Как известно, чтобы создать семью, нужно заключить брак. Заключение брака дело серьезное и ответственное, а потому должно находить внимание со стороны государства. Ведь хорошо знакомо всем мнение о том, что семья – ячейка общества и основа государства. Последнее, не допуская хаотичных отношений в обществе, старается упорядочить и придать им разумную направленность с помощью законов.

Однако не следует забывать, что у всякого человека имеются потребности, присущие ему по природе. Сделать их максимально удовлетворенными – достойная задача для государства. Эта задача усложняется тем, что человек всегда живет в общении с другими людьми и представлять его в отдельности от общества невозможно. Поэтому законы должны учитывать множество непростых житейских деталей, разные потребности и желания разных людей, а также отражать в себе существующий уровень взаимоотношений людей, их правосознание, уровень морали и нравственности. Написать хороший закон – задача непростая, как говорят юристы.

Итак, семейные отношения регулируются специальным законом, именуемым Семейным кодексом Российской Федерации. Из него вы можете узнать, например:

• каков порядок заключения брака;

• какие права и обязанности есть у супругов; как супруги распоряжаются своим имуществом;

• каковы права и обязанности родителей и детей, как происходит их усыновление и опека;

• как заключить брачный договор;

• что такое алименты; и др.

Вторым важным для нас законом будет Гражданский кодекс Российской Федерации, регулирующий все имущественные вопросы между людьми, главным из которых является право собственности. Наверное, имущественные отношения между супругами в семье менее актуальны для них, чем таковые с другими членами общества. Но вот когда семья распадается, они приобретают особую остроту, значимость, и здесь нам уже без ГК не обойтись.

Разумеется, семейные отношения регулируются и иными законодательными актами, такими, например, как Федеральный закон от 15 ноября 1997 г. № 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния». Однако здесь мы не будем перечислять весь список, ограничимся только упоминанием самых важных из них, коими являются ГК и СК. Остальные мы обязательно будем упоминать по мере рассмотрения того или иного вопроса.

Знайте, если вы сталкиваетесь с семейными вопросами, требующими правового решения, вам нужны Гражданский и Семейный кодексы РФ.

Брак как понятие юридическое представляется союзом двух лиц разного пола, удовлетворяющим известным условиям закона и порождающим известные гражданские последствия. Понятно, что такое определение брака чисто формальное: сказать, что брак есть союз двух лиц разного пола, удовлетворяющий известным условиям закона и порождающий известные гражданские последствия, не значит определить содержание брачного союза. Оно не исчерпывается даже перечислением всех прав и обязанностей, вытекающих из брака, так что в области права нет возможности дать полное определение брачному союзу. Поэтому искать определение брака в СК – занятие бессмысленное. Тем не менее попытаемся поразмышлять над тем, что вкладывается в понятие брака в обыденной жизни.

Обычно, когда речь заходит о браке, люди упоминают о двух его разновидностях: венчании в церкви и гражданском браке. Выясним отношение к ним современного законодательства.

Является ли церковное венчание браком? История свидетельствует, что религия всегда выступала блюстительницей различных общественных учреждений. Точно так же она с древнейших времен взяла в свое ведение брак как учреждение, составляющее основу всего общественного быта, как ядро развития цивилизации. С точки зрения религии вообще брак представляется учреждением, состоящим под покровительством божества; по учению же православной церкви – даже учреждением, совершаемым с его участием, – таинством. Равным образом и закон нравственный, независимо от религии, принимает в свою область учреждение брака и признает его союзом двух лиц разного пола, основанным на чувстве любви, который имеет своим назначением восполнить личность отдельного человека, неполную в самой себе, личностью лица другого пола. Естественно поэтому, что понятие брака, находящееся в такой мере под влиянием религиозных и нравственных представлений, не вошло сполна в область права. И здесь на сцену вступает церковь и берет брак под свою исключительную опеку, вводя необходимость церковного венчания, вследствие чего заключение брака из акта гражданско-правового превращается в акт церковный. Вместе с тем церковь начинает борьбу с невенчанными браками, объявляя их ничтожными.

На Руси церковное венчание появилось в XI в. и практиковалось изначально только среди высших слоев общества, остальные сословия заключали браки традиционным образом – по соглашению между родственниками невесты и женихом или его родственниками. Церемония брака сопровождалась специальным обрядом: невесту приводили вечером в дом к жениху и она снимала с него обувь. На другой день после свадьбы ее родственники приносили приданое.

Церковь постоянно боролась с этими обычаями и пыталась утвердить каноническую форму брака, которая была заимствована вместе с христианством из византийского брачно-семейного законодательства, основанного на собраниях канонических правил и светских постановлений византийских императоров, дополненных впоследствии постановлениями русских князей и получивших наименование Кормчей книги.

Согласно указаниям Кормчей книги венчанию предшествовало обручение – сговор, во время которого родители невесты и жених оговаривали процедуру заключения брака и договаривались о приданом. Обручение оформлялось специальной сговорной записью. (Интересно отметить, что, если эти условия нарушались, т. е. не исполнялось обещание заключить брак, на этот случай устанавливался штраф, именуемый зарядом, достигавший иногда значительных размеров). Затем священник, производивший обручение, давал венечную запись, которую необходимо было предъявлять при венчании. Венчание производилось только священником, обозначенным в венечной записи, в присутствии не менее двух свидетелей.

