Изречение семнадцатое...

Иисус сказал:

Блаженны одинокие и избранные,

ибо вы найдете Царство,

ибо вы пришли из него,

и вы придете туда снова.

Иисус сказал:

Если они скажут вам:

откуда вы произошли?

Скажите им:

Мы произошли от света,

где свет произошел от самого себя.

Если вас спрашивают:

каков знак отца вашего, который в вас?

Скажите им: это движение и покой.

Глубочайшее побуждение в человеке — быть совершенно свободным. Свобода, мокша — это цель. Иисус назы-вает это Царством Бога: быть, как царь, только символично, так, что нет уз на вашем бытии, никаких пут, ника-ких границ — вы существуете, как бесконечность, вы нигде не сталкиваетесь ни с кем, как если бы были совсем одни.

Свобода и одиночество — два аспекта одного и того же. Вот почему Махавира называет свою концепцию мокши кайвалья. Кайвалья означает быть совершенно одиноким, как если бы никто больше не существовал. Когда вы совершенно одиноки, кто станет для вас узами? Когда никого больше нет, кто будет другим? Вот почему те, кто ищет свободу, должны найти свое одиночество — они должны найти путь, смысл, метод, достичь такого одиноче-ства.

Человек рожден как часть мира, как член общества, семьи, как часть других. Он воспитан не как одинокое существо, а как общественное. Вся тренировка, образование, культура состоит в том, как сделать ребенка подхо-дящей частью общества, как подогнать его к другим. Вот что психологи называют приспособлением. А когда кто-то одинок, он выглядит неприспособленным.

Общество существует, как некая сеть, модель для многих личностей, толпа. Там вы можете иметь немного свободы — за слишком высокую цену. Если вы следуете за обществом, если вы становитесь послушной частью других, они предоставят вам маленький мирок свободы. Если вы становитесь рабом, вам дается свобода. Но это — свобода, которую дали, ее могут забрать в любой момент, у нее очень большая цена. Это — приспособление к другим, так что границы будут существовать обязательно.

В обществе, в общественном бытии, никто не может быть абсолютно свободным. Само существование других создает несчастье. Сартр говорит: «Другой — это ад», — и он полностью прав, именно другой творит в вас на-пряжение, вы обеспокоены из-за других. Это продолжает создавать столкновения, ведь другой — в поисках абсо-лютной свободы, как и вы — каждый нуждается в абсолютной свободе, а абсолютная свобода существует лишь для одного.

Даже ваши так называемые цари — не совершенно свободны и не могут ими быть. У них может быть впечат-ление свободы, но оно — фальшиво: их нужно охранять, они зависят от других, их свобода — лишь фасад. Но по-прежнему, из-за этого побуждения — быть абсолютно свободным — люди хотят стать царями, императорами. У императора есть фальшивое чувство, что он свободен. Кто-то хочет стать очень богатым, богатство тоже дает фальшивое чувство, что вы — свободны. Как бедняк может быть свободен? Его нужды становятся путами, он не может удовлетворить своих нужд. Куда бы он ни шел, перед ним стена, через которую он не может перелезть.

Отсюда страсть к богатству. В самой глубине — это стремление быть абсолютно свободным, все страсти соз-даются этим. Но если вы движетесь в фальшивом направлении, вы никогда не достигнете цели, потому что с са-мого начала направление было неверным — вы все упустили с первого шага.

На древнееврейском языке слово «грех» — прекрасно. Оно означает того, кто утратил цель, в этом слове нет оттенка вины. Грех означает того, кто утратил цель, заблудился, а религия означает возвращение на правильный путь, не утрачивая цели. Целью является абсолютная свобода, религия — лишь средство для нее. Вот почему вы должны понять, что религия существует как антисоциальная сила: сама ее природа антисоциальна, потому что в обществе абсолютная свобода невозможна.

Психология находится на службе у общества. Психиатр пытается любым способом снова сделать вас приспо-собленным к обществу, он — на службе у общества. Политика, конечно, на службе у общества. Она дает вам не-много свободы, так, что вас можно сделать рабом. Эта свобода — всего лишь подачка, ее могут забрать в любой момент. Если вы думаете, что вы действительно свободны, вскоре вы можете оказаться в тюрьме. Политика, пси-хология, культура, образование — все они служат обществу. Одна религия — бунтарская в своей основе. Но об-щество вас обмануло, оно создало свои собственные религии: христианство, буддизм, индуизм, ислам — это все социальные трюки; Иисус — антисоциален.

Посмотрите на Иисуса: он не слишком уважаемый человек, он им не мог бы быть. Он связан с подозритель-ными, антисоциальными элементами, он был бродягой, отщепенцем — должен был быть, потому что он не под-чинялся обществу, не приспосабливался к нему. Он создал другое общество, маленькую группу последователей. Ашрамы существовали как антисоциальные силы — не все ашрамы, потому что общество всегда пытается всу-чить вам фальшивую монету. Если есть сотня ашрамов, среди них один — уже много — настоящий, потому что этот один будет существовать как альтернативное общество, противостоя обществу, толпе, которую Иисус назы-вал «они» — безымянная толпа.

Существовали школы, например, Бихарский монастырь Будды, которые пытались создать общество, не яв-ляющееся обществом. Они создавали способы и средства сделать вас истинно и совершенно свободными: ника-ких пут, никакой дисциплины любого вида, никаких разграничении, вам позволяли быть бесконечным и Всем.

Иисус антисоциален. Будда антисоциален, но христианство, буддизм не антисоциальны. Общество очень хит-роумно, оно немедленно поглощает, даже антисоциальные явления поглощаются социальными. Оно создает фа-сад, оно дает вам фальшивую монету, и тогда вы счастливы, просто как малые дети, которым дали фальшивую пластиковую грудь. Они будут ее сосать, чувствуя, что их кормят. Это их утешает, конечно, они тогда засыпают.

