Время это то, в чем мы живем – оно горизонтально. Оно движется из А в Б, из Г в Д; это линия. Вечность вертикальна. Она не идет от А до Б и от Б до В. Она движется из А в большее А и в еще большее А. Она движется вверх. Редко мгновение, когда вечность проникает во время, потому что это происходит, только когда медитация достигает урожая, зрелости, когда ты касаешься глубочайшего внутреннего ядра.

Тогда внезапно ты осознаешь, что стоишь на распутье. Одна линия идет горизонтально – другими словами, посредственно, обычно, бессмысленно и в конце концов приводит к смерти. Горизонтальная линия постоянно движется по направлению к кладбищу.

Я расскажу вам историю, значительную во многих смыслах. Великому императору во сне привиделась тень, и он испугался даже во сне. Он спросил тень:

- Что ты хочешь?

- Я пришла не просить, – сказал тень. – Я пришла тебе сообщить, что этим вечером, в нужном месте, когда будет садиться солнце, ты вздохнешь в последний раз. Обычно я не прихожу предупреждать людей, но ты великий император; это просто дань уважения.

Император так испугался, что проснулся весь в поту и не мог сообразить, что делать. Все, что он смог придумать, это собрать всех мудрых людей, астрологов, пророков и найти смысл этого сна. Анализ снов не начался с Зигмунда Фрейда – это неправда, он был начат тысячу лет назад этим императором!

Посреди ночи все пророки столицы, все мудрецы, все те, кто каким-то образом был сведущ в делах будущего – толкователи снов – были созваны, и им рассказали эту историю. История была очень проста, но они принесли свои писания и стали спорить друг с другом: «Это не может быть смыслом», «Смысл может быть только таким».

Они потратили время впустую, и начался восход солнца. У императора был старый слуга, с которым он обращался как с отцом – потому что его отец умер очень рано. Сын был слишком молод, и отец приставил опекать его этого слугу и сказал ему:

- Позаботься о том, чтобы он стал моим преемником и не лишился трона.

И слуге это удалось, и теперь он был очень стар. Но с ним не обращались как со слугой, он был уважаем почти как отец. Он подошел к императору и сказал:

- Я хочу сказать тебе две вещи. Ты всегда слушал меня. Я не пророк и не астролог и не знаю, что за чепуха здесь происходит, какие писания зачитываются. Одно определенно – как только взойдет солнце, до заката останется совсем недолго. А эти люди, эти так называемые знающие люди, так и не пришли ни к какому заключению за многие века. Только один день... они будут ссориться, спорить, разрушать аргументы друг друга, но ты не можешь надеяться, что они придут к консенсусу, к заключению.

Пусть продолжают свою дискуссию. Вот мое предложение: у тебя есть самая быстрая в мире лошадь – это было во времена лошадей, – возьми эту лошадь и беги из этого дворца как можно скорее. Одно определенно: ты не должен быть здесь; ты должен быть как можно дальше отсюда.

Это логично, рационально, хотя и очень просто. Император предоставил великим провидцам и мудрецам спорить дальше – они и не заметили, что он ушел. И конечно, у него была лучшая лошадь в империи. Он очень гордился этой лошадью, потому что не было никакой другой лошади такой силы. И между императором и его конем была такая глубокая любовь, такое созвучие, такая синхронность! Император сказал лошади:

- Кажется, приближается моя смерть. Эта тень была не кем иным, как смертью. Ты должен как можно скорее увезти меня из этого дворца.

И конь кивнул головой. Он выполнил обещание. К вечеру, когда садилось солнце, они были в сотнях миль от дворца. Император инкогнито вошел в другое королевство. Он был очень счастлив. Он сошел на землю и стал привязывать коня к дереву – потому что оба они ничего не ели. И он сказал коню:

- Спасибо, мой друг. Теперь я позабочусь о еде для нас обоих. Мы так далеко, бояться нечего. Но ты доказал, что все рассказы о тебе верны. Ты мчался как облако.

И как только он привязал коня, появилась черная тень и сказала императору:

- Я боялась, что ты не успеешь, но у тебя потрясающий конь. Я тоже благодарю его – вот это место и время. Я беспокоилась – ты был так далеко, как бы мне удалось тебя забрать? Конь выполнил свое предназначение.