С течением времени влияние церкви на семейные отношения и на брак постепенно уменьшалось, а роль государства усиливалась. Реформы Петра I положили начало новому периоду в развитии семейно-правового регулирования. Императорские указы, издаваемые Петром I, восполняли пробелы в каноническом праве. С этого времени большое значение стало придаваться добровольности вступления в брак. Так, по указу Петра I родственники лиц, вступающих в брак, обязаны были приносить присягу в том, что не принуждали жениха и невесту к браку. Это положение затем получило закрепление в Своде законов Российской империи. Статья 12 Законов гражданских указывала, что «брак не может быть законно совершен без добровольного и непринужденного согласия сочетающихся лиц». Указом 1722 г. было запрещено женить «дураков, которые ни в науку, ни в службу не годятся», а указом 1714 г. Петр попытался ввести образовательный ценз для дворян, вступающих в брак, требуя при венчании справки о знании арифметики и геометрии (но эта попытка, к сожалению, не увенчалась успехом).

При Петре I обручение становится расторжимым, кроме того, вводится запрещение снабжать его сговорной записью и включать в нее условие о штрафе (заряде) на случай, если брак не состоится. В дальнейшем это стало полноценным законным положением, и поэтому обещание вступить в брак могло быть свободно не выполнено без всяких последствий для обещавшего. А с 1775 г. обручение и венчание сливаются во времени их совершения.

В 1721 г. православные христиане впервые в России получили возможность вступать в браки с христианами других конфессий. Это нововведение было связано с тем, что после войны России со Швецией Петр I хотел поселить плененных шведов в Сибири и привлечь их к ее освоению, дав им российское гражданство. Однако по законам того времени они не могли вступить в брак с православными, не приняв предварительно православную веру. В связи с этим было установлено правило (существующее, кстати, в каноническом праве и в настоящее время) о том, что христианин другой конфессии вправе вступить в брак с православным, дав подписку, что он не будет совращать православного супруга в свою веру и обязуется воспитывать детей в православии.

Надо сказать, что дореволюционная Россия так и не дошла до создания единого для всех подданных законодательства о браке. Российское брачное законодательство, и светское, и каноническое, всегда опиралось на религиозные нормы и правила. Поэтому лица разных вероисповеданий и конфессий подпадали под действие различных законов в зависимости от предписаний своей религии. С одной стороны, это было свидетельством веротерпимости (гораздо хуже было бы навязывание всему населению империи православных представлений о браке), с другой стороны, на рубеже XIX–XX вв. настоятельно ощущалась потребность в, как минимум, альтернативном едином светском законодательстве, допускающем браки между лицами разных конфессий. Ведь мусульманам разрешалось заключать полигамные браки (т. е. допускалось многоженство); брак между католиками был нерасторжим, дозволялась только сепарация – судебное разлучение супругов (вступить в новый брак супруги, получившие решение о сепарации, не могли) и т. д. Подводя итог, еще раз заметим, что заключение брака в дореволюционной России могло производиться только в церкви.

Многое изменилось после октября 1917 г. Почти сразу же после Октябрьской революции были проведены две большие реформы семейного законодательства. 18 декабря 1917 г. вышел декрет «О гражданском браке, детях и о ведении книг актов гражданского состояния». Согласно этому декрету единственной формой брака для всех граждан России независимо от вероисповедания стало заключение брака в государственных органах. Брак, заключенный по религиозному обряду после принятия декрета, не порождал правовых последствий. За браками, заключенными в церковной форме до принятия декрета, сохранялась юридическая сила, и они не нуждались в переоформлении. Вслед за первым декретом 19 декабря 1917 г. был принят второй не менее значимый декрет «О расторжении брака». На основании этого декрета бракоразводные дела были изъяты из компетенции судов духовных консисторий, в которых они до этого расторгались. Дела о разводе, возбужденные по одностороннему заявлению супруга, были переданы в ведение местных судов. Такие важные вопросы, как и с кем останутся проживать несовершеннолетние дети, о выплате средств на их содержание, а также об алиментах бывшей жене, решались по соглашению между супругами. При отсутствии соглашения эти вопросы рассматривались судом. Любопытно, что право на содержание в тот период признавалось только за женой, но не за мужем. При расторжении брака по взаимному согласию супругов предусматривалась внесудебная процедура развода.

Вскоре, а именно 22 октября 1918 г. был принят первый отдельный закон, ставший основой в регулировании семейно-брачных отношений, – Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве. Он окончательно установил, что только гражданский (светский) брак, зарегистрированный в отделе ЗАГСа, порождает права и обязанности супругов. В кодексе специально оговаривалось, что многочисленные препятствия, предусмотренные законодательством дореволюционной России, например принадлежность к разным вероисповеданиям, монашество, потеряли свое правовое значение. Процедура развода еще более упростилась. Как и прежде, при взаимном согласии супругов развод производился органами ЗАГСа. Дела о расторжении брака по заявлению одного из супругов рассматривались как бесспорные единолично судьей без участия заседателей.

Дальнейшее совершенствование советского законодательства привело в 1926 г. к замене закона от 22 октября 1918 г. на Кодекс законов о браке, семье и опеке. Наиболее существенным нововведением этого кодекса было придание правового значения фактическим брачным отношениям. Согласно доминирующей тогда советской концепции брака как договора решающее значение придавалось не факту регистрации брака, а взаимному соглашению сторон.

Поэтому были выдвинуты многочисленные предложения по упразднению регистрации брака вообще. На принятие решения оказали влияние и модные в то время в социалистических кругах теории об отмирании брака. Введение в 1917 г. гражданской формы брака многие считали не более чем антирелигиозным приемом, направленным на борьбу с церковной формой брака. Считалось, что к 1926 г. большевикам удалось в значительной мере искоренить «религиозные предрассудки» населения, и опасность возрождения церковной формы брака больше не представлялась им серьезной.

