Глава 1.

ПРЕДЕЛЬНЫЙ СИНТЕЗ

25 февраля 1977 года, Пуна, Индия

Хай-ань посетил Кана, короля страны Сун. Король топнул ногой, откашлялся и сказал сердито: «Что удовлетворяет меня, так это смелость и сила. Я не получаю удовольствия от людей, которые читают мораль. Чему ты собираешься учить меня?»

«Предположим, что у меня есть способ заставить любого, каким бы он ни был смелым и сильным, промахнуться, когда он кинется на вас с кинжалом или ударит вас. Это было бы интересно Вашему Величеству?»

«Отлично! Это то о чем мне нравится слушать».

«Но даже если удар или выпад клинка пройдет мимо, это все равно будет унизительным для вас. Предположим, что у меня есть способ заставить всякого, каким бы он ни был смелым и сильным, отказаться от того, чтобы даже осмелиться кинуться на вас с кинжалом или ударить вас. Но человек, который не осмеливается причинить вам вред, может все же иметь побуждение причинить такой вред. Предположим, что у меня есть способ гарантировать, что люди абсолютно не будут иметь побуждения причинить вам вред. Но у человека, который не имеет побуждения причинить вам сред, все же может не быть и мысли о любви к вам или о служении вам. Предположим, что у меня есть способ заставить любого мужчину или любую женщину в мире радостно желать любить вас и служить вам. Эти три степени лучше, чем смелость и сила. Заинтересовано ли Ваше Величество?»

«Такого рода способ я хотел бы отыскать». «Изучение Конфуция и Мо-цзы — вот что я имею в виду. Конфуций и Мо-цзы стали принцами, не владея территорией, стали лидерами, не содержа учреждений. Каждый мужчина и женщина в мире склоняют свои головы и становятся на цыпочки в своем стремлении обеспечить их безопасность и служить им. Теперь Ваше Величество является господином десяти тысяч колесниц. Если бы вы действительно воспользовались средствами этих двух людей, всякий в пределах ваших четырех границ был бы рад служить вам. Вы были бы намного более великим, чем Конфуций и Мо-цзы».

Хай-ань поспешил выйти. А король сказал своим придворным: «Умно — вот как он заговорил меня своими доводами!»

Дао означает трансценденцию: выход за пределы любой двойственности, выход за пределы любых полярностей, выход за пределы любого противопоставления. Дао — предельный синтез, синтез мужчины и женщины, положительного и отрицательного, жизни и смерти, дня и ночи, лета и зимы.

Но как оказывается возможным такой синтез? Как нужно врастать в этот предельный синтез? Для этого следует понять несколько вещей...

Прежде всего — принцип инь, принцип женственности. Он похож на лестницу, лестницу между преисподней и небесами. По ней вы можете пойти в ад, по ней вы можете пойти на небо; направления будут различаться, но лестница одна. Эта лестница есть принцип инь, принцип женственности. Ничто не случается без женщины. Энергия женщины — это лестница самого низкого и самого высокого, наитемнейшей долины и наиярчайшего пика. Это один из фундаментальных принципов Дао. Его нужно понять в деталях. Когда он укоренится в вашем сердце, все станет очень простым.

Хорошо будет обратиться к символу Адама и Евы.

Мир начался не с Адама — он начался с Евы. Через Еву змий убедил Адама ослушаться Бога. Змий не мог убедить Адама непосредственно, словно не существует прямого пути к мужчине. Если вы хотите достичь мужчины, следует идти через женщину. Женщина действует как среда для распространения зла.

И снова, когда родился Христос, он родился от Девы Марии. Ребенок Христос родился от девственной женственности, от девственной инь. Через женщину входит наивысшее.

Самое низкое и самое высокое, и то и другое, пришло через женщину.

«Адам» означает «земля», «глина», точнее, красная глина. Бог создал Адама из красной глины. Адам — это принцип праха во прахе. Мужчина — это внешний принцип, принцип экстраверсии; мужчина — это физическое тело.

Постарайтесь понять эти символы. Мужчина — физическое тело, и Бог создал Еву из физического тела мужчины. Это было что-то высокое. Сначала должен был быть создан мужчина, затем женщина. Это было что-то тонкое, что-то более чистое, что-то от великого синтеза. Ева была создана из ребра, Ева не могла быть создана прямо из земли.

Например, вы не можете есть грязь, но вы можете есть яблоки: яблоки находятся на более высокой плоскости. Они произошли от грязи, дерево вырастает из грязи, так что яблоко — это лишь преобразованная земля. Вы можете съесть яблоко, и вы можете насытиться им, но если вы попытаетесь есть землю, вы умрете. Яблоко из земли, но оно представляет синтез высшей степени, — оно лучше, более питательно.

Бог создал Адама, и отсюда мужчина решил, что он первый, раз уж Бог создал его первым. Нет, мужчина создан первым, потому что он очень близок к земле. Женщина создана после: она не так близка к земле, она создана от Адама, она представляет более высокий синтез.

Имя Ева также очень значительно. Оно означает сердце. Адам означает земля, а Ева означает сердце. Бог велел Адаму дать имена вещам, и тот дал имена всему. Когда ему надо было дать имя Еве, он просто громко сказал: «Она мое сердце, Ева». Это и стало именем Евы. Ева или Ив означает сердце. В переводе на современный жаргон это означало бы «психе». Мужчина — это телесная основа, женщина — это психе. Мужчина — тело, женщина — ум. Все случается через ум.

Если вы делаете плохо, первым в этом должен быть убежден ум; если вы делаете хорошо, первым в этом должен быть убежден ум. Все случается сначала в виде идеи, — затем это может быть осуществлено в действительности. Если ваш ум не готов, ваше тело нельзя убедить делать что-нибудь. Даже если болезнь входит в ваше тело, она сначала входит через ум. В этом смысл всей притчи: змий убеждал Еву. Только ум может быть убежден, уговорен, соблазнен, и тогда ум очень легко может убедить тело. На самом деле тело следует за умом как тень. Всякий раз, когда в вашем уме появляется мысль, она обязана перевестись в действительность.

Адам пал через Еву. Через Еву он был изгнан из сада Бога. Через Еву пришло то великое приключение, которое мы называем миром. Через Еву он ослушался.

Я слышал.

Человека привели в суд, и полисмен сказал:

— Или он сумасшедший, или он совершенно пьян, потому что он только что стоял посреди дороги. Я много раз говорил ему уйти, но он не двигался. Я удивился, поскольку не думал, что он пьян или что он сумасшедший. Во всяком случае, он выглядел нормальным, я понюхал запах из его рта — он не был пьян. Но он не мог сдвинуться с середины дороги.

Судья сказал:

— Расскажите мне. Почему вы стояли там? Почему вы не двигались, когда полисмен снова и снова говорил вам?

Человек был очень маленький, очень слабый и тонкий. Он сказал:

— Сэр, я должен был делать выбор между законом правительства и законом моей жены.

— Что вы имеете в виду?

— Моя жена велела встретить её точно в этом месте в двенадцать часов. Так что я должен был делать выбор. Естественно я выбрал закон моей жены.