Это странная история, но она показывает, что куда бы ты ни двигался горизонтально, и с какой бы скоростью ты ни двигался, в конце концов, ты окажешься на кладбище. Странно, что в каждый момент наши могилы становятся ближе и ближе – даже если ты не пошевелишься, могила приблизится к тебе. Горизонтальная линия времени есть, другими словами, смертность человека.

Но если ты можешь достичь центра своего существа, молчания своего глубочайшего ядра, ты сможешь увидеть две дороги: одну вертикальную и одну горизонтальную.

Ты удивишься, узнав, что христианский крест – совершенно не христианский. Это древний восточный арийский символ – свастика. Именно поэтому Адольф Гитлер, который считал себя потомком чистейшей арийской крови, выбрал символом свастику. Свастика – не что иное, как пересечение двух дорог. В Индии бизнесмены, сами не зная почему, в начале года начинают новую книгу со свастики. Христианский крест это просто часть свастики. Но он тоже представляет то же самое: вертикальное, горизонтальное. Руки Христа горизонтальны; его голова и его существо указывают в другом направлении.

В мгновение медитации ты внезапно видишь, что движешься в двух направлениях – либо в горизонтальном, либо в вертикальном. Вертикальное состоит из молчаний, блаженств, экстазов; горизонтальное состоит из рук, работы, мира.

Как только человек познал себя как распутье дорог, он не может не быть заинтересованным, заинтригованным, вертикальным. Горизонтальное он знает, но вертикальное открывает дверь в вечность, где не существует смерти, где человек просто становится более и более, частью космического целого – в котором он теряет все границы, даже оковы своего тела. Гаутама Будда говорил:

- Рождение есть боль, жизнь есть боль, смерть есть боль. Вот что он говорит: двигаться по горизонтальной линии, значит быть постоянно несчастным, оставаться в боли. Твоя жизнь не может быть жизнью танца, радости – и если больше ничего нет, единственный выход – самоубийство. Это решение современно, к нему пришла западная философия экзистенциализма – философия Жан-Поля Сартра, Ясперса, Хайдеггера, Кьеркегора и других – жизнь бессмысленна. И в горизонтальном плане она действительно бессмысленна, потому что это просто агония, боль, болезни, слабость и старость. И ты заключен в маленькое тело, тогда как твое сознание безгранично, как сама вселенная.

Как только обнаружена вертикаль, человек начинает двигаться по вертикали. Вертикальная линия не значит, что ты отрекаешься от мира, но, несомненно, значит, что ты не от мира, что мир стал эфемерным, утратил важность. Это не значит, что ты должен отречься от мира и бежать в горы и монастыри. Это просто значит, что ты начинаешь – оставаясь там, где ты есть – жить внутренней жизнью, которая не была возможной раньше.

Раньше ты был экстравертом; теперь ты стал интровертом. Что касается тела, ты можешь легко с ним справиться, если есть память о том, что ты – не тело. Но тело можно использовать множеством путей, чтобы помочь тебе двигаться в вертикальном направлении. Проникновение в вертикальное, лишь луч света, попадающий во тьму твоей горизонтальной жизни, – начало просветления.

Ты будешь выглядеть так же, но не будешь таким же. Для тех, у кого есть ясность видения, ты не будешь выглядеть как прежде – и по крайней мере, для себя самого ты никогда не будешь выглядеть как прежде и никогда не сможешь быть таким, как прежде. Ты будешь в мире, но мира не будет в тебе. Амбиции, желания, зависть начнут исчезать. Не нужно никакого усилия, чтобы их отбросить, лишь движение в вертикальном направлении, и они начинают исчезать – потому что они не могут существовать в вертикальном. Они могут существовать лишь во тьме горизонтального, где каждый соревнуется, где каждый полон похоти, воли к власти, великого желания подчинить себе других, стать кем-то особенным.

В вертикальном - все эти глупости просто исчезают. Ты становишься таким легким, почти невесомым, точно как цветок лотоса – который находится в воде, но которого не касается вода. Ты остаешься в мире, но мир больше не оказывает на тебя влияния. Напротив, ты начинаешь влиять на мир – не сознательным усилием, но самим своим существом, своим присутствием, своей грацией, своей красотой. По мере того как она растет у тебя внутри, она начинает распространяться и вокруг тебя.