О том, как велось это искоренение, можно судить по следующим фактам. После издания декретов 1917 г. церковь отказывалась признавать гражданский брак и развод. Определение церковного Собора от 4 марта 1918 г. объявило гражданский развод, совершенный лицами православного вероисповедания, актом поругания религии и предписало подвергать совершивших его лиц церковному покаянию. Действуя таким образом, церковь не превысила своих прав, так как ее акты касались только верующих. Следовать этим предписаниям или нет, зависело лишь от самих верующих. Санкции носили также чисто религиозный характер, т. е. церковь отнюдь не присваивала себе функции государства, а действовала в свойственных ей рамках. Однако реакция советских органов была крайне резкой. Постановлением Наркомата юстиции РСФСР от 27 мая 1920 г. деятельность консисторий была прекращена по мотивам присвоения последними функций государственных органов. Это было явным нарушением прав религиозных организаций и одновременно прав человека. Государство было вправе не признавать юридической силы за браком или разводом, произведенными религиозными учреждениями, но не должно было препятствовать их совершению верующими. Еще одним доводом в пользу придания правового значения фактическим брачным отношениям были статистические данные, свидетельствующие о том, что в незарегистрированных браках (их общее число составляло примерно 7 % от всех браков), как правило, состояли женщины из наименее обеспеченных слоев населения, особенно нуждавшиеся в правовой защите. Часто такие женщины, брошенные фактическим супругом, оставались без средств к существованию, поскольку ни права на имущество, ни права на взыскание алиментов по закону они не имели.

Брак по сути своей превратился, как в Древнем Риме, в частную неформальную сделку, что фактически означало почти полное прекращение контроля государства за совершением и прекращением браков. В результате установилось параллельное существование фактического и зарегистрированного брака, что ни к чему, кроме правовой неопределенности, путанице и подрыву принципа моногамии, привести не могло. Расторжение брака в суде было отменено. Брак расторгался в органах ЗАГСа, причем без вызова второго супруга, ему только сообщалось о факте развода.

Следующий шаг в развитии семейного законодательства, доказывающий, что политическая ситуация в стране не могла не сказаться и на регулировании семейных отношений, был сделан в 1936 г. Постановление ЦИК и СНК от 27 июня 1936 г. «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских садов, усилении уголовного законодательства о браке и семье» ясно показывает, к чему приводит необдуманное вмешательство государства в личные семейные отношения. Запрещение абортов в слаборазвитой стране, население которой не имело даже самых элементарных представлений о планировании семьи, привело к массовым криминальным абортам, многие из которых заканчивались тяжелыми последствиями. Ситуация осложнялась еще и тем, что не только лица, осуществляющие прерывание беременности, но и сами женщины, производящие аборт, привлекались за эти действия к уголовной ответственности.

В результате многие женщины не прибегали к медицинской помощи при возникновении осложнений из страха перед уголовным наказанием, что нередко приводило к смертельным исходам.

Еще один правовой акт, отбросивший наше законодательство на столетие назад, был принят 8 июня 1944 г. Этот Указ запрещал установление отцовства в отношении детей, рожденных вне брака. Ни добровольное признание отцовства, ни отыскание его в судебном порядке более не допускались. Не возникало, естественно, и права на получение алиментов от фактического отца. Только в 1945 г. другим указом было разрешено признание отцом внебрачного ребенка в случае вступления в брак с его матерью. Эти меры прикрывались лишенными всякого основания заверениями о том, что права внебрачных детей не нарушаются, так как заботу о них берет на себя социалистическое государство. Ведь, во-первых, мизерные пособия, установленные для одиноких матерей, не могли заменить алиментов, во-вторых, дети лишались права знать своего отца, а отец не мог узаконить отношения с родными детьми. Время для подобного мероприятия было выбрано самое неудачное. Война привела к массовой миграции населения, разлучению семей и возникновению многочисленных внебрачных связей. Права детей нарушались и тем, что в свидетельстве о рождении ребенка в графе «отец» ставился прочерк, что сразу указывало на внебрачное происхождение ребенка, и, хотя формально права внебрачных детей и детей, рожденных в браке, признавались равными, на практике это нередко приводило к дискриминации. Суды, чтобы хоть как-то обеспечить интересы внебрачных детей, взыскивали алименты с их отцов как с фактических воспитателей.

Второй мерой, предусмотренной Указом от 8 июня 1944 г., было придание значения только зарегистрированному браку. Всем лицам, вступившим в фактические брачные отношения с 1926 по 1944 г., предписывалось зарегистрировать брак, указав при этом дату вступления в фактические брачные отношения и общих детей. В противном случае их брак терял юридическое значение.

Была ужесточена и процедура развода: брак отныне расторгался лишь в случае признания судом необходимости его прекращения. Таким образом, суду предоставлялось право отказать в иске о расторжении брака, даже если оба супруга настаивали на разводе. Кроме того, сама процедура расторжения брака стала более сложной. Заявление о разводе с указанием мотивов расторжения брака подавалось в народный суд. После этого в местной газете публиковалось объявление о возбуждении дела о разводе, затем в суд вызывался супруг-ответчик. Народный суд рассматривал дело и принимал меры к примирению супругов. Далее дело предавалось в суд второй инстанции, который рассматривал его по существу и выносил мотивированное решение о разводе или об отказе в расторжении брака. Одновременно с этим суд должен был определить, с кем остаются проживать несовершеннолетние дети и кто из родителей несет обязанности по их содержанию. По требованию супруга суд мог также произвести раздел имущества и присвоить супругу добрачную фамилию.

30 июня 1969 г. был принят Кодекс о браке и семье РСФСР. В соответствии с ним по-прежнему признавался только зарегистрированный брак, а фактический брак не порождал никаких правовых последствий. Основанием к разводу считался непоправимый распад семьи. При отсутствии у супругов несовершеннолетних детей или споров по поводу имущества развод по взаимному согласию производился в органах ЗАГСа, которые не выясняли причины развода и не предпринимали попыток к примирению супругов. При отсутствии согласия одного из супругов на расторжение брака, а также если у них были несовершеннолетние дети или один из супругов заявлял требования о разделе имущества или о взыскании алиментов спор о расторжении брака разрешался судом. При этом суд был обязан выяснить причины развода и при необходимости попытаться примирить супругов.

