ОТКУДА МЫ ПРИШЛИ, И КАК МЫ СТАЛИ САМИ СОБОЙ?

Как Будда принимает полное участие в повседневной жизни?

Для его участия нет слова «как». Когда вы бдительны, не нужно никакого «как». Когда вы пробудились, вы действуете спонтанно, не по плану в уме, потому что теперь ум вообще не существует. Будда отзывается — мгновение за мгновением. Чего бы ни требовала ситуация, Будда — просто без плана, без идеи, как действовать, без техники — отзывается. Его ответ похож на эхо: вы идете в горы, вы шумите, а горы отвечают вам эхом. Вы когда-нибудь спрашивали, как горы отвечают эхом? Они отвечают. Когда вы играете на ситаре, есть ли у ситары какое-нибудь «как»? У вас может быть техника и представления в уме о том, что играть, что петь, а у ситары? Она просто отзывается на движение пальцев.

Будда — это ничто. Вы заходите к нему; он отзывается. Не забывайте слово «отзывается»: это не реакция; это отклик. Когда вы реагируете, у вас в уме есть идея: как, что. Когда вы реагируете, вы реагируете с какой-либо точки зрения. Если вы приходите к Будде, он не реагирует ни с какой позиции; у него их нет. У него нет предубеждения, нет мнения, нет идеологии. Он отзывается. Он отзывается на ситуацию.

Однажды к Будде пришел человек и спросил:

— Бог существует?

Будда посмотрел на него и ответил:

— Нет.

И в тот же день после полудня пришел другой человек. Он спросил:

— Бог существует?

Будда посмотрел на него и ответил:

— Да.

И в тот же день вечером пришел третий человек. Он спросил:

— Бог существует?

Но Будда промолчал; он не ответил.

Если бы у него в уме была позиция, то ответ был бы постоянным, потому что он — не отклик на ситуацию: ответ всегда рождается из идеи в уме; он будет постоянным. Если бы он был атеистом, не верящим в Бога, тогда, кто спрашивает, не имело бы значения. На самом деле, человек идеологии никогда не смотрит на вас, никогда не смотрит на ситуацию. У него идея-фикс, он по-настоящему одержим. Будда сказал бы: «Нет!», если бы он был атеистом, всем троим. Если бы он был теистом, он бы сказал: «Да» всем троим. На самом деле, человек в реальной ситуации теряет значение, когда у вас есть идеология, точка зрения, предубеждение, шаблон, ум; тогда вы не смотрите на ситуацию.

В противном случае, ответы будут совершенно разными. Постоянство будет течь глубоко под ответами — постоянство бытия, а не ответов. Будда все тот же, когда он сказал: «Нет», Будда все тот же, когда он сказал: «Да». Будда все тот же, когда он ничего не ответил, промолчал, но ситуации были разными.

Ученик Будды Ананда присутствовал во всех трех ситуациях. Он был сбит с толку. Эти три человека ничего не знали о двух других ответах, которые дал Будда, но Ананда присутствовал во всех трех ситуациях. Когда вечером Будда собирался лечь спать, Ананда спросил:

— Простите. Почему Вы дали на один и тот же вопрос три ответа, непостоянных, противоречивых?

Будда ответил:

— Я отвечал не тебе — тебе не нужно беспокоиться Ты можешь задать свой вопрос, и я отвечу на него. Те ответы были даны не тебе. Какое отношение ты имеешь к ним?

Ответ дается на ситуацию. Когда ситуация меняется, меняется и ответ. Это отклик. Будда сказал:

— Первый спросивший был атеистом. На самом деле, он не был спрашивающим. Заглянув в него, я понял, что у него была позиция — он уже достиг, прибыл. Он сделал заключение: он заключил, что Бога нет. Он пришел только для того, чтобы я подтвердил его позицию с тем, чтобы он мог пойти и сказать людям: «Будда также верит в то, во что верю я: в то, что Бога нет». Мне пришлось сказать ему: «Нет».

— Человек, пришедший после полудня, был также со своим заключением. Он был теистом, непоколебимым, ортодоксальным теистом — он верил в то, что Бог существует. И он пришел с тем же самым умом, чтобы я укрепил его убеждение. У третьего человека не было позиции, не было ума. Он был спрашивающим. Он ни во что не верил; он еще не прибыл. Он был в пути; он был чистым. Я должен был с ним помолчать. А теперь, если у тебя тот же вопрос, ты можешь задать его.

Ответ всегда будет разным, и, вместе с тем, глубоко внизу будет течь поток бытия. Будда всегда смотрит в человека, на ситуацию. Решает ситуация, а не ум Будды, потому что у него нет ума.

Итак, вы спрашиваете: «Как Будда принимает полное участие в повседневной жизни?» Если вы попытаетесь принимать полное участие, оно не будет полным: ни одно усилие никогда не может быть полным. Никакая техника никогда не может быть полной, потому что вы будете манипулировать. Вы будете отделенными от жизни; вы будете пытаться быть полными. Как вы можете постараться быть полными? Вы можете расслабиться, только тогда всеобщность приходит в бытие. Вы отпустили себя, тогда вы полны.

Всеобщность — это не дисциплина. Всякая дисциплина частична. Вот почему человек, который чрезмерно дисциплинирован, никогда не достигнет истины, потому что он всегда будет нести груз, постоянно что-то делать: грубый или нежный, на поверхности или в глубине, но он — всегда деятель. Нет, Будда — не деятель. На самом деле, когда вы расслабляетесь, нет другого пути, быть. Единственный оставшийся путь — участвовать полностью.

У всеобщности нет «как», но вопрос возникает в вашем уме, потому что вы не знаете, что такое осознанность. Это похоже на то, как слепой спрашивает: «Как люди, у которых есть глаза, двигаются без трости в руках, двигаются по пути ощупью в темноте?». Если вы говорите ему, что им не нужна никакая трость, что им не нужно двигаться ощупью, он не сможет поверить. Он рассмеется. Он скажет: «Вы шутите. Как это возможно? Вы хотите сказать, что люди с глазами просто двигаются, не ощупывая дорогу?» Слепой не в силах понять это. Он не пережил это. Он всегда только и делал, что ходил ощупью в темноте, много раз спотыкаясь и падая. А ведь он ухитряется как-то ходить. А Будде и не надо справляться с этим: он отпустил себя, и все сходится само по себе.