Она коснется людей, у которых открыто сердце, и испугает людей, живущих с закрытым сердцем – все окна, все двери закрыты. Они не придут в контакт с таким человеком. Чтобы убедить себя, почему они не приходят в контакт с таким человеком, они найдут тысячу и один предлог, тысячу и одну ложь. Но в основе всего лежит тот факт, что они боятся быть разоблаченными.

Человек, движущийся вертикально, становится почти что зеркалом. Если ты подходишь к нему близко, ты видишь свое настоящее лицо – ты видишь свое уродство, ты видишь свою постоянную амбициозность, ты видишь свою чашу для подаяния.

Может быть, вам поможет еще одна история.

Однажды ранним утром один человек, нищий с чашей для подаяния, вошел в сад короля. Король каждое утро выходил гулять в сад; иначе с ним было невозможно встретиться – особенно нищему, потому что ему помешала бы бюрократия. И он выбрал время, когда не было никакой бюрократии, и король, один, в молчании, вышел в сад, чтобы испить от красоты и живости, которые изливала природа. Нищий подошел к нему.

Король сказал:

- Сейчас не время... Я никого не принимаю.

- Я нищий. У тебя очень сложная бюрократия, и нищему невозможно тебя увидеть. Я настаиваю, чтобы ты дал мне аудиенцию. Король обдумывал, как избавиться от него. Он сказал:

- Что ты хочешь? Только скажи, и ты получишь это. Не тревожь мое утреннее молчание.

- Подумай дважды, прежде чем предложить мне что-то.

- Кажется, ты странный человек, – сказал король. – Прежде всего, ты без разрешения вошел в сад, настаивая на том, чтобы по лучить аудиенцию у короля. И теперь я говорю, что если ты чего-то хочешь, только скажи. Не тревожь мой мир, не тревожь мое молчание.

Нищий рассмеялся. Он сказал:

- Мир, который может быть потревожен, это не мир. И молчание, которое потревожено, это только сон, не реальности

Теперь король посмотрел на нищего. Он говорил нечто безмерной важности. Король подумал: «Он не кажется обычным нищим, это определенно»

И нищий сказал снова:

- Я хочу, чтобы ты это обдумал, потому что все, что я хочу, это чтобы ты наполнил мою чашу для подаяния чем угодно, и я уйду. Но она должна быть полной.

Король рассмеялся. Он сказал:

- Ты сумасшедший. Ты думаешь, что я не могу наполнить чашу для подаяния?

Он позвал казначея и сказал ему:

- Наполни эту чашу бриллиантами, драгоценными камнями.

Казначей не понимал, что происходит. Никто не наполняет чашу нищего бриллиантами. И нищий напомнил казначею:

- Помни, пока чаша не полна, я не двинусь с места.

Нищий бросил королю вызов.

И далее следует очень странная история... Бриллианты сыпались в нищенскую чашу, но едва оказавшись в ней, тотчас же исчезали. Король был очень смущен. Но он сказал:

- Что бы ни случилось, даже если моя сокровищница иссякнет, я не могу допустить, чтобы меня победил нищий. Я побеждал великих императоров.

И вся сокровищница иссякла! По столице прошел слух, и тысячи людей собрались посмотреть, что происходит. Они никогда не видели короля таким дрожащим, в состоянии нервного срыва.

В конце концов, в сокровищнице ничего не осталось, и чаша была так же пуста, как и раньше, и король упал к ногам нищего и сказал:

- Тебе придется меня простить, я не понял. Я никогда не думал об этих вещах. Я сделал, что мог, но теперь... Мне больше нечего тебе предложить. Я пойму, что ты меня простил, если ты расскажешь мне секрет этой чаши для подаяния. Это странная чаша – ее наполнили бы и несколько бриллиантов, но она вобрала в себя всю мою сокровищницу.

Нищий рассмеялся и сказал:

- Не беспокойся. Это не чаша для подаяния. Я нашел человеческий череп и из него сделал эту чашу. Он не забыл своих старых привычек. Заглядывал ли ты в свою собственную чашу для подаяния, в свою собственную голову? Дай ей что угодно, и она попросит больше и больше, еще и еще. Она знает только один язык: «еще». Она всегда пуста, всегда остается нищей.

