Огненный май

Вячеслав КОНДРАТЬЕВ Марат ХАЙРУЛИН Москва

Весной 1920 года большевики праздновали победу на всех фронтах. Наиболее опасные враги советской власти – генералы Колчак, Деникин и Юденич – были разбиты и практически вся территория России очищена от интервентов и белогвардейцев. Правда, в Крыму еще сидел барон Врангель с остатками деникинских войск, а под Читой – атаман Семенов со своими казаками, но их уже мало кто воспринимал всерьез.

К апрелю советские лидеры решили, что пришло, наконец, время воплотить в жизнь их давнюю мечту: «нести огонь мировой революции в Европу». Момент казался на редкость удачным – Красная армия пополнилась за счет трофеев и мобилизаций, приобрела боевой опыт, а силы внутренней контрреволюции были почти полностью разгромлены.

Ленин, Троцкий и их соратники не сомневались, что стонущий под гнетом капитала европейский пролетариат только и ждет, когда с востока покажутся колонны освободителей под красными знаменами. Но на пути в Европу стояло одно «маленькое препятствие» в виде новообразованного польского государства, отнюдь не желавшего пожертвовать своей независимостью ради осуществления великих идей «кремлевских мечтателей». Мало того, у поляков были собственные амбициозные планы возрождения «Речи Посполитой» (старинное название Польши) в границах 1772 года, то есть от низовий Днепра до Балтийского моря. Решив территориальные споры с Германией, польское руководство весной 1920-го обратило свои взоры на восток.

Обе стороны начали энергично готовиться к войне. Помимо пехотных и кавалерийских дивизий, артиллерии и бронепоездов, к линии фронта подтягивались авиачасти.

В начале апреля на южном (украинском) участке польско- советского фронта находились два польских авиадивизиона, состоящие из пяти эскадр (2-я, 5-я, 6-я и 9-я разведывательные и 7-я истребительная). Разведэскадры были укомплектованы немецкими и австрийскими двухместными многоцелевыми машинами различных типов: «Альбатросами», «Хальберштадтами», «Роландами», «Бранденбургами», DFW, LVG и AEG. 7-я истребительная эскадра имела на вооружении, главным образом, новые «Альбатросы» D-3 австрийской постройки (так называемые «Оэффаги»). На этих машинах летали американские добровольцы, ветераны 1-й Мировой войны. Эскадра носила имя Тадеуша Костюшко, польского генерала, участника войны за независимость Соединенных Штатов. Командовал эскадрой майор Седрик Фаунтлерой.

К середине месяца польские авиасилы на Украине пополнились 3-й, 16-й и 17-й эскадрами, оснащенными французскими самолетами «Бреге-14». Хотя эти части назывались разведывательными, их аэропланы могли нести весьма солидную по тем временам бомбовую нагрузку. То же, впрочем, относится и к большинству немецких машин.

На северном (литовско-белорусском) участке фронта поляки сосредоточили три авиадивизиона. В них входили 1-я, 4- я, 8-я, 11-я, 12-я, 14-я и 18-я разведывательные, а также 13-я истребительная эскадра. Позднее к ним присоединились 10-я разведывательная и 19-я истребительная. Матчасть в основном была та же, что и на юге – различные немецкие бипланы. Только 1-я и 18-я эскадры летали на французских «Сальмсонах» А-2, а 19-я истребительная – на «Спадах».

Командир 7-й истребительной эскадры польских ВВС им. Костюшко майор Седрик Фаунтлерой (справа), лётчик 7-й истребительной эскадры Мэриан Кроуфорд.

Истребитель «Оэффаг» D.III из состава 7-й истребительной эскадры польских ВВС.

Разведчик «Хальберштадт» CL.II польских ВВС. апрель 1920 г. Возможно, именно эту машину сбил А. Д. Ширинкин 14 мая 1920 г.

По штату польская эскадра состояла из десяти самолетов. На практике же такое количество встречалось довольно редко. Число боеготовых машин варьировалось в широких пределах, но обычно не превышало семь-восемь штук. Таким образом, общую численность польской авиации на фронте можно оценить примерно в 130-140 боевых единиц.

Никогда прежде советские летчики не встречались со столь многочисленной авиагруппировкой. Тем не менее, перед ними впервые была поставлена масштабная задача подавить авиацию противника и добиться стратегического господства в воздухе.

Для этого на запад были брошены лучшие силы и средства: самые новые самолеты с опытными экипажами, наиболее качественное горючее и боеприпасы. Благодаря захвату северокавказских нефтепромыслов удалось снизить остроту бензинового кризиса, и авиация поль- фронта перестала испытывать нужду в авиатопливе. Наконец-то ушли в прошлое «казанская смесь», «горчица», «авиаконьяк» и прочие суррогаты, на которых Красный Воздушный флот отлетал без малого полтора года.

Где-то на складах отыскались даже такие уникальные для тогдашней России вещи, как патроны с зажигательными и трассирующими пулями, а также противоаэростатные ракеты «Ле Приер».

Для всех летчиков и мотористов было организовано улучшенное питание и назначено двойное денежное довольствие. С целью «подъема боевого духа» Реввоенсовет Западного фронта распорядился даже о регулярной выдаче пилотам виноградного вина, а при его отсутствии – «минимального количества спирта».

По замыслу советского командования, главный удар должны были нанести армии Западного фронта под командованием М.Н.Тухачевского. Войскам на юго-западе отводилась вспомогательная роль. В соответствии с этим происходило распределение наземных и воздушных сил. В марте авиация Западного фронта насчитывала десять отрядов неполного состава, причем некомплект самолетов и летчиков в них достигал 50%. Но уже в апреле дополнительно прибыло одиннадцать отрядов, а в мае – еще четыре. Кроме того, авиачасти пополнялись людьми и техникой.

Параллельно шла реорганизация структуры воздушного флота. Опыт войны показывал, что шестисамолетный отряд годится лишь для разведки и связи – он слишком мелок для решения каких бы-то ни было тактических задач (не говоря уж о стратегических). Тем более, что реальное количество исправных аппаратов в отряде почти никогда не соответствовало норме. Необходимы были значительно более крупные подразделения.

Ранее такие подразделения (авиагруппы) иногда создавались на фронтах Гражданской войны из нескольких отрядов. Временные объединения от двух до четырех истребительных отрядов назывались дивизионами. На польском фронте впервые появились еще более крупные авиачасти, названные эскадрильями. (Во избежание путаницы, надо учесть, что в польской авиации эскадрильей или эскадрой называлась самая мелкая авиачасть, а дивизионом – подразделение, состоящее из нескольких эскадр. В советской же, наоборот, дивизион мог являться составной частью эскадрильи). Количество отрядов в эскадрильях колебалось от двух до шести, причем это могли быть как истребительные, так и разведывательные отряды. Заметим, что все вышесказанное относится именно к 1920 году, поскольку в дальнейшем организационная структура советских ВВС менялась неоднократно.

4 апреля на прифронтовую станцию Славное под Борисовом прибыл 4-й истребительный дивизион под командованием известного летчика, кавалера ордена Красного знамени А.Д.Ширинкина. Дивизион состоял из четырех отрядов: 10-го, 11-го, 12-го и 13-го, в которых насчитывалось 29 истребителей (17 «Ньюпоров-24бис», 2 «Ньюпора-23», «Ньюпор-11», «Нью- пор-21» и 8 «Спадов»), Впрочем, из этого солидного по тогдашним меркам числа машин к концу апреля лишь десять считались боеспособными. Остальные в той или иной степени требовали ремонта.

11-го апреля дивизион объединили с 38-м и 44-м разведотрядами, также, в основном, летавшими на «Ньюпорах». Полученное соединение стало называться «Эскадрильей Ширинкина» (иногда встречаются также названия «Славненская эскадрилья» или «Славненская авиагруппа», хотя большинство вылетов эта эскадрилья совершила с полевого аэродрома у села Приямино).

«Ньюпоры» 1-го отряда 1-го дивизиона истребителей Кожевникова. На руле поворота отрядный знак: черная стрела на белом фоне. Май 1920 г., Салтановка.

В первом ряду в центре стоят слева направо: Командир Славненской эскадрильи А.Д.Ширинкин и Авиадарм А.В.Сергеев, май 1920 г.. Славное.

В течение мая в Славное прибыли боевые отделения 8-го, 17-го, 30-го, 32-го и 42-го разведотрядов, а также – 4-го истребительного. Эти пополнения дали еще семнадцать самолетов. В результате Славненская эскадрилья стала крупнейшим авиационным подразделением за всю Гражданскую войну.

