Представляя читателю «Жизнь и учение Мастеров Дальнего Востока», я должен сказать несколько слов о том, как появилась на свет эта книга.

В 1884 году я присоединился к исследовательской партии из одиннадцати человек, направлявшейся в страны Среднего и Дальнего Востока. Экспедиция длилась три с половиной года, и за это время мы познакомились с Великими гималайскими Мастерами, которые помогли нам перевести летописи, послужившие большим подспорьем в нашей исследовательской работе. Наблюдая за ними в их повседневной жизни, мы получили возможность убедиться воочию в силе великого Закона. Для удобства мы называем их Мастерами. Мы полагаем, что люди, ведущие столь совершенную жизнь, достойны, носить это высокое звание.

Документы и рукописи — доказательства нашего общения с Мастерами — я сберег в целости и сохранности, но считаю, что мир еще не готов к их опубликованию. Я всего лишь рядовой участник экспедиции и, публикуя свои заметки под названием «Жизнь и учение Мастеров Дальнего Востока», предоставляю читателю право принять их или отвергнуть.

В этой книге излагаются события первого года общения с Мастерами. Она содержит их учение, которое мы стенографировали с их позволения и одобрения.

Мастера допускают, что Будда символизирует Путь к Просветлению, но они ясно доказали, что Христос — это само Просветление. Это значит, что просветленное состояние сознания, к которому все мы так стремимся, есть свет Христов, заключенный в каждом человеке, или свет каждого младенца, рождающегося в этом мире.

Бэрд Т. Сполдинг

Сегодня печатается такое множество литературы по духовным вопросам, так много людей пробуждается и в поисках истины обращается к великим учителям со всего света, что я и сам ощутил потребность представить на ваш суд свои впечатления от общения с Восточными Мастерами.

В своей книге я не пытаюсь истолковать какой-нибудь новый культ или религию; я просто резюмирую наш опыт общения с Мастерами, делая основной акцент на великих фундаментальных истинах их учения.

Эти Мастера рассеяны по довольно обширной территории, и после наших метафизических исследований, охвативших большую часть Индии, Тибета, Китая и Персии-, до сих пор не было сделано ни единой попытки установить подлинность их опыта.

Наша группа состояла из одиннадцати ученых-практиков. Большую часть своей жизни мы посвятили исследовательской работе. Мы привыкли ничего не принимать на веру и тщательно все перепроверять. Отправляясь в экспедицию, все мы были настроены скептически. Вернулись же из нее целиком обращенными и убежденными в правоте Мастеров. Трое из нас решили даже остаться на Востоке, чтобы научиться жить той жизнью, которую еще и сегодня ведут Мастера, и подражать их деяниям.

Люди, участвовавшие в экспедиции и оказавшие неоценимую помощь в нашей работе, пожелали остаться неназванными. Поэтому в своих воспоминаниях я постараюсь излагать лишь голые факты, используя по возможности слова и выражения тех людей, с которыми я общался изо дня в день в течение всей экспедиции.

Перед началом работы мы пришли к обоюдному соглашению принимать все явления, с которыми бы ни столкнулись, за неоспоримый факт, не пытаясь дать им, рациональное объяснение до тех пор, пока не окунемся целиком в работу, возьмем уроки у Мастеров и понаблюдаем за ними в их обыденной жизни. Для того чтобы прийти к окончательному выводу, нам необходимо было повсюду сопровождать их и жить их жизнью. Мы могли оставаться с Мастерами, сколько нам заблагорассудится, задавать им самые разнообразные вопросы и, пользуясь собственными дедуктивными методами, решить, наконец, для себя, имеем ли мы дело с подлинным фактом или с обыкновенным жульничеством. Мастера ни разу не предприняли попытки хоть каким-то образом повлиять на наши убеждения. Они хотели, чтобы мы не принимали на веру ничего из увиденного или услышанного, пока не убедимся во всем сами. Поэтому я просто поведаю вам о том, что с нами произошло, а там уж ваше личное дело, принять эти истины или отвергнуть их.

На протяжении двух лет мы жили в Индии и занимались рутинной исследовательской работой. И вот однажды я познакомился с Мастером, которого в дальнейшем буду называть Эмилем. Идя по улице города, в котором мы остановились, я вдруг обратил внимание на скопление народа. Люди толпились вокруг уличного фокусника, или факира, каких нередко можно встретить в этой стране. Я заметил рядом с собой пожилого мужчину, принадлежавшего не к той касте, что остальные зрители. Он посмотрел на меня и спросил, давно ли я в Индии. «Около двух лет», — сказал я. Тогда он спросил: «Вы англичанин?» «Американец», — ответил я.

Меня удивил и очень заинтриговал тот факт, что он говорил по-английски. Я спросил его, что он думает по поводу этого представления. «В Индии такое увидишь сплошь и рядом! — ответил он. — Таких людей называют факирами, фокусниками или гипнотизерами. На самом же деле они и то, и другое, и третье; однако под каждым из этих названий кроется более глубокий духовный смысл, о котором мало кто догадывается, и когда-нибудь из этого выйдет толк. Они лишь тень, которую отбрасывает нечто большее. Они вызывают множество кривотолков, но никакие толкователи не могут вскрыть их подлинное значение, поскольку истина лежит гораздо глубже всех толкований».

На этом мы и расстались и в течение последующих четырех месяцев виделись лишь от случая к случаю. Однажды мы столкнулись с проблемой, причинившей нам уйму хлопот. Тут-то я снова повстречался с Эмилем. Он сразу же спросил, что меня беспокоит, и завел разговор о нашей проблеме.

Я был изумлен: ведь я был уверен, что никто из членов экспедиции не распространялся о ней за пределами нашего тесного кружка. Но Эмиль был так хорошо осведомлен о ситуации, что мне показалось, будто ему все прекрасно известно. Он сказал, что вник в суть дела и постарается помочь.

Через пару дней ситуация прояснилась, и проблема была решена. Мы были немало этому удивлены, но на нас свалилось столько дел, что мы вскоре обо всем забыли.

У меня вошло в привычку с каждой новой проблемой обращаться к Эмилю. Стоило мне побеседовать с ним о наших неприятностях, и они мигом устранялись.

Мои коллега встречались и разговаривали с Эмилем, но я мало, во что их посвящал. К тому времени я уже прочел несколько книг по индуизму, которые подобрал для меня Эмиль, и больше не сомневался в его познаниях. Он возбудил у меня любопытство, и мой интерес рос с каждым днем.

Однажды в воскресенье мы гуляли вместе с Эмилем по полю, и вдруг он кивнул на голубя, кружившего у нас над головой, и, между прочим, сказал, что эта птица ищет его. Он замер на месте с вытянутой рукой, и спустя несколько мгновений голубь на нее опустился. Эмиль сказал, что птица принесла весточку от его брата с Севера. Брат оказался подсобным рабочим, не научившимся еще общаться напрямую, а потому пользовавшимся голубиной почтой. Позже мы узнали, что Мастера умеют мгновенно передавать мысли на расстоянии и считают эту способность гораздо более совершенной, чем электричество и радио.

Я стал задавать вопросы, и Эмиль продемонстрировал мне свое умение подзывать птиц и управлять их полетом. Я увидел, как по его мановению наклоняются цветы и деревья, как безбоязненно приближаются к нему дикие животные. Он разнял двух дерущихся шакалов, которые не могли поделить между собой добычу. Когда Эмиль подошел к ним, они перестали бороться и с полным доверием уткнулись своими мордами в его протянутые ладони, а потом спокойно доели каждый свою долю. Он даже дал мне подержать в руках одного из этих молодых хищников. Затем он сказал мне: «Все, что вы видите, совершает не внешняя смертная личность. Существует другая, подлинная, глубинная личность. Вы называете ее Богом. Это внутренний Бог, Всемогущий Бог, действующий через меня. Сам по себе, как смертная личность, я не смог бы совершить ничего. Лишь в тот момент, когда я полностью избавляюсь от внешнего и заставляю говорить и действовать свое подлинное "Я ЕСМЬ", когда я начинаю излучать великую Божественную Любовь, — только тогда я могу совершать все эти деяния. Если сквозь вас струится Божественная Любовь, ничто не сможет испугать вас и ничто не причинит вам вреда».

С тех пор я каждый день брал уроки у Эмиля. Даже если я специально запирал перед сном дверь, он неожиданно появлялся у меня в комнате. Поначалу его появления смущали меня, но вскоре я заметил, что всякие объяснения он считает излишними. Я постепенно привык к его манерам и впредь оставлял дверь открытой, чтобы он мог свободно входить и выходить. Он был польщен оказанным доверием. Я пока еще не понимал всех его доктрин и не мог их целиком принять — пестрота Востока все еще вносила путаницу в мои мысли. Потребовались годы медитаций, чтобы я, наконец, постиг глубокий духовный смысл жизни этих людей.

Все свои деяния они совершают без малейшей нарочитости и с чисто детским простодушием. Они знают о том, что их охраняет сила любви, и неустанно развивают ее, стремясь к тому, чтобы вся природа соединилась с ними узами любви и братства. Ежегодно от укусов ядовитых змей и диких зверей погибают тысячи простых людей, но Мастера настолько развили в себе силу любви, что ни змеи, ни хищники не причиняют им никакого вреда. Кое-кто из них поселяется в непролазных джунглях, а иногда они ложатся перед входом в деревню, чтобы защитить ее жителей от диких зверей, и ни деревня, ни они сами не терпят никакого ущерба. Если потребуется, они пройдут по воде и сквозь огонь, станут невидимыми и совершат сотни других деяний, которые мы привыкли называть «чудесами», доступными только людям со сверхъестественными способностями.

Между жизнью и учением Иисуса из Назарета и учением Восточных Мастеров, воплощаемым в их повседневной жизни, существует разительное сходство. Мы привыкли считать, что обыкновенный человек не в силах, подобно Иисусу, получать ежедневную поддержку непосредственно от Самого Бога, превозмогать смерть и совершать разнообразные «чудеса». Но именно из таких «чудес» и состоит повседневная жизнь Мастеров. Все необходимое для жизни, как то: еду, одежду и деньги, они получают от Самого Всевышнего. Мастера настолько преуспели в борьбе со смертью, что многим из ныне живущих перевалило за пятьсот лет, и это убедительно доказывают их архивы.

В Индии Мастеров сравнительно мало. Существует также несколько культов, считающихся ответвлениями их учения. Мастера сознают, что число их невелико и что добраться к ним могут лишь немногие ученые. Однако количество Мастеров-невидимок может быть просто неограниченным, и задача всей их жизни состоит в том, чтобы научиться быть невидимыми и помогать людям, способным воспринять их учение.

Учение Эмиля легло в основу работы, к которой мы приступили несколько лег спустя во время нашей третьей экспедиции в эти края. Мы жили и путешествовали вместе с Мастерами на протяжении трех с половиной лет, наблюдая за их трудами и днями в разных уголках Среднего и Дальнего Востока.

Перед началом третьей экспедиции, посвященной метафизическим исследованиям, наша небольшая группа собралась в Потале — деревушке, расположенной в одном из глубинных районов Индии. Я сообщил Эмилю о нашем приезде, но не указал ни цели путешествия, ни количества его участников. Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили, что Эмиль и его товарищи прекрасно осведомлены о наших планах и сделали все необходимые приготовления. Эмиль здорово помог нам еще в Южной Индии, но язык немеет перед описанием всех тех услуг, которые он оказал нам, на сей раз. Ему одному да еще тем чудесным людям, с которыми он нас познакомил, обязаны мы успехом всего предприятия.

В Потал, откуда должна была начаться самая знаменательная экспедиция нашей жизни, мы прибыли вечером 22 декабря 1894 г. Мы решили отправиться в путь рождественским утром. Никогда не забуду скупых слов, сказанных нам в день отъезда Эмилем, Он свободно говорил по-английски, хотя никогда не учился английскому языку и не выезжал за пределы Дальнего Востока.

Начал он так: «Сегодня Рождество; для вас это день рождения Иисуса из Назарета, или Христа; вы думаете сегодня о том, что Он был послан искупить ваши грехи; Он служит Великим Посредником между вами и вашим Богом. Вы взываете к Иисусу как к посреднику между вами и вашим Богом, суровым, а порою и гневным, восседающим где-то на «небесах», расположенных неведомо где, в месте, недоступном человеческому разумению. Вы можете обратиться к Богу только через Его менее сурового и более человечного Сына, великого и благородного Существа, которое все вы называете Милостивым и годовщину пришествия которого в наш мир сегодня празднуете. Для нас же этот день значит гораздо больше; для нас этот день означает не просто годовщину прихода в наш мир Иисуса Христа; Его Рождество служит прообразом рождения Христа в сознании каждого человека. В День Рождества родился Великий Мастер и Учитель, Великий Избавитель человечества от оков материального мира. Эта великая душа явилась на Землю, чтобы указать прямой путь к действительному великому Богу — Всемогущему, Вездесущему и Всесведущему; явилась, чтобы показать, что Бог — это само Добро, сама Мудрость, сама Истина, Все во Всём. Этот Великий Мастер, пришедший сегодня в наш мир, показал, что Бог пребывает не только вне нас, но и внутри нас, что Он никогда не был и никогда не может быть отделен от нас или любого из Своих творений; что Он всегда был Богом любви и справедливости; что Он — это все, он ведает обо всем, знает все и есть сама Истина. Если бы я обладал разумением всех людей, я все равно не сумел бы даже в ничтожной степени объяснить вам, что значит для нас Святое Рождество.

Мы глубоко убеждены (и надеемся, вы тоже в этом убедитесь), что наш Великий Мастер и Учитель принес нам более полное понимание жизни на Земле; Он показал нам, что ограниченность смертных существ — человеческая иллюзия, и только так ее и следует понимать. Мы знаем, что этот величайший из учителей пришел показать нам, что Христос, в обличье Которого и благодаря Которому Он совершил Свои величественные деяния, — тот же самый Христос, что пребывает в вас, во мне и во всех людях; что, применяя Его учение, мы сможем совершить все те деяния, которые совершил Он, и еще более великие деяния. Мы верим, что Иисус пришел показать нам, что Бог — величайшая и единственная Причина всего сущего, что Бог — это Все.

Возможно, вы слышали от кого-нибудь, что мы считаем Иисуса своим учеником. Кое-кто из нас действительно так думает. Но давайте не заострять на этом внимание. Какая разница, был ли Он нашим учеником или получил откровение от самого Бога, единственного источника подлинного существования? Посудите сами: если Всевышний вдохнул Свою идею в одного человека, распространившего ее затем изустно, то почему бы Он не смог вдохнуть ее кому-нибудь еще или же всем вместе? Если кто-то постиг эту идею и поведал ее другим, отсюда еще не вытекает, что она принадлежит ему одному. Если же он присвоил ее и держит при себе, где же он найдет место, чтобы воспринять что-нибудь новое?

Для того чтобы воспринять новое, мы должны расстаться с уже воспринятым. Если же мы удерживаем в себе воспринятое, наступает застой, и мы становимся похожими на водяное колесо, которое по собственному произволу начинает сдерживать воду, необходимую для выработки энергии. В скором времени оно забуксует в стоячей воде. Лишь в том случае, если вода свободно течет вдоль колеса, вырабатывается энергия. Точно так же и человек. Если Бог вдохнул в него Свои мысли, то, чтобы извлечь пользу из этих мыслей, он должен поделиться ими с людьми. Он должен позволить всем остальным поступать таким же образом, чтобы они могли расти и развиваться, подобно ему.

Сам я придерживаюсь того мнения, что Иисус, наряду с нашими великими учителями, получил откровение от самого Бога. Не все ли в этом мире от Господа? И если что-либо под силу одному человеку, неужели это не под силу другим? Вы еще убедитесь в том, что Бог, даровавший Свое откровение Иисусу, всегда готов даровать его и всем другим людям. Единственное необходимое условие — быть готовым к рождению в себе Бога. Мы искренне верим, что все люди созданы равными и что все люди — это один человек; что величественные деяния, совершенные Иисусом, по силам каждому из нас. Скоро вы увидите, что в деяниях этих нет ничего загадочного. Они кажутся загадочными только ограниченному человеческому разуму.

Мы прекрасно понимаем, что вы настроены более или менее скептически. Но, живя с нами, вы узнаете, кто мы на самом деле. Когда работа будет завершена, вы сами решите, принимать или нет наше учение».

Из Потала мы направились в Асмах, еще меньшую деревушку, отстоящую от него миль на девяносто. Эмиль поручил двум юношам сопровождать нас. Эти утонченные, грациозные представители индийской расы должны были взять на себя организацию всей экспедиции. Нам еще никогда не доводилось видеть такой непринужденности и самообладания. Для удобства я буду называть этих молодых людей Джаст и Непроу.

В той деревне, откуда начиналось наше путешествие, нас встретил Эмиль, позаботившийся о том, чтобы мы не испытывали неудобств. Он был гораздо старше и опытнее. Джаста он назначил исполнительным главой экспедиции, а Непроу — его помощником, обязанным следить за точным выполнением всех распоряжений.

Напутствуя нас, Эмиль сказал: «Скоро вы отправитесь в экспедицию. Бас будут сопровождать вот эти два человека, их зовут Джаст и Непроу. До ближайшей остановки, расположенной в девяноста милях отсюда, пять дней пути. Я же ненадолго задержусь в Потале, потому что сумею покрыть это расстояние гораздо быстрее и успею еще вас опередить. Я попрошу вас оставить одного из своих коллег со мной в качестве наблюдателя. Так мы сэкономим время, а ваш товарищ присоединится к экспедиции через десять дней. Он будет следить за всем, что здесь произойдет, а затем доложит обо всем вам».

Мы двинулись в путь с Джастом и Непроу во главе. Более деловую обстановку трудно себе даже представить. Словно по мановению дирижерской палочки, все было приведено в полную готовность. Такая же точность и аккуратность соблюдались на протяжении всей экспедиции, длившейся целых три с половиной года.

Мне хочется уделить пару слов Джасту и Непроу. Джаст был красивым, стройным индусом, любезным и ловким, без малейшего намека на самомнение. Приказания, которые он отдавал ровным голосом, моментально и в точности выполнялись, что всегда вызывало у нас удивление. С самого начала экспедиции мы часто беседовали о его благородном характере. Его чудесный помощник по имени Непроу был всегда начеку — хладнокровный, собранный и чертовски работоспособный. Ничем не нарушаемое спокойствие, помноженное на поразительную выверенносгь движений и удивительную сообразительность и исполнительность. Все это настолько бросалось в глаза, что мы то и дело отпускали изумленные замечания. «Чудесные ребята, — сказал как-то наш руководитель, — такие сообразительные и исполнительные люди редко встречаются».

На пятый день, около четырех часов дня мы прибыли в назначенную деревушку. Как и было обещано, встречать нас вышел сам Эмиль. Можете представить себе наше изумление! Ведь мы были уверены, что ехали по единственной проезжей дороге и лишь немногим медленнее здешних курьеров. Последние, как правило, едут круглые сутки, по очереди сменяя друг друга. Но вот перед нами стоял человек довольно преклонных лет, который при всем желании не смог бы покрыть расстояние в девяносто миль быстрее нас — однако факт оставался фактом!

Мы, конечно же, набросились на него с расспросами, требуя объяснений. Вот что он нам сказал: «Когда вы уезжали, я пообещал вас здесь встретить — и вот я здесь. Мне хотелось показать вам, что возможности человека неограниченны, что его не стесняют границы времени и пространства. Если человек познал сам себя, ему совсем не нужно тратить целых пять дней на то, чтобы преодолеть девяносто миль. Человек от природы наделен способностью мгновенно преодолевать самые немыслимые расстояния. Еще совсем недавно я находился в деревне, из которой вы выехали пять дней назад. То, что вы считаете моим телом, все еще пребывает там. Коллега, оставленный вами в деревне, подтвердит: без нескольких минут четыре я, беседуя с ним, утверждал, что встречу вас по прибытии примерно в это время. То, что вы считаете моим телом, все еще находится там, и ваш коллега видит его, хотя оно теперь лежит без движения. Я просто хотел показать вам, что мы можем покинуть свою телесную оболочку и встретить вас в любом месте в назначенное время. Двое молодых людей, сопровождавших вас, могут передвигаться точно так же. Теперь вы понимаете, что мы такие же обычные люди, как вы; что в этом нет никакого волшебства — просто мы гораздо полнее, чем вы, развили способности, дарованные нам Отцом — Великим Всемогущим Существом. Мое тело останется там, где оно находится сейчас, до вечера, а затем я перенесу его сюда, а ваш товарищ отправится в путь тем же способом, что и вы, и прибудет в положенное время. Денек отдохнув, мы совершим путешествие в небольшую деревушку, до которой один день езды, заночуем там, а потом вернемся назад, встретим вашего товарища и послушаем его рассказ. Вечером мы все соберемся в этой хижине. А пока что до встречи!»

Вечером в нашей запертой хижине внезапно появился Эмиль и сказал: «Я вошел сюда, по вашим словам, «волшебным образом». Поверьте мне, в этом нет никакого волшебства. Сейчас я продемонстрирую вам простой эксперимент. Вы увидите все своими глазами. Устройтесь так, чтобы вам хорошо было видно. Вот перед вами стакан воды, которую один из вас только что набрал в роднике. Посмотрите: в воде образовался крошечный кристаллик льда. Он постепенно обрастает все новыми и новыми кристалликами, и вот, наконец, вся вода в стакане замерзла. Что же произошло? Я удерживал центральные атомы воды в Универсальном до тех пор, пока они не кристаллизовались. Иными словами, я снижал их вибрацию до тех пор, пока они не стали льдом, затем все остальные частички также кристаллизовались, и вся вода превратилась в лед. То же самое можно проделать с водой в рюмке, в ванне, в пруду, в озере, в море и во всем мировом океане. Что же произойдет? Все замерзнет, не так ли? Зачем я это сделал?

Просто так. Вы спросите, по какому праву я это делаю? По праву совершенного закона, отвечу я вам. Но, в таком случае, с какой целью? Цель отсутствует, ведь я не совершил никакого добра, да и не мог его совершить. Что бы случилось, если бы я довел этот эксперимент до конца? Ответная реакция. По отношению к кому? Ко мне. Я знаю закон, по которому все, что бы я ни сотворил, в точности отражается на мне самом. Поэтому я творю только добро, и добро возвращается ко мне только добром. Теперь вы понимаете, что, если бы я продолжил замораживать воду, холод нанес бы мне ответный удар еще до 'того, как я завершил бы свой эксперимент, и, пожиная плоды своего желания, я замерз бы сам. И наоборот, когда я творю добро, я вечно пожинаю плоды своего добра.

Мое сегодняшнее появление в вашей хижине можно объяснить подобным же образом. В той маленькой хижине, где я с вами расстался, я удерживал свое тело в Универсальном, повышая его вибрации до тех пор, пока оно не возвратилось в Универсальное, в котором пребывает вся субстанция. Затем, с помощью своего Я ЕСМЬ, или своего Сознания Христа, я удерживал свое тело в уме до тех пор, пока его вибрации не снизились и оно не материализовалось перед вами прямо в этой комнате. Где же тут волшебство? Ведь я пользуюсь способностью, или законом, дарованным мне Отцом через Его Возлюбленного Сына. Ведь этот Сын пребывает и в вас, и во мне, и во всех людях. Где же здесь волшебство? Нет здесь никакого волшебства.

А теперь давайте поговорим о вере величиной с горчичное зерно. Это зерно даруется нам Всевышним через Христа, всегда пребывающего внутри нас. Посредством Христа, или сверхсознания, эта крошечная крупинка проникает в наиболее восприимчивое место внутри нас. Затем она переносится на гору, то есть на самое высокое место внутри нас—на макушку головы. Там она и пребывает. После этого мы должны быть готовы к сошествию Духа Святого. Вспомните заповедь: «Люби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душ ею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею». Вдумайтесь в эти слова! Улавливаете их смысл? Сердце, Душа, Сила, Разум. Обратите свое сердце, душу, силу и разум к Богу, Святому Духу и деятельному Цельному Я — Духу. Святой Дух может снисходить в виде крошечных сущностей, которые стучатся и просят, чтоб их впустили. Мы должны принять и впустить Святой Дух, слиться с мельчайшей крупицей света или зернышком знания, вращаться вокруг него и тянуться к нему, подобно тому как кристаллики льда тянутся к центральному кристаллу, и он будет расти и расти, крупинка за крупинкой, слой за слоем, подобно куску льда, а зерно знания увеличится и разбухнет, и тогда вы сможете сказать горе проблем: «Поднимись и ввергнись в море», и будет по слову вашему. Называйте это «четвертым измерением» или как вам больше нравится; мы называем это Богом, выраженным в нас через Христа.

Именно так был рожден Христос. Мария, Матерь Божья, восприняла этот идеал; сначала она держала его в уме, затем оплодотворила им почву своей души, а спустя некоторое время произвела его на свет в виде совершенного Младенца Христа, Первенца, Единорожденного, Сына Божьего. Она кормила Его и защищала; Ему была дарована лучшая из матерей, которая берегла и лелеяла ребенка, пока он не превратился в мужчину. Таким способом Христос приходит к каждому из нас; сначала в виде идеала мы сажаем его в почву своей души — в центральную часть ее, в которой пребывает Бог, — удерживаем в уме этот совершенный идеал, а затем производим его на свет в виде совершенного Младенца, Сознания Христа.