Судья рассмеялся:

— Так было всегда. Идите домой. Если проблема в этом, то всегда нужно выбирать закон жены.

Со времен Адама было так. Женщина это принцип внутреннего — конечно, не самого внутреннего, но все-таки внутреннего. Она как раз посередине. Самое внутреннее вы называете душой, самое внешнее вы называете телом, а между ними находится психе, ум.

На это приключение в мир Адам последовал за Евой.

И снова точно такая же притча об Иисусе. Иисус родился от Девы Марии. Почему от девственницы? Потому что, если вы понимаете правильно, девственница означает ум абсолютно чистый, не загрязненный мыслью. Мысли похожи на змия, поскольку пути мыслей очень извилисты. Если вы понаблюдаете свои мысли, вы поймете, почему они похожи на змия. Они очень извиваются, они перемещаются без ног, как змеи, они извиваются внутри вас. Они очень ловкие, и очень умные, и очень обманчивые — как змий. Они прячутся в темных норах вашего подсознания и при всякой возможности кидаются на вас. Они выходят ночью, темной ночью; в свете дня они прячутся. Когда вы начеку, эти мысли исчезают; когда вы не так бдительны, они выходят, они начинают влиять на вас.

Дева Мария означает ум в медитации; Ева означает ум, полный мыслей, полный змей. Иисус снова входит в мир через Деву Марию, через чистоту, через невинность. Мысль ловка — безмыслие невинно.

Если вы поймете эти красивые притчи, вы будете удивлены. Мы не хотим вынести какое-либо суждение о них. Это не исторические факты, они являются великими метафорами внутреннего бытия человека. Адам пал через Еву, через Деву Марию Иисус поднялся и снова вошел в мир Бога.

Еще один момент. Говорят, что грех Адама заключался в непослушании. Бог велел не есть плод определенного дерева, древа познания, но змий убедил Еву, а Ева убедила Адама. Это было непослушание.

Вы будете удивлены, узнав, что на древнееврейском Мария означает бунт. На древнееврейском есть слово «мариам», оно означает бунт. Адам пал через непослушание, и через бунт поднялся Иисус. Непослушание означает противодействие, хождение против, против Бога; бунт означает отрицание отрицания, хождение против мира, хождение против змиев. Ева слушала змиев и пошла против Бога; Иисус взбунтовался против змиев и слушал Бога.

Непослушание политично; бунт религиозен. Непослушание приносит лишь беспорядок; бунт, настоящий бунт, приносит радикальное изменение в вашем существе, поворот на сто восемьдесят градусов, обращение.

Но и Адам, и Иисус случились через женственный принцип. На языке Дао принцип женственности называется «инь», а принцип мужественности называется «ян». Ян — это амбиция, ян — это агрессия, ян — это желание и выпад, ян политичен — инь религиозен. Когда вы амбициозны, вы не можете быть религиозными; когда вы религиозны, вы не можете быть политичными. Они не ходят вместе. Они не смешиваются. Они не могут смешиваться. Сама их природа похожа на попытку смешать масло и воду.

Амбиция и медитация никогда не смешиваются, они не могут смешиваться. Политик действует через принцип мужественности, а мудрец действует через принцип женственности. Вот почему мудрецы становятся такими мягкими, такими женственными, такими округлыми, такими красивыми. Определенная грация окружает их. И красота, несомненно, не только тела — иногда случается так, что тело даже совсем не красиво.

В раннем христианстве была версия о том, что Иисус был самым безобразным человеком в мире. Мало-помалу христиане отбросили эту идею, она не нравилась им. Но в ней есть что-то красивое. Она говорит, что тело было безобразно, но если бы вы проходили рядом с Иисусом, вы были бы внезапно удивлены, застигнуты врасплох, захвачены, ошеломлены его красотой. Его тело было безобразно. Если бы вы посмотрели только на изображение, вы увидели бы только безобразность, но если бы вы пришли к нему, вошли в его реальное присутствие, вы забыли бы всю его безобразность, потому что от него исходило так много красоты, так много красоты лилось, струилось от него. Вы даже не вспомнили бы, что он безобразен. Так что те, кто не видел его, думали, что он был безобразен, а те, кто видели его, говорили, что он самый красивый человек.

Вопрос не о теле. Пророк не живет в своем теле, как в таковом, — он живет через тело. Политик — это не что иное, как тело, он экстраверт. Тело экстравертно, психе интровертно, а когда вы выходите за пределы и того и другого, возникает Дао. Когда вы более ни экстраверт, ни интроверт, когда вы не направляетесь более ни вовне, ни вовнутрь, когда вы не направляетесь никуда, наступает потрясающая тишина, поскольку нет мотивации. Ваше внутреннее пламя больше не бушует, поскольку нет направления, в котором идти, нет цели, которую нужно достичь. Негде быть и некому быть, вы абсолютно удовлетворены данным моментом. Тогда вы выходите за пределы и мужчины, и женщины, и полярностей. В этой трансцендентности, в этом выходе за пределы - и есть Дао.

Эта трансцендентность изучалась различными способами во всем мире. Использовались разные термины. Я хотел бы объяснить вам один термин, потому что это может помочь. Этот термин — «израэль». Это не название какой-то расы — и уж, конечно, не евреев — и это не имя какого-нибудь индивидуума. «Израэль» — это в точности то, что есть Дао.

Постарайтесь понять. «Израэль» состоит из трех символов: из-ра-эль. «Из» означает принцип женственности. «Из» происходит от египетского слова «изис». Изис — это богиня луны, а луна — символ женственности. Запомните слово «луна», поскольку в индуистских метафорах луна тоже является символом женственности.

Последователи йоги говорят, что в человеческом существе есть три канала: лунный, солнечный и трансцендентальный. Через одну ноздрю вы вдыхаете энергию луны, через другую ноздрю вы вдыхаете энергию солнца. А глубоко внутри, когда оба дыхания останавливаются, вы трансцендируете. Это называется сушумна. Ида и пингала — вспомогательные каналы сушумны.

«Израэль» состоит из трех символов. «Из» происходит от «изис» — египетской богини луны или вавилонской богини «иштар», которая также была богиней луны. Это принцип инь, принцип женственности. «Ра» происходит от египетского бога солнца. Оно представляет принцип мужественности, ян. А «эль» происходит от «элохим» — того же корня, от которого мусульмане производят «Аллах». «Элохим» — это древнееврейское слово для обозначения Бога; отсюда происходит «эль». Оно означает встречу женственности и мужественности, а также их трансценденцию. «Израэль» на языке Дао в точности означает Дао.

Если над вами доминирует солнце, вы будете агрессивным, безумно агрессивным, амбициозным, политичным, горячим, сжигаемым желанием и страстью. Если над вами доминирует луна, вы будете холодным, неамбициозным, неагрессивным, восприимчивым, мирным, тихим. Но и то и другое должно быть трансцендировано, надо выйти за пределы и того и другого, поскольку и то и другое кривобоко. Нужно прийти к моменту, когда можно сказать: «Я больше не мужчина и не женщина». Так случается, когда человек становится Буддой, или когда человек становится Христом, или когда человек становится Кришной, — когда он более ни мужчина и ни женщина, ни луна и ни солнце, ни «из» и ни «ра», ни инь и ни ян. Он просто есть, в чистом виде есть. Все формулировки исчезли.

