"На мой взгляд, чувство юмора должно быть краеугольным камнем будущей религиозности человека".

Бхагван Шри Раджниш

Изящная заботливая нью-йоркская девушка вышла замуж за Стефано, молодого красивого итальянского фермера. Она не была в восторге от его манер и начала немедленно улучшать их.

В продолжение свадебного приема она постоянно исправляла его ошибки, говоря ему, что сказать, каким ножом пользоваться за столом и как передать масло. В - конце концов праздник кончился, и они оказались в постели. Стефано начал ерзать, неуверенный в себе, но в конце концов он повернулся к своей новоиспеченной жене и заикнулся: "Не дадите ли вы мне писю, пожалуйста?"

Вы не увидите смеющихся ослов, вы не увидите буйволов, понимающих шутку. Только человек может наслаждаться шуткой, может смеяться. Ваши святые похожи на буйволов и ослов! Они опустились ниже человечества; они потеряли нечто огромной ценности. Человек без смеха похож на дерево без цветов.

Но обществу нужны серьезные люда: президенты, премьер-министры, вице-канцлеры, профессора, папы, шанкарачьи, мытари, имамы, священники всех сортов, учителя, члены парламентских комиссий, сборщики, губернаторы... Все должны быть серьезными. От них ждут, чтобы они были просто как машины.

Способ, которым ходит Адольф Гитлер,- механический. Просто взгляните на его фотографии - как он стоит, как он ходит, как он принимает салют, салютует сам. Это выглядит почти механическим, как если бы он был не человек, а робот. Его лицо, его жесты - все роботоподобно, и он сделал всю Германию роботоподобной. Он разрушил Германию больше, чем что-либо другое. Но он создал очень эффективную армию. Эффективная армия возможна только в том случае, если люди потеряли весь разум и все, что содержит разумность.

Чувство юмора - это одна из неотъемлемых составляющих разумности. В тот момент, когда вы теряете его, вы теряете и разумность тоже; чем больше у вас этого, тем более вы разумны. Нет вопроса - как открыть чувство юмора; вы просто отодвигаете барьеры. Оно всегда здесь, для него всегда есть повод. Вы просто сдвигаете несколько скал, которые установили ваши родители, ваше общество, чтобы помешать этому. Общество учит вас самоконтролю, а чувство юмора означает релаксацию...

Вы не можете засмеяться раньше старших, вы не можете рассмеяться раньше учителей, вы не можете засмеяться раньше священников, вы не можете засмеяться в церкви.

А христиане говорят, что Иисус никогда не смеялся. Я не могу поверить этому - он не был буйволом! Он был одним из величайших, наиболее умных людей, которые когда-либо ходили по земле. Он должен был смеяться, он должен был наслаждаться этим. Он был гораздо более земным человеком, чем Будда. Он жил страстно и более интенсивно, чем любой из тех, кто когда-либо стал просветленным. Он любил общество женщин; прелестные женщины были его ученицами, даже одна из самых известных проституток тех дней - Мария Магдалина. Он любил есть, он любил пить. Он - единственный просветленный человек, который любил вино. Настоящий мужчина! И он очень любил пировать. Пиры бывали каждую ночь, и эти пиры продолжались часами.

Иисус был земным человеком. Он повторял много раз, гораздо чаще, чем он говорил: "Я сын Божий", во много раз чаще он говорил: "Я сын человеческий". Он был ближе к земле, чем к небесам. Он очень земной человек. Он должен был смеяться, радоваться.

Но священники и папы, и церковники очень серьезны. Войти в церковь - это как будто войти в склеп. Вы должны быть серьезными, натянутыми. Все это должно быть отброшено.

Леди Ашкрофт, в Лондоне, решила устроить званый прием и наняла горничную, мисс Скапессию, которая недавно эмигрировала в Англию.

"Только не забудьте сахарные щипцы,- распорядилась английская матрона.- Не очень красиво, когда мужчины идут в туалет, там вынимают и вкладывают обратно, и потом вытаскивают кусочки сахара пальцами."

