Врожденные проститутки

Мы уже видели при изучении половой чувствительности проституток, что она у них большею частью понижена, что в известном отношении противоречит их обыкновенной преждевременной физической зрелости. Таким образом, мы встречаемся здесь, собственно говоря, с двойным противоречием: с одной стороны, ремеслом, основанным исключительно на чувственности, занимаются женщины, у которых чувственность почти совершенно притуплена, а с другой – женщины эти вступают на путь порока преждевременно созревшими, большею частью в возрасте, который еще не способен к правильной половой жизни.

1. Нравственное помешательство (moral insanity). Семейные чувства. Уже Тарновская указала на аналогию, существующую между нравственно помешанными и проститутками, а более точное исследование многих индивидуальных случаев привело к заключению, что нравственное помешательство настолько частое явление среди последних, что обусловливает даже между ними преобладающий тип. Доказательством этого является, с одной стороны, отсутствие у врожденных проституток самых естественных чувств, как, например, привязанности к родителям и сестрам, а с другой – их преждевременная испорченность, ревность и беспощадная мстительность.

Carlier говорит, что «проститутки обыкновенно не знают и не хотят знать, что сталось с их родителями». «При расспросах проституток насчет их семейств начинаешь сомневаться, – пишет Maxime du Camp, – имеешь ли дело с человеческими существами». Вот, например, их обычные ответы на подобные вопросы:

– Ваш отец жив еще?

– Мой отец? Должно быть, жив, хотя наверное я этого не знаю.

– А ваша мать?

– Моя мать, вероятно, умерла, но я опять-таки наверное не могу вам этого сказать.

F., которую цитирует Laurent, происходила из порядочной, даже известной семьи, но отличалась с раннего детства лживостью, испорченностью и непослушностью. На своих двух старших сестер она смотрела как на источники доходов. Убежав из дома, она начала вести самый развратный образ жизни, но потом вернулась, была принята своими и прощена. В благодарность за это она стала еще требовательнее и начала вести себя еще хуже, чем прежде, дойдя, наконец, до того, что зазывала мужчин для разврата даже в почтенный дом своих родителей. Legrain сообщает об одной проститутке, которая в детстве отличалась такой испорченностью, что ее не могла исправить ни одна школа. Будучи ребенком, она находила, между прочим, удовольствие в том, что подбрасывала в суп своим подругам булавки. Lecour передает следующие слова одной проститутки: «Я принадлежу, как и сестра моя, тому, кто мне платит; отец захотел исправить нас, но ничего не мог поделать с нами и умер с горя». Класс проституток, описанный Тарновской под названием «impudiques», особенно отличается отсутствием всяких нравственных чувств вообще и неуважением к чужой собственности в частности.

Типичный случай нравственного идиотизма из мира проституток описан опять-таки Legrain'oM. Девушка, о которой идет речь, отличалась с раннего детства леностью, злопамятностью, жестокостью в обращении со своими сестрами и тому подобными чертами характера. На 20-м году она вышла замуж и в 23 года имела уже двух детей. Но, начиная с этого времени, она начала небрежно относиться к ним и часто посещать балы. Вскоре она вступила в связь с одним молодым человеком, длившуюся 18 месяцев, и прижила с ним дочь, но затем примирилась с мужем и снова вернулась к нему. Через некоторое время она опять сделалась любовницей одного виноторговца, который обращался с ней очень дурно и часто заставлял ее напиваться пьяной. С этим виноторговцем она также прижила ребенка и после него имела целую серию других любовников, с которыми поддерживала переписку при помощи своих детей. Нуждаясь постоянно, благодаря своей расточительности и кутежам, в деньгах, она обманывала всяческими способами разные общества вспомоществования бедным, вымогая у них под видом нуждающейся деньги, брала в долг, где только можно, ценные вещи, закладывала их или же продавала за полцены. Отдаляясь все более и более от своей семьи, она падала все ниже и дошла до того, что постоянно пьянствовала в кабаках, в обществе пьяниц и разного рода негодяев, к числу которых принадлежали, например, знаменитые супруги Fenayrou. В 36 лет у нее уже было шестеро детей, и жизнь ее стала еще более беспорядочной. Она проводила все ночи вне дома, не заботясь даже о том, чтобы придумывать мужу отговорки подобного поведения своего, постоянно угрожала и бранила его, возбуждая против него детей, и пыталась даже обвинить его в кровосмесительной связи с собственными дочерьми. Несколько лет спустя, прижив от разных любовников еще двух детей, она оставила супружеский дом и с двумя маленькими дочерьми своими отправилась кутить; напившись пьяной, она отдала их на растление своим собутыльникам. У нее была сестра, которая в 16 лет была уже проституткой самого низкого пошиба и грозой своих товарок, благодаря необыкновенной испорченности и злости.

Другой случай подобного же нравственного идиотизма касается одной великосветской кокотки, которая объездила почти все цивилизованные страны и во время своих путешествий дважды вышла замуж: один раз в Лондоне, другой в Бордо, несмотря на то что первый муж ее был жив. Преступления эти совершила она или с целью удовлетворить своим мимолетным капризам, или – что вероятнее – из желания явиться героиней такого пикантного происшествия, как двумужество. Сделавшись после этого любовницей одного очень богатого магната, она получала от него огромные суммы денег, из которых выплачивала пенсию своим двум мужьям. Когда же ее бордоский супруг сделался очень требовательным, она донесла на него, обвиняя вместе с тем и себя в двумужестве, и начала хлопотать о расторжении этого брака. Она дала себя арестовать в твердой уверенности, что ее оправдают, чем действительно и окончилось ее дело. Таким образом, мы видим, что в данном случае безнравственность служит не только для удовлетворения низменных инстинктов, но является также предметом очень тонкой спекуляции.

Знаменитую маркизу Pompadour бр. Goncourts называют «un rare exemple de laideur morale» [7]. По их словам, это была женщина, не знавшая снисхождения и сострадания к другим, непоколебимая в своей ненависти и мести, глухая к стонам узников Бастилии, начальников которой она сама назначала, любовница, которой «caresses et amities n'etaient que des chatteries». Известно, что, будучи уже старой, она старалась сохранить к себе внимание короля тем, что подыскивала и доставляла ему самых молодых и красивых девушек.

De Tournelle, другая любовница Людовика XV, писала одному своему другу про придворные новости и между прочим сообщала: «Королева оласно больна: говорят, что у нее развивается чахотка; это единственная хорошая новость, которой я могу с вами поделиться». Благодаря придворным интригам, она временно впала в немилость короля, но потом, вернув себе его расположение потребовала смертной казни всех тех, кто был виновен в ее временном изгнании.

Другое доказательство нравственного помешательства врожденных проституток мы находим в полном отсутствии в их взаимных отношениях всяких альтруистических чувств и какой бы то ни было дружбы. Carlier говорит по этому поводу следующее: «В глубине души они (проститутки) ненавидят одна другую. Ни от одной из них мне никогда не приходилось слышать дружественного воспоминания о ком-нибудь из ее многочисленных товарок, с которыми она сталкивалась на своем печальном поприще. Они постоянно враждуют друг с другом». Точно так же и Parent-Duchatelet того мнения, что «во многих отношениях проститутки большие дети, чем 12-летние мальчики, так как больше всего боятся прослыть трусами и считают делом чести никогда не оставлять неотомщенной ни одной обиды со стороны кого-нибудь из своих товарок».

В подтверждение всего высказанного нами мы можем сослаться также на статистику, которая убеждает нас, что только поразительно малый процент женщин решается на проституцию из-за более или менее благородных побуждений. Так, Parent-Duchatelet из 5144 проституток нашел только 89, которые избрали себе это печальное ремесло с целью поддержать своих старых и больных родителей или же чтобы дать средства к существованию своей многочисленной семье; все же другие вступали на путь разврата благодаря нищете, измене любовников или же, наконец, тому, что были детьми покинуты и заброшены своими родителями. Конечно, для многих бедность и отсутствие родительского надзора являются лишь случайными поводами к проституции; истинная же причина ее кроется в отсутствии у них чувства стыдливости и в нравственном идиотизме, благодаря чему девушка сперва падает, а затем постепенно доходит до дома терпимости. Особенно это относится к тем несчастным, которые лишены родительского надзора. Женщина со страстным темпераментом, сделавшая из-за любви неправильный шаг и затем покинутая своим вероломным любовником, скорей наложит на себя руки, чем станет проституткой. Как бы велика ни была нищета, в которой она находится, она не вступит на путь разврата, если у нее не развито от природы слишком слабо чувство стыдливости или если у нее нет особенной наклонности к грубым наслаждениям и роскошной жизни. «Можно быть уверенным, – говорит Faucher, – что из 100 английских девушек с нормальной нравственной организацией 99 предпочтут умереть от голода в борьбе за существование, чем согласятся вести жизнь проституток».

Материнская любовь. Другим признаком нравственного помешательства врожденных проституток, до сих пор еще не получившим своей надлежащей оценки, является полное отсутствие у них материнских чувств, что низводит их на одну линию с врожденными преступниками.

Мы только что привели случай, сообщенный Legrain'oM, где мать, типичная проститутка, оставляла своих детей на произвол судьбы для того, чтобы принимать участие в оргиях и подыскивать себе любовников. Между всеми известными случаями дурного обращения и даже убийства матерями своих собственных детей проститутки занимают всегда первое место. Так, A. Porte убила своего сына и сохраняла у себя в спальне труп его запертым в сундуке в течение многих месяцев. Lacroix и Larue обе убили своих детей: первая из боязни быть покинутой своим любовником, а вторая – чтобы быть свободной в своих любовных похождениях. Stakelburg, Nys, Eschevin и Davoust, судившиеся за истязание своих детей, точно так же были проститутками, хотя и занимали различное общественное положение.

Это говорит о том, что кокотки, в общем, самые дурные матери. Одна из них, которую мы изучили ближе других, обращалась со своей дочерью как с рабою, взваливала на нее самую тяжелую работу, одевала ее в лохмотья, в то время как сама тратила на свои наряды целое состояние, и клала ее спать даже в холодные зимние ночи на голую скамью. «Чувства кротости и взаимной привязанности, – говорит Carlier, – расцветающие на лоне семьи, очень редки у проституток. Большинство из них наделено очень дурными наклонностями, не знает и не хочет знать ничего про своих родителей, живы ли они или нет, и если говорит о них, то в самой неблагопристойной форме. Недоступные для материнской любви, они ни за что не хотят иметь детей и в случае беременности употребляют все средства, чтобы сделать себе выкидыш и избавиться таким образом от угрожающего им, как выражаются они, несчастья; очень часто они прибегают к презервативным средствам, как, например, к губке и другим, чтобы предупредить зачатие».

