Глава 12

ПЕРЕХОД ОТ СВАДХИСТХАНЫ К МУЛАДХАРЕ,

или ВОСЬМОЙ ДОМ

"Стали кони, кончилась работа,

Смертные доделались дела…

Обняла их сладкая дремота,

В дальний край, рыдая, повела.

Не нагонит больше их охрана,

Не настигнет лагерный конвой,

Лишь одни созвездья Магадана

Засверкают, встав над головой".

((Н. Заболоцкий))

Ключевые слова: окончательное уничтожение; умирание; агония; ассимиляция; похороны; траур; растворение в среде; возврат к первообразу; возвращение к Единому Богу.

Это конец пути, эпилог, возвращение к нематериальной породившей объект идее, сопровождавшей его в течение всех блужданий по этажам и переходам эволюционной лестницы и теперь остающейся в своем гордом идеалистическом одиночестве, но несомненно обогащенная полученным опытом. С точки зрения среды, объект в результате прохождения через восьмой дом дезинтегрируется, то есть разлагается уже полностью, превращаясь в неспецифическую энергию и материю; символически говоря, восьмой дом это сжигание объекта и развеивание его праха по ветру.

Высшая октава восьмого дома, если говорить о человеке, это мистическое переживание слияния с Богом, растворение в нем подобно тому, как волна растворяется в породившем ее океане — метафора, с помощью которой йоги описывают состояние самадхи; буддисты в похожих словах говорят о нирване, не знающей противопоставлений, различений и иллюзии отдельности эго, то есть индивидуального "я" человека. Нирвана означает конец пути перевоплощений и набора душой необходимого ей опыта; дальше она воплощается в человеческом теле, если захочет, исключительно из сострадания к людям и другим живым существам.

В области внутренней жизни восьмой дом переживается как окончательное уничтожение программы подсознания или объекта (сюжета) внутреннего мира, чему обычно сопутствует траур, более или менее длительный в зависимости от важности ушедшего объекта (программы). Траур это тоже одно из ключевых слов восьмого дома, символ его завершающей фазы, когда объекта уже почти что нет, и остаются лишь незначительные связи породившей его идеи (так сказать, ноумена) со средой, которые необходимо разрушить.

Восьмой дом это точка в конце пути, но она должна быть поставлена, и порой достаточно жирно, иначе пробел превращается в запятую и странствия объекта продолжаются, хотя радости это никому уже не приносит и лишь отравляет окружающую среду. Одним из проявлений ложной жалости (в первую очередь, к самому себе) является попытка гальванизировать труп уже умершей программы подсознания или жизненного сюжета, когда-то радовавшего человека, а теперь основательно им изжитого. Восьмой дом дает возможность человеку жить дальше, какие бы страшные события ни случались в его жизни: он дает даже не забывание, а нечто существенно более сильное: (субъективный) переход в качественно иную, чем прежде, реальность, довольно слабо связанную с исходной. Забыть это значит вытеснить в подсознание, сохранив там в виде частью законсервированного, а частью бесконтрольно активного агента; похоронить же означает перейти (и сознательно, и подсознательно) в реальность, где объекта не только нет, но и практически никогда не было — так современный человек, не увлекающийся историей, может спутать географию войн Ганнибала и Александра Македонского.

Восьмой дом это репетиция смерти и посмертного странствия души, и человек, проработавший его при жизни, встретит достаточно подготовленным и первое, и второе. Объект уходит, растворяясь в среде, но среда от этого делается качественно иной, сохраняя в диффузном виде всю информацию о его странствиях по ней.

Французская пословица гласит: уехать это всегда немножко умереть; применительно к восьмому дому можно сказать наоборот: похоронить всегда означает уехать; из мира, где был объект, в реальность, где его нет и воспоминания о нем не локализованы. Так человек слабо припоминает свою бабушку, умершую, когда внуку было четыре года и оставившую о себе смутную память в виде облака нежного внимания и необходимости вести себя потише — но почему, в связи с чем — в воспоминаниях теряется.

Поэтому пока воспоминания о прошлом живы, пока умершие или просто навсегда ушедшие из жизни люди и сюжеты остаются в нашей памяти в ярких, тревожащих душу подробностях и упорно не желают превращаться в зыбкий туман, прорастая травой забвения, можно быть уверенным, что действию восьмого дома соответствующие программы подсознания не подверглись; хорошо это или плохо, пусть судит сам человек, но не торопится при этом в своих выводах.

Трудности и препятствия. Проработка восьмого дома означает не столько умение вовремя поставить точку и закрыть тему (внешнюю или внутреннюю), сколько способность разрешить этим процессам произойти самим, когда придет их время (устанавливаемое Мировым Разумом, или, проще говоря, свойственное их природе), не препятствуя этому ни сознательно, ни подсознательно.

Препятствием для нормального протекания восьмого дома, например, в виде болезненного, но честного траура, часто служит нежелание человека окончательно расставаться с объектом — но не потому, что тот ему так уж нужен (обычно к моменту включения восьмого дома от объекта мало что остается), а по той причине, что человек к нему привык и не хочет оказываться в качественно новой реальности, где этого объекта нет и как бы и не было — по крайней мере, в сколько-нибудь существенном виде.

Рассказывают, что в Японии есть своеобразный обычай, малопонятный для западного миросозерцания, но весьма выпукло иллюстрирующий концепцию восьмого дома. Именно, человек, успешно сделавший карьеру и добившийся высокого социального и профессионального положения, внезапно меняет место жительства и начинает заново осваивать новую социальную среду и профессию, изменяя порой даже имя и тщательно скрывая прошлую жизнь, ее успехи и достижения.

Такой сугубо "восьмидомный" поступок эффективен, однако, при условии полной искренности человека, что позволяет ему погрузиться в новую реальность так, словно старой вовсе не было, или, точнее, она была, но принадлежала не ему, а хорошему знакомому, который позже куда-то делся… Тогда не только не останется сожалений и ностальгии по прошлому, но оно, преобразившись, изменит всю новую окружающую среду человека так, что ему будет в ней существенно легче, чем в начале жизни. Если же восьмой дом не был отработан полностью, старая реальность может отравить новую. Ниже приводится характерный пример: это джайновская история в изложении Раджниша ("Корни и крылья", беседа 3).

