Легенда вторая, в которой пойдет речь о шести братьях, каждый из которых оставил свой след в истории русского футбола

Одну из своих недавних статей, посвященных семидесятилетию любимой игры, Василий Павлович Бутусов озаглавил романтично: «Мы были Колумбами русского футбола». Эти слова он относил к своему поколению, к тем многочисленным – известным и безвестным – героям отечественного спорта, которые приняли и полюбили футбол тогда, когда был он еще не признанным кумиром в царстве игр, а эдакой спортивной Золушкой, ютившейся в прямом и переносном смысле слова на задворках царской России.

Говоря обо всех, Василий Павлович вместе с тем, конечно, относил к числу наших футбольных Колумбов и знаменитую спортивную свою фамилию. Но здесь он явно поскромничал. В истории отечественного футбола этой одной из самых удивительных и поистине легендарных семей отведено было судьбой особое место. С ней связан целый исторический период, охватывающий несколько десятков лет и знаменующий собой этапные события.

– Достаточно изучить биографию Бутусовых, чтобы считать себя истинным знатоком истории нашего футбола, – сказал один из ораторов на торжественном ужине, посвященном пятидесятилетию одного из династии Бутусовых – несравненного Михаила Павловича. В этой шутке значительная доля правды. И мы еще не раз убедимся в справедливости такого утверждения. Мы еще не раз убедимся, что знаем об этой семье слишком мало и не воздали ей должного до конца. Заранее оговорюсь, что данным очерком автор не ставит перед собой задачу исправить положение. Нет, мне хочется лишь более или менее четко систематизировать все, что нужно сказать об этих людях в первую очередь. Я тешу себя мыслью, что когда-нибудь появится у нас большая интересная книга о Бутусовых – книга, которая будет учить молодежь и читаться «взахлеб».

А пока я предлагаю вашему вниманию лишь краткое жизнеописание людей, одно имя которых еще так недавно приводило в трепет всех, кто любит футбол, кому дорога его судьба.

Как-то в одной из статей, принадлежащих перу замечательного футболиста и публициста Андрея Петровича Старостина, я прочел горестные слова о том, что вот, дескать, никогда не узнать нам имени первого русского футболиста – где теперь, мол, найдешь его след.

След этот нужно было искать в Петербурге – городе, подарившем Родине много спортивных чудес, в том числе и главное наше «чудо» – современный футбол. Официальной датой его рождения принято считать 13 сентября 1898 года, когда во дворе 1-го Кадетского корпуса состоялся первый в истории города и России матч между командами «Спорт» и «Кружок спорта». Но эта дата не отличается абсолютной точностью. Еще за несколько лет до этого на зеленых лужайках близ города и даже на одном из городских ипподромов зазвенел туго накачанный мяч, возвещая о начале эры футбола – игры, пришедшей к нам издалека, но сразу же полюбившейся русскому человеку.

Когда Россия родила свой футбол, Кириллу Бутусову было уже восемнадцать лет, Константину – четырнадцать, Василию – шесть, Александру – два, только что появился на свет Павел. Эти ребята были рядом с футболом и с ним росли. Им не приходилось изучать его историю по книгам – она шла рядом, увлекала за собой, заставляя забыть обо всем на свете. Она смотрела им в глаза, видела их, и они видели ее – такой, как она есть, без выдумываний и прикрас, без ярких и темных красок.

Не случайно поэтому, что именно Василий Павлович Бутусов, когда я прочел ему начало статьи Андрея Старостина, улыбнулся и сказал:

– Первые русские футболисты? Ну, знаете, это не вопрос. Я их знал лично. Видел не раз на футбольном поле.

Да, родоначальниками футбола в Петербурге были жившие в то время в столице России иностранцы, заполнившие административные корпуса ее заводов и фабрик: англичане, шотландцы, чуть позже – немецкие колонисты.

Это правда. Но несомненная правда состоит и в том, что почти одновременно с иностранцами, глядя на них, широко, повсеместно заиграли в футбол и русские парни – гимназисты, мастеровые… Конечно, у них не было еще своих площадок, не было формы, не было нужной организации, и они гоняли мяч где попало и как попало, ничуть не считаясь с тем, что организовавшие свои клубы иностранцы называют их «чужаками» и «дикими».

Но даже в этих исключительно трудных условиях стала проявляться спортивная талантливость русского человека. Однажды англичане, входившие в клуб «Невка» (организованный при Невской ниточной мануфактуре), увидели игру двух «диких» команд и… обомлели. Их поразили мастерство, выносливость, азарт двух удивительно похожих друг на друга парней.

– Кто такие? – спросил на ломаном русском языке капитан англичан у стоявших вдоль площадки зрителей.

– Рабочие… Евангуловы фамилия им.

– Евангуловы… Иес… Хорошо.

А через несколько дней произошло «чудо»: чопорные, надменные англичане, кажется, пуще смертного греха боявшиеся нарушить свое единство, сами и весьма торжественно пригласили в линию нападения понравившихся им братьев. «Секрет» такого решения разгадывался просто: шел тысяча девятьсот первый год, в Петербурге решено было организовать первый в истории этого города чемпионат по футболу, и хозяева «Невки» сочли неблагоразумным отказываться от игроков, которые на голову выше их всех.

И вот уже журнал «Спорт», выходивший тогда в столице, пишет: «Много оживления вносит в игру команды «Невки» Мишкэ, как его называют англичане, – Михаил Евангулов. Фамилия, действительно странно звучащая среди исключительно английских фамилий других игроков».

Так Михаил и Богдан Евангуловы стали первыми русскими спортсменами, внесенными в официальную летопись отечественного футбола. Василий Павлович Бутусов много рассказывал мне о них.

– Это были очень большие для своего времени мастера, – вспоминал он. – О них говорили с восхищением. Михаил играл на краю, он обладал исключительно быстрым бегом – буквально никто не мог его догнать. Ему часто выдавали мяч на прорыв, он догонял его и стремительно несся вперед, и почти всегда его рывок заканчивался голом. Богдан действовал в центре, он был степеннее своего брата, но обладал очень сильным и точным ударом, не раз поражал чужие ворота издалека. Одним словом, видные были игроки.

Недавно я получил, совершенно неожиданно для себя, документальное подтверждение этим словам. В Государственной публичной библиотеке имени В. И. Ленина мне удалось разыскать ежегодник Петроградской футбол-лиги, в котором были приведены данные о всех чемпионах города на Неве. Я прочел здесь: «1901 г. Играли клубы: «Виктория», «Невка», «Невский» – по 1 команде. «Невка» – 6 очков, «Невский» – 3, «Виктория» – 3. Победе «Невки» во многом способствовало высокое искусство братьев Евангуловых».

Я рассказал все это, во-первых, потому, что судьба первых русских людей, официально признанных мастерами кожаного мяча, интересна сама по себе, а во-вторых, чтобы еще раз показать, что нет и в самом деле ни одной черты, ни одной страницы в истории нашего футбола, которая прошла бы мимо Бутусовых.

Несколько самых общих слов об этой семье. Родители их – Павел Кириллович и Прасковья Михайловна – потомственные крестьяне из Мышкинского уезда Ярославской губернии. Спасаясь от унизительной темноты и бедности русской деревни, Павел Бутусов еще мальчишкой сбежал в Петербург и здесь, после долгих унижений и мытарств, устроился в магазин канцелярских принадлежностей. Сначала был мальчиком на побегушках, потом разносчиком товаров и, наконец, продавцом. В шестнадцать лет женился в родной деревне и вывез в город Прасковью Михайловну. Здесь, в Петербурге, зажили они в мире и согласии, подарив миру десятерых детей – шестерых сыновей и четырех дочек. Павел Кириллович, человек от природы чрезвычайно одаренный, но, увы, не сумевший получить должного образования, изо всех сил старался дать его своим детям.

– Доедать не буду, а всех вас выучу, – часто говаривал он. С гордостью смотрел, как долгие зимние вечера проводит ребятня за книгами. Жизнь казалась спокойной, благообразной. А потом, как ураган, ворвался в нее футбол. Мать то и дело вздыхала, охала, не успевая чинить мальчуганам одежду, заставлять их сушить и чистить обувь. А отец радовался:

– Пусть играют. Глядишь, и станут знаменитыми спортсменами. На весь мир прославят нашу фамилию.

Шутил. А как в воду глядел. Семья Бутусовых и впрямь стала знаменитой футбольной семьей.

Начиная о ней рассказ, пожалуй, надо сразу же и решительно отказаться от хронологического принципа. Василий Павлович, или, как называли его в детстве, Васек, третий по старшинству среди братьев, но футбол в семье пошел от него. Четырнадцатилетним гимназистом познакомился он впервые с диковинной и непонятной тогда игрой. Давно это было, а помнит все до мельчайших деталей. Учился во 2-м реальном. Был у него закадычный друг – Мишка Филин. Кончились уроки, он и говорит:

– Пойдем посмотрим, как мяч гоняют.

– Какой мяч? Не слыхал.

– А я видел. Интересно. Пойдем?

– Ну, пойдем…

Шел тысяча девятьсот шестой год. Сами того не зная, ребята попали на матч, решавший судьбу чемпионата города, – встречались два очень популярных в то время клуба – «Невский» и «Виктория». Игра сразу увлекла, Василий, как говорится, полюбил ее с первого взгляда и – навсегда. Русская лапта, которой до этого увлекались в их семье, сразу отошла на второй план. Вместе с Мишкой Филиным они вызубрили правила, облюбовали площадку у школы, купили вскладчину мяч и – начали. Сначала играли один на один, потом вдвоем стали играть против других мальчишек.

И тут выяснилось, что нет среди сверстников равных Ваське Бутусову. Почти в каждом состязании забивал он «свои» голы. О нем заговорили все любители игры. А через сезон последовало официальное приглашение от руководителей «Виктории». И пятнадцатилетний футболист – самый молодой в то время в Петербурге – стал выступать в линии нападения второй команды знаменитого тогда клуба. До сих пор, хотя прошло уже больше шести десятков лет, хранит наш герой его эмблему как драгоценную память.

Но судьба недолго связывала его с коллективом, взявшим себе столь победное имя. Семья переехала в Удельную. Сейчас ленинградцы знают это место как один из новых районов города, с веселым шумом уличного движения, с неизменной суетой, а в ту пору это была тихая, далекая и Уютная окраина с маленькими домиками, с зелеными лужайками, с манящими лесными просеками. Неподалеку расположилось футбольное поле тоже успевшего стать знаменитым клуба «Коломяги», И читатель, вероятно, уже решил про себя, что молодой и способный Василий Бутусов немедленно перешел сюда. Что ж, может быть, так оно и было бы, если бы ни одно «но». Хорошее «но».

Я уже говорил, что «открыл» футбол для Бутусовых Василий. Но постепенно им заразилась вся семья. Старшие братья – Кирилл и Константин – уже считали неудобным гонять мяч, но с большой охотой взяли на себя организаторские функции.

– Создадим свой клуб, – сказал Кирилл Павлович.

Идея всем понравилась. Нашли место, средства, привлекли к делу таких же энтузиастов, какими были сами, повесили необходимые объявления, призывавшие «сплотиться вокруг нового кружка всех, кто по-настоящему любит футбол и чувствует его пользу».

