В поисках утерянного сокровища

Наш любимый Учитель,

Хякудзё спросили:

- В одной сутре говорится, что способность не воспринимать все вещи с точки зрения их существования или не существования и есть подлинное освобождение. Как это понимать?

Хякудзё ответил:

- Когда мы достигаем чистоты ума (о чем можно говорить как о существующем), когда это происходит, наше освобождение от мыслей о достижении чего-либо называется невосприятием всего как существующего.

Достижение такого состояния, когда мысли перестают возникать или появляться, но при котором их отсутствие не осознается, называется восприятием всего как несуществующего.

В Сурангама-сутре говорится, что постижение, используемое как фундамент для построения всевозможных концепций, - основа невежества. Постижение же того, что воспринимать нечего, - нирвана, также называемая освобождением.

Был задан вопрос:

- Каково значение фразы "воспринимать нечего"?

Хякудзё ответил:

- Способность видеть мужчин, женщин и всевозможные объекты, оставаясь при этом свободным от любви и ненависти, словно они невидимы, и означает "воспринимать нечего.

Затем его спросили:

- Когда мы сталкиваемся с различными формами и объектами, мы говорим о восприятии. Можем ли мы говорить о восприятии, когда мы ни с чем не сталкиваемся?

- Да, - ответил Хякудзё.

- Столкнувшись с чем-либо, мы, соответственно, воспринимаем его, - продолжали спрашивать Хякудзё, - но о каком восприятии может идти речь, если мы не сталкиваемся ни с чем?

Хякудзё ответил следующим образом:

- Мы не говорим о восприятии, которое зависит от присутствия или отсутствия объектов. Природа восприятия неизменна, мы продолжаем воспринимать независимо от того, есть ли объект или его нет. Таким образом, мы приходим к пониманию того, что, если объект может появляться и исчезать, природа восприятия иная. Это же относится и ко всем остальным вашим чувствам, - подвел итог Хякудзё.

Маниша, прежде чем перейти к обсуждению сутр Хякудзё и хайку Басё, я бы хотел решить вопрос с Анандо. Я называю это очень важным вопросом, потому что все вы для меня - будды. Вы можете знать об этом, можете не знать, но перед моим взором все вы предстаете в своем совершенном виде. Я надеюсь, что в один прекрасный день вы тоже увидите себя буддами - ведь это единственный способ освободиться от тревог ума.

Знаменитый американский писатель-еврей Джошуа Либман написал книгу "Умиротворенность ума". Само название неверно. Умиротворенность - это то, что находится за пределами ума. Проблема заключается в уме. Можно сменить одни проблемы на другие, но это не поможет. Нужно выйти за пределы ума.

Я написал Джошуа Либману: "Название вашей книги - неверно, ваше отношение - неверно. Вы не знаете простых фактов о внутреннем мире: ум - причина всех тревог; только в состоянии не-ума возможно обрести умиротворенность. Потому что лишь в этом состоянии можно подняться над облаками - в открытое небо - где нет никаких проблем".

Ум - это накопитель тысячелетних проблем. Вы носите их в себе, а они лишь ждут подходящего момента, чтобы всплыть на поверхность. Вы сами порой удивляетесь: "Откуда выплыла эта проблема?"

Вы и не подозревали, что девяносто процентов ума покрыто тьмой. Лишь небольшая его доля - десять процентов - не спит. И из подсознания на поверхность может выплыть все что угодно. Любая мелочь может спровоцировать этот процесс. Это могло дремать в подсознании несколько лет, несколько жизней и вдруг стать неразрешимой жизненной проблемой.

Это не проблема Анандо. Это проблема каждого, кто обладает умом. Лишь тот, кто не обладает умом и действует непосредственно и прямо, тот, кто не думает, а реагирует, - лишь тот лишен подобных проблем. Мы зовем таких людей буддами.

У каждого из вас есть возможность обладать умом или не-умом. Вы можете обладать и тем, и другим. Когда нужно работать с объективной реальностью, заниматься экстравертной деятельностью, можно использовать ум, работая же с внутренним миром и сокровищницей своего существа, следует пользоваться не-умом.

Проблема состоит в том, что вы привыкли пользоваться умом, поскольку имеете дело с объектами внешнего мира. И потому, когда вы пытаетесь работать с внутренним миром, вы продолжаете использовать свой ум. Но это - не область деятельности ума.

Ум может быть лишь объективным - он никогда не бывает субъективным. И в тот момент, когда вы попытаетесь сделать его субъективным, вы испытаете мучительную боль, странное беспокойство. Ваше подсознание начнет полыхать обжигающим пламенем. Это - великая битва, которую затевает ум, не желающий, чтобы вы исследовали свой внутренний мир. Он хочет оставаться вовлеченным во внешнюю деятельность. Тогда он счастлив.

Обратить свой взор внутрь себя - означает смерть ума.

Обратить свой взор внутрь себя - значит оставить ум со всем его знанием, со всеми его проблемами, тревогами и заботами в стороне. Безусловно, ум находился у власти около четырех миллионов лет - он не отдаст добровольно бразды правления. И потому он создает помехи, не желая, чтобы вы нашли себя и стали буддами.

Анандо пишет:

Наш любимый Учитель,

Мне очень жаль. Наверное, я самая упрямая и глупая ученица всех времен. Я даже не знаю, вправе ли я называться ученицей после всего, что я наделала.

Я раскаиваюсь, что вынудила Тебя ударить меня с такой силой. Но я видела, что слои моей гордости и глупой защиты своей независимости от Твоей любви оказались такими древними и такими толстыми, что без сильнодействующих средств было не обойтись.

Я до сих пор не знаю, что Ты сделал, но мне было больно. Сейчас я понимаю, отчего истина столь непопулярна.

Но, несмотря на все мои усилия. Ты и Твоя любовь вновь сотворили чудо. Я чувствую себя исцелившейся и благодарной.

Слова благодарности звучат столь неуместно, но они исходят из глубин моего существа: я омываю Твои ноги слезами своей благодарности.

