Глава 9. Путь к Богу и есть сам Бог

1.126. Мурали баджат акханд садойя

Флейта вечности играет без конца

И звук ее — любовь.

Когда любовь выходит за пределы всех границ.

Она находит правду.

Как широко тогда разносят ветры аромат!

Ей нет конца, ничто ее не остановит.

Светла мелодии той форма.

Она подобна миллионам Солнц,

И несравненны будут звуки Вины той,

Той Вины, что об истине поет.

1. 73. Бхакти ко марог джхина ра.

Тонок путь любви! *

Поэтому нет смысла задавать вопросы,

Так же бессмысленно их не задавать

И вы теряетесь тогда

В подножии Его,

Вас радость поиска влечет.

В любви глубины погружает.

Как рыбу в воду, увлекает

Кто любит, тот не будет возражать

Пожертвовать пред Ним своим умом.

Кабир здесь раскрывает тайну той любви.

МЕТАФИЗИКИ говорят о том, чего не знают. Знают мистики, но они молчат. Мастер — это выразительное молчание. Мастер — это редкая комбинация метафизика и мистика. Мастер — это великий синтез метафизика и мистика. Метафизик знает, как сказать, но ему не о чем говорить. Мистику есть о чем говорить, но он не знает, как это объяснить. Мистик полон переживаний, но он нем. Метафизик может ничего не чувствовать, но очень хорошо владеть словами. У метафизика нет никакой внутренней ценности, у мистика же нет ценности внешней.

Вы можете поклоняться мистику, но так его и не понять потому что нет общения: он разрушил мост языка. Он живет в Истине, но он не может передать вам послание.

Метафизик может рассказывать и рассказывать, но его рассказ будет чисто вербальным. Если вы посмотрите глубже, вы не увидите содержания, все это будет несуществующим.

Мастер знает столько, сколько можно знать, и все же он достаточно хорошо владеет словами, чтобы это выразить, чтобы рассказать.

Метафизиков всегда были тысячи, и не меньше было мистиков, а Мастер — это очень редкое явление. Кабир — это великий Мастер: он знает, и одновременно знает, как это выразить. Вот почему он говорит: Кабир здесь раскрывает тайну той любви. Все его существо раскрывает эту тайну. Он не молчал; он пел все свою жизнь, он пел песню правды. Эта последняя песнь имеет огромную ценность. Следуйте за мной очень медленно и попробуйте переварить тс, что я скажу, чтобы это стало частью вашего существа — потому что это единственный путь понять.

Флейта вечности играет без конца,

И звук ее — любовь,

когда любовь выходит за пределы всех границ.

Она находит правду

Как широко тогда разносят ветры аромат!

Флейта вечности…

На Востоке мы всегда изображаем существование в виде флейты, полой бамбуковой флейты в руках у Бога. Но песнь — Его; флейта не может петь, флейта только передает песнь, позволяет автору песни течь через нее. Существование — это мост; таков же и человек. Человек — это флейта, таковы же птицы, таковы же деревья, таковы же солнце и луна. Все существование — это полый бамбук — через него течет Бог, сочится, проявляясь миллионами путей.

Когда я говорю с вами, то это не я говорю; я — всего лишь полый бамбук. И когда вы слушаете меня, то не вы слушаете меня; Он слушает через вас, — тогда вы — полый бамбук. Говоря или слушая, танцуя или наблюдая танец, вы всегда — полый бамбук в руках вечности. А песнь — Его, и тишина — Его.

Когда вы поймете, что значит быть полым бамбуком, вы будете на пути любви. Это будет первый шаг.

Флейта вечности играет без конца…

В этом красота и противоречие: вечному нужна флейта из невечного, из преходящего. Чтобы выразить бесформенное, нужна форма. Вы нужны Богу так же, как Он нужен вам. Заинтересованность не односторонняя, именно поэтому она так прекрасна. Если бы только мы нуждались в Боге, это было бы однобоким. Нет, все сбалансировано: Богу мы нужны так же, как Он нужен нам. Флейте нужен музыкант, но и музыканту нужна флейта. Это же так — флейта не может играть сама по себе, но и музыкант сам по себе ничего не сыграет. Флейта ему необходима так же, как и он необходим флейте.

Это взаимосвязь: целое зависит от частей, а части зависят от целого. Часть так же зависима, как и целое. В действительности, сама идея независимости — это психоз. Мы связаны вместе. И это очень нам помогает.

С одной стороны, Кабир говорит: станьте полым бамбуком. С другой стороны, он говорит: помните свое предназначение; без вас Бог не сможет петь.

Да, без этих маленьких птичек на деревьях Бог не сможет петь песни. Он зависит от них; каждое утро они вновь нужны Ему. Он не может цвести без цветов розы; каждое утро Он ищет возможности расцвести в них.

Бог и Его существование-это не две отдельные вещи, а взаимозависимые, друг с другом переплетенные, ищущие друг друга, как двое влюбленных. Любящий не будет целостным, если рядом нет возлюбленной, возлюбленная не будет целостной, если рядом нет любимого. Когда же они вместе, когда они так открываются друг другу, что сливаются в одно целое, только тогда они становятся единым целым. Это необходимо понять: часть никогда не будет целостной сама по себе. И даже целое не может быть целым само по себе, не говоря уже о части! Ему нужна будет часть; без части целое не будет таким богатым. Просто представьте: Бог без существования… Это будет просто пустота, пустыня. Представьте себе Бога без деревьев, без рек и без океанов; представьте себе Бога без людей, птиц и животных; представьте себе Бога без Солнца, Луны и звезд… это будет просто пустошь, пустыня.

На Востоке говорят: Бог в такой же нужде, как и мы; мы зависим друг от друга, мы — части друг друга, мы взаимопереплетены. И познать эту взаимосвязь — это познать, что такое любовь. Познать это единство, это невыразимое единство — значит познать, что такое любовь.