По Carlier, проститутки-трибады испытывают настоящий ужас перед беременностью и у них наблюдается полное отсутствие всяких материнских чувств. Лучшим доказательством этого является редкость (34%) детей у них, и те старания, которые употребляют они, особенно кокотки высшего полета, чтобы не сделаться матерями. Конечно, к этому побуждает их несчастное ремесло, так как материнство очень стесняет их, но для всякой женщины стать матерью есть физиологическая потребность; оставаясь неудовлетворенной, она ведет к разного рода расстройствам в области физической и психической сфер. Поэтому если проститутка настолько занята своей красотой, что для сохранения ее жертвует даже своим материнским инстинктом, то это только доказывает, как слабо выражен в ней последний. Такие женщины бросают на произвол судьбы своих детей или дурно обращаются с ними даже в том случае, когда они богаты, когда, следовательно, сохранение красоты для них не имеет уже почти никакого значения.

Тарновская, говоря о проститутках, которых она называет «impudiques» и которые соответствуют нашим врожденным проституткам, замечает: «Материнская любовь часто им совершенно неизвестна. Они, не стесняясь, сознаются, что дети – это бремя и что Бог должен был бы призвать к себе всех этих малюток, которые им в тягость. Во время беременности они делают невозможное, чтобы вытравить плод». Одна из проституток, находящаяся под наблюдением Тарновской, не знала, что сталось с ее маленьким сыном, и относилась к участи его совершенно индифферентно. Очень характерно обстоятельство, что достигшие пожилого возраста проститутки обыкновенно торгуют своими дочерьми и не понимают, что, собственно, дурного в этом. Так, одна кокотка, арестованная на месте преступления в ту минуту, когда она готовилась продать свою дочь, обратилась крайне изумленная к агенту полиции со следующим наивным вопросом: «За что вы меня арестуете? Какое преступление я совершила?»

«Чтобы удовлетворить ненасытным желаниям своих клиентов и клиенток, многие из этих недостойных матерей доходят до того, что обучают своих юных дочерей самым гнусным приемам софизма (Taxil). Такими матерями являются почти исключительно старые проститутки.

Характерно поведение одной любовницы Людовика XV, которая таскала с собою всюду, куда ни являлась, прижитого от него ребенка с единственной целью показать всем, что она находилась в любовной связи с королем. Однажды какие-то придворные затеяли между собой ссору в присутствии ее, и она гордо крикнула им: «Прошу не забываться в присутствии королевского сына».

Однако Parent-Duchatelet иного мнения насчет проституток. По словам этого лучшего знатока их, на каждом шагу приходится наблюдать, что беременная проститутка становится предметом заботливого ухода для ее товарок, внимательное отношение которых еще удваивается, когда она разрешается от своего бремени. Между ними происходят вечные споры то из-за белья для новорожденного, то из-за различных мелочей для родильницы, которой каждая старается наперебой в чем-нибудь услужить. Когда мать держит при себе ребенка, товарки ее постоянно так вмешиваются в заботы ее о нем, что она должна нередко только из-за этого отдавать его в чужие руки. Carlier также свидетельствует о том высоком уважении, каким пользуется у проституток мать. Но большая, конечно, разница поиграть с чужим ребенком час-другой или любить собственное дитя и исполнять с любовью и самоотвержением тяжелые бесчисленные материнские обязанности. Даже самый испорченный человек, даже самая безнравственная женщина могут минутами нежно привязываться к ребенку за его миловидность и беспомощность, особенно женщина, в которой – как бы она ни была испорчена нравственно – всегда еще тлеет искра материнства; но усматривать в подобных порывах материнскую любовь значило бы низвести ее с пьедестала величайшего альтруистического чувства на степень эгоистической забавы в праздную минуту. Отдавать себя всецело ребенку, заботиться и охранять его – это нечто совсем другое, чем временами забавляться его миловидностью. Необходимо также принять во внимание, что Parent-Duchatelet наблюдал проституток, не делая между ними никакого различия, и что в числе их было, вероятно, немало и случайно ставших проститутками девушек, которые могут, конечно, быть превосходными матерями. В тех редких примерах, которые мы наблюдали, дело шло о проститутках, ставших матерями, которые отличались общей и болевой чувствительностью, соответствовавшей норме или даже превосходившей ее. Они ближе подходили к случайным проституткам, и на них оправдывается выведенное относительно последних правило.

3. Преступность. Подобно нравственному помешательству, с проституцией тесно связана и преступность, которая в сущности есть только, так сказать, видоизменение и квинтэссенция moral insanity. Чаще всего между проститутками распространено воровство и соучастие в нем. Faucher говорит по этому поводу следующее: «Между домами терпимости самого низшего пошиба в Лондоне, Манчестере, Ливерпуле и Глазго нет ни одного, который не был бы в то же время притоном воров и разбойников. В Лондоне связи проституток с ворами – общее правило за весьма немногими исключениями. Их можно всегда видеть вместе целыми толпами в кабаках и харчевнях. Женщины эти посвящены во все воровские предприятия своих приятелей мужчин и нередко принимают участие в кражах их, имея всегда свою часть в добыче». В XIV столетии проститутки в Париже имели право селиться только в двух кварталах города, которые переполнялись вследствие этого притонами воров и разбойников. Полицейским приказом от 20 вендемиера XIII г. (12 октября 1804 г.) предписывалось чинам полиции иметь особенно тщательный надзор за известным классом проституток «baccanaleuses», которые открыто действовали сообща с ворами. По Lecour'y, проститутки нередко совершают карманные кражи у своих посетителей, a Carlier полагает, что преступления этого рода распространены только среди проституток известной категории, именно тех, которые не имеют собственных квартир, а шляются по самым низким кабачкам и ночлежным домам. По исследованиям Vintras'a [8], из 91 157 домов терпимости в 57 больших городах Англии и Валлиса в 3628 жили проститутки и воры, а в графствах из 13 462 таких же домов 6370 оказались убежищами для разного рода преступников. По Guerry, 8% лондонских проституток становятся воровками в 30 лет, а 7% – в более пожилом возрасте.

Связь между проститутками и сутенерами чаще всего основывается на совместных преступлениях. О.Z., автор «Берлинских трущоб», говорит по этому поводу следующее: «Женихи (Brautigam – немецкое название сутенера) видят в проститутках своих достойных помощниц, преданных им душой и телом. Во время приведения в исполнение какого-нибудь преступления женщина стоит обыкновенно на страже, собирает предварительные сведения и высматривает удобный случай, что для нее легко возможно, благодаря ее печальной профессии; наконец, на долю ее еще выпадает прятать у себя украденные вещи или скрывать в своей комнате под кроватью или в шкафу какого-нибудь преступника, которого деятельно разыскивает полиция».

Очень частым преступлением проституток является, по Lecour'y, шантаж, к которому прибегают они особенно в пожилом возрасте. Нередко в нем принимают также участие и сутенеры, причем дело обыкновенно происходит так: проститутка завлекает к себе «гостя», а в самый критический момент на сцену является ее сутенер, разыгрывающий роль мужа или брата, и требует за поруганную честь деньги, которые жертва должна платить, если хочет избежать скандала. По словам Carlier, y парижских кокоток, особенно не первой молодости, шантаж развит в настоящую профессию. Они сохраняют письма, которые получали от богатых посетителей своих, и, узнав, что последние готовятся жениться, предлагают им выкупить за большие деньги эти письма, грозя в противном случае показать их невесте или ее родителям. Нередко шантаж этот повторяется по нескольку раз, причем каждый раз отыскиваются для этого все новые и новые письма.

Проститутки, благодаря своей несдержанности в гневе, нередко совершают преступления против телесной неприкосновенности. «Они часто, – пишет Parent-Duchatelet, – приходят в сильную ярость и проявляют в это время удивительную силу и решимость, причем обдают друг друга в спорах потоками слов, оригинальностью своих выражений далеко превосходящих столь известное красноречие базарных торговок. При этом они нередко нападают и наносят друг другу тяжелые раны. В течение 20 лет в парижских тюрьмах наблюдался 12 раз смертельный исход от подобных ран. При этих драках обыкновенно пускаются в ход кулаки и ноги, нередко и ножи, но особенно часто прибегают к головным гребешкам».

Тарновская описала особый класс воровок под именем «voleuses-prostituees», y которых наблюдается полное смещение черт, свойственных проституткам и воровкам, и которые являются характерной патологической переходной формой от одних к другим.

«Существенные черты проституток и воровок, – говорит она, – своеобразным образом совмещаются в этих женщинах, которые составляют особую разновидность воровок-рецидивисток. Проститутки-воровки выказывают, например, больше осторожности в своих поступках, чем обыкновенные проститутки, не так легко поддаются влиянию минуты, умеют хорошо обдумывать свое намерение и сопротивляться моментальному импульсу, какие черты редко наблюдаются у обыкновенных проституток. Но зато они отличаются большею жестокостью и цинизмом, чем эти последние, у которых сказываются порою проблески доброты сердечной, и обнаруживают меньше наклонности к употреблению спиртных напитков. Они понимают, что при своем, вдвойне опасном, образе жизни им нужно быть особенно осмотрительными и осторожными, что несовместимо с пьянством».

В общем, это наиболее частые и в то же время самые маловажные преступления проституток.

4. Алкоголизм. Проституткам свойственна такая же страсть к спиртным напиткам, как и преступникам, и соответственно этому у них наблюдается очень часто ослабление и даже полное отсутствие сухожильных рефлексов как следствие алкоголизма. Из 9 исследованных Маrrо [9] проституток 7 были пьяницами, причем две из них, происходившие от алкоголиков-родителей, привыкли напиваться чуть ли не с колыбели, а одна, не будучи еще совершеннолетней, выпивала уже по 7 литров водки в неделю. Из 60 проституток, находившихся под наблюдением Gurrieri и Fornasari, 12 происходили от родителей-пьяниц, II были сами алкоголичками и курили табак. Тарновская из 29 проституток, называемых ею «impudiques», родители которых были алкоголиками в 68%, наблюдала пьяниц в 62%, а из тех, которых она называет «hysteriques», оказывалось подверженных алкоголизму 66%, так что невольно является вопрос: не зависят ли наблюдавшиеся у них нервные расстройства скорее от алкоголизма, чем от истерии.