Закипела работа. И вот уже в чемпионате Петербурга; по классу «Б» участвует никому не известная команда «Удельная». Новичок проявляет необычную прыть и делите в своей группе первое-третье места, набрав вместе с «Коломягами» и «Павловском» по 13 очков с прекрасным соотношением забитых и пропущенных мячей – 21:4! Семнадцать голов в чужие ворота влетели после метких ударов Василия Бутусова – центрального нападающего и капитанам «Удельной». Этот успех обеспечил ей переход в следующем сезоне в разряд сильнейших команд.

«С большой радостью отмечаем, – читаем мы в журнале «Спорт» за 1910 год, – что в нынешнем сезоне среди сильнейших команд (т. е. группы «А» – Л. Г.) появились два новых, чрезвычайно интересных, клуба – «Удельная» и «Коломяги». Наличие в их среде некоторых очень способных игроков, несомненно, придает нынешнему соревнованию еще большую остроту и большой интерес».

Действительно, дебютировав в высшей группе городской лиги, «Удельная» сразу же во весь голос заявила о себе, заняв третье, призовое, место. А в 1911 году, объединившись с футболистами «Надежды», удельненцы расширили свой клуб, дав ему новое название – «Унитас». Председателем клуба стал Кирилл Павлович Бутусов. Он, как я уже говорил, родился слишком рано для того, чтобы стать футболистом, но снискал себе громкую и, безусловно, вполне заслуженную славу прекрасного администратора и организатора. Его поистине удивительная энергия и горячая, бескорыстная любовь к футболу служили долгие годы примером. Основав клуб в апреле 1911 года, он добился того, что уже в следующем сезоне клуб стал официальным чемпионом Петербурга и снискал себе всеобщее восхищение. Он сумел через два сезона построить для своего клуба превосходное игровое поле со скамейками для зрителей и удобными раздевалками для спортсменов. Этот уютный стадиончик в Удельном парке, у пруда, знал и любил весь город, и спортсмены всех клубов охотно соглашались на нем играть.

Но эти хозяйственные успехи были отнюдь не единственной добродетелью владыки «Унитаса». Кирилл Павлович прежде всего памятен ветеранам тем, что ввел в своем клубе наиболее демократические (по сравнению с другими) порядки. В «Унитас» принимали с десятирублевым членским взносом (для сравнения укажем, что в Павловско-Терлевском кружке любителей спорта, где почетным председателем являлся «сам» Великий Князь Борис Владимирович, членский взнос составлял 25 руб.), среди игроков и посетителей было много студентов и даже рабочей молодежи, что по тем временам выглядело чуть ли не «чудом».

Кирилл Павлович Бутусов, начав заниматься футболом, по его же выражению, «с тем, чтобы не отставать от братцев», постепенно вырос в большого общественного деятеля, был избран заместителем (или, как тогда говорили, «товарищем») председателя Петроградской футбол-лиги и членом Всероссийского футбольного союза. Он был одним из тех, кто словом и делом помогал налаживать международные связи отечественного спорта, кто добивался и добился поездки сборной команды России на Олимпийские игры 1912 года в Стокгольме.

Итак, Кирилл Павлович стал администратором и полновластным руководителем клуба «Унитас». А центральным нападающим первой команды этого клуба играл его брат Василий, слава о способностях которого шла по городу. Конечно, он был далеко не одинокой «звездой» на унитасовском небосклоне. С любовью произносили петербуржцы имена вратаря Потапова, центрального полузащитника Хромова, форвардов братьев Ивановых, защитника Латанина…

Жили футболисты дружно. Подавляющее большинство игроков клуба «Унитас» увлекались театром, музыкой, искусством. Василий Павлович Бутусов недавно с гордостью вспоминал известного в те времена защитника (игравшего, правда, в клубе «Спорт») Павла Яковлевича Курзнера. Он поступил в консерваторию, блестяще окончил ее и долгое время пел на сцене Кировского театра, снимался в кино. Это был знаменитый бас, и футболисты всегда искренне гордились, что он вышел из их среды, был и остался их товарищем.

Большой любовью и всеобщим уважением пользовалась футбольно-музыкальная семья Колотушкиных, блестяще зарекомендовавших себя в клубе «Меркур». Модест Иванович и Александр Иванович славились не только четкой игрой на зеленом поле, но и красивыми голосами, великолеп ной игрой на рояле. Дома у Колотушкиных был создан свой маленький семейный оркестр. И нередко после какого-нибудь матча или тренировки они приглашали к себе товарищей по команде и соперников. И начинался концерт, который всегда был желанным отдыхом и развлечением для всех этих людей.

Был свой домашний оркестр и в семье Бутусовых. Только здесь, в отличие от Колотушкиных, где увлекались западной классикой, горячо любили русскую песню, свою, народную, музыку. И эту любовь знаменитые братья пронесли через всю жизнь. Александр Павлович, например, стал профессиональным дирижером. В годы революции он создал в Удельной, несмотря на огромные трудности, большой великорусский оркестр, который несколько лет с успехом выступал на фронтах гражданской войны, перед революционными солдатами и матросами. Сам Александр великолепно играл на домбре, этот же инструмент предпочитал и Михаил, к слову сказать, тоже владевший им превосходно. Василий играл на басовой домбре, Павел взял себе в подруги секунду-балалайку, а сестры – Мария, Екатерина, Анна и Вера – обладали сильными, чистыми голосами. В семье часто устраивались концерты, и тогда чуть ли не вся Удельная прислушивалась, как летит, вырвавшись в раскрытые окна, словно птица, милая сердцу душевная песня.

– Мне думается, – говорил однажды Василий Павлович Бутусов, – что эта повседневная связь с искусством воспитывала нас эстетически в широком смысле, заставляла и на свою игру в футбол смотреть как на искусство, неизменно совершенствоваться в ней.

Действительно ли искусство способствовало тому или просто серьезные тренировки, но Василий Бутусов все больше и больше вырастал в игрока высокого класса. В своем клубе «Унитас» юноша стал лидером атак. Начиная с десятого года не было ни одного матча, когда Василий ушел с поля хотя бы без одного гола. Был он чрезвычайно быстр – ничего не стоило ему выйти на продольный пас, догнать вырвавшийся вперед мяч или обогнать игрока. Он отлично овладел техникой, считался мастером обводки и прямо-таки виртуозно играл головой. Но, конечно, больше всего в Василии Бутусове подкупало его высокое мастерство удара по воротам. Он поражал цель мгновенно, из любого положения, совершенно не тратя времени на обработку мяча.

«Каждому защитнику, коему доводится выступать против «Унитаса», – читаем мы в «Спорте», – выпадает труднейшая роль противоборствовать воистину неудержимом) Василию Бутусову».

Рядом с ним играли тоже большие умельцы. Сам Василий Павлович и теперь с большой теплотой и нежностью вспоминает о своих товарищах, замечательных мастерах мяча, Эндрю (который особенно часто выводил на завершающий удар своего центрфорварда), Воргине, Яковлеве, Борейше, Соколове, братьях Ивановых, Детлове, Иконникове, Хромове.

– Разумеется, – говорит ветеран, – у каждого из них был свой стиль, но всех роднила горячая, бескорыстная любовь к футболу. Они были его верными рыцарями.

Наступил тысяча девятьсот двенадцатый год, оставивший в жизни Бутусова, как, впрочем, в жизни всей футбольной России, неизгладимый след. Над страной повеяли олимпийские ветры. Ожидание предстоящих встреч с сильнейшими сборными мира наполняло сердца всех истинных спортсменов радостью предстартового волнения.

Чем ближе подходила дата Олимпийских игр, тем все острее, ожесточеннее шли среди спортивной общественности споры о составе русской команды. Для определения его решено было провести матч между сборными двух столиц. Он состоялся 13 мая в Петербурге при огромном по тем временам стечении зрителей – около полутора тысяч человек.

Поначалу в счете повели москвичи, забившие два мяча, но затем футболисты города на Неве начали бурный натиск на соперника. Счет к концу игры стал 2:2, причем один из этих мячей влетел в сетку гостей после неотразимого удара Бутусова. «Можно с уверенностью сказать, – писал некий Г. Ф-ский, – что наиболее верным кандидатом в ту команду, которую мы собираемся послать в Стокгольм, является молодой форвард из «Унитаса» Бутусов, игру которого уже успели оценить не только наши зрители, но и сами господа московские футболисты».

Решению сложной и щепетильной задачи определения состава сборной был посвящен специальный совет руководителей Московской и Петербургской лиг. На нем, как это указано в ежегоднике Петроградской лиги, два футболиста получили абсолютное большинство голосов – вратарь москвич Фаворский и центральный нападающий Василий Бутусов. И Бутусов действительно не только утверждается центральным нападающим первой в истории России сборной команды по футболу, но и единодушно избирается ее капитаном. В этом несомненное и наиболее яркое выражение авторитета, которым он пользовался среди футбольных «звезд» своей страны, признание его огромного игрового таланта.

В сборную вместе с Бутусовым вошли его товарищи по клубу «Унитас» – Хромов, Яковлев, Соколов, остальных призвали из других команд, всего девять петербуржцев и восемь москвичей.

Все понимали, что будет очень трудно: ведь команда, отправляющаяся на труднейший турнир, по существу, имела всего одну тренировку, а точнее, одну тренировочную игру против сборной, составленной из игроков, не попавших в олимпийский состав. (Ее выиграли олимпийцы с минимальным счетом 5:4, причем вновь в этой встрече особо отличился Василий Бутусов.)

В Стокгольм пароход «Бирма» с олимпийской командой России на борту пришел за два дня до открытия Олимпиады. Город был празднично разукрашен. На площадях играли маленькие оркестры. Флаги разных стран и наций украшали фасады зданий. На улицах слышалась разноплеменная речь, повсюду царила праздничная атмосфера.

Но за красивым внешним обликом, за праздничной суетой русские футболисты почувствовали убивающий холодок невнимания. Для них, как и для других членов нашей делегации, не оказалось даже мест в гостиницах. Люди вынуждены были жить на пароходе. «Бирму» загнали к одному из самых дальних причалов, и добираться до стадиона приходилось часами. А главное, команде было самым решительным образом отказано в тренировках.

Здесь, конечно, особая забота легла на капитана. Бутусов понимал: надо дать ребятам возможность размяться, сбросить напряжение, попробовать силенки. Он пошел бродить по району, примыкающему к гавани, и совершенно неожиданно нашел чудесный пустырь – ровный участок, поросший травой. И – как тут ни подивиться русской сметке – в короткий срок были найдены нужные инструменты, траву скосили – и вот уже закипела игра.

Наконец наступило 17 июня – день первого официального выступления сборной России на Олимпийских играх. Утром игроки высыпали на палубу «Бирмы» – началось обсуждение плана игры. У команды никакого тренера тогда еще не было, и роль его взял на себя, естественно, капитан.

– Давайте смелее атаковать, чаще бить по воротам, по возможности больше передвигаться. Учтите, соперник ни в чем не сильнее нас. Не надо его бояться. Давайте думать только о победе.

И вот одиннадцать посланцев России выбегают на поле. Команда одета в оранжевые рубашки с российским гербом на груди, в синие брючки. Василий Бутусов приветствует соперников – сборную Финляндии, жмет руку судье.

– Ну, братцы, с богом, – говорит он своим товарищам и делает первый удар по мячу.

Поначалу все шло, как задумали: атаки одна за другой следовали на ворота финнов. Бутусов старался изо всех сил, очень часто брал на себя инициативу и увлекал других. Но мучала несыгранность: игроки плохо знали друг друга, а следовательно, плохо и понимали.

Воспользовавшись этим, соперники все чаще стали сами переходить в наступление, и на тридцать четвертой минуте их правый инсайд Виберс ударом с трех шагов открыл счет.