Когда вы влюбляетесь в женщину или мужчину, что вам приходится пережить? Что такое любовь? Очень слабо вы начнете чувствовать, что вы взаимосвязаны. Очень слабо, почти неощутимо вы начинаете чувствовать, что вы что-то друг для друга значите, что вам друг без друга чего-то не хватает, что другой вам нужен, что он стал частью вашей души и вашего существа, что он уже не где-то снаружи вас. Каким-то образом он уже внутри вас, продолжая оставаться снаружи; а вы уже внутри него, продолжая оставаться снаружи.

Любящие проникают друг в друга. И не только сексуально: проникновение может быть духовным. Секс — всего лишь тень этого.

Любящие проникают друг в друга: их границы растворяются, их границы становятся смутными. Если вы жили с женщиной или мужчиной много лет, а затем, вдруг, она или он умерли, то боль от этого страдания у человека, оставшегося в одиночестве — это не только страдание, связанное со смертью, оно связано с тем, что теперь он никогда не будет целостным. Оно связано с тем, что теперь часть его существа совершенно опустошена. Теперь в его существе будет черная дыра, пустота, бездна.

Когда умирает любимый человек, где-то в глубине вас тоже что-то умирает. Вы стали уже столь близкими; ваши жизни уже не были независимыми, они взаимопереплетались. Вы оставались в двух разных телах, но вы стали уже одной душой — вот что значит любовь.

Когда то же самое произойдет между вами и всем существованием — тогда вы почувствуете, что вы неотделимы, ваши границы растворились. Переплелись не только ваши границы, но и ваши центры; когда ваш центр стал центром всего мира, когда центр всего мира стал и вашим центром — именно в таком экстазе в человеке появляется аромат под названием любовь.

Флейта вечности играет без конца

И звук ее — любовь.

Сам Кабир говорил следующее: Мурали баджат акханд садайя. Слово акханд имеет глубокий смысл. Оно переводится как нескончаемое: флейта вечности играет без конца. Но это не совсем верный перевод. «Акханд» — это, в некотором смысле, нечто непрерывное, и все же нет. Вы непрерывно дышите — иначе вы просто умрете — но ведь иногда вы делаете вдох, а иногда — выдох. Когда вы делаете вдох, то выдох отсутствует; когда вы выдыхаете, отсутствует вдох. И естественно, что вдох — это один процесс, а выдох совершенно другой. Выдох создает пустое пространство во вдохе, а вдох создает пустое пространство в выдохе.

С точки зрения Востока Бог непрерывно играет, но это вовсе не значит, что в игре нет промежутков. Слово «без конца» — создает впечатление, что в этом нет промежутков. Нет, если бы не было промежутков, то не было бы и музыки. Музыка — это не только звуки это комбинация, алхимическое соединение звука и беззвучия. Музыка это звуки и интервалы. Иначе между словами не было бы никакого различия. Они сольются в одно. Тогда это была бы не музыка, а шум, хаос.

«Без конца» означает: звук звучит, но иногда он — звук, а иногда — беззвучие. Иногда он проявляется, а иногда все бесследно исчезает, и нет никаких проявлений.

На Востоке мы говорим: когда Бог выдыхает, появляется существование, а когда он вдыхает, все существование исчезает. Это прекрасная аналогия, с очень глубоким смыслом. Существование есть только потому, что Бог сделал выдох. Вскоре он делает вдох, и все снова исчезает; снова он выдыхает — существование проявляется; снова вдыхает — существование исчезает.

Современная физика уже очень близко подошла к пониманию этого. Физики говорят, что материя устойчива, но все же это не непрерывный процесс. Есть промежутки, где она исчезает, но промежутки эти столь малы, что их невозможно выделить. Движение электронов столь неуловимо: сейчас он здесь, а в следующий момент уже где-то еще, и вы даже не заметили, как он переместился. Он не двигался, он не перепрыгнул. И поэтому возникла совершенно абсурдная идея: что электрон вовсе не перемещается из одного места в другое, что он просто исчезает из существования в одном месте и возникает в другом. Это кажется невероятным… а истина более невероятна, чем фантастика. Именно так.

Современные физики уже превратились в метафизиков, более странных, чем сами метафизики. Вот в чем смысл слова акханд: даже если оно исчезло, оно продолжает существовать. Когда оно появляется, то очевидно, что оно есть: когда оно исчезает, то оно все равно есть. Вы можете воспринимать это иногда как проявление, а иногда как непроявленное. Иногда оно принимает форму, а иногда остается бесформенным — но оно все равно есть. И если ваши уши способны услышать также промежутки, вы в этом убедитесь: это всегда есть.

Мурали баджат акханд садайя: эта флейта продолжает играть, продолжает творить песню, вечно…

и звук ее — любовь…

Существование соткано из вещества под названием любовь.

Физики скажут, что материя — это электрическое явление. А если бы вы спросили Кабира, он бы сказал: материя, существование сотканы из тепла, я не из электричества — из тепла любви. Существование существует только из-за любви, только потому, что Бог проявляет заботу, потому что Он любит. Богу не присуще безразличие. Бог — это любящий. Было бы правильнее сказать: Бог есть любовь.

Мы могли бы забыть слово «Бог», но нам не следует забывать слово «любовь». Любовь гораздо важнее, чем слово «Бог», потому что любовь- это сам дух Бога. Бог — это может быть просто тело, но любовь — это сама Его душа. Все это существование полно любви: эти деревья растут, полные любви, эти звезды, эти реки, текущие к океану, текут к своей окончательной любви, где они могут слиться и раствориться.

Понаблюдайте, и на всем вы увидите тень любви, искорку, восторг, экстаз любви. Какой бы ни была форма, если вы заглянете глубже, вы во всем найдете нечто живое, спрятанное в центре, что не может быть ничем иным, кроме любви.

И звук ее — любовь

Когда любовь выходит за пределы всех границ.

Она находит правду.

Когда любовь выходит за пределы всех границ…

Существует множество границ, и наша любовь всегда чем-то определена. Вот почему даже тогда, когда мы любим, мы не ощущаем настоящего счастья. Несчастье, которое приносит любовь, возникает не из-за любви, а из-за ограничений, в которые она заключена.

Пусть это станет для вас совершенно ясным, потому что многие люди, увидев, что любовь приносит несчастье — да, она может принести, если есть ограничения — становятся противниками любви. Они начинают воспринимать любовь как врага, после чего избегают любой возможности полюбить.