Вы все еще не верите глазам своим. Но я вас не осуждаю. Кое-кто утверждает даже, что это обыкновенный гипноз. Братья мои, неужели есть среди вас такие, кто не ощущает в себе Богоданных способностей, которые я сегодня перед вами демонстрировал? Неужели вы полагаете, что я хоть одну секунду управлял вашим мозгом или вашим зрением? Или вы считаете, что если бы я захотел, то сумел бы загипнотизировать некоторых вас и даже всех вас — ведь каждый из вас это видел? Не сказано ли в вашей великой Книге, что Иисус входил в дом, когда двери были заперты? Значит, он входил точно так же, как я. Неужели вы можете допустить мысли, что Иисусу, этому Великому Мастеру и Учителю, могли понадобиться средства гипноза? Он пользовался Своей собственной Богоданной силой. Так же поступал и я. Уверяю вас, каждый из вас смог бы сделать то же самое. И не только вы, но и любой ребенок, рожденный в этом мире, да и во всей вселенной, способен совершить все то, что вы наблюдали сегодня вечером. Я хочу, чтобы вы это хорошенько себе уяснили. И еще одно постарайтесь понять: вы — не просто существа, вы — личности; вы — не роботы, вы наделены свободной волей. Иисусу не нужно было никого гипнотизировать, и нам это тоже не нужно. Пока вы не убедитесь в нашей абсолютной честности, вас все еще будут одолевать сомнения. Но мы просим вас выкинуть из головы идею гипнотизма или временно отказаться от нее, чтобы как можно глубже окунуться в работу. Мы просим вас лишь об одном: будьте беспристрастными».

Поскольку мы намеревались посетить деревушку, расположенную в двадцати милях, и вернуться затем назад, то оставили основную часть снаряжения в Асмахе и двинулись в путь в сопровождении одного только Джаста. Тропа была не из лучших; петляя в густой чаще индийских джунглей, она порой со всем пропадала из виду. В деревню мы прибыли вечером, как раз перед заходом солнца, усталые и голодные после долгого перехода с коротким привалом на обед. Здешний край был дик и девствен, тропы — почти что нехожены. Временами приходилось прокладывать дорогу сквозь заросли вьющихся лоз. Малейшая задержка приводила Джаста в раздражение. Мы были удивлены: раньше он казался нам таким уравновешенным. В первый и последний раз за все три с половиной года общения снами Джаст утратил присущие ему хладнокровие и самообладание. После этого случая мы уже не удивлялись, если он вдруг начинал проявлять беспокойство.

Мы вошли в деревушку с населением около двухсот жителей за полчаса до захода солнца. С нами был Джаст, и крестьяне об этом знали, поэтому встречать нас вышли, стар и млад со всеми домашними животными и скотиной. Жители разглядывали нас с некоторым любопытством, но в центре их внимания сразу же оказался Джаст, которому они кланялись с величайшим почтением. Спустя некоторое время он что-то сказал им, и почти все жители пошли заниматься своими делами. Джаст повернулся к нам и спросил, не хотим ли мы прогуляться вместе в ним, пока нам приготовят ночлег. Пятеро моих товарищей сказали, что они сильно устали за целый день пути и хотели бы отдохнуть. Остальные пошли вслед за Джастом и кучкой крестьян в дальний конец вырубки, окружавшей деревню. Миновав вырубку, мы несколько углубились в джунгли и наткнулись на человеческое тело, неподвижно лежавшее на земле. С первого взгляда нам показалось, что человек мертв. Всмотревшись пристальнее, мы пришли к выводу, что он скорее всего просто спит.

И вдруг мы застыли от изумления: на земле перед нами лежал Джаст. Когда Джаст подошел к нему, человек мигом зашевелился и встал. Теперь, когда они стояли друг напротив друга, сомнений не оставалось — это был Джаст. Каждый из нас мог дать руку на отсечение. Внезапно тот Джаст, с которым мы были знакомы, исчез, и перед нами остался другой. Все это произошло в мгновение ока, и у всех нас на губах замер немой вопрос. Тут же прибежали пятеро наших товарищей, оставшихся в лагере, хотя мы даже не думали их звать. Позже мы спросили у них, зачем они пришли. «Этого мы не знаем, — отвечали они. — Не успели мы опомниться, как уже встали на ноги и побежали к вам. Просто ума не приложим, зачем мы это сделали. Мы же не слышали ни одного сигнала. Мы осознали, что бежим к вам, только тогда, когда были уже на ногах».

Один из моих коллег сказал: «Мои глаза раскрылись так широко, что я могу заглянуть за пелену смерти, но чудеса, открывающиеся передо мной, превосходят мое разумение». Другой промолвил: «Я вижу, как весь мир побеждает смерть. "И смерти не будет уже". О, как понятны теперь мне эти слова! Не исполняется ли ныне обетование Божье? Наш скудный интеллект — просто карлик в сравнении с этим колоссальным и в то же время элементарным прозрением! А мы-то почитали себя колоссами интеллекта! Дамы просто несмышленые младенцы! Только теперь я начинаю понимать слова "родиться свыше". Какая глубокая истина заключена в них!»

Нужно ли описывать наше удивление? Перед нами стоял человек, с которым мы общались изо дня в день, окруженные его заботой и вниманием, человек, использовавший свое тело для защиты других и в то же время продолжавший усердно нам служить. Как тут не вспомнить слова: «Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою». Я подумал о том, что он ушел от нас, но с этой минуты больше не страшился смерти.

Жители джунглей, кишащих мародерами и хищниками, обычно кладут перед входом в свои деревни человеческое тело, которое должно обезопасить их от разбойников и диких зверей.

Очевидно, тело Джаста лежало здесь уже довольно давно. Волосы разрослись пышной копной, и в них поселились птицы. Судите сами, как долго пребывало здесь его недвижное тело, если пичужки успели за это время свить гнезда и высидеть птенцов, а те разлетелись кто куда. Лесные птички очень пугливы, и при малейшей опасности покидают свои гнезда. Это служит лишним доказательством огромной любви и доверия, которое они питали к Джасту.

Возбуждение в лагере было столь велико, что никто из нас, исключая Джаста, не сомкнул глаз в эту ночь. Джаст спал безмятежным сном младенца. Время от времени мы приподнимались и заглядывали ему в лицо, а затем ложились опять, приговаривая: «Ущипните меня! Докажите, что я не сплю». Порою раздавалось и более крепкое словцо.

На следующий день мы поднялись с рассветом и вернулись в деревню, в которой оставили свое снаряжение. Мы прибыли туда перед самым наступлением темноты и разбили лагерь под огромной смоковницей. На следующее утро к нам пришел Эмиль, и мы сразу же засыпали его вопросами. «Я нисколько не удивлен, что у вас возникло столько вопросов, — молвил он, — и с радостью отвечу на некоторые из них, а на остальные пока что промолчу. Вы должны понять, что, используя в разговоре с вами ваш язык, я стараюсь донести до вас великий и основной принцип нашей веры.

Если все знают Истину и правильно ее истолковывают, значит, все происходит из одного и того же источника, не так ли? Все мы едины с вселенским разумом, едины с Господом. Все мы одна единая семья. И каждый ребенок, каждый новорожденный, независимо от касты и вероисповедания, — член этой великой семьи.

Вы спрашиваете, можно ли избежать смерти. Позвольте мне ответить словами Сиддхи: «Человеческое тело развивается из такой же индивидуальной клетки, как и тела растений и животных, которых мы называем своими меньшими и более примитивными братьями. Индивидуальная клетка — это микроскопически малая единица тела. В процессе роста и многократного деления из крохотного ядрышка этой клетки развивается целое человеческое тело, состоящее из бессчетного множества клеток. Различные группы клеток выполняют только им присущие функции, но в целом все они сохраняют свойства индивидуальной клетки, из которой произошли. Индивидуальную клетку можно назвать изначальной искрой всей животной жизни. С той самой минуты, как на Земле возникла жизнь, этот скрытый Божественный огонь связывает нерушимой цепью все поколения живых существ, заключая в себе их жизненную силу». Эта индивидуальная клетка обладает свойством вечной молодости. Но что же представляют собой коллективные клетки под названием «тело»? Коллективные клетки развиваются из индивидуальной, сохраняя ее индивидуальные свойства и, в частности, скрытый огонь жизни — Вечную Молодость. Как вы уже знаете, коллективные клетки, то есть тело, охраняют индивидуальную клетку в течение короткого промежутка земной жизни.

Древнейшие наши учителя прозрели великую истину об изначальном единстве жизненных реакций у растений и животных. Давайте представим себе, как они наставляли своих учеников под роскошной кроной этой смоковницы:

«Взгляните на это гигантское дерево. Оно наш брат, потому что жизненный процесс, проходящий в нем, по существу аналогичен тому, что происходит в нас самих. Вглядитесь в листья и почки на кончиках веток старейшей смоковницы; они так же молоды, как семя, из которого возрос этот великан. Если жизненные реакции растений и животных аналогичны, в наблюдении этого дерева человек может почерпнуть много пользы. Если листья и почки на кончиках ветвей старейшей смоковницы так же молоды, как семя, из которого она произросла, значит, коллективные клетки, образующие тело человека, тоже останутся молодыми и вечнозелеными, подобно яйцу или самой индивидуальной клетке. В самом деле, почему ваше тело должно стариться и умирать? Не лучше ли быть всегда таким же молодым и полным сил, как жизненное семя, из которого оно возникло? Неувядающую смоковницу, этот символ вечной жизни, погубят разве лишь молния или ураган. Она не подвержена естественным законам старения и разложения, ее клетки полны неиссякаемой жизненной силы. Все это относится и к божественной форме человека».

Человек от природы не подвержен ни смерти, ни старению; он может погибнуть только от несчастного случая. В теле его, то есть в его коллективных клетках, не протекает неизбежный процесс старения; ничто не в силах парализовать индивида. Получается, что смерти можно избежать. Болезнь — это, прежде всего не-здоровье, отсутствие покоя или Санти — сладостной, радостной умиротворенности духа, отраженной посредством разума во всем теле. Одряхление, столь обычное для людей, свидетельствует лишь о незнании причин, вызывающих те или иные психические и физические заболевания. Соответствующий умственный настрой может даже предотвратить несчастный случай. Сиддха говорит: «Если правильно поддерживать телесный тонус, тело сумеет отразить любую инфекцию, грипп и чуму». Сиддхи не боялись микробов и никогда ничем не болели.

Запомните: молодость — это Божье семя любви, посаженное в божественную форму человека. Молодость — это божество внутри человека; молодость — это жизнь духовная, жизнь прекрасная. Жить и любить умеет только жизнь, и зовется она жизнью вечной. Старость бездуховна, смертна, уродлива, ее не существует. Уродство, называемое старостью, вызывают страхи, скорбь и страдания. Красоту, называемую молодостью, вызывают радость, идеал и любовь. Старость — лишь раковина, скрывающая жемчужину реальности — жемчужину молодости.

Вам необходимо обрести сознание младенца. Представьте, что внутри вас Божественный Младенец. Скажите себе перед сном: «Я постиг, что внутри меня — вечно юное, вечно прекрасное духовное тело радости. У меня прекрасный, духовный разум, глаза, нос, рот и кожа; у меня тело Божественного Младенца. Сегодня оно совершенно». Повторите это несколько раз и спокойно помедитируйте. Проснувшись утром, скажите себе вслух: «О да, дорогой (имя рек,) у тебя внутри божественный алхимик». Духовная сила этих слов вызовет превращение, и вышедший наружу Дух насытит ваше духовное тело и духовный храм. Благодаря внутреннему алхимику мертвые и изношенные клетки отпадут, и родится золото вечно здоровой и прекрасной новой кожи. Вечная молодость — проявление истинно божественной Любви. Божественный алхимик вечно кует в моем храме новые, прекрасные дочерние клетки. Дух молодости пребывает в моем храме — этой божественной форме человека. Все прекрасно. Ом Санти! Санти! Санти! (Покой! Покой! Покой!)

Научитесь улыбаться, как дети. Улыбка, идущая от сердца, — это духовное расслабление. Подлинная улыбка поистине прекрасна, это художественное творение «Внутреннего Бессмертного Правителя». Скажите про себя: «Я желаю всему миру добра. Да будут все блаженны и счастливы». Приступая к дневным трудам, повторяйте: «Внутри меня — совершенная Божественная форма. Наконец-то я стал тем, чем хотел! Каждый день я мысленно представляю свою прекрасную сущность, а затем претворяю ее в жизнь! Я Божественный Младенец, я больше никогда ни в чем не буду нуждаться!»

Научитесь возбуждать себя. Повторяйте: «Мой разум наполняет Безграничная Любовь, возбуждающая мое тело своей совершенной жизнью». Пусть вас всегда окружают радость и красота. Развивайте у себя чувство юмора. Наслаждайтесь солнечным светом.

Вы уже поняли, что я излагаю вам учение Сиддхи. Это самое древнее учение; его история исчисляется тысячелетиями. Учителя Сиддхи наставляли людей на путь лучшей жизни задолго до того, как те познали первые плоды цивилизации. Из их учения возникла система правителей. Однако правители вскоре забыли о том, что все исходит от Господа. Считая свои достижения своей личной заслугой, они утратили понятие о духовном и увлеклись личным и материальным. Личностные концепции правителей вызвали великий раскол в верованиях и разброд в мыслях. Так мы понимаем Вавилонское столпотворение. Учение Сиддхи донесло до нас через века истинные вдохновенные идеи Бога, выражающего себя в человечестве и во всех Своих творениях, и понятие о том, что Бог — это Все и проявляется во всем. Сиддхи никогда не уклонялись от этого учения и сумели сохранить в первозданном виде великую основную Истину».

Перед тем как пересечь Гималаи, нам еще предстояло выполнить массу работы, поэтому мы сделали эту деревушку своей базой. Вскоре прибыл товарищ, которого мы оставили наблюдать за Эмилем. Он рассказал, что в день нашей встречи с учителем беседовал с ним почти до четырех часов. Затем Эмиль сказал, что ему пора идти, лег на кушетку и внезапно замер, словно бы погрузившись в глубокий сон. Так он лежал часов до семи вечера, затем очертания его начали расплываться, и в конце концов тело исчезло. Как вы помните, в это самое время Эмиль вошел в нашу хижину.

Переходить через горные перевалы мы пока еще не решались — сезон этому не благоприятствовал. Говоря «мы», я, разумеется, имею в виду только членов нашей экспедиции. Три наших великих друга (и они действительно были великими) могли одолеть любое расстояние в сотни раз быстрее, чем мы, однако безропотно нам повиновались, и мы уже начинали считать себя едва ли не досадной обузой для них.

Мы совершили несколько коротких вылазок в сопровождении Джаста и Непроу, и всякий раз наши проводники выказывали огромное мужество и достоинство. Однажды мы вместе с Эмилем, Джастом и Непроу пришли в деревню, где находился Храм Безмолвия, или Нерукотворный Храм. Деревня состоит из храма и хижин и расположена на месте поселка, уничтоженного хищниками и чумой. От его некогда трехтысячного населения осталась лишь горстка жителей. Мастера помогли людям, прогнали диких зверей и остановили мор. Оставшиеся в живых крестьяне дали обет посвятить свою жизнь служению Господу. Мастера ушли из деревни, а когда вернулись опять, то увидели возведенный храм, в котором проходила служба.

Прекрасный храм располагался на возвышении и был виден издалека. Ему уже больше шести тысяч лет; он построен из белого мрамора и никогда не реставрировался. Мы собственными глазами видели, как отколовшиеся куски сами становились на место.

«Он называется Храмом Безмолвия, или Местом Силы, — сказал Эмиль. — Безмолвие — это сила, ибо, мысленно достигая безмолвия, мы достигаем силы. В месте силы все едино, все — единая сила, называемая Господом. «Остановитесь и познайте, что Я Бог». Шум — это рассеянная сила. Сосредоточенная сила заключена в молчании. Благодаря сосредоточению («стягиванию к центру»), мы стягиваем все наши силы в одну точку силы, мы безмолвно соприкасаемся с Господом, сливаемся с Ним, а значит, и со всей силой. Вот наследие человека. «Я и Отец — одно». Есть лишь один способ слиться с силой Господа: сознательно соприкоснуться с Богом. Нельзя соприкоснуться снаружи, поскольку Бог проявляет себя изнутри. «Господь — во святом храме Своем: да молчит вся земля пред лицем Его». Вступить в осознанный союз с Богом мы сумеем только после того, как обратимся от внешнего к внутреннему безмолвию. Тогда мы постигнем, что Его сила принадлежит нам и что мы можем пользоваться ею всегда. Тогда мы поймем, что слились с Его силой.

Тогда мы уразумеем, что такое гуманность. Человек освободится от суетности и самообмана. Он постигнет свое невежество и ничтожность. Он научится учиться. Он поймет, что гордеца ничему не научишь. Он узнает, что только смиренный может постигнуть Истину. Он почувствует твердую почву под ногами, перестанет спотыкаться и обретет решимость.

Мысль о том, что Бог — единственная сила, субстанция и интеллект, может вас поначалу смутить. Но когда вы постигнете истинную природу Бога и дадите Ему действенное выражение, вы сможете пользоваться этой силой всегда. Вы поймете, что сознательно соприкасаетесь с Его силой постоянно — во время еды, бега, дыхания и величайших своих свершений. Человек разучился совершать Божьи деяния только потому, что забыл о величии Божьей силы, которая принадлежит ему.

Господь не внемлет громогласной и суетной болтовне. Нам нужно искать Бога через Христа, невидимую связь с которым мы ощущаем у себя внутри. Отец услышит мольбы только той души, которая изнутри поклоняется Ему в Духе и Истине и искренне открывается перед Ним. Человек, вступивший в тайную связь с Отцом, ощущает в себе силу. В этом — исполнение всех его желаний. Отец щедро награждает того, кто увидит Его в потайном уголке своей души и пребудет с Ним. Иисус не раз подчеркивал свою индивидуальную связь с Отцом. Он постоянно пребывал в сознательном общении с Богом внутри. Он говорил с Богом так, словно бы Господь стоял перед Ним. Эта тайная внутренняя связь наделила Его необоримой силой. Он осознал, что Божий глагол — это не огонь, не землетрясение и не смерч. Бог говорит с нами тихим, кротким голосом в глубине нашей души.

Когда человек узнает об этом, он обретет уравновешенность. Он научится видеть вещи насквозь. Отбросив старые идеи, он примет новые. Вскоре он обнаружит, насколько проста и эффективна эта система. Наконец, он научится анализировать самые неразрешимые вопросы в этот час безмолвия. Если он даже не разрешит их, он все же освоится с ними. Ему больше не нужно будет суетиться, и пыжиться, видя, как цель поминутно ускользает.

Когда вы познакомитесь с великим незнакомцем — с самим собой, — впустите его в свой дом и заприте дверь. В нем вы найдете самого опасного врага и узнаете, как его одолеть. Вы найдете свое истинное «я». Вы найдете в нем самого верного друга, самого мудрого учителя и самого надежного советчика — найдете сами себя. Вы найдете алтарь. Бог — негасимый огонь, источник добра и силы, которому здесь поклоняются, это вы сами. Вы узнаете, что Бог пребывает в глубочайшем безмолвии. Вы поймете, что Святая Святых обретается в вас самих. Вы почувствуете и узнаете, что каждое ваше желание известно Господу, а значит, это желание самого Господа. Вы почувствуете и узнаете, как тесно взаимосвязаны Бог и человек, Отец и Сын. Вы постигнете, что дух и тело можно отделить друг друга только в сознании, а на самом деле они слиты воедино.

Бог наполняет собой небо и землю. Это великое откровение явилось Иакову в безмолвии. Он спал на камне материального мира. При вспышке божественного озарения он понял, что внешний мир — лишь отпечаток или отражение образа, пребывающего внутри. Он был так потрясен, что воскликнул: «Истинно Господь (или закон) присутствует на месте сем (на земле или в теле); а я не знал!., это не иное что, как дом Божий, это врата небесные». Человек должен понять вместе с Иаковом, что истинные врата в рай ведут сквозь его собственное сознание.

Каждый из нас должен взобраться на эту «лестницу» сознания, чтобы войти в потаенное место, где пребывает Всевышний. Тогда мы уразумеем, что находимся в самом центре тварного мира, слиты воедино со всеми видимыми и невидимыми вещами и обрели Вездесущность. В видении Иакову явилась лестница от земли до неба. Он видел ангелов, восходивших и нисходивших по ней. Это мысли Бога, нисходящие от Духа к форме и восходящие обратно. Подобное откровение пережил Иисус. «И се, отверзлись Ему небеса», и он познал удивительный закон выражения идей: зародившись в божественном Разуме, они обретают форму в материальном мире. Великий Мастер так глубоко постиг этот закон, что научился преобразовывать и видоизменять любые формы одним усилием воли. Первое искушение состояло в том, чтобы превратить камни в хлеб и утолить собственный голод. Но, исходя из закона выражения идей, Иисус уразумел, что камни, равно как и все другие видимые формы, исходят от Универсальной Разумной Субстанции — Бога и сами по себе являются истинным выражением божественного Разума; а все мыслимые вещи содержатся в неоформленном виде в этой Универсальной Разумной Субстанции и могут быть созданы по нашему желанию. Голод указал лишь на то, что субстанция, из которой создается хлеб и любая другая необходимая вещь, всегда под рукой и в неограниченном количестве. Из этой субстанции можно получить хоть хлеб, хоть камни. Любое желание добра — это желание Господа; значит, нас окружает неограниченный запас Универсальной Божественной Субстанции, способной удовлетворить любое наше желание. Просто нам необходимо научиться пользоваться тем, что Бог уже создал для нас, и тогда мы преодолеем свою ограниченность и станем «безгранично свободными».

Когда Иисус говорил «Я есмь дверь», Он хотел сказать, что Я ЕСМЬ, пребывающее в каждой душе, — это дверь, через которую получает индивидуальное выражение жизнь, сила и субстанция великого Я ЕСМЬ, то есть Бог. Я ЕСМЬ может быть выражено только посредством идеи, мысли,

слова и дела. Сознание придает форму этому Божественному Существу Я ЕСМЬ, то есть силе, субстанции и интеллекту; поэтому Мастер и говорил: «По вере вашей дано вам будет», и еще: «Если вы будете иметь веру… ничего не будет невозможного для вас».

Теперь мы понимаем, что Бог пребывает в душе в виде силы, субстанции и интеллекта (в духовной терминологии: в виде мудрости, любви и истины) и обретает форму и выражение посредством сознания. Сознание, пребывающее как в бесконечном Божественном Разуме, так и в человеке, определяется понятиями и верованиями. Вера, оторванная от Духа, не сможет побороть старость и смерть. Когда мы поймем, что Дух — это все и что любая форма служит выражением Духа, тогда мы уразумеем, что все рожденное и произошедшее от Духа есть Дух.

Отсюда вытекает другая великая истина: каждый индивид содержится в виде совершенной идеи в Божественном Разуме. Никому из нас не нужно себя порождать. Все мы уже существуем и содержимся в совершенном разуме Господа в виде совершенных существ. Постигнув это, мы сможем соприкоснуться с Божественным Разумом и заново породить то, что Бог уже породил. Иисус называл это «рождением свыше». Безмолвие сулит нам великий дар; соприкоснувшись с Божественным Разумом, мы научимся думать с его помощью и познаем себя такими, какие мы на самом деле. Мы соприкасаемся с Божественным Разумом посредством истинной мысли, а значит, получаем истинное выражение; ложная мысль влечет за собой ложное выражение. Независимо от того, совершенна форма или нет, Бытие формы — это совершенная Божественная сила, субстанция и интеллект. Мы стремимся изменить не Бытие формы, но ту форму, которую Бытие приняло. Для этого нужно возродить разум, то есть перейти от несовершенных понятий к совершенным, от человеческого мышления к Божественному. Как важно теперь найти Бога, соприкоснуться с Ним, слиться с Ним воедино и дать Ему выражение! Не менее важно успокоить личный разум, чтобы Божественный разум озарил своим блеском наше сознание. И тогда для нас «взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его».

Божественный Разум заполняет сознание подобно солнцу, заполняющему своим светом темную комнату. Вливание Универсального Разума в личный разум подобно потоку чистого воздуха, вливающегося в затхлое помещение. Бог — единственное верховное Существо, и мы должны построить ему один-единственный храм. Храм Бога Живого — это сочетание большего и меньшего, при котором меньшее сливается с большим. Нечистота была вызвана разделением большего и меньшего. Чистота — результат их союза: отныне нет ни меньшего, ни большего, но только один чистый, здоровый, целебный воздух. Мы опять убеждаемся, что Бог — Един, и все видимые и невидимые вещи слиты с Ним воедино. Отпадением от Бога вызваны грехопадение, болезни, бедность и смерть. Вступая с Ним в союз, мы сливаемся с целым Бытием и начинаем осознавать свою цельность.

Ангелы, нисходящие по лестнице сознания, символизируют разъединение. Восхождение ангелов — это возвращение к единству. Нисхождение благотворно: единство при нем обретает разнообразие, которое, однако, не предполагает разделения. Но личный, внешний разум не понимает разницы между разнообразием и разделением. Перед каждой душой стоит задача возвысить свое личное сознание настолько, чтобы оно слилось с Богом. Если «все идет в одно место» (и в этом месте сознания мы прозреваем, что все видимое и невидимое происходит от одного Господа), значит, мы взобрались на Гору Преображения. Первым мы увидим Иисуса, затем Моисея и Илию (Спасение, Закон и Пророчество, то есть врожденную человеческую способность к познанию Бога). Мы вознамеримся построить три кущи, но вскоре к нам придет более глубокое понимание. Нам дано будет постичь человеческое бессмертие, мы узнаем, что божественность нельзя утратить, что Божественный человек бессмертен и вечен. Тогда исчезнут Моисей (или Закон) и Илия (или Пророчество); останется один Иисус. Мы поймем, что нужно построить только одну кушу — Храм Бога Живого внутри нас самих. Сознание наполнится Духом Святым, и мы навсегда распрощаемся с обманами органов чувств — грехом, болезнью, бедностью и смертью. В этом состоит великая цель безмолвия.

Попробуйте отбить от этой стены кусочек мрамора, и увидите, что царапина мгновенно зарубцуется. Так и храм нашего тела, о котором говорил Иисус. Этот вечный, нерукотворный небесный храм мы должны построить уже на земле».

По возвращении мы застали в деревне толпу незнакомых людей. Они собрались из окрестных селений, и несколько Мастеров намеревались вести их в деревню, расположенную в ста двадцати милях отсюда. Нас это удивило: мы путешествовали в том же направлении и наткнулись по дороге на песчаную пустыню. На самом деле, то было высокогорное плато, покрытое зыбучими песками, на котором почти ничего не росло. За пустыней дорога вела через невысокий горный кряж — отрог Гималаев. Вечером нам предложили присоединиться к экспедиции и предупредили, чтобы мы взяли с собой только самое необходимое: на Гималаи пока взбираться не будем. Экспедиция должна была начаться завтра, в понедельник.

