Король Кенилуортской дороги.

«Лутон» против «Арсенала»

31.08.87

Мои далекие от футбола друзья и родственники не видели более ненормального человека, чем я: они убеждены, что у меня мания, и, вероятно, так оно и есть. Но я знаю тех, кто скажет, что моя активность – все игры на «Хайбери», несколько матчей на полях противника и одна-две встречи второго состава и юношеской команды – не так уж и велика. В присутствии людей, вроде Нейла Кааса, болельщика «Лутона», который повел меня и моего единокровного брата в качестве своих гостей смотреть игру «Арсенала» на «Кенилуорт-ро-уд», когда на «Лутоне» действовал запрет принимать приезжих фанатов, я начинаю чувствовать себя полным дилетантом, каковым они меня и считают. 0 Нейле Каасе нужно знать следующее:

1) Он, естественно, ездит по средам в Плимут и таким образом тратит драгоценный выходной (бывает он также в Вигане, в Донкастере и вообще повсюду; как-то по дороге домой из Хартлпула сломался автобус, и он со всей честной компанией семь раз просмотрел «Полицейскую академию-III».

2) Когда я с ним познакомился, он только-только вернулся из кибуца, но узнав его поближе, я совершенно не мог понять, как это он решился так надолго оторваться от своих «шляпников», и Каас объяснил, что в ту пору лутонские болельщики собирались устроить бойкот домашним играм в знак протеста против альянса с Милтоном Кейсом. Нейл сознавал: как бы искренне он ни поддержал всеобщее начинание, ему не совладать с собой, разве только если он сбежит на другой край света.

3) В результате необычного стечения обстоятельств, о которых здесь нет места рассказывать, он во время игры с «Куинз Парк Рейнджерз» оказался в директорской ложе, где был представлен членам комитета как «следующий председатель города Лутона».

4) Он единолично выжил из клуба Майка Невилла и нескольких других игроков, уверяя, что постоянно находится у тоннеля, откуда появляются команды, и будет жестоко и непрестанно наказывать тех, кто недостоин чести играть за его любимую команду.

5) «Индепендент» как-то отмечала, что на главной трибуне стадиона сидит крикун, который ревет не хуже вола и портит удовольствие от игры всем, кто находится поблизости; посмотрев однажды игру вместе с Нейлом, я должен был с грустью констатировать: да, речь шла именно о нем.

6) Он присутствует на каждой открытой.встрече в Лутоне, где болельщики общаются с тренером и членами комитета, но в последнее время начал сильно подозревать, что больше ему не позволят задавать вопросов. Нейл от этого в полном недоумении, но я-то помню, что некоторые из его вопросов – вовсе не вопросы, а громогласные и нелицеприятные обвинения в непригодности и некомпетентности.

7) Он направил в лутонский комитет предложение увековечить Рэдди Энтика, чей гол на последней минуте на «Мейн-роуд» предотвратил вылет команды во второй дивизион.

8) Утром по воскресеньям (даже если он вернулся после субботней гулянки незадолго до матча) Нейл играл за «Буши-Би» – команду лиги Маккаби, хотя в последнее время имел много дисциплинарных проблем, а теперь, когда я пишу эту книгу, вообще посажен на скамью запасных.

Данная литания содержит некую правду о Нейле, но не ту, согласно которой он несколько весело и иронично относится к собственным перегибам, будто они вовсе и не его, а кого-нибудь другого, например, его младшего брата. Удаляясь от «Кенилуорт-роуд», он становится очаровательным, всем интересующимся и неизменно вежливым человеком – по крайней мере, по отношению к незнакомым, и значит, его субботняя ярость – порождение исключительно «Лутона».

«Лутон» – клуб небольшой, и у него не так много болельщиков (примерно между четвертью и третью от количества фанатов «Арсенала»). Смотреть ту игру было интересно не из-за футбола – встреча закончилась с сереньким результатом 1:1, хотя сначала мы вели после гола Дэвиса. Забавно было наблюдать, с каким чувством собственника входил на стадион Нейл – будто именно он все эти годы тянул на себе клуб. Он знал каждого третьего болельщика и останавливался, чтобы переброситься словцом то с одним, то с другим. Когда же он посещает выездные матчи, то кажется отнюдь не пылинкой в огромной вражеской армии, а знакомой и узнаваемой личностью среди разношерстных двух сотен человек, а то и меньше – если игра неинтересная и проводится в середине недели.

Но для него это развлечение – он Владыка «Лутона», Король Кенилуортской дороги. Так что когда его приятели слышат по телевизору, по радио или по трансляции на других стадионах Лиги, как закончилась субботняя встреча с «Лутоном», они просто думают – Нейл Каас: «Ливерпуль» – «Каас»: 2:0, или «Каас» на последней минуте избежал поражения, или «Каас» взял Литтлвудский кубок…

Для меня уже в этом заключается притягательность футбола, хотя я никогда не претендовал на то, чтобы определять «Арсенал» в том смысле, в каком Каас и «Лутон» определяют друг друга. Притягательность эта формировалась долгие годы, но сила ее магнетизма чрезвычайно велика: «Мне нравится, что люди думают обо мне постоянно».

Я знаю, что так оно и есть. 26 мая я поздно вернулся домой с вечеринки и обнаружил на автоответчике около полутора десятков вызовов от друзей со всей Британии и из Европы – со многими я не разговаривал уже несколько месяцев; мне часто звонят после провала или успеха «Арсенала» – нередко совсем не интересующиеся футболом приятели, которые случайно бросили взгляд на спортивную страничку в газете или не успели выключить телевизор после блока новостей перед спортивными комментариями (в поисках подтверждения я спустился к почтовому ящику и там тоже нашел благодарственную открытку от одной приятельницы – несколько недель назад я самым примитивным образом помог ей, и с тех пор мы не виделись. Сначала я удивился, с какой стати она благодарит меня, когда прошло столько времени – да и не ждал я никаких благодарностей. Но в постскриптуме значилось: сочувствую по поводу «Арса», и это служило объяснением всему). Даже если предположить, что нечто – Микки Рурк, брюссельская капуста, станция метро «Уоррен-стрит» или зубная боль (у каждого с вами связаны свои ассоциации) – вдруг напоминает о вас и в поезде чьих-то мыслей вы попадаете в отдельный вагончик, то все равно не угадаешь, когда это произойдет. Все непредсказуемо и случайно. Но вот с футболом совсем по-другому, не столь наугад: в такие вечера, как во время чемпионата 1989 года или в дни вроде рек-схэмского провала 1992 года, о тебе думают десятки, может быть, даже сотни людей. И мне приятно, что бывшие подружки или приятели, с которыми я потерял контакт и вряд ли снова сойдусь, сидят перед телевизором, и вдруг у них мелькает мимолетная, но все же мысль – НИК! – и они радуются или расстраиваются из-за меня. Такое происходит только с нами.