Интересно, что в эскадрилье Ширинкина служили шесть бывших колчаковских пилотов, перешедших в декабре 1919-го на сторону красных: Баранов, Волковойнов, Затыкин, Потеряев, Снегирев и Шмотин, Бывшие белогвардейцы воевали ничуть не хуже своих недавних противников. А Шмотин даже получил денежную премию за успешную аэрофотосъемку вражеского аэродрома.

На аэродроме Салтановка южнее Бобруйска была сформирована вторая авиаэскадрилья в составе 1-го и и 2-го истребительных отрядов. По фамилии командира ее назвали «Эскадрильей Кожевникова» (другие названия – «Салтановская эскадрилья» или «Сал- тановская авиагруппа»). Стоит отметить, что перед отправкой на фронт 1-й и 2-й истротряды получили новенькие «Ньюпоры-24», только что вышедшие из цехов московского завода «Дукс». Для тех времен это было большой редкостью, ведь большинство советских пилотов летало на старых изношенных машинах, оставшихся еще с Первой Мировой войны.

Обе эскадрильи действовали в полосе 16-й армии и являлись наиболее мощными и хорошо оснащенными авиационными частями Западного фронта.

Для поддержки 15-й армии сформировали «Эскадрилью Лабренца» из шести разведывательных авиаотрядов неполного состава. На севере, в зоне ответственности 3-й и 4-й армий, размещались более слабые двухотрядные эскадрильи Веткина (1-й и 18-й разведотряды), Ерофеева и Чекалова. Один отряд (20-й) оставался в Смоленске и считался резервным. Там проходили «обкатку» молодые пилоты, прибывавшие на фронт из летных школ.

В целом, на западном направлении за короткий срок было сосредоточено более половины всех воздушных сил советской республики.

На Юго-Западном фронте красная авиация выглядела гораздо скромнее. Здесь полякам противостояли части 12- й и 14-й армий с приданными им 9-м, 21-м, 22-м и 23-м разведотрядами. В отрядах ощущался сильный некомплект людей и техники. К примеру, в 23-м РАО на шесть самолетов приходилось всего двое летчиков. В 21-м же, наоборот, имелся лишь один боеспособный аэроплан. Несколько лучше обстояли дела в 22-м отряде, летавшем на трофейных «Ариэйтах» (английский двухместный разведчик RAF RE-8. Более десятка таких машин было захвачено Красной армией в начале 1920 года).

В начале апреля на сторону красных перешла так называемая «Первая летуньская сотня Галицийской армии» в составе семи летчиков и семи наблюдателей при пяти самолетах под командованием летнаба Антона Хруща. «Сотня» была переименована в 1-й Галицийский авиаотряд и включена в состав авиасил 12-й армии. Но и с таким «солидным» пополнением советская авиация на Украине была на порядок слабее, чем в Белоруссии.

Поляки нанесли удар первыми. И пришелся он по наиболее слабому, украинскому участку фронта. 25 апреля части 2-й, 3-й и 6-й польских армий совместно с петлюровцами двинулись на восток. Значительно уступавшие им по численности войска 12-й армии были мгновенно раздавлены. Операция продолжалась всего десять дней. За это время поляки заняли Коростень, Житомир, Винницу и, наконец, Киев. Красные почти без сопротивления отступили за Днепр.

Командир 13-го истребительного отряда Франц Петрович Шишковский у своего «Спада». Май 1920 г., Славное.

Шишковский у «Ньюпора» 13-го отряда, май 1920 г., Славное

Польский «блицкриг» сопровождался широким применением авиации. Самолеты 2-го, 3-го и 5-го дивизионов (всего восемь эскадр) бомбили украинские города, штурмовали отходящие колонны советских войск и железнодорожные составы. Особую активность проявили американцы из 7-й эскадры имени Костюшко, совершавшие по нескольку боевых вылетов ежедневно. Во время штурмовки красноармейских позиций под Бердичевым получил серьезные повреждения «Альбатрос» лейтенанта Кларка. Летчик с большим трудом дотянул до аэродрома.

Вскоре другой американский волонтер – лейтенант Ноубл был ранен винтовочной пулей в руку. Некоторые экипажи также привозили с заданий пробоины от ружейно-пулеметного огня, но в общем ни один польский самолет не был сбит за эти дни.

Внезапное нападение застало авиацию 12-й армии врасплох. 9-й разведывательный и 1-й Галицийский авиаотряды уже 27 апреля оказались отрезаны от основных сил на станции Казатин. Только два самолета – «Бранденбург» и DFW – успели взлететь, прежде чем польские солдаты ворвались на аэродром. Все остальные машины были захвачены противником, и отряды фактически прекратили существование.

В критической ситуации отличился летчик 21-го разведотряда Мухин. На единственном исправном самолете отряда он неоднократно вылетал во вражеский тыл для установления связи с окруженными группировками советских войск. 30 апреля Мухин вывез из окружения комиссара 12-й армии Муралова, а 5 мая, когда в Киеве уже шли уличные бои – сумел вывезти из города самого «командарма-12» Меженинова. За эти полеты авиатор был награжден орденом Красного знамени – высшим знаком отличия Советской России.

За неделю до польского наступления получила приказ перебазироваться на Юго-западный фронт авиация 1-й Конной армии Буденного в составе 24-го, 36-го и 41-го разведотрядов. Совсем недавно этим отрядам передали трофейную английскую авиатехнику, захваченную буденновцами в Таганроге и Новороссийске. Из-за нехватки времени и бензина самолеты еще не были как следует освоены летным составом.

В начале мая 24-й и 41-й РАО прибыли на аэродром у станции Глобино, к северу от Кременчуга. Отсюда пилоты, уже научившиеся управлять «Дегевеляндами» и «Эсифайфами» (так у нас называли самолеты De Havilland DH-9 и RAF SE-5), совершили несколько полетов на разведку. Остальные продолжали тренировки, но полностью завершить их так и не успели. Когда 20 мая авиагруппу 1-й Конной перебросили на прифронтовой аэродром под Уманью, в ней насчитывалось всего шесть боеготовых экипажей.

Совсем иная картина складывалась на Западном фронте. Здесь советские летчики сразу дали противнику серьезный отпор. Уже в апреле командир Славненской авиагруппы Ширинкин несколько раз вылетал на перехват вражеских самолетов, не давая им прицельно сбрасывать бомбы. Но воздушных побед пока не было. Поляки всякий раз уходили, пользуясь преимуществом в скорости.

17-го апреля четыре польских бомбардировщика из 14-й эскадры совершили налет на аэродром в Славном. На поле в тот момент стоял только один готовый к бою «Ньюпор» Ширинкина. Несмотря на численное превосходство противника, красный летчик взлетел, догнал одного из поляков и с расстояния 30 метров дап меткую очередь. Когда он заложил вираж для повторной атаки, на истребителе треснул пополам главный лонжерон левой нижней плоскости. Ширинкин каким-то чудом сумел посадить аппарат с полуоторванным крылом. Полякам и на этот раз удалось уйти, но по возвращении на самолете подпоручика Зембинского насчитали немало пробоин.

А 1 мая Ширинкин с тремя другими пилотами своей эскадрильи – Буровым, Кузиным и Соболевым – атаковал двухместный разведчик (очевидно, «Хальберштадт» или «Эльфауге») над деревней Большие Негневичи. Враг пытался уйти пикированием, круто снижаясь с 1100 до 50 метров, но истребители цепко держались у него на хвосте и вели огонь с близкой дистанции. Позднее командир эскадрильи написал в отчете, что каждый выпустил по нескольку очередей с расстояния 15-20 метров. При этом летнаб вражеской машины был, очевидно, убит или тяжело ранен, так как его пулемет стоял неподвижно, а в вырезе кабины никого не было видно.

В конце концов изрешеченый пулями аэроплан все же перетянул через линию фронта. Вдруг все увидели, как верхнее крыло у него «сложилось», оторвавшись от перебитых стоек, и аппарат с высоты всего нескольких метров рухнул плашмя на вспаханное поле. Падение самолета подтвердили наземные войска и местные жители.

Это была уже четвертая воздушная победа Ширинкина. Первые две он одержал еще в Мировую войну, а третью – осенью 1919-го, причем также на польском фронте. Летчики Буров, Кузин и Соболев получили ордена Красного знамени. Ширинкину, у которого орден уже был, главком Троцкий лично вручил 50000 рублей и почетное наградное оружие.