У Джаста и Непроу, как обычно, все было наготове, и ранним утром мы в сопровождении еще трех сотен человек двинулись в путь. Большинство наших спутников были калеками, искавшими исцеления. Все шло прекрасно вплоть до субботы, когда на нас обрушилась невиданная гроза. Бешеный дождь лил три дня и три ночи. Такие дожди здесь считают предвестниками лета. Мы разбили лагерь в очень удобном месте и нисколько не пострадали от грозы. Наибольшую тревогу вызывала у нас провизия: мы запаслись ею ровно настолько, чтоб хватило на дорогу. Мы не учли возможности задержки. Ситуация казалась тем серьезнее, что пополнить свои запасы мы могли только в деревне, расположенной в ста двадцати милях от нас. К тому же, дорога к ней пролегала через песчаную пустыню, о которой я уже говорил.

В четверг утром снова показалось солнце, но ожидания наши были обмануты. Нам сказали, что нужно еще подождать, пока дороги просохнут, а реки возвратятся в свои берега, и только тогда продолжать путь. Все мы опасались, как бы к этому времени не закончилась провизия, и один из нас возроптал. Эмиль, заведовавший всем снаряжением, пришел к нам и сказал: «У вас нет причин для страха. Разве Бог не заботится о всех Своих созданиях от мала до велика, и разве мы не создания Божьи? Взгляните: у меня в ладони несколько пшеничных зерен. Если я сажаю их в землю, значит, я хочу получить урожай пшеницы. Я мысленно представляю себе пшеницу. Я исполняю закон, и в свое время семена прорастут. Однако это очень длительный, трудоемкий процесс. Будем ли мы терпеливо ждать его завершения? Почему бы нам не использовать более возвышенный и более совершенный закон, дарованный нам Отцом? Для этого необходимо успокоиться и мысленно представить себе идею пшеницы, и мы тотчас же получим готовое зерно. Если вы еще сомневаетесь, соберите его, перемелите в муку и испеките из нее хлеб». У нас на глазах выросла пшеница, мы собрали ее, перемололи, а затем испекли хлеб.

Эмиль между тем продолжал: «Вы увидели это своими глазами и поверили мне. Но теперь я спрошу вас: почему бы нам не использовать еще более совершенный закон и не сотворить еще более совершенную вещь, я имею в виду хлеб? Используя этот еще более совершенный или, если хотите, более возвышенный закон, я могу сотворить хлеб в готовом виде».

Как зачарованные, следили мы за тем, как в руках Эмиля появилась огромная буханка. Вскоре весь стол перед нами заполнился хлебами. Их было штук сорок. «Этих хлебов хватит на всех, — заметил Эмиль. — Если

же не хватит, можно будет добавить, а все, что останется, отложить про запас». Каждый из нас отломил себе краюху. Хлеб был поразительно вкусным.

Эмиль продолжал: «Когда Иисус в Галилее спросил Филиппа: «Где нам купить хлебов?», Он хотел испытать его, потому что в глубине души знал: для того чтобы насытить все это множество людей, нет никакой нужды идти в деревню и покупать хлеб. Он хотел на живом примере показать Своим ученикам ату хлеба, возросшего из закваски Духа Святого. Как часто бываем мы такими же ограниченными, как Филипп! Сознание нынешнего человека погружено в счет. Оно без устали подсчитывает свои запасы: сколько осталось хлеба, сколько провизии, сколько денег и что на них можно купить. Иисус осознал, что возможности человека, обладающего Сознанием Христа, безграничны. Он обратился к Господу — источнику и творцу всего сущего — и воздал Ему благодарение за силу и субстанцию, которыми Он нас наделил. И преломил Он свой хлеб и раздал ученикам, а ученики — возлежавшим, и когда все насытились, собрали и наполнили остатками двенадцать коробов. Иисус никогда не пользовался чужими излишками, чтобы удовлетворить Свою нужду или нужду ближних; он учил тому, что пища всегда пребывает в Универсальной Субстанции, — стоит только протянуть руку и сотворить ее. Точно так же пророк Елисей умножил масло вдовы. Он не стал обращаться к человеку, у которого был излишек масла, зная, что запасы его ограничены. Он вступил в контакт с безграничной Субстанцией и наполнил доверху все сосуды. Если бы сосуды не кончились, он наполнял бы их по сей день.

Уверяю вас, это не гипноз. Ведь никто из вас не погружен в гипнотический сон. Я знаю только один вид гипноза — самогипноз, при котором человек не верит, что любой из нас может совершить Божьи деяния и сотворить нужные вещи или условия. Ведь потребность сама по себе — это уже желание творить. Вместо того чтобы творить и развиваться по воле Господа, вы сворачиваетесь в свои скорлупки и твердите: «Я не могу» и, гипнотизируя сами себя, начинаете верить, что отлучены от Господа. Вы не способны к совершенному творению и выражению. Вы не позволяете Господу совершенно выразиться в вас. Не говорил ли Великий Мастер Иисус: «Верующий в меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит»? Ведь миссия Иисуса в том и заключалась, чтобы показать, что мы, Сыны Божьи, или люди в полном смысле слова, можем творить такие же совершенные и гармоничные дела, как Бог. И когда Иисус велел слепому омыть свои глаза в купальне Силоам, не желал ли он тем самым открыть глаза всем нам? Иисус был послан Отцом, чтобы показать нам: Отец желает, чтобы мы творили, подобно Ему; все должны осознать

Христа в себе самом и во всем сущем и творить совершенные дела вслед за Иисусом.

Пойдем дальше. Буханка, которую я сотворил и держал только что в руке, внезапно испарилась. Что же произошло? Злоупотребив совершенным законом, я реализовал свою идею и уничтожил то, что уже сотворил. Злоупотребить — значит употребить неправильно, неправедно, то есть во зло. Совершенный закон точен, как музыка, математика или любой «естественный закон». Если я стану им злоупотреблять, он уничтожит не только мои творения, но и меня самого — их творца.

Давайте посмотрим, что случилось с хлебом. Он изменил свою форму: вместо буханки осталась горстка праха или золы. Но задумайтесь: не возвратился ли хлеб в Универсальную Субстанцию, из которой возник? Не пребывает ли он теперь в непроявленной форме, готовой в любую минуту проявиться вновь? Не происходит ли то же самое во всеми другими формами, сгорающими, разлагающимися или исчезающими как-нибудь иначе? Не возвращаются ли они в Универсальную Субстанцию, то есть к Богу, из которой возникли? Не в это ли смысл изречения: «Никто не восходил на небо, как только сошедший с небес»?

Совсем недавно вы наблюдали за образованием льда в стакане с водой. Уверяю вас, это «чудо» ничем не отличается от сотворения хлеба. Используя совершенный закон на благо человека, действуя согласно с этим законом и выражая его по воле Господа, я могу создавать хоть лед, хоть хлеб. Создавать хлеб, лед и другие нужные вещи — значит творить добро. И все вы должны стремиться к такой степени совершенства, при которой сможете творить подобные дела. Неужели вы не понимаете, что с помощью верховного, абсолютного Божьего закона вы сумеете воплотить свои самые возвышенные мечты? Осознайте себя, подобно Иисусу, совершенным Сыном Божиим, и вы исполните верховную волю Господа.

Не означает ли это, что мы свободны от ига торговли, да и от всех прочих оков? Насколько я понимаю, иго торговли станет в скором времени наиболее тягостными. Если дело пойдет так и дальше, торговля поработит душу и тело человека и в конечном счете уничтожит сама себя и тех, кто ею занят. На заре человечества она служила высоким духовным целям, но с приходом материализма творческие силы становятся силами разрушения. Не побуждает ли нас само иго торговли превозмочь эти условия или же стать выше них? Для этого нам нужно возвысить свое сознание до Сознания Христа и постигнуть свое предназначение. Не этому ли учил нас Иисус? Не служит этому примером вся Его жизнь?

Братья мои! Вы знаете, что вначале было Слово, и слово было у Бога. В те времена все ныне сущее пребывало в непроявленной форме в Универсальной Разумной Субстанции или, как иногда говорят, в хаосе. На самом деле это слово значит «действительность». Хаос неверно истолковывают как состояние войны и неразберихи, тогда как исконный его смысл — глубокое, духовное состояние действительности. Стоит произнести одно только созидательное слово, и действительность обретет проявленную форму.

Когда Божественная Первопричина возжелала сотворить мир из Универсальной Разумной Субстанции, Господь пребывал в спокойном созерцании. Другими словами, Бог лицезрел идеальный мир; Он некоторое время удерживал в уме субстанцию, из которой должен был сотворить мир, чтобы снизить ее вибрацию; затем Он сказал Слово, и возник мир. То есть Бог мысленно представил себе образец, или матрицу, которую должна была заполнить субстанция, и на основе этой матрицы, хранящейся в Его сознании, возникла совершенная форма.

Вероятно, ход мыслей у Господа, или Безграничной Силы, был примерно таков. В определенный момент Он возжелал, чтобы все приняло форму и стало видимым. Не огласи Он бесформенный эфир решающим словом — и ничего бы не возникло и не приняло видимой формы. Для того чтобы воплотить свои мысли и желания в видимые предметы и наделить действительность подобающей формой, Бесконечному Всемогущему Творцу необходимо было произнести последнее, решающее «Да будет». То же самое должны сделать и мы.

Господь хранит в уме весь идеальный совершенный мир целиком. В этом небесном, совершенном жилище все Его дети, все Его создания и все Его творения живут в мире и согласии. Этот совершенный мир Бог лицезрел в самом начале; существует он и в данную минуту. Стоит лишь нам принять его, и он проявится во всем великолепии. Когда мы сойдемся в одно место и осознаем, что все мы — один человек и каждый из нас — член Божьего тела, мы обретем Царство Божье на земле, здесь и теперь.

Для этого необходимо понять, что в раю нет ничего материального. Все духовно. Поймите, что рай — это совершенное состояние сознания, совершенный мир, расположенный на земле, здесь и теперь. Нам нужно всего лишь принять его. Он постоянно находится рядом и ждет, когда мы наконец откроем внутреннее око. Посредством этого ока тела наши наполнятся светом, но свет этот исходит не от Солнца и не от Луны, но от Отца; Отец всегда пребывает в самой сокровенной глубине нашего существа. Мы должны как можно глубже осознать, что не существует ничего материального, есть только духовное. А потом нам следует задуматься над тем Богоданным духовным миром, который находится здесь и сейчас.

Неужели не ясно, что именно так Господь создал мир? Сначала Он погрузился в спокойное созерцание и увидел свет. Затем Он сказал: «Да будет свет», — и возник свет. Точно так же сказал Он: «Да будет твердь», — и возникла твердь. И все остальное сотворил Он подобным же образом: сначала крепко удерживал каждую мысль или идею в сознании, а затем произносил слово, и мысль обретала форму. Точно так же Господь сотворил человека. И сказал Господь: «Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они… над всею землею».

Господь, воплощение добра, сотворил все вещи хорошими; человек — последнее и величайшее Его творение, наделенное властью над всем сущим. В те времена человек видел только хорошее, и все было хорошим до тех пор, пока человек не отпал от Господа и не познал двойственность, или двоих. Человек мысленно создал двоих, одного хорошего, а другого наоборот; ибо если есть два, то одно становится противоположно другому, как добро—злу. Так зло завладело совершенной силой человека и затмило ему глаза. Если бы человек не видел зла, зло не имело бы возможности выразиться. Чтобы быть совершенным, как Бог, необходимо выражать одно только добро. Небеса всегда пребывали на земле; и Бог это видит, и все мы должны это увидеть. Иисус имел полное право сказать, что Он сошел с небес; ведь все мы сошли с небес, из великой Универсальной Разумной Субстанции.

Если человек создан по образу и подобию Божию, значит, Бог наделил его Своей созидательной силой. А раз так, то человек должен свободно пользоваться этой силой по примеру Самого Господа. Вначале установите, что вам нужно; затем представьте себе идеал добра, которым собираетесь наполнить матрицу, хранящуюся в вашем сознании и предназначенную для Универсальной Разумной Субстанции; велите ей наполниться и, когда идеал воплотится, посмотрите, как это хорошо.

Когда Иисус был распят, Он отрешился от Своей плоти, или внешнего видимого тела, чтобы доказать нам, что существует более глубокое, духовное тело. И когда Он вышел из гроба, Он явил нам Свое духовное тело. Именно это тело имел Он в виду, когда говорил: «Разрушьте Храм сей, и Я в три дня воздвигну его». Он хотел показать нам, что у всех нас есть такое же духовное тело, и все мы в состоянии сделать то же, что и Он. Не сомневаюсь, что, если бы Иисус захотел, Он бы сумел спасти Себя. Но Он понимал, что в Его теле происходит великая замена. А люди, окружавшие Его, еще не осознали, что они точно так же могут сотворить свое духовное тело. Они все еще мыслили личностными категориями, и Он видел, что, если у них перед глазами не произойдет решительной замены, народ не постигнет разницы между материальным и духовным. И Он встал на путь распятия, чтобы осуществить замену.

Истинно говорю вам: Великий Мастер Иисус, которого все мы любим и чтим, пришел показать нам, что Христос пребывает в каждом человеке. Весь Его жизненный путь — пример совершенного пути к Господу. Как можно не любить этот совершенный идеальный путь? Сеять зерно, создавать хлеб, оказывать тысячу и одну услугу человечеству — все это лишь уроки, приближающие нас к нашему полному раскрытию. Настанет день, и мы осознаем, что мы не рабы, а истинные Сыны Божьи; что мы обладаем той же силой, что и Отец, и можем беспрепятственно ею пользоваться.

Понятно, что для этого нужно обладать сильной верой; необходимо накапливать ее шаг за шагом и самозабвенно упражняться в ней, подобно музыканту или математику. И когда мы, наконец, доберемся до места знания, мы обретем восхитительную, ослепительную свободу. Можно ли подобрать лучший и более верный пример такой жизни, чем жизнь Иисуса? Осознаете ли вы силу, заложенную в Его имени, имени Иисуса, воплощенного Христа, Бога, облачившегося в человеческую плоть? Иисус пришел туда, где Он мог положиться только на Свое глубокое знание и понимание Бога. Благодаря этому Он совершил Свои величественные деяния. Он никогда не полагался на Свою силу воли и логическое мышление. Не следует и нам полагаться на свою силу воли и логическое мышление. Будем же уповать на волю Божью. «Не как Я хочу, но как Ты». Стремитесь исполнить волю Божью. Неужели вы не верите, что Иисус всегда и во всем хотел исполнить волю Божью и исполнял только то, что Господь хотел от Него?

Вы не раз встречали описание того, как Иисус взбирался на высокую гору. Взбирался ли Он на высокую гору в физическом смысле, это не столь важно. Важно другое: дабы обрести просветление, всем нам необходимо подняться на самую вершину сознания. Эта вершина — макушка головы; если ее способности неразвиты, нам необходимо развить их духовными упражнениями. Любовь, изливаясь из сердца, своего средоточия, приведет все в равновесие, и мы познаем Христа. Сын человеческий постигнет, что он есть единорожденный Сын Божий, в котором благоволение Отца Его. Ведомые неослабной любовью, мы должны поведать об этом всем.

А теперь отвлекитесь на минуту и представьте себе несметные россыпи песчинок на морском берегу; бессчетное количество капель, составляющих мировой океан; неизмеримое множество живых существ в водах мирового океана. Потом представьте себе бессчетное множество камешков, содержащихся в почве; мириады деревьев, растений, цветов и кустов, покрывающих земную поверхность; неисчислимые полчища животных, населяющих нашу планету. И все это только отблеск идеала, хранящегося в великом универсальном Божьем разуме; все сущее одушевлено одной жизнью, жизнью Господа. А теперь представьте себе бессчетное множество душ, родившихся на земле. Каждая из них — совершенный идеальный образ Господа, каким Он видит Себя Сам, и каждая из них наделена такой же силой выражения и властью надо всем, как и Сам Бог. Неужели вы думаете, что Бог не хочет, чтобы в человеке раскрылись все эти Богоподобные и Богоданные качества; чтобы человек реализовал наследие, полученное от Отца, от великого Мирового Разума, пребывающего во всем, проницающего собой все и возвышающегося надо всем? Задумайтесь над тем, что каждый человек есть видимое выражение невидимого царства Духа; форма, посредством которой выражает Себя Бог. Когда мы до конца осознаем это, мы сможем сказать вслед за Иисусом: «Вот, здесь Христос». Иисус достиг власти над всем мирским и над самой плотью. Он осознал, потребовал и принял Свою божественность и прожил жизнь так, как должен прожить ее каждый из нас».

Восемь дней спустя, в понедельник утром, мы снялись с лагеря и продолжили путь. На третий день мы вышли на берег широкой реки. Она разлилась на две тысячи футов в ширину, а течение составляло не менее десяти миль в час. Мы узнали, что в обычное время перейти реку с этого места не представляет труда.

Мы решили стать лагерем до утра, чтобы следить за приливами и отливами. Еще нам сообщили, что вверх по течению есть мост, но до него нужно идти в обход четыре дня. Мы решили не делать столь внушительного крюка и подождать несколько дней, пока отступит вода. Теперь мы больше не беспокоились о провизии. Я уже рассказывал, как в тот памятный день, когда наши запасы подошли к концу, вся наша группа, состоявшая из более чем трехсот человек, с лихвой насытилась пищей, полученной из «мира невидимого». Излишка хватило на все шестьдесят четыре дня, остававшиеся до возвращения в деревню. Никто из нас, однако, и не догадывался о подлинном смысле и значении происходящего. Не понимали мы и того, что всем руководит четкий закон, которым можем воспользоваться и мы сами.

Утром следующего дня, за завтраком, мы узнали, что в лагере появилось пятеро новых людей. Они представились нам и сообщили, что их группа стоит лагерем на противоположном берегу реки, а сами они возвращаются из деревни, в которую держим путь мы. Сначала мы не придали их словам большого значения, решив, что они переплыли реку на лодке. Но один из моих товарищей заметил: «Если у них есть лодка, то почему бы нам не попросить ее на время?» Мы несказанно обрадовались: это был выход из положения! Однако в следующую минуту мы узнали, что никакой лодки и в помине нет: никто бы не стал тащить ее с собой ради одной-единственной переправы.

После завтрака все мы собрались на берегу реки. Эмиль, Джаст, Непроу и еще четверо наших друзей завели беседу с незнакомцами. Подойдя к нам, Джаст сказал, что они решили переправиться на другой берег в соседний лагерь и подождать до следующего утра, не спадет ли вода. Мы, понятно, здорово удивились. Этот дружеский визит показался нам верхом безрассудства. Пытаться переплыть столь бурный поток! Тогда мы еще ни о чем не подозревали.

Дождавшись Джаста, все двенадцать человек, не раздеваясь, вышли на берег реки и преспокойно зашагали по воде. Это было незабываемое зрелище: двенадцать мужчин перешагнули с твердой земли на бурные волны! Затаив дыхание, я ждал, что они вот-вот оступятся и уйдут под воду. Позже я узнал, что о том же думали и мои товарищи. Двенадцать человек между тем дошли до средины реки и продолжали как ни в чем не бывало скользить по ее поверхности, не испытывая никаких затруднений и лишь слегка касаясь подошвами воды. Когда же они все до одного ступили на противоположный берег, я почувствовал, какой груз свалился у меня с плеч. Судя по вздохам облегчения, раздавшимся вокруг, чувство это было общим. Какими словами описать наши ощущения? Семеро наших вернулись к обеду. Во второй раз мы реагировали уже не столь оживленно, но все равно вздохнули свободнее, когда они очутились на суше. В то утро никто из нас не покинул берега. Все были настолько поглощены собственными мыслями, что мы даже не делились впечатлениями.

Нам же оставалось только одно: идти в обход к мосту. Мы встали на рассвете следующего дня и отправились в долгую дорогу. Перед этим, правда, пятьдесят два человека из нашей группы спокойно спустились к реке, и перешли ее по воде. Нам сказали, что мы тоже можем пойти вместе с ними, но ни у кого из нас не хватило веры. Джаст и Непроу ни за что не соглашались оставить нас. Мы не хотели причинять им беспокойства и уверяли, что вполне без них обойдемся. Наши друзья остались непреклонны и сказали, что это их нисколько не затруднит.

На протяжении четырех дней перехода только и разговоров было, что о «чудесах», которых мы насмотрелись за короткое время общения с этими Удивительными людьми. На второй день, когда мы карабкались под палящим солнцем на крутой склон горы, наш руководитель, не проронивший до этого почти ни слова, внезапно произнес: «Братцы! Неужели человек обречен всю жизнь пресмыкаться по земле?» Мы хором крикнули, что он высказал наши собственные мысли.

Между тем он продолжал: «Отчего происходит так, что люди в большинстве своем не могут вершить дела, которые под силу немногим? Почему человек довольствуется своим униженным положением, мало того — обречен пресмыкаться? Если человеку дарована власть над всем сущим, значит, он должен летать выше птиц. Почему же он до сих пор не утвердил эту свою власть? Во всем виноват рассудок человека. Все из-за неверных, ограниченных представлений человека о себе самом. Он может представить себя только пресмыкающимся, и ему ничего не остается, кроме как пресмыкаться».

Джаст подхватил его мысль и сказал: «Вы совершенно правы, все дело в человеческом сознании. Оно может быть ограниченным или безграничным, связанным или свободным — все зависит от человека. Или вы считаете людей, перешедших вчера реку по воде, какими-то особенными существами? Как же вы ошибаетесь! Они абсолютно ничем не отличаются от вас. Вы наделены от природы точно такими же способностями. Однако, в отличие от вас, они, верно, использовали силу своего мышления и развили у себя эти Богоданные способности. Все, что мы вам продемонстрировали, вы сами в состоянии сделать. Мы совершаем свои деяния в соответствии с четким законом, и каждый человек может использовать этот закон по своему желанию».

На этом разговор прервался. Вскоре мы присоединились к пяти десяти двум своим спутникам, перешедшим реку по воде, и пошли к деревне.

В этой деревне находился Храм Исцеления. Утверждают, что со времени его основания в этих стенах произносилось только три слова: Жизнь, Любовь и Покой, и вибрации их настолько сильны, что всякий, кто войдет в храм, мгновенно исцеляется. Уверяют также, что вибрации, исходящие от слов Жизнь, Любовь и Покой, столь действенны, что любое негармоничное и несовершенное слово, произнесенное вблизи храма, теряет свою силу. Нам сказали, что примерно то же происходит и с человеком. Если он будет постоянно произносить слова Жизнь, Любовь, Гармония, Покой и Совершенство, то вскоре уже не сможет выговорить ни одного негармоничного слова. Мы попытались вспомнить какое-нибудь негармоничное слово, и поймали себя на том, что не в силах его произнести.

Именно в этот храм стремились наши спутники, искавшие исцеления. У местных Мастеров заведен обычай: время от времени собираться в этой деревне для службы и наставления всех желающих. Весь храм отведен для лечебных нужд и открыт в любое время. Поскольку связаться с Мастерами бывает довольно трудно, они созывают народ в этот храм якобы для «исцеления». На самом же деле они не лечат никого из паломников. Мастера сопровождают их, чтобы показать, что сами паломники ничем не отличаются от Мастеров и что все обладают равной Богоданной силой. Я даже подозреваю, что в то утро, перейдя реку по воде, они просто хотели показать нам, что могут стать выше любых обстоятельств, и что каждый из нас должен это сделать.

Жители отдаленных мест, которым не под силу добраться до храма, обращаются к самим Мастерам, и те с готовностью приходят им на помощь. Есть здесь и просто любопытствующие и неверующие. Такие люди, конечно же, не получают никакой помощи.

Мы наблюдали скопления от двухсот до двух тысяч человек, жаждавших исцеления, и все они были излечены. Большинству из них достаточно было сказать про себя: «Хочу быть здоровым», и они тут же исцелялись. Мы познакомились с людьми, излеченными в разное время: девяносто процентов из них больше никогда не болели. И все излеченные в храме, как правило, никогда больше не болеют. Нам объяснили, что храм — это конкретный объект, расположенный в определенном месте и символизирующий, подобно всем другим церквам, Божественный центр, или личность самого Христа. Храм всегда открыт для всех желающих. Они могут посещать его и пребывать в нем сколько угодно. Так в уме прихожан формируется и утверждается идеал.

«Только здесь понимаешь, откуда взялось идолопоклонство, — произнес Эмиль. — Люди пытались запечатлеть свой идеал в дереве, камне, золоте, серебре или бронзе, но любой идол — лишь несовершенное отражение идеала. Образ, или идол, возникает лишь тогда, когда люди начинают осознавать, что идеал превосходит идола. Вместо того чтобы искать выражения идеала в идоле, человек, созерцая образ, мысленно представляет себе то, что должно родиться изнутри. Позже идолопоклонники стали мысленно представлять себе личность того, кто выражает наш идеал. Нам следует представлять себе идеал, выраженный идолом или личностью, а не личность, выражающую идеал. Это в равной степени относится и к великой личности Христа. Иисус ушел от нас, когда увидел, что народ идеализирует Его личность, а не идеал, который Он олицетворял. Люди хотели поставить Его Царем над собой. Они поняли, что Он сможет Удовлетворить любую их потребность, но не осознали того, что они обладают точно такой же силой и обязаны сами удовлетворять свои нужды. Он говорил: «Если Я не пойду, Утешитель не придет к вам». Этим Он хотел сказать, что до тех пор, пока они будут полагаться на Его личность, они не осознают своих собственных сил. Люди должны заглянуть внутрь самих себя.

У вас могут быть учителя и наставники, но действовать вы должны самостоятельно. Если вы будете полагаться на кого-то другого, то сотворите себе идола, но не породите идеала».