Наконец, стоит упомянуть об урегулировании алиментных отношений. Указом от 19 ноября 1986 г. был установлен минимальный размер алиментов, подлежащих ко взысканию на несовершеннолетних детей. Целью этой меры было обеспечение детям необходимых средств к существованию. Однако поставленная цель так и не была достигнута. Во-первых, сначала при установлении минимального размера – 20 руб. на одного ребенка – не было принято во внимание, что таким образом можно распределить все 100 % дохода родителей, например при заработной плате 80 руб. и наличии 4 детей. В связи с этим суду была предоставлена возможность снижать минимальный размер алиментов. Возникал вопрос, зачем тогда устанавливать минимальный размер, если таковым он не являлся? Во-вторых, после вступления нашей страны в полосу инфляций минимальный размер алиментов так и не был проиндексирован до самой своей отмены в декабре 1994 г.

Стремительное изменение общественных отношений потребовало принятия нового закона, регулирующего семейные отношения. В связи с этим в 1994 г. была создана рабочая группа по подготовке нового Семейного кодекса, который был принят Государственной Думой 8 декабря 1995 г. Законодатель пошел по давно намеченному пути, указав в ст. 1 °CК, что брак заключается в органах ЗАГСа, а права и обязанности супругов возникают со дня государственной регистрации заключения брака. Конечно, можно обвенчаться в церкви, но правового значения этот обрядовый акт иметь не будет. Теперь церковное венчание – это уже история.

Итак, мы уже отмечали, что брак надлежит заключать и регистрировать в специальных государственных органах – органах записи актов гражданского состояния (ЗАГСах). В таких случаях принято говорить, что свои отношения люди оформили официально. А если люди фактически живут вместе, ведут общее хозяйство, может быть, даже у них есть общие дети, то как это квалифицировать? Такое положение дел называют гражданским браком, сожительством, фактическим браком. Возникает путаница. Давайте разберемся.

Само понятие «гражданский брак» появилось в зарубежном праве. Мы уже упоминали, что ранее брак мог заключаться только в церкви, поскольку государство было в подчинении у церкви и церковь, опираясь на свой авторитет и пользуясь материальным авторитетом государства, настойчиво проводила свои принципы. Положение вещей изменилось с того момента, когда государство вступило в период своей эмансипации и, борясь с церковью, оказалось вынужденным заключить союз с индивидом и взять под свою защиту его права.

Это ярко проявилось в эпоху Великой французской революции, когда законодательство вернулось к основным принципам римского свободного брака, которые укладывались в известную формулу «Libera matrimonia esse» («брак должен быть совершенно свободным»). Закон 1792 г. вводит во Франции гражданский брак, т. е. брак, который заключается не в церкви, а в государственных органах. Тем самым государство изымает брачные отношения из исключительного ведения церкви и ступает на путь самостоятельного, светского брачного законодательства. «Гражданский контракт» брака должен быть заключен не перед лицом церкви, а перед лицом государства: только тогда он может иметь гарантированные государством юридические последствия.

За Францией последовали другие страны, и в течение XIX в. институт гражданского брака распространился по всей Западной Европе. В некоторых странах он допускался только при невозможности брака церковного, например браки с нехристианами. В других странах такая возможность наряду с церковным венчанием предоставлялась на выбор сторон. Однако в большинстве западноевропейских государств гражданский брак был установлен как нечто обязательное. За ним могло последовать церковное венчание, но для возникновения юридических последствий брака оно не было необходимо.

В России было установлено нечто вроде гражданской формы заключения брака для раскольников, не признающих священства. А позже, после революции, в связи с изданием Декрета от 18 декабря 1917 г. «О гражданском браке, детях и о ведении книг актов гражданского состояния», стал признаваться только гражданский брак, заключенный в органах ЗАГСа, а брак, совершенный по религиозному обряду, не имел абсолютно никакого правового значения. Поскольку до революции признавались только церковные браки, а гражданские не заключались и считались сожительством, то и после 1917 г. граждане по старой памяти употребляли выражение «гражданский брак», имея в виду официально незарегистрированные отношения.

Такой брак (сожительство) не приводит к возникновению юридических прав и обязанностей супругов, однако, как показывает опыт, люди, живя друг с другом без регистрации своих отношений, приобретают мебель, бытовую технику, автомобили, гаражи, земельные участки, квартиры. И вот в какой-то момент у них возникает серьезный конфликт, выливающийся в принятие решения расстаться навсегда, после чего сразу появляются имущественные претензии друг к другу по принципу «Это мое! Нет, это мое!». Необходимо разобраться, чье же это? Но об этом мы поговорим позже, в специальной главе, посвященной разделу имущества супругов при разводе, и рассмотрим ситуацию разрешения имущественных притязаний бывших сожителей (лиц, находившихся в гражданском браке).

Как все земное, брак прекращается. Конечно, есть и другие мнения по этому поводу. Строго говоря, церковь принимает брак как союз двух лиц разного пола, продолжающийся даже за пределами земной жизни. Однако церковь тем не менее делает уступку потребностям гражданской жизни, устанавливая различные способы прекращения брака и, таким образом, допускает понятие о его прекращении.

Способы прекращения брака можно свести к двум видам:

• брак прекращается непосредственно, сам собою;

• прекращение брака предполагает наличие акта государства (расторжение брака), т. е. брак должен быть признан прекратившимся со стороны государственной власти, а пока нет такого признания, то, хотя бы все условия для прекращения брака были налицо, он все-таки считается существующим. Например, смерть лица непосредственно прекращает брак, не предполагая никакого акта со стороны государства. В то же время, чтобы расторгнуть брак, необходимо обратиться в соответствующие государственные органы: либо в органы ЗАГСа, либо в суд.

