|
||||
|
ПРИЛОЖЕНИЕ: О ЖИЗНИ И РАБОТЕ ОШО
11 декабря 1931 г. Ошо появился на свет в поселке Кучвада в центральном индийском штате Мадхья-Прадеш, там, где жили родители его матери. 1932-1939 гг. Гадарвада После смерти матери отца заботы о младших детях и делах семьи переходят к молодым родителям Ошо. Сам Ошо живет с родителями матери, которые создают вокруг него необычайную атмосферу свободы и уважения. По его собственным словам и рассказам тех, кто знал его в детстве, он был сорвиголовой и озорником, никогда не упускавшим возможности проверить свои физические возможности и бросить вызов человеческому самомнению и лицемерию. 1938-1951 гг. Гадавара После смерти деда по матери Ошо с бабушкой переезжают в Гадарваду — город, где живут его родители, Там он впервые идет в школу. В те минуты, когда он не проказничает и не дразнит учителей, Ошо продолжает следовать своему дерзкому и уникальному образу жизни, сложившемуся в первые годы жизни с бабушкой и дедушкой. В 1945 году, в четырнадцатилетнем возрасте, он предпринимает семидневный эксперимент — ожидает неминуемой смерти, предсказанной астрологом, построившим некогда его гороскоп. 21 марта 1953 г. Просветление 1951-1956 гг. Учеба в университете Ошо изучает философию и получает многочисленные награды за победы в дискуссионных состязаниях. Он с отличием заканчивает Джайнский колледж, после чего профессор Рой приглашает его в аспирантуру Сагарского университета. 1957-1970 гг. Профессор и вольный оратор Ошо работает преподавателем вначале в Колледже санскрита в Райпуре, а затем в Джабалпурском университете, где читает лекции по философии. Нетрадиционный и уникальный подход к преподаванию собирает на его занятия множество студентов — даже тех, кто вообще не записывался на уроки философии. Со временем он посвящает все больше времени публичным выступлениям, начинает путешествовать по всей Индии с лекциями. 1962 г. Первые центры медитации В своих поездках Ошо все чаще завершает выступления уроками медитации. Первые центры медитации, связанные с его учением, получают название Дживан-Джагрути-Кендра (Центры Пробуждения Жизни). Само движение последователей Ошо именуется Дживан-Джагрути-Андолан (Движение Пробуждения Жизни). С помощью храмов, или центров медитации, я хотел научным образом ознакомить современного человека с медитацией, дать ему не только умозрительное, но и практическое представление о том, что такое медитация. Кое-что можно понять, лишь испытав это на личном опыте. Центры медитации — научные заведения, где современные люди постигают медитацию на языке современных символов. Больше того, там они имеют возможность медитировать, на практике освоить саму медитацию. На свете есть сто двенадцать методов медитации, и с помощью этих центров я хотел обеспечить каждый из них подробным научным обоснованием, чтобы люди могли не только понять, что такое медитация, но и медитировать. 1962-1974 гг. Кэмпы-школы медитации Помимо лекций и бесед, Ошо начинает проводить трех-десятидневные «кэмпы-школы» на природе; там он проводит ежедневные беседы и работает с каждым человеком индивидуально. Мне доводилось говорить, обращаясь к пятидесяти-, стотысячным толпам, и я понимал, что творится у них в голове: они не слушали, просто присутствовали. Эти люди обожали меня не потому, что понимали мои слова, — им просто нравилось, как я говорю. Им нравилось смотреть на меня, но они не были настоящими искателями. Я понял, что говорить с целой толпой бессмысленно, и начал собирать небольшие группы. Это был единственный способ избавиться от толпы. Я уходил в горы и говорил, что любой, кто пожелает, может пойти со мной и провести там семь или десять дней. Естественно, если человек готов бросить на десять дней все свои дела, его интерес неподделен, это уже не просто любопытство. Когда человек на целых десять дней оставляет работу, жену и детей, это, по меньшей мере, признак того, что он не просто любопытствует — он действительно жаждет что-то понять. Так и родились кэмпы-школы медитации. Июнь 1964 г. Медитационный лагерь в Ранакпуре Медитационный лагерь в Ранакпуре стал поворотной вехой в работе Ошо. Именно там его беседы и уроки впервые были записаны и опубликованы в виде книги «Путь к Самоосознанию», вызвавшей в Индии немало одобрительных отзывов. Позже Ошо сказал, что эта книга охватывает все его учение, которое никогда не меняло своей сущности. Сейчас книга переиздана под названием «Совершенный путь». На открытии кэмпа Ошо описал три основных правила участия в его занятиях: Первый принцип: живи в настоящем. Только оно реально, только оно живо. Если и можно познать истину, то только через настоящее. Второй принцип: живи естественно. После спектакля актеры снимают костюмы и смывают грим. Придя сюда, вы на пять дней тоже должны снять чужие маски. Пусть самое главное, самое естественное будет на виду. Третий принцип: живите в одиночестве. Не допускайте, чтобы внутри вас собиралась толпа. И снаружи тоже — живите сами по себе, словно вы тут одни. Вам не нужно поддерживать отношения с другими людьми. Июнь 1966 г. Журнал «Джьоти-Сикха» (Пробуждение Жизни) Бомбейский Дживан-Джагрути-Кендра начинает издавать на хинди ежеквартальный журнал. Этот центр становится также официальным издателем книг, составленных на основе записей бесед Ошо. К этому времени Ошо известен, как Ачарья Раджниш. 1968 г. «От секса к сверхсознанию» Ошо предлагают прочитать в Бомбее, в престижном лекционном зале Бхаратийя-Видья-Бхагван, цикл из пяти лекций на тему «Любовь». В первом выступлении, состоявшемся 28 августа, Ошо объясняет, что любовь и медитация возникают в результате преобразования сексуальной энергии, а подавленная сексуальность не допускает такого преобразования. Многие слушатели воспринимают это как восхваление секса и приходят в ярость. Владельцы лекционного зала прерывают объявленный цикл выступлений. 28 сентября Ошо возвращается в Бомбей, чтобы закончить цикл лекций перед огромной аудиторией на площади Гвалия-Танк. Позже лекции изданы под заглавием «От секса к сверхсознанию»; эта книга становится самым читаемым изданием выступлений Ошо, а индийская пресса начинает величать его «секс-гуру». Если хочешь познать основополагающие истины любви, нужно, прежде всего, постичь святость секса, признать его божественность точно так же, как признаешь само существование Бога — всей душой. И чем полнее, чем искреннее ты воспринимаешь секс, тем свободнее ты от плотского влечения. Но чем больше подавляешь свою сексуальность, тем сильнее ты к ней привязан... В тот день, закончив свою речь, я с удивлением заметил, что все организаторы цикла лекцией, мои друзья, которые устроили эти выступления, разбежались кто куда. Спускаясь в проход между рядами, я не видел никого из официальных лиц... Даже главный администратор не вышел поблагодарить меня. Люди в белых шапочках[5], люди в нарядах из кхади — все разбежались, причем задолго до окончания беседы. Общественные деятели, признаться, особы очень слабые. Но быстрые! Они испарились быстрее собственных приверженцев! 1970-1974 гг. Бомбей 27 июня 1970 года в Джабалпуре, где Ошо долго жил и преподавал в университете, прошел прощальный праздник. 1 июля Ошо перебрался в Бомбей, где начал проводить регулярные вечерние выступления, на которые собиралось около 50 человек; лекции нередко завершались медитациями, пением и танцами. С тех пор Ошо выезжал из города только по самым значительным поводам, а с 1 декабря вообще прекратил выездные лекции. Я постепенно ограничивал себя пространством одного помещения. Я перестал разъезжать по стране. Теперь я работал только с единомышленниками. Я готовил их и отправлял выступать. Отныне ездили они, а я оставался дома. Так я подготовил около 10 тысяч человек. Для меня религия — научный процесс, и потому в голове у меня созрел по-настоящему научный подход к религии. Как только человек был готов, я передавал ему этот подход. С его помощью он один мог работать с тысячами людей. Мое личное присутствие не требовалось. Мне оставалось лишь находить людей, которые могли бы справиться с такой задачей. 1970 г. Первая Динамическая Медитация В апреле 1970 года Ошо вводит революционный вид катарсической медитации, которую он назвал Динамической Медитацией. В мае, в медитационном кэмпе под Нарголем, он проводит первые эксперименты с этой медитацией, а затем оттачивает методику на протяжении трех лет. Динамическая Медитация становится визитной карточкой Ошо, его самой знаменитой и широко распространенной формой медитации. Один друг сказал мне: «На первых порах ты всегда предлагал нам расслабиться, успокоиться, сидеть тихо и наблюдать. А теперь, когда мы усиленно дышим и спрашиваем „Кто я?“, ты побуждаешь нас напрягаться изо всех сил. Какой же подход лучше?» Дело тут не в лучше или хуже. Я понял его вопрос, но дело не в правильном или неправильном. Каждый должен сам разобраться, какой метод приносит ему больше покоя, больше способствует медитации. У всех все по-разному, каждый ощущает все по-своему. Кое-кто расслабляется лишь после того, как устает до изнеможения. Есть и другие — они расслабляются мгновенно, стоит только пожелать, но это большая редкость. Быстро погрузиться в безмолвие очень трудно, на это способна лишь горстка людей. Большей части людей полезно перенапряжение, усилие — и потом им легче расслабиться. Но в обоих случаях цель остается одной и той же. Конечная цель одинакова: расслабление. 1970 г. Новое определение санньясы С 26 сентября по 5 октября 1970 г. Ошо проводит медитативный кэмп в Кулу-Манали, у подножия Гималайских гор. 26 сентября он проводит посвящение для первой группы учеников и называет их «нео-санньясинами». Его версия древнеиндийского института санньясы коренным образом отличается от традиционных представлений, по которым искатель отрекается от всего имущества и всех земных связей, дает обет воздержания и живет вспомоществованием мирян. Дав новое определение санньясы, Ошо все больше подчеркивает, что бросает вызов традиционным взглядам. Я намерен отделить санньясу будущего от санньясы прошлого. Я полагаю, что древний институт санньясы уже при смерти — туда ему и дорога. У него нет будущего. Но саму сущность санньясы совершенно необходимо сберечь. Это достижение человечества слишком ценно, чтобы его потерять. Санньяса — редкий цветок, такие распускаются лишь раз в тысячелетие. Но он может увянуть, так как требует тщательного ухода. Он непременно погибнет, если ухаживать за ним будут по-старому. В древности санньяса понималась как отречение от мира. Я против этого. Но я все равно пользуюсь словом санньяса, так как вижу в нем иной, более значительный смысл. Я имею в виду отречение от навязанных миром условностей — от религии, касты, брахманизма, джайнизма, христианства, от Бога и священных писаний. Для меня санньяса означает такую клятву: «Я намерен полностью освободиться от всего, что мне навязывали. Я буду жить сам по себе, начну новую жизнь — свежую, юную, чистую, незапятнанную». Санньяса — это посвящение в невинность. Начиная с 1970 и вплоть до 1985 года, санньясины Ошо ходили в одежде красного и оранжевого тонов. Ошо вручал им ожерелье под названием мала, которое состояло из 108 бусин и медальона с портретом Ошо. Кроме того, Ошо давал каждому новое имя. У всех имен были одинаковые приставки: «Свами» для мужчин и «Ма» для женщин. Путь мужского начала — осознание. Осознание доводит до того уровня, когда ты становишься хозяином себя. Это и означает слово свами. Женский путь — путь любви. Любовь доводит до того уровня, когда ты становишься матерью всего сущего. Это и означает слово ма. Женщина в полном расцвете становится материнской энергией... матерью всей Вселенной. Она благословенна и распространяет благость по всему миру. Мужчина, достигнувший вершины, не становится ни отцом, ни матерью. Он просто хозяин — хозяин собственной сущности. Любовь и осознание — вот два пути. Но, говоря о мужском начале, я не утверждаю, что все мужчины — это мужское начало. Говоря о женском начале, я не говорю, что все женщины — женское начало. Есть женщины, которым больше подходит путь осознания. Их я тоже называл бы свами, но это может вызвать путаницу. У нас и так тут сплошное безумие... И я не поддался такому искушению. Но иногда это случается: санньясу принимает женщина, а мне хочется назвать ее свами, а не ма. Порой бывает наоборот: приходит мужчина, а сущность его женственнее, чем у многих женщин. Позже, в 1985 году, Ошо сказал: Я медленно, очень медленно классифицировал своих людей. Я начал посвящать их в санньясу только во имя классификации, чтобы привыкнуть к ним, научиться узнавать и различать в толпе. Я начал давать им имена, которые мне легко было запомнить. Мне трудно запоминать самые причудливые имена, потому что люди приходят со всего мира. Подлинной причиной была только потребность в запоминающихся именах. Тут собрались люди со всех континентов, говорящие на всех языках, и я просто не смог бы запомнить все имена. Но когда я сам дал каждому имя, все стало намного проще. Давая каждому из вас имена, я руководствовался определенными соображениями, подмечал какие-то ваши черты, замеченные потенциальные способности, характерные особенности — и имя тут же становилось «говорящим». Я сам давал вам имена, мне известен был их смысл. С этими именами был связан ваш образ жизни, характер, потенциал. Так мне было легче запоминать каждого. Иначе я просто не смог бы всех запомнить. И красные накидки я дал вам только по одной причине: чтобы отличать от других. Все прочие мои объяснения были пустой болтовней. Главное — веско обосновать. Люди спрашивали, я давал какие-то объяснения, но на деле просто высасывал эту философию из пальца. На самом деле истина очень проста: мне нужно было вас запомнить и отличать от других. В 1986 году он вновь подчеркнул, что внешние признаки санньясы не имеют никакого значения. У многих людей совсем незрелый ум — он цепляется за внешнюю символику. Это происходило со всеми религиями мира. Все они начинали хорошо, а потом сбивались с пути. А причина только одна: внешнее приобретало такую важность, что люди напрочь забывали о внутреннем. Исполнение внешних ритуалов отнимало все силы, и не оставалось времени даже вспомнить о внутреннем пути, который, по существу, и является основой любой религиозности. Я хочу, чтобы мои люди ясно это понимали. Ваша одежда, внешние знаки, все прочее, что дала вам традиция — и что вы приняли просто так, на веру, — все это лишено смысла. Важно только то, что вызывает внутреннюю революцию, выводит за рамки разума в мир сознания. Все прочее, кроме этого, не имеет никакого отношения к религиозности. Я исходил из того, что наш мир слишком одержим внешними признаками. И мне тоже пришлось снабдить своих санньясинов внешними признаками: оранжевые одежды, мала, медитация, — но важным среди всего этого была только медитация. Но я заметил, что сменить наряд людям намного легче, чем изменить мышление. Человек надеваете малу, но это не помогает сдвинуть с места его сознание. Но достаточно дать ему оранжевую накидку, малу, новое имя — и он уже верит, что стал настоящим санньясином. Санньяса не дается так дешево. Но теперь время пришло. Вы уже достаточно повзрослели, чтобы закончить первый этап. Если вам нравится оранжевый или красный цвет — так и одевайтесь, вреда это не принесет. Пользы, впрочем, тоже. Нравится вам носить малу с моим портретом — носите, но помните, что это просто безделица, с религией она не имеет ничего общего. Отныне я свожу религию к ее абсолютной сущности — медитации. В тот день, когда я начал проводить посвящения, боялся я только одного: «Удастся ли мне когда-нибудь превратить своих последователей в своих друзей?» Накануне ночью я не мог уснуть. Я снова и снова думал: «Как мне этого добиться? Ученик, последователь никогда прежде не становился другом». И той ночью в Кулу-Манали, на Гималайских склонах, я сказал себе: «Ты, должно быть, шутишь? Ты способен на все, пусть и не знаешь азов административного руководства». Я вспомнил книгу Берна «Революция в администрировании». Прочитал я ее не потому, что в заглавии было слово «революция». Меня привлекло слово «администрирование». Сама книга мне понравилась, но я все равно был разочарован, потому что не нашел того, чего искал. Я так и не научился руководить людьми. И потому той ночью в Кулу-Манали я просто тихо смеялся. Лесной массив Ошо перебирается в большую квартиру в Лесном массиве Бомбея. Там он живет до марта 1974 года. Обосновавшись в этом районе, Ошо получает больше возможностей работать с каждым последователем лично. Он принимает их поодиночке или небольшими группами, но в то же время дает обычные лекции, в том числе рассказывает о ста двенадцати методах медитации, описанных в «Вигьян-Бхайрав-Тантре», которую он сам называет «Книгой тайн». Санньясины и другие последователи Ошо собираются по утрам неподалеку, на пляже, и вместе выполняют Динамическую Медитацию. Время от времени Ошо проводит медитационные кэмпы за городом. К нему приезжает все больше людей с Запада, и многих из них он посвящает в санньясу. Медитация интересует меня намного больше, чем разговоры. Беседы предназначены лишь для того, чтобы дать толчок, насытить ваше интеллектуальное любопытство, вызвать ощущение того, что вы занимаетесь чем-то интеллектуальным, рациональным. На самом деле это не так. О чем бы я ни говорил, это полная противоположность тому, к чему я намерен вас подтолкнуть. Мой подход к таким беседам действительно рационален, я говорю лишь для того, чтобы вы не разочаровались. Я просто даю вам игрушки, предлагаю отвлечься, чтобы незаметно подтолкнуть к чему-то другому. И вот это «другое» совершенно иррационально. Наша медитация — просто прыжок к иррациональному существованию. Бытие действительно иррационально — это мистика, тайна, загадка. Прошу вас, не цепляйтесь за мои слова — обращайте внимание на то, чего я хочу от вас добиться. Делайте это, и в один прекрасный день вы поймете, что любые мои слова несут в себе определенный смысл. Внимание к букве может, конечно, дать вам какие-то знания, сделать человеком более сведущим, но к пониманию это не приблизит. Больше того, мои слова могут стать даже помехой. 