Мы стали свидетелями чудесных исцелений. Одним больным достаточно было войти в храм, и они тут же исцелялись. Другие оставались в нем некоторое время. Мы не заметили ни одного священнослужителя. Вибрации Слова Живого были настолько сильны, что под его воздействием на всех снисходила благодать. В храм внесли человека, разбитого параличом; через час он вышел оттуда совершенно здоровым. После этого он в течение четырех месяцев помогал нашей группе. Еще у одного человека недоставало пальцев на руке; все они выросли заново. Младенец с усохшими членами и изуродованным телом был тотчас же исцелен; он радостно выбежал нам навстречу. Прокаженные мгновенно очищались, слепые прозревали, глухие обретали слух. По сути дела, все вошедшие в храм исцелились. На протяжении двух- трех лет мы встречались с некоторыми людьми, излеченными в тот день, и все они были здоровы. Нам объяснили, что если болезнь возвращается, значит, человеку просто не хватает истинного духовного понимания

Когда мы вернулись на базу, все уже было готово для перехода через горы. Отдохнув денек и сменив носильщиков и вьючных животных, мы приступили ко второму этапу нашего путешествия — переходу через Гималаи. В последующие двадцать дней не произошло почти ничего примечательного.

Эмиль беседовал с нами о реализации Сознания Христа: «Обрести, или реализовать, Сознание Христа, можно силой нашего собственного разума или мыслительной деятельности. В процессе мышления мы можем преобразовывать и развивать свое тело и условия внешней среды. Обретая Сознание Христа внутри себя, мы навсегда прощаемся со смертью и любыми связанными с ней изменениями. Для этого человек должен мысленно представить себе, а затем реализовать созерцаемый им идеал. Сначала он постигает, или познает, или начинает верить в то, что Христос пребывает в нем самом; затем он вникает в истинный смысл учения Христа; и наконец сливает свое тело, сотворенное по образу и подобию Божьему, с совершенным телом Господа, исполняя Его волю. Мы мысленно представили себе и реализовали в явленной форме совершенное тело Господа. Мы «родились» от Царства Божьего Духа и отныне пребываем в нем.

Только так можно возвратить все вещи в Универсальную Разумную Субстанцию, из которой они произошли, а затем придать им совершенную внешнюю форму проявления. Если мы будем удерживать их в чистом, духовном, совершенном состоянии, постепенно снижая вибрации, предметы, которые мы хотим создать, обретут совершенную форму. И тогда абсолютно не важно, с чем мы имеем дело — с суеверием, предрассудком, грехом или другим заблуждением нашей прошлой жизни. Какими бы хорошими или дурными они ни казались, какую бы гору предрассудков, сомнений, неверия или страха ни возвели мы вокруг себя или у себя на пути, мы сможем сказать ей: «Теперь я возвращаю тебя в великий океан Универсальной Разумной Субстанции, откуда произошли все вещи и где все совершенно; откуда произошла ты сама и где ты снова распадешься на составные части, из которых была создана. А теперь я возвращаю тебя из этой чистой субстанции такой же совершенной и чистой, какой тебя видит Господь, чтобы ты всегда оставалась абсолютно совершенной». Мы можем сказать себе: «Теперь я понимаю, что раньше я породил несовершенное твое проявление. Постигнув Истину, я порождаю тебя такой же совершенной, какой тебя видит Бог. Ты родилась заново и совершенной, и «да будет так». Мы должны осознать, что внутренний алхимик, или Бог, пребывающий в нас, завладел этой горою и преобразовал, облагородил и усовершенствовал то, что казалось нам несовершенным; то, что мы породили и теперь возвращаем Ему. Нам необходимо осознать, что наши тела тоже облагораживаются, совершенствуются, преобразуются и возвращаются к нам в виде радостно-совершенного, восхитительно-свободного Божьего тела. И, наконец, нам нужно осознать, что это и есть совершенное Сознание Христа во всем и через все. Вот что означают слова «сокрыт со Христом в Боге»».

Утро 4-го июля застало нас на вершине перевала. Накануне Эмиль сказал нам, что мы заслужили отдых и что лучшего повода для праздника, чем Четвертое Июля, нельзя и представить.

За завтраком он обратился к нам с таким словами: «Сегодня Четвертое Июля, день провозглашения вашей независимости. Какой знаменательный день!

Я вижу, что все вы в той или иной степени доверяете нам, поэтому буду говорить без обиняков. Через несколько дней мы сможем окончательно доказать вам истинность моих утверждений.

Нам нравится слово «Америка», нам нравится называть вас «американцами». Как передать вам радость, которую я испытываю в эти минуты? Мне выпало счастье беседовать с глазу на глаз с небольшой группой коренных американцев, да еще в такой день! Рискну утверждать, что кое-кто из вас не отказался бы побывать в своей великой стране задолго до знаменитой экспедиции Колумба. Много было славных мореплавателей, но честь открытия досталась одному. Отчего же остальные потерпели неудачу? Да потому, что они не обладали единственным Богоданным качеством — верой. Тот, у кого хватает мужества и веры видеть и воплощать свои видения, еще не пробудился. Новая грандиозная историческая эпоха началась в тот миг, когда душа человека осознала, что Земля имеет форму шара и что на другой ее стороне тоже должна быть суша.

Кто еще мог пробудить крошечную крупицу веры в душе Колумба, кроме великого Всемогущего и Всеведущего Существа? Вспомните, что он сказал в тот день Королеве, еще не осознавая своей высшей силы: «Ваше Величество, я твердо убежден, что Земля круглая, я хочу обогнуть ее и доказать вам это». Осознаете ли вы, что эти слова были внушены самим Господом? Бог избрал Колумба для совершения этой великой миссии.

Затем последовала целая цепь различных событий; при всей их разрозненности мы все-таки можем проследить общую тенденцию. Ваша нация в короткий промежуток времени сумела совершить невиданные чудеса, но, осмысливая их сейчас, мы начинаем понимать, что она способна на нечто гораздо большее. Мы верим, что настанет день, и американская нация пробудится к своему истинному духовному возрождению, и мы приложим все свои силы для того, чтобы это произошло как можно скорее».

Похоже, Эмиль был глубоко заинтересован в том, чтобы Америка приняла Сознание Христа и реализовала его возможности, и потому уделял нам так много внимания. Мастера знали, что зарождение нашей страны было истинно духовным, и полагали, что ей суждено возглавить мировое духовное развитие.

Эмиль продолжал: «Подумайте о том, что все это стало возможным благодаря крошечному зернышку веры, зароненному в сознание одного человека. Понимаете ли вы, что в действительности произошло? В свое время Колумба считали оторванным от жизни мечтателем. Не начинаем ли мы прозревать, что вчерашние мечты становятся реальностью сегодняшнего дня? Ибо все великие деяния совершались «мечтателями». Но

были ли видения Колумба мечтами? А может, они были идеалами, пребывающими в Великом Мировом Разуме и возникшими в душе одного человека, который явил их миру в виде великой Истины? Ведь Колумб шел нехожеными путями, ясно представляя себе, что за неизвестностью океана лежит суша. Не берусь судить, знал ли он о том, какое блистательное будущее ждет эту землю или хотя бы как эта земля будет называться. По всей вероятности, все это заслуги его последователей. Несомненно, одно: Новый Свет явился Колумбу в мечте или видении. Мы уже повидали немало чудес, но можем только догадываться о том, что нам еще предстоит. Я мог бы привести вам на память множество других прозрений, благодаря которым наш мир стал более приспособленным для обитания. Не подтверждает ли это, что Бог проявляется и выражается во всем? Человек, воплощающий свою мечту, должен обладать огромной верой в Господа, осознанной или пока еще неосознанной. Вообразите себе душу первооткрывателя, все лишения, труды и разочарования, через которые она должна пройти, лелея одну-единственную заветную цель.

События развивались с неумолимой быстротой. И вот уже горсточка людей поднимается на борт «Мэйфлауэра» и отплывает в поисках земли, где бы можно было поклоняться Господу по-своему. Вникните в смысл этого слова — «по-своему»! Не открывается ли он перед вами в духовном свете последующих событий? Эти люди и сами не догадывались о величии своего замысла. Не прозреваете ли вы указующий перст Великого Всемогущего Существа? Затем настали мрачные времена. Существование первых Колоний висело на волоске. Но то, к чему приложил руку Господь, не погибнет никогда. Настал великий день, и была подписана Декларация Независимости, подтверждавшая право выбора между Богом и угнетателями. Кто победил? А кто всегда побеждает? Неужели вы не понимаете, что подвиг небольшой горстки людей, поставивших свои подписи под этим легендарным документом, — одно из величайших событий в истории человечества со времен пришествия Иисуса Христа?

Прогремел Колокол Независимости. Мы настолько явственно слышим первые его удары, словно все еще стоим под ним. Но уже не далек тот час, когда вибрации, исходящие из его центра, проникнут в самые отдаленные и потаенные уголки земного шара и просветят самые помраченные сознания.

Окиньте взглядом испытания и превратности, постигшие этих людей. Не в этот ли знаменательный день появился на свет Великий Младенец? Нужно было обладать поистине великой душой, чтобы не побояться стать его крестными отцами. Вы только представьте себе, что могло бы произойти, не окажись у них достаточно мужества! Но они не дрогнули и не пали духом. Родилась величайшая нация на земле. О чем свидетельствуют дальнейшие перипетии ее судьбы? Не напоминают ли они страдания другой великой души — Иисуса из Назарета? Не уподобим ли авторов Декларации Независимости восточным Волхвам, лицезревшим Звезду Рождества Христова, то есть рождения Сознания Христа в человеке? Не осознавали ли они смысл этого события так же ясно, как древние мудрецы?

Вспомните слова Декларации. Неужели вы не видите, что они вдохновлены самим Господом? А теперь отвлекитесь на минуту и постарайтесь отыскать в истории нечто подобное. Существовал ли когда-нибудь документ, который мог бы служить прообразом Декларации Независимости? Разве вы еще сомневаетесь в том, что она исходит от самой Универсальной Разумной Субстанции? Вы не верите, что она только часть великого созидательного плана? Не верите, что она символизирует очередной этап его осуществления?

У вас не должно возникать сомнений, что лозунг е р1иribus ипит («один из многих», или «единство в различии и разнообразии») появился в процессе эволюции Духа Истины. Он не мог быть механически произведен конечным человеческим разумом. А символическая фраза: На Господа уповаем? Не свидетельствует ли она о пламенной вере и надежде на Бога, творца всего сущего? А символ орла, олицетворяющий самые высокие стремления? Одно их двух: либо авторы Декларации достигли вершин духовности, либо пришли в этому неосознанно. Неужели вы еще сомневаетесь, что все творческие свершения направляются самим Божьим Духом? Какие вам еще нужны доказательства? Нет сомнений в том, что Америка — будущий вождь всего мира.

Проследите историю своей нации. В истории всего мира не найдете вы ничего подобного. Разве вы не заметили, что всякое ее начинание заканчивается успехом? Разве вы не верите, что во всех ее свершениях проявляется Мировой Разум? Разве вы сомневаетесь, что ее судьба находится в руках Великого Всемогущего Бога?

Нам следует осознать в себе свои собственные силы, подобно горчичному зерну, самому крохотному из всех семян, которое обладает такой верой, что «когда вырастет, бывает больше всех злаков и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его». Притчей о горчичном зерне Иисус хотел показать, что важно качество, а не количество веры. «Если даже будете иметь веру с горчичное зерно (а вера эта становится знанием), то если и горе сей скажете: поднимись и ввергнись в море, — будет; и все, чего ни попросите в молитве с верою, получите». Точно так же и легчайшее маковое зернышко, и могучая смоковница, любая луковица, травинка и древесное семя сознают в себе силы выразить великое. Все они обладают точным изображением того, что должны выразить. Мы тоже должны иметь в себе точное изображение того, что хотим выразить. Затем мы должны подвергнуть его внутреннему совершенствованию и вывести это совершенство на свет. Без внутреннего толчка к совершенствованию не расцветет ни один цветок. Еще минуту назад почка была пленницей своего стебля, но стоило ей провести внутреннее самосовершенствование, и она распустилась прекрасным цветком.

Зерно, падающее в почву, должно пожертвовать собою для роста, развития и размножения. Точно так же и мы должны пожертвовать собою для собственного развития. Как зерно разрывает свою оболочку, так и мы должны разорвать оболочку личности и начать неограниченный рост. По завершении внутреннего самосовершенствования мы станем такими же прекрасными, как распустившиеся цветы. Все это в равной степени относится и к нации. Если нация полностью развила у себя Сознание Христа, что бы она ни предприняла, все пойдет на пользу человечеству; ибо исток и душа любого правительства кроется в сознании людей, которыми оно управляет.

К сожалению, ваша нация совершила ряд огромных ошибок. Причина в том, что она еще до конца не осознала свое духовное значение, и подавляющее большинство американцев погрязло в материальном. Я верю, что судьба вашей нации находится в руках великих людей. Но я также знаю, как мало вы цените этих великих людей при жизни. Вы идете неторным, тернистым путем и пока еще руководствуетесь конечными, ограниченными понятиями. Но вы только посмотрите, какие чудеса вам уже удалось совершить! То ли еще будет, когда вы постигнете глубокий духовный смысл происходящего! Если б Иисус стал у Кормила вашего Государства, если б все ваши граждане осознали, что в каждом из них Христос и все едино, каких только чудес вы бы ни сотворили! Я уже прозреваю, какой триумф вас ждет, когда вы постигнете глубокий духовный смысл е р1иribus ипит. Неужели вы не осознаете, что это один из величайших законов Господа, выражающегося во многом, пребывающем во всем и для всех?

Проанализируйте историю любой другой нации. Дольше всех существуют те из них, что основаны на истинном духовном осознании. Они могли бы существовать вечно, если бы не материализм, постепенно подтачивающий всю структуру нации, пока она не рушится под собственным весом или не уничтожается породившим ее законом, которым она злоупотребляет. Что же происходит, когда рушится нация? Несмотря на все поражения, Первопричина, или Бог, всегда сохраняется. Мы можем проследить этап за этапом постепенный рост и восхождение нации, завершающиеся в Боге, или Едином, состоящем из Многого. Братья мои! Для того чтобы это понять, вовсе необязательно внимать словам пророка.

Вспомните, чем была Испания накануне Колумбова открытия и некоторое время спустя, и сравните с тем, что происходит с ней сейчас. Скоро она вступит в войну со своим же порождением. Теперь вы осознали, какая это беспомощная, никчемная нация, не способная ни победить, ни достойно перенести поражение. Откуда эта беспомощность? Где она растеряла все свои силы? Не случается ли то же самое со всякой нацией и индивидом? Если телесная форма или структура насыщается алчностью или корыстолюбием, результат всегда один и тот же. Вслед за кратковременным периодом мнимого успеха и процветания наступает пора одряхления: изношенная, истощенная форма по-стариковски хромает и не стоит на ногах. Если бы нации сохраняли и развивали свой духовный потенциал, они оставались бы такими же бодрыми и энергичными, какими были в зените своей славы, и пятьсот, и пять тысяч, и десять тысяч лет спустя.

Заря новой эры брезжит на горизонте. Скоро зажжется чистый, непорочный свет Хрустального Века, и все мы дождемся его славного, блистательного прихода. Исчезнет тьма, исчезнут все преграды. Не доказывает ли это существование вечного прогресса? В противном случае все сущее возвратилось бы туда, откуда возникло, — в Универсальную Субстанцию. Необходимо либо продвигаться вперед, либо отступать назад; на полпути остановки нет. Когда ваша великая нация, осознав свое истинное призвание, пойдет рука об руку с Духом и выразит себя до конца по воле Господа или откроет Дух в себе самой, она совершит несказанные, неописуемые чудеса.

На этом пути ей понадобятся крепкий клюв и когти орла. Когда же воссияет, наконец, истинный свет духовности, вы поймете, что голубь сильнее орла, и то, что нынче оберегает орел, станет охранять голубка. На монетке, которую можно встретить в любом уголке земного шара, выгравированы слова: На Господа уповаем и е рluribus ипит — одно, состоящее из многого. Этот духовный девиз символизирует замену орла голубкой на жизненном поприще вашей нации».

На этом беседа закончилась. Эмиль сказал, что ему нужно ненадолго отлучиться, чтобы повидаться с людьми, собравшимися в деревне за двести миль отсюда. Он пообещал, что мы снова встретимся в деревушке, расположенной в шестидесяти милях, куда мы доберемся дня через четыре. Затем Эмиль растворился в воздухе и присоединился к нам лишь четыре дня спустя в пограничной деревушке. С ним были еще четыре человека.

В деревню мы вошли под проливным дождем, промокшие до нитки. Нас очень удобно разместили; большую, хорошо обставленную комнату мы отвели под столовую и гостиную. Здесь было так тепло и уютно, что одному из моих товарищей стало интересно, откуда берегся тепло. Мы ясно ощущали мощный прилив теплого воздуха, но не обнаружили ничего похожего на печь. Все это показалось нам странным, но, успев привыкнуть к сюрпризам, мы были уверены, что скоро все прояснится.

Только мы сели за стол, как в комнате появился Эмиль с четырьмя товарищами. Бог весть, откуда они взялись. Они возникли одновременно в той стороне комнаты, где не было ни окон, ни дверей. Без малейшего шума, стараясь не привлекать внимания, они подошли к столу, и Эмиль по очереди представил своих спутников. Затем они как ни в чем не бывало уселись рядом. Не успели мы опомниться, как стол был завален едой. Мяса среди нее не оказалось. Эти люди не едят животной пищи.

Покончив с обедом, мы расселись поудобнее, и один из нас поинтересовался, как обогревается эта комната. «Тепло, которое вы ощущаете, — ответил Эмиль, — проистекает от силы, с которой все мы можем вступать в контакт. Эта сила превосходит любую из механических сил, используемых человеком, включая свет, тепло и электричество, приводящее в работу все ваши приборы. Мы называем ее Универсальной Силой. Если бы вы вступили в контакт с этой силой и стали ею пользоваться, то, возможно, назвали бы ее «вечным двигателем». Мы зовем ее Универсальной Силой, или Божественной Силой, которую Отец даровал всем Своим детям. Она приводит в движение любой механический прибор, перемещает предметы на любое расстояние без затраты горючего, ну и, конечно же, доставляет свет и тепло. Эта сила присутствует везде, она бесплатна и общедоступна»!

Один из моих товарищей спросил, не с ее ли помощью была приготовлена пища. Эмиль сказал нам, что пища получена в готовом виде прямо из Универсальной Субстанции, подобно хлебу и остальным продуктам, которые мы отведали раньше.

Затем Эмиль пригласил нас к себе домой, за двести миль отсюда, познакомиться с его матерью. Он сказал: «Моя мать настолько усовершенствовала свое тело, что может брать его с собой в иной мир и в телесном облике получать высшие знания. Поэтому она невидима. Она поступает так сознательно, желая постичь высшее учение, а затем оказать помощь нам. Чтобы вам стало понятнее, поясню: моя мать достигла того, что вы называете Царством Небесным, в котором пребывает Иисус. Это место

иногда еще зовут Седьмым небом. Для вас это, вероятно, тайна за семью печатями. Но поверьте мне, никакой тайны здесь нет. Царство Небесное — это участок сознания, в котором обнажаются все тайны. Люди, достигшие этого состояния сознания, уже вышли за границы конечного, но могут возвращаться, беседовать и наставлять тех, кто способен их понять. Они могут являться в телесном облике, потому что усовершенствовали свои тела настолько, что берут их с собой куда захотят. Они могут возвращаться на землю, минуя цепь перевоплощений. Все люди после смерти переселяются в другую телесную оболочку и в ней возвращаются на землю. Тело это изначально духовно и совершенно, и нам необходимо заботиться о его сохранении. Люди, расставшиеся с телом и ведущие жизнь в духе, понимают, что они должны снова обрести тело, чтобы усовершенствовать его».

Перед тем как встать из-за стола, мы разделились на пять групп, каждую из которых возглавил один из товарищей Эмиля. Это должно было существенно облегчить и расширить нашу работу; кроме того, мы могли бы глубже изучить феномены телепатии и «невидимости». Мы разбились на пять подгрупп в среднем по два человека в каждой. Теперь мы могли разойтись на огромное расстояние, поддерживая связь друг с другом с помощью этих замечательных людей, всегда готовых помочь советом и делом.

На следующий день были сделаны последние приготовления. Меня включили в группу из трех человек, которую возглавили Эмиль и Джаст. На утро все пять групп в сопровождении слуг и проводников разошлись в разные стороны. Мы договорились вести подробный дневник путешествия и встретиться через два месяца у Эмиля дома, в деревне, отстоящей, как уже говорилось, на двести миль. Общаться друг с другом мы могли через проводников. Каждый вечер они обменивались между собой новостями на расстоянии или переходили от одной группы к другой. Если нам нужно было сказать что-нибудь руководителю или другому участнику экспедиции, мы сообщали об этом нашему проводнику и в неимоверно короткий срок получали ответ. Мы подробно записывали каждое сообщение и время его отправки с точностью до минуты; с ответным посланием мы поступали точно так же. Когда мы снова встретились и сверили свои записи, соответствие было полным. Кроме того, наши друзья переходили из лагеря в лагерь и беседовали с нами. Мы вели подробный протокол этих посещений, отмечая время, место и темы разговоров, и впоследствии тщательно сверили свои записи.

Мы расходились порой на громадные расстояния: одна группа уходила в Персию, другая — в Китай, третья — В Тибет, четвертая — в Монголию, а пятая — в Индию. Наши друзья никогда не покидали нас. Иногда они становились «невидимыми» и, покрывая за один вечер расстояния в тысячу миль, держали нас в курсе происходящего в каждом из лагерей.

Группа, в которую входил я, держала путь на юго-запад. До небольшой деревушки, расположенной на высокогорном плато в предгорьях Гималаев, было миль восемьдесят. Провизией мы не запаслись, но еды всегда было вдоволь, и нас всегда ждал покойный ночлег. Мы прибыли на место на пятый день, перед обедом. Вышедшая навстречу делегация крестьян расселила нас по квартирам.

Мы отметили, что жители выказывают глубочайшее почтение Эмилю и Джасту. Эмиль, как выяснилось, еще ни разу здесь не бывал, но Джаст посещал эти места. В первый раз его позвали на помощь три крестьянина, угодившие в лапы свирепых снежных людей, населяющих самые дикие районы Гималаев. Теперь произошел аналогичный случай. «Снежные люди» — это изгои и парии, поселившиеся на заснеженных вершинах и ледниках. Из них образовалось племя, которое приспособилось жить высоко в горах вдали от цивилизации. Снежных людей не так уж много, но они очень свирепы и воинственны; тому, кто угодит в их лапы, не позавидуешь. Как оказалось, горные дикари взяли в плен четырех крестьян. Жители деревни ума не могли приложить, как их спасти, и в конце концов послали гонца к Джасту. Джаст тотчас пришел им на помощь.

Мы, конечно же, слышали истории о снежных людях, но мало в них верили. Нам страшно хотелось увидеть их собственными глазами. Сначала мы думали, что будет организована спасательная бригада, и надеялись в нее войти. Нас ждало разочарование: Эмиль заявил, что они пойдут с Джастом вдвоем и не теряя ни секунды.

Они мгновенно растворились в воздухе и вернулись только вечером следующего дня. Четверо пленников, которых они спасли, поведали нам причудливую историю своих злоключений. Странные снежные люди, напавшие на них, ходят, оказывается, нагишом; тело их, как и у животных, покрыто густой шерстью, и они с легкостью переносят самые суровые морозы. Передвигаются они с молниеносной быстротой; поговаривают даже, что снежные люди настигают в погоне диких зверей, живущих в местах их обитания. Эти дикари называют Мастеров «Людьми с Солнца» и всегда отдают им своих пленников. Мастера сотни раз пытались добраться до этого племени, но их попытки ни к чему не привели, потому что снежные люди их ужасно боятся. Их страх столь велик, что при появлении Мастеров они перестают есть и спать и ведут круглосуточное дежурство. Снежные люди утратили всякую связь с цивилизацией; они живут в полной изоляции и забыли даже о том, что когда-то общались с другими расами и сами от них произошли.

Эмиль и Джаст рассказывали об этом странном племени очень неохотно и отказались взять нас с собой. Вот что они сказали: «Снежные люди — такие же Божьи чада, как мы. Просто другие люди так долго воспитывали в них ненависть и страх, что они добровольно изолировали себя, напрочь забыв, что сами принадлежат к человеческому роду, и считая себя дикими животными. Мало того, они утратили даже звериный инстинкт. Ведь если зверь чувствует, что человек относится к нему с любовью, он отвечает ему взаимностью. Как видим, человек, пребывающий в плену своих заблуждений и отпадающий от Бога и человечества, может пасть ниже животного. Не имеет смысла вести вас к ним. Вы их только обидите. И все же мы не теряем надежды, что когда-нибудь нам удастся обратить хотя бы одного из них, и тогда мы спасем все племя».

Еще они сказали, что если нам так уж хочется посмотреть на снежных людей, то мы можем сделать это сами. Мастера обязались охранять нас и выручить, если мы попадем в беду.

Вечером нам сообщили, что завтра мы посетим один очень древний храм, расположенный в тридцати пяти милях отсюда. Два моих товарища решили, что храм — это не столь интересно, и захотели наведаться к дикарям. Как ни уговаривали они двух крестьян, те наотрез отказались быть проводниками. Никто из жителей деревни не отваживался выходить за ее пределы, пока поблизости бродили снежные люди. Ничего не поделаешь: расспросив у Эмиля и Джаста дорогу, мои друзья пристегнули к поясам по кобуре и отправились в путь. Мастера взяли с них обещание, что стрелять по людям они будут только в самом крайнем случае. Предупредительные выстрелы вполне допускаются, но убивать — это последнее средство.

Я даже не подозревал, что у нас осталось огнестрельное оружие, а тем более кольты 45 калибра. Свой-то я давным-давно уже выбросил. Наверное, кули положили в багаж пару пистолетов, на всякий случай, и они так там и остались.

