ГЛАВА 4. ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОСТЬ ВЕДЕТ К СУТИ БУДДЫ

(4 марта 1981 года, утро)

Первый вопрос:

Ошо, почему индусы думают о сексе в терминах необходимости, а не удовольствия? В то же время они считают, что они трансцендировали секс, хотя на самом деле он лишь подавлен.

Ошо, ты иногда говоришь, что существует определенное сходство между Буддой и сумасшедшим; есть ли какое-либо сходство между подавлением и трансценденцией, которое может вводить людей в заблуждение?

Мукеш Барти, индийская культура - самая прогнившая культура, которая когда-либо возникала в мире, самая гнилая - гнилая в самой своей основе. Она настолько сгнила, что забыла, как умирать. Чтобы умереть, человеку нужно хотя бы немного быть живым, и если ты не знаешь, как умирать, ты просто живешь растительной, застойной жизнью.

Смерть это процесс возрождения. Так же как каждый индивидуум должен умереть, чтобы родиться снова, каждая культура должна умереть, чтобы родиться снова. Каждое общество, каждая цивилизация должна пройти путь от жизни к смерти, и снова от смерти к жизни.

Индийская культура - единственная культура, которая не умерла за тысячи лет. В мире существовало множество культур: ассирийская, вавилонская, греческая, романская, египетская. Все они расцветали, цвели: они дали миру свою красоту, свою скульптуру, свою музыку, свою поэзию, свою драму, а затем они исчезли, не оставив и следа. Именно так и должно быть.

Если бы все старые люди в вашей семье оставались живыми - ваш отец, и отец вашего отца, и его отец, и так до самого конца, до Адама и Евы и Бога-Отца - тогда очевидно одно: вы будете раздавлены. Так много старых людей, все эти трупы - этого достаточно для того, чтобы раздавить маленького ребенка, хрупкого как роза.

Одна из величайших заслуг Фридриха Ницше в том, что он провозгласил: «Бог умер и человек свободен».

Бог как Отец должен быть мертв, иначе его вес был бы слишком велик, он был бы слишком громаден. Он помешал бы свежести человечества, он помешал бы исследованиям, приключениям. Старый человек слишком осторожен, слишком хитер, слишком расчетлив, слишком еврей. Всего этого опыта прошлого достаточно, чтобы разрушить ребенка. Ребенку нужно исследование; и, конечно, когда вы что-то исследуете, вы совершаете много ошибок - это часть роста. Человеку следует позволить совершать ошибки. Конечно, он должен быть достаточно умным, чтобы не совершать одних и тех же ошибок снова и снова; он должен быть достаточно творческим, чтобы изобретать новые. Именно таким образом человек расширяет кругозор, растет; именно так формируется сознание.

Жизнь - это процесс проб и ошибок. Старый человек отбрасывает все ошибки и заблуждения. Он настолько привыкает делать все правильно, что исследования, приключения исчезают из его жизни. И из-за своих собственных страхов он не позволит новым поколениям идти в новых направлениях, в новые измерения. Он заставит их бояться, он парализует их, он калечит их. Вот что происходит с Индией.

Индия это странный случай. В определенном смысле она необычна: подобного никогда не случалось где-либо в другом месте. Все страны, все культуры, цивилизации жили, умирали и воскресали снова; Индия оставалась прежней. Она больше похожа на искусственный цветок из пластика, чем на настоящую розу. Она более озабочена стабильностью, чем жизнью. Ее главная забота в том, чтобы продолжаться вечно.

Но это не самое важное. Как прожить тотально каждое мгновение... Дело не в продолжительности, дело в глубине. Только те, кто живет глубиной, знают, что такое жизнь. Те, кто живет продолжительностью, живут горизонтально, поверхностно. Их жизнь - это маска; в ней нет подлинности. Поэтому я говорю, что индийская культура ни жива ни мертва, она пребывает в подвешенном состоянии, в забвении. Это культура-призрак: все, что важно, все, что делает жизнь радостной - отброшено, потому что это опасно; а все, что стабильно, постоянно, искусственно - собрано, потому что так безопаснее.

Помните, это путь старого человека. Старый человек всегда думает о безопасности, спокойствии, банковском счете; он всегда мыслит категориями страха, поскольку перед ним всегда стоит смерть.

Ребенок никогда не беспокоится о смерти, его заботой остается жизнь. Его интересуют не нанесенные на карту, неизвестные места; он готов рисковать. А те, кто готов рисковать - только они действительно живы. Они могут не прожить долго, но дело вовсе не в этом. Просто жить ради единого мгновения - подлинно, тотально, цельно - этого более чем достаточно. Единственный миг тотального опыта намного больше, чем вся вечность. Он вмещает в себя всю вечность; он вне времени. Но человек может продолжать вести растительный образ жизни в течение тысячелетий, подобно капусте, цветной капусте - и выглядеть вполне свято, праведно.

Кочаны капусты не могут быть грешниками; кочаны цветной капусты - великие ученые. Капуста становится цветной капустой, получив образование в колледже. Цветная капуста - ученые мужи, теологи, религиозные люди. Эта страна полна подобными людьми, это бремя огромно. Кому-то необходимо помочь этой стране умереть, так чтобы она смогла возродиться снова. Распятие является основным условием воскрешения. Искусству жить, предшествует искусство умирать.