На горизонтальном плане людей существуют только нищие, потому что все они гонятся за большим и большим, и это большее не может быть исполнено – не потому, что ты не можешь занять позицию, которую хочешь занять, но потому, что в то мгновение, когда ты ее получаешь, ты хочешь высшую позицию. На мгновение, может быть, возникает вспышка счастья, но в следующее мгновение возобновляется прежнее отчаяние и стремление к большему. Ты не можешь исполнить идею большего. Она по своей природе неосуществима. И это горизонтальная линия, линия «больше, больше и больше».

Что такое вертикальная линия? Это линия «меньше, меньше и меньше», до точки полной пустоты, до точки бытия никем. Только надпись – даже не на песке, но на воде; ты ее еще не сделал, а она уже исчезла. Человек вертикальной линии – подлинный саньясин, который безмерно счастлив быть никем, безмерно счастлив со своей внутренней пустотой, потому что лишь пустота может быть чистой, – который абсолютно удовлетворен своей наготой, потому что лишь ничто может быть сонастроено со вселенной.

Как только случается эта сонастроенность со вселенной, тебя больше нет, в определенном смысле – в старом смысле, тебя больше нет. Но впервые ты – вся вселенная. Даже дальние звезды у тебя внутри, и твое ничто может их содержать. Цветы, и солнце, и луна... и вся музыка существования. Ты больше не эго, твое «я» исчезло. Но это не значит, что исчез ты. Напротив, в то мгновение, когда исчезло «я», ты появился.

Это такой великий экстаз – быть без чувства «я», без чувства какого-либо эго, не прося ничего больше. Что еще ты можешь попросить? У тебя есть ничто – в этом ничто ты стал, ничего не завоевывая, всей вселенной. Тогда пение птиц это не только пение снаружи тебя. Кажется, что они снаружи, потому что тело создает преграду.

В вертикальном - ты становишься все более сознанием и все менее телом. Все отождествление с телом исчезает. В ничто эти птицы будут внутри тебя; эти цветы, эти деревья, это прекрасное утро будет внутри тебя. Фактически, тогда нет никакого «снаружи». Все стало твоим видением. И у тебя не может быть жизни богаче, чем, если все стало твоим «внутри». Когда солнце и луна, и звезды, и вся бесконечность времени и пространства – у тебя внутри... что еще ты хочешь?

В этом в точности значение просветления' стать настолько несуществующим как эго, чтобы все океаническое существование стало частью тебя.

Кабир, великий индийский мистик... Он был необразован, но написал безмерно значительные вещи. Одно из своих высказываний он поправил, прежде чем умереть. В молодости он написал красивые слова. «Точно как капля соскальзывает с листа лотоса на солнце ранним утром, сияя, как жемчужина, - в океан...» Он сказал: «То же самое случилось со мной».

Вот его слова: «Я искал, мой друг. Вместо того чтобы найти себя, я потерялся в космосе. Капля росы исчезла в океане». Перед смертью, закрывая глаза, он попросил своего сына, Камаля:

- Пожалуйста, измени мои слова. Камаль сказал:

- Я всегда подозревал, что в этих словах что-то не так.

И он показал написанное им самим, где он уже это исправил. Исправление – прежде чем сам Кабир это узнал – было уже внесено. Именно поэтому Кабир назвал его Камалем – «Ты чудо». Камаль значит чудо. И этот человек был чудом. Он изменил строку Кабира именно так, как тому хотелось: «Мой друг, я исследовал и искал себя. Вместо того чтобы найти себя, я нашел весь мир, всю вселенную. Не капля исчезла в океане, но весь океан исчез в капле».

А когда океан исчезает в капле, капля просто теряет свои границы, вот и все.

В вертикальном, ты становишься меньше, меньше и меньше. Однажды тебя вообще нет.

У дзэнского мастера Ринзая была очень абсурдная, но красивая привычка. Каждое утро он просыпался, и прежде чем открыть глаза, говорил:

- Ринзай, ты все еще здесь? Ученики спрашивали:

- Что это за ерунда? Он говорил:

- Я жду мгновения, когда получу ответ: «Нет. Существование есть, но Ринзая нет». Это высочайшая вершина, которой может достичь человеческое сознание. Это предельное благословение. И пока человек не достигнет этой вершины, он будет продолжать бродить темными дорогами, слепой, страдающий, несчастный. Он может собрать много знания, он может стать великим ученым, но это не поможет. Только одна вещь, очень простая вещь, является квинтэссенцией всего религиозного опыта – и это медитация.