Пожалуйста, объясните, какой тип медитационных техник подходит для людей, находящихся в тамас, раджас и саттва гунах. Почему Вы всегда даете динамические техники?

Динамическая техника — это по-настоящему очень редкое явление. Она не принадлежит ни одному типу; она может помочь всем. Человека тамаса — летаргии, инертности — она выведет из его тамаса. Она создаст в нем так много энергии, что тамас будет разбит; если и не весь, то часть его. Если человек тамаса готов сделать это, техника может удивить, потому что человек тамаса на самом деле не испытывает недостатка энергии. Энергия есть, но не в активной позиции, не в активном состоянии. Энергия глубоко спит. Динамическая медитация может работать как будильник: она может перевести инертность в деятельность; она может заставить энергию двигаться; она может вывести человека тамаса из тамаса.

Второй тип людей, раджас, очень активный тип, на самом деле, слишком деятельный, настолько активный, что не может найти области, где ему освободить свою энергию, он, по большому счету, — сдерживаемая энергия, динамическая техника поможет ему освободиться, сбросить тяжесть. После выполнения динамических техник он почувствует себя невесомым. А в жизни спадет его лихорадочная продолжительная одержимость деятельностью. Часть его всепоглощающего занятия растворится.

Разумеется, он будет в более выгодном положении, чем человек тамаса, потому что человек тамаса сначала должен обратиться в активного. Он существует на низшей ступени лестницы; но когда он становится активным, все становится возможным. Когда он станет активным, он станет вторым типом; теперь он будет человеком раджа-гуны.

А человеку саттва-гуны динамическая медитация чрезвычайно помогает. Он не находится в инертности; не нужно увеличивать его энергию. Он деятелен неодержимо, для него не нужно никакого катарсиса. Он уравновешен, чище, чем двое других, счастливее, чем двое других, легче, чем двое других. Тогда как же динамическая медитация поможет ему? Она станет для него празднованием. Она станет просто пением, танцем, участием в целом. Человек саттва-гуны будет в самом выгодном положении.

Это парадокс жизни. Иисус говорит: «Тем, кто имеют, будет дано еще больше; а у тех, кто не имеют, отберут даже то, что есть у них». Человеку инертности нужно больше, но ему нельзя дать больше, потому что он не способен получить это. Динамическая медитация, в лучшем случае, выведет его из инертности на вторую ступень лестницы, и это при условии, что он принимает участие. Даже это трудно для него — решить принять участие, проявить такую активность.

Люди этого типа приходят ко мне — на их лицах вы видите, что они крепко спят, они — в глубоком сне, и они говорят: «Нам не нужны эти активные методы. Дайте нам что-нибудь тихое». Они говорят о тишине, они хотят получить какой-то метод, который они могут практиковать лежа в постели, или, в лучшем случае, они могут посидеть, приложив большое усилие. И при этом еще не факт, что они будут практиковать метод, но активная медитация кажется им слишком активной. Если они вообще будут участвовать, им будут помогать, конечно же, не так, как второму типу, потому что второй тип уже существует на второй ступени. Человек уже имеет отношение к этому, ему можно лучше помочь. Он расслабится под действием метода, сбросит тяжесть, станет невесомым. Медленно, он начнет двигаться к первой ступени, к высшей ступени.

Человеку саттва-гуны, чистоты, невинности, это поможет больше всего. У него много есть; ему можно помочь. Закон природы — это почти как закон банков: если у вас нет денег, они и не дадут их вам. Если вам будут нужны деньги, они выдумают тысячу и одно условие: если деньги не будут вам нужны, они будут искать вас. Если у вас достаточно собственных денег, они всегда готовы дать вам их столько, сколько вы хотите. Вот точная формулировка закона природы: природа дает вам больше, когда вам не нужно; она дает вам меньше, когда вам нужно; она забирает, если у вас ничего нет; и она дает вам тысячу и одним способом, если у вас что-то есть.

На первый взгляд это кажется парадоксальным, - ведь бедняку надо давать больше. Под «бедняком» я подразумеваю человека тамас-гуны. Богатому человеку, человеку саттва-гуны, вообще не надо давать. Но нет, когда вы обладаете каким-то богатством, вы становитесь магнетической силой, которая притягивает к вам еще больше богатства. Бедный же человек отталкивает, он не позволяет богатству прийти к нему. По сути дела, бедняк бедный, потому что он не притягивает. У него нет магнетизма, чтобы притягивать к себе богатства; таким образом, он бедный. Никто не делал его бедным. Он бедный, так как он не притягивает. У него нет магнетизма для притягивания.

Это простые экономические законы: если у вас в кармане несколько рупий, то эти рупии будут притягивать другие рупии, чтобы они падали в ваш карман. Если ваш карман пуст, то исчезнет даже карман, ведь какой-то другой карман, у которого есть много, притянет к себе ваш карман. Вы потеряете сам карман. Чем вы богаче, тем богаче вы становитесь — итак, основная необходимость заключается в том, чтобы у вас что-то было.

У человека тамас-гуны ничего нет. Он — всего лишь ком земли; он прозябает. Человек раджас-гуны — это не ком земли; это стремительно движущаяся энергия. Многое возможно со стремительной энергией. На самом деле, без энергии движение невозможно, но тогда энергия человека становится сумасшествием — она движется к крайности. Из-за чрезмерной активности он много теряет. Из-за чрезмерной активности он не знает, что делать, а что не делать. Он все время делает; он постоянно совершает противоречивые поступки: одной рукой он что-то будет строить, другой рукой он будет это разбирать. Он — почти сумасшедший.

Вы должны помнить, что первый тип, тамас, никогда не сходит с ума. Вот почему на Востоке сумасшествие не так распространено. Вам не нужно так много психоаналитиков, вам не нужно так много психиатрических больниц, нет. На Востоке люди живут подобно земле. Как вы можете сойти с ума? В тамасе сумасшествие невозможно; вы не делаете ничего такого, чтобы сойти с ума. На Западе сумасшествие стало почти нормальным явлением; сейчас нормальных и ненормальных людей разделяет узкая граница. Люди, которые внутри больницы, и люди, которые вне нее, — все они в одном и том же мире, есть только узкая граница. И каждый человек — это пограничный случай: толкни чуть-чуть, и вы внутри. Все может пойти наперекосяк, и вы будете внутри. Запад — это раджас, там слишком много деятельности. Скорость — символ Запада: все время двигайся, постоянно что-то делай. И не существует общества людей саттва-гуны; до сих пор это не было возможным.