Эта страна зловонна, и ей нечем похвалиться, поэтому она хвастает своим прошлым. Она хвастает своей фальшью, она хвастает своей святостью, она хвастает своей духовностью - все это чепуха, поскольку если отсутствует основной фундамент, нельзя говорить о храме. Постройка храма возможна, но сначала вы должны заложить фундамент.

Жизнь представляет собой иерархию потребностей. Первое - физическая потребность требует заботы, материальное существование требует заботы. Наука удовлетворяет основные потребности. Если вы упускаете науку, то упускаете и религию. Между наукой и религией лежит мир искусства. Существуют три различных измерения жизни. Наука должна заботиться о материальном, физиологическом и биологическом - внешних потребностях человека. Религия заботится о лежащем глубоко внутри - внутреннем мире, о субъективном. А между этими двумя лежит мир эстетики: искусства, поэзии, музыки, танца, драмы, литературы.

Голодный человек не может думать о поэзии. Человек, который голоден, не может воспринять медитацию. Это невозможно! Но старое традиционное эго пытается скрыть свою бедность. Так называемая индийская духовность, так называемое желание индийской культуры вести весь мир к духовности попросту глупо. Это абсолютная ерунда, вздор. Но это лишь изобретение, помогающее индийцам сохранить лицо - они могут сохранить лицо только за ширмой. Они знают, что их тела голодны, они знают, что им недоступны абсолютно необходимые вещи. Они голодают, они болеют, они больны во всех отношениях. Девяносто восемь процентов населения страны живут в нищенском состоянии. Нет упитанных людей: почти каждый страдает от недоедания. А когда человек недоедает, помните, страдает не только тело; недоедание неуловимо разрушает и способности вашего ума.

Ум требует питания, и пока тело страдает от недостатка нужного питания, ум не может получать питания. Прежде нужно удовлетворить тело. Если остается немного больше того, чем необходимо, чтобы удовлетворить тело, этот излишек идет в мозговые клетки. Ум это роскошь - его нет у животных, это прерогатива человека. Он возник только потому, что человек смог удовлетворить потребности своего тела настолько полно, что оставался избыток энергии, и эта излишняя энергия стала его мозгом, его умом, стала его психологией.

Когда удовлетворяются психологические потребности, полностью удовлетворяются, и снова образуется избыток энергии, эта энергия трансформируется в духовность, в медитацию, в природу Будды.

Но Индия находится в плачевном состоянии, а самое печальное то, что индусы пытаются скрыть, а не показать это. Они злы на меня за то, что я говорю правду, какова она есть на самом деле. Они злы на меня, потому что я не хочу покрывать всего этого. Они бы полюбили меня, они бы уважали меня, они бы называли меня великим махатмой, воплощением бога и всякой подобной ерундой, но при одном условии: чтобы я продолжал скрывать их раны.

Я не могу скрывать ничьих ран. Я могу исцелить их, но исцеление - совершенно иной процесс. Сначала вы должны открыть свои раны солнцу, ветру. Вы должны открыть их. Это болезненно! Раны, которые хранились в тайне в течение тысяч лет, вдруг выставить на обозрение... Вы не можете поверить в это. Вы всегда верили, что вы гиганты духа, и я вижу всю эту фальшь, все это лицемерие. И самое большое лицемерие заключается в двух отречениях: от еды и от секса. Они являются двумя основными потребностями и двумя сторонами одной и той же медали. Они не имеют больших различий.

Пища необходима для существования индивидуума. Индивидуум может существовать без секса. Ему будет не очень радостно, но он сможет выжить. Но без пищи человек не может существовать; он умрет от истощения. В лучшем случае, если он абсолютно здоров, то сможет существовать без пищи в течение трех месяцев - девяноста дней - но это только в том случае, если у него отменное здоровье и в организме много лишних запасов в форме жира и других веществ. Тогда он сможет выжить в течение трех месяцев.

Помните, это выживание не имеет ничего общего с религией; это сущий каннибализм: поедание самого себя. Когда вы поститесь, вы поедаете собственное мясо, поэтому я против поста; это худший вид поедания мяса. Вы можете поститься и ежедневно терять по одному килограмму веса. Куда исчезает этот вес? Вы перевариваете его. По истечении трех месяцев вы умрете.

Индивидуум может некоторое время существовать без пищи, он может существовать без секса - он может выжить - но человеческая раса, вид, не может существовать без секса. Он является пищей для видов. Секс является пищей для видов. Без секса человечество исчезнет. Все люди, проповедующие безбрачие, убийцы. Те, кто проповедует безбрачие человечеству, рубят основные человеческие корни. Если им будут следовать буквально, никакого человечества не останется.

Не существовало бы ни Махавиры, ни Будды, ни Кришны, не было бы ни Магомета, ни Кабира, ни Нанака, если бы их родители следовали идее безбрачия. Это благо, это большое счастье, что отец Будды не следовал глупой идее безбрачия, иначе бы мир потерял один из величайших цветов.

Если бы обет безбрачия был увековечен, человечество исчезло бы. Это весьма эгоистическая идея в том смысле, что вы заботитесь только о себе. Индусы продолжают рассуждать о духовности, отсутствии эгоизма, и в то же самое время, с тем же самым выражением лица они продолжают говорить о безбрачии. Безбрачие - это эгоизм, абсолютный эгоизм. Ваши родители и их родители, и родители их родителей объединялись, чтобы дать вам жизнь. Теперь, пытаясь сохранить обет безбрачия, навязывая безбрачие, вы закрываете двери перед будущим человечества. И вы называете это отсутствием эго? Вы называете это духовностью?