Но это случается лишь постепенно. Сначала вам нужно отбросить принцип «ра» — принцип солнца, мужскую энергию, — и нужно направиться в женское, в женственное. А оттуда вы должны направиться за пределы.

Все случается через принцип женственности — помните это, всегда помните это. Это срединный принцип, поэтому идете ли вы за пределы или идете вниз — безразлично, это лестница.

Вместе с телом, с энергией солнца, с мужским, вы становитесь насильником, вы насилуете жизнь. Вы не любовник. Наука происходит от энергии солнца; наука имеет мужскую ориентацию. Именно поэтому Восток не может развивать её. Восток живет по принципу луны: пассивно, тихо, легко, не пытаясь завоевывать, в глубокой любви с природой, не пытаясь бороться. Восток никогда не был насильником, Запад изнасиловал природу. Отсюда проблема экологии: вся природа разрушается.

Любовь пребывает с принципом женственности, с принципом луны. Вы любите, но не насилуете. Иногда физический акт может выглядеть одинаково, но внутреннее качество различно.

Я слышал об одной женщине, которая давала показания в суде против мужчины. Судья спросил:

— Снова и снова вы говорите, что этот человек насиловал вас. Когда он насиловал вас?

— Когда? Январь, февраль, март, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь. Весь год — насиловал, насиловал, насиловал и ничего другого.

Судья удивился. Он сказал:

— Как он мог насиловать вас целый год?

— Он мой муж.

— Но тогда почему вы называете это насилием? По закону это не насилие.

— И все-таки это насилие. Он не любит меня.

Вы можете насиловать даже собственную жену, если не любите её. Физически акт любви или насилия женщины может быть одинаковым, но внутреннее качество различается. С энергией солнца рождается наука; это насилие над природой. С энергией луны рождаются поэзия, искусство, живопись, танец, музыка; это любовная игра с природой. Восток жил через искусство, через музыку, танец, драму. Запад слишком много пытался использовать мужскую энергию. Запад утратил равновесие, но то же сделал и Восток — нет еще общества, которое могло бы быть названо «Израэль», которое могло бы быть названо Дао, которое трансцендировало бы и то и другое, синтезировало бы и то и другое в такой гармонии, где антагонизм исчезает.

Дао — это цель: создать человеческое существо, которое вполне цельно, тотально едино, а также создать человеческое общество, которое полностью цельно.

Теперь эта история. Эти несколько вещей, о которых я рассказал, помогут вам понять её.

Хай-ань посетил Кана, короля страны Сун. Король топнул ногой, откашлялся и сказал сердито: «Что удовлетворяет меня, так это смелость и сила. Я не получаю удовольствия от людей, которые читают мораль. Чему ты собираешься учить меня?»

Обратите внимание на позицию. Это не позиция того, кто хочет научиться, — это позиция насильника, который хочет хватать.

Король топнул ногой, откашлялся и сказал сердито: «Что удовлетворяет меня, так это смелость и сила. Я не получаю удовольствия от людей, которые читают мораль. Чему ты собираешься учить меня?»

Это не способ изучения. Это оскорбительно. Ни один Учитель не согласился бы учить этого человека. На самом деле ни один Учитель не пошел бы во дворец к этому человеку. С этим человеком не стоит даже разговаривать.

Но этот Хай-ань — конфуцианец. Ученики Конфуция ходили, бывало, ко дворам. Все их усилия были направлены на убеждение политиков, министров, королей, принцев. Они думали, что если смогут убедить короля, то смогут изменить и все общество. Это очень старая иллюзия, самая древняя иллюзия: если вы сможете убедить политика, то легко будет изменить общество, или если вы сможете изменить политика, то легко будет изменить общество, или если вы сможете заменить правящую партию, то легко будет изменить общество. Такого никогда не бывало.

Вы можете изменить политика, вы можете даже убедить политика в красивых вещах, но глубоко внутри политик остается политиком. Он понимает только один язык — язык амбиции, язык алчности, язык мира. Он — идущий вовне, экстраверт.

Король топнул ногой, откашлялся и сказал сердито: «Что удовлетворяет меня, так это смелость и сила».

Когда вы говорите так, вы имеете некоторое предубеждение. Когда вы говорите, что это удовлетворяет вас, а то не удовлетворяет, вы никак не сможете изучить, что есть истина, поскольку истине нет нужды соответствовать вашему удовольствию. Истина не обязана соответствовать тому, что удовлетворяет вас и что не удовлетворяет вас. Вы должны соответствовать истине, истина не обязана соответствовать вам.

Говорят, что в мире есть две категории людей: одни — те, которые хотели бы, чтобы истина стояла рядом с ними, и другие, которые хотели бы стоять рядом с истиной. Первая категория — политическая, агрессивная, с энергией солнца, амбициозная. Вторая категория — религиозная, с принципом луны, неагрессивная, восприимчивая. Помните это: никогда не желайте, чтобы истина стояла рядом с вами, поскольку все, что стоит рядом с вами, что готово стоять рядом с вами, не может быть истиной. Это будет ложью. Только ложь готова стоять рядом с вами, истина — никогда. Вы должны быть готовы встать рядом с истиной. Если у вас есть достаточно смелости — смелости отбросить свои старые предубеждения, приязни и неприязни, то только тогда вы сможете войти в истину, иначе нет.

Теперь, что же говорит этот человек? Посмотрите на его жест.

Король топнул ногой, откашлялся и сказал сердито: «Что удовлетворяет меня, так это смелость и сила. Я не получаю удовольствия от людей, которые читают мораль».

Да как может политик иметь какой-либо интерес в морали? Мораль исходит из женского принципа. Посмотрите, все великие учителя мира увеличили женственное в мире: Будда, Христос, Кришна. Все они создавали все больше и больше женственного, мягкого.

Фридрих Ницше критиковал и Будду, и Христа, он говорил, что они не были реальными людьми. И он прав. Он говорит, что они разрушили мужественность. И он прав — прав по неверной причине, но все же прав. Будда, Махавира, Христос определенно научили чему-то, что сделает вас менее агрессивным, что сделает вас менее насильственным. И если вы будете слушать их полностью, вы станете абсолютно ненасильственным.

Естественно, Ницше это не нравилось. Он говорит, что самая прекрасная вещь в мире — это солдат, а величайшая музыка — это музыка войны. Он говорит: «Во всем моем жизненном опыте, момент, который я вспоминаю снова и снова, момент, который я называю самым прекрасным, — это тот, когда группа солдат маршировала по дороге: их ноги, их ступни попадали в такт мелодии, их башмаки создавали ритмический шум, их клинки сверкали на солнце, прямые, мощные, агрессивные, амбициозные. Когда я видел эту группу солдат, марширующих на солнце, это был величайший момент прекрасного, который я знал».

