Глава 3

РЕЛИГИЯ И СУЕВЕРИЯ

Религия турок – ислам, который они приняли, продвигаясь на запад через завоеванные арабами территории. Чтобы стать мусульманином, то есть исповедовать религию ислама, нужно только произнести формулу: «Свидетельствую: нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его». Чтобы оставаться верующим, надо соблюдать четыре дополнительных правила: выполнять пять ежедневных намазов (молитв), подавать милостыню бедным, соблюдать пост в священный месяц Рамадан и совершить по возможности паломничество в священный город Мекку в Аравии. В религиозном смысле ислам прост для восприятия: в нем отсутствует апостольская преемственность, любой человек может стать имамом или руководить молитвой верующих, не допускается священства, поскольку между Аллахом и верующим в Него не может быть посредника. Тем не менее, на жизнь мусульманина и его образ мыслей воздействует огромное количество религиозных установлений.

Священной книгой ислама является Коран, который открылся Мухаммеду (570–632 гг. н. э.). Эта книга наряду с собранием хадисов – преданий, кодифицированных в IX веке, представляет собой основу мусульманского права. Пользуясь этими религиозными источниками – хадисы призваны выразить точку зрения пророка на множество разнообразных вопросов, – правоведы и религиозные лидеры могли найти посредством аналогии или прецедента решение для возникавших правовых, социальных и религиозных проблем в соответствии с принципами четырех великих правовых школ, к которым они принадлежали. Таким образом, законы и обычаи, взращенные на религиозной почве, образовали определенный образ жизни, так что мусульманин в любое время и при любых обстоятельствах знал или мог узнать, что подпадает под такие категории, как «запрещено», «не одобряется», «разрешено», «рекомендуется», «обязательно».

К XVI веку основные предписания ислама представляли собой огромное число формул, регламентирующих поведение самым подробным образом. Пять ежедневных намазов могли совершаться где угодно, за исключением полуденного намаза в пятницу, требовавшего участия в коллективной молитве верующих. Большое число людей в это время ходило в мечеть, либо в небольшую местную, либо в большую соборную. Она представляла собой просторное, обычно под куполом, помещение, достаточное для того, чтобы вместить верующих всего квартала на полуденную пятничную молитву. В середине одной из стен мечети имелась ниша – михраб, указывающая направление на Мекку, а справа от нее располагался минбар – кафедра проповедника. Поскольку в процессе богослужения требовалось принять распростертые положения на полу, в мечети отсутствовали сидячие места. Каждая мечеть имела один или несколько минаретов – тянущихся вверх башен с балконами, пробраться к которым позволяли внутренние лестницы. Во дворике был фонтан или, обычно, большой водоем, облицованный мрамором, с желобами для проточной воды.

В число служителей мечети входил имам – неофициальный глава местной мусульманской общины, в обязанности которого входило руководство пятничной молитвой. Далее следовали ваиз – проповедник; хафиз, читавший выдержки из священной книги; хатиб, обращавшийся с проповедью во время пятничной молитвы и с призывом к Аллаху защитить султана и его семью; муэдзин, обращавшийся с езаном – призывом к молитве, который разносился над крышами домов верующих. В небольшой мечети все эти функции выполнял один человек.

Пять раз в день, на рассвете, сразу после полудня, в середине промежутка между полуднем и вечером, сразу после заката и с наступлением темноты, муэдзин поднимался наверх по лестнице минарета и с галереи на четыре стороны света последовательно обращался с призывами к верующим четыре раза: «Аллах велик. Свидетельствую: нет Бога, кроме Аллаха. Свидетельствую: Мухаммед пророк Его. Идите к молитве. Идите к спасению. Нет Бога, кроме Аллаха». На заре муэдзин добавлял: «Молитва лучше сна». Услышав призыв муэдзина, верующий бросал все дела или поднимался с постели и, если не предпочитал молиться дома, отправлялся к фонтану мечети. Там он совершал ритуальное омовение. Верующий умывался, полоскал рот, промывал нос, уши, шею, руки, предплечья и ноги. После этого он направлялся к двери мечети, где снимал обувь и оставлял ее либо снаружи, либо аккуратно ставил ее рядом с обувью других верующих на полку внутренней стороны двери. (Немногие проступки считались более предосудительными, чем кража обуви у мечети.) Затем, повернувшись в сторону Мекки, мусульманин обязательно произносил предварительное заклинание о намерении молиться, начинал произносить выдержки по-арабски из священного текста и сопровождать это строго установленными движениями головой, руками и телом. Допускались лишь три небольшие вольности, такие, как кашель или некоторые неловкие действия. Кроме того, молитвы возобновлялись несколько раз и совершались в состоянии абсолютного благоговения. Во время определенных молитв лепестки 99 бутонов роз, первоначально использовавшихся для перечисления девяноста девяти имен Аллаха, пропускались сквозь пальцы. Женщинам не позволялось участвовать в коллективной молитве, их собрания проводились в отдельных галереях или за перегородками. В любом случае их укрывали от взглядов мужчин.