Анандо…

Анандо, ты справилась с этим прекрасно. Что-то беспокоило тебя, и это привело к кризису. Кризис был болезненным - как и всякий кризис, - но немного слез, и ты стала по-другому смотреть на мир, иначе относиться к вещам - ты стала иным существом. И этот кризис ознаменовал новый восход в твоей жизни.

Люди даже не понимают, как они боятся любви. Люди считают себя очень любящими существами, но их подсознание боится любви. Любовь означает слияние, и вашему уму кажется, что он теряет свою индивидуальность, свою самостоятельность.

В любовных делах это в какой-то мере оправданно. Любовники находятся в постоянном состоянии войны. Они не воюют за что-то определенное - любого повода достаточно, чтобы началось сражение. Борьба нужна, чтобы выжить как личности. Любовь угрожает их самостоятельности.

Но это касается обычных любовных дел. Что же сказать о великом любовном приключении, где участвуют учитель и ученик? Это та же волна прилива, но разница заключается в том, что эта волна не грозит уничтожить вашу независимость. Собственно говоря, вы не обладаете настоящей независимостью - это лишь смутное представление о независимости. Вы не знаете, что такое свобода, не знаете, что такое независимость.

Волна любви учителя угрожает лишь тому, что есть в вас рабского. Вы выйдете из нее более свежими, более независимыми, более самостоятельными и в то же время более умиротворенными, более благодарными, более уверенными в себе.

Вот что произошло с тобой, Анандо. Ты возвратилась домой. Ты немного заблудилась, но со мной заблудиться нелегко. Я бросил тебе веревку - сколько тебе было нужно, - и ты вышла с целым мотком веревки в руках.

Ты оказалась подлинным учеником, и то, что ты сказала, - не просто слова. Это идет от твоего сердца.

Когда я бью кого-либо, - запомните это, - я бью и себя, только куда больнее. Я понял сам, что ты исцелилась, потому что моя боль прошла. Но не только я чувствовал ту боль, которую ты испытывала, - все собравшиеся грустили.

Мне бы хотелось, Анандо, чтобы ты поклонилась всем присутствующим здесь буддам - им было грустно все эти дни, когда ты испытывала боль. Сражаясь с ней, ты одержала победу.

Недостаточно испытывать благодарность лишь по отношению ко мне - ты должна быть благодарна всем буддам, пришедшим сюда в поисках утерянного сокровища. Это - не организация будд, - будды не создают организаций, - это просто встреча братьев и сестер, испытывающих друг к другу глубокую любовь. Все они направляются к центру своего существа и существа Вселенной.

Анандо, выйди вперед. Это войдет в анналы истории.

(Анандо выходит вперед и становится перед каждым в намастэ. Учитель говорит, чтобы она поклонилась. Она кланяется, и, прежде чем она возвращается на место, каждый кланяется ей в ответ.)

А сейчас биографическая справка:

Трактат Большой Жемчужины о внезапном просветлении был написан прежде, чем у него появились ученики. В период, когда он "вел уединенный образ жизни, скрывая свои возможности, - со стороны он мог казаться безумным". Хотя книга написана в форме диалога, Хякудзё сочинил вопросы, как и ответы, сам, так что мог объяснять свои взгляды в той манере, в какой желал.

Переходим к сутре:

Хякудзё спросили:

- В одной сутре говорится, что способность не воспринимать все вещи с точки зрения их существования или не существования и есть подлинное освобождение. Как это понимать?

Хякудзё ответил:

- Когда мы достигаем чистоты ума (о чем можно говорить как о существующем), когда это происходит, наше освобождение от мыслей о достижении чего-либо называется невосприятием всего как существующего. Достижение такого состояния, когда мысли перестают возникать или появляться, но при котором их отсутствие не осознается, называется восприятием всего как несуществующего.

В Сурангама-сутре говорится, что постижение, используемое как фундамент для построения всевозможных концепций, - основа невежества. Постижение же того, что воспринимать нечего, - нирвана, также называемая освобождением.

Был задан вопрос:

- Каково значение фразы "воспринимать нечего"?

Прежде чем стать учителем, Хякудзё обрел просветление. Вовсе не обязательно каждому просветленному становиться учителем. Большинство просветленных хранят безмолвие по той простой причине, что говорить правду - значит вызывать раздражение целого мира. А не говорить правду - чувствовать себя так, словно предал себя.

Положение просветленного человека - не из легких. Он, обладатель всех радостей, сталкивается с проблемой невозможности общения с теми, кто бредет во тьме, с теми, кто слеп. Беда еще и в том, что вместе с просветлением приходит великое сострадание и великая любовь. Итак, просветленный начинает изобретать всевозможные приемы, даже лгать, лишь бы помочь другим прийти к истине.

Лишь немногие просветленные обращаются к словам - это совершенно иная сфера. И потому большинство остаются безмолвными, хотя безмолвие тяготит их. Они грустят оттого, что не могут рассказать об истине людям. Зная ее, они даже не в состоянии указать к ней путь другим. Они чувствуют себя беспомощными.

Некоторые люди хранят молчание на протяжении нескольких лет после того, как обрели просветление. Они думают, каким образом начать общаться с другими. Это произошло и с Хякудзё. Он стал просветленным и ждал, когда к нему придут нужные слова, когда он изобретет приемы, с помощью которых сможет помочь другим прийти к просветлению.

Эти сутры он написал после обретения просветления, но прежде, чем стал учителем. Он сам задавал себе вопросы. Это - подготовка, домашнее задание. Он спрашивал себя и сам же себе отвечал, чтобы понять, сможет ли он отвечать на вопросы, с которыми к нему придут люди, как только он объявит о своем просветлении.

Один из самых сложных вопросов: что есть нирвана? Слово "нирвана" имеет особое значение. Ни одна из религий мира не осмеливалась подумать о такой вещи прежде. Буквально слово "нирвана" означает "задуть пламя". У вас в руках свеча, вы задули пламя. Где теперь его отыскать? Возможно ли найти пламя погасшей свечи в этом огромном мире? Оно просто исчезло в океане бытия, стало с ним единым целым. Его невозможно обнаружить.