Индия утверждает, Восток утверждает, что они — люди саттва-гуны. Но это не так; они — просто тамасичны. Иногда, редко, появляются Будда или Кришна, это не суть дела. Они — исключения; они просто доказывают правило. Восток — это тамас: невероятно медлительный, вообще не двигающийся.

Раньше я ездил в мою деревню. Когда-нибудь я поеду туда, и все там будет почти так же, как и было. На станции я встречу прежнего носильщика, потому что он там единственный. Он стареет, но остается все тем же. Мне попадется тот же водитель рикши, потому что на станции всего несколько рикш; и этот водитель всегда кричит мне, что я — его пассажир. Он сильнее других водителей, поэтому никто не может с ним поспорить; он хватает меня в охапку и вталкивает меня в рикшу. А затем появляется всё остальное, и только прежнее, как будто я еду в памяти, а не в реальном мире. На дороге я повстречаю знакомого человека. Порой кто-то умер, и это большая новость. Так или иначе, мир двигается по кругу: прежний человек приносит овощи, прежний человек приносит молоко — все то же самое. Все почти замерло.

На Западе ничто не статично, и все — это новость. Вы возвращаетесь домой, все изменилось: ваша мать, возможно, развелась с вашим отцом; ваш отец, возможно, сбежал с другой женщиной; вы вернулись, а дома нет, а семьи и вовсе не существует. Я читал материалы исследования об американском образе жизни. Почти каждый человек через три года меняет работу, и город он меняет через три года. Все изменяется. Люди спешат. И люди бегут все быстрее и быстрее, и никому нет дела до вопроса: «Куда вы идете?»

А общества саттва-гуны не существует. Лишь нескольким людям порой удается быть настолько уравновешенными, что тамас и раджас становятся пропорциональными друг другу. У них достаточно энергии, чтобы двигаться, и у них достаточно здравого смысла, чтобы отдыхать. Они создают ритм своей жизни: днем они двигаются, они делают что-то, ночью же они отдыхают.

На Востоке люди отдыхают и днем. На Западе люди и ночью работают в голове, во снах. Все западные сны стали ночными кошмарами. На Востоке вы можете встретить племена, которые не знают, что такое сны. В самом деле, такое случается. Я встретил в Индии несколько туземных племен. Если вы говорите об их снах, они спрашивают: «Что вы имеете в виду?» Сны редко им являются, но когда такое происходит, в городе разлетается великая новость, что кто-то видел сон. Ведь люди отдыхают. На Западе спать стало делом невозможным, потому что снов так много, и они так бешено мчатся, все дрожит. Кажется, ничто не уравновешено. На Востоке нет признаков жизни.

Саттва возможна, когда раджас и тамас находятся в равновесии. Если вы знаете, когда работать, и если вы знаете, когда отдыхать, если вы знаете, как вести дела в офисе и не пускать эти дела домой, если вы знаете, как прийти домой и оставить в офисе ум работы, как не унести в голове свои папки, тогда приходит саттва. Саттва — это равновесие; саттва — это уравновешенность.

Для человека, у которого есть саттва, динамические техники будут невероятно полезны, потому что они внесут в его жизнь не только тишину, но и блаженство. Он уже молчалив, так как равновесие дает неподвижность, тишину. Но тишина — это отрицательное явление; пока она не становится танцем, пение, весельем, ее мало. Хорошо, что она есть, правильно быть молчащим, но не удовлетворяйтесь этим, ведь вас еще ждет многое.

Быть молчащим, значит быть похожим на человека, который обследован врачами, которые ничего плохого в нем не нашли. Но это еще не говорит о здоровье. Вы можете не болеть, но это необязательно означает, что вы здоровы. У здоровья другой аромат, другое жизненное начало. Отсутствие болезни, свидетельство об отсутствии болезни — это не здоровье. Здоровье — это положительное явление. В вас бьет ключ здоровья, вы лучитесь им. Оно ни капли не похоже на свидетельство о том, что у вас нет болезней. Здоровье само по себе — это не только отсутствие болезни, это само присутствие здоровья.

Человек тишины, человек саттвы, - уже молчащий, он живет очень тихой жизнью. Тихой, - нет смеха в этой жизни. Тихой, - нет в ней, через край струящейся энергии. Тихой жизнью, - она не лучится. Тишина, но темная; свет не проникает в нее. Человек саттва-гуны может стать абсолютно молчащим, но в тишину не проникает «анахат над», божественная песня. Динамическая медитация поможет ему танцевать, принести танец в его сердце, принести пение в каждую клетку его бытия.

Разумеется, человеку саттва-гуны будут много помогать, он — в самом выгодном положении, но ничего нельзя сделать, - таков закон природы. Если у вас есть, вам дадут больше, если у вас нет, тогда даже то, что у вас есть, отберут.

Вы сказали, что просветление индивидуально, но остается ли индивидуальность после просветления?

Нет. Индивидуальности не остается после просветления, но просветление индивидуально. Вам придется понять это. Река впадает в океан. После впадения в океан река исчезает — не остается индивидуальности этой реки, но в океан впадает только индивидуальная река. Вы впадаете в океан просветления как личность: вы не можете взять с собой жену или друга — нет такой возможности. Вы идете в одиночестве. Никто никого не может взять с собой.

Как вы можете взять кого-либо? Когда вы медитируете, вы медитируете в одиночестве. В тот миг, когда вы закрываете глаза и становитесь молчащими, все исчезают: жена, друг, дети. Ближайшие люди больше не близки; те, кто был рядом, теперь самые далекие. В вашем глубоком молчании, внутренней собранности, вы существуете в одиночестве. Это одиночество впадет в океан.