5. Жадность. У проституток наблюдаются, как мы выше видели, только самые легкие формы преступности; некоторые преступные страсти их, коренящиеся в глубине женской натуры, почти никогда не служат у них мотивами преступлений только лишь потому, что могут быть легко удовлетворены, и преступление становится поэтому совершенно излишним. Сюда принадлежит, например, ненасытная жадность, наблюдаемая обыкновенно у наиболее интеллигентных врожденных проституток. Parent-Duchatelet нашел среди 600 проституток, отбывавших тюремное наказание, 12 ростовщиц «высшего» и 20 – «низшего порядка». Они одолжали своим товаркам по заключению деньги и за каждый франк брали в две недели по 1 1/2 франка процентов, а у тех, кто не мог заплатить своего долга, отнимали вещи и платья, оставляя их чуть ли не голыми. Проститутки смотрят всегда на своих гостей как на известные суммы денег, и Масе неоднократно слышал, как они говорили про иных: «вот идет мой талер» или «вот мой луидор». Некая преступница Perino, которую нам пришлось наблюдать, была с детства воровкой, но перестала воровать, как только сделалась проституткой. Жадность древних греческих гетер вошла даже в поговорку. Мы находим у Алкифрона очень характерное письмо одного сельского хозяина, разорившегося на одну из этих гетер, которая потом, когда он обеднел, не хотела больше знать его. «Разве ты забыла, – сказано в этом письме, – корзины с финиками, свежие сыры и прекрасных куриц, которых я тебе посылал? Разве все добро, которым ты теперь пользуешься, принадлежит не мне? Теперь мне остается только позор и нищета!» Анаксил, которого цитирует Атеней, дает следующее описание куртизанок своего времени: «Да, все эти гетеры суть сфинксы, не говорящие прямо, а выражающие свои желания в форме загадок. Они ласкают вас, шепчут вам, положим, о своей любви и минувших наслаждениях, но на самом деле это значит: мой милый, мне нужна скамеечка для ног, треножник, стол или рабыня». Кто понимает подобные приемы, спасается подобно Эдипу от таких загадок и может считать себя поистине счастливым, если ему удалось избегнуть в этом деле крушения; кто же рассчитывает быть вознагражденным за свою уступчивость ласками истинной страсти, тот падает жертвой чудовища. «Взгляните на Плангону, ведь она настоящая Химера, сожигающая иностранцев своим огнем! А Пинопа? Разве она не стоглавая гидра? А чем отличается Наннио от имеющей три пасти Сциллы? Разве не ищет она третьего любовника, после того как двух уже задавила?» Знаменитая гетера Летала писала Ламалиону, своему сентиментальному, но скупому любовнику: «Мне нужны золото, драгоценности, платья и рабыни. Ты мне надоел своим вечным хныканьем, клянусь Венерой! Ты говоришь, что боготворишь меня, не можешь жить без меня и что я должна стать твоею. Хорошо. Но разве у тебя нет золотых кубков? Разве ты не можешь похитить у отца немного золота или у матери части ее сбережений?» Анаксил совершенно прав, сказав в одной комедии своей: «Из всех хищных зверей самый опасный – гетера».

Известно, какие громадные богатства скопили фаворитки французских королей благодаря подаркам, пенсиям, рентам и привилегиям, которыми последние их дарили. О маркизе Pompadour, например, Goncourt сообщает следующее: «Под наружностью великосветской дамы в ней скрывалась алчная кокотка, старавшаяся захватить в свои руки как можно больше поместий и замков. Ни одна из прежних королевских метресс не владела столькими имениями и домами, как она». Состояние ее простиралось до 25 миллионов франков, каковая сумма и в настоящее время громадна, а в то время, когда финансы Франции находились в таком плачевном состоянии, была прямо чудовищна.

6. Чувство стыдливости. Отсутствие чувства стыдливости является одной из самых характерных черт врожденных проституток. Некоторые авторы, в том числе Parent-Duchatelet, отрицают или по крайней мере уменьшают значение этого факта, указывая на то, что проститутки, принимая у себя гостя, завешивают обыкновенно иконы и никогда не отдаются мужчинам в присутствии посторонних. Но, по нашему мнению, здесь дело сводится к распространенному среди них суеверию или к симуляции. Если принять во внимание, что между ними встречаются матери, которые имеют сношения в присутствии собственных дочерей со своими любовниками или отдают их последним, если вспомнить, что многие из этих женщин показывают себя за деньги в «живых картинах» трибадов и содомистов (Parent-Duchatelet. Op. cit.), то станет ясным, что нежелание отдаваться мужчинам в присутствии посторонних есть не более как симуляция с их стороны. Нам лично пришлось однажды слышать жалобы одной проститутки, негодовавшей и удивлявшейся, что ее арестовали за оскорбление общественной благопристойности, когда она ровно ничего такого не сделала, если не считать, что отдалась в публичном месте 10 солдатам последовательно одному после другого и каждый раз в присутствии всех остальных.

7. Нравственное помешательство (moral insanity) и врожденная склонность к проституции. Врожденная проститутка не способна к материнской любви и привязанности к родным; она думает только об удовлетворении своих низменных инстинктов; это преступница, хотя преступления ее принадлежат обыкновенно к разряду легких, и в ней типично выражены черты так называемого нравственного помешательства (moral insanity). Самым патогномо-нистическим признаком его служит отсутствие у нее стыдливости. Вся сила этического развития женщины была всегда направлена, стало быть, к тому, чтобы создать и укрепить в ней это чувство: поэтому крайняя степень нравственного вырождения, «moral insanity», должна выражаться именно потерей стыдливости, подобно тому как у мужчин она сказывается утратой чувства, наиболее культивированного цивилизацией, как, например, уважения к чужой жизни. Следствием и венцом подобного отсутствия стыдливости является та легкость, с какою женщины соглашаются взяться за профессию, приносящую им одно только всеобщее презрение и отвращение.

Подобный взгляд на причину проституции примиряет противоречие, очевидно существующее между ремеслом проститутки, с одной стороны, и ее половой нечувствительностью, с другой. Сильная чувственность не делает еще женщину проституткой: благодаря ей она будет слишком надоедать своими ласками мужу, заведет себе любовника, отдастся, наконец, в минуту сильнейшего полового возбуждения почти первому встречному мужчине, но не станет проституткой: в ней живо чувство стыда, хотя от времени до времени грубые инстинкты и берут над ним верх. Там, где женщина, несмотря на свою пониженную чувствительность, все-таки делается проституткой, причина этого, очевидно, кроется не в ее похотливости, а в отсутствии у нее нравственного чувства. Женщины, не стыдящиеся и не сознающие всего позора своего порока, имеющие особенную болезненную склонность ко всему запрещенному, недозволенному, вступают на путь разврата потому, что он дает им возможность беззаботно жить, ничего не делая; их половая нечувствительность является даже при этом преимуществом, приспособлением в том смысле, что легко и сильно возбудимая женщина не могла бы вести долго жизнь проститутки и очень скоро была бы ею надломлена. Для проститутки сношение с мужчиной – совершенно безразличный в психическом и физическом отношении акт, и она торгует собою потому, что профессия эта хорошо оплачивается. Необыкновенно ранняя нравственная испорченность, идущая рука об руку с проституцией, точно так же доказывает, что корень последней кроется не в чувственности, а в нравственном слабоумии, что она есть лишь особый вид рано сказывающегося тяготения ко всему дурному, какой-то наклонности делать все то, что запрещено, – наклонности, столь характерной для нравственно помешанных субъектов. «С малых лет, – говорит Schule, – подобные индивиды обнаруживают особую страсть ко всему дурному и запрещенному, и с течением времени, по мере того как они развиваются, страсть эта растет и крепнет. Никакие старания воспитателей не могут отучить их от лжи и лицемерия, к которым они постоянно дерзко прибегают. Они относятся совершенно равнодушно к радости или горю своих родителей, то и другое возбуждает в них только мимолетные чувства. Если при исправлении их обращаются к энергичным, крутым мерам, то это только больше ожесточает их и они упорно повторяют свои бесстыдные поступки. Необыкновенно раннее пробуждение в них самых дурных инстинктов, наклонности к воровству, черствости и даже жестокости в отношении своих товарищей просто поразительны».

Появляющиеся у проституток уже в детском возрасте дурные наклонности тем более обращают на себя внимание, что могут выражаться поступками, которым не препятствует даже самый юный возраст. Так, например, чтобы совершить убийство или воровство, еще недостаточно той нравственной извращенности, которую мы можем найти подчас у ребенка: для этого нужна еще известная физическая и психическая сила; между тем как к попыткам иметь сношение годна даже самая маленькая испорченная девочка.

Дальнейшее доказательство того, что врожденная проституция есть патологическое явление не полового, а нравственного характера, заключается в том, что девушки могут быть очень рано проституированы в нравственном отношении, сохранив при этом абсолютную девственность. Примером могут служить некоторые любовницы французских королей, которые уже в детстве мечтали о том, чтобы достигнуть власти при помощи королевского ложа. Между бумагами маркизы Pompadour была найдена записка с указанием на пенсию, которую она ежегодно выплачивала некоему Lebon'y за то, что он предсказал ей, когда ей было 9 лет, что она сделается любовницей короля. Фелиция de Nestle, будучи еще маленькой девочкой и воспитанницей пансиона, замышляла вытеснить свою сестру из должности королевской метрессы и самой занять ее. К этой завидной и в то же время позорной карьере влекла ее аномалия в ее нравственной сфере уже в том нежном возрасте, когда половое влечение по молодости лет не могло еще быть в ней развито.

Итак, происхождение врожденной проституции кроется в нравственном помешательстве, и все прочие вторичные черты нравственного облика проститутки еще более подтверждают эту идентичность ее с нравственно-слабоумной.

8. Добрые порывы. Подобно преступницам, проститутки проявляют порою сердечную доброту, которая так мало гармонирует с их обычным эгоизмом. «Своеобразной чертой проституток, – говорит Parent-Duchatelet, – является то, что в несчастьях они деятельно утешают и помогают друг другу. Если одна из них заболеет, то все ее товарки принимают в ней самое горячее участие: заботятся о ней, перемещают ее в больницу и навещают там. В тюрьме они очень часто собирают между собою деньги, чтобы купить платье или обувь для кого-нибудь из них, кто готовится выйти на волю; при этом они часто жертвуют самым необходимым для них даже в том случае, когда заранее знают, что будут обмануты или отблагодарены черной неблагодарностью». Lecour часто наблюдал, что заключенные в тюрьме проститутки делали между собою складчину, чтобы дать возможность кому-нибудь из товарок уехать на родину на собственный, а не на казенный счет. Carlier говорит, что «обыкновенно проститутки ненавидят друг друга, но тяжелая болезнь или какое-нибудь иное несчастье мигом уничтожают между ними всякую вражду: они в таком случае взаимно поддерживают друг друга, платят врачу за лечение, собирают для больных и навещают их поочередно, а в случае смерти заболевшей принимают на себя заботы об устройстве более или менее приличных похорон ее».

