Глава 24

Элизиум

Кельтское представление об Элизиуме, продукте одновременно религии, мифологии и романтического воображения, обнаруживается в ряде ирландских и уэльских историй. Мы не знаем, существовало ли подобное представление среди континентальных кельтов, но, с учетом сходства их верований в других вопросах с верованиями островных кельтов, есть большая вероятность того, что это так. Существует четыре типичных представления об Элизиуме. В Ирландии, хотя считалось, что боги удалились в холмы или сидхе, вполне вероятно, что некоторые из них жили в них или в подземном мире, и поэтому то, что можно назвать подземным Элизиумом, или подземным миром типа сидхе, является чем-то древним. Но были также другие типы: западный остров Элизиум, подводный мир и мир, сосуществующий с этим и образуемый туманом.

Названия ирландского Элизиума иногда бывают общего характера: Мэг Мор («Великая Равнина»); Мэг Мелл («Приятная Равнина»); Тир н'Айл («Потусторонний мир»); Тир на м-Бео («Земля Живых»); Тир на н-Ог («Земля Юности»); Тир Тайрнгири («Земля обетованная») – возможно, христианского происхождения. Местные названия – Тир фа Тонн («Земля под Волнами»); И-Бресайл и Земля Фалга – названия острова Элизиум. Последнее обозначает остров Мэн как Элизиум, и, возможно, так считалось гойделами в Британии в древние времена. К этому периоду может принадлежать история о набеге Кухулина на Фалгу, которая возникла в более позднее время в Ирландии. Тир Тайрнгири также отождествляется с островом Мэн.

Краткое резюме основных историй об Элизиуме необходимо в качестве предварения обсуждения проблем, с которыми они связаны, хотя это может дать лишь небольшое представление о красоте и романтизме самих историй. Они, если и не фактически сочиненные в языческие времена, основаны на зачатках историй, бытовавших до пришествия христианства в Ирландию.

1. Сидх Элизиум. В истории об Етайн, когда Мидир обнаружил ее в ее перерождении, он описал землю, куда он отведет ее, музыку и справедливых людей, теплые ручьи, отборный мед и вино этой земли. Там – вечная юность и любовь непорочна. Эта земля находится в сид-хе Мидира, и Етайн следует за ним туда. В последующем друид короля Эохайда обнаруживает этот сидх, король захватывает его и возвращает Етайн. В других историях о сидхе описываются его сокровища, а его пища и напитки – лучшие, чем на земле. Во многих отношениях он подобен острову Элизиум, за исключением того, что он расположен на земле.

2. Остров Элизиум. История о путешествии Брана встречается во фрагментарном виде в XI веке и полностью в рукописях XIV и XVI веков, в которых рассказывается, как Бран услышал во сне таинственную музыку. После пробуждения он обнаружил серебряную ветвь с цветами, а на следующий день там появилась таинственная женщина, поющая славу заморской земле, ее музыке, ее чудесным деревьям, отсутствию страданий и смерти. Это – один из ста пятидесяти островов на западе от Ерина, и там она живет с тысячами «разнообразных женщин». Прежде чем она исчезает, ветвь влетает в ее руку. Бран отправляется со своими товарищами в плаванье и встречает Мананнана, пересекающего море в своей колеснице. Бог сказал ему, что море – это цветущая равнина Мэг Мелл и что все вокруг, невидимые Брану, есть люди, играющие и пьющие «без греха». Он предложил ему плыть к Земле Женщин. Затем путешественники продолжили путь и достигли Острова Радости, где остался один из них. Наконец, они прибыли в Землю Женщин, и мы слышим об их гостеприимстве, сказочном течении времени, пище и напитках, которые были на любой вкус. Наконец, в истории рассказывается об их тоске по дому, о предупреждении, которое они получили, не ступать на Ерин, о том, как один из них выскочил на берег и обратился в прах, как Бран из своей лодки рассказал о своих скитаниях и затем навсегда исчез.

Другая история сообщает о том, как Коннлу посетила богиня из Мэг Мелла. Ее народ обитает в сидхе и называется «людьми сидхе». Она приглашает его пойти в бессмертную страну и уходит, оставив ему яблоко, которое поддерживает его силы в течение месяца, не становясь при этом меньше. Затем она вновь появляется и сообщает Коннлу, что Бессмертные желают, чтобы он присоединился к ним. Она предлагает ему пойти с ней в Землю Радости, где живут только женщины. Он входит в ее кристаллическую лодку и исчезает из виду для своего отца и друида, который безуспешно пытался прочесть заклинания против нее. В этом рассказе есть путаница между сидхе и островом Элизиум.

Поэма XVIII века об Ойсине в Тир на н-Ог, вероятно, основана на старых легендах и описывает, как Ниам, дочь короля Тир на н-Ог, наложила гейса на Ойсина, чтобы он сопровождал ее к земле бессмертной юности и красоты. Он сел на ее коня, который поплыл через море и привез их в землю, где Ойсин провел триста лет, прежде чем вернулся в Ирландию, и там пострадал, как уже было отмечено, от нарушения табу не ступать на землю Ерина.

В истории «Серглиге Конкулаинд» («Болезнь Кухулина») богиня Фанд, брошенная Мананнаном, предложила себя герою, если он поможет мужу ее сестры Лабрайду в борьбе против его врагов в Мэг Мелл. Лабрайд жил на острове, который часто посещали отряды женщин и который обладал неистощимыми запасами меда и деревьев с магическими плодами. Кухулин достиг острова с удивительной скоростью в бронзовой лодке. После предварительного посещения его возницей Лаэгом Кухулин идет туда, побеждает противников Лабрайда и месяц остается с Фанд. Он возвращается в Ирландию, и теперь мы слышим о борьбе за него между его женой Эмер и Фанд. Но внезапно появляется Мананнан, повторно пробуждает любовь Фанд, и она уходит с ним. Бог колеблет свою мантию между нею и Кухулином, чтобы предотвратить между ними встречу еще когда-либо. В этой истории Лабрайд, Фанд и Ливан, сестра Фанд, хотя и являются обитателями острова Элизиум, называются народом сидхе. Эти две области частично путаются, но не полностью, поскольку Мананнан описан как пришедший со своей собственной земли (Элизиума), чтобы добиться Фанд. Очевидно, Лабрайд, Быстрый Меч (который, хотя и назван «вождем сидхе», несомненно, является богом войны), враждует с воинствами Мананнана, и именно с ними Кухулину предстояло бороться.

