Глава I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КРИМИНАЛЬНОЙ СУБКУЛЬТУРЫ

Бытует мнение, что криминальная субкультура имеет место лишь в исправительных учреждениях (колониях и тюрьмах), приемниках-распределителях для несовершеннолетних и молодежи, следственных изоляторах, а также в близких к ним специальных учебно-воспитательных учреждениях для несовершеннолетних правонарушителей (специальных школах и специальных ПТУ). Конечно, именно здесь криминальная субкультура особенно рельефно выражена. Однако следует учесть, что она существует и вне этих учреждений, т.е. на свободе — в других заведениях (детских домах, интернатах, общежитиях для взрослых на предприятиях, в армейских подразделениях и даже в обычных общеобразовательных школах и ПТУ).

Давайте внимательно присмотримся к несовершеннолетнему обучающемуся, например, в общеобразовательной школе или ПТУ. Он находится в нескольких сферах отношений одновременно. Первая сфера — формальная (официальная), связанная с исполнением учащимся закона о всеобуче. Он обязан посещать школу или ПТУ, овладевать знаниями. Эти его обязанности зафиксированы в Положениях об указанных учебных заведениях. Трудясь на производстве, он должен соблюдать, трудовую, производственную и технологическую дисциплину. За нарушение установленных правил и норм официальных отношений к учащемуся могут быть применены многообразные санкции (порицание, наказание и т.п.). Другая сфера отношений — неофициальная (неформальная). Она связана с положением несовершеннолетнего в среде сверстников и в семье, С неформальными отношениями со взрослыми. Здесь используются другие меры воздействия на личность. Естественно, каждая из этих сфер отношений имеет свою шкалу ценностей, престижности личности и оценки ее поведения.

Нередко в ПТУ, школе учащийся характеризуется положительно, а в среде сверстников имеет низкий социометрический статус, нс пользуется авторитетом. А тот, кого педагоги считают трудновоспитуемым, является кумиром для несовершеннолетних и молодежи. Это означает, что шкалы измерения престижности личности и оценок ее поведения в каждой из указанных сфер не только не совпадают, но и противоречат одна другой. Следовательно, обе сферы отношений, в которых находится несовершеннолетний и молодой человек, оказывают абсолютно разное влияние на формирование его личности и поведение.

Формальная (официальная) структура призвана помочь подростку или юноше получить среднее образование, выбрать профессию и овладеть ею, подготовиться к трудовой жизни. Она представляет собой лишь один слой жизнедеятельности несовершеннолетних и молодежи. В этой сфере жизни (отношений к учебе, профессиональной подготовке, труду и общественной работе, участию в органах ученического самоуправления и т.п.) педагоги и взрослые разделяют несовершеннолетних и молодых людей на активистов и неактивистов, успевающих и не успевающих в учебе, на дисциплинированных и недисциплинированных и т.п. По существу оценки поведения и личности черт подростка и молодого человека даются с позиций управляемости, степени послушания, если можно так сказать "удобности" его для педагогов.

Другое дело — неофициальная (неформальная) структура. У НОМов (неформальных объединений молодежи) никогда и ничего не задается "сверху". Они абсолютно автономны и не вписываются в структуры более высокого порядка. НОМы не зависимы от мира старших, внешне казалось бы не имеют четких организационных параметров. Такие объединения возникают из-за дефицита общения и низкого уровня работы формальных объединений.

Ученые делят НОМы на группы. Основания для такой классификации различны. Так, М.Топалов (Институт социологии АН РФ) делит НОМы на: самодеятельные объединения, имеющие программу и ведущие полезную работу; организационно оформившиеся общности (есть структура, членские взносы, избрано руководство); собственно неформалы (обращенные преимущественно к сфере досуга).

В.Панкратов (НИИ Прокуратуры РФ) делит НОМЫ на досуговые, политизированные и асоциальные (или антисоциальные). В.Лисовский (ЛГУ) выделяет, например, просоциальные, асоциальные и антисоциальные НОМы. Для дальнейших рассуждений достаточно разделить неформальные объединения молодежи на две подсистемы: просоциальную и асоциальную. Представители этих подсистем могут действовать в сфере досуга ("досугового потребителя"), в сферах политики, экологии, техники и т.п.

Независимо от сферы приложения сил представители первой подсистемы — это социально-позитивные группы и общественные формирования несовершеннолетних и молодежи. Конечно, такие формирования могут отвергать, ниспровергать устоявшиеся нормы, ценности, взгляды, установки. Это естественно. Здесь не происходит отрицания общечеловеческих ценностей. Это — нормальная возрастная оппозиция подрастающего поколения к взрослым. Именно она обеспечивает прогресс в развитии общества.

Во все времена молодежь была "не та", т.е. существенно отличалась от предшествующих поколений. На смену устоявшимся стереотипам несовершеннолетние и молодежь всегда приносят свои ценности, нормы, установки, правила поведения. Все это составляет суть нормальной подростково-юношеской (молодежной) субкультуры, порой шокирующей людей своей экстравагантностью, выражающейся в моде на одежду, обувь, музыку, занятия спортом, на проведение досуга и виды деятельности.

Асоциальный (или антисоциальный) тип объединений характеризуется размытостью моральных норм, криминальными ценностями и установками. В таких объединениях могут оказаться панки, хиппи, металлисты, хулигантсвующие "гопники", наркоманы, профашистские сообщества и т.п.

Таким образом, по содержанию, степени сформированности, структуре и характеру деятельности молодежная субкультура далеко не однородна. Достаточно сравнить нормы и установки металлистов, рокеров, панков, представителей "системы", итальянцев, кришнаитов, культуристов, пофигистов (все по фиге), а с другой стороны — неонацистов и "гопников". Мы уже не говорим о поклонниках У-шу, скаутах, истинных ленинцах, ампиловцах и т.п. Все они существенно отличаются друг от друга своими нормами (а у кого есть программы — и программами), ценностями, атрибутами, знаково-опознавательной системой и жаргоном. Разница здесь весьма значительна — от атеизма до веры в Бога (в мессию, гуру), от увлечения спортом (музыкой) до увлечения политикой, от соблюдения моральных и юридических норм до их попрания. Каждая из таких группировок представляет особый слой в молодежной субкультуре, то бесконечно отдаляющийся от общечеловеческих ценностей, то приближающийся к ним.

Но во всех случаях, если то или иное объединение молодежи перерастает в криминальное (асоциальное или антисоциальное) или сразу возникает как таковое, то в нем коренньм образом изменяются нормы, ценности и установки "нормальной" молодежной субкультуры. Криминальные группы возникают на базе неформальных объединений по-разному. Иногда нонкриминальные группы, (рокеров, металлистов, фанатов и т.п.) перерастают в криминальные. Это в значительной мере зависит от состава групп и сложившейся там ситуации. Бывает так, что стихийно сложившаяся группа перерастает в криминальную под давлением лидера. Бывает, что сам криминальный лидер ищет себе соратников для совершения преступления и формирует такую группу. Возникают и такие ситуации, когда устойчивая и криминальная группа превращается в своеобразный филиал преступной шайки (банды, мафии) из числа взрослых, связанных с коррумпированными верхами в правоохранительных, государственных, в недалеком прошлом — и партийных органах.