Один из учеников Махавиры, по имени Прасанначандра, когда-то был королем; он происходил из касты кшатриев (воинов), но оставил свое королевство и, забыв воинское искусство, стал аскетом.

Однажды к пещере, где он, будучи совершенно голым, безмятежно и блаженно стоял, подошли несколько человек из его бывшего окружения и стали сплетничать о положении дел в его стране. Один из них сказал: "Этот дурень отказался от всего, а министр, которому он поручил управлять королевством, ворует. Когда его сын подрастет и станет королем, от королевства ничего не останется." Услышав это, Прасанначандра в гневе выхватил воображаемый меч и закричал: "Я все еще жив. Что себе думает этот министр? Вот сейчас пойду и отрублю ему голову!" Махавира впоследствии заметил, что если бы Прасанначандра в тот момент умер, он попал бы в седьмой (то есть наихудший) ад.

Распадающийся объект порой воспринимается как зло; и корни его нередко глубоки и разветвлены. Девятый дом означает расчленение зла на части и выдергивание его главного корня; при этом остается, однако, множество мелких корешков, которые могут существенно отравить жизнь человека, если он вовремя не вытащит их по одному; в этом и заключается один из вариантов реализации восьмого дома, который нередко вызывает сильное подсознательное противодействие человека. Это особенно характерно для работы над собой, когда человек берется искоренять те или иные свои пороки или дурные привычки, чувствуя, что их время ушло и пора, что называется, завязывать. Здесь, как ни странно, девятый дом, то есть основное, радикальное разрушение структуры зла может пройти легче, чем завершающее его уничтожение и развеивание по ветру остатков, идущее под восьмым домом. В первом случае "враг" ясно виден и отчетливо одиозен и опасен; во втором же случае имеются лишь ядовитые его рудименты, проявляющиеся в виде, допустим, случайных сбоев, мелких ошибок и погрешностей — так стоит ли обращать на них чересчур пристальное внимание? Однако если восьмой дом включился, то ответ звучит достаточно категорично: "Да, и это совершенно необходимо".

С другой стороны, неправильно склеивать девятый и восьмой дом вместе и пытаться окончательно уничтожить объект, еще обладающий структурой — это ведет к очень резким энергетическим перенапряжениям и завязыванию тугих кармических узлов. Образцом кармического послушания может служить стервятник, питающийся полуразложившейся, то есть потерявшей структуру, падалью. По тем же причинам человеку рекомендуется тщательно пережевывать пищу: во рту происходит ее трансформация по девятому дому, а в желудке и тонком и особенно толстом кишечнике — по восьмому, и эти органы не взаимозаменимы.

Важный и тонкий момент восьмого дома это утилизация остатков объекта — того самого пепла и энергии, высвобождающейся при его сгорании. Применительно к внутренней жизни это оказывается нисколько не проще, чем во внешней, где отходы цивилизации грозят отравить и в конечном счете уничтожить всю среду обитания человека. Конечно, решить эту проблему, оставаясь исключительно в рамках восьмого дома и не затрагивая остальные этапы жизни объекта, не удается, но все же и в самом восьмом доме есть своя специфика. Здесь среда выступает как почти не заинтересованная в отходах — но это не так, просто ее интерес не локализован очевидным образом в каком-либо ее конкретном месте или фрагменте; тем не менее ей в целом для поддержания равновесия необходимы и энергия, выделяющаяся при окончательном уничтожении объекта, и остатки его "материи", причем не в произвольном, а во вполне определенном виде, о чем и должен побеспокоиться человек, желающий правильно и адекватно отработать ситуацию восьмого дома; многие конкретизирующие указания на этот счет содержатся в положении этого дома в Зодиаке, планетах в нем, их аспектах и т. д.

Восьмой дом в жизни пары знаменует окончательное прекращение действия взаимных или совместных программ. Наиболее сильное его проявление это похороны парного союза как такового, но этому всегда предшествует множество более мелких умираний, и по их характеру можно предсказать стиль и особенности финального распада пары.

Во внутренней жизни пары восьмой дом проявляется, в частности, в окончании определенных взаимных обязательств, причем если это происходит вовремя и адекватно воспринимается партнерами, то существенно усиливает и расширяет возможности парного эгрегора. Типичный пример — трансформация отношений в молодой супружеской паре, когда она обзаводится своим домом, а затем детьми. В это время умирает большая часть программ парного эгрегора, связывавших партнеров друг с другом, и он по-видимому играет жертвенную роль по отношению к энергично подрастающему семейному (последний образует, таким образом, внешнюю среду для парного). В действительности парный эгрегор при этом не ослабляется, но трансформируется, переходя на более высокие энергии и (по идее) играет в дальнейшем по отношению к семейному руководящую роль; если же этого не происходит, и супруги не поймут смысла процессов частичного распада наиболее грубых связей между ними и попытаются им сопротивляться (например, муж затаит обиду на жену за перенос ее любовного внимания на детей), то парный эгрегор зачахнет или деградирует и может со временем стать несущественным придатком семейного. Однако вряд ли женщину устроит любовь к ней мужа исключительно как к "матери его детей" (хотя для многих мужчин это значит немало).

Восьмой дом в жизни семьи символизирует окончание ее внутренних и внешних программ — решительное и бесповоротное. Наиболее яркие его проявления это вырастание детей и смерть или уход членов семьи, но это далеко не все. Воспитание детей сопровождается постоянной активностью восьмого дома, что видно из того, как радикально меняется семейная реальность, когда они рождаются, начинают ползать, ходить, проситься на горшок, обманывать родителей, ходить в школу и заглядываться на противоположный пол. Пытаясь вспомнить раннее детство своего четырнадцатилетнего сына, родители часто вспоминают отдельные эпизоды (в ограниченном числе), но восстановить общее семейное ощущение того времени им чрезвычайно трудно (по крайней мере, без помощи специальных методов типа психоанализа или ребефинга), поскольку оно ушло навсегда, оставшись в качественно иной (по сравнению с нынешней) реальности.