После молитвы наиболее важным долгом мусульманина считалась раздача милостыни. Ее размер зависел от того, что оставалось у человека после выплаты долгов, расходов на содержание семьи. Милостыня (благотворительность) включала дарение дома, мебели, одежды, рабов. Дарились также доспехи и оружие, книги, научный и медицинский инвентарь, ремесленные инструменты. Размер милостыни варьировался от одной пятой до сороковой доли имущества, в зависимости от того, представляло ли собой имущество плоды, взращенные на земле, животных, на которых расходовался фураж, золото и серебро или какие-либо товары. В дополнение к этой форме взимания средств поощрялась щедрость мусульман в пожертвованиях денег. Они шли на содержание бедных, выкуп рабов, освобождение должников, поддержку священнослужителей, оказание помощи путешественникам, финансирование священных войн и вознаграждение сборщиков милостыни.

Пост тоже строго соблюдался. Священный месяц Рамадан официально начинался с того момента, когда впервые замечено появление новой луны. Свидетельство какого-нибудь мусульманина-соседа о том, что он видел ее, считалось достаточным для провозглашения поста. Затем 29 дней все мусульмане, достигшие половозрелого возраста и находящиеся в добром здравии, должны были поститься весь день с рассвета – «времени, когда можно отличить белую нить от черной», – до заката. Действовал запрет на еду, питье, даже на непроизвольное глотание слюны, курение и всякий другой вид удовольствий. Поскольку мусульманский год исчислялся по лунному календарю, месяцы сдвигались на разные сезоны, и, когда Рамадан выпадал на жаркое лето, верующие особенно страдали от жажды.

Долг каждого мусульманина, если он был не слишком беден или болен, состоял в совершении паломничества, хотя допускалось, чтобы тот, кто не в состоянии этого сделать, посылал вместо себя и за свой счет другого человека, который обязался совершать свое паломничество в соответствии с пожеланиями спонсора. Порой богатые люди оплачивали расходы бедных паломников с целью духовного и материального приобщения к путешествию в святые места. Паломничество требовало присутствия пилигрима в Мекке в начале двенадцатого месяца. Оно начиналось в праздничной обстановке гораздо раньше этого срока, дата отбытия зависела от расстояния между местом проживания паломника и Меккой. Путники проходили через необитаемые, пустынные территории, через земли, населенные воинственными племенами, которые «не сеяли ни проса, ни пшеницы, ожидая прохождения паломников, чтобы собрать богатую добычу». Вот почему в целях удобства и безопасности путешественники ходили группами, стараясь примкнуть к другим, более внушительным группам и большим караванам из Египта, Сирии, Ирака и Йемена. Эти стекающиеся ручейки путников превращались в могучую реку, которая некоторое время пережидала на высотах, обращенных к святому городу, а затем устремлялась в долину, где он располагался.