Непосредственно прекращается брак только смертью одного из супругов, но этот способ прекращения брака не требует с нашей стороны никакого дальнейшего объяснения. Переживший супруг считается вдовым и может, пожалуй, тотчас заключить новый брак, если нет к тому какого-либо препятствия. Правда, существующие обычаи могут требовать, чтобы до вступления овдовевшего супруга в новый брак прошло какое-то время после смерти прежнего супруга, но они, по сути, не имеют юридического значения и не являются обязательными.

Прекращение брака актом государственной власти называется расторжением брака. Смерть сама по себе должна быть установлена, должно быть какое-нибудь удостоверение, что действительно права известного лица прекратились смертью.

Между тем бывают случаи, когда смерть лица не может быть установлена достоверно. Так, не может быть констатирована смерть лица, безвестно отсутствующего, а можно только при известных условиях предполагать ее. Поэтому если в продолжении известного времени, в течение которого безвестно отсутствующий мог бы дать о себе весть, но не дает ее, то можно предположить его умершим. Этого соображения придерживается наше законодательство. Расторжение брака возможно вследствие объявления одного из супругов умершим, признания судом его безвестно отсутствующим.

Безвестное отсутствие – это удостоверенный в судебном порядке факт длительного отсутствия гражданина в месте его жительства, если не удалось установить место его пребывания. В этом случае супругом может быть подано заявление в суд, если в течение года в месте его жительства нет сведений о нем.

Непременным условием признания гражданина безвестно отсутствующим является отсутствие в месте его жительства сведений о месте его пребывания в течение не менее одного года. День получения последних известий о нем может быть подтвержден предъявлением последнего письма отсутствующего гражданина или иным способом (например, показанием свидетелей). При невозможности установить день получения последних известий началом безвестного отсутствия считается первое число месяца, следующего за тем, в котором были получены последние известия, а если и месяц установить не удается, то тогда отсчет будет производиться от первого января следующего года. Признание гражданина безвестно отсутствующим допустимо при условии, что невозможно установить место его пребывания. Поэтому до рассмотрения дела в суде в соответствующие организации по последнему известному месту пребывания гражданина, месту работы, месту рождения и т. п. посылаются запросы об имеющихся о нем сведениях, опрашиваются родственники, друзья, иные лица, с которыми он общался.

Супруг гражданина, признанного безвестно отсутствующим, имеет право на расторжение брака в упрощенном порядке, т. е. ему достаточно обратиться в ЗАГС с соответствующим заявлением.

Кроме безвестного отсутствия, ГК предусматривает еще один случай, при котором заключенный брак прекращается, – признание гражданина умершим. Согласно п. 1 ст. 45 ГК условиями объявления умершим являются:

• отсутствие гражданина в месте постоянного жительства в течение пяти лет, считая со дня получения последних известий о нем, а в случае, если он пропал, как сказано в законе, при обстоятельствах, угрожавших смертью или дающих основание предполагать его гибель от определенного несчастного случая, такой срок сокращается до шести месяцев. Например, такими обстоятельствами могут быть катастрофа самолета, пассажиром которого был гражданин, гибель морского судна, крушение поезда и т. д.;

• неполучение в течение указанных сроков сведений о месте пребывания гражданина и невозможность, несмотря на принятые меры, установить, жив ли он.

Явка или обнаружение места пребывания гражданина, объявленного судом умершим или безвестно отсутствующим, влечет за собой отмену соответствующего решения. Подобные случаи бывают.

Пример

В 1990 г. постоянно поживающий в г. Перми гражданин Петров, находясь в геолого-разведывательной экспедиции в Таджикистане, исчез. Его поиски результатов не дали. Спустя шесть лет по заявлению жены суд объявил Петрова умершим, в связи с чем их брак был прекращен. В 1997 г. Петрова вступила в новый брак. Вскоре после этого в Пермь неожиданно вернулся Петров и объяснил, что не мог сообщить о себе домой по уважительным причинам, так как был захвачен незаконной вооруженной группировкой и находился на территории Афганистана под строгим наблюдением. Возможность бежать от похитителей представилась только в 1997 г., чем Петров и воспользовался. Узнав о новом замужестве жены, Петров потребовал от нее расторжения нового брака, но по закону этого нельзя сделать. В этой ситуации суд не будет расторгать его, поскольку вступление бывшего супруга в новый брак автоматически влечет за собой прекращение старого брака. Но вот если бы Петрова не заключила нового брака, то тогда для восстановления старого брака достаточно было бы совместного заявления супругов о желании восстановить брак.

Достаточно часто возникает вопрос у граждан (чаще у женской половины), можно ли расторгнуть брак, если муж попал в места лишения свободы? Да, такое право у жены имеется, и брак можно расторгнуть, но только если супруг был осужден за преступление к лишению свободы на срок свыше трех лет.

Наконец, один из супругов может расторгнуть брак в случае, когда другой супруг будет признан судом недееспособным. Недееспособным лицо может быть признано, когда его психическое здоровье не позволяет вести ему нормальную, полноценную жизнь. Такое состояние организма должны констатировать врачи-психиатры.

Итак, брак может быть расторгнут в упрощенном порядке, если один из супругов:

• признан судом безвестно отсутствующим; признан судом недееспособным;

• осужден за совершение преступления к лишению свободы на срок свыше трех лет.

В этом случае другой супруг, желая расторгнуть брак, независимо ни от каких причин идет в ЗАГС, пишет там заявление, и с этого момента брак считается расторгнутым.

Все рассмотренные выше случаи расторжения брака были вызваны, так сказать, внешними обстоятельствами. Теперь нам следует рассказать об условиях расторжения брака по взаимному согласию супругов.