Нередко у них можно наблюдать черты того сострадания к слабым и страждущим, которое так характерно для женского пола. Толстой сообщает, что во время переписи населения Москвы он был немало удивлен, натолкнувшись однажды на проститутку, которая совершенно отказалась на время от своей профессии для того, чтобы ухаживать за новорожденным ребенком своей соседки. Parent-Duchatelet знавал многих проституток, которые посылали еженедельно и даже ежедневно по одному хлебу своим больным и бедным соседям.

9. Умственное развитие. Среди проституток встречаются субъекты всякого умственного развития, начиная почти с идиотской тупости и кончая одаренностью, близкой к гениальности. Многие из них остаются на всю жизнь с детским недоразвитием и производят впечатление слабоумных субъектов, ничем не интересующихся, поражающихся обыденными вещами, теряющихся и не могущих ответить на самые обыкновенные вопросы. Их можно было бы назвать «детьми-проститутками». Maxime du Camp описывает этот тип публичных женщин в следующих выражениях: «Многие девушки, занимающиеся проституцией с 14-15-летнего возраста, буквально не могут ни о чем говорить, но не вследствие какого-нибудь расстройства речи, а потому, что обладают слишком малым запасом слов для выражения даже простейших мыслей своих. На все предлагаемые им вопросы они отвечают с резким движением испуганного зверя: „Не знаю“… При виде пролетевшей мимо мухи их разбирает внезапный смех; некоторые смотрят широко раскрытыми глазами на горящие в камине дрова, точно они никогда в жизни не видели ничего подобного. Legrain, Laurent и Ottolenhi наблюдали такие же типы среди проституток, подвергнутых ими исследованию. Parent-Duchatelet опубликовал статистические данные о грамотности проституток, подтверждающие вышеизложенные наблюдения. Он нашел именно, что из 4470 проституток, родившихся и выросших в Париже, 2332 совсем не могли подписать своего имени, 1780 подписывали его, но очень скверно, 110 хорошо, а некоторые даже очень красиво, между тем как 248 не захотели дать никаких сведений на этот счет. Parent совершенно справедливо сомневается, чтобы такой громадный процент (70%) безграмотных обусловливался исключительно отсутствием родительского надзора или нищетой, так как уже в его время народное образование в Париже было всеобщим и бесплатным. Недостаточность подобного объяснения видна еще из того обстоятельства, что среди проституток, являющихся в город из глухой провинции, для которой образование, стало быть, менее доступно, чем для горожанок, наблюдается точно такое же, а не большее число грамотных. Отсюда следует, что эта почти поголовная безграмотность проституток совершенно не зависит от социальных факторов. Недавно при исследовании в этом отношении 39 проституток было найдено, что 25 из них не могли подписать своего имени, а 12 были грамотны, хотя и мало, между тем как из 264 женщин той же профессии, родившихся и выросших в деревнях, 146 были совершенно неграмотны, 74 малограмотны, а 44 отказались от дачи сведений. В действительности многие будущие проститутки оказываются решительно неспособными чему-нибудь научиться в детстве: они невнимательны, непослушны и ленивы; никакое учение не идет им впрок и ни одна школа не может держать их более или менее долго в своих стенах. Мы лично усматриваем в этом новое доказательство в пользу частоты moral insanity между проститутками. Равным образом и Schule пришел к заключению, что известная часть нравственно помешанных больных обладает очень дурными умственными способностями, не удовлетворяющими самым слабым школьным требованиям, так что умственное развитие их так же невозможно, как и нравственное воспитание. Parent-Duchatelet заметил, что большинство из наблюдавшихся им проституток было совершенно неспособно следить за течением самой обыкновенной мысли; они очень скоро уставали и становились рассеянными. De Sanctis при своих исследованиях 28 проституток нашел у трех из них очень плохие умственные способности, у семи – плохие, у 13 – посредственные и только у четырех – довольно хорошие. Итак, мы видим, что у проституток значительно преобладают способности ниже средних. Fiaux также находил у них постоянно „детскую психологию, невнимательность, неспособность сосредоточиваться, как у молодых дикарей, и пустоту доисторического мозга, сильно напоминающего еще животных“. И без того совершенно ясно, что проститутки не давали бы себя в домах терпимости так глупо эксплуатировать, если бы они не были так ограничены в умственном отношении. Picot и Bridel при своих исследованиях этого вопроса в Женеве пришли к заключению, что „женщины, раз попавшие в дом терпимости, становятся обыкновенно неспособными к какой бы то ни было реакции: одни, без всякой связи с родными, на чужбине, запутанные в долгах, они мало-помалу проникаются сознанием, что тот образ жизни, который ведут они, совершенно нормален, чувствуют себя до известной степени обязанными своим эксплуататорам, так что и не думают возмущаться теми чудовищными контрактами, которыми те их связывают“. Fiaux наблюдал случаи, что девушки, оставлявшие в пылу гнева дома терпимости, добровольно возвращались в них спустя несколько дней, чтобы с прежней индифферентностью продолжать обогащать своих эксплуататоров.

Подобно тому как между нравственно слабоумными рядом с очень ограниченными в умственном отношении индивидами встречаются люди с блестящим, хотя и односторонне развитым умом, точно так же и среди проституток попадаются порою очень умные от природы женщины, ум которых, однако, остался неразвитым. Цитируемая Laurent'oM, например, Andree была очень интеллигентная девушка и в школе очень скоро нагнала в успехах своих подруг. Она охотно и много читала и, несмотря на вульгарность своих выражений, была очень остроумна в беседе. Parent-Duchatelet сообщает, что одна проститутка придумала очень остроумную систему возможно более удобной и прибыльной практики, связанной с наименьшим риском для нее заразиться и заболеть. Особа эта составила нечто вроде союза из 40 женатых людей, с которыми она только исключительно и жила. Вступление нового члена в этот союз совершалось не иначе, как с общего согласия остальных членов его и после соответствующего медицинского осмотра; член же, жена которого умирала, ipso facto, исключался из состава общества. Таким образом, проститутка эта была гарантирована относительно своего и посетителей ее здоровья и имела отличный доход, совершенно не изнуряя себя. Нельзя отрицать, что создание и приведение в исполнение такого простого плана свидетельствует об известной умственной одаренности этой женщины.

П.Тарновская выделила особую группу, почти в 15%, так называемую «semi-hysteriques», – проституток, получивших школьное образование, склонных к лирическому сентиментализму (как мы это наблюдаем у воров) и отличающихся любовью к цветам, птицам и поэзии; проститутки этой группы охотно трактуют о добре и зле и вообще рисуются своим добрым сердцем.

Среди аристократок проституции, гетер, известны крупные умы, сумевшие привлечь к себе даже гениальных мужчин. Не одна женщина, даже самого низменного происхождения, составила себе блестящую карьеру на этом поприще исключительно благодаря своему уму. Такие гетеры, как Аспазия и Леена, отличались, должно быть, далеко не дюжинными умственными способностями, если могли приобрести такое огромное влияние на политическую и эстетическую жизнь своей родины. Известно, что, когда Ксеркс задумал завоевать Грецию, он послал знаменитую гетеру Таргелию из Милета с тонким дипломатическим поручением склонить на его сторону путем своих ласк начальников греческих городов. Она действительно увлекла 14 из них, но не могла склонить их на сторону персидского царя. Впоследствии она перестала быть гетерой, вышла замуж за фессалийского царя в Лариссе и отдалась всецело изучению наук. Аспазия, происходившая также из Ми-лета, до того как сделаться любовницей Перикла, была обыкновенной проституткой в одном доме терпимости в Мегаре. Прибыв в Афины во главе целой толпы молодых, красивых и образованных женщин, она сделалась преподавательницей риторики, и в короткое время ее слушателями стали самые знатные и образованные граждане. Пе-рикл, сойдясь с ней, ввел в ее дом все, что было более или менее выдающегося в Афинах, и сумел даже побороть предрассудки жены и дочерей, которые точно так же начали бывать у Аспазии. «Они отправлялись в ее дом, – замечает по этому поводу Плутарх, – чтобы слушать ее красноречие». В короткое время Аспазия сделалась в Афинах законодательницей не только мод, но языка, вопросов дня и обычаев. Многие афинские девушки, увлеченные ее блестящей карьерой, также сделались куртизанками.

Другая гетера, Никарета, происходившая из благородной фамилии и замечательно образованная, отличалась особенной страстью к математике. Она никогда не отказывала в своих ласках мужчине, если только могла чему-нибудь научиться у него. Сделавшись последовательницей философской школы стоиков, она оказала школе этой много существенных услуг, подобно тому как Филена и Леонтия явились ревностными поборницами учения эпикурийцев. Первая из них, ученица и подруга Эпикура, написала большое сочинение по физике и трактат об атомах.

Маркиза Pompadour была, несомненно, женщина выдающегося ума: как ни вредны были для Франции ее политические планы, но они отличались смелостью и оригинальностью. Братья Goncourts подробно описывают, с каким тонким умением она боролась против интриг своих врагов при дворе; они рисуют ее покровительницей искусств и наук в эту великую эпоху зарождения духовного могущества Франции, поклонницей всего нового, прогрессивного, а эти качества могут быть свойственны только недюжинному уму.

Замечательная, блестящая карьера многих кокоток, даже вовсе не отличавшихся красотой, свидетельствует о большей или меньшей степени их интеллигентности, об их знании людей, умении общаться с ними и влиять на них. С другой стороны, и тот факт, что содержательницы публичных домов, выходящие обыкновенно из рядов проституток, сплошь да рядом наживают огромные состояния, также служит доказательством того, что особы эти в большинстве случаев далеко не глупы и сплошь да рядом сообразительны и расчетливы.

10. Письмо. Мы раньше говорили о том, что татуировка встречается у одних только проституток. Среди разного рода слов, выражений и фраз, которыми они любят украшать свое тело, попадаются некоторые очень остроумные и удачные, хотя большею частью и очень циничные. Напротив, надписи, которые делают обыкновенно преступницы на стенах, мебели и т п., в большинстве случаев совершенно незначащи по своему содержанию, иногда сентиментальны, иногда религиозны и очень редко эротического характера (см. гл. «Случайные преступницы»).

Гораздо более часты и остроумны подобные произведения проституток-преступниц, хотя в них нет той меткости и ядовитости, которая свойственна обыкновенно проституткам. Иногда попадаются между ними образчики истинной поэзии.