В истории Оссиана некоторых из фианов уводят в Землю обетованную. После многих приключений Фионн, Диармайд и другие находят их и угрожают уничтожить землю, если их не вернут обратно. Король Земли Аварта соглашается на возвращение и вместе с пятнадцатью его людьми отвозит фианов в Ерин на одной лошади. Прибыв туда, он предлагает им посмотреть на какое-то поле, и в то время, как они это делают, он и его люди исчезают.

3. Земля под Волнами. Фиахна, который был из числа людей сидхе, явился людям Коннахта и попросил их помочь против Голла, который похитил его жену. Лоэгайре и его люди погрузились вместе с Фиахной в озеро Лох Нанеане и достигли чудесной страны, с удивительной музыкой, где дождь был из эля. Они и люди сидхе напали на форт Мэг Мелл и победили Голла. Затем каждый получил женщину сидхе, но в конце года они стали тосковать по дому. Их предостерегли, чтобы они не слезали с лошадей в Ерине. Придя к своему собственному народу, они описывают чудеса Тир фа Тонн, а затем возвращаются туда, и более их не видели. Здесь опять же путаются сидхе Елизиум и Земля под Волнами, и божественные племена воюют, как в истории Кухулина.

В одном разделе только что приведенной оссиановской истории Фионн и его люди приходят на остров, где Диармайд достигает красивой страны на дне источника. Это – Тир фа Тонн, и Диармайд борется с королем, который узурпировал наследство его племянника, и таким образом возвращает ему это наследство.

4. Сосуществование с этим миром. Ранний пример этого типа обнаруживается в «Приключениях Кормака». К Кормаку явился божественный посетитель и дал ему в обмен на его жену, сына и дочь свою ветвь с золотыми яблоками, которая, если ее потрясти, издает приятнейшую музыку, рассеивающую печаль. Через год Кормак отправился искать свою семью и, когда он путешествовал, столкнулся с туманом, в котором он нашел странный дом. Его хозяин и хозяйка – Мананнан и его супруга – предлагают ему кров. Бог принес свинью, каждая четверть которой была приготовлена на огне во время рассказывания истинной истории; эта свинья впоследствии снова ожила. Кормак поведал, как он потерял свою семью, после чего Мананнан усыпил его и привел в дом его жену и детей. Позже он создал чашу, которая разламывалась, когда рассказывалась ложь, но становилась снова целой, когда говорили правду. Бог сказал, что жена Кормака имела теперь нового мужа, и чаша разломалась, но восстановилась, когда богиня объявила, что это ложь. На следующее утро все исчезло, и Кормак со своей семьей оказались в своем собственном дворце, с чашей и ветвью. Точно так же в «Восторге защитника» таинственный всадник является Конну из тумана и ведет его ко дворцу, где он открывается как бог Луг и где живет женщина, которую зовут «Владычицей Ерина». Около дворца росло золотое дерево. В истории Брана его окружал Мэг Мелл. Еще одним примером является таинственный дом, в который вошли Конхобар и Дехтире. Таким образом, возможно, Мэг Мелл рассматривался как таинственный район Ерина. Этот магический туман, окутывающий удивительную обитель, встречается во многих других историях, и именно в тумане Туата Деа пришли в Ирландию.

Определенное соответствие этим ирландским верованиям обнаруживается в бриттской истории, но здесь представление об Элизиуме сформировалось под влиянием христианских идей. Элизиум называется Аннвн, что означает «бездна», «царство мертвых», «ад», а также «элфидд», «подземелье». Но в историях оно не имеет никакого сходства с этими значениями слова, за исключением отдаленного, поскольку их христианские редакторы путали Элизиум с адом. Это – область на поверхности земли или надводный (подводный) мир, в котором обнаруживаются некоторые характерные черты ирландского Элизиума, например котел, источник напитка более сладкого, чем вино, и животные, весьма любимые смертными. Аннвн очень красив, а его население не подвержено смерти или болезням. Поэтому название Аннвн, вероятно, заняло место более раннего языческого названия Элизиум.

В истории Пвилла встречается древнейшее упоминание об Аннвне. Им управляет Аравн, пребывая в войне с Хафганом. Аравн получает помощь от Пвилла, меняясь с ним царствами на год, и Пвилл побеждает Хафгана. Это – прекрасная земля, где непрерывно продолжаются веселье и пир, а его королева чрезвычайно очаровательна. Здесь Аннвн не имеет никакого подземного характера и воспринимается, очевидно, как земля, смежная с королевством Пвилла. В других историях это – земля, откуда Гвидион и другие получают различных животных. Более позднее представление народа о бешеных собаках Аннвна может быть основано на старом мифе о собаках, с которыми охотился король этой земли. Они упомянуты в истории Пвилла.

Аннвн – это земля под волнами или над морем, называемая также Кэр-Сиди («вращающийся замок»), вокруг которой «идут океанические течения». Она «известна Манавиддану и Придери», так же как ирландский Элизиум – Мананнану. Другой «Каэр Защиты» находится под волнами. Возможно, эти две идеи были взаимозаменяемы. Народ той земли был свободен от смерти и болезней, и в ней находится «изобильный источник, вода в котором слаще белого вина». Также был котел, принадлежавший хозяину Аннвна, который был украден Артуром и его людьми. Такой котел является собственностью народа, принадлежавшего водному миру в «Мабиногионе».