«Ньюпор-24бис» из отряда Ширинкина. 1 мая 1920 г. бывший подполковник Пётр Абаканович угнал эту машину на занятый поляками аэродром Жодино.

В автомобиле на заднем сиденье находятся (слева-направо): Комэскадрильи Ширинкин, пленный польский летчик Ясиньский и военный летчик Шишковский. 4 июня 1920 г.. Славное.

Согласно польским данным, экипаж подбитого самолета все же остался жив, но сам он был поврежден настолько, что уже не подлежал восстановлению.

В тот же день случился другой, гораздо менее приятный для большевиков, эпизод. Четыре «Ньюпора» вылетели для разбрасывания листовок над городом Борисов. Вернулись три. Пилот Абаканович пропал без вести. Позже выяснилось, что Абаканович, поляк по национальности, просто-напросто перелетел к своим соплеменникам. Кстати, это был единственный случай предательства в красной авиации за всю польско-советскую войну.

В мае воздушная борьба на белорусском участке фронта достигла высшего накала. Обе стороны готовились к решающим боям и стремились обеспечить себе господство в воздухе. 7 мая советский «Бреге-14», недавно захваченный у поляков, под охраной четырех истребителей сбросил 160 кг бомб и листовок на станцию Борисов. Солидный истребительный эскорт сопровождал его неслучайно. Летнабом на этой машине был сам А.В.Сергеев, главнокомандующий всеми воздушными силами республики.

9 мая летчик 1-го истребительного дивизиона Сапожников сбросил 25-фунтовую бомбу на польский аэродром у села Киселевичи, а затем демонстративно выполнил над летным полем каскад фигур высшего пилотажа, как бы дразня противника и вызывая польских летчиков на поединок. Однако в воздух никто не поднялся. Поляки решили ответить по-другому. На следующий день три груженых бомбами «Эльфауге» C.V взяли курс на советский аэродром в Салтановке. На перехват поднялось дежурное звено истребителей – «Ньюпоры» летчиков Сапожникова, Гвайты и Серегина.

Увидев врага, поляки сбросили нерасконтренные бомбы в лес и спешно повернули обратно. Последним шел самолет, пилотируемый командиром 12-й эскадры капитаном Юргенсоном, бывшим офицером царской армии. На нем и сосредоточились атаки советских истребителей, так как догнать остальных было уже невозможно.

На машине Гвайты сразу отказал пулемет, а на истребителе Серегина стоял только несинхронный «Льюис» над верхним крылом, попасть из которого в цель чрезвычайно трудно. Поэтому фактически вел бой один Сапожников. Он несколько раз обстрелял самолет противника, заходя с разных направлений. В конце концов на «Эльфауге» перебило бензопровод. Мотор заглох, и польскому летчику не оставалось ничего другого, как идти на посадку. Аэроплан приземлился на советской территории и был захвачен красноармейцами, а экипаж попал в плен 1*. Через два дня Троцкий, проезжая через Салтановку, задержался на полчаса, чтобы вручить Сапожникову орден Красного знамени.

Вскоре Сапожников провел еще один воздушный бой, на этот раз – с истребителем «Альбатрос» D-III. Противник (согласно польским данным, это был поручик Ях) внезапно атаковал сзади. В советскую машину попала всего одна пуля, которая не причинила никакого вреда, хотя прошла всего в нескольких сантиметрах от сиденья. Сапожников, пользуясь верткостью своего «Ньюпора», развернулся и встретил врага в лоб. Затем последовала серия маневров и взаимных атак, в которой ни один из соперников не добился успеха. Бой закончился безрезультатно, хотя поляки до сих пор считают русский «Ньюпор» сбитым.

Утром 14 мая советские «Фарман-30» и «Сопвич» в сопровождении «Спада» летчика Николая Петрова бомбили вражеский аэродром в местечке Жодино. Компания подобралась довольно интересная: «Фарман» пилотировал бывший колчаковец Шмотин, а в кабине «Сопвича» сидел красвоенлет Граб, одержавший полтора года назад первую в Гражданской войне воздушную победу.

На перехват взлетел «Спад» подпоручика Стефана Павликовского. Завязался воздушный бой, в котором более опытному поляку сразу удалось зайти в хвост самолету Петрова. Петров кидал машину из стороны в сторону, закладывал крутые виражи, делал даже мертвые петли, но враг цепко держался сзади, повторяя все его маневры.

Вокруг краснозвездного истребителя то и дело мелькали дымные «веревки» трассирующих пуль. По счастью, Павли- ковский, хотя и был классным пилотом, оказался при этом неважным стрелком. Все очереди проходили мимо. В конце концов одна из «трасс» все же задела машину, барабанной дробью простучав по обшивке. Петров, чувствуя, что следующая порция свинца может стать для него последней, резко бросил истребитель в пике. Он выровнялся на высоте чуть больше двадцати метров. От перегрузки у «Спада» сорвало выхлопную трубу. Оглянувшись, советский летчик увидел, что поляк все еще маячит сзади, готовясь вновь открыть огонь. Петров вильнул в сторону и стал петлять вдоль улиц на уровне крыш двухэтажных домишек. Вылетев, наконец, из города, он заметил, как в нескольких метрах под ним блеснула река Березина.

Летчик снизился еще больше и понесся над самой водой, надеясь, что враг, наконец, отстанет. Но когда Петров вновь оглянулся, он с ужасом увидел, что поляк по-прежнему невозмутимо «висит» у него на хвосте. Несколько минут продолжалась эта безумная гонка на высоте полутора метров. Петров вел машину с максимальной скоростью, едва не задевая колесами воду и рубя винтом камыши. Малейшее неверное движение означало мгновенную гибель. Павликовский спокойно шел сзади, не приближаясь и не отставая, но почему-то не стрелял. Возможно, у него отказал пулемет или просто закончились патроны. Затем польский летчик прибавил газ, легко догнал Петрова и, помахав ему рукой, отвернул в сторону… По возвращении на петровском «Спаде» насчитали девять пробоин.

В тот же день поляки решили отомстить за бомбежку своей авиабазы. Вскоре после полудня в воздух поднялся «Хальберштадт» CL-II с грузом бомб, и под охраной двух «Спадов» взял курс на советский аэродром в Приямино. Навстречу противнику вылетело дежурное звено истребителей в составе Ширинкина, Кузина и Александра Петрова (однофамильца Николая Петрова из того же дивизиона).

Кузин с Петровым связали боем истребители сопровождения, а Ширинкин атаковал бомбардировщик. Он подошел к противнику сзади-снизу и нажал на гашетку, целясь в переднюю часть фюзеляжа. Зажигательные пули прошили кабину пилота и топливный бак. Тотчас бензин вспыхнул, и яркое пламя охватило машину. У экипажа не было парашютов, но летнаб, не выдержав нестерпимой боли, выбросился из самолета и разбился насмерть. Пилот остался в горящей кабине. Возможно, он был уже мертв, убитый пулеметной очередью.

Сотни выбежавших на улицы жителей Приямино завороженно смотрели, как пожираемый огнем самолет несколько секунд летел по небу, затем резко сорвался вниз и с грохотом врезался в землю. А в это время Петров и Кузин дрались со «Спадами». Интересно, что противником Николая Петрова оказался тот самый подпоручик Павликовский, который всего пару часов назад азартно гонялся за его однофамильцем над Березиной. Но тут подпоручика словно подменили. Потрясенный жуткой картиной гибели «Хапьберштадта», он при первой возможности вышел из боя и на полном газу умчался за линию фронта. А вслед за ним скрылся и другой польский летчик.

1* По рассказам очевидцев, Юргенсон, доставленный под конвоем в Салтановку, очень испугался, увидев советских летчиков в кожаных куртках. Он знал, что этим предметом гардероба обычно щеголяли комиссары и чекисты, чья кровавая «слава» уже гремела по всей Европе. Страх капитана был вполне оправдан: Юргенсона этапировали в смоленскую тюрьму. где он вскоре умер (по другим данным, был расстрелян)… Летнабу повезло больше: по окончании войны его обменяли на советских военнопленных.

«Спад-7» командира 10-го истребительного отряда, разбитый при вылете на разведку. На первом плане видна 10-фунтовая бомба. Летчик Шуберт получил сильные ушибы. 23 апреля 1920 г.. Славное.