Неудача не только не сломила россиян, но, казалось, придала им новые силы, разбудила ярость. Дважды стремительно, обходя одного защитника за другим, прорывается к чужим воротам Бутусов, но оба раза, увы, мяч после его сильнейших ударов попадает в штангу. Но центральный форвард не сдается, неудержимо рвется вперед, ни одной минуты не стоит на месте. И эта удивительная настойчивость, искрометная энергия в конце концов вознаграждается: получив от М. Смирнова отличный пас «вразрез», Бутусов бросается вперед, успевает к мячу раньше финского защитника и с ходу неотразимо бьет. Мяч влетает в правый верхний угол ворот. Это был первый и последний гол, забитый русскими футболистами на Стокгольмской олимпиаде. Как известно, встречу с Финляндией Россия все-таки проиграла (1:2), а в утешительной игре Германия разгромила русскую команду (0: 16).

О причинах столь неудачного дебюта уже писалось и говорилось немало. Скажу лишь одно: и финская, и немецкая, и шведская печать во всех своих выступлениях, несмотря на очень крупный проигрыш Германии, дала высокую и весьма лестную оценку индивидуальному искусству наших парней.

«Игра Финляндии с Россией, – писала одна из шведских газет, – получилась более интересной, чем ожидали… В русской команде, несмотря на ее проигрыш, мы увидели ¦ немалое число игроков заметных, интересных. Среди них вратарь и прежде всего автор гола центрфорвард Бутусов»…

Вернувшись на Родину, первый капитан нашей первой олимпийской сборной продолжал верой и правдой служить футболу.

До 1917 года включительно Василий Павлович неизменно выступает за свой родной и близкий клуб «Унитас» (он сохранил к нему верность и сыновье чувство до сих пор. Совсем недавно показывал мне нагрудные значки, которые носили члены клуба, чудом – иначе не скажешь – сохранившуюся футболку, десятки фотографий, дипломов, призов).

После Великой Октябрьской социалистической революции олимпийский капитан одним из первых принимает участие в работе по зарождению Красного спорта. Он возглавляет команду Выборгского района Петрограда, затем переходит в «Пищевик», где до 1929 года выступал за первую команду в линии атаки, плечом к плечу со своим юным братом Михаилом, о котором у нас еще разговор впереди.

Постепенно начали сказываться прожитые годы. Но Василий сдавался медленно и неохотно: он еще долго выступал на зеленых полях Ленинграда – сначала во второй, потом в третьей командах «Пищевика», а закончил свои выступления в команде «старичков» ленинградского «Динамо».

Тогда ему было 42 года.

Но расставания с любимой игрой не получилось и не могло получиться: сердце давно было отдано ей. Инженер-экономист Василий Павлович Бутусов стал «по совместительству» футбольным рефери. Собственно говоря, дружбу со свистком он начал давно – с 1912 года и не прерывал ее на протяжении тридцати лет. Одним из первых в нашей стране он получил звание судьи всесоюзной категории, более десяти лет возглавлял ленинградскую коллегию судей и даже именовался главным судьей Ленинграда по футболу. В активе Василия Павловича судейство в сотнях междугородных и международных матчей, финального поединка Всесоюзной спартакиады 1928 года, а также многих других турниров самого крупного масштаба.

Недавно ленинградские товарищи, узнав, что я работаю над книгой о знаменитых футбольных фамилиях, прислали мне несколько редчайших документов. Среди них – подлинник приказа Комитета по делам физкультуры и спорта при Ленгорисполкоме, датированного 1939 годом. В нем говорится: «В связи с сорокапятилетием Василия Павловича Бутусова и отмечая его очень большие заслуги перед отечественным спортом как выдающегося футболиста и судьи по футболу, прекрасного воспитателя молодежи, неутомимого борца за подлинно социалистическую физическую культуру, объявить тов. Бутусову В. П. благодарность и наградить ценным именным подарком…».

Зимой 1968 года в стенах редакции журнала «Спортивная жизнь России» произошла встреча ветеранов отечественного футбола. На эту встречу из Ленинграда специально, не посчитавшись со временем и грузом прожитых лет, приехал и сам Василий Павлович. Бодрый. Веселый. Жизнерадостный.

Как были рады встрече с ним старые друзья – представители гвардии русского спорта! Они обнимали Василия Павловича, крепко жали руку, говорили, счастливо улыбаясь:

– Здравствуй, дорогой капитан!

– Сколько лет и зим, капитан!

Да, для них он остался (как останется и для всех нас) вечным вожаком, вечным нашим первым олимпийским капитаном.

Вся жизнь, спортивная слава, спортивные подвиги; семьи Бутусовых тесно связаны с городом на Неве. Ho есть в их коллективной биографии одна малоизвестная для широкой публики страница, действие которой происходит; сравнительно далеко от Ленинграда. А действующее лицо – Павел Павлович Бутусов.

Следуя примеру Константина, Александра и, конечно, в первую очередь своего горячо любимого Василия, Павел с ранних лет пристрастился к спорту. Еще в 1910 году двенадцатилетним мальчишкой был он принят в только что организованную детскую команду при «Унитасе». И сразу же начинает выделяться не только среди всех своих сверстников, но и даже среди некоторых взрослых членов клуба, с которыми часто встречался во время тренировочных игр.

Не так давно я получил из Ленинграда письмо от офицера запаса, военного моряка Евгения Степановича Маркова, которому довелось когда-то провести один или два сезона в одной команде с Павлом Бутусовым.

«Павел с первых же встреч поразил мое воображение, во-первых, удивительной для нашего возраста техникой обращения с мячом, во-вторых, какой-то подкупающей неугомонностью. Он играл часами и продолжал играть, когда мы, остальные мальчишки, буквально без сил валились на траву», – вспоминает Евгений Степанович.

Такой неутомимости есть свое объяснение. По совету Кирилла Павловича Павел с самого раннего возраста, попутно с игрой в футбол, стал серьезно заниматься гимнастикой и легкой атлетикой.

– Вы погубите ребенка, – говорили Кириллу Павловичу знакомые и незнакомые люди, наблюдая за тем, как Павел висит на турнике, делает шпагат, прыгает через коня или несется сломя голову по беговой дорожке, но Павел, несмотря на все время повышавшиеся нагрузки, не доставлял удовольствия прорицателям и не гибнул. Наоборот, в четырнадцать лет он в порядке исключения, как человек, достигший прекрасного физического развития и высоких спортивных результатов, был принят в третью мужскую команду, а незадолго до революции вместе с Михаилом уже выступал в линии атаки первой клубной команды. В журнале «К спорту» появилась заметка, в которой говорилось буквально следующее: «В знаменитом «Унитасе», рядом с Василием Бутусовым, чья звезда знаменитости взошла уже давно, теперь с не меньшим блеском, но с еще большим задором выступают его юные братья – Павел и Михаил. Все трое доставляют истинное наслаждение всем, кому довелось наблюдать за их игрой».

Прогремела над миром очистительная гроза Великой Октябрьской социалистической революции. Рука врагов была занесена над первым в мире государством рабочих и крестьян. В кольце боевых фронтов находилась молодая Страна Советов.

В эти грозные дни Павел Бутусов оказался на родине своих родителей – в уездном городке Мышкине Ярославской губернии. Решение созрело немедленно: записаться Добровольцем в Красную Армию. И вот он уже в здании военного комиссариата с заявлением в руках. «Прошу отправить меня в бой за нашу рабоче-крестьянскую власть, за нашу свободу. Обязуюсь быть примерным красноармейцем, точно выполнять все приказы», – написал в этом документе юный гражданин-патриот. Он захватил с собой все необходимые вещи, мечтая об отправке на фронт.

Но добровольцу Бутусову сказали решительно и твердо:

– Останетесь здесь, на месте. Ваши глубокие знания, ваш опыт спортсмена нужны здесь, в тылу.

Как ни сопротивлялся Павел, а решение военкома осталось в силе – представитель знаменитой футбольной семьи был согласно приказу назначен инструктором Всевобуча по допризывной подготовке и спорту.

– Что ж, раз нужно, буду воевать здесь, – сказал самому себе двадцатилетний боец. – Но воевать по-настоящему!

Трудное было время. Разруха, голод, холод железными тисками сжимали молодую страну. Война. Слухи. Неимоверные лишения. Сколько обывателей говорили себе:

– Эх, хоть как-нибудь день бы прожить…

А Павел Бутусов оказался мечтателем, поэтом, романтиком. Он смотрел вперед и видел Родину завтрашнего, дня – цветущую, в лесах новостроек, увлеченную созидательным трудом. Он знал, что ей нужны будут миллионы закаленных сердец, крепких и выносливых рук. Знал, что таких людей способен выковать спорт. И взялся за дело. Взялся с жаром, с нескрываемым энтузиазмом, с огромной решимостью.

Очевидцы говорят, что был у него в ту пору один ответ для тех, кто сомневался в его начинаниях:

– Приходите через месяц (через полгода, через год – смотря по масштабности задуманного) – тогда и поговорим с вами…

В этих словах был весь Бутусов – живой, деятельный любящий увлекать людей не словами, а делами.

Уже в середине 1918 года Павел Бутусов создает Мышкинский спортивно-гимнастический клуб «Гладиатор». По городку в те дни были развешены огромные, от руки написанные объявления, которые призывали: «Если хочешь обзавестись стальной мускулатурой, – иди в «Гладиатор» заниматься физкультурой», «Все – в наш спортивный клуб!» Нужно лишь добавить, что это был один из первых спортивных клубов в стране.

Несмотря на тяжелые условия, городские власти нашли возможным отвести для клуба одно из лучших зданий. Павел Бутусов со своими учениками и активистами разыскали разбросанный по городу, оставшийся в наследство от старого режима инвентарь. В одном месте отыскали несколько уцелевших гимнастических снарядов, в городской пожарной команде нашли и перетащили к себе «шведскую стенку», на каком-то складе, даже не мечтая об этом, увидели новенький комплект оружия и костюмов для фехтования, а старый учитель гимназии Леонард Сергеевич Пронин принес несколько пар боксерских перчаток… В итоге – целое богатство.

Но первые мышкинские физкультурники и их руководитель отнюдь не надеялись на милостивые подарки судьбы. Взялись за дело сами, и вот уже словно по мановению волшебной палочки вырос в чудесном уголке Мышкина на берегу Волги целый спортивный комплекс, где имелись отличное футбольное поле, площадки для игры в баскетбол и теннис, легкоатлетическое ядро – настоящее чудо по тому времени.

И закипела спортивная жизнь. Энергия, сноровка, знание дела, любовь к нему, проявленные Бутусовым, сделали ее яркой, динамичной. Можно без преувеличения сказать, что в ту далекую пору немногие даже крупнейшие города страны могли бы поспорить с маленьким, уютным Мышкином по размаху и качеству физкультурной работы. Одно за другим следовали занятия в многочисленных секциях, интересные соревнования (у Павла Павловича до сих пор сохранилось несколько грамот, подтверждающих победы мышкинцев в состязаниях на первенство губернии), массовые спортивные выступления, праздники народной физической культуры. Созданная Бутусовым футбольная команда объехала чуть ли не всю Ярославскую губернию, побывала в самом Ярославле и нигде не знала поражений.

В линии нападения этой команды, разумеется, неизменно выступал и сам Павел.

Сейчас уже не восстановишь деталей той большой и полезной работы, которую проделал посланец знаменитой футбольной семьи на земле, где выросли его отец и мать, откуда берет начало их род.

