37. ЭТО МГНОВЕНИЕ

Возлюбленный Мастер,

Не вспоминайте того, что я говорил, и считайте это правильным. Сегодня я говорю так, но завтра скажу иначе. Когда вы так — я не так; когда вы не так — тогда я так. Где найти место моего обитания? Если я и сам не знаю, то как может кто-то другой обнаружить, где я нахожусь?

Это живые врата: вы сможете войти лишь, когда умертвите свою выдуманную «реальность». И все же студенты полагают, что оказывают почтение Будде, соблюдая писания и самодисциплину тела, речи и ума как свое пропитание — и надеясь обрести реализацию. Какое это имеет значение? Они подобны дуракам, устремившимся на запад с тем, чтобы взять что-то на востоке: чем дальше они идут, тем больше удаляются; чем больше спешка, тем больше задержка. Это врата великой дхармы — необусловленной, незагрязненной, без свершений. Если в вас возникает малейшая мысль о том, чтобы достичь этого переживания, — значит, вы удаляетесь в противоположном направлении. Как можете вы надеяться на это, если пытаетесь положиться на какие-то мелкие, надуманные свершения?

Это не навязанное действие: дхарма в сущности своей именно такова. Не соблазняйтесь чудесами других людей — чудесное вводит людей в заблуждение.

Сегодня утром дождик такой замечательный.

Завтра... завтра всегда неизвестно; оно может быть солнечным, тучи могут исчезнуть.

Сегодня утром кукушка поет не переставая, но завтра она может пропасть. Такова жизнь. Вы не можете требовать неизменности, постоянства, чтобы все всегда оставалось одним и тем же.

Наблюдая жизнь, вы узнаете истинную тайну, а также осознаете, что ум не функционирует в соответствии с жизнью. Ум верит в постоянство; ему нужен один и тот же дождь каждое утро. Ум не в состоянии справляться с неведомым, со спонтанным, с вечно обновляющимся сущим.

Несоответствие между умом и жизнью — вот и вся проблема. Либо вы слушаете ум... и тогда живете в страдании, потому что жизнь не намерена исполнять запросы ума. Неосуществленная, несчастная ваша жизнь будет становиться просто долгой, растянутой трагедией. Но, кроме вас, винить некого. Вы послушались не того советчика; вам следовало прислушаться к жизни, а не к уму.

Ум — это маленький механизм, хороший для повседневных дел, хороший для базара, но если вам нужно вступить в огромность сущего, ум абсолютно бесполезен. Однако вы привыкли к уму, и даже когда вы разыскиваете истину, или любовь, или высший смысл, вы продолжаете тащить свой старый ум, который является абсолютной помехой; это не помощь на пути.

Если вы прислушаетесь к жизни, а не к уму, — вещи очень просты. Вы никогда не скажете жизни: «Ты противоречива. Вчера дождя не было, а сегодня ливень. Вчера было жарко, а сегодня холодно». Вы просто принимаете жизнь, как она приходит — тут нет другого варианта. Это одна из тех неизбежностей, о которых Да Хуэй рассказывал прежде. Это неизбежное.

Ребенок станет молодым человеком, молодой человек постареет, старик умрет. Человек понимающий - просто принимает все это течение, перемены, без всякого сопротивления, ибо знает: таковы вещи. От ваших ожиданий они не изменятся. Ваши ожидания только вызовут расстройства у вас самих.

Всю жизнь мне говорили: «Вы сказали то-то несколько лет назад; теперь вы говорите нечто другое. Ваша философия противоречива, вы непоследовательны».

И их шокировало, когда я отвечал им: «Да, вы правы. Но это не довод против меня, это комплимент. Это значит, что моя философия в ладу с жизнью. Она изменяется... климат изменяется, сезон изменяется. Иногда это листопад, и деревья стоят голые; на фоне неба у них есть своя красота. А иногда это весна, и деревья так зеленеют листвой и готовы осыпать своими цветами любого, кто случится поблизости. Не требуется представление, не требуется знакомство; друг и недруг — с обоими обращение одинаковое».

С самого детства я наблюдал в своей деревне с возвышенности реку: во время дождя она становилась такой огромной, как будто это было целое море. Летом она сокращалась до маленького ручья. Я говорил людям: «Вы же не скажете реке, что ее поведение очень непоследовательно. Вы никогда не задаете вопросов цветам; вы никогда не спрашиваете птиц, почему это они не поют сегодня, что случилось. Однако вы продолжаете спрашивать о философиях, идеологиях — последовательны они или не последовательны».