Будда называл "нирваной" то окончательное состояние, когда индивидуальное сознание исчезает во вселенском сознании. Это подобно тому, как задувают пламя свечи. Вас больше нет, и не будет. Останется лишь бытие. Вы идете - и это будет идти бытие. Вы говорите - и это будет говорить бытие. Вы станете пустой бамбуковой тростью - бытие сделает из вас флейту.

Слова, как и безмолвие, приходят из космического источника. Просветленные мастера пели песни, плясали, писали стихи - они занимались любой творческой работой, но не сами. Они позволяли бытию использовать себя как инструменты космической души. Они ничего не делали самостоятельно.

Недавно я вспоминал об английском поэте, Колридже...

После смерти Колриджа в его доме нашли сорок тысяч незавершенных стихов и поэм. Его друзья знали об этом еще при жизни поэта, и они говорили ему: "Почему ты не доведешь до конца эту прекрасную поэму? Всего лишь несколько строк - и она завершена".

Я считаю, что Колридж был подлинно мистическим поэтом. Он просто отвечал: "Я никогда ничего сам не пишу. Я лишь позволяю бытию делать это. Если бытие остановилось на этом слове, что мне делать? Я не могу завершить поэму. Если когда-нибудь бытие захочет окончить ее, оно само сделает это; если же нет - это не мое дело".

Он завершил лишь семь поэм, но и благодаря этим семи поэмам стал величайшим поэтом из когда-либо живших на земле. Читая эти поэмы, чувствуешь, что они пришли не отсюда. Он - лишь воспринимающий центр, он - не их сочинитель. Он их не писал. Он находился в руке бытия... может, был пером в его руке - но рука принадлежала Космосу.

Он был очень мужествен. Для того чтобы видеть тысячи незавершенных стихов (которые он мог бы завершить) скапливающимися в ящиках стола, требуется огромное мужество. Он пробовал закончить свои стихи, но каждый раз видел, что строка, сочиненная им, оказывалась мертвой, тогда как те строки, которые проходили сквозь него, жили своей собственной жизнью.

Нирвана - исчезновение в бесконечном. Еще при жизни вы начинаете жить в бесконечном. Бесконечное - наша свобода, наша независимость.

Анандо в своем письме затронула вопрос о независимости. Существуют разные виды независимости, и между ними огромная разница. Есть независимость от остальных - вы независимы от остальных. Это очень незначительная независимость - в ней нет особого значения. Есть же независимость от собственного «я».

Это - великая свобода, бесконечная свобода - тебя больше нет.

Пока ты есть, существует рабская зависимость от обстоятельств, от тела, от ума, от общества. Невозможно быть полностью независимым, пока ты есть.

Нирвана - это абсолютная свобода.

Больше никто не может быть порабощен.

Капля росы исчезла в океане.

Эти сутры достаточно хороши, чтобы Хякудзё стал учителем. И он им стал. Он не занимался пересмотром сутр. Он продолжил ту же линию.

В первой сутре сказано, что способность не воспринимать все вещи с точки зрения их существования или не-существования и есть подлинное освобождение.

Все, что вы можете увидеть, - это отражение луны в водах реки. Если вас спросят, существует или не существует отражение луны в озере, что вы на это ответите? Это и не существование и не не-существование - просто отражение в зеркале. Следовательно, что бы вы ни видели своими глазами, ваши глаза просто отражают это. Чтобы вы ни видели в окружающем мире, вы просто отражаете это, а не видите.

И все эти отражения нельзя назвать ни существующими, ни несуществующими. Что же они такое? Просто отражения. Ваши глаза - просто зеркала.

Вы не можете доказать никаким образом, что то, что вы видите, существует на самом деле. Чувства могут обманывать вас, и вам никогда не будет известно, видели ли вы мираж или настоящую воду.

В Аллахабаде есть большой христианский колледж...

Меня пригласили туда прочесть несколько лекций. Он расположен на берегу Ганга - в очень живописном месте.

Как-то я сидел на берегу с моим другом, профессором христианского колледжа, как вдруг он явно заволновался.

- Что случилось? - спросил я.

Где-то вдали красивая женщина, обернувшись к нам спиной, купалась в реке. И я сказал:

- В чем тут проблема? Пусть она себе купается.

- Я хочу увидеть ее лицо, - ответил мне друг.

- Так пойди и взгляни, - сказал я.

Он ушел в большом возбуждении, но возвратился разочарованный, так как это оказалась вовсе не женщина. Это был индийский монах с длинными волосами. Убедившись, что это монах, мой друг сказал:

- Боже мой! Я уже был готов влюбиться!

- Прежде чем влюбляться, - сказал я, - ты должен хотя бы взглянуть на человека спереди. Потому что сзади... а ты уверен, что это все-таки монах, а не женщина?

- Ты вновь сеешь сомнения в моей душе, - сказал мне друг - Какое-то мгновение я тоже в этом сомневался, потому что он - красив. Сейчас мне снова придется идти смотреть на него.

Я сказал:

- Оставь его в покое. Ты ведь уже знаешь, что это - монах.

- Нет, - ответил мой друг, - ты посеял в моей душе сомнения, а я не хочу жить, сомневаясь. Возможно, он окажется женщиной - ведь я не видел на его лице ни бороды, ни усов. Мое предположение о том, что он монах, основано лишь на том, что рядом лежит одежда оранжевого цвета. Такую одежду носят монахи, но ведь и индийские монахини носят такие же цвета. Нет, я должен сходить посмотреть еще раз.

И мой друг снова пошел. Его поведение удивило даже монаха, и тот спросил:

- В чем дело?

- У тебя красивые волосы, - ответил ему мой друг, - так что мы с другом, который сидит вон там, поспорили, кто ты: мужчина или женщина.

Монах, по-видимому, обладал большим чувством юмора. Он сказал:

- Ага! Да я и сам не знаю. Монах есть монах - он ни мужчина, ни женщина.

Мой друг расстроился еще больше. Вернувшись, он сказал:

- Сейчас мне еще труднее решить, кто это. Видишь ли, у него очень пышные формы и он сам говорит, что не знает, кто он такой.