Описание острова Аваллона (позже отождествляемого с Гластонбери, куда был унесен Артур) завершает подобие с ирландским Элизиумом. Ни бури, ни жара, ни холод, ни вредные животные не беспокоят его; он благословен вечной весной, плодами и цветами, без труда вырастающими там; это – земля вечной юности, не посещаемой смертью или болезнями. У нее есть regia virgo, более прекрасная, чем ее прекрасные слуги; она вылечила Артура от ран, следовательно, это – Морген в других историях, и она, и ее девы могут отождествляться с божественными женщинами ирландского острова женщин. Морген можно сравнить с Ливан, которая вылечила Кухулина от болезни.

Отождествление Аваллона с Гластонбери, возможно, постязыческое, и названия, применяемые к Гластонбери – Аваллон, Insula Pomonum, Insula vitrea, – могут быть примитивными названиями Элизиума. Уильям Мальмсбери выводит Insula Pomonum в применении к Гластонбери от местного названия Insula Avallonioe, которое он соединяет с бриттским avalla, «яблоки», потому что Гластениг нашел там яблоню. Возможно, это название было связано с удивительными яблонями, подобными яблоням ирландского Элизиума. Но он также предполагает, что это слово может быть получено от имени Аваллока, жившего там с дочерьми. Аваллок, очевидно, «король Аваллона» (Аваллах), ко дворцу которого принесли Артура и где его излечила regia virgo. Возможно, он был мифическим хозяином Элизиума, а его дочери соответствуют девам острова. Уильям также выводит «Гластонбери» от давшего свое имя основателя Гластенига или от местного названия Инесууитрон, то есть «Стеклянный Остров». Это название вновь появляется в «Эрике» Кретьена в форме «Стеклянного Острова». Жиральд объясняет это название как произошедшее от гладких вод вокруг Гластонбери, но это может быть древним названием Элизиума. Стекло, должно быть, было привлекательно для воображения кельтов, тевтонцев и славян, поскольку мы слышим о стеклянном доме Мерлина, стеклянной крепости, обнаруженной Артуром, стеклянной башне, на которую напали милезианцы, стекле grianan и стеклянной лодке, которая перевезла Коннлу в Элизиум. В тевтонских и славянских мифах и сказках часто встречаются стеклянные горы, на которых обитают таинственные персонажи.

Происхождение кельтской веры в Элизиум можно обнаружить во всемирных мифах о золотом веке, когда в какой-то отдаленной райской области люди жили вместе с богами. В эту область могли проникнуть отважные смертные, хотя в целом она была потеряна для человечества. В некоторых мифах этот Элизиум является страной, куда люди попадают после смерти. Возможно, кельтский миф о древнем общении человека с богами в отдаленной области принял две формы. В одной форме это была радостная подземная область, куда кельты надеялись попасть после смерти. В другой форме она не была землей умерших, и смертные могли достичь ее при жизни. Кельтская вера в Элизиум, как свидетельствуют только что приведенные истории, имела вторую форму. Кельты считали, что земля мертвых была радостным подземным миром, которым правил бог плодородия и мертвых, и из этой области первоначально произошли люди. Более поздняя связь богов с сидхе была продолжением этой веры, но позже сидхе – это, конечно, не земля мертвых, а Элизиум, чистый и простой. Должно быть, поэтому в древний период была тенденция делать различия между счастливой областью мертвых и отдаленным Элизиумом, если эти два региона когда-либо действительно объединялись. Этот вопрос неясен, но вполне возможно, что другое происхождение идеи Элизиума может быть обнаружено в явлении заката Солнца: континентальным кельтам это дало возможность предположить, что где-то далеко была божественная земля, где отдыхал бог Солнца. Когда кельты достигли побережья, эта божественная западная земля обязательно должна была располагаться на отдаленном острове, возможно видимом на горизонте. Поэтому также считалось, что Элизиум связан с морским божеством Мананнаном или любым другим именем, которым он назывался. Далекий Элизиум на земле воспринимался как тождественный Элизиуму на море, и поэтому всякий раз, когда полые холмы или сидхе назывались обителями богов, они описывались точно так же, как Элизиум.

Идея подводного мира распространена во многих мифологиях, и, вообще говоря, она является частью анимистической веры в то, что каждое явление природы имеет своих населяющих ее духов. Поэтому духи или боги вод рассматривались как подводная обитель. Вера в сверхъестественные существа, появляющиеся из воды, обычай бросать в воду пожертвования, вера в то, что людей уносили под воду и они могли жить в подводной области, связаны с этим анимистическим представлением. Кельты придавали водному миру многие аспекты Элизиума, и он имеет названия, общие с ним, например, он назывался Мэг Мелл. Во многих народных историях он едва отличается от острова Элизиум; надводье и подводье часто синонимичны. Поэтому у кельтов существовала вера в то, что такие водные миры, как И-Бресайл, или уэльские волшебные страны, или затонувшие города у бретонского побережья, периодически выходят к поверхности и остались бы там навсегда, подобно острову Элизиуму, если бы какой-нибудь смертный выполнил определенные условия. Кельтская вера в Тир фа Тонн тесно связана с существующей верой в затонувшие города или страны, обнаруженные во всех деталях у бретонского побережья. Таких легенд было много, но наиболее известные те, в которых сообщается, как город затонул из-за греховности его населения или грехов Дахут, дочери его короля, которая иногда до сих пор ищет любви со смертным. Иногда ее замечают под волнами или даже на их поверхности. В других местах кельтских областей обнаружены подобные легенды, и затопление является результатом проклятия, нарушения табу или пренебрежения тем, чтобы закрыть священный источник. Вероятно, предание о настоящих морских катаклизмах или затоплениях, таких, с которыми кельты сталкиваются на побережьях Голландии, может объяснить некоторые из этих легенд, которые позже смешались с мифами о божественном водном мире.