В моем Archivio di Psichiatria, т. XII, напечатано огромное стихотворное произведение некоей 16-летней проститутки, которая остроумно и с замечательным юмором описала в нем все, что она видела и пережила во время своего пребывания в Туринской больнице для венерических больных.

Pitre собрал и опубликовал множество народных стихотворений, между которыми есть несколько песенок, сочиненных, по-видимому, проститутками. Они наводят на мысль, что эти несчастные создания отличаются в общем более развитым эстетическим чутьем, нежели преступницы и даже нормальные женщины.

11. Жаргон проституток. Проститутки повсюду имеют свой специальный жаргон. В Париже у них первый встречный «гость» называется «Machinkoff» или «Pere Douillard», «Bobinskoff» – тот, кто содержит любовницу; «Bequinskoff» означает предмет мимолетной страсти; «Bon» – полицейский агент; «Breme» – желтый билет проститутки, игральные карты, надзор полиции; «Panuche» – мещанка, «Pisteur» – мужчина, который на улице шляется за кокотками. «Miche» – это всякий «гость» вообще, «Cougnotte» – проститутка, занимающаяся трибадией, и т д.

У итальянских проституток «Civetta» называется всякая некрасивая женщина. «Rail» – высший полицейский чиновник. «Guardie di morti» (стражи мертвецов) – полицейские чины, наблюдающие за публичными домами. Для обозначения masturbatio labialis существует у них выражение «Punta di penna», для masturbatio manualis «Zampa di ragno»; заниматься педерастией называется у них «Sfogliar la rosa» (лишать розу листьев), а проститутки-трибады, которые участвуют в публичных сафистических представлениях, носят название «Pulci lavoratrici» (дрессированные блохи) и т д. и т п. (Taxil).

12. Религиозность. Проститутки очень религиозны, подобно многим преступницам и большинству дегенератов. Уже гетеры и обыкновенные проститутки Древней Греции отличались особенной ревностью в соблюдении религиозных обрядов и необыкновенным усердием в жертвоприношениях. Они клали на алтари чтимых ими божеств чаще всего золотые, серебряные и перламутровые вещицы, изображавшие мужской половой член, драгоценные камни, серебряные зеркала, пояса, гребни, пинцеты для удаления волос, головные булавки и всевозможные другие золотые и серебряные предметы. Храм Венеры на острове Самосе сильно обогатился приношениями гетер, которые во главе с Аспазией следовали за армией Перикла во время войны с этим островом.

По словам бр. de Concourts, знаменитые французские куртизанки и королевские метрессы XVIII столетия отличались религиозностью, смешанной с суеверием. Среди них крепко держался обычай тайно служить по субботам обедни Пресв. Богородице даже в то время, когда кругом царствовало полнейшее безверие и безграничный скептицизм.

Laurent сообщает, что одна проститутка, сделавшаяся на старости лет сводницей, усердно молилась каждый раз Мадонне о щедрости «купцов», которым она готовилась продать ту или иную жертву свою. Кто хоть немного знаком с Неаполем и посещал бедные кварталы его, где живет простонародье, тот, вероятно, заметил, что там в каждом публичном доме находится икона Богоматери с постоянно теплящейся перед ней лампадой. Когда туда входит «гость», икону тотчас же покрывают платком, чтобы «Мадонна ничего не видела». Parent-Duchatelet говорит по этому поводу следующее: «В обществе мужчин или даже перед своими товарками проститутки бравируют своим издевательством над религией и набожностью, но в тиши, будучи одни, они относятся к ней совершенно иначе. Если наблюдать их улицах и дорогах, когда они думают, что они совершенно одни, можно видеть, как они крестятся при встрече с каждой похоронной процессией. Во время Пасхи вы найдете в комнате каждой из них по масличной ветке. В одном публичном доме, – рассказывает далее этот автор, – тяжко заболела одна проститутка. Бросившиеся за священником три товарки ее принесли ей ответ, что в этом доме священник навестить ее не может. Тогда по настоянию заболевшей ее немедленно перенесли в другое помещение, причем хозяйка дома и прочие девушки сложились, чтобы собрать необходимую сумму денег для уплаты священнику за требу. Одной проститутке было назначено однажды свидание в церкви, но она отклонила его, говоря, что недостойна посещать храм Божий и что она не переступала порога его с тех пор, как стала торговать собой. Не было еще случая, чтобы умирающая проститутка отказалась от напутствия священника, к чему относятся обыкновенно с одобрением все товарки ее. Если принуждают проституток посещать церковь, то они сопротивляются этому; с другой стороны, они часто без всякого постороннего принуждения бывают в ней, если только там поют на понятном им языке. Одна проститутка ежедневно приходила в церковь и горячо молилась все время, пока длилась болезнь ее сына. Во время прохождения по улицам религиозных процессий проститутки часто делают складчину и на собранные таким путем деньги украшают соответственным образом свои окна».

13. Привязанность к животным. Проститутки, как и нравственно помешанные, отличаются особенной привязанностью к животным, которая так резко противоречит их обычному равнодушию к окружающим людям. Maxime du Camp говорит, что данное содержащимся в St. – Lazar'ской больнице проституткам разрешение держать около себя животных пришлось отменить потому, что они грозили превратить больницу в зверинец. Известно, что маркиза Pompadour имела у себя в доме целую коллекцию собак, обезьян, попугаев и редких птиц и, умирая, завещала в своем духовном завещании одну собаку и попугая Buffon'y. Она платила огромные деньги знаменитым художникам и ваятелям за изображения любимых животных. Привязанность к животным является у подобных женщин вполне эгоистическим чувством, так как животные подчинены всецело воле человека и им не нужно приносить никаких жертв, между тем как любовь к человеку – это ego-альтруистическое чувство, которое требует бесчисленных жертв для любимого существа и полного подчинения своих личных эгоистических интересов его желаниям.

14. Любовь. Любовниками проституток являются обыкновенно их сутенеры, к которым влечет их особенная страсть. Сутенер – это почти всегда субъект со зверским характером, с наклонностью к насилиям, становящийся паразитом своей любовницы, которую он в благодарность за ее любовь немилосердно колотит. Сутенеры, особенно проституток низшего пошиба, находятся постоянно в тесных сношениях с ворами и другими негодяями. О сутенерах говорит уже Restif de la Bretonne в своем «Pornographe» (1760) следующее: «Проститутки не могут обходиться без защитников; в своих выборах они обыкновенно останавливаются на самых испорченных, но сильных мужчинах, которых все боятся и в которых они видят опору и защиту против всякого нападения на них. Проститутка, раз выбравшая себе подобного защитника, не может уже развязаться с ним в течение всей своей жизни: она должнд доставлять ему средства, дающие ему возможность жить, ничего не делая, проводить все время в кутежах и играх.

Многие из этих мужчин имеют по нескольку любовниц одновременно. Если проститутка, не будучи в состоянии долее переносить жестокое обращение своего тирана, хочет избавиться от него, она должна найти себе другого, более сильного и потому еще более деспотического любовника. Когда проститутка появляется на улице, где ей это запрещено полицией, то любовник сторожит ее и предупреждает о приближении полицейских агентов».

Таково же положение дела и в наши дни. Parent-Duchatelet говорит по этому поводу следующее: «Иго, которое переносят проститутки от своих сутенеров, превращается порою в самую страшную тиранию, какую только можно себе вообразить. Негодяи эти не только живут и одеваются за счет своих рабынь, но постоянно стерегут их, заставляют их посещать с ними кабаки и харчевни, где они должны за все платить, если хотят избавиться от побоев». «Никогда, – пишет Lecour, – ни один негр не страдал столько под плетью своего надсмотрщика и ни один узник столько от своего тюремщика, сколько проститутки от своих сутенеров, которых они содержат как своих защитников».

Однако, несмотря на все это, эти падшие создания обыкновенно очень сильно и нежно привязаны к своим мучителям. «Я видел, – пишет Parent, – несчастных девушек, которых доставляли в больницу с выбитыми глазами, с окровавленными лицами, с бесчисленным множеством ран и кровоподтеков на теле и которые, выздоровев, возвращались обратно к своим мучителям. Одна из них издали следовала за своим пьяным сутенером, наблюдая за ним, и когда он падал, она подбегала к нему, помогала ему встать на ноги и затем быстро убегала от него, спасаясь от его побоев. На другой день она разыскала его в одном из полицейских участков, куда он в конце концов попал. Другая, спасаясь от своего рассвирепевшего любовника, громившего с молотком в руках все, что ни попадалось ему под руку, прыгнула во двор с третьего этажа. Вылечившись в больнице от последствий подобного прыжка, она вернулась назад к своему возлюбленному и полгода спустя, опять спасаясь от него, вторично выбросилась из окна, причем сломала себе руку. Но, несмотря на все это, она продолжала и дальше жить с этим субъектом. Но ярче всего выступает привязанность проституток к своим защитникам в письмах их к последним. В письмах этих нельзя найти ничего грязного и циничного; наполнены они большею частью уверениями в любви и упреками в том, что они не получили ответа на свои письма. Любовники часто замещают их другими женщинами, о чем они узнают от вновь арестуемых, и любовь их, несмотря на это, бывает настолько сильна, что они из ревности нападают на своих соперниц и избивают их».

Mace рассказывает про одного сутенера в Париже, который ежедневно наполнял сосуд известным количеством воды и по убыли ее вечером судил о том, «si la marmitte avait bien travaille» [10]. В зависимости от этого находилось более или менее строгое наказание, которому этот человек подвергал свою жертву. Однажды вечером он нашел сосуд почти полным и так жестоко избил несчастную девушку, что в дело вмешались соседи, и он был присужден к шестимесячному тюремному заключению. Однако, когда его выпустили из тюрьмы, девушка эта опять поселилась с ним.