Когда ребенок беспокоен, так всегда и поступают: дают ему соску. Он сосет, веря, что получает питание. Он продолжает сосать, и сосание становится монотонным процессом; никакого изменения, просто сосание — это ста-новится подобным мантре. Теперь, усталый, он засыпает. Буддизм, христианство, индуизм и все другие «измы», ставшие признанными религиями — просто фальшивая грудь. Они дают вам согласие, хороший сон, они позво-ляют вам найти в окружающем мучительном рабстве утешение; они дают чувство, что все в порядке, ничего не плохо. Они — транквилизаторы, они наркотики.

Не только ЛСД — наркотик. Христианство тоже, и гораздо более тонкий и сложный, дающий вам некоторый вид слепоты. Вы не можете увидеть, что происходит, не можете почувствовать, как тратится ваша жизнь, не ви-дите болезнь, которую вы накопили за многие жизни. Вы си¬дите на вулкане, а они продолжают говорить, что все в порядке: Бог на небесах, правительство на земле, все в порядке. И жрецы продолжают го¬ворить: «Вам не нужно тревожиться, мы — здесь. Вам нужно просто все отдать в наши руки, и мы позаботимся о вас и в этом мире, и в ином». И вы все оставляете им, вот почему вы в беде.

Общество не может дать вам свободу, оно не может сделать всех совершенно свободными. Как же быть? Как выйти за общество? Вот вопрос религиозного человека. Но это кажется невозможным: куда бы вы ни пошли — общество там; можно двигаться от одного общества к другому, но быть в обществе. Можно даже пойти в Гималаи — тогда вы создадите общество там. Вы начнете говорить с деревьями, потому что это очень трудно — быть од-ному. Вы подружитесь с птицами и животными, и раньше или позже получится семья. Вы каждый день будете ждать птицу, которая прилетает и поет по утрам.

Вы не понимаете, что теперь вы стали зависимым, уже вошел «другой», если птица не прилетает, вы почувст-вуете беспокойство. Что случилось с птицей? Почему она не прилетела? Включается некое напряжение, и это ни-как не отличается от заботы о вашей жене или ребенке. Все это — другие. Даже уехав в Гималаи, вы создадите общество.

Так что поймите: общество не вне вас, это — нечто внутри вас. И пока коренная причина внутри вас не исчез-нет, куда бы вы ни пошли, общество будет с вами. Даже если вы вступите в коммуну хиппи, общество вступит с вами, оно станет социальной силой. Если вы уходите в ашрам, общество тоже уходит туда. Это не то общество, которое следует за вами, это — вы. Вы создаете вокруг себя свое общество, вы — творец. Нечто в вас существует, как семя, которое создает общество. Это показывает, что пока вы не преобразуетесь полностью, вы никогда не можете выйти за пределы общества. А все общества одинаковы, формы могут меняться, но основной образец оди-наковый.

Почему вы не можете жить без общества? Ведь это помеха! Даже в Ги¬малаях вы будете кого-то ждать: вы мо-жете сидеть под деревом и будете кого-то ждать; путника, охотника, проходящего по дороге. И при появлении ко-го-нибудь вы станете немного счастливее. В одиночестве вы печальны, а когда к вам подходит человек, вы може-те посплетничать, можете спросить: «Что происходит в мире? Нет ли у вас газеты?» Или: «Дайте мне новостей! Я изголодался по ним, я жажду их». Почему? Корень должно извлечь наружу, чтобы это стало понятно.

Первое: вам нужно быть нужным, у вас глубокая нужда быть нужными. Если вы никому не нужны, вы чувст-вуете себя бесполезным, бессмысленным; если вы нужны кому-нибудь, это придает вам значение, вы чувствуете себя важным. Вы говорите: «Я должен заботиться о жене и детях», будто вы несете их, как ношу — вы неправы. Вы говорите так, будто исполняете долг с великой ответственностью. Но это неправда. Просто представьте, что жена и дети исчезли, что вы будете делать? Внезапно вы почувствуете, что ваша жизнь стала бессмысленной, так как вы им нужны. Маленькие дети, ждущие вас, придают вам значение, вы важны. Теперь, когда вы никому не нужны, вы растеряетесь, ведь когда вы никому не нужны, никто не уделяет вам внимания; есть вы, нет ли вас — особой разницы нет.

Я слышал: одного душевнобольного лечили с помощью психоанализа, но психоаналитик был очень странным человеком — какими они почти всегда и бывают. После двух или трех лет анализа он сказал своему другу:

«Этот человек в еще худшем положении, чем я, так как я все время говорю, а он никогда ничего не говорит, даже, да и нет, он просто сидит со мной. Я все говорю и говорю, он все слушает, и так вот уже три года. Что де-лать?»

Друг сказал: «Слушай, а почему бы тебе не остановиться?» Но больной не мог остановиться.

Потом случилась другая беда: аналитик умер. И вновь он сказал своему другу: «У меня опять проблема. Пре-жде, когда этот человек ничего не говорил, ни да, ни нет, я не знал, отвергает он меня или принимает, прав я или нет. Я просто рассказывал и рассказывал, а он слушал. Но вот он умер, что же мне делать теперь?»

Друг сказал: «Если он никогда с тобой не говорил, какая разница? Продолжай говорить!»

Но этот человек сказал: «Нет! Ведь он слушал!»

Весь психоанализ и его практика зависят от слушания. Там нет больше ничего в действительности, все ос-тальное — это фокусы вокруг него. В чем же дело? Потому что человек уделяет вам так много внимания, и не обычный человек, а знаменитый, хорошо известный психиатр, написавший много книг; он лечил многих извест-ных людей. Вы чувствуете себя хорошо, ведь больше никто вас не слушает, даже ваша жена. Никто не слушает вас, никто не уделяет вам внимания, вы живете в мире, как ничтожество — и вы очень много платите психиатру. Это роскошь, только очень богатые люди могут себе это позволить.