В Европе есть еще несколько монастырей. Один монастырь существует уже почти двенадцать-тринадцать веков. Если однажды в этот монастырь входит монах, он уже никогда из него не выходит. Он принимает решение на всю жизнь. В этом монастыре никогда не было ни одной женщины; тринадцать веков туда не входила ни одна женщина. Монастырь мужской, только для мужчин. А есть монастыри, куда допускаются только женщины, куда не входил еще ни один мужчина. Любая возможность любви полностью уничтожена.

Люди уходят в Гималаи: они уходят от любви, а не от мирской суеты. Они боятся любви, и неспроста. Когда вы влюбляетесь, вы в суматохе. Когда появляется любовь, многое становится трудным; любовь приносит конфликты; любовь сразу приносит ад. Жан Поль Сартр говорил: «Другой — это ад». Если появилась любовь — это значит, что в вашу жизнь вошел Кто-то другой, и сразу — конфликт, схватка, борьба в попытке подчинить другого, завладеть другим, стать его хозяином. Это приводит к несчастью. Влюбленные редко счастливы. Я не говорю, что счастливы невлюбленные; невлюбленные могут и не быть счастливыми, но они никогда не бывают такими несчастными, как влюбленные.

И влюбленные еще более несчастны, потому что в начале любовь так много обещала, было так много ожиданий, была такая великая надежда, и вдруг все разбилось вдребезги. У нелюбящих нет никаких ожиданий; они спокойны, они не жаждут небес. Вы не сможете доказать человеку существование ада, если он не стремится попасть в рай, в ад можно заставить поверить только тех, кто стремится попасть в рай, и никак иначе.

На Востоке супружество не бывает таким несчастным, как на Западе, потому что на Востоке брак не основан на любви, а когда брак не основан на любви, вы не будете многого от него ожидать; вы знаете, что это правило, рутина. Когда брак был спланирован родителями или астрологом, когда вам совершенно нечего об этом думать, в действительности вы — никто, вы всего лишь наблюдатель; что бы ни происходило, вы наблюдаете… и вдруг с вами рядом поставили женщину, которую вы никогда раньше не знали — вы от нее ничего не ожидаете, нет романтики, нет великих надежд. Вы не стремились взлететь к Луне. У вас обычное отношение, как к человеку в этом повседневном мире: свадьба, условность общества, в которой нет никакой романтики. Вы начинаете жить вместе: так же, как люди живут со своими братьями и сестрами, со своими матерями и отцами, на Востоке так живут люди со своими женами. Вы же не выбираете себе отца или мать. Однажды приходит день, и перед вами ваша мать, так что же теперь делать? Красивая, отвратительная, хорошая, плохая мать есть мать, и вы любите ее такой, какая она есть. Таким же образом на Востоке люди любят своих жен и своих мужей. Что могут они сделать? Однажды они обнаруживают, что это их жена. Но, так как этому не предшествовала влюбленность, это не делает их такими несчастными. Никто не ждал райской любви, и поэтому оба не оказываются в аду. У них равные взаимоотношения. Ведь чем выше вы поднимаетесь, тем больше у вас шансов упасть.

Когда вы поднимаетесь на вершины гор, вы можете сорваться в бездну. А когда вы едете по автомагистрали, вам уже можно не бояться сорваться в бездну. Супружество похоже на движение по плоскости. Супружество не связано с любовью, и, если появится после супружества какая-нибудь любовь, то она будет больше похожа на братско-сестринскую. Не будет никакой романтики.

Когда людям приходится начинать жить вместе, то день за днем они? больше узнают друг друга, постепенно начинают нравиться, просто нравиться друг другу. И, в конце концов, привыкают. Это нечто заурядное, в этом нет. поэзии.

На Западе супружество — далеко не рай. Супружеская лодка постоянно i натыкается на камни; она всегда над рифами, готова в любой момент перевернуться. Почему? Если вы полюбили, вы чего-то ждете, вы уже осквернили любовь, вы уже упали в грязь. Тогда это уже больше не настоящая любовь; у нее появились границы — из-за ожиданий. Когда вы полюбили человека, вы начинаете им завладевать; вы боитесь, что ваша женщина может уйти к другому. И вас настолько это пугает, что вам становится невыносимо, даже когда она на кого-то смотрит. Для вас становится невыносимой даже мысль, что она с кем-то другим смеялась. Как может она смеяться без вас?! Как она смеет, это же больно! Вы начинаете сооружать для нее клетку прекрасную, естественно. Ту, которую вы называете домом — но на самом деле вы сооружаете клетку. Можете не сомневаться, что, когда вы начнете строить клетку для нее, она будет строить клетку для вас — потому что никто не может стать тюремщиком, если он сам еще не заключен в клетку.

Как только вы попытаетесь кем-то завладеть, он овладевает вами. Как только вы заставите кого-то быть рабом, вы становитесь рабом самого этого процесса.

Мастером становится тот, кто никому ничего не навязывает, кто никогда не пытается сделать кого-то рабом. Если вы желаете поработить людей, то в конце они поработят вас. Это очень просто. Завладейте какой-нибудь вещью, и эта вещь начнет владеть вами. Вы привязываетесь к чему-нибудь, и скоро начинаете чувствовать, что вы порабощены.

Из-за ограничений в любви любовь начинают осуждать, люди начинают чувствовать, что они будто бы страдают из-за самой любви. Попытайтесь понять и увидеть все возможные ограничения. 368

Кабир говорил: когда любовь выходит из всех границ, она достигает истины. Границы нужно увидеть,

Мартин Бубер, один из величайших мыслителей нашего века, поделил любовь на две категории. Первую он назвал: «я — это», вы любите свою машину, вы любите свой дом; эта любовь называется «я — это». Вы любите своего ребенка, вы любите свою женщину; эта любовь называется «я — они». «Вот два типа любви, — говорил Бубер, — «я — эта» и «я — они».