Эмиль, Джаст и я отправились в путь в тот же день и добрались до храма сутки спустя, в полшестого вечера. Мы застали в нем двух пожилых служителей, указавших мне уютное место для ночлега. Храму, возведенному на вершине высокой горы и сложенному из нетесаных камней, больше двенадцати тысяч лет. Здание превосходно сохранилось. Это один из первых храмов, построенных учителями Сиддха, в котором они обретали совершенное безмолвие. Трудно было подыскать лучшее место. Горный пик возвышается на 10900 футов над уровнем моря и более чем на 5000 футов над долиной. Это самая высокая точка в районе. Последние семь миль пути мы шли, чуть ли не по отвесной скале. Иногда нам попадались столбы, которые поддерживались канатами, переброшенными через скалу и придавленными валунами. Карабкаясь от столба к столбу, я вдруг понял, что вишу в воздухе на высоте шестисот футов. Порой нам приходилось взбираться по лестнице, поддерживаемой канатами снизу. Последние триста футов мы осилили с помощью висячих лестниц. Когда мы, наконец, добрались до храма, мне показалось, что я влез на крышу мира.

Наутро мы встали затемно. Выйдя на кровлю, я позабыл обо всех трудностях восхождения. Храм располагался на краю обрыва, нависающего в трех тысячах футов над землей; создавалось впечатление, что он висит в воздухе. Мне стоило больших трудов разубедить себя в этом. Вдали виднелись еще три вершины. Мне сообщили, что на них тоже расположены храмы, но с такого расстояния я не мог увидеть их даже в бинокль. Эмиль сказал, что другая группа вчера вечером должна была добраться до самого дальнего из этих храмов. В нее входили наш Руководитель. Я узнал, что он точно так же стоит сейчас на кровле и, если у меня есть желание, я могу с ним поговорить. Я раскрыл блокнот и записал, что стою на крыше храма, на высоте 10900 футов над уровнем моря, и мне кажется, что я вишу в воздухе; по моим часам сейчас 4:55 утра; сегодня суббота, 2 августа. Эмиль прочел мое послание и постоял молча несколько минут; вскоре пришел ответ: «По моим часам 5:01 утра; висим в воздухе на высоте 8400 футов над уровнем моря; дата: суббота, 2 августа. Вид замечательный, но расположение странноватое».

«Хотите, я возьму эту записку с собой, а на обратном пути доставлю вам ответ? — сказал затем Эмиль. — Если не возражаете, я схожу побеседую с друзьями на тот храм». Я, не задумываясь, отдал записку, и вскоре он исчез. Ровно через час и сорок пять минут Эмиль вернулся в запиской от Руководителя, где указывалось, что он прибыл в 5:16 утра и что они прекрасно проводят время, гадая, что-то их еще ждет.

В храме мы пробыли три дня. Все это время Эмиль навещал другие группы, разносил мои записки и доставлял ответные послания.

Утром четвертого дня мы решили возвратиться в деревню, в которой остались мои товарищи. Эмиль и Джаст хотели завернуть по дороге в другую деревушку, расположенную в долине в тридцати милях от того места, где мы свернули к храму. Я не возражал и составил им компанию. Переночевав в хижине пастуха, мы встали пораньше и пустились в дорогу, чтобы назавтра добраться до места засветло. Лошадей мы оставили в деревне и шли теперь пешком.

Около десяти часов утра разразилась гроза; мы решили, что сейчас хлынет ливень, но с неба не упало ни капли. Мы шли лесистой местностью; почву под ногами укрывала тяжелая, толстая сухая трава. Край этот, как видно, был засушливым. В нескольких местах от ударов молнии трава загорелась. Не успели мы опомниться, как очутились в кольце лесного пожара. В считанные секунды бушующее пламя окружило нас с трех сторон и стало надвигаться с неумолимостью скоростного экспресса. Дым повалил густыми клубами, и меня охватила настоящая паника. Эмиль и Джаст сохранили самообладание, и это меня отчасти успокоило. «У вас есть два выхода, — сказали они. — Первый: спуститься в ближайший каньон, по которому протекает ручей. Он находится в пяти милях отсюда, и там вполне можно отсидеться до конца пожара. И второй: пройти вместе с нами сквозь огонь».

Все страхи разом оставили меня. Я понял: с этими людьми я не пропаду. Целиком положившись на своих друзей, я встал между ними, и мы ринулись в самое пекло. Вдруг перед нами открылся огромный сводчатый проход; огонь, жар, дым, горящие головни, устилавшие путь, — все нам было нипочем. Мы шли сквозь огонь не менее шести миль и двигались так непринужденно, как будто никакого пожара в помине не было. Наконец мы перешли маленький ручей — опасность миновала.

Пока мы шагали сквозь огонь, Эмиль говорил мне: «Видите, как просто использовать высший, Божий, закон, когда не срабатывает низший, человеческий? Мы просто повысили вибрации собственных тел настолько, чтобы огонь не причинил нам вреда. Если бы кто-нибудь взглянул на нас человеческими глазами, он подумал бы, что мы испарились, но на самом деле наша личность осталась такой же, какой была раньше. В действительности, не произошло никаких изменений. Просто человеческие органы чувств утратили с нами контакт. Если бы кто-нибудь посмотрел на нас духовным оком, он сразу решил бы, что мы вознеслись. Так оно и есть. Мы вознеслись на такой уровень сознания, где утрачивается связь со всем ограниченным. На это способен каждый. Просто нужно использовать закон, дарованный нам Отцом. С помощью этого закона мы сможем провести свое тело сквозь любую среду. С его помощью мы «появляемся» и «исчезаем», или, как вы еще выражаетесь, «упраздняем понятие пространства». Для того чтобы разрешить проблему, необходимо возвысить над ней свое сознание. Так мы преодолеваем преграды, которые положило человеку его конечное сознание».

Временами мне казалось, что мы летим, едва касаясь подошвами земли. Когда мы перепрыгнули через ручей и оказались в безопасности, моим первым ощущением было, что все это мне приснилось. И лишь спустя некоторое время передо мной начал обрисовываться истинный смысл случившегося. Мы нашли тенистое место на берегу и, пообедав и отдохнув часок, снова двинулись в путь.

В деревне, куда мы пришли, хранилось несколько вполне читаемых летописей. Переведя их, мы узнали, что Иоанн Креститель прожил здесь около пяти лег. Из документов, которые мы обнаружили и перевели позже, следовало, что он обитал в этих краях в общей сложности лет двенадцать. Нам показали записи, подтверждавшие, что Иоанн Креститель общался с Мастерами Тибета, Китая, Персии и Индии на протяжении двадцати лет. Если верить сохранившимся хроникам, мы шли почти по тому же маршруту, что и он. Мы занялись дотошными разысканиями: заходили в различные деревни и сличали полученные данные. В итоге нам удалось составить подробную карту путешествий Иоанна Крестителя с Мастерами. События двухтысячелетней давности живо представали перед нашим мысленным взором, и нам было радостно идти по земле, по которой некогда ступал пророк.

Мы пробыли в этой деревне три дня. Предо мной развернулась широкая перспектива минувшего. Я постарался проследить истоки учения Мастеров и понял, что оно произошло из единственного Источника — от Бога. Я оценивал различные ответвления этого учения, наблюдал за тем, как разные люди добавляли к нему свои концепции, считая их откровениями, которые Господь даровал только им одним; каждый из них полагал, что обладает единственным истинным знанием и что никто, кроме него, не может поведать это знание миру. Отсюда возникла путаница между человеческими концепциями и истинным Божиим откровением, а за нею последовали споры и распри. И вот я увидел перед собой Мастеров, стоящих на твердой почве истинной духовности и сознающих, что человек — бессмертный, безгрешный, бесконечный, неизменный и вечный образ и подобие Божие. Дальнейшие изыскания должны были показать, что эти великие люди сохранили эту истину и донесли ее до нас через века в первозданном виде. Они не претендуют на окончательное знание и ничего не заставляют принимать на веру. Мастера стараются доказать свои слова на деле. Они ссылаются не на авторитеты, а на собственные дела.

Через три дня Эмиль и Джаст решили вернуться в деревню, где остались мои товарищи. Их позвали для исцеления больных. Я понимал, что сильно задерживаю их, но передвигаться с такой же быстротой, как они, еще не умел, и Мастерам приходилось приноравливаться к моим черепашьим темпам.

Мои товарищи уже поджидали нас. Поиски снежных людей не увенчались успехом. Они бродили пять дней, потом отчаялись их найти и решили вернуться в деревню. По пути назад они якобы увидели на гребне горы силуэт человека. Расстояние до него было не больше мили. Но пока они возились с биноклем, человек успел скрыться. Моим друзьям удалось взглянуть на него лишь мельком. Они уверяли, что существо было похоже на обезьяну и с ног до головы покрыто шерстью. Взобравшись на гору, они не нашли никаких следов. Прочесали все окрестности, но так ничего и не обнаружив, отказались от дальнейших поисков.

Выслушав мой рассказ о горном храме, товарищи изъявили желание побывать там, но Эмиль заявил, что через пару дней мы посетим еще один такой же храм, и на этом они успокоились. Деревню заполонили толпы людей со всех окрестностей, искавших исцеления. Узнав от гонцов о спасении четырех бедняг, попавших в плен к снежным людям, больные и немощные стеклись сюда отовсюду. Задержавшись в деревне еще на день, мы видели несколько случаев исцеления, достойных упоминания. У двадцатилетней женщины, обморозившей прошлой зимой ноги, на наших глазах наросла здоровая плоть, и женщина зашагала с поразительной легкостью. Двое слепых прозрели. Один из них, как нам сказали, был слепым от рождения. Не станем перечислять массу других, менее интересных случаев.

Все люди находились под сильным впечатлением от увиденного. Я спросил Эмиля, многих ли ему удалось обратить подобным образом. Он ответил, что, оказав помощь такому числу людей, он, конечно же, пробудил их интерес. Какое-то время они будут исправными Мастерами, но затем большая часть из них примется за старое: работа Мастера требует напряжения всех сил, и далеко не каждый способен на такую жертву. Почти все эти люди ведут легкую, беззаботную жизнь, и хорошо еще, если хоть один процент верующих верит не на словах, а на деле. Все остальные, попав в беду, уповают, как правило, на помощь со стороны. В этом-то их и беда. Мастера утверждают, что готовы помочь всякому, кто действительно этого хочет. Они рассказывают людям о богатстве, которое их ожидает, но для того чтобы обрести это богатство, человек должен доказать свои права на него. И здесь не обойтись без истинного знания и труда.

Мы ушли из деревни на следующее утро. К нам присоединились два крестьянина из новообращенных. Вечером третьего дня мы добрались до деревни, расположенной в двенадцати милях от той, где я наткнулся на записи об Иоанне Крестителе. Мне очень хотелось, чтобы мои друзья тоже просмотрели их, поэтому мы задержались на время и сходили вместе с Джастом в соседнее селение. Под впечатлением изученных документов мои коллеги решили составить подробную карту путешествий Иоанна Крестителя и пойти по его следам.

В тот день Мастер, сопровождавший четвертую группу, ночевал у нас. Он принес вести от первой и третьей групп. В этой деревне он родился и вырос; авторами летописей были его предки, поэтому бумаги хранились в его семье. Нас уверяли, что он их потомок в пятом поколении и что все члены его семейства сумели избежать смерти. Они взяли свои тела с собой, но могут вернуться в любое время. Нам захотелось побеседовать с автором записей, и мы спросили, насколько это реально. Мастер сказал, что это проще простого, и мы договорились взять у летописца интервью сегодня же вечером.

Не успели мы рассесться по местам, как в комнате внезапно появился человек, которому на вид было не больше тридцати пяти. Он представился и пожал каждому из нас руку. А мы-то рассчитывали увидеть убеленного сединами старца! Мы просто опешили. Человек был среднего роста, с грубыми чертами лица, но его облик так и сиял добротой. Во всех его движениях ощущалась недюжинная сила характера. Его фигура излучала неземной свет, превосходивший наше разумение.

Перед тем как сесть, Эмиль, Джаст и два других незнакомца вышли на середину комнаты и, пожав друг другу руки, постояли некоторое время в полном молчании. Затем все сели, а человек, внезапно появившийся в нашей комнате, начал так: «Вы попросили, чтобы я подробнее рассказал о документах, которые вам прочитали и перевели. Все эти записи составлены мною и хранятся у меня; документы, относящиеся к Иоанну Крестителю и удивившие вас больше всего, отражают действительные события из жизни этого великого человека. Из записей видно, что он обладал обширными познаниями и удивительным умом. Он осознал истинность нашего учения, но, наверное, не до конца, иначе бы он избежал смерти. Помню, как Иоанн беседовал с моим отцом в этой самой комнате. Именно здесь он получил основные наставления. Именно в этих стенах скончался мой отец, и Иоанн видел, как он взял с собой свое тело.

Все мои родственники, как по отцовской, так и по материнской линии, отходя в мир иной, забирали с собой и свои тела. Они настолько усовершенствовали свое духовное тело, что осознали глубокий духовный смысл Жизни и Бога и увидели жизнь такой, какой ее видит Господь. Затем им было даровано право на высшее знание, и, обретя Царство Небесное, они могут теперь помогать всем желающим, (Мы никогда не спускаемся из этого царства, ибо у всех, кто его достигает, отпадает всякая охота спускаться.) Они знают, что жизнь — это постоянный прогресс и движение вперед; пути назад нет, да никто и не стремится к возврату.

Все мы готовы протянуть руку помощи тем, кто тянется к свету, и сообщения, которые мы непрерывно отсылаем Всевышнему, доходят до детей Божиих, способных их воспринять, во все уголки земного шара. Достигая этого состояния сознания, мы преследуем одну-единственную цель — помочь всем, кто в этом нуждается. Мы беседуем и наставляем людей, расширивших свое сознание собственными силами или при поддержке других. Никто не выполнит за вас вашу работу, и никто, конечно же, не возьмет вас с собой на небеса. Если уж вы решили взяться за дело — действуйте. Только так обретете вы свободу и уверенность в собственных силах. Если все, подобно Иисусу, осознают, что тело духовно и неразрушимо, и сберегут в себе это осознание, мы сможем общаться со всеми вами и поделимся своими знаниями с огромным числом людей. Мы знаем, что каждый из вас способен проделать то же, что и мы, то есть все вы в состоянии решить любую жизненную задачу; и все, что раньше казалось вам непостижимым и таинственным, скоро окажется элементарным.

Я не вижу никакой разницы между вами и теми людьми, с которыми вы встречаетесь изо дня в день. Более того, я не вижу никакой разницы между вами и нами».

Мы признались, что он кажется нам гораздо возвышеннее. «Вы просто сравниваете конечное с бесконечным, — ответил он. — Если бы вы не сравнивали, а искали только Божественные качества, вы бы увидели, что любой человек ничем от меня не отличается. Если бы вы искали Христа в каждом человеке, вы бы поняли, что Христос, или Божественное качество, присутствует во всем. Мы не проводим сравнений; мы постоянно ощущаем, что Христос, или Божественное качество, пребывает во всем. Так что наш угол зрения несколько отличается от вашего. Мы зрим совершенство, то есть обладаем совершенным зрением, вы же видите только несовершенство, а значит, обладаете несовершенным зрением. Наше учение сможет вдохновить вас не раньше, чем вы свяжетесь со своим наставником и расширите свое сознание настолько, что сумеете видеть нас и говорить с нами. Когда мы с кем-нибудь беседуем или пытаемся побеседовать, это

еще не вдохновение. Это лишь наставление, которое может указать путь к истинному вдохновению. Вдохновение приходит от Самого Бога; вам необходимо выразить Бога через себя, и тогда вы окажетесь вместе с нами.

В семени содержится идеальный образ будущего совершенного цветка. Ему суждено увеличиться, развернуться и распуститься. Если этот внутренний образ продуман до мельчайших подробностей, цветок будет прекрасен. Точно так же и Бог хранит в уме идеальный образ всех Своих детей—совершенный образ, посредством которого Он желает выразиться. Мы сможем извлечь гораздо больше пользы из этого идеального способа выражения, если позволим Господу выразиться в нас тем идеальным способом, который Он придумал для нас. Все проблемы и неприятности начинаются тогда, когда мы пытаемся действовать в одиночку. Это утверждение справедливо для всех людей без исключения. Мы осознали, что ничем от вас не отличаемся. Разница между нами состоит в степени понимания.

Разнообразные учения, культы, верования и «углы зрения» помогают, в конце концов, понять, что в основе каждого из них лежит глубинный фактор действительности, который мы упустили из виду и с которым пока еще не вступили в контакт. Этот фактор по праву принадлежит нам, и мы с полным основанием можем им пользоваться. Такое понимание послужит побудительным стимулом к действию. Если человек знает, что существует нечто, чем он мог бы обладать, но пока еще не обладает, он наверняка завладеет им. Так осуществляется движение вперед. Божественное сознание внушает эту идею человеческому сознанию, и человек начинает понимать, что впереди его всегда ждет что-то новое. На данном этапе он обычно совершает грубейшую ошибку, полагая, что идея пришла к нему не из Божественного источника, а является его собственным изобретением. Человек отпадает от Бога и, вместо того чтобы позволить Господу выразить через него Свое совершенство, продолжает выражаться собственными силами и порождает несовершенные проявления совершенных вещей.

Если бы человек осознал, что любая идея — это непосредственное, совершенное выражение Господа, и немедленно превращал бы ее в свой собственный идеал, если бы он заглушил свой человеческий голос и позволил Господу свободно и совершенно в себе выражаться, он сумел бы породить совершенный идеал. Нам нужно понять, что Бог превосходит наши конечные понятия и что от них следует отказаться. Только так человек научится совершенному выражению. Человек должен навсегда. Расстаться со своими душевными и умственными силами и научиться выражать Самого Бога, ибо все душевные силы созданы самим человеком и всегда заводят его в тупик».

На этом беседа прервалась, и все пожелали друг другу спокойной ночи. Утром мы встали пораньше и в половине седьмого решили позавтракать. Выйдя на улицу, мы повстречали своих друзей, которые гуляли и беседовали между собой, как простые смертные. Когда они поздоровались с нами, мы выразили свое удивление, что застали их за столь прозаическим занятием. «Мы такие же люди, как вы, — ответили они. — Вы все еще считаете, что мы чем-то отличаемся от вас? Полноте! Между нами нет никакой разницы. Просто мы в большей степени, чем вы, развили у себя Богоданные способности».

На наш вопрос: «Почему мы не можем делать то же, что и вы?» последовал ответ: «Почему далеко не все, с кем мы общаемся, следую! нашему примеру и поступают так, как мы? Мы не можем, да и не желаем навязывать кому-либо свою волю; все люди вольны жить так, как считают нужным. Мы всего лишь демонстрируем наиболее простой и легкий способ жить, которым, испытав его на себе, мы сами остались довольны».

За завтраком разговор вращался вокруг будничных тем. Удивлению моему не было предела. Напротив нас за столом сидело четыре человека. Один из них прожил на Земле больше тысячи лет. Он настолько усовершенствовал свое тело, что мог брать его с собой куда угодно; оно оставалось таким же молодым и бодрым, как у тридцатипятилетнего, и этому совершенству насчитывалось уже около двух тысяч лет. Рядом с ним сидел его потомок в пятом поколении. Он прожил на Земле около семисот лет, но на вид ему можно было дать не больше сорока. Они беседовали с нами, как обычные люда. Эмиль разменял уже шестую сотню, а выглядел лет на сорок; Джасту было около сорока, примерно столько ему и давали. Они разговаривали друг с другом, как братья. Ни тени превосходства, сама доброта и простота и при этом — железная логика и взвешенность каждого слова ни малейшего намека на мистику и волшебство — так обычно говорят между собою простые смертные. Я никак не мог отделаться от мысли, что вижу все это во сне.

Когда мы встали из-за стола, один из моих товарищей вынул кошелек, намереваясь расплатиться. Эмиль остановил его и, сказав: «Вы наши гости», протянул служанке пустую ладонь; хорошенько присмотревшись, мы заметили в ней несколько купюр. Наши друзья не носили с собой денег, но никогда не ощущали их нехватки. По мере надобности они получали их от Самого Всевышнего.

Когда мы вышли из дома, Мастер, сопровождавший пятую группу, сказал, что ему пора возвращаться, и, попрощавшись, исчез. Мы записали точное время его исчезновения, и впоследствии узнали, что уже через десять минут он явился к своей группе.

Мы весь день гуляли с Эмилем, Джастом и Мастером-«летописцем» по деревне и ее окрестностям. Наш новый друг подробно пересказал различные случаи из жизни Иоанна Крестителя в их деревне. События двухтысячелетием давности так живо предстали перед нашими очами, словно бы мы сами окунулись в далекое прошлое и пообщались с человеком, который раньше казался нам полумифической фигурой, плодом талантливой мистификации. Отныне Иоанн Креститель стал для меня настолько реален, что я воображал себе, как он шагает вместе с нами по улицам деревни и слушает наставления этих великих людей, но не в силах постичь фундаментальной истины их учения.

Пробродив весь день, наслушавшись занимательных историй и выдержек из летописей, которые нам читали и переводили на том самом месте, где две тысячи лет назад произошли описываемые в них события, мы вернулись в деревню ужасно уставшие. Трое же наших друзей, не отстававшие от нас ни на шаг, нисколько не утомились и шагали все так же легко и непринужденно. Вся наша одежда пропотела и покрылась пылью, одеяния же Мастеров остались белоснежными и безукоризненно чистыми.

Странствуя с этими людьми, я не раз отмечал, что их платье никогда не пачкается. Мы неоднократно высказывали недоумение по этому поводу, но не получали удовлетворительного объяснения. В тот вечер наш друг-«летописец» охотно нам все рассказал: «Вас удивляет чистота наших одежд? А нам наоборот непонятно, почему одна крупинка созданной Богом субстанции должна прилипать к другому Божьему творению, которому она вовсе не нужна и где ей не место. Если бы вы обладали правильными представлениями, то не страдали бы от грязи. Ибо ни одна крупинка Божьей субстанции не сдвинется с места без особой нужды».

И тогда нас осенило, что наша одежда, наши тела безукоризненно чисты. И все мы тут же преобразились. О да, это было «пре-ображение»! Усталость как рукой сняло; мы ощутили свежесть и бодрость, словно только что встали с постели и приняли утренний душ.

Это было лучшим ответом на наш вопрос. В тот день мы заснули с чувством глубочайшего удовлетворения. Никогда еще не испытывали мы такого полного покоя. С тех пор чувство благоговейного страха сменилось в нас глубокой любовью к этим простым, добрым людям, которые трудятся на пользу человечества, или, как они сами выражаются, помогают своим «братьям». Мы тоже стали считать их братьями. Они никогда не полагались на собственные силы и утверждали, что через них выражается Господь: «Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего: ибо, что творит Он, то и Сын творит также»».

Мы проснулись в предвкушении новых непредсказуемых событий. Теперь каждый день становился для нас откровением, а ведь мы только еще начинали осознавать глубокий внутренний смысл происходящего.

За завтраком мы узнали, что сначала посетим деревню, расположенную высоко в горах, а затем поднимемся в один из тех храмов, которые я видел с кровли другого горного приюта. Еще нам сказали, что на лошадях мы сумеем проехать не более пятнадцати миль; затем придется спешиться, и два крестьянина, которые будут нас сопровождать, отведут лошадей в соседнюю деревню и присмотрят за ними, пока мы не вернемся. Все произошло, как мы и предполагали: встав с седел, мы стали взбираться по узкой горной тропке с кое-где высеченными в скале ступеньками. Заночевали мы в хижине на вершине горы, примерно на полпути к деревне.

Хозяином оказался пухлый веселый старичок; он катался по дому, как колобок, весело щуря заплывшие жиром глазки. Едва завидя Эмиля, он сразу же стал просить, чтобы тот излечил его, утверждая, что если Эмиль не поможет, то он уже не жилец на этом свете. Мы узнали позже, что этот постоялый двор был построен несколько веков назад его предками. Сам же старичок принимал странников уже более семидесяти лет. Когда он вступал во владение сторожкой, Мастера исцелили его от «наследственной болезни», считавшейся неизлечимой. В течение двух лет он жил праведной жизнью, но постепенно утратил к ней интерес и, сталкиваясь с трудностями, стал все больше уповать на помощь со стороны. На протяжении двадцати лет хозяин преуспевал, на здоровье тоже жаловаться не приходилось, но вот ни с того ни с сего он вдруг принялся за старое, и жизнь его стала напоминать глубокий летаргический сон. Как оказалось, это вполне типичная история. Люди привыкли к легкой, беззаботной жизни, и малейший труд представляется им тяжелой обузой, от которой нужно поскорей избавиться. Они очень быстро обо всем забывают и машинально твердят мольбы о помощи, стараясь не вникать в их глубинный смысл.

На рассвете мы снова двинулись в путь и в четыре часа дня пришли в деревню, расположенную под огромной скалой с храмом наверху. Склон был столь крут, что взбираться приходилось с помощью корзины, привязанной к канату и спускаемой с помощью блока, который крепился к деревянному бревну, забитому в скалу. Один конец каната был прикреплен к лебедке, а другой переброшен через блок и привязан к корзине. Лебедка помещалась в небольшой пещере, высеченной в выступе скалы. Деревянный ворот, к которому крепился блок, вращали с таким расчетом, чтобы канат и корзина прошли мимо выступа. Таким образом можно было поднимать наверх любые тяжести. Затем корзина с грузом благополучно приземлялась на вершине уступа в специально высеченной маленькой пещере. Во время подъема груз иногда висел в воздухе в пятидесяти-шестидесяти футах от скалы. По сигналу к нам спустили корзину; мы по очереди заходили в нее и поднимались на уступ, расположенный на высоте четырехсот футов.

Высадившись на уступе, мы стали искать тропу, ведущую к храму. До строения, стены которого располагались на одном уровне со скалой, оставалось еще пятьсот футов. Но нам сообщили, что подниматься мы будем аналогичным образом. Заработал еще один ворот, к нам спустили канат с привязанной к нему корзиной, и мы по очереди поднялись на кровлю храма. У меня снова появилось ощущение, словно я на крыше мира. Храм размещался на вершине скалы высотой девятьсот футов, царившей над окрестными горами. Деревня, которую мы оставили позади, располагалась наверху горного перевала, ведущего в Гималаи. Хотя новый храм стоял на тысячу футов ниже первого, где я побывал вместе с Эмилем и Джастом, с него открывался более обширный вид. Временами нам казалось, что мы можем заглянуть в бесконечность.