Иди вовнутрь. Трудно будет выбраться из толпы твоих мыслей, но ты – не мысль. Ты можешь выбраться из этой толпы, ты можешь создать расстояние между собой и мыслями. И по мере того, как это расстояние становится больше, мысли начнут опадать, как опадают с дерева мертвые листья – потому что именно ты и твоя отождествленность с мыслями дает им питание. Когда ты не даешь им питания, мысли не могут существовать. Видел ли ты где-нибудь мысль, стоящую саму по себе?

Просто попытайся быть безразличным – слово Гаутамы Будды: упекша. Просто будь безразличным ко всему уму, и возникнет расстояние – и тогда придет точка, где все питание мыслей прекратится. Они просто исчезают; они – мыльные пузыри. И в то мгновение, когда все мысли исчезают, ты оказываешься в той же самой ситуации, спрашивая себя: «Ринзай, ты все еще здесь?» И ты будешь ждать мгновения, той великой, редкой возможности, когда ответом будет: «Нет. Кто этот парень Ринзай?» Это молчание есть медитация – и это не талант. Не каждый может быть Пикассо, Рабиндранатом, Микеланджело – это таланты. Но каждый может быть просветленным, потому что это не талант, это твоя свойственная природа, которой ты не осознаешь. И ты ее никогда не осознаешь, если будешь продолжать оставаться окруженным мыслями. Осознание твоей предельной реальности возникает, лишь когда нет ничего, чтобы ему помешать, когда тебя окружает ничто.

Вертикальное редко. Может быть, это самая редкая вещь в существовании, потому что она ведет тебя в путешествие вечности и бессмертия. Цветы, которые цветут на этих путях, непостижимы для ума, и опыты, которые случаются, необъяснимы. Но очень странным образом человек сам становится их выражением. Его глаза показывают глубину его сердца, его жесты показывают грацию вертикального движения. Вся его жизнь светится, пульсирует и создает поле энергии.

Те, кто предубежден, кто уже определен и убежден... Мне их жаль. Но те, кто открыт, непредубежден, кто еще не пришел к заключениям – они немедленно почувствуют пульсацию, свечение. И определенная синхронизация может случиться между сердцем человека вертикального и сердцем человека, который еще не вертикален... В то мгновение, когда случается эта синхронизация, в это самое мгновение ты начинаешь тоже двигаться вертикально. Эти слова нужны лишь для того, чтобы объяснить необъяснимое словами.

Каждый стареет. С того самого дня, как родился, ты начал и стареть – каждое мгновение, каждый день. Детство течет, молодость течет – только старость никогда не уходит, потому что обрывается! Это уникальное качество старости – она приносит предельный отдых. Но если вы хотите несколько законов для среднего возраста... Что касается меня, я никогда не был ребенком, никогда не был молодым, никогда не был старым и никогда не умру. Я знаю в себе только одно, что абсолютно неизменно и вечно. Но только ради вас...

Есть много законов среднего возраста, потому что во всем мире люди стареют. И множество мыслителей думало о том, что такое старость.

Первый закон, закон Де Невера; он очевидно о старости, и этот закон может быть первым и последним: «Никогда не рассуждай о том, что можно узнать наверняка».

Ты прекрасно знаешь, что стареешь; не рассуждай об этом, это только сделает тебя более несчастным.

Этот закон прекрасен – «никогда не рассуждай о том, что можно узнать наверняка». Фактически, кроме смерти, ни в чем нельзя быть уверенным в жизни; обо всем можно рассуждать, кроме смерти. А старость это просто дверь в смерть.

«Средний возраст – это когда эмоции начинают превращаться в симптомы».

«Ты узнаешь, что стареешь, когда девушка говорит нет, и ты чувствуешь облегчение».

«Старость – это когда ты начинаешь выключать свет скорее по экономическим, чем романтическим причинам».

«Старость – это период жизни, когда твоя идея о том, чтобы вырваться вперед, тебя не обгоняет».

«Старость – это когда ты можешь сделать столько же, сколько и раньше, но предпочитаешь не делать».