"Да, мэм",- ответила итальянская девушка. После ухода гостей Леди Ашкрофт спросила: "Мисс Скапессия, я думала, что я сказала вам о щипцах для сахара?!"

"Я положила их, Леди, клянусь!" "Да, но я не видела их на столе!" "На столе? Я положила их в туалете!"

На подарок к свадьбе Брамбилла дал своему сыну Альдо двести долларов. Через две недели он спросил его:

"Что ты сделал с деньгами?" "Я купил наручные часы, папа," - ответил парень. "Глупец!"- вскричал его отец. - “Тебе следовало купить винтовку". "Винтовку?! Для чего?"

"Предположим, в какой-то день ты Приходишь домой и обнаруживаешь мужчину, который спит с твоей женой,"- пояснил отец -"Что ты собираешься делать - а? Разбудишь его и скажешь: "Который теперь час?"

Вся жизнь в целом - это великая космическая шутка. Это не серьезное явление - приняв ее серьезно, вы упустите ее. Ее можно понять только через смех.

Не приходилось ли вам замечать, что человек - это единственное животное, которое смеется? Аристотель сказал, что человек - рациональное животное. Это не может быть верно - так как муравьи очень рациональны и пчелы очень рациональны. И компьютер очень рационален - по сравнению с компьютером, человек очень даже иррационален.

Мое определение человека таково: человек - смеющееся животное. Компьютер не смеется, муравьи не смеются, пчелы не смеются; человек единственный, кто может смеяться. Это высочайший пик роста и именно через смех вы можете достичь Бога. Потому что только через высочайшее, которое есть в вас, вы можете достичь предельное. И смех должен стать мостом.

Смех - это самая суть религии. Серьезность никогда не бывает религиозна, не может быть религиозной. Серьезность существует из-за эго,- это, собственно, часть болезни. Смех есть отсутствие эго.

Да, есть разница между тем, когда вы смеетесь и когда смеются религиозные люди. Разница в том, что вы всегда смеетесь над другими - религиозный человек смеется сам по себе или из-за смехотворности человеческого бытия в целом.

Вы можете быть сектантом, но не религиозным человеком. Вы можете быть христианином, индуистом, буддистом, джайном, мусульманином, но вы не можете быть религиозным. Вы верите во что-то, но вы ничего не знаете. Вы верите в теории. Человек, не слишком обремененный, не имеющий груза теорий над своим существом, начинает смеяться.

Вся игра существования так прекрасна, что смех может быть единственным ответом на это. Смех может быть единственной молитвой, благодарением.

В Японии одного великого мистика, Хотея, прозвали смеющимся Буддой. Это один из самых любимых мистиков в Японии, и он никогда не произнес ни единого слова. Когда он стал просветленным, он начал смеяться, и когда бы кто-нибудь неспрашивал его: "Почему ты смеешься?"- он смеялся еще больше. И так он передвигался от деревни к деревне, смеясь.

Соберется толпа, и он засмеется. И постепенно - его смех был очень заразителен - кто-то в толпе начинал смеяться, потом кто-нибудь еще, и потом вся толпа начинала смеяться; смеяться потому... Почему они смеются? Все знают: "Это смешно; этот человек странный, но почему мы смеемся?"

Но все смеялись, и каждый был немножко обеспокоен: "Что люди подумают? Нет причины для смеха". Но люди ждали Хотея, потому что за всю жизнь они никогда не смеялись так тотально, с такой интенсивностью, что после этого смеха они обнаруживали, что их чувства стали более ясными. Их глаза могли видеть лучше; все их существо становилось светлым, как если бы исчезла великая тяжесть.

Люди просили Хотея: "Возвращайся снова", и он шел, смеясь, к другой деревне. Всю свою жизнь, что-то около сорока пяти лет после его просветления, он делал только одно: это был смех. Это было его посланием, его евангелием, его писанием.