Мы расположились на ночлег, а наши друзья сказали, что хотят навестить другую группу, и спросили, что передать нашим коллегам. Мы написали несколько писем, проставив дату, место и точное время. Взяв с собой эти письма, Мастера распрощались с нами и, пообещав вернуться завтра утром, по очереди исчезли. Мы записали в блокнот время отправки и содержание своих посланий. Впоследствии, сверив свои записи, мы узнали, что они достигли адресатов ровно через двадцать минут.

Плотно поужинав в храмовой столовой, мы легли в постель, но впечатления дня никак не давали нам уснуть. Девять тысяч футов над уровнем моря, вокруг ни одной живой души, не считая слуг, и полная тишина. В воздухе ни ветерка, и только изредка слышатся голоса товарищей. Один из них промолвил: «Теперь понятно, почему они любят медитировать в таких храмах. Тишина здесь почти осязаемая. Только в таком месте и можно общаться с Богом». Затем он сказал, что выйдет наружу осмотреть окрестности. Вернувшись через несколько минут, наш коллега сообщил, что ничего не увидел из-за сильного тумана.

Вскоре оба моих товарища уснули, но я не смыкал глаз. В конце концов, я встал, оделся, вышел на крышу и уселся на краю, свесив ноги. Тьма была, хоть глаз выколи; если б не лунный свет, пробивавшийся сквозь туман, я вообще ничего бы не увидел. Мимо меня гряда за грядой плыли громадные завесы тумана, словно напоминая, что я не вишу в воздухе и что где-то там, внизу, есть земля, а место, на котором я сижу, каким-то образом с ней связано. И вдруг передо мной вспыхнул огромный сноп света; лучи его, разворачиваясь, подобно вееру, лились в мою сторону. Мне показалось, что я сижу в центре самого яркого, постоянно расширяющегося луча. Сначала каждый луч освещал только одну определенную часть земли, но затем все они слились в один огромный белый поток. Постепенно лучи стали сходиться в одной точке ослепительно-белого света. То был свет кристальной чистоты и прозрачности. Затем я как бы вылетел в космос и увидел все это снаружи. Всматриваясь вдаль, я стал различать на другом конце белого луча призраки давно минувших дней; число их постоянно росло, но они шагали стройными рядами, сходясь в одной определенной точке. Затем они начали расходиться, все шире и шире, и заполонили, наконец, весь луч света и покрыли всю землю. Призраки рождались в одной центральной световой точке. Сначала появлялся один, затем сразу два, потом — четыре и так далее; последняя шеренга их четкого веерообразного строя состояла примерно из сотни призраков. В точке разлучения они внезапно разбредались, кто, куда по световым дорожкам и шагали каждый в одиночку. Когда они заполонили всю землю, лучи света максимально расширились, затем стали мало-помалу сужаться и в конце концов сошлись в той точке, из которой вышли; цикл завершился, и все возвратилось на круги своя. Перед тем как вернуться в исходную точку, они построились рядами по сто и, постепенно смыкаясь, слились в один последний призрак, который и вошел в световую точку. Внезапно я проснулся и, решив, что крыша — не самое подходящее место для сна, вошел в храм и лег в постель.

Мы попросили слуг разбудить нас на рассвете: не успел я снова уснуть, как раздался стук в дверь. Мы мигом вскочили с кроватей, чтобы не пропустить величественной картины рождения дня. Одевшись в мгновение ока, мы выбежали на крышу, как три нетерпеливых школьника. Мы устроили такой шум, что переполошили всех слуг, и они выбежали спросить, в своем ли мы уме. Наверное, стены этой безмятежной обители никогда еще не сотрясал такой грохот, а построена она была, как мы потом узнали, более десяти тысяч лет назад. Храм был таким древним, что почти слился со скалой, на которой стоял.

Выбравшись на крышу, мы мигом угомонились. Оба моих товарища просто рты пораскрывали от изумления. Уверен, что и моя физиономия выглядела в эту минуту не лучше. Я ждал, что они скажут. «Так мы и правда висим в воздухе!» — воскликнули они почти хором. У моих коллег было такое же ощущение, как у меня, когда я влез на крышу другого храма. Они не чувствовали земли под ногами; им казалось, словно они плывут в воздухе. Один из них заметил: «Теперь я не удивляюсь, что эти люди умеют летать».

Из задумчивости нас вывел громкий смех за спиной. Разом обернувшись, мы нос к носу столкнулись с Эмилем, Джастом и нашим другом-«летописцем». Один из моих товарищей бросился к ним и стал жать руки всем сразу, восклицая: «Просто великолепно! Постоишь тут немного, и сам полетишь!» Они улыбнулись в ответ и сказали: «А почему бы и нет? Нужно просто осознать, что вы обладаете способностью летать, а потом воспользоваться этой способностью». Мы обернулись и посмотрели вокруг. Туман за ночь опустился, но продолжал плыть огромными густыми волнами, в которых не было ни одного просвета. Возникало ощущение, будто мы плывем по волнам на бесшумных крылах. Когда стоишь вот так на вершине горы и смотришь вдаль, не чувствуя ничего под ногами, трудно избавиться от ощущения полета. Мое тело словно бы обрело невесомость; мне показалось, что я и вправду взлетел. Я забылся настолько, что, когда меня окликнули, машинально ударил ногой по крыше и несколько дней, потом хромал.

За завтраком мы решили задержаться здесь на три дня; до отправки к месту сбора нам осталось посетить всего лишь одну достопримечательность. Из писем, доставленных Эмилем, мы узнали, что группа Руководителя экспедиции покинула этот храм всего три дня назад. Позавтракав, мы вышли на улицу: туман понемногу рассеивался. Мы дождались, пока он рассеялся полностью, и выглянуло солнце, и увидели внизу крохотную Деревушку, прилепившуюся под скалой, а еще дальше — долину.

Наши друзья решили сходить в деревню, а мы спросили, нельзя ли пойти вместе с ними. Они рассмеялись и сказали, что возражать не будут, но лучше, если мы спустимся в корзине, чтобы не подпортить себе внешность. Поэтому мы по очереди спустились на уступ, а с уступа — на маленькое плато как раз над самой деревней. Наши друзья были уже тут как тут. Сойдя в деревню, мы провели в ней большую часть дня. Это было типичное горное селение с пещерами, прорубленными в скале и загороженными камнями. Таких жилищ было штук двадцать. Нам рассказали, почему здесь не строят обычных хижин: зимой они могли бы разрушиться под весом снега. Вскоре к нам вышли жители, и Эмиль перебросился с

ними парой фраз. Собрание назначили на завтра; гонцы, разосланные во все концы, должны были предупредить об этом окрестных жителей.

Нам рассказали, что Иоанн Креститель жил в этой деревне и получал наставления в этом храме; строение с тех пор нисколько не изменилось. Нам показали пещеру, в которой некогда обитал пророк. Когда мы вечером вернулись в храм, небо настолько прояснилось, что мы смогли различить тропинку, по которой поднимался сюда Иоанн, и несколько деревушек, где он останавливался. И храм, и деревня были построены за шесть тысяч лет до прихода Иоанна. Мастера показали нам тропку, по которой мы будем уходить, и сказали, что она существует со времени постройки храма. В пять часов вечера наш друг-«летописец» сообщил, что должен на время отлучиться. Попрощавшись и пообещав скоро вернуться, он растворился в воздухе.

Вечером того же дня я насладился самым грандиозным закатом в своей жизни. Я никогда еще не видел ничего подобного, хотя мне посчастливилось наблюдать закаты чуть ли не на всех широтах. С наступлением вечера невысокую гряду гор, которая замыкала раскинувшееся перед нами плоскогорье, окутала легкая дымка. Когда солнце коснулось гребня, нам с нашей неземной высоты, показалось, что внизу разлилось море расплавленного золота. Зажглась вечерняя заря, и горные пики окрасились алым пламенем. Запылали дальние заснеженные вершины, а ущелья ледников выбросили огромные языки огня, сливавшиеся с богатой гаммой вечернего неба. Озерца, которыми была усеяна долина, внезапно превратились в кратеры вулканов; изрыгаемое ими «пламя» вздымалось вверх и растворялось в небесах. На миг мне даже показалось, что я стою у порога безмолвной преисподней; затем все цвета слились в один, и наступила такая безмятежно-нежная тишина, что пред нею я сам вынужден умолкнуть.

Мы засиделись на крыше далеко за полночь, засыпая вопросами Эмиля и Джаста. В основном мы интересовались историей этого края и ее народом. Эмиль щедро уснащал свои ответы цитатами из летописей. Страна эта была населена за тысячи лет до нашей эры. «Нисколько не желая принижать значение вашей истории и тех, кто ее записывал, — продолжал Эмиль, — должен, однако отметить, что ваши историки не так уж глубоко копают; под Египтом, например, они подразумевают тьму внешнюю и пустыню. На самом же деле, Египет — это пустыня мысли. В те времена большая часть человечества пребывала в пустыне мысли и не желала выйти из нее, чтобы осознать более глубокий смысл. Люди брали все, что видели, слышали и что выступало на поверхность, и записывали. Так началась ваша история. Совместить две столь разные истории невероятно трудно, и я не стану утверждать, что только наша является достоверной. Я хочу, чтобы вы сами во всем разобрались».

Над дальней полоской гор взошла луна. Округляясь и становясь все ярче, она вскоре повисла у нас над головой. Это было незабываемое зрелище! В вышине, чуть ли не задевая нас, проплывали легкие облачка. Как только облако перекрывало месяц, нам казалось, что оба они стоят на месте, а мы сами движемся в воздухе. Так мы сидели около часа и вдруг услышали такой грохот, словно что-то свалилось на крышу. Мы вскочили и обернулись. Перед нами стояла женщина средних лет, которая, улыбаясь, спрашивала, не напугала ли нас. Мы грешным делом подумали, что она прыгнула на крышу с парапета, а оказалось, женщина просто топнула ногой, чтобы привлечь наше внимание. Кругом стояла такая тишь, что даже этот невинный звук заставил нас вздрогнуть.

Эмиль вышел вперед, поздоровался с ней и познакомил нас со своей сестрой. Она с улыбкой спросила, не помешала ли нам. Мы сели и стали слушать историю ее жизни. У нее три сына и дочь, которых воспитывают Мастера. Младших детей она всегда берет с собой. Нам захотелось взглянуть на них. Она сказала, что сегодня вечером они должны прийти сюда; и тотчас же перед нами выросли две фигуры — мужская и женская. Они поклонились дяде и матери, затем подошли к нам, и нас познакомили. Сын был высоким, крепким, мускулистым парнем, которому можно было дать лет тридцать. Дочка — невысокая, даже хрупкая, с очень тонкими чертами лица; этой прекрасной, грациозной девушке, казалось, не больше двадцати. Позже мы узнали, что сыну шел сто шестнадцатый год, а дочери — сто двадцать девятый. Они пообещали прийти на завтрашнее собрание и вскоре спустились вниз.

Когда они ушли, мы высказали пару лестных замечаний на их счет. Мать повернулась к нам и сказала: «Все дети рождаются хорошими и совершенными. Плохих детей не бывает. Не важно, как они зачаты: безукоризненно совершенным образом или же чувственно-материальным. Ребенок, зачатый совершенным образом, вскоре узнает, что он Сын своего Отца, то есть Христос, или Сын Божий; быстро развиваясь и раскрываясь, он будет лицезреть одно только совершенство. Ребенок, зачатый чувственным способом, также может осознать себя Сыном, ощутить в себе Христа и реализовать свое совершенство, сделав Его своим идеалом. Он смотрит на этот идеал, любит и лелеет его, а затем производит на свет Христа. Ребенок рождается во второй раз, и он совершенен. Он породил изнутри себя совершенство, которое всегда в нем пребывало. Первый ребенок держался за идеал и был совершенным; второй воспринял этот идеал, раскрыл его и стал совершенным. Плохих детей нет; все—хорошие, и все от Господа». Один из нас напомнил, что время уже позднее и пора спать.

В пять часов утра все мы собрались на крыше храма. После обычных утренних приветствий, мы расселись кружком и по заведенному обычаю прослушали несколько отрывков из храмовой летописи. Джаст перевел их, и мы с удивлением обнаружили, что первый из них в точности соответствует 1-й главе Евангелия от Иоанна, а второй — 1-й главе Евангелия от Луки. После чтения мы сходили за Библией, чтобы сравнить обе версии. С помощью Джаста мы сличили тексты, и оказалось, что они в точности совпадают. Вскоре зазвонили к завтраку, и мы спустились вниз. После завтрака мы стали готовиться к спуску в деревню и дальнейшую сверку текста пока отложили.

Внизу собралось довольно большое число людей со всей округи. Джаст сказал нам, что большинство из них—пастухи, пасущие летом свои стада высоко в горах. Приближалось время смены пастбищ. Мы узнали, что подобные собрания всегда устраиваются накануне отправления в горы.

В деревне мы встретились с племянником Эмиля, который предложил нам немного прогуляться перед обедом. Мы давно уже хотели осмотреть окрестности и с радостью приняли приглашение. Во время прогулки «экскурсовод» показал нам в долине несколько особо примечательных мест. Их названия в переводе живо напомнили имена, встречающиеся в первых главах Евангелий. Однако их истинный смысл открылся для нас лишь по возвращении, на собрании.

Народу собралось сотни две. Наконец появились оба наших друга, оставшиеся в храме. Племянник Эмиля встал и подошел к ним с огромной книгой в руках. Когда он открыл ее, оказалось, что это всего лишь ящик в форме книги. Он вынул пакет, похожий на рукопись, состоящую из отдельных листов, а ящик поставил на землю. Затем вручил пакет одному из Мастеров. Тот вскрыл его и передал первый лист племяннику Эмиля. После прочтения он отдавал каждый лист другому человеку, складывавшему их в ящик. Племянник читал, Джаст переводил. Вскоре мы уловили явное сходство рукописи с Евангелием от Иоанна; изложение, правда, было более подробным. Затем был прочитан текст, напоминающий Евангелие от Луки, потом — Евангелие от Марка и, наконец, последний похожий на Евангелие от Матфея.

После чтения собравшиеся разделились на группки, а мы вместе с Джастом бросились искать Эмиля, горя желанием узнать, что все это

значит. Эмиль сказал нам, что рукописи читаются ежегодно в одно и то же время и что описанные в них события произошли много лет назад на этой самой земле. Мы ответили, что в нашей Библии описано нечто подобное. Эмиль возразил на это, что многие ранние сцены, воспроизведенные в Библии, взяты как раз из этой хроники; но более поздние события, в частности Распятие, происходили в другом месте. Поэтому главный упор в рукописях делается на Рождении и Жизни Христа. Главная цель этих чтений — показать людям, отпавшим от идеала, что Христос всегда жил и всегда живет в них. Эмиль сказал еще, что совсем не важно, где происходили описываемые события; главное — увековечить их глубокое духовное значение.

Остаток этого дня и весь следующий мы посвятили изучению и сличению рукописей. У нас нет возможности привести здесь все свои записи и наблюдения, но их духовный смысл откроется перед вами, если вы перечитаете упомянутые главы. Мы узнали, что отец Эмилева племянника, читавшего нам сегодня рукописи, родился в этой деревне и был прямым потомком св. Иоанна. С давних пор в их семье существует обычай приходить сюда раз в год и читать эти записи. В здешнем храме молился не только Иоанн, но и пророк Захария.

Наши друзья собрались уходить. Мы договорились, что Джаст останется пока с нами, а остальные двинутся в путь. На следующий день мы покончили с рукописями и на рассвете ушли из храма. Час был ранний, но все жители деревни вышли к нам проститься и пожелать «Господней быстроты».

Пять дней шли мы пешком по следам Иоанна Крестителя. Наконец прибыли в деревню, где нас дожидались лошади. Здесь нас встретил Эмиль. До его родной деревни мы добрались практически без проблем.

Край этот был гораздо более населенным, а дороги и тропы намного лучше. Наш путь лежал через плодородную равнину, которую замыкало ровное плато. Долина постепенно сужалась, а в самом конце ее стены так близко подходили к реке, что образовывали каньон. Около четырех часов дня мы неожиданно очутились на вершине отвесной скалы высотой около трехсот футов, с которой низвергался поток. Дорога вела к ровной площадке у подножия скалы, вблизи водопада. В песчанике мы обнаружили расщелину, ведущую под углом сорок пять градусов на плато. В скале были высечены ступеньки, так что подняться наверх не составляло труда. Внизу расщелины имелись огромные каменные двери, преграждавшие вход непрошеным гостям. Выбравшись на плато, мы поняли, что каменная лестница — единственная дорога наверх. Когда-то давно таких проходов было три, но потом стены, окружающие деревню, перестроили для защиты от врагов. Задние стенки большинства домов были встроены в окружную стену. Дома эти обычно были трехэтажными, но окна прорублены только в последнем этаже. Под каждым окном помещался большой балкон, на котором свободно могли стать два-три человека. Вероятно, они служили наблюдательными пунктами. Нам рассказали, что этот район раньше населяло туземное племя, изолировавшее себя, но вскоре вымершее; отдельные его представители были ассимилированы соседними племенами.

Это была родина Эмиля; здесь мы должны были встретиться с другими участниками экспедиции, разделившимися на маленькие группки, чтобы охватить как можно большую территорию. Оказалось, мы прибыли первыми, а остальные придут завтра. Нам отвели один из домов, встроенных в окружную стену. Из окон третьего этажа, выходивших на юг, открывался вид на неровную гористую местность. Нас удобно расселили и сказали, что ужин подадут на первый этаж. Спустившись вниз, мы застали за столом Эмиля, его сестру, ее мужа и сына с дочерью, с которыми познакомились несколько дней назад в храме.

Не успели мы поужинать, как услышали шум на площадке перед домом. Вошел какой-то крестьянин и доложил о прибытии нашего Руководителя с его группой. Им тоже выделили помещение, а затем мы все вместе взошли на крышу.

Солнце уже зашло, но заря еще пламенела. Перед нами предстал огромный водоем, куда по узким ущельям стекались с окрестных гор потоки воды. Множество ручьев сливалось в один полноводный поток, который, низвергаясь с кручи в долину, образовывал водопад. Этот поток выбирался из глубокого каньона и, пересекая ровное плато, уже через несколько сотен футов свергался в пропасть. По отвесным стенам каньона, прорытого рекой, стекали десятки меньших ручьев, кое-где образуя водопады и стремительные, бурные потоки. Некоторые падали с высоты ста-двухсот футов; другие, прокладывая путь в стене каньона, ниспадали каскадом. Высоко в горах, в глубоких ущельях, сверкали ледники — гигантские «наушники» громадной снежной «шапки», накрывшей всю гряду. Окружная стена примыкала к большому ущелью, а затем выходила к скале, с которой свергалась в долину вода. По ту сторону ущелья высилась отвесная гора высотой две тысячи футов, служившая естественной преградой. Нам сказали, что плато простирается на шестьдесят миль с запада на восток, а ширина его в некоторых местах достигает тридцати миль.

Подняться на плато можно только по тропке, ведущей через расселину. Этот перевал преграждает стена вроде той, на которой мы сейчас стояли.

Пока мы обсуждали преимущества такого расположения, к нам подошли сестра Эмиля и ее дочь, а чуть позже — сам Эмиль, его зять и племянник. Мы заметили в них непривычное возбуждение; вскоре сестра Эмиля все объяснила: сегодня вечером должна прийти их мать. «Мы так счастливы, что не в силах это дольше скрывать, — сказала она. — Мы так любим нашу маму! Мы любим всех, кто достигает высших степеней совершенства, за их благородство, красоту и бескорыстие, но наша мамочка — это просто золото! Она такая милая, ласковая и нежная, что мы любим ее в сто раз сильнее. И потом, ведь мы одна плоть. Уверена, вы тоже полюбите ее». Мы спросили, как часто она приходит. «Мама всегда готова прийти на помощь, но она так занята! Обычно мы видим ее два раза в год, и на сегодня назначен один из таких визитов. Она останется с нами на целую неделю, и мы так счастливы, что не в силах передать».

Затем мы стали делиться впечатлениями с товарищами, которых давно не видели, но внезапно разговор прервался на полуслове, и мы опомниться не успели, как наступила полнейшая тишина. Тени вечера сгустились, и заснеженные вершины далеких гор напоминали теперь огромных белых чудищ, готовых протянуть над долиной свои ледяные щупальца. В воздухе что-то просвистело, словно пролетела птица, и восточный парапет окутала легкая дымка. Вскоре она приняла форму женщины с несказанно прекрасной фигурой и лицом, излучавшей такое сияние, что я прикрыл ладонью глаза. Все семейство бросилось к ней с распростертыми объятиями, в один голос воскликнув: «Мама!» Она легко спрыгнула с парапета на крышу и обняла каждого с обычной материнской нежностью. Затем нас познакомили. «Так вы и есть наши дорогие братья из далекой-далекой Америки? — воскликнула она. — Как я рада приветствовать вас у себя на родине! Наши сердца открыты для всех. Как бы мне хотелось обнять всех вас разом! Ведь мы же одна семья, мы все дети одного Отца, одной Божественной Матери. Почему же нам не обняться по-братски?»

Мы заметили, что вечера становятся прохладнее, но эта женщина излучала такое тепло, что нам показалось, будто вернулось лето. Воздух был напоен ароматом цветов, все вокруг заливал ровный лунный свет. Какое тепло, какое сияние! И при этом никакой нарочитости; все очень просто, но глубоко и по-детски прекрасно.

Нам предложили спуститься; мать вместе с другими женщинами направилась к лестнице, вслед за ними — наша группа и домочадцы. Неожиданно я обнаружил, что мои ноги при ходьбе не издают никакого

шума. Мы отнюдь не старались идти тихо; один из нас даже нарочно стукнул ногой о пол — ни звука! Самое интересное, что мы не плыли в воздухе, а упирались в пол всей ступней. Мы вошли в прекрасно обставленную комнату. Как только мы сели, вокруг разлилось несказанное тепло и комната наполнилась мягким светом, Бог весть откуда исходившим.

Некоторое время все молчали. Затем мать спросила, удобно ли нас разместили, хорошо ли о нас заботятся и довольны ли мы путешествием. Разговор касался будничных тем, в которых она прекрасно разбиралась. Затем беседа перешла к нашей жизни на родине; мать называла нас отцами, матерями, сестрами и братьями и подробно описывала жизнь каждого из нас, не задавая нам ни одного вопроса. Она рассказала, в каких странах мы побывали, что сделали в своей жизни и чего нам сделать не удалось. То были не обтекаемые фразы, которые можно толковать по-разному, но конкретные, осязаемые подробности нашей жизни. Наши друзья пожелали нам спокойной ночи, а у нас все никак не укладывалось в голове, что каждому из них не меньше ста лет, а матери — более семисот и что с тех пор, как она жила в телесном облике на земле, минуло шесть столетий. И все они были так же бодры и веселы, как в двадцать лет, и ничего из себя не строили. Нам казалось, что мы пообщались с молодежью. Перед тем как попрощаться, они сказали, что завтра вечером у нас в доме состоится собрание, на которое мы все приглашены.

К обеду прибыли три остальные группы. Весь день мы досконально сверяли свои записи. Вечером нас пригласили в дом на ужин. За длинными банкетными столами сидело уже три сотни человек — мужчины, женщины и дети. Для нас приберегли места в дальнем углу комнаты, чтобы мы могли видеть всю ее целиком. Столы были накрыты белоснежными скатертями, уставлены фарфоровой и серебряной посудой — настоящий пир! Освещение, впрочем, было довольно тусклым.

Минут через двадцать воцарилась глубокая тишина, и мгновенно всю комнату озарил бледный свет. Он становился с каждой минутой все ярче, и наконец весь зал буквально запылал и все в нем заискрилось, словно разом включили тысячи спрятанных лампочек. Позже мы узнали, что в деревне нет электричества. После того как зажегся свет, все еще минут пятнадцать молчали, затем в воздухе сгустилась мгла и послышался такой же свист, как накануне, перед появлением матери Эмиля. Когда туман рассеялся, в разных концах комнаты остались стоять мать нашего друга и еще одиннадцать человек: девять мужчин и три женщины.

У меня не хватает слов, чтоб описать это ослепительное зрелище. Крыльев у них не было, но все равно они были похожи на стаю ангелов; я нисколько не преувеличиваю. Простояв с минуту, как завороженные, они поклонились и стали ждать. Внезапно, Бог весть, откуда, грянула музыка. Мне рассказывали о божественных голосах, но до этого я никогда их не слышал. Все мы тут же встали со своих мест. Наконец, все двенадцать во главе с матерью уселись за стол. Мы опять отметили, что во время ходьбы они не производят никакого шума, хотя и не стараются идти тихо.

После этого в воздухе снова сгустился туман, а когда он рассеялся, появилось еще двенадцать человек—одна женщина, а остальные мужчины. Среди них был и наш друг-«летописец». Пока они стояли, прозвучала еще одна песня. На последних аккордах все двенадцать без малейшего шума заняли свои места.

Не успели они усесться, как комната снова погрузилась в полумрак. Когда дымка рассеялась, в дальнем конце зала мы увидели шесть мужчин и семь женщин: в центре стояла прекрасная девушка-подросток, а вокруг нее три мужчины и три женщины. Все женщины были прекрасны, но та, что стояла посредине, затмила их всех. Некоторое время они постояли, склонив голову, и вдруг снова послышались звуки небесной музыки. Затем вступил хор. Мы встали. Казалось, будто нас окружают мириады волшебных существ, поющих в один голос; и ни одного печального рефрена, ни одного минорного тона! Радостный, свободный поток музыки, идущий от души к душе, уносящий нас все выше и выше, пока мы не потеряли последнюю связь с землей.