Старость это таинственный опыт, но все эти законы были открыты западным умом. Я никогда не находил в литературе Востока ничего подобного о старости. Напротив, старость безмерно восхваляется. Если твоя жизнь просто двигалась по горизонтальной линии, если тебе только много лет, но если твоя жизнь, твое сознание, двигалось вертикально, вверх, тогда ты достигаешь красоты и славы старости. Старость на Востоке была синонимична мудрости.

Вот два пути: один горизонтален, от детства и молодости – к старости и смерти; другой вертикален, от детства к молодости и старости – и к бессмертию. Разница в качестве этих двух измерений безмерна, неисчислима. Человек, который просто становится молодым, потом старым, а потом умирает, остается отождествленным с телом. Он не узнал ничего о существе, потому что существо никогда не рождается и никогда не умирает; оно есть всегда, оно было всегда, оно будет всегда. Это целая вечность.

В вертикальной линии ребенок становится юношей, но в вертикальной линии молодость будет другой, нежели в горизонтальной. Детство невинно, но это точка, из которой открываются два разных направления. Молодость в горизонтальной линии это не что иное, как чувственность, сексуальность и всевозможная глупость. Молодость в вертикальной линии это поиски истины, поиски жизни – жажда познать себя.

В горизонтальной линии старость это просто дрожь, боящаяся смерти; она не может думать ни о чем, кроме кладбища, и тьма продолжает становиться гуще и гуще. Она не может представить себя ничем, кроме скелета. В вертикальной линии, старость это празднование; она настолько же красива, как красив был человек всегда.

Молодость немного глупа – так и должно быть, она неопытна. Но старость прошла через все опыты – хорошие и плохие, правильные и неправильные – и пришла в состояние, в котором на нее больше не оказывает воздействия ничто, исходящее из тела или ума. Она приветствуется! Старость в вертикальной линии распахивает двери, чтобы принять предельного гостя. Это не конец, это начало настоящей жизни, подлинного существа.

Поэтому я постоянно подчеркиваю разницу между старением и взрослением. Очень немногим людям посчастливилось вырасти. Остальное человечество только старится – и естественно, оно движется к смерти. Только в вертикальной линии смерти не существует; это путь к бессмертию, к божественности. И естественно, когда человек становится старым в этом измерении, в нем есть грация и красота, сострадание и любовь.

Это было замечено снова и снова... В буддийских писаниях упоминается, что по мере того как Будда становился старше, он становился красивее. Это я называю настоящим чудом – не хождение по воде; это может попытаться сделать любой пьяница. Не превращение воды в вино, что может сделать любой преступник. Вот настоящее чудо: Будда стал красивее, чем был в молодости; он стал невиннее, чем был в детстве – это рост.

Если ты не движешься по вертикальной линии, ты упускаешь возможность жизни. Двигаясь по вертикальной линии, с каждым днем ты подходишь ближе к жизни, не удаляешься от нее. Тогда твое рождение это не начало смерти, твое рождение – начато вечной жизни. Просто две разные линии, но такая разница...

Запад никогда не думал об этом; вертикальная линия никогда не упоминалась, потому что люди не воспитывались в духовной атмосфере, в которой настоящие сокровища – у тебя внутри. Если они и думают о Боге, то думают о нем снаружи. Гаутама Будда мог отрицать Бога – я отрицаю Бога – нет абсолютно никакого Бога по той простой причине, что мы хотим, чтобы ты обратился вовнутрь. Если существует Бог или что-то в этом роде, это должно быть у тебя внутри. Его можно найти в твоей собственной вечности, в твоем собственном экстазе.

Думать о себе только как о телесно-умственной структуре- самая опасная идея из случившихся с людьми. Она разрушает всю их грацию, всю их красоту, и они постоянно дрожат и боятся смерти, пытаясь как можно более отдалить старость. На Западе, если сказать старой женщине: «Ты выглядишь такой молодой», хотя она прекрасно знает, что больше не молода, она будет часами стоять перед зеркалом, проверяя, не осталось ли где-нибудь какой-нибудь молодости. Но она не будет этого отрицать, она будет очень довольна. На Востоке никто не говорит старой женщине: «Ты выглядишь так молодо» – напротив, старость уважаема и любима, и если сказать кому-то, что он выглядит моложе своих лет, это будет своего рода оскорблением.