В этом отношении проститутки, стало быть, сильно отличаются от врожденных преступниц в узком смысле слова, которые не способны к крепким и продолжительным связям. Эта разница кроется в свойственной женщине потребности видеть для себя в мужчине опору. Дело в том, что проститутки – субъекты в большинстве случаев мало интеллигентные и совершенно обезличенные, обыкновенно очень легко попадают под влияние мужчин и очень живо испытывают подобную потребность, между тем как энергичные и страстные преступницы видят всегда в мужчине больше своего раба, нежели господина. Проституток-преступниц, как, например, Gras и Lavoitte, любовники их не только не подстрекают к преступлению, но даже, напротив, они сами наталкивают их на него. Некоторые проститутки, которых нельзя считать преступницами в собственном смысле этого слова и у которых рядом с известной интеллигентностью наблюдается и сильное развитие активной стороны moral insanity [11], не подпадают под иго своих сутенеров. Так, например, знаменитые Legrain и Jeanne, описанные Laurent'oM, расстались обе со своими amants cheris после первой же трепки, которую те им задали. Но большинство совершенно неинтеллигентных, безответных, подобно животным, проституток сильно привязано к своим сутенерам и переносят зверства их с такою же покорностью, с какою собака лижет наказывающую ее руку своего господина. Сутенер помогает проститутке завлекать посетителей, обирать их и скрываться от полиции, защищает ее от постороннего насилия и конкуренции; он является, так сказать, единственным законом в ее полной беззаконий жизни и воплощает в себе все идеалы ее. «Куда мы годимся, если не любим», – говорят обыкновенно эти падшие создания в объяснение своей привязанности к своим любовникам. Наконец, влияние страха и боязнь мести со стороны сутенера, равно как и воспоминания о перенесенных страданиях, еще более укрепляют подобные союзы проституток с их сутенерами.

Замечательной является петиция, поданная в 1830 г. парижскому префекту, в которой сутенеры протестовали против преследования полицией проституток за заманивание у окон прохожих и приставание к ним на улицах. Петиция эта подписана «cinquante mille voleurs de plus» [12], и в ней между прочим сказано следующее: «Marlou, или альфонс, – это обыкновенно красивый и здоровый мужчина, любезный в обращении с девушками, защищающий их и принуждающий вести себя порядочно. Альфонс умеет танцевать канкан или работать ножом одинаково хорошо, смотря по надобности. Отсюда видно, что мы с нравственной точки зрения полезны для общества. Почему же хотят нас сделать бичами его, стесняя профессию наших женщин? Что нам остается делать? Деньги, которые нам достаются от наших любовниц, мы растрачиваем: Шарль, например, оставляет их в кафе, чтобы иметь возможность читать газеты. Огюст проигрывает их, Александр спускает на танцы… Спрашивается, что же будет делать какой-нибудь Ахилл или Алкид без этих денег, если он все-таки хочет жить в роскоши, к которой он привык? Откуда возьмем мы заплатить своим портным и сапожникам? Мы все неминуемо сделаемся негодяями и мошенниками, и общество обогатится еще 50 000 воров». Документ этот любопытен как верное изображение этики подобных субъектов и их идентичности с преступниками в собственном смысле этого слова; в нем отражается также нравственный мир проституток.

15. Лакомство, обжорство, пьянство. Проститутки отличаются большею частью прожорливостью, и, по словам Parent-Duchatelet, они очень необыкновенные лакомки. «Лакомство и прожорливость их, – говорит он, – удивительны. Некоторые из них едят целый день и в общем съедают такую массу, что этим можно было бы смело накормить трех или четырех женщин одного с ними возраста. К этим излишествам они приучаются в простых харчевнях или хороших ресторанах, в которые ведут их, смотря по их пошибу, их поклонники». Так как у проституток в общем так мало развиты ум и половое чувство, то весьма понятно, что у них с особенной силой дает себя знать голод – самый сильный инстинкт их живой натуры. В этом отношении они напоминают детей в том возрасте, когда еще не начиналось их духовное и половое развитие и когда вся жизнь их сводится исключительно к удовлетворению потребностей желудка. Известно, что и у идиотов умственная тупость связана обыкновенно с большею или меньшею прожорливостью.

Среди проституток пьянство распространено в большей или меньшей степени, смотря по индивидуальности. Пьянствовать они начинают в большинстве случаев очень рано и скоро, благодаря алкоголю, доходят до известного состояния умственного отупения, при котором остается тщетной всякая попытка к их исправлению. Мать нравственно помешанной семьи, описанной Legrain'oM, бывшая проституткой, только о том и думала, как бы лакомиться и пьянствовать; проституированная дочь ее точно так же была пьяницей и напивалась уже чуть ли не с десяти лет. Содержательницы домов терпимости постоянно заявляют, что доходы их были бы гораздо больше, если бы проститутки не были так прожорливы. П. Тарновская также указывает на распространенность пьянства среди проституток. По ее делению их на различные категории, оно наблюдается в 78% «insouciantes» [13], 64% – «obtuses» [14], 62% – «impudiques» [15] и в 60% – «hysteriques» [16].

Marro при своих исследованиях проституток отметил следующие случаи. Одна девушка из порядочной, достойной семьи, обнаружившая чуть ли не с пеленок страсть к спиртным напиткам, добровольно оставила семью и сделалась проституткой. Другая привыкла пить крепкие напитки чуть ли не с двухлетнего возраста, а третья, покинувшая для разврата свою семью, после того как муж ее попал в тюрьму, будучи еще совсем маленькой девочкой, выпивала еженедельно по 7 литров водки. Одна проститутка сама признавалась, что превратилась в животное благодаря своему беспросыпному пьянству.

16. Страсть к играм. Страсть к играм у проституток в общем не так развита, как у преступников. Тем не менее в публичных домах картежная игра является одним из главных развлечений обитательниц их. Parent-Duchatelet говорит, что среди них также очень распространена игра в лото. В Монте-Карло играет постоянно масса кокоток, которые отличаются, как известно, своею смелостью и упорством.

17. Тщеславие. Характерным является тщеславие проституток, наблюдающееся у них во всех видах и выступающее тем сильнее, чем испорченнее субъекты. Древнегреческие гетеры постоянно мечтали о том, чтобы связать свое имя с какой-нибудь комедией. Поэтому среди них особенным вниманием пользовались драматические писатели, которым содержание метресс обходилось далеко не так дорого, как прочим смертным. Так, Гликера писала уехавшему в Египет Менандру: «Только непременно поставь там комедию, в которой я выведена в первом действии; если я не могу сопровождать тебя в твоей поездке в Египет, то пусть я все-таки стану известной при дворе Птоломеев».

Когда Александр Великий разрушил Фивы, Фрина, урожденная фивянка, выразила желание восстановить их за свой счет с условием, чтобы на городских воротах была повешена доска со следующей надписью: «Город Фивы, разрушенный Александром и восстановленный Фриной». Та-ис в одном письме к Евтимеду называет себя по мудрости равной Аристотелю.

Маркиза Pompadour считала себя в политике выше Richelieu, a в стратегии

– Louvois. Она мечтала о бессмертии, и ее отступление от традиционной антиавстрийской государственной политики, которым она думала обессмертить свое имя в истории французского королевства, было для него очень гибельно. Но не только выдающиеся, а даже самые обыкновенные проститутки заражены сплошь да рядом гордостью и смотрят постоянно свысока на своих ближайших товарок. «В Париже, – говорит Carlier, – бедные проститутки называют своих элегантных и шикарно одетых соперниц презрительным именем „panache“, а эти в свою очередь платят им кличкой „pierreuse“. Некоторые кокотки серьезно считают себя благородными дамами на том основании, что они очень ленивы и ненавидят всякий труд. Такими чертами выражается, по их мнению, истинно благородное происхождение. Проститутка, продающая себя за 5 франков, считает для себя кровной обидой, если соперница во время ссоры назовет ее „femme d'un franc“.

Maxime du Camp рассказывает следующий случай. В полицию явилась однажды одна молодая красивая девушка 20 лет с просьбой выдать ей билет на право заниматься проституцией. Чиновник, тронутый ее молодостью и красотой, захотел спасти ее от ужасной жизни падшей женщины и предложил ей свое посредничество и ходатайство для поступления в одну скромную женскую общину, которая легко могла найти ей подходящее место. Молодая девушка была возмущена таким предложением. «Место служанки? – дерзко проговорила она, – благодарю вас: в нашем семействе, слава Богу, пока еще никто не служил!» Гр. Л. Н. Толстой предложил однажды одной проститутке место кухарки, но та отказалась под предлогом, что она не умеет готовить. «Но я, – говорит Толстой, – по лицу ее очень хорошо видел, что она просто не хочет взять этого места, так как должность кухарки казалась ей, должно быть, слишком недостойной». Из этих и подобных примеров достаточно видны тщеславие и гордость проституток, у которых эти качества являются ближайшими последствиями их лени. Но проститутки все-таки обыкновенно уступают в этом отношении преступницам, у которых чванство и самодовольство часто доходят просто до смешных размеров.

18. Бездельничанье. Любимейшим удовольствием проститутки является бездельничанье. Скука ей незнакома, и она проводит целые дни, лежа на постели или кушетке, не двигаясь с места, не шевеля ни одним пальцем и не чувствуя при этом никакой тягости от подобной инертности, которая для всякой нормальной женщины несноснее самого тяжелого труда. Зато все проститутки смертельно ненавидят всякий труд, и это отвращение к нему и является главным мотивом их падения и проституции; сюда присоединяется еще, кроме того, их жадность ко всякого рода развлечениям, кутежам и оргиям, каковая черта у них общая с настоящими преступниками. Точно так же и Parent-Duchatelet полагает, что лень является одной из главных причин проституции: многие молодые девушки, не желая трудиться и стремясь вести жизнь, полную удовольствий и развлечений, не хотят, однако, искать службы или какой-нибудь работы и часто теряют даже, благодаря своей склонности к такого рода жизни, ту службу, которую они занимали раньше. Лень проституток вошла даже в поговорку. Они проводят целые дни в dolce far mente, и в те часы, когда они не заняты своим печальным ремеслом, они предаются абсолютному бездельничанью. Проститутки более или менее высокого пошиба встают обыкновенно очень поздно, купаются, поют, едят, танцуют, валяются на постели или диване и, если погода хорошая, идут гулять. Другие сидят в кофейнях или перед дверьми своей квартиры, едят, пьют и болтают в компании окружающих их субъектов. Работой, именно: вышиванием, шитьем или деланием цветов – занимаются только весьма немногие из них, именно те, которые несколько обучены этому; еще меньше среди них встречается таких, которые проводили бы время в чтении или занимались бы музыкой.

По словам Maxime du Camp, в полицейских участках Парижа можно более пятисот раз в году слышать следующий разговор:

– Не хотите ли переменить свой образ жизни?

– Нет.

– Быть может, вы желаете вернуться на родину?

– Нет.

– Значит, вы хотите быть записанной в число проституток?

– Нет, я ничего не хочу.