А теперь посмотрите внимательно. Любовь типа «я — это» слишком ограниченна, потому что объект любви — просто вещь, а вещь никогда не приведет вас к свободе. И даже, когда вы слишком привязываетесь к вещи, вы сами становитесь вещью… потому что ваша любовь — это определяющее качество вашего существа.

Человек, который любит свою машину, сам не более, чем машина. То, что он любит машину, показывает, что он за человек. Человек, который любит деньги, сам начинает походить на деньги, становится похож на грязную банковскую бумажку. Вы можете увидеть это в его глазах: если человек слишком жаден, вы можете видеть это в его глазах — одни банкноты, копошащуюся кучу грязных бумаг. Он потерял свою душу; он сам превратился в то, что он любит. Остерегайтесь: никогда не влюбляйтесь во что-либо ниже себя, иначе вы будете падать. Так как объект нашей любви становится целью, вы начинаете спускаться до ого уровня.

Что бы вы ни любили, это начинает вас опускать до своего уровня. Никогда не влюбляйтесь в вещь, иначе в вещь превратится ваша душа. А это будет величайшее ограничение, «я — это». Но проблема еще более сложная. Хорошо, если вы, полюбив свою машину, понимаете, что это всего лишь машина. Есть мужья, которые любят своих жен именно такой любовью, первого типа. Они совершенно не ожидают от жены, чтобы она проявляла личность.

На Востоке они называют своих жен «моя драгоценность». Жена? и драгоценность? Именно так и было на протяжении столетий. На Востоке связь между мужем и женой была любовью типа «я — это». Во многих странах считалось, что, если вы убьете свою жену, то это не будет большой проблемой. Это не было причиной для того, чтобы привлечь вас к уголовной ответственности: это же была ваша жена, это ваше дело — убивать ее или нет. Если вы побьете свою жену, никто вам ничего но скажет; это ваше дело — бить жену или не бить. Именно так все и было.

Естественно, что жена также распоряжалась им, но по-своему. Она могла не бить мужа, но она могла нанести ему удар тысячью других способов, косвенно. И она делала это. Женщины стали необычайно искусными в этом, очень хитрыми, изобретая способы побить мужа — такими хитрыми способами, что он не находит даже оснований сказать: «Ты бьешь меня». Они находят косвенные пути: пути слабого. Слабый тоже учится защищать себя и мстить Слабый находит свои собственные способы. Он изобретает другие методы.

Например, женщина может расплакаться — нанести вам удар своим плачем. Либо она Может заболеть, и вы в конце концов поймете, почему у нее болит голова. Она перестанет готовить вам пищу, она перестанет заботиться о детях. Она свалится на кровать и заявит, что у нее температура. Теперь она бьет вас, детей, всю семью; это ее способ. Либо женщина может стать холодной: стоит вам только приблизиться к ней, стоит вам как-либо намекнуть на любовь, она начнет замерзать. Она просто станет холодной, она взглянет на вас осуждающими глазами. Она посмотрит на вас так, как будто вы животное; как будто вы — сексуальный маньяк или что-то в этом роде. А если вы решите заняться с ней любовью, она будет Неподвижно лежать, как труп. Она не будет сотрудничать. И естественно, что она тоже будет сильно вас ревновать и никуда от себя не отпускать. Она не даст вам никакой свободы, потому что вы сами не дали ей свободы. Это же простой закон природы. Если вы любите кого-то любовью типа «я — это», то и он будет любить вас любовью типа «я — это». Это естественный ответ.

И, на мой взгляд, из ста человек почти девяносто девять любят любовью типа «я — это» — и не только вещи, но и людей. Муж — это не человек, жена — это тоже не человек: муж — это вещь, которая, находится в вашем распоряжении, то же самое — жена; муж — это вещь, которую нужно умело использовать, то же самое — жена. Мы превращаем друг друга в вещи. Вот насколько безобразной становится любовь, заключенная в границы — в границы отношений типа «я — это».

Выйдите из этих границ. Поднимитесь немного выше, поймите, что есть что-то более высокое, то, что Бубер называет «я — они».

Позвольте своей женщине называться «она», а не «оно», позвольте своему мужчине называться «он», а не «оно»; позвольте вашему ребенку называться «он» — уважайте других. В каждом есть душа, представляющая для вас огромную ценность. Каждый есть Бог. Относитесь к ним именно так, и не только относитесь, но и ведите себя тай, чтобы другой никогда не был для вас вещью.

Никогда не пытайтесь кого-либо использовать. Наоборот, делитесь тем, что у вас есть. Уважайте достоинство другого человека, никогда не мешайте ему, и тогда любовь будет расширяться, границ будет все меньше и меньше. Но все равно она останется ограниченной.

Бубер говорил только о двух типах.

Я бы хотел рассказать вам о еще двух типах.

Третий тип, который уже нельзя назвать «я — они», называется «не я — они» — когда вы говорите: «Меня нет, все есть ты». Это состояние, в котором появляется молитва. Когда вы говорите: «Меня нет, есть только ты. Я уже больше неотделим от тебя. У меня уже нет ничего своего». Когда вы можете сказать своему возлюбленному эти слова, ваша взаимосвязь поднимается выше человеческих пределов. «Я — оно» — ниже человеческих пределов, «я — они» — человеческий предел, «не я — они» — сверхчеловеческий предел, уровень молитвы.

«Я — оно» — это сексуальное явление, «я — они» — это то, что обычно называетя любовью, «не я — они» — то, что можно назвать молитвой. Вот почему преданные говорят Богу: «Я — никто. Да будет воля Твоя». Преданные жертвуют своим «я»; человек молитвы жертвует своим «я», склоняет свою голову и говорит: «Только ты есть. Я лишь часть тебя, всего лишь часть, ничем не отличающаяся, мне нечем перед тобой похвастаться. Обо мне вообще нечего сказать. Меня просто нет».

Вот третий тип: перед вами спокойное необъятное небо.

И четвертый я назову так: «ни меня — ни тебя»; это состояние медитации. Когда вы говорите: «Меня нет, а есть только ты», то в этом все же остается слабое ощущение «я» — потому что даже для того, чтобы назвать другого «ты», нужно иметь «я». Без «я — ты» не может существовать — теперь, может быть, несознательно, может быть, не так явно, может быть, полупрозрачно — но оно будет, как тень. Иначе,/кто будет говорить «ты»? Чтобы назвать Бога «ты» или своего любимого «ты», вам тоже потребуется быть.