Итак, просветление индивидуально. Разумеется, после просветления индивидуальность исчезает, индивидуальности нет. Так не забывайте же это: вы не можете идти толпой; вы не можете идти как организация; вы не можете идти как секта. Вы не в силах сказать: «Пойдемте со мной все христианине!» или: «Пойдемте со мной все индуисты. Я иду к просветлению, и я заберу с собой всех индуистов». Никому никого нельзя взять с собой. Путешествие проходит в абсолютном одиночестве. И в этом вся красота его, чистота. В абсолютном одиночестве вы впадаете в нирвану океана. Всего мгновение назад вы были рекой; всего мгновение назад вы были личностью — самой вершиной индивидуальности, Буддой — а через миг ничего не существует. Вы — больше не река, вы стали океаном. Теперь вы не можете даже сказать: «Я есть». Есть океан, река же исчезла.

Вы можете сказать это двойственно: что река исчезла — первый способ, буддийский путь, или что река стала океаном — другой способ, путь Веданты. Но оба пути одинаковы. «Река стала океаном» или «Река исчезла, есть только океан» — эти единственные способы сказать одно и то же.

Откуда мы пришли, и как мы стали собой?

Ниоткуда. И это слова «ниоткуда» (nowhere) можно разложить на два слова, тогда оно становится «сейчас здесь» (now here). Это два возможных ответа. Оба ответа истинны, потому что оба означают одно и то же. Вы пришли из «ниоткуда», или вы пришли из «сейчас здесь».

Когда вы спрашиваете: «Откуда?», вы бы хотели знать о начале. Его не существует. Вы были всегда, вы будете всегда. Существование не имеет ни начала, ни конца. Не то, чтобы где-то оно начинается. Это невозможно, потому что если существование начинается где-то, какого-то числа, в какой-то день — как утверждают христиане, существование берет начало прежде Иисуса, за четыре тысячи четыре года до его рождения — это значит, что время существовало и до существования. Глупое заявление, поскольку время — часть существования. Это значит, что пространство существовало и до существования — в противном случае, куда же вы будете класть эту только что созданную вещь? — и пространство — часть существования.

Ученые утверждают, что на самом деле пространство-время — это целое существования. Таким образом, время не может начаться, так как будет нужно другое время. Тогда вы спросите: «Когда же началось время?» За четыре тысячи четыре года до Иисуса? В понедельник, в шесть часов утра? Тогда, ранее этого, время было. Иначе, как же вы узнали, что это понедельник, и как вы узнали, что воскресенье прошло, и как вы узнали, что было шесть часов утра? Нет, время не может начаться, потому что тогда требуется другое время. А если вы говорите: «Хорошо. Мы соглашаемся с другим временем», тогда и то, другое время, не может начаться. Тогда в дальнейшем понадобится еще одно время. Вы попадаете в бесконечную регрессию. Вы попадаете в бессмысленность, ведущую в никуда.

Начала нет. А если начала нет, то и конца не может быть, потому что то, что никогда не начинается, не может закончиться. Как же оно закончится?

Итак, вы пришли из ниоткуда. Вот один ответ: вы не пришли, вы всегда были здесь. Из этого возникает вторая и более уместная точка зрения: разложение «ниоткуда» (nowhere) на «сейчас здесь» (now here).

Я слышал одну историю. Был такой один атеист, он был юристом и человеком очень логического ума. И для того, чтобы объявить эту веру, он написал большими буквами на стене своего дома, чтобы каждый приходящий знал — он написал большими буквами: БОГ ЕСТЬ НИГДЕ (God is nowhere). Затем он стал отцом, у него родился ребенок. И ребенок начал учить слова, ему было трудно произнести длинное слово «нигде» (nowhere). Итак, ребенок читал, он мог прочесть «Бог есть», но не мог прочитать «нигде»; слово было слишком длинным. Поэтому он разложил его на две части. Он прочел: «Бог есть сейчас здесь» (God is now here). И я узнал, что, услышав это, отец преобразился. В нем вдруг что-то растаяло: ребенок принес послание.

Так что раскладывайте это слово на две части, - становитесь ребенком. Когда я говорю «нигде», попытайтесь услышать «сейчас здесь». Либо вы приходите из ниоткуда, либо вы рождаетесь каждый миг сейчас и здесь. От мгновения к мгновению происходит рождение. От мгновения к мгновению вы умираете и исчезаете, и от мгновения к мгновению вы снова рождаетесь. Вы — процесс, а не тело: тело рождается, приходит к своему концу, затем оно умирает. Нет, вы — не тело. Вы не статичны. Вы — процесс, похожий на течение реки. Каждый миг вы обновляетесь, каждый миг вы воскрешаетесь. Каждый миг вы умираете, и каждый миг вы возрождаетесь.

Если вы начинаете осознавать настоящее мгновение, то вы станете осознавать и это явление: в каждый миг вы двигаетесь в черную дыру, вы исчезаете и снова выходите из нее обновленными. Это происходит каждое мгновение, но вы не бдительны. Вот почему вы упускаете это. Для того чтобы видеть этот интервал, требуется очень напряженная бдительность.

И тогда вы не зададите вторую часть вопроса: «... и как мы стали собой?» Вы всегда становитесь. Становление — это ваше бытие. Вы всегда растете, вечно, и росту нет конца. Не думайте, что придет время, когда вы станете совершенными, конца не будет, потому что это будет означать - смерть. Вне времени приходит такой миг. Человек постоянно переступает границы: от одного совершенства к другому совершенству.

Поезжайте в Гималаи. Вы видите вершину и ничего больше. Затем вы идете к пику, неожиданно вашему взору предстают другие пики. Тогда идите к другим вершинам, и снова перед вами откроются гораздо больше вершин. Чем больше вы растете, тем больше вы видите возможностей для роста. Чем больше вы становитесь, тем больше дверей открывается, чтобы вы появились, — новые просеки, новые проспекты, новые измерения.

Жизнь — это бесконечное явление, континуум. Вы никогда не приходите к точке, где вы можете сказать: «Вот теперь я стал». И если вы просите такое, то вы просите самоубийство. Не просите это. Оставайтесь в движении. Если вы можете остаться в движении, это так прекрасно: рождаться снова и снова, омолаживаться снова и снова. Если вы просите это, значит, что вы хотите быть совершенными, как мертвый камень, тогда не нужно становление. Вы просите о смерти, вы не любите жизнь, вы не прожили и не узнали жизнь.

Живите, примите жизнь, будьте бдительными к настоящему мгновению, и все тайны откроются вам, вашим собственным присутствием осознанности. Иначе и быть не может.