Это чистейший эгоизм - как будто бы вы центр всего существования, как будто все существование существует только для вас: поскольку вас уже произвели на свет, больше уже ничего не нужно; все остальное может исчезнуть.

Но хотя учение продолжает существовать, никто не следует ему. Противоестественным учениям нельзя следовать. В этом их хорошая сторона. Только немногие дураки, маньяки, одержимые, могут попытаться следовать им, но никакой разумный человек не будет следовать подобным идеям.

Подобные идеи создают два типа сложностей. Хитрые становятся лицемерами. Невинные ощущают чувство вины. Вот что случилось с Индией, и то же самое случилось в более широком мировом масштабе. Эта болезнь заразна. Она, вероятно, зародилась в Индии; ее происхождение, по-видимому, индийское. Это единственный вклад, который принесла в мир Индия - заразная болезнь, которая создает лицемеров и людей с чувством вины. И те и другие уродливы. Миру не нужны ни лицемеры, ни люди с чувством вины.

Но лицемеры становятся священниками, монахами, махатмами, прорицателями, святыми, а люди с чувством вины - их последователями. Эта игра все еще продолжается.

Ты спрашиваешь меня, Мукеш Бхарти:

Ошо, почему индусы думают о сексе в терминах потребности?

Потому что их потребности не удовлетворены. У них не удовлетворены различные потребности - и секс в том числе. Человек с неудовлетворенными потребностями везде видит только свои потребности. Вы видите только то, что можете увидеть; вы слышите только то, что можете услышать: вы постоянно выбираете в соответствии со своими потребностями. Для голодного человека красивая женщина выглядит лишь как деликатесное блюдо. Сама эта идея показывает, в каком человек состоянии.

На всех языках мира есть выражения любви. Люди начинают использовать слова, связанные с едой - «Так бы тебя и съел», - говорит любовник женщине. Что это за любовь? Любовники кусают друг друга, любовники жуют друг друга, как если бы они жевали жевательную резинку. Любовники оставляют следы зубов на теле друг друга. Они царапают друг друга ногтями... Это любовь или нечто, что маскируется за ней?

Любовь должна быть заботливой. Человек не должен мыслить в терминах пищи, вещей, процесса еды, кусания - это уродливые выражения.

Но Индия живет с разного рода неудовлетворенными потребностями. Поэтому секс также становится лишь потребностью, в лучшем случае, расслаблением, транквилизатором - тем же самым наслаждением, которое вы чувствуете, когда громко чихаете: определенное бремя, напряженность уходят. Но в этом чувстве нет полноты, нет радости.

Индусы занимаются любовью, как воры, как если бы они совершали нечто плохое. Они занимаются любовью, как если бы они шли против бога, как если бы они совершали какой-либо грех.

Разумеется, они должны заниматься любовью, поскольку это потребность. И она может оставаться потребностью, только пока все другие потребности не удовлетворены. Когда все потребности полностью удовлетворены, любовь приобретает совершенно отличное измерение - измерение удовольствия, измерение танца и музыки. Тогда вы используете ее не для расслабления, не как транквилизатор, не как чихание; вы начинаете делиться ею. Любовь становится более первостепенной, секс становится вторичным. Когда он является потребностью, любовь - это просто слово, остается лишь секс, остается лишь воспроизведение.

Как вы знаете - это хорошо известный, научно подтвержденный во всем мире факт - бедняки рожают больше детей. Почему? У них нет никаких возможностей развлечь себя. У них нет идиотского ящика, телевизора - они не могут приклеиться к своему креслу на шесть часов. На самом деле, у них нет даже кресла! У них нет денег, чтобы пойти в ресторан и участвовать в каком-нибудь празднике, чтобы пойти в кино, пить спиртные напитки, танцевать, петь... Все возможности закрыты. Вся усталость дня, рутинная работа, цепь одних и тех же привычек... Единственная возможность, бесплатное и общедоступное развлечение - это секс. Он становится последним действием дня. Поэтому, прежде чем идти спать, они религиозно посвящают одну-две минуты сексу, а затем засыпают как собаки.

Однажды молодожены развлекали знакомого холостяка в своем загородном доме, и разговор перешел на тему о морали в сексе.

«Если уж ты считаешь себя таким либеральным», - сказал холостяк-индус мужу, - «то ты позволишь мне поцеловать грудь твоей жены за тысячу рупий».

Не желая показаться ханжой и нуждаясь в деньгах, супружеская пара согласилась, и жена сняла свою блузку и бюстгальтер. Молодой человек прижался лицам к ее груди на несколько минут, пока муж не почувствовал нетерпение и желание покончить с этим делом. «Давай целуй ее», - поторопил он холостяка.

«Я бы хотел это сделать», - вздохнул молодой человек, - «но мне это не по карману».

