На Западе философия науки основана на допущении, что человек существует отдельно от природы, что его, как машину, можно разобрать и свести к составным частям. Действительность помещается в ощутимой структуре материи, которую можно измерить, выразить количественно и проанализировать. События происходят по неизменным законам. Такое научное представление уходит корнями в почву Аристотелева «эмпирического материализма», к которому вновь обратились в эпоху Возрождения. У Аристотеля действительностью считается лишь то, что подтверждается материально. Материя понимается как нечто постоянное и неизменное и потому реальное.

В XVII веке французский математик Декарт произвел переворот в западной науке. Введенный им аналитический способ рассуждения стал основой для новой философии науки и в, частности, медицины.

Декарт верил в возможность существования конкретной истины, говоря: «Вся наука есть определенное, очевидное знание. Мы отвергаем знание, являющееся не более чем вероятным, и рассуждаем, что верить можно только совершенно известным вещам, относительно которых не существует никаких сомнений». Создав такую логику, Декарт почувствовал, что находится на грани универсального понимания Вселенной. Он построил собственную концепцию мира и всего сущего в нем, уподобив его механизму: «Я не признаю никакой разницы между машинами, созданными мастерами, и различными телами, которые создает сама природа». Он утверждал, что всеми явлениями природы управляют законы механики. Принципы точных наук, призванных владычествовать над природой и управлять ею, были распространены и на человека. Декарт видел в человеческом теле машину, уподобляя здорового человека хорошим часам. Он также произвел твердое разграничение между сознанием и материей, утверждая: «В понятии тела нет ничего, что принадлежит духу, а в понятии этого духа ничего не принадлежит телу».

Такой механистический взгляд на природу породил незыблемые и абсолютные физические законы, открытые астрономом и физиком Исааком Ньютоном, которые легли в основу причинно-следственного метода объяснения материальной Вселенной. Эта логика составила фундамент научного метода, который остается по сути неизменным и по сей день. Люди Запада, которые, возможно, не знали о существовании многих логических систем знаний, считают его единственным верным способом понимания мира.

В рамках данного мировоззрения природа и люди – суть машины, управляемые законами механики: одновременно системы, выполняющие работу, и орудия производства. Соответственно, западная медицина занимается исследованием работы человеческой машины. Когда люди уподоблены машинам, врачи превращаются в механиков. Механик время от времени совершает действия по уходу за машиной, но обычно занимается ею в случаях острой необходимости, когда надо срочно произвести ремонт. Он копается в ее деталях, заменяя отказавшие, и возвращает машину в рабочее состояние. Отсюда следует, что европейский врач, как механик, чинит сломанное тело-машину.

В данной схеме тело разбирается на составные части: от органов к тканям, от тканей – к клеткам, от клеток – к молекулам. Процесс разъятия целого на составные части нужен, чтобы определить природу, пропорцию и функции каждого элемента. Такая сортировка деталей позволила западным врачам прошлого создать представление о больном элементе как о неисправной детали, отделяя часть от целого. Таким образом они смогли удалять его или лечить изолированно от других органов и тканей.

Открытия первых анатомов укрепили механистический взгляд на тело, состоящее из отдельных частей, соединенных между собой, но при этом самостоятельных. Они разделили тело на системы и по аналогии с механизмами создали структурные описания органов и тканей. В системе кровообращения сердце играет роль механического насоса, который проталкивает кровь по трубкам вен и артерий. Легкие подобны воздуходувным мехам, а нервная система – сложной электрической сети.

Механику удобнее, если все детали машины стандартизированы и унифицированы. Тогда детали можно легко заменить, поскольку они взаимозаменяемы, а их поломка становится предсказуемой: на основании изучения одного тела можно судить о другом. Стандартные заболевания развиваются по известным причинам, поэтому можно разработать общие методики лечения. Такой подход целиком ориентирован на сходство всех людей и упускает из виду то, что делает их разными и неповторимыми. Когда группе людей ставится одинаковый диагноз, они получают одинаковое лечение. Наука и промышленность позволили медицине действовать на массовых началах. Та же механистическая философия, которая вдохновила массовое производство в промышленности, вызвала к жизни массовые медицину и здравоохранение.