Раз и навсегда, одним махом, вы должны отбросить идею последовательности. Это побочный продукт выучки вашего ума. Ум не может быть непоследовательным — а жизнь непоследовательна. Я не ответствен за это, и вы тоже. Никто не ответствен за это; оно просто происходит, чтобы так быть. И это прекрасно.

Да Хуэй говорит великие слова. Ни один философ не способен на такое изречение — только мистик, который отложил свой ум в сторону, смотрит прямо в сущее и начинает осознавать его постоянно меняющееся течение. Изменяется все, за исключением изменений. Единственная неизменная вещь в мире — перемены. И в ту минуту, когда вы просите вещи не изменяться, вы создаете страдание для себя.

Да Хуэй говорит: «Не вспоминайте того, что я говорил, и считайте это правильным».

Мистицизм не академичен, это не обычная школа. Он принадлежит запредельному, высшему и таинственному. Если вы живете рядом с живым мастером, вы должны научиться этому. Нет необходимости вспоминать то, что он сказал вчера. Вчера было вчера; — сегодня это сегодня.

Живой мастер отвечает реальности в текущем мгновении; он никогда не беспокоится, согласуется это со вчерашним днем или не согласуется. Единственная его забота — истинно ли это в данный момент, соответствует ли его ответ этому моменту. Если соответствует, то нет нужды волноваться из-за того, что он сказал вчера или позавчера.

Вот где философ и мистик расходятся. Философы остаются последовательными; они избегают непоследовательности. Их единственный страх — совершить ошибку, высказать то, что расходится со сказанным прежде. Но именно из-за этой последовательности они остаются невеждами относительно тайн сущего, остаются заточенными в своем уме. Им никогда не узнать дождь, солнце, луну, деревья, играющих детей. Вся великая драма потрясающей красоты так называемым философам недоступна.

Но довольно странно, что именно эти люди и доминируют над умом всего человечества. Хотя причина естественна: они могут доминировать над умом, поскольку ум любит последовательность, а философы — последовательный народ.

Да Хуэй говорит: Не вспоминайте того, что я говорил, и считайте это правильным... День миновал, утверждение устарело. «Правильное» относится к настоящему. Никогда не сопоставляйте мертвые трупы с живыми людьми; никогда не сопоставляйте увядшие цветы с цветами, которые цветут сейчас, иначе попадете в замешательство. Выбраться из такого замешательства очень трудно, почти невозможно. Хорошо помнить об этом с самого начала: Не вспоминайте того, что я говорил.

Учителя постоянно говорят студентам: «Помните то, что я говорю вам». Только мастер может сказать ученикам: «Забудьте все, что я сказал вам. Когда это было необходимо, когда это было ответом на что-то актуальное, это было сказано, и вы услыхали и впитали это. Теперь нет необходимости вспоминать его. Оно стало частью вас».

Память никогда не становится частью вас. Вот почему после университетов ваши так называемые золотые медалисты, ваши так называемые отличники просто изчезают в мире; никто и не слышит о них. Что произошло? Они были такими выдающимися в университете. Они должны были бы зажить замечательной жизнью после университета; они должны были бы отличиться среди людей; они должны были бы оставить свой след в жизни. Но никто и не слыхивал о них; а причина такова, что в университете память — это все. Они хорошо умели помнить.

В жизни просто помнить бесполезно. Жизни требуется нечто большее и нечто лучшее — разумность, спонтанность, созвучие со всеми переменами, которые происходят каждое мгновение. Человек, застрявший в своих воспоминаниях, далеко отстает от жизни. Вот что случается с вашими так называемыми учеными. Они многое знают в писаниях, но они не знают ничего о жизни.

Не вспоминайте того, что я говорил, и считайте это правильным. Сегодня я говорю так... — потому что сегодня — это сегодня. Его никогда не было прежде, и его никогда не будет снова. Оно абсолютно ново и свежо. Это не повторение, но это также и не продолжение. Жизнь идет внезапными прыжками от мгновения к мгновению.