Зачем они это делают? Что они делают? Они просто лежат на кушетке и говорят, а психоаналитик слушает — но он уделяет вам внимание. Конечно, вы должны за это платить, но вы чувствуете себя хорошо. Из ка¬бинета вы выходите другим человеком: ваше качество изменилось; вы пританцовываете, вы можете насвистывать, вы на-певаете. Это не навсегда — на будущей неделе вы должны будете снова прийти в кабинет — но когда кто-то слу-шает, уделяет вам внимание, он дает понять, что вас стоит слу¬шать, он не кажется уставшим. Он может ничего не говорить, но и тогда это хорошо.

У вас есть необходимость быть нужным. Кто-то должен нуждаться в вас, иначе вы теряете почву под ногами, вам нужно общество. Даже если кто-то борется с вами, это хорошо, это лучше, чем быть одному, ведь, в конце концов, он уделяет вам внимание как врагу; вы можете о нем думать.

Когда вы любите, смотрите на эту потребность. Смотрите лучше на влюбленных; если вы сами влюблены, это сделать трудно, вы почти безумны, вы не в себе. Но последите за влюбленными: они говорят друг другу: «Я тебя люблю», — но в глубине сердца они хотят быть любимыми. Это не любовь, суть в том, чтобы быть любимым, и они любят только чтобы быть любимым. Основное — не любить, а быть любимым.

Вот почему влюбленные постоянно обвиняют друг друга: «Ты меня больше не любишь». Это самое важное, эта нужда бесконечна. Следовательно, путы бесконечны, это желание не может быть удовлетворено. Чтобы ни делал любимый, вы всегда чувствуете, что возможно нечто большее, вы надеетесь на большее. А потом вам этого не хватает, и тогда вы чувствуете разочарование. И каждый влюбленный думает: «Я люблю, но другой — не очень-то отвечает». Другой думает в тех же терминах. В чем же дело?

Никто не любит. Пока вы не станете Иисусом или Буддой, вы не можете любить, так как любить может толь-ко тот, чья нужда быть нужным, исчезла.

В прекрасной книге Халила Джибрана «Иисус, сын человеческий», — он создал выдуманную, но замечатель-ную историю — а иногда выдумка более правдива, чем факты: Мария Магдалина выглянула в окно и увидела Иисуса, сидящего под деревом в ее саду. Этот человек был прекрасен. Она знала многих мужчин, она была знаме-нитой проституткой — даже цари стучались к ней в дверь, она была одним из прекраснейших цветков. Но она ни-когда не знала подобного человека, потому что личности, подобные Иисусу, несут невидимую ауру, окружающую их и придающую им красоту иного мира, как если бы они не принадлежали к этому миру. Вокруг него был свет и красота, он ходил и сидел так, как будто был императором в рубище нищего.

Он выглядел настолько человеком из иного мира, что Магдалина приказала своим слугам найти и пригласить его, но Иисус отказался. Он сказал: «Мне хорошо здесь. Дерево тенистое и прекрасное».

Тогда Магдалина пошла сама и пригласила Иисуса — она не могла поверить, что кто-то может отказаться от приглашения. Она сказала: «Зайди в мой дом и будь моим гостем».

Иисус сказал: «Я уже зашел в твой дом, я уже стал твоим гостем. Теперь нет нужды». Она не поняла. Она ска-зала: «Нет, ты заходи, не отказывай мне, мне никто никогда не отказывал. Разве ты не можешь сделать такую малость? Будь моим гостем. Поешь со мной сегодня, останься со мной на ночь». Иисус сказал: «Я уже принял приглашение. И помни: те, кто говорит, что принимают тебя, никогда тебя не примут; и те, кто говорит, что лю-бит тебя, никто из них тебя не любил. И я говорю тебе, я тебя люблю, и только я могу тебя любить». Но он так и не вошел в дом; отдохнув, он ушел.

Что он сказал? Он сказал: «Только я могу любить тебя. Те, другие, которые говорят, что любят тебя, не могут любить, потому что любовь — это не нечто, что вы можете сделать — это качество вашего бытия».

В том состоянии, в котором вы находитесь, вы не можете любить, в состоянии, в котором вы находитесь, ваша любовь фальшива. Вы просто показываете, что вы любите, так что вы можете быть любимы, и другой делает то же самое. Вот почему влюбленные — всегда в беде — они оба обманывают друг друга, и оба чувствуют себя обма-нутыми. Вы любили когда-нибудь по-настоящему? Можете ли вы сказать, что вы любили? От всего сердца? Нет! Вы никогда об этом не заботились, вы были уверены, что вы любите. Проблема всегда в другом, на себя вы не смотрите.

Мулле Насреддину исполнилось девяносто девять лет, и из местной газеты прибыл репортер, чтобы взять у него интервью, потому что он был самый старый человек в округе. После интервью репортер сказал: «Я надеюсь, что мне удастся приехать и в следующий раз, когда вам исполнится сто лет». Мулла Насреддин посмотрел на него удивленно и сказал: «Почему бы и нет, молодой человек? Вы мне кажетесь достаточно здоровым!»

Никто не смотрит на себя: глаза глядят на других, уши слушают других, руки тянутся к другим — никто не тянется к себе, не присматривается к себе. Любовь приходит тогда, когда вы получаете кристаллизованную душу, Я. С эго этого никогда не случится; эго хочет быть любимым, это пища, которая ему нужна. Вы любите так, что становитесь нужной лич¬ностью. Вы даете детям рождение не потому, что вы любите детей, а прос¬то потому, что вы будете нужны, и сможете всем говорить: «Посмотрите, как много обязанностей я выполняю, какой долг лежит на мне! Я — отец, я — мать...» Это — лишь для прославления вашего эго.

Пока эта нужда, быть нужным, не отброшена, вы не можете быть оди¬ноким. Идите в Гималаи — и вы создади-те общество. А если эта нужда, быть нужным, отброшена, где бы вы ни были: на рыночной площади, в самой тол-чее города, вы будете одиноки.

Теперь попытайтесь понять слова Иисуса:

«Блаженны одинокие и избранные, ибо вы найдете Царство, ибо вы пришли из него, и вы придете туда снова».