Чудом уцелевший листок плотной бумаги. Навеки вдавлены в него буквы: «Аттестация. Дана сия т. Бутусову П. П. в том, что в бытность свою инструктором Всевобуча с 25 апреля 1919 года по 10 июля 1922 года тов. Бутусов являлся лучшим инструктором спорта Мышкинского уезда. Его стараниями был организован первый спортклуб в г. Мышкине. Тов. Бутусов работал не за страх, а за совесть, с утра до позднего вечера работал на процветание спорта. Им созданы женские и мужские группы, которые являлись по своей технической подготовке отлично организованными.

Тов. Бутусов все устраиваемые состязания, как на первенство города и уезда, а также и междугородные, проводил блестяще. Кроме работы во Всевобуче он являлся одним из лучших спортсменов губернии.

Тов. Бутусов участвовал в состязаниях на первенство Ярославского округа, а также на первенство города Москвы, куда были командированы лучшие силы Ярославской губернии.

Тов. Бутусов пользовался большими симпатиями среди спортсменов, что доказано преподнесенными ему памятными подарками. В политическом отношении тов. Бутусов вел себя как достойный гражданин РСФСР». Этот уникальный в наше время документ скреплен гербовой печатью и подписью начальника губернского Всевобуча. Как он много говорит о нашем герое, о его больших заслугах перед отечественным спортом.

В двадцать втором он демобилизовался и вернулся домой – в родной Ленинград. Кончил институт, стал крупным инженером-экономистом. Я смотрю его трудовой список и думаю: этот человек не знал и не любил покоя, рвался туда, где интересно и трудно. Восстанавливал крупнейшую в городе мельницу, работал в Эстонии, в Латвии, за участие в строительстве Куйбышевской ГЭС награжден орденом «Знак Почета», а последние годы трудовой жизни – вплоть до шестьдесят восьмого – блестяще трудился на должности начальника планового отдела одного из крупнейших трестов страны.

– На пенсию уходил – не хотели отпускать, – с гордостью говорит о своем младшем брате Василий Павлович.

– Ничего не поделаешь, спортивная закалка дает себя знать, – объясняет тот свое замечательное творческое долголетие.

И в этих словах большая жизненная правда. Павел Павлович ни на минуту не расставался со спортом. До 1928 года он выступал за ленинградский «Пищевик» вместе со своими братьями Василием и Михаилом, и многие вратари города на Неве еще успели «хлебнуть от него горя». Играл в хоккей, слыл очень жестким и уверенным защитником, которого трудно было пройти. Почти двадцать лет его тренерскому стажу по футболу. Опыт, знания, отличную техническую подготовку этот замечательный мастер кожаного мяча передавал и своим землякам, и армейским спортсменам, и динамовцам двух крупных спортивных центров – Краснодара и Ставрополя. И всюду оставлял по себе добрый незабываемый след.

29 мая 1968 года Павел Павлович отмечал свое семидесятилетие. В этот день в Ленинград на проспект Героев в Дом № 34, квартиру 99 пришли многие десятки писем, телеграмм, поздравительных адресов. Прислали ему свой теплый, сердечный привет мышкинский райком ВЛКСМ и райсовет ДСО «Урожай». Послание, отпечатанное типографским способом, кончалось следующими словами: «Примите нашу глубокую признательность и большую благодарность за все, что Вы сделали для развития физической культуры и спорта как в Мышкине, так и во многих других местах нашей великой Родины».

Мы все, дорогой Павел Павлович, присоединяемся к этим словам.

В феврале 1958 года в Ленинграде мне посчастливилось встретиться с кумиром моего детства – Михаилом Павловичем Бутусовым, самым младшим из шести братьев и, несомненно, самым талантливым, самым ярким представителем знаменитой семьи. Он написал для газеты, в которой я тогда работал, интересную статью, а в часы наших встреч, наших бесед, продолжавшихся в течение нескольких дней, рассказал десятки увлекательнейших историй из своей биографии, которая неразрывно связана с историей нашего футбола.

Он много рассказывал о детстве, но эту главу я позволю себе пропустить: смешно говорить о том, как стал футболистом человек, родившийся и воспитавшийся в такой семье. С шести лет он уже носил чемодан Василия, не пропускал ни одного состязания, видел знаменитый отборочный матч Москва – Ленинград и стоял у самого борта «Бирмы», провожая брата в олимпийский Стокгольм. Потом, у себя дома, он слушал рассказы Василия о часах позора, слушал слова, полные горечи и надежды на будущее.

– Ничего, – убежденно стучал Василий кулаком по столу. – Ничего, за битого двух небитых дают. И мы будем играть не хуже англичан.

Михаил слушал и впитывал в себя эти слова. И мечтал.

И часами наблюдал за тем, как играют взрослые. А потом старался повторить все во время мальчишеских игр.

Однажды увидел его на лужайке Василий Павлович. Дома подозвал и сказал:

– Азарту много. Но нескладен ты, Миша. Ни силенки нет, ни ловкости. Хочешь стать хорошим футболистом – бегай, занимайся гимнастикой, возьми в руки гантели.

Послушался этого совета. С увлечением стал пробовать свои силы в легкой и тяжелой атлетике, на турнике, прыгал через коня, даже взял несколько уроков фехтования. И еще: подобрал себе четверку верных товарищей и стал этой командой выступать регулярно против мальчишек, вдвое и втрое превышающих по численности его, бутусовскую, дружину. Теперь, чтобы прорваться к импровизированным воротам и забить гол, нужно было обязательно обвести не одного-двух, а минимум пять-шесть юрких, настырных соперников. Ясно, тут уж приходилось действовать и правой, и левой, и выдумывать самые разнообразные финты… Одним словом, именно эти забавы на лесных полянах больше чем что-либо способствовали небывалому росту его мастерства, воспитанию его игровой индивидуальности.

Весной 1914 года Михаилу поручили в «Унитасе» отвезти футболки клуба в город: на стадион, что по Лифляндской улице. Там четвертая команда выступала в официальном матче на первенство города против «Нарвы». Пришло время выходить на поле, а в команде унитасовцев не хватало одного человека.

– Ну-ка, одевайся, мальчуган! – сказал Михаилу капитан. – Будешь хоть под ногами у них путаться.

Самого маленького из Бутусовых поставили на место правого полусреднего, и он забил в этом поединке решающий гол; принесший «Унитасу» победу со счетом 2:1. С этого момента и берет отсчет его футбольная биография. Он переходил из команды в команду и с места на место, побывав защитником, хавом и даже вратарем. Но вот наконец он прочно и навсегда определился как форвард и в 1917 году впервые был введен в состав знаменитой первой команды «Унитаса» и занял свое место в линии атаки рядом с Василием, которого обожал и считал кумиром. Однако через две игры произошло вновь перемещение – Мишу поставили играть центральным полузащитником. Но и с этого места он продолжал неудержимо забивать голы.

– Это же прирожденный форвард, – заговорили о нем в городе.

В 1918 году он уже введен во вторую сборную Петрограда, а на следующий сезон едет в составе первой в Москву, и на поле ЗКС сражается против сборной команды Белокаменной, в которой выступали игроки, от одного упоминания имени которых у него всегда сдавливало дыхание: Канунников, Исаков, Селин… Петроград побеждает, и второй гол в ворота соперников блестящим ударом проводит Михаил Бутусов.

Так пришло к нему признание. Пошли будни, игры за петроградский «Пищевик», за сборную города, в которых мужало и крепло его мастерство, расцветал и шлифовался его колоссальный природный талант. А подлинная, большая и заслуженная слава пришла через четыре года – во время поездки сборной РСФСР в Скандинавию. Об этой поездке Михаил Павлович рассказывал мне с особым чувством, и этот его рассказ, записанный почти со стенографической точностью, я хочу воспроизвести сейчас.

… – 1923 год. Петроград. На перроне Финляндского вокзала толпа: провожают в дальний путь, за границу, сборную Советской России по футболу. Предстоящее путешествие волнует и отъезжающих, и тех, кто остается: ведь ничего подобного еще не было в истории молодого советского спорта.

Вместе с командой, – вспоминал Михаил Павлович, – отправлялся и я. Провожать меня пришла почти вся семья и, конечно, мой учитель и наставник в футболе – брат Василий, которого одиннадцатью годами раньше, в 1912-м, я провожал в столицу Швеции на Олимпийские игры, куда он ехал как капитан сборной России. Теперь мы поменялись ролями.

– Хлебнули мы позора в этом Стокгольме, – говорил на прощанье Василий. – Не дай бог вам такое испытать.

О позоре, выпавшем на долю русской команды летом 1912 года, знала вся Европа.

Во всяком случае, помню хорошо, как на пограничной станции финский офицер, просматривая наши документы, спросил с презрительной улыбкой:

– Неужели у вас есть свои футболисты?

– А почему бы им не быть? – спросил кто-то из наших.

– Да вы и при царе-батюшке играть-то не умели. А уж теперь… – и он махнул рукой, не найдя слов, чтобы достаточно выразительно пояснить, что он думает о нынешней русской команде.

Можно было не вспоминать этого служаку, если бы он был одинок. Увы, так считали многие. И этому, право, не стоит удивляться. Шел всего лишь шестой год Советской власти. Страна была окружена кольцом врагов. Повсюду были страшные следы войны, разрухи, голода. Буржуазные газеты предсказывали крах со дня на день. И вдруг Советы посылают в страны высокоразвитого спорта свою футбольную команду. Запад воспринял это как дерзость. Как нечто совершенно неслыханное.

В шведской столице наряду с проявлением дружбы и симпатии, которые выражал нам трудовой народ, увидели мы истинное лицо хваленой буржуазной демократии. В витринах роскошных магазинов появились портреты, на которых мы были изображены… людоедами. Над портретами пестрели надписи: «Не пускайте их в цивилизованный мир», «Бойкотируйте встречи с большевиками». Многие газеты надрывались, требуя во что бы то ни стало отменить матч со сборной России.

– Не стоит обращать внимания на всю эту свистопляску, – сказал нам один из сотрудников посольства. – Вы должны отлично понимать, что встретите здесь немало врагов. Вы ведь не просто спортсмены. Вы солдаты, приехавшие сюда воевать за Советскую власть. За ее признание. За ее честь, за ее авторитет!

Эти слова врезались в память на всю жизнь. Каждый раз, выходя на международные встречи, я вспоминал их.

Ну, а что касается игры, то она все-таки состоялась. И не где-нибудь, а на Королевском стадионе. На том самом, где так неудачно дебютировали наши старшие товарищи в двенадцатом году.

Видно, желая нас сразу «поставить на место», проучить как следует, отцы города приказали выставить против русских сборную Стокгольма, составленную из лучших игроков. Для того чтобы устрашить нас, газеты печатали материалы, в которых нам предсказывали полный разгром.

И вот настал день состязания. Выбегаем из раздевалки навстречу солнцу, ослепительно голубому небу и яркой зелени поля. Трибуны гудят: пятнадцать тысяч зрителей собрались на стадион. Для того времени это была внушительная цифра.

Мы начали состязание с огромным желанием выиграть, но уже на пятой минуте, после прорыва шведов, мяч влетает в наши ворота. Потом еще и еще: 3:О! В ложах, где сидели буржуа, – откровенная радость. Оттуда доносился издевательский смех. Он просто бесил нас.

Призрак разгрома, похожий на олимпийский, уже витал над нами. Угрюмо, точно после нерадостной, тяжелой работы, возвращались мы к центру. И вдруг один из наших, уже не помню кто, крикнул:

– Да что же мы делаем, братцы?