Видите этот дождь? Внезапно он начинается, внезапно прекращается, внезапно он усиливается и без всякой причины утихает снова. Сегодня я говорю так, но завтра скажу иначе. Да Хуэй знает одну вещь твердо: завтрашний день не будет таким же. Естественно, он может говорить с уверенностью — завтра скажу иначе... — «и если вы собираете все то, что я говорю, вы будете обескуражены. Вы будете озадачены: что же правильно, а что неправильно?»

Что касается мистиков, то их изречения не следует рассматривать так, как вы рассматриваете утверждения философов. Посмотрите на мистика: его изречения — это лишь ответы изменяющейся жизни. Вы должны понять, что мистик всегда в мгновении; он никогда не оглядывается назад, он никогда не заглядывает вперед. Ощущение этого приблизит вас к мистику.

Я слышал древний рассказ... Один человек, будучи совершенно пьяным, зашел вечером в лавку сладостей, чтобы купить конфет. Он дал купюру в десять рупий, но лавочник сказал ему: «У меня нечем разменять. Завтра придешь за сдачей, сейчас у меня нет. Или забирай свои десять рупий, а завтра заплатишь, или оставь десять рупий, а завтра заберешь сдачу».

Пьяница сказал: «Я никуда не гожусь, я могу забыть эти десять рупий где-нибудь. Держи их у себя, я завтра заберу».

Но и в хмельном угаре он все же подумал: «Мне бы надо хорошенько запомнить название лавки, лицо этого человека, точное расположение — ведь завтра утром я протрезвею, и придется вспоминать. Я должен засечь какую-то особую примету, чтобы этот человек не обманул меня».

Он огляделся вокруг. Он не смог заметить ничего, кроме быка, лежавшего перед лавкой. Он решил: «Это подойдет. Лавочник мог бы подменить знак; его отец или брат, если они будут сидеть здесь завтра, могут просто отказаться, заявив, что меня не было здесь прошлым вечером, — но они не подумали про быка, который лежит там так тихо».

Счастливый, он ушел, а на следующее утро явился за своими деньгами. Но бык лежал перед салоном парикмахера. Пьяница воскликнул: «Боже мой! Всего из-за нескольких рупий ты переменил знак; ты изменил даже свою профессию — сделался парикмахером лишь ради нескольких жалких рупий!»

Парикмахер сказал: «Что за чепуху ты несешь! Я был парикмахером всегда».

Пьяница сказал: «Тебе не обмануть меня. Погляди на быка; он по-прежнему лежит тихо там, где я оставил его вчера вечером».

Пьяница вел себя как философ, отыскивающий определенную последовательность. Реальность же иная. Бык может менять места; он не обязан постоянно лежать перед лавкой сладостей — он может лежать где угодно. Жизнь все время изменяется.

Мистик предан жизни — а не собственным изречениям. Такие изречения — как старые газеты. Он остается бдительным от мгновения к мгновению, он остается бдительным по отношению к ученику, к его изменениям. Ваши вопросы могут быть теми же, что и раньше, но мастер может ответить иначе, потому что вы уже не тот. А вопрос не важен; важны вы.

Когда вы так — я не так... Живя с мастером, нужно быть гибким, не догматичным. Все, что бы ни сказал мастер, не является окончательным изречением — никакое изречение не может быть окончательным. Так что не принимайте это за окончательный ответ, потому что завтра все переменится, и тогда вы окажетесь в затруднении.

Вашему уму хотелось бы оставаться с прошлым, потому что оно стало близким, приспособилось к изречениям. А теперь это новое изречение расстраивает ум и нарушает его постоянный поиск последовательности.

Да Хуэй говорит: Когда вы так — я не так; когда вы не так — тогда я так. Где найти место моего обитания? Если я и сам не знаю, то как может кто-нибудь другой обнаружить, где я нахожусь?

У мистика нет философии как таковой. Вы будете удивлены, узнав, что в Индии у нас нет никакого эквивалентного слова для обозначения философии. Слово, которым Индия пользовалась сотни лет и которое теперь становится синонимом философии, — даршан.

Даршан имеет совершенно иной смысл. Даршан означает ясность зрения, способность видеть; у него нет ничего общего с философией. Философия буквально означает любовь к знанию, любовь к мудрости. Даршан означает — видеть реальность и откликаться соответственно. Философия — от ума, даршан — от медитации.