Если такой человек встречается с Буддой, он удивляется, как Будда может быть прекрасным. Сидящий под деревом, он так тих, что можно почти забыть о нем. Он почти отсутствует. Его музыка из тишины. Его музыка из восприимчивости. Он просто холодное явление: нет тепла, нет страсти, нет желания. Сидящий там тихо, он почти похож на дерево; цветущий там, он почти похож на дерево. И на Востоке, особенно в Индии, мы думали о Будде, как о цветке лотоса в полном цвету, цветке лотоса с тысячью лепестками. Да, он почти похож на дерево.

В течение пяти столетий в Индии не делали статуй Будды. Вместо статуи Будды люди поклонялись дереву. Много статуй было сделано из дерева, много картин было сделано из дерева, много храмов было построено, но не было статуй Будды — было просто дерево Будды. Потому что Будда почти отсутствовал, он стал бесформенным, он стал таким, как будто его нет. Его музыка была из тишины. Ницше не распознал бы красоты этого, ни один политик не распознал бы красоты этого.

Этот король сказал: «Я не получаю удовольствия от людей, которые читают мораль». Основой любой морали является любовь, а основой любой политики является ненависть. Моралист говорит: «Любите даже своего врага». А политик говорит: «Ненавидьте даже своего друга». Если вы хотите увидеть контраст, можете почитать Иисуса и Макиавелли. Или индийская параллель: можете почитать Будду и Чанакью. Это не просто совпадение, что та часть Дели, где проживают политики, называется Чанакьяпури. Она названа так в честь Чанакьи, индийского Макиавелли. Макиавелли говорит: «Не доверяйте даже своим друзьям. Не говорите своему другу ничего такого, что вы не хотели бы сказать своему врагу». Почему? «Потому что, — говорит он, — кто знает? Завтра ваш друг может стать вашим врагом. Поэтому не говорите ничего такого, что вы не хотели бы сказать своему врагу».

А посмотрите на Иисуса. Он говорит: «Даже если кто ударит вас по одной щеке, подставьте ему и другую. Любите своего врага, как самого себя».

Естественно, политики не могут быть готовы слушать, когда их учат морали. Мораль означает любовь, политика означает ненависть, чувство ненависти. Политики могут улыбаться, но за улыбкой прячется ужасное лицо. Они могут показывать прекрасное лицо, но за ним они приготавливаются к аду. Они могут говорить о мире, но они приготавливаются к войне. Вся их жизнь зависит от разрушения. Любовь — это созидание; ненависть — разрушение.

Естественно, король не заинтересован, ни в какой морали. Он говорит: «Что удовлетворяет меня, так это смелость и сила». Почему смелость и сила? Почему сила?

Иисус говорит: «Блаженны кроткие...», но не «блаженны сильные», нет. «Блаженны кроткие, блаженны смиренные, блаженны нищие духом». Не сильные, не сильные головой, а те, кто имеет мягкие сердца; не люди как скалы, а люди как цветы, — они блаженны.

Иисус прав, но нет политика, который захотел бы слушать это. Это нонсенс. Политик не может понять этот язык. У него есть свой собственный язык — язык уверток, расчетов, ненависти, подавления, разрушения. Политик живет во зле. Как он может прислушиваться к морали?

Запомните: язык политики — не язык религии, а язык религии — не язык политики. На самом деле они так далеки, что нельзя даже перевести с одного на другой. Невозможно. Это не только два языка — это две различные плоскости, два различных мира, две различных реальности.

Во всяком случае, король искренен, он показывает свое настоящее лицо. Король топнул ногой, откашлялся и сказал сердито: «Что удовлетворяет меня, так это смелость и сила». Почему смелость? Почему люди так много говорили о смелости? Чтобы убивать людей и быть убитыми? Почему смелость так восхвалялась? Потому что без смелости трудно насиловать природу, трудно насиловать других людей, трудно завоевывать, подавлять, трудно разрушать.

Когда о смелости говорит религиозный человек, то его смелость имеет другое значение, запомните. И когда он говорит о силе, его сила имеет совершенно другое значение, запомните. Когда религиозный человек называет кого-либо смелым, он не имеет в виду то же, что и политик. Для религиозного человека смелость означает быть созидательным; смелость означает быть самим собой; смелость означает быть искренним, подлинным; смелость означает не поддаваться лжи; смелость означает не позволять испорченности обосноваться в своем собственном существе; смелость означает сопротивляться всем искушениям сбиться с пути. Смелость не означает способности убивать и быть убитым, нет, смелость означает способность жить и жить своей собственной жизнью в согласии со своим собственным сердцем.

А сила не означает способности к насилию — сила означает способность к пониманию, способность к познанию, способность к любви, способность быть открытым. Когда кто-нибудь ударит вас — дело не в силе, чтобы ударить его в ответ, это очень просто, любой может сделать так. Даже ребенок может сделать так. Но когда кто-нибудь ударит вас, а вы не ударите в ответ, — вот сила.

Когда Иисус был распят на кресте, он молил Бога: «Отец, прости этих людей, потому что они не ведают, что творят». Вот сила — сила кротости, мощь смирения.

Помните: одно и то же слово, используемое различными людьми, становится различным. На самом деле должны быть различные словари: религиозные, политические. Должны быть различные словари. В лучшем мире они будут, потому что одинаковые слова не могут означать одного и того же.

Обедавший в ресторане рвался к человеку, который стоял как раз рядом с дверью.

— Меня ограбили! — кричал он. — Я отвернулся, и кто-то стащил мое пальто. У него были пуговицы на рукаве и меховой воротник!

— Хмммммммм, — пробормотал незнакомец, стоявший в дверях. — Давайте подумаем. Я видел человека, выходящего отсюда как раз несколько минут назад, одетого в это самое пальто!

— Быстрее, быстрее! — потребовал клиент. — Как выглядел этот парень?

— Ужасно. Рукава были слишком коротки ему!

И заметив удивленное выражение на лице ограбленного, он тут же добавил:

— Понимаете, я портной.

Ваш язык — это ваш язык. Слова сами по себе не имеют значения, значение вносится человеком, который использует их.

Владелец ранчо обратился за кредитом в банк.

— Сколько вы хотели бы взять? — спросил служащий по кредиту.

— Двадцать пять тысяч долларов.

— Хорошо, но вы должны предъявить гарантии. Сколько быков у вас на ранчо?

— Двести.

— Это достаточная гарантия. Мы даем кредит. Несколько месяцев спустя владелец ранчо вернулся в банк, чтобы оплатить кредит.

— Вот ваши деньги, — объявил он, отделяя банкноты от толстой пачки.

— Ну, сэр, позвольте поздравить вас с вашим неожиданным успехом, — сказал служащий, уставясь на пачку. — И в целях безопасности, могу ли я предложить вам внести эти оставшиеся деньги в наш банк?

Холодно взглянув на него, владелец ранчо спросил:

— А сколько быков у вас?

У каждого свой собственный язык. У политика очень тонкий язык, точный язык, и мораль определенно не является его частью. Для политика важно любыми средствами и способами — обманом, безнравственностью — проявить свою амбицию. Так что даже если политик использует мораль, он использует её только как средство. Иногда политик может выглядеть очень моральным, если это отвечает его цели.