Очень ответственное проявление семейного восьмого дома — уход вырастающих детей и траур по умершим членам семьи. К тому и другому нужно так же относиться, как к качественным изменениям в семейном эгрегоре и, исполняя траурные обряды (в первом случае они также необходимы!), помнить, что они служат не только цели облегчения дальнейшей жизни ушедших родственников, но и снабжают необходимой энергией семейную среду, подготавливая ее к очередной трансформации.

В жизни государства восьмой дом символизирует окончательное умирание тех или иных его программ — или программ, с которыми оно борется.

В области идеологии восьмой дом тоже случается, хотя менее управляем, чем хотелось бы руководителям соответствующих служб, особенно тех, которые заняты борьбой с враждебным идейным влиянием. Рассказывают, что один преуспевающий еврей пришел к умирающему отцу и, желая его поддержать, сказал: "Папа! Я хочу вас таки обрадовать! Я решил наконец проблему, которой безуспешно занимались ваш дед, отец и вы сами!" — "Идиот! — простонал умирающий, — три наших поколения на ней таки-да кормились, и что теперь будут кушать твои дети?"

И хотя идеологические работники редко совершают подобные ошибки, тем не менее смерть и окончательный распад рано или поздно настигают любую программу и идею, и те, которые казались вечными и неувядающими предшествующему поколению, могут показаться данному сомнительными, а следующему — типичным анахронизмом, достойным увековечения в Музее Мировых Заблуждений.

Однако судьба текущих идей в большой мере определяется отношением к умирающим, и должные похороны и траур, вытекающие хотя бы из уважения к своим (пусть глуповатым и странноватым) предкам, должны сопровождать в последний путь любую отмирающую идею или концепцию — лишь это может изменить реальность страны, превратив живую боль в историю. Сказанное относится не только к позитивным, но и отчетливо негативным, по мнению потомков, идеям и программам — последние нуждаются в оплакивании и похоронах в той же мере, что и первые.

Восьмой дом в жизни фирмы знаменует окончание и последующее забвение тех или иных ее программ — если не формальное, то фактическое.

Увольняясь с работы, человек оставляет по себе память, но если восьмой дом отработан правильно, то не только в достаточно куцых воспоминаниях своих сотрудников — старейших работников фирмы, уже готовящихся вслед за ним к выходу в тираж, но еще и в виде тотальной перестройки всей рабочей среды, которая, лишившись бывшего сотрудника и проведя по нему адекватный траур (для чего фирме необходимо разработать соответствующие ритуалы, учитывающие положение восьмого дома в ее карте), становится качественно иной и обретает новое дыхание.

То же относится и к ликвидации уже отжившего направления деятельности, филиала или подразделения фирмы, но здесь траурные и похоронные мероприятия должны быть еще более тщательно продуманы и воплощены в жизнь.

Восьмой дом в сюжете книги это не только эпилог, в котором намечаются контуры следующего за финальной развязкой вплетения судеб героев в жизненную канву. Под этим домом находятся ситуации, где герой, потерпев сокрушительное поражение, хоронит свои прежние идеи и иллюзии (иногда вместе с безвременно погибшими или бросившими его спутниками по сюжету) и пытается адаптироваться к новой возникшей вокруг него среде. Талантливый автор непременно введет в нее новые краски и изменит стилистику описаний, уже никогда не возвращаясь к прежней, и это изменение стиля странным образом подскажет ему (и герою) дальнейшие пути развития действия.

Под восьмым домом могут идти не только похороны героя (или части его души), но и траур по завершившейся идее или сюжетной линии, что выразится в нескольких репликах-воспоминаниях оставшихся в повествовании героев и некотором изменении общей среды повествования — это, однако, чаще заметно автору, нежели читателю. Если восьмой дом в гороскопе книги поражен, и автор плохо его проработал, она будет изобиловать художественно не мотивированными смертями действующих лиц, резкими обрывами повествовательных линий и концами, которые никак не сходятся с себе подобными.

Сильный восьмой дом даст человека, чья жизнь пойдет под похоронный звон — и не только в метафорическом смысле этих слов. Он будет участником многих траурных мероприятий, свидетелем окончания распада и умирания самых разных объектов, помогая им отправиться в последний путь и подготавливая их останки к ассимиляции средой.

Однако главные задачи распада и окончательного очищения ненужных, а порой ядовитых остатков стоят в его внутренней жизни. Вероятно, у этого человека будут дурные привычки, от которых ему необходимо до конца избавляться, причем этому избавлению будет предшествовать какое-то неестественное их усиление (смысл которого заключается в том, чтобы актуализировать проблему искоренения), а за их ликвидацией последует существенная трансформация всей среды внутреннего мира и подсознания.

Особенность этого человека — повышенная требовательность к себе и своего рода брезгливость, особенно в областях, определяемых транзитным потоком, управляемым восьмым домом, планетами, находящимися в этом доме и в какой-то мере их аспектами. Эта брезгливость, заставляющая человека особенно тщательно выметать сор и пыль из углов и потайных мест, является важной частью его натуры, и ему не следует ее подавлять, вытеснять в подсознание или проецировать на внешний мир.

Слабый восьмой дом будет у человека, который не станет принимать слишком близко к сердцу темы окончательного разрушения, распада и гибели, даже если судьба столкнет его с ними достаточно близко. Позиция "что было, то быльем поросло" ему более чем близка, даже если прорастание "быльем" еще только началось. Этим он отличается от человека с сильным восьмым домом, для которого траур не только частое, но и глубоко его занимающее занятие, требующее приложения многих усилий. Для слабого восьмого дома характерна легкая, почти безболезненная смена реальностей, когда, оказавшись в новой, человек очень смутно вспоминает старую, а если какая-то связь оказывается живой и мучительной, она легко умирает словно сама собой. С другой стороны, эта безболезненность означает и малые или, во всяком случае, неглубокие изменения в самом человеке; встретив старого друга после двадцатилетней разлуки, он может удивить его тем, в какой степени остался точно таким же — только чуть постарел.