Четвертый уровень — это «не я — не ты». Не осталось даже молитвы. Даже эта маленькая двойственность осталась позади. Осталось лишь молчание, медитативное молчание, задзен. Человек может просто сидеть, ничего не делая. Уже нечего сказать, уже некому говорить, уже некому выслушать. Говорящий исчез, исчезли и предметы для разговора. Вот почему я считаю, что буддизм достиг высшего: «ни меня, ни тебя».

Буддизм утверждает: нет Бога и нет души. Вот что они имеют в виду. Это не метафизическая теория, это выражение высшей формы любви: нет Бога и нет души. Меня нет и вас нет — нет ничего. И нет уже смысла что-либо говорить. Теперь тишина уже может не нарушаться, нет необходимости даже для диалога.

Тип «я — это» — встречаются тела. Это сексуальный, физический, очень грубый уровень. «Я — они» — встреча умов. Это не физиологический уровень. Не столь грубый, но еще не тонкий. «Не я ты» — начало духовной встречи, начинают сливаться души. Но они все еще разделены. Они сближаются, сближаются и сближаются, но остается тонкая разграничительная черта. Еще существует преданный; уже не столь самоуверенный, не столь эгоистичный, очень покорный, но в этой покорности он продолжает существовать. Четвертый уровень означает, что даже души исчезли: ни тел, ни умов, ни душ. Вы пришли домой. Теперь есть только одно, без всяких разграничительных линий. Вот что имеет в виду Кабир, когда говорит:

Когда любовь выходит за пределы всех границ, Она находит правду. Как широко тогда разносят ветры аромат!

И тогда аромат, который вы несли в себе многие жизни, который вы содержали, как семя, начинает исходить из вашего существа, которое стало теперь цветком лотоса: теперь оно открыто всему небу, всем ветрам, солнцу и дождям, и этот аромат распространяется, расширяясь во все стороны света. Ваша маленькая любовь разлетелась по всему свету. Теперь вы испытываете оргазм от самого существования. Вот что такое экстаз. Это последнее блаженство, благословение. В этой высшей форме любви, в этом высшем расцвете вашего существа любовь уже больше не является взаимоотношением, она становится состоянием.

Первый уровень — это взаимоотношения, зависящие в основном от предмета любви. «Я — они» — все еще взаимоотношения, немного более свободные: ваша сеть уже просторнее, вы уже лучше ею владеете — но «они» продолжает вас ограничивать. Это все еще взаимоотношения. «Не я — ты»… все смешалось. Вы дошли до точки таяния, но все же вы еще не исчезли до конца. Определенно, взаимоотношения стали очень обширными, но это все еще взаимоотношения. На четвертом же уровне это перестает быть взаимоотношением, потому что для взаимоотношения требуются двое. Четвертый — это просто существование.

Вплоть до третьего уровня вы можете назвать любовь диалогом.

После третьего — диалог исчезает. Теперь уже не скажешь, что вы любите; теперь вы и есть любовь. Теперь любовь — это все, что есть: нет больше любящего, нет больше любимых, осталась только любовь.

Во всех жизненных ситуациях нужно помнить, что существует тройственность: познающий, познаваемое и знание; любящий, любимое и любовь; наблюдающий, наблюдаемое и наблюдение. Такова тройственность. И, постепенно, мы должны раствориться. Когда не остается места познающему и не остается места познаваемому, тогда знание выходит за все ограничения. Тогда знание становится необъятным, столь же необъятным, как и само существование. То же происходит и с любовью. Когда не остается места ни любящему, ни любимому.

Когда любовь выходит за пределы всех границ,

Она находит правду.

Она становится самой правдой.

Ей нет границ,

ничто ее не остановит.

Светла мелодии той форма,

Оно подобна миллионам Солнц,

И несравненно будут звуки Вины той.

Той Вины, что поет о правде.

Хочется подробнее остановится на следующем: Кабир снова и снова говорит, что когда любовь окончательно расцветает, возникает яркий свет, как будто бы вдруг миллионы Солнц засияли вокруг. И это говорил не только Кабир; это говорил также Мохаммед, это же говорил Христос и все другие мистики. Все они указывали на то, что когда вы достигаете в себе глубочайшего, все вдруг наполняется светом. Это не может быть просто метафорой: различны страны, различны языки, различны эпохи, но везде, по всему миру все мистики соглашались в одном — что самый последний момент подобен вспышке света, когда внезапно зажигаются тысячи Солнц. И свет их столь ослепителен, что невозможно открыть глаза. Свет так ярок, что требуется время, чтобы к нему привыкнуть и чтобы начать видеть что-то еще. В действительности, когда это случается в первый раз, мистику кажется, что он вдруг оказался в непроглядной ночи. Настолько это ослепляет…

Христианские мистики утверждали, что перед тем, как засияет свет, человек должен пройти сквозь темную ночь души. Это почти так же, как если бы вы посмотрели прямо на Солнце: тогда через несколько секунд вы почувствуете, что вы слепнете. Солнце вдруг исчезнет, померкнет свет; вы почти ослепнете, вы будете чувствовать вокруг темноту.

Когда Солнце слишком ярко и ваши глаза не могут его выдержать, они откажутся смотреть, они сомкнутся — отсюда и темнота. А если перед вами тысячи Солнц, уверены ли вы, что вы сможете их увидеть?

Вначале все станет очень темным, устрашающе темным: мистик почувствует, что он ослеп, но даже несмотря на темноту, появляется нечто успокаивающее; даже в этой темноте все так расслабляет; даже несмотря на эту темноту мистику уже не хочется открывать глаза, чтобы увидеть внешний мир. Внутренняя темнота оказывается гораздо лучше внешнего света; несравнимо лучше, гораздо лучше. Мистик расслабляется в этой внутренней темноте, и так, постепенно, он привыкает, его глаза становятся способными увидеть этот свет, увидеть, что есть этот свет.

