«Уэмбли» II – кошмар продолжается

«Лидс» против «Арсенала»

05.05.72

Классический страшный сон – банальный в своей реалистичности. Я пытаюсь добраться до «Уэмбли», и у меня в кармане билет на финал. До игры уйма времени, но все попытки попасть на стадион приводят к тому, что я двигаюсь в противоположном направлении. Сначала это вызывает только удивленное раздражение, но постепенно порождает панику; без двух три я все еще пытаюсь в центре Лондона поймать такси и начинаю понимать, что не увижу матча. Забавно, но этот сон мне нравился. С 1972 года я видел его шесть раз – всегда, когда «Арсенал» выходил в финал; таким образом кошмар был неразрывно связан с успехом. Я просыпался в поту, однако пот служил предвестником великого дня.

Билет на финал Кубка попал ко мне прямо из клуба, а не от всяких «жучков» и не от отца, чем я сильно гордился. (Еще более бурная радость возникала, когда я читал надпись на ярлычке билета, который сберег до сих пор.) Билеты на Кубок распределялись в обмен на пронумерованные специальные ваучеры – их печатали на обороте программки. Собравшие, как я, все программки могли не беспокоиться, что не попадут на матч; система предназначалась для поощрения верных болельщиков, хотя на самом деле поощряла тех, кто не ленился бегать в специальные киоски за пределами стадиона и перехватывать необходимые номера (трудоемкий процесс, также требовавший своего рода верности). Я был на всех играх на своем поле и посетил немало выездных матчей, так что имел законное право, наверное большее, чем многие другие, на место на трибунах «Уэмбли»; поэтому моя гордость происходила из чувства сопричастности, которого мне недоставало в предыдущем году.

(Чувство сопричастности! Без него невозможно взять в толк, почему в среду вечером люди тащатся в Плимут на малозначимую игру, без него футбол никогда бы не стал бизнесом. Но до каких пределов оно простирается? Парни, объездившие вдоль и поперек всю страну, – кто кому больше «принадлежит»: клуб им или они клубу? Или старикашка, который забредает на футбол не чаще десяти раз за сезон, но ходит на «Хайбери» с 1938 года… принадлежит ли клуб и ему, а он клубу? Безусловно. Но прошло еще несколько лет, прежде чем я это понял; а в то время считал: без боли – не заработаешь. И страдал вовсю – трясся на трибунах, ревел в шарф, платил бешеные деньги, потому что считал, что без этого нет удовольствия и надежды на лучшие времена.)

Сама игра оказалась такой же гнетущей, как все встречи «Арсенала» и «Лидса». Соперничество этих команд сформировалось в своеобразную «историю», и матчи проходили жестко и малорезультативно. В первые две минуты судья показал моему приятелю Бобу Макнабу желтую карточку, и с этого момента не прекращались тычки, перебранки, удары по лодыжкам, злобные жесты и фырканье. Хуже было другое: команды боролись в финале сотого Кубка. Думаю, если бы шишкам из Футбольной ассоциации разрешалось самовольно определять, какие два клуба станут выступать в финале, «Арсенал» и «Лидс» находились бы в их списке на двух последних строках. Предматчевые торжества (а я, как водилось, занял место на трибуне за добрых полтора часа до начала игры) включали шествие по полю под флагами всех предыдущих финалистов Кубка, и воспоминания о тех великих матчах превратили нынешнюю встречу в своего рода пародию. Вы помните Мэтьюза в финале 53-го? Как Берт Трауманн в 5б-м забил гол со сломанной шеей? Двойную победу «Тоттенхэма» в 61-м? Возвращение «Эвертона» в 66-м? Удар головой Осгуда в 70-м? А теперь извольте смотреть, как Стори и Бремер пытаются вырвать друг у друга куски из ляжек. От грубой игры у меня засосало в животе – так же изнуряюще, как три года назад на матче с «Суиндоном». Если уж никто не заботился об изяществе игры (случались моменты, когда казалось, что про мяч совсем забывали), тем более важно было победить: раз уж больше похвастать нечем.

В начале второго тайма Мик Джонс прорвался по краю, навесил Алану Кларку, и тот до смешного примитивным кивком головы направил мяч в ворота – «Лидс» открыл счет. Как всегда, этот гол стал единственным в игре: мы попадали в штангу, во вратаря, в небо, выбивали за линию ворот, но все это были символические трепыхания финального матча – арсенальцы прекрасно понимали, что все их усилия тщетны.

По мере приближения финального свистка я все сильнее сжимал руками голову от горя – знал, что это чувство поглотит меня целиком, как во время суиндонского матча. Мне было пятнадцать, и я не мог, как в 1969 году, найти утешение в слезах, только помню, что у меня слегка подгибались колени. Я не переживал за команду или за других болельщиков – я переживал за себя и теперь понимаю, что все футбольные горести сводятся именно к этому. Когда наша команда проигрывает на «Уэмбли», мы вспоминаем о коллегах или одноклассниках, с которыми предстоит встретиться в понедельник, и об уже не раз испытанном кошмаре. Как я мог настолько подставиться? Я чувствовал, что у меня не хватает смелости оставаться футбольным фанатом. Неужели можно решиться подвергнуться всему этому снова? До конца жизни ходить на «Уэмбли», чтобы в результате вновь испытать подобный ужас?

Я почувствовал, как кто-то обнял меня за плечи, и только тут понял, что рядом стояли три болельщика «Лидса» – старик, его сын и внук.

– Не горюй, парень, – произнес старик. – Они еще вернутся.

Какое-то мгновение казалось, что он меня поддерживал, пока не прошел самый острый приступ горя и я не обрел силу в ногах. И в ту же секунду к нам протолкались два свихнувшихся болельщика «Арсенала» – горевшие злобой глаза не оставляли никаких сомнений в их намерениях. Я отступил, а они сорвали шарфик «Лидса» с шеи малыша.

– Отдайте! – потребовал отец, понимая всю бессмысленность своего протеста, но зная, что должен так поступить, иначе окажется слабым родителем. Короткое мелькание кулаков, и двое взрослых отлетели назад. Напуганный, испытывая приступы тошноты, я кинулся по проходу домой. Только так мог закончиться сотый финал Кубка.