1971 г. От Ачарьи к Бхагвану В мае 1971 года Ошо меняет собственное имя: отныне его называют не Ачарья Шри Раджниш, а Бхагван Шри Раджниш. Одновременно он впервые открыто заявляет о том, что обрел просветление. Многие спрашивают меня, почему я так долго молчал, почему не говорил, что стал просветленным еще в 1953 году. Почти двадцать лет я никому об этом не говорил. Некоторые, правда, сами это заподозрили. Оставшись со мной наедине, они говорили: «Мы чувствуем, что в тебе что-то произошло. Мы не знаем, что это, ясно одно: это уже случилось и ты уже не такой, как мы. Почему ты это скрываешь?» За все эти годы такие вопросы задавали всего-то человек десять, но я все равно изо всех сил избегал подобных разговоров, пока не убеждался, что их интерес искренен. Я рассказывал правду, только когда они обещали хранить ее в тайне. И все они свое обещание сдержали. Теперь они мои санньясины, но все равно держали это в тайне от остальных. Я говорил им: «Подождите. Время придет, и я сам расскажу об этом людям». Я многому научился у будд прошлого. Если бы Иисус не рассказывал всем вокруг, что он Сын Божий, человечество отнеслось бы к нему намного милосерднее. Но я решил: так ничего не буду рассказывать, пока не перестану разъезжать по всей стране. Иначе меня попросту могли бы убить, и сейчас меня бы тут не было. Но когда я прекратил поездки, перестал общаться с толпами, переезжать из города в город... У меня ведь не было телохранителей, так что убить меня было проще простого. И потому я почти двадцать лет держал рот на замке. Сейчас я объявил об этом только потому, что тут уже достаточно много людей, которые способны меня понять. Я рассказал об этом, только когда убедился, что мне удалось создать свой маленький мир, где нет столпотворений, тупых сборищ... 1973-1975 гг. Активная Медитация и музыка В июле 1973 года Ошо приглашает в медитационный лагерь квинтет барабанщиков. Позже, когда Ошо окончательно поселяется в Пуне, он совместно с учениками сочиняет музыку, которая сопровождает разработанную им активную медитацию. Ваш разум в хаосе, и этот хаос нужно извлечь, выплеснуть. Хаотическая музыка способствует этому — когда медитируешь под хаотическую музыку, она помогает внутреннему хаосу вырваться наружу. Вы покоряетесь музыке и уже не боитесь выражать себя. Хаотическая музыка затрагивает хаотический разум и выманивает его к себе, наружу. Это действительно помогает. Рок, джаз и любая другая хаотическая музыка тоже помогает выплеснуть что-то наружу. Это «что-то» — подавленная сексуальность. Но меня заботит все, что вы подавляете, не только зов плоти. Современная музыка заботится только о подавленной сексуальности, так что какое-то сходство, конечно, есть, но меня волнует не только ваша сексуальность, а и все остальное, связано оно с сексом или нет... Это невротическое состояние ума. Все наше общество этим болеет. Вот почему я так настаиваю на хаотической медитации. Освободитесь, выплесните наружу все, что навязало вам общество. Пусть это будет снаружи, вы должны освободиться, пройти катарсис. И музыка в этом очень помогает. 1974-1981 гг. «Пуна-1» 21 марта 1974 года, ровно через двадцать один год после своего просветления, Ошо перебирается в парк Корегаон близ Пуны. Там куплены два дома и прилегающие к ним земли общей площадью в шесть акров. Ошо беседует на лужайке уже только со своими санньясинами; он уже не принимает тех, кто пришел за личным советом или просто хочет поговорить. Я стал недоступным совершенно умышленно. Я был открыт для всех, но постепенно понял, что это ничего не дает. Я просто не могу помочь этим людям. Когда даешь человеку час, он несет всякую чушь. Но если дать ему всего минуту, он скажет самое важное — так уж устроен разум. Если я доступен вам весь день, то это все равно, что меня нет. Если же вам приходится ждать встречи восемь, десять дней, само ожидание приносит большую пользу — вы успеваете все обдумать и найти подлинный корень проблемы. Так часто бывало: у кого-то из вас появляется проблема, он тут же бежит ко мне и говорит о всяких пустяках. За день у каждого бывает тысяча и одна проблема — мелочи, но в первые минуты они выглядят чем-то значительным. Если же хотя бы час подождать, проблема сама собой меняется. Ну а затем возникает следующая... Если я позволю вам бежать ко мне по любому поводу, это не принесет никакой пользы, потому что вы сами должны научиться понимать, что важно и что нужно делать. Это неотъемлемая часть всего, что тут происходит. Путь Белых Облаков В мае 1974 года Ошо дает цикл лекций на английском языке. В этих беседах он описывает свой подход, свое видение отношений между Учителем и учениками, свой взгляд на работу в Пуне. Эти лекции публикуются под названием «Мой путь: Путь Белых Облаков» и привлекают множество западных искателей. Белые облака плывут, куда ветер укажет. Они не сопротивляются. Они не борются. Белое облако ни за что не борется, и все-таки парит выше всех. Его нельзя покорить, нельзя победить. У него нет разума, на который можно было бы повлиять, — вот почему его нельзя победить. Когда выбираешь цель, предназначение, судьбу, смысл, когда безумно мечтаешь куда-то добраться, тут же возникают трудности. И ты терпишь неудачу, поражение. Это поражение — в природе самого существования. Белому облаку некуда идти, но оно движется и летает повсюду. Все измерения, все направления — его. Оно ничего не отрицает. Всё есть, все существует, это полное примирение. Я называю свой путь «путем белых облаков». Это путь без тропы, путь без дороги. Движение в никуда, без цели — и без разума, который ставит цели... Я — белое облако. Я хочу, чтобы вы тоже стали плывущими по небу белыми облаками. Некуда идти, мы идем в никуда, мы просто живем сейчас, в этот самый миг — и это совершенство. Я не учу никаким идеалам. Я не говорю, что нужно, а чего нельзя. Я не говорю вам: «Станьте такими или такими». Все мое учение сводится к одному: кто бы ты ни был, осознай до глубины души, что тебе уже нечего достигать, — и станешь белым облаком. Новый этап В июне 1974 года Ошо открывает в Пуне первый медитативный кэмп и объявляет о начале нового этапа работы. Отныне он намерен работать только с настоящими искателями. Ошо впервые не проводит медитации лично: в зале для медитаций стоит лишь пустое кресло. Этот лагерь будет во многом отличаться от прежних. Сегодня вечером начинается совершенно новый этап работы. Вам повезло, потому что вы станете свидетелями нового типа внутренней работы. А сейчас я должен все объяснить, потому что путешествие начнется завтра же утром... Вот еще одно новшество: меня тут не будет, останется только пустое кресло. Не стоит грустить, потому что в определенном смысле перед вами всегда было только пустое кресло. Сейчас оно тоже пустое, в нем никого нет. Я обращаюсь к вам, но нет того, кто говорит. Это трудно понять, но, когда эго исчезает, подобные процессы все равно могут продолжаться. Человек говорит, сидит, ходит и ест, но того, кто все это делает, просто нет. Это кресло пустует и сейчас. Раньше я всегда был с вами, потому что вы еще не были готовы. Теперь я чувствую, что время пришло. В мое отсутствие вам будет легче работать. Зная, что я тут, вы можете испытывать напускной восторг. Само понимание того, что я рядом, может заставить вас делать то, чего вы делать не хотите, но делаете, чтобы произвести впечатление на меня. Пользы от этого нет, полезно лишь то, что исходит из глубины души. Мое кресло будет стоять здесь, я буду видеть вас, но вы почувствуете себя свободными. И не думайте о том, что меня нет. Это может вас расстроить, а грусть мешает медитации. Помните и еще об одном: я не смогу быть рядом всегда. По крайней мере, в материальном теле. Рано или поздно эта оболочка погибнет. Что касается меня самого, то мой труд завершен. Эту оболочку я до сих пор ношу только ради вас, но когда-то ее придется сбросить. Пока это не случилось, вам нужно научиться работать в мое отсутствие — либо, если угодно, в моем нематериальном присутствии. И, как только вы почувствуете, что в мое отсутствие можете обойтись без меня, связь между нами не утратится и после гибели этой оболочки. Так случалось со всеми буддами: его материальное присутствие значило очень много, а потом он умирал — и все шло прахом. Мое кресло пусто. Ощутите мое отсутствие. И помните, присутствие мое вы сможете почувствовать лишь после того, как научитесь ощущать мое отсутствие. Если вам не удается видеть меня, когда рядом нет моей оболочки, то вы вообще никогда не видели меня по-настоящему. Я даю вам обещание: я буду тут, в этом пустом кресле. Пустое кресло на самом деле не будет пустым. Так ведите себя хорошо! Кресло не будет пустым, но вам все равно лучше научиться связываться с моей нематериальной сущностью. Эта связь глубже, ближе, чем зрение и осязание. Вот почему я говорю, что в этом лагере начинается новый этап нашей работы. Я называю его Самадхи Садхана Шибир. Это уже не просто медитация, это абсолютное блаженство, и я намерен вас этому научить. Это уже не первый шаг, а последний. Комментарии и ответы на вопросы С июля 1974 года до 1981 года Ошо каждое утро проводит беседы: месяц на хинди, месяц на английском. Он комментирует учения просветленных мистиков множества духовных традиций: даосизм, дзэн, христианство, хасидизм, суфизм, индуистский мистицизм, тибетский буддизм, тантра и так далее. Эти рассказы чередовались с днями, когда он давал ответы на вопросы слушателей. Каждый десятидневный цикл издавался в виде отдельной книги. За семь лет было опубликовано более 240 книг. Вы должны искать свои собственный путь. Каждый должен найти свой путь. Я показываю вам все пути — смотрите сами, почувствуйте, какой ваш. При виде верного пути в душе у вас тут же возникнет огромная радость. Это и есть знак. Это показывает, что вы нашли свое, настал тот миг, которого вы ждали, началась ваша собственная весна. Я провозглашаю новую религию — религию сущности. В исламе ее называют суфизмом, в буддизме — дзэном, в иудаизме — хасидизмом. Это самое важное, основное, на чем основана религия. Но я говорю на вашем языке, я говорю так, чтобы вы меня понимали, смогли понять. Я говорю на внерелигиозном языке. Я говорю так, словно совсем не религиозен. Вот что нужно этому миру. Двадцатому веку нужна религия, лишенная каких-либо предрассудков, — голая, обнаженная религия. Даршан Каждый вечер, в 7 часов, Ошо принимает группы искателей в небольших залах неподалеку от его дома. Беседы длятся один-два часа. В этих «даршанах» он посвящает в санньясу людей со всего мира, знакомится с новоприбывшими и прощается с уходящими, отвечает на вопросы и дает советы. Группы сотрудников и участников программ ашрама являются на эти встречи по установленному распорядку. Записи этих откровенных встреч лицом к лицу публикуются под заглавием «Дневники даршана». Каждый должен постепенно научиться быть наедине с собой, все больше доверять себе. Моя помощь не должна стать для вас привычной. Я просто помогаю вам больше сознавать, больше доверять самим себе, голосу собственной души. И если вы приходите и о чем-то спрашиваете, это не я даю ответ. Я заглядываю в вашу душу и пытаюсь выяснить, каким стало бы ваше собственное решение, если бы вы доверяли голосу сердца. Я никогда не говорю, как поступил бы сам, — такие советы губительны. Это нечто чужое, внешнее. Когда вы о чем-то спрашиваете, я ничего не решаю, я просто заглядываю в вашу душу. Я гляжу туда, я чувствую вас, я вижу то, чего вы сами пока не видите, а решение принимает ваше сердце. Я просто пересказываю его мнение. Я — посредник. Но лучше всего, если вы научитесь решать самостоятельно. Прислушивайтесь к своей внутренней сущности, к ее голосу. Вы постепенно начнете доверять ему. Доверие ко мне может стать опасным, так как вы привыкаете полагаться на кого-то другого. Это войдет в привычку, и потом, когда вы окажетесь в одиночестве или будете далеко от меня, вы растеряетесь, не будете знать, что делать. Итак, даже тут, рядом со мной, старайтесь сами решать те проблемы, какие можете решить. Приходите ко мне только в том случае, если просто не в силах принять решение, если «за» и «против» так уравновешены, что вас раздирает надвое. Но и в таких случаях я смогу только помочь, потому что не хочу вам ничего навязывать. В лучшем случае, я смогу стать мостом между вами и вашей душой. Вот и все, что я могу. И со временем вы сами увидите этот мост, вы пойдете по нему от себя — к своему подлинному Я, а потребность во мне отпадет. В один прекрасный день вы сможете принять любое решение самостоятельно. И это будет означать, что вы повзрослели, созрели. Любое затруднение, с которым вы сталкиваетесь, — это благоприятная возможность, это испытание, переломный момент. Относитесь к своим проблемам творчески, ищите способы и средства. Тихо прислушивайтесь к своему сердцу — если в вас крепнет внутренняя уверенность, это очень хорошо, это значит, что вы уже воспользовались моей помощью. И лишь в тех редких случаях, когда действительно не можете сделать выбор, когда вокруг темно и вы чувствуете, что совсем заблудились, — вам хочется одного, а разуму другого, и вы колеблетесь, не можете различить среди множества голосов советы своей сущности, вас разрывает пополам, — лишь тогда приходите ко мне. Но и тогда помните, что я даю вам советы не от себя. Я передаю вам мнение вашего сердца. Скоро вы сами научитесь его слышать. Разделенное Видение Многие западные санньясины проводили в Пуне несколько месяцев, а потом возвращались на родину. На «прощальном даршане» они часто спрашивали, как продолжать занятия дома и что можно сделать, чтобы распространить взгляды Ошо и его уникальные медитативные приемы среди друзей и знакомых. Хотя Ошо часто высказывал предположение, что на Западе тоже можно организовать медитативные центры, он постоянно подчеркивал, что вербовка приверженцев, «обращение» новичков в санньясу совершенно не требуются; достаточно и того, чтобы его работы были доступны всем, кто проявит к ним интерес. Когда я говорю, что вы не должны превращаться в миссионеров, я предлагаю вам не навязываться другим. Делитесь своим опытом, но не навязывайте его. Делиться — это совсем другое, это уважение к окружающим, а навязчивость — это насилие. Навязывая свои взгляды, вы не уважаете собеседника, вы просто используете его, вам хочется, во что бы то ни стало обратить его в свою веру. Это ошибка. Никогда не используйте других как средство, потому что каждый человек — сам себе голова. Миссионер никого не уважает. Ему просто нужны новообращенные, ему нужно втянуть в свою секту других. Делиться чем-то — это ему не интересно. Мы делимся личным опытом, потому что испытали что-то, что-то видели. Мы делимся безо всяких условий. Если собеседник и согласится с нами, то это лишь побочный результат, но не основная цель. Если он не хочет присоединяться к нам, нам по-прежнему хорошо. Мы счастливы уже потому, что поделились своими переживаниями. На этом наша задача заканчивается. Цель, какой-то результат — это нам не нужно. Очень полезно сознавать все возможные последствия, иначе человек поневоле станет миссионером. Просто делитесь своим опытом и забудьте обо всем другом. Бросайте семена и идите дальше, не оглядываясь. В свое время, когда придет весна, что-то да пустит ростки. Психотерапия как подготовка к медитации В 1975 году Ошо руководит расширением программ и семинаров, которые дополняются методами западной психотерапии, революционно совмещенными с восточными формами медитации. В августе 1975 года возникает первая группа терапии. Ежедневная работа всех групп включает Динамическую Медитацию и Кундалини-медитацию. Ошо проводит утренние беседы и принимает участие в десятидневном лагере медитации. В даршане Ошо предлагает