Вы приходите из ниоткуда, и вы идете в никуда. Вы всегда посередине; вы всегда на пути. На самом деле, я хочу сказать, что вы — это всегда путь, поскольку путь не существует отдельно от вас. Когда я говорю, что вы растете, поймите меня правильно — вы можете подумать, что вы отделены и растете. Нет, вы — это рост; вы — это становление. Более ничего не существует.

Затем, неожиданно, во всем процессе появления, во всем водовороте становления, вы находите вакуум, пустоту — шуньяту — внутри себя. И это пространство прекрасно. И это пространство чудесно. Это пространство — то, что мы называем благословением.

Вы одновременно сбили меня с толку и вогнали в сон. Я как будто с ума сошел. Прямо сейчас я чувствую, что даже не доверяю. Так скажите же мне, что мне делать? Куда мне идти?

Эта записка от Свабхавы. Вы, наверно, также переживали такое же, как у него, сумасшествие. А сейчас он сам начал осознавать это — прекрасное мгновение.

Если вас можно сбить с толку, то это показывает, что вы умны. Только дурак не умеет смущаться, только тупицу нельзя смутить. Если вы хоть как-то умны, вас можно смутить. Лишь умного человека можно сбить с толку, поэтому не обращайте внимания на смущение. Должно быть, вы умны, в этом причина смущения. Теперь интеллект приходит сам по себе, приходит с возрастом. Смущение всегда было, но вы не были бдительными, поэтому вы не могли видеть его. Теперь вы бдительны и можете видеть. Это похоже на такую ситуацию: вы живете в темной комнате, повсюду паутина, туда-сюда бегают крысы, в углах собирается грязь, и вдруг в вашу комнату вхожу я с лампой. Вы говорите мне: «Погасите лампу, ведь вы загрязняете мою комнату. Она никогда не была такой, все было так прекрасно во тьме».

Как я смогу смутить вас? Я здесь для того, чтобы растворить все ваше смущение. Но в самом процессе растворения первым шагом будет то, что вам придется осознать ваше смущение. Если вашу комнату надо было почистить, тогда первый шаг — увидеть комнату такой, какая она есть, в противном случае, как же вы очистите ее? Если вы полагаете, что комната уже чистая — а в темноте вы никогда не знали горы грязи, которые вошли в комнату, и какие чудеса вытворяют в вашей комнате пауки, и какое множество скорпионов и змей обосновались здесь, если вы остаетесь крепко спящими в темноте, тогда проблемы нет. Проблема существует только для того человека, чей интеллект растет.

Поэтому, когда вы приходите ко мне, то первое, первый удар, который вы получите, если вы меня понимаете, будет смущением. Это хороший знак. Вы на правильном пути, продолжайте движение. Не тревожьтесь. Если есть смущение, то возможно и отсутствие его. Если вы не можете разглядеть смущение, тогда невозможна ясность. Просто понаблюдайте за тем, кто говорит, что вы смущены. Смущенный ум не может даже сказать: «Я смущен». Вы, должно быть, стали в каком-то роде наблюдателем со стороны — вы видите смущение вокруг себя, похожее на дымку. Но кто же тот человек, который осознал, что смущение есть? Все надежды лежат в этом явлении: эта часть вас, очень маленькая часть, конечно, но и этого слишком много в начале — вы должны чувствовать, какая же это удача, что часть вас может смотреть и наблюдать за полным смущением. Так позвольте же этой части, расти еще больше. Не бойтесь смущения, иначе вы постараетесь заставить эту часть снова заснуть, чтобы вы могли вновь почувствовать себя в безопасности.

Я знаю Свабхава с самого его начала. Он не был смущен, это верно, потому что он был абсолютно тупым. Он был упрямым и непреклонным. Он всегда все знал не зная. Теперь в первый раз часть его бытия становится умной, бдительной, осознанной, и эта часть оглядывается по сторонам — отсюда и полнейшее смущение.

Это прекрасно. Теперь есть две возможности: либо вы слушаете эту часть, которая говорит, что это смущение, и вы увеличиваете ее — она становится столбом света, и в этом свете растворится все смущение, либо вы начинаете пугаться и бояться — вы предпринимаете бегство от этой части, которая стала осознанной, вы начинаете заталкивать ее обратно, в темноту. Тогда вы снова станете знатоком: упрямым, хорошо осведомленным, все выскоблено, никакого смущения. Лишь человек, который знает немного, лишь человек, который не осознан, может существовать без смущения.

По-настоящему осознанный человек будет чувствовать, колебаться, после каждого шага он будет топтаться в нерешительности, потому как всякая уверенность утеряна. Лао Цзы говорит: «Мудрый человек ступает так осторожно, как будто он на каждом шагу боится смерти». Мудрый человек начинает осознавать смущение, это и есть первый шаг.

И тогда происходит второй шаг: когда мудрый человек стал так мудр, что все его энергия стала светом. Поэтому теперь прежней энергии, что создавала смущение и двигалась в смущении, больше нет, она поглощена. Все смущение исчезает, неожиданно наступает утро. А когда темноты слишком много, не забывайте, что утро недалеко. Но вы можете избежать утра.

«Вы одновременно сбили меня с толку...» Совершенно верно, это как раз то, чем я занимаюсь. Вы должны сказать мне спасибо за это.

«...и вогнали в сон». Да, и это верно, потому что я знаю Свабхава. Он из типа раджас, в нем слишком много деятельности. Когда он пришел ко мне в первый раз, он был полон энергии, был слишком активен — это тип раджас. Теперь же медитация, понимание опускает уровень его активности до состояния равновесия. Человек раджас-гуны всегда будет чувствовать, что когда он уравновешивается, он становится сонным. Таково его отношение. Он всегда будет задавать себе вопрос: «Куда делась моя энергия?»; он стал сонным. Что же происходит с ним? Он пришел сюда, чтобы стать великим воином, чтобы победить весь мир, а я лишь увожу его от слишком интенсивной деятельности, от слишком большой нелепости.

У вас на Западе есть такое выражение, что пустой ум — это мастерская дьявола. Оно выдумано людьми раджас-гуны. Это не верно, потому что пустой ум — это мастерская Бога. Дьявол не может в нем действовать, поскольку в пустой ум дьявол вообще не в силах войти. Дьявол может войти только в деятельный ум. Поэтому запомните следующее: ум человека раджаса — это мастерская дьявола. Если в вас слишком много деятельности, то дьявол может войти в нее.

Вы видели две мировые войны. Они произошли от людей раджас-гуны. В Европе Германия принадлежит типу раджас — в ней слишком много активности. На Востоке Япония принадлежат типу раджас — в ней также слишком много активности. И эти две страны стали источником всей бессмыслицы Второй Мировой Войны. Слишком много активности. Вы просто подумайте, если Германия принадлежит людям тамас-гуны, сонливым людям — то, что может здесь сделать Адольф Гитлер? Вы говорите им повернуть направо, а они стоят на месте. Вы говорите им развернуться, а они стоят на месте. На самом деле, еще прежде команды они усядутся и тут же уснут. Адольф Гитлер будет глупо смотреться на фоне людей тамас-гуны. Он будет совершенно глупо смотреться в саттвическом обществе, покажется умалишенным. Люди схватят его, и будут лечить в саттвическом обществе. В тамасичном обществе у него будет просто глупый вид, как у зануды. Гм... люди отдыхают, а вы без всякой необходимости разгуливаете с флагами и лозунгами, а за вами никто не следует — вы в одиночестве. Но в Германии Гитлер стал вождем, фюрером, величайшим вождем, какого когда-либо знала Германия, потому что в этой стране люди были типа раджас.

Свабхав принадлежал типу раджас, типу кшатрия, готовый бороться, чуть задень его, и он разгневается; сейчас же он сбавил обороты. Он мчался на скорости ста миль в час, я снизил ему скорость до десяти миль в час — естественно, он чувствует сонливость. Это не летаргия, это просто перевод вас с одержимости действием до нормального состояния, потому что только отсюда саттва станет возможной, в противном случае, она не станет возможной. Вам надо уравновеситься между тамасом и раджасом, между сонливостью и движением. Вы должны знать, как отдыхать, и вы должны знать, как действовать.

Всегда легко отдыхать всецело, также легко действовать всецело. Но знать эти две противоположные полярности, двигаться в них, и создавать ритм трудно, и этот ритм и есть саттва.

«Вы одновременно сбили меня с толку и вогнали в сон». Верно.

«Я как будто с ума сошел». Совершенно верно. Ты всегда был сумасшедшим. Сейчас ты знаешь это — и таково определение человека, который не страдает умственными расстройствами.

Сумасшедший никогда не может знать о том, что он сумасшедший. Пойдите в сумасшедший дом, понаблюдайте. Ни один сумасшедший не говорит: «Я — сумасшедший». Каждый сумасшедший полагает, что кроме него весь мир ненормален — это определение сумасшествия. Вы никогда не можете встретить умалишенного, говорящего: «Я — сумасшедший». Если у него достанет мудрости признать, что он сумасшедший, то он — уже мудрец; он больше не умалишенный. Сумасшествие никогда не принимает. Сумасшедшие сильно сопротивляются. Они противятся тому, чтобы даже пойти к врачу, они говорят: «Зачем? Для чего? Я что, ненормальный? Не нужно, со мной все в порядке. Вы можете идти».

Мулла Насреддин пошел к психиатру и сказал:

— Нужно что-то сделать, я ничего не понимаю. Моя жена совершенно спятила, она полагает, что стала холодильником.

Даже психиатр проявил бдительность. Ему самому никогда не попадалось подобное дело. Он ответил:

— Это серьезно. Расскажите мне еще что-нибудь об этом. Мулла продолжил:

— Ох, да и добавить то нечего. Она стала холодильником и верит, что она — холодильник.

Психиатр заметил:

— Но если это только домысел, то в нем нет вреда. Это не страшно. Пусть себе верит. Она не доставляет еще какие-нибудь неприятности?

Насреддин повторил:

— Неприятности? Я теперь не могу спать, потому что по ночам она спит с открытым ртом, а свет из холодильника мешает мне спать!

Кто же из них сумасшедший? Умалишенные люди никогда не думают, что они ненормальные.

Свабхав, это счастье, что ты можешь подумать: «Я сумасшедший». Это в тебе осознает здоровая часть. Все люди умалишенные. Чем быстрее ты поймешь это, тем лучше.

«Прямо сейчас я чувствую, что даже не доверяю». Хорошо. Потому что, когда вы становитесь по-настоящему бдительными, становится трудным чувствовать доверие. Есть множество стадий. На первой стадии люди чувствуют сомнение. Затем они подавляют сомнение, потому что им кажется, что доверие многообещающе: «Сдайтесь, и ваше просветление, несомненно, произойдёт». Доверие кажется многообещающим. Оно пробуждает жадность. И вы говорите: «Хорошо. Тогда мы будем доверять и сдадимся». Но это не доверие, это жадность, глубоко внутри вас прячется сомнение. Вы постоянно сомневаетесь, исподволь. Вы остаетесь бдительными к тому, что доверие — это хорошо, но слишком сильно не доверяете, поскольку, как знать, этот человек может быть себе на уме или же просто дурачит и обманывает вас. Таким образом, вы доверяете, но вы доверяете несмело. И глубоко внутри вас присутствует сомнение.

Когда вы медитируете, когда вы становитесь несколько более понимающими, когда вы все время меня слушаете, а я постоянно стучусь в ваши сердца со столь многих точек зрения, тогда я проделываю множество отверстий в вашем естестве. Я беспрестанно стучу, раскалываю вас. Мне нужно разбить всю вашу структуру. Мне нужно разрушить вас; только тогда вас можно переделать. И нет другого пути. Я должен полностью разрушить вас; только тогда возможно новое строение.

Я постоянно разрушаю; тогда возникает понимание — вспышки понимания. В этих вспышках вы увидите, что вы даже не доверяете, в вас прячется сомнение. Во-первых, вы сомневаетесь. Во-вторых, вы доверяете с глубоко скрытым сомнением. В-третьих, вы начинаете осознавать скрытое сомнение, а также доверие. А как вы можете одновременно доверять и сомневаться? Вы колеблетесь, вы чувствуете, что смущены.

Теперь с этой точки зрения открываются две возможности: либо вы откатываетесь в сомнение, к первой стадии, с которой вы пришли ко мне, либо вы растете в доверие и отбрасываете все сомнения. Это чрезвычайно жидкое состояние. Его можно сделать твердым двумя способами: либо на более низкой ступени, где вы снова полны сомнения, исчезло даже ложное доверие; либо вы растете в доверие, и доверие становится кристаллизацией, исчезла подавленная часть сомнения. Итак, это состояние сильно уязвимо, и нужно двигаться очень осторожно и бдительно.