Махатма Ганди был политиком, а вовсе не религиозным человеком. Когда Индия боролась с британцами, его целям отвечала ненасильственность. Когда Индия стала свободной, тогда идеология ненасилия перестала действовать, тогда она перестала использоваться. Ганди даже согласился на создание индийской армии. И когда она была готова атаковать Пакистан, он благословил её. Когда он увидел самолеты, летящие над Дели в направлении Пакистана, он сказал: «Хорошо. С моим благословением».

Что же случилось? Это тот же человек, который был против всякого насилия. Но тогда насилие было невозможно, Индия не была в состоянии бороться с Британией насильственными методами. Поэтому ненасилие было предпочтительно, и Ганди использовал это. Но когда Индия стала независимой, он забыл все свои разговоры о ненасилии. Он тогда не говорил: «Распустите армию сейчас же. Распустите полицейские силы. Пусть страна управляется любовью». Он забыл все о ненасилии.

Вот почему я говорю, что он был политиком. Если бы он был религиозным человеком, то у него была бы реальная возможность быть ненасильственным. Страна стала свободной, теперь он должен был распустить вооруженные силы, армию, полицейские силы. На самом деле он должен был отменить само правительство, поскольку правительство — это организация насилия. Но он хранил молчание.

Политик может использовать мораль, когда она служит его цели. Он может говорить, что «честность — лучшая линия поведения», но помните: это политика. Это служит его цели. Линия поведения означает политику. А когда нечестность является лучшей линией поведения, что тогда? Когда она служит цели, то и она совершенно подходит. Политик как проститутка. Он подстраивается. Он оппортунист. Все, что служит его цели, становится его идеалом и его принципом. Глубоко внутри есть только один принцип: чтобы была удовлетворена его амбиция.

Король во всяком случае был искренним.

«Я не получаю удовольствия от людей, которые читают мораль. Чему ты собираешься учить меня?»

«Предположим, что у меня есть способ заставить любого, каким бы он ни был смелым и сильным, промахнуться, когда он кинется на вас с кинжалом или ударит вас. Это было бы интересно Вашему Величеству?»

Ни один даос не сделал бы так. Прежде всего, даос не пошел бы к королю — король должен был бы пойти к даосу. И даже в этом случае он не стал бы встречаться с королем, потому что он знает, что политик — это наихудший из возможных людей.

Буддийские классификации разделили людей на три категории. Первых они называют адампурус, наинизший, наихудший человек. Вторых они называют мадьямпурус, средний человек, и третьих они называют махапурус, великий человек. Махапурус — это тот, кто живет естественно, религиозно, без каких-либо амбиций, без какого-либо ума. Он лишь часть этого космоса, не борющаяся, не сражающаяся. Он просто плавает в нем, течет с ним. Он пребывает глубоко в состоянии всеприятия. Это махапурус, великий человек».

Следующим к нему подходит средний человек, который не полностью в потоке, но иногда возникают моменты, когда он течет. Иногда возникают моменты, когда он замирает, иногда он начинает бороться, а иногда он расслабляется. Он имеет двойной переплет. Он посередине. Иногда он движется вниз, иногда он движется вверх. Он еще колеблется. Он еще не стал решительным. Его целостность еще не завершилась.

И затем идет третий, наинизший, адампурус, наихудший. Он остановился на наинизшем и не хочет двинуться с этого.

Политик — это адампурус, наихудший; художник — это мадьямпурус, средний человек; религиозный — это махапурус, великий человек. А вне этих трех есть четвертый, турийя, — тот, кто прошел дальше всех категорий, кто вне категорий. Он пребывает в Дао. Он вне политики, он вне искусства, он вне религии. Он просто вне.

Ни один даос не пойдет учить короля. Это глупо. Ученик должен идти к Учителю. Почему? Потому что если ученик не идет и не ищет, он не готов учиться. Ученик должен быть смиренным. Если ученик топает ногой, кашляет и говорит сердито: «Чему ты собираешься учить меня?», то лучше не учить его. Он неизлечим.

Но есть различие между конфуцианцем и даосом. Конфуций и его последователи постоянно шли к королям и министрам, могущественным людям, и пытались обратить их, пытались убедить их. Они думали, что это самый простой путь изменить мир. Всегда так думали: если хочешь изменить человечество, то следует идти в столицу. Нет, доказано, что это неверно, абсолютно неверно.

В течение, по крайней мере, пяти тысяч лет нам хорошо известно, что путь преобразования человека не проходит через столицу; он проходит через сердце — не через столицу. И можно изменить только того человека, который готов к изменению, который желает измениться, который сотрудничает, который готов учиться, склоняться и отдаваться, чтобы достигнуть.

Но Хай-ань пытался. Он сказал:

«Предположим, что у меня есть способ заставить любого, каким бы он ни был смелым и сильным, промахнуться, когда он кинется на вас с кинжалом или ударит вас. Это было бы интересно Вашему Величеству?»

Теперь он пытается убедить короля на его собственном языке. Никогда не делайте этого, потому что, когда вы приносите религию на уровень наихудшего человека, религия разрушается.

Дао не может быть переведено на язык жадности, а это именно то, что делает Хай-ань. Он пытается перевести отсутствие желаний в алчность.

Король заинтересовался. Он сказал: «Отлично!» Посмотрите на перемену. Всего мгновение назад он топал ногой, кашлял и говорил сердито: «Чему ты собираешься учить меня? Я не желаю ничего слышать о морали». «Отлично! — сказал он. — Это вещь такого рода, о которой мне нравится слушать».

Теперь это подходит ему. Это не вынуждает его изменяться, ведь это религия спустилась вниз, чтобы подстроиться под него. Не он поднимался наверх, чтобы подстроиться под религию. Это весьма нерелигиозно. Делать так — это нерелигиозно. Этот человек, Хай-ань, опускается до уровня политика, вместо того, чтобы помочь политику выйти за пределы его убеждений. Он сам опускается до уловок. Чтобы убедить короля в том, что он принес истину, он опускается почти на уровень лжи.

Что он говорит? Он говорит, что может заставить любого, «...каким бы он ни был смелым и сильным, промахнуться, если он кинется на вас с кинжалом или ударит вас». Это кажется хорошо для эго, алчного эго, поскольку, если будет сделано так, будет достигнута непобедимость. Это кое-чего стоит. Теперь это соответствует амбиции. Это становится линией поведения, это становится стратегией.

«Отлично! Это то, о чем мне нравится слушать».

Помните всегда: вещь такого рода, о которой вам нравится слушать, всегда является неправильной, потому что как людям такого рода, как вы, может нравиться слушать правильные вещи? Это очень трудно — быть готовым слушать правду. Она расшатывает, она смущает, она лишает корней, она ударяет, она сносит, она разрушает ваши предубеждения, она больно бьет вас. На самом деле она пытается убить вас такого, каким вы были до сих пор. Вот почему очень редкие люди готовы слушать правду.