Это живые врата... — понимание того, что жизнь изменяется, вы изменяетесь, все изменяется. Не цепляйтесь ни за что, не будьте фанатичны; не будьте фундаменталистом-христианином, не будьте индуистом. Как можете вы быть индуистом? Пять тысяч лет назад были написаны ваши священные писания; за пять тысяч лет бык переместился! Быки непредсказуемы, это очень свободные, прекрасные животные. А вы по-прежнему держитесь за мертвое писание и считаете себя индуистом, мусульманином, христианином, коммунистом.

Принадлежать прошлому — даже ближайшему прошлому, вчерашнему — неправильный подход. Не принадлежать ничему, но оставаться доступным всему, что жизнь несет вам, — это и есть живые врата. Тогда каждый миг — это волнение, каждый миг — это открытие, каждый миг — это вызов. С каждым мгновением вы должны расти, потому что вам приходится учиться отвечать так, как вы еще никогда не отвечали. Вы становитесь зрелым.

Все фанатики, фундаменталисты, фашисты остаются недоразвитыми. Они живут в прошлом, которого больше нет. Они совершенно слепы по отношению к реальности. Они продолжают видеть вещи, которые исчезли со сцены, и они не способны — они действительно избегают — смотреть на то, что становится реальным.

Вы сможете войти лишь, когда умертвите свою выдуманную «реальность». Пока вы не научились искусству в каждое мгновение умирать для прошлого, вы, на самом деле, не живете. Прошлое становится все тяжелее и тяжелее, потому что оно растет с каждым днем. А ваше будущее так хрупко, так мало, и прошлое не дает вам жить в настоящем. Оно тянет вас вспять.

Это как если бы вы, будучи фундаменталистом, настаивали: «Я всегда буду пользоваться моим детским бельем». Это был бы феномен!

Я слышал о человеке, который пошел к портному заказать себе хороший костюм. Через несколько дней он собирался отпраздновать женитьбу — «так что сделайте его как можно красивее». Костюм был готов, человек примерил его и не мог глазам поверить: один рукав пиджака длинный, другой рукав короче; одна штанина длинная, другая короткая... Он спросил: «Что же это вы натворили?»

Портной сказал: «Ничего страшного. Тот рукав пиджака, который короче... ну, вы просто втянете руку!»

Тот ответил: «Хорошее дело, все время держать руку втянутой. А как же другая рука?»

Портной сказал: «Вытяните вторую руку подальше; то же самое вам следует сделать и с ногами».

Представляете себе? А портной приговаривает: «Это такой прекрасный костюм. Я трудился над ним день и ночь, а вы недовольны какими-то пустяками!»

На том бедняга и ушел. Когда молодая пара появилась на людях, одна женщина сказала: «Посмотрите на этого беднягу. Он, кажется, парализован или искалечен. Что с ним случилось? Одна рука короткая, другая — длинная; а как он ходит!..»

Но мужчина сказал ей: «Забудь о нем, посмотри лучше на костюм — он действительно красивый. А что было делать портному? Для такого урода он сшил лучшее, что только возможно».

Почти каждый в этом мире — христианин, индуист, джайн, буддист, мусульманин, иудей — все надевают пиджаки и испытывают огромные мучения. Одну руку приходится втягивать, другую — держать вытянутой. Человек не важен, важны доктрины, философии, идеологии. Не они для человека, а человек для них; он должен соответствовать.

Всякая идея, приходящая из прошлого, калечит ваше сознание. Вы должны научиться искусству, умирать для всего, что прошло, и жить в настоящем тотально, без времени. И когда настоящее движется, вы тоже движетесь, потому что настоящее уже становится прошлым — умрите для него.

Всегда помните, что свежее, настоящее должно быть тотально живым, а все, что мешает, нужно отбросить. Не беспокойтесь относительно последовательности, иначе для того, чтобы быть последовательным, вам придется всю жизнь надевать белье, которое вы носили в детстве. В этом случае вы не сможете быть непоследовательными; вам придется быть последовательным, как бы вы ни мучились — а мучиться вы будете. Тесное белье искалечит всю вашу жизнь. Вы не сможете ходить, не сможете сидеть, не сможете разговаривать; вам все время придется считаться с бельем. Но все остаются в таком же психологическом положении.