То, что можно увидеть своими глазами, - всего лишь отражение. Хякудзё утверждает, что все воспринимаемые нами образы не являются ни существующими, ни несуществующими. Они - эфемерны, они сделаны из того же материала, что и сны. Не следует уделять им слишком большое внимание, привязываться к ним, отождествлять себя с ними. Таким образом вы попадаете в зависимость.

Хякудзё сам ответил на свой вопрос: "Когда мы достигаем чистоты ума (о чем можно говорить как о существующем), когда это происходит, наше освобождение от мыслей о достижении чего-либо называется невосприятием всего как существующего".

Ничего нельзя назвать "существующим" - ведь все течет. Это позиция буддистов: невозможно определить что-либо при помощи существительного или местоимения. Они формулируют это так: "Ты говоришь "река есть", но река постоянно течет".

Они говорят в точности то же, что утверждали древнегреческие философы Эпикур и Гераклит: "Невозможно дважды ступить в одну и ту же реку". Когда я впервые прочел мысль Гераклита о том, что невозможно ступить в одну и ту же реку дважды, я попробовал это сделать. И решил, что, если где-нибудь повстречаюсь с Гераклитом (правда, шансов у меня немного, так как Гераклит был современником Гаутамы Будды. Но в этой необъятной Вселенной возможно все - так что кто знает...), я обязательно скажу ему:

"Невозможно ступить в ту же реку даже раз. Я пробовал, а ты просто постулировал. Когда ты опускаешь ногу в реку - вода течет. Когда нога погружается немного глубже - вода течет... еще глубже - и вода течет. К тому времени, когда нога коснется дна, сколько воды утечет, никто не знает - она течет все время, каждое мгновение. Так что никто не может сказать, что он ступил в одну реку, в одну и ту же воду".

Взгляд Гаутамы Будды на вещи был очень глубок, но по бытовым причинам мы превратили все глаголы в существительные. Иначе мы не могли бы называть дерево "деревом", а называли бы его "древится" по той причине, что оно постоянно растет. Его никогда нельзя было бы назвать "деревом", растет ли оно или умирает. Все является процессом - не вещью - событием. И, если все это процесс, вы не можете сказать, что какая-либо вещь существует. Река течет, вода течет, деревья растут, звезды движутся, земля движется, вы движетесь...

Все бытие вокруг вас пребывает в движении. Нет ни одной вещи во всей Вселенной, которая бы не двигалась либо вперед, либо назад. Движение и есть реальность, вот почему она зовется эфемерной. Лишь одна вещь никогда не двигается - это глубинный центр вашего существа. Он остается неизменным во всем этом вечно кружащемся мире.

Великого ученого Бэкона можно назвать отцом западной науки. Он написал великую книгу "Новый органон", в которой в афористической форме определил различие между философскими взглядами и наукой. В своем труде он утверждал, что "Новый органон" означает принцип мышления: "Если я смогу обнаружить неподвижный центр мира, я смогу без труда объяснить весь мир. Но в мире нет неподвижного центра - все пребывает в движении. К тому времени как вы нашли ему объяснения, он уже иной".

Он ничего не знал о внутреннем мире - там есть неподвижный центр. Но Бэкон не был религиозным человеком.

Мы ищем центр внутри, и все мистики, все будды сходятся в том, что в глубинах нашего существа есть центр - единственный неподвижный центр всего бытия.

И как это ни странно, но этот неподвижный центр не принадлежит лишь вам - мы все сходимся в нем, словно линии, проведенные от периферии к центру. Можно провести множество линий от периферии к центру. На периферии они будут далеко отстоять друг от друга; приближаясь к центру, они будут сходиться между собой. Достигнув центра, они станут единым целым. Нас много на периферии. В центре - мы одно целое.

И в этом единстве заключена подлинная свобода - больше нет никого, кто может поработить тебя. Есть только ты один. И поскольку ты - один, ты даже не можешь сказать, что ты "есть". Чтобы сказать, что ты - есть, нужны другие. Если нет другого, нет и тебя. Для твоего «я» нужен еще и ты. Без «ты» не существует и «я». Это невозможно с лингвистической точки зрения. И потому в центре остается лишь есть-ность. Не я, не ты - лишь чистое бытие.

В Сурангама-сутре говорится, что постижение, используемое как фундамент для построения всевозможных концепций, - основа невежества. Постижение же того, что воспринимать нечего, - нирвана.

Больше нечего воспринимать - есть только ты. Есть только зеркало, и ему нечего отражать. Мы так глубоко пустили корни в космическое единство, что больше нет ничего, что можно было бы отразить. Все, что вокруг, - пустота. Но эта пустота жива. Это не пустота кладбища. Это пустота, которую переживаешь каждый день при медитации - вокруг воцаряется полное безмолвие. Случайный прохожий никогда не догадается, что здесь собрались десять тысяч человек.

Безмолвие вибрирует - у него свое сердцебиение.

Это лишь небольшой пример того абсолютного безмолвия, которое окружает Космос. Но оно обладает сердцебиением, это - не просто ничто. Это зовется пустотой, потому что здесь нечего воспринимать, здесь нечему отражаться. Уйдя в глубь себя, вы увидите, что там нет отражений. Чистое зеркало без отражений, чистота без волнений, согласно Будде, зовется нирваной.

Был задан вопрос:

- Каково значение фразы "воспринимать нечего"?

Как можно воспринимать ничто? Можно воспринимать объект: дерево, луну. Объект можно воспринимать, но как воспринять ничто? Это вопрос философский, но о нем следует подумать, так как в один прекрасный день, в полном безмолвии, когда вы станете лишь зеркалом, он может возникнуть вновь. Воспринимать нечего - как вы можете об этом знать? Нечего воспринимать - можно ли воспринимать ничто? Вы можете воспринимать ничто, и это восприятие ничего, даст вам представление о пустоте. Вокруг вас - лишь ничто, нет никаких объектов, лишь чистое пространство.