«Так скажите же мне, что мне делать? Куда мне идти?» Некуда идти, когда вы пришли ко мне. Теперь вы можете идти куда угодно, но вам придется возвращаться. Приходить ко мне опасно: тогда вы можете идти куда угодно, но я буду везде являться вам. Некуда идти.

И ничего не нужно делать. Просто будьте бдительными ко всей ситуации, потому что если вы станете что-то делать, если вы жаждете что-то сделать, то вы все перепутаете. Пусть все будет так, как есть. Есть смущение, есть сумасшествие, доверие пропало — просто ждите и наблюдайте, сидите на берегу и позвольте реке течь, как ей вздумается. Она находит русло самостоятельно — вам ничего не надо делать. Вы достаточно сделали, а теперь отдыхайте. Просто наблюдайте, как течет река. Она стала грязной; в ней муть, а на поверхности плавают сухие листья. Не прыгайте в реку! Вы жаждете прыгнуть в нее, чтобы сделать что-то, что могло бы очистить воду, но все, что вы будете делать, еще больше ее загрязнит. Прошу вас сопротивляться этому искушению. Останьтесь на берегу, не входите в реку, а просто будьте наблюдателем.

Если вы можете наблюдать, ничего не делая... А это величайшее искушение ума, ум говорит: «Сделай что-нибудь, иначе как же изменится положение вещей?» Ум говорит, что только усилием, действием можно что-то изменить. И это кажется логичным, безусловным и убедительным, а ведь это абсолютно неправильно. Вы ничего не можете сделать. Вы — проблема. И чем больше вы делаете, чем больше вы чувствуете, что вы есть, то «Я» укрепляется, эго становится сильным. Не делайте, просто наблюдайте. Когда вы наблюдаете за эго, оно исчезает. Когда вы делайте, эго укрепляется. Будьте свидетелем.

Примите смущение, вообще не боритесь с ним. Что плохого в том, что смущение есть? Просто облачный вечер; облака в небе — что в том плохого? Наслаждайтесь этим. Слишком много солнца — это тоже не очень хорошо, иногда нужны и облака. Что в том плохого? Утро туманное, и вы чувствуете себя сбитым с толку. Что в нем плохого? Наслаждайтесь и туманом, что бы ни происходило, вы наблюдаете, ждете и получаете удовольствие. Примите. Если вы можете принять смущение, то само приятие его преобразовывает, само приятие преображает.

Вскоре вы увидите, что вы сидите, река исчезает, не только муть, но и вся река. Тумана больше нет, облака исчезли, открытое небо, доступно безграничное пространство.

Но потребуется терпение. Поэтому, если вы настаиваете: «Так скажите же мне, что мне делать?», я отвечу: «Терпите». Если вы настаиваете: «Куда мне идти?», я скажу вам: «Подойдите ко мне ближе».

Не могли бы Вы рассказать о привычке браминов, принимать ванну по несколько раз каждый день и менять одежду? В наши дни желательно ли это для санньясина?

Брамины — неврастеники. Они страдают от принуждения, одержимости, невроза. Быть чистым — хорошо, но чистить себя беспрестанно — это сумасшествие. И ум может двигаться в крайности. И вы можете быть грязными, потом вы не принимаете ванну... Я знал одну итальянскую санньясинку. Как-то раз она поселилась в лагере со мной в одной комнате. Я был удивлен, так как она ни разу не приняла ванну. Я спросил ее об этом, и она ответила, что «раз в год» она принимает ванну. И, недоумевая, она задала вопрос: «А разве этого недостаточно? Раз в год?» А ведь есть брамины, которые больше ничего и не делают, только принимают ванны.

Я знаю человека, он — мой близкий родственник; у него есть одержимость. Он всю свою жизнь остается холостяком — очень хороший человек во всех отношениях, кроме этой ситуации. Но как бы там ни было, он невинен, никому не причиняет зла, но вот себе он здорово навредил. Он очень беден, потому что никогда не зарабатывал много. Он живет на то, что оставил его отец, и ему приходиться жить крайне скромно, ведь у него мало денег, и их должно хватить на всю жизнь. А у него нет времени зарабатывать деньги из-за этой одержимости, и эта одержимость чистотой. Весь день он чистит свой дом. Нечего чистить: маленькая комната, а он беспрестанно ее чистит. Потом он принимает ванны. А вот еще в чем проявляется его одержимость: если он видит женщину, он тут же принимает ванну, потому что он — холостяк, совершенный холостяк, до такой степени, что «одна только тень женщины загрязняет вас».

Он ходит к общественной колонке за водой. Он ходит рано утром, чтобы никто не мог встретиться ему на пути, потому что если женщина переходит ему дорогу, он снова должен драить котелок — выплеснуть воду, почистить котелок, и снова набрать воды. Иной раз бывает, что он ходит по тридцать, сорок, шестьдесят раз, весь день. Вы же не можете остановить человеческий поток, и люди проходят мимо него, и женщин столько же, сколько мужчин. Тяжело ему. А он не может упустить женщину, он их ищет. Даже если он видит женщину в отдалении, тут же... Весь день потерян. Он так великолепно чист, но что поделаешь с этой чистоплотностью? Вся жизнь потеряна.

Всегда хорошо не забывать, что быть уравновешенным — это всегда правильно. Не будьте грязными; не будьте одержимыми грязью. В наши дни хиппи одержимы грязью. Это реакция. Она — не свобода, поскольку реакция никогда не может быть свободой. Христианство настаивало на слишком большой опрятности. У них есть пословица о том, что чистота — это почти благочестие. Христиане слишком сильно настаивали на опрятности; теперь все поколение, современное поколение, восстало против этого. Теперь хиппи не принимают ванны, как-то почистить одежду — это им не интересно, как будто грязь стала их садханой: их учение в том, чтобы быть грязными. Они чувствуют, что полностью освободились от старого шаблона общества. Нет, вы не свободны: реакция, бунт — это не революция. Вы можете броситься в другую крайность, но вы — в плену все того же шаблона: они сходили с ума по чистоте, вы сходите с ума по грязи.