Если бы я говорил словами лжи, вы нашли бы здесь миллионы и миллионы людей. Я говорил тысячам и тысячам людей, бывало, собирались огромные толпы. Но мало-помалу я осознал тот факт, что они собирались не для того, чтобы слушать то, что я говорю, а для того, чтобы слушать то, что они хотят слышать. Они были там не для того, чтобы преобразоваться, они были там для утешения, они были там для убеждения. Где бы они ни были и кем бы они ни были, они хотят знать, что они правы. В тот момент, когда я начинал говорить правду, они начинали исчезать. Теперь, лишь изредка немногие люди будут приходить ко мне — ведь я не допускаю никаких компромиссов. Я буду говорить только то, что является правдой. Если вы хотите согласиться с ней, хорошо, но если вы хотите согласиться с собой, то это место не для вас.

«Но даже если удар или выпад клинка пройдет мимо, это все равно будет унизительным для вас».

Теперь он убеждает сильнее. Он говорит: «Я могу учить определенному искусству так, что никто не сможет ударить вас, или даже если попытается, то промахнется». Теперь он видит, что король готов, убежден. Король говорит: «Отлично! Это вещь такого рода, о которой мне нравится слушать». Теперь он идет дальше, он говорит: «Но даже если удар или выпад клинка пройдет мимо, это все равно будет унизительным для вас. Если кто-то пытается убить вас, даже если и промахнется, само покушение на вашу жизнь унизительно. Я могу сделать что-то и для этого».

«Предположим, что у меня есть способ предотвратить всякого, каким бы он ни был смелым и сильным, от того, чтобы даже осмелиться кинуться на вас с кинжалом или ударить вас. Я могу сделать нечто большее. Я могу создать такую ситуацию, что он даже не осмелится ударить или совершить покушение на вашу жизнь. Что об этом, сэр?»

«Но человек, который не осмеливается причинить вам вред, может все же иметь побуждение причинить вам вред. Он может не осмелиться причинить вам вред, но может иметь эту идею. Это унизительно, что кто-то даже думает о вашем уничтожении».

«Предположим, что у меня есть способ гарантировать, что люди абсолютно не будут иметь побуждения причинить вам вред. Но человек, который не имеет побуждения причинить вам вред, может все же не иметь и мысли о любви к вам или о служении вам. У человека может не быть мыслей причинить вам вред, но это не гарантирует, что он хочет служить вам или чувствовать любовь к вам».

«Предположим, что у меня есть способ заставить любого мужчину или любую женщину в мире радостно желать любить вас и служить вам. Эти три степени лучше, чем смелость и сила. Заинтересовано ли Ваше Величество?»

«Такого рода способ я хотел бы отыскать», — сказал король.

Теперь истина принесена на уровень адампурус, наинизшего человека. При принесении истины к наинизшему человеку она теряет качество быть истиной. Она становится ложной. Теперь она ложь. Теперь она - умный аргумент. Она более не выражение истины, она инструмент хитрости. Это софистика. Да, вот точное слово для этого. Этот человек не мудрец, он софист.

Вы, должно быть, слышали о софистах. Они жили в Афинах в Греции. До Сократа в руках софистов была большая власть. Они путешествовали по всей стране. Они могли убедить любого, они были великими спорщиками. Но у них не было принципов. В чем бы вы ни хотели убедиться, они убедили бы вас. Это был род проституции. Им платили, и они стали весьма богатыми, потому что они были готовы поддержать что угодно. «Просто скажите, в чем бы вы хотели быть убеждены», — говорили они. И они убедили бы вас, они дали бы вам прекрасные аргументы. У них были школы, чтобы учить людей спорить, аргументировать.

Благодаря Сократу они исчезли из мира. Сократ оказал огромное влияние на греческий ум, и он разрушил всю эту проституцию.

Бертран Рассел, бывало, вновь и вновь рассказывал одну маленькую историю. Я не знаю, откуда он её взял, но история красивая, так что об этом можно не беспокоиться.

Он, бывало, вновь и вновь говорил, что однажды софист пришел увидеться с Сократом. С ним была красивая собака, Сократ посмотрел на нее и спросил: «Это ваша собака?»

И софист сказал: «Да».

Сократ спросил: «Эта собака женского или мужского пола?»

И софист сказал: «Женского».

Сократ спросил: «Эта собака уже мать или еще нет?»

И софист сказал: «Да, эта собака — мать».

Сократ рассмеялся и сказал: «Вы её сын, вы сукин сын».

Я не знаю, откуда Бертран Рассел взял эту историю, но софисты были людьми такого рода. У них не было принципов, у них не было истины, они были оппортунистами. И они готовы были спорить о чем угодно, правильном или неправильном, это не имело значения. Они просто наслаждались спором, аргументацией. Они были вроде адвокатов. Вы идете к адвокату, и независимо от того, правы вы или нет, он готов поддержать вас, он готов сражаться за вас.

Мулла Насреддин пошел к адвокату и рассказал ему всю историю. Адвокат сказал: «Не беспокойтесь, ваша победа абсолютно гарантирована, гарантирована на сто процентов. Поверьте. Предоставьте это мне. Вы выиграете».

Но Мулла Насреддин поднялся и пошел к выходу из офиса. Адвокат сказал: «Куда же вы? Вы ничего не сказали».

Мулла ответил: «В этом нет необходимости. Я рассказал вам историю другого человека, историю противоположной стороны. Теперь нет смысла бороться».

Но это не способ судить. Вы расскажите любую историю, и адвокат скажет: «Да, вы выиграете». И он будет поддерживать вас, и он будет спорить за вас. Он не заинтересован в истине; его единственный интерес, чтобы ему хорошо заплатили, тогда все в порядке. Кому же он служит? Истине или неистине? Это не имеет значения, это не материально. Он служит деньгам, престижу, власти, респектабельности. Если это есть, он готов поддерживать кого угодно. Он не против преступления; он готов защищать преступление, если это принесет деньги.

Этот человек — софист, он не мудрец, он не Учитель. Он даже не преподаватель, не честный преподаватель даже. Он софист. Но он убедил короля: «Такого рода способ я хотел бы отыскать». Но нечего отыскивать.

«Изучение Конфуция и Мо-цзы — вот что я имею в виду».

Хай-ань — ученик Конфуция и Мо-цзы. Мо-цзы — ученик Конфуция. Как Лао-цзы и Чжуан-цзы были двумя самыми великими даосами, так и Конфуций и Мо-цзы были двумя самыми великими конфуцианцами.

«Конфуций и Мо-цзы стали принцами, не владея территорией...»

Теперь он обольщает короля еще больше, он еще больше подкрепляет его.

«Изучение Конфуция и Мо-цзы — вот что я имею в виду. Конфуций и Мо-цзы стали принцами, не владея территорией, стали лидерами, не содержа учреждений. Каждый мужчина и женщина в мире склоняют свои головы и становятся на цыпочки в своем стремлении обеспечить их безопасность и служить им. Теперь Ваше Величество является господином десяти тысяч колесниц. Если бы вы действительно воспользовались средствами этих двух людей, всякий в пределах ваших четырех границ был бы рад служить вам. Вы были бы намного более великим, чем Конфуций и Мо-цзы».

Теперь он подкрепляет эго короля так сильно, насколько это возможно. Он говорит: «Посмотрите! Конфуций и Мо-цзы не были королями, но они были почти как некоронованные короли. У них не было территории, но их повсюду считали великими королями. Они были людьми характера, морали, знания. Их уважали повсюду. Они стали лидерами, не содержа Учреждения».