новоприбывшим ту или иную группу, назначает старших каждой группы и встречается с членами групп. К концу 1977 года действует уже около 50 групп, а ашрам Ошо становится крупнейшим и самым современным центром человеческого развития в мире. Группа роста нужна потому, что у всех вас есть огромная потребность говорить друг с другом, любить, общаться. Главная проблема Запада — общение, умение говорить. Здесь много людей с Запада, и когда они приходят в мой даршан, я вижу, что все их проблемы на сто процентов связаны с общением. Ни один индиец, ни разу не пришел ко мне с вопросом: «Как общаться?» У индийцев с этим нет трудностей. Они спрашивают о другом: «Как молчать? Как погрузиться в себя?» Вот почему я не предлагаю людям Востока участвовать в этих группах. Никому, кроме японцев. Я порекомендовал группу терапии нескольким японцам, потому что Япония — самая западная страна Востока. Индийцев я туда направлял лишь пару раз, да и то они были индийцами лишь по рождению. Родились они на Востоке, но их мышление подверглось такому влиянию Запада, что разум стал западным, по сути. Они учились в христианских школах, так что их воспитание, образование — сугубо западное. Все зависит от человека, от того, что ему нужно. Были редкие люди с Запада, которых я не направлял в группу терапии. Если я вижу, что человеку просто нет нужды общаться, я никогда не посоветую ему группу терапии. Это лишнее. Но каждый представитель Запада пребывает под гнетом тысячелетних психологических условностей. Вот на что следует обращать внимание. У меня лучшие на свете психотерапевты — хотя бы потому, что они занимаются не только терапией, но и медитацией. Терапия — штука поверхностная. Она помогает расчистить почву, но подготовленная почва — еще не сад. Нужно нечто большее. Терапия отрицательна — она просто вырывает сорняки, убирает камни, готовит почву для сада. На этом ее возможности заканчиваются. И когда я говорю, что мои терапевты лучшие в мире, я имею в виду лишь то, что они не просто психотерапевты, они еще и медитируют. Все прочие терапевты знают только терапию. Раскалывая скорлупу: энкаунтер-терапия и первичная терапия Хотя в 70-х годах лишь немногие терапевтические группы ашрама в Пуне включали катарсические процессы обнажения тела, именно эти группы привлекли самое большое внимание прессы. Немецкой кинокомпании позволили снять сценарный фильм о занятиях энкаунтер-группы, в результате чего на экраны вышел документальный фильм «Ашрам», вызвавший в мире бурю негодования. Фильм показывали и в 80-х годах, он использовался антикультовыми группировками как подтверждение мнения о том, что работа Ошо опасна и ее следует запретить. Я ввел в этой общине множество форм психотерапии. Внешний мир воспринял их совершенно превратно. Так и должно было случиться, потому что наша психотерапевтическая обстановка заставляет людей выплескивать на поверхность то, что было подавлено и скрыто. Если кто-то отрицает собственную ярость, психотерапевтические условия заставляют ее выплеснуться наружу. Только в этом случае терапия полезна, только тогда она исцеляет. Но сначала приходится посыпать солью все раны. Из открывшихся ран сочится гной. Когда наблюдаешь за работой группы энкаунтер-терапии, становится не по себе. Это даже противно, ведь ты видишь, как люди превращаются в животных, а ты и не предполагал, что в человеке может быть столько от животного. Но этот зверь сидит в каждом из вас, он просто спрятан. Но подавление еще не значит, что ты от него избавился. В энкаунтер-группе[6], как свидетельствует само ее название, человеку приходится столкнуться с самим собой. Он должен выплеснуть все, что подавляет, — всё, причем без каких-либо оценок, без деления на хорошее и дурное. И тогда он вдруг понимает, что в нем живет ревущий зверь, что на самом деле он жесток, хотя нас всегда учили ненасилию. Привычка к ненасилию подавляла нашу жестокость. Но внутри бьется страшная, беспричинная ярость, и теперь она выходит наружу. Человек может кидаться на стену, может накинуться на самого себя. Позже он говорит: «Что я делаю? Со мной никогда такого не было. Откуда все это?» Но это захлестывает огромными волнами. И все это нужно, чтобы избавиться от скрытого. Когда наружу выплеснется все — плотское влечение, ярость, жадность, зависть, ненависть, — когда все это оказывается на виду, наступает великое спокойствие, штиль, которым всегда сменяется буря. Но внешний мир не может этого понять. Он просто бережет себя. Он, между прочим, и не пытается ничего понять, потому что понять означало бы заглянуть внутрь себя, а у каждого там что-то прячется. В Пуне было несколько групп, в отношении которых я решал, кому нужно туда входить и в какой последовательности переходить из группы в группу. Это были терапевтические группы: сначала предлагалась терапия тишиной, медитацией. Тем, кто не добивался успеха, предлагались более активные формы терапии. Если и этого было мало, им рекомендовали группы, где можно было бить подушки, плакать, орать... но никого не трогать. Чаще всего этого хватало. И совсем уж редко попадались люди, которым требовалось что-то еще, которых даже это не очищало. Именно для них ввели терапевтические группы с физическими схватками. Но рядом всегда был психотерапевт, следивший, чтобы никому не причинили вреда. И каждый участник подписывал бланк, где признавал, что пошел на это лечение по своей воле. Никто никого не принуждал. У всех было право выбора. Эти формы терапии приносили невероятную пользу. Кстати, что бы ни делал человек на этих сеансах, ему все время напоминали о необходимости наблюдения. Внешний мир об этом так и не узнал, не обратил на это внимания, но даже в тот миг, когда человек на кого-то набрасывался, внутри него был безмятежный наблюдатель. Подравшись друг с другом, двое обнимались и рыдали, потому что вслед за жестокостью на поверхность поднималось сострадание. Что касается сексуальных терапий, то я расспрашивал людей про их переживания — что они чувствовали, что это им принесло. И результаты просто удивительны. Одна женщина призналась, что ей постоянно снилось, как ее насилуют, она просыпалась среди ночи перепуганная, дрожащая, в холодном поту. Это был навязчивый ночной кошмар. Но после нашей терапии фобия исчезла, она стала спать тихо и мирно. Ее не насиловали группой, но она участвовала в сеансах сексуальной терапии. Это была просто игра, никого там не насиловали. И никого ни к чему не принуждали. Если кто-то хотел выйти из игры, он мог сделать это в любой миг. Помните, различные группы — не конечная цель, это просто подготовка к медитации. Это не цель, лишь средство избавиться от дурного наследия прошлого. Когда тебя выталкивают из привычного мира, все, что подавлялось, лезет наружу, а мне нужно добиться от вас созерцательности. После очищения наблюдать намного легче. Но человек вовсе не обязан привыкать к группе, он не должен превращаться в исступленного поклонника одной группы. Сейчас на свете есть такие люди — они привыкли к групповой работе и мечутся от одной группы к другой. Сначала энкаунтер, потом марафон, потом гештальт, потом еще что-то... Уже через пару дней возникает зуд — они ищут, где бы выразить себя, чем бы заняться. В нормальном обществе они не могут этого сделать, там все приходится подавлять, а подобные групповые занятия дают отдушину. Общество заставляет нас подавлять порывы, а группы поощряют самовыражение, но перебегание из одной группы в другую — еще не признак развития. Потом ты снова возвращаешься в нормальное общество, где опять приходится себя сдерживать. Вот чем наша община отличается от институтов вроде Исалена. Там все заканчивается групповыми занятиями — а мы с них только начинаем. Мы начинаем именно с того, на чем они останавливаются. Тысячи психотерапевтов заинтересовались моей работой вовсе не случайно. Среди моих санньясинов психотерапевты — самая большая профессиональная группа. Потребность в лечении ощущается сейчас во всем мире: энкаунтер, первичная терапия, гештальт — все это лишь снимает с людей часть тяжкого бремени, но в будду эти методы никого не превратят. Психотерапия не поможет стать просветленным. Расширение ашрама В марте 1976 года завершается обновление и перестройка множества новых зданий. Ошо называет их в честь просветленных мистиков: Франциска, Иисуса, Экхарта и Кришны. Ежедневные утренние беседы он проводит в зале Лао-цзы, на прилегающей к его дому большой круглой веранде, окруженной москитной сеткой. К марту 1977 года завершается строительство «Зала Будды», где все желающие могут слушать англоязычные выступления Ошо. Организационная деятельность ашрама включает книгоиздание, работу с прессой, отдел ремесел, музыки, шелкоткачества, дизайна одежды и плотничества (там, помимо прочего, изготовляют музыкальные инструменты). В августе 1977 года в ашраме появляется своя пекарня, а также ювелирная, гончарная и ткацкая мастерские. Это место — огромный базар. Правда, очень похоже? Лучше бы я основал этот ашрам где-нибудь в Гималаях... Мне там нравится, но я не соблазнился Гималаями, и для меня это была большая жертва. Но были соображения, по которым ашрам основан именно тут, а не в горах. Я хотел остаться на базаре, а в этом ашраме все устроено в точности как на шумном рынке. Индийцев это раздражает, они ничего не могут понять. Ашрамы существуют уже много веков, но этот ашрам выше их понимания. Они и представить себе не могли, что за религиозные лекции можно платить. Они привыкли слушать все бесплатно — больше того, они привыкли, чтобы им платили, так как в обычных ашрамах после бесед раздают прасад, еду и сладкое. Знаете, многие ходят на такие лекции только ради прасада. Но тут слушатели платят. Почему я так устроил? Я хочу быть неотъемлемой частью базара, я не хочу, чтобы мои санньясины уходили в монастырь. Пусть остаются в миру. Их медитация должна родиться в миру, медитация — это не побег от действительности. Если вам удастся найти покой в этой обстановке, то потом вы сбережете его где угодно. Я умышленно подстроил все так, что тут вас в любое мгновение может что-нибудь отвлечь! Я попытался создать миниатюрный мир, где ходят деньги, а мужчины и женщины живут вместе и радуются, веселятся, ничего не боятся, где продолжается все, что происходит в обычном мире — и, кроме того, укрепляется медитация. Медитация крепнет, потому что здесь слишком много испытаний, отвлекающих обстоятельств. Потом вы сможете жить где угодно. Никто уже не лишит вас душевного покоя. Тишина ваша! И это не моя заслуга. Вы сами это заслужили, заработали. Оскорбления С ростом числа приезжих с Запада умножились случаи оскорбления иностранцев, особенно женщин. Публичные проявления привязанности между мужчиной и женщиной, даже одежда без рукавов, обнаженные руки, — все это сексуально замкнутая индийская культура воспринимала как провокацию. Свою роль сыграли и частые уколы Ошо, адресованные индийским политикам и коррумпированным государственным чиновникам. Различные организации предпринимают ряд репрессивных мер против ашрама, в том числе запрет на новое строительство и отказ в туристических визах тем иностранцам, которые намерены посетить ашрам. Общество никогда меня не поддержит. Это просто чудо, что я до сих пор жив, это даже как-то нелогично. Меня давно не должно тут быть. Общество против меня, оно и не может меня поддержать. И потому всеми силами, всеми возможными способами создает препятствия моей работе. Я буквально вчера читал в газете, как кто-то требовал, чтобы правительство выдворило меня из Индии. Должно быть, очень набожный человек, потому что он заявил, будто я уничтожаю религию. И ему мало того, чтобы меня выдворили, — он предложил отрезать мне язык, лишь бы я замолчал. По его мнению, мне и руки отрезать нужно, чтобы я ничего не мог написать. И после этого он считает себя религиозным! Что плохого в том, что ты обнимаешь любимого человека или целуешь его? Одно дело обнимать кого-то против его воли, тогда это на самом деле отвратительно — но индийцы делают это сплошь и рядом. И мои санньясины-женщины прекрасно это знают. Тут, на базаре, индийцы ведут себя просто отвратительно — например, украдкой щипают женщин за ягодицы. Вот что отвратительно! Они подходят так, чтобы потереться о женское тело — вот что ужасно. Они пожирают женщин глазами — вот что мерзко! Но такое поведение, на их взгляд, вполне приемлемо, ничего в этом дурного нет. Если ты любишь человека и берешь его за руку, обнимаешься с ним, целуешься, это никого больше не касается. Что тут оскорбительного для других? Если они оскорблены, значит, проблемы у них, а не у тебя. Может быть, они просто завидуют, но стыдятся этой зависти и потому злятся. Возможно, им тоже хотелось бы кого-то обнять, да смелости не хватает — что скажет общество? И потому они злятся на тебя. Они хотят запретить всем вокруг то, на что не решаются сами. Видение новой общины В своих беседах Ошо начинает говорить о том, что неплохо бы найти пустынное место, где никто не мешал бы его работе. Посвященные находят большой участок в безлюдном районе Индии. Там можно построить «новую общину» и усилить духовное измерение работы. Гурджиев вел очень загадочный, скрытный образ жизни вдалеке от общества. Его школа была тайной. Посторонним оставалось лишь гадать, что происходит внутри. То же самое намерен сделать и я на новом витке работы. Моя община станет закрытой, подпольной. У нее будет внешний фасад: ткачи, плотники, гончары... но это будет лишь внешний облик. Для посетителей мы устроим прекрасные выставочные залы, пусть себе покупают разные безделушки. Пусть смотрят на плоды творчества санньясинов — рисунки, книги, деревянные поделки. Можно и окрестности показывать: чудесное озеро, плавательные бассейны, даже пятизвездочную гостиницу можно отгрохать — но никто не будет знать, что происходит тут на самом деле. Подлинная деятельность будет практически подпольной. Иначе ничего не выйдет. Я намерен передать вам кое-какие секреты. Я не хочу умереть, не рассказав эти тайны вам, потому что не уверен, что это сможет сделать кто-либо еще из ныне живущих. Я знаю секреты даосизма, тантры, йоги, суфизма, дзэна... Я знаком почти со всеми мировыми традициями, потому что скитался по этой земле в течение многих жизней. Я собрал много меда от самых разных цветов. Но рано или поздно мое время кончится, я уйду — и уже никогда не вернусь в материальное тело. Это моя последняя жизнь. И я хочу подарить вам собранный мед, чтобы вы поделились им с другими, и сладость не исчезла с лица земли. Это будет тайная работа, и потому пока я не стану ничего о ней говорить. Боюсь, я и так сболтнул лишнего! Мне не стоило говорить даже этого. Тайной работой займутся лишь самые верные мои друзья. Сейчас у нас есть крупный отдел прессы, он нужен, чтобы как можно больше людей мира узнали, что тут происходит. Но в новой общине подлинная работа будет скрыта от посторонних глаз. Отдел прессы по-прежнему будет существовать, но его цели изменятся. Люди по-прежнему будут приходить, потому что иначе мы не сможем отобрать своих. Нам нужно приглашать людей, чтобы найти санньясинов, найти тех, кто растворится в общине. Но подлинная работа будет храниться в полной тайне. О ней будете знать только вы и я. Кстати, мы с вами будем все меньше беседовать. Я стану молчаливее, потому что истинное общение — это обмен энергией, а не словами. Когда вы научитесь воспринимать энергию молчания, я умолкну. Но я приберег для вас поразительные сокровища. Будьте внимательны... Все, что есть прекрасного и великого в человеческой истории, стало возможным лишь благодаря горстке людей, которые направили свою энергию на изучение внутреннего. Моя община станет тайной школой, изучающей внутреннее. И это самое великое путешествие, самый грандиозный танец... Безмолвные сатсанги и комментарии к «Дхаммападе» В июне 1979 года Ошо проводит десятидневный эксперимент безмолвного общения — сатсанг. Он появляется в Зале Будды и в течение часа молча сидит перед собравшимися. Вместо беседы звучит музыка. 