Вникните в каждое слово: «Блаженны одинокие...» Кто одинок? Тот, чья нужда, быть нужным, отброшена; тот, кто полностью доволен собой, какой есть; тот, кто не нуждается ни в ком, говорящем, что вы полны смысла. Его смысл — в нем. Теперь его знание приходит не от других, он его не выпрашивает, его значение приходит из его сущности. Он не нищий, он живет сам с собой.

Вы не можете жить сами с собой. В одиночестве вы становитесь беспокойными; вы сразу чувствуете неудобст-во, дискомфорт, глубокую тревогу. Что делать? Куда идти? Идите в клуб, в церковь, или в театр, или по магази-нам — но идите куда-нибудь, встречайте других. Для богатых людей хождение по магазинам — единственная иг-ра, единственный спорт. Если вы бедны, вам нет смысла заходить в магазин, вы просто ходите по улице, глядя на витрины. Но ходите.

Быть одному очень трудно и непривычно, экстраординарно. Зачем это желание? Затем, что когда вы одни, вся ваша значимость исчезает. Идете и купите что-нибудь в магазине; продавец придаст вам значимость, а не вещи, так как вы идете покупать бесполезные вещи. Вы покупаете только во имя покупки, но продавец, владелец мага-зина смотрит на вас, будто вы царь. Он ведет себя так, будто зависит от вас, причем, вы хорошо знаете, что это всего лишь маска. Вот как вас эксплуатируют владельцы магазинов: продавцу вы совершенно безразличны, его улыбка нарисованная, он улыбается каждому, в ней нет ничего, обращенного лично вам, но вы на это не обра-щаете внимания. Он улыбается, приветствует и принимает вас, как желанного гостя. Вы чувствуете себя удобно, вы — некто, есть люди, зависящие от вас; этот владелец магазина вас ожидал.

Всегда вы ищете взгляды, которые придадут вам значимость. Когда на вас смотрит женщина, она придает вам значимость. Теперь психологи открыли, что когда вы заходите в комнату, в зал ожидания аэропорта, вокзал или отель, если женщина посмотрела на вас дважды, она готова быть соблазненной. Но если женщина глянет только один раз, не тревожьте ее, забудьте об этом. Снимали фильмы скрытой камерой, и это — факт, женщина смотрит дважды только в том случае, если она хочет быть оцененной, хочет, чтобы на нее смотрели.

Мужчина входит в ресторан: женщина глянет один раз, но если он не представляет ценности, она не посмот-рит второй раз. И охотники за юбками хорошо это знают, они знали это всегда. Психологи узнали это только сей-час, они наблюдали за глазами. Если женщина посмотрела снова, она заинтересована. Теперь возможно многое, она дала намек, что готова идти с вами, или играть в любовную игру. Но если она не взглянула на вас снова, эта дверь закрыта; лучше постучать в какую-нибудь другую дверь.

Когда женщина смотрит на вас, вы становитесь важным, очень значительным, в этот миг вы уникальны. Вот почему любовь создает столь сильное излучение, любовь придает вам больше жизни.

Но в этом и проблема, потому что одна и та же женщина, глядящая на вас ежедневно, не очень поможет. Вот почему мужья пресыщаются сво¬ими женами, а жены — мужьями. Как можно черпать значимость в одних и тех же глазах снова и снова? Вы привыкли, это ваша жена, здесь уже нечего завоевывать. Вот откуда — стремление стать Байроном, стать Дон Жуаном, идти от одной женщины к другой. Это не сексуальная нужда. Помните, это вообще не имеет никакого отношения к сексу, потому что секс — более глубок с одной женщиной, в глубокой ин-тимной близости. Это — не секс, не любовь, вовсе нет, любовь хочет быть с одним все более и более глубоко; лю-бовь — углубляется.

Это не любовь, не секс, это нечто иное: нужда эго. Если вы можете каждый день завоевывать новую женщину, вы чувствуете себя очень значительным, завоевателем. Но если вы остановились на одной женщине, застыли, и никто больше на вас не смотрит, не придает вам смысла, вы чувствуете себя конченным. Вот почему жены и му-жья выглядят такими безжизненными, бесстрастными. Можно с одного взгляда с большого расстояния сказать, идут ли это муж с женой или нет. Если нет, вы это почувствуете, они будут счастливы, будут смеяться, говорить, наслаждаться друг другом. Если же это муж и жена, они просто терпят друг друга.

Пришла двадцать пятая годовщина свадьбы Насреддина. В этот день он собрался куда-то уйти. Его жена была немного раздражена, она подумала, что он что-нибудь сделает, а он уходил, как обычно. Вот она и спросила: «На-среддин, ты не забыл, какой сегодня день?» Насреддин сказал: «Я знаю».

Тогда она сказала: «Тогда сделай что-нибудь необычное!» Насреддин подумал и сказал: «Как насчет двух ми-нут молчания?» Когда вы чувствуете, что жизнь застыла, это показывает то, что вы могли думать, что это была любовь. Это не было любовью, это была нужда эго — нужда завоевывать, быть нужным каждый день новой жен-щине, новому мужчине, другим людям. Если вы преуспеваете в этом, тогда вы чувствуете себя счастливым неко-торое время, так как вы не обычный человек. Это страсть политика: быть нужным всей стране. Что пытался сде-лать Гитлер? Быть нужным всему миру!

Но эта нужда не позволит вам быть одиноким, политик не может стать религиозным — он движется в проти-воположном направлении. Вот почему Иисус говорит: «Очень трудно богатому войти в Царство Божие. Верблюд может войти в игольное ушко, но не богач в Царство Небесное». Почему? Потому что человек, который накапли-вает богатства, пытается стать значительным с помощью достатка. Он хочет быть кем-то, а для та¬кого человека врата Царства закрыты.

Туда могут войти только те, кто достиг своего ничтожества; только те, чьи лодки пусты, чьи нужды эго были поняты как бесполезные и невротичные, кто проник в нужды эго и нашел их ненужными — не только ненужны-ми, но и вредными. Нужды эго могут сделать вас безумными, но никогда не удовлетворят вас.

Кто такой одинокий? Тот, чья нужда быть нужным исчезла, кто не просит вас придавать ему значения, кто не зависит от ваших взглядов, ва¬шего отношения. Нет! Если вы даете ему любовь, он будет благодарен, но если вы не даете, нет никакой разницы; если вы не даете, он так же хорош, как и всегда. Если вы придете к нему в гости, он будет счастлив, но если вы не придете, он так же счастлив, как всегда. Если он живет в толпе, он будет этому рад, но если он живет отшельником, он также будет рад.

Вы не сможете сделать одинокого человека несчастным, он научился жить с собой и быть счастливым с собой. В одиночестве он самодостаточен. Вот почему родственникам не нравится, когда кто-то становится религиоз-ным; если муж начинает заниматься медитацией, жена чувствует бес¬покойство. Почему? Она может даже не соз-навать, что происходит. Почему она чувствует беспокойство? Если жена начинает молиться, начинает двигаться к религии и Богу, муж чувствует беспокойство. Почему?

В сознание проникает бессознательный страх. Страх, что он, или она пытаются стать достаточными сами по себе; это страх. Если жене предоставить выбор, если есть возможность выбрать мужа, какого она бы хотела: ме-дитирующего или пьяницу — она выберет пьяницу, а не медитирующего. Предложите мужу выбор: «Хотите ли вы, чтобы ваша жена стала саньясином, или пошла по неверной дорожке и стала заблудшей?» — муж выберет по-следнее.

Саньясин — означает того, кто достаточен для самого себя, кто не нуждается ни в ком, кто ни в чем не являет-ся зависимым — и это страшит: тогда вы становитесь бесполезны. Все ваше существование строилось на его ну-жде в вас. Без вас он был ничем, без вас его жизнь была ненужной и пустой — только с вами он мог расцвести. Но если вы узнаете, что он может цвести в своем одиночестве, ваше эго будет задето, вы начнете волноваться.

Кто такой одинокий? А Иисус говорит: «Блаженны одинокие…», — люди, которые могут жить с самими со-бой; так же легко, как если бы с ними был весь мир; которые могут наслаждаться собой, как малые дети.

Маленькие дети могут наслаждаться собой. У Фрейда для них есть особый термин: полиморфный. Маленький ребенок наслаждается собой, он играет со своим собственным телом, он аутоэротичен, он сосет свой собственный палец. Если он хочет еще чего-нибудь, это — телесные нужды, вы даете ему молоко, вы меняете его пеленки — это физические нужды. Но у него еще нет психологических нужд. Он не заботится о том, что о нем думают люди; думают ли они, что он прекрасен, или нет. Вот почему любой ребенок прекрасен, потому что он не заботится о вашем мнении.

Не рождается ни одного уродливого ребенка, но все дети потом становятся уродливыми. Очень трудно найти прекрасного старика — это редкость. Очень трудно найти уродливого ребенка, это тоже редкость. Все дети пре-красны, все старики становятся уродливыми. В чем причина? Если дети рождены прекрасными, они должны и умирать прекрасными! Но жизнь кое-что делает...

Все дети — самодостаточны, в этом их красота; они существуют, как свет для самих себя. Все старики беспо-лезны, они поняли, что они не нужны. И чем старше они становятся, тем больше чувствуют, что они не нужны. Люди, которым они были нужны, исчезли: дети выросли, они живут с собственными семьями, жена или муж — умерли. Теперь они не нужны миру, никто не заходит в их дома, никто не показывает уважения. Даже если они гуляют, никто их не узнает. Они могли быть великими деятелями, боссами в учреждениях, президентами банков, но никто их не узнает, никто их даже не замечает — они не нужны. Они чувствуют себя лишними, они просто ждут смерти. И никто не будет озабочен, если они умрут; никто не будет тревожиться. Даже смерть становится уродливой.

Даже если вы можете подумать, что когда вы умрете, миллионы людей будут плакать по вам, вы почувствуете счастье: тысячи и тысячи отдадут дань уважения вам, когда вы умрете.

Однажды произошло следующее: один человек в Америке сделал то, чего не делал никто... Он узнал, как люди будут реагировать на его смерть. Перед своей смертью, за двадцать четыре часа, он был предупрежден врачами, он объявил о своей смерти. А он был владельцем нескольких цирков, выставок, рекламных агентств, так что он знал, как разрекламировать этот факт. Утром его агент объявил через прессу, радио, телевидение, что он мертв. Вот и были написаны статьи, комментарии, начались телефонные звонки, было много различных событий. Он читал и наслаждался этим.

Когда кто-то умирает, он всегда хорош, так утверждают люди. Когда вы умираете, вы тут же становитесь ан-гелом, никто не думает, что имеет смысл говорить что-то против вас, когда вы мертвы. Пока вы живы, никто не скажет ничего в вашу пользу. Помните, когда вы мертвы, все будут счастливы — в конце концов, вы сделали хоть что-то хорошее: вы умерли.

Каждый высказывал почтение к этому человеку, появились фотографии в газетах — он этим полностью на-сладился. И потом он умер, полностью умиротворенный тем, что все так прекрасно.

Другие вам нужны не только в вашей жизни, но даже в смерти... Подумайте о вашей смерти: только два или три человека, ваши слуги и собака последуют за вами с последним прощанием — и больше никто, никаких ре-портеров, фотографов, ничего — даже ваших друзей там не бу¬дет. И каждый чувствует себя счастливо, что эта тяжесть ушла. Просто подумайте об этом, и вы опечалитесь.

Даже в смерти остается нужда быть нужным. Что это за жизнь? Важны лишь мнения других, а не ваши. Ваше существование ничего не значит?

Когда Иисус говорит: «Блаженны одинокие...», — он имеет в виду следующее: человек, который остается со-вершенно счастливым сам с собой, который может быть один на всей земле, и не будет никакого из¬менения на-строения, душевный климат не изменится. Если весь мир исчезнет в третьей мировой войне — это может слу-читься в любой день — и вы останетесь одни, что вы сделаете? Кроме как немедленно совершить самоубийство, что можно сделать?.. Но одинокий человек сидит под деревом и становится Буддой — без мира. Одинокий будет счастлив, он будет петь и танцевать, он будет жить — его настроение не изменится. Вы не сможете изменить на-строение одинокого человека, вы не сможете изменить его внутренний климат.

Иисус говорит: «Блаженны одинокие и избранные...». Это — избранные люди, так как те, кому нужна толпа, вновь и вновь будут бро¬шены в толпу — это их нужда, их потребность, это их страсть. Бог выполняет то, что вы просите, и все, чем вы являетесь — это исполнение ваших прошлых желаний. Не обвиняйте в этом больше нико-го, это то, о чем вы молились. И помните, это — одна из самых опасных вещей на свете: то, чего вы желаете, бу-дет исполнено.

Подумайте, прежде чем пожелаете что-то! Существуют все возможности, что это будет исполнено — а тогда вы будете страдать. Вот что происходит с богатым человеком: он был беден, потом он пожелал богатств — и теперь это исполнено. Теперь он несчастен, теперь он рыдает и плачет, и говорит:

«Вся моя жизнь ушла на накапливание бесполезных вещей, и я несчастен». Но таково было его желание. Если вы желаете знания, это будет исполнено: ваша голова станет огромной библиотекой, множеством писаний. Но потом вы будете плакать и рыдать, и кричать: «Только слова, всё слова и слова — и ничего существенного. И я потратил на это всю свою жизнь!»

Желайте с полной сознательностью, так как любое желание будет исполнено когда-то. Ему может понадобить-ся немного больше времени, вы уже стоите в очереди; многие другие желали до вас, так что нужно немного подо-ждать. Иногда ваше желание в этой жизни может быть исполнено в другой, но желания всегда исполняются, это один из опасных законов. Так что перед тем, как вы пожелаете, подумайте! Перед тем, как попросить, подумайте! Подумайте хорошенько, оно будет когда-то исполнено, и тогда вы будете страдать.

Одинокий становится избранным, он избран Богом. Почему? Потому, что одинокий никогда не желает ничего от этого мира. Он в нем не нуждается, он выучился от этого мира всему, чему можно от него выучиться, эта шко-ла окончена, он прошел через нее. Он стал подобен высокой вершине, которая остается одинокой в небе — он стал избранным, Гуришанкаром, Эверестом. Будда, Иисус — высокие вершины, одинокие пики. В этом их красо-та: они существуют в одиночестве.

Одинокий — избран. Что избрал одинокий? Он избрал только свою сущность. А когда вы избираете собствен-ную сущность, вы избрали сущность всей Вселенной, потому что ваша сущность и Вселенская Сущность — одно и то же. Когда вы избрали себя, вы избрали Бога, когда вы избрали Бога, Бог избрал вас — вы стали избранным.

«Блаженны одинокие и избранные, ибо вы найдете Царство, ибо вы пришли из него, и вы придете туда снова».

Одинокий — это саньясин…, вот что означает саньясин: одинокое существо, бродяга, совершенно счастливый в своем одиночестве. Если кто-то идет с ним — все в порядке, это хорошо. Если кто-то его оставляет, это тоже хорошо. Он никогда никого не ждет, и он никогда не оглядывается назад. Один — он целен. Эта «сущностность», эта целостность делает вас кругом, начало, и конец которого встречаются, альфа и омега встречаются. Одинокий не подобен линии, вы подобны ей — ваши начало и конец никогда не встретятся. Одинокий подобен кругу, вот почему Иисус говорит: «...ибо вы пришли из него, и вы придете туда снова», — вы становитесь единым с источни-ком, вы стали кругом. Есть другое из¬речение Иисуса: «Когда начало и конец станут одним, вы стали Богом».

Вы могли видеть рисунок — это один из древнейших знаков тайных египетских обществ — змея, пожирающая свой хвост. Это означает встречу начала и конца, вот что означает перерождение; вот что означает, что вы долж-ны стать как дети: движение в круге, возвращение к истоку, достижение того, откуда вы пришли.

Иисус сказал: «Если они скажут вам…»

«Они» — означает общество, толпу, тех, кто еще не избраны, тех, кто постоянно нуждается быть нужным. «Ес-ли они скажут вам...», — а они скажут, они не позволяют никому стать одиноким. Они будут вас преследовать, они постараются вдавить вас назад, в общество. Они захотят вернуть вас назад, в тюрьму — они не могут сообра-зить, каким образом вы сбежали. Им будет неуютно с вами, если вы станете одиноким. Почему? Потому что само ваше присутствие заставит их сомневаться в их собственном бытии; это неудобно.

Когда Иисус входит в вас, вам становится неудобно, ведь если этот человек прав, тогда вы неправы — а этот человек ведет себя так, что выглядит правым. Если этот человек прав, тогда кем же вы получаетесь? Иисус толь-ко входит в общество — и все общество сотрясается, этот человек кажется таким счастливым, не нуждающимся ни в ком, никому не нужным, таким одиноким и блаженным; а вы — почти невротик и безумец.

Что-то не так с вами, а не с этим человеком. Вы попытаетесь любым способом доказать, что этот человек не-прав. Существуют книги, написанные против Иисуса, в которых доказывается, что этот человек был душевно-больным. Есть книги, которые доказывают, что Иисус был невротиком. Кто писал эти книги? «Они» — они пи-сали эти книги, так как только если они могут доказать, что этот человек был неправ, был невротиком, был су-масшедшим, только тогда они успокоятся. Но оба не могут быть правы: если прав этот человек, тогда неправы вы.

Но что за нужда? Если этот человек невротик, зачем это доказывать, к чему волноваться, зачем беспокоиться о нем? Это потому, что он заставляет вас сомневаться в себе. Вот почему мы должны всегда отвергать таких лю-дей, пока они живы. Мы их приглашаем, когда они мертвы, потому что тогда мы можем разрисовать их лица по-своему.