Это простое, чисто русское «братцы» сразу отрезвило нас. Каждый вдруг подумал: а ведь верно, дальше отступать нельзя. Нужно было добиться перелома в игре.

Наш капитан, неутомимый Павел Батырев, – полузащитник, лучше которого мне лично не доводилось за свою жизнь видеть, – выручил нас в эту труднейшую минуту. Когда мы получили право на штрафной удар, он сильно и точно послал мяч в угол шведских ворот. Гол! Но, увы, соперники до перерыва забили нам четвертый мяч.

Перерыв. Вошли в раздевалку усталые, и в ней сразу воцарилась угнетающая тишина. Тренера тогда у сборной никакого не было, указать на ошибки некому. Мы бросали недоуменные взгляды друг на друга, на московских товарищей, удивляясь, почему играем хуже, чем у себя дома.

Принесли к нам в раздевалку чай с лимоном. Теперь это делается на каждом матче чемпионата страны, а тогда нам показалось это удивительной роскошью. Пить хотелось ужасно. Но я ждал, пока кто-нибудь первым возьмет стакан. Да так и не дождался.

Быстро пролетело время отдыха. Уже у самого выхода обнял меня наш защитник, мой друг и земляк Гостев, и шепнул:

– Миша, попробуй-ка издалека по воротам стрельнуть. Может быть, не выдержит твоих ударов шведский вратарь, а?

Я согласно кивнул. А вскоре опять пошла игра, и вот уже москвич, настоящий виртуоз футбола Павел Канунников, выйдя на удобную позицию, получил мяч и прекрасным ударом забил второй гол. 2:4. Стало чуть полегче.

Прошло еще несколько минут. В какой-то момент, начиная атаку, я вдруг оказался свободным: в непосредственной близости не было ни одного соперника. А до ворот – метров тридцать. Нередко уже за свою жизнь поражал я цели с таких расстояний. Но то было у себя дома, на Родине, а тут – чужой город, чужая страна. И все-таки дай, думаю, попробую. Рванулся, набирая скорость, и ударил. Мяч ворвался в самый верхний угол ворот. Шведский вратарь даже не шелохнулся.

Прошло еще минут десять, снова мне подвернулся счастливый случай, и я опять пробил по воротам изо всех сил метров с сорока. На этот раз шведский вратарь достал мяч в броске, но удержать его не смог, и коричневый шар тихо покатился в пустые ворота. Тут подоспел П. Исаков и добил мяч.

Итак, счет стал 4:4! Удача, как всегда, вдохновила, а вдохновение придало новые силы. Вот уже Павел Канунников, обойдя трех защитников, забивает пятый гол. Через минуту очень выгодный момент упускает П. Исаков. И снова – атаки, атаки, атаки.

Однако к концу мы устали. Сказалось огромное напряжение второго тайма. К тому же ушел, получив травму, Канунников. Одним словом, удержать с таким трудом завоеванное преимущество нам не удалось. Центр нападения шведов – игрок очень сильный, агрессивный – за минуту до финального свистка провел ответный гол. Матч кончился со счетом 5:5.

С каким высокомерием, с каким плохо скрываемым пренебрежением к нам выходили на поле перед матчем игроки сборной Стокгольма. А сейчас, вырвав ничью, они радовались как дети.

Вечером пришли первые газеты. Тон их выступлений был уже совершенно иным. «Русские – игроки мирового класса», – писала одна из них.

В двенадцать мы уезжали в Гётеборг. Несмотря на столь поздний час, нас пришли провожать тысячи людей.

Проводы выдались очень торжественные, нам было адресовано много теплых слов.

Возбужденные, растроганные вошли мы в вагон и… настроение сразу упало. Выяснилось, что спать негде: места только сидячие. А нам на следующий день играть. Вдруг кто-то сказал:

– Ребята, вспомним, как в гражданскую ездили. Вали на пол.

Мы воспользовались этим дельным советом, положили под головы чемоданы вместо подушек и… проснулись уже в Гётеборге.

Город нас удивил: всюду виднелись толпы нарядных людей, на площадях играли оркестры, во весь голос выкрикивали что-то газетчики. Оказалось, что в Гётеборге проходит Всемирная художественная выставка.

– Вас будет смотреть весь мир, – сказал нам сотрудник посольства. – Постарайтесь не ударить в грязь лицом.

Увы, поначалу казалось, что эту просьбу не удастся выполнить: мы проиграли первый тайм 0:3 не таким счетом ушли на перерыв.

– Друзья, что с вами происходит? – не вошел, а, скорее, ворвался в раздевалку посол СССР в Швеции товарищ Осинский. – На трибунах дипломаты девяти стран. Богатье со всего света. Что подумают они о России? Во втором тайме вы должны проявить всю свою революционную боевитость и добиться победы.

Эти слова сильно подействовали, и после отдыха мы сражались отчаянно, как говорится, не щадя себя. Сначала П. Григорьев «размочил» счет, а остальные три гола пришлись на мою долю. 4:3!

Ну и шуму наделала эта игра. Нас даже, помнится, стали переводить в самую лучшую гостиницу, да мы уже снова уезжали в другой город. В пути получили газеты, в которых оценивался гётеборгский поединок. «Да! – писал один из обозревателей. – Советские футболисты не чета прежним русским футболистам. К тому же они очень хитры. В первом тайме они играют не в полную силу, высматривают слабые стороны в игре шведов, а затем делают в своей команде перестановку и во втором тайме добиваются легкой победы».

Ну и хохотали же мы, читая этот теоретический бред. Знал бы автор заметки, как ругал нас за подобную «тактику» товарищ Осинский и каких трудов нам стоило ликвидировать ее последствия.

Замелькали города, стадионы, названия команд. Мы играли через день, и каждый соперник хотел нас сломить, но мы никому не позволяли этого.

Итак, началось все с хихиканья сытых буржуа, а кончилось тем, что вся печать затрубила тревогу: шведскому футболу нанесен неслыханный удар, на карту поставлен его престиж. Буржуазные газеты выступили со статьями, требующими реванша. Против нас собиралась национальная сборная Швеции.

Команду Российской Федерации пригласили в посольство. Товарищ Осинский, ставший неожиданно яростным поклонником футбола, ходил по кабинету, потирал руки, спрашивал:

– Ну как, будем играть?

– Будем, – отвечали мои товарищи, – только пусть дадут нам немного дней для отдыха.

Встреча состоялась через пять дней – 21 августа 1923 года. Мы вышли на разминку за полчаса до начала и увидели, что уже все места заняты. А ведь было воскресенье – день, когда в Швеции все или почти все уезжают за город, на лоно природы. С двух сторон королевской ложи висели государственные флаги Швеции.

– А почему не вывесят наш, советский? – спросили мы у представителя дирекции. – Ведь это положено по всем международным нормам и законам.

– У нас нет разрешения, – последовал ответ.

– Что ж, мы охотно подождем, пока вы его получите, – заявил комсомолец-москвич Петр Артемьев.

Итак, мы ушли в раздевалку, сидели и ждали. Минут через десять к нам вбежал кто-то из официальных представителей и сказал через переводчика:

– Разрешение получено, но во всем городе нет ни одного советского флага. Так что придется подождать до следующего раза.

– Ничего, – «успокоили» мы его, – у нас есть флаг, мы привезли его с собой.

Служащий убежал, по-моему, совсем не обрадовавшись услышанному. Наконец, он вернулся и взял у нас красное полотнище с серпом и молотом. А еще через десять минут в раздевалку ворвался П. Батырев и крикнул:

– Ребята, развевается наш флаг! Развевается!

Мы вышли на поле, и все как один повернулись к королевской ложе. Над ней, пламенея в лучах ослепительного летнего солнца, висел наш флаг. Первый советский флаг, поднятый над зарубежным стадионом. Мы стояли молча и испытывали такое чувство, какое, вероятно, приходит к солдатам, взявшим штурмом неприступную крепость.

Потом начался матч. Это был очень трудный матч. И потому, что соперник был сильный. И потому, что судья – швед Гельбард – оказался весьма необъективным. И, наконец, потому, что играть в таких состязаниях всегда трудно.

Игра шла равная. Но вот неутомимый наш петроградец П. Григорьев, игрок огромной энергии, яркой мысли и отчаянной смелости, пронесся по правому краю, срезал угол, обвел защитника и четко забил в нижний угол. Шведы сквитали гол с пенальти: кто-то из наших защитников случайно, в совершенно спокойной обстановке, когда вблизи не было ни одного шведского игрока, коснулся мяча рукой. Обычно в таких ситуациях одиннадцатиметровым не наказывают. Но Гельбард наказал. И счет стал 1:1.

Почти до конца состязания стояли друг против друга эти единицы. И тогда я решил взять инициативу на себя. Получив мяч около центра поля, пошел вперед. Обвел одного игрока, второго, третьего и, еще не дойдя до штрафной площадки, ударил. Я видел, как прыгнул вратарь, но не достал мяча, и он влетел в правый верхний угол ворот. Судье ничего не оставалось, как засчитать этот гол.

Игра закончилась со счетом 2: 1 в нашу пользу. Нужно ли говорить, какую радость испытывали мы в ту минуту. Довольные прибежали в раздевалку. Вскоре здесь появился товарищ Осинский, вручил нам всем по плитке шоколаду, сказал торжественно:

– Друзья! А ведь правы были буржуазные писаки, называвшие вас в первые дни приезда красными агитаторами. Вы сегодня подтвердили это. На глазах десятков тысяч зрителей вдруг опустился шведский национальный флаг и вместо него взвилось революционное Красное знамя. Это ли не самая наглядная агитация за Советскую власть?! Молодцы, ребята!

Немало радостей доставило нам и следующее утро. Все газеты восторженно писали о нашей команде. Один из обозревателей, свидетель олимпийского позора, случившегося с нашими старшими братьями, писал: «Да полно-те, та ли перед нами Россия?! Прошло какое-то мгновение, если прибегнуть к меркам истории, и перед нами уже не жалкий пигмей, а истинный спортивный великан!».

Но, пожалуй, всех перещеголяла тогда газета «Идроттебладет». Она поместила передовую под претенциозным заголовком – «Скандал». В сущности, она считала, что на Королевском стадионе случилось три скандала: во-первых, скандал, что русские обыграли шведов; во-вторых, скандал, что судья судил плохо; в-третьих, скандал, что был поднят красный флаг. «Что подумает мир?» – многозначительно вопрошала «Идроттебладет».

Что касается нас, то мы, естественно, были счастливы происшедшим «скандалом». Мы были счастливы, что тысячи зрителей, провожая нас после победы, кричали:

– Ура, руссланд!

– Ура, большевик!

Потом мы были в Норвегии, где также победили сборную страны, и в Германии, и в буржуазной Эстонии. Матчи, победы. Но ярче всего помню не это. Я помню изумление Королевского стадиона, возгласы: «Неужели это та же Россия?» Я помню наш гордый, наш алый, молоткастый и серпастый, флаг над лучшим стадионом Европы. И рабочие руки, сжатые в кулак. И крики:

– Ура, руссланд!

Вот и вся история, рассказанная в свое время Михаилом Павловичем. Я не случайно привел ее дословно, не случайно именно с нее начал рассказ об одном из самых ярких представителей семьи Бутусовых, ставшем потом и остающимся до сих пор одной из самых ярких «звезд» отечественного футбола за всю его семидесятилетнюю историю.