Вопрос в том, по карману ли вам что-нибудь другое... Поэтому, с точки зрения индуса, секс остается животным актом. Он никогда не поднимается до мира поэтической красоты, он никогда не становится любовью. Поэтому, когда вы захотите поговорить с индусом о любви, он тут же подумает, что вы говорите о сексе. «Любовь» немедленно и автоматически переводится как «секс». Невозможно говорить с индусом о любви. Это основано на моем опыте бесед с миллионами индусов по всей стране. Говорите о любви, и к тому моменту, когда слово достигнет их ушей, это уже не любовь, это стало сексом.

Они знают только секс. Любовь - это только сопутствующее ему значение. Это такое непонимание, что вы ощущаете себя почти беспомощным. Говорить с индусами действительно утомительно.

Вы можете говорить о Боге, вы можете говорить о душе, вы можете говорить о мокше, нирване, вы можете говорить о Ведах, и не возникнет непонимания, поскольку они как попугаи в течение тысячелетий читали эти слова. Не то чтобы они поняли вас, но, по крайней мере, они поймут слова. Когда вы говорите «Бог», они знают значение этого слова. Они не знают этого из опыта, но, по крайней мере, им известно значение этого слова. Но когда вы говорите о любви, даже значение слова им непонятно. Опыт любви далек от них, очень далек.

Она только что закончила принимать душ, когда зазвенел звонок у двери. Подойдя на цыпочках к входной двери, - дрожа всем розовым телом, она спросила: «Кто там?»

«Слепой», - ответил мрачный голос.

Она пожала плечами и открыла дверь одной рукой, другой, ища кошелек. Когда она повернулась к мужчине, он ухмылялся до ушей. И она увидела, что он держит в руках большой пакет.

«Вы видите?» - воскликнула она.

«Да», - со счастливой улыбкой кивнул он, - «причем прекрасно вижу. Итак, куда я могу положить эти шторы?»

(англ. blind man может значить «слепой» или «человек, вещающий шторы»).

Романтический юноша сидел на скамейке в парке на первом свидании. Он был уверен, что его очаровательные речи и манеры позволят завоевать сердце девушки, как это было со многими другими.

«Сегодня лунная ночь», - проворковал он.

«Определенно», - согласилась она.

«А в небе сияют звезды».

Она кивнула.

«А на траве роса» (англ. «some dew on the grass» может также значить «некоторые мочатся на траву»).

«Некоторые делают это!» - сказала она с возмущением. - «Но я не из таких»

С индусами действительно трудно говорить о любви - они никогда не имели этого опыта. Все о чем они знают – это механизм секса, все, о чем они знают - это животная сексуальность: вот в чем заключается их опыт. Они не понимают секс как удовольствие, так как секс не может быть удовольствием, удовольствием может быть только любовь.

Любовь это удовольствие: это игра, она полна игривости. А на высшем пике любви та же самая игривость становится молитвенностью.

Существует три стадии: потребность, игривость, молитвенность. И если вы не испытали переживания молитвенности любви на ее предельной, высочайшей вершине, вы не жили настоящей жизнью; вы упустили самое главное.

Ты говоришь, Мукеш Бхарти:

Ошо, почему индусы думают о сексе в терминах необходимости, а не удовольствия?

Они ничего не знают о развлечениях, об игривости. Они серьезные люди - весьма набожные, весьма духовные. Они ходячие трупы. Вы не сможете найти в них игривости, вы сможете найти только вытянутые лица.

Вы не сможете прожить долго со святыми. Пробыть со святым даже двадцать четыре часа - уже наказание; это не награда, так как в течение двадцати четырех часов вы почувствуете такую горечь по отношению к жизни, он сделает вас таким грустным, таким печальным, он заставит вас ощутить такое чувство вины, обреченности... В этом его единственная радость. Религиозные люди имеют только одно удовольствие: делать всех грустными, изгонять человеческий смех.

Они осуждают меня, потому что я учу людей любви, я учу людей тому, как получать удовольствие каждое мгновение, в самой обычной жизни. Потому что нигде нет другой жизни, нет другого мира, есть только один мир! И мы должны жить в этом мире. Мы не должны жертвовать этим миром ради какого-то другого мира.

Я не учу жертвенности, я не учу аскетизму, я не учу посту, я не учу безбрачию. Я учу празднику жизни. И именно этого у нас нет вот уже тысячи лет.

Они не понимают, что секс может быть удовольствием; это несчастье. А если они не воспринимают его как удовольствие, они не воспринимают его и как молитву; это для них невозможно.

Ты говоришь:

В то же время они считают, что они трансцендировали секс, хотя на самом деле он лишь подавлен.

Трансценденция секса возможна, только когда секс достигает цветения молитвенности. Раньше этого секс не может быть трансцендирован. Только с этой точки вы сможете выпрыгнуть за пределы секса. Но это не будет безбрачием, это просто исчезновение «я» в целом. На самом деле, это не трансценденция секса, просто он становится частью целого космоса оргазма. Это достижение высшей точки единения с целым.

Что вы делаете, когда занимаетесь любовью с женщиной? Вы стараетесь добиться определенного единения с противоположным полюсом. Но момент этого единения достигается редко, поскольку должно быть выполнено много условий. Пока эти условия не выполняются, вы можете лишь совершать движения любви. Только однажды сливаются голоса мужчины и женщины - в единении, в гармонии - в момент достижения оргазмической радости.