Подобный союз науки, промышленности и медицины породил эпоху новшеств и специализации. В результате тело и душа человека были разобщены и дробились на все более мелкие элементы, а исследования в области медицины разделялись на все большее число специальностей.

Например, химики стали рассматривать человеческое тело как химический завод, управляемый и регулируемый равновесием молекулярных соединений. Практика фармацевтической терапии возникла как побочный продукт огромных открытий в области химии. Пенициллин, аспирин, дигиталис, кортизон и вакцина от кори – это лишь малая часть чудо-средств, созданных для лечения определенных заболеваний и удаления патогенных или причинных факторов. С другой стороны, врачи рассматривали тело как анатомическую структуру и разработали радиационную технологию анализов и лечения. Рентгеновские аппараты способствовали повышению точности диагностики, кроме того, с их помощью во многих случаях было остановлено развитие рака.

Инженеры, со своей стороны, воспринимали тело как механическую структуру, состоящую из дискретных деталей. Они изобрели хирургические инструменты и методы удаления и замены поврежденных деталей. Тело, как машину, стало возможно остановить, разобрать, починить и снова собрать. Замечательные успехи в развитии технологии хирургии позволили врачам производить операции на открытом сердце, делать пересадку кожи, удалять аппендицит, производить кесарево сечение, пришивать отрезанные конечности и протезировать кости. Эти новшества позволяют выводить больных из разрушительных кризисных состояний и являются поистине чудесами современной медицины.

Другой основополагающий сдвиг произошел в середине первого десятилетия XIX века, когда была осознана роль микробов. Изучавший микроорганизмы Луи Пастер пришел к выводу, что источник заболевания находится за пределами тела и при попадании внутрь приводит в движение процесс определенного заболевания. Теория микробного происхождения заболеваний постулировала, что определенный вид микроорганизма способен вызвать специфические симптомы заболевания у здорового человека. Эта теория объясняла возникновение и распространение эпидемий и позволяла разработать эффективные средства против большинства из них.

Однако к этой «доктрине специфичной причины» стали постоянно прибегать для объяснения всех заболеваний. А поскольку искали только одну причину, множество способствующих факторов оставалось без внимания. То, что особенности организма человека существенно влияют на его восприимчивость к заболеванию, исключалось из концептуальной модели.

Например, инсулин был открыт после того, как экспериментаторы смогли вызвать соответствующие симптомы (высокое содержание сахара в крови) у здоровых животных, повредив у них поджелудочную железу. Это стало одним из важнейших открытий современной медицины, которое спасло много жизней. Однако, при всей его полезности, приверженность лечению инсулином мешала искать первооснову заболевания поджелудочной железы.

Узкий взгляд на специфичные причины заболеваний ограничивает масштабы и эффективность современной медицины, которая часто отождествляет контроль над симптомами с лечением заболевания. Такая вера в единственную причину отвлекает медицину от оценки контекста и сложности существования человеческого организма, порождающего возникновение дегенеративных причин. Хотя многие специалисты в области здравоохранения приходят к выводу, что заболевание неотделимо от человеческой жизни, которая его порождает, идеология эападной медицины не разделяет этого взгляда. Говоря о «кризисе здравоохранения», профессор Холман из Стэнфордского университета перечисляет ее недостатки и указывает на необходимость привлечения философских и социальных средств:

«Продолжительность жизни мало изменилась, и основные причины смертности, такие, как злокачественные опухоли и сердечно-сосудистые заболевания, продолжают существовать... Болезни непропорционально часто поражают бедных; серьезным экологическим и профессиональным причинам заболеваемости уделяется мало внимания, а действий в связи с ними предпринимается еще меньше... налицо кризис здравоохранения как в части его эффективности, так и стоимости... Некоторые медицинские результаты неадекватны не потому, что отсутствуют подходящие средства технического вмешательства, а из-за неадекватности нашего концептуального мышления».