По благополучном прибытии к цели своего опасного путешествия паломник совершал омовение и молился, затем надевал специальное облачение – ихрам, которое состояло из двух полотен хлопковой, холщовой или шерстяной ткани без орнамента. Одно полотно он оборачивал вокруг бедер и поясницы, другое перебрасывалось через левое плечо и проходило под правой подмышкой. Ступни были совершенно оголены, голова непокрыта. Женщины заворачивались в гладкую ткань, наглухо закрывая лицо. Затем паломник поворачивался лицом к Мекке, произносил заклинание о своих намерениях, которое предшествовало всем религиозным ритуалам, и спускался с высот в город с причитаниями и пением. Прежде всего паломник посещал Каабу – большое сооружение в форме куба, которое, по преданию, было воздвигнуто Адамом на том месте земли, которое находилось как раз под таким же сооружением на небесах. По другой версии, Каабу соорудил Аллах, построив вокруг Мекку, окружив затем город святой землей и, наконец, создав вокруг всего этого остальной мир. Кааба задрапирована тканью интенсивного черного цвета с орнаментом из золотистых полос и густой вязи стихов из Корана. В ее юго-восточном углу, рядом с дверью, установлен Черный камень, вероятно метеорит, который был объектом поклонения в доисламские времена, а теперь считается глазом Аллаха на Земле и Его рукой, которая благословляет каждого, кто к ней прикоснется. Паломник вступает за ограду вокруг Каабы правой ногой, движется вперед и целует Черный камень. Затем он семь раз проходит вокруг Каабы в направлении, противоположном движению часовой стрелки, останавливаясь для того, чтобы снова поцеловать камень. В Мекке совершаются несколько других обрядов. Некоторые из них весьма древние, но принятые мусульманством. Один из них – посещение колодца Земзем, который находится в мечети и вода которого обладает магическими свойствами. Затем паломник совершал шестичасовую прогулку на гору Арафат для обязательного присутствия на проповеди, читавшейся в полдень девятого дня месяца и являвшейся одним из самых торжественных этапов паломничества. Потом паломник следовал в Мину, где снова, согласно древнему языческому обряду, бросал семь камней в каждый из трех столбов, один из которых назывался Большой дьявол.

Кульминацией паломничества становился праздник жертвоприношения. В это время животные – ягненок, козленок, теленок или верблюжонок, в зависимости от того, какое из них мог себе позволить паломник, – помещались на землю стреноженными передними ногами в сторону Мекки. Затем животному перерезали горло, верблюжонка закалывали ножом. Хотя этот обряд не считался обязательным, он стал неотъемлемой частью заключительного этапа паломничества, и в этот день, десятый день двенадцатого месяца, известный как Курбан-Байрам – праздник жертвоприношения, участник празднества, будь то паломник или мусульманин, находящийся в любом другом месте земли, использовал в качестве жертвы даже курицу, если не мог позволить себе ничего другого. На этом обрядовая часть завершалась, паломник обривал голову, переодевался в обычную одежду и продолжал свою обычную жизнь, поскольку период паломничества требовал строгого воздержания от всех удовольствий. Однако он получал компенсацию за воздержание в виде отпущения грехов на горе Арафат, в виде удовлетворения от выполненного религиозного долга, в виде радости общения с единоверцами из всех уголков исламского мира, солидарность которых служила к тому же мощной объединяющей политической силой. Наконец по возвращении домой паломник мог с гордостью носить зеленую чалму в знак того, что он стал хаджи – человеком, совершившим паломничество. Ведь несмотря на то, что хадж (паломничество) предписывался всем мусульманам, сравнительно немногие предпринимали трудное и опасное путешествие, а благополучное возвращение паломника домой становилось предметом радости и гордости всей мусульманской общины.

Эти пять требований, «столпов ислама», были расцвечены народным воображением, разнообразием всяческих верований и обрядов, придававших чрезвычайно суровой официальной религии колорит, человечность и обаяние мистики. Принципы мусульманской веры выражены двумя фразами откровения, но верующие населили мир духами; и высшими среди них были ангелы, которые доставляли все повеления Аллаха: Гавриил принес откровение Корана самому Мухаммеду. Между ангелами и людьми располагались джинны, могущественные по своему сверхъестественному влиянию. Джинны были созданы из огня, они могли принимать любую форму или быть невидимыми. Подобно людям, они могли есть, пить и даже постепенно приближаться к смерти. Некоторые из них искренне веровали в Бога. Но другие, шайтаны, были неверными – ими руководил дьявол Иблис, такой же падший ангел, как Люцифер. Злые джинны причиняли много неприятностей: от злонамеренной подмены предметов до погружения человека в состояние демонической одержимости. Для избавления от нее требовалось заклинание. Чтобы освободиться от наваждения джиннов, произносили заговоры и носили амулеты. Кроме того, эти духи испытывали особый страх перед железом, настолько сильный, что для острастки любого притаившегося бесенка, незримое присутствие которого подозревается, достаточно было произнести громко это слово.

Многие народные поверья связывали со смертью, поскольку мусульмане верили в бессмертие души, воскрешение и Страшный суд, вознаграждение раем и наказание адом. Существовало поверье, что, когда затихали последние звуки шагов похоронной процессии, в гробнице появлялись два демона, Мункар и Некир, и тело покойного временно воссоединялось с душой. Покойник садился и отвечал на вопросы демонов о своей вере. Если они не удовлетворялись ответами, то подвергали собеседника мучительным пыткам, если их убеждала искренность его веры, то собеседнику предоставлялась возможность упокоиться до последнего дня. В этот день совершался всеобщий сбор для Страшного суда. Когда же завершалась оценка добрых и злых поступков людей, представших перед Страшным судом, последние должны были пройти через мост, именуемый Сират – «более тонкий, чем волос, и острее, чем меч», – протянутый над адом и ведущий прямо в рай. Получившие благословение легко преодолевали путь верхом на баранах, которых принесли в жертву во время празднования Курбан-Байрама. Грешники срывались и падали вниз в бездонную кипящую пропасть. Поскольку они были мусульмане, Аллах своей милостью постепенно освобождал их, но грешники других вероисповеданий осуждались на вечное пребывание в аду. Младенцы проходили прямо в рай, не давая отчета о своих поступках. То же относилось к шахидам, мученикам, то есть к каждому воину, кто погиб в битве за веру, к каждому невиновному человеку, погибшему от руки убийцы, умершим от дизентерии или чумы при условии, что они не пытались спастись от болезней, к утопленникам и погибшим от обрушения зданий. В раю их ожидали лишь счастье и радость, а также удовлетворение всех желаний. В раю мужчины и женщины получали самую высокую награду – лицезрение самого Аллаха.

Верили в то, что христианин мог обратиться после смерти в мусульманскую веру и что мусульманин, похороненный среди неверных, рискует утратить свою веру. Для перезахоронения таких покойников Аллах предоставляет 72 тысячи верблюдов, которые постоянно перевозят их тела в мусульманские могилы.

Заступничества Аллаха следовало добиваться молитвой, особенно повторением Фатихи (первой, начальной главы Корана): «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного. Слава Аллаху, Господу миров, держащему в Своем распоряжении день суда! Тебе поклоняемся и у Тебя просим помощи: веди нас путем прямым, путем тех, которых Ты облагодетельствовал, не тех, которые под гневом, не тех, которые блуждают». Заступничество Господа достигалось также посредством установки горящих свечей на могиле святого или подновления гробницы, создания фондов для молитвенных учреждений, жертвоприношения, для успеха которого требовалось пролитие крови. Кроме жертвоприношений в празднование Курбан-Байрама, пожертвования делали в связи с началом или окончанием рискованного предприятия, такого, как военный поход или путешествие, на случай таких важных моментов в жизни, как обрезание или приход невесты в дом жениха. Пожертвования делали для страховки от несчастного случая или болезни, во избежание опасности, пожара или чумы, против исполнения зловещих снов, по случаю постройки нового дома, коронации и в честь почетных гостей, во время кризисов или в знак благодарности.

Существовал, однако, еще один религиозный институт, влияющий на жизнь людей, – ордены дервишей. Большинство из них были созданы в XII–XIII веках мистиками, стремившимися приблизиться к Богу. Они образовывали братства с целью распространения того, что называли «тайными учениями» Мухаммеда, поскольку толкование этих учений наделяло особым авторитетом, в отличие от толкования хадисов, которое было доступно всем мусульманам. Тайные учения стали основой организации и ритуалов различных орденов, а унылая безликость официального ислама, проповедовавшего всего лишь подчинение далекому и деспотичному божеству, способствовала пополнению верующими этих религиозных сообществ, основанных на близких, товарищеских отношениях. Являясь чем-то средним между сектой, клубом и тайным обществом, ордена привлекали огромное число приверженцев, особенно из беднейших слоев населения. В самом деле, духовные лидеры орденов были святыми дервишами-покровителями многих цехов ремесленников. Популярность орденов была столь велика, что их называли «религией в религии» и «государством в государстве».

В обязанности членов ордена входило, прежде всего, беспрекословное подчинение шейху, главе ордена. За этим следовали обеты секретности и солидарности, присутствия на тайных собраниях, материальной поддержки ордена, ведения благочестивой жизни. В результате духовное и социальное влияние орденов достигало такого уровня, что некоторые из них становились потенциально важными союзниками, а еще чаще опасными соперниками как светской власти, так и официальных религиозных учреждений. Считается, что в ордена дервишей были вовлечены не менее 10 процентов мусульман, хотя в городах их число могло быть и намного выше. Примерно из 200 орденов, распространившихся во время расцвета этого религиозного движения в кварталах Стамбула, а также Медины и Мекки, одним из наиболее влиятельных считался орден Кадири, терпимость и блестящие проповеди приверженцев которого обратили в исламскую веру немало христиан и евреев. Выделялись также орден Рифаи, дервиши которого могли в состоянии транса ходить по раскаленным углям, глотать змей, а также протыкать и сечь себя холодным оружием без причинения увечий, поскольку слюна их шейха залечивала все раны; орден Каландари, дервиши которого бродили босиком как монахи нищенствующего ордена; орден Мавляви – самый аристократичный и интеллектуальный орден, приверженцы которого приходили в состояние экстаза, танцуя под музыку свирелей и удары бубнов, они пользовались таким авторитетом и уважением, что порой их приглашали на церемонию Опоясывания мечом султана. Но наиболее популярным среди турок считался орден Бекташи – буйный, энергичный орден, который допускал множество неортодоксальных послаблений, привлекательных как для христиан, так и для мусульман. Правила ордена разрешали употребление вина и других алкогольных напитков, в его собраниях участвовали женщины, не носящие чадры, на условиях абсолютного равноправия. Новобранцы ордена принадлежали к текке – ложе, в рамках которой проводились не только религиозные церемонии, но и общественные собрания в обстановке всеобщего ликования и свободы, резко критиковавшиеся за свою моральную распущенность. Тем не менее, орден получил широкое распространение, он пользовался сильным влиянием как среди всех категорий ремесленников, так и в корпусе янычар.

Все святые и бродячие дервиши весьма почитались не только суеверным населением, но самим султаном из политических соображений и в угоду общественным настроениям. Дервишей допускали даже на заседания дивана, там они свободно давали свои благословения и рекомендации. Во время Рамадана и в другие священные дни дервиши входили в любой дом и по традиции везде встречали гостеприимство.

Кроме того, в жизни простых людей издавна важную роль играли народные верования. Многие места паломничества и поклонения, считавшиеся святыми с давних времен, по-прежнему посещаются как христианами, так и мусульманами. Некоторые из этих мест отличаются какой-нибудь природной особенностью: горным пиком, деревом, скалой необычной формы или горным ключом; другие – древними следами человеческой деятельности, такими, как архитектурные колонны, каменные барельефы или могильные курганы. Последние имели то общее с третьей и наиболее обширной группой памятников – гробницами, что все они считались могилами неких святых-чудотворцев. Некоторые из этих могил принадлежали еврейским пророкам, таким, как Ной, Иисус или Даниил, другие – святым из Корана, таким, как Хизр или Семь спящих отроков, третьи – древним племенным божествам, четвертые – основателям религиозных орденов. И то, что несколько гробниц приписывалось одному святому, не подрывало веру в подлинность каждой из них. Помимо этого существовали гробницы святых иного рода. К ним принадлежали проповедники, духовные учителя, отшельники, жившие уединенной созерцательной жизнью, а также воины, павшие в битвах за веру, дервиши, вдохновлявшие на бой войска и совершавшие необыкновенные подвиги – сражавшиеся с врагами деревянными мечами или побеждавшие недругов просто силой духа, люди, жившие в таком единении с природой, что к ним приходили подкормиться дикие олени, порой даже предлагая себя в жертву.

Связь с чудотворцем для обеспечения его заступничества и исполнения своих желаний достигалась различными способами: установкой горящих свечей, забиванием гвоздей, привязыванием лоскутов ткани к веткам ближайших деревьев или оконным решеткам, употреблением земли или воды из святого места. Предпочтительнее был прямой контакт со святым, и хотя он был невозможен для живого человека, но любой предмет, оставленный на могиле святого, приобретал магическую силу. Смотрители гробниц неплохо зарабатывали на том, что брали деньги за разрешение посетителям оставлять там на ночь небольшие вещицы, посидеть в святой пещере, искупаться в святой воде, а также за продажу горстей земли, которые страждущие ели, чтобы излечиться от эпилепсии, паралича или малярии. Некоторые паломники молились о получении хорошей работы, об обильном урожае и об исполнении других своих желаний. В гробнице Коюн-Деде выдавалось лампадное масло, и, пока оно горело, дети жертвователей находились в добром здравии. В гробнице Халвайи-Баба бесплодные женщины расстилали хлопковую ткань большими кругами, молясь о даровании им детей. Одновременно они обязывались принести много сладкой халвы, если их желание исполнится. Халва, принесенная теми женщинами, чьи желания осуществились, распределялась среди других молельщиц. Считалось, что она обладает магическими свойствами. Моления о помощи подкреплялись не только денежными пожертвованиями, но и приношениями в святые места веников, лампадного масла, свечей, расшитых платочков, молельных ковриков и книг Корана. Смотрителем святого места почти всегда был дервиш какого-нибудь ордена.

Святость греческих аязмас – священных колодцев – почти всегда предшествовала их сакрализации христианами, и эти колодцы продолжали тревожить воображение простых людей всех вероисповеданий. Многие христианские гробницы, даже часовни и церкви, становились местами обрядов и поклонения мусульманам. Первые святые, которым посвящались эти культовые сооружения, становились героями мусульманских легенд. Ведь если греческая церковь требовала связи святых мест со святыми официального церковного календаря либо освящения епископом или патриархом как могилы нового мученика, в исламе любая такая гробница объявлялась священной по одному лишь народному поверью, при условии, что она хранила тайну.

Помимо могил мусульманских святых и священных мест, унаследованных от христианской и дохристианской эпох, возникало много специально огороженных мест в память безымянных святых, известных только как баба – отец или деде – дед, но эти захоронения настолько всеми почитались, что некоторые бедняки оставляли там на хранение свои пожитки. В сельской местности нередко можно было увидеть беспорядочную кучу узелков и мешков, лежащую без присмотра в каком-нибудь заброшенном уголке гробницы.

Турки также воспринимали определенные христианские обычаи, «в случаях если они приносили пользу или содержали в себе какое-нибудь благо». Перед тем как отправиться в морское путешествие в начале года, турки Стамбула справлялись, благословил ли православный священник по весне морскую воду. Некоторые мусульмане крестили своих детей в купелях с водой не во благо их душ, но ради телесной чистоты. Этот ритуал рассматривался как особенно эффективная профилактика против проказы. Некоторые мусульмане даже верили, будто христианская реликвия защитит их в сражении с христианами. Но, как правило, сугубо христианский ритуал, отличный от общепринятой религиозной практики, которая часто совмещала элементы обеих религий, рассматривался как враждебный исламу и способный пробудить такие сверхъестественные силы, с которыми пришлось бы бороться и либо нейтрализовать их, либо смириться с ними. После завоевания Византии по меньшей мере одна церковь в каждом городе была превращена в мечеть. Когда, например, рушился минарет из-за постройки на скорую руку или от удара молнии либо умирал муэдзин, либо замечалось действие злых духов, это случалось, по представлениям местных христиан – в результате действия чудотворных сил, а в представлении мусульман – в результате черной магии. Тогда сооружение обычно закрывали или больше в культовых целях не использовали. Распятия считались чрезвычайно опасными и, как правило, уничтожались не столько по злому умыслу, сколько из желания избавиться от действия враждебных сил. Религиозные статуи, пока они оставались в первозданном виде, также считались обителью дьявола и источником зла. Глаза святых, изображенных на стенах церквей, тщательно соскабливали, и это опять же не было проявлением вандализма, а только из соображений самозащиты.

Многие поверья, которые когда-то коренились в религии, укрепились как суеверия. Рукопись любого содержания на арабском языке, первоначально почитавшаяся неграмотными из-за того, что могла оказаться Кораном, или написанная тем же почерком, что и Библия, становилась амулетом большой магической силы. Самым лучшим талисманом считалась копия Корана, иногда это был потрепанный экземпляр небольшого формата в чехле из тисненой кожи или бархата. Чехол носили на шелковом шнурке, переброшенном через левое плечо, на правом боку. Весьма действенным талисманом считались также 99 имен Аллаха. И многие другие амулеты на основе письменного текста содержали имена святых и ангелов, магические квадраты, диаграммы, комбинации цифр; иногда заклинания вставляли между стихами Фатихи (первой, начальной, главы Корана). Амулет носили взрослые и дети, его привязывали к колыбелям, обвязывали вокруг шеи, прикрепляли на лоб животного, развешивали в домах и торговых лавках. Фактически обереги использовались повсюду. Талисманы с письменным текстом использовались в сочетании с различными магическими формулами, ритуалами для отпугивания всякого рода злых сил. В качестве приворота их сворачивали в трубочки и использовали как фитили для керосиновых ламп, зажигавшихся в комнате возлюбленного, или складывали в несколько раз и клали внутрь луковицы, которую затем медленно разогревали в печи, пока холодное сердце не зажигалось страстью. Такие амулеты прятали также на пороге дома, в постели или в одежде. Другие талисманы использовались для охлаждения пыла тех, кто становился не мил, или для разлучения пары влюбленных. С помощью талисмана можно было вернуть уехавшего далеко возлюбленного, беглого раба и утерянные вещи, вылечить от всякой болезни, от болтливости, сонливости, привычки поколачивать жену и детей и даже разоблачать воров. Умением правильно использовать эти магические средства владели знахари, и мужчины и женщины; каждая община имела по крайней мере одного такого знахаря. Он играл значительную роль в жизни сообщества: к нему обращались за советом относительно выбора благоприятного времени и подходящего партнера для брака, он умел заговаривать хвори и готовить противоядия.

Существовало много других средств чародейства: вода из святого колодца Земзем, лоскуты черной парчи, покрывающей Каабу, и лепешки грязи с гробницы пророка с вытисненными на них заклинаниями, которые либо носили, либо развешивали в качестве амулетов, либо смешивали с водой для питья. Никакая постройка не могла считаться надежной без надписи на плитках или на скульптуре: «Йа, Аллах. Йа, Хафиз» («О, Аллах. О, Защитник»). Значительно повышалась эффективность лекарств, подаваемых в кубках и чашах с соответствующими надписями.

Однако самый страшный из всех недугов вызывал дурной глаз, который, как утверждалось, «опустошал дворцы и наполнял могилы». Для защиты от него изобретали различные магические средства. Невозможно переоценить силу дурного глаза и степень его влияния на мысли и слова. Любая собственность, сколь бы она ни была мала и ничтожна, могла привлечь внимание кого-то менее состоятельного, так что никто не мог считать себя защищенным от сглаза. Возникала необходимость скрывать или умалять все, что могло подвергнуться сглазу, и использовать все средства, чтобы предотвратить его. Именно по этой причине восхищение прекрасным младенцем или ценной вещью не было принято выражать открыто и восторженно, обычно похвала произносилась осторожно: «Машалла» («Так угодно Аллаху»), подразумевая, что на создание и защиту такого чуда распространяется власть Аллаха.

Будучи редкими в этих регионах, голубые глаза считались особенно опасными, по этой же причине полагали, что френки – общее название европейцев – обладали особой склонностью к сглазу. Лучшим средством против этого был голубой глаз, который как бы возвращал негативный импульс, исходивший из источника сглаза. Вот почему наиболее распространенный из всех амулетов был сделан наподобие голубого стеклянного шара, порой с подрисованным желтым или черным «глазом». Амулеты могли разниться от маленькой голубой стеклянной бусинки, которая прикалывалась к одежде ребенка, до тщательно обработанного драгоценного камня в золотой оправе величиной с куриное яйцо. В продолжение развития формы, если не цвета, использовались шары с резьбой или орнаментом, которые вывешивались в подъезде дома или на наружной стороне стен. Для этого могли использоваться даже ядра вражеских пушек, и они действительно мистическим образом удваивали силы. Яйца страуса, которые приносили паломники, возвращаясь домой из дальних странствий, были на самом деле эффективны, но какой бы формы ни был оберег, требовалась постоянная бдительность.

Жизнь сопровождалась массой других, менее значительных суеверий, порой весьма докучливых. Как это было повсеместно и во все времена, они были свойственны лишь наиболее легковерным людям, другие же воспринимали их как курьезы, а людьми рассудочными и решительными отвергались как предрассудки туземцев.