Это напоминает мне об одном случае... Я жил в одной семье, которая была очень заинтересована одним хиромантом, читающим судьбу по руке. Они меня любили, и я приезжал к ним по крайней мере три раза в год на три или четыре дня. Как только я к ним приехал, не спрашивая меня, они договорились с этим хиромантом, чтобы он посмотрел мои руки и сказал что-нибудь обо мне. Когда я об этом узнал, все было уже решено; хиромант сидел в гостиной. Я сказал:

- Ладно, будем наслаждаться и этим!

Я показал ему свою руку; он подумал над ней и сказал:

- Тебе, должно быть, по крайней мере, восемьдесят лет. Конечно, одна из дочерей закричала:

- Это глупость. Что это за чтение?..

В то время мне было не больше тридцати пяти – даже слепой мог бы понять разницу между тридцатью пятью и восьмьюдесятью годами. Она очень рассердилась и сказала мне:

- Я больше не имею дела с этим парнем. Что он может знать?

- Ты не понимаешь, – сказал я. – Ты мыслишь на западный лад – у тебя западное образование. Ты получила образование на Западе и не можешь понять, что он говорит.

- А что он говорит? Все так ясно, что и понимать нечего; он просто показал свою глупость. Молодой человек тридцати пяти лет, – а он говорит, что тебе восемьдесят?

Я рассказал ей историю о Ральфе Валдо Эмерсоне... Кто-то спросил Эмерсона:

- Сколько тебе лет?

- Около трехсот шестидесяти, – ответил Эмерсон.

Этот человек не мог поверить своим ушам... а он считал Эмерсона правдивым человеком! Что случилось – он что, оговорился? Или пошутил?

Чтобы все прояснить, он сказал:

- Я не расслышал. Просто скажи, сколько тебе лет?

- Ты слышал, – сказал Эмерсон, – триста шестьдесят.

- Не могу поверить. Ты выглядишь не старше шестидесяти.

- Ты в некотором смысле прав, – сказал Эмерсон, – вертикально мне триста шестьдесят лет, горизонтально – шестьдесят.

Может быть, он был первым западным человеком, который использовал выражение «вертикальное и горизонтальное». Эмерсона безмерно интересовал Восток, и у него были некоторые проблески, которые подвели его ближе к пророкам Упанишад. Он сказал:

- Фактически я прожил шестьдесят лет; ты прав. Но в эти шестьдесят лет я прожил столько, сколько ты сможешь прожить за триста шестьдесят лет. Я прожил в шесть раз больше.

Вертикальная линия считает не годы, она считает твои опыты. В вертикальной линии все сокровища существования – не только бессмертие, не только чувство божественности, но и первый опыт любви без ненависти, первый опыт сострадания, первый опыт медитации – первый опыт колоссального взрыва просветления.

Не случайно на Западе слово просветление не имеет того же смысла, что на Востоке. Говорят, что после темных веков пришел век просветления. К таким людям, как Бертран Рассел, Жан-Поль Сартр и Карл Ясперс, обращаются как к просветленным гениям. Они не понимают, что неправильно используют это слово, вываливают его в грязи. Ни Бертран Рассел, ни Жан-Поль Сартр – не просветленные.

Просветление не случается в горизонтальной линии. Даже в старости Жан-Поль Сартр по-прежнему бегал за молодыми девушками. Бертран Рассел столько раз менял жен – ив горизонтальной линии он жил так долго, почти что век. Но даже в старости его интересы были такими же глупыми, что и в молодости.

На Востоке слово просветление не имеет ничего общего ни с гениями, ни с интеллектом, но относится к обнаружению твоего реального, подлинного существа. Это обнаружение Бога внутри себя.

Поэтому не нужно беспокоиться об этих законах. Все эти законы находятся на горизонтальной линии. Есть растущий опыт становления более и более духовным и менее и менее физическим, более и более медитативным и менее и менее умственным, более и более божественным и менее и менее принадлежащим этому тривиальному материальному миру, в который мы так погружены.

В вертикальной линии постепенно ты чувствуешь, что желания исчезают, сексуальность исчезает, амбиции исчезают, воля к власти исчезает... твое рабство во всех его аспектах исчезает – религиозное, политическое, национальное. Ты становишься все более индивидуальностью. И по мере того как твоя индивидуальность становится ясной и сияющей, все человечество становится в твоих глазах одним – ты не можешь дискриминировать.