Идея о том, что Элизиум сосуществует с этим миром и скрыт в тумане, возможно, связана с верой в магические силы богов. Поскольку друиды могли по желанию поднимать туман, следовательно, то же могли делать и боги, которые затем сооружали в тумане временный Элизиум. Из такого тумана, обычно на холме, часто появлялись сверхъестественные существа, чтобы встретиться со смертными, и в сказочных преданиях волшебная страна иногда обнаруживается внутри тумана. Кельты верили в то, что земля богов была недалеко; она невидимым образом располагалась либо на холмах, либо в холмах, куда люди тайно приходили, чтобы посмотреть на загадочно плывущий туман. Поэтому туман, возможно, просто скрывал сидхе богов. Но возможно, была также вера в то, что этот мир глубоко пропитан божественным миром, как в уэльском и ирландском фольклоре. Люди могут невольно сталкиваться с волшебной страной, или она внезапно им открывается, или их уводят в нее, и они становятся невидимыми.

В большинстве историй Элизиум – это земля без печали или смерти, где есть бессмертная юность, покой и все виды радостей. Но в некоторых историях об Элизиуме, в то время как чувственные удовольствия те же, жители пребывают в состоянии войны, приглашая на помощь смертных, чтобы одолеть своих противников, и даже погибают в этой борьбе. Однако в обеих группах историй Элизиум – это земля богов и сверхъестественного народа, куда смертных приглашают по благосклонности. Два представления об Элизиуме – как о земле покоя и бессмертия и как о земле, где могут встречаться война и смерть, – оба были примитивными. Последнее, возможно, было сформировано путем отражения на божественном мире поступков из мира смертных, что аналогично представлению о мире мертвых, где воины, возможно, все еще боролись, поскольку были погребены вместе с оружием. Были также мифы о враждующих друг с другом богах. Но люди считали, что земля богов должна быть землей мира и бессмертия. Отсюда идея мирного Элизиума, которая была наиболее предпочтительной для народа. Нутт считал, что мысль о воинственном Элизиуме, по-видимому, произошла от скандинавского влияния, воздействовавшего на истории о мирном Элизиуме, но мы знаем, что уже существовали древние мифы о божественных войнах. Вероятно, это представление возникло среди кельтов как воинственного народа, отражая воинственные инстинкты, в то время как мирный Элизиум, возможно, был творением кельтов как аграрного народа, поскольку мы видели, что кельты были то воинами, то земледельцами. В своем мирном аспекте Элизиум – это «знакомая, возделанная земля», где без труда росли плоды земли и где не было никаких бурь или избыточной жары или холода, что было привлекательно для тяжело работающего аграрного народа. Там пища возникала магическим образом, однако, естественно, и в сельскохозяйственных ритуалах люди стремились с помощью магии увеличить запасы продовольствия. В историях этот процесс, если можно так выразиться, усилен[51].

Некоторые авторы считают, что Элизиум является просто землей мертвых. М. Д'Арбуа утверждает это, основываясь на отрывке из истории Коннлы, не имеющей, однако, реального значения. Богиня говорит Коннле: «Бессмертные приглашают тебя. Ты – защитник народа Тетры. Они видят тебя каждый день на собраниях твоей родины, среди твоих знакомых ближних». М. Д'Арбуа предполагает, что фомор Тетра является хозяином Элизиума и что после его поражения от Туата Деа он, подобно Кроносу, занял там убежище и теперь правит в качестве владыки мертвых. Переводя ардот-хиат («они видят тебя») как «on t'y verra», он утверждает, что Коннла, идя в Элизиум, замечен на собраниях своих умерших родственников. Но слова «ты – защитник народа Тетры» не могут означать, что Тетра – это бог мертвых. Это означает просто, что Коннла – могущественный воин, один из тех, кого одобрил бы бог войны Тетра. Фраза «могущественные люди Тетры», используемая в другом месте, является традиционной для воинов. Остальная часть слов богини подразумевает, что Бессмертные издалека, или, возможно, «могущественные люди Тетры», то есть воины в этом мире, видят Коннлу на собраниях его родины в Ерине, среди его знакомых друзей. Страшная смерть ждет их, какона сказала, но Бессмертные желают, чтобы Коннла избежал этого, прибыв в Элизиум. Ее слова не подразумевают, что он встретит там своих умерших предков, так как она в любом смысле не богиня смерти. Если бы умершие попадали в Элизиум, то не было бы необходимости приглашать туда живого человека. Если бы умершие предки Коннла или люди Тетры (воины) были в Элизиуме, то это противоречило бы картине, описанной богиней земли, которая хотела, чтобы он отправился в землю женщин, а не мужчин. Кроме того, правители Элизиума не всегда были членами Туата Де Дананн или народа сидхе и никогда – фоморами, подобно Тетре[52].

M. Д'Арбуа также полагает, что «Испания» в отчете Ненния об ирландских вторжениях и в ирландских текстах означает землю мертвых и что это название было введено вместо какого-нибудь названия типа Мэг Мор или Мэг Мелл в «процессе эвфемеризации ирландских христиан». Но в других документах, написанных ирландскими христианами, эти и другие языческие названия Элизиума остаются неизменными. Нет ни малейшего доказательства того, что слова, используемые Туаном Мак Карайллом о захватчиках Ирландии – «все они погибли», – были переведены в первоначальном тексте, а теперь, согласно М. Д'Арбуа, потеряны. «Они поплыли в Мэг Мор или Мэг Мелл» – формула, в которой Ненний усматривал указания на возвращение в Испанию. Испания в этом гипотетическом тексте была Землей Мертвых, или Элизиумом, откуда пришли захватчики. Этот «потерянный оригинал» существует в воображении М. Д'Арбуа, и нет ни малейшего свидетельства в пользу этих изменений. Действительно, некогда Таильтиу называлась дочь Магх Мора, короля Испании, но здесь говорится о человеке, а не о месте. Сэр Джон Рис принимает отождествление Испании с Элизиумом как Землей Мертвых и обнаруживает в каждом упоминании об Испании ссылку на потусторонний мир, который он рассматривает как область, управляемую «мрачными божествами». Но ни владыка Элизиума, ни кельтский Диспатер не были темным или мрачным божеством, а Земля Мертвых, конечно, была землей тьмы не больше, чем Элизиум. Многочисленные упоминания об Испании, вероятно, указывают на старые традиции относительно связи между Испанией и Ирландией в древние времена, как торговые, так и социальные, и вполне возможно, что захватчики-гойделы пришли в Ирландию из Испании. Древние карты и географы делают Ирландию и Испанию соседними странами; поэтому в ирландской истории Ирландия видима из Испании, и эта географическая ошибка усиливалась существующими преданиями. Слово «Испания» использовалось неопределенным образом, но, по-видимому, оно не означало ни Элизиум, ни Землю Мертвых. Если это так, то странно, что Туата Де Дананн никогда не упоминаются в связи с этим названием.