Еще в начале прошлого века законодательство дореволюционной России не допускало разводов по взаимному согласию супругов даже при их полной бездетности. Конечно, в вопросе о допустимости или недопустимости развода большую роль играют соображения об интересах другого супруга и судьбе детей, но в данном случае и те и другие соображения отпадают: детей нет, а супруги сами желают прекратить брачный союз. И тем не менее закон им этого не позволял. Почему? Вот что, например, писалось об этом в литературе того периода: «При разводе вследствие взаимного согласия выступает в качестве внешнего основания развода исключительно произвол супругов. Вследствие этого возникает опасность, что в населении именно этот произвол будет считаться истинным основанием развода, и уважение к браку, представление о нем как о некотором учреждении, стоящем выше воли супругов и служащем высшим объективным целям, будет подорвано». Таким образом, брачный союз должен продолжаться даже не для осуществления этих «высших объективных целей», которые стали уже, как о том свидетельствует обоюдное желание супругов разойтись, недостижимы, а лишь для того, чтобы в народе не возникло нежелательного для государства представления о браке. И вот во имя этих «предупредительно-воспитательных» целей супруги должны принудительно влачить опостылевшее супружеское сожительство или же придумывать средства обойти закон, создать видимость какой-либо из законных причин для получения развода.

Не слишком ли беспощадно такое выражение воли государства по поводу брака? Конечно, брак служит не только низменным, но и высшим целям человеческого существования, конечно, он имеет огромное значение в этом смысле и для государства, но не следует забывать того, что таковым он может быть лишь до тех пор, пока является союзом свободным, пока не превращается в принудительное учреждение. В противном случае из очага нравственного порядка он перерождается в очаг нравственной заразы. Превращая брак в клетку, в которую можно свободно войти, но которая тотчас же наглухо запирается, придавая ему характер внешней принудительности, государство тем самым в высокой степени извращает ту обстановку, которая необходима для подлинного развития нравственной стороны брачного союза.

Принуждая супругов вопреки их общему желанию продолжать брачное сожительство, государство не возвеличивает, а уничтожает идею брака и вследствие этого вступает в резкий конфликт с развитой личной нравственностью. Для лиц с тонкой нравственной организацией брачное сожительство без встречной любви со стороны другого супруга невыносимо, и если государство тем не менее будет предписывать продолжать это невыносимое сожительство, оно совершает жесточайшее нравственное насилие над личностью. До поры до времени этому насилию подчиняются, но неизбежно наступит момент, когда личность ему решительно воспротивится.

Конечно, для государства брачный союз важен и как учреждение, создающее и воспитывающее потомство; но и эта социальная функция брака может быть только результатом доброго желания самих супругов. Однако при отсутствии детей даже эта социальная функция отпадает. Быть может, брак следует все же сохранить в ожидании возможных в будущем детей? Но тогда супруги вправе сказать государству: мы не машина для производства потомства, не забывай и о нашей собственной человеческой личности.

Последовательным логическим выводом из такого «государственного» представления о браке была бы только его полная нерасторжимость. Если же государство допускает развод в тех случаях, когда внутренняя сущность брака разрушена, если оно признает, что внутренне мертвый брак не может служить высшим нравственным целям, то недопущение развода по взаимному согласию супругов является логическим противоречием. И, как мы видели, это противоречие объяснялось опасением, как бы в народе не возникла мысль о том, что воля супругов может иметь в этом вопросе какое-нибудь значение. Аргумент, свидетельствующий о чрезвычайно наивном представлении о народе. Мы думаем, напротив, что чем отчетливее выяснится перед народным сознанием такая позиция государства, тем скорее она будет осуждена.

Теперь посмотрим, в какой степени стеснение свободы разводов оправдывается интересами другого супруга, причем для большей наглядности предположим снова случай бездетности.

Что говорит против расторжения брака не только при взаимном согласии обоих супругов, но даже и в случае решительного желания одного из них? Может ли государство принудительно создать другому надлежащее, достойное этому имени брачное сожительство, может ли оно вдохнуть в брачную связь ее сотлевшую душу? Не только души, но даже и внешности брака оно восстановить не может (было, правда, время, когда государство путем насильственного привода водворяло жену в дом мужа). Таким образом, муж может уйти от жены, жена от мужа, и право не берет на себя восстановления даже такой формы супружеского сожительства. Что же остается? Только некоторая юридическая связь между разошедшимися супругами, некоторая тяжелая цепь, которая, как каторжные наручники, тянется затем за обоими супругами всю жизнь. Для чего и для кого она нужна? Ни для кого: ее единственное значение может заключаться только в том, что ни тот, ни другой из супругов не может вступить в новый брак. Но сторона, неповинная в расхождении, страдает от этого без вины; сторона, пожелавшая уйти, страдает как бы в отместку. Однако едва ли такая отместка достойна культурного законодательства, едва ли превращение в пожизненное наказание способно возвысить идею брака. Искупаются ли все возникающие в этих случаях страдания абстрактным сохранением идеи брака как некоторого не зависящего от интересов конкретных лиц «нравственного порядка»? Мы думаем, что нет. Как бы ни дорога была для государства прочность семейного союза, оно должно признать, что эта прочность не может быть создана принуждением, что она может явиться только результатом добровольной деятельности самих заинтересованных лиц. Улучшая условия общественной жизни, устраняя разнообразные социальные причины, влияющие разрушающим образом на крепость брачных связей, государство сделает неизмеримо больше для оздоровления семейного строя, чем упорным провозглашением нерасторжимости брака. К тому же чем далее, тем более такое провозглашение делается простой декларацией и фикцией: закон считает существующим то, чего в действительности уже давно нет. Конечно, в случае прекращения брака по одностороннему решению одного из супругов другой имеет право требовать постановления его в такое имущественное положение, в каком он находился бы при браке, – имеет право требовать соответствующего содержания и т. д.; но и только. Дальше этих вопросов имущественного характера государству в этой области делать нечего.

