Господь, изливая дары спасительной благодати, необходимые каждому человеку в отдельности для спасения и вечной жизни, благоволил установить особое таинство для тех из чад церкви, которые вступают в брачный союз, дабы через благословение и освящение их союза они могли осуществить закон брака в истинном его существе и достигать определенных волей Творца целей брака, а брачный союз оградить от влияний греха, искажений и злоупотреблений. Брак, как таинство в церкви Христовой, есть такое священнодействие, в котором, по свободном перед священником и церковью обещании женихом и невестой взаимной супружеской верности, через служителя таин Божиих преподается им свыше благодать, освящающая их брачный союз, возвышающая его в образ духовного союза Христа с церковью и содействующая им в достижении всех целей брака — взаимному вспоможению во спасении, благословенному рождению и христианскому воспитанию детей (Катих.).

Под именем брака, как таинства, нередко разумеют самый супружеский союз, а не церковное его благословение. Конечно, и самый супружеский союз, когда вступающими в брак оставляется отец и мать и по творческому предначертанию два образуют едину плоть, единое существо и лицо, есть тайна (Еф 5, 32; сн. 1 Кор 6, 15–16). Но православная церковь отличает тайну брачного союза от брака, как таинства, и под таинством брака разумеет не брачный союз, а установленное Господом священнодействие, совершаемое служителем таин Божиих и освящающее брачный союз.

I. В откровении нет так ясно выраженных свидетельств об установлении И. Христом таинства брака, какие имеются ? богоустановленности брачного союза, или некоторых других таинств {стр. 248} (напр., крещения, евхаристии, покаяния), однако даются основания для убеждения в богоустановленности брака, как таинства. Так, И. Христос в беседе с фарисеями ? нерасторжимости брачного союза говорил: еже yбo Бог сочета, человек да не разлучает (Мф 19, 6). Поставляя брачное сочетание в прямую зависимость от Бога, сообщающего ему характер нерасторжимости, И. Христос тем показал, что брачные дела, начиная с заключения брачного союза до расторжения в исключительных случаях, подлежат не кесареви или власти гражданской, а к тому, что было Божиим (Мф 22, 21) и имело подлежать ведению церкви. Это, особенно в связи с тем, что Господь Своим личным присутствием почтил и, конечно, благословил брак в Кане Галилейской (Ин 2, 1–11), приводит к предположению, что Ему благоугодно было установить в Своей церкви для преподания брачущимся необходимого благословения Божия и благодати особое священнодействие.

Ап. Павел в послании к ефесянам говорит: оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей, и будета два в плоть едину. Тайна (?????????, sacramentum) сия велика есть: аз же глаголю во Христа и во церковь (Еф 5, 31–32). Великой тайной апостол в этих словах называет не союз Христа с церковью, хотя он и есть по существу своему союз таинственный, а союз супружеский (соединение мужа и жены в плоть единую). При этом апостол разумеет союз именно между мужем и женой — христианами, ибо называет их членами тела Христова (30 ст.) и излагает обязанности христианских супругов (22–25 ст.). Отсюда следует, что называя брак тайной великою по отношению ко Христу в церкви, он называет его так в том именно смысле, что в христианстве супружеский союз является отображением союза Христа с церковью. Но если брачный союз двух лиц в христианстве есть таинственный образ союза Христа с церковью; а союз Христа с церковью, без сомнения, исполнен благодати и святости (Ин 1, 14; Еф 5, 25), то необходимо предположить, что и брачный союз в христианстве бывает освящаем и запечатлеваем благодатью Христовой, и что, следова{стр. 249}тельно, существовало с самого начала христианской церкви особое тайнодействие, установленное с той целью, чтобы освящать брачный союз благодатью Христовой. Некоторые изречения ап. Павла дают основания предполагать существование такого священнодействия. Так, он внушает, чтобы вступление в брачный союз совершалось не иначе, как точию ? Господе (1 Кор 7, 39), т. е. брак должен быть заключаем согласно с тем, как повелено Господом и Его апостолами. Но так как хранить и утверждать в мире все повеленное Господом и Его апостолами призвана церковь, то выражение апостола приводит к мысли, что заключение супружества между христианами должно быть совершаемо при участии церкви, при ее одобрении и утверждении, а это одобрение и утверждение может выражаться в церковном благословении их. Подтверждение такого заключения можно видеть в словах св. Игнатия Богоносца: «надлежит желающим жениться и выходящим замуж творить брак с ведома епископа, чтобы брак был ? Господе» (к Полик. 5). Следовательно, брак ? Господе по этому свидетельству, есть брак, заключенный при непосредственном участии церкви.