Что такое оргазмическая радость? Исчезновение эго на некоторое время. Но даже один момент имеет исключительное значение, ценность - значительно большую, чем любой Кохинор. То же случается на более глубоком уровне при молитве. При молитве вы не стремитесь встретиться с другим человеком, но вы пытаетесь встретиться со вселенной. Другой человек становится просто окном. Вы уже не заключены в оконную раму. С помощью окна вы попадаете в мир звезд, облаков, птиц. Вы выходите за пределы. Любовь учит вас искать звезды за пределами окна. Как только вы взлетели, окно остается далеко позади. Как только вы покинули окно, случается чудо, потому что ваше эго было в оконной раме. Как только вы оставляете окно позади, ваше эго также остается позади. Эго требует другого человека: когда другого больше нет, то и вашего эго тоже нет.

Психологи говорят, что эго приходит позже. Сначала вы начинаете чувствовать присутствие другого. Человек сначала чувствует присутствие матери, отца, братьев, сестер, стены, картины - все то, что окружает его. Мало-помалу он начинает осознавать факт: «Я отличен от всего этого. Иногда мать здесь, а иногда ее и нет, а я всегда здесь». Сначала приходит опыт другого, и тогда появляется эго.

То же самое происходит и при молитве: сначала исчезает другой - в обратном порядке - а затем растворяется эго. Если вы покинули раму, маленькую раму любящего и любимого и оказались за ее пределами, наступает растворение. Будда называет это нирваной. Это слово красиво: нирвана просто означает «прекращение пламени». Подобно тому, как вы гасите лампу, и пламя вдруг полностью исчезает, то же происходит и в наивысшем состоянии любви. Тогда человек познает трансценденцию. Трансценденция эго становится трансценденцией секса.

Но помните, что это не свидетельствует против секса. Фактически, вы преобразовали свой мгновенный секс в космический секс: вы соединились в оргазме с самим существованием. И теперь так будет в каждый момент – вы не сможете потерять это чувство. Теперь гусь действительно снаружи! Вы не сможете снова попасть в бутылку.

Трансценденция секса это совершенно иное явление, нежели подавление. Но подавление может дать вам чувство, что с вами произошла трансценденция.

Старая дева бросилась к полицейскому. «Меня изнасиловали! На меня напали!» - кричала она. - «Он сорвал с меня одежду и стал меня душить страстными поцелуями. Затем он с безумной страстью любил меня!»

«Успокойтесь, успокойтесь, мадам», - сказал офицер полиции. - «Только скажите, когда это произошло?»

«В сентябре этого года исполнится двадцать три года» - ответила женщина.

«Двадцать три года тому назад?» - воскликнул он. «Не думаете ли вы, что я могу арестовать кого-то за то, что он сделал двадцать три года тому назад?»

«Офицер, я не хочу, чтобы вы кого-нибудь арестовывали» - сказала женщина. - «Я просто хочу об этом поговорить, вот и все».

Вы будете удивлены, узнав, что все ваши так называемые священники постоянно выступают против секса. Почему? Если все они трансцендировали его, откуда такая одержимость сексом?

В индийских священных писаниях вы найдете такие непристойные описания женщин, что будете удивлены. Ваши Плэйбои и подобного рода журналы ничто по «сравнению с этим. Вы можете пойти и посмотреть храмы, Хаджурахо, Конарак, Пури, и тогда вы увидите, что вся ваша так называемая порнографическая литература находится еще в глубоком детстве. В Хаджурахо есть самые непристойные скульптуры, которые когда-либо существовали в мире. И потребовались столетия, чтобы создать их, так как эти скульптуры из камня, а не просто фотография обнаженной модели в журнале Плэйбой. Сотни лет работы, тысячи скульпторов работали над ними. И такой храм не один, сотни храмов. И почему в храмах? Какое имеют к этому отношение храмы?

Они имеют к этому некоторое отношение. Они нужны святым, они нужны верующим людям. Это их фантазии, это то, что они видят внутри себя. Они хотят это выразить. И в индийских скульптурах вас удивит то, что индийские боги - самые большие насильники среди богов в мире. Они не удовлетворяются небесными красавицами, они спускаются на землю и совращают, насилуют земных женщин. Они устают от небесных красавиц по той простой причине, что небесные красавицы несколько скучны - в том смысле, что они никогда не стареют, они всегда остаются такими же. Они не потеют, и им не нужен душ. Их тела необычны; они сделаны из золота и серебра. А что вы можете сделать с женщиной, у которой тело из золота и серебра, а глаза - из изумрудов и бриллиантов? Рано или поздно вы устанете от нее. Это игрушка, а не женщина. Она никогда не пилит вас, никогда не бросает в вас подушек. Без драмы нет жизни!

Они спускаются на землю. Все индийские дэвы, индийские боги очень сексуальны, маниакально сексуальны. А ваши святые, которые писали эти священные писания, описывают женщин в таких прекрасных словах. Это раскрывает их ум. В то же самое время они притворяются, что осуждают секс: они говорят вам это, чтобы вы верили им.

Одна старая дева наняла молодого адвоката для подготовки завещания. «У меня накоплено десять тысяч рупий», - объяснила она, - «и я хочу истратить их на себя. Никто в этом городе никогда не обращал на меня внимания, но они обратят внимание на меня, когда я умру».

Воодушевленная этой темой, она прокудахтала: «Я хочу истратить восемь тысяч рупий на самые грандиозные, самые роскошные похороны, которые когда-либо видел этот город».