Одна из самых замечательных характеристик кельтского Элизиума – его бессмертие. Это – Земля Живых, или Земля Бессмертных и вечной молодости. Наиболее примитивные народы верят, что смерть – это несчастный случай с людьми, которые естественным образом бессмертны; поэтому свобода от такой случайности естественно характеризует людей божественной земли. Но, как и в других мифологиях, это бессмертие более или менее зависит от употребления пищи или напитка бессмертия. У Мананнана была бессмертная свинья, которая, будучи убита в один день, оживала на следующий день, и с помощью ее мяса он сделал Туата Де Дананн бессмертными. Бессмертие также даровалось выпиванием пива Гоибниу, которое либо отдельно, либо с мясом свиньи создавало бессмертный пир. Пища Элизиума была неистощима, и кто бы ни вкушал ее, обнаруживал, что она обладает тем вкусом, который он предпочитал. Плоды некоторых деревьев в Элизиуме также считались дающими бессмертие и другие качества. Лаэг видел сто пятьдесят деревьев, растущих в Мэг Мелл; их орехи питали триста человек. Яблоко, данное богиней Коннле, было неистощимо, и он все еще ел его с нею, когда Элизиум посетил Тейгуэ, сын Циана. «Когда они вкушали его, ни старение, ни слабость не могли затронуть их». Яблоки, темно-красные орехи и ягоды рябины особенно считаются пищей богов в истории о Диармайде и Грайнне. По небрежности одна из ягод упала на землю, и из нее выросло дерево, ягоды которого имели эффект вина или меда, и три ягоды, съеденные человеком, на сто лет делали его молодым. Оно охранялось гигантом. Подобное дерево, растущее на земле, – охраняемая драконом рябина, – обнаруживается в истории Фраоха, которому было велено принести ее ветвь Айлилу. Ягоды этого дерева имели качества девяти блюд; они исцеляли раны и добавляли год к жизни человека. В источниках, которые были началом ирландских рек, как предполагалось, выращивали деревья орешника с темно-красными орехами, которые падали в воду, и их съедал лосось. Если его поймать и съесть, то можно обрести мудрость и знание. Эти источники были в Ерине, но в некоторых случаях источник с орешниками и лососем находился в ином мире, и очевидно, что темно-красные орехи являются тем же самым, что и пища богов в истории о Диармайде и Грайнне.

Почему бессмертие должно зависеть от съедания определенной пищи? Большинство иррациональных идей человека имеет какую-то причину, и, возможно, знание человека о том, что без пищи жизнь закончилась бы, соединенное с его идеей бессмертия, заставляет его верить в то, что существует какая-то определенная пища, которая порождает бессмертие так же, как обычная пища поддерживает жизнь. Ею питались боги и бессмертные существа. Точно так же, как вода очищает и дает силы, считалось, что вода какого-то особого рода в удивительной степени обладала этими силами. Поэтому возникли истории об Источнике Юности и вера в целительные источники. От знания питательной силы пищи возникла идея о том, что некоторая пища, съеденная ритуально, передавала присущие ей качества, например, плоть божественных животных, и о том, что боги обретали бессмертие от еды или питья. Эта идея широко распространена и в других мифологиях. У вавилонских богов была пища и вода жизни; египетский миф говорит о хлебе и пиве вечности, которые питают богов; индийцы и иранцы знали божественную сому или хаому; а в скандинавском мифе боги возрождали свою юность, вкушая золотые яблоки Идуны.

В кельтских историях об Элизиуме чаще всего пищей бессмертия является плод дерева. Плод никогда не уменьшается и всегда насыщает, и он является пищей богов. Когда его съедают смертные, он дарует им бессмертие; другими словами, он делает их природу подобной природе богов, и это, несомненно, происходит от широко распространенной идеи о том, что поедание пищи, данной чужим существом, делает человека родственным ему. Поэтому поедание пищи богов, фей или мертвых связывает смертного с ними, и он не может покинуть их землю. Это можно было бы проиллюстрировать самыми разнообразными мифами и народными поверьями. Когда Коннла съел яблоко, он сразу захотел отправиться в Элизиум, и он не мог покинуть его, как только там оказался; он стал родственным его народу. Хотя в историях Брана и Ойсина не говорится о том, что они съедают такой плод, но, возможно, в примитивной форме этих историй содержалось это событие, и это объясняет, почему они не могли ступить на землю, оставшись невредимыми, и почему Бран и его последователи, или, в другой истории, Фиахна, Лоэгайре и его люди, которые испили пива Элизиума, возвратились туда. Верно то, что в других историях тот, кто отведывает пищи в Элизиуме, может вернуться на землю, например Кормак и Кухулин; но если бы у нас была исконная форма этих историй, то мы, вероятно, обнаружили бы, что они воздержались от еды. Случай с плодом, который бессмертный дает смертному, возможно, заимствован от широко распространенного народного обычая давать яблоко в знак любви или как часть брачного обряда. Его принятие означает готовность вступить в помолвку или брак. Как в римском обряде confarreatio, предоставление и принятие пищи порождает долг родства.