Современная медицина смотрит на мир через микроскоп, так что детали становятся ей доступны ценой ограничения поля зрения. Специалисты обращаются к все меньшим фрагментам, получая все больше положительной информации в виде описательных данных, но утрачивают ощущение цельности системы. Каким образом такая медицинская модель заняла в Америке исключительное положение?

В начале века фондами Карнеги и Рокфеллера субсидировалось обследование медицинских школ. Его целью было выявление школ, наиболее заинтересованных в развитии «научной медицины», а, следовательно, поддержании новейших разработок лекарств и технологий, применяемых в стационарах. В Отчете Флекснера, выпущенном в 1910 году Американской медицинской ассоциацией по результатам этого обследования, рекомендовалось оказывать финансовую поддержку только медицинским школам, занимающимся научными исследованиями в рамках моделей, разработанных в XIX веке. Все методы лечения, не основанные на картезианском подходе, были сочтены ненаучными, и их рекомендовалось лишить права на существование. В результате выжило только 20% медицинских школ. Остальные 80% придерживались «виталистской доктрины», утверждающей, что «человек помогает, а природа лечит». Натуропатия, гомеопатия и фитотерапия были исключены из основного русла медицины и низведены до статуса знахарства. В конце концов они оказались задавлены отсутствием финансирования и политическими гонениями.

Прежде большинство врачей играли роль помощников, союзников и утешителей людей и боролись с болезнями в ходе их повседневной жизни. Новый врач стал исключительным носителем специализированных знаний и героическим борцом с недугами. В его руках сосредоточивалось все больше власти и влияния. Пациентов приучали к мысли, что только врач может разобраться в причине болезни и только его лекарства и методы могут даровать выздоровление.

По мере углубления и расширения информации о человеческом теле как врачи, так и пациенты утратили веру в способность человеческого организма излечиться самостоятельно. Как мог кто-либо управлять такой сложной и уязвимой машиной как человек кроме просвещенного и изощренного в своей науке инженера? Такое убеждение было оторвано от понимания, что существует собственный потенциал излечения, заложенный в человеческом организме, и передавало больного полностью в руки «экспертов», то есть врачей.

Медицина не ориентировалась на то, чтобы учить людей сохранять свое здоровье или выздоравливать. Врач мог только починить то, что сломалось. Он мог чудесным образом избавить пациента от зла (опухолей, инфекций, камней) при помощи лекарств или хирургического вмешательства; мог манипулировать функциями органов (гормоны, диуретики, стероиды) и заменять изношенные детали (бедренные кости и сердце из пластика). Как отважный солдат, врач мог провести краткую битву за выздоровление. Он мог удалить «зло», но не располагал умением сохранения или привлечения «добра». Сила медицины стала источником ее слабости. В основе организации исследовательских и клинических учреждений по-прежнему лежит данная концептуальная модель, и они ориентированы не на профилактику, а на вмешательство.

Более того, поскольку врачи превратились в экспертов, они обрели определенного рода власть над своими пациентами. Медицина стала технически сложной и перешла исключительно в руки отдельной касты посвященных. Обычный человек уже не мог получить доступ к ней и истолковать данные, используемые при назначении лечения. Даже сама медицинская профессия разделилась на более специальные области: на смену специалистам по внутренним болезням, лечившим всего человека, пришли кардиолог, который лечит сердце, ортопед, отвечающий за кости, невропатолог, ответственный за нервную систему, онколог – за рак, психиатр – за мышление и т. д.

Когда власть над человеком перешла к узким специалистам, не стало врачей, умеющих лечить всего человека и знающих организм и его болезни в контексте общей среды. Отношения помощника и того, кому он помогает, некогда очень близкие, уступили место безличным отношениям совершенно посторонних людей. Врачи утратили знание своих пациентов как реальных людей.