Золотые врата Да Хуэя — это, безусловно, золотые врата. Вы сможете войти лишь, когда умертвите свою выдуманную «реальность». И все же студенты полагают, что оказывают почтение Будде, соблюдая писания и самодисциплину тела, речи и ума как свое пропитание — и надеясь обрести реализацию. Какое это имеет значение? Они подобны дуракам, устремившимся на запад с тем, чтобы взять что-то на востоке: чем дальше они идут, тем больше удаляются; чем больше спешка, тем больше задержка.

Он высказал здесь несколько вещей... Прежде всего, оставайся свежим и чистым; постоянно удаляй пыль, которая естественно накапливается с течением времени.

Одного дзэнского мастера, Риндзая, его собственный мастер отправил к другому мастеру. Такова была традиция дзэн, что иногда мастера отправляли своих учеников к другим мастерам — чтобы ученики не привыкали к определенному пути, определенному стилю; чтобы не становились фиксированными, а оставались гибкими. Естественно, у каждого мастера свой стиль; мастера дзэна — самые уникальные люди.

Ученик пошел к другому мастеру — и был сильно озадачен. То, что он услыхал там, почти противоречило тому, что он слышал от собственного мастера. Он спросил нового мастера: «Что мне делать? Я пришел от мастера — он послал меня; и я привык к определенному образу жизни, определенному образу мышления, а здесь все совершенно иначе».

Мастер сказал: «Забудь своего прежнего мастера и забудь все, чему ты научился там. Один из величайших принципов обучения — искусство забывания. Ты слышал, что обучение — это искусство запоминания, но ты сможешь запомнить новое, только если забудешь старое. Вот и забудь старое! Пока ты здесь, будь здесь!»

Через год или два он привык к новому мастеру, и, после того как он уже совсем освоился, расслабился и конфликт исчез, мастер сказал: «Теперь возвращайся к своему прежнему мастеру».

Ученик сказал: «Странное дело. Мне потребовалось два года, чтобы забыть того парня, — а теперь возвращаться снова...»

Мастер сказал: «Ты уже не найдешь того парня, потому что за два года он, конечно, изменился».

Ученик сказал: «Это очень трудно. Если он изменился, то мне придется учиться снова. Я должен буду забыть тебя».

Мастер сказал: «Само собой! В этом и состоит вся цель обмена учениками — так они становятся гибкими и все более способными умирать для старого и всегда воскрешать себя к новому».

Когда ученик прибыл, он был поражен: все изменилось. И он сказал своему прежнему мастеру: «Теперь мне будет очень трудно. Сперва я привык к твоему старому стилю; как только я освоился, ты растормошил меня, отправил меня к другому человеку. Как только я освоился там, тот человек швыряет меня назад к тебе. В глубине души я надеялся, что, быть может, не таким уж сложным делом будет вернуться к старому стилю, в котором я уже жил; но теперь переменился ты. Ты говоришь вещи, которых никогда не говорил прежде; ты делаешь вещи, которых никогда не делал прежде. Ты выглядишь почти другим человеком. Что же мне теперь делать?»

Мастер сказал: «Забудь их обоих — твоего старого мастера и нового мастера. Теперь ты здесь со мной. Я не тот же самый человек, хоть я выгляжу тем же. Столько воды утекло в Ганге...»

Я вспоминаю старого Гераклита, чье изречение не принималось особенно серьезно в греческой философской традиции, потому что оно шло против всеобщей тенденции. Он уникален и одинок. Он говорит: «Нельзя вступить в одну и ту же реку дважды» — ведь река беспрерывно течет.

Если я когда-нибудь встречу Гераклита — а я думаю, что встречусь с ним однажды, потому что в этой вечности люди обязательно снова и снова натыкаются на старых приятелей, — я скажу ему: измени свое изречение. Оно было великим, когда ты дал его нам, но в нем есть изъян. Ты говоришь: «Нельзя вступить в одну и ту же реку дважды». Я хочу, чтобы ты сказал: «Нельзя вступить в одну и ту же реку даже единожды», — ведь даже пока вступаешь, река течет. Когда нога касается поверхности, вода снизу течет; когда нога посредине, вода над и под ней течет; когда нога достигает дна, все, что выше, утекает... никак не войти в одну и ту же реку даже единожды!

Такова же природа жизни. Все беспрерывно возобновляется; только ум — вещь мертвая, он остается одним и тем же. Следовательно, ум не имеет резонанса с жизнью. Если ум христианина, или индуиста, или мусульманина зафиксирован — это ископаемое, это мертвое. Он не может жить в настоящем; он по-прежнему разыскивает ответы в прахе сожженных тел, которые не обладают больше никакой жизнью.