Поскольку в Ирландии различные орехи и плоды ценились как пища и в некоторых случаях использовались для изготовления опьяняющего напитка, очевидно, что деревья Элизиума были прежде всего образом земных деревьев. Деревья были объектами культа прежде, чем их плоды съедали; они были первыми священными деревьями или деревьями тотема, и их плоды съедали только по какому-нибудь случаю и ритуально. Если это так, то это объяснило бы, почему они росли в Элизиуме и их плоды были пищей богов. Ибо все, что человек ест или пьет, обычно считается сначала съедаемым и выпиваемым богами, подобно соме. Но растущие в Элизиуме деревья, согласно мифам об Элизиуме, являются гораздо более удивительными, чем любое из известных на земле деревьев. Ветви у них с серебряными и золотыми яблоками; они обладают волшебными запасами плодов, они издают чудесную музыку, которая иногда вызывает сон или забвение; и птицы садятся на их ветви и поют мелодии «такие, что уставшие получают отдохновение». Следует отметить также, что, как указывает мисс Халл, в некоторых историях ветвь божественного дерева становится талисманом, ведущим смертного в Элизиум; например, Эней сорвал золотую ветвь перед посещением подземного мира. Однако это – еще не полная характеристика дерева в ирландской истории. Возможно, как утверждает А.Б. Кук, ветвь, дающая вход в Элизиум, происходит от ветви, которую носили древние кельтские лесные вожди, в то время как дерево – это образная форма тех, которые воплощали в себе дух растительности. Если это так, то это скорее плод, съеденный смертным, который соединяет его с Бессмертной Землей.

Жители Элизиума не только бессмертны, но также по желанию становятся невидимыми. Они делают себя видимыми только одному человеку из многих, кто находится рядом с ним. Только один Коннла видит богиню, невидимую для его отца и друида. Мананнан видит Брана, но вблизи были многие, кого он не видит; и, когда тот же бог приходит к Фанд, он невидим для Кухулина и всех, кто был с ним. Поэтому Мидир говорит Этайн: «Мы видим, а нас не видят». Кроме того, иногда народ Элизиума обладает способностью к превращениям – Фанд и Либан являются Кухулину в облике птиц.

Орешник познания соединяет мудрость с миром богов, и в кельтской религии обычно цивилизация и культура, как предполагалось, произошли от богов. Вещи из земли богов были желанными для людей, и часто они похищали их оттуда. В уэльских и ирландских историях магический котел занимает выдающееся место, особенно в связи с потусторонним миром. Дагда обладал таким котлом, и он никогда не оставался пустым, а в истории «Болезнь Кухулина» описана неистощимая бочка с медом. Все, что помещали в такие котлы, насыщало всех, независимо от того, сколько их было. Кухулин получил один такой котел от дочери короля Скатха и также увел у него трех коров. В аналогичной истории он украл у Куроя, при попустительстве его жены Блатхнат, котел ее отца Мидира, трех коров и самих женщин. Но в другой версии Кухулин и Курой отправляются в цитадель Мидира на острове Фалга (Элизиум) и крадут котел, коров и Блатхнат. Курой забрал их у Кухулина; отсюда его месть в предыдущей истории. Так, похищение произошло из Элизиума. В уэльской поэме «Добыча Аннвна» Артур украл котел у Аннвна. Он был инкрустирован жемчугом, из него доносились голоса, и он закипал от дыхания девяти дев, он не варил пищу трусам.

Как уже было замечено в истории Гвиона, он был поставлен, чтобы наблюдать за котлом, который должен кипеть до тех пор, пока не даст «три капли благодати вдохновения». Он принадлежал Тегид Фоэлю и Кэрридвену, божественным правителям Подводной Земли. В «Мабиногах» Бранвен ее брат Бран получил котел от двух существ, мужчины и огромной женщины, которые вышли из озера. Этот котел дал им король Ерина, и он обладал свойством возвращать к жизни убитого, которого помещали в него.

Три свойства котла – неисчерпаемость, вдохновение и возрождение – можно суммировать одним словом – плодовитость, и важно то, что бог Дагда, с которым такой котел был связан, был богом плодородия. Но мы только что видели, что он был связан, непосредственно или косвенно, с богинями – Кэрридвен, Бранвен, женщиной из озера, – и, возможно, это указывает на более ранний культ богинь плодородия, позже замененный культом богов. В этом свете способность котла возрождать к жизни важна, поскольку в древней религии жизнь была связана с женским началом. Женщина была плодовитой матерью, и Земля, которая порождала и питала, также была женщиной. Отсюда возник культ Земли-матери, которая часто была также богиней любви, а также плодородия. Кэрридвен, по всей вероятности, была богиней плодородия, а Бранвен – богиней любви. Культ плодородия обычно связывался с оргиастическими и неразборчивыми любовными утехами, и вполне возможно, что котел, подобно индусскому йони, был символом плодородия. Опять же убиение и приготовление животных в примитивной жизни обычно считалось священным актом. Животных варили в огромных котлах, которые были обнаружены как постоянная часть утвари в каждом кельтском доме. Количество мяса, которое они вмещали, возможно, говорило об изобилии людям, для кого котел был уже символом плодородия. Так, символический котел культа плодородия слился с котлом, используемым в религиозном убиении животных и приготовлении из них пищи. Котел использовался также в ритуалах. Кимры приносили человеческие жертвы над котлом и наполняли его их кровью; жертв, приносимых Тевтату, душили в чане (semicupium); а в Ирландии «котел истины» использовался для испытания кипятком.