21 июня Ошо представляет состоящий из двенадцати частей комментарий к «Дхаммападе» Гаутамы Будды. Мне все труднее говорить. Слова требуют все больше усилий. Но я должен что-то говорить, и потому говорю. Мне очень хочется, чтобы вы поскорее стали готовы, и мы могли просто сидеть в тишине... слушать птиц, их пение... или свое собственное сердцебиение... просто быть и ничего больше не делать. Готовьтесь, готовьтесь скорее, потому что когда-нибудь я замолчу навсегда. И пусть эту весть узнают во всех уголках мира: тем, кто хочет слушать, кто понимает только слова, нужно поторопиться, потому что в один прекрасный день я могу окончательно умолкнуть. Это может случиться в любой день, это непредсказуемо... я вдруг умолкну прямо посреди фразы. И никто не узнает, чем она должна была закончиться! Фраза повиснет в воздухе и навечно останется незавершенной... Но на этот раз вам все-таки удалось удержать меня. Эти изречения Будды получили название «Дхаммапада»... Попытка убийства 22 мая 1980 года, во время утренней беседы, Вилас Тупе, член группировки индуистских фундаменталистов, бросает в Ошо нож. Вызывают местную полицию, и скоро та появляется в зале, где произошло покушение. Полиция забирает Тупе, а Ошо продолжает беседу. Последующие действия полицейских чиновников и членов группировки, к которой принадлежит Тупе, приводят к тому, что дело закрывают, а Тупе освобождают из-под стражи без каких-либо обвинений. Через пару недель Ошо поясняет, что же случилось. Магистрат Пуны четко выразил свое мнение о деле безумца, бросившего в меня кинжал и, разумеется, пытавшегося меня убить. Его выпустили на свободу, но особого внимания заслуживает обоснование к освобождению, то есть официально объявленная причина. Мне она так понравилась, что я хохотал до слез! Оказывается, если бы тот тип и в самом деле пытался меня убить, я не стал бы продолжать лекцию! Да и в самом деле, кто станет продолжать выступление после того, как тебя чуть не убили? Они просто плохо меня знают. Я продолжал бы беседу, даже если бы меня убили! И она шла бы, как намечено, до десяти часов! Но магистрат и не может этого понять. А я понимаю, что он не может этого понять. Тебя пытались убить, а ты говоришь, как ни в чем, ни бывало? Да, это очень веский довод. Что же сказать о средней массе, если так мыслят даже образованные члены магистрата?.. Всемирная экспансия В конце 1980 года и начале 1981 в США возникает центр распространения книг, аудио— и видеозаписей бесед Ошо. Заокеанских санньясинов призывают поддержать местные центры медитации и общины. Составляются программы подготовки новых руководителей групп. Весной 1981 года в Лондоне представляют образцы медитаций Ошо, там же проводится групповой семинар под названием «Ход времени», который привлекает около 500 участников; на семинар созывают объявления в автобусах и метро. Позже подобные мероприятия проводятся в других крупных столицах мира. Я пытаюсь создать не только здешнее поле Будды, но и крошечные его оазисы по всему миру. Мне не хотелось бы ограничивать такую чудесную возможность только этой маленькой общиной. Да, тут находится источник, но ветви раскинутся по всему свету. Тут корни, но мое дело станет огромным деревом. Оно дотянется до всех стран, а может быть, и до каждого человека. Мы создадим небольшие общины и центры по всему миру. Жить в мире, но не принадлежать ему. Живите в мире, но не пускайте мир жить внутри вас. Вот о чем я говорю. Есть одна дзэнская поговорка: Дикий гусь создает отражения не нарочно, а у воды нет ума, который видел бы эти отражения. Дикий гусь не собирается отражаться в воде, а у воды нет стремления, увидеть это отражение. Но это происходит! Желания отвлекают от настоящего, честолюбие жертвует текущим мгновением. Не нужно жадничать, потому что жадность уносит в будущее. Не нужно стремиться, чем-то обладать, потому что обладание приковывает к прошлому. Если хочешь жить в настоящем, избавляйся от жадности и тяги чем-то обладать, от честолюбия и желаний. Именно это я называю искусством медитации. Наблюдай и сознавай, чтобы ни один вор не проник в тебя и не принес какую-то заразу. Медитируй, но живи в мире. Мой личный опыт показывает, что мир оказывает огромную помощь, он только помогает медитации. В нем множество отвлекающих факторов, и если ты научился не отвлекаться, успех приносит невероятную радость. Ты остаешься уравновешенным, становишься глазом тайфуна. Вокруг бушует буря, но в центре — тишина. Это путь настоящего санньясина: жить в мире, но оставаться незатронутым, независимым... В тишине 10 апреля 1981 года Ошо сообщает, что переходит к завершающему этапу своей работы, и отныне будет общаться с людьми только молчанием. Он видится только со своим секретарем и появляется перед санньясинами лишь три недели спустя. Сатсанги возобновляются, Ошо приходит в зал медитаций, но сидит перед учениками и гостями молча. В начале встреч поют древнюю буддийскую песню, а в конце играет музыка и все танцуют. У Ошо все больше проблем со здоровьем. Помимо извечных аллергий, он страдает от сильных болей в спине, и врачи опасаются, что рано или поздно ему потребуется лечь на операционный стол. Их опасения усиливаются после серьезного обострения, связанного с выпадением диска, что грозит повреждением нерва. Помощник личного секретаря Ошо, Ма Ананда Шила, устраивает ему поездку в США, где он сможет пройти лечение. 1 июня 1981 года Ошо вылетает из Бомбея в Нью-Йорк с близкими друзьями и личными врачами. 1981-1985 гг. «Большое Грязное ранчо» Через несколько недель, после приезда Ошо в США Шила оформляет купчую на заброшенное ранчо в пустынных высокогорьях Восточного Орегона. Общая площадь участка составляет 126 квадратных миль. «Большое Грязное ранчо», расположенное в двадцати милях от ближайшего городка под названием Антилоуп, представляет собой выбитое скотом пастбище, протянувшееся вдоль берега реки Джон-Дей и захватывающее два округа в штате Орегон. В этой долине есть лишь небольшой жилой дом и несколько хозяйственных построек, размещенных в долине, в конце крутой и пыльной проселочной дороги. К концу августа рядом появляются несколько стандартных домиков, в одном из которых живет Ошо. Он и его помощники перебираются на ранчо 29 августа. Будда допускал ошибки, Махавира допускал ошибки. Вот он я, сижу перед вами. Думаете, я не ошибся, перебравшись в Орегон? Я — живое свидетельство тому, что просветленность еще не означает непогрешимости. Я могу допускать самые невероятные ошибки — даже «Большое Грязное ранчо»! Но теперь так трудно выбраться отсюда... Чем больше стараешься, тем глубже увязаешь в грязи. Это настолько очевидно, что мне даже не стоит перечислять ошибки, совершенные Буддой или Махавирой. Я ошибался раньше, ошибаюсь и теперь, но просветлению это ничем не угрожает. Это не имеет никакого отношения к просветлению. Я просто стараюсь извлекать из своих ошибок наибольшую пользу. Вот что мы делаем тут, на «Большом Грязном ранчо» — мы стараемся! Вот почему я говорю, что из этого тоже нужно попробовать извлечь какой-то прок. Да, мы оказались в грязи, и это ошибка, но «Большому Грязному ранчо» очень повезло, так давайте же извлечем из этого хоть какую-то пользу. И приложим к этому все силы. Все прочие постоянно подчеркивали свою непогрешимость. Но я чокнутый, и сам это признаю. Мне не стоит, наверное, говорить о таком — о том, что я порой допускаю ошибки. Как-то не к лицу моему занятию, есть в этом некое противоречие. Вот почему люди моей профессии меня ненавидят. Они говорят: «Не стоит тебе говорить такое. Даже если сам понимаешь, что ошибаешься, скрывай это от других. Сделай вид, что так и надо». Именно этим они и занимались долгие столетия. Но я так не могу. Ничего не могу с собой поделать, но обманывать я не умею. Раджнишпурам: Незаконный город Через несколько месяцев становится ясно, что санньясины Ошо мечтают создать самодостаточную общину, где смогли бы жить до пяти тысяч человек; они намерены четыре раза в год проводить большие открытые фестивали и издавать книги Ошо. За весну и лето население общины быстро растет. Новоприбывшие селятся в палатках, создают крупное огородное и молочное хозяйство, начинают прокладывать трубы и электричество, асфальтируют дороги, укрепляют берега ручьев и разбивают сады на голых склонах холмов. Враждебность местных жителей к общине стремительно перерастает в бурную реакцию и агрессивные действия. Строительство запрещают, в адрес Ошо и членов его общины несутся угрозы, а в портлендской гостинице, купленной санньясинами, взрывается бомба. Губернатор Орегона открыто заявляет, что если местное сообщество не принимает санньясинов, то им, по его мнению, лучше просто уйти. В 1982 году обитатели ранчо голосованием решают зарегистрировать общину как город Раджнишпурам в округе Васко. Администрация округа дает свое одобрение, но местная группа слежения за землепользованием под названием «Тысяча друзей Орегона» немедленно подает против общины судебный иск. Позже главный прокурор штата подвергает сомнению конституционность регистрации города, ссылаясь на то, что эта процедура противоречит тезису об отделенности церкви от государства. Христианские проповедники-фундаменталисты называют Ошо антихристом, а местные фермеры используют дорожные указатели с названием «Раджнишпурам» как мишени для упражнения в стрельбе. На «антираджнишских» митингах раздают майки и кепки с портретом Ошо в перекрестии оптического прицела. Ошо обращается к властям с просьбой дать ему вид на жительство как религиозному учителю, но ему отказывают на том основании, что он хранит обет молчания и, следовательно, не может проповедовать. Однако после подачи жалобы это решение отменяют. К 1984 году в юридическом отделе Раджнишпурама работает уже более двухсот сотрудников, занимающихся десятками судебных тяжб. Документы, полученные благодаря «Положению о свободе информации», убедительно доказывают, что давление на федеральные власти и власти штата исходило от самых верхов, из администрации Рейгана, которая всеми силами пыталась разогнать общину и вышвырнуть Ошо из страны. Они хотят уничтожить этот город и ссылаются на свои законы о землепользовании. Ни один из этих идиотов даже не пришел сюда, чтобы взглянуть, как мы используем землю. Неужели они смогут создать здесь больше, чем мы? Полвека этой землей вообще никто не пользовался — и все были счастливы, словно это и есть верное землепользование! Но мы начали тут многое создавать. Мы хотим, чтобы община сама себя обеспечивала. Мы сами выращиваем еду, овощи и фрукты. Мы всеми силами стараемся перейти на самообеспечение. Пустыня... Порой мне кажется, что это просто судьба для таких, как я. Для Моисея все закончилось пустыней. И для меня все кончается пустыней, хотя мы, конечно, пытаемся сделать этот край зеленым. Мы уже сделали его зеленым. Посмотрите на окрестности моего дома — кажется, что это не Орегон, а Кашмир. Когда мы приехали, тут не было ни единого деревца. Вообще никакой зелени. Когда Шила привезла меня сюда, я был просто потрясен: голый дом и ничего больше. А я всегда любил сады. И всюду, где я жил, я разбивал прекрасный сад. Невероятными усилиями мы превратили это место в цветущий сад. Люди трудятся по двенадцать, четырнадцать часов в сутки. Но никто не желает заглянуть сюда и посмотреть, что тут происходит. Сидят себе в Капитолии и твердят, что это нарушение законов землепользования. Если уж это противозаконно, то здешние законы о землепользовании — просто фальшивка, их нужно собрать да сжечь! Пусть сначала придут и посмотрят, а потом уж попробуют доказать, что это незаконно. Но они боятся сюда приходить... Я всегда относился к Америке с уважением. Я считал, что это демократическая страна. Я думал, что тут с почтением относятся к личности, личной свободе и свободе самовыражения. Мне очень нравится американская Конституция. Но теперь я понимаю, что лучше бы нам сюда не приезжать. Я страшно разочарован. Конституция оказалась лицемерной. Красивые слова — личность, свобода, предпринимательство, самовыражение, — но это только слова. За ними прячутся все те же политики, все те же уродливые хари и подлые мыслишки — а я считаю, что в политику идут самые подлые люди на свете. Самые низкие и грязные, потому что они сами понимают, что не способны ни на что, если у них в руках не будет власти. Власть необходима только для того, чтобы вредить. Для добра достаточно просто любви и сострадания. Ваш город — уникальное явление в человеческой истории. Городов было много, но кто слышал о незаконном городе? Никто. Это город, но он незаконный. Его не признают. Все делают вид, словно его нет. И вас тоже как будто нет. Но я есть, я здесь и я намерен тут оставаться. Никто не заставит меня уехать... Я сам решу, где мне жить. Я добился того, что индийское правительство отказало мне в гражданстве, так куда же они меня отправят? Они могли бы выслать меня только в Индию, но я об этом заранее позаботился — в Индию меня не пустят. Теперь я увяз тут, на «Большом Грязном ранчо», и ничего с этим не поделаешь, меня отсюда и подъемным краном не выдернуть. Но у этих дурней есть власть. Они стерли название «Раджнишпурам» даже с генеральных планов округа Васко. По мнению окружной администрации, тут нет никакого города. И если пять тысяч человек вдруг разом исчезнут, правительство Орегона не признает даже, что они исчезли, ведь для этого придется сперва признать, что они были, — а ведь нас тут нет! И все же это в каком-то смысле даже хорошо. Раз нас нет в Орегоне, то, разумеется, нет и в Америке. Это рождение нового народа! Скоро мы составим собственную Конституцию и объявим о своей независимости. А что еще нам остается? Церковь и государство Буквально вчера я получил такие сведения: главный прокурор Орегона объявил Раджнишпурам незаконным. Объяснил он это тем, что тут, в Раджнишпураме, религия перемешалась с государством. Начнем с того, что наша религия не имеет ничего общего с существовавшими прежде. Мы просто вынуждены официально называть себя религией, но более нерелигиозной общины не сыскать на целом свете. Ну какая у нас религия? Ни Бога, ни Святого Духа, ни Иисуса Христа, ни папы, ни молитв, никаких хлопот о неминуемой смерти... На это у нас нет времени, мы слишком поглощены жизнью! Надо сказать, что если за кем-то из моих людей явится Смерть, ей придется подождать. Мои люди так вовлечены в жизнь, что даже Смерти придется с этим считаться... Пусть забирает тех, кто мертв уже тридцать, сорок, пятьдесят лет! С ними у Смерти никаких проблем не будет — забирай себе, никто и не заметит. Они и так уже слишком долго живут загробной жизнью. Смерть, должно быть, страшно занята. Жизнь есть на этой планете и пятидесяти тысячах других планет, а ни одна религия никогда не утверждала, что у Смерти есть помощники или поверенные. Она трудится сама по себе. У бедняжки столько бюрократических трудностей, а все приходится делать самой. Так что не удивительно, что многие люди умирают лет в тридцать, а ждать им приходится до сорока, пятидесяти, шестидесяти... Они просто стоят в очереди. Что делать Смерти? Она со старыми, нерассмотренными делами еще не успела разобраться, а люди все умирают и умирают... Но мои люди станут для нее потрясением. Это живые люди. Они так погружены в жизнь, что не успевают думать о смерти. Она крепко подумает, стоит ли забирать кого-то из вас. Она скажет себе: «Эти могут и подождать, пусть себе еще поживут, а я пока разберусь с бесконечным списком незаконченных дел». Ну разве это религия? Я называю это нерелигиозной религией. Я называю это религиозностью. У нас нет проповедей. Мои беседы уж точно проповедью не назовешь. Можете называть их антипроповедями. Так, где же они увидели религию, перемешавшуюся с делами государства? Кстати, разве у нас тут государство? Прежде всего, мы — не религия. Ни в одном словаре мира не найти определения религии, которое бы нам подошло. Нам самим пришлось составлять словари и давать определения. К тому же разве у нас тут государство? Только городской совет, а он занимается вопросами дорог, чистотой, жильем и больницей. Как религия может смешиваться с дорожным строительством? Я пытался что-то придумать, но ничего в голову не приходит. Что общего у религии с дорогами? А с жилыми домами? Как привязать религию к больнице — лекарствам, уколам и прочему лечению? Пусть нам объяснят, как это связано. В нашей больнице пациентов ни один священник еще не потревожил. И эти люди пишут на своем долларе «Мы верим в Бога». На долларе! Так кто из нас смешивает религию с государством? Да они религию приплели даже к грязным деньгам! На фасаде Верховного Суда написано: «В Бога веруем». И если я когда-нибудь окажусь в Верховном Суде — а это, знаете ли, вполне возможно, я смогу, если захочется, — я первым делом спрошу: «Где тут Бог? И на каком основании это написано? Если ложь встречает тебя уже у ворот, то, как вы можете приводить меня к присяге? По идее, я должен присягнуть, что буду говорить только ложь, а не правду!» Ложью украшен даже фасад Верховного Суда... И та же ложь написана на каждом долларе: «Мы верим в Бога». Эти люди суют религию куда угодно, но это, оказывается, вполне законно. У меня же просто нет возможности приплести к чему-то религию, она просто несовместима с тем, что тут происходит. Это единственный законный город на свете! Если смешение религии с государством незаконно, то все города мира нужно запретить, потому что такое происходит повсюду. Наш город — единственный, где нет места религии. Впрочем, религии на самом-то деле и вовсе нет... Примечание: После нескольких обжалований Верховный Суд США наконец-то признал законность Раджнишпурама. Случилось это в 1988 году, через два с лишним года после того, как Ошо вернулся в Индию. 1983 г. Общегородская проверка на СПИД Ошо по-прежнему хранит молчание и пребывает в уединении. Когда врачи сообщают ему про эпидемию СПИДа, он предлагает провести в Раджнишпураме всеобщую проверку, которую могут пройти и жители, и гости. Кроме того, он советует жителям города соблюдать меры предосторожности, чтобы не заразиться: пользоваться презервативами, надевать латексные перчатки при любовных ласках и других контактах с телесными жидкостями и избегать поцелуев. В то время подобные меры считались крайностями, даже бессмыслицей, и высмеивались в прессе. Членов общины, чьи анализы на СПИД были положительными, переселили в отдельные дома и обеспечили особой работой, развлечениями и опекой врачей. Это, вероятно, единственное место на свете, где приняты все меры предосторожности против СПИДа. Проверку прошли шесть тысяч человек! Нигде в мире не решились проверить на вирус целый город. Все боятся найти больных СПИДом. А те, кто сам что-то подозревает, тоже боятся проверки — уже потому, что, если анализ будет положительным, от них отвернутся все: жены, дети, родители. Им придется уйти из родного дома. Их не пустят ни в один ресторан. Бывшие друзья станут врагами. Никто не хочет проходить проверку: это не нужно ни правительству, ни больницам, ни самим больным. Пожар разгорается, но никто не желает этого замечать. Это неразумно. Оттого что ты закрыл глаза, враг не исчезнет. Мы нашли двух больных СПИДом. Мы создали для них чудесные изолированные условия. Мы дали им лучшее, что только можем. И они не утратили нашу любовь и уважение. 1984 г. Отголоски фашизма В октябре 1984 года Ошо решает прекратить период безмолвия и уединения. Ежедневные беседы возобновляются. Любопытно, что его секретарь Шила была против такого решения и уговаривала его не нарушать молчание; она тревожилась за его здоровье. В конце концов, было решено, что он начнет с выступлений перед небольшими группами в гостиной собственного дома. В первое время эти беседы записывались на видеопленку и демонстрировались на следующий день всей общине в большом зале для медитаций. Когда Шила предложила отменить такие показы, поскольку это отнимало немало рабочего времени, община взбунтовалась. Было принято компромиссное решение: записи начали показывать поздно вечером, в конце рабочего дня. 14 сентября 1985 года Шила, и сплоченная группа ее сторонников собрали вещи и уехали в Германию. Вскоре после ее отъезда вскрылась целая лавина свидетельств разнообразных преступных махинаций, которые она совершила, в том числе попытка отравления личного врача Ошо, организация взрыва в окружном комитете по землеустройству и тайное прослушивание телефонных разговоров жителей общины. Ошо открыто рассказывает о найденных свидетельствах и предлагает федеральным следователям и полиции штата полное сотрудничество в расследовании этих преступлений. В город съезжаются репортеры, они просят у Ошо рассказать, как такое могло случиться, и он дает им ряд интервью. Вопрос: Я встречался с Шилой. Ее смекалка — во всяком случае, практическая сметка, — и житейская мудрость на всех производила впечатление, хотя заметна была и другая сторона медали: некая деспотичность, мелочность. Вы общались с ней каждый день. Что вы можете о ней сказать? Ответ: Я все это знаю! Но именно эти черты помогали справиться с окружившими нас подлыми политиканами. Если бы делами общины заправляли люди порядочные, политики давно бы ее погубили. Вопрос: Но разве вы не видели, что она вытворяла тут, на ранчо? Ответ: Нет, ведь я никогда не выхожу из дому и почти ни с кем не встречаюсь... Вопрос: Но вы создали эту общину, вы поставили такой великий эксперимент! Неужели нельзя было найти хотя бы еще одно доверенное лицо? Ответ: Нет. Даже этот эксперимент не сравнится по важности с моим безмолвием. Я помогаю каждому стать личностью и полагаться на собственную интуицию. И если человек полагает, что его принуждают к чему-то неблаговидному, он имеет полное право протестовать. Не нужно никому покоряться — кстати, многие люди действительно ушли. Отныне тут будет совсем иная атмосфера, но я смотрю на мир, вижу, что происходит, — и понимаю, что успеха добиваются только дурные люди, как это ни грустно. Хороший человек ничего не добивается. Вопрос: Знаете, я целый год гадал, соберетесь ли вы когда-нибудь прогнать в шею эту Шилу или хоть что-то изменить в здешних порядках. Казалось, вы предоставили ей полную свободу действий. Ответ: Я делаю что-то лишь тогда, когда чувствую, что время пришло. Когда я понимаю, что пришла пора что-то сделать, тогда и делаю. Вопрос: И когда вы поняли, что пришла пора ее прогонять? Ответ: Когда она попыталась отравить моего врача. В тот самый момент, когда я начал задавать ему разные вопросы, а потом объявил, что намерен встретиться с людьми и поговорить. Начали просачиваться разные слухи, выставлявшие Шилу в истинном свете. Тогда я известил власти, полицию, ФБР — они, кстати, тут, но ничего не предпринимают. Мы передали им все необходимые свидетельства, а они твердят: «У нас нет веских доказательств». Не понимаю, какие еще им нужны доказательства. Такое впечатление, что они поверят, лишь, когда застанут Шилу на месте убийства с обагренными кровью руками. Вопрос: Почему вы тянули почти девять месяцев? Ответ: Так было нужно. Она занималась множеством судебных тяжб, а я не хотел прерывать эти дела. Я хотел, чтобы все дошло до логического конца, после чего делами могли бы заняться новые люди. И это время пришло. Одни судебные тяжбы завершились, другие должны начаться лишь через восемь месяцев, и за этот срок новые юристы успеют, как следует подготовиться. Так и будет, можете не сомневаться. Вопрос: Вы играли в очень рискованную игру! Ответ: Разумеется! Я человек азартный. А точный выбор времени — увлекательная игра. Впрочем, я в ней — просто арбитр. Из беседы с Джеймсом Гордоном, «Нью-Йоркер мэгэзин» Продолжающиеся разоблачения преступной деятельности Шилы вызывают у жителей общины потрясение и смятение. События и явления, казавшиеся прежде непонятными, выстраиваются в логическую цепочку преступного замысла. Люди решают мучительные проблемы личной ответственности и открытости действий, а Ошо с привычной остротой дает ответы на такие вопросы в своих ежедневных беседах. Мы пытаемся жить не так, как живет внешний мир. Перед нами лишь два пути: либо мой путь, либо путь Шилы. Я выбрал Шилу своим секретарем, чтобы вы увидели, что такое фашизм. Прошу вас, лучше уж сворачивайте на мой путь, путь ответственности за самого себя! Тогда никто не посмеет вами командовать... Если хотите, чтобы Шила вернулась, я позову ее, всю ее шайку и опять поручу им эту общину. Если же не хотите, чтобы вами помыкали, сами несите ответственность за себя. Вы очень интеллигентные люди, но это общая беда всех интеллигентов. Они вечно пользуются свободой не так, как надо. Я хочу напомнить, что Германия — одна из самых интеллектуальных стран в мире. Она дала миру таких гениев мысли, как Кант, Гегель, Фейербах, Карл Маркс, Зигмунд Фрейд, Мартин Хайдеггер, — великих философов, великих психологов и мыслителей. Но третьесортному шизофренику Адольфу Гитлеру удалось повести за собой всю интеллигенцию страны. И мне кажется, что человечество это ничему не научило. Но если ты не учишься на своих ошибках, история повторяется. Только усвоение урока оставляет ошибки в прошлом. Мартин Хайдеггер был, пожалуй, самым примечательным философом нашего века. И этот человек, современник Гитлера, поддерживал Гитлера! Невероятно! Вся молодежь — а это цвет общества, — вся интеллигенция, все университетские преподаватели и ученые поддерживали Адольфа Гитлера — человека необразованного, недоучку, которого выгнали из художественной школы и не приняли в архитектурную, по причине умственной отсталости. Но этот человек стал вождем самой интеллигентной на свете страны и создал фашистский режим. Он убил десятки миллионов людей, но его по-прежнему поддерживали. Это достойно внимания психоаналитиков. В чем же причина? В том, что Германия потерпела поражение в Первой мировой. В том, что интеллектуалы склонны к грызне друг с другом. Они спорят, строят рациональные выводы, философствуют. Они живут не телом, а умом. Кроме того, они эгоистичны. Они — все без исключения! — полагают, будто познали тайну жизни. После поражения в Первой мировой войне в Германии воцарился хаос — хаос, созданный Адольфом Гитлером. Он это обещал и сдержал свое обещание. Он говорил: «Я смогу сделать эту страну единой, я смогу снова сделать ее сильной — такой сильной, что она будет править миром». Именно это и было нужно людям. Люди не трудились, царил полный застой творчества. Нужен был кто-то, кто снова сделает страну творческой, кто наведет порядок — и Гитлер заполнил собой пустое пространство. Через десять лет Германия снова стала силой мирового масштаба. Как это странно... Когда даешь людям свободу, они начинают лениться, ничего им уже не хочется. Но если установишь фашистские порядки, народ вкалывает изо всех сил: он творит, он сливается воедино и становится сильным. Пять лет подряд Германия одерживала победу за победой. Это доказывает, что немцы выбрали правильного человека. Весь остальной мир объединился против Германии, но этот человек справлялся со всеми в одиночку. Он дал интеллигенции такое эго, какого никто прежде ей не давал. Он убедил их в том, что нордическая немецкая раса — чистопородные арийцы, а их предназначение — править миром, потому что все прочие народы — недочеловеки. Интеллигенция была невероятно благодарна. Их интеллектуальное эго так раздувалось, что в эту ловушку попадали даже самые блестящие умы вроде Хайдеггера. И лишь после того, как Гитлера победили, а Германия была почти уничтожена, все начали оглядываться, все задумались, что же они наделали, кого же они поддерживали — чудовище, убийцу, который уничтожил миллионы живых людей. Он был самым кровожадным убийцей за всю историю человечества. Помните об этом. Свобода — это не вседозволенность, а ответственность. И если вы сами за себя не отвечаете, кто-нибудь непременно начнет отвечать за вас. И это будет означать рабство. Меня сейчас все время спрашивают, как такое могло случиться. Почему пять тысяч человек — почти все, между прочим, с дипломами лучших университетов мира! — почему ни один из них целых четыре года не замечал, что происходит? А причина в том, что Шила, при всей уродливости ее фашистских поступков, одновременно создавала нашу общину. Помимо преступлений, она превращала эту пустыню в оазис, устраивала наш быт и удобства. У любой медали есть две стороны, так что давайте теперь посмотрим на светлую сторону. Кроме того, вы были в осаде, вас окружала враждебность всего Орегона. Это тоже подстроили Шила и ее дружки, это очень простая политическая стратегия. В автобиографии под названием «Майн Кампф» Гитлер говорит, что, если хочешь сделать свой народ сильным, его нужно окружить врагами. Нужно раздувать паранойю, делать вид, что со всех сторон тебе кто-то угрожает. То же самое делала и Шила. Она добилась враждебного отношения со стороны властей Орегона. Она добилась неприязни со стороны американцев в целом. И это сблизило вас, сплотило, вы стали сильнее. Вы знали, что нужно быть начеку и тогда никто не причинит тебе вреда. Если сам за себя не отвечаешь, непременно случается нечто подобное. История повторяется, потому что люди так ничему и не научились... Арест Ошо обещает сотрудничать с правоохранительными органами и помочь до конца расследовать преступления Шилы, но следователей больше интересует поиск повода обвинить в чем-то самого Ошо и жителей города. Настойчиво расходятся слухи о том, что больше жюри готовит обвинительный акт, где Ошо и нескольких его санньясинов обвиняют в нарушении им миграционных правил. Однако попытки адвокатов Ошо, договориться о мирной явке с повинной, отвергнуты прокурором штата Чарльзом Тернером, который заявляет, что подобные переговоры «преждевременны». Тем временем национальная гвардия занимает позиции удобные для вторжения в Раджнишпурам. Угроза жестокого вооруженного нападения на общину заставляет принять решение о том, что Ошо должен совершить авиаперелет через всю страну и укрыться в Шарлотте, штат Северная Каролина. Предполагается, что там он будет в безопасности, а адвокаты тем временем попытаются прояснить ситуацию. В аэропорту Шарлотты Ошо и его спутников встречают вооруженные до зубов сотрудники таможни и судебные исполнители, извещенные о том, что перед ними якобы опасный террорист. Ордера на арест у чиновников нет, и они зачитывают список подозреваемых, переданных из Орегона по факсу. Ни одного из этих людей в самолете нет, но пассажиров — в том числе и Ошо — все-таки берут под стражу и заключают в камеру предварительного заключения федеральной тюрьмы Шарлотты. На слушании дела, которое проходит три дня спустя, сопровождающих Ошо санньясинов отпускают, но его самого судья обязывает вернуться в Орегон для дополнительного слушания. Власти настаивают, чтобы он вернулся назад на тюремном транспортном самолете, а не пассажирским или частным рейсом. Перелет в Орегон занимает у тюремного самолета шесть дней; на протяжении одного дня правительство отказывается раскрыть место пребывания Ошо даже его адвокатам. Со временем становится известно, что Ошо тем временем содержат в федеральном исправительном заведении Рино, штат Оклахома, причем под вымышленным именем — якобы ради его собственной безопасности. В Орегоне Ошо наконец-то освобождают под залог. Ему предъявлено обвинение в нарушении ряда иммиграционных правил; утверждается также, что он самостоятельно сочетал браком своих учеников и неверно указал намерения своего приезда в поданной при въезде в страну туристической визе. После переговоров с властями Орегона адвокаты Ошо по-прежнему обеспокоены его безопасностью в том случае, если дело затянется. После долгих уговоров Ошо неохотно уступает просьбе «не опротестовывать» два из тридцати четырех пунктов обвинения и мирно покинуть страну. Тюремное заключение самым серьезным образом сказывается на его здоровье, но лишь два года спустя врачи начнут подозревать, что во время пребывания под стражей Ошо был отравлен... Когда меня выслали, прокурор штата Чарльз Тернер признался на пресс-конференции, что я не совершал никаких преступлений. Он объяснил причину моей депортации так: «Мы хотели уничтожить эту общину. В этом состояла наша главная задача». Но общину нельзя было уничтожить, не избавившись вначале от меня. Меня взяли под стражу без ордера на арест, не объяснив причин, не предъявив никаких обвинений. Клочок бумаги, на нем какие-то имена — и нам говорят: «Нам приказано немедленно арестовать этих людей». «Загляните в наши паспорта! — сказал я. — В этом списке нет ни моего имени, ни имен моих шести спутников. Это нелепо! Посмотрите на наши паспорта и сравните одни имена с другими. Вы что-то перепутали». Но нас все равно арестовали. По правде говоря, у них и не могло быть никакого повода для ареста. Но меня двенадцать дней не хотели выпускать под залог. Меня арестовали в Северной Каролине, а оттуда до Орегона, где находилась наша община, всего пять часов лету. Но меня везли в Портленд целых двенадцать дней, меня таскали из одной тюрьмы и другую. За двенадцать дней я успел побывать в шести тюрьмах. И только позже я все понял, когда британские специалисты по ядам изучили мои симптомы и вынесли свое заключение: я был отравлен таллием. Этот яд нельзя выявить по анализам крови или мочи — он очень быстро распадается. Но симптомы остались. Отрава распалась, но успела что-то нарушить в моем организме. Этот яд давно применяется против политзаключенных. Но если хоть чуток превысить дозу, человек умрет сразу. Вот почему меня держали под стражей двенадцать дней — яд давали крошечными дозами, чтобы я не отдал концы прямо в тюрьме. Тогда весь мир возмутился бы. И когда меня наконец-то освободили, мне было велено покинуть Америку немедленно, в течение четверти часа. Перед судом стояла моя машина, а в аэропорту ждал мой самолет, он был готов к взлету. Я должен был убраться из страны немедленно. Они боялись, что я подам жалобу в Верховный Суд, если задержусь хотя бы на день. А в данном случае у меня были все шансы выиграть дело, ведь ни одно из их обвинений... Тридцать четыре пункта против человека, который хранил молчание и ни разу не вышел из своего дома! Как такой человек может совершить тридцать четыре преступления? К тому же ни одно из них не было доказано. Когда я вижу демократию «по-американски» в деле... Как глупо говорить о демократии в этой стране! Их Конституция — просто показуха для внешнего мира. Страной заправляют преступники, что-то лепечущие о свободах... 1985-1986 гг. «Кругосветное путешествие» Кулу-Манали 14 ноября 1985 года, сразу после заседания суда, Ошо отправляется в Портлендский аэропорт и летит через Кипр в Дельфы. 17 ноября он приземляется в Дельфах, где его встречают тысячи индийских санньясинов. Ошо дает в Дельфах пресс-конференцию и летит дальше, в Кулу-Манали, где регулярно дает интервью, начиная с 19 ноября. Тем временем его санньясины начинают подыскивать место, где Ошо мог бы обосноваться и продолжить работу. Индийское правительство отказывает в продлении виз личному помощнику Ошо, его врачу и прислуге. Индия грозит лишить паспорта и самого Ошо, если он не прекратит давать пресс-конференции и встречаться с учениками. 3 января 1986 года Ошо улетает в Катманду, столицу Непала. Король Непала согласился предоставить мне жилье и место для общины, но при одном условии: я не должен высказываться против индуизма. Непал — индуистское королевство, единственное индуистское королевство в мире. И я отказался. «Я никогда не обдумываю заранее, что буду говорить, а что нет, — ответил я. — Не могу ничего обещать. Если я вижу что-то неправильное, мне все равно, что это — индуизм, христианство или ислам. Я все равно выскажусь против». 21 января Ошо делает важное объявление: Я намерен совершить кругосветное путешествие. Я не верю в политические границы и считаю, что вся земля — моя. К тому же мои люди живут по всему миру, и многих я не видел годами. Это те люди, которые уже сделали первый шаг и отделились от толпы. Они уже не христиане, иудеи или индуисты. Они проделали огромную работу — редкую, уникальную. Никогда прежде подобное не делалось сразу многими людьми. Итак, остается два варианта: либо они ко мне приедут... Но определенные круги изо всех сил постараются этому помешать. Они пытаются разлучить меня с моими людьми, давно пытаются. Однако у меня есть ответ на эти фашистские приемы. Вместо того чтобы позвать своих людей к себе, я сам к ним отправлюсь. Три государства пригласили меня, прекрасно зная, как относится ко мне Америка и как пытается удержать меня здешнее правительство. Но нашлись три храбрых государства — между прочим, они совсем не богаты, это бедные страны. Южноамериканские страны. Но они хотят показать Америке, что та еще не присвоила себе весь мир. Кругосветное путешествие поможет нам понять, кто друг, а кто нет. А мой опыт показывает, что один друг лучше сотни врагов... потому что у этих нет ничего, кроме ветхих, прогнивших, полуразложившихся идеек. Стоит чуток нажать — и они развалятся на кусочки. Они борются за то, что уже мертво. Мы боремся за то, что еще не родилось. А окончательное решение, как всегда, примет сама жизнь. Крит 16 февраля Ошо прилетает в Грецию по четырехнедельной туристической визе и останавливается на вилле на острове Крит. Три дня спустя он начинает выступать на свежем воздухе, неподалеку от виллы, под огромным тенистым деревом. За считанные дни на острове собирается множество санньясинов из окрестных европейских стран. В проповеди перед своими прихожанами епископ местной греческой православной церкви выступает против Ошо, а затем распространяет брошюру, в которой Ошо обвиняется в развращении молодежи. Епископ грозит появиться на вилле с маршем протеста. 5 марта, в часы послеобеденного отдыха, появляется полиция, которая намерена арестовать Ошо и выслать его из страны. Когда адвокат Ошо требует предъявить ордер, ее арестовывают. Полицейские выламывают двери, выбивают окна и берут Ошо под стражу. По пути в Уругвай: Швейцария, Швеция, Англия, Ирландия, Испания, Сенегал. Из Греции мы отправились в Женеву. Мы просто хотели отдохнуть там одну ночь, но стоило властям услышать мое имя, как они тут же завопили: «Ни в коем случае! Не пускать!» Мне не позволили даже сойти с трапа. Мы полетели в Швецию. Все говорят, что Швеция — самая прогрессивная страна в Европе и даже во всем мире, что Швеция дает убежище террористам, революционерам и опальным политикам, что это очень мягкая страна. И мы добрались до Швеции. Мы хотели просто переночевать, пилоты были совсем измучены. Они просто не имели права сидеть за штурвалом дольше, это запрещено. И нас ждала большая радость: мы попросили только одну ночь, а чиновник в аэропорту выдал каждому недельную визу! Но следом примчалась полиция. Наши визы отменили, а нам велели убираться. Они сказали, что не пустят в страну такого человека. Они пускают к себе террористов, убийц, мафиози — и всем дают убежище. Но пускать меня они испугались. А я ведь не просил убежища, я не собирался там жить, нам хотелось просто отдохнуть одну ночь! И мы развернулись на Лондон. На этот раз у нас были все законные права. Но мы решили дополнительно подстраховаться и купили билеты первого класса на следующий день. У нас был частный самолет, но мы все равно купили билеты на случай, если нам скажут: «У вас нет билетов на завтрашний рейс, так что мы не разрешаем вам задерживаться в комнате отдыха первого класса». Мы купили билеты на всех, так что имели полное право остаться в зале ожидания. Мы сказали чиновникам: «Да, у нас частный самолет — но вот наши билеты на коммерческий рейс». Но те тут же отыскали какой-то подзаконный акт, с которым не поспоришь: «Окончательное решение принимает администрация аэропорта, а мы не разрешаем вам входить в зал ожидания». Я просто поражался! Неужели я мог подорвать их мораль, их религию, просто сидя в зале ожидания? Начнем с того, что я собирался просто выспаться, а утром мы уже улетали. Но нет! Так называемые цивилизованные страны — это варварские, первобытные общества. Нам вот что сказали: «Этой ночью мы готовы разместить вас, разве что в тюремной камере». В Ирландии мы тоже просили одни сутки, чтобы наши пилоты могли отдохнуть. И в аэропорту нам дали целую неделю! Тому человеку было все равно, кто мы и с какой целью прилетели. Наверное, напился до смерти! Мы приехали в гостиницу, а утром явилась полиция. Они проверили наши паспорта и прервали визы. «Нам сначала дали неделю, а теперь без всяких объяснений прерывают визу, — сказали мы. — Никто из нас даже не выходил го гостиницы. Мы не совершили никаких преступлений. Что происходит?» Мы задели их за живое. Они сначала разрешили недельное пребывание, а потом отменили свое решение, а причин объяснить не могли. Подумав, они сказали: «Ладно, оставайтесь, сколько хотите, но ни шагу из гостиницы!» Мы провели там пятнадцать дней. Нам нужно было выждать время. Наши люди работали в Испании, а испанское правительство намерено было предоставить мне постоянное место жительства. Нам просто нужно было немного подождать: когда в Испании покончат с формальностями, мы полетим туда прямо из Ирландии. И мы прожили в Ирландии полмесяца без всякой визы. В тот день, когда мы улетали из этой страны, тамошний министр внутренних дел сообщил членам парламента, что мы никогда не были в Ирландии! Культурные, образованные люди — и такая откровенная ложь! Он ведь все знал, и правительство знало, и полиция. Когда я осяду где-нибудь, я непременно займусь этим... Я по очереди буду вызывать в суд все эти страны, я хочу призвать их к ответу за ложь, за то, что меня называли «опасным», за то, что они вначале говорят «да», а через час отменяют свое же решение. Я намерен показать всему миру один простой факт: демократии нет нигде. Испания 14 марта Ошо и его спутникам пообещали выдать испанские визы, но три дня спустя в визах отказывают, сославшись на досье, предоставленные американскими и немецкими службами. 18 марта Ошо приземляется в Мадриде, где его окружает национальная гвардия. Тем временем уругвайский консул ставит в паспорта Ошо и его друзей штампы, разрешающие пребывание в Уругвае. Следующей остановкой становится сенегальская Дакка. Там Ошо проводит ночь, а наутро вылетает в Уругвай. В тот же день Европарламент обсуждает шаги, запрещающие Ошо пребывание в любой стране Европейского Сообщества. Просто удивительно! Меня обсуждают в парламентах стран, где я ни разу не был. Меня даже там обсуждают, где нет ни одного моего санньясина. Как будто я представляю собой мировую угрозу! У них третья, ядерная война на носу, а они меня обсуждают! И это очень показательно. Они уже поняли, что, если я буду и дальше учить, их прогнившие общественные системы рухнут. А я собираюсь учить несмотря ни на что. Никто мне не помешает. Я всегда найду способ. И отныне я намерен еще больше оттачивать каждый свой аргумент против. Я покажу нутро всех правительств, которые мешают мне встретиться со своими людьми! Уругвай 12 апреля Ошо селится в большом доме у моря в уругвайском местечке Пунте-дель-Эсте. Возобновляются ежедневные беседы в задушевной атмосфере. В беседах участвуют группы из 20-30 человек. В это время Ошо начинает говорить о следующем этапе работы. Мой новый этап работы — это тайная школа. Вы можете трудиться в мире, где уже проложены все дороги, выстроены дома, заводы, где ничего больше не нужно создавать. За тысячи лет мир уже все создал. И это легко — пять дней в неделю по пять рабочих часов. Медитировать можно по выходным. Можно погружаться в безмолвие, уходить в какое-нибудь тихое место и просто расслабляться. А за год вы заработаете столько денег... Достаточно, чтобы приехать сюда на месяц, два, даже три... Тут уж как получится. Но тогда свидания со мной нельзя будет называть работой. Это будет радость, праздник, медитация, песни и танцы. Три месяца веселья, обычный отпуск, когда можешь на несколько месяцев обо всем забыть. Несколько месяцев поиска истины. А через три месяца вы вернетесь домой и будете продолжать то, чему научились. Время найдется. Пятичасовой рабочий день — и свободного времени вдоволь, по меньшей мере, пара часов в день. Итак, каждый год вы будете приезжать и уезжать, когда получится. Вы никому не будете обузой, никто не захочет что-то вам навязывать. Нет нужды в строгой дисциплине. Дисциплина нужна, когда речь идет о работе, а в вашем случае никаких организационных усилий не потребуется и нам удастся избежать ловушки власти. Обе наши общины помогли нам дойти до того уровня, когда можно создать тайную школу. Не будь тех двух общин, мы не смогли бы этого сделать. Я смотрю на подобные вещи просто: даже неудачи приближают к успеху, потому что несут в себе урок, помогают понять, что было сделано не так. Так что оба наших эксперимента были очень важными. Теперь мы готовы создать нечто совершенно иное — на первый взгляд, просто праздник, который тянется круглый год. Люди будут приезжать и уезжать. Они будут учиться тому, чему смогут научиться, а затем продолжат это в обычном мире. И они будут приезжать снова, чтобы получить новый заряд, освежить силы, погрузиться еще глубже. Здесь будет только небольшой постоянный состав, который позаботится о гостях. Первоначально уругвайское правительство выдает Ошо годичное разрешение на жительство с намерением продлить его позже на три года, а затем и предоставить Ошо гражданство. Однако под давлением американцев уругвайское правительство отменяет свое решение уже к началу июня. В середине июня американские власти предъявляют уругвайскому президенту ультиматум: если Ошо не вышлют из страны, Уругвай может и не рассчитывать на многомиллиардную денежную помощь США. Уругвайские власти неохотно подчиняются. 19 июня 1986 года Ошо вылетает на Ямайку, где ему выдают двухнедельную визу. Однако уже на следующий день полиция требует, чтобы Ошо покинул остров в течение суток. 20 июня Ошо уже в Лиссабоне, столице Португалии; там он без большой огласки проводит несколько недель на частной вилле Вита, окружена полицией, и 30 июля Ошо вылетает в Бомбей. Президент Уругвая сказал: «Мне очень жаль, что так вышло. Я поступаю против своей совести». Но американцы не собирались идти, ни на какие уступки. Они не хотели даже, чтобы я просто уехал, им нужна была именно депортация, и в аэропорту меня уже ждал самолет... Я сказал: «Ничего страшного. Я просто уеду. Я не хочу подвергать вашу страну какой-либо угрозе». «Американский президент настаивает на вашей депортации, — сказал президент Уругвая. — Не на том, чтобы вы просто уехали, а именно на официальной депортации. Меня толкают на преступление... Во-первых, я должен беспричинно выдворить вас из страны, ведь ничего плохого вы не совершали. Во-вторых, я обязан вас депортировать. Но я ничего не могу поделать. Мне хочется только одного — чтобы в вашем паспорте не было никаких пометок о депортации из Уругвая. У нас есть один небольшой аэродром. Переведите свой самолет туда и сегодня же вечером улетайте, никого не поставив в известность. Тогда мы сможем сказать, что не знали о вашем исчезновении и не успели оформить депортацию». Но он ошибся. Мой самолет не успел еще приземлиться на тайном аэродроме, как тут как тут оказался американский представитель со всеми документами и штампами, с официальным уведомлением о депортации. Возникла задержка, потому что им нужно было заполнить целую кучу форм и бланков. Улетая из страны, я сказал: «Ничего страшного. Мой паспорт давно стал исторической ценностью — меня совершенно беспричинно депортировали из доброго десятка стран мира!» Сразу после этого, президента Уругвая пригласили в Америку, где Рональд Рейган вручил ему «в знак дружбы» тридцать шесть миллионов долларов — награду за то, что меня вышвырнули из страны за тридцать шесть часов: по миллиону в час. Честно говоря, мне давно пора требовать с разных стран свою долю от подобных сделок! Благодаря мне они зарабатывали по миллиону в час. Думаю, я вполне заслуживаю пару процентов... 1987 г. «Пуна-2» Ошо проводит в Бомбее пять месяцев. Он живет и проводит ежедневные беседы в доме одного из своих санньясинов. 4 января 1987 года Ошо возвращается в общину Пуны, которую в течение его пятилетнего отсутствия поддерживали индийские санньясины. Как только он возвращается в Пуну, местные власти и индуистские фундаменталисты во главе с печально известным Виласом Тупе (именно он когда-то покушался на жизнь Ошо) предпринимают ряд враждебных действий по отношению к общине. Однако через несколько месяцев, жизнь общины становится сравнительно нормальной — случаи оскорблений и вмешательства резко сокращаются благодаря поддержке Дхоле Патила, мэра Пуны, и сочувствующих представителей индийского правительства и судебной системы. Вчера я получил очередное письмо от мэра Пуны. Вот что он пишет: «Выражая свою глубочайшую любовь, я с удовольствием хочу заявить, что Ошо, проживающий ныне по адресу Корегаон-Парк, 17, в городе Пуна, моем родном избирательном округе, безусловно, является просветленным. В наши беспокойные времена его авторитетные взгляды на религию особенно ценны. Это один из величайших мистиков и духовных учителей нашей эпохи. Его поведение и взгляды полны такой любви к людям, что он никогда не допускал — да и не мог бы допустить — какой-либо противозаконной деятельности и уж тем более не был виновным в уголовных преступлениях. Его взгляды, напротив, способствуют созданию чрезвычайно мирной и безмятежной атмосферы, особенно в текущих обстоятельствах, когда вся наша страна переживает весьма бурные события». К концу 1987 года через ворота общины ежедневно проходят тысячи санньясинов и посетителей. Здоровье Ошо неуклонно ухудшается, он мучается от болей в костях и суставах. Зрение его слабеет, он становится очень чувствителен к яркому свету, теряет аппетит и переносит частые воспаления ушей. Недомогания приводят к тому, что порой он не может ни с кем встречаться несколько дней, даже недель подряд. В беседах он все чаше повторяет, что не сможет оставаться со своими людьми вечно, и советует слушателям уделять основное внимание медитации. В марте он вводит упражнение «замри!»: санньясины танцуют под быструю музыку, а затем по команде замирают на несколько секунд, после чего танец продолжается. Я стараюсь вернуть вас домой. Вы ушли слишком далеко, вы скитались в поисках призраков, гнались за своими снами. Но я хочу, чтобы вы вернулись домой, потому что только это приносит удовлетворение. Снаружи нет ничего, что утолит вашу жажду, — всё здесь. Всё сейчас, а не когда-то в будущем. А наша игра «замри!», эти резкие остановки нужны лишь для того, чтобы ощутить себя здесь и сейчас. Я могу только помочь вам ощутить легкий привкус, но, когда вы поймете, что вам нужно, вы сможете искать сами. Никто не в силах вам помешать. Самое главное — ощутить этот привкус. Вы слышали разные слова, прекрасные слова, но ни одно не заставляло пускаться в неистовый поиск. Поэтому я хочу дать вам не просто слова, но и смысл, а это возможно, только если помогаешь ощутить некую изюминку. Время пришло. Многие мои санньясины уже раскрываются, как первые весенние почки. Скоро распустятся цветки. А вы должны быть нетерпеливо терпеливыми — стремиться, но ничего не требовать. Потому что я не смогу оставаться тут вечно. Я и так слишком долго ждал. Пришло время помочь вам ощутить легкий привкус. Слова — а я говорил вам достаточно много, — были лишь подготовкой. Я посеял много семян, и весна уже близко, так что ничего не бойтесь и будьте рядом со мной безраздельно, окунитесь в мое безмолвие, мою радость. Пришло время отбросить двойственность, разделяющую вас и меня. Те, кто готов к этому, должны отбросить ее прямо сейчас. Остальным на это потребуется какое-то время. У меня есть еще немного времени, я еще немножко побуду на этом берегу... но не так уж долго. Я не смогу быть рядом с вами всегда. Я бы и не прочь, но Вселенная такого не допускает. Мне отпущено ровно столько, сколько нужно, и это правильно, иначе вы слишком привыкли бы полагаться на меня. Когда-нибудь меня не станет, и потому сейчас я все чаще исчезаю. Это правильно — вы должны научиться понимать, что происходит с вашей действительностью в мое отсутствие. Когда я рядом, вы слишком увлечены мной и забываете себя. Не забывайте себя! Помните себя, потому что только воспоминание преображает. Естественно, вы будете скучать без меня, и в этом я не вижу ничего плохого. Но вы ищете запредельное — то, что за пределами нормы, природы, нечто трансцендентальное. Вы должны найти свой путь и пройти свой путь в одиночку. Я не могу пойти с вами. Я могу указать вам путь, показать свет луны. Но мой палец — еще не луна, а скоро я вообще перестану на нее указывать. Рано или поздно вам придется обходиться без моего пальца и самим искать в небе луну. Этим путем каждый идет в одиночку. Естественно, когда я перестану появляться каждый день, утром и вечером, когда меня уже не будет рядом, у вас появится ощущение, будто все кончено. Но это не конец, просто наружу рвется ваша собственная реальность. Прежде у нее не было возможности проявиться. Я все время был рядом, и вы сами ушли в тень, на задний план. Я стал для вас реальнее, чем вы сами. Но когда я перестану приходить, мое отсутствие подчеркнет вашу собственную реальность. Это очень хорошо, потому что ваше паломничество не начнется, пока вы не поймете, кто вы и где. У нас впереди очень важные дни. Помните: ваша реальность — это все, что вы постигаете сами, каким бы хламом это ни казалось. Можете отмыть находку, можете выбросить и пойти дальше, но прежде чем что-то с ней сделать, разберитесь, что это такое. Это первое, самое главное. Мой подход к вашему росту прост: я хочу, чтобы вы перестали зависеть от меня. Любая зависимость — это рабство, а самое страшное рабство — зависимость духовная. Я прилагаю все силы, чтобы помочь вам осознать собственную индивидуальность, свободу, неограниченные возможности расти без помощи со стороны. Развитие — неотъемлемое свойство вашей сущности. Никто его не дарует, никто не навязывает — оно происходит само собой. Все формы медитации, что я вам дал, от меня не зависят. Есть я рядом или нет — никакой разницы. Все зависит только от вас. Для медитации нужно ваше присутствие, а не мое. И помогает вам не мое присутствие, а ваше собственное — пребывание в текущем мгновении, осознанность и внимательность. Отравлен в рейгановской Америке За целых семь недель врачи так и не смогли вылечить Ошо от инфекционного воспаления ушей. Он был очень плох, а 7 ноября 1987 года вышел на люди и объявил, что, по мнению врачей, во время тюремного заключения в США его отравили таллием. Мой личный врач, доктор Амрито, немедленно оповестил об этом врачей-санньясинов по всему миру и попросил их связаться с лучшими специалистами по ядам. Тот факт, что мой организм лишился всех защитных механизмов, он сам может объяснить только отравлением. Эта мысль, к которой он пришел после долгого анализа, постепенно окрепла. Он погрузился в соответствующие исследования и убедился, что определенные симптомы могут возникать только под действием яда. С тех пор, как я провел двенадцать дней в американских тюрьмах, у меня началась бессонница. И в организме многое изменилось: я лишился аппетита, пища стала казаться мне совершенно безвкусной, в животе постоянно крутит, меня тошнит и рвет... жажды нет, но чувство такое, будто внутри все переворачивается. Затронута, похоже, и нервная система. Временами все мое тело охватывает сильная дрожь — особенно в руках. Еще у меня начали подергиваться веки. В тот день, когда меня посадили в камеру, я весил сто пятьдесят фунтов, а сейчас — всего сто тридцать. Три месяца назад у меня страшно разболелась кость в правой кисти. Все это — признаки отравления. Доктор Амрито попросил всех моих санньясинов-медиков обратиться за помощью к лучшим на свете специалистам по ядам. Другой врач, доктор Дхьян Йоги, тут же взял у меня анализы крови и мочи, образцы волос — и отправился в Англию и Германию к лучшим экспертам. В Европе сказали, что через два года в организме уже не выявить никаких следов яда, но симптомы действительно указывают на отравление. Английские и немецкие специалисты предположили, что это был таллий, ядовитое вещество из группы тяжелых металлов. Его следы в организме пропадают через восемь недель, но воздействие остается: отрава разрушает защитные механизмы тела, противостоящие болезням. Все симптомы, которые я перечислил, характерны для отравления таллием. Минувшие семь недель... Вы думали, что у меня просто недомогание. Доктор Премда, мой глазной хирург, поспешил в Германию за лучшими лекарствами, но мне ничто не помогало, кроме медитаций. Это единственное лекарство, превозмогающее все материальное. Эти семь недель я день и ночь лежал в кромешном мраке, безмолвно наблюдал за своим телом и старался сберечь незамутненность сознания. Я боролся со смертью, это была схватка между моей смертью и вашей любовью. И вы можете радоваться, потому что ваша любовь победила. Мне было бы очень горько оставлять вас в этом чудесном состоянии, когда вы только-только начали расти. Я хочу, чтобы мои люди преобразились, а затем сотворили новую, настоящую цивилизацию, стали новым человечеством на этой прекрасной планете. Есть лишь одна религия — религия любви. Есть лишь один Бог — Бог радости, жизни и счастья. Вся эта Земля едина, все человечество — единое целое. Мы — частички друг друга. Я не сержусь на тех, кто меня отравил. Я все им прощаю. Они просто не ведали, что творят. Говорят, история повторяется. Но это не история повторяется, а человеческая слепота, человеческая несознательность. Как только человек начнет сознавать, видеть и слышать, повторений уже не будет. Тогда и не будут отравлять Сократа, распинать Иисуса, безжалостно убивать Мансура... Такие люди — наши лучшие цветы, высочайшие вершины. Они — наша судьба, наше предназначение, присущий каждому потенциал, который они раскрыли до конца. Я надеюсь, что вы никогда не будете питать ни к кому ненависти — только понимание, любовь и всепрощение. Это единственная настоящая молитва. И только такая молитва вознесет человека к высшим уровням сознания. В глубине души я полностью убежден, что мое тело, мою нервную систему отравили, — но мое сознание, мою сущность отравить нельзя. Это даже хорошо, что они дали мне возможность увидеть себя вне тела, вне разума. Эти семь недель превратились в испытание огнем. И вы, сами о том не догадываясь, поддерживали меня каждую секунду. Если бы не ваша любовь, я не смог бы победить отраву, потому что тогда у меня не было бы причин бороться. Я добился всего, я обрел все, что мог, я уже вернулся домой. Но я видел, что вы еще спотыкаетесь, бредете на ощупь. Бросать вас в таком положении было бы бессердечием, жестокостью. Я хочу, чтобы жизнь каждого из вас стала рассветом, когда вокруг поют птицы и распускаются цветы. Кроме этого, у меня нет никаких причин оставаться на этой земле. Помните: я живу ради вас. Память об этом не позволит вам сбиться с пути. Она поможет вам понять варварский мир, в котором мы живем, этот сумасшедший дом, который именуют человечеством. Она будет напоминать вам, что мы должны создать нового человека и новый мир. Это тяжелейшее испытание. Только отважные и умные, мечтающие дотянуться до самых далеких звезд... Только те немногие, кто смогли понять меня и стали моими спутниками... У меня нет учеников, нет последователей — есть только любимые люди, друзья, спутники. Я хотел бы, чтобы вы тоже увидели эту красоту, ощутили это блаженство, которое срослось с биением моего сердца. Потому что оно — пульс всей Вселенной. Всемирная Академия Творческих Наук 17 января 1988 года Ошо рассказывает о видении новой общины — места встречи, где каждый сможет заниматься и внешней, материальной наукой и внутренней наукой медитации. Он и в прошлом не раз предлагал создать нечто подобное, но теперь описывает свою идею намного подробнее. Я хочу, чтобы этот ашрам постепенно стал Всемирной Академией Творческих Наук. Это будет величайший синтез наук, потому что поиски религиозной истины ни в коей мере не мешают изучать объективную действительность. Эти поиски вообще не пересекаются, потому что у них совершенно разные сферы. Прежняя наука возникла в противовес религии. Новая наука, о которой говорю я, вообще не будет чему-то противостоять. Это будет всепоглощающая энергия, разумность, творчество. Политики изуродовали науку, потому что их интересовали только войны. Религии не смогли примириться с наукой, потому что все они основаны на предрассудках, а наука уничтожает богов и любые суеверия. Последние триста лет наука постоянно в тисках: с одной стороны, она борется с религией, а с другой — неосознанно пытается вырваться из рабства политики. Я хочу, чтобы это место разрасталось. Я намерен создать тут всемирную академию наук и искусств, чья деятельность будет направлена исключительно на жизнеутверждающие цели. Та наука, которая уничтожила Хиросиму и Нагасаки, погубила тысячи людей, птиц и деревьев — причем без всякого повода, просто потому, что политикам захотелось посмотреть, что такое атомная энергия, — та же наука способна дать людям пищу, продлевать жизнь, укреплять здоровье, вносить разумность во все сферы жизни. Но для этого ее нужно отобрать у политиков и оградить от религий. Нобелевские лауреаты, именитые ученые, великие деятели искусств — вот кто войдет в нашу академию. Эти люди приложат все силы, чтобы избавить науку от склонности к разрушениям. Создавать академию будут наши санньясины — среди них много ученых, артистов и врачей. Мы будем давать стипендии, и люди всего мира смогут приезжать, чтобы учиться новой науке, новому искусству, которое бережет жизнь, делает человечество любящим и готовит его к последней революции. Последней революцией станет единое всемирное правительство. Пока мир не слился в одно государство, войны не закончатся. Каждой стране придется содержать свою армию, выстраивать оборону, покупать оружие и состязаться с остальными в разрушительности своего могущества. Но когда мир станет единым, не понадобятся уже ни армии, ни воздушные силы, ни флоты — и все силы будут направлены на благо жизни и целостность человечества. И первым шагом к этому станет Всемирная Академия Наук, ведь если нам удастся постепенно вырвать всех ученых мира из лап политиков, рухнет и власть политики. Они лишатся власти, ведь их власть — это рабы-ученые. А ученые окажутся в сложном положении, потому что ни один институт на свете не даст ученому всего, что нужно для исследований. Давно миновали те дни, когда Галилей мог устроить лабораторию в собственном доме, когда ученые могли работать самостоятельно, без поддержки со стороны. Теперь наука слишком сложна, у нее слишком много ответвлений, и каждая ветвь стала самостоятельной наукой. Если ученого не поддерживает правительство или мощный институт, который готов предоставить средства и способных студентов, ученый просто не сможет работать. Похоже, сама Вселенная заботится о том, чтобы у нас были деньги на создание академии. Кроме того, один большой человек из Японии, который основал много гуманитарных фондов, приезжал и сюда, чтобы узнать, можно ли объединить все эти фонды в единый всемирный институт. Эта идея найдет поддержку во всем мире. Все ученые будут «за», потому что теперь каждый из них понимает, что сейчас служит смерти, а не жизни. Мы могли бы собрать крупнейшую научную библиотеку, где учились бы и работали санньясины. А синтез заключается в том, что каждый сотрудник института будет медитировать, ведь без медитации, без погружения в себя внутренние запасы любви продолжают спать, врожденное блаженство и счастье не может распуститься. Не человек для науки, а наука — для человека. Но пока ученым трудно приходится. Работать в одиночку они не могут, и потому приходится работать на государство, а государство интересует только война. Религия ученых не поддержит, потому что научные открытия разрушают религиозные предрассудки. В мире воцарился огромный вакуум, и я хочу заполнить его всемирной академией, чья деятельность будет посвящена только жизни, любви и смеху. У нее будет одна цель — создать новое, лучшее человечество и чистую, здоровую атмосферу, а еще — возродить загубленную экологию. Мы найдем достаточно денег, чтобы купить весь парк Корегаон. В Индии одно хорошо: тут все дешевле и любой может приехать в гости на три-четыре месяца, потом уехать, поработать восемь месяцев, заработать денег и снова вернуться. Не обязательно работать здесь постоянно. Это просто храм медитации. Но я хочу охватить все направления. Пусть музыку преподают лучшие музыканты, пусть живописи обучают лучшие художники, пусть лучшие поэты научат вас чувствовать поэзию и ее красоту. Да, я — неисправимый мечтатель... Однако скажу я вам: до сих пор все мои мечты сбывались. Так получалось само собой. Это даже не мечты, просто предложения, адресованные всей Вселенной... Йаа-Хуу! Мистическая Роза С 19 марта 1988 года Ошо начинает новый цикл бесед — последний цикл, состоящий исключительно из вопросов и ответов. В это время он развивает идею «расслабляющей» медитации и лично руководит занятиями. Кроме того, он вводит прием «мантра-салют» (это название возникло благодаря истории, рассказанной им в одной из бесед). При «салюте» человек поднимает обе руки вверх и восклицает: «Йаа-Хуу!» 30 апреля Ошо объявляет, что разработал новый процесс под названием «медитативная терапия». Методика оттачивается путем экспериментов, и обретают такую окончательную форму: ежедневные трехчасовые занятия на протяжении трех недель: неделя смеха, неделя слез и неделя безмолвного созерцания. Участники занятий не общаются друг с другом; руководит происходящим не «психотерапевт», а просто помощник, обученный методике Ошо. Цикл бесед получает название Мистическая Роза". Ни одна медитация не даст вам столько, сколько эта стратегия. Благодаря богатому опыту медитаций я знаю, что общая задача должна быть разделена для вас на две части. Во-первых, вы сдерживаете смех. Вам постоянно твердили: «Не смейся, это дело серьезное». Вам не разрешали смеяться в церкви и в университетских аудиториях... Итак, первый слой — это смех, но когда он заканчивается, вы вдруг почувствуете, что вас душат слезы. Это настоящая агония. Но рыдания тоже облегчают, вместе со слезами мы расстаемся со страданиями всех прошлых жизней. И только когда снимаешь эти два слоя, можно найти под ними самого себя. Я придумал много медитаций, но эта, возможно, самая могущественная, самая важная. Через пару недель Ошо вводит две новые медитативные терапии: «Вне ума» (путаная речь, после которой наступало безмолвное созерцание) и «Рождение заново» (участники занятий могут развлекаться, как в детстве). Кроме того, Ошо предлагает психотерапевтам, знакомым с медитацией и гипнозом, возродить древнетибетский прием исцеления тела и души, который сам Ошо называет так: «Напоминание о забытом языке общения с телом». Беседы о дзэне Завершив цикл «Мистическая Роза», Ошо начинает комментировать дзэнские истории и хайку. Частью этих бесед стали ответы на вопросы редактора о смысле различных историй и хайку; эти ответы нередко были связаны с текущими событиями в мире и социальными проблемами. Однако Ошо никогда не отвечал на вопросы о человеческих взаимоотношениях и прочих личных проблемах. Ежедневные лекции он часто посвящал деревьям вокруг зала для медитаций, птицам, облакам, дождю и другим явлениям природы. Вот о чем всегда нужно помнить, ведь это самое главное: религия жива лишь тогда, когда нет всеобщей доктрины, нет системы верований, догм и богословия. В душе что-то растет, только когда вокруг тебя вот такая тишина и деревья, радующиеся своему танцу на ветру... И это — твое собственное, а не вычитанное в священных книгах. Никто тебе об этом не расскажет, потому что это — не знание. Между всеми религиями и дзэн есть огромная разница. Все религии, кроме дзэна, уже мертвы. Они давно превратились в слежавшиеся ископаемые теологии, философские системы, сухие доктрины. Они забыли язык деревьев. Они забыли о той тишине, в какой можно услышать и понять даже дерево. Они забыли то счастье, какое приносит сердцу любого живого существа естественность и непосредственность. В тот миг, когда переживание становится объяснением, выражением, описанием, его дыхание останавливается. Оно гибнет. По всему миру люди таскают на себе груз мертвых доктрин. Я называю дзэн — единственной живой религией, потому что это не религия, а сама религиозность. В дзэне нет догм, у дзэна нет даже основоположников. У него нет прошлого. По правде сказать, он ничему не может научить. Это чуть ли не самое странное, что было в человеческой истории, — странное, потому что дзэн радуется пустоте, расцветает, когда нет ничего. Он воплощается не в знании, а в неведении. Он не различает мирское и священное. Для дзэна священно всё. Медитации в конце бесед о дзэне продолжаются дольше