П.Тарновская в следующих словах описывает класс проституток, которых она называет «obtuses»: крайняя апатия, безразличное отношение к окружающему, лень и полная неохота менять раз принятое положение тела весьма характерны для этих потерянных женщин. Они презирают всякий труд; ничего не делать, ни о чем не думать, прозябать в полном покое, избегая всяких движений, – их нормальное состояние; пить, есть и спать – их единственные радости в жизни. Некая Е.В., девица легкого поведения, на вопрос, не чувствует ли она себя несчастной, что избрала разврат средством к существованию, заявила, что счастлива при мысли, что стала проституткой, так как она может жить, ничего не делая. Тарновская говорит, что почти все проститутки, которых она наблюдала, пробовали сперва работать, но потом очень скоро теряли всякую охоту к труду, бросали его и кончали развратом. При этом она отмечает у них рядом с полной неспособностью к продолжительной, правильной деятельности какую-то потребность в беспокойной суете и шумных оргиях. Того же мнения и Parent-Duchatelet. «Почти у всех этих несчастных,

– говорит он, – существует нечто вроде потребности постоянно двигаться и бросаться туда и сюда, благодаря чему они решительно неспособны оставаться спокойно на каком-нибудь месте и обходиться без шума и возни. Это можно наблюдать повсюду, куда только они ни являются: в больницах, в тюрьмах, даже в приютах, убежищах для раскаявшихся грешниц; везде их болтливость и шумная неподвижность одинаково трудно поддаются описанию».

«Большею частью, – замечает Тарновская, – они любят возбуждающие удовольствия, многолюдные собрания, шум и всякое беспокойство; замечательна их падкость на разного рода зрелища и желание пользоваться всяким случаем, чтобы порисоваться публично своими прелестями».

Потребность в такого рода шумной подвижности сказывается у подобных натур прежде всего в стремлении посещать различные собрания и балы, которые и являются для многих ближайшей причиной их падения. Из-за желания потанцевать на балу молодые девушки убегают из дома или из мастерских, где они работают, и завязывают знакомства с мужчинами, которым они впоследствии и отдаются. Carlier говорит, что проститутки, попадающие из диких и безобразных загородных притонов разврата в благоустроенные и приличные дома терпимости центральных частей города, испытывают по временам потребность «de se retremper dans la vie de barriere», т е. покутить, потанцевать и вообще побезобразничать в дешевеньких ресторанах и кофейнях предместий. Описанная наклонность их переходить от полного покоя к необузданной подвижности является существенным признаком вырождения и напоминает дикарей, которые от абсолютного покоя любят вдруг переходить к шумным и диким оргиям, какими являются, например, их танцы.

У кокоток высшего полета страсть к оргиям часто бывает связана с безумными тратами. Одна, например, обливает за ужином себя и своих гостей шампанским, другая закуривает папиросу банковыми ассигнациями, третья просто находит удовольствие в том, чтоб разрушать дорогие подарки своих поклонников. Подобную черту характера описал и Zola y своей Nana. Склонность эта очень напоминает страсть маленьких детей ломать все, что ни попадается им в руки, и объясняется в конце концов удовольствием, какое скрывается в применении, хоть и бестолковом, собственных сил.

19. Ветреность, легкомыслие, нерасчетливость. Подвижность проституток точно так же, как их лень, вошла в поговорку. Parent сообщает, что неоднократные попытки подчинить их контролю, сделанные во Франции в начале нынешнего столетия, оставались без результата, благодаря тому что они постоянно меняют свои жилища и то живут на свободе, то в домах терпимости, так что какой бы то ни был надзор за ними становится в высшей степени затруднительным. Результатом этого явился закон, запрещающий проституткам оставлять публичный дом ранее 25 дней пребывания в нем. Мы знаем, что и в Древних Афинах воспрещалось обитательницам диктериад оставлять свои места жительства без разрешения правительства. Уже в те отдаленные времена был, очевидно, труден надзор за подобными субъектами благодаря их наклонности к постоянным перекочевываниям с места на место, если для этого понадобились такие меры, тем более что тогда заполнение девушками домов терпимости не могло совершаться так легко, как в наши дни. Carlier говорит, что проститутки, зная, что их контракты с содержателями публичных домов недействительны на суде, широко пользуются этим и постоянно перекочевывают из одного дома терпимости в другой, так что состав обитательниц их почти ежемесячно меняется.

Проститутки, которых Тарновская причисляет к категории «insouciables», отличаются, по ее словам, «необыкновенной подвижностью, болтливостью и таким живым темпераментом, что при самом ничтожном поводе они переходят от смеха к плачу и наоборот. Главнейшей чертой характера их является полная неспособность сосредоточиваться на чем-нибудь и отсутствие выдержки во всех их начинаниях». «Трудно представить себе, – замечает Parent, – ветреность и поверхностность проституток: почти невозможно заставить их сосредоточиться на чем-нибудь и следить за ходом мыслей; малейший пустяк отвлекает их внимание». Du Camp справедливо полагает, что «в каждой проститутке прежде всего бросается в глаза ее апатия и равнодушие ко всему окружающему, а затем ее ветреность и непостоянство мыслей». Совершенно права была, по его мнению, та из них, которая охарактеризовала себя словами: «Je suis papillon». Легкомысленность и непостоянство этих падших созданий обусловливаются у них слабостью высшей черты психического развития человека, именно внимания, которое бывает нарушено при всех формах вырождения. Такой легкомысленности соответствует и полная нерасчетливость проституток. В жизни очень часто встречаешь кокоток, которым удалось собрать известное состояние благодаря своей ловкости и уму и которые растрачивают его на всевозможные пустяки, совершенно не думая о том, как непродолжителен источник их доходов – красота. Публичные женщины низшего разбора еще менее задумываются о своей тяжелой будущности. Вот почему так редки даже среди наиболее ловких и счастливых из них случаи наживы и обеспечения на старости лет. Лучшим доказательством этого может служить знаменитая куртизанка Cora Pearl, через руки которой прошли миллионы и которая должна была писать на старости лет свои мемуары, чтобы иметь чем существовать. В Париже много лет тому назад несколько филантропов задумали устроить дом призрения для проституток, которые должны были с этой целью делать небольшие еженедельные взносы. Дом этот должен был служить проституткам убежищем на старости лет и во время болезни. Но эта благородная затея филантропов не могла быть осуществлена, так как она не встретила сочувствия со стороны самих проституток, из числа которых только весьма небольшая часть согласилась делать взносы.

Подобно тому как Zola рисует Nana, так точно описывают характер проституток все исследователи проституции, как Parent-Duchatelet, Carlier, Lecour, Тарновская и другие. «Большинство проституток не обладает необходимой энер-гиею для того, чтобы думать о своем будущем» (Carlier). «Будущность не существует для них, или они, по крайней мере, нисколько не заботятся о ней» (Тарновская). Даже те счастливицы, которым удается выйти замуж, нередко возвращаются к своему прежнему образу жизни и кончают свои дни в нищете, в больнице или тюрьме.

20. Лживость. Проститутки, подобно преступникам, обнаруживают неотразимую склонность ко лжи даже в тех случаях, где для этого у них нет ни основания, ни цели. Carlier усматривает в этой черте характера их профессиональный признак и в доказательство своих слов сообщает следующую историю. Некая X. была зарегистрирована в списки проституток под именем своей кузины, документы которой она похитила и предъявила полиции. По прошествии некоторого времени ее разыскивали родные, желавшие отдать причитавшуюся ей часть наследства. Полиция, заподозрив ее настоящее имя, пригласила ее в участок для удостоверения ее личности, но она на допросе отказалась от своего имени и осталась при том, которым назвалась. Тогда родные заявили, что доказательством того, что она не та, за кого выдает себя, может служить известный физический признак, имеющийся у нее на теле. При осмотре ее признак этот действительно был найден, но она продолжала упорствовать в своей лжи, несмотря на все увещевания и обещания полиции не разглашать того, что она занимается проституцией. Пробовали пригрозить ей, что она лишится наследства, если будет продолжать упорствовать. Ничего не помогало. Тогда наконец при помощи многочисленных документов было неоспоримо выяснено ее настоящее имя и она была заключена в тюрьму как проживавшая под чужим именем. Но и здесь она продолжала настаивать на справедливости своих прежних показаний, пока наконец не решились прибегнуть к последнему средству, именно к вызову ее родных и к очной ставке с ними. Только лишь увидев своего брата, она бросилась к нему на шею, заплакала и созналась во всем. Своей упорной лжи она не могла объяснить иначе, как только словами: «Я не хотела сказать этого».

Д-р de Sanctis на основании наблюдения 28 проституток констатирует у них удивительную аналогию с истеро-эпилептическими больными в том отношении, что они так же систематически лгут, как эти последние, и что ложь вырабатывается у них в прочную, не основанную на необходимости привычку (mendacium systematicum). Равным образом и Тарновская нашла у проституток органическое тяготение ко лжи преимущественно у тех, у которых имеются налицо признаки истерии (категория «hysteriques»), которые, стало быть,

– как она объясняет, – бессознательно стремятся выражать свои мысли и чувства только приблизительно, неточно.

С другой стороны, лживость проституток отчасти объясняется их социальным положением, равно как и сознанием ими того взгляда, какой существует на них в обществе. Им приходится постоянно в жизни бояться чего-нибудь: родительской власти, полиции, суда – и таким образом в них постепенно вырабатывается привычка лгать при самых обыденных обстоятельствах.

21. Эквивалент врожденной проституции у высших классов населения. Статистика показывает, что проститутки рекрутируются преимущественно среди беднейших классов населения, и таблица Parent-Duchatelet относительно побудительных причин проституции очень поучительна. Мы помещаем ее ниже с оговоркой, что, по нашему мнению, причины эти в большинстве случаев только мнимые, кажущиеся; истинный же корень проституции кроется, как мы думаем, только в индивидуальном вырождении.

Очевидно, что лица категорий 1 и 6-9 настоящей таблицы принадлежат к беднейшим классам населения и составляют, вместе взятые, большинство – именно 3839 из 6183. Goncourt также отмечает, что все выдающиеся кокотки прошлого столетия происходили из низших слоев общества.

Побудительные причины проституции

У парижанок

У жительниц больших городов

У жительниц ма-леньких городов

У жительниц деревень

У иностранок

Всего

1. Бедность и крайняя нищета

570

405

182

222

1441

2. Потеря родителей, изгнание из родительского дома, беспризорность

647

201

157

211

1255

3. Желание содержать слабых и больных родителей

– —

4. Желание воспитывать своих младших братьев, сестер, племянников и т д

– —

5. Желание овдовевших или покинутых своими любовниками женщин воспитать многочисленную семью, оставшуюся у них на руках

– —

6. Приезд в Париж с целью устроиться и найти средства к существованию

– —

187

–

280

7. Приезд в Париж в качестве содержанок военных, купцов, студентов и других и оставление любовниками

– —

185

404

8. Обольщение служанок их господами и потеря мест вслед за тем

123

– —

289

9. Оставление любовниками после более или менее продолжительной связи с ними

559

314

180

302

1425

Итого

1988

1389

652

936

218

5183

Не отрицая значения нищеты и беспризорности как факторов, весьма сильно влияющих на контингент случайных проституток, мы должны заметить, что врожденная проституция встречается не только в низших классах населения, но имеет свои эквивалент и в высших слоях его. Проститутке-пролетариатке, живущей в доме терпимости, соответствует в аристократии неисправимая распутница и нарушительница супружеской верности. Было бы наивно думать, что настоящие блудницы живут только в публичных домах. Вот пример врожденной проституции, происходящей из богатой, знатной фамилии.