Подобно тому как пища людей рассматривалась как пища богов, котел этого мира становился удивительным котлом потустороннего мира, и, поскольку затем стало необходимо объяснить происхождение таких котлов на земле, возникли мифы, рассказывавшие о том, как они были украдены с божественной земли предприимчивыми героями – Кухулином, Артуром и т. д. В других случаях котел был заменен магическим сосудом или чашей, украденной у сверхъестественных существ героями саги о Фионне или сказочных преданий. Здесь также можно отметить, что Грааль артуровского романа имеет сродство с кельтским котлом. В «Conte du Graal» Псевдо-Кретье-на чаша входит сама по себе и прислуживает всем присутствующим пищей. Это – простое представление о Граале, но в других поэмах ее магический и священный характер усилен. Она дает пищу, которую предпочитает едок, – это дает бессмертную молодость и невосприимчивость к ранам. В этом отношении она представляет собой безошибочное сходство с котлом кельтского мифа. Но опять же это был сосуд, в котором Христос учредил Блаженное Причастие; он содержал в себе Его Кровь; и он был отдан нашим Богом Иосифу из Аримафеи. Таким образом, в Граале произошло слияние магического котла кельтского язычества и Священного Потира христианства с изделием, ставшим мистическим и прославленным самым чудесным образом. История о Граале стала очень популярной, и, со временем обогащаясь в этическом, мистическом и романтическом значении, она подхватывалась одним поэтом за другим, которые «использовали ее как образ высшей цели человеческих усилий».

Мифы говорили также о том, как дары цивилизации произошли из мира богов. Когда человек стал одомашнивать животных, считалось, что знание одомашнивания или, чаще, сами животные произошли от богов, только в этом случае животные имели магический, сверхъестественный вид. Такая вера лежит в основе историй, в которых Кухулин крадет коров у их божественных владельцев. В других случаях герой, который получает жену от народа сидхе, получает также от сидхе скот. Как уже было отмечено, свинья, данная Придери Аравном, королем Аннвна, и до настоящего времени неизвестная человеку, была украдена у него Гвидионом, а Придери был сыном Пвилла, временного царя Аннвна, и, по всей вероятности, оба были владыками Элизиума. В первоначальной форме мифа похищение, должно быть, было из Элизиума, хотя мы имеем намек в «Добыче Аннвна» на то, что Гвидион (Гвейр) потерпел неудачу и был заключен в тюрьму в Аннвне, а позже этому заключению добавление рассказа об Аннвне с адом придало скорбныйаспект. В поздних уэльских манускриптах белый самец косули и щенок (или, в «Триадах», сука, самец косули и чибис) были украдены Амэтхоном из Аннвна, и эта история имеет древние черты. В некоторых из этих историй животные передаются земле божественным или полубожественным существом, в котором мы можем усмотреть древнего кельтского героя культуры. Истории являются версиями более древних мифов, которые показывали, как все домашние животные были сначала собственностью богов, и их отзвук все еще слышен в сказочных описаниях похищения скота из волшебной страны. В наиболее примитивной форме рассказов похищение было, несомненно, из подземного мира богов плодородия, места, куда отправлялись умершие. Но с появлением мифов, рассказывавших о далеком Элизиуме, было неизбежно, что некоторые истории соединили животных и похищение с той далекой землей. Насколько речь идет об ирландских и уэльских историях, похищение, по-видимому, было главным образом из Элизиума[53].

Любовные утехи занимают большое место в рассказах об Элизиуме. Богини ищут любви у смертных, а смертные стремятся посетить Элизиум ради этих соблазнов. Но любовные утехи Элизиума – «без греха, без преступления», и эта фраза, возможно, предполагает существование ритуальных половых союзов в обсуждаемые времена для магического влияния на плодородие земли, причем эти союзы не рассматривались как нечто безнравственное даже в тех случаях, когда они нарушали общепринятый племенной закон. В некоторых историях Элизиум представлен состоящим из множества островов, один из которых – «остров женщин»[54]. Эти женщины и их королева отдают свое предпочтение Брану и его людям или Маэлдуину и его спутникам. Подобные «острова женщин» встречаются в сказках, все еще имеющих хождение среди кельтских народов, и настоящие острова до сих пор называются этим именем – Эйгг и Гроагес у бретонского побережья. Подобные «острова женщин» известны в китайском, японском фольклоре и в фольклоре айнов, в греческой мифологии (острова Цирцеи и Калипсо) и в древнеегипетских представлениях о будущей жизни[55]. Они также известны и в других местах[56], и поэтому мы можем предполагать, что в описании такого острова как части Элизиума кельты использовали нечто общее для народных поверий всего мира. Но возможно, это также обязано фактической традиции, памяти о том времени, когда женщины совершали свои обряды в уединении. Об уединении напоминала таинственная природа острова, его недоступность и его исчезновение в случае, если смертные покинут его. Возможно, к этим обрядам допускались избранные мужчины, что могло быть во вред им из-за чрезвычайного эротического беснования их временных партнерш. Именно так дело обстоит в китайских историях об «острове женщин», и скорее это, а не тоска по дому может объяснить желание Брана, Ойсина и т. д. оставить Элизиум. Как уже было сказано, кельтские женщины совершали оргиастические обряды на островах[57]. Все это, возможно, дало начало вере в остров прекрасных божественных женщин как часть Элизиума, хотя это также усилило его чувственный аспект.

Кельты восхищались музыкой, и не случайно в рассказах об Элизиуме есть упоминание об удивительной музыке, которая раздавалась там. Как говорит богиня Брану, там не было «ничего грубого или резкого, кроме сладостных ударов музыки по слуху». Музыка исходила от птиц на каждом дереве, от ветвей деревьев, от удивительных камней и от арф божественных музыкантов. Об этом же напоминает восхитительная музыка, которую запоздалый путник слышит, когда он проходит часто посещаемые феями места – «какие трубы и бубны, какой неистовый восторг!». Романтическая красота Элизиума описана в этих кельтских историях так, что это несравнимо с другими сагами или сказками, и это подтверждают все, кто приходит, чтобы соблазнить там смертных. Эта красота – холмы, белые утесы, долины, море и берега, озера и реки, его деревья, жители и птицы, очарование его летнего тумана, – очевидно, является продуктом воображения народа, остро чувствующего красоту природы. Первые основные строки, спетые богиней Брану, задают тональность, которая звучит во всей кельтской литературе:

Есть далекий остров,
вокруг которого сверкают морские коньки,
…………………………………………………
Красота дивной земли, пейзажи которой восхитительны,
Чей вид – прекрасная страна, несравнимая в своем тумане.
Это – день нескончаемо погожий,
что поливает серебром землю;
Чистый белый утес на горизонте моря,
Которое от Солнца получает свое тепло.