Снова я хотел бы вам напомнить: физики говорят, что материя состоит из электрических волн, и если начать материю расщеплять, то в конце концов, когда вы дойдете до атома, вы найдете ярчайший свет — когда останутся только электроны. Вот, в двух словах, вся теория расщепления атомного ядра, получения атомной энергии. Один-единственный атом, взорвавшись, превращается в такой великий свет.

Когда были сброшены атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, люди увидели невиданный до сих пор по своей яркости свет, ярчайшую вспышку света: всего лишь на несколько секунд сиял великий свет. Если это возможно при расщеплении маленького атома, который невидим невооруженным глазом, то стоит задуматься, помедитировать: может быть, когда внутренняя клеточка вашей жизни, атом вашей жизни, атом вашего существа вспыхнет, то может случиться то же самое, потому что жизнь — это та же самая энергия: что вовне, что внутри, что материя, что сознание — это та же самая энергия.

Физики говорят, что атом становится вспышкой света, мистики говорят, что душа становится вспышкой света. Похоже, что в этой точке их мнения сходятся. В действительности, никто не пытается навести мост между религией и наукой. Если это сделать, это окажет неоценимую помощь — это будут два параллельных пути. Они должны быть параллельными, им придется быть параллельными, потому что существование — одно. Однажды мы придем к точке, где все, что было открыто наукой и все, что было открыто религией, как бы ни были различны их языки, придут к согласию, потому что все мы стремимся найти ту же самую истину — может быть, различными путями, различными технологиями, различными методами, различными подходами, по различным схемам, но все мы стремимся найти все ту же правду. Рано или поздно появится что-то, в чем мистики и ученые придут к одному и тому же выводу.

Светла мелодии той форма,

Она подобна миллионам Солнц…

И еще одна вещь: с самых древних времен на Востоке считалось, что каждый звук имеет свой особенный цвет. Вот почему в индийской музыке мелодия называется para: «рага» означает цвет. Каждый звук имеет свой собственный цвет: это одна из самых древних доктрин восточной музыки. 11 современные ученые уже начинают это понимать: что должна существовать определенная связь между звуком и цветом, потому что звук — это но что иное, как колебания электричества, и то же электричество ость цвет и свет. Когда пучок света преломляется, проходя черооз призму, он окрашивается в семь цветов. Когда эти семь цветов сливаются вместе, они снова превращаются в белый свет. Существует семь звуков, так же как семь цветов. Несомненно, что должна существовать какая-то связь между семью цветами и семью нотами

В этом заключается теория индийской музыки, и Кабир — не только мистик, но 'только метафизик;, он к тому же — музыкант. Он говорит: форма этой мелодии светит, как миллионы Солнц. И когда внутренняя мелодия, внутренний звук, беззвучный звук, uuaxum-iiag, омкар, проявляется, то его свет чисто белый, потому что теперь все поты и все звуки сливаются в один. Так же как семь цветов сливаются в один цвет, белый, семь звуков сливаются в один звук, звук тишины.

Иногда в глубокой тихой ночи вы что слышите. Либо когда вы закроете плотно свои уши, то вдруг внутри слышен звук. Если вы станете еще более медитативны, когда всякое; мышление прекратится, вы сможете услышать глубочайшее. Когда ум прекращает смой бог; то призма исчезает. Тот звук был разделен, расщеплен именно через призму ума. Когда призма устранена, когда ум устранен, все звуки сразу становятся одним. И цвет этого звука — то, что люди называют звуком хлопка одной ладони — белый.

Все это кажется слишком уж фактичным, но я утверждаю, что так оно и есть, потому что рано или поздно высами с этим столкнетесь. И если вы будете продолжать медитировать, то когда-нибудь вы придете к этому внутреннему свету. И это будет точка великого крещендо. Музыка будет столь невыразимой, мелодия столь прекрасной… это будет высшее… и свет будет великим. И то и другое сольются вместе, как два аспекта одной и той же энергии.

Тонок путь любви!

Поэтому нет смысла задавать вопросы,

Также бессмысленно их не задавать.

И вы теряетесь тогда

В подножии Его,

Вас радость поиска влечет,

В любви глубины погружает,

Как рыба в воду увлекает

Кто любит, тот не будет возражать

Пожертвовать пред Ним своим умом.

Кабир здесь раскрывает тайну той любви.

Кабир сам есть выражение той любви. Он говорит: это мой путь. И путь любви подходит многим. Гораздо проще идти путем любви, чем любыми другими путями, потому что любовь так близка нашему сердцу.

Единственная проблема, которая возникла перед современным человеком — это то, что он уже ничего не чувствует своим сердцем. Он весь з голове. Все больше и больше мы обучаемся быть в голове, а сердце полностью отвергается, совершенно игнорируется. Еще не существует школ для сердца, еще нет дисциплины для сердца; ни одна школа, ни один университет не допускают существования сердца. Что касается глубоких чувств, то мы все еще дикари, даже хуже дикарей. Вся наша культура — это культура из головы, и поэтому голова во всем стала главенствовать, в то время как сердце продолжает съеживаться. Но так не должно быть. Это величайшее бедствие, которое когда-либо посещало человечество за всю историю человеческого ума, человеческого сознания. Мы настолько увлечены головой, мы уже столько изобрели из головы, что сердце давно уже забыто. На самом деле мы никогда еще с ним не соприкасались, мы его еще не проходили.

Мы не разрешаем себе чувствовать. Тонко чувствующий человек выглядит слабым. А человек, ничего не чувствующий, выглядит очень уверенным в себе. Мы учим людей не быть эмоциональными. Мы отучаем людей плакать и не разрешаем им громко смеяться, мы учим людей всегда держать себя в руках. Но если вы держите все в своих руках, то любви у вас никогда не будет, потому что любовь может случиться только тогда, когда вы оказываетесь в бесконтрольном состоянии.