Пение умолкло, и все тринадцать ангелов уселись на свои места. Наши взгляды были прикованы к матери Эмиля. В сопровождении двух женщин она подошла к нашему столу и села во главе его. При этом у ее левой руки бесшумно выросла гора тарелок. Освещение в зале потускнело, но каждого из тридцати семи осенял все тот же свет, поначалу столь нас озадачивший; но самый прекрасный нимб увенчивал голову нашей почетной гостьи. Похоже, одни мы так живо реагировали на происходящее. Для остальных все это было в порядке вещей.

Какое-то время мы сидели молча; затем наши гости затянули новую Радостную, беззаботную песнь, и все в зале ее подхватили. После этого молодая женщина, восседавшая во главе нашего стола, встала и вытянула перед собой руки. В них появилась небольшая буханка хлеба шириной два дюйма и длиной около пятнадцати. Остальные тридцать шесть вставали, подходили к ней и брали из ее рук такую же буханку. Затем они проходили вдоль столов и раздавали каждому по ломтю. Наша госпожа тоже обнесла час хлебом.

Протягивая ломоть, она говорила: «Разве вы не знаете, что Христос пребывает в вас самих и во всем сущем? Разве вы не знаете, что у вас чистое, совершенное, юное, вечно прекрасное, божественное тело? Разве вы не знаете, что Бог сотворил вас по Своему образу и подобию и дал вам власть надо всем? Каждый из вас, сам по себе, всегда есть и будет Христом, совершенным, единорожденным Сыном Божиим, в котором благоволение Его Отца-Матери. Вы чисты, совершенны, святы, божественны, едины с Богом, вы само Добро; Божьи дети, все до одного, могут предъявить свои Сыновние права на Божественность». Когда все получили по куску, мать Эмиля вернулась на свое место; буханка в ее руках была все такого же размера, как и в самом начале.

По окончании этой церемонии на столах начала появляться еда. Она помещалась в больших закрытых сосудах. Словно по волшебству, они выростали перед нашей госпожой. Снимая крышку за крышкой, она продолжала нас обслуживать. Первую тарелку передала женщине, сидевшей справа, затем той, что сидела слева; женщины передавали их дальше; так каждый из сидевших за столом получил по изрядной порции.

За ужином наш Руководитель спросил мать Эмиля, какой атрибут Бога она считает основным. «Любовь», — ответила она не задумываясь. А затем пояснила: «Посреди Божьего рая, то есть в самой глубине нашей души, растет Дерево Жизни, и Любовь — самый ценный, самый дорогой, совершенный и животворный из его плодов. Люди, постигшие истинную природу Любви, считают ее величайшим изо всего, что есть в мире. Я могла бы добавить, что это еще и величайшая целебная сила. Любовь отвечает любым запросам человеческого сердца. Божественный Принцип Любви устраняет все печали, все болезни, все неприятности и беды, с которыми сталкивается человечество. Если бы все люди правильно поняли и использовали хрупкую, но безграничную силу Любви, мир исцелился бы от всех ран, и сладостный покров ее небесного сострадания погасил бы все раздоры, покончил с невежеством и исправил все человеческие ошибки.

Расправив крыла, Любовь пролетает над пустынями человеческого сердца и пустырями жизни и одним волшебным взмахом спасает человечество, преображая весь мир. Любовь — это вечный, бесконечный, неизменный Бог; ее не в силах охватить человеческая мысль. Мы можем догадываться лишь о конечной цели этого Бога. Любовь выполняет свой собственный закон, подводит итог своей совершенной работе и открывает Христа в душе человека. Любовь постоянно стремится войти в душу человека и разлиться в ней абсолютным добром. Ей нипочем людская порочность и ложное мышление; вечный, неизменный поток Божественной любви смывает на своем пути все разногласия и уродства, тревожащие покой человека, и топит их в великом универсальном океане забвения. Любовь — это совершенный плод Духа; от ее дыхания затягиваются раны человечества, нации обретают единодушие и в мире воцаряются покой и благоденствие. Любовь — это пульс мира, это сердцебиение вселенной. если человечество желает идти путем Христа, оно должно зарядиться током любви, идущим от великой Вездесущей Жизни.

Если жизнь для вас несносна, если у вас не хватает мужества и отваги для решения житейских проблем, если вы больны или боитесь чего-нибудь, — воспряньте духом и обратитесь к Тому, Кто вас ведет. Господь окружает вас Своей неистребимой любовью. Вам нечего бояться. Не сказал ли Он: «Прежде, нежели они воззовут, — Я отвечу; они будут еще говорить, а Я уже услышу»? Смело подходите к этому престолу милосердия; не молите Бога униженно, обращайтесь к Нему с молитвой понимающей веры, сознавая, что вам всегда окажут необходимую помощь. Ни в чем не сомневайтесь. Просите — и вам не откажут. Вы — дети Бога Живого, так предъявите же свои сыновние права, как это сделал Иисус. Знайте: все, чего бы ни пожелала ваша душа, пребывает в Невидимой, Универсальной Субстанции, в которой все мы живем, движемся и бытийствуем. Если у нас будет достаточно веры, мы сумеем реализовать любое свое желание в видимой форме. Откройте вашу великую Книгу и прочитайте, что сказал апостол Павел в Первом послании Коринфянам, глава 13, где под словом «любовь» он подразумевает милосердие.

Вспомните царя Соломона: в ту знаменательную ночь он настолько облагородил свою лучезарную любовь, что стал просить не для себя, а для других. Он несказанно разбогател, и вдобавок к этому получил жизнь и почести, о которых не смел просить. Он признал мудрость Любви, и Любовь принесла ему несметные богатства. «И сделал царь серебро в Иерусалиме равноценным с простыми камнями». Даже сосуды для питьевой воды у Соломона были из чистого золота.

Любить — значит открыть доступ к безграничной золотой сокровищнице Господней. Если мы любим, мы не можем не отдавать, а отдавать — значит получать. В этом состоит закон любви. Отдавая, мы приводим в действие непогрешимый закон «око за око», или «мера за меру». Воздаяния неизбежать, и все, что вы отдаете, возвращается к вам сторицею: «Давайте, и дастся вам; мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо какою мерою мерите, такою же отмерится и вам».

Если мы поступаем в духе любви, в сознании нашем всегда пребывает БОГ. Единство с Жизнью, Любовью и Мудростью подразумевает сознательную связь. Находиться в сознательной связи с Богом—значит утопать в изобилии, подобном изобилию еды на наших столах. Мысль о таком изобилии возносит разум высоко над ограничениями и пределами. Чтобы породить изобилие, необходимо отбросить все мысли о конкретных вещах. Эта идея столь всеобъемлюща, что не терпит частностей. Чтобы охватить ее, сознание должно воспарить в Универсальное и насладиться совершенной свободой. Но эта свобода не может служить нам поводом для распущенности, потому что мы несем ответственность за каждую свою мысль и поступок. Наше сознание не в силах достигнуть этой свободы в одночасье. Уничтожить последнюю преграду можно одним махом, но подготовка к этому славному событию — процесс длительный. Его тщательно подготавливают изнутри: так лепестки будущего цветка тщательно совершенствуются еще в бутоне. По окончании совершенствования почка лопается и распускается прекрасный цветок. Чтобы родиться на свет, человеку тоже нужно взорвать изнутри свою оболочку.

Божьи законы всегда были и останутся неизменными. Они непреложны и благотворны, потому что хороши. Если мы живем в согласии сними, они становятся тем краеугольным камнем, на котором мы строим свое здоровье и счастье, свой покой и благополучие, свои успехи и достижения. Если мы придерживаемся Божьего закона, с нами не приключится ничего дурного. Мы не нуждаемся в исцелении. Мы совершенно здоровы.

Мы глубоко осознали, что в огромном сердце человечества гнездится глубочайшая ностальгия по ясному сознанию, или пониманию Бога, Отца нашего. Мы чувствуем этот голод, когда наши сердца вопиют к Господу. Душа человека ни к чему так не стремится, как к познанию Бога: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога». Люди цепляются то за одну вещь, то за другую, надеясь найти удовлетворение или покой в исполнении какого-нибудь ограниченного, человеческого желания. Они ищут и получают одну вещь за другой, но постоянно остаются неудовлетворенными. Одним недостает домов и земель; другим—богатства; третьим — знаний. Нам было открыто, что человек обладает всем этим в себе самом. Наш Великий Мастер Иисус хотел, чтобы все это поняли. Как же мы любим Его! Он столького достиг, Он прекрасен, Он победитель! Мы любим всех, кто достиг таких же вершин и высот сознания. Мы любим их не только за их достижения, но и за то, какие они есть.

После того как Иисус прозрел, Он больше не возвращался во внешнее. Он сосредоточил все Свои мысли на центральной части своего существа, то есть на Христе. Христос, или Центральная Искра, то есть Бог, пребывающий в каждом из нас, была зажжена в Иисусе в доказательство того, что Дух управляет материальными телами и людьми из плоти и крови. Бог, почему Иисус совершил столько величественных деяний, в остальном же Он ничем от вас не отличался. Все мы обладаем точно такой же силой, как Он. Вы полагаете, что Он был единственным Сыном Божьим, а мы — лишь слуги Господа. Это далеко не так. Иисус совершил все Свои деяния потому только, что раздул в Себе Искру Божью, которой Отец наделяет всех Своих чад, и постоянно пребывал в сознательном общении с Самим Господом, Первоисточником Жизни, Любви и Силы.

Иисус был таким же человеком, как вы. Он страдал, Его искушали и испытывали. Вы тоже страдаете от искушений и соблазнов. Во время Своего пребывания на земле в видимом теле Иисус каждый день по нескольку часов оставался наедине с Господом, и мы знаем, что в пору возмужания Он прошел все испытания, через которые проходит каждый из нас. Мы знаем, что каждый человек обязан превозмочь свои смертные, плотские желания, сомнения и страхи и прийти к совершенному сознанию или признанию неизбывного Присутствия, того «Отца во Мне», благодаря которому Иисус совершил все Свои величественные деяния. Ему нужно было учиться, вам тоже нужно учиться, и вы сейчас учитесь. Он шел путем проб и ошибок, вы тоже идете этим путем. Он обязан был проявить мужество, вам тоже нужно проявить его и, сжав зубы и кулаки, сказать себе: «Я добьюсь успеха, потому что знаю: во мне живет Христос». Мы понимаем, что Иисус стал тем, чем Он стал, только благодаря Христу внутри, и что все мы можем этого добиться. Этим мы нисколько не хотим умалить Его значение, ведь мы несказанно Его любим. Мы знаем, что Он прошел через распятие, чтобы привести Свой народ к Богу; чтобы показать людям, как избавиться от грехов, болезней и проблем, обретя в себе Отца; чтобы убедить всех, что Отец обитает в каждом из нас и любит нас всех. Все, кто следуют жизни и учению Иисуса, не могут Его не любить. Иисус — наш совершенный старший брат.

Но если мы продаем свое первородство, если пренебрегаем благотворными Божьими законами, если, отворачиваясь от дома Отца нашего, убегаем, подобно блудному сыну, в дальние страны, — что толку в покое, изобилии, тепле и радости, которых полон Его дом? Если вы утомились от житейской мишуры и стосковались по дому, то у вас еще есть возможность "приковылять» к Отцу. Вам предстоит долгий путь, исполненный горького опыта, и радостное расставание с материальным миром. Независимо от того, каким путем вы обретаете понимание и знание, вы приближаетесь к заветному рубежу своего высокого призвания. Каждый новый шаг будет придавать вам силы и смелости, и в конце концов вы перестанете спотыкаться и медлить. Вы заглянете внутрь себя и прозреете; когда ваше сознание пробудится, вы поймете, что вы дома. Это и есть та Божественная Вездесущность, в которой все мы живем, движемся и бытийствуем. Мы вдыхаем ее с каждым глотком воздуха. Она в каждом ударе нашего сердца.

Не подумайте, что мы зовем вас к себе. Возвращайтесь домой, идите в свою церковь, в свой дом молитвы — да куда угодно. Иисус, великий Мастер любви, поможет вам; все, кто, завершив свой земной путь, постигает сейчас высшее учение, готовы помочь вам, где бы вы ни были. Иисус помогает всем, кто Его об этом просит. Только позовите: вы еще не кончите молитвы, а мы уже придем на помощь. Мы всегда рядом. Вам нужно только возвысить свое сознание и понять: вы ходите мимо нас; и тогда вы обретете уверенность. Мы протягиваем к вам руки и говорим: «Приидите ко Мне… и Я успокою вас». Это не значит «Приходите после смерти»; это значит «Придите сейчас, такими, как вы есть». Возвысьте свое сознание до уровня нашего и признайте: сегодня вечером вы преодолели человеческую ограниченность и стали свободны, как боги.

Покой, здоровье, любовь, радость, благоденствие — все эти плоды Духа, дары Господа, вы вкушаете уже сейчас. Если мы уповаем на Господа, с нами не приключится ничего дурного, от нас отступит любое зло. Если мы целиком и полностью уповаем на Него, мы исцеляемся от любых недугов непреходящим именем Закона, или Иисуса.

Господь среди вас, Он дитя бесконечного, бессмертного Духа. Вам нечего трепетать и страшиться, у вас нет причин для отчаяния. Вы вышли из груди Отца; дыхание Всемогущего Бога вдохнуло в вас жизнь. «Прежде нежели был Авраам, Я есмь». Вы — возлюбленные Сыны Божьи, сонаследники Христовы. В вас та же сила, что и в Иисусе. Она зовется покровом Духа. Когда вы глубоко осознаете это, исчезнут старость, болезни, несчастья и смерть; ничто больше не сможет отнять у вас жизнь. Облекитесь плотнее этим покровом, и ничто сквозь него не проникнет, ничто вас не тронет. Пускай на вас направят все разрушительные силы, созданные человеком, — вам они не причинят никакого вреда. Если же по какой-то случайности разрушится ваша внешняя форма, ей на смену тут же придет новая — духовная. Человек никогда бы не выдумал столь эффективной брони, которой можно пользоваться постоянно и бесплатно. Станьте же тем, кем вы есть на самом деле, — детьми Бога Живого.

Осознав это, Иисус мог бы уберечь Себя от Голгофы. Если б Он только захотел использовать Свою силу, враги не тронули бы Его. Он понимал, что в Его теле происходит великая духовная перемена, но если она не будет подкреплена каким-нибудь внешним изменением, большинство из тех, кого Он знал и любил, не осознают духовного значения происходящего л будут все так же цепляться за личное. Он знал, что способен превозмочь смерть, и хотел показать тем, кого Он любил, что они тоже на это способны; поэтому Он избрал Голгофу, чтобы они увидели, а увидев, поверили. И еще Он хотел показать, что усовершенствовал Свое тело настолько, что если даже враги отберут у Него жизнь (а люди дорожат жизнью), положат Его тело во гроб и привалят большим камнем (последний предел, который человек может ему положить), Его истинное «Я» все равно отвалит камень и возвысит Свое подлинное, или духовное, тело над человеческой ограниченностью. Иисус мог взять Свое тело с собой и исчезнуть, но Он решил показать, что никакие материальные условия и случайности не сумеют разрушить развитое духовное тело и никто не отнимет у него жизнь.

Благодаря Распятию и Вознесению Иисус высоко развил Свое духовное тело и вынужден был расширить сознание окружающих до такой степени, чтобы они смогли видеть Его. То же самое мы проделали сегодня с вашим сознанием. Но даже женщины, пришедшие утром ко гробу и увидевшие отваленный камень и лежащие пелены, не узнавали Его, пока Он не возвысил их сознание до уровня, с которого они могли видеть Его. И позже, когда Иисус подошел к двум ученикам по дороге в Еммаус и заговорил с ними, они не узнали Его. И только когда Он преломил с ними хлеб, их сознание настолько возвысилось, что они смогли видеть Его. Точно так же, когда Он являлся другим людям, ходил и беседовал с ними, они не узнавали Его, потому что их сознание работало не на том уровне, где они могли видеть Его. Как только их сознание расширялось или начинало работать на Его уровне, они тотчас узнавали Его. Некоторые из них постигали духовное значение случившегося. Они распознавали глубокий смысл, лежащий в основе этого события. При этом, однако, подавляющее большинство людей не верили в Него, потому что не достигли того уровня сознания, на котором смогли бы понять и постичь глубинный Духовный смысл.

Иисус разорвал завесу тайны, накинутую на истину ограниченным человеческим восприятием. «Завеса в храме разодралась надвое, сверху до низу». Он достиг того уровня сознания, на котором можно побороть смерть; и не только смерть, но и все прочие проявления человеческой ограниченности. Нужно просто стать выше них или возвысить свое сознание настолько, чтобы они стали невидимыми, а значит, перестали существовать. Нужно любить и лелеять такое сознание, и тогда мы непременно достигнем его.

Подобное откровение явилось Иакову, когда он спал на жестком камне материального мира. Он постиг, что вещь, на которой сосредоточиваешь внимание, приобретает видимую форму, и это понимание освободило его от оков материального мира. Он клал прутья с нарезкой в водопойные корыта, и скот, пивший из них, рождал пестрое потомство.

Мы можем с точностью воплощать свой идеал в бесформенном, формируя его прямиком из неоформленного, которое для человеческого сознания кажется невидимым. Корыто с водой символизирует зеркало, или душу, сокровенное «я», отражающее, зачинающее и порождающее мысленный образ. Все это относится и ко всем собравшимся; лишь несколько искренне верующих осознают это, развивают себя и выполняют подлинную Божью работу. Остальные охотно начинают, но вскоре отступают перед первой же преградой материального мира. Гораздо легче плыть по течению, и поэтому они выходят из игры. На земле все мы уже прожили свою жизнь в видимой, смертной оболочке. На самом же деле, мы никогда и не покидали земли. Нас не видят только те, кто обладает ограниченным сознанием. Люди, достигшие высших уровней сознания, видят нас постоянно.

Идея, зароненная в душу человека, становится понятием и приобретает форму мысли, которая затем воплощается в физической форме. Мысли о совершенстве порождают само совершенство, и наоборот. Солнце и Земля охотно порождают и могучее дерево, и нежный цветок — все зависит от того, какое семя брошено в почву. Точно так же Дух и Душа откликаются на зов человека, и если он по-настоящему верит, то получает все, о чем бы ни попросил.

Люди, покинувшие видимый мир по причине смерти, остаются на том же душевном уровне, что и при жизни. Огромное царство душ располагается между материальным, или видимым, миром и миром истинной духовности. Все стремящиеся к истинно духовному должны его преодолеть. Чтобы постичь духовное, необходимо проложить путь от царства душ прямиком к Богу. После смерти душа остается на том душевном или духовном уровне, на котором она находилась в момент расставания с телом. Умерший человек не понимает, что существует только один Дух, только один Разум и только одно Тело и что все возникает из этого Одного и к нему возвращается. Моя рука—только часть моего тела; Дух, посланный Одним И наделенный совершенным телом, тоже является частью Единого Духа. Каждый член нашего тела составляет с ним единое целое, и его функции согласованы с работой всего организма; любое проявление духа тоже должно быть согласованным, только так оно обретет полноту и совершенство.

«Все идет в одно место». Это означает, что все мы — единое выражение Божественности и происходим из одного источника — от Бога. Искупление заключается в понимании, что все мы созданы по образу и подобию Божию, что мы точный Его образ, через который Он может выражать идеал, созданный специально для нас.

Позволить Господу выразить в нас Свой самый возвышенный идеал вот в чем смысл фразы: «Не как Я хочу, но как Ты». Не выполнив осознанно или неосознанно волю Господа, нельзя подняться над конечными человеческими представлениями».

Наступила короткая пауза, и один из моих товарищей задал вопрос об Относительности Материи. В ответ мать Эмиля сказала: «Действительный мир — это Субстанция, или Относительность Субстанции. Давайте рассмотрим пять царств: минералы, растения, животный мир, человечество и Божье царство. Начнем с низшего — с минералов. Каждая их частичка выражает единую жизнь — жизнь Господа. Разделенные и расщепленные частички минералов, смешанные с элементами воздуха и воды, образуют почву, каждая частичка которой сохраняет изначальную жизнь — жизнь Господа. Вслед за минералами идет растительное царство — более высокое выражение Господа. Растения заимствуют часть жизни у минералов; увеличивая и умножая ее, они поднимаются на одну ступень выше к Царству Божьему. Затем следует животный мир — еще более высокое выражение Господа. Животные заимствуют часть жизни у растений; увеличивая и умножая ее, они поднимаются на одну ступень выше к Царству Божьему. Над животным миром располагается человечество — еще более высокое выражение Господа. Человечество заимствует часть жизни у животных; поднимаясь на одну ступень выше, оно все же находится ниже Царства Божьего—высшего выражения жизни. Когда человек достигает этого царства, он осознает, что все возникло из одного Источника и содержит одну и ту же жизнь — жизнь Господа, и тогда человек завладевает всем материальным миром. Но не стоит на этом останавливаться; нужно постоянно двигаться вперед. Человека ждут все новые и новые завоевания. В один прекрасный миг мы поймем, что вся вселенная, весь космос содержит одну и ту же жизнь — жизнь Господа и что все происходит из одного Источника или Субстанции. Вот тогда-то материя и станет для нас относительной, вы согласны со мной?»

На этом беседа завершилась; ужин подошел к концу, и из комнаты вынесли столы и стулья. Настало время для веселья: из уст невидимого хора полились божественные песнопения, и мы закружились в танце. Под конец хор внезапно стал видимым; певчие прохаживались в толпе гостей, а иногда пролетали у них над головами. Вечер закончился еще одним взрывом музыки, пенья и смеха. Танцевали и веселились все. Мы еще никогда не видели ничего подобного.

Нам сказали, что если бы мы не шумели, то всегда слышали бы эту музыку; хор, правда, поет только в особых случаях. Позже мы не раз слышали его божественные напевы. То были тихие, сладостные звуки; мажорные тона слышались лишь тогда, когда собиралось вместе несколько Мастеров. Нам пояснили, что это и есть ангельский хор. Его музыку называют еще «симфонией согласных душ».

Мы пробыли в этой деревне три дня и успели повидаться со множеством друзей. Вечером третьего дня они попрощались с нами и, договорившись встретиться на зимних квартирах, растворились в воздухе.

На следующее утро мы ушли из деревни вместе с Эмилем и Джастом. Мы направлялись в селение, в котором решили зазимовать. Зимы в этих краях довольно суровые, и мы хотели подыскать теплые квартиры еще до наступления холодов. Наши опасения оказались излишними: теплые и уютные жилища давно уже нас дожидались.

Дорога вела через плато, а затем вдоль длинного извилистого каньона вплоть до водораздела, где была расположена еще одна укрепленная деревня, преграждавшая вход на возвышенность. Отвесные стены каньона были от двухсот до пятисот футов в высоту. Они соединялись с горами, возвышавшимися над гребнем водораздела на две тысячи футов. На его вершине высились две большие скалы, отстоявшие друг от друга футов на шестьсот. Между ними располагалась равнина площадью около пяти акров. Обе скалы соединялись сорокафутовой стеной, служившей надежной преградой. Ширина ее составляла шестьдесят футов внизу и триста — вверху. Верхняя ее сторона была скошена, и по ней можно было спускать огромные камни. Скатившись со стены, камни летели по отвесному склону и обрушивались на тех, кто двигался по тропе к водоразделу.

Вдоль всей стены на расстоянии сто футов один от другого располагались спускные желоба; катясь по ним, камни набирали достаточную скорость и летели в пропасть по изогнутой траектории. Обрушившись на землю, они продолжали катиться по склону, затем летели под откос и грохотали по дну каньона еще мили четыре или разбивались вдребезги под собственным весом. Это сооружение было достаточно эффективным. Ширина каньона нигде не превышала пятидесяти футов, а поскольку стены его были достаточно крутыми, камням сообщалась значительная инерция. Камни были навалены в двух местах по обе стороны каньона. Сюда вели две тропы от обоих концов стены. Наверху стены также лежали кучи камней футов по двенадцать в диаметре. Нам сказали, что сейчас ими уже не пользуются. Одно-единственное племя попыталось как-то ворваться в деревню, но было полностью уничтожено камнями, спущенными по четырем желобам. Стоило покатить один камень, и за ним, сметая все на своем пути, устремилась целая лавина. Мы узнали, что эти камни лежат без движения уже больше двух тысяч лет, со времени последней войны.

Деревней назывались шесть трехэтажных домов, встроенных в эту стену и равнявшихся ей по высоте. Подняться на крышу, а следовательно, и на стену, можно было по лестнице внутри каждого дома. Окна были прорублены только в третьем этаже. Из них хорошо просматривался весь каньон, тропа и верхняя часть стены, петлявшей вдоль горной гряды на протяжении многих миль.

Мы расположились на ночлег на третьем этаже одного из домов и, перекусив, выбрались на крышу полюбоваться закатом. Вскоре к нам поднялся мужчина лет пятидесяти. Джаст познакомил нас, и мы разговорились. Мы узнали, что этот человек живет в деревне, в которой мы собрались зимовать, и сейчас направляется домой. Мы предложили ему идти вместе с нами. Он поблагодарил за приглашение, но сказал, что давно бы уже вернулся на родину, если бы не зашел в эту деревню повидаться с родственником, и что уже сегодня вечером будет дома. Затем речь зашла о храме, который мы посетили вместе с Эмилем и Джастом. «Я видел вас в ту ночь на парапете», — спокойно сказал незнакомец. Он повел разговор о моем сне, или видении, описанном в этой книге. Это было сюрпризом не только для меня, но и для моих товарищей: тогда я ни о чем им не рассказал. Я видел этого человека первый раз в жизни, но он так подробно пересказал мой сон, словно бы пережил ею сам.