В таких группах целенаправленно насаждаются нормы, ценности, атрибуты, оправдывающие преступный характер деятельности и обеспечивающие единство в достижении криминальных целей. Такие нормы, ценности, установки, атрибуты, опознавательно-знаковая система и жаргон представляют собой содержание особой субкультуры. В научной литературе онп получила название криминальной (асоциальной) подкультуры, "другой жизни", "фактической или скрытой жизни". Однако, в последнее время наиболее распространенными стали термины "асоциальная (криминальная) cyбкультура", и "другая жизнь", "неформальная жизнь".

Термин "другая жизнь" пришел из времен ГУЛАГа. Он употреблялся администрацией лагерей для характеристики норм, ценностей и системы взаимоотношений в среде осужденных.

Заметим, что как неоднородна подростково-юношеская субкультура, так многопланова и криминальная субкультура, представляющая собой как бы слоеный пирог. Каждый "слой" в таком "пироге" представляет субкультуру групп, занятых конкретной криминальной деятельностью, отражающей степень их организованности и профессионализма. С этих позиций в рамках криминальной субкультуры в целом можно говорить о субкультуре тюремной, воровской, субкультуре валютчиков и фарцовщиков, проституток и наркоманов, рэкетиров, сексуальных насильников, сутенеров и т.п.

Концентрация большого количества несовершеннолетних правонарушителей способствует возникновению и функционированию криминальной субкультуры в закрытых специальных учебно-воспитательных и исправительных учреждениях (спецшколах, спецПТУ, ВТК), приемниках-распределителях, следственных изоляторах. Здесь она более системна и устойчива, чем на свободе.

Таким образом, в официальной системе отношений нельзя отождествлять подростково-юношескую (молодежную) и криминальную субкультуру, хотя, как мы увидим далее, отдельные ее элементы, обусловленные возрастными особенностями, внешне могут быть и сходны.

Криминальная субкультура — это образ жизнедеятельности несовершеннолетних и молодежи, объединившихся в криминальные группы. В них действуют чуждые обществу и общечеловеческим ценностям и требованиям правила поведения, традиции и ценности. Назовем важнейшие характеристики криминальной субкультуры.

Криминальная субкультура не любит гласности. Жизнедеятельность лиц, входящих в асоциальные и криминальные группы в значительной степени скрыта от глаз педагогов и взрослых. Нормы, ценности и требования этой субкультуры демонстрируются только если нет им противодействия.

Не случайно поэтому местами функционирования одного из видов асоциальной субкультуры являются, как мы уже отмечали, школьные туалеты, подъезды домов (нередко эту разновидность субкультуры называют "туалетно-школьной"), подвалы, чердаки, отдаленные парки, скверы, места "тусовок". А в специальных учебно-воспитательных учреждениях и исправительных заведениях — это места, мало контролируемые администрацией и службой режима.

Тусовка, как правило, представляет собой общение с друзьями, обмен информацией, совместные выпивки, "любовь в очередь", антиобщественное поведение.

С января по август 1990 года ленинградские социологи опросили 1100 участников молодежных "тусовок" в Москве, Ленинграде, Сочи, Кустанае, Тюмени и Нижнем Тагиле. 80% опрошенных оказались несовершеннолетними. Из них 39% — школьники, 20% — учащиеся ПТУ, 6% учатся в техникуме, 3% — в ВУЗе, 16% работают. Выяснилось, что 58% опрошенных проводят свободное время на "тусовке" ежедневно.

У каждого третьего молодого человека, пришедшего на "тусовку", нет отца или он не живет с семьей, а у каждого десятого нет матери. Каждый третий состоит или состоял на учете в инспекции по делам несовершеннолетних. Личное дело каждого пятого разбиралось в комиссии по делам несовершеннолетних. Лишь 40% опрошенных утверждали, что они не совершали правонарушений.

Исследование показало, что 60% участников "тусовки" психологически готовы к употреблению алкоголя, 8% — к употреблению наркотиков, 5% — к употреблению токсических веществ. Лишь 36% опрошенных имеют самостоятельный заработок.

По результатам нашего опроса для тусовочников — несовершеннолетних и молодежи наиболее значимы такие ценности, как деньги, порнография и секс, "тачка" (автомашина), посещение ресторанов, отдых на престижных курортах. Из всех видов деятельности их больше всего привлекают коммерция, работа в охране у банкиров, рэкет. Потеряли свою привлекательность такие ценности, как получение образования, профессии, создание крепкой семьи и т.д.

Из всего сказанного не трудно сделать вывод о роли "тусовок" в распространении криминальной субкультуры, приобщения подростков и молодежи к преступному миру.

Кроме того "тусовочная" субкультура является копилкой криминального опыта, своеобразным регулятором криминальной деятельности несовершеннолетних и молодежи, санкционируя один и пресекая другой тип поведения. Особенность криминальной субкультуры с этой точки зрения состоит в том, что в ней постоянно обновляются и совершенствуются нормы и ценности преступной среды. Традиционные заменяются новыми или трансформируются в соответствии с требованиями сегодняшнего дня.

Некоторые исследователи, говоря об истоках и причинах зарождения отечественной мафии, взявшей на вооружение много из арсенала преступников 30–50-х годов, в том числе их законы и атрибутику, приходят к выводу о том, что здесь имеет место чисто внешнее заимствование и сходство.

Преступники-профессионалы прошлого имели, можно сказать, более строгую "криминальную мораль", нежели "мораль" сегодняшних криминальных сообществ. В прошлом звание "вора в законе" невозможно было купить, получить по "блату", его надо было заслужить. Герой "Исповеди "вора в законе" по кличке "Лихой", оказавшись на приеме в офисе современного "вора в законе" рассуждает так: "Вот, оказывается, в чем дело. "Вор в законе" он же — глава кооператива, бизнесмен, действующий легально. А оборотная сторона медали скрыта от посторонних глаз. Неплохо придумано, но для карманников старой закалки непривычно и просто неприемлемо. Быть "в законе" означало для нас заниматься только воровским ремеслом, нигде не работая. Не говорю о том, что "боссов" ... тоже не существовало. "Воры в законе" были равны, никто не имел права давить своим опытом или авторитетом, на сходках все решалось голосованием...

Вот так одну позицию за другой сдают наши неписанные законы, что держались десятки лет. А прежде за нарушение хотя бы одного из них "босяки" своего брата вора наказывали, порой жизни лишали ...".

На трансформацию криминальной субкультуры повлиялряд факторов. Прежде всего в годы культа личности в тюрьмах и колониях оказалась значительная часть передовых людей (старые интеллигенты, революционеры, служащие, военные, работники культуры и искусства, ученые). Своими гуманистическими идеалами, бескорыстием, милосердием, верностью слову они оказывали позитивное влияние на воровской мир, облагораживали его. Боясь такого влияния, представители правоохранительных органов, и прежде всего внутренних дел, стали натравливать уголовников на "политических", пытаясь "выбить" у них признание, пойти на самооговор и т.п. Со временем это привело к падению морали в профессиональных и спонтанных группах преступников.