Весть об очередной победе «красных соколов» мгновенно достигла штаба фронта. И уже вечером того же дня на аэродром Приямино доставили срочную телеграмму: "Приветствую славного героя Ширинкина, предлагаю выдать ему 15000 рублей, золотые часы высылаю. Мужественных летчиков Петрова Александра, Петрова Николая и Кузина наградить золотыми часами. Предреввоенсовета Троцкий." Непонятно, почему первый сбитый Ширинкиным самолет Троцкий оценил в 50000, а второй только в 15000 рублей.

На северном участке фронта, под Вильно, 14 мая произошел, по польским данным, еще один воздушный бой. «Сальмсон» А-2 из 18-й эскадры подбил и вынудил к посадке советский «Фарман-30». Нам, правда, не удалось найти подтверждения этого эпизода в российских архивах.

А на следующий день в Приямино с оркестром и воинскими почестями хоронили погибших польских летчиков – подхорунжего Клича и сержанта Бартковяка. Фотоснимки этой церемонии Ширинкин через несколько дней сбросил над польским аэродромом в Жодино.

Более чем скромные успехи в воздушных боях поляки в какой-то мере компенсировали удачными атаками на привязные аэростаты наблюдения. При этом дважды отличился уже знакомый нам Стефан Павликовский. 18 мая он шесть раз обстреливал аэростат 25-го воздухоплавательного отряда, поднятый для корректировки артогня невдалеке от Приямино. И только после шестого захода водород в оболочке вспыхнул.

В гондоле аэростата находились воздухоплаватель Арвид Банкер и артиллерист-наблюдатель Гаврилов. Для Гаврилова это был первый полет в жизни. Когда баллон загорелся и стал падать, Банкер застегнул на своем растерявшемся напарнике лямки парашюта и буквально силой вытолкнул его из корзины. Парашют системы Жюкмеса раскрылся автоматически и Гаврилов благополучно спустился на землю. Банкер выпрыгнул следом, но для раскрытия купола высоты уже не хватило. Самоотверженный воздухоплаватель погиб.

Следующим утром над Приямино поднялся в воздух резервный баллон, но и его через день расстрелял зажигательными пулями все тот же подпоручик Павликовский.

После уничтожения второго аэростата 25-й воздухоотряд прекратил свою деятельность, так как запасных оболочек больше не было. В конце мая его сменил на фронте 26-й воздухоотряд. Когда он приступил к работе, красные, наученые горьким опытом, стали поднимать для защиты аэростатов истребители.

19 мая советские войска форсировали Березину возле Борисова. Западный фронт перешел в наступление. В тот же день самолеты эскадрильи Ширинкина совершили более 40 боевых вылетов, сбросив на противника 107 бомб различных калибров. Бомбардировке подвергся борисовский железнодорожный узел, аэродром в Жодино и польские артбатареи. Три самолета вернулись из-за неполадок с двигателями, летчик Рожин по неизвестной причине разбился на взлете, но остальные успешно выполнили задание.

Польский историк Кшиштоф Тарковский в книге Lotnictwo polskie w woine z Rosja soviecka пишет, что на перехват советских самолетов взлетели пилоты 19-й истребительной эскадры поручик Мрочковский и подхорунжий Туровский, но их воздушный бой закончился безрезультатно. Интересно, что никто из красных летчиков даже не заметил вражеских перехватчиков, во всяком случае, не отразил этого в своем докладе.

20-21 мая части Красной Армии, закрепившиеся на западном берегу Березины, создали непосредственную угрозу польскому аэродрому в Жодино. В этой связи 23 мая самолеты 14- й и 19-й эскадр были эвакуированы оттуда на тыловой аэродром Слепянка под Минском. Активность польской авиации на Западном фронте резко упала.

Тем не менее, до конца мая состоялось еще несколько воздушных боев, в которых снова добились успеха советские летчики. 27 мая истребитель подхорунжего Туровского получил серьезные повреждения от огня двух красных «Ньюпоров». Поляк совершил вынужденную посадку на своей территории, при этом самолет был разбит, а сам Туровский – ранен.

На следующий день летчик Екатов вылетел на «Ньюпоре-24» с двумя 15-фунтовыми бомбами для бомбежки Борисова. Над целью его перехватили два «Спада». Искусно маневрируя, Екатов сумел зайти в хвост одному из противников и обстрелять его из синхронного «Викккерса». По докладу пилота, он успел заметить, как очереди трассирующих пуль прошли сквозь крылья вражеского биплана.

Видя такой оборот, поляки решили не рисковать, и со снижением вышли из боя. Екатов же продолжил полет и успешно выполнил задание. Но лихие маневры не прошли для его самолета бесследно. По возвращении на аэродром было отмечено (цитата): "«Ньюпор», осмотренный после боя, оказался весь разрегулированным, нервюры в крыльях расклеившимися, и полотно отставшим от нервюр, и все гвоздики вылетели…" Окажись враги более решительны, этот бой наверняка бы закончился для красного летчика плачевно. Его аппарат мог в любой момент просто развалиться в воздухе.

29 мая вновь сошлись в воздушном поединке красвоенлет Александр Петров и подпоручик Стефан Павликовский. Петров сумел намертво «вцепиться в хвост» неприятелю и вогнать в него пулеметную очередь. На «Спаде» с красно-белыми квадратами был пробит радиатор, и поляку только за счет скорости удалось оторваться от преследования. Вскоре вода из системы охлаждения вытекла, мотор заклинило, и Павликовский, едва перетянув через линию фронта, совершил вынужденную посадку.

Кстати, в том бою красный летчик показал такое мастерство владения машиной, что поляки решили, будто оппонентом Павликовского был «красный ас» Сапожников, Подобного мнения придерживается, в частности, Томаш Говорек, автор книги Pierwsze samoloty mysliwskie lotnictwa polskiego. Но документы свидетельствуют, что единственным советским пилотом, дравшимся с противником 29 мая, был Александр Петров.

Всего в мае Славненская эскадрилья совершила 311 боевых вылетов, сбросив на противника 234 авиабомбы и более 100 кг агитационной литературы. За это же время в воздушных боях сбито два и повреждено не менее трех вражеских самолетов. Собственных боевых потерь не было. Произошло двенадцать аварий и две катастрофы. К концу месяца в эскадрилье числилось восемнадцать боеспособных истребителей и семь разведчиков.

Трофейный «Бреге-14», на котором в мае 1920-го совершил несколько боевых вылетов авиадарм (Гпавком ВВС) А.В.Сергеев.

«Де Хевилленд» DH.9 авиации 1-й Конной армии.

У «Спадов» стоят спева-направо: Ф.Шишковский (13-й АОИ). Н.Петров и И.Антошин (10-й АОИ). Первые два «Спада» с эмблемами принадлежат 10-му отряду, а третий- 13-му. Май 1920 г.. Славное.

Еще одну воздушную победу одержал командир Салтановской эскадрильи Сапожников. Сводных данных по количеству боевых вылетов этой эскадрильи за май не сохранилось, но в общем можно считать, что салтановские пилоты воевали не менее активно, чем их коллеги из Славного.

Польская авиация понесла в мае 1920-го весьма серьезный урон. Помимо нескольких самолетов, сбитых в воздушных боях, гораздо большее число машин вышло из строя в результате аварий. Кроме того, боевые потери заметно отражались на боевом духе польских пилотов, о чем свидетельствует хотя бы эпизод с Екатовым.

5 июня кавалеристы 1-й Конной армии нанесли мощный удар по врагу южнее Киева. Прорвав фронт, они устремились на запад, перерезая линии связи и громя тыловые гарнизоны противника. Немалую роль в подготовке и осуществлении столь удачно начатой операции сыграла авиация 1-й Конной, но это уже тема для другого рассказа…

СПАД S. VIII 19-й истребительной эскадрильи ВВС Польши (зав. №11543), аэродром Жодино. май 1920 г.

Оэффаг D.III ВВС Польши (7-й истребительной эскадры им. Тадеуша Кос- тюшко), аэродром Бердичев. май 1920г.

RAF R.E.8 «Ариэльи» авиации 1-й конной армии (борт F3680). Этот самолёт совершил вынужденную посадку на вражеской территории и был захвачен польскими войсками 5 июня 1920 г. Летчик Сергеев сумел избежать плена и вернулся в свою часть: судьба лётнаба неизвесппа.

СПАД S. VII постройки московского завода «Дукс» 10-го истребительного отряда Славненской авиагруппы, апрель- июль 1920 г.

Ньюпор-24бис из состава 13-го истребительного отряда Славненской авиагруппы. май 1920 г.