R. происходила из дегенерированной семьи (мать душевнобольная, а отец эксцентрик) и уже в раннем детстве обнаруживала большую нравственную испорченность. В 14 лет она пыталась убежать из родительского дома с одним поклонником своим, а год спустя скрылась с другим, за которого и вышла замуж. Хотя муж достался ей, видно, ценою такого риска и стольких жертв, он далеко не был конечною целью ее желаний, ибо спустя всего несколько месяцев после свадьбы она завела уже целую серию любовников и с несколькими из них находилась даже в связи одновременно. Это очень холодная, нечувственная натура, а любовникам удается расшевелить ее лишь после больших усилий. Она очень охотно проделывает с ними masturbatio manualis и buccalis, так как – по собственному выражению – «лучше чувствует при этом мужчину». Эти мерзости доставляют ей особенно большое удовольствие, когда она совершает их в таких местах, где она может легко пойматься, например в ложе театра, в экипаже во время прогулки, в садовой беседке или, наконец, у себя в будуаре во время бала. К детям своим относится неодинаково: то она с ними чересчур нежна, то позволяет себе в их присутствии самые непристойные вещи. В течение нескольких часов или даже минут она от истинного раскаяния в совершенном поступке переходит к еще большим безобразиям. Так, например, однажды она говорила своему любовнику, которого принимала по случаю недавнего выкидыша у себя в спальне, что перенесенная ею болезнь повлияла на нее облагораживающим образом и что отныне она хочет прекратить прежнюю жизнь и исправиться. Говоря это, она пыталась в то же время мастурбировать его и час спустя совершила с другим своим любовником masturbatio buccalis. Будучи по природе недоброй, она находила особенное удовольствие в том, чтобы натравлять одного своего любовника на другого, если они оба встретятся у нее в доме. Она читает много романов и в них черпает материал для своих сентиментальных и романтических сцен, которым она сообщает грубый, чисто животный характер. Однажды, расставаясь с одним из своих любовников, она крикнула ему на прощание: «Смотри же, приходи ко мне так часто, как захочешь, как к обыкновенной проститутке». Такие и подобные сцены она охотно устраивает своим любовникам даже на улицах, не обращая ни малейшего внимания на то, насколько это компрометирует ее и их. Страсть ко лжи в этой женщине была развита так сильно, что она лгала на каждом шагу, большею частью совершенно без всякого основания, даже бессознательно и никогда не была в состоянии повторить еще раз то, что она рассказывала раньше. Она выдумывала вещи, не имевшие для нее решительно никакого значения: ни прямого, ни косвенного, и признавалась, что, если бы муж или кто иной застиг ее на месте преступления в нарушении супружеской верности, она все-таки отрицала бы свою вину, «ибо,

– рассуждала она, – мое отрицание имело бы в глазах света ровно такое же значение, как и его утверждение».

Масе приводит в пример жену одного богатого и высокопоставленного лица, происходившую из очень почтенной семьи. Особа эта наняла две меблированные комнаты в другой части города и там принимала тайно друзей своего мужа и даже незнакомых ей мужчин. Со своих любовников она денег не брала, напротив, часто даже сама делала им подарки, для чего неоднократно обкрадывала своего мужа при помощи подобранного к его кассе ключа.

Вот еще один случай. Один богатый господин был женат на бедной девушке, происходившей из очень простой семьи. Но, несмотря на ее прекрасное, даже завидное положение, она испытывала, по-видимому, тоску по той грязи, в которой родилась и в которой жила до выхода замуж. Молодая женщина попросила у мужа позволение съездить домой и там шлялась во время карнавала в костюме простой служанки по всем балам, вступая, подобно обыкновенной проститутке, в интимные связи с мужчинами. Затем она снялась в очень откровенном, сильно декольтированном костюме и позволила выставить свою карточку в витрине. Ко всем просьбам и увещеваниям родных мужа вести себя приличнее и не делать скандалов она оставалась глуха. Почувствовав себя беременной, она пригласила врача и, несмотря на то что совсем не знала его, обещала отдаться ему, если он вызовет у нее аборт. Здесь мы точно так же имеем дело с нравственно помешанной, врожденной проституткой, которая не попала в дом терпимости только благодаря особенно сложившимся обстоятельствам, но которая попадет в него не сегодня завтра. Если до этого дело и не дойдет, она все-таки представляет собой типичную проститутку.

Между старой, истасканной проституткой, живущей развратом своей дочери, и великосветской дамой, которая выдает свою дочь замуж за своего последнего любовника, чтобы таким путем удержать его около себя, существенной разницы нет. Типичный пример подобной матери вывели братья Goncourt'ы в своем романе «Renee Mauperin» – и такие экземпляры далеко не редкость среди развращенной аристократии. Я напомню здесь только о принцессе R., родственной самым знатным дамам Франции и Италии, о распутстве и половых эксцессах которой мы уже говорили выше. Родись она в бедной семье, из нее вышла бы обыкновенная проститутка, между тем как, благодаря своему высокому положению, она легко могла скрыть большую часть своих безнравственных преступлений. А разве не заслуживают названия проституток те женщины, которые обзаводятся любовниками для того, чтобы они оплачивали все их прихоти и капризы (подобный пример выведен Bourget в его романе «Mensonges»)

– или же отдаются начальникам своих мужей с целью составить последним карьеру? Все эти женщины при других условиях стали бы проститутками, уличными потаскухами или элегантными кокотками, – смотря по своей ловкости, красоте или уму.

Самое блестящее описание подобных врожденных проституток дал Balsac в лице выведенной им m-me Mameffe. «Г-жа Mameffe, – говорит он, – принадлежала к числу тех тщеславных замужних кокоток, которые предаются при первом удобном случае самому грубому разврату со всеми его последствиями и которые готовы извлечь выгоду из всего, совершенно не задумываясь над средствами, какими должно быть это достигнуто. Эти Macchiavelli в юбках самые опасные и безнравственные из всех испорченных парижанок».

То же самое следует сказать и о тех великосветских дамах, которые во времена Второй империи связывали политику с любовными интригами и, благодаря своим интимным отношениям с выдающимися государственными деятелями, распоряжались должностями, почестями и нередко и государственными тайнами. Да и сама маркиза Pompadour, при менее счастливых обстоятельствах и не будь она так умна, была бы не регентшей Франции, а обыкновенной проституткой!

22. Проституция и преступность. Теперь займемся рассмотрением спорного вопроса о той связи, которая существует между проституцией и преступностью.

Тождество преступника и проститутки в анатомическом и психологическом отношениях настолько полно, насколько это возможно: оба они идентичны с нравственно помешанными, а потому равны между собою. Как у одного, так и у другого мы находим те же самые дефекты нравственного чувства, ту же бессердечность и рано появляющуюся наклонность ко злу, то же равнодушие к общественному мнению, благодаря которому один легко мирится с положением преступника, а другая – проститутки; наконец, одинаковую нерасчетливость, легкомысленность и лень, равно как одинаковое же тщеславие и страсть к шумным развлечениям, кутежам и оргиям. Проституция есть, стало быть, не более, как известная форма выражения женской преступности, вместе с которой она представляет два аналогичных, параллельных явления, сливающихся друг с другом. Среди проституток необыкновенно распространены сравнительно легкие преступления, как воровство, вымогательство и нанесение телесных повреждений. С психологической точки зрения проститутка та же преступница, и если она не совершает преступления, то причина этого – ее физическая слабость и ограниченное умственное развитие, а еще более то обстоятельство, что в разврате она имеет средство для удовлетворения всех своих желаний и потому по закону затраты наименьшей энергии предпочитает именно это средство другим. Итак, проституция есть специфическая форма женской преступности. Настоящие преступницы, совершившие более или менее тяжелые преступления, представляя собою всегда крупные аномалии в том или другом отношении, отличаются необыкновенной нравственной извращенностью, далеко превосходящею мужчин, и с биологической точки зрения обладают чисто мужскими характерами

– словом, на них нужно смотреть скорее как на исключения из среды женщины. Таким образом, подтверждается наш взгляд, что истинную женскую преступность нужно видеть именно в проституции. Теперь нам станет понятным, почему среди проституток преобладают именно легкие, незначительные преступления. Будучи по своей природе преступницами, они идут по общему для всех преступников пути, но только до известных, так сказать, пределов: за этими пределами их преступность начинает выражаться уже в особой специфической форме, в проституции. Мы знали многих девушек, которые в детстве были воровками, а выросши, перестали воровать и сделались проститутками.

С другой стороны, высказанному нами только что взгляду на проституцию нисколько не противоречит и тот факт, что проститутки лишь очень редко совершают преступления, опасные с социальной точки зрения. Напротив, функция их в известном смысле даже полезна для общества, так как они служат как бы предохранительным клапаном для чувственности мужчин, а стало быть, и средством предупреждения преступлений. Мы знаем, что и преступник может в известные моменты превращаться в героя или по крайней мере казаться таковым, но он остается тем не менее преступником.

Основываясь на данных самой тонкой психической структуры, совершенно тождественной у преступников и проституток (кроме, конечно, отличий полового характера, который вполне соответствует нормальной разнице между обоими полами), мы еще раз подтверждаем, что преступления и проституция суть выражения мужской и женской преступности, причем мы совершенно не касаемся различного социального значения обоих этих явлений. Имея в виду именно последнее, мы далеки поэтому от мысли требовать искоренения проституции при помощи таких же суровых мер, как и преступления.

Примечания:

Zur Psychologie der Frau in d. Zeitchr. fur Volker – Psychologie und Sprachwissenchaft. Berlin, 1890.

Редкий экземпляр морального уродства (фр.).

On the repressive measures adopted in Paris, compared with the incontroled prostitution of London and New-York, 1867, c. 34.

Магго. I caratteri dei delinquenti, с. 438.

Насколько горшок хорошо сработан (фр.).

Моральные сумасшедшие (англ.).

Более чем 50 тысячами воров (фр.).

Беззаботные (фр.).

Тупые (фр.).

Бесстыдные (фр.).

Истеричные (фр.).

Оглавление

Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке