Глава 21

Магия

Кельты, подобно всем остальным народам, предавались магическим практикам, многие из которых могли использоваться любым человеком, тем не менее, в целом они были в руках друидов, которые во многих аспектах были выше шаманов варварских племен. Но подобные магические обряды приписывались также богам, и, возможно, по этой причине Туата Де Дананн и многие из божеств, которые встречаются в «Мабиногионе», описаны как маги. О вождях также говорят как о мастерах магии, что, возможно, является реминисценцией о силах священника-вождя. Но поскольку многие из примитивных культов были в руках женщин и так как эти культы подразумевали обширную практику магии, они, возможно, были древнейшими владыками магии, хотя с развитием цивилизации мужчины заняли их место как магов. До сих пор рядом со владеющими магией друидами были классы женщин, которые также разбирались в магии, как мы уже видели. Их могущества боялись. Даже святой Патрик особенно выделяет «заклинания женщин» в ряду заклинаний друидов, и в одном мифическом рассказе говорится, как отец Коннлы, который в юности был очарован богиней, боялся того, что он будет околдован «заклинаниями женщин» (брихта бан). В некоторых историях женщины совершают все те магические поступки, которые в других местах приписываются друидам. И после того как друиды исчезли, такие поступки, как власть над погодой, использование магии и амулетов, превращение в других существ и в невидимых и т. д., стали приписываться ведьмам. Конечно, многими друидскими искусствами обладали святые и духовные лица и в прошлом, и в более позднее время. Но когда друиды исчезли, женщины оставались в качестве магов, частично потому, что даже в языческие времена они действовали более или менее тайно. Наконец церковь запретила языческую магию.

У каждого клана или племени были свои друиды, которые во время войны помогали своим воинствам при помощи магического искусства. Это отразилось в историях мифологического цикла, каждая из которых имеет друидов, которые не принимают в сражениях ни малейшего участия. Хотя Плиний признает священнические функции друидов, он связывает их в значительной степени с магией и применяет к ним название «маг». В ирландской церковной литературе слово «друй» используется как перевод слова «маг», например, в случае египетских магов, в то время как слово «маги» используется в латинских житиях святых как эквивалент народного «друиды». В сагах и в народных историях «друидехт» («друидизм») соответствует слову «магия», а «слат ан драойхта» («прут друидизма») является магической палочкой. Туата Де Дананн, как считают, узнали «друидизм» от четырех великих учителей-друидов того региона, откуда они прибыли в Ирландию, и даже теперь в народных рассказах они часто называются «друидами», или «дананн друидами». Так, по крайней мере, в Ирландии есть убедительные свидетельства магической силы, на которую претендовали друиды.

Эта сила в значительной степени реализовывалась как власть над стихиями, о которых друиды утверждали, что они их сотворили. Так, друид Катхбад защитил равнину, по которой Дейрдре бежала с «бурлящим морем». Друиды также порождали слепящие метели или превращали день в ночь – подвиги, приписываемые им даже в житиях святых. Или они разряжают «огненные облака» на противостоящие воинства, как в случае с друидом Мэг Руйтхом, который создал магический огонь и направил его на врага, чей друид тщетно пытался отклонять его. Когда друиды Кормака высушили все воды в стране, другой друид выстрелил стрелу, и там, где она упала, стал выходить поток воды. Друид Матхген хвалился способностью бросить во врага горы, и часто друиды превращали деревья или камни в вооруженных людей, ужасая таким образом вражеское воинство. Они могли также наполнить воздух лязгом сражения или ужасными криками сверхъестественных существ. Подобные силы приписывались и другим людям. Дочери Калатин поднялись вверх на заколдованном ветре и обнаружили Кухулина, когда он был далеко скрыт Катхбадом. Позже они породили магический туман, чтобы сбить героя с толку. Такие туманы часто встречаются в сагах, и в одном из них Туата Де Дананн пришли в Ирландию. Священнослужительницы Сены могли пробудить море и ветер своими заклинаниями, а позже на ту же роль претендовали кельтские ведьмы.

В народных сохранившихся обычаях практика вызова дождя связана со священными источниками, и даже значительно позже в сельской Франции к святыням, обычно связанным с чудотворным источником, приходили процессии во время засухи. Так, народ и священник шли к источнику Барантон в процессии, напевая гимны, и молили там о дожде. Затем священник опускал ногу в воду или бросал что-нибудь на камни. В других случаях к источнику несли изображение святого и опрыскивали, как раньше божественные изображения, или били по воде и обрызгивали ею воздух. Другой обычай состоял в том, что дева должна была почистить священный источник, как раньше она должна была быть обнаженной. Нагота тела также была частью старого ритуала, используемого в Галлии. Во время засухи девочки деревни следовали за самой молодой девой обнаженными, чтобы искать траву belinuntia. Ее вырывали с корнем и затем несли на реку и там ее опрыскивали водой. В этом случае опрыскивание было подражанием падающему дождю и, как предполагалось, автоматически его вызывало. Хотя некоторые из этих обрядов предполагали использование магии самим народом, в других случаях присутствие христианского священника указывает на тот факт, что раньше в качестве вызывателя дождя был необходим друид. Иногда священник через многие века унаследовал способности языческого священства вызывать дождь или усмирять бурю, и он часто молился, чтобы реализовать их.

Способность становиться невидимым посредством заклинания, называвшаяся фетх фиада, которая делала человека невидимым или скрывала его в магическом тумане, также использовалась друидами, как и христианскими святыми. Гимн святого Патрика, названный «Фаэд Фиада», был спет им, когда его враги поджидали в засаде, и очаровал их. Само заклинание, фитх-фатх, до сих пор помнят в долинах Нагорья. В случае со святым Патриком он и его последователи являлись в виде оленя, и этой способностью к превращениям владели и друиды, и женщины. Друид Фер Фидайл похитил деву, приняв форму женщины, а другой друид обманул Кухулина, приняв форму прекрасной Ниамх. Некоторые друиды, как считают, способны были принять любую форму, которая им нравилась, и эти способности отразились в мифах о богах, например, таких, как Талиесин или Амаргин, которые принимали многие формы. Священнослужительницы Сены могли принимать форму животных, а ирландская Цирцея в «Реннес Диндсенхасе», называемая Далб де Роугх (Грубая), своими заклинаниями превратила трех мужчин и их жен в свиней. Эта способность к превращению других часто описывается в сагах. Дети Лира были превращены в лебедей их жестокой мачехой; Саар, мать Ойсина, стала оленем силой друида Феар Дойрхе, когда она отвергла его любовь; и подобным образом Туиренн была превращена в шотландскую борзую прекрасной госпожой ее мужа Иолланна. В других случаях в сагах женщины являются в виде птиц. Эти истории превращений могут быть связаны с тотемизмом, поскольку, когда этот институт распался, существовавшая вера в превращения часто использовалась для того, чтобы выявить происхождение от животных или обосновать табу против поедания некоторых животных. В ирландских историях о превращениях мы обнаруживаем ссылки на эти табу. Так, когда дети Лира были превращены в лебедей, было объявлено, что никто не должен убивать лебедей. Вполне возможно, что друиды использовали гипнотическое внушение, чтобы убедить остальных, что они приняли иную форму. Подобным образом поступали краснокожие индейские шаманы или даже галлюцинировали насчет других, веря в то, что их собственная форма изменилась.

Посредством «напитка забвения» друиды могли заставить человека забыть даже самого дорогого возлюбленного. Так, Кухулина заставили забыть Фанд, а его жену Эмер заставили забыть свою ревность. Это – реминисценция знаний о мощных напитках из трав, которые вызывали галлюцинации, например об изменении формы. В других случаях это были природные наркотики, которые вызывали глубокий сон, как, например, в случае с глотком напитка, который Грайнне дала выпить Фионну и его людям. Опять же, «друидское сновидение» напоминает о гипнозе, который практиковался в далекие эпохи, а также современными дикарями. Когда Бодб заподозрил свою дочь во лжи, он ввел ее в состояние «друидского сновидения», в котором та открыла свою греховность. В других случаях заклинания произносятся таким образом, чтобы люди галлюцинировали, или обездвиживались, или, «благодаря ловкости рук предсказателей», девы утрачивали свое целомудрие, не зная этого. Это указывает на знание методов внушения. Или опять же призрачное войско противостояло силам врага, для которого это было галлюцинаторным явлением, что, возможно, было отражением природных гипнотических сил.

Друиды также создавали «преграду», айрбе друад, вокруг войска, возможно обходя его и произнося заклинания, чтобы нападающее войско не могло прорваться через это препятствие. Если кто-то мог перепрыгнуть через эту «преграду», то заклинание было нарушено, но он терял при этом жизнь. Так было сделано в сражении Кул Дремне, в котором присутствовал святой Колумба и помогал герою перепрыгнуть препятствие своими молитвами.

Примитивная симпатетическая (то есть основанная на внушении) магия описана в «Реннес Диндсенхасе». В этой истории один человек произносит заклинания над своим копьем и мечет его в тень своего противника, чтобы тот упал замертво. Таково же примитивное друидское «посылание» пучка соломы, над которым друид пел заклинания и бросал его в лицо своей жертвы, чтобы та стала безумной. Подобный метод используется эскимосскими ангекоками. Всякое беснование обычно приписывалось такому «посыланию».

Считалось, что друиды владели магией заклинаний, приводящих в замешательство врагов или порождающих другие магические результаты. Была принята особая поза: стоя на одной ноге, вытянув одну руку и закрыв один глаз, можно концентрировать силу заклинания, но сила была главным образом в произносимых словах, как мы уже видели при обсуждении кельтских формул молитвы. Такие заклинания использовались также филид, или поэтами, поскольку самая примитивная поэзия имеет магический аспект. Частично обучение барда состояло в изучении традиционных заклинаний, которые использовались с должным ритуалом, производившим магический результат. Некоторые из этих заклинаний мы уже рассматривали, и, вероятно, некоторые из стихов, которые говорит Цезарь, друиды не записали бы, если бы они имели природу заклинаний. Сила заклинания содержится в произносимой формуле, которая обычно представляла собой имя бога или духа, позже святого, взывающей к его вмешательству благодаря силе, присущей этому имени. Другие магические формулы говорят об уже произведенном эффекте, и это благодаря имитирующей магии, что, как предполагается, порождает его повторение. Древнейшие письменные документы, имеющие отношение к язычеству островных кельтов, содержат в себе обращение к «науке Гоибниу», предназначенной для сохранения масла, а другие – обращение к магическому исцелению, которое гласит: «Я восхищаюсь целитель-ством Дианцехта, дарующим здоровье тем, к кому он приходит на помощь». Они обнаружены в манускриптах IX или X веков и, в связи с их обращением к языческим богам, очевидно, использовались в христианские времена. Большая часть друидской магии сопровождалась заклинаниями – превращения, власть над стихиями, нахождение скрытых людей или вещей. В других случаях заклинания использовались в медицине или для исцеления ран. Так, Туата Де Дананн сказали фоморам, что им не нужно бороться с ними, потому что их друиды оживили бы убитых, и, когда Кухулин был ранен, мы слышим о лекарствах меньше, чем о заклинаниях, которые использовались для остановки кровотечения. В других случаях друид мог заклинаниями избавить от бесплодия.

Остатки верований в заклинания среди современных кельтских народов являются убедительным доказательством их применения в языческие времена и проливают свет на их природу. В Бретани в некоторых семействах им учат и тщательно хранят в секрете, чтобы другие их не узнали. Вместо старых богов в них обнаруживаются имена святых, но при некоторых болезнях к ним обращаются как к живым персонам. В Нагорье обнаруживаются подобные заклинания, и они часто передаются от мужчины к женщине и от женщины к мужчине. Их везде применяют в Ирландии. Помимо исцеления от болезней такие заклинания, как предполагается, порождают плодородие, или приносят удачу, или даже передают произносящему собственность других людей, или, в случае черной магии, вызывают смерть или болезнь. В Ирландии колдуны могли «заморозить до смерти человека или зверя», и это напоминает о силе насмешки в устах филе или друида. Насмешка вызывает пятна на лице жертвы или даже приводит к его гибели. У примитивных народов мощная внутренняя эмоция воздействует на тело любопытными способами, и здесь мы, вероятно, имеем упоминание о действительно имевшемся факте. В других случаях «проклятие насмешки» воздействовало на природу, заставляя отступить моря и реки. Насмешки со стороны бардов Галлии, упомянутые Диодором, возможно, считались обладающими подобными силами. Наоборот, филид, произнося несправедливый приговор, обнаруживали, что их лица покрывались пятнами.

Магическое сновидение часто вызывается в сагах музыкой, например игрой на арфе Дагды, или ветвью, которую приносят посетители из Элизиума. Множество «волшебных» колыбельных для усыпления даже теперь существуют в Ирландии и Нагорье. Поскольку музыка образует часть всей примитивной религии, ее успокаивающие силы легко возвеличивались. В оргиастических обрядах она вызывала изменчивые эмоции, пока певец и танцор не впадали в глубокую дремоту, и рассказы о тех, кто участвовал в волшебном танце и заснул, а проснувшись, обнаруживал, что прошло уже много лет, являются мифическими преувеличениями силы музыки в таких оргиастических культах. Музыка филид, как и музыка арфы Дагды, вызывала смех, слезы и приятную дремоту, и в кельтских народных сказках изобилуют подобные примеры магического очарования музыки.

Теперь обратимся к использованию у кельтов амулетов. Некоторые из них применялись с целью поставить носителя под защиту бога, которого они символизировали. Как уже было замечено, кельтский бог имел в качесте своего символа колесо, вероятно представлявшее Солнце, и в Галлии и Британии были обнаружены многочисленные небольшие диски, сделанные из различных материалов. Очевидно, их носили как амулеты, хотя в других случаях их приносили в жертву речным божествам, поскольку многие из них встречаются в руслах рек или в бродах. Их использование как защитных амулетов показано на стеле, где изображен человек, носящий ожерелье, к которому прикреплено одно из таких колес. В ирландских текстах друид называется Мэг Руит, что объясняется как magus rotarum, потому что производил свои друидские ритуалы при помощи колес. Это может указывать на использование таких амулетов в Ирландии. Любопытный амулет, связанный с друидами, стал знаменитым в римские времена и был описан Плинием. Это было «змеиное яйцо», образовавшееся из пены, которую создали змеи, извивавшиеся вместе. Змеи бросили «яйцо» в воздух, и тот, кто увидит его, должен был поймать его в свой плащ прежде, чем оно упадет, и бежать к стремительному потоку, за которым змеи, подобно ведьмам, преследующим Там О'Шантера, не могли его преследовать. Считается, что это «яйцо» дает своему хозяину доступ к правителям или к судебным процессам, и в период царствования Клавдия римского гражданина предавали смерти за принесение такого амулета в суд. Плиний видел это «яйцо».

Оно было размером примерно с яблоко, с хрящеватой кожей, покрытой дисками. Вероятно, это был окаменевший морской еж, какой, например, встречается в галльских могилах. Такие «яйца» были, несомненно, связаны с культом змеи или каким-то древним мифом о яйце, порожденном змеями, возможно, использовавшимся для объяснения их формирования. Это более вероятно, поскольку кольца или стеклянные бусины, встречающиеся в курганах в Уэльсе, Корнуолле и Нагорье, называются «змеиным стеклом» (глайн найдр), и считается, что они сформировались таким же образом, как и «яйцо». В Нагорье они, как и старые веретенообразные предметы, называемые «камнями аспида», считаются обладающими магическими силами, например против укуса змеи, и высоко ценятся их владельцами.

Плиний также говорит о кельтской вере в магические силы коралла, который или носили как амулет, или принимали порошок из него как лекарство, и также было доказано, что кельты в течение ограниченного периода их истории вставляли его в оружие и посуду, несомненно, как амулет. Другие амулеты – белые мраморные шарики, кварцевая галька, образцы зубов кабана или куски янтаря – были обнаружены захороненными вместе с умершими. Также носили небольшие фигурки кабана, лошади и быка, с кольцом для подвешивания к ожерелью, как амулеты или как изображения этих божественных животных, а фаллические амулеты, возможно, служили в качестве защиты от дурного глаза.

Культ камней был, вероятно, связан с верой в магическую силу некоторых камней, подобных Лиа Файл, который громко кричал, когда Конн стучал по нему. Его друиды объясняли, что количество криков было равно количеству его потомков, которые должны были стать правителями Ерина. Это – этиологический миф, объясняющий использование этого камня-фетиша в коронациях. Другие камни, которые, возможно, были предметом культа или обладали магическими свойствами, использовались при выборе вождей, которые становились на них и клялись, что будут следовать по стопам своих предшественников, причем очертание пары ног, вырезанных в камне, символизировало шаги первого вождя. Другие камни обладали скорее музыкальными достоинствами – «заметный камень» Элизиума, от которого возникло сто струн, и музыкальный камень Лох Лайг. Такие верования просуществовали до христианских времен. Каменный алтарь святого Колумбы, на котором прокаженный осенил себя крестным знамением, плыл по волнам вслед за рыбачьей лодкой святого в Ерин. Но это был тот же камень, на котором намного раньше скользил герой Фионн.

С культом камней были связаны магические ритуалы на неподвижных камнях или валунах, которые рассматривались, вероятно, как обители духа. Эти ритуалы были по происхождению докельтскими, но они практиковались кельтами. Девушки скатывались с камня, чтобы получить возлюбленного, беременные женщины – чтобы получить легкие роды. Прикосновение к таким камням приводило к тому, что у бесплодных женщин рождались дети, или это давало жизнеспособность слабым. Обычно на камне оставляли небольшое пожертвование. Подобные обряды осуществлялись в мегалитических памятниках, – этот обычай, очевидно, был докельтским по происхождению. В этом случае души умерших, как ожидалось, помогали целям обрядов или даже воплощались в детях, рождавшихся впоследствии у бесплодных женщин, обращавшихся к этим камням. Иногда, когда назначение камня было забыто, и ему приписывалось какое-нибудь другое легендарное происхождение, обычай приспосабливался к легенде. В Ирландии известны множество дольменов не как места погребения, а как «ложе Диармайда и Грайнне» – места, где спали эти сбежавшие любовники. Поэтому они обладают силами плодовитости, и их посещают женщины, которые желают иметь детей. Таким образом, этот обряд является одной из разновидностей магии, основанной на внушении.

Дольмены с отверстиями или естественным образом дырявые камни используются для магического исцеления от болезней, а в Бретани и Корнуолле через отверстие пропускали больного. Подобные обряды использовались с деревьями, где через разрез, который делали в стволе молодого дерева, пропускали больного ребенка. Затем разрез закрывали и связывали, и, если он заживал через какое-то время, это было доказательством того, что ребенок выздоровеет. Предполагалось, что в результате этих обрядов дух в камне или дереве помогал процессу исцеления, или же им передавалась болезнь, или опять же была идея о новом рождении с последующей обновленной жизнью, то есть действии, имитирующем процесс рождения. Эти обряды не ограничивались кельтскими регионами, их применение было гораздо шире.

Поскольку христианские авторы твердо верили в магические силы друидов, которым, они считали, помогал дьявол, они учили тому, что христианские святые чудесным образом одолели их их же собственным оружием. Святой Патрик рассеивал метели и тьму, поднятые друидами, или уничтожал друидов, которые насылали огонь с неба. Подобные деяния приписываются также Колумбе и другим святым. Моральная победа Креста позже стала возвеличиваться так же, как победа магов. Поэтому жизни кельтских святых также полны чудесами, которые являются просто воспроизведением друидской магии: управление стихиями, исцеление, перенесение пылающих углей без вреда для себя, запутывание своими проклятиями, превращение в невидимого или в других существ, растопление заледенелых вод реки благочестивым стоянием на льду или невредимое прохождение через самые жестокие бури. Вскоре христианские святые стали рассматриваться как более искусные маги, чем сами друиды. Возможно, они стали притязать на магические силы, или, возможно, они использовали естественные природные явления таким образом, чтобы создавалось впечатление магии. Но всю свою силу они приписывали Христу. «Христос – мой друид, истинный чудотворец», – сказал святой Колумба. Тем не менее они были полны суеверий своей собственной эпохи. Так, святой Колумба послал белый камень королю Бруду в Инвернесс для исцеления его друида Бройхана, который выпил вылитую на камень воду и исцелился. Вскоре подобные качества были приписаны мощам самих святых, и в более позднее время, когда большинство шотландцев перестало верить в святых, они считали, что служители церкви обладают силами, подобными силам языческих друидов и католических святых. Служители поднимались в воздух, сияли небесным светом, имели дар ясновидения или с ужасными последствиями проклинали безбожников и невежественных прелатов. Они пророчествовали, используя гипноз, и демонстрировали дар исцеления. Ангелы служили им, как, например, в том случае, когда Самуил Рутерфорд, упав во младенчестве в источник, был спасен ангелом. Некий слой примитивной религии переживал все изменения веры, и народ беспристрастно приписывал магические силы языческим друидам, кельтским святым, старухам и ведьмам, а также пресвитерианским служителям.