Эта перемена в организации лечения приучила людей думать, что врачу известно о них больше, чем они сами в состоянии когда-либо понять или узнать о себе. Пациенты стали отказываться от ответственности за собственное здоровье. Словосочетание «система предоставления медицинского обслуживания» предполагает, что врач подобен курьеру, разносящему почту, который может доставить здоровье на порог вашего дома. Это не только подрывает понимание себя, но и ограничивает способность к действию. Люди ошибочно полагают, что возможность лечить исходит только извне, что за лечение отвечает посторонний разум.

Такое отделение власти часто порождает антагонизм между врачами и пациентами. Когда врачи не могут исполнить героическую роль и починить сломанную машину, они иногда обвиняют в этом жертву, считая, что пациенты сами виноваты в отсутствии улучшения. А пациенты, которые изолированы, брошены, чья сила и возможности недооцениваются, чувствуют, что они обречены оставаться в заколдованном круге боли, из которого нет выхода. Наряду с физическими страданиями они испытывают отчаяние безысходности и сердятся на свою беспомощность и бессилие. Тогда уже они готовы обвинить врача в своих проблемах и подают жалобы на неправильное лечение. Подача подобного иска становится актом мести, попыткой пациента добиться власти над врачом, а не обрести власть над самим собой. Врач выступает в роли либо героя, либо злодея, его или прославляют за выздоровление, или обвиняют в неэффективной работе.

Власть, кому бы она ни принадлежала, не обязательно означает мудрость. Врачи же иногда отождествляют свою власть с мудростью. В некоторых случаях вмешательство врачей приводит к длительному расстройству здоровья. Ятрогенез или болезнь, вызванная врачом, может быть результатом применения лекарств, хирургического вмешательства, облучения и химиотерапии. Ятрогенез стоит в числе наиболее распространенных причин смертельных заболеваний. До 20% пациентов, принятых на стационарное лечение, приобретают ятрогенное заболевание.

Лауреат Нобелевской премии микробиолог Рене Дюбо предрекает новые угрозы, связанные с технологическими новшествами в медицине. Он называет болезненным парадоксом, который имеет богатое документальное подтверждение, тот факт, что каждое лекарство, эффективность которого доказана, может само стать причиной заболевания.

Некоторые токсические эффекты являются исключительно косвенными и наступают с большой задержкой, происходя в результате нарушений в физиологическом и экологическом равновесии организма. Их механизм лежит не в химических или физиологических реакциях, заключающих в себе прямую причинно-следственную связь, а, скорее, в сложных взаимосвязанных реакциях, производимых организмом в целом, включая реакции индивидуальной микрофлоры.

Другой результат концентрации внимания на болезни, а не на больном состоит в том, что врач способен уничтожить опухоль, но он не в силах поддержать здоровье больного. Поэтому можно сказать: «Лечение было успешным, но пациент умер». Например, химиотерапия считается эффективным средством лечения заболевания, но при этом она зачастую не может продлить жизнь больного. Джон Кейрис из Гарвардской школы общественного здравоохранения пишет:

«Каждый год около 3000 пациентов в возрасте до 30 лет проходят лечение химиотерапией, не получив которого они бы умерли. Но среди умерших от рака только 2% людей в возрасте до 30 лет. В подавляющем большинстве случаев заболевания раком пациентов старшего возраста результаты применения химиотерапии довольно противоречивы... За исключением случаев болезни Ходжкина, детской лейкемии и нескольких других видов рака, невозможно выявить достоверное изменение показателей смертности при лечении химиотерапией основных форм рака».