Задумывались ли вы когда-нибудь над словом "объект"? Мы называем вещи "объектами". "Объект" же - это то, что мешает, препятствует, не позволяет идти дальше. Это некий барьер. Объекты подобны стенам, но не дверям. Если нет объекта, нет вещи, это означает, что нет ничего, что препятствовало бы вам.

Это такое восприятие, когда нигде, насколько вы можете видеть, нет никакой вещи. Это зеркало чистое, оно ничего не отражает, оно центрировано на самом себе в глубочайшем блаженстве.

Затем его спросили:

- Когда мы сталкиваемся с различными формами и объектами, мы говорим о восприятии. Можем ли мы говорить о восприятии, когда мы ни с чем не сталкиваемся?

- Да, - ответил Хякудзё.

- Столкнувшись с чем-либо, мы, соответственно, воспринимаем его, - продолжали спрашивать Хякудзё.

Если мы можем воспринимать что-то, это означает, что, если это "что-то" будет устранено, мы будем воспринимать ничто.

Но вопрос не завершен:

- Но о каком восприятии может идти речь, если мы не сталкиваемся ни с чем?

Хякудзё ответил следующим образом:

- Мы не говорим о том восприятии, которое зависит от присутствия или отсутствия объектов. Природа восприятия вечна, мы продолжаем воспринимать независимо от того, есть ли объект или его нет.

Зеркало может существовать, и ничего не отражая. Вот вам пример: зеркало может существовать, ничего не отражая. Сознание может существовать, ничего не воспринимая. В этом нет нужды, нет необходимости.

Зеркало и его свойства не зависят от объектов и их отражений. Например, озеро может существовать независимо от того, взойдет ли над ним луна или нет. Если взойдет - она отразится, если нет - какая озеру разница? Озеро вполне удовлетворено собой, это же относится и к внутреннему озеру сознания.

Таким образом, мы приходим к пониманию того, что, если объект может появляться и исчезать, природа восприятия иная. Это же относится и ко всем остальным вашим чувствам.

Зеркало остается. Вещи появляются и исчезают. Сознание остается, осознание остается, наблюдение остается; вещи появляются и исчезают. Жизнь приходит, смерть приходит, ваше наблюдение остается вечно. Это единственная вещь, которая никогда не меняется.

Басё писал:

Преддверье осени - прошу,

обернись ко мне.

Я тоже чужак.

Хайку Басё ни с чем нельзя сравнить. Все мастера дзен писали хайку, но Басё слился с природой, как никто иной.

"Преддверье осени - прошу, обернись ко мне". Он словно обращается к вам, говоря: "Здесь, в этом мире, все мы чужаки".

Мы забываем о сути, принимая существование каждого как нечто должное. Задумывались ли вы когда-нибудь над этим? Все эти десять тысяч будд - чужаки. Мы пытаемся забыть об этом, заключая браки, заводя дружбу, - мы делаем все это лишь с целью, забыть, что все мы чужаки. Мы очень испугаемся, обнаружив, что окружены чужаками. Семьи, клубы, религии и нации - все это попытка скрыть факт, что все мы чужаки.

Дзэн - это попытка осознания того, что каждый из нас чужак. Он делает вас свободными от толпы. Это дает вам ощущение, что вы - это вы и никто иной, помогает сознавать, что вы окружены чуждым миром, в котором каждый - чужак.

Это имеет гораздо более глубокий подтекст. Если вы поймете, что каждый - чужак, вам придется отказаться от всех своих ожиданий. Чего вы ожидаете? Муж ожидает от жены определенных вещей, при этом забывая, что она - чужак. Мы встретили друг друга, прошлись немного вместе, немного поболтали и позабыли о том, что мы все еще чужаки.

Мы не знаем себя, как же мы можем узнать других? Но внешне мы хотим поддерживать близкие отношения, хотим забыть ту страшную мысль, что мы - совершенно одиноки. Жена, дети, Ротари-клуб... мы хотим быть к чему-то привязаны.

Мы не хотим оставаться одинокими и стоять, наслаждаясь полной свободой, под открытым небом, танцевать под солнцем и дождем. Нет, мы хотим уюта толпы, хотим раствориться в ней - здесь как-то теплее.

Нет, не без причины Иисус называл всех людей "овцами", а себя "пастухом" - и никто не возражал. Но вот что странно: Иисус был распят, но никто не возражал против ни одной из его проповедей и никто не оспаривал их.

Кажется, что в глубине души люди давно согласились с тем, что они - овцы и что им нужна толпа, так как они не могут в одиночку выходить на неведомую территорию. Никто не встал и не сказал Христу: "Ты оскорбляешь человечество. Ты унижаешь нас, претендуя на роль пастуха и делая из нас овец".

Ему никто не возразил, потому что люди считали, что он прав: "Нам нужна толпа".

Басё говорит: "Преддверье осени - прошу, обернись ко мне" - не только ты здесь чужак, "я тоже чужак".

Я как-то слышал...

Один англичанин, сойдя с поезда, почувствовал сильное головокружение. За ним пришла жена, чтобы отвезти его домой со станции. Она спросила:

- Что с тобой случилось? Ты очень бледен и кажешься нездоровым.

- Это очень неприятная ситуация, - отвечал англичанин, - всегда, когда я сажусь против хода поезда (поезд ехал на восток, а я сидел лицом на запад), меня укачивает.

- Но это же такая мелочь, - сказала ему жена, - ты бы мог просто обратиться к любому пассажиру, объяснить, что тебя из-за этого укачивает, и попросить поменяться с ним местами.

Он ответил:

- Ты совершенно права. Но все мы были друг другу чужими - никто меня никому не представил.

- Ты идиот, - сказала ему жена, - все мы - чужаки, но это не значит, что ты не можешь попросить кого-то о маленьком одолжении.

- В следующий раз я так и сделаю, - пообещал жене англичанин.

Но на следующий раз он сошел с поезда, чувствуя себя еще более разбитым.

- В чем дело на этот раз? - спросила его жена.

- На этот раз передо мной никто не сидел, так что мне не у кого было просить об одолжении, - ответил англичанин.

Жена на это лишь вздохнула:

- Я больше не буду вмешиваться в твои дела - ты или философ, или сумасшедший.