Михаил МАСЛОВ Москва

Примечания:

Огненный май

Вячеслав КОНДРАТЬЕВ Марат ХАЙРУЛИН Москва

Весной 1920 года большевики праздновали победу на всех фронтах. Наиболее опасные враги советской власти – генералы Колчак, Деникин и Юденич – были разбиты и практически вся территория России очищена от интервентов и белогвардейцев. Правда, в Крыму еще сидел барон Врангель с остатками деникинских войск, а под Читой – атаман Семенов со своими казаками, но их уже мало кто воспринимал всерьез.

К апрелю советские лидеры решили, что пришло, наконец, время воплотить в жизнь их давнюю мечту: «нести огонь мировой революции в Европу». Момент казался на редкость удачным – Красная армия пополнилась за счет трофеев и мобилизаций, приобрела боевой опыт, а силы внутренней контрреволюции были почти полностью разгромлены.

Ленин, Троцкий и их соратники не сомневались, что стонущий под гнетом капитала европейский пролетариат только и ждет, когда с востока покажутся колонны освободителей под красными знаменами. Но на пути в Европу стояло одно «маленькое препятствие» в виде новообразованного польского государства, отнюдь не желавшего пожертвовать своей независимостью ради осуществления великих идей «кремлевских мечтателей». Мало того, у поляков были собственные амбициозные планы возрождения «Речи Посполитой» (старинное название Польши) в границах 1772 года, то есть от низовий Днепра до Балтийского моря. Решив территориальные споры с Германией, польское руководство весной 1920-го обратило свои взоры на восток.

Обе стороны начали энергично готовиться к войне. Помимо пехотных и кавалерийских дивизий, артиллерии и бронепоездов, к линии фронта подтягивались авиачасти.

В начале апреля на южном (украинском) участке польско- советского фронта находились два польских авиадивизиона, состоящие из пяти эскадр (2-я, 5-я, 6-я и 9-я разведывательные и 7-я истребительная). Разведэскадры были укомплектованы немецкими и австрийскими двухместными многоцелевыми машинами различных типов: «Альбатросами», «Хальберштадтами», «Роландами», «Бранденбургами», DFW, LVG и AEG. 7-я истребительная эскадра имела на вооружении, главным образом, новые «Альбатросы» D-3 австрийской постройки (так называемые «Оэффаги»). На этих машинах летали американские добровольцы, ветераны 1-й Мировой войны. Эскадра носила имя Тадеуша Костюшко, польского генерала, участника войны за независимость Соединенных Штатов. Командовал эскадрой майор Седрик Фаунтлерой.

К середине месяца польские авиасилы на Украине пополнились 3-й, 16-й и 17-й эскадрами, оснащенными французскими самолетами «Бреге-14». Хотя эти части назывались разведывательными, их аэропланы могли нести весьма солидную по тем временам бомбовую нагрузку. То же, впрочем, относится и к большинству немецких машин.

На северном (литовско-белорусском) участке фронта поляки сосредоточили три авиадивизиона. В них входили 1-я, 4- я, 8-я, 11-я, 12-я, 14-я и 18-я разведывательные, а также 13-я истребительная эскадра. Позднее к ним присоединились 10-я разведывательная и 19-я истребительная. Матчасть в основном была та же, что и на юге – различные немецкие бипланы. Только 1-я и 18-я эскадры летали на французских «Сальмсонах» А-2, а 19-я истребительная – на «Спадах».

Командир 7-й истребительной эскадры польских ВВС им. Костюшко майор Седрик Фаунтлерой (справа), лётчик 7-й истребительной эскадры Мэриан Кроуфорд.

Истребитель «Оэффаг» D.III из состава 7-й истребительной эскадры польских ВВС.

Разведчик «Хальберштадт» CL.II польских ВВС. апрель 1920 г. Возможно, именно эту машину сбил А. Д. Ширинкин 14 мая 1920 г.

По штату польская эскадра состояла из десяти самолетов. На практике же такое количество встречалось довольно редко. Число боеготовых машин варьировалось в широких пределах, но обычно не превышало семь-восемь штук. Таким образом, общую численность польской авиации на фронте можно оценить примерно в 130-140 боевых единиц.

Никогда прежде советские летчики не встречались со столь многочисленной авиагруппировкой. Тем не менее, перед ними впервые была поставлена масштабная задача подавить авиацию противника и добиться стратегического господства в воздухе.

Для этого на запад были брошены лучшие силы и средства: самые новые самолеты с опытными экипажами, наиболее качественное горючее и боеприпасы. Благодаря захвату северокавказских нефтепромыслов удалось снизить остроту бензинового кризиса, и авиация поль- фронта перестала испытывать нужду в авиатопливе. Наконец-то ушли в прошлое «казанская смесь», «горчица», «авиаконьяк» и прочие суррогаты, на которых Красный Воздушный флот отлетал без малого полтора года.

Где-то на складах отыскались даже такие уникальные для тогдашней России вещи, как патроны с зажигательными и трассирующими пулями, а также противоаэростатные ракеты «Ле Приер».

Для всех летчиков и мотористов было организовано улучшенное питание и назначено двойное денежное довольствие. С целью «подъема боевого духа» Реввоенсовет Западного фронта распорядился даже о регулярной выдаче пилотам виноградного вина, а при его отсутствии – «минимального количества спирта».

По замыслу советского командования, главный удар должны были нанести армии Западного фронта под командованием М.Н.Тухачевского. Войскам на юго-западе отводилась вспомогательная роль. В соответствии с этим происходило распределение наземных и воздушных сил. В марте авиация Западного фронта насчитывала десять отрядов неполного состава, причем некомплект самолетов и летчиков в них достигал 50%. Но уже в апреле дополнительно прибыло одиннадцать отрядов, а в мае – еще четыре. Кроме того, авиачасти пополнялись людьми и техникой.

Параллельно шла реорганизация структуры воздушного флота. Опыт войны показывал, что шестисамолетный отряд годится лишь для разведки и связи – он слишком мелок для решения каких бы-то ни было тактических задач (не говоря уж о стратегических). Тем более, что реальное количество исправных аппаратов в отряде почти никогда не соответствовало норме. Необходимы были значительно более крупные подразделения.

Ранее такие подразделения (авиагруппы) иногда создавались на фронтах Гражданской войны из нескольких отрядов. Временные объединения от двух до четырех истребительных отрядов назывались дивизионами. На польском фронте впервые появились еще более крупные авиачасти, названные эскадрильями. (Во избежание путаницы, надо учесть, что в польской авиации эскадрильей или эскадрой называлась самая мелкая авиачасть, а дивизионом – подразделение, состоящее из нескольких эскадр. В советской же, наоборот, дивизион мог являться составной частью эскадрильи). Количество отрядов в эскадрильях колебалось от двух до шести, причем это могли быть как истребительные, так и разведывательные отряды. Заметим, что все вышесказанное относится именно к 1920 году, поскольку в дальнейшем организационная структура советских ВВС менялась неоднократно.

4 апреля на прифронтовую станцию Славное под Борисовом прибыл 4-й истребительный дивизион под командованием известного летчика, кавалера ордена Красного знамени А.Д.Ширинкина. Дивизион состоял из четырех отрядов: 10-го, 11-го, 12-го и 13-го, в которых насчитывалось 29 истребителей (17 «Ньюпоров-24бис», 2 «Ньюпора-23», «Ньюпор-11», «Нью- пор-21» и 8 «Спадов»), Впрочем, из этого солидного по тогдашним меркам числа машин к концу апреля лишь десять считались боеспособными. Остальные в той или иной степени требовали ремонта.

11-го апреля дивизион объединили с 38-м и 44-м разведотрядами, также, в основном, летавшими на «Ньюпорах». Полученное соединение стало называться «Эскадрильей Ширинкина» (иногда встречаются также названия «Славненская эскадрилья» или «Славненская авиагруппа», хотя большинство вылетов эта эскадрилья совершила с полевого аэродрома у села Приямино).

«Ньюпоры» 1-го отряда 1-го дивизиона истребителей Кожевникова. На руле поворота отрядный знак: черная стрела на белом фоне. Май 1920 г., Салтановка.

В первом ряду в центре стоят слева направо: Командир Славненской эскадрильи А.Д.Ширинкин и Авиадарм А.В.Сергеев, май 1920 г.. Славное.

В течение мая в Славное прибыли боевые отделения 8-го, 17-го, 30-го, 32-го и 42-го разведотрядов, а также – 4-го истребительного. Эти пополнения дали еще семнадцать самолетов. В результате Славненская эскадрилья стала крупнейшим авиационным подразделением за всю Гражданскую войну.

Интересно, что в эскадрилье Ширинкина служили шесть бывших колчаковских пилотов, перешедших в декабре 1919-го на сторону красных: Баранов, Волковойнов, Затыкин, Потеряев, Снегирев и Шмотин, Бывшие белогвардейцы воевали ничуть не хуже своих недавних противников. А Шмотин даже получил денежную премию за успешную аэрофотосъемку вражеского аэродрома.

На аэродроме Салтановка южнее Бобруйска была сформирована вторая авиаэскадрилья в составе 1-го и и 2-го истребительных отрядов. По фамилии командира ее назвали «Эскадрильей Кожевникова» (другие названия – «Салтановская эскадрилья» или «Сал- тановская авиагруппа»). Стоит отметить, что перед отправкой на фронт 1-й и 2-й истротряды получили новенькие «Ньюпоры-24», только что вышедшие из цехов московского завода «Дукс». Для тех времен это было большой редкостью, ведь большинство советских пилотов летало на старых изношенных машинах, оставшихся еще с Первой Мировой войны.

Обе эскадрильи действовали в полосе 16-й армии и являлись наиболее мощными и хорошо оснащенными авиационными частями Западного фронта.

Для поддержки 15-й армии сформировали «Эскадрилью Лабренца» из шести разведывательных авиаотрядов неполного состава. На севере, в зоне ответственности 3-й и 4-й армий, размещались более слабые двухотрядные эскадрильи Веткина (1-й и 18-й разведотряды), Ерофеева и Чекалова. Один отряд (20-й) оставался в Смоленске и считался резервным. Там проходили «обкатку» молодые пилоты, прибывавшие на фронт из летных школ.

В целом, на западном направлении за короткий срок было сосредоточено более половины всех воздушных сил советской республики.

На Юго-Западном фронте красная авиация выглядела гораздо скромнее. Здесь полякам противостояли части 12- й и 14-й армий с приданными им 9-м, 21-м, 22-м и 23-м разведотрядами. В отрядах ощущался сильный некомплект людей и техники. К примеру, в 23-м РАО на шесть самолетов приходилось всего двое летчиков. В 21-м же, наоборот, имелся лишь один боеспособный аэроплан. Несколько лучше обстояли дела в 22-м отряде, летавшем на трофейных «Ариэйтах» (английский двухместный разведчик RAF RE-8. Более десятка таких машин было захвачено Красной армией в начале 1920 года).

В начале апреля на сторону красных перешла так называемая «Первая летуньская сотня Галицийской армии» в составе семи летчиков и семи наблюдателей при пяти самолетах под командованием летнаба Антона Хруща. «Сотня» была переименована в 1-й Галицийский авиаотряд и включена в состав авиасил 12-й армии. Но и с таким «солидным» пополнением советская авиация на Украине была на порядок слабее, чем в Белоруссии.

Поляки нанесли удар первыми. И пришелся он по наиболее слабому, украинскому участку фронта. 25 апреля части 2-й, 3-й и 6-й польских армий совместно с петлюровцами двинулись на восток. Значительно уступавшие им по численности войска 12-й армии были мгновенно раздавлены. Операция продолжалась всего десять дней. За это время поляки заняли Коростень, Житомир, Винницу и, наконец, Киев. Красные почти без сопротивления отступили за Днепр.

Командир 13-го истребительного отряда Франц Петрович Шишковский у своего «Спада». Май 1920 г., Славное.

Шишковский у «Ньюпора» 13-го отряда, май 1920 г., Славное

Польский «блицкриг» сопровождался широким применением авиации. Самолеты 2-го, 3-го и 5-го дивизионов (всего восемь эскадр) бомбили украинские города, штурмовали отходящие колонны советских войск и железнодорожные составы. Особую активность проявили американцы из 7-й эскадры имени Костюшко, совершавшие по нескольку боевых вылетов ежедневно. Во время штурмовки красноармейских позиций под Бердичевым получил серьезные повреждения «Альбатрос» лейтенанта Кларка. Летчик с большим трудом дотянул до аэродрома.

Вскоре другой американский волонтер – лейтенант Ноубл был ранен винтовочной пулей в руку. Некоторые экипажи также привозили с заданий пробоины от ружейно-пулеметного огня, но в общем ни один польский самолет не был сбит за эти дни.

Внезапное нападение застало авиацию 12-й армии врасплох. 9-й разведывательный и 1-й Галицийский авиаотряды уже 27 апреля оказались отрезаны от основных сил на станции Казатин. Только два самолета – «Бранденбург» и DFW – успели взлететь, прежде чем польские солдаты ворвались на аэродром. Все остальные машины были захвачены противником, и отряды фактически прекратили существование.

В критической ситуации отличился летчик 21-го разведотряда Мухин. На единственном исправном самолете отряда он неоднократно вылетал во вражеский тыл для установления связи с окруженными группировками советских войск. 30 апреля Мухин вывез из окружения комиссара 12-й армии Муралова, а 5 мая, когда в Киеве уже шли уличные бои – сумел вывезти из города самого «командарма-12» Меженинова. За эти полеты авиатор был награжден орденом Красного знамени – высшим знаком отличия Советской России.

За неделю до польского наступления получила приказ перебазироваться на Юго-западный фронт авиация 1-й Конной армии Буденного в составе 24-го, 36-го и 41-го разведотрядов. Совсем недавно этим отрядам передали трофейную английскую авиатехнику, захваченную буденновцами в Таганроге и Новороссийске. Из-за нехватки времени и бензина самолеты еще не были как следует освоены летным составом.

В начале мая 24-й и 41-й РАО прибыли на аэродром у станции Глобино, к северу от Кременчуга. Отсюда пилоты, уже научившиеся управлять «Дегевеляндами» и «Эсифайфами» (так у нас называли самолеты De Havilland DH-9 и RAF SE-5), совершили несколько полетов на разведку. Остальные продолжали тренировки, но полностью завершить их так и не успели. Когда 20 мая авиагруппу 1-й Конной перебросили на прифронтовой аэродром под Уманью, в ней насчитывалось всего шесть боеготовых экипажей.

Совсем иная картина складывалась на Западном фронте. Здесь советские летчики сразу дали противнику серьезный отпор. Уже в апреле командир Славненской авиагруппы Ширинкин несколько раз вылетал на перехват вражеских самолетов, не давая им прицельно сбрасывать бомбы. Но воздушных побед пока не было. Поляки всякий раз уходили, пользуясь преимуществом в скорости.

17-го апреля четыре польских бомбардировщика из 14-й эскадры совершили налет на аэродром в Славном. На поле в тот момент стоял только один готовый к бою «Ньюпор» Ширинкина. Несмотря на численное превосходство противника, красный летчик взлетел, догнал одного из поляков и с расстояния 30 метров дап меткую очередь. Когда он заложил вираж для повторной атаки, на истребителе треснул пополам главный лонжерон левой нижней плоскости. Ширинкин каким-то чудом сумел посадить аппарат с полуоторванным крылом. Полякам и на этот раз удалось уйти, но по возвращении на самолете подпоручика Зембинского насчитали немало пробоин.

А 1 мая Ширинкин с тремя другими пилотами своей эскадрильи – Буровым, Кузиным и Соболевым – атаковал двухместный разведчик (очевидно, «Хальберштадт» или «Эльфауге») над деревней Большие Негневичи. Враг пытался уйти пикированием, круто снижаясь с 1100 до 50 метров, но истребители цепко держались у него на хвосте и вели огонь с близкой дистанции. Позднее командир эскадрильи написал в отчете, что каждый выпустил по нескольку очередей с расстояния 15-20 метров. При этом летнаб вражеской машины был, очевидно, убит или тяжело ранен, так как его пулемет стоял неподвижно, а в вырезе кабины никого не было видно.

В конце концов изрешеченый пулями аэроплан все же перетянул через линию фронта. Вдруг все увидели, как верхнее крыло у него «сложилось», оторвавшись от перебитых стоек, и аппарат с высоты всего нескольких метров рухнул плашмя на вспаханное поле. Падение самолета подтвердили наземные войска и местные жители.

Это была уже четвертая воздушная победа Ширинкина. Первые две он одержал еще в Мировую войну, а третью – осенью 1919-го, причем также на польском фронте. Летчики Буров, Кузин и Соболев получили ордена Красного знамени. Ширинкину, у которого орден уже был, главком Троцкий лично вручил 50000 рублей и почетное наградное оружие.