обычного. Ошо начинает занятия периодом невнятной речи, который сменяется безмолвием, а затем «расслабленностью» (тело полностью расслабляется, человек свободно падает на пол). После этого участники еще некоторое время сидят в тишине, а когда Ошо покидает зал, все заканчивается весельем. В периоды безмолвия Ошо дает собравшимся указания. Начало каждого этапа отмечает бой барабанов. Молчите. Закройте глаза, пусть тело станет совершенно неподвижным. Загляните внутрь себя, соберите сознание воедино, оно должно стать стрелой, нацеленной в центр. В центре — вы, будды. На окружности вы можете быть кем угодно — Том, Дик, Гарри... На окружности вы другой, но в центре — ваша природная сущность, а это — будда, человек Дао. Все глубже и глубже... Чем глубже уйдете, тем лучше ощутите свою вечную реальность. На вас польется дождь из цветов, вся Вселенная начнет радоваться вашему безмолвию. Просто наблюдайте оттуда, изнутри. Вы вернулись домой. Все яснее и яснее... [Бой барабана] Расслабьтесь. Помните, что вы просто наблюдатель. Это тело — не ваше, этот ум — не ваш. Вы просто зеркало. Глядите на все так, как смотрит зеркало, и тогда вся Вселенная станет невообразимо прекрасной. Все станет божественным. Этот вечер чудесен сам по себе, но львиный рык Джошу сделал его еще прекраснее... Сейчас вы — будда. И когда вернетесь назад, возьмите этого будду с собой. Живите им в обычной жизни. Я против отречения от мира — я за создание нового мира. Если в мире станет достаточно много будд, появятся новые небеса, новые измерения, откроются новые двери... новые тайны, новые чудеса. Заберите с собой как можно больше душистых цветов. [Бой барабана] Возвращайтесь, но приходите назад буддой... Мирно, грациозно... Посидите немного, чтобы запомнить эти ощущения — ощущение пространства, где вы побывали, увиденного великолепия. С каждым днем вы погружаетесь все глубже. Помните, что насколько ни зашли бы вы сегодня, завтра можно уйти еще чуть-чуть дальше. На это может уйти два года, пять, десять, двадцать или тридцать лет, но вы непременно станете буддами. Для меня вы уже будды, осталось лишь набраться смелости и признаться в этом себе. Тридцать лет нужны не для того, чтобы превратиться в будду, ведь вы уже будды. Тридцать лет могут понадобиться, чтобы отбросить колебания, сомнения в том, что вы действительно будды. Пусть я твержу об этом, все будды пытаются вас убедить, но в глубине души вы все равно сомневаетесь: «Боже, неужели я и в самом деле будда? Как такое может быть?» Но в один прекрасный день вы убедитесь в этом на своем опыте. Никто не в силах убедить в этом, убедиться можно только самостоятельно. Новые имена В декабре 1988 года Ошо снова ложится в постель с тяжелой болезнью, которая требует круглосуточного присутствия личного врача. Через три недели Ошо снова появляется в медитационном зале и делает поразительное заявление. В своем письме одна японская ясновидящая говорит, что в теле Ошо живет Гаутама Будда. Ошо подтверждает, что это правда, и заявляет о своем решении отказаться от звания Бхагвана. Кроме того, он впервые за много месяцев снимает солнцезащитные очки, оберегавшие его глаза от вспышек фотоаппаратов, и отдает их одному из учеников. В течение нескольких дней он подбирает себе новое имя и останавливается на варианте, прозвучавшем в ответ на вопрос репортера из «Юнайтед пресс интернешнл». Во мне нашел прибежище Гаутама Будда. Я — хозяин, он — мой гость. Это не означает обращения [в буддизм]. Я — сам по себе будда, именно потому он решил воспользоваться моим телом, чтобы доделать то, что не успел. Он долго ждал. Двадцать пять столетий он был скитающимся облачком, ищущим подходящее тело. Я не буддист. Гаутама Будда тоже не ставил перед собой целью создание буддизма, организованной религии. Он никогда не создавал ее. В тот миг, когда истину превращают в организацию, она тут же становится ложью. Организованная религия — это просто неявная политика, скрытая эксплуатация людей духовенством, и не имеет значения, как священник себя называет — шанкарачарья, имам, раввин или поп. Гаутама Будда не оставил после себя преемника. Его последние слова звучали так: «Не ставьте мне статуй, не записывайте мои слова. Я не хочу быть символом, не хочу, чтобы мне поклонялись. И больше всего я боюсь, что вы станете подражателями. Не нужно становиться буддистом, потому что потенциально каждый из вас — будда». И я тоже хочу заявить: я не учу буддизму. Если на то пошло, я вообще не учу какому-либо «изму». Я учу тому, как стать буддой. И мои люди не относятся к какой-то организованной религии. Они независимые, самостоятельные искатели. Они мои спутники и друзья, а не ученики. Кстати, я хотел бы напомнить о пророчестве, сделанном Гаутамой Буддой двадцать пять веков тому назад. Он сказал: «Вернувшись снова, я не смогу родиться от материнского чрева. Мне придется искать прибежище в человеке со сходным сознанием, того же уровня и под тем же открытым небом. И меня будут называть просто Другом». Слово «друг» подразумевает огромную свободу. Будда не хочет быть гуру, он хочет быть просто другом. Ему есть о чем рассказать, но он не хочет связывать других никакими жесткими условиями. Между прочим, это полезно, так как некоторые санньясины теперь в замешательстве. Они не знают, как отличать слова древнего Гаутамы Будды от моих собственных слов. Пророчество Гаутамы проясняет путаницу. Хотя он нашел прибежище во мне, я не стану называть себя Гаутамой Буддой. Пусть меня называют, согласно его пророчеству, «Будда Майтрейя». Это и покажет разницу, никакой путаницы больше не будет. На пятую ночь после необычного визита Ошо появляется в зале для медитаций с новым заявлением. Гаутама Будда ушел по причине некоторых несоответствий в образах жизни хозяина и гостя. Эти четыре дня были для меня очень трудными. Я надеялся, что Гаутама Будда поймет, какие перемены произошли в мире за два с половиной тысячелетия, но это ему так и не удалось. Я прилагал все силы, но он слишком своеобразен и дисциплинирован... Двадцать пять веков сделали его жестким, как камень. И потому даже с самыми непримечательными мелочами возникали трудности. Он спит только на правом боку. К подушке он не привык и просто подкладывает под щеку ладонь. Подушку он считает роскошью. Я говорил ему: «Эта дешевая подушка — не роскошь. Спать, положив голову на ладони, — сущее мучение. Ты считаешь, что спать нужно только на правом боку, но чем так провинился левый? Лично у меня другой принцип: я всегда стараюсь равно относиться к обеим сторонам вещей». Ел он только один раз в день — и требовал этого от меня. К тому же он привык кормиться только подаяниями и все время спрашивал: «Где моя миска для милостыни?» Вчера вечером, ровно в шесть часов, когда я принимал джакузи, он вдруг ужасно возмутился, потому что считал роскошью даже купание два раза в день. И я сказал ему: "Ты исполнил свое пророчество. Ты вернулся. Но четырех дней мне хватило с головой — теперь прощай! Хватит тебе скитаться по земле, растворяйся в своем синем небе. За эти четыре дня ты уже понял: я делаю то же самое, что хотел сделать ты, но я делаю это в соответствии с велениями времени и нынешними условиями. Но никто не будет мне ничего приказывать. Я свободная личность. Я со всей любовью дал тебе приют, я принял тебя как дорогого гостя, но даже не пытайся стать тут хозяином". Все эти дни у меня раскалывалась голова. У меня уже лет тридцать не было головной боли. Я вообще позабыл, что это такое. Но все мои попытки наладить отношения были тщетными. Он привык делать все по-своему и даже понять не мог, что времена изменились. Так что сейчас я делаю еще более важное, историческое заявление: я — это просто я. Если хотите, можете называть меня Буддой, но к Гаутаме или Майтрейе это уже не будет иметь никакого отношения. Я — будда сам по себе. Слово «будда» просто означает «пробужденный». И теперь я заявляю, что отныне меня зовут Шри Раджниш Будда Зорба. Вскоре «Шри Раджниш Будда Зорба» снова лишает себя всех имен и говорит, что останется человеком без имени. Однако его санньясины растеряны, они не знают, как же к нему обращаться, и потому предлагают звание Ошо, которое во многих дзэнских притчах используется как уважительное, почтительное обращение. Ошо соглашается и дополняет это слово новым смыслом, связывая с понятием «оушн» (океан) Уильяма Джеймса. Позже он говорит, что это вообще, не имя, а просто исцеляющий звук. Дзэнский манифест: Свобода от себя На протяжении нескольких недель после «посещения» Гаутамы Будды, Ошо словно переполняют новые запасы силы и энергии. Беседы становятся дольше — пару раз он выступал почти по четыре часа без передышки. Речь Ошо звучит заметно живее и энергичнее. В нескольких циклах лекций он связывает дзэн с работами Фридриха Ницше и Уолта Уитмена, сравнивает его с христианством и даже рекомендует Горбачеву, простой путь перехода от коммунизма к капитализму. Однако в феврале 1989 года, после двух лекций нового цикла под названием «Дзэнский манифест», Ошо снова заболевает и не появляется в медитационном зале до начала апреля. «Дзэнский манифест» стал последним циклом его бесед. Дзэнский манифест совершенно необходим, потому что все древние религии ныне разваливаются. И пока они не погибли окончательно, а человечество не свихнулось, дзэн нужно распространить по всей земле. Новые дома нужно возводить еще до того, как старые развалились. Теперь вы не должны повторять ошибок прошлого. Вы жили в доме, которого вообще не было, и потому страдали от дождей, холодных зим и жгучего солнца, ведь дом существовал только в вашем воображении. На этот раз вам пора войти в свой настоящий дом, а не прятаться в рукотворных храмах, под кровом надуманных религий. Скройтесь в собственном существовании. Зачем быть чьей-то точной копией? Это очень важное время. Вам повезло, что вы родились в эту эпоху, когда старое теряет свою обоснованность и реальность, когда оно просто болтается рядом, потому что вам страшно убежать из этой тюрьмы. Но двери открыты! По правде сказать, дверей вообще нет, потому что весь дом, где вы живете, существует лишь в воображении. Ваши боги, священники и святые писания — все это есть только в воображении. На этот раз вы не должны допустить такой же ошибки. Человечество должно сделать качественный скачок, перейти от ветхой, прогнившей лжи к свежей, вечно юной истине. Это и есть Дзэнский Манифест. Свои последние слова, адресованные собранию санньясинов, Ошо произносит вечером 10 апреля 1989 года: Сейчас вы — самые благословенные люди на свете. Вспомнить себя как будду — драгоценнейшее переживание, потому что в нем — ваша вечность, ваше бессмертие. Это уже не вы, а сама Вселенная. Вы едины со звездами и деревьями, небом и океаном. Вы неразрывно связаны со всем, что есть. Последним, что сказал Будда, было слово саммасати. Помните, что вы — будды! Саммасати. Внутренний Круг 6 апреля Ошо выбирает так называемый «Внутренний Круг». В эту группу входит двадцать один ученик из тех, кто занимается практическим управлением общиной. Открыто это не оглашается, но позже он недвусмысленно объясняет членам группы, что их целью является не духовное руководство общиной, а сугубо практические заботы о доступности плодов его труда. В случае если кто-то из «Круга» умирает либо по каким-то причинам отказывается от дальнейшей работы, на его место тайным голосованием выбирается другой человек. Все свои решения группа принимает только общим голосованием. Традиции не избежать. Это не в нашей власти. После смерти ты уже не в силах повлиять на людей. И потому заблаговременно дать четкие указания доверенным людям лучше, чем оставить все на произвол невежд. Подготовка к уходу Вечером 10 апреля 1989 года, по окончании лекции, Ошо говорит своему секретарю, что его энергия резко изменила свои качества. Он поясняет, что за девять месяцев до смерти энергия переходит к периоду подготовки к смерти — точно также как за девять месяцев до рождения энергия человека начинает развиваться в материнской утробе. Следующая лекция Ошо должна была стать началом нового цикла под названием «Пробуждение Будды». 19 мая на общем собрании в зале для медитаций объявлено, что Ошо уже никогда не будет выступать перед открытым собранием. 23 мая объявлено, что вечерами Ошо начнет приходить в медитационный зал. Когда он появляется, играет музыка, и все могут веселиться вместе с ним. Праздник сменяется бесшумной медитацией, после которой Ошо удаляется. После его ухода в зале показывают записи его бесед. В июне-июле основан Университет Ошо. Он состоит из множества «факультетов», охватывающих предлагаемые общиной семинары и программы. Среди отделений Университета — Центр Трансформации, Школа Тайны, Школа Творчества и Искусств и Школа Боевых Искусств. Всех просят приходить на вечерние встречи в белом. Это правило устанавливается во время традиционного индийского праздника в честь просветленных Учителей, который проводится в июльское полнолуние. В общине этот праздник отмечают уже давно. 25 августа Ошо просит распорядиться, чтобы днем в общине носили пурпурные накидки. 31 августа в бывшем Зале Чжуан-цзы, прилегающем к его дому, завершается обустройство новой спальни для Ошо. Он непосредственно участвует в оформлении новой комнаты, которая украшена мрамором и освещается огромной люстрой; окна от пола до потолка выходят на дикий сад-джунгли. 14 сентября Ошо возвращается в прежнюю спальню. Новую комнату отдают группам медитативной терапии «Мистическая Роза» и «Вне Ума». Новый крытый и оборудованный кондиционерами стеклянный коридор, сооруженный специально для того, чтобы Ошо мог гулять по саду, отныне предназначен для «Випассаны», «Дза-дзэн» и других групп безмолвной медитации. 17 ноября Ошо дает указания в отношении того, что нужно сделать, когда он покинет этот мир. Он также просит создать группу для перевода его книг с хинди на английский язык и оставляет подробные распоряжения о работе Внутреннего Круга. 24 декабря английская «Sunday Mail» публикует статью о том, что ответственность за депортацию Ошо из США несет кардинал Ратцингер, то есть Ватикан. 17 января врач Ошо объявляет, что отныне тот уже не может участвовать в вечерних медитациях в общем зале, но ненадолго появится только для того, чтобы поприветствовать собравшихся. Когда Ошо входит в зал, все видят, что ему уже очень тяжело передвигаться. 18 января Ошо остается в своей комнате и не появляется на вечерней встрече, но передает через помощников, что будет присутствовать на встрече незримо. 19 января 1990 года, в пять часов вечера Ошо покидает свое тело. Перед этим он отказывается от предложения доктора провести срочное врачебное вмешательство. Ошо произносит: «Вселенная сама отмеряет свой срок», закрывает глаза и мирно уходит. Врач объявляет о смерти в 7 вечера, когда все приходят в медитационный зал на ежедневную встречу. Через некоторое время, когда печальная весть разносится по всей общине, тело Ошо приносят в зал, где проходит десятиминутное прощание. Затем процессия переносит его к расположенному неподалеку месту для погребальных костров. Всю ночь проводится прощальная церемония. Два дня спустя пепел Ошо переносят в Зал Чжуан-цзы — в ту самую комнату, которая должна была стать его новой «спальней». Там он много лет проводил беседы и встречался с санньясинами и посетителями. По воле Ошо, пепел ставят «у кровати», то есть на мраморную плиту в центре комнаты, которая действительно предназначалась как опора для кровати. Рядом укрепляют табличку со словами, которые, за несколько месяцев до того, продиктовал сам Ошо: ОШО Никогда не Рождался Никогда не Умирал Просто гостил на этой планете с 1931 по 1990 OSHO Never Born Never Died Only Visited this planet between 1931-1990 Эпилог: 1990-наши дни Международная Община Ошо в Пуне процветает и превращается в великолепное место отдыха, медитаций и самораскрытия. Это соответствует идеям Ошо, высказанным за несколько месяцев до смерти. Он успел принять участие в разработке множества новых построек: зданий для медитаций и семинаров в виде пирамид, минеральных источников, спортивных залов и центров отдыха, а также нового медитационного зала в форме пирамиды, который открылся в январе 2001. Моя вера в бытие абсолютна. Если в моих словах есть хоть какая-то истина, она сохранится в веках. Факел подхватят те, у кого сохранится интерес к моей работе, но я никому ничего не хочу навязывать. Для своих людей я останусь источником воодушевления. Именно это чувствуют мои санньясины — воодушевление. Я хочу, чтобы они росли сами по себе, чтобы они сами воспитывали в себе самое главное: любовь, вокруг которой не будет создана церковь, осознанность, которая не становится чьим-то исключительным достоянием, а еще — веселье, радость и свежие, по-детски удивленные глаза... Я хочу, чтобы мои люди познали себя, а не становились кем-то по чужому приказу. Главный путь ведет внутрь... |
|
|||
|
Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке |
||||
|
|
||||