Любовь — это нечто большее, чем вы; вы не можете контролировать ее. И если вы хотите подчинить ее себе, у вас получится только ненависть. Ненависть уже можно контролировать, ненависть ниже любви. Любовь же невозможно контролировать; любовь выше вас. Если вы хотите овладеть любовью, то для любви не останется никакого места. Вы превратитесь в существо, еще более нуждающееся в любви. Вот что можно назвать мертвой личностью: нелюбящее существо, которое живет только в голове и которое давно забыло свое собственное сердце.

Кабир говорит: бхакти ка мараг джхина ра — тонок путь любви. Да, он не ощутим. Голова весьма ощутима. В голове нет ничего, кроме логики, арифметики, подсчетов, хитрости, изворотливости; она незаменима в эксплуатации людей, она умеет мучить людей, хорошо умеет копить деньги, заводить большой банковский счет; незаменимая помощь для политика, умеет подчинить людей, умеет разрушать. Путь головы слишком ощутим.

Сердце же очень тонко, и оно совершенно бесполезно и неприменимо в этом мире. Сердцу доступна поэзия и недоступно вычисление.

Сердце — это эмоции.

Сердце — это чувствительность, а не изворотливость. Сердце — это сострадание, а не власть.

С сердцем совершенно нечего делать на базаре; для сердца невозможно ничего купить. И если у вас есть сердце, вы не сможете стать большим политиком или знаменитым генералом; оно не позволит вам стать великим борцом, вы не сможете стать кровавым Адольфом Гитлером или кем-то подобным ему.

Узнав свое сердце, вы постепенно начнете удаляться от всякого соперничества, от всей этой схватки головорезов, от всей этой жестокой войны, где любой — ваш соперник. От этого враждебного мира, от всего этого безобразия… вы начнете постепенно перемещаться на обочину.

Вас уже больше невозможно будет найти на этой безобразной сверхскоростной магистрали. Вы выйдете из-под власти этого уродливого общества, вы уже не будете играть в игрушки национализма, фашизма-, социализма, коммунизма; вас совершенно не будут интересовать никакие идеологии. Вы просто будете любить, наслаждаться жизнью, праздновать. Пусть различие станет для вас совершенно явным.

Всего лишь несколько дней назад один молодой человек мне сказал: «Когда я медитирую, во мне появляется великая любовь к человечеству». Я ему ответил: «К человечеству? Каким образом ты собираешься любить человечество? Где оно — человечество? Человечество, говоришь? Вполне достаточно полюбить человека. Любите человека, а не человечество. Человечество — это трюки головы. Человечество?! Как можно любить человечество? Можно ли его обнять? Каким образом можно взять человечество за руку? Как бы вы ни старались, куда бы вы ни пошли, вы найдете только человека и не найдете никакого человечества. Человечество — это идеология, концепция, абстракция из головы. Жизнь всегда вещественна, тогда как голова всегда концептуальна. Можно найти только определенное человеческое существо, мужчину, женщину…»

И когда я сказал этому молодому человеку: «Полюби конкретного человека», его это сильно задело. На самом деле, он пытался убежать в любовь к человечеству для того, чтобы избежать любви к человеку. Нет, ему не принесло много радости то, что я сказал. Я мог это видеть по его глазам — что он не обрадовался. Я как будто бы спустил его на землю, когда он так высоко парил. Но это был не полет; это была просто игра словами.

Если вы любите человечество, то это значит, что во имя этого человечества вы можете убить человека. Если вы любите мир, это значит, что вы готовитесь к войне. Не называйте любовью любовь к миру, любовь к демократии, любовь к коммунизму — это все идеологии.

Любите конкретное человеческое существо, любите конкретные деревья, любите конкретные камни, нечто ощутимое… и только тогда вы поймете, что такое любовь. Забудьте свои великие абстракции; они очень опасны. Это из-за них велись войны где люди убивали друг друга. Мусульманин готов сражаться за ислам, и ради ислама он готов убивать людей. Но это же глупо.

Христиане готовы даже убивать христиан, если это нужно христианству. Что же такое это христианство?

Любите конкретное, любите то, что перед вами. Наслаждайтесь этим моментом, не ищите чего-то в будущем. Сегодня так прекрасно: празднуйте его, пусть оно станет праздником.

Тонок путь любви

Почему тонок? Потому что человек должен стать чувствительным, он должен больше и больше перемещаться в сердце, он должен научиться чувствовать и отвечать на чувство.

Чувствуйте, плачьте, смейтесь, танцуйте, визжите, орите, но делайте это с сердцем. И тогда, постепенно, вы почувствуете, как что-то меняется, трансформируется — энергия спускается из головы к сердцу. Изменится все ваше поведение. У вас появятся новые ценности, отличные от ценностей головы.

Вы влюбляетесь в красивую женщину, но голова вдруг говорит: «Что ты делаешь? Эта женщина прекрасна, но у нее нет денег». Голова советует: «Лучше найти девушку с деньгами». Голова все считает, а сердце сходит с ума. Поэтому я говорю вам: если хотите любить, сойдите с ума. Только сумасшедшие люди — сумасшедшие в том смысле, что они не вычисляют, сумасшедшие в том смысле, что они не считаются с внешним ради внутреннего, сумасшедшие в том смысле, что они могут отложить завтра ради сегодня — только сумасшедшие люди могут пойти по пути любой. И опять-таки вы должны понять, что любовь бывает четырех типов. Первый, вы просто просите; это незрелая любовь. Ребенок просто, просит. Он не может ничего дать сам, потому что он, во-первых, еще не умеет давать. Он же ребенок, и его можно простить. Он просит у мамы, просит у папы, просит всех. Каждый должен его любить; он очень требователен. Но рано или поздно он должен из этого вырасти. Это очень незрелая стадия. Первый тип любви — это незрелая любовь, когда вы требуете, когда вы говорите: «Дай мне это, дай мне то. Если ты даешь мне, то я вижу, что ты меня любишь; если ты мне не даешь, то это значит, что ты меня не любишь». Именно так ребенок, определяет, любят его или нет. Если вы принесете ему больше игрушек, больше мороженого, больше вещей, то он поймет, что вы его любите. Он может понять только такой язык через получение вещей, когда дают ему.