II. В церкви брак несомненно был признаваем таинством с самого начала. Древнейшие учители свидетельствуют, что брак совершался при непосредственном участии церкви — через благословение брачующихся священнослужителями, и что с этим благословением, по верованию церкви, соединяется действие особенной освящающей благодати Божией.

На участие церкви в благословении и освящении христианских браков указывают уже приведенные слова св. Игнатия Богоносца.. Климент Ал. обличает хулителей брака указанием на слова ап. Павла, что брак освящается словом Божиим и молитвой (1 Тим 4, 3–5). Он же, осуждая ношение женщинами накладных волос, говорит: «на кого пресвитер при этих волосах возлагает руку, кого благословляет? Не жену, вступающую в брак, а чужие волосы и, следовательно, чужую голову» (Стром. III, 12; Педаг. III). Мефодий, еп. Патарский, дает довольно определенное представление ? самых обрядах, соединявшихся в его время с церковным благословением брака. Отсюда входило употребление {стр. 250} песнопений, возложение на головы брачующихся венцов, таинственное обхождение их около известного места и держание ими в руках свечей (Пир десяти дев). Св. Григорий Б., защищая чистоту и святость брака, говорит: «если ты еще не сопрягся плотию, не страшись совершения; ты чист и по вступлении в брак. Я на себя беру ответственность; я сочетатель, я невестоводитель… Я сочетаваю юные руки рукою Бога» (Сл. 40; Пис. 57). Св. И. Златоуст, осуждая обычай сопровождать празднование брака непристойными песнями, говорит: «зачем бесчестить всенародно честные тайны брака? Все это надобно отвергнуть и учить дочь стыдливости с самого начала, и позвать священников и через молитвы и благословения заключить союз супружества, чтобы умножалась любовь жениха и сохранялось целомудрие невесты» (На 1 Кор VII, 2).

Древние учители свидетельствуют и ? веровании церкви в сообщение брачующимся через церковное священнодействие благодатных даров. Так, Тертуллиан христианский брак прямо называет таинством (divinum sacramentum, sacramentum Christi) и поставляет его наряду с крещением, миропомазанием и евхаристией (К супр. II, 1–2; О единобр. 5 и др.). Св. И. Златоуст, наставляя ? том, чтобы браки были совершаемы не иначе, как по благословению и молитвам священников, указывает, что через это супруги «соединяются благодатью Божиею» (На Быт. Бес. XLVIII, 6). Блаж. Августин, сравнивая характер таинства брака с характером таинства священства, говорит: «у всех других народов благо и счастие брака состоит в рождении детей и в супружеской верности, что же касается народа Божия (христиан), то у него благо брака заключается еще в святости самого таинства» (De bono conjug. с. XXIV).

Учение ? браке, как таинстве, с самого начала и до времен реформации XVI в. содержимо было во всех странах христианского мира. Поэтому брак признают таинством христиане, из глубокой древности отпадшие от православной церкви (армяне, марониты, копты, яковиты, несториане). Но, как говорит блаж. Августин, «что принимает вся церковь, хотя бы {стр. 251} то и не было утверждено на соборах, но всегда сохранялось, то несомненно предано ей апостолами» (De bapt. IV, 24).

I. Чинопоследование таинства брака, довольно обширное, сла гается из обручения и венчания.

Обручение совершается троекратным благословением брачущихся перстнями с словами священнодействующего: «обручается раб Божий (или раба Божия) N рабе Божией (или рабу Божию) N во имя Отца и Сына и Св. Духа». Оно соединяется с молитвенным испрашиванием благословения Божия на предположенный ими союз. Но обручение есть только приготовительный обряд к венчанию. В обручении утверждается в присутствии церкви пред лицем Божиим, глаголанное у брачующихся слово, и в залог этого даются им перстни.