И если меня спросят: «А если это единственный путь... нужно выбирать крайность?», то я выберу крайность чистоплотности, по крайней мере, она чиста. Но я всегда двумя руками за уравновешенность.

И никто не в силах создать для вас учение: если вам надо почувствовать тело, свою уравновешенность, так как нечистоплотность, загрязненность отягощает ваши тело и ум. Чистоплотность не для кого-то другого или для общества, она для вас, чтобы вы чувствовали себя легкими, чувствовали себя счастливыми, чистыми и очищенными. Хорошая ванна придает вам крылья. Хорошая ванна — и вы чуть-чуть неземные, не часть земли: вы немного умеете летать. Хорошая ванна — это насущная потребность. И никто другой не может придумать вам правило; вам нужно понимать собственное тело. Иногда вы больны, тогда мыться не надо, потому что ванна может навредить; в этом случае не будьте одержимы ею. Иногда обстоятельства таковы, что вы не можете принять ванну, тогда не берите это в голову, не чувствуйте себя виноватыми. Нет в этом ничего такого, чтобы чувствовать вину: принимать ванну — это не добродетель; принимать ванну — это не грех. В лучшем случае, это хорошая гигиена.

И вы должны заботиться о своем теле; тело — это храм божественного. Оно должно быть чистым, оно должно быть прекрасным. Вам в нем жить, вам надо быть с ним. Оно будет действовать на вас множеством способов. В чистом теле, в чистом храме, для чистого ума появится больше возможности. Я не говорю, что это обязательное условие. Я просто говорю, что в чистом теле такой возможности больше. Я не говорю, что в грязном теле чистый ум невозможен — есть такая возможность, но будет трудновато его достичь, вы пойдете против шерсти.

Медитация — это внутренняя ванна сознания, а ванна — это медитация для тела.

Почему Вы больше не рассказываете о Лао Цзы?

Если вы понимаете меня, я всегда говорю про Лао Цзы. Если вы не понимаете меня, то даже когда я говорю про Лао Цзы, мои слова будут бессмысленны. На самом деле, я никогда не передаю точно кого-либо: Патанджали, Иисуса, Махавиру, Будду. Нет, я никогда не точен, я и не могу таким быть. Лао Цзы постоянно приходит сюда. Я все время говорю про Лао Цзы. Когда я говорю про Лао Цзы, когда я говорю, про Патанджали, когда я говорю про Будду или Иисуса; если вы понимаете меня, Лао Цзы остается непрерывным подводным течением. Но если вы не понимаете меня, тогда возникает вопрос: «Почему Вы больше не рассказываете о Лао Цзы?»

Лао Цзы для меня — это не материальное тело. Патанджали существует. Когда я говорю про Патанджали, я говорю про Патанджали. Когда я говорю про Лао Цзы, я не говорю про Лао Цзы, Лао Цзы живет в моих словах. И различие огромное, громадное.

Близок ли как-то Вернер Эрхард к просветлению?

Это записка от Мадхури.

Эрхард так же близок, как и Мадхури. Каждый близок так же, как и Эрхард. На самом деле, просветление — это скачок, а не постепенное явление, всего лишь единственным шагом завершается путешествие. Эта ситуация похожа на то, как если вы сидите с закрытыми глазами, и вы открываете их, и вот оно, солнце, весь мир залит светом. Кто-то сидит с закрытыми глазами — даже тогда мир залит светом, и солнце есть, лишь он сидит с закрытыми глазами. И если ему это нравится, то ничего плохого в том нет, замечательно. Но если ему плохо, тогда я спрашиваю: «Почему ты не открываешь глаза?» Различие между незнанием и просветлением — всего лишь в открытых глазах. Различие невелико, если вы готовы открыть глаза. Если вы не готовы их открыть, тогда различие огромно.

Эрхард также близок, как и любой другой, но, кажется, рассудок — препятствие для него, так же, как рассудок — препятствие для вас, большинства из вас. Он понял суть, он точно понял ее, но рассудочно. Когда в прошлый раз я говорил о некоторых его строках, я все их одобрил. Все они совершенно верные, но я ничего не говорил о его личности. Все, что он сказал, совершенно верно, но вы можете изучать Лао Цзы, рассудком вы можете его понять, и вы можете сказать то же, что и у Эрхарда. Исходящие из человека слова верны, но их владелец, кажется, вложил в них слишком много интеллектуальности, он не полно присутствует в своей речи. И в этом вся проблема. И это величайшая проблема, с которой вы можете столкнуться: вы понимаете всё, что я говорю, вы даже можете это объяснить другим, но просветление будет таким же далеким, как и всегда. Вопрос не в рассудочном понимании. Вопрос в полном понимании, полное ваше естество понимает это, а не только ум. Ваше сердце понимает это. Не только сердце, ваши кровь и кости, ваша сущность понимает это. Ничего не остается — все ваше естество понимает, понимание струится вокруг него. Потом приходит аромат, затем происходит танец, тогда вы — цветок.

Есть всего только один шаг, и путешествие завершено. Между мной и вами расстояние всего лишь в один шаг, не больше. Нужно даже не два шага. Но забудьте об Эрхарде. Просто думайте о себе, потому что Эрхард — проблема для него самого; вам-то что, незачем о нем волноваться. Просто думайте о себе. Разве вы не много раз чувствовали, что совершенно понимаете меня, и снова и снова упускаете? Почему? Если вы понимаете меня, то почему же упускаете? Вы понимаете меня рассудочно, вербально, теоретически, но ваше естество не принимает участие в понимании. Поэтому, когда вы рядом со мной, вы понимаете, а когда вы удалились, понимание просто исчезает — вы снова возвращаетесь к своей старой точке зрения, к своему старому миру и шаблону. Со мной вы забываетесь, и все ясно, кристально ясно. Далеко от меня вы снова — в своей дыре; все перепутано, и ничего не ясно.

Существует только один шаг. И этот шаг надо сделать со всем естеством. Вы просто сидите и представляете, что вы сделали шаг. Вы можете продолжать сидеть, и вы можете все время воображать великое путешествие. Если вы длительное время так поступаете, путешествие становится настолько реальным, что вы начинаете говорить, как просветленный человек, но это не поможет.

Вы должны стать просветленными. Просветление — не воображение; это — не мышление. Это — бытие.