Другой важный парадокс этой модели состоит в том, что она разделяет невидимое. Западной медицине удалось настолько успешно расчленять человеческое тело, что она страдает «сверхразделением», при котором целое уже не считается предметом, имеющим значение. То, что прежде воспринималось единым незримым кругом, непрерываемым континуумом, стало прямой линией, в которой события становятся случайными, утрачивая имманентную связь с другими событиями. Разум отделен от тела, болезнь – от больного, специфичный патоген – от процесса заболевания в целом, части тела – друг от друга, симптомы – от источника заболевания, а больные – от ответственности за себя и власти над собой.

Такое сверхразделение произошло на заре современной западной цивилизации, когда материальное было отрезано от нематериального, человек – от природы, а процесс контакта с миром заморожен и закреплен в виде цепи абсолютных законов. Дуализм вдребезги разбил единство, что сделало нас способными к повороту, при котором средства (технологические, промышленные и научные) управляют нашими «следствиями» (человеческими ценностями), а люди превращаются в «объекты», а не в «субъекты» собственной деятельности. Это нарушило наше представление о мире и нашем месте в нем. Мир, созданный человеком, впечатляет, но он лишен цельности, его части мало подходят друг к другу, а мы не знаем своего места в нем. Когда люди становятся машинами, современная медицина должна поддерживать их на ходу. Ее цель состоит в том, чтобы избежать смерти, а не в том, чтобы сделать жизнь более полноценной. В теле жизнь сохраняют любой ценой, а смерть – это тот враг, которого необходимо победить. Жизнь и смерть уже не рассматриваются как составные части непрерывного цикла.

В древней культуре ничто не считалось имманентно дурным или хорошим, все зависело от того, какое положение занимает человек по отношению к тому или иному явлению. Для старого человека достойная смерть с соблюдением всех обрядов могла стать благом, не меньшим, чем жизнь. Сохранение живой ткани, лишенной души, считалось оскорблением человека, худшим, нежели смерть.

В центре западной цивилизации оказались коммерция, промышленность и информация. Как люди Запада мы обрели способность создавать мир, в котором живем, и управлять им, добившись власти над природой. Но западная модель эксклюзивна. Она исключает таинственное и неуловимое из своей действительности, поскольку нематериальное нельзя укротить и хранить, им нельзя управлять. Стремление к владычеству над миром зачастую приводит к уничтожению связей между человеком и природой.

Физик Роджер Джонс так пишет о наследии Декарта: «Его гений, который полностью перерезал густую паутину первобытных тайн, разбил ощущавшуюся нами связь со Вселенной». В этом отношении китайская модель, которая зиждется на древних принципах, может прийти на помощь картезианскому разделению, чтобы восстановить целостность. Историк науки Джозеф Нидэм считает, что «механистическое мировоззрение попросту не развилось в китайской философии, и органическое понимание, в котором любое явление связано с любым другим... было универсальным для всех китайских мыслителей. Скорее, – продолжает он, – гармоничное сотрудничество элементов вырастало не из приказов высшего авторитета, находящегося вовне, а из того факта, что все они являются частью иерархии целых, образующей космическую и органическую модель, а также оттого, что все они подчинялись внутреннему диктату заложенной в них природы».

Восточная философия исходит из предпосылки, что вся жизнь проявляется в окружении природы. Внутри этой матрицы вещи соединены и взаимно зависят друг от друга. Природа – единая, объединенная система, Дао, с полярными и взаимодополняющими аспектами, Инь и Ян. Природа находится в постоянном движении, следуя цикличным изменениям, которые описывают процесс превращения. Когда элементы природы находятся в равновесии, жизнь процветает в гармонии. Когда баланс полярных сил нарушен, наступает катастрофа.

В восточном мировоззрении человек – это микрокосм природы, маленькая вселенная. Люди воплощают связь Неба и Земли, они порождены союзом этих стихий, являясь сплавом космических и земных сил. Китайский иероглиф, обозначающий человека, представляет собой фигуру, уходящую корнями в землю, как дерево, с руками, вытянутыми, подобно ветвям, в небеса, черпающую силы сверху и снизу. Сохраняясь силой земли и преобразуясь под действием небесной силы, человечество неотделимо от природы, мы и есть Природа, выступающая в форме людей. Представляя собой космос в миниатюре, мы движемся под действием тех же сил, что и он. Добро и зло относительны, а не абсолютны. Жизнь и смерть уравновешивают друг друга. Видимое и невидимое, соматическое и психическое являются аспектами одного непрерывного процесса, по определению вечно изменяющегося и текучего.

