84

Пробежало струйкой тонкою по спине начало светлое, словно заря осветила росы, и память возвернулась к Аркону. Завидел он себя, глядячи со стороны посредь площади огромной, что кишела людьми, и знал он, что то было одно из событий, которое повернуло душу его лицом к свету.

Знал так: мол, была то Мирград-Земля во времена давние, и жили люди в счастье, не ведая невзгод; да служили народу звери диковинные, в причудливых формах выродившиеся, и всё вокруг было зелено. Травы да цветы не походили на те, что нынче произрастали, и избы были ладно сложены да по-другому. Но не было то главным. Почуял Аркон, что был в те поры женщиной и матерью, и двое сыновей его были прилежными учениками у старца седовласого, и словно часть души его была где-то не с ним. Остро почуял он это в один миг и осознал, что ровно половины не достаёт.

Завидел и вспомнил когда-то забытые времена. Да опосля, крови было пролито немало людьми пришлыми из земель иных, что за краем тёмного неба; да народ сдюжил, прогнав скверных духом.

Долго смотря в глубины души своей, не заметил юноша, как быстротечно время. Уж прошёл день, другой, а он так и глядел со стороны на всё и вся, и помнил мелочь любую; и знал, что может намного больше того, чему был обучен; и ведал, где искать вторую половину души своей.

День выдался на редкость яркий — все четыре ярила освещали Землю, где плоды чудесные произрастали. Были те места дикими — никто не проживал там из рода людского — ни уры, ни другие твари разумные. В лесах дремучих водилось зверьё, да реки с ручьями были полны рыб да прочих, неведомых глазу, причудливых обитателей подводных.

Кир да Морей расхаживали вдоль цветущего сада, за которым никто не смотрел, а деревья чудесно росли сами по себе, продолжая давать урожай за урожаем.

Набив две сумы плодами заветными, оба правителя уж были сыты, лишь пригубив немного мякоти. Кир предложил окунуться в одном из ручьёв, что протекал неподалёку, да в обратный путь опосля отправляться.

Морей кивнул ему в знак согласия, а сам отправился на просторный луг, где ароматные травы кружили голову, и решил нарвать цветов для своей супруги Мизиды — та уж почуяла, что князь урский далёко, да не подавала виду пред гостями, а лишь увлекла за собой Орию, чтобы поведать ей о пропаже Кира и Морея.

Морей с Киром наслаждались красотами неописуемыми. Вода была тепла в ручьях да в речушках, и плескались они, словно дети малые.

В один миг, вдруг невесть откуда появилось что-то, не входящее в разум человечий, и предстало перед очами друзей. Был то Дух бесплотный — повелитель той Зем- люшки. Воспрошал он гостей незваных, почто они тревожат покой?

Не был похож Дух тот ни на человека, ни на зверя, ни на растение. Словно ветер, гулял меж дерев и, играючи, расплёскивал воду из ручья.

Не видели доселе такого ни правитель урский, ни князь с острова Буяна. И не молвил Дух тот слово человечье, лишь в мыслях своих слышали, как он речь ведёт, князья.

А случилось всё давным-давно. На Землюшке той малой жил народ, что не строил хоромы да избы, а пребывал многие лета средь покоя, живя в счастье, плодясь и размножаясь на просторе вольном.

В один из дней пожелали люди пришлые забрать к себе в рабство обитателей того места, что жили без забот на Землюшке малой, да прилетели на птицах железных, чтоб вершить дела лихие.

Полегло много из жителей местных. Другие были увезены в рабство, в Земли дальние неведомые. Но всё ж, не пожелав рождаться вновь в теле бренном, души людей тех через время долгое в образе предстали чудном, кой воспрошал нынче ответа у Кира с Мореем.

Не было злобы и нечисти от Духа того, лишь противился он всякому, кто тревожил покой рек и кто задерживался на Землюшке.

Плоды дивные были творением той сути бесплотной, и вкладывал он все силы своя в растущие в тех краях дерева, побеги и кустарники, и прочие травы.

Оба князя ведали, что не отпустит так просто Дух их, и будет нелегко избавиться от напасти. Всё ж они пребывали в спокойствии, думая как быть дальше, строя наперёд свои замыслы.

Передвигаясь медленно, будто от натуги, вышел на свет белый Аркон из избы-шара. Глаза долго не могли привыкнуть к свету, и стояли образы, возвращая память прежних жизней и их события.

Понял тогда сын Одина, что не имеет границ жизнь человечья, и что душа воплощаться может бесконечно и помнить всё и вся.

Армея предложила юноше отправиться в дом его отца на острове ущербном. Тот согласился, не выдавая видом своим никакого интереса, лишь пытаясь сложить все воспоминания в голове. Двигался несколько замедленно, словно тело было чьим-то чужим.

Выйдя из хором просторных, что висели над Белым Озером, направились двое, Армея и Аркон, в новый дом отца, что находился у самого края острова ущербного. Посох из древа лунного придавал силы, питая светом своего хозяина и как бы желая узнать о том, что у него в мыслях.

Долго ли, коротко ли — вот и отчий дом. Распрощавшись с женщиной, что подвела его к вратам, юноша ступил на порог. Будто налившись силы, в один миг, набрал в себя и осознал всё, что было прежде с душой его многострадальной. Также видел часть того, что предстояло пройти через время короткое.

Один сидел посреди залы на лавке, перебирая скрижали железные, и подле него лежало нечто, доселе Арконом неведомое. Походило оно на книгу железную да было формы неровной, да углы от древности той книги покосились, то ли от жара великого.

Юноша приблизился и обнял отца. Только теперь понял, как было тяжко в разлуке.