«Хорошо», - сказал адвокат, - «для похорон такого уровня потребуется много денег. Но это ваши деньги, мадам, и вы вправе распоряжаться ими, как захотите. А что вы сделаете с оставшимися двумя тысячами?»

«Я позабочусь об этом», - ответила старая женщина, широко улыбаясь. - «Я никогда не была в постели с мужчиной, и я намерена хотя бы раз испытать это перед смертью. Как вы видите, я выгляжу неважно, но думаю, что за две тысячи рупий я смогу найти человека, достаточно молодого и красивого, чтобы удовлетворить меня».

В этот вечер адвокат передал этот разговор своей жене. В процессе обсуждения этой ситуации жена как бы невзначай заметила, что было бы неплохо получить две тысячи рупий.

Через несколько минут они уже направлялись к дому старой девы, жена вела машину. Когда адвокат вышел из машины, он оставил жене инструкцию: «Забери меня через два часа». Вернувшись к назначенному часу, жена нажала на гудок. Из дома ответа не последовало. Затем она выругалась. Верхнее окно открылось, и адвокат высунул голову.

«Приходи через четыре дня», - крикнул он. - «Она решила, что ее похоронит муниципалитет».

Вот каковы люди, реальные люди. Не обманывайтесь, глядя на их лица. Загляните глубже внутрь и вы найдете там невероятное безумие. Подавление приводит к безумию, трансценденция ведет к сущности Будды.

Да, Мукеш Бхарти, я сказал, что есть нечто общее между Буддой и сумасшедшим. Сходство заключается в том, что Будда выходит за пределы ума, а сумасшедший опускается ниже ума. И в то же время имеется сходство между трансценденцией и подавлением секса. Трансценденция выходит за пределы секса - а чтобы выйти за пределы, надо пройти через него; секс должен быть использован как лестница - а подавление опускается ниже секса.

Подавление создает невроз. Трансценденция ведет к цветению - цветению всего лучшего в вас, цветению всего того, что является вашей настоящей сущностью. Это освобождение скрытого великолепия.

Второй вопрос:

Ошо, недавно ты говорил, что любишь Вильгельма Райха. Многие годы изучал его и писал о нем. В то же время твои идеи - секс равнозначен энергии, жизнь в настоящем и Бог есть жизнь - согласуются с его идеями, ты идешь намного дальше. В чем его ограниченность?

Эдвард Манн, я также читал твои книги о Вильгельме Райхе. Я также помню, что ты цитируешь меня в этой книге. У идей Вильгельма Райха и моих имеется некоторое поверхностное сходство, но запомни, оно только поверхностное. Вильгельм Райх - мыслитель, а не медитирующий, и иногда мыслители, идя на ощупь в темноте, могут находить некоторые вещи, они могут натолкнуться на некоторые вещи. Но иметь глаза - это совершенно другое явление.

Да, иногда вы можете найти дверь, бредя на ощупь в темноте - даже слепой может найти ее - но иметь глаза, свет и идти прямо к двери, а не на ощупь - это совершенно другое явление.

Конечно, я ценю Вильгельма Райха, ценю за ту простую вещь, что, не будучи медитирующим, он натолкнулся на нечто такое, что встречается только в медитации. Но в этом заключается и его ограниченность: он только мыслитель. Поэтому он не может проповедовать то, о чем он говорит. Он не может практиковать то, что он проповедует. Фактически он делает прямо противоположное. Его слепоту надо искать в его жизни, а не в словах.

Жена Вильгельма Райха пишет, что он был очень ревнивым мужчиной. Но это невозможно. Если человек трансцендировал секс, ревность невозможна. А он продолжает говорить об избавлении от обладания, ревности, но в отношении своей жены он очень подозрителен. В конце концов, они вынуждены были развестись, и причиной развода был Вильгельм Райх. Он имел всевозможные связи с женщинами. У него было много любовных романов во имя свободы, во имя любви, во имя необладания, во имя дружбы и разделения чувства, но то же самое не было позволено его жене.

Даже когда он уезжал из города, он просил своих друзей присмотреть за женой. Жена Вильгельма Райха сама была психоаналитиком. Для нее оказалось невозможным это понять. Но я знаю, почему это происходило - он был только мыслителем.

Мыслители в определенном смысле хитры. Для себя они найдут разного рода извинения, но для других у них совершенно другой стандарт. Вот в чем его ограниченность. И в связи с тем, что он не был медитирующим, он не мог преобразовать свою сексуальную энергию в игривость, в молитвенность, и, в конечном счете, в оргазмическое существование.

Вот почему он сошел с ума. Опасно играть с огнем. Если вы не понимаете его природу, лучше оставить его в покое. Секс - это огонь, потому что это жизнь: играть с ним, не понимая всего процесса его преображения, действительно опасно. И эта опасность настигла его.

Он стоял на правильных позициях, но он был слеп. Ему нужно было найти опору в медитации. Он мог бы стать Буддой, а стал просто сумасшедшим.

Ты говоришь, Эдвард:

... в то время ваши идеи - секс равнозначен энергии...

Это не мои идеи, это мой опыт.

И нужно помнить об их четком разграничении. Для Вильгельма Райха это идеи. Слепой может иметь представления о свете, но это не поможет ему. Глухой может иметь представление о музыке, но это не поможет ему понимать музыку, заниматься музыкой. У меня нет никаких идей, все это мой опыт. Что бы ни говорил, я говорю это не как философ.