И надо заметить, что в Японии никого не вспоминают с таким уважением, как Хотея. В каждом доме вы найдете статуэтки Хотея. И он не делал ничего, кроме смеха, и этот смех приходил из таких глубин, что он оставался со всяким, кто слышал его, и "запускал" его существо.

Хотея уникален. Во всем мире нет другого такого человека, который заставил бы смеяться так много людей вовсе без всякой причины. И каждый был насыщен смехом, и каждый был очищен смехом, и почувствовал себя так хорошо, как не чувствовал никогда.

Что-то из неизвестных глубин начинало звенеть колокольчиками в человеческих сердцах.

Этот Хотея имеет громадное значение. Это редкость, чтобы такой человек, как Хотея, ходил по земле. Надо, чтобы больше было таких людей, как Хотея; надо, чтобы больше храмов были полны смехом, танцем, пением. Потеряв серьезность, вы ничего не потеряете на самом деле, фактически станете более здоровым и целостностным. Но смех утрачен, все потеряно. Внезапно вы теряете торжество вашего бытия; вы становитесь бесцветными, однообразными, как бы мертвыми. Тогда ваша энергия больше не струится.

Люди совершенно забыли, что религия должна быть живой. Это - нечто, это должно быть усвоено. Это нечто, что должно циркулировать в вашей крови, стать вашими костями, самой вашей сутью. Невозможно думать об этом. Мысли - это самая поверхностная часть вашего существа. Вы должны проникнуться этим.

Но где бы ни родилась истина, луч света, ученые тут же собираются вместе - интеллектуалы, профессора, философы, теоретики - они прыгают на эту истину, они сокрушают ее; они превращают ее в мертвые теории и писания. То, что было живым, становится просто бумажкой. Реальная роза исчезает. Когда встречается истина - она не вербальна, она безмолвна. Она так глубока, что не может быть выражена словами. Но рано или поздно придут люди, которые облекут сев слова, систематизируют ее. И она будет убита этим самым систематизированием.

Хотея жил совершенно другой жизнью, в отличие от религиозного человека. Вся его жизнь была не чем иным, как постоянным смехом. О Хотея говорят, что иногда даже во сне он мог начать смеяться. У него был большой живот, и этот живот трясся. Люди спрашивали его: "Почему ты смеешься? и даже во сне!" Смех был настолько естественным для него, что вся и все помогало ему смеяться. Тогда вся жизнь - в бодрствовании или во сне - комедия.

Вы же обратили жизнь в трагедию. Вы сделали трагическую путаницу из вашей жизни. Даже когда вы смеетесь, вы не смеетесь. Даже когда вы делаете вид, что смеетесь, этот смех - просто насильственный, деланный, показной. Он приходит не из сердца, и вовсе не из живота. Это не есть нечто, приходящее из вашего центра; это просто внешнее, изображение. Вы смеетесь по причинам, которые ничего общего со смехом не имеют. Я слышал...

В маленьком офисе хозяин рассказывал старый избитый анекдот, рассказывал много раз. И все смеялись - надо смеяться! Они все скучали из-за этого, но хозяин есть хозяин. И когда хозяин рассказывает шутку, вы должны смеяться, это часть ваших обязанностей. Только одна женщина-машинистка не смеялась, она сидела прямо, серьезно. Хозяин сказал: "Что с вами случилось? Почему вы не смеетесь?" Она сказала: "Я ухожу с работы в этом месяце".

У людей на все есть свои причины. Даже смех становится бизнесом; даже смех экономичен, политичен. Даже смех - это не просто смех; потеряна чистота. Вы не можете даже смеяться, просто, как ребенок. А если вы не можете так смеяться, вы утрачиваете девственность, чистоту, вашу невинность.

Понаблюдайте маленького ребенка, понаблюдайте его смех - такой глубокий, он идет из самого центра. Когда ребенок рождается, то первое общественное действие, которому он учится - или, может быть, неправильно говорить "учится", потому что он приносит это с собой - это улыбка, это первое общественное проявление; через улыбку он становится частью общества. Это кажется очень естественным, спонтанным. Другие вещи придут позднее - когда он улыбается, это первый проблеск его бытия в этом мире. Когда мать видит, что ее ребенок улыбается, она становится невероятно счастлива - потому что эта улыбка указывает на здоровье, эта улыбка показывает разумность, эта улыбка показывает, что ребенок не тупой,. не отсталый.