В этом нет ничего плохого, каждый ребенок проходит эту стадию. Но многие там так и застревают. Они подрастают, заводят своих собственных детей. Человеку может быть уже за сорок, у него уже может быть трое детей, а сам он будет продолжать требовать. Сорокалетний дядя приходит домой и ждет, когда ребенок его поцелует, говоря: «Ну-ка, посмотри, папа пришел. Подойди и поцелуй меня». Какой же он тогда папа? Он все еще незрел, он все еще требует любви. Человек такого типа будет требовать любви от жены, а женщина такого типа будет требовать любви от мужа. Все будут требовать, но никто не будет готов дать, все как дети, никто еще не дозрел, чтобы давать. Отсюда столько конфликтов.

Второй, более высокий тип любви появляется, когда вы начинаете давать — когда даете вы, когда вас уже не интересует, дают вам другие или нет. Но помните, что вы можете застрять также и на втором. Человек может настолько застрять, что он не позволит никому что-либо дать ему. Миссионеры, доброжелатели — все эти люди уже не позволяют. Если вы позволите им сделать что-то хорошее для вас, то они готовы на это, но они ничего не возьмут от вас, потому что это ущемит их эго. Как могут они взять? Они уже мудрые люди; они могут только давать, себе они ничего не берут. Это другая крайность. Они, конечно, более мудры, чем первые, — но есть и другая степень зрелости. И снова это проявление эго: «Я могу только давать».

Я знал одного человека, который был очень богатым, очень богатым, и он оказывал всевозможную помощь своим родственникам, друзьям. Он выложил огромную сумму денег. Он ходил на мои беседы, и однажды сказал: «Одно я никак но могу понять: я всегда всем помогал, но никто не чувствовал благодарности ко мне».

И я знаю, он пытался, он помогал, он был по-настоящему отзывчивым человеком, редким отзывчивым человеком. Достаточно было лишь намека, и он отдавал все, что мог дать. Он никому не говорил нет». И продолжал давать: благодаря ему богатыми стали все его родственники и друзья. И это тоже я знаю: что никто не чувствовал к ному благодарности. Я сказал ему: «Тебе может не понравиться, но дело в том, что ты все время даешь и никогда не позволяешь людям дать что-нибудь тебе. Ты слишком большой эгоист, хоть и отзывчивый, но ты даже но можешь допустить возможности от кого-то что-то получить. Это нанесет ущерб твоему эго».

Он обдумал это, и заплакал. Он сказал: «Это, может быть, правда. Я никогда но позволял никому мне помогать, я привык надеяться только на самого себя. Я могу дарить, но я не могу принимать. Наверное, ты прав».

Я сказал ему: «Вовсе нет необходимости принимать что-то большое, достаточно чего-нибудь незначительного, Достаточно сказать кому-нибудь: «Я нездоров; приходи ко мне и посиди рядом, мне будет немножко лучше». И это поможет. Что-нибудь незначительное, но дай другому возможность тоже как-то выразить любовь к тебе, Иначе ему будет все тяжелее и тяжелее. А когда ты человека только отягощаешь, он никогда тебя не простит».

Итак, третий тип любви приходит тогда, когда человек может давать и получать — может просто давать и может просто получать, безо всяких проблем. В обе стороны — так же, как вдох и выдох. Таков третий тип любви, любви очень зрелой.

И четвертый, последний тип приходит, когда вы уже не знаете точно, что вы даете и Что вы принимаете. Потому что другие люди уже не существуют как нечто отдельное, а вы стали частью целого.

Поэтому нет смысла задавать вопросы,

Также нет смысла их не задавать

И вы теряетесь тогда в подножии

Его Вас радость поиска влечет

В любви глубины погружает

Как рыбу в море увлекает

Кто любит, тот не будет возражать

Пожертвовать пред ним своим умом

Помните, что только одна жертва имеет смысл — жертва своей головы. Пожертвуйте своим мышлением, своими мнениями, своим рассудком — г вот что поможет. Возьмите и отрубите себе голову, и живите сердцем. И Кабир говорит: вот секрет, который я здесь раскрываю.

Прекратите подносить цветы; это не поможет. Положите свою голову, положите свои мысли, свои намерения. И Кабир говорит: когда вас радость поиска влечет… Настоящий любящий, настоящий последователь пути любви уже не интересуется целью. Его путешествие и есть цель.

Рай — это дорога в рай. Разве Он не сказал: «Я и есть путь?

Его не волнует, вообще не интересует, что будет завтра. Ему не нужны результаты; сам путь и есть цель. И это так прекрасно. На Востоке бхакти — преданные — поют: «О Бог, мы не ищем спасения, нам не нужно мокши, нирваны. Мир прекрасен. Твоя игра прекрасна, позволь нам играть еще! Путь так необыкновенно прекрасен — зачем беспокоиться о цели? Сам путь и есть цель».

Преданный, любящий любит сам поиск. Он не торопится найти Бога. Он как бы говорит: «Продолжай прятаться. Пусть продолжается игра в прятки; сам поиск так прекрасен». И он никуда не спешит, не торопится. Он говорит: «Я буду ждать. Когда бы Ты ни решил прийти приходит. Я всегда буду готов, моя дверь будет открыта. Я буду стоять у двери, все для тебя будет готово. Приходи, и мы будем пировать. И нам некуда спешить: у Тебя тысячи дел, так делай их, всему свое время. Я могу подождать».

Любящий абсолютно терпелив, он наслаждается самим поиском, самой жизнью. Его цель — не где-то в будущем, он погружен в этот момент, в то, что сейчас — вот его медитация.

Это возможно, если вы отбросите голову. Если вы оставите позади свой ум. Как только вы выходите из ума, вся ваша энергия движется к сердцу… и приходит любовь.

Любовь — это тайный ключ; он открывает божественную дверь. Любите, смейтесь, живите наполнение, танцуйте, пойте, станьте, наконец, полым бамбуком и позвольте его песне течь через вас.

Мурали баджат акханд садайя.

Его флейта непрерывно поет. Его песнь звучит всегда. Стоит вам решить и стать Его флейтой, Он возьмет вас в Свои ладони, Он поднесет вас к своим губам, он начнет песнь… это будет песнь любви, песнь свободы, песнь нирваны.