Золотые врата достижимы лишь для тех, кто всегда жив к новому, кто открыт — и кто радостно, без неохоты, счастлив, сбросить прошлое и оставаться необремененным.

И второе, что говорит Да Хуэй: вся ваша жизнь движется к будущему, а весь ваш ум движется к прошлому. Вы в дихотомии; вы в очень странном конфликте, как будто одна нога движется назад, а другая нога движется вперед. Вы неизбежно испытываете огромное мучение. Вы не можете ни отступить, ни двинуться вперед; вы так и застрянете; вы останетесь парализованными.

На мой взгляд, все фанатики — люди парализованные. Они считают себя убежденными, они думают, что они верующие люди, но в действительности их психология парализована. У них нет никакого контакта с живыми источниками, которые вокруг них; они не современны. Очень редко можно обнаружить современника. Кто-то пришел к полной остановке тысячу лет назад. Он так и висит там с Хазратом Мухаммедом, с Иисусом Христом, с Кришной, с Буддой — а жизнь покинула все те места.

Жизнь — здесь, в это самое мгновение.

И Да Хуэй делает очень важное утверждение: Чем дальше они идут, тем больше удаляются — ибо, если вы отступаете назад, а жизнь движется вперед, вы оказываетесь все дальше и дальше от реальности. Чем больше спешка, тем больше задержка... — спешить в неверном направлении опасно!

Я слыхал анекдот... Три профессора стояли на перроне. Поезд уже был подан, а они затеяли дискуссию. Один отъезжал, а двое пришли проводить его. Вот поезд дал свисток, дежурный выставил флажок, но они так увлеклись своей дискуссией, что ничего не слышали. Лишь когда последний вагон поезда покидал перрон, они заметили это. Все трое бросились бежать; двоим, удалось догнать поезд, а один отстал.

Все это наблюдал носильщик. Он подошел к отставшему и сказал: «Жаль, что вы не успели».

Профессор сказал: «Вы еще не все знаете. Те двое приятелей пришли проводить меня, но из-за спешки они вскочили в поезд, идущий не в том направлении!»

Чем больше спешка, тем больше задержка. Свое направление должно быть очень ясным. Направление может быть либо к прошлому — таково направление большей части человечества... Их золотая эра миновала. А небольшая часть человечества, меньшинство, ожидает золотой эры в будущем: коммунисты, социалисты, фабианцы и все разновидности анархистов рассчитывают, что золотая эра должна наступить в будущем.

Но прошлого уже нет, а будущего еще нет: обе команды понапрасну движутся в направлениях, которых не существует. Одно когда-то существовало, но его больше нет, а другое даже еще и не начало существовать.

Единственный правильный человек — тот, кто живет от мгновения к мгновению, чья стрела направлена на настоящее мгновение, кто всегда здесь и сейчас; где бы он ни был, все его сознание, все его существо вовлечено в реальность того, что здесь, и реальность того, что сейчас. Таково единственно верное направление. Только такой человек может войти в золотые врата.

Настоящее — это золотые врата.

Здесь-сейчас — это золотые врата.

Это врата великой дхармы — необусловленной, незагрязненной, без свершений. Если в вас возникает малейшая мысль о том, чтобы достичь этого переживания, — значит, вы удаляетесь в противоположном направлении.

Это очень важные изречения. Во-первых, настоящее — это золотые врата, и вы можете быть в настоящем, только если вы не амбициозны: нет свершений, нет желания достичь власти, денег, престижа, даже просветления, — ибо все амбиции ведут вас в будущее. Только неамбициозный человек может оставаться в настоящем.

Во-вторых: Если в вас возникает малейшая мысль о том, чтобы достичь этого переживания, — значит, вы удаляетесь в противоположном направлении. Если вы думаете пережить опыт настоящего момента, то вы уже упустили суть — ведь настоящий момент так невелик, что, если вы задумываетесь, как бы получить этот опыт, — вы уже вошли в свой ум. Обдумывание, размышление... а тем временем настоящий момент промелькнул.

Человек, который хочет быть в настоящем, должен не раздумывать — он должен просто увидеть и войти во врата. Переживание придет, но переживание не должно быть преднамеренным.