Следует учесть и то обстоятельство, что многие воровские законы существовали еще до революции. Они перешли в советское общество из царской России и еще много лет регулировали жизнь преступных сообществ, разделяя сферы влияния между ними.

До революции мораль преступников-профессионалов поддерживала и царская полиция, ведь ей это было выгодно. Иметь дело с преступниками, придерживающимися определенных принципов, было легче, чем бороться с так называемыми спонтанными преступниками.

Полиция держала профессионалов на учете и знала, от кого из них, что можно ожидать. Полицейские знали, что воры "гопники", "форточники", мошенники не пойдут, например, на "мокрое дело" не только из-за боязни слишком сурового наказания, но и из-за "идейных соображений". Каждый профессионал имел свой преступный подчерк ("модус операнди"), по которому полиция легко "вычисляла" его.

Всеобщая криминализация советского общества, пропущенного через ГУЛАГ, привела к стиранию граней между профессиональной и непрофессиональной преступностью, а следовательно, к размыванию границ четко очерченной "воровской" (тюремной) субкультуры.

Резкое падение нравов в нашем обществе в период застоя (дегуманизация межличностных отношений, жестокость в общении со своими и чужими, утрата общечеловеческих качеств — чувства чести, собственного достоинства, верности своему слову, милосердия, сострадания) привело к падению нравов и в преступном мире. Воровские "законы" утратили свой священный и неприкосновенный характер. Человек объявлял себя "вором в законе", если ему это было выгодно, если невыгодно — говорил, что "выходит" из "закона".

Править обществом на всех уровнях стала номенклатура с ее принципом вседозволенности. Правым был тот, у кого больше прав. Это привело к появлению преступников, психологически готовых к совершению любого преступления, поскольку у них нет внутренних тормозов, для них не существует никаких принципов преступной профессиональной морали.

С другой стороны, следует заметить, что криминальная субкультура не только порождена культурой официальной, но и находится в антагонистических отношениях с ней, в результате чего в криминальных и асоциальных группах существует резко отрицательное отношение к официальным правилам, нормам и порядкам. Нередко криминальная субкультура паразитирует на общечеловеческих нормах, а также на ценностях нашего общества. Так, чувство гражданского долга подменяется понятием долга воровского, товарищество — круговой порукой, дружба — преданностью лидеру или преступной группе ("воровской семье") и т.п.

Существующие в группах нормы, ценности, условности и правила строго обязательны для всех сторонников "другой жизни". В этом отношении криминальная субкультура автократична, тоталитарна по своему характеру. Отступники беспощадно караются. Это и понятно, поскольку современная криминальная субкультура впитала в себя пороки административно-командной, тоталитарной системы в обществе и возникла на ее почве. Она не признает свободы выражения личности, ее прав, полагая, что права имеются только у тех, кто находится на верху иерархической лестницы, а у остальных есть лишь обязанности.

Криминальная субкультура привлекает подростков тем, что в криминальных группах не существует запретов на любую информацию, в том числе на интимную, что особенно заметно в условиях так называемой "сексуальной революции". Здесь подростки имеют возможность получить от сверстников и взрослых информацию, запрещаемую в обычных условиях.

Усвоение ее норм и ценностей происходит сравнительно быстро, поскольку подростки бывают увлечены ее атрибутами, имеющими эмоциональную окраску, налет ложной романтики, таинственности, необычности и т.д.

Изучением криминальной субкультуры, ее структуры, элементов, истоков, механизмов функционирования, влияния на личность, методов изучения и способов профилактики занимались видные ученые, писатели, практики. Однако целостной ее картины мы сегодня не имеем. Описание структурных элементов данной субкультуры можно найти у М.Геринга, М.Н.Гернета, А.С.Макаренко, Б.Валигура, П.И.Карпова, В.И.Монахова, А. Подгурецкого, М.Лош, Э.Андерсена, Г.Медынского, Я.Корчака, Н.Стручкова, В.Челидзе и др.

Глубокому пониманию криминальной субкультуры особенно способствовали произведения художественной литературы А.Солженицына, А.Шведова, В.Шаламова, Л.Габышева, А.Леви, Н.Думбадзе, А.Безуглова, А.Дриппе, других авторов, раскрывающих жизнь "архипелага "ГУЛАГ".

Актуальность рассматриваемой проблемы в современных условиях объясняется не только отсутствием приемлемой теоретической концепции по ней, но и необходимостью борьбы с наиболее негативными ее проявлениями, унижающими человеческое достоинство, развращающими молодежь, и особенно несовершеннолетних.

Криминальная субкультура является основным механизмом криминализации молодежной среды. Ее социальная вредность заключается в том, что она служит механизмом сплочения преступных групп, затрудняет, искажает или блокирует процесс социализации личности, а также стимулирует криминальное поведение подростков и юношей.

Весьма непросто понять механизм функционирования криминальной субкультуры, разобраться в системе условностей и табу той или иной криминальной группы, поскольку педагогам и взрослым, да и исследователям приходится встречаться здесь с двойной оппозицией несовершеннолетних по отношению к взрослым: возрастной (о чем говорилось выше) и асоциальной. Часто взрослые и педагоги ведут борьбу с возрастной оппозицией, принимая ее за криминальную. Бывает и так, что они не придают значения асоциальной оппозиции, ее вредному влиянию на несовершеннолетних. Сколько сил и энергии было затрачено на борьбу с металлистами и рокерами. Но жизнь доказала, что если подойти к ним непредвзято, направив их деятельность на пользу обществу, то вопрос об асоциальности данных группировок будет снят.

Известно, что в ряде стран, например в Англии, власти используют рокеров для доставки срочной почты, давая им преимущества в проезде и разрешая большие скорости в черте города.

В ряде регионов нашей страны для рокеров отводятся специальные трассы. Они изучают материальную часть автомототранспорта, правила дорожного движения, рокеров привлекают к испытательной работе. Это дает позитивные результаты.

Даже так называемые законопослушные подростки не допускают к своим групповым тайнам посторонних, и прежде всего — взрослых, в силу законов подростково-юношеской субкультуры. Что ж говорить о криминальных группах, пытающихся утаить от посторонних законы и правила своей жизнедеятельности? Именно поэтому изучение криминогенных групп, их субкультуры, методами прямого социально-психологического исследования, (социометрией, опросом, референтометрией, интервью и т.п.) не дает объективной картины. Искажения могут быть весьма существенными.

Здесь следует отметить несколько моментов. Провести исследование в преступной группе, пока она на свободе, невозможно. Поэтому оно всегда осуществляется ретроспективно, т.е. когда группа уже арестована, находится в следственном изоляторе или приемнике-распределителе. А это приводит не к объективной оценке группы, а к переоценке своей позиции каждым ее членом. Это и понятно. Находясь под арестом, члены группы не стремятся рассказать следователю всю правду о группе.

Думая о том, чтобы получить меньший срок, они валят вину друг на друга (значит группа распалась в процессе ведения следствия) или продолжают играть в несгибаемость и честность, выгораживая лидера, (особенно если он взрослый), беря ответственность на себя (консолидация группы продолжается и в ходе следствия).

Иногда в условиях изоляции, давления следствия, общественного осуждения члены группы склонны вступать в своеобразную игру с исследователем, стремясь угадать его мнение, дать ответ, которого он ждет, чтобы показать себя с лучшей стороны или просто оговорить себя. "Не приходится отрицать очевидного искажения ответов опрашиваемых правонарушителей, незаконно помещенных следователем или администрацией учреждения в "пресс-хату" (камеру, где нужные этим лицам показания и ответы выбиваются находящимися там заключенными — они "прессуют" правонарушителя). Значит, опросы исследователя активизируют механизмы психологической защиты и самооправдания у членов группы.

Случаи проявления криминальной субкультуры и ее атрибутов не единичны. Мы говорили о том, что она наличествует в учреждениях и учебных заведениях разного типа. Здесь же отметим тенденцию данной субкультуры к упорядочению и систематизации (формированию определенной системы в масштабах страны).

Начнем с того, что между воспитанниками ВТК, учащимися спецшкол, спецПТУ, общеобразовательных школ, средних ПТУ, солдатами в армии существуют каналы связи ("трассы"), по которым идет обмен "духовными ценностями". Большинство несовершеннолетних, находящихся в колониях и спецучреждениях, ведет переписку со своими сверстниками, находящимися на свободе. Значит, духовные процессы в среде несовершеннолетних и молодежи нельзя ограничить стенами этих учреждений, где они находятся. Следует учесть и то, что идет "движение лиц" (миграция), а не только писем в подростково-юношеской популяции. Несовершеннолетние правонарушители за правонарушение и совершение преступления помещаются в закрытые учреждения, принося туда нормы и традиции подростковых сообществ своих учебных заведений. В свою очередь освобожденные из воспитательно-трудовых и исправительно-трудовых колоний, вернувшиеся из спецшкол и спецПТУ, приносят в ПТУ, общеобразовательные школы и коллективы предприятий те нормы, традиции и ценности, которые они там усвоили.

Такой же обмен происходит между "штатской" молодежью и той, что служит в армии и на флоте. В армию и на флот призывники приносят модель "бугризма". Уволенные в запас приносят в трудовые коллективы идеологию и психологию армейской "дедовщины". Пытаться в таких случаях определить, что в этих процессах первично, а что вторично, нецелесообразно. Ведь криминальная субкультура сложилась в систему, значит найти ее первопричину вряд ли можно.

В условиях взаимопроникновения криминальная субкультура, имея агрессивный характер, становиться связующим звеном первичной и рецидивной преступности, социально-психологический механизм ее эскалации. Несовершеннолетний правонарушитель, вернувшись из ВТК, специальной школы или специального ПТУ это готовый лидер который, стремится создать криминогенную группу. Бравируя знаниями криминальной субкультуры, ее норм, правил и требований, он не только самоутверждается, но и заставляет окружающих его подростков принять их и следовать им. Так же поступает некоторая часть уволенных из армии в запас "дедов", самоутверждаясь в молодежной среде в качестве криминальных лидеров.

Следует учесть, что у значительной части несовершеннолетних ( у каждого второго), отбывающих наказание в ВТК, находящихся не перевоспитании в спецшколах, спецПТУ, состоящих на учете в ИДН, кто-то из взрослых родственников может отбывать или уже отбыл уголовное наказание, т.е. семейными узами, несовершеннолетние и молодежь тесно связаны со взрослым преступным миром. Не случайно говорят, что за время советской власти в колониях и тюрьмах суммарно отсидело большинство населения страны. Это создает условия для проникновения криминальной субкультуры почти в каждую российскую семью и ее культивированию там.

Распространению и закреплению криминальной субкультуры способствует обвальный рост количествадетективной литературы, детективных кинофильмов и видеофильмов, в которых красочно смакуются отдельные элементы преступной деятельности, их роль и функции в жизни членов преступных сообществ.

Еще одной важной причиной агрессии криминальной субкультуры стали мощные миграционные процессы, связанные с "великим переселением" молодежи на "стройки коммунизма". Туда ведь направлялись и амнистированные, условно освобожденные, а также условно осужденные (на жаргоне их называют "химиками"). Сливаясь в один поток, молодежная и воровская (тюремная) субкультура порождали в местах "строек коммунизма" особый социально-психологический климат, в котором несовершеннолетние, родившиеся в тех местах или оказавшиеся там с родителями, избавляясь от возрастного одиночества, в поисках физической и психологической защиты быстро усваивали нравы преступного мира.

Эмпирические признаки криминальной субкультуры. Социальные работники, педагоги учебных, воспитатели специальных воспитательных и исправительных заведений (ВТК, спецшкол, спецПТУ, СИЗО, приемников-распределителей), сотрудники ИДН и КДН и др. должны знать, есть ли среди учащихся их учреждений, на их территории социально-негативные явления и как далеко зашло расслоение неформальной сферы отношений. Для этого нужно знать внешние признаки криминальной субкультуры. Многие видят эти признаки в увлечении людей уголовным (воровским) жаргоном, кличками, стремлением к нанесению татуировок и т.д. Все это так, однако дело не только в этом. Удельный вес тех или иных признаков криминальной субкультуры различен. Кроме того, определяя причину указанных явлений следует подвергать ихсистемному социально-психологическому анализу, определять корни, видеть носителей и распространителей этих явлений в коллективе. Нужно попытаться попять происхождение и механизмы их функционирования данной субкультуры на подростков и молодежь.

Степень сформированное и оформленное криминальной субкультуры в учебном заведении может быть различной. Это могут быть не связанные друг с другом элементы, внешне не оказывающие существенного влияния на воспитательный процесс. Иногда данная субкультура получает определенное оформление — между группами учащихся возникает антагонизм, а ее нормы и ценности начинают играть определенную роль в поведении несовершеннолетних и молодежи.

Нередко криминальная субкультура господствует в учреждении и полностью парализует воспитательный процесс, деятельность администрации и педагогического коллектива.

Опрос работников воспитательно-трудовых колоний и специальных ПТУ, выступающих в качестве экспертов, показал, что проявления криминальной субкультуры в этих учреждениях сходны и определяются по признакам, указанным в таблице 1.

Эти выводы были проверены на инженерно-педагогических работниках ПТУ и работниках ИДН и сопоставлены с результатами опроса "носителей" криминальной субкультуры (лиц, вернувшихся из ВТК, спецшкол, спецПТУ). По критериям и признакам "дедовщины" в армии был проведен опрос командиров и политработников ротного и батальонного звена, а также воинов, уволившихся в запас.

В целом эксперты достаточно полно выявили эмпирические показатели, по которым определяется наличие в этих заведениях криминальной субкультуры, степень ее развитости и организованности.

На основе исследования можно сделать вывод о том, что проявления криминальной субкультуры сходны во всех закрытых специальных воспитательных и исправительных учреждениях для несовершеннолетних.

Сходные признаки криминальной субкультуры отмечаются в воинских подразделениях, пораженных этим недугом: деление солдат на враждующие группировки по национальному признаку, жесткая групповая иерархия, дезертирство из-за побоев и издевательств со стороны "дедов", неограниченные привилегии последним, факты мужеложства над "непокорными", нанесение татуировок, групповые нарушения воинской дисциплины и т.п.

Таблица 1.

ПРИЗНАКИ, СВИДЕТЕЛЬСТВУЮЩИЕ О НАЛИЧИИ КРИМИНАЛЬНОЙ СУБКУЛЬТУРЫ ("ДРУГОЙ ЖИЗНИ") В СРЕДЕ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ В УЧРЕЖДЕНИИ

В дисциплинарных батальонах (своеобразных колониях для солдат, совершивших воинские преступления) и строительных частях, прямо рассматриваемых порой как "зоны", криминальная субкультура господствует.

Это сходство, как не горек данный вывод, заметно и в не закрытых учреждениях и заведениях (пионерских лагерях, лагерях труда и отдыха, детских домах, школах-интернатах, ПТУ, а также общежитиях для взрослых). Чтобы всесторонне и полно проанализировать жизнь несовершеннолетних и совершеннолетних в указанных заведениях, необходимо уметь пользоваться рассмотренными критериями.

Необходимо использовать все эти критерии в системе, помня о том, что ряд внешне сходных признаков присущ подростково-юношеской субкультуре вообще. Ведь и среди законопослушных подростков и молодежи, например, широко распространены клички. Они охотно пользуются молодежным жаргоном, нередко наносят татуировки. Попытки уклониться от "грязных" работ, отказаться от участия в деятельности актива, факты групповых уходов с уроков, порча общественного имущества встречаются и просто в педагогически запущенном коллективе детского учреждения.

Следует учитывать стремление многих подростков, проявившееся особенно сейчас, к участию в работе деполитизированных неформальных организаций (различных клубов, объединений, скаутских отрядов). Они также создают свои атрибуты, нормы и ценности, внешне сходные с элементами криминальной субкультуры.

Чтобы не спутать возрастные явления с проявлениями криминальной субкультуры, необходимо глубоко анализировать каждый критерий в отдельности. Обнаружив, например, внутригрупповую иерархию, надо выяснить, что за ней стоит, каковы взаимоотношения лидера и нижестоящих подростков и молодежи, каково отношение к аутсайдерам.

Еще Януш Корчак писал: "Я убедился, что среди детей существует целая иерархия, где старший имеет право помыкать ребенком моложе его на два года (или хотя бы не считаться с ним), что самоуправство точно варьируется от возраста воспитанников".

В криминальной субкультуре внутригрупповая иерархия более авторитарна, чем возрастная, а внутригрупповые отношения особенно жестоки, антигуманны.

Аналогично следует рассматривать и факты нанесения татуировок. Необходимо выяснить: кто и когда их нанес, по собственному ли желанию это было сделано или по принуждению, как был обставлен сам ритуал татуирования, какой смысл подростки видят в нанесенном рисунке или знаке. Только в этом случае можно установить, нанесена ли татуировка, что называется, "по глупости" или потому, что несовершеннолетний придерживается норм и требований криминальной субкультуры.

Каждый факт негативного поведения, который принимается за проявление криминальной субкультуры, должен многократно проверяться путем наблюдения, проведения бесед, расшифровки настенной живописи в туалетах и Других помещениях, на партах и столах, надписей в книгах, особенно художественной литературе и т.п. Вообще следует помнить о том, что многократная проверка результатов — аксиома социально-психологических исследований.

Приведем характерный пример. В одном из ПТУ на стенах туалетов и коридоров были обнаружены сведения о внутриучилищной стратификации, т.е. о том, кто из ребят является "стариком", кто "пацаном", кто "бык", а кто "младшак". Директор был информирован о том, что в среде учащихся распространяется криминальная субкультура. Однако нужные меры приняты не были. Вскоре были выявлены факты вымогательства среди учащихся ("быков" обирали, ставили на "счетчик", вымогали деньги). Вымогателя Д. судили, но асоциальная группа осталась. Ее члены убили "должника", придя к нему домой с требованием рассчитаться. А ведь если бы с первыми сигналами (появлением надписей на стенах, кличек, татуировок, случае вымогательства) были приняты меры, до убийства дело бы не дошло.

Помня о том, что грань между криминальной субкультурой и возрастными проявлениями несовершеннолетних весьма гибка и подвижна, целесообразно разработать комплекс превентивных мер и быть готовым к их применению. Следует, наконец, помнить о способности криминальной субкультуры не только к мимикрии, но и к существенной трансформации и в связи с изменением структуры и характера преступности в стране. Так, наряду с традиционной уголовно-воровской субкультурой в молодежную среду активно внедряются современная криминальная субкультура, в основе которой лежит здоровый образ жизни членов преступной шайки (банды) — "ни спиртного, ни, тем более наркотиков, занятия спортом. Абросе, в прошлом наркоману, чтобы войти в "коллектив" (банду — В.П.) пришлось бросить свою вредную привычку" .

Новое поколение молодых преступников ценит семейные устои. Так, в банде грабителей и убийц, раскрытой в г. Курске,  "...все, за исключением одного, женаты, все — чадолюбцы... В часы, остававшиеся от "основной работы", старательно исполняли, так сказать "мирские" служебные обязанности: сторож, электрик, оператор АЭС." Заметим, не только в целях конспирации: очень хотелось одновременно уважения и "там" и "здесь".

Втягивая в свою преступную деятельность несовершеннолетних, главари банд демонстративно оберегают их от алкоголя, наркотиков и других проявлений человеческой слабости, готовя к главному — безоглядной преданности главарю и преступной деятельности.

Таким образом, мы видим новую генерацию "благопристойных" уголовников с идейным уклоном.

Деление людей на иерархические группы (стратификация) существует в обществе в целом и внутри разных сообществ. Основания, по которым стратифицируются люди различны: социальное происхождение (деление людей на классы), возраст (возрастная классификация), образование, профессия и т.п.

Не составляют исключения и преступные сообщества, в которых люди стратифицируются по определенным категориям (слоям, кастам). Каждая из них живет своими законами, своей моралью. Преступные группы относятся к сообществам, стратификация в которых подчинена характеру и особенностям преступной деятельности. В условиях, когда преступность приобретает все более организованный, коррумпированный характер, большое значение приобретают деление людей по степени и характеру участия в преступной деятельности (покровитель в структуре официальной власти — "крестный отец", организатор, исполнители, группа прикрытия, сбытчики, скупщики и т.п.).

Деление на касты встречается не только в преступных группах на свободе, но и в местах социальной изоляции. Здесь оно особенно четко проявляется. Деление людей на иерархические группы имеет место в исправительных и воспитательных заведениях для несовершеннолетних в странах с разными социальными системами. Это свидетельствует о наличии общих черт субкультуры преступного мира.

Сравним стратификацию несовершеннолетних и молодежи в асоциальной субкультуре в местах социальной изоляции СНГ, Польши и США.

Схема 1. 

СТРАТИФИКАЦИЯ МОЛОДЕЖИ В РАЗНЫХ КРИМИНАЛЬНЫХ СТРУКТУРАХ

Примечание: В Польше и США границы каст четко определены. Интенсивность деления с возрастом несколько уменьшается.

Заметим, что, с одной стороны, существует некоторая традиционность подобного деления в разных социальных культурах, с другой — в жизни криминальных групп отмечается появление элементов, вызванных изменением характера преступности, социальными процессами, происходящими в обществе, в том числе и молодежной среде.

Приведенная стратификация молодых и несовершеннолетних правонарушителей является типичной и вместе с тем неполной, поскольку в ней отражено лишь традиционное деление несовершеннолетних на иерархические группы в закрытых исправительных и воспитательных учреждениях. Более полную стратификацию можно сделать на основе контент-анализа существующего уголовного жаргона. В нем отражены социальные роли и статус несовершеннолетних и молодежи в асоциальных (криминальных группах в виде терминов (см. таблицу 2).

Таблица 2.

ТЕРМИНОЛОГИЯ ИСПОЛЬЗУЕМАЯ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИМИ И МОЛОДЫМИ ПРАВОНАРУШИТЕЛЯМИ ДЛЯ ОБОЗНАЧЕНИЯ ПОЛОЖЕНИЯ ЛИЧНОСТИ В ГРУППОВОЙ ИЕРАРХИИ

   Из таблицы видно, что, независимо от количества ступеней, все приведенные стратификации сходны в главном: "в верхах" оказываются более сильные и авторитетные подростки и юноши, которые "держат власть в "зоне" или на определенной территории и имеют непосредственную связь с "крестными отцами" либо их приближенными из числа взрослых (если преступная группа несовершеннолетних не самостоятельная, а является как бы филиалом, "резервом" мафии) и выполняет их указания. В "низах" находятся униженные и эксплуатируемые подростки ("чужаки"), случайно оказавшиеся на территории, контролируемой группой, или "свои" — нечисто прошедшие "прописку".

Несмотря на типичность приведенной стратификации несовершеннолетних и молодежи в криминальных группах, в последнее время наблюдается их значительное региональное (а может быть и национальное) своеобразие. Фактически имеют место трех-, четырех-, и шестиступенчатое деление несовершеннолетних и молодежи на "касты".

Трехступенчатое: "верхи" ("шишки", "бугры", "паханы"), "средний слой" ("нормально живущие", "пацаны") и "низы" ("шкварки", "помойки", "чушки", "дельфины"). В четырехступенчатое деление входят: "верхи" ("бугры"), "нормально живущие", "низы" ("шкварки") и "чужаки" ("анархисты"). Шестиступенчатая стратификация состоит из трех "каст", каждая их которых включают по два слоя: "верхи" ("босяки старые', "босяки молодые"); "средний слой" ("чистые" и "пацаны"); "низы" ("чушки", "обиженные").

Последняя стратификация копирует стратификацию, имеющую место в ИТК. Например, в ИТК Псковской области: "вор", у него несколько "смотрителей" (по отрядам), далее осужденные — "пацаны" (возраст до 30 лет), "мужики" (основная масса), ниже стоят "опущенные" (например, лица, облитые мочой), а в самом низу — "петухи" (лица, подвергшиеся мужеложству).

Автор совместно с Н.В.Гукасян собрал региональные системы стратификации несовершеннолетних и молодежи в закрытых заведениях и по ряду территорий. Данные приведены в таблице 3.

Таблица 3.

СТРАТИФИКАЦИЯ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ И МОЛОДЕЖИ В КРИМИНАЛЬНЫХ ОБЩНОСТЯХ В СОПОСТАВЛЕНИИ С СОЦИОМЕТРИЧЕСКОЙ СТРАТИФИКАЦИЕЙ (Н.В.Гукасян, В.Ф.Пирожков)

В современных условиях принятая в преступной среде стратификация все чаще сочетается с функционально-деловой. В соответствии со статусом в преступной среде распределяются функции и роли, выполняемые несовершеннолетними и молодыми правонарушителями в групповой криминальной деятельности. Речь идет не просто об организации, пособничестве и укрывательстве, как это трактовал УК РФ, а о действительной разделении труда в криминальной деятельности. Это хорошо видно на примере стратификации несовершеннолетних и молодежи в среде фарцовщиков (см. таблицу 4).

Таблица 4.

СТРАТИФИКАЦИЯ ПРЕСТУПНИКОВ-ФАРЦОВЩИКОВ

Из приведенных выше таблиц видно, что стратификация несовершеннолетних и молодежи в криминальной субкультуре, налагающая отпечаток на психологию личности, обладает следующими свойствами :

1. Жесткое деление на "своих" и "чужих", а также однозначное определение статусов и ролей несовершеннолетних и молодежи в учебных заведениях и в "своей" группе с однозначным определением прав и обязанностей: "кому что положено и что "не положено".

2. Социальное клейменение: использование благозвучных, возвышающих терминов, типа "хозяин", "директор", "шишка", "барин" "старшак", "босс", "авторитет", "автор" и др. для обозначения принадлежности несовершеннолетних и молодежи к высшим иерархическим группам. Чтобы обозначить принадлежность человека к низшим иерархическим группам используют менее благозвучные, а чаще — оскорбительные термины ("шавка", "чушка", "крыса", "стукач", "обиженный" и др.). Сравнив для примера стратификацию в армии ("дед", "черпак", "ворона", "дух", ,обморок", "мясо"), можно утверждать, что стигматизация в криминальной субкультуре — непременное жесткое (даже жестокое) правило. Среди проституток, например, выделяют и стигматизируют центровых (валютных), периферийных, надомщиц, вокзальных, панельных и т.п. Термин определяет престиж и сферу деятельности проститутки. Соотнося употребляемый в отношении конкретной личности несовершеннолетнего или молодого человека термин, можно полно и правильно определить его позицию и роль в криминальной группе, т.е. понять, "кто есть кто" и применить нужные меры воздействия на каждую "касту": развенчать и пресечь деятельность "верхов", обеспечить надежную защиту "низам".

Зная жаргон несовершеннолетних и молодых правонарушителей и соотнося его с конкретной личностью, можно выявить новые аспекты групповой стратификации. Так, в одном спецПТУ воспитатели обратили внимание на то, что учащиеся стали иронически именовать "шишкой" подростка Н., который по всем признакам должен был быть отнесен к "помойкам". Оказалось, что "авторитеты", чтобы "не пачкаться" в обращении с "помойками", отвели ему роль "шишки" над "помойками". Но в глазах "чистых шишек" он все равно останется "помойкой". В бывшем Могилевском спецПТУ в этих же целях "помойки" делились на "старых" и "молодых". "Старые" лишаются прав в отношении "пацанов", но могут командовать "молодыми помойками".