Гармоничный восьмой дом дает человеку большую легкость и естественность переживания ситуаций траура; он умеет найти подходящие слова и жесты для того, чтобы утешить другого, страдающего от безвозвратной потери, не говоря о замечательно встроенных в его психику с рождения терапевтических программах подсознания, излечивающих боль окончательного расставания с любым объектом внешнего или внутреннего мира.

Этому человеку свойственна необычайная плавность перехода из старой реальности — через потери — в новую, но именно эта плавность может сослужить ему плохую службу, поскольку восьмой дом требует окончательного и бесповоротного разрушения объекта и полного растворения его в среде, а гармоничные аспекты обязательно дают искушение обаятельной халтуры. В данном случае оно выражается в соблазне не доводить разрушения уж до самого конца, и новая реальность оказывается связанной со старой тонкими, но предательскими шелковыми нитями, которые со временем могут опутать человека и фактически так и не дать ему измениться и действительно выйти из прошлого, окутав идущими оттуда сладкими, душными и пленительными воспоминаниями, снами и грезами.

Пораженный восьмой дом даст человеку острую проблему расставания с уже отжившими объектами и их окончательного растворения в окружающей среде. Ему, как нарочно, будут постоянно попадаться объекты вроде бы уже исчерпавшие всякий смысл и энергию для пребывания в проявленном мире, но почему-то никак не желающие это признать и сравнительно добровольно с ним расстаться, и эти функции нередко возлягут на человека. Для него окончательное расставание с прошлым будет трудной проблемой, а траур — тяжелой работой, которую не вполне понятно как нужно исполнять. На низком уровне проработки восьмого дома вероятны проекции его проблем вовне, страх любых перемен, желание намертво законсервироваться и садомазохистский комплекс, специфика которого во многом определяется положением восьмого дома в гороскопе.

Главные трудности этого человека, однако, внутренние, и заключаются они в необходимости достаточно жестких и нередко болезненных трансформаций внутреннего мира, ключом и необходимым началом которых будет окончательное уничтожение некоторых низших программ подсознания, по виду, может быть, и не таких грозных, но упорно не желающих сдавать своих позиций. На эти программы укажут планеты восьмого дома и их аспекты; например, пораженная Луна в восьмом доме остро поставит проблему поиска и преодоления атавистических для этого человека форм лени, эгоизма и привязанности к объектам проявленного мира.

Положение восьмого дома в Зодиаке определит транзитный поток, на котором в первую очередь отзовутся ситуации окончательного уничтожения той или иной части внешнего или внутреннего мира человека. На низком уровне проработки аспекта в соответствующей этому транзитному потоку сфере человек будет склонен к нигилизму, неподготовленному, жестокому и бессмысленному разрушению и соответствующим проективным претензиям к внешнему миру, который якобы хочет уничтожить плоды (или остатки) этого потока и человека в целом.

Проработка аспекта идет в первую очередь на материале указанного транзитного потока. Человек должен его ощутить и частично осознать некоторые особенности его функционирования, связанные с необходимостью полного распада и ассимиляции соответствующим тонким телом его семян (или почвы) в процессе его медитаций и формирования остатков (плодов) — а иначе происходит отравление как самого тела, так и его продукции жизнедеятельности, отправляемой в другие тела организма.

Да что вы все о Боге… я, собственно, замуж хочу.

Ситуации траура и окончательного прощания с прошлым в жизни этого человека отзываются в первую очередь на ценностном уровне, в связи с взаимодействием длительных и серьезных программ.

На низком уровне это дает склонность к ценностному нигилизму, убеждению, что генеральные планы и цели и мира, и человека таковы, что их взаимодействие ведет к их взаимному разрушению, и человек не в состоянии по большому счету договориться ни с другими, ни с самим собой. При этом характерна претензия к внешнему миру, заключающаяся в том, что его ценности и генеральные программы таковы, что, взаимодействуя с ценностями и программами человека, полностью их уничтожают.

Проработка заключается в пристальном внимании к атманическим семенам-вдохновениям, инициирующим ценностные перестройки человека. В ходе этих перестроек, формирования новых ценностей и программ эти семена должны распадаться в прах, который поглощается буддхиальной средой и существенно участвует в формировании конструктивных и интересных для каузального тела ценностных напряжений и тупиков. Ошибкой здесь будет цепляние за первичное ценностное озарение, попытки оставить в виде ценностей хотя бы малую его часть.

Главный порок писателя не слабость слога, а неуважение к читателю.

Окончательное разрушение как понятие этот человек воспринимает в первую очередь каузально, то есть как конкретное событие, чаще всего тупиковое.

На низком уровне это дает склонность к бытовому нигилизму, то есть убеждению, что сколько-нибудь конструктивное течение событий невозможно, и обстоятельства обязательно сложатся так, что первоначальные планы будут разрушены без остатка. В жизни этого человека зачастую именно так и оказывается, есть у него и некоторая способность искоренять каузальные планы окружающих, что не упрощает его отношений с последними. Его основная претензия к внешней реальности заключается в том, что она дочиста разрушает его планы, не давая им осуществиться в самой минимальной степени.

Проработка аспекта ведется путем осознания особенностей своих каузальных медитаций, в частности, того, что их течение действительно разрушает, рассеивая в каузальной среде, первоначальные импульсы, инициирующие цепочки событий — но это вовсе не значит, что сами эти цепочки бессмысленны, а сопутствующие им событийные напряжения и тупики неважны. На материале разрушения и гибели конкретных планов у этого человека реализуется переход от старой реальности к новой, и по качеству каузальных остатков можно судить об успешности этого перехода.

Почему сорняки демагогии так трудно выпалывать? Потому, что они имеют корневую систему дуба.

Для этого человека главный акцент ситуаций траура и окончательного разрушения объектов любого вида лежит на ментальном плане. Для него всякое внешнее умирание есть символ умирания того или иного мысленного импульса, открывающего ментальную медитацию, и последняя нередко оказывается для него гибельной, что дает человеку существенные особенности мышления.

На низком уровне проработки аспекта он дает склонность к нигилизму в отношении ментального процесса как такового. Ему кажется, что он в принципе слишком противоречив, и никакой исходный импульс не в состоянии реализоваться, раскрывшись в адекватной его внутреннему содержанию ментальной медитации, удовлетворительной для чувств. Проще говоря, его мышление постоянно опровергает самого себя и оказывается в огорчительных тупиках и неприятно-деструктивных противоречиях. Чаще всего, однако, человек склонен обвинять в этом окружающих, считая, что они глупы, не умеют думать, не владеют простейшей логикой и т. д. Проработка аспекта требует осознания человеком специфики своих ментальных медитаций, в частности, склонности к уничтожению их исходных каузальных предпосылок и рассеиванию их праха в ментальной среде. Однако этот прах оказывает специальное питающее действие на ментальные деревья, и они высыхают и осыпаются так, что в остатках их вегетации, то есть финальных ментальных тупиках и неразрешимых противоречиях первоначальные идеи показываются вновь, но в совершенно трансформированном виде, и это нужно научиться видеть и в какой-то степени этим управлять. Соблазном в данном случае будет попытка как-то сохранить первоначальный ментальный импульс — надо уметь с ним навеки расстаться, чтобы в новой жизни он появился совершенно преображенным.

Что делать, если Бог, выслушав твою молитву, отвечает: "Сам знаю"?

Этот человек любую ситуацию окончательного разрушения, умирания или прощания навеки воспринимает прежде всего чувственно, подсознательно идентифицируя ее с собственным эмоциональным крушением.

На низком уровне аспект дает человеку довольно тяжелый характер, склонность к эмоциональному саморазрушению, что, естественно, затрагивает и окружающих. Начав за здравие, для него совершенно естественно кончить за упокой; вообще астральный поток кажется ему абсолютно неустойчивым, и в его исполнении это так и есть. В то же время для этого человека характерны претензии к внешнему миру приблизительно такого рода: он (или они, то есть окружающие) постоянно меня расстраивают, огорчают, злят и выводят из себя, буквально уничтожая самые хорошие и светлые состояния и настроения. Убить их за это мало!

Проработка этого аспекта довольно сложна и может потребовать от человека большой жертвенности. Действительно, особенность его эмоционального склада такова, что исходные (приходящие из ментального тела) импульсы эмоциональных движений в процессе своей реализации распадаются, и при этом происходят похороны старой реальности. К этому, однако, можно привыкнуть, создав особые ритуалы прощания и утилизации энергии распадающихся эмоций и осознав, что они не исчезают навечно, но в преобразованном виде входят в новую реальность человека.

Слезы, которыми плачешь по себе, ядовиты.

Этот аспект был, вероятно, у сказочной лисы, которая угрожала своим неприятелям: "Как выскочу, как выпрыгну, полетят клочки по закоулочкам!"

Такой человек склонен воспринимать ситуации гибели в первую очередь в их эфирном аспекте, как окончательное разрушение биоэнергетических медитаций. На низком уровне проработки аспекта это дает "нервность", то есть повышенную биоэнергетическую возбудимость, неумение справиться с глубоким волнением и как следствие — угловатость, неловкость движений и подверженность внешним и внутренним физическим травмам, обусловленным неспособностью физического тела справиться с напряжениями, создаваемыми в эфирном теле при неполном распаде живых эфирных форм. Этот человек постоянно чувствует большой дискомфорт от окружающих его вещей и с трудом находит с ними контакт, разрушая их своими действиями если не физически, то энергетически.

Проработка требует осознания и принятия специфического характера своих биоэнергетических медитаций, в ходе которых окончательно разрушаются и рассеиваются по эфирной среде их первоначальные импульсы, приходящие из астрального тела. Это не означает, однако, разрушительности этих медитаций ни для эфирного, ни для физического тела; более того, финальные биоэнергетические напряжения, инициирующие физические движения, содержат в скрытом и полностью трансформированном виде исходный эфирный импульс, хотя человеку лучше о нем уже не вспоминать.

Сети внутренней цензуры не советую рвать мощными движениями половых органов.

Этот человек воспринимает ситуации разрушения и гибели в первую очередь на физическом плане, причем в его подсознании они ассоциируются с гибелью первоначального физического импульса, порождающего то или иное движение человека — его внешний жест или внутренний физический процесс.

На низком уровне проработки аспекта он дает человеку неуверенность в своих запланированных физических движениях: они могут быть иногда грациозны и элегантны сами по себе (хотя это нетипично), но редко достигают поставленной цели. Кроме того, большие сложности ожидают его в проблеме восстановления сил и здоровья: плохо распадающиеся в процессе физических движений их исходные импульсы не обеспечивают созревания качественных физических плодов.

Проработка аспекта начинается с осознания и признания человеком специфической природы своего физического тела и его внешнего и внутреннего танцев. Он должен понять и почти ощутить на себе, что первичные импульсы его движений не получают адекватной реализации в прямом смысле этих слов, а по ходу своего воплощения в физической медитации как бы отрицают сами себя и растворяются в небытии (точнее, превращаются в неспецифическую физическую энергию и материю). Практически это означает, что человек должен освоить особую, как бы косвенную (чем-то напоминающую кошачью) манеру перемещения в пространстве и найти себе очень специальную диету и ритуалы поглощения и переваривания пищи, и все это будет иметь для него особое значение в ситуациях окончательного прощания с прошлой реальностью и траура по ней.

"Учу простым радостям взамен сложных пороков".

Этот аспект акцентирует тему гибели, или окончательного расставания с прошлым на материале созревания на эфирной почве биоэнергетических плодов, которые ее в каком-то смысле отрицают, и для своего успешного созревания требуют полного ее разрушения.

На низком уровне проработки это дает человеку большие сложности с восстановлением эмоционального фона в связи со своеобразным эфирным нигилизмом человека, например, следующем убеждении: "Что бы я со своим здоровьем ни делал, все мои усилия обращаются в прах и, главное, нисколько не помогают мне жить (то есть не улучшают настроения)".

Проработка аспекта требует осознания человеком особого характера созревания эфирных плодов, требующего полного распада фундаментального энергетического потенциала; все попытки его частично сохранить и передать в астральное тело в первозданном виде влекут лишь отравление почвы последнего. Восьмой дом это среда, где человек должен уметь выкладываться до конца, иначе у него не получится переход из старой реальности в новую. Когда змея получает новую кожу, она не печалится о старой.

Да и как же не быть у меня хорошему настроению, кровушки чужой вволю насосавшись!

В жизни этого человека тема гибели, окончательного прекращения бытия объекта будет акцентирована эмоционально, а точнее — на материале разрушения его астральной почвы, необходимого для успешного образования итоговых эмоций.

На низком уровне проработки аспекта это может дать своеобразный фундаментальный эмоциональный нигилизм, убеждение, что эмоции это сплошной надрыв, исчерпывающий человека до конца, но ничего ему в итоге не дающий. Это в какой-то мере может быть справедливо для данного человека, но не менее искусно он может при случае эмоционально надорвать ближнего, до конца исчерпав его способность чувствовать и переживать что-либо.

Проработка аспекта означает принятие некоторой особенности своей психики, а именно — необходимость полного исчерпания и окончательного использования своего эмоционального потенциала для того, чтобы смогли вызреть итоговые эмоции, попадающие затем в ментальное тело. Восьмой дом показывает область, где нужно научиться тратить себя до конца — лишь тогда становится возможной качественная смена реальности, в которой находится человек.

Я не буду умирать в одиночестве! Меня прилетят оплакивать все мои мысли.

Этот человек подсознательно воспринимает ситуации окончательного разрушения и разлада как символ аналогичных процессов в его собственном ментальном теле, где окончательные выводы мышления формируются при необходимом условии полного исчерпания ментальной почвы.

На низком уровне проработки этот аспект дает специфический ментальный нигилизм, убеждение в невозможности сделать сколько-нибудь содержательные и хотя бы потенциально конструктивные выводы при имеющемся умственном потенциале человека, а особенно его окружающих. Этот человек умеет умственно исчерпывать других, как никто, и доказывать им на практике, что все их ментальные потуги тщетны, а практические выводы ничтожны, и этим он зачастую оправдывает малую эффективность процесса созревания собственных ментальных плодов.

Проработка аспекта начинается с осознания и признания человеком определенной специфичности процесса своего мышления, особенно в той его части, которая касается оформления практических выводов. Они правильно созревают лишь при полном отказе человека от попыток сохранить в них в неприкосновенности хотя бы часть его общих господствующих умонастроений: лишь при полной жертве последних и последующей утилизацией ментальной средой всей заключенной в них неспецифической ментальной энергии можно надеяться на успех в формировании выводов, пригодных для того, чтобы стать почвой потока событий.

"Срочная помощь жертвам служебных интриг".

Этот аспект дает человека, который воспринимает ситуации похорон и перехода из старой реальности в новую в первую очередь через призму процесса формирования жизненных итогов на материале конкретных событий своей внешней и внутренней жизни; при этом в качестве жертвенного, гибнущего материала рассматривается каузальная почва, то есть энергетический потенциал человека, дающий ему способность совершать конкретные усилия, добиваться ближайших поставленных себе целей, терпеть окружающих и т. п.

На низком уровне проработки аспекта он часто дает своего рода каузальный нигилизм, то есть неверие в свою и чужую способность жить так, чтобы текущие итоги были положительными; эта позиция может выражаться, например, таким убеждением: "Что бы я и остальные ни делали, в конце оказывается, что силы исчерпаны, а результат ничтожен или разрушителен", или короче: "за что боролись, на то и напоролись". В жизни этого конкретного человека так частенько и оказывается, но винить в этом он склонен окружающих (которые недостаточно старались) и, как нарочно, неблагоприятные обстоятельства.

Проработка аспекта требует, чтобы человек взял ответственность за свои текущие жизненные итоги полностью на себя. Тогда ему довольно быстро откроется, что причиной их неудовлетворительности являются прежде всего его недостаточные старания: для выращивания адекватных каузальных плодов ему нужно пожертвовать свою каузальную почву целиком, то есть работать до полного изнеможения, не стараясь сохранить в целости ни единого ее кусочка: лишь добившись полного поглощения ее остатков каузальной средой, можно рассчитывать на то, что каузальные плоды превратятся в адекватную буддхиальную почву.

Вера человека науки не имеет отношения к его профессии.

Гибель и поглощение остатков любого объекта средой подсознательно ассоциируются этим человеком с весьма интимным процессом, происходящим в его душе: гибелью, точнее, полной растратой его душевных сил на различные важные (для него), большие и длительные программы. Специфика его экзистенциальной (ценностной) динамики заключается в том, что адекватные для атманического плана метаценности ему удается выращивать лишь (очень высокой!) ценой полной жертвы своего душевного потенциала, и, скажем, каузальной и тем более ментальной жертвенностью ему не обойтись.

На низком уровне проработки аспекта он может дать своеобразный метаценностный нигилизм, то есть убежденность в том, что никакие усилия человека (а также его окружающих и человечества в целом) не могут увенчаться удовлетворительными результатами по большому счету; на религиозном языке эта позиция может звучать так: что я, при моем несовершенстве и греховности, могу принести Богу, кроме вреда и разрушений? При всем показном смирении эта позиция есть по сути богоборчество, а точнее, попытка снять с себя ответственность перед Ним по большому счету. Практически, приходя к неудовлетворительному для себя ценностному и мировоззренческому финалу этот человек склонен обвинять в нем своих близких, общество в целом или злую внешнюю судьбу.

Проработка аспекта требует осознания человеком полной личной ответственности за свои большие жизненные итоги и принятия особого ритма их формирования, требующего полной отдачи своего душевного потенциала и его ассимиляции буддхиальной средой; лишь научившись этому, человек научится оставлять за собой свое прошлое и обновляться.

Мало оплакать невинно убиенных — нужно еще объяснить им смысл их жизни и смерти.

Этот человек будет воспринимать тему окончательного уничтожения несколько мистически и глобально; возможно, что все ситуации такого рода, с которыми он встретится в своей жизни, покажутся ему вариациями на тему одного и того же мифа или сказочного сюжета, который произвел на него сильное впечатление еще в детстве.

Вообще этот аспект, будучи активным, требует от человека жертвенности на уровне святого или даже еще выше, поскольку речь идет о жертве своего духовного потенциала и даже окончательном его распаде ради должной реализации своей миссии. Если человек находит в себе для этого тонкость понимания и мужество, у него происходит, может быть, и болезненная, но правильная смена идеалов, свидетельствующая об адекватной вегетации цветка его миссии, и наполняющая адекватной энергией и интересными программами буддхиальное тело. На низком уровне проработки человек может, например, пытаться заменить жертвенные духовные усилия душевными или вовсе каузальными (или попытаться принести в жертву чужую духовную энергию), что, разумеется, не будет способствовать исполнению миссии и пагубно скажется на процессе формирования и смены идеалов, например, человек станет довольствоваться кукольными или вовсе впадет в духовный нигилизм.

Планеты, находящиеся в восьмом доме, покажут энергии и ситуации, используя и проживая которые, человек будет совершать траур, навеки расставаясь с объектами своей жизни — как внешней, так и внутренней. Использование этих энергий окажется обязательным для окончательной трансформации старой реальности в новую, и даже если они вначале покажутся человеку враждебными и опасными, их необходимо укротить и научиться конструктивно использовать. Слово "конструктивно" в данном случае имеет несколько особенный смысл — оно означает, в частности, правильно проведенный ритуал похорон, обеспечивающий утилизацию останков объекта с максимальной пользой для окружающей среды.

Второе значение аспекта — влияние восьмого дома на стоящие в нем планеты — выразится в том, что их энергетические принципы получат несколько похоронное звучание, то есть будут, как правило, использоваться в связи с окончательным прекращением существования того или иного объекта. На низком уровне проработки это дает специфическую фобию бесследного исчезновения — страх, что соответствующая энергия уничтожит человека, не оставив от него даже и следов. Ввиду своей тяжелой психологической природы, эта фобия обычно вытеснена в подсознание.

"Как мир меняется! И как я сам меняюсь!

Лишь именем одним я называюсь, —

На самом деле то, что именуют мной, —

Не я один. Нас много. Я — живой".

(Н. Заболоцкий)

Этому человеку прощаться с уходящими в небытие объектами, может быть, сложнее, чем другим, поскольку пути и подробности их ухода напрямую зависят от его воли, а точнее, его принципиального выбора. Это не следует понимать слишком прямолинейно, как то, что он непосредственно определяет, жить объекту или умирать, и когда именно осуществлять этот переход — такие вопросы чаще относятся к компетенции Мирового Разума — но этот человек в какой-то мере будет здесь проводником Его воли, и способы и формы растворения останков объекта в среде в большой мере определяются его выборами типа "быть или не быть".

Влияние восьмого дома на Солнце выразится в особом характере волевых инициатив человека, которые будут оживляться лишь в ситуациях окончательного уничтожения различных внешних или внутренних объектов и смене реальности, в которой он живет. На низком уровне это может в таких ситуациях дать склонность к садистическим и для объекта и для среды принципиальным выборам, в основе которых лежит проекция собственного страха, точнее специфической для данного аспекта фобии исчезновения: мир изберет такой вариант развития и смены реальностей, что полностью меня уничтожит, не оставив никаких следов.

"Уезжайте! А я останусь.

Я на этой земле останусь.

Кто-то ж должен, презрев усталость,

Наших мертвых стеречь покой".

(А. Галич)

У этого человека ситуации окончательного разрушения и траура по ушедшей реальности потребуют заботы и опеки, и на низком уровне проработки аспекта в указанные виды энергии он будет стремиться направить самого себя — и всегда на удивление неудовлетворительно.

Если считать, что восьмой дом в целом управляет ритуалом траура, то Луна в восьмом доме берет на себя функцию заботы в рамках этого ритуала, и эта забота должна в первую очередь относиться непосредственно к распадающемуся объекту и среде, в которой он ассимилируется. Здесь нет идеи компенсации, и с этим человеку, а точнее, его низшей природе, может быть очень трудно смириться, поскольку хоронится обычно именно ее часть, уходя безвозвратно и не оставляя даже особых воспоминаний и сожалений. В целом это трудный для проработки аспект, так как идея Луны это все-таки поддержка чего-то, а здесь она выступает скорее в противоположной роли: "Кушай, кушай, Мокушка, к осени зарежем!"

На низком уровне проработки аспекта особенно остро ощущается влияние восьмого дома на Луну, выражающееся в неспособности человека к конструктивной заботе (она будет скорее разрушительной) и постоянных связях с неотделившимся прошлым, в котором его только обижали и лишали необходимой защиты и поддержки. За этим фасадом лежит глубокая фобия исчезновения: забота мира обо мне настолько неадекватна, а моя защита настолько слаба, что он скоро меня погубит целиком и полностью, и после этого совершенно обо мне забудет.

Иногда именно работы корифеев дают понятие о ничтожестве науки.

Для этого человека похоронить объект не так просто; процесс его умирания и поглощения средой не пойдет сам собой, и от хозяина аспекта потребуются определенные усилия по систематизации останков, изучения их структуры и законов ассимиляции в окружающем мире. Какой именно аспект умирания и ассимиляции будет в наибольшей степени затрагивать человека, покажут положение восьмого дома в Зодиаке и аспекты Меркурия: например, восьмой дом и Меркурий в Тельце может дать специалиста по закрытию больших производств, а восьмой дом в Водолее при Меркурии в Рыбах — человека, занимающегося проблемами ассимиляции исчезающих народов.

Влияние восьмого дома на Меркурий даст специфический траурный, а на низком уровне — нигилистический оттенок любым занятиям человека, связанным со структуризацией, поиском законов и наведением порядка. Восьмой дом нередко дает "черный юмор"; в данном случае любой структурный порядок может ассоциироваться человеком с тюрьмой и лагерем, ведущим в конечном счете к уничтожению и бесследному исчезновению объекта, а в глубине подсознания — и самого человека.

"А так, — говорят, — ну и ты прав, — говорят, —
И продукция ваша лучшая!
Но все ж, — говорят, — не драп, — говорят, —
А проволовка колючая!"
(А. Галич)

"Эта рота, эта рота, эта рота,

Кто позвал ее сюда, кто положил ее под снег?

Нет, не встанет эта рота, нет, не встанет,

Не проснется эта рота по весне".

(Песня)

Этот человек провожает объекты в последний путь на энергии своей любви — или, правильнее сказать, прозревая в этом процессе любовь Божественную.

Здесь очень велика разница между низкой и высокой ступенями проработки аспекта. На низшей стоит паучиха, пожирающая своего самца сразу после акта оплодотворения, и, к сожалению, психологические аналоги подобного поведения, пока аспект не проработан, у этого человека вполне вероятны. Если Венера стоит в восьмом доме в гороскопе государства, то такие атрибуты как могила Неизвестного солдата и вечный огонь при ней будут там, вероятно, распространены и почитаемы. На высоком уровне проработки человек может превратить чужую (и свою) смерть в высочайший ритуал прикосновения к Божественному, что существенно облегчит не только процесс умирания, но и посмертные странствия развоплотившейся души.

Конечно, совсем не обязательно любовь в жизни этого человека будет трагичной; но некоторый элемент окончательного расставания с прошлым в ней будет чувствоваться, и ему нужно ощутить и проявить достаточно много любви к "отеческим гробам" для того, чтобы карма прошлого изживалась, а не переходила снова и снова на будущее.

"Умру за рубежом или в отчизне,

с диагнозом не справятся врачи;

я умер от злокачественной жизни,

какую с наслаждением влачил".

(И. Губерман)

"Я бью два раза; второй раз — по крышке гроба". Эта угроза в устах человека не выглядит пустой; во всяком случае, ситуации похорон потребуют от него деятельного участия и непосредственной работы — в первую очередь в сфере, на которую укажет положение восьмого дома и Марса в Зодиаке.

Например, восьмой дом и Марс в Стрельце дадут работу, связанную с окончательным распадом ментальной почвы, то есть умонастроений человека — их надо будет старательно перетирать, превращая в фоновую, то есть почти не окрашенную определенными эмоциями, умственную энергию, из которой затем что-то вырастет. При Марсе в Козероге, а восьмом доме в Стрельце главный акцент усилий будет стоять на процессе выращивания итоговых выводов, но работа по жертвоприношению умонастроений также понадобится и потребует определенных усилий.

Вообще восьмой дом означает переход из одной реальности в другую, и лучше представлять его себе как направленный траур, то есть похороны старой реальности с учетом интересов новой, куда пойдет тепло и полетит прах сжигаемых объектов первой.

Любые усилия и деятельность по созданию форм будут у этого человека носить оттенок окончательного завершения некоторых программ, и чем добросовестнее он станет работать, тем меньше окажется зависимость будущего от тягостных, уже изжитых остатков прошлого — как в его собственной жизни, так и в мире в целом.

Фобия исчезновения: мир разломает все мои формы и не оставит даже воспоминания.

"Все, что я мог потерять, утрачено

начисто. Но и достиг я начерно

все, чего было достичь назначено".

(И. Бродский)

Этот человек должен подходить к процессу гибели и окончательного уничтожения объекта всесторонне; если он упустит какие-то аспекты или стороны, то синтез ритуала траура не произойдет и трансформация старой реальности в новую окажется ущербной и неполной.

Влияние восьмого дома на Юпитер проявится в том, что все синтезы этого человека будут иметь отношение к процессу умирания того или иного объекта или целой реальности, и вне ситуаций такого рода синтез у него не пойдет. Здесь возникает тема жертвоприношений, необходимых для создания цельной новой реальности, и проработка аспекта заключается, в частности, в поиске оптимальной жертвы, то есть уже отжившего объекта, чьи останки, однако, всесторонне обеспечат потребности созидаемого мира.

Фобия исчезновения: дальнейший синтез мироустройства пойдет так, что от меня ничего не останется.

"С высоты ледника я озирал полмира.

Дважды тонул, трижды бывал распорот.

Бросил страну, что меня вскормила.

Из забывших меня можно составить город".

(И. Бродский)

Для этого человека тема окончательного распада объектов актуализируется в "поле", то есть в качественно новой для него обстановке, от которой он существенно зависим и подвергается значительным испытаниям. Важной их частью будет испытание на готовность человека окончательно проститься с частью себя, уже по сути не нужной, но привычной и очень "своей". Другим аспектом испытаний станет вынужденное участие человека в процессах гибели и разложения объектов непонятного окружающего мира, и он должен что-то в них понять, помочь в их ассимиляции окружающей средой.

Каждое погружение человека в среду испытаний и любые его попытки расширения своего сознания и индивидуализации столкнутся с необходимостью похорон и утилизации остатков объектов, уже закончивших свое существование, и в первую очередь относящихся к внутреннему миру, в частности, низших программ подсознания; к чему они будут относиться, покажет положение восьмого дома и Сатурна в Зодиаке и аспекты Сатурна и управителя этого дома.

Фобия исчезновения: стоит мне выйти из-под прикрытия, незнакомая реальность поглотит меня без остатка.