Ойсин так описывает эту красоту: «Я увидел страну всю зеленую и полную цветов, с прекрасными гладкими равнинами, голубыми холмами, озерами и водопадами». Все это является отражением природы, которая есть в кельтских областях, и такой она виделась глазами кельтских мечтателей и интерпретировалась ими для поэтического народа.

В ирландских описаниях сидхе Дагда имеет верховенство, позже вырванное у него Оэнгусом, но обычно каждый владелец сидха является его хозяином. В уэльской традиции Аравн – это хозяин Аннвна, но его утверждения оспариваются соперником, и известны другие владыки Элизиума. Мананнан, бог моря, по-видимому, является владыкой ирландского острова Элизиум, который был назван «землей Мананнана», возможно, потому, что легко было связать заморский мир, «вокруг которого сверкают морские коньки», с богом, чьими мифическими конями были волны. Но поскольку он находится к западу и некоторые его виды, возможно, красиво озарялись заходящим солнцем, бог Солнца Луг также был связан с ним, хотя он едва ли занимает место Мананнана.

Элизиум кажется застывшим в своей неизменности в более поздних народных преданиях, но теперь он выглядит как живая волшебная страна – место в пределах холмов, насыпей или сидхе, место удивительной красоты, с магическими свойствами, где время течет, как во сне. Чудесная заморская земля обнаруживается также в сказках и преданиях, а Тир на н-Ог до сих пор остается живой действительностью для кельтов. Существуют источник молодости, целительные бальзамы, животворящие плоды, красивые женщины или волшебный народ. Это – истинная земля потаенных желаний сердца. В рукописях XI века, из которых наше знание об Элизиуме и было главным образом взято, но которые подразумевают далекую древность материалов и идей этих историй, мир сидхе все еще остается миром божественных существ, хотя они начинают принимать черты фей. Вероятно, кельты уже давно начали понимать, что земля богов была просто волшебной страной. В Уэльсе происходило то же самое, как это видно из описании Жиральдом Элидуруса, которого два маленьких человечка заманили в подземную волшебную страну.

Некоторые из рассказов об Элизиуме находились под влиянием христианских представлений, и в определенной группе историй, «Имрама», или «Путешествия», Элизиум наконец становится христианским раем или небом. Но представление об Элизиуме также повлияло на христианские идеи рая. В «Путешествии Маэлдуина», которое имеет некоторое подобие с историей Брана, христианское влияние все еще неопределенно, но оно более заметно в «Путешествии Снедгуса и Мак Риаглы». Один остров стал своего рода промежуточным состоянием, где пребывают Енох и Илия, а многие другие ожидают Судного дня. Другой остров похож на христианские небеса. Но в «Путешествии Брандана» языческие элементы уже фактически исчезли: есть остров ада и остров рая. Представление об острове – это последний пережиток язычества, но теперь путешествие предпринимается с целью мести, покаяния или паломничества. Другой ряд историй о фантастических путешествиях в ад или на небеса – вполне христианские, тем не менее радости небес имеют чувственный аспект, который напоминает о языческом Элизиуме. В одной из историй – «Известия о дне Страшного суда» – есть два ада, и помимо небес есть место, похожее на остров Еноха и Илии в «Путешествии Снедгуса». Связь Элизиума с христианским раем заметна в названии «Тир Тайрнгири» – «Земля обетованная», которое применяется к небесному царству или земле, в которой течет молоко и мед.

Хотя многие из аспектов Элизиума чувственные, они, однако, имеют и духовный аспект, который не должен упускаться из виду. Подчеркивание его красоты, музыки, покоя и мира является скорее духовным, чем чувственным содержанием этих историй, в то время как обитель избранных смертных с божественными существами наводит на размышления о том союзе с божественным, который является сущностью любой религии. Людей всегда привлекало божественное. Не случайно Лаэг говорил, что он предпочел бы Элизиум царствованию над всей Ирландией, и его слова повторяли и другие. Предпочтение Элизиума перед обыденной жизнью подчеркивает свободу от суматохи, печали и тягостных забот реальной жизни. Эта «сладостная и блаженная страна» описана в кельтских историях и сказках со всей страстью поэтического народа, который мечтал о совершенном счастье и видел его в наслаждении красотой природы, в любви к женщинам и в мыслях о непрекращающемся мире и гармонии. Лишь избранные смертные достигали Элизиума, но надежда человека на то, что он также мог бы стать избранным, жила в душе кельта, когда он мечтал об этом счастливом состоянии. Многие народы представляли потусторонний мир счастливым, но ни один другой народ не наполнил его такой волшебной красотой и не возвращался к нему так, как кельты. Они стояли на утесах, которые были обращены к западу, и перед ними будто проходило театрализованное представление заката, или в полдень свет сиял перед ними на далеком горизонте и на темных островах, а они пристально глядели задумчивым взглядом, как будто ловя проблеск Элизиума за пределами морской бездны и чертогами заходящего Солнца. Во всем этом мы видим кельтскую версию примитивной и инстинктивной человеческой веры. Человек отказывался думать, что горе и разочарование, борьба и страдания должны всегда быть с ним. Он надеялся и верил, что где-нибудь в будущем его ожидают вечное счастье и вечная любовь.