Поскольку все сущее соединено в единый круг, здоровье понимается широко, включая в себя все аспекты существования в социальной и естественной среде. То, что хорошо для природы, хорошо для человека, что хорошо для одного, хорошо и для всех. То, что хорошо для души, полезно и для тела и т. д. Ущерб одному наносит ущерб и другому. То, что плохо для сердца, плохо для всего тела, то, что вредно одному человеку, вредно всем, то, что наносит урон природе, вредно и мне. И наоборот. Сохранение или возвращение здоровья одного тела и души способствует благополучию целого, Земли и всей жизни на ней.

В большинстве культур, существовавших в истории человечества, начиная с культуры Китая II века до н. э. до культуры аборигенов Америки XX века, центром является Земля. Благополучие людей зависело от дождей, проливающихся на почву, ветра, дующего в небе, от деревьев, колышущихся в густых лесах. Вождь Сиэтла в 1854 году обобщил древние представления об отношении человека к миру: «Не Земля принадлежит человеку, а человек принадлежит Земле. Не человек ткал паутину жизни; он в ней всего лишь нить. Все, что он делает с этой паутиной, он делает с самим собой».

Выживание большинства древних культур, в которых люди занимались земледелием, зависело от урожая. Аграрные культуры ощущали свою причастность к природе и стремились к гармоничному сосуществованию с временами года, ритмами и моделями, связывающими все вещи между собой. В этой действительности мир был подобен саду. Сад – это природа, живая земля, человек, биосфера, круговорот жизни.

Когда человек подобен саду, врач подобен садовнику. Китайский врач культивирует жизнь.

Сад – это динамичная саморегулирующаяся система, которая преобразует солнечный свет (Ян) и воду (Инь) в живую растительную ткань. В цикле времен года существуют сезоны прорастания побегов, созревания, жатвы и образования компоста. Посредством этого процесса сад непрерывно пестует и воспроизводит себя. Это взаимодействие Инь и Ян и поддерживает жизнь.

Максимальный рост происходит благодаря правильному соотношению тепла и света солнца с прохладой и влагой. Сад здоров, когда преобладают благоприятные условия для роста, а растения достаточно стойки, чтобы выдержать неблагоприятные воздействия. Мощная экосистема может преодолеть периодически происходящие наводнения, весенние грозы, нашествия насекомых или появление плесени из-за повышенной влажности, то есть она достаточно гибка, чтобы восстановиться, когда трудности миновали.

Садовник не заставляет сад расти. Это делает природа. Садовник – ее союзник, подготавливающий почву, высевающий семена. Он поливает, удаляет сорняки, сажая, правильно располагает растения по отношению друг к другу и к солнцу. Если садовник не будет ухаживать за садом, тот потеряет свою неповторимость и одичает, полностью слившись с окружающей его растительностью. Садовник защищает сад, способствуя росту в одних местах, ограничивая его в других, удобряет его перегноем, чтобы поддерживать плодородие почвы. Он следит за взаимодействием сада со средой и помогает ему.

Как сад, так и человеческое тело – суть микрокосмы природы. Процессы, циклы и условия, существующие в саду, можно наблюдать и в жизни человека.