Как можете вы надеяться на это, если пытаетесь положиться на какие-то мелкие, надуманные свершения?

Это не навязанное действие... Вы не можете заставить себя быть в настоящем; это приходит через понимание, не насильно. Вам нужно просто увидеть, что прошлого нет. Вам нужно просто понять, что будущее еще не наступило. И между ними двумя — золотые врата.

Войдите туда без размышления, без желаний, без достигающего ума — исследуйте, посмотрите, что скрывается в настоящем. Невинно, словно дитя, войдите в него.

Это не навязанное действие: дхарма в сущности своей именно такова. Не соблазняйтесь чудесами других людей — чудесное вводит людей в заблуждение.

И вот последнее изречение: не задумывайтесь о других людях, о том, что собой представляют их свершения.

Пришел к Рамакришне один человек. Он пробыл в Гималаях долгое время; он слыхал о Рамакришне и пришел, чтобы увидеть его. Рамакришна сидел под деревом на берегу Ганга, возле Калькутты, где он жил. Пришедший посмотрел на Рамакришну... он ожидал увидеть самого удивительного человека, — но тот был простым деревенщиной, необразованным, очень скромным.

Поэтому человек, практиковавший йогу в Гималаях, сказал: «Я прибыл издалека и очень разочарован твоим видом. Ты выглядишь совершенно обычно».

Рамакришна сказал: «Ты прав. Я совершенно обычен. Чем я могу послужить тебе, прибывшему издалека?»

Тот сказал: «Никаких услуг не нужно. Но у тебя столько последователей — скажи, по какой причине? Ты можешь ходить по воде? Я вот — могу».

Рамакришна сказал: «Ты утомлен, посиди немного, а потом, если захочешь пройтись по воде, мы позволим себе это удовольствие. Сколько же тебе понадобилось времени, чтобы выучиться искусству хождения по воде?»

Человек ответил: «Около двадцати лет».

Рамакришна рассмеялся и сказал: «Ты растратил свою жизнь. Во-первых, какой смысл? Когда мне нужно попасть на другой берег, то, поскольку я человек бедный и люди любят меня, они даже могут не взять меня в лодку, если я настаиваю на том, чтобы дать им обычную цену — две пайсы. Они отказывают. Они говорят: «Если хочешь попасть на тот берег, не говори о деньгах. Ты приходишь, и мы чувствуем благословение. Достаточно быть с тобой, пока мы пересекаем Ганг». И это стоит всего две пайсы... ты потратил двадцать лет, чтобы достичь этого? Ты поражаешь меня».

Сначала тот человек был шокирован, но потом сообразил, что сказанное Рамакришной — правда: «Какой смысл? — я сделался циркачом. Эти двадцать лет... почти треть моей жизни потрачена. И что же я такого свершил?»

Да Хуэй говорит: Не соблазняйтесь чудесами других людей — чудесное вводит людей в заблуждение.

Золотые врата открыты для тех, кто прост, кто скромен, кто почти никто, у кого нет великих достижений, известных всему миру, кто не получает наград и Нобелевских премий, кому нечем похвастаться... кто столь же прост, как птицы, как деревья.

Возможно, вы никогда не задумывались о том, что все сущее — деревья, облака, горы, звезды — все скромны. Высокомерия нет нигде. Только человек, постигший секрет, как быть никем, может войти в узкие врата.

Врата очень узки; если вы «кто-то», вам не войти в них. Вы должны быть почти ничем, только тогда врата настоящего доступны вам. Вы должны быть неэгоистичным, ничего не требовать, быть столь же обычным, как дождик или молчаливые деревья, столь же невинным, как новорожденный ребенок. Он оглядывает все вокруг, он сознателен, но он не требует. Он есть, но он не выделяется. Он не говорит: «Я — это, я — то»; он не обладает сертификатами, степенями и чудесными силами.

Вот одна из самых показательных вещей: вы слышали христианских миссионеров и христианских епископов, толкующих о чудесах Иисуса, но вы никогда не слышали ничего подобного о Гаутаме Будде, о Махавире, о Рамакришне. Фактически, если вы уберете все чудеса Иисуса, о которых неустанно славословят христиане, и которые сплошь вымышлены... — если все их убрать, ничего не останется от Иисуса.