«Каждый мужчина и женщина в мире склоняют свои головы и становятся на цыпочки в своем стремлении обеспечить их безопасность и служить им».

Но если это правда, то почему был распят Иисус? Если это правда, то почему был отравлен Сократ? Если это правда, то почему был убит Мансур аль-Халладж? Нет, Конфуций и Мо-цзы — это не настоящие Учителя. Они были людьми характера, великой дисциплины, но человек характера — это не более чем человек, который следует правилам и предписаниям общества. Он не бунтарь, он конформист. Общество, конечно, уважает его, но это потому, что он уважает правила общества.

Иисус должен был быть распят, потому что он восстал. Мансур должен был быть убит, потому что он восстал. Общество мстит, если вы не следуете его правилам, если вы начинаете поступать таким образом, что это саботирует глупые правила общества. Правила глупы, они бессмысленны, но миллионы людей верят им. Когда появляется человек вроде Иисуса, или Сократа, или Мансура и начинает говорить об истине, а эта истина идет против так называемых правд общества, то такие люди обязаны подвергнуться мщению.

Но Конфуций был уважаем. Он не был человеком восстания, бунтарем, он был просто конформистом, человеком традиций. Он следовал невротическим правилам общества; глупым правилам общества он следовал буквально. Да, у него была мораль, но он не был религиозным. Религиозный человек находит свой собственный закон. Если он подходит обществу, хорошо. Если он не подходит обществу, то человек живет по своему собственному закону. Религиозный человек свободен; религиозный человек есть свобода. Он живет через свою внутреннюю сердцевину. На него не накладывается внешняя дисциплина, он не живет в клетке. Он живет как свободное создание, какова бы ни была цена за это. Даже если надо заплатить жизнью, он готов платить, но он не будет урезать свою свободу. Свобода — это его самая большая ценность, его предельная ценность. Он может потерять все, но не свободу.

Традиционный человек готов потерять свободу за дешевые вещи: респектабельность, социальный почет. Да, Конфуций и Мо-цзы пользовались почетом, они по-настоящему пользовались почетом, но этот почет был потому, что они не были свободными людьми, людьми Дао.

«Теперь Ваше Величество является господином десяти тысяч колесниц. Если бы вы действительно воспользовались средствами этих двух людей, всякий в пределах ваших четырех границ был бы рад служить вам. Вы были бы намного более великим, чем Конфуций и Мо-цзы».

Теперь он говорит: «Вы можете стать величайшим человеком в мире, поскольку Конфуций — это последнее слово, вы можете стать даже более великим, чем Конфуций».

Посмотрите... таким образом общество убеждает каждого. Рождается ребенок, и родители начинают говорить ему: будь моральным, имей характер, делай то и это, и ты будешь уважаемым, и все общество будет уважать тебя. Ты станешь великим человеком, знаменитым, хорошо известным, глубоко уважаемым. Что они делают? Они создают эго, они помогают созданию эго в ребенке.

Эго — это принцип безнравственности, и ваша так называемая мораль основана на принципе эго. Она основана на безнравственности. Но вас так научили, так хочет общество, и общество будет уважать вас. Если вы хотите уважения, никогда не восставайте; если вы хотите уважения, склоняйтесь перед порядком общества.

А что есть это общество? Толпа, столпотворение. Большинство состоит из глупых людей — они правят. Общество означает низкую толпу — они управляют всем. Да, общество будет уважать вас, если вы следуете за ним, но, следуя за ним, вы оглупляете самого себя. Если вы хотите быть уважаемым, вы должны будете стать глупым, если вы хотите быть разумным, забудьте об уважении. Разумный человек будет жить, жить огромно, жить велико, жить радостно, но он не должен гоняться за уважением.

Неуважение более возможно, чем уважение; отравление более возможно, чем престиж. Вам скорее отрубят голову, чем удостоят вас чести. Это более возможно, потому что общество еще не подошло к точке роста, оно еще не развилось так, чтобы могло уважать настоящих людей.

Это должно быть понято... Если бы Сократ вернулся, он снова был бы отравлен. Если бы Иисус вернулся, он снова был бы распят. Прошло еще не так много времени — общество осталось прежним. Общество еще не развилось до той точки, когда оно может уважать истинного человека. Уважение истинного человека будет означать, что общество стало разумным.

Эта цель кажется еще далекой. Случится это или нет? Кажется почти утопией, что настанет день, когда будут поклоняться Сократу. Помните ли вы людей, убивших Сократа? Знаете ли вы какие-нибудь имена? Они были уважаемыми людьми, они были стражами морали общества. Помните ли вы имя судьи, который приговорил Сократа, который вынес приговор о том, что он должен быть отравлен? Знаете ли вы, кто эти люди? Откуда они пришли? Они были уважаемыми людьми, они были стражами морали, они были защитниками общества, они были лидерами, и политиками, и священниками. Никто не знает, куда они ушли, но Сократ остался.

Человек, который был оппонентом, который принес в суд дело против Сократа, сказал, что тот развращал умы молодых людей. В этом было преступление, которое он совершил. Он развращал умы молодых людей. Говорят, что и я совершаю это преступление. Я развращаю умы молодых людей. Я хотел бы развращать умы старых людей, но у них нет ума! Поэтому, естественно, я вынужден развращать умы молодых людей, только у них есть ум.

Когда тот человек выиграл это дело и Сократ был заключен под стражу, когда был объявлен приговор о том, что он должен быть отравлен, тот человек посмотрел на Сократа и спросил: «Что скажешь?» Сократ засмеялся и сказал: «Запомни одну вещь: тысячи лет люди будут думать обо мне, но они запомнят твое имя только потому, что ты возбудил дело против меня, вот и все. Они будут знать твое имя только потому, что ты был тем, кто заставил суд убить Сократа. Ничего другого о тебе не запомнят». Точно так и случилось. Никто не помнит ничего другого об этом человеке. Сократа будут помнить и помнить.

Кто были люди, убившие аль-Халладж Мансура? Их имена забыты. А они были вершинами нравственности, они были образцами морали, они были людьми, которые боялись, что Мансур разрушает мораль, религию. Они считали, что он был опасным человеком и что общество должно защитить себя от него. Но кто помнит их имена? Их имена даже неизвестны. А Мансур будет жить. Пока человечество продолжает стремиться выйти за пределы, пока человечество имеет целью трансцендентность, пока стрела человеческого сознания движется к Богу, Мансура будут помнить. Однажды, можно надеяться, где-то в будущем придет время, когда будут уважать настоящего человека.

Конфуций — это не настоящий человек. Мо-цзы — не настоящий человек. Они — люди соглашения, конформисты, традиционные люди, мертвые. И говорит Хай-ань: «Вы были бы намного более великим, чем Конфуций и Мо-цзы».