В общем-то это одно и то же.

Вот еще одна хайку Басё:

Серп луны...

восточный край неба во тьме и звук колокола.

Он рисует картину в словах. Ему не нужны краски, чтобы рисовать. "Серп луны... восточный край неба во тьме и звук колокола". Звук колокола можно услышать, читая эти строки. Это - мгновения его медитации.

Время от времени, открывая глаза, он видит: "Серп луны... восточный край неба во тьме и звук колокола" - фрагменты картины медитативного ума. Они говорят немного, они просто отображают ситуацию. Все очень зримо - это можно увидеть, это можно услышать. Басё - очень земной поэт.

Маниша спрашивает:

Наш любимый Учитель,

Хайку Басё, безусловно, весьма изысканны, но в основном они кажутся меланхоличными.

Я привыкла ассоциировать просветление с подъемом, а то и с экстазом. Однако кажется, что Кришнамурти не сумел получить особого удовольствия от своего просветления. Был ли Басё просветленным?

Маниша, каждый просветленный идет своим неповторимым путем. Басё, безусловно, кажется несколько меланхоличным. Но его грусть - совсем не то, что твоя грусть. Твоя грусть - не что иное, как подавленная злость. Ты начинаешь грустить, когда не можешь дать выход злости.

Например, когда муж и жена сидят вместе, они всегда грустят. Причина проста - они злятся друг на друга. Жена думает: "За какого дурака я вышла замуж!" А муж думает: "Куда бы отсюда смыться? Под каким соусом..."

Подавленная злость превращается в грусть. Но это вовсе не грусть Басё. Басё, безусловно, грустит, но в его грусти есть красота. Твоя грусть - безобразна. Он же грустит обо всем мире, его грусть не связана с собственной личностью. Это грусть человека, который знает, как близко твое просветление, и видит твое бессмысленное метание из стороны в сторону. Весь мир воюет. Весь мир зол, безобразен... Всю эту энергию можно направить на то, чтобы люди стали буддами.

Грусть Басё происходит из сострадания, она не имеет со злостью ничего общего. Но твое замечание относительно грусти, которая ощущается в его хайку, совершенно верно. Он должен грустить. Он грустит о тебе, он грустит обо всем человечестве. Он грустит обо всех, кто последует за ним, ибо ему известна истина. Она так близка - стоит лишь протянуть руку... Из-за этого он и грустит. В его грусти заключены красота и очарование.

Что же касается Кришнамурти, он грустил от гнева. Но и эта злость отличалась от твоей злости. Это такая тонкая вещь... Он злился оттого, что люди не понимали его. Он - такой рациональный, такой понятный, а люди не понимают его - почему? Он бился головой перед собравшимися, говоря: "Вы слушали меня на протяжении сорока лет, пятидесяти лет. И я смотрю вам в лица и чувствую великую грусть".

Почти пятьдесят лет он страдал мигренями. Его мигрень была столь жестокой, что, как он писал в своем дневнике, ему хотелось разбить голову о стену. Мигрень - не психологическая проблема. Он страдал головными болями, так как слишком много общался с людьми, проводя интервью, частные беседы с утра до вечера. Но ни разу он не видел, чтобы глаза собеседника загорелись огнем понимания.

Его нельзя упрекать за его гнев - это особый случай. Как я уже говорил вам, каждая просветленная сущность сталкивается с миром своим особым способом. Кришнамурти прожил долго - девяносто лет, но и в последнее мгновение своей жизни он злился. В последнюю минуту он сказал такие слова: "Я зря потратил свою жизнь, мотаясь по свету и говоря с людьми - они считали, что это развлечение. Я говорил им о просветлении, а они собирались вокруг меня, как собираются на цирковое представление".

Его гнев происходит от сострадания. Но это странное превращение сострадания. Он был очень настойчив и считал, что вы должны понимать его. Это и делало его злым.

Он был против санньясы и был против меня. Он хотел повидаться со мной и прислал мне записку. Мы оба тогда находились в Бомбее. Но я сказал: "Не думаю, что в этом есть какой-то смысл. Он не согласен со мной, и я совершенно с ним не согласен. Зачем же терять время попусту и злить его? Он может разбить себе голову о стену, и в этом будут винить меня".

Но я стал посылать своих санньяси на его выступления. И они садились в первых рядах, в своих оранжевых одеждах. И, как только Кришнамурти видел санньяси в их традиционной одежде, он забывал обо всем. Он забывал о предмете своего выступления и начинал говорить обо мне. Он злился и говорил: "Я не могу понять, почему эти санньяси сидят здесь передо мной. Я - против этих одежд. Я - против санньяси".

Я же сказал своим людям: "Когда он злится - смейтесь. Это разозлит его еще больше". И мои санньяси приходили на все его выступления, где бы он ни появлялся.

Лично я воспринимаю это как своего рода извращенное сострадание. Не следует проявлять такую настойчивость - просто нужно сделать доступным все, чем обладаешь. Каждый волен решать, выбирать то, что ты предлагаешь, или отказаться - свобода воли остается за каждым. Нельзя навязывать свои идеи всем остальным.

Хотя его идеи и были о свободе, проблема заключалась в том, что он хотел, чтобы вы согласились с ним, лишив вас свободы выбора. Он не понимал, что это рабство - психологическое порабощение людей.

Можно лишь делиться своими представлениями о свободе - и все. Остальное - за людьми. Если что-то заденет струну в их сердцах - хорошо, если они останутся глухими к твоим словам - что тут поделаешь?

Никого нельзя насильственно привести к свободе. О какой свободе может идти речь, если она навязана против твоей воли? Ты свободен... но под дулами автоматов!

Можно лишь высказывать свои мысли и затем забывать об этом. Что же касается меня, я считаю просветление величайшим развлечением. Лишь просветленный человек может искренне развлекаться, наслаждаться жизнью, смеяться. Что общего могут иметь с этим несчастные люди?

Я отказался встречаться с ним по той простой причине, что не хотел без нужды злить его. Он был старым, больным человеком и, как и я, прекрасно знал, что мы не придем с ним к согласию ни в одном вопросе.