Между тем он продолжал: «Вы увидели то, что видит каждый из нас: человек становится цельным лишь в тот момент, когда осознает и начинает правильно использовать свою силу и власть. Но когда смертная личность человека воображает себе две противоположные силы, она начинает видеть во всем двойственность, злоупотребляет своей силой и порождает двойственность, ибо человек обладает свободной волей и порождает все то, на чем сосредоточивает внимание. Отсюда разделение и разобщение. Вот судьба человека на земле. Но грядут перемены. Разобщение скоро достигнет своего пика, и человечество поймет, что все проистекает из одного Источника. Люди становятся ближе друг к другу. Человек начинает осознавать, что другой человек не враг ему, а брат. Если он до конца это осознает, то поймет, что, коль скоро все возникло из одного Источника, значит, все должно в него же и возвратиться, то есть все люди должны стать братьями. Тогда человек попадет на небеса и поймет, что Рай — это внутренний покой и гармония, созданные человеком здесь, на земле. Человек поймет, что он сам волен выбирать между раем и адом. Само понятие «рая» или «небес» верно; просто произошла небольшая географическая путаница. Человек узнает, что Бог пребывает в нем, и не

только в нем, но и во всем, что его окружает, — в каждой скале, каждом дереве, каждом растении, каждом цветке и каждой сотворенной вещи; что Бог есть даже в воздухе, которым он дышит, в воде, которую он пьет, в деньгах, которые он тратит; что Бог—субстанция, из которой состоят все вещи. Когда человек дышит, он вдыхает не только воздух, но и Бога; когда человек ест, он принимает не только пищу, но и Бога.

Мы вовсе не хотим основывать новый культ или секту. Мы считаем, что церквей на сегодняшний день вполне достаточно. Но они должны стать логическими центрами, где люди могли бы постигать истинную природу Бога и Христа. Служители культа должны осознать, что церковь символизирует Сознание Христа для всего человечества. Если они поймут это, церковь перестанет разобщать людей; люди осознают, что единственная причина разобщения — их собственный конечный разум. И тогда исчезнут различия между церквами и конфессиями. Мысль о различиях существует только в конечном разуме человека. Вы только посмотрите, к чему она привела людей: к чудовищным войнам, к неослабной вражде между народами, семьями и даже членами семей! А все потому, что одна церковная организация, видите ли, решила, что ее вероучение или доктрина лучше других. Но на самом-то деле все учения равноценны, потому что ведут к одному. У каждого свои собственные небеса—ну, не абсурд ли это? Получается, каждый человек, почивший в лоне определенной церкви, после смерти обязан блуждать в лабиринте чужих «небес» в поисках того единственного рая, куда его еще на земле определили. Религиозные организации и служители культа с каждым днем становятся ближе друг к другу, и уже недалек тот день, когда они объединятся. А когда все станут, едины, отпадет нужда и в «организациях».

Но нельзя сваливать всю вину на религиозные конфессии. Лишь немногие люди осознали истинный смысл жизни. Большая часть просто плывет по течению, ощущая неуверенность, неудовлетворенность, недоумение и разочарование. Каждый человек должен постичь смысл жизни и целенаправленными, четкими действиями выражать те дарования, которыми наделил нас Господь. Никто не проживет за нас нашу жизнь. Никто не в силах выразить ее за нас, и никто не подскажет нам, как ее нужно выразить. «Как Отец имеет жизнь в Себе, так Он дал жизнь и Сыну, чтобы имел ее в Себе». Если человек не понимает этого и плывет по течению, значит, он просто не хочет выразить в себе Бога. Господь возжелал, чтобы человек стал Его божественным образом и подобием. И основная цель человеческой жизни — выразить то, что было уготовано нам Господом. Вспомните мудрые слова, сказанные Иисусом во время Нагорной проповеди. Он осознал, что человек может использовать свои способности в полной мере только в том случае, если у него есть истинный идеал и четкая цель в жизни. Так Он утвердился в своем возвышенном намерении. Семя начинает расти, когда прочно укоренится в почве. Внутренняя Божья сила сумеет породить истинное желание, если прочно утвердится в душе человека. Вслед за Иисусом, мы все должны понять: первый духовный импульс к выражению — это стойкое желание выразиться.

Под словами «Блаженны нищие духом» Иисус подразумевал, что любое жизненное ограничение, способное породить желание возвыситься и освободиться от него, благотворно. Он осознал, что в самой потребности заложено условие ее удовлетворения. Он считал потребности почвой, готовой к посеву. Если бросить в нее семя и дать ему прорасти и развиться, оно удовлетворит потребность. Желание и потребность порою неверно истолковывают. Многие великие учителя полагали, что желания нужно подавлять. Иисус же говорил: «Горе вам, пресыщенные ныне!» Если вы удовлетворены, значит, вы остановились на достигнутом. Чтобы установить полноценную связь с жизнью, вы должны стремиться к ее полноценному выражению. К этому побуждает желание самовыражения. Устав пресмыкаться по земле, человек стремится взлететь; и он начинает искать проявления закона, который поднял бы его над нынешними ограничениями. Постигнув этот закон, человек обретает способность перемещаться куда угодно, независимо от времени и пространства. Говорят, человек предполагает, а Бог располагает. Если Бог располагает человеком, значит, человек может делать то же, что и Бог. Разве Сын не может делать того же, что делал Отец?

Поскольку внешние предметы не могут удовлетворить душу, она начинает искать у себя внутри. И тогда индивид обнаруживает Я ЕСМЬ; он понимает, что может собственными силами удовлетворить любую потребность и желание своей души. Целая цепь разочарований вынуждает его искать мир и покой у себя внутри. Когда же он постигает, что Я ЕСМЬ — это и есть исполнение его желания, оно автоматически исполняется. Стремиться к исполнению желания в одиночку, без помощи Бога, — безумие. Чтобы раскрыться по-настоящему, человек должен открыться навстречу Господу.

Когда человек прозревает и постигает Я ЕСМЬ, он постигает, что в нем самом находятся сила, субстанция и интеллект, придающие форму всем формам; что, как только истинная и определенная идея желания становится интеллектуально оформленной, к ней стекаются сила, интеллект и субстанция духа и производят ее на свет. Не это ли небесные сокровища, которые мы проглядели? Внутри нас в неоформленном виде сокрыты несметные богатства. Это понимают все, кто нашел свою жемчужину. «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится к вам». Вникните в смысл этих слов. «Все приложится», потому что все создано из субстанции Духа. Когда сознание обретет Дух, оно сможет творить желаемые вещи.

Пробужденный человек осознает в себе созидательный принцип; жизнь дает ему возможность этот принцип реализовать. Он представляет себе или осознает свои возможности. Ощутив в себе созидательную силу, он вспоминает свое самое заветное желание; оно становится идеалом или матрицей, которую должны заполнить сила и субстанция. Я ВИЖУ — это внутреннее представление; это Земля обетованная, или сбывшаяся мечта, к которой стремится душа верующего. Даже если он овладевает ею неосознанно, она все равно обретает видимую форму. Душа должна одолеть пустыню опыта, и только после этого она удостоится искупления. Понимая, что видит Землю обетованную, то есть идеал, который необходимо осуществить, душа начинает видеть только хорошее, ставшее предметом ее желаний. Теперь любые сомнения и колебания могут иметь роковые последствия. Нужно быть верным своему видению и не мешкать. Оно посещает всех; оно так же необходимо человеку, как чертежи и инструкция — строителю. Человек обязан в точности следовать этому видению, как строитель следует чертежам и инструкциям, составленным архитектором. Нужно забыть обо всем во имя истины.

Все великие души верны своим видениям. Сначала их посещает видение, затем они бросают идею в почву своей души, а потом дают ей прорасти и распуститься. Эти души не обращают никакого внимания на тех, кто им не верит. Они готовы пожертвовать собой ради своих видений, всегда остаются, верны им, верят в них и получают по вере своей. Иисус до конца остался верен Своему видению. Он продолжал выполнять Свое предначертание даже тогда, когда самые близкие и дорогие ему люди разуверились и предали Его. И Он получил по вере Своей, и все мы получим по вере нашей.

Когда индивид отправляется в Землю обетованную, он должен оставить и навсегда забыть землю тьмы. Он должен выйти из тьмы и направиться к свету. Нельзя в одно и то же время уходить и оставаться. Нужно распрощаться со старым и принять новое. Человек должен забыть все то, о чем не хочет вспоминать, и помнить только то, что хочет сохранить в памяти. Первое не менее важно, чем второе. Если чело век хочет воплотить видение, он должен помнить только о нем. Он должен мысленно представлять себе образ, который хочет реализовать. Он должен забыть все то, чего не хочет реализовать. Все его идеи, мысли, слова и действия должны в точности соответствовать видению. В этом состоит истинное сосредоточение, или стягивание всех сил в основную точку. В этом заключается любовь к идеалу. Выразить идеал можно только посредством любви. Благодаря любви идеальное становится реальным.

Если даже с первого раза у вас ничего не получится, не отчаивайтесь. Закалив в себе волю, обретя уверенность и твердую веру, вы сумеете направить свою силу к идеалу. Без такого сознательного управления своей силой и волевой закалки вам никогда не достичь идеала; но ваша воля тоже должна быть идеальной. Воля не может качественно отличаться от идеала, которому она служит. Если у воли нет желания служить, она не сможет извлечь из души ни силу, которой хочет управлять. Воля, которой служат, обращает поток жизни против себя самого Воля, которая служит, пропускает поток жизни сквозь себя и купается в лучах света. Служение оправдывает видение и наполняет жизнь любовью. Любовь находит выражение только в жизни. Когда любовь струится сквозь сознание, ей откликается весь организм; каждая его клеточка трепещет от любви, которую выражает. Тело обретает гармонию; душа начинает светиться; разум просветляется; мысль становится острой, блестящей, живой и точной; слово становится позитивным, верным и конструктивным; плоть обновляется, очищается и оживает; дела приводятся в порядок, а все вещи принимают надлежащее положение. Я ЕСМЬ выражается через я, а. я больше не подавляет Я ЕСМЬ. Тело сможет выражать Дух только в том случае, если станет послушно Ему. Сознательный разум должен стремиться к Духу, чтобы познать Его силу. Только тогда человек узнает, что Дух — это удовлетворение потребности. Удовлетворение потребности ближнего — вот высшее его выражение. Сокровища Духа открываются только тем, кто стремится помочь ближнему. Стоит сказать «Да послужу», и перед вами откроется бездонный кладезь Господень.

Как только душа захочет служить, она тотчас возвратится в жилище Отца. Отец устроит пир в честь блудного сына, приступающего к служению; наемный работник, питавшийся отрубями, станет государем королевского двора своих возможностей. Он познал любовь Господа, понял и принял Отцовский дар. Этот дар предназначался только для сына. Ни раб, ни наемный работник не могут посягнуть на его наследство. Раб без конца стяжает; сын уже унаследовал все имущество Отца. Когда мы поймем, что Отец даровал нам в наследство все Свое имущество, мы начнем жить так, как заповедал нам Господь. «Вот, теперь мы Сыны Божьи». Сознание Сына ведет к осуществлению желаний; сознание раба ведет к умножению их. Отец выполнит самые сокровенные наши желания, если мы возьмем на себя миссию Сына и докажем свое право мыслью, словом и делом. Тогда мы обретем свободу Сынов Божиих».

После этого оратор встал, пожелал нам спокойной ночи и, выразив надежду, что мы еще встретимся на зимних квартирах, ушел.

Мы покинули деревню на следующее утро. Три дня мы шли гористой местностью, столь малонаселенной, что нам приходилось каждую ночь разбивать палатки. Мы не запасались провизией, но как только нам нужно было подкрепиться, еда появлялась сама собой. Не успевали мы расставить тарелки, как они тут же наполнялись доверху; мы никогда всего не съедали — хоть чуточку, да оставалось.

Вечером третьего дня мы вышли на широкую равнину, в конце которой находилась деревня, куда мы держали путь. Местность была плодородная и густонаселенная. Мы выбрали эту деревню для зимовки потому, что она располагалась в самом сердце страны, и значит, мы получали возможность в течение длительного времени общаться с ее народом. Многие люди, с которыми мы познакомились раньше, жили именно в этой деревне, и все они сердечно приглашали нас в гости. Оставшись здесь на зиму, мы могли бы детальнее изучить их жизненный уклад.

Мы прибыли на место 20-го ноября. Перед тем как выпал снег, мы еще успели совершить несколько вылазок. Нас очень удобно расселили, люди окружили нас заботой и вниманием, и мы неплохо освоились с их жизнью. Двери всех домов были открыты для нас; мы узнали, что они никогда не пользуются запорами, потому что считают всех людей братьями.

Одна замечательная женщина, с которой мы познакомились раньше, пригласила нас жить у нее. Мы сказали, что хорошо устроились и не хотим ее беспокоить. Она продолжала настаивать, и в конце концов мы переехали во всем скарбом в ее дом и жили в нем до весны. Никогда не забуду нашей первой встречи. Это случилось в маленьком пограничном городке. Мы все были от нее без ума; никто не давал ей больше восемнадцати. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что она живет уже пятую сотню лет и считается одной из самых уважаемых наставниц! Всю свою жизнь она посвятила духовному совершенствованию. В первый раз мы общались с нею почти две недели, но ее подлинное «я» открылось для нас только здесь. Только теперь мы поняли, почему люди так любят ее. Ее просто нельзя было не любить и не уважать. Мы делили с этой женщиной кров и хлеб с конца декабря по апрель следующего года. Мы смогли изучить ее домашнюю жизнь и жизнь других обитателей деревни, и нашли ее идеальной. Чем дольше мы наблюдали за этими людьми, тем большей любовью и уважением к ним мы проникались. А между тем, источники, столь же неопровержимые, как эта книга, доказывали, что каждому из них не меньше сотни лет.

Настали последние дни декабря; год близился к концу. В деревню стекалось множество народу: намечалась церемония, в которой участвовали одни Мастера. Каждый день нас знакомили с новыми людьми. Все говорили с нами по-английски, и вскоре мы ощутили, что живем с ними одной жизнью. Мы все получили приглашение на церемонию, которая должна была состояться в канун Нового года. Нам сказали, что, хотя посторонние на собрание не допускаются, это вовсе не тайная сходка, да и вообще у Мастеров нет никаких тайн. На церемонию приглашались те, кто всерьез занялся духовным совершенствованием и уже осознал, что хочет жить именно такой жизнью; кто расширил свое сознание и постиг, какое значение это имеет для него лично. Эту церемонию называют еще «Праздником Пасхи». Она проводится ежегодно в это же время, но в разных местах; на сей раз для ее проведения выбрали нашу деревню.

Утро 31 декабря было ясным и солнечным; ртутный столбик термометра опустился ниже нуля. Мы с нетерпением ждали вечера, горя желанием пополнить коллекцию дорожных впечатлений. Когда мы прибыли в условленное место в восемь часов вечера, там собралось уже около двухсот человек. Роскошную залу заливал свет, струившийся неведомо откуда. Нам сказали, что обслуживать гостей будет прекрасная молодая женщина, некогда уже выступавшая в роли нашей хозяйки. Как только мы сели, она вошла в комнату, и мы просто ахнули при виде ее молодости и красоты. На хозяйке было прекрасное белое платье, но держалась она без малейшей рисовки.

Она спокойно поднялась на небольшое возвышение и обратилась к нам с такой речью: «Мы собрались здесь сегодня, чтобы постичь глубинный смысл перехода от низшего состояния сознания к высшему и сердечно приветствуем всех, кто готов к этому. Поначалу вы с интересом, удивлением и благоговейным страхом следили за тем, что мы вам показывали; вам казалось, что мы совершаем чудеса. Теперь вы поняли, что это всего лишь будничные события нашей жизни; жизни, которую мы ведем так, как заповедал Господь. Вы убедились в том, что мы не совершаем никаких чудес. Вы осознали истинный духовный смысл происходящего. Сознание, поднявшееся на истинный духовный уровень, истолковывает все формы с точки зрения идеала, лежащего в их основе; перед ним открывается великий внутренний смысл, и в этом нет никакого волшебства, никакой тайны и никакого чуда. Переход от низшего состояния сознания к высшему означает избавление от всего материального, в котором царят раздор и вражда, и принятие Сознания Христа, которым правят красота, гармония и совершенство. Это и есть естественный образ жизни, который заповедал нам Господь; прекрасный пример такой жизни продемонстрировал Иисус. Все другие способы жизни неестественны, эгоистичны и трудны. Когда мы осознаем это, мы поймем, что нет ничего естественнее, чем жить жизнью Иисуса. Тогда мы обретем Сознание Христа.

Мы накрыли пиршественные столы. Для нас нет праздника радостнее, чем этот. Но это не праздник в земном понимании. Мы отмечаем осознание и свершение, символизирующие переход от конечного сознания к Сознанию Христа, но большинство людей во всем мире этого не понимает. Однако мы верим, что когда-нибудь все Божьи дети усядутся за такой же праздничный стол и осознают истинный смысл случившегося.

Сегодня у нас в гостях люди, которые настолько усовершенствовали свое тело, что взяли его с собой в Царство Небесное и получают теперь высшее знание. Все они жили некоторое время в видимой форме, затем перешли в мир иной и, взяв с собой свои тела, поднялись в такую точку сознания, где стали невидимыми для смертного взора; для того чтобы мы смогли беседовать с ними, нам нужно возвысить свое сознание до Сознания Христа. Но эти люди, усовершенствовавшие свое тело настолько, чтобы взять его с собой в Царство Небесное, в состоянии приходить к нам и уходить по собственному желанию. Они могут наставлять тех, кто способен постичь их учение. Когда мы готовы воспринять их наставления, они являются к нам в виде интуиции или в своем телесном облике. Пятеро из них сегодня преломят хлеб вместе с нами. Одна гостья пользуется особенной нашей любовью; это мать одного из нас, долгое время жившая среди нас. (Она имела в виду мать Эмиля.) А теперь прошу всех к столу».

Свет на мгновение померк, и гости, склонив головы, молча расселись по местам. Когда свет зажегся снова, в комнате появилось еще пять человек: три мужчины и две женщины. Все они были в прекрасных, ослепительно белых одеяниях; фигуру каждого осеняла мягкая аура. Они тихо разошлись в стороны и заняли места во главе каждого из столов. Мать Эмиля села во главе нашего; по правую руку от нее сидел наш Руководитель, по левую — Эмиль. Вслед за этим на столах стали появляться немудреные яства: овощи, хлеб, фрукты и орехи. Все было очень вкусно. Во время застольной беседы наши друзья в основном давали собравшимся наставления. Поскольку разговор шел на их родном языке, Джаст выступил в роли переводчика. Я не стану приводить здесь все эти беседы, поскольку большая часть сказанного вам уже известна.

Мать Эмиля выступала последней; она говорила по-английски, и голос у нее был чистый и звучный. Вот что она сказала: «Мы каждый день пользуемся силами, над которыми смеются люди, пребывающие в плену ограниченных представлений. Мы прилагаем все усилия для того, чтобы люди осознали, какую свободу они обретут, если поймут, что у них под руками всегда находятся совершенные вещи, только и ждущие своего воплощения. Как только человек овладеет этими силами, они станут гораздо реальнее и живее всех других вещей, за которые человек отчаянно цепляется; а цепляется он за них потому, что их можно увидеть, пощупать или понюхать с помощью ограниченных человеческих органов чувств. Все виды удобств в этом зале и у вас в комнатах, включая свет, тепло и даже еду, доставляет одна из этих сил. Можете называть ее световыми лучами или как вам будет угодно. Мы же называем ее великой универсальной силой, в сотни раз более эффективной, чем пар, электричество, бензин или уголь; при этом мы считаем ее наименьшей из сил.

Эта сила обеспечивает человека не только всей необходимой энергией, но и доставляет ему тепло в любое время и в любом месте без малейшей затраты топлива. Эта сила абсолютно бесшумна; когда человек научится ее использовать, он покончит с шумом и суетой, которые сейчас кажутся неизбежными. Эта сила всегда под рукой. По простоте обращения она превосходит электричество и пар. Когда человек научится ею пользоваться, он поймет, что все другие виды энергии и средства передвижения — лишь суррогаты, изобретенные его конечным разумом. Он полагает, что сам породил их; но сам он может породить лишь то, что воспринимают человеческие органы чувств. Он произвел на свет несовершенные вещи; но если бы он осознал, что все — Богово и все от Бога, выражающегося в нем самом, он бы стал порождать только совершенные веши. Человек, наделенный свободой выбора, выбирает обычно самый трудный путь; не признавая своих Сыновних прав и не пользуясь имуществом Господа, он так всю жизнь по нему и идет. Но, в конце концов, приходит к выводу, что Должен существовать и обязательно существует лучший путь. Он, наконец, понимает, что есть один путь — Божий. И тогда он начинает выражать совершенство, заложенное в нем самим Богом.

Разве вы не понимаете, что нужно сосредоточиться на Отце внутри, черпая у Него все свое добро; что всеми силами вашей натуры должна управлять эта Божественная личность? В начале всякого выражения стоит Бог-Отец, пребывающий внутри; нельзя ни выразить, ни породить никакого другого Бога».

Затем один из нас спросил, какое влияние оказывают наши слова и мысли на нашу жизнь. Женщина вытянула перед собой руку, и вскоре в ней появился маленький предмет. «Давайте бросим этот камешек в чащу с водой, — сказала она. — Вибрации, вызванные соприкосновением камешка с поверхностью воды, расходятся концентрическими кругами к краям чашки, то есть к внешней границе воды; ударившись в стенку, они, казалось бы, утрачивают свою силу и замирают. Но на самом деле это далеко не так. Достигнув края воды, вибрации неуклонно возвращаются назад — к тому месту, где упал камешек. То же самое происходит и со всеми нашими мыслями и словами. Мысль или слово приводят в движение определенные вибрации, которые расходятся, подобно концентрическим кругам, пока не охватят всю вселенную. Затем они возвращаются к тому, кто их породил. Все наши мысли и слова, дурные или хорошие, непременно возвращаются в нам. Это возвращение символизирует Судный день, о котором говорится в вашей Библии. Какими были ваши мысли и слова, таким будет и приговор. Всякая идея (выраженная мысленно или словесно) становится семенем; идею сажают в почву души (держат в уме), затем она становится понятием, которое мы выражаем или производим на свет в физической форме. Совершенные мысли или идеи порождают совершенные вещи; несовершенные мысли или идеи порождают несовершенные вещи.

Солнце и земля совместными усилиями производят и могучую смоковницу, и крохотный цветочек; все зависит от того, какое семя брошено в почву. Точно так же Душа и Дух откликаются на призыв человека; он получает от них все, о чем просит мысленно или изустно. От небес человека отделяет лишь туман материалистической мысли, созданный им же самим; вот откуда берется таинственность, окружающая все божественные проявления. Стоит человеку отдернуть завесу тайны, и он поймет, что никакой тайны на самом деле нет. Людям, основывающим различные религиозные организации, выгодно окружать Бога ореолом таинственности; они считают, что так проще завладеть умами паствы. Но все мы понимаем, что величайшие Божьи свершения — это простые факты действительной жизни. В противном случае, какой в них прок? Все здесь присутствующие осознают, что церковь — всего лишь символ Сознания Христа, пребывающего в человеке, символ Божественного центра человечества. Осознав этот идеал, мы перестали поклоняться идолу, сотворенному ограниченным человеческим мышлением. Вы только взгляните вокруг: ереси растут как грибы. При всех своих различиях, все они ведут к одному. Не приведут ли они, в конечном счете, все церкви к истинному осознанию?

Мы настолько усовершенствовали свои тела, что можем брать их с собой куда угодно; мы достигли того, что вы называете Царством Небесным. Большинство людей считает, что оно находится на Седьмом небе. для них это тайна за семью печатями. Вот куда заводит человека его ограниченное мышление. Но никакой тайны на самом деле нет; мы просто достигли такого уровня сознания, при котором можем получать высшее знание; на этом же уровне пребывает сейчас Иисус. Мы поняли, что отвергнувший смерть становится бессмертным; что человек бессмертен, безгрешен, неизменен и вечен, как Бог, Который его таким задумал. Мы постигли истинный смысл Преображения; мы получили возможность общаться с Богом с глазу на глаз. Мы поняли, что все люди могут прийти, получить это знание и стать такими, как мы. И недалек тот час, когда все вы возвысите свое сознание настолько, что сможете беседовать с нами с глазу на глаз. Люди не видят нас только потому, что наше сознание превышает их конечное сознание.

Мы должны сосредоточиться на трех великих событиях. Первое произошло много лет назад и символизирует рождение Сознания Христа в человеке; это Рождество Христово. Второе наступит, когда ваши великие нации примут и реализуют Сознание Христа. Все мы с нетерпением ждем третьего и последнего, величайшего из всех событий — второго и последнего пришествия Христа, когда все мы познаем и примем в себя Христа и будем жить, раскрываться, и расти, как растут лилии. Это и будет Искуплением».

Как только она кончила, запел невидимый хор. Вся комната наполнилась музыкой, переросшей затем в торжественный траурный марш. После короткой паузы внезапно раздался новый взрыв радостной музыки; каждый ее такт завершался мощным гулом, напоминавшим удары колокола. Веселье уже было в полном разгаре, когда часы пробили полночь, и мы поняли, что наступил Новый год.

Так закончился первый год нашего общения с этими удивительными людьми.

Вынося на ваш суд свои впечатления от общения с Мастерами, хочу еще раз подчеркнуть, что сам я глубоко верю в их способности и в великий Закон, который должен принести огромную пользу всему человечеству. Мастера убедительно доказали, что существует Закон преодоления смерти и что весь род людской постепенно приближается к его осознанию и использованию. Они утверждают, что этот Закон придет из Америки, что о нем узнает весь мир и все люди обретут Жизнь вечную. По словам Мастеров, это и будет началом Новой Эры. Ни один из описанных здесь феноменов не имеет никакого отношения к обычным гипнотическим сеансам. Все они — пример высшего выражения, делающего тело то видимым, то невидимым, свидетельство облагороженности и одухотворенности плоти. Существует высший Божий закон, и скоро люди унаследуют его; они станут просветленными, совершенными Мастерами и будут использовать свое тело со знанием дела.

Не вызывает сомнения, что эти замечательные люди пронесли Свет Истины сквозь тьму веков; всей своей жизнью и делами они доказывают, что этот Свет не померк, но за тысячи лет разгорелся еще ярче.

Б. Т. С.