Эта улыбка показывает, что ребенок собирается жить, быть счастливым. Мать просто трепещет. Улыбка - это первое социальное действие, и должна бы оставаться основным общественным действием. Следовало бы продолжать смеяться всю жизнь. Если вы можете смеяться во всевозможных ситуациях, вы станете способным сталкиваться с ними, и эти столкновения принесут вам зрелость. Я не говорю - не плачьте. В действительности, если вы не можете смеяться, вы не можете и плакать. Это происходит вместе; это является частью одного феномена бытия истинного и подлинного.

Есть миллионы людей, чьи слезы высохли; их глаза утратили сияние, глубину; их глаза потеряли влагу. Из-за того, что они не могут плакать, они не могут рыдать; слезы не могут течь естественно. Если смех искалечен, слезы тоже искалечены. Только человек, который смеется истинно, может истинно плакать. А если вы можете плакать и смеяться истинно, вы живы.

Эти настроения вашего внутреннего бытия, эти состояния - обогащают вас. Но вскоре все забывают это. То, что было естественным вначале, становится неестественным. Вам нужен кто-нибудь, чтобы толкать вас в смех, щекотать до смеха - только тогда вы засмеетесь. Вот почему в мире существует так много шуток.

Вы, возможно, заметили, что у евреев лучшие в мире шутки. А причина в том, что они жили в более глубоком несчастье, чем любая другая раса. Они должны были создавать шутки,- иначе они давным-давно бы умерли. Они прошли через столькие беды, их так много мучили в течение столетий, их сокрушали, убивали - они вынуждены были создавать смешное. Это было спасительным средством. Поэтому у них самые прекрасные шутки, самые смешные, самые глубокие.

Я должен рассказывать шутки, потому что я боюсь, что вы все - религиозные люди. Вы имеете тенденцию быть серьезными. Я должен щекотать вас, поэтому вы иногда забываете вашу религиозность, вы забываете все ваши философии, теории, системы, и вы опускаетесь на землю. Я должен приводить вас обратно к земле снова и снова; иначе вы будете стремиться стать серьезными, серьезными. А серьезность - это все более и более раковая опухоль.

Вы можете многому научиться у Хотея. Смех приносит силу. Теперь даже медицинские науки говорят, что смех - это одно из наиболее сильно действующих лекарств, которым природа обеспечила человека. Если вы можете смеяться когда вы больны, то вы скорее вернете ваше здоровье. Если вы не можете смеяться даже когда вы здоровы, то раньше или позже вы потеряете ваше здоровье и станете больным.

Смех приносит некоторую энергию из вашего внутреннего источника к поверхности. Энергия начинает струиться, сопровождая смех как тень. Наблюдали ли вы это? Когда вы действительно смеетесь, вы несколько моментов находитесь в состоянии глубокой медитации. Думанье останавливается. Невозможно смеяться и вместе с тем думать. Это диаметральные противоположности: либо вы смеетесь, либо вы думаете. Если вы действительно смеетесь, думание останавливается. Если же вы все-таки думаете, то смех будет просто так себе, он будет просто кое-как, где-то позади. Это будет искалеченный смех.

Когда вы действительно смеетесь, внезапно ум исчезает. Вся методология дзен состоит в том, как войти в не-ум. Смех - это одна из самых красивых дверей, чтобы попасть туда.