Подобно земле, человеческое тело обтекает и пронизывает Ци, которая связывает и одушевляет его разнообразную деятельность. Человеческое тело подвержено тем же ритмам и циклам, что и сад. Человек воплощает эти циклы и взаимодействует с ними: суточными, месячными, сезонными и тянущимися всю жизнь. Тысячелетиями врачи наблюдали циклы в природе и разрабатывали концепции человеческого тела в терминах цикличности. Они рассматривали человека как замкнутую на самое себя систему, включающую органы и подсистемы. Тело представляется не в виде совокупности клеток, тканей и других структурных компонентов. Скорее оно понимается на основе соотношения между формой и процессами, которые генерируют, регулируют и аккумулируют Кровь, Влагу и Ци.

Земля состоит из суши, океана и атмосферы, и тело, подобно ей, включает Кровь, Влагу и Ци. Кровь управляет материальной формой тела, Влага – внутренней средой, океаном человека. Ци регулирует форму и деятельность тела и происходящие в нем процессы самоформирования и самоорганизации. Ци также означает общность Крови, Влаги и самой Ци: земли, моря и воздуха, суммированную жизнь организма, тела и мира.

Каждое явление в организме – это продукт взаимодействия между Кровью, Влагой и Ци. Без надлежащей Влаги Ци разогревается и возбуждается, а Кровь высыхает и свертывается. Без Ци Кровь и Влага застаиваются и прекращают циркуляцию. Каждая составляющая существует как отдельный элемент, но при этом полностью зависит от более крупной системы – тела. Все функции и процессы взаимозависимы, совместно генерируются и взаимно регулируют друг друга.

В совокупности Кровь, Влага и Ци представляют видимое и невидимое, общее и очищенное, субстанцию и процесс, соматическое и психическое. Кровь – это материальная субстанция, а также процесс генерирования, распределения и хранения питательных веществ. Влага – аморфная субстанция, а также процесс генерирования, распределения и хранения жидкости. Ци – это невидимая субстанция, а также нематериальная сила, проявляющаяся в виде движения и действия, посредством которых она становится ощутимой и доступной наблюдению. Влагу невозможно отделить от процесса увлажнения, Кровь – от питания, а Ци – от движения. Они являются частями континуума ощутимых форм и имманентных функций. Подобно тому как лед, вода и пар являются тремя формами существования вещества одной и той же молекулярной структуры, Кровь, Влага и Ци – это три проявления одной и той же «жизненной силы». В момент смерти происходит разрушение континиума: ткань и дух отделяются от формы и процесса.

Природа, подобно симфонии, состоит из сложных, переплетающихся между собой рисунков, моделей формы и движения. Эти рисунки повторяются в каждой более мелкой системе. Отношение тела к природе подобно отношению скрипки к оркестру. Струны играют в скрипке ту же роль, что органы в теле. Музыкальные колебания каждой из струн подобны функциям органов тела. Для гармоничной игры оркестра необходимо, чтобы струны каждого инструмента звучали в лад и все инструменты были одинаково настроены. Если какой-то один инструмент настроен неправильно, в звучании оркестра возникнет диссонанс, гармонии не получится.

Этим примером можно проиллюстрировать аспект китайской философии, известный как теория соответствий. Попросту говоря, эта теория утверждает, что для равновесия крупной системы в целом необходимо, чтобы каждая из входящих в нее более мелких систем находилась в равновесии. Этот принцип гармонии работает на любом уровне сложности. Модели гармонии одной системы отражают и генерируют модели гармонии сходных систем, а также систем более высокого и низкого порядков сложности.

Теория соответствий постулирует, что события происходят во взаимосвязи. Они соединены взаимной силой независимо от своего расположения во времени и пространстве. Ци – это среда, которая связывает все события друг с другом, выходя за временные и пространственные пределы, потому что образуемые модели сохраняются, выходя за пределы времени своего создания. Причинно-следственный подход, который превалирует в западной философии, постулирует, что события возникают в виде последовательностей, подобных ряду падающих косточек домино, каждая из которых толкает следующую. Как мы видели, в западной медицине делается акцент на одной причине, которая приводит в действие определенный патологический или физиологический процесс. Линейная непрерывность времени и пространства связывает события, и то, что произошло в прошлом, лишь косвенно влияет на современное состояние через цепь причин. Китайская же медицина основывается на том, что если реорганизовать существующую модель дисгармонии в гармоничную модель отношений, изначальная причина исчезнет, так как условия, в которых она коренилась, прекратят существовать. Китайская медицина направлена на исправление условий, а западная – на лечение причин. Перед врачом, практикующим китайскую медицину, стоит та же задача, что и перед дирижером симфонического оркестра: его интересует не как в инструменте рождается звук, а какой звук получается.