Наконец, возьмем и тот случай, когда есть дети. Действительно ли принудительное продолжение брака соответствует интересам детей? И в этом позволительно усомниться. Если естественное чувство любви к детям оказывается бессильным, чтобы удержать родителей от разрыва, то, думается, что и здесь принудительные меры ничему не помогут. Думается, что мирная жизнь с одним из родителей все же здоровее для душевного развития детей, чем пребывание с обоими, но в атмосфере постоянной холодности, раздражения, а может быть, и крайне тяжелых сцен. Кто знает, какие мучительные конфликты могут возникнуть в душе ребенка, невольного свидетеля всяческих столкновений между отцом и матерью? Кто может учесть их влияние на все миросозерцание, на всю психологию формирующейся души? Во всяком случае и здесь что может сделать государство для восстановления нормального семейного строя? Может ли оно переделать душу супруга, утратившего супружескую привязанность? Может ли оно даже вернуть его физически в семью, если он ее оставит? Ни то, ни другое: семья все равно будет фактически разрушена, оставив после себя только ту же юридическую цепь, о которой только что было сказано. Нужна ли она детям? Очевидно, нет. Старое зло останется неисправленным, к нему прибавится только новое. Единственное, что доступно здесь праву, это только установление материального обеспечения для оставленной семьи.

Но, говорят, легкость разводов способствует легкомысленному заключению браков. Как будто легкомыслие считается с какими-нибудь соображениями! Но и, кроме того, с этой точки зрения принудительное продолжение брака является карой за легкомыслие и устрашительным средством воздействия на других. А можно ли говорить о высокой идее брака, о его нравственном значении, раз мы превращаем его в своеобразное карательное средство?

Теперь, кто будет судить о том, наступила ли уже соответствующая степень брака, при которой он требует распада? Судить об этом будет суд. Какие мерки он будет применять при этом? Предположим, что он постарается отвлечься от своих представлений о сущности брака и захочет прибегнуть к объективным воззрениям социальной среды. Но и тогда положение супруга, ищущего развода, может оказаться трагичным в двояком отношении. Во-первых, для того чтобы получить санкцию суда на развод, супругу необходимо будет посвятить суд во всю интимную драму своей жизни, раскрыть все то, что, быть может, хотелось бы навсегда спрятать от постороннего взора. А во-вторых, все это может оказаться напрасным: суд, быть может, признает, что вся эта субъективная драма с объективной точки зрения нравов данной среды не заслуживает внимания. На такой идее нормальные бракоразводные нормы построить невозможно. Брак будет признаваться расторгнутым не тогда, когда это почувствовали сами заинтересованные лица, а тогда, когда это найдет необходимым некоторая внешняя, чуждая инстанция. Но кому же лучше знать, перейден ли предел терпения или нет, – суду или тем лицам, которые должны будут затем по его решению влачить опостылевшее совместное существование? Или государство должно здесь становиться на точку зрения старозаветного правила: «стерпится – слюбится»?

К счастью, наше современное государство ушло от подобных сомнительных соображений и «объективных» оценок. Оно предоставило, чувствуя всю неуместность какого-либо объективного контроля в столь субъективной сфере, решение этого вопроса самим сторонам. В соответствии со ст. 19 СК при взаимном согласии на расторжение брака супругов, не имеющих общих несовершеннолетних детей, расторжение брака производится в органах ЗАГСа. Думается, что осознание сторонами того, что такое решение находится всегда в их руках, должно создавать хорошую психологическую и нравственную школу: приучить супругов ко взаимному уважению и деликатности, гарантировать добрые семейные нравы в большей степени, чем внешний надзор самого государства.

Однако имеются некоторые жизненные обстоятельства, когда брак расторгается только по суду. В этом случае органы ЗАГСа не смогут расторгнуть ваш брак, как бы вы их ни просили. При таких условиях – прямая дорога в суд. Вот эти условия, сформулированные в ст. 21 и 22 СК:

• если отсутствует согласие на развод одного из супругов;

• если у супругов имеются общие несовершеннолетние дети. Общими детьми супругов являются дети, в качестве родителей которых оба супруга указаны в свидетельстве о рождении ребенка. Например, в качестве матери ребенка записывается женщина, которая его родила. Факт рождения ребенка именно конкретной женщиной подтверждается справкой из медицинского учреждения, в котором проходили роды. Если роды проходили не в медицинском учреждении, а, к примеру, дома, используются показания свидетелей, результаты медицинского обследования женщины. Если мать ребенка замужем, в качестве отца ребенка записывается супруг. Даже если он не является отцом ребенка и оба супруга об этом знают, запись об отце все равно будет сделана на основании данных о муже матери ребенка;

• если один из супругов, несмотря на отсутствие у него возражений, уклоняется от расторжения брака в органе ЗАГСа. Например, жена предложила мужу расторгнуть брак. Он не стал возражать против этого, но сказал, что заявление подавать не будет и в ЗАГС не пойдет. Здесь орган ЗАГСа брак расторгнуть уже не сможет, так как у него не будет доказательств того, что второй супруг согласен развестись.

Кроме этого, следует иметь в виду, что если между супругами имеются споры о разделе общего имущества, выплате средств на содержание нуждающегося нетрудоспособного супруга и о детях, то они будут рассматриваться в суде независимо от расторжения брака в органах ЗАГСа.

При расторжении брака по взаимному согласию супругов, имеющих общих несовершеннолетних детей, роль суда в принципе такая же, как роль органов ЗАГСа. Суд не вправе выяснять причины развода, принимать меры к примирению супругов или допускать какое-либо иное вторжение в их личную жизнь. В ст. 23 СК прямо указано, что суд расторгает брак без выяснения мотивов развода. Суд не вправе отказать в расторжении брака, если оба супруга об этом просят.