Мне совершенно чужды старые представления о развлечениях или старые представления о просветлении.

Кришнамурти же принадлежал к старому типу учителей: упрямый, уверенный в том, что лишь он знает истину. Но существует множество сторон истины и еще больше способов преподносить ее. И человек правды должен делиться своим знанием - любовно, мирно, давая абсолютную свободу каждому, кто хочет ступить на путь исследования реальности. Если кто-то не хочет ступать на этот путь - это не повод злиться. Гнев доказывает, что ты ожидал иного от этого человека.

Если вы не понимаете меня - ничего страшного. Это ваше дело - понимать или не понимать. Я продолжаю идти своим путем. Если кто-то пожелает стать моим попутчиком - милости прошу! Если же он захочет расстаться со мной посреди пути - это его право.

Но мой подход отличен от подхода Кришнамурти, потому что в моей жизни никогда не было учителя. Это позволило мне начать работать в ином пространстве. Не зная сам учительской опеки, я предоставляю вам полную свободу. Я и сам наслаждался свободой. Я никогда никого не слушал, я жил, как хотел. И эти слова я адресую всем вам - живите так, как вы хотите. Я могу поделиться с вами своим пониманием - выбор же за вами. Я не вижу причины сердиться.

Кришнамурти заставили стать просветленным. На протяжении двадцати пяти лет теософическое движение и, в частности, его президент, Анни Безант, и один из его представителей, Лидбитер, держали его почти в заточении. Ему не позволяли встречаться с обычными людьми. Их план состоял в том, чтобы внезапно представить миру великого учителя. Итак, они готовили почву для будущего всемирного учителя, способного спасти все человечество. Они распространяли книги, литературу, где говорилось, что "вскоре появится всемирный учитель".

И они скрывали от мира Кришнамурти и еще пятерых детей - ведь как знать, кто может оказаться наиболее подходящим в нужное время? Четырех они отвергли, один умер, и Кришнамурти был избран всемирным учителем, и он был полностью подготовлен для этой роли. Даже книги были написаны за него. Лидбитер написал их. Великая книга "У ног учителя" была "написана" Кришнамурти в тринадцатилетнем возрасте - он даже не помнит об этом! Позже, когда его спросили: "Написали ли вы эту книгу?" - он ответил: "Не помню".

Дело в том, что он никогда не писал этой вещи. Я глубоко изучил эту книгу и другие труды Лидбитера - это один и тот же стиль. Да, это Лидбитер написал книгу под именем "Дж. Кришнамурти", чтобы доказать миру, что Кришнамурти - божественное воплощение. Кто же еще способен написать такую книгу в тринадцатилетнем возрасте?

Книга действительно великая. Лидбитер был весьма красноречивым писателем и высокообразованным человеком. Он остановил свой выбор на Дж. Кришнамурти и на его брате, Нитиананде, когда Кришнамурти было всего девять лет.

Оба мальчика играли на берегу реки в Мадрасе, возле Адиара, где располагалась штаб-квартира теософского движения. Лидбитер увидел этих двух ребят, плещущихся у берега, обливающих друг дружку водой из реки. А он, безусловно, был очень проницательным человеком - он сразу понял, что с помощью этих мальчиков может удаться великое начинание. Он также нашел и трех других ребят - каждый из них прославился на своем поприще.

Нитиананда умер из-за слишком суровой дисциплины. Он был хрупким мальчиком. Эти дети должны были просыпаться в три часа утра, исполнять всевозможные ритуалы, слушать священные тексты, есть лишь определенную пищу...

Беда с Лидбитером заключалась в том, что он был гомосексуалистом и вступал в половые отношения с каждым мальчиком, не исключая и Кришнамурти. Против Лидбитера было возбуждено дело в Верховном Суде Мадраса. Отец же этих детей был бедным клерком. Его жена умерла, и он еле-еле сводил концы с концами, не зная, как содержать двоих детей и свой офис... Так что, когда англичанка Анни Безант, уступив настояниям Лидбитера, согласилась усыновить мальчиков, их отец очень обрадовался. Анни Безант была всемирно известной женщиной.

Он дал свое согласие Анни Безант, но многие люди знали, что Лидбитер совершил сексуальное надругательство над мальчиками. Но Анни Безант, будучи высокопоставленной английской леди, сумела переправить детей в Великобританию прежде, чем было вынесено решение суда. Это было несложно - Индия тогда находилась под британским правлением, а Анни Безант была очень влиятельной женщиной.

Итак, она отправила детей из страны.

И постановление суда, предписывающее возвращение детей их отцу, запоздало - детей там уже не было.

Она не послала этих детей, включая и Дж. Кришнамурти, в государственную школу. Как можно было посылать этих феноменальных ребят в обычную школу? Там они могли начать вести себя как обычные школьники - могли даже начать курить! И Кришнамурти содержался как заключенный. Его обучали частные учителя и пичкали всевозможной ерундой - религией, священными текстами.

Таким образом, возникла ситуация, когда он восстал.

Был назначен день, когда его должны были объявить всемирным просветленным учителем. Шесть тысяч членов теософского движения съехались со всего мира в Голландию. И в последний момент, когда это должно было быть провозглашено, Кришнамурти встал и заявил: "Я - никакой не всемирный учитель, и я отказываюсь возглавлять какую-либо организацию". Специально для него была создана организация "Звезда Востока", и он должен был ее возглавить. Это был филиал теософского движения.

Он носил на себе эти раны всю жизнь. Двадцать пять лет он не мог простить своим учителям обид. Это был очень странный и трагический случай.

И потому, когда бы он ни говорил, он не мог освободиться от переживаний прошлого. Он продолжал сражаться со своими учителями, не думая, что он был действительно просветленным. Он обладал для этого разумом и всеми возможностями и очень близко приблизился к просветлению. Единственное, что мешало ему, - ненависть к своим прошлым учителям, обида на то, что было ему навязано. Этот гнев стал подводным течением всей его жизни.