В рассказе, приведенном выше и записанном мною со слов, очень ярко, очень рельефно проступает одна из примечательнейших черт игрового характера Бутусова: его высокий патриотизм, свойственное ему чувство огромной ответственности перед Родиной, спортивного честолюбия и неугасимой страстности.

«Дорогой Василий! – писал он из Стокгольма своему брату. – Не могу удержаться, чтобы не черкнуть тебе, именно тебе, испытавшему в этом городе горечь обидной неудачи. Перед нами чужая страна, много интересного, порой удивительного, но сейчас нас ничего не интересует кроме одного: надо победить. Надо во что бы то ни стало достойно представить свою – нашу с тобой – Россию!»

Эту свою мечту в той памятной поездке Михаилу Бутусову и его друзьям удалось осуществить полностью. Но значение турне для самого Бутусова не исчерпывается лишь этим. До лета 1923 года он был игроком сборной Ленинграда, известным в своем городе спортсменом – не больше. Поездка в составе сборной России сразу выдвинула его на место бесспорного лидера советского футбола, мастера с европейским именем.

Передо мной отчет руководителя делегации, совершившей поездку в Скандинавию. Я цитирую дословно: «Во всех играх, – говорится в этом документе, – выше всяких похвал был центрфорвард петроградец Михаил Бутусов Из 85 голей, побывавших в чужих воротах, им лично сделано 32, а многие другие вбиты с его подач. Но, главное, – Бутусов всех заражал своей горячностью, был всегда бодрым. В нескольких играх (первая и последняя в Стокгольме, а также выступление против сборной Гётеборга, только его мастерство и воля выручали нашу команду».

Фигуре Бутусова уделила очень много внимания в дни иностранная печать. Один из известнейших в то время в Европе спортивных журналистов – Свен Боррисен – писал после матча в Гётеборге: «У русских, к нашему удивлению, оказалась прекрасная команда, которая пришлась увы, не по зубам нашим сильнейшим клубам. И неудивительно – среди гостей прямо-таки засилие отличных футболистов. Но даже среди них резко выделяется центровой Бутусов. Его бег, его техника и, наконец, его огромной силы удар производят прямо-таки ошеломляющее впечатление. За последнее время у нас в Гётеборге, как известно выступали сильные английские, норвежские, французские и финские клубы. Но можно с уверенностью сказать, что ни в одном из них не было игрока, равного по классу этому удивительному русскому».

Такую же высокую оценку игре нашего героя дали тогда газеты Норвегии, Эстонии, а чуть позже – Германии. Одна из берлинских журналисток, слывшая в тот период видной специалисткой по театру – Роза Бейль, – побывала на встрече русских и немецких футболистов. Она написала свой знаменитый репортаж «Великий артист на стадионе», в котором говорилось: «Состязание для меня перестало существовать. Я смотрела на огромного широкоплечего русского, сначала показавшегося мне неуклюжим, а потом удивившего своей неукротимостью, силой порыва и умением. Ему пыталась помешать вся немецкая команда, но он, подобно Гулливеру среди лилипутов, не обращал никакого внимания на тех, кто пытался преградить ему путь, и забивал, забивал, забивал в ворота свои «ужасные», свои на редкость красивые голы. Он – -, великий артист своего дела».

Казалось бы, что можно еще добавить к этим словам?! Но на самом деле жизнь Михаила Бутусова требует еще многих слов, многих пояснений, она в то же время дает бесчисленное множество примеров, один из которых ярче другого.

Через год, впервые в истории отечественного спорта, была создана сборная команда СССР по футболу. 16 ноября 1924 года в Москве, на поле ЗКС, в присутствии огромного по тем временам количества зрителей она дебютировала против сборной Турции. Атаку за атакой повела наша линия нападения. И вот наконец первый гол. Первый, исторический в своем роде гол, забитый сборной Советского Союза в ворота соперников. Его автором стал Михаил Бутусов. Он же забил в ворота гостей второй мяч, а третий с его изумительного по точности паса – Алексей Шпаковский.

«Команда Советского Союза, – читаем мы в «Красном спорте», – хотя очень многие опасались за ее сыгранность, провела состязание хорошо, дружно, показала высокий класс. Безукоризненно действовал в защите Ежов, в полузащите Филиппов и Привалов. В нападении отлично играл тряхнувший стариной Бутусов». Ему тогда едва исполнилось 24 года, но имя его настолько прочно вошло в русский футбол, что многим он вдруг стал казаться «стариком».

Еще более высоко и восторженно оценили нашего центрального нападающего гости. Вратарь Недин в интервью, данном корреспонденту «Известий спорта», заявил:

– Мы возвращаемся с Олимпийских игр, где видели все сильнейшие команды. Могу вас заверить, что любая бы из них считала для себя большой радостью заполучить такого игрока, как Бутусов.

В мае 1925 года советские футболисты – сборная страны – нанесли ответный визит турецким спортсменам, впервые выступив на стадионах этой соседней с нами страны. Даже для того, чтобы описать здесь игру, мастерство, старательность Михаила Павловича, вероятно, нужна специальная книга. Вот что писала о нем турецкая газет?.: «Среди замечательных русских игроков особенным мастерством выделяются трое – Исаков, Селин и Бутусов. У каждого из них свои достоинства, но Бутусов все-таки оставляет самое сильное впечатление. Он неподражаем в том, в чем, собственно говоря, и состоит смысл футбола – в забивании голов».

Действительно, я не знаю в истории нашего отечественного футбола игрока, у которого была бы большая результативность. Рекордсменом наших внутренних чемпионатов является Александр Пономарев. У меня глубокое уважение к этому действительно выдающемуся нападающему, но если бы внимательно посчитать голы, забитые Михаилом Павловичем в чемпионатах Ленинграда, в междугородных и международных встречах, то, уверен, рекорд Пономарева остался бы далеко позади. Ведь только в 1923 году, встречаясь с командами Финляндии, Швеции, Норвегии, Эстонии, Германии, знаменитый питерец провел в чужие ворота более пятидесяти (!) голов. Было исключением, чудом, если он уходил с поля не забив хоть одного гола. Да полно – случалось ли такое! Вероятно, статистики сумеют найти такой исключительный матч, может быть, даже и не один. Но сколько я ни читал отчетов о его игре, сколько ни смотрел матчей с его участием, сколько ни слушал рассказов очевидцев, везде два слова – «Бутусов» и «гол» – стояли рядом.

Так было и в Турции в двадцать пятом году. Первый матч против сборной Ангары и Смирны команда СССР выигрывает довольно легко – 6:1. Два гола из шести – на лицевом счете Бутусова. Причем один из них был редким по красоте. Газета «Красный спорт» так описала его: «За минуту до конца Бутусов после красивой комбинации с Исаковым забивает сильнейшим ударом под самую штангу шестой и последний гол». Во втором матче против национальной сборной Турции счет был 2:1. Второй, решающий, гол забил тогда не кто иной, как наш с вами герой. Мы еще вернемся чуть попозже к этому голу.

И вот, наконец, третий и последний матч – против сборной Константинополя, под флагом которой выступала все та же сборная страны. Испив чашу двух горьких неудач, хозяева на этот раз жаждали реванша. Встреча проходила на крупнейшем поле города – «Таксим», поместившемся во дворе полуразрушенного здания бывшего кавалерийского училища. Оно представляло из себя настоящий военный плац с очень твердым грунтом и многочисленными камнями, выступающими наружу. На скамьях собралось более четырех тысяч человек, что для Константинополя тех лет означало рекордное количество зрителей. Судить встречу турки пригласили английского судью Елея. И, конечно, накануне матча они дали печатные заверения, что на этот раз победят.

Поначалу казалось, что так и будет: одна атака хозяев накатывается за другой. Но вот следует стремительная контратака наших ребят, Исаков выбрасывает мяч Бутусову, тот с ходу бьет и… мяч со страшным свистом летит вперед, ударяется о штангу и рикошетом влетает в сетку… «Русские, – писала на следующий день константинопольская газета, – на одиннадцатой минуте забили небывалый по красоте гол, сделанный их кумиром Бутусовым, но судья Елей по непонятным причинам не засчитал этого мяча».

Все же на тридцать пятой минуте наша сборная после комбинации Бутусов – Григорьев – Исаков добилась успеха и ушла на перерыв при счете 1:0. Но, отдохнув, турки усилили натиск, и к двадцать шестой минуте счет стал 2: 1 в их пользу.

Почуяв запах победы, возможность взять желанный реванш, хозяева поля стали играть с удесятеренной яростью. Их защита и голкипер Ульви – игрок международного класса, признанный многими авторитетами, – творили чудеса. Ульви, например, не боясь жесткого грунта, совершил три великолепных по красоте и отваге броска, вытащив два «безнадежных» мяча от Бутусова и один от Исакова.

Казалось, какая-то колдовская сила закрыла от наших нападающих чужие ворота. Стрелка часов побежала последний круг: до конца состязания оставалась ровно минута. Уже никто не сомневался в его исходе. И вдруг в двух метрах от штрафной мяч получает Бутусов, с лета бьет, и его точный удар делает счет ничейным – 2:2. А через несколько дней в повторном матче против сборной Константинополя (3:0) Михаил Павлович забивает в ворота хозяев поля первый и третий мяч.

Итак, турне дало нашей команде три победы и одну ничью с общим соотношением забитых и пропущенных мячей 13:4. Шесть голов из тринадцати забил Бутусов. Кто еще в истории нашего футбола может похвастать такой результативностью в играх за сборную?! Нет и не было такого игрока.

Если внимательно изучить биографию этого выдающегося футболиста, мы обнаружим одно совершенно исключительное качество: из огромного числа забивавшихся им голов многие оказывались решающими, приносившими команде, за которую он выступал, желанную победу или ничью.

Сила, мощь и точность бутусовских ударов превратились в легенду. В двадцатые и тридцатые годы буквально все мальчишки страны (и не только мальчишки) рассказывали друг другу о том, что у Михаила Павловича на правую ногу надета черная повязка, запрещающая производить ею удар. Говорили, что у него на совести жизнь одного вратаря, отправленного на тот свет «шютом» ленинградца.

Естественно, все это было фантазией восхищенных любителей футбола, одной из легенд, то и дело возникавших вокруг этого имени. Но легенды, как известно, не рождаются на пустом месте, они всегда имеют какую-то первооснову. И вот однажды в беседе с Михаилом Павловичем я узнал происхождение этой.

– Появлением славы «футбольного убийцы», – начал он смеясь, – я обязан одесситам. А было дело так. В мае 1925 года я в составе сборной выехал в Турцию. Шел поединок с национальной командой этой страны. Обе стороны упорно дрались за победу, счет был, кажется, ничейным, публика неистовствовала. Напряжение было огромным.

В один из острых моментов мячом завладел советский полузащитник П, Филиппов, а я в этот момент находился метрах в двенадцати от ворот. Филиппов притянул на себя одного из турецких защитников и дал мне пас. Все подумали, что я буду стремиться освободиться от опеки (рядом стоял «сторож») или сделаю передачу. Но я решил провести свой «коронный» удар по воротам. Без предварительной обработки мяча, в продолжении его полета, я явно неожиданно для всех развернулся и очень сильно (почувствовал, что прием вышел) пробил по воротам. Турецкий вратарь не ожидал такого оборота дела, мяч попал ему в живот, сбил с ног, и страж ворот вместе с мячом оказался в сетке. На трибунах поднялся невообразимый шум, к пострадавшему бросился врач, но вскоре выяснилось, что все в порядке. Турецкий голкипер снова занял свое место, игра продолжалась.

Дней через десять прибыли в Одессу. Здесь был назначен товарищеский матч между сборной СССР и командой одесской губернии. Я получил травму и играть не собирался. Местные спортсмены, среди которых было много моих добрых друзей, стали выражать неудовольствие, приставать к руководству сборной с просьбами, чтобы меня непременно включили в состав. Чтобы отделаться от приставаний, кто-то из наших (кажется, это был Федор Селин) отвел одного из просильщиков в сторону, сказал заговорщицким тоном:

– Перестань канючить. Неприятности у Бутусова. Нельзя его ставить.

– Какие неприятности?

– Вратаря турецкого убил!

– Как убил?

– Да так, не рассчитал удар, выстрелил с близкой дистанции и… хана.

Гость наш не стал слушать дальше и выскочил из номера гостиницы. А на следующий день «хохма» уже бежала по Одессе, ну а потом, конечно, не стала здесь задерживаться и пошла гулять по стране…

В этой смешной и забавной истории, рассказанной мне в свое время Михаилом Павловичем, есть свое «рациональное зерно». Конечно, он никого не убивал, не было у него на ноге никаких повязок, но его неудержимые удары на самом деле вызывали страх у вратарей, заставляли нервничать, проявлять повышенную настороженность. «Великий бомбардир Михаил Бутусов» – называла его одна из турецких газет. Его имя с уважением и гордостью произносили и повторяли на стадионах Швеции, Норвегии, Австрии, Германии, Эстонии, Финляндии.

Двенадцать лет беспрерывно защищал он цвета национальной сборной, был бессменным лидером ее атаки и часто – капитаном (таким образом, семья Бутусовых дала двух капитанов сборной нашей страны). Это достижение, которым можно лишь гордиться и которым могут похвастать далеко не многие из послевоенного поколения футболистов, хотя с пятьдесят второго сборная стала постоянно и активно действующей единицей.

Совсем недавно меня попросили выступить в одной из московских школ, рассказать ребятам о пути, пройденном русским футболом за семьдесят лет его существования. Естественно, в своей беседе я с гордостью, с любовью говорил о Бутусовых.

– Вы их так хвалите, – сказал вдруг один старшеклассник, а в мире их совсем не знают. Яшина знают. Стрельцова знают. А Бутусова не знали и не знают.

Милый мой юный друг! Во-первых, если ты прочтешь эти строки, то узнаешь, что имя Бутусова произносили с любовью на многих языках мира и многие газеты посвящали ему восторженные слова. Не вина, а беда Бутусова и его выдающихся сверстников, что в ту пору мы не играли в чемпионатах мира и Европы, не имели такого изобилия международных встреч. Случись такое тогда, и слава Михаила Бутусова была бы поистине мировой. Я уверен в этом. Совершенно уверен.

До сих пор речь шла о Бутусове как об игроке национальной сборной. Но величие этого спортсмена как раз в том и состоит, что он был всегда одинаков – и в самом сложном, самом ответственном международном состязании, и в рядовом, ничего, по существу, не решающем матче на первенство Ленинграда. Ему органически чужда была «тянучая», бесстрастная игра, он, как актер на сцене, выйдя на поле, немедленно входил в роль, увлекался и горел до самого финального свистка. Северянин с южным темпераментом, он был всегда в гуще событий, он никогда не хотел, не мог смириться и не смирялся с мыслью, что команда, где он играет, может проиграть.

Помню, летом тридцать четвертого года, приехав погостить в Ленинград, я отправился на календарный матч «Динамо» – завод им. Энгельса. Честно говоря, думал, что буду единственным зрителем, а на самом деле с трудом попал на трибуну. Втискиваясь на свое место, спросил у соседа:

– И чего столько народу собралось? Ведь заводские проиграют.

– Конечно. Никто в этом не сомневается. Люди пришли Бутусова посмотреть. Понимаешь, Бутусов играет.

Да, я понимал это и тем более понял это с особой силой тогда, когда состязание окончилось. Ах, как играл Михаил Павлович! Он и сейчас стоит у меня перед глазами – неутомимый, яростный, сердито покрикивающий на партнеров, рвущийся в бой, не останавливающийся ни на минуту. Позвольте, я коротко воспроизведу тот матч, а вы сами поймете, что его нельзя забыть.

Прошло всего пятнадцать минут, а счет уже был 2:0 в пользу… заводских футболистов, проявивших удивительную энергию, активность. На трибунах загудели, ожидая сенсации.

Словно сразу стремясь убедить нас в том, что ее не будет, все чаще и чаще стал выходить к чужим воротам Михаил Бутусов. На тридцатой минуте, принимая верховую подачу, он выпрыгивает выше всех толпящихся в штрафной площади и сильным, точным ударом головой забивает первый ответный гол. Через пять минут с его редкой по точности подачи динамовцы уравнивают счет.

Ну, а после перерыва их преимущество уже было бесспорным. Увлекаемые своим лидером, его азартом, его вдохновением, они буквально рвутся вперед. Пробуют бить по воротам, и бьют все, но… На пятидесятой минуте Бутусов делает рывок, а затем, демонстрируя верх ловкости и расчета, вбил с поворота, находясь спиной к воротам, третий мяч. Через четверть часа он же, несмотря на то что теперь уже взят в плотное окружение защитников, каким-то чудом ускользает от своих сторожей и метров с двадцати сильнейшим ударом под штангу делает счет 4:2.

– Ура Бутусову!

– Михалыч, давай еще! – кричит восторженно стадион.

Да, теперь уже динамовцы полные хозяева положения, все понимают, что матч ими выигран, что заводские ребята сникли. Все это знают, и лишь один Бутусов ничего не хочет знать. Он забивает еще два великолепных гола – последний за десять минут до конца. Пять голов из шести! Пять голов в трудном, напряженном поединке с заводской защитой, где все – мастера спорта, опытные, умелые футболисты!

Нет, еще раз мне хочется сказать, что мы как-то недооцениваем этого футболиста, точнее, как-то очень скоро забыли о нем, мало вспоминаем, мало учим на его примере молодежь. А был он удивительным и ясным талантом, талантом огромным. Помнится, кто-то из шахматистов наших назвал его Алехиным футбольных полей. Это сравнение мне очень понравилось. Как тот в царстве квадратов доски, этот в царстве сплошного зеленого квадрата всегда творил, рвался в атаку – не работал, не играл, а жил футболом. Футбол был частью его, а он – частью футбола.

Перелистайте подшивки газет и журналов от первых после Великой Октябрьской революции лет до конца тридцатых годов – вы убедитесь, что Бутусов два десятилетия оставался мастером самого высокого класса, солистом, исполняющим свою басовую партию с неизменным успехом. А мы – те, кому довелось его видеть в деле, – навсегда сохраним в душе чувство трепетного наслаждения, которое испытывали при виде его игры. Можно ли найти кого-либо из представителей последующих поколений центральных нападающих, кто бы мог сравниться с ним по виртуозности, результативности, организаторской мудрости, – не знаю. Даже великий Григорий Федотов не может в моем сознании затмить его. Если бы меня лично попросили составить символическую сборную страны за всю семидесятилетнюю историю русского футбола, я бы не задумываясь поставил в центр Михаила Бутусова. И можно было не сомневаться, что эта сборная никогда не уйдет с поля не забив своего гола!

Будучи признанным лидером не только ленинградского, но и всего советского футбола на протяжении многих лет, Михаил, по-моему, забывал об этом на поле. Никогда не были присущи ему иждивенческие настроения: в каждый матч он вкладывал все силы без остатка. В те далекие годы, когда нападающие и значительно ниже его классом редко возвращались на свою половину поля (подчиняясь строгому разграничению функций), Бутусов очень часто, очень охотно и активно принимал участие в оборонительных действиях команды, а часто прямо-таки руководил действиями защиты. В этом отношении, как истинный гений, он намного опередил свое время и, шагнув на три десятилетия вперед, стал уже тогда прообразом нападающего сегодняшнего дня – универсального игрока, не знающего покоя на футбольном поле.

«Без филигранной техники не может быть великого футболиста», – написал в своей книге знаменитый английский форвард Стенли Метьюз – человек, бесспорно, имеющий право на такие оценки. Техника Михаила Павловича была отточенной до предела и при этом весьма своеобразной. Бутусова многие современники называли «жонглером»: мяч, казалось, прилипал к нему, послушно вертелся и на земле, и на метровой высоте. Бутусов с удивительной легкостью, и в самом деле граничившей с жонглированием, подбрасывал мяч с колена на голову и обратно, в работе с мячом у него неизменно участвовали все части тела – голова, грудь, плечо, бедро. Ну и, конечно, совершенно непревзойденной была техника его ударов по воротам. Он никогда не тратил времени на обработку мяча, легко и свободно «ловил» его и на земле, и в воздухе и будучи совершенно свободным, и окруженным плотным кольцом защитников. И всегда мяч, посланный им, шел точно в цель – Бутусов очень редко «мазал», для него это было исключением. Не в легендах, а в жизни сплошь и рядом он забивал голы с двадцати, тридцати, а порой и с сорока метров. Вратари знали эту особенность его дарования, всегда были предельно внимательны и… и все же пропускали бутусовские мячи. Сила и точность его удара, право же, были неподражаемы.

Два слова я скажу о его хоккейном даровании. Оно было не менее ярким и разнообразным. Как и в футболе, Михаил Павлович и на льду оставался центральным нападающим и неподражаемым бомбардиром. Я позволю себе привести выдержку из статьи, посвященной итогам чемпионата

Ленинграда по хоккею с мячом 1936 года. Лучшей командой города тогда вновь стало «Динамо» со своим бессменным лидером и капитаном – Бутусовым. И вот что писал обозреватель в газете «Спартак»: «Как никогда, в динамовской команде в течение всего сезона выпукло демонстрировалось значение центрнападения. На этом месте у «Динамо» играет Михаил Бутусов, который забивал большинство мячей и был душой всего нападения. Центровые во всех командах гораздо моложе и подвижнее Бутусова, но все они уступают ему в хладнокровии перед воротами, в технике удара, в искусстве выбора места и распасовке мяча. У Бутусова играет вся пятерка нападающих, играет блестяще (хотя каждый игрок из этой пятерки, взятый отдельно, слабее любого нападающего другой команды), и в этом состоит величайшее искусство дирижера, каким являлся всегда и является сегодня Михаил Бутусов».

О хоккейных подвигах этого человека я больше говорить не буду – пришлось бы всю книгу отводить их описанию. А цитату из «Спартака», сознаюсь, я привел с умыслом – все, что в ней сказано, в полной мере относится и к Бутусову-футболисту. На зеленом поле он так же ярко и неизменно проявлял свой организаторский, свой дирижерский талант, умел сплотить свою линию и заставить играть ее вдвое, втрое сильнее, чем, казалось, она может.

Интересна еще одна деталь его биографии. В середине тридцатых годов все или почти все обозреватели, рецензируя выступления Михаила Бутусова, неизменно отмечали, что «он играет, как в лучшие годы». Тогда нашему герою уже было под сорок (он родился в 1900 году). Более четверти века – если считать с официальных выступлений в детской команде «Унитаса» – провел он на футбольных полях (чем, вероятно, может похвастаться редкий футболист), двенадцать лет бессменно играл за сборную страны, семнадцать лет за сборную своего города, до последнего момента оставаясь великолепным бойцом, спортсменом номер один.