Но Гаутама Будда не творил чудес. Он никогда не гулял по воде и никогда не воскрешал никого из мертвых; он никогда не излечивал никого от болезней, не обращал воду в вино — он не делал ничего. Его нельзя разрушить. Его величие не в его поступках, а в его присутствии. Его величие не в чудесах, а в его молчании, в его скромности.

Я не думаю, что Христос когда-нибудь разгуливал по воде — разумный человек не станет делать этого; подобные истории — это вымыслы, сочиненные учениками. Ни одно еврейское писание не упоминает об этом; в них даже не упоминается имя Иисуса. Можете ли вы себе представить, что сегодня кто-то ходит по воде, воскрешает мертвых, превращает воду в вино и совершает другие подобные вещи — и об этом не сообщают заголовки во всех газетах мира?

Но ни одного упоминания имени Иисуса не обнаружено ни в одном еврейском писании. А он был евреем, помните, он не был христианином; он никогда не слышал слова «христианин». Он родился евреем, он жил евреем, он умер евреем. Еврейский мальчик — ему было только тридцать три года, когда его распяли, — творящий такие чудеса... это немыслимо, чтобы в какой-то хронике его не упомянул кто-нибудь. Невозможно представить себе, что еврей, совершающий такие великие чудеса, должен быть распят. А он не высказывал ничего против иудаизма; фактически все, что он заявлял, было: «Я — долгожданный еврейский мессия».

Гаутама Будда критиковал все индусское. Если бы индуисты распяли его, это можно было бы как-то оправдать. Но Иисус не критиковал ничего; напротив, он провозгласил себя еврейским пророком, которого евреи дожидались со времен Моисея: «Он придет и освободит нас». А если этот человек гулял по воде, воскрешал мертвых, — это с очевидностью доказывало, что он был настоящим мессией: чего еще можно ожидать? Он явно единственный сын Божий, потому что ни один человек не может разгуливать по воде.

Реальность же такова: через триста лет христианские ученики создали вымышленные чудеса, потому что если этих чудес нет, тогда в Иисусе нет ничего, что может иметь хоть какое-нибудь значение. Он не медитирующий, он и не говорил, что стал просветленным, он не открыл двери, ни к каким тайнам — вот и понадобились вымыслы.

Я слыхал, что один епископ и два рабби как-то поехали порыбачить на Галилейское озеро, где когда-то гулял Иисус. Епископ спросил у рабби: «Я человек новый, а вы здесь живете. Как вы думаете, Иисус действительно ходил по воде?»

Один рабби сказал: «Что говорить об Иисусе — здесь почти каждый ходит по воде».

Епископ воскликнул: «Что? Вы тоже можете пройти по воде?»

Рабби подтвердил: «Могу».

Они остановили лодку. Рабби вышел, прошел по воде несколько футов и возвратился. Епископ поверить не мог этому. Он спросил другого рабби: «Вы тоже можете... пройти?»

Второй рабби вышел из лодки, прошел несколько футов по воде, возвратился, и оба рабби сказали: «Мы даже не христиане. А ты вот христианин — сможешь ли ты пройти по воде?»

Епископ сказал: «Конечно. Если вы можете ходить, даже не будучи христианами, то, конечно, я тоже смогу». Он набрался уверенности, увидев, как ходили те двое, шагнул из лодки... и стал тонуть.

Один рабби сказал другому: «Давай скажем этому идиоту, что на той стороне нет камней. Камни с другой стороны!»

Гулять по воде можно — если известно, где камни. Однако людей больше всего интересуют всевозможные глупые вещи...

Да Хуэй говорит: «Пусть вас не волнует, чего добились другие». Это всегда сбивает людей с толку: они тоже начинают пробовать достичь тех же див, тех же чудес. А в сущем нет чуда.

В сущем есть тайны — и вы можете войти в те тайны, можете наслаждаться и получать удовольствие, можете плясать от великого блаженства. Но это не значит, что вы сможете гулять по воде, — природа не допускает исключений. Это не значит, что вы сможете превращать воду в вино, — это же преступление, не делайте такого!

Достаточно — возможно, это величайшее чудо, и по-моему, Да Хуэй тоже согласен со мной, — быть скромным, просто никем, быть нетребовательным, молчаливым, осознающим и способным войти в золотые врата, в настоящее мгновение.

Настоящее мгновение содержит все тайны сущего. Настоящее мгновение — это единственный храм Божий.

— Хорошо, Маниша?

— Да, Мастер.