«Ньюпор-24бис» из отряда Ширинкина. 1 мая 1920 г. бывший подполковник Пётр Абаканович угнал эту машину на занятый поляками аэродром Жодино.

В автомобиле на заднем сиденье находятся (слева-направо): Комэскадрильи Ширинкин, пленный польский летчик Ясиньский и военный летчик Шишковский. 4 июня 1920 г.. Славное.

Согласно польским данным, экипаж подбитого самолета все же остался жив, но сам он был поврежден настолько, что уже не подлежал восстановлению.

В тот же день случился другой, гораздо менее приятный для большевиков, эпизод. Четыре «Ньюпора» вылетели для разбрасывания листовок над городом Борисов. Вернулись три. Пилот Абаканович пропал без вести. Позже выяснилось, что Абаканович, поляк по национальности, просто-напросто перелетел к своим соплеменникам. Кстати, это был единственный случай предательства в красной авиации за всю польско-советскую войну.

В мае воздушная борьба на белорусском участке фронта достигла высшего накала. Обе стороны готовились к решающим боям и стремились обеспечить себе господство в воздухе. 7 мая советский «Бреге-14», недавно захваченный у поляков, под охраной четырех истребителей сбросил 160 кг бомб и листовок на станцию Борисов. Солидный истребительный эскорт сопровождал его неслучайно. Летнабом на этой машине был сам А.В.Сергеев, главнокомандующий всеми воздушными силами республики.

9 мая летчик 1-го истребительного дивизиона Сапожников сбросил 25-фунтовую бомбу на польский аэродром у села Киселевичи, а затем демонстративно выполнил над летным полем каскад фигур высшего пилотажа, как бы дразня противника и вызывая польских летчиков на поединок. Однако в воздух никто не поднялся. Поляки решили ответить по-другому. На следующий день три груженых бомбами «Эльфауге» C.V взяли курс на советский аэродром в Салтановке. На перехват поднялось дежурное звено истребителей – «Ньюпоры» летчиков Сапожникова, Гвайты и Серегина.

Увидев врага, поляки сбросили нерасконтренные бомбы в лес и спешно повернули обратно. Последним шел самолет, пилотируемый командиром 12-й эскадры капитаном Юргенсоном, бывшим офицером царской армии. На нем и сосредоточились атаки советских истребителей, так как догнать остальных было уже невозможно.

На машине Гвайты сразу отказал пулемет, а на истребителе Серегина стоял только несинхронный «Льюис» над верхним крылом, попасть из которого в цель чрезвычайно трудно. Поэтому фактически вел бой один Сапожников. Он несколько раз обстрелял самолет противника, заходя с разных направлений. В конце концов на «Эльфауге» перебило бензопровод. Мотор заглох, и польскому летчику не оставалось ничего другого, как идти на посадку. Аэроплан приземлился на советской территории и был захвачен красноармейцами, а экипаж попал в плен 1*. Через два дня Троцкий, проезжая через Салтановку, задержался на полчаса, чтобы вручить Сапожникову орден Красного знамени.

Вскоре Сапожников провел еще один воздушный бой, на этот раз – с истребителем «Альбатрос» D-III. Противник (согласно польским данным, это был поручик Ях) внезапно атаковал сзади. В советскую машину попала всего одна пуля, которая не причинила никакого вреда, хотя прошла всего в нескольких сантиметрах от сиденья. Сапожников, пользуясь верткостью своего «Ньюпора», развернулся и встретил врага в лоб. Затем последовала серия маневров и взаимных атак, в которой ни один из соперников не добился успеха. Бой закончился безрезультатно, хотя поляки до сих пор считают русский «Ньюпор» сбитым.

Утром 14 мая советские «Фарман-30» и «Сопвич» в сопровождении «Спада» летчика Николая Петрова бомбили вражеский аэродром в местечке Жодино. Компания подобралась довольно интересная: «Фарман» пилотировал бывший колчаковец Шмотин, а в кабине «Сопвича» сидел красвоенлет Граб, одержавший полтора года назад первую в Гражданской войне воздушную победу.

На перехват взлетел «Спад» подпоручика Стефана Павликовского. Завязался воздушный бой, в котором более опытному поляку сразу удалось зайти в хвост самолету Петрова. Петров кидал машину из стороны в сторону, закладывал крутые виражи, делал даже мертвые петли, но враг цепко держался сзади, повторяя все его маневры.

Вокруг краснозвездного истребителя то и дело мелькали дымные «веревки» трассирующих пуль. По счастью, Павли- ковский, хотя и был классным пилотом, оказался при этом неважным стрелком. Все очереди проходили мимо. В конце концов одна из «трасс» все же задела машину, барабанной дробью простучав по обшивке. Петров, чувствуя, что следующая порция свинца может стать для него последней, резко бросил истребитель в пике. Он выровнялся на высоте чуть больше двадцати метров. От перегрузки у «Спада» сорвало выхлопную трубу. Оглянувшись, советский летчик увидел, что поляк все еще маячит сзади, готовясь вновь открыть огонь. Петров вильнул в сторону и стал петлять вдоль улиц на уровне крыш двухэтажных домишек. Вылетев, наконец, из города, он заметил, как в нескольких метрах под ним блеснула река Березина.

Летчик снизился еще больше и понесся над самой водой, надеясь, что враг, наконец, отстанет. Но когда Петров вновь оглянулся, он с ужасом увидел, что поляк по-прежнему невозмутимо «висит» у него на хвосте. Несколько минут продолжалась эта безумная гонка на высоте полутора метров. Петров вел машину с максимальной скоростью, едва не задевая колесами воду и рубя винтом камыши. Малейшее неверное движение означало мгновенную гибель. Павликовский спокойно шел сзади, не приближаясь и не отставая, но почему-то не стрелял. Возможно, у него отказал пулемет или просто закончились патроны. Затем польский летчик прибавил газ, легко догнал Петрова и, помахав ему рукой, отвернул в сторону… По возвращении на петровском «Спаде» насчитали девять пробоин.

В тот же день поляки решили отомстить за бомбежку своей авиабазы. Вскоре после полудня в воздух поднялся «Хальберштадт» CL-II с грузом бомб, и под охраной двух «Спадов» взял курс на советский аэродром в Приямино. Навстречу противнику вылетело дежурное звено истребителей в составе Ширинкина, Кузина и Александра Петрова (однофамильца Николая Петрова из того же дивизиона).

Кузин с Петровым связали боем истребители сопровождения, а Ширинкин атаковал бомбардировщик. Он подошел к противнику сзади-снизу и нажал на гашетку, целясь в переднюю часть фюзеляжа. Зажигательные пули прошили кабину пилота и топливный бак. Тотчас бензин вспыхнул, и яркое пламя охватило машину. У экипажа не было парашютов, но летнаб, не выдержав нестерпимой боли, выбросился из самолета и разбился насмерть. Пилот остался в горящей кабине. Возможно, он был уже мертв, убитый пулеметной очередью.

Сотни выбежавших на улицы жителей Приямино завороженно смотрели, как пожираемый огнем самолет несколько секунд летел по небу, затем резко сорвался вниз и с грохотом врезался в землю. А в это время Петров и Кузин дрались со «Спадами». Интересно, что противником Николая Петрова оказался тот самый подпоручик Павликовский, который всего пару часов назад азартно гонялся за его однофамильцем над Березиной. Но тут подпоручика словно подменили. Потрясенный жуткой картиной гибели «Хапьберштадта», он при первой возможности вышел из боя и на полном газу умчался за линию фронта. А вслед за ним скрылся и другой польский летчик.

1* По рассказам очевидцев, Юргенсон, доставленный под конвоем в Салтановку, очень испугался, увидев советских летчиков в кожаных куртках. Он знал, что этим предметом гардероба обычно щеголяли комиссары и чекисты, чья кровавая «слава» уже гремела по всей Европе. Страх капитана был вполне оправдан: Юргенсона этапировали в смоленскую тюрьму. где он вскоре умер (по другим данным, был расстрелян)… Летнабу повезло больше: по окончании войны его обменяли на советских военнопленных.

«Спад-7» командира 10-го истребительного отряда, разбитый при вылете на разведку. На первом плане видна 10-фунтовая бомба. Летчик Шуберт получил сильные ушибы. 23 апреля 1920 г.. Славное.