Насколько я знаю, танец и смех - это лучшие, наиболее естественные, наиболее легко доступные двери. Если вы действительно танцуете, думание останавливается. Вы продолжаете и продолжаете, вы кружитесь и кружитесь, и вы становитесь водоворотом - все ограничения, все разделения потеряны. Вы даже не знаете, где кончается ваше тело и начинается существование. Вы растворяетесь в существовании, и существование растворяется в вас; происходит перекрывание границ. И если вы действительно танцуете - не управляя, но позволяя танцу вести вас, позволяя ему овладеть вами, если вы одержимы танцем - думание останавливается. То же самое происходит со смехом. Если вы одержимы смехом, думание останавливается. И если вы познаете несколько мгновений состояния не-ума, эти проблески обещают вам гораздо больше того, что происходит. Просто вы должны больше и больше стараться овладеть этим качеством, качеством не-ума. Все больше и больше думания должно быть отброшено. Смех может быть прекрасным введением в состояние недумания.

Говорят, что Хотея не хотел называть себя дзен-мастером или собирать вокруг себя учеников. Вместо этого он ходил по улицам с котомкой за спиной, полной сладостей, фруктов и пирожков - он давал их детям, которые собирались и играли вокруг него.

Иногда эти дети были действительно детьми, а иногда эти дети были молодыми людьми, а иногда эти дети были стариками - не будьте введены в заблуждение словом "дети". Старые люди, гораздо старше, чем сам Хотея, они тоже были детьми с ним. На самом деле, чтобы войти в контакт с Хотея, вы должны были быть невинным ребенком. И он раздавал всякие штучки: игрушки, сладости, конфетки. Он говорил нечто символическое: что религиозный человек приносит вам это послание: не относитесь серьезно к жизни - это не что иное, как игрушка. Не относитесь серьезно к жизни - она не что иное, как сладость. Испробуйте это, но пусть она не овладевает вами. В этом нет питания. В этом нет истины. Вы не можете жить на этом.

Вы слышали слова Иисуса: Не хлебом единым жив человек. Может ли человек жить одними сладостями? Хлеб, по крайней мере, насыщает, сладости - нет. Вкус хороший, но последствия могут быть вредными.

Детям и старикам - он всегда рассматривал всех как детей - он давал игрушки; это очень показательно. Нельзя найти лучший способ сказать, что мир - это просто игрушка. И эта жизнь, про которую вы думаете, что она есть жизнь - совсем не истина - это просто подделка, сон, нечто преходящее. Не привязывайтесь к ней.

Если вы медитативный человек, вы отдаете, вы делитесь - вы не накапливаете, вы не скупец. Вы не владеете ничем. Чем можете обладать вы в этом мире? Вас не было здесь, а этот мир был, однажды вас не будет, а мир останется здесь. Как можете вы владеть? Как можете вы привязываться к тому, что "Я - владелец"? Как можете вы владеть чем-либо? И если вы медитативны, вся ваша жизнь будет отдаванием; вы будете отдавать все, что бы вы ни имели - вашу любовь, ваше понимание, ваше сострадание - все, что вы сможете отдать - вашу энергию, тело, разум, душу - все. И вы будете наслаждаться этим.

Нет большего наслаждения, чем делиться чем-нибудь. Давали ли вы что-нибудь кому-нибудь? Вот почему люди так радуются, когда они делают подарки. Это совершенное удовольствие. Когда вы что-то кому-то отдаете - может быть, ничего не стоящее, может быть, очень ценное - то этот просто способ, просто жест, невероятно удовлетворяет вас. Только подумайте о человеке, вся жизнь которого - подарок! Каждый момент которой - отдача; он живет на небесах.

Это и было учением Хотея: Делитесь! Отдавайте! Что еще может быть сказано, чему еще можно научить?

Дзен полагает, что истина не может быть выражена словами, но она может быть выражена жестами, действиями. Что-то может быть сделано. Вы не можете сказать это, но вы можете показать.

Будьте непривязанными, но будьте здесь - потому что нет другого места, где бы быть. Это единственный мир - нет другого мира. Поэтому ваши монахи, которые сидят в храмах и монастырях, в гималайских пещерах - они просто беглецы. Отрекитесь!- но нет нужды убегать. Отрекитесь - и все же будьте здесь. Будьте в мире, но не будьте вне мира. Оставайтесь в толпе и оставайтесь одинокими. Делайте тысячу и одну вещь, делайте все, что бы ни было нужно, но никогда не будьте делателем. Не накапливайте - вот и все.