Я отнюдь не мыслитель; для меня мышление это активность очень низкого качества. То, что я говорю – это мой опыт. Это не мои представления о сексе - это мой действительный опыт. И я не пытаюсь дать вам теорию, я просто приглашаю вас испытать то, что испытал я сам. Поэтому я не прошу вас верить в меня.

Вильгельм Райх был фанатиком. Он хотел, чтобы его последователи верили в него, верили ему абсолютно. Он был большим диктатором. Он не допускал никаких сомнений в других, и он постоянно жил в страхе - страхе преследования, как будто кто-то постоянно его преследовал, кто-то находился за его спиной. Это признаки фанатичного ума.

У него была возможность роста, но он нуждался в правильной почве. А ее не было. Будь он одним из моих саньясинов, из него бы мог родиться совершенно другой человек.

Он жил в бутылке. Гусь не смог выйти из нее. И он был слишком связан с бутылкой - его идеология, его философия. И этот постоянный страх преследования, подозрения свели его с ума.

Ты говоришь:

... ваши идеи - секс равнозначен энергии, жизнь в настоящем, Бог есть жизнь - согласуются с его идеями...

Только кажется, что они согласуются.

Живя настоящим, можешь ли ты бояться преследования? Преследование всегда относится к завтрашнему дню. В этот самый момент, как ты можешь страдать от мании преследования? Это может произойти только в следующий момент.

Всю свою жизнь он говорил о том, чтобы жить настоящим. Но это были только разговоры, просто разговоры; он никогда не жил настоящим. Он думал о себе как о пророке, по старому глупому образцу.

Эта глупая иудейская идея пророка мучила многих людей Запада. Христиане, мусульмане, евреи - все три религии, рожденные за пределами Индии, вращались вокруг идеи пророка. У Зигмунда Фрейда был тот же подход, а Вильгельм Райх был последователем Зигмунда Фрейда. Затем Карл Густав Юнг был, одержим той же идеей - он также был последователем Зигмунда Фрейда. Затем Адлер придерживался той же идеи - и он был последователем Зигмунда Фрейда. Все это свойство еврейского ума. Все они мыслили категориями спасения всего человечества, которое зависит от них.

Это жизнь где-то там, но не в настоящем.

Только позавчера Шила принесла мне доклад одного католического теолога - большой доклад, направленный против меня. Он, должно быть, пришел с заранее подготовленными идеями, и был очень сконфужен. Он не мог согласиться со своими заранее подготовленными идеями, не мог и отбросить их. Поэтому он выглядел слабо: одно он говорит за меня, другое - против меня. И он так запутался. Но мне понравилось только одно, из того, что он говорит - хотя он думает, что сделал очень серьезное критическое замечание.

Он говорит: в тот момент, когда Ошо умрет, все его движение лопнет, как мыльный пузырь.

Мне это понравилось! Именно так и должно быть! Почему оно должно продолжаться? Зачем? Совершенно незачем. Я живу сейчас, я совсем не интересуюсь будущим. Разве имеет значение, исчезнет ли мое движение как мыльный пузырь или нет? Я люблю мыльные пузыри! Они прекрасно смотрятся на солнце. И они должны исчезнуть, чтобы другие люди могли пускать другие мыльные пузыри. У меня нет на них монополии. Фактически, мир был бы лучше, если бы мыльный пузырь, созданный Иисусом, исчез с ним. Тогда сейчас не было бы этих Пап Польских. Теперь они устраивают большой шум из-за мыльного пузыря, которого уже нет. Если бы исчез созданный Буддой мыльный пузырь, это было бы великим благом для человечества, так как все эти буддистские монахи и теологи, и все эти глупые люди... Мы были бы спасены от них!

Как раз позавчера я читал одно буддистское писание. Буддистские писания говорят, что существует тридцать три тысячи правил, которым должен следовать буддистский монах. Тридцать три тысячи правил! Даже для того, чтобы их запомнить, понадобится компьютер. И какие это правила? Я вам приведу только одно правило. Когда буддистский монах идет в туалет, он должен снимать крышку унитаза очень медленно, не создавая шума. Почему? - потому что всегда есть голодные приведения, которые едят дерьмо. А если они съедят ваше дерьмо, то вы несете за это ответственность; тогда вы будете страдать в вашей будущей жизни. Великие люди! Великие религиозные правила!

А эта идея пророков, которые пытаются разрешить несчастья всех людей, которые приходят, чтобы спасти человечество... И вы не видите того простого факта, что Иисус пришел, и христиане все еще продолжают хвастать, что он пришел для спасения человечества, а спасения все еще не наступило. Прошло две тысячи лет. Он оказался весьма бессильным пророком. Что же это за спасение? Джайны говорят, что Махавира пришел для того, чтобы поднять духовный уровень человечества. Человечество осталось на том же месте, где и было. Будда пришел, чтобы освободить каждого...

Я хочу положить конец всей этой ерунде. Я здесь не для того, чтобы кого-либо освобождать. Почему я должен освобождать вас? Ваши родители уже сделали это! У меня нет таких полномочий. Я не за кого не несу ответственности – ни за человечество, ни за будущее, Я наслаждаюсь моим моментом, и те, кто хочет насладиться этим моментом, этим прекрасным мыльным пузырем на солнце, может наслаждаться.