3. Автономность существования каждой "касты", затрудненность, а чаще невозможность дружеских контактов между их представителями из-за угрозы остракизма и снижения социального статуса для тех представителей "верхов", кто пошел на непосредственные контакты с представителями "низов", например, "блатной" подал руку "помойке", прикоснулся к нему, докурил папиросу после него и т.п.

4. Затрудненность мобильности вверх при одновременной облегченности мобильности вниз, означающая, что перемена социальных ролей и статусов (с низших на высшие) затруднена, а для ряда категорий несовершеннолетних и молодежи (пассивных гомосексуалистов, склонных к оральным половым контактам, "стукачей", "крыс", и др.) исключена. При этом перемена социальных ролей с высших на низшие облегчена. Это положение сохраняется и при либерализации отношения в нашем обществе к "голубым" (легализация мужского гомосексуализма и женского лесбиянства), создании ими своих "партий", отстаивающих интересы сексуальных меньшинств.

Чтобы стать неофициальным "начальством" в группе (сообществе, подростковой среде в целом) или подняться на ступеньку выше в групповой иерархии (мобильности вверх), необходимо как минимум: пройти жесткую систему отбора (испытаний и конкуренции); иметь покровителя из высшей касты (из числа "земляков", "поделыциков" и т.д.); иметь "выслугу лет" или особые заслуги в криминальной деятельности.

Например, в Казанских "моталках" подняться на очередную ступеньку можно лишь через год. В армейских условиях "дедовщина" полностью базируется на "выслуге лет". Раньше времени нельзя подняться ни на одну из высоких ступеней групповой иерархии, или приобрести новые права. "Если ты в армии меньше года — в лучшем случае моешь полы в санчасти и ходишь в столовую за пайками. Если больше года — ты от всех обязанностей освобождаешься и владеешь правом наделить ими остальных ".

Чтобы выбиться вверх, часто необходимо совершить особо дерзкое преступление. В последнее время "верхи" стали активно использовать "табели о рангах" для поборов (вымогательств) в подростковой среде, осуществляемых двумя способами. Первый способ, например, в Казанских "моталках", заключается в том, чтобы дать главарю определенную суммы денег, магнитолу или другие суперпредметы. В закрытых воспитательных и исправительных учреждениях существует другой способ — постоянная "дойка" низов путем повышения, то понижения статуса того или иного подростка. Например, "шавка" просит "шишкаря" поднять его статус до "пацана". Тот требует за это определенную плату в деньгах, пище, одежде и т.п. Получив "плату", "шишкарь" разыгрывает спектакль на глазах у всех подростков. Он, например, докуривает за "шавкой" сигарету, что по "закону", казалось бы, запрещено. Результат налицо — все поняли, что подросток "поднят". Проходит какое-то время и "шишкарь" "опускает" подростка, заставив его постирать свои носки, поднять с пола бычок и докурить его и т.п. И "пацан" вновь становиться "шавкой", "чушкой" и т.п.

Таким образом, основания для повышения социального статуса (мобильность вверх) и его понижения (мобильность вниз) в последнее время значительно изменились. Коррупция и блат разъедают не только общество в целом, но и преступную среду, в том числе, что самое страшное, и несовершеннолетних и молодежь. Теперь можно выйти в "люди", стать "бугром" ("паханом", "вором в законе"), не имея никаких криминальных "заслуг" и "выслуги лет", а купив это звание или опираясь на силу и преобладание своей этнической группировки.

5. Строгая субординация в межличностных отношениях "верхов" и "низов", беспощадная эксплуатация и притеснение "низов" "верхами" — непременное условие стратификации. Обращение с представителями "низов" как со своими слугами и рабами является показателем высокого статуса и принадлежности к высшей иерархической группе. Разработана целая система унижений и издевательств, которым подвергаются "низы". Это приводит к "закону бумеранга". Человек, выбившийся из "низов" в "верхи", не забывает испытанные в прошлом унижения и начинает унижать, притеснять, обирать других. В "законе бумеранга" необходимо видеть одно из условий живучести криминальной субкультуры, саморазвития и "самосовершенствования" стратификации людей в асоциальной, преступной среде.

6. Наличие у "верхов" определенных обычаев, условных знаков, табу, ценностей, привилегий ("мелких исключений"). Наблюдая за поведением взрослых в обычной повседневной жизни и соприкасаясь с группами взрослых преступников, а также проявляя собственное "нормотворчество", несовершеннолетние и молодые правонарушители создают сложную систему отношений зависимости, подчиненности, ценностей, табу. Эта система, ставящая "паханов" в привилегированное положение, подчеркивающая их исключительность, весьма притягательна для “низов" и вызывает яростное сопротивление "верхов", если на нее кто-то посягает.

7. Следует помнить об устойчивости статуса. Попытки избавиться от него, например, при переезде несовершеннолетнего на новое место жительства или переводе в другое спецучреждение, жестоко наказываются. Наказуемы попытки и завысить свой статус (путем нанесения "не положенной" татуировки, присвоения "не положенной" клички и т.д.), либо воспользоваться "привилегиями", "не положенными" по статусу. И это несмотря на то, что, как отмечалось выше, в последние годы наметилась тенденция купли-продажи социального статуса в преступной среде, и особенно среди несовершеннолетних и молодежи.

С каждым годом все более проявляется процесс, если можно так сказать, дегуманизации (брутализации) преступного мира, повышается уровень жестокости в межличностных отношениях в самой преступной среде. Это и понятно. Пройдя по всем ступеням иерархической лестницы, получив власть, сегодняшние "короли", помня об испытанных в прошлом унижениях, значительно более жестоки и свирепы по отношению к нижестоящим, чем те "короли" "зоны" и подворотни, власть которых была как бы от Бога (они обладали определенными преимуществами априори).

Статус подростка и молодого человека в криминальной структуре, его позиция в среде несовершеннолетних (группе, микрорайоне, специальном учебно-воспитательном учреждении, ВТК и т.п.) складывается под влиянием целого ряда факторов. Надо сказать, что в криминальной психологии и социологии предпринимались попытки выявить эти факторы и определить удельный вес их влияния на статус личности. Так, по мнению польских ученых, наибольшей силой воздействия обладают "бывалость" несовершеннолетнего, его возраст, социальное (региональное) происхождение, характер криминальной деятельности.

Однако наше исследование свидетельствует о том, что существует более широкий круг факторов, так или иначе влияющих на статус несовершеннолетнего и молодого человека, его положение в групповой иерархии. В среде несовершеннолетних и молодых правонарушителей высоко ценятся категория и квалификация криминогенной группы, стаж криминальной деятельности или количество приводов в милицию (задержаний); поведение в правоохранительных органах (инспекциях по делам несовершеннолетних, на следствии, в суде, в комиссиях по делам несовершеннолетних); соучастие в прошлых правонарушениях и преступлениях. В связи с разгулом национализма в стране резко возросло значение фактора национальной принадлежности.