Расторжение брака производится в этом случае в суде только потому, что этого требуют интересы несовершеннолетних детей. Однако речь идет не о том, что, исходя из интересов детей, суд должен стремиться сохранить семью любой ценой. Дело о расторжении брака при взаимном согласии супругов является бесспорным. Задача суда в этом случае иная: супруги вправе представить на рассмотрение суда свое соглашение о том, с кем из них будут проживать несовершеннолетние дети и в каком порядке и размере им будут уплачивать алименты. Суд обязан проверить, отвечает ли соглашение интересам детей. Если нет оснований полагать, что такое соглашение нарушает интересы несовершеннолетних, суд утверждает соглашение своим решением. Если соглашение не достигнуто или если представленное соглашение противоречит интересам детей, суд обязан по своей инициативе разрешить указанные вопросы в судебном заседании и вынести по ним решение. Соединение рассмотрения этих требований с бракоразводным процессом в данном случае целесообразно потому, что при разделении их и передаче расторжения брака в органы ЗАГСа практически невозможно будет проконтролировать принимаемые супругами решения в отношении несовершеннолетних детей. Утверждение соглашений, касающихся несовершеннолетних детей, не входит в компетенцию органов ЗАГСа. Передача этих вопросов в ведение органов опеки и попечительства или рассмотрение их в суде независимо от расторжения брака в ЗАГСе затруднительны, потому что таким образом соглашения о детях могут вообще уйти из-под контроля государства.

Расторжение брака в судебном порядке при отсутствии согласия одного из супругов на развод обладает существенной спецификой. В данном случае основанием для расторжения брака является непоправимый распад семьи. В п. 1 ст. 22 СК указано, что брак растрогается, если суд установит, что дальнейшая совместная жизнь супругов и сохранение семьи невозможны. Для установления этих обстоятельств суд должен выявить причины развода. Вызывает сомнения сама возможность констатации непоправимого распада семьи судом. Суд может руководствоваться при оценке причин развода только объективными критериями, но применять эти критерии придется не к обычным, средним лицам, а к конкретной супружеской паре. Задача же определения того, как то или иное обстоятельство повлияло именно на данное лицо, может ли оно после этого продолжать семейную жизнь, невыполнима. Для одной супружеской пары супружеская неверность, оскорбления или даже побои со стороны одного из супругов могут быть обыденным явлением, а для другой иметь непоправимые последствия. Поэтому, если у суда возникают сомнения относительно того, действительно ли дальнейшая супружеская жизнь супругов невозможна, он может отложить рассмотрение дела и дать супругам срок для примирения в пределах трех месяцев. Если по истечении срока для примирения один из супругов по-прежнему настаивает на своем желании развестись, суд обязан вынести решение о разводе. В ч. 2 п. 2 ст. 22 СК прямо говорится, что брак растрогается судом, если меры по примирению супругов оказались безрезультатными и один из супругов настаивает на разводе. При этом, даже если судьи продолжают сомневаться относительно того, возможно ли сохранение данной семьи, суд не вправе отказать в расторжении брака против воли одного из супругов.

В подавляющем большинстве случаев супруги не имеют серьезных возражений против сообщения причин развода суду. Однако возможны ситуации, когда супруги не желают раскрывать причины развода и рассматривают требование суда об этом как вторжение в свою частную жизнь. При таких обстоятельствах супруги в принципе не обязаны сообщать суду о причинах развода. Если один из супругов заявит о своем желании расторгнуть брак, а другой – о своем несогласии с разводом и оба они откажутся раскрыть мотивы развода, суд не вправе принудить их к этому. Такой отказ не является и основанием к отказу в расторжении брака. Суд в этом случае, безусловно, назначит супругам максимальный срок для примирения, однако, если по его истечении один из супругов не изменит своего намерения развестись, брак должен быть расторгнут.

С точки зрения теории расторжение брака при отсутствии согласия одного из супругов может рассматриваться как односторонний отказ от договора. В принципе односторонний отказ от договора недопустим. Но там, где правоотношения, возникающие из договора, тесно связаны с личными взаимоотношениями сторон, такой отказ возможен под контролем суда. Специфический характер брачного отношения заставляет признать его допустимым и при расторжении брака. Если у одного из супругов сложилось твердое намерение не продолжать супружеские отношения, принудить его к этому невозможно, как бы ни хотел этого другой супруг. Поэтому суд не должен и в этом случае иметь право отказать в разводе, если меры по примирению супругов положительного результата не дали и истец по истечении срока для примирения не отказался от желания развестись.

При расторжении брака в суде моментом прекращения брака является момент вступления решения суда в законную силу (ст. 25 СК). После вступления решения в законную силу суд в течение трех дней направляет выписку из решения в органы ЗАГСа для регистрации развода в книге записи актов гражданского состояния.

Право требовать развода по российскому законодательству в принципе ничем не ограничено. Однако существует одно исключение. Согласно ст. 17 СК муж не вправе возбудить дело о расторжении брака во время беременности жены и в течение одного года с момента рождения ею ребенка. Данное правило призвано защитить женщину в период, когда она является наиболее уязвимой. Бракоразводный процесс может серьезно травмировать беременную женщину или кормящую мать. Хотя сохранить семью с помощью данной меры нельзя, можно, по крайней мере, оградить женщину от волнений, связанных с разводом. Ничто не мешает супругам развестись в этот период, если жена выразит согласие на развод. Если же она этого не делает, у нее, безусловно, есть для этого все основания. Это может быть надежда на примирение, стремление к тому, чтобы ребенок был рожден до расторжения брака, или просто нежелание участвовать в процессе во время беременности и сразу после рождения ребенка. Законодатель признает эти основания достаточными для того, чтобы развод был отложен до достижения ребенком одного года.