Нет ничего плохого в земном бытии. Будьте земным, и все же оставайтесь неземным - в этом собственно и заключается искусство, искусство жить между двумя противоположностями, балансировать между двумя противоположностями. Это очень узкий путь, как лезвие бритвы - но это единственный путь. Если вы потеряете это равновесие, вы потеряете истину.

Оставайтесь здесь-и-сейчас в этом мире, и продолжайте жить по-своему, продолжайте жить с глубоким смехом в вашем существе. Танцуйте по-своему для Бога! Пойте по-своему для Бога!

- Бхагван, в мире, одержимом ненавистью и враждой, печалью и сожалением, кажется Ты - единственный певец любви и смеха. Не весело ли это?

Да. Это весело, но кто-то должен начать это. Мы хотим, чтобы мир был менее серьезным и более

чувствительным - искренним конечно, а вовсе не серьезным.

Мы хотим, чтобы мир научился тому, что чувство юмора - это одно из самых основных качеств религиозного человека.

Если вы не можете смеяться, вы упускаете многое в вашей жизни; вы упускаете много тайн.

Ваш смех делает вас маленьким невинным ребенком, смех соединяет вас с существованием - с ревущим океаном, со звездами и их безмолвием.

Смех делает вас той единственной частью мира, которая стала разумной, потому что только умный человек может смеяться. Вот почему животные не могут позволить себе смеяться - у них не так много разумности.

Нам всегда говорили, что серьезность необходима. для респектабельности; из-за этого все сделались серьезными. Не то, чтобы они были серьезными по какой-либо причине, но теперь это стало второй натурой; они совершенно забыли, что серьезность - это болезнь, это значит, что чувство юмора умерло в вас. Иначе вся жизнь вокруг вас была бы так наполнена весельем. Если бы у вас было чувство юмора, вы были бы удивлены, что нет времени, чтобы быть печальным; повсюду в каждый момент случается что-то смешное.

Моя миссия определенно состоит в том, чтобы принести смех всему человечеству, которое забыло его. А когда вы забываете смех, вы всегда забываете песни, вы забываете любовь, вы забываете танец - вы забываете не только один смех. Смех содержит свою собственную комбинацию. Забывая смех, вы забудете и любовь. Как сказать с печальным лицом "Я люблю тебя"? Вы должны хоть немного улыбнуться.

С серьезным лицом трудно сказать даже самые незначительные вещи.

Люди принимают все так серьезно, что это становится обузой для них. Учитесь больше смеяться. По мне, смех так же свят, как и молитва.

Одна из самых жестоких вещей - это делать человека печальным и серьезным. И это должно было быть сделано, потому что, не сделав человека печальным и серьезным, невозможно сделать его рабом - рабом во всех измерениях рабства: духовного раба некоего вымышленного Бога, вымышленных небес и ада; психологического раба, потому что печаль, серьезность неестественны.., они должны быть привнесены в ум, и разум распадается на фрагменты, разбивается... физическое рабство такое же, потому что человек, который не может смеяться, не может быть действительно здоровым и целостным.

Смех не однонаправлен; он содержит все три области человеческого бытия: когда вы смеетесь, ваше тело соединяется с ним, ваш разум соединяется с ним, ваше существо соединяется с ним. В смехе исчезает различие, исчезает разделение, исчезает шизофреническая личность.

Отобрать у человека смех - значит отнять саму его жизнь.

Отобрать смех у человека - это духовная кастрация. Наблюдали ли вы разницу между быками и волами? Они родились одинаковыми, но потом волов кастрировали. А пока они не кастрированы, вы не можете использовать их как рабов, чтобы тащить ваши тяжести, тащить ваши телеги. Вы не можете поставить быков перед вашей телегой - бык так могуч, что невозможно удержать его под контролем; он имеет свою собственную индивидуальность. А вол - это очень далекое эхо его настоящего существа, просто тень. Вы разрушили его.