Нельзя сбрасывать со счетов и оценку личностных качеств и физической силы несовершеннолетнего или молодого правонарушителя, данную его сверстниками. Конечно, важную роль в завоевании и поддержании статуса в среде несовершеннолетних и молодежи играют длительность пребывания в группе (специальном учебно-воспитательном или исправительном учреждении), отношение к слабым и незащищенным подростка ("низам"), поведение в адаптационный период нахождения в группе (том или ином учебном заведении или колонии), отношение к официальным активистам, мерам воспитательного воздействия и к учебе.

Мы попытались классифицировать все перечисленные факторы, влияющие на статус и положение личности в криминальной группе (см. схему 2).

Схема 2.

Классификация факторов, влияющих на статус и положение личности в криминальной группе несовершеннолетних и молодежи

   Из всех индивидуально-личностных факторов несовершеннолетние и молодежь прежде всего ценят "бывалость", т.е. жизненный, преступный опыт , умение использовать его для подчинения себе других. Известно, что "бывалые" подростки и молодые люди лучше, чем другие, знают нормы и правила криминогенной среды и умеют их толковать с пользой для себя. Фактору "бывалости" придается значение не только в "зоне" (специальных учебно-воспитательных учреждениях, СИЗО и ВТК), но и зачастую а общеобразовательной школе и ПТУ. "Бывалый" пытается воздействовать на других не только словом (информацией о виденном и слышанном), но и делом. Он стремиться взять управление группой в свои руки.

В среде несовершеннолетних и молодых правонарушителей понятие "бывалости" наполняется существенно иным содержанием. Приведем конкретный пример. Андрей Ф. — 14 лет, учащийся бывшей Московской спецшколы для детей, нуждающихся в особых условиях воспитания. Воспитывала его только мать, мальчик был бесконтролен с 9 лет, постоянно убегал из дома, бродяжничал. Много раз его доставляли в приемник-распределитель. Половую жизнь он начал в 11 лет и приобрел опыт половых извращений. С двумя друзьями Андрей постоянно убегал из спецшколы. По месту жительства он создал криминальную группу из 5 подростков и стал их лидером. Группа совершила несколько краж в продуктовых палатках и магазинах, несколько попыток вымогательства денег и вещей у подростков. Если у подростка, подвергнувшегося нападению, денег и личных вещей не оказывалось, группа заводила его в укромное место и принуждала к оральным контактам. При этом Андрей Ф. учил ребят, как принудить подростка взять половой член в рот, воздействуя на его барабанные перепонки или "перекрыв ему кислород". Этому он научился у более опытных подростков в спецшколе.

На данном примере видно, что "бывалость" — это опыт, стаж преступной деятельности. У Андрея Ф. к 14 годам такой стаж составлял 5 лет. Андрей постоянно хвастался своими криминальными похождениями перед сверстниками.

"Бывалые" подростки — это потенциальные криминальные лидеры, ретрансляторы криминального опыта, они всегда должны быть в поле зрения педагогов, сотрудников правоохранительных органов. Их хвастовство необходимо решительно пресекать, а стремление к распространению криминального опыта блокировать.

Чтобы самоутвердиться в криминальной среде, несовершеннолетний и молодой человек должен обладать определенными качествами (быть в своем роде незаурядной личностью). Лидеры криминальных групп, как показывают исследования, имеют обычно хорошие организаторские способности, умеют быстро оценивать ситуацию, принимать решение, распределять обязанности между членами группы, у них достаточно сильно развита воля. Они умеют властвовать над другими, подчинять их своему влиянию.

Результаты исследований И.М.Гусейнова показали, что наиболее ценными в криминальной среде несовершеннолетних качествами являются авторитарность, грубость, изворотливость, находчивость, цинизм, жестокость по отношению даже к членам своей группы. Среди лидеров криминальной группы может быть и неразвитый подросток и молодой человек. В этом случае недостаток организаторских способностей, необходимых для самоутверждения в качестве лидера, он компенсирует другими личностными качествами: жестокостью, цинизмом, садистскими наклонностями и т.п. Организационную работу в таком случае ведет приближенный к нему подросток, своего рода "серый кардинал". Подростки и молодые люди, не имеющие необходимых личностных качеств, неизбежно рассеиваются по нижним ступеням групповой иерархии. Это подтверждается обследованием "низов". Большинство из них испытывают страх, чувство ненависти или глубокой внутренней неприязни к "паханам", искусно скрывая его за внешней угодливостью, подхалимством, заискиванием.

В борьбе за лидерство в преступной группе важное значение приобретает физическая сила. Ведь с ее помощью можно лично самому добиться господства над сверстниками. Однако при взаимной поддержке в криминальных группах, борющихся с противостоящими криминальными и позитивно настроенными группировками, а также с официальным активом, фактор личной физической силы может компенсироваться сплоченностью группы, ее вооруженностью.

В качестве оружия обороны и нападения криминальные группы используют не только ножи, цепи, палки, бритвы, но все чаще и огнестрельное оружие, гранаты, взрывные устройства. Поэтому в преступной группе, функционирующей по законам стаи (скопа), лидерство нередко захватывают не физически сильные, а наиболее изворотливые и наглые подростки. Они обзаводятся "телохранителями" из числа психически недоразвитых, но физически сильных подростков.

Следует иметь в виду, что в последнее время в подростково-молодежной преступной среде наметилась тенденция к культивированию спортивной подготовки, к видам восточного единоборства и к занятиям культуризмом. Делается это для накачивания бицепсов.

Хорошо развитые мускулы, владение сложными приемами нападения становятся важным средством аттестации подростка или юноши для получения "высокого поста" в криминальной среде. По примеру взрослых лидеров преступных групп несовершеннолетние и юные "шишкари", "бугры" также стремятся обзавестись телохранителями.

Большое влияние на статус и роль подростка и молодого человека в криминальной среде оказывают социально-групповые факторы : возраст, социальная, региональная и национальная принадлежность.

Важную роль в процессе самоутверждения несовершеннолетних и молодежи играет возраст . В криминогенной и криминальной среде значимость возраста видна особенно ясно. Если взять средние возрастные показатели, то самый низкий статус в общеобразовательной школе имеют 7–10-летние, в специальной — 11–12-летние, в среднем и специальном ПТУ и ВТК — 14–15-летние подростки. Высокий статус при всех прочих благоприятных условиях имеют в общеобразовательных школах, средних ПТУ, спецПТУ и ВТК 15–17-летние, а в специальных школах 14–15-летние подростки.

В "моталках", "бандах", "конторах" на улице, в микрорайоне, "тусовках", как и в "зоне", все зависит от возрастного состава собравшихся. Но в целом указанные возрастные границы сохраняются. Если собрались подростки 11–15 лет, то ясно, что господствовать будут 14–15-летние. Надо сказать, что в среде несовершеннолетних и молодых правонарушителей возрастное различие в 1–3 года весьма существенно.

Не случайно средний возраст "бугров" ("шишек", "паханов") составляет в закрытых