Но он думает - этот христианский теолог, который приехал из Германии, чтобы изучить то, что здесь происходит - что это, конечно, выглядит сейчас прекрасно, но когда Ошо умрет, это исчезнет.

Это должно исчезнуть. Я все подготовлю для того, чтобы это исчезло. Это не должно остаться даже на единый момент, поскольку это будет мертво.

Вильгельм Райх жил с этой пророческой миссией. И все пророки в каком-то смысле сумасшедшие, больные некоторым неврозом. Даже хорошие люди, даже люди подобные Иисусу, больны некоторым неврозом: «единственный рожденный сын Божий». Только посмотрите на этот невроз. А что же, все остальные - ублюдки?

Иисус утверждает, что рожден от девственной матери. Какая чепуха! Определенно, это невроз, эта черта свойственна неврозу. Его происхождение не вполне ясно... какой-то груз прошлого. И он ожидал чудес. Даже в самый последний момент, на кресте, он ждал. И он проклинал Бога: «Почему ты покинул меня?» Вы видите это ожидание? Вы видите это требование? Он разочарован, он в гневе: «Почему ты покинул меня?» Глубоко в душе он, должно быть, ожидал, что случиться чудо, и Бог спустится на Землю, чтобы спасти своего единственного урожденного сына. Но Бог не спустился на Землю, потому что нет никакого Бога. Это было невозможно. И он продолжал молиться, поднимая руки к небу и взывая «Абба, отец». Это детский подход. Но это то, что случилось в прошлом.

Что касается меня, то это совершенно другое явление. Я хочу полностью покончить с прошлым. Я не пророк, я не мессия, я не являюсь единственным рожденным сыном Бога, я пришел сюда не за тем, чтобы подготовить ваше спасение. В этом нет необходимости - гусь уже снаружи!

Эдвард Манн, Вильгельм Райх жил в состоянии реакции, а не бунта. Различия между ними трудноуловимы. Он реагировал. Но когда вы на что-то реагируете, вы привязываетесь к этому, вы не можете освободиться от этого. Реакция - это своего рода отрицательная привязанность.

Я не реагирую. Я просто ни с чем не связан. Я не связан с прошлым, так как единственный способ жить - сейчас. У меня нет ни прошлого, ни будущего. Это мгновение - все!

Последний вопрос:

Ошо, у меня нет вопросов. Но все же один... Можешь ли ты сказать что-нибудь безумное без всякой цели?

Дхьян Мадиа, а как ты думаешь, что я все это время делаю? Ты думаешь, в этом есть какая-либо цель? Можешь ли ты найти более безумного человека, чем я?

Я совершенно безумен, и у меня нет никакой цели, Я просто наслаждаюсь собой. Я люблю говорить, поэтому я люблю говорить... Поэтому у меня есть свобода, которой не было ни у одного мыслителя, поскольку он должен быть последовательным. В тот момент, когда я что-то сказал, с этим покончено; я больше не оглядываюсь назад. Я никогда не читал ни одной из своих книг - я даже не помню их названий.

Если кто-нибудь спросит у меня: «Ошо, вы сказали это в своей книге... «Я отвечу: «Неужели? Должно быть, это сказал кто-либо другой. Этот человек давно умер»».

Итак, все, о чем я говорю, не имеет цели - так же как не имеют цели розы, птица в полете, звезды, капли росы на раннем утреннем солнце. Какая цель? Я ни в каком смысле не ставлю целей. Это чистое удовольствие.

Мадиа, три поляка стоят у дверей борделя, обсуждая, на какие цены они бы согласились за оказываемые внутри услуги. Они решают, что один из них войдет первым, а два других будут ждать снаружи. Полчаса спустя, первый, кто вошел, выходит с сияющей улыбкой на лице.

«Что произошло? Как все это было?» - спрашивают друзья,

«Ну, я заплатил пять злотых, вошел в комнату, где меня ждала высокая сексуальная женщина. Она сняла мою одежду, повесила две дольки ананаса на мой половой орган и медленно их съела. Это было великолепно!»

Второй поляк, которому понравился рассказ своего друга, вошел внутрь. Час спустя он вышел с широкой улыбкой Чеширского кота на лице.

«Что произошло?» - спросили двое других.

«Ну, я заплатил десять злотых, и все было так же, как и с нашим первым другом. Но на этот раз она повесила на мой член четыре дольки ананаса и ела их медленно, очень медленно».

Третий поляк, к этому времени уже возбужденный, бросился в бордель и вышел через четверть часа с вытянувшимся и грустным лицом.

«Ну», - спросили его друзья, - «что с тобой? Что произошло?»

«Знаете ли», - начал грустный поляк, - «все началось прекрасно. Я заплатил двадцать злотых, и она повесила на мой член шесть ананасовых долек плюс большую ложку взбитых сливок».

«Ух ты!...» - воскликнули друзья.

«Но это не все», - продолжает третий, - «еще и пригоршню молотых орехов, сахарную вафлю, горячий шоколадный соус, а наверх положила красивую красную вишенку».

«Это звучит здорово», - сказал один из друзей. - «Тогда почему же ты такой грустный?»

«Это выглядело так чертовски хорошо, что я все съел сам!»