В этом весь трюк; так вас отвлекают от вашего центра. Вам советуют не быть самим собой, иначе вы не получите никакого уважения, никакой чести. Если вы хотите быть самим собой, никто не окажет вам никакого уважения. Так что не будьте самим собой, будьте тем, что хочет от вас общество. Так вас отвлекают от вашего центра, и вы становитесь псевдосуществом, ненастоящим. Вы просто маска. У вас нет никакой души, вы потеряли свою душу. Душа входит в существо, только если вы объявляете: «Я собираюсь быть самим собой. Уважение или неуважение, общество или его отсутствие, почет или бесчестье — это не имеет значения. Я решил быть самим собой, потому что это моя жизнь, и я должен пройти её своим собственным путем. Какова бы ни была цена, я буду жить как свободный человек». Тогда вы объявляете, что стали центрированным.

Вот в этом и заключаются все усилия санньясы, вот о чем вся санньяса: привести вас назад к вашему центру. Вот почему я не даю вам никакой внешней дисциплины, просто внутреннее сознание, осознанность; нет долга — только ответственность; нет внешнего образца, нет стиля извне — только внутренний поток, внутренний жар. Жить с этим жаром, двигаться в этом потоке и позволять вашей жизни быть свободной, быть в состоянии всеприятия — вот что такое санньяса. И вот что такое Дао.

Хай-ань поспешил выйти. А король сказал своим придворным: «Умно — вот как он заговорил меня своими доводами!»

Это не умно, это хитро. Это выглядит умным, потому что все хитрости выглядят умными. Запомните: ловкость и хитрость не помогут; могут помочь только разумность, осознанность, бдительность.

Этот человек обманул короля, но мне кажется, что вы можете обмануть кого-либо, только если обманываетесь сами. Этот человек не Учитель, иначе как он может обманывать других?

Позвольте мне рассказать вам другую историю, которая в точности параллельна этой. В Китай пришел великий мудрец, его имя было Бодхидхарма. Император Китая By вышел, чтобы встретить его на границе. Император ожидал многие годы, потому что Бодхидхарма все шел и шел из Индии. Он должен был пересечь все Гималаи. Это заняло годы.

Наконец он прибыл. Император был немного озадачен, увидев его, потому что он выглядел очень странно. Самым странным было то, что один его башмак был одет на ногу, а другой он нес на своей голове. Он что — сумасшедший?

Но император был, конечно, очень вежливым, культурным человеком. Он старался не замечать этого, потому что было бы слишком... Он просто старался не видеть этого и не говорить ничего об этом. Так поступать было бы слишком невежливо, ведь это была первая встреча с великим мудрецом. И каким был этот человек?

Но как долго вы можете удерживаться? Вот он стоит перед вами, держа свой башмак на голове. И король сказал: «Сэр, вы можете положить его вниз. Почему вы держите его на голове? Прежде всего, почему он у вас на голове? Он предназначен для вашей ноги». Бодхидхарма сказал: «Я хочу, чтобы с самого начала стало ясно, что я вот такой человек. Вы можете думать, что я сумасшедший, или вы можете думать, что я просветленный, но я странный. И пусть будет ясно с самого начала, что вы встретили странного человека. Я абсурден, нелогичен. Я абсурден, как башмак на моей голове. Этому нет причины, просто так случилось. Я наслаждаюсь этим. Бедный башмак всегда носил меня, так почему я не могу носить его?»

Это был жест как раз в духе дзэна. Он пытался измерить глубину этого человека, этого императора By, который пригласил его из Индии. Он пытался увидеть, способен ли он понять нелогичность истины. У истины нет аргументов для её доказательства; она есть констатация факта, запомните. Бодхидхарма стоял там — он был констатацией факта, нелогичным, абсурдным. Тысячи людей собрались встретить его, и все чувствовали себя озадаченными.

А он говорил: «Я не собираюсь спорить. Если вы хотите слушать меня, забудьте всякую аргументацию. Я не собираюсь убеждать. Я здесь не для того, чтобы убеждать вас в чем-либо. Я — просто констатация факта, абсурдное утверждение об истине. Я не дам вам никаких доказательств, их нет».

Затем Бодхидхарма посмотрел на короля. Король был озадачен, он был в испарине. И Бодхидхарма сказал: «Вы хотите спросить меня о чем-нибудь, сэр? Вы позвали меня из Индии, и потребовались многие годы, чтобы добраться сюда. Для чего вы позвали меня?» By сказал: «У меня было множество вопросов, но вы смутили меня. Я все же попытаюсь. Первый вопрос: я построил множество храмов для Будды, тысячи, я кормлю тысячи буддийских монахов, я основал множество монастырей для буддийских монахов и буддийских монахинь, я сделал многое другое. Каким будет мое вознаграждение в ином мире?» И Бодхидхарма сказал: «Никаким! Никаким, что бы там ни было! Если вам удастся избежать ада, то и этого будет достаточно».

Бодхидхарма сказал: «Сама идея делать что-то ради вознаграждения является нерелигиозной, мирской. Вы сделали это не потому, что любите, а потому, что вы алчны. Жадность приведет вас в ад. Послушайте, By, эти монастыри и эти тысячи монахов, что собрались там, не помогут вам. Я знаю, что они снова и снова говорят вам: «Великий король, велика твоя добродетель. Бог готов встретить тебя на небесах», но я говорю вам, что вы пойдете в ад, потому что жадность — это двери в ад, а вы алчны, вы амбициозны. Посмотрите на свою безобразную жадность. Если вы хотите построить храм, постройте его, но сделайте это из любви. Если вы хотите кормить кого-нибудь, кормите, но кормите его из любви. Кончено! У вас уже есть вознаграждение. Кроме него, нет других вознаграждений. Вы наслаждаетесь тем, что кормите человека, — что же еще нужно? Ценность в самом этом. Действуйте, исходя из любви».

Вот кто есть Учитель, настоящий Учитель.

Затем Бодхидхарма повернул прочь, он не вступил в королевство. И By спросил: « Почему вы отвернулись?» Он сказал: «Если вы не можете понять меня, тогда что же говорить о других? Они не поймут меня. Я не войду в королевство. Те, кто хочет меня, найдут и придут». И он остался вне королевства. Он не вступил в него. Он сказал: «Если даже король не может понять меня, то, что же народ? Ваши придворные стоят здесь озадаченные и не могут понять меня, тогда что же массы? И эти глупые монахи, что собрались здесь, они не могут понять меня. Так что я не вступлю в ваше королевство, я буду ждать за его пределами. Те, кто по-настоящему желает, придут ко мне».

Затем он сидел девять лет вне королевства, глядя на стену. Люди приходили и говорили: «Сэр, почему вы глядите в стену? Почему вы не глядите на нас?» Он отвечал: «Это все равно. Что я смотрю на вас, что я смотрю в стену — все равно. Я повернусь посмотреть на вас только в том случае, если придет настоящий человек, который захочет узнать истину».

Затем пришел Хай-нань, его первый ученик. Он встал позади и сказал: «Сэр, я пришел. Повернитесь ко мне». И Бодхидхарма сказал: «Покажи знак». И Хай-нань отрубил свою руку, подал её Бодхидхарме и сказал: «Повернись, иначе я отрежу себе голову — как еще я могу показать знак?» И Бодхидхарма немедленно повернулся. Он сказал: «Итак, ты пришел!»

За истину нужно платить жизнью. Что там респектабельность, престиж? Все чепуха. Нужно отдать все — только тогда обретешь способность познать истину.