Посмотрите на лицо христианского Иисуса! Это — даже не карикатура, даже не шарж, — оно совершенно фальшиво. Христиане говорят, что Иисус никогда не смеялся, я никогда не видел ни одного изображения смею-щегося Иисуса. Он должен был быть смеющимся, слышали ли вы этот смех, или нет — это не главное, он должен был любить смеяться, быть кипящим источником, цвести. Но христиане рисовали его настолько печальным, на-сколько возможно. Так, как они его рисуют, он выглядит невротиком; он выглядит настолько печальным, что быть с ним вместе было бы тяжело. Пойдите в любую христианскую церковь и посмотрите на портрет Иисуса. Понравилось бы вам побыть с этим человеком хотя бы одну ночь в одной комнате? Вы скажете: «Хорошо. Доста-точно, лишь воскресного утра достаточно». Но целую ночь с таким человеком? Вы испугались бы. Он так печа-лен, вы уже достаточно печальны сами, зачем добавлять еще?

Христиане избрали крест в качестве своего символа, и они все утратили. Иисус говорил о кресте, и он был рас-пят, но смысл его слов был совершенно иной. Они избрали крест. Потому что он показывает страдание, а мы так много страдали, что не можем поверить в смеющегося Христа. Мы можем поверить в страдающего Христа — это так похоже на нас, совсем как мы, даже еще больше страдающего, чем мы. Мы понимаем стра¬дание; язык грусти, смерти мы понимаем. Жизнь мы не понимаем. Вот почему есть христианство, а вокруг Кришны не может быть никакой религии.

Индуисты поклоняются Кришне, но неохотно — он так противоречит вашему бытию: играет на своей флейте, танцует с девушками, всегда счастлив, и всегда смеется. Он настолько против вашего бытия, что вы не можете его понять. Как вы можете понять танцы? Вы можете понять смерть, вы можете понять распятие — но вы не можете понять флейту и пение.

Христианство распространилось, как пожар, по всему миру, но нет ни одного поклоняющегося Кришне. Те, кто думают, что они ему поклоняются, не таковы, у них есть трудности с Кришной. Они должны объяснять Кришну разными способами. Они не могут поверить, что этот человек танцевал с женой каждого, или что у него было шестнадцать тысяч подружек. Невозможно! Должен быть какой-то другой смысл. Вот они и интерпретиру-ют Кришну по-своему: что эти шестнадцать тысяч подружек в действительности не подружки, а нервная система человека — шестнадцать тысяч нервов. Но я говорю вам, у этого человека было шестнадцать тысяч подружек, этот человек смеялся, пел и танцевал — он был самим экстазом. И Иисус был таким же, вот почему я говорю, что его имя «Христос» — может быть производным от «Кришны».

Иисус был таким же, он не был печальным человеком. Но вы не можете понять язык смеха — нет, еще нет. Для танцующего бога ваши сердца еще не готовы; мир — еще не дом для танцующего бога. Кришна кажется не-возможным, но Иисус кажется почти согласованным с вашей жизнью.

Распятие стало символом, крест стал символом, но для Иисуса крест означал нечто совершенно иное, и я ска-жу вам, что он означает для Христа.

В кресте есть две линии, обычные линии: одна горизонтальная, а другая — вертикальная. Вот каков крест — это перекресток, точка перекрещивания. Горизонтальная линия — это время: прошлое, настоящее, будущее; «А», «Б», «В», движущиеся по линии. Вы живете на этой линии. Вертикальная линия — это вечность, «сейчас». Оно всегда присутствует, для него нет прошлого и будущего. Оно идет выше и выше, оно движется вверх, а не вперед.

Время и вечность встречаются там, где распят Иисус; тот момент, когда Иисус умирает, это — сейчас. Если вы умираете сейчас, вы возродитесь, вы родитесь вновь. Тогда для вас нет смерти, так как время исчезает и вы вечны. Крест — это символ, символ встречи времени и вечности. И эта точка должна быть вашей смертью. Она не может быть ничем иным, так как когда вы исчезаете из мира времени, вы становитесь частью вечности. А они перекрещиваются. Где они перекрещиваются? Именно здесь и сейчас, они перекрещиваются в этот момент. Сей-час — это миг, в который существует крест. Но если вы продолжаете двигаться горизонтально, будущее, вы ут-рачиваете. Если вы начинаете прямо с этого момента двигаться вертикально, вы — на кресте: вы умрете таким, какой вы есть, и родитесь вновь — совершенно заново. Смерти не существует, это рождение дает Вечную Жизнь. Для Иисуса крест был символом времени: перекрещивание времени и вечности! Но для христиан он стал печаль-ным символом страдания.

Если бы Иисус остался в Индии, а не ушел к иудеям, и если бы мы нарисовали крест, тогда крест был бы тем же самым, но Иисус отличался бы. Он был бы совсем как Кришна, экстатичным, его лицо улыбалось бы, все его существо улыбалось бы, потому что это — момент экстаза. Когда время исчезает, вы умираете для мира времени и возрождаетесь в мире вечности — в этот момент вы должны быть экстатичны. Это — то, что индуисты назвали самадхи.

Но христианство это утратило. Так случается всегда, ведь Иисус несет неудобство, он подобен червю в сердце, сосущему вас. Вы должны устро¬иться в покое. Когда он мертв, тогда вы можете все устроить в соответствии с собой, тогда вы можете нарисовать Иисуса, соответствующего вам — тогда он ничто иное, как ваш представи-тель.

«Если они скажут вам», — а они скажут вам: «Откуда вы произошли?» — Скажите им «Мы произошли от света, где свет произошел от самого себя».

Мы пришли из Бога, мы — сыновья Бога; мы пришли из истока всего бытия. А исток всего бытия не имеет другого истока — он самопроизводящий, самосозидающий. У Отца нет иного Отца, Создатель не имеет иного соз-дателя, Создатель — самосозидающая сила.

«...Мы произошли от света, где свет произошел от самого себя».

Если вас спрашивают: — «Каков знак Отца вашего, который в вас?»