Самое таинство — низведение благодати Божией на вступающих в супружеский союз совершается при «последовании венчания». Вступающие в брак торжественно, в храме Божием, перед лицом церкви и совершителя таинств, изъявляют ? добровольном взаимном согласии на вступление в брачный союз и дают взаимное обещание неизменно хранить между собой брачный союз в чистоте и святости до конца жизни. Совершитель таинства, по молитвенном обращении к Богу: «сочетать их, зане от Бога сочетавается мужу жена, венчать их в плоть едину и даровать им плод чрева», возлагает на жениха и невесту венцы с произнесением слов: венчается раб Божий (или раба Божия) N рабе Божией (или рабу Божию) N во имя Отца и Сына и Св. Духа» и вслед за этим «благословляет я трижды», т. е. жениха и невесту вместе, трижды же возглашая краткую молитву к Богу: «Господи Боже наш славою и честью венчай я». Венчание и молитвенное благословение союза брачующихся священником составляют тот видимый покров или образ, под коим сообщается сочетавающимся невидимая благодать Св. Духа, освящающая их брачный союз.

II. Благодать Божия, низводимая через священнодействие брака {стр. 252} на вступающих в супружество, естественный союз мужа и жены соделывает, по выражению апостола, тайною великою, — образом таинственного союза Христа с церковью. Частнее действия благодати этого таинства состоят в следующем.

Благодать освящает, возвышает и, так сказать, одухотворяет брачный союз двух лиц, дает первенствующее значение духовной стороне этого союза, дабы христианский брачный союз был отображением духовного и святого союза Христа с церкоковью. Посему апостол говорит ? христианском браке: честна женитьба и ложе не скверно (Евр 13, 4; сн. 1 Сол 4, 3).

Благодать скрепляет брачный союз двух лиц узами нерасторжимыми, ибо нерасторжим и вечен союз Христа с церковью. ? христианском браке должно разуметь по преимуществу: еже Бог сочета, человек да не разлучает, — сочета не естественным только законом брака, данным при установлении брачного союза, но преимущественно Своею благодатью.

Наконец, благодать содействует христианским супругам в продолжение всей их жизни свято исполнять взаимные обязанности друг к другу, по высокому образцу святейшего союза Христа с церковью. Содействуя же в исполнении взаимных обязанностей христианским супругам, эта благодать тем самым содействует к достижению всех целей брачного союза, т. е. к благословенному рождению детей, воспитанию и устроению их, взаимному вспомоществованию во всем добром, облегчению тягостей жизни и к предохранению себя от связей незаконных.

Непосредственно освящается в таинстве брака союз любви только двух лиц. Но этот союз оказывает влияние не на супругов только, но и на всю семью, а через семью и на общество. Поэтому святостью брачного союза, сообщенного ему в таинстве брака, освящается семья, а затем и общество, хотя и не непосредственно.

I. Римская церковь отличается от православной в учении ? браке, как таинстве и как брачном союзе. {стр. 253} Под таинством брака она разумеет не церковное священнодействие, освящающее брачный союз, а самый супружеский союз. По общепринятому и господствующему в ней мнению (с XIII в.), таинство брака совершают друг другу сами брачующиеся через изъявление взаимного согласия на вступление в супружеский союз перед своим приходским настоятелем и двумя, по крайней мере, свидетелями и соответственного супружеского клятвенного обещания (Conc. Trid. Sess. XXIV). Cвященник же своим благословением только торжественно подтверждает бракосочетание, уже совершенное через взаимное согласие вступающих в брак, но его благословение или точнее — благословение церкви через него не обусловливает действительности брака. Священник является необходимым собственно как свидетель таинства со стороны церкви. Изъявить взаимное согласие брачующиеся могут так же и перед гражданским чиновником, как и перед священником, а потому с р.-католическим учением ? таинстве брака совместим гражданский брак, тогда как с учением Православной церкви такой брак не совместим, является простым плотским сожительством. Очевидна неправота р.-католического понимания таинства брака. Если брак действительно есть таинство церкви, то под ним, как таинством, и должно разуметь то, что принято признавать таинствами, т. е. священнодействие, совершаемое церковью над сочетавающимися браком, а не брачный союз, подобно тому, как когда мы говорим, что священство есть таинство, то под священством разумеем не духовное сословие, а святительское рукоположение. Скажут: ап. Павел брачный союз называет великою тайною. Это, конечно, так, но тайной во образ союза Христа с церковью апостол называет христианский брачный союз, а таким этот союз становится лишь вследствие освящающего действия божественной благодати, а не потому лишь только, что мужчина и женщина изъявят согласие вступить в брачный союз.