В китайской медицине здоровье рассматривается как способность организма реагировать на широкое разнообразие раздражителей таким образом, чтобы поддерживались равновесие и цельность. Заболевание представляет собой неспособность адаптироваться к какому-либо условию, общее нарушение равновесия и разрыв ткани организма.

Источником заболевания является любое условие, создающее напряжение для организма, с которым последний не может справиться. Это может быть и вредное вещество, и дурное чувство. Заболевание – есть проявление нестабильного процесса, модель дисгармоничных отношений. Когда защитные силы ослаблены, а резервы исчерпаны, множество факторов вступают во взаимодействие, допуская возникновение болезни. Высказывание «Человек болен не тогда, когда у него возникает болезнь, а болезнь возникает, когда он болен» точно передает суть этого взгляда.

Недостаток солнечного света, истощение почвы, перерастание семян – все это мешает благополучному росту сада. Аналогично дефицит Ци, неправильное питание и слабая циркуляция Крови и Влаги подрывают здоровье. От излишка солнца растения сгорают, от излишка ветра – пересыхают, а от избытка влаги у них загнивают корни. Однако в отсутствие света, воды и воздуха семена не могут прорасти и начать развиваться. Климат, эмоции, деятельность, в которых протекает жизнь, не являются изначально хорошими или дурными. Благополучное следование модели нарушается из-за их избытка (чрезмерного воздействия) или недостатка.

Садовнику иногда приходится прибегать к крайним мерам, например, разводить огонь или применять яд, чтобы справиться с вредными насекомыми или сорняками. Но, борясь с паразитами, он должен проявлять осторожность, чтобы не нанести саду непоправимый урон. Врачи, как садовники, защищают Ци, когда совершают наступление на болезнь. В процессе борьбы с болезнью врач, практикующий китайскую медицину, старается восстановить приспособляемость и силу тела. Именно способность к адаптации и стойкость определяют здоровье. Если Ци оказывается распыленной, это подрывает способность к выздоровлению у человека.

Садовник уподобляется травнику, когда питает почву перегноем или добавляет в нее минеральные вещества, или использует материальные субстанции, стимулирующие рост. Он действует подобно иглоукалывателю, когда строит изгороди, копает ямы, пруды и ирригационные канавы, чтобы приспособиться к течению воды и порывам ветра.

Здоровье и болезнь – основные категории в медицине. Но если категория «болезнь» конкретна, осязаема, то понятие «здоровья» – абстрактно. Когда при обследовании пациента врач не находит признаков болезни, он делает заключение: «здоров». Обоснованность такого заключения весьма сомнительна. Абсолютная болезнь и абсолютное здоровье немыслимы, между ними существует бесконечное множество форм, связей и взаимных переходов. Чем выше уровень здоровья, тем меньше возможность развития болезни, и наоборот: развитие болезни возможно лишь тогда, когда недостаточны резервы здоровья. Препараты «Тяньши» помогают повысить резервы здоровья человека.

Между состоянием здоровья и болезнью выделяют переходное, так называемое третье состояние, которое характеризуется «неполным здоровьем». Третье состояние включает в себя состояние пред-болезни и состояние неопределенных симптомов. Если врачи западной школы работают с больными и мало способны помочь пациентам, которые находятся в состоянии предболезни, то китайские врачи традиционной медицины работают со здоровыми людьми, увеличивая резервы здоровья, и пациентами, находящимися в состоянии предболезни.