Ну как, говоря об этом качестве нашего героя, не вспомнить 1935 год, исторический матч сборных команд Ленинграда и Праги – последний международный матч, в котором участвовал Михаил Бутусов, и первую его встречу с профессиональной командой, одной из лучших в Европе. Счет матча был 2:2, причем сборная Ленинграда поначалу проигрывала, но два великолепных удара Бутусова, нанесенных с дальней дистанции, вывели ее вперед. Только за сорок пять секунд до конца встречи гостям удалось уравнять результат.

Эту великолепную игру друзья назвали «лебединой песней» Бутусова, а мячи, забитые им одному из лучших вратарей Европы – Тихому, – бессмертными памятниками его искусства. «Эти мячи, – читаем мы в статье, посвященной 25-летию спортивной деятельности Бутусова, – редкие по силе и точности, навсегда сохранит история советского футбола».

Сам Михаил Павлович тоже считал этот матч, забитые в нем голы своей большой творческой удачей. В одной из своих статей он дал подробный, так сказать, технический и психологический анализ совершенному, и я не могу удержаться от искушения привести этот его рассказ здесь.

«Я понял, – вспоминал Бутусов, – что Тихий – игрок экстра-класса, что просто так ему мяч не забить: несколько моих мячей он взял прямо-таки в великолепных бросках, вызвав гул восхищения на трибунах. Тогда решил попробовать то, что мне не раз удавалось в прошлом: резкий и сильный удар издалека с неожиданным поворотом на сто восемьдесят градусов. Вскоре необходимое для этого положение создалось: я получил справа передачу, стоя спиной к воротам соперников, сделал шаг вперед, пропустил мяч сзади себя и, не останавливая мяча, что есть силы левой ногой ударил по воротам. Тихий даже не шелохнулся – настолько неожиданным был для него этот удар. А если бы он и пытался его перехватить, вряд ли из этого что-нибудь получилось – мяч влетел в самый угол ворот. Ровно через четыре минуты возникла аналогичная ситуация, и я не преминул воспользоваться ею. Тихий был уже начеку, но все же гол влетел в его ворота. После матча знаменитый чешский вратарь разыскал меня в раздевалке, пожал руку и сказал: «Ваши удары неотразимы. Таких я еще не видел». Не скрою, было очень приятно слушать подобные слова». Нужно сказать, что знаменитый чех, второй после Планички вратарь страны, еще раз засвидетельствовал свое почтение Бутусову и преклонение перед его талантом в книге «Откровения», вышедшей в Праге незадолго до начала второй мировой войны и пользовавшейся в стране большой популярностью. Эту книгу, подаренную мне одним чешским другом в мае 1945 года, я любовно храню в своей библиотеке. В ней есть такие слова: «В Ленинграде меня поразил центрфорвард Бутусов. Если бы я встретил его в начале своей карьеры, то, честное слово, переменил бы свое амплуа. Играть против нападающего, обладающего таким точным и страшным ударом, бессмысленно. В течение пяти минут он забил нам два гола почти с центра поля, причем в одном случае я даже не увидел мяча, а во втором не мог и думать о том, чтобы его достать. Замечательный футболист. Выдающиеся удары!».

Матч со сборной Праги, сыгранный летом 1935 года, был назван, как я уже говорил, «лебединой песней» знаменитого центра нападения, но еще несколько лет он продолжал выступать на зеленых и ледовых полях, принося победу своей команде и доставляя истинное наслаждение зрителям.

В тридцать четвертом году одному из первых среди советских футболистов ему было присвоено почетное звание «Заслуженный мастер спорта СССР». А через два года общественность Ленинграда широко и торжественно отметила двадцатипятилетний юбилей его служения спорту. Я видел огромную, красиво оформленную папку, преподнесенную в тот день Бутусову. На ней горели тисненные золотом слова: «С 1929 по 1935 год сборная Ленинграда играла блестяще, и в этом огромная доля заслуги ее капитана и лучшего игрока – Ваша заслуга, дорогой Михаил Павлович». Трудно, очень трудно переоценить справедливость этих слов. Уход Бутусова из линии нападения сразу отбросил ленинградцев назад. Без него в последние предвоенные годы игра футболистов города на Неве сразу както потускнела, потеряла свой победный оттенок, который, увы, так и не приобретен ими до сих пор.

Закончив выступать (он как-то сказал мне: «Чувствовал, что могу еще играть и играть, но боялся превратиться в середнячка, опозорить свое имя посредственной игрой»), Михаил Павлович, естественно, не мог расстаться и не расстался с футболом. Свой богатейший опыт мастера он стал передавать футбольной молодежи, работая тренером мастеров ленинградского «Динамо» и сборной города. Он сумел воспитать новых виртуозов футбола, среди которых люди, которыми по праву гордится советский футбол: заслуженные мастера спорта Валентин Федоров, Николай Дементьев, мастер спорта Виктор Набутов и многие, многие другие.

Совершенно недавно – зимой нынешнего года – один из неразлучных друзей Михаила Павловича, известный в прошлом футболист, привез мне несколько вырезок газетных статей, написанных Бутусовым для различных печатных органов. Среди них находилась чудом сохранившаяся докладная записка, написанная им на имя руководителей ленинградского «Динамо». Ее содержание я привожу дословно: «По вашему указанию еще раз просмотрел игру юношеских команд. О выдвижении кого-либо в состав взрослых коллективов говорить преждевременно за исключением одного – В. Боброва, проживающего в Сестрорецке. Мне сказали, что он уже выступал за динамовские хоккейные команды – и неплохо. Что касается футбола, у него очень большие задатки, и может получиться настоящий игрок, причем высокого класса. Считаю, что его нужно забрать на сборы». На этой докладной стоит чья-то резолюция: «Зачислить в команду мастеров». И дата: «Апрель 1941 года». Через месяц Всеволод Бобров действительно был зачислен в состав футбольной команды мастеров ленинградского «Динамо» и готовился к поездке на юг. Но… команду отозвали, а вскоре началась война. Однако документ от этого не теряет своей силы: он лишь наводит ясность в вопросе о том, кому принадлежит честь открытия этого яркого футбольного дарования. И еще – он говорит об удивительной спортивной прозорливости Михаила Бутусова.

По-видимому, это дарование Михаила Павловича ленинградцы также знали и очень ценили. Когда памятным летом 1937 года к нам в страну приехали баски и стало известно, что после Москвы они выступят в Ленинграде, городской комитет по делам физкультуры назначил Михаила Павловича тренером сборной и послал его в столицу специально за тем, чтобы посмотреть игру гостей.

«Команда басков представляет собой очень сильный, отлично слаженный коллектив. С таким нам, пожалуй, еще встречаться не приходилось. В нем подавляющее число футболистов – игроки международного класса», – писал Михаил Павлович в газете «Спартак». Тренер сборной города подробно разобрал технические и тактические возможности соперника и заявил: «Играть против них трудно – греха таить нечего. Но нами будет сделано все, чтобы в соперничестве с командой, успевшей уже победить московские «Локомотив» и «Динамо», выступить хорошо и достойно защитить честь не только ленинградского, но И всего советского футбола».

Как известно, эта задача была решена: острый, увлекательный, полный драматизма поединок закончился вничью – 2:2! И вот передо мной рецензия, принадлежащая перу первого вратаря страны, заслуженного мастера спорта Николая Евграфовича Соколова. «Последнее время, – писал он, – нам явно не везло, и спортивный, а точнее футбольный, престиж нашего города стал, увы, катастрофически падать. Но на матч с басками Ленинграду вновь после большого перерыва удалось создать и выставить на поле сильную, боеспособную пятерку нападения. Это прежде всего большая заслуга тренера команды Михаила Бутусова, проделавшего в короткий срок большую и полезную работу».

Нельзя пройти мимо еще одной стороны деятельности Михаила Павловича, правда, менее активной и, может быть, еще менее заметной, но чрезвычайно важной – его журналистских, публицистических выступлений. Он появлялся в качестве автора на страницах многих – газет и журналов, написал серию воспоминаний, выпустил несколько брошюр, среди которых «Дни моей жизни», «Футбол в СССР» и другие.

«Каждый вид спорта, – заявил он в одной из своих работ, – по-своему привлекателен и интересен, но все же наибольшее количество зрителей и почитателей имеет, конечно, футбол.

Причиной такой популярности футбола является исключительный интерес к борьбе, происходящей на поле, полной разнообразия и красоты применяемых технических приемов, остроумных тактических замыслов, неповторимых игровых ситуаций, быстроты смены их. Интерес к футболу усиливается еще и тем, что борьба в нем происходит и индивидуальная и коллективная.

Футбол не любит безвольных и малодушных. Не любит лентяев, не любит посредственностей. Только тот, кто всего себя без остатка отдает совершенствованию в любимой игре, кто, выходя на поле, забывает обо всем, кроме того, что нужно действовать, нужно сражаться, нужно побеждать, нужно быть умелым и красивым, – только тот имеет право называть себя футболистом».

Эти замечательные слова прежде всего относятся к самому Михаилу Павловичу. Для него футбол действительно стал частью жизни, частью его самого. И он дал футболу многое, оставил в истории этой игры, вот уже семьдесят лет шагающей по нашей земле, неизгладимый след.

Он на всю жизнь породнился с футболом, и нет ничего удивительного в том, что летом 1958 года знаменитый советский бомбардир оказался в Стокгольме – там, где собрались лучшие команды планеты, где на очередном чемпионате мира по футболу дебютировала наша сборная.

Михаил Павлович приехал на этот раз в качестве туриста. Но прежде всего, конечно, он отправился на Королевский стадион. Молча прошел на его гранитные трибуны, подошел к штакетнику, отделяющему бетонное кольцо дорожки от зеленого поля. Долго, очень долго смотрел на этот бархатистый ковер, напомнивший ему о далекой молодости, о минутах, часах, днях, когда узнал он на деле, как выглядит настоящее человеческое счастье.

Вечерело, когда он вышел на освещенную, шумную, взволнованную улицу. Мимо него стремительно неслась чужая и непонятная жизнь. Газетчики выкрикивали имена людей, которые завтра вступят в великий спортивный бой. Жильмар, Гарринча, Кеван, Буцек, Хамрин… Стало немного грустно. Он подумал о дне, когда отцы сегодняшних мальчишек кидали в толпу его имя. «Теперь о тебе уже никто не вспомнит, старина», – бросил он самому себе и направился в гостиницу.

Портье сказал, что уже второй час его ждет какой-то господин. Это был репортер известной на весь мир спортивной газеты. Удивительно подтянутый, элегантный, с виду лет сорок – не больше.

– Я писал о вас, господин Бутусов, ровно тридцать пять лет назад. Мой отец писал о вашем брате. Вот смотрите (он достал вырезки). Теперь я хочу написать о вас снова. Сказал – и щелкнул затвором фотоаппарата.

На следующий день Михаил Павлович увидел себя смотрящим с газетной полосы. Под портретом стояла небольшая подпись. Он попросил перевести ему значение слов. «Брат этого человека был капитаном первой русской команды, выступавшей в Стокгольме в 1912 году. Сам он был капитаном первой советской команды, приехавшей в Стокгольм в 1923 году и удивившей тогда спортивный мир. Это заслуженный мастер спорта Советского Союза Бутусов. В России эта фамилия высокочтима в футбольных кругах».

Спортивная Россия действительно высоко чтит и навсегда сохранит в своем сердце Бутусовых – гордых Колумбов отечественного футбола, его живую историю, его немеркнущую славу.