Не верно и то, будто таинство брака совершают себе сами брачующиеся. «Я сочетатель, я невестоводитель; я сочетаваю юные руки рукою Бога», говорит св. Григорий Б. Иначе и быть не может, ибо одни священнослужители могут сообщить вступающим {стр. 254} в брачный союз через таинство брака благодать, освящающую и скрепляющую этот союз.

В учении ? браке, как брачном союзе, особенность учения р.-католической церкви состоит в том, что она признает безусловную нерасторжимость брачного союза, даже в случае прелюбодеянии одного из супругов. Возникающие между супругами нетерпимые отношения она пытается устранить тем, что допускает разлучение супругов от ложа или от стола и сожительства на время или навсегда, а иногда признанием браков недействительными, но не допускает развода, с правом, по древнему обыкновению, невинному лицу вступить в новый брак. Относительно этой особенности должно заметить, что брак, по первоначальному своему установлению, в идее, действительно, нерасторжим. Развод же есть отступление от идеи брака, есть зло, которое заповедывать нельзя. Но это зло допускается по необходимости, во избежание большего зла, которое предупредить тем нужнее, что ему может подвергнуться потерпевшая, невинная половина, между тем как она и так уже терпит зло по вине другого супруга. Развод и делается исключительно в уважение к попранным правам лица потерпевшего, ради восстановления нарушенной справедливости. Допущение развода по уважительным причинам, каково, напр., прелюбодеяние, разрушающее крепость брачного союза и уничтожающее духовное единение супружества, указано и в учении Христа Спасителя (Мф 5, 32; 19, 9). Развод по таким причинам, как прелюбодеяние, допускала и древняя церковь.

II. Протестантские общества (лютеранство, реформатство и англиканство), признавая установлением Божием брачный союз, отвергают брак в смысле таинства церкви. Основанием к такому отрицанию со времен Лютера служит то воззрение, что союз супружества, глубоко положенный в самой природе человеческой и всегда существовавший, есть дело чисто телесное, плотское, а не духовное и религиозно нравственное, имеющее нужду в освящении через особое таинство. Отвергнув брак, в смысле таинства, протестантские общества, впрочем, удержали в качества простого обряда церковное благословение и венчание брака, с чтением со{стр. 255}ответствующих молитв и мест св. Писания, в которых говорится ? браке. Но это благословение есть не более, как простое засвидетельствование заключенного брачного союза. Понятно отсюда, почему во многих протестантских государствах и вовсе отменена обязательность церковного благословения при заключения браков, — введен чисто гражданский или нотариально-юридический брак, с предоставлением лишь совести брачующихся искать церковного благословения их союза.

Крайности протестантского учения ? браке, очевидно, вытекают из общих односторонних воззрений протестантства, в частности же, — из слишком узкого и низкого понятия ? значении и цели брака. Несостоятельность этого последнего видима со всех сторон. Во-первых, если даже допустить, что брак есть дело чисто плотское, то и в таком случае в христианстве ни мало не устраняется необходимость освящения брачного состояния, ибо разве телесная жизнь не нуждается в дарах благодати, или недостойна их? Так как грех внес повреждение и в духовную и телесную природу, то благодать искупления должна была возродить человека всецело — и по духу и по телу, и возрожденный человек вступает в союз со Христом и по телу: не весте ли, яко телеса ваша убове Христовы суть (1 Кор 6, 15)? Во-вторых, ложно то, будто брак есть дело только плотское. Напротив, брак есть высокое нравственное отношение, предназначенное к осуществлению высоких нравственных задач. В христианстве же брак есть отображение высочайшего союза Христа с церковью. Наконец, протестантство, отрицая брак, как таинство судит ? брачном состоянии не с той стороны, как оно должно быть по евангелию. а с той, как оно осуществляется в действительности. Нельзя отрицать, что в действительности брачная жизнь и у тех. которые носят имя Христово, нередко бывает вся плотской; но на основании того, что это так бывает, утверждать, что это так должно быть, значит своевольно извращать весь смысл евангельского учения, призывающего человека во всяком его состоянии достигать высшего нравственного совершенства, служить Богу в обновлении духа (Рим 7, 6).

{стр. 256}