Я люблю этого человека. Он принес в мир великое понимание, но сам так и остался почти просветленным. Он не был ни Гаутамой Буддой, ни Ма-цзы, ни Хякудзё. Мне грустно говорить об этом, потому что я люблю его. Его озарения были ясными, но что-то сдерживало его, не давало ему раскрыться, как цветку. Что-то давило на него, что-то давило на его психику. Он не был человеком абсолютной свободы, хотя и говорил лишь о ней.

Он был искренним человеком, иначе он бы не отказался быть всемирным учителем. Он знал, что не обрел просветления, и объявить себя всемирным учителем будет бесчестно. Я люблю его за честность, но это не значит, что я должен объявить его просветленным. Возможно, в следующей жизни... эту жизнь он упустил, и упустил он ее из-за учителей.

А сейчас время Анандо...

В лунную ночь Ларри Чокнутый возвращается домой нетвердой походкой. Его путь лежит вдоль железнодорожной колеи. Вдруг он спотыкается о чью-то ногу, лежащую на путях. Поднявшись с земли, он ошарашено смотрит на страшную находку, трет кулаками глаза и идет дальше.

Через несколько минут он спотыкается о вторую ногу, тоже лежащую на путях. Затем наступает на руку. Теперь его уже начинает по-настоящему интересовать то, что он видит, и, натолкнувшись на туловище, он останавливается и внимательно изучает его.

- Ага... - бормочет Ларри, обходя вокруг туловища и почесывая подбородок, - эта куртка кажется мне знакомой! Интересно, это случайно... - пятясь, он наступает на лежащую рядом голову и падает навзничь.

В пьяном изумлении он смотрит на голову и узнает лицо своего дружка, Гарри. Отведя глаза от головы, он замечает ухо, лежащее в нескольких футах от нее. Подползя к уху, он кричит в него:

- Гарри! Гарри! Ты в порядке?

***

Отец Мямлик сидит в исповедальне, когда к нему приходит Симус и рассказывает о своей любовной связи с женщиной.

- Хорошо, - говорит отец Мямлик, - но я не могу отпустить тебе грехи, пока ты не назовешь имени этой женщины.

- Ладно, - отвечает Симус, - это самая роскошная блондинка из всех, которых я знаю, и зовут ее Цыпа Грин.

В следующую субботу отец Мямлик готовится к мессе, как вдруг в церковь заходит роскошнейшая блондинка в коротеньком платье и, продефилировав по проходу, садится на скамью у алтаря.

Святой отец нашаривает свои очки, цепляет их себе на нос и пристально вглядывается в незнакомку.

- Это и есть Цыпа Грин? - спрашивает он шепотом у маленького Альберта, церковного служки.

Малыш Альберт смотрит и так и эдак на то место, куда указывает ему отец Мямлик. И наконец произносит:

- Да нет же, это отражение детали витража.

***

Поляк Папа Римский приземляется в аэропорту Нью-Дели, где начинается первый этап его десятимиллионной восточной католической миссии.

Едва сойдя с трапа самолета, поляк падает на колени и целует взлетную полосу.

Кардинал Сингх, глава индийской католической церкви, подбегает к Папе и помогает ему подняться на ноги.

- Господи, Святой Отец! - кричит кардинал. - Зачем вы это сделали?

- А вы сами когда-нибудь летали самолетом компании "Эйр Индия"? - спрашивает его в ответ Папа - поляк.

Я до сегодняшнего дня называл барабаны Ниведано именем "Анандо", чтобы тот лупил по ней посильнее и чтобы кризис быстро миновал. Вот он и миновал - сегодня благословенный день для каждого присутствующего. Барабаны все равно будут называться "Анандо", но теперь по иной причине - чтобы звать ее домой.

Анандо...

Погрузись в тишину.

Закрой глаза.

Почувствуй, как замерло твое тело.

А теперь обрати свой взгляд внутрь себя с безоглядностью, немедля, будто это самое последнее мгновение в твоей жизни. Глубже и глубже.

Лишь с этой безоглядностью ты сможешь достичь просветления. Оно совсем близко.

Преврати все свое сознание в стрелу. Это неведомый для тебя путь, но отправляйся к цели!

Здесь нет места страху.

Никто никогда не страдал, достигнув источника жизни.

Глубже и глубже... уходи в центр своего существа - в недвижимый центр всего бытия. Войти в него - значит обнаружить сокровищницу тайн и чудес.

Просто смотри - смотри, не оценивая, не вынося суждений.

Будь зеркалом - просто отражай.

Свидетель - просто свидетель без мыслей, без суждений.

Чтобы было понятнее,

Расслабься.

Наблюдай. Ты - не твой ум. Ты - не твое тело.

Ты просто наблюдатель. Наблюдение - это ты.

Это твое просветление.

Этот невероятно прекрасный вечер стал еще прекраснее оттого, что ты наблюдаешь. Возрадуйся бытию, носи это чувство с собой все двадцать четыре часа в сутки.

Нельзя быть буддой несколько минут или несколько часов. Это - на всю жизнь. И если это не на всю жизнь, все твои жесты, все твои поступки ничего не стоят.

Ты должен стать буддой - это лишь узнавание.

Больше ничего не нужно делать. Ты уже - совершенный будда. Просто узнай... и возрадуйся, узнавая.

Пусть это станет подводным течением всех твоих поступков, твоих реакций, твоих жестов, твоего сна и твоего бодрствования.

Пусть же подводное течение становится все более и более глубоким.

В это мгновение существуют десять тысяч будд, но есть лишь одно океаническое просветление. Вы все слились в одном великом переживании.

Собери как можно больше цветов, как можно больше аромата. Вскоре ты отправишься в обратный путь - от источника жизни к периферии.

Вынеси же что-то из этой сокровищницы.

Не возвращайся с пустыми руками - вернись преображенным.

Возвращайся, но возвращайся как будда. Возвращайся как пустое зеркало. Посиди несколько минут как будда, вспоминая свой внутренний мир, вспоминая великое переживание.

Хорошо, Маниша?

Да, любимый Учитель.

Можем ли мы отпраздновать праздник десяти тысяч будд?

Да, любимый Учитель.