Чтобы создать рабов, человека разрушали тем же самым способом. Смех постоянно осуждался как детскость, как ненормальность; самое большее, что вам позволено,- улыбаться. Различие между улыбкой и смехом такое же, как разница между волом и быком. Смех тотален. Улыбка - это просто упражнение для губ; улыбка - это просто манерничанье. Смех не знает ни манер, ни этикета - он дикий, и в его дикости заключена красота.

Но собственнические интересы, будь то деньги, или организованные религии, или законы, были согласны в одном: человек должен быть ослабленным, несчастным, испуганным - должен быть принужден жить в своего рода паранойе. Только тогда он опустится на колени перед деревянными или каменными статуями. Только тогда он будет готов служить любому, кто представляет власть. Смех возвращает обратно вашу энергию. Каждый фибр вашего существа становится живым, и каждая клеточка вашего существа начинает танцевать.

Величайший грех против человека, сделанный на земле, - это то, что ему запретили смеяться.

Это имеет глубокое значение, потому что когда вам запрещено смеяться, то несомненно, что вам запрещено быть радостным, вам запрещено петь праздничные песни, вам запрещено просто танцевать от абсолютного блаженства. Запрещением смеяться разрушается все, что прекрасно, что придает жизни смысл. Это самая отвратительная стратегия, примененная против человека.

Серьезность - это грех. И запомните, серьезность не означает искренность; искренность в целом - это другое явление. Серьезный человек не может смеяться, не может танцевать, не может играть. Он всегда контролирует себя; он был воспитан таким образом, что он стал для себя тюремщиком. Искренний человек может чистосердечно смеяться, может искренне танцевать, может искренне радоваться. Искренность не имеет ничего общего с серьезностью.

Серьезность - это просто болезнь души, и только больные душой могут быть обращены в рабов. И всем этим собственническим интересам нужно человечество, которое не бунтует, которое очень послушно, почти просится быть рабами.

В действительности, когда дети хихикают и смеются, взрослые думают, что их можно простить, потому что они незнающие дети - они как будто все еще не цивилизованные, как будто все еще примитивные. Все усилия родителей, общества, учителей, священников состоит в том - как цивилизовать их? Как сделать их серьезными? Как сделать, чтобы они вели себя как рабы, а не как независимые индивидуальности?

Они не разрешают иметь вам собственное мнение. Вы просто должны быть христианином или индуистом или магометанином. Вы должны быть коммунистом или фашистом, или социалистом. Вам не позволяется иметь ваши собственные мнения; вам не позволяется быть самим собой. Вам дозволено быть частью толпы - а быть частью толпы есть не что иное, как становиться зубцом шестеренки. Вы должны совершить самоубийство.

В обществе человек, который смеется тотально - смеется животом,- не уважаем. Вы должны выглядеть серьезным; это показывает, что вы цивилизованы и нормальны. Смех существует для детей и душевнобольных, или для примитивных людей.

Просто пойдите в церковь и посмотрите на Иисуса на кресте. Естественно, он серьезен, и его серьезность наполняет всю церковь. Смеяться здесь кажется не к месту. Никто даже не может подумать, что Бог смеялся.

Дети могут смеяться, потому что они ничего не ждут. Так как они не ждут ничего, их глаза имеют ясность, чтобы видеть вещи - а мир так наполнен абсурдностью, смехотворным. Здесь так много "спящих на банановых лепестках", что ребенок не может не видеть это!- это наши ожидания, которые действуют как шторы на глазах.

Смех - это существенная часть жизни и любви. Религии направлены против жизни, против любви, против смеха, против радости; они против всего, что может сделать жизнь громадным переживанием благословления и блаженства.

Из-за своей антижизненной позиции они разрушили все человечество. Они забрали все, что есть существенного в человеке, и их святые стали примерами для других, чтобы следовать им. Эти святые - просто сухие кости - постящиеся, истязающие себя многими-многими способами; находящие новые средства, способы мучить свои тела. Чем больше они истязали себя, тем выше они поднялись в почтительности. Они нашли лестницу, способ становиться более и более почитаемыми: Иисус мучил себя, а люди поклонялись ему и продолжают вспоминать это столетиями.