Весть об очередной победе «красных соколов» мгновенно достигла штаба фронта. И уже вечером того же дня на аэродром Приямино доставили срочную телеграмму: "Приветствую славного героя Ширинкина, предлагаю выдать ему 15000 рублей, золотые часы высылаю. Мужественных летчиков Петрова Александра, Петрова Николая и Кузина наградить золотыми часами. Предреввоенсовета Троцкий." Непонятно, почему первый сбитый Ширинкиным самолет Троцкий оценил в 50000, а второй только в 15000 рублей.

На северном участке фронта, под Вильно, 14 мая произошел, по польским данным, еще один воздушный бой. «Сальмсон» А-2 из 18-й эскадры подбил и вынудил к посадке советский «Фарман-30». Нам, правда, не удалось найти подтверждения этого эпизода в российских архивах.

А на следующий день в Приямино с оркестром и воинскими почестями хоронили погибших польских летчиков – подхорунжего Клича и сержанта Бартковяка. Фотоснимки этой церемонии Ширинкин через несколько дней сбросил над польским аэродромом в Жодино.

Более чем скромные успехи в воздушных боях поляки в какой-то мере компенсировали удачными атаками на привязные аэростаты наблюдения. При этом дважды отличился уже знакомый нам Стефан Павликовский. 18 мая он шесть раз обстреливал аэростат 25-го воздухоплавательного отряда, поднятый для корректировки артогня невдалеке от Приямино. И только после шестого захода водород в оболочке вспыхнул.

В гондоле аэростата находились воздухоплаватель Арвид Банкер и артиллерист-наблюдатель Гаврилов. Для Гаврилова это был первый полет в жизни. Когда баллон загорелся и стал падать, Банкер застегнул на своем растерявшемся напарнике лямки парашюта и буквально силой вытолкнул его из корзины. Парашют системы Жюкмеса раскрылся автоматически и Гаврилов благополучно спустился на землю. Банкер выпрыгнул следом, но для раскрытия купола высоты уже не хватило. Самоотверженный воздухоплаватель погиб.

Следующим утром над Приямино поднялся в воздух резервный баллон, но и его через день расстрелял зажигательными пулями все тот же подпоручик Павликовский.

После уничтожения второго аэростата 25-й воздухоотряд прекратил свою деятельность, так как запасных оболочек больше не было. В конце мая его сменил на фронте 26-й воздухоотряд. Когда он приступил к работе, красные, наученые горьким опытом, стали поднимать для защиты аэростатов истребители.

19 мая советские войска форсировали Березину возле Борисова. Западный фронт перешел в наступление. В тот же день самолеты эскадрильи Ширинкина совершили более 40 боевых вылетов, сбросив на противника 107 бомб различных калибров. Бомбардировке подвергся борисовский железнодорожный узел, аэродром в Жодино и польские артбатареи. Три самолета вернулись из-за неполадок с двигателями, летчик Рожин по неизвестной причине разбился на взлете, но остальные успешно выполнили задание.

Польский историк Кшиштоф Тарковский в книге Lotnictwo polskie w woine z Rosja soviecka пишет, что на перехват советских самолетов взлетели пилоты 19-й истребительной эскадры поручик Мрочковский и подхорунжий Туровский, но их воздушный бой закончился безрезультатно. Интересно, что никто из красных летчиков даже не заметил вражеских перехватчиков, во всяком случае, не отразил этого в своем докладе.

20-21 мая части Красной Армии, закрепившиеся на западном берегу Березины, создали непосредственную угрозу польскому аэродрому в Жодино. В этой связи 23 мая самолеты 14- й и 19-й эскадр были эвакуированы оттуда на тыловой аэродром Слепянка под Минском. Активность польской авиации на Западном фронте резко упала.

Тем не менее, до конца мая состоялось еще несколько воздушных боев, в которых снова добились успеха советские летчики. 27 мая истребитель подхорунжего Туровского получил серьезные повреждения от огня двух красных «Ньюпоров». Поляк совершил вынужденную посадку на своей территории, при этом самолет был разбит, а сам Туровский – ранен.

На следующий день летчик Екатов вылетел на «Ньюпоре-24» с двумя 15-фунтовыми бомбами для бомбежки Борисова. Над целью его перехватили два «Спада». Искусно маневрируя, Екатов сумел зайти в хвост одному из противников и обстрелять его из синхронного «Викккерса». По докладу пилота, он успел заметить, как очереди трассирующих пуль прошли сквозь крылья вражеского биплана.

Видя такой оборот, поляки решили не рисковать, и со снижением вышли из боя. Екатов же продолжил полет и успешно выполнил задание. Но лихие маневры не прошли для его самолета бесследно. По возвращении на аэродром было отмечено (цитата): "«Ньюпор», осмотренный после боя, оказался весь разрегулированным, нервюры в крыльях расклеившимися, и полотно отставшим от нервюр, и все гвоздики вылетели…" Окажись враги более решительны, этот бой наверняка бы закончился для красного летчика плачевно. Его аппарат мог в любой момент просто развалиться в воздухе.

29 мая вновь сошлись в воздушном поединке красвоенлет Александр Петров и подпоручик Стефан Павликовский. Петров сумел намертво «вцепиться в хвост» неприятелю и вогнать в него пулеметную очередь. На «Спаде» с красно-белыми квадратами был пробит радиатор, и поляку только за счет скорости удалось оторваться от преследования. Вскоре вода из системы охлаждения вытекла, мотор заклинило, и Павликовский, едва перетянув через линию фронта, совершил вынужденную посадку.

Кстати, в том бою красный летчик показал такое мастерство владения машиной, что поляки решили, будто оппонентом Павликовского был «красный ас» Сапожников, Подобного мнения придерживается, в частности, Томаш Говорек, автор книги Pierwsze samoloty mysliwskie lotnictwa polskiego. Но документы свидетельствуют, что единственным советским пилотом, дравшимся с противником 29 мая, был Александр Петров.

Всего в мае Славненская эскадрилья совершила 311 боевых вылетов, сбросив на противника 234 авиабомбы и более 100 кг агитационной литературы. За это же время в воздушных боях сбито два и повреждено не менее трех вражеских самолетов. Собственных боевых потерь не было. Произошло двенадцать аварий и две катастрофы. К концу месяца в эскадрилье числилось восемнадцать боеспособных истребителей и семь разведчиков.

Трофейный «Бреге-14», на котором в мае 1920-го совершил несколько боевых вылетов авиадарм (Гпавком ВВС) А.В.Сергеев.

«Де Хевилленд» DH.9 авиации 1-й Конной армии.

У «Спадов» стоят спева-направо: Ф.Шишковский (13-й АОИ). Н.Петров и И.Антошин (10-й АОИ). Первые два «Спада» с эмблемами принадлежат 10-му отряду, а третий- 13-му. Май 1920 г.. Славное.

Еще одну воздушную победу одержал командир Салтановской эскадрильи Сапожников. Сводных данных по количеству боевых вылетов этой эскадрильи за май не сохранилось, но в общем можно считать, что салтановские пилоты воевали не менее активно, чем их коллеги из Славного.

Польская авиация понесла в мае 1920-го весьма серьезный урон. Помимо нескольких самолетов, сбитых в воздушных боях, гораздо большее число машин вышло из строя в результате аварий. Кроме того, боевые потери заметно отражались на боевом духе польских пилотов, о чем свидетельствует хотя бы эпизод с Екатовым.

5 июня кавалеристы 1-й Конной армии нанесли мощный удар по врагу южнее Киева. Прорвав фронт, они устремились на запад, перерезая линии связи и громя тыловые гарнизоны противника. Немалую роль в подготовке и осуществлении столь удачно начатой операции сыграла авиация 1-й Конной, но это уже тема для другого рассказа…

СПАД S. VIII 19-й истребительной эскадрильи ВВС Польши (зав. №11543), аэродром Жодино. май 1920 г.

Оэффаг D.III ВВС Польши (7-й истребительной эскадры им. Тадеуша Кос- тюшко), аэродром Бердичев. май 1920г.

RAF R.E.8 «Ариэльи» авиации 1-й конной армии (борт F3680). Этот самолёт совершил вынужденную посадку на вражеской территории и был захвачен польскими войсками 5 июня 1920 г. Летчик Сергеев сумел избежать плена и вернулся в свою часть: судьба лётнаба неизвесппа.

СПАД S. VII постройки московского завода «Дукс» 10-го истребительного отряда Славненской авиагруппы, апрель- июль 1920 г.

Ньюпор-24бис из состава 13-го истребительного отряда Славненской авиагруппы. май 1920 г.

Михаил МАСЛОВ Москва