Это великие опыты вертикальной линии; в горизонтальной линии происходит только упадок. В горизонтальной линии старик живет в прошлом. Он думает о том прекрасном минувшем, о тех арабских ночах, когда он был молодым. Он думает о тех прекрасных временах, когда не было ответственности, и он ребенком бегал за бабочками. Фактически всю жизнь он пробегал за бабочками – даже в старости.

Вот что происходит в горизонтальной линии – с возрастом ты становишься более и более одержимым желаниями, потому что теперь ты знаешь, что впереди только смерть. Поэтому ты хочешь наслаждаться как это только возможно, хотя наслаждение становится трудным, потому что физически ты потерял энергию. Поэтому старый человек в горизонтальной линии становится церебрально сексуальным; он постоянно думает о сексе. Старику больше не о чем думать – о чем еще думать? Он воображает прекрасных женщин.

Старик постоянно думает о прошлом – это психология. Ребенок думает о будущем, потому что у него нет прошлого; нет речи о том, чтобы думать о прошлом – у него нет вчера. Он думает о временах, которые настанут, обо всей долгой жизни впереди. Семьдесят лет предоставляют ему пространство... Он хочет стать большим побыстрее, чтобы делать все те вещи, которые делают большие люди.

У старика нет будущего – будущее означает смерть, он не хочет даже говорить о будущем. Будущее вызывает в нем дрожь, будущее означает могилу – он говорит о прошлом.

То же самое справедливо о странах. Например, такая страна как Индия никогда не думает о будущем. Это означает, что она состарилась; это симптоматично. Индия думает о прошлом. Она продолжает разыгрывать представления о Раме и Сите, веками - одна и та же история... каждая деревня ставит это представление. Она постоянно думает о Будде, Махавире и Адинатхе, о Ригведе и Упанишадах. Все прошло. Теперь эта страна просто ожидает смерти; будущего нет.

Согласно индийскому представлению – и это представление старой ментальности, стариковского ума – лучшая эпоха была миллионы лет назад; она называлась сатьюга, эпоха истины. После этого человек начал падать. Вы видите психологическую параллель; есть четыре эпохи: детство, молодость, средний возраст, старость. Соответственно этим четырем состояниям Индия спроецировала четыре эпохи на саму жизнь. Первая эпоха была невинной как ребенок – очень уравновешенной. Они приводят пример, что у нее было четыре ноги, как четыре ножки у стола, полное равновесие. И тогда начался упадок...

В Индии идеи эволюции никогда не существовало, но напротив, существовала противоположная идея. Такого слова даже нет на Западе – может быть, вы не слышали этого слова, – но в Индии люди думали об инволюции, не об эволюции: «Мы сжимаемся, мы падаем». Во второй эпохе падения одна ножка была утрачена; стол стал треногим. Все еще он уравновешен, но не так, как на четырех ножках. В третьей эпохе он теряет еще одну ножку; теперь он стоит только на двух, абсолютно неуравновешенный. А сейчас четвертая эпоха: даже двух ног нет; вы стоите на одной ноге – сколько вы простоите?

Первая стадия называлась сатьюга, эпоха истины. Вторая названа просто по числу: трета – потому что осталось только три ноги. Третья стадия называется двапар. Два – санскритское слово; пройдя через много языков, оно превратилось в «два». И четвертую эпоху назвали калиюгой, эпохой тьмы.

Мы живем в эпоху тьмы – это ум старого человека: впереди только тьма и больше ничего. Ребенок думает о будущем, золотом будущем; старик думает о золотом прошлом. Но это происходит только по горизонтальной линии. По вертикальной линии прошлое – золотое, настоящее – золотое, будущее – золотое; жизнь это великое празднование.

Поэтому вместо того, чтобы беспокоиться о законах старости, подумай о том, по какой линии движется твой поезд. Есть еще время пересесть в другой поезд; всегда есть время переменить поезд, потому что в каждый момент доступна развилка. Ты можешь переместиться, совершить сдвиг из горизонтального в вертикальное; важно только это.

Все, что приходит, должно уйти. Все, что возникает, должно пасть. Каждая волна, которая поднимается, должна исчезнуть, должно быть, время ей уйти. В четырнадцать лет она приходит; в сорок девять или около того она уходит.