Самоистязание - это психологическая болезнь. Здесь не на что молиться; это просто медленное самоубийство. Но мы поддерживали это медленное самоубийство веками, потому что эта идея, что тело и душа враги, стала закрепленной в наших умах. Чем больше вы истязаете тело, тем более вы духовны; чем больше вы позволяете телу удовольствия, радости, любви, смеха, тем менее вы духовны.

Эта дихотомия является основной причиной того, что смех исчез из человека.

Я видел росписи европейских церквей в середине века... Деятельность проповедника состояла в том, чтобы сделать людей очень боящимися адского пламени и мук, которые они должны будут претерпеть там. Их описания были такими яркими, что многие женщины падали в обморок в церквях. Считалось, что самый великий проповедник тот, кто доводил до обморока большее число людей - это был способ выяснить, кто величайший проповедник.

Те, кто наслаждается жизнью на земле, отправятся в ад. Естественно, человек стал напуганным - даже за маленькие удовольствия, только за семьдесят лет жизни, он должен страдать в аду вечность.

Это было одной из причин того, что Бертран Рассел отверг христианство и написал книгу "Почему я не христианин". Он сказал: "Первым, что привело меня к такому решению, была абсолютно абсурдная идея, что за маленькие грехи меня будут наказывать вечно" . Он сказал: "Если я сосчитаю все маленькие, согласно писаниям, грехи, которые я совершил, и если я включу сюда грехи, о которых мечтал, но не совершил, самый строгий судья не сможет отправить меня в тюрьму больше, чем на четыре года. Но за эти маленькие грехи я не должен страдать вечность.. Какой же это вид справедливости? Нет соответствия между преступлением и наказанием."

И затем он начал глубже вглядываться в христианскую теологию. Он был изумлен, обнаружив там множество вещей настолько абсурдных и смехотворных, что окончательно решил, что остаться в христианстве, значит выказать трусость. Он отрекся от христианства и написал книгу огромного значения "Почему я не христианин".

И вот уже почти шестьдесят или семьдесят лет никакой из христианских теологов не ответил на эту книгу. Действительно, ответа нет - как можете вы oправдать это? Папа и великие христианские теологи во всем мире попросту остались безмолвны.

Они осудили Бертрана Рассела, говоря, что он попадет в ад. Но это не аргумент. Если действительно существуют ад и небеса, то ад будет намного более здоровым местом, чем небеса,- потому что на небесах вы найдете все эти сухие кости, безобразные создания, которых называли святыми. Это не место, заслуживающее посещения.

В аду вы найдете всех поэтов, всех художников, всех скульпторов, всех мистиков, всех тех людей, компания которых будет благодеянием. Вы найдете здесь Сократа и вы найдете здесь Гаутаму Будду - индуисты бросили и его в ад, потому что не верили в эти Веды, на которых основана вся индуистская религия. Вы найдете здесь Махавира, потому что он не верил в индуистскую кастовую систему, он осудил ее. Вы найдете всех великих людей, которые способствовали жизни,- всех величайших ученых и артистов, которые сделали эту землю немного более прекрасной.

А чему способствовали ваши святые? Они - самые бесполезные люди, самые бесплодные. Они были просто бременем, и они были паразитами; они сосали кровь бедных людей. Они мучили себя и учили других мучить себя; они распространяли психологическую болезнь.

В день, когда человек забывает смеяться, в день, когда человек забывает быть игривым, в день, когда человек забывает танцевать, он не человек; он упал в до-человеческое пространство. Игривость делает его светлым. Любовь делает его светлым. Смех дает ему крылья.

Танцуя и радуясь, он может дотронуться до самых далеких звезд. Он может познать самые тайны жизни.

"Четыре L: Life - жизнь, Love - любовь, Laughter - смех, Light - свет расположены именно в этой последовательности."

Бхагван Шри Раджниш