Они спросят: «Вы стали Просветленным? Каков знак этого? Вы узнали Отца? Тогда каков знак этого? Дайте нам знаки», — потому что они не могут смотреть непосредственно, они всегда смотрят на знаки, они не могут проникнуть непосредственно в вас. Даже когда Будда здесь, вы просите о знаках, даже когда Иисус здесь, вы про-сите о знаках:

«Покажи нам какой-нибудь знак, так, чтобы мы могли понять». А Иисус — там. Разве этого не достаточно? Нет, вы не можете понять — он превосходит вас.

Люди приходили к Иисусу и спрашивали: «Действительно ли ты тот, которого обещали? Ты ли тот Избран-ный?» Они спрашивали его. Они должны были спрашивать его учеников в большей степени, потому что «они» всегда против учеников. Они — против Мастера, но еще сильнее они против учеников, ученики больше бывают среди них, чем Мастер; они живут среди них, они вынуждены жить среди них, и те будут задавать головоломные вопросы. Они будут спрашивать: «Каков знак Отца на вас? Превратите воду в вино, и мы поймем. Или оживите мертвого, или сделайте что-нибудь против природы!» Тогда они поймут.

Что сказал Иисус? Иисус не сказал: «Творите чудеса и дайте им знаки». То, что он сказал, одна из прекрас-нейших вещей.

Он сказал: «Скажите им: Это движение и покой».

Это — знак Бога в вас: движение и покой».

Очень трудно понять. Что он имеет в виду? Он говорит: «Мы движемся и все же в покое. Противоречие в нас исчезает. Теперь мы — синтез всех противоречий; мы говорим, и все же не говорим; мы говорим, и все же есть молчание; мы любим, и все же мы не любим, потому что нужда быть любимым исчезла, мы одиноки, и все же мы среди вас, вы не можете взволновать нашего одиночества. Мы — в толпе, но не от толпы, толпа не проникает в нас. Мы живем и движемся в этом мире, но мы не принадлежим к этому миру — мы можем быть в нем, но этот мир — не в нас...»

Вот что говорит Иисус: «Это движение и покой. Посмотрите на нас: мы движемся и все же, в движении нет на-пряжения; мы ходим, но в центре нашего существа нет никакого движения, потому что нет намерения, попасть куда-либо — мы уже достигли. Это — знак Отца в нас. Посмотрите на нас. Нет никакого желания, но все же мы постоянно трудимся; нет никакого намерения, и все же мы продолжаем дышать и жить. Посмотрите на нас: мы живем, и все же не живем. Вы видите нас во времени, а время для нас исчезло — мы вступили в вечность». Но это — знак настоящего Мастера, этот знак: движение и покой.

Для вас это было бы легко, если Мастер движется, служит людям, изменяет общество, создает великое движе-ние к некоей утопии. Вам будет легко понять Ганди: постоянное движение, активность — политическая, соци-альная, религиозная — и преданность другим. Очень легко увидеть, что Ганди — Махатма, великая душа. Это очень легко, потому что есть движение, только движение, посвященное другим... Это — служение: не жить ради себя, а ради других. Или вы можете с легкостью понять чело¬века, который удалился на покой, отрекся от мира и ушел в убежище в Гималаи — не говорит, не движется, ничего не делает; ни служения, ни социальной активно-сти, ни религиозной деятельности, ни ритуала — он просто сидит там в молчании. Вы можете понять и его — он в покое.

Но оба выбрали только один полюс. Они могут быть очень хорошими людьми, хорошие люди есть, — но они не совершенны. У них нет знака Отца, совершенство — это знак. Они должны стать как Иисус: движущимися, и все же молчаливыми.

Движение и покой: жить в мире, не отрицая его — и все же полностью отринуть. Высшее случается там, где встречаются крайности. Если вы выбрали одно, вы упустили, вы утратили ориентир. Не выбирайте! Вот почему Лао-Цзы, Иисус и другие говорят: «Не выбирайте!» Выбирая, вы утрачиваете. Не выбирайте — дайте движению быть и дайте покою быть, пусть они пребывают вместе. Станьте симфонией, а не одной нотой. Одна нота проста.

Я слышал историю о Мулле Насреддине: у него была скрипка, и он постоянно брал на ней одну ноту. Вся се-мья волновалась, соседи сер¬дились и говорили ему: «Что это за музыка? Если ты учишься, тогда учись правиль-но. Ты постоянно берёшь одну и ту же ноту… и это так уто¬мительно, что даже днем все засыпают».

И жена Насреддина говорила: «Ну, хватит! Мы это слушаем месяцами, таких музыкантов не бывает! Что ты делаешь?»

Насреддин сказал: «Другие пытаются найти свою ноту, я ее уже на¬шел. Вот почему они все время меняют но-ты, они еще на пути, они ищут нужную ноту. А я уже нашел, так что я достиг цели».

Одна нота — проста, нет нужды долго учиться. Но простая нота теряет всю прелесть, ведь чем выше слож-ность, тем выше красота происходящего.

Бог — это самое сложное: весь мир — это Он, вся Вселенная встречается в нем. Так каков же знак вашего От-ца? Это может быть только синтез, это может быть только симфония, где все ноты слились.

«Движение и покой» — это просто символ. Скажите им: «Это движение и покой».

Попытайтесь этому следовать, попытайтесь сделать это вашей жизнью. Крайности легко избрать: вы можете двинуться в активность и в этом утратить, или вы можете отрицать активность, и утратить в покое. Но и то, и другое будет выбором — вы будете настолько отдалены от Бога, насколько это возможно, потому что Бог не от-вергает ничего, он не отрицает ничего.

Он — во всем. Он — Все. Если вы тоже становитесь Всем, не отрицая, не отвергая, без всякого выбора, невы-бирающая сознательность, тогда вы имеете знак Предельного, знак Бога.

Опасайтесь крайностей! Они — опасные пути, на которых оступаются. Дайте обеим крайностям встретиться, тогда вырастет новое явление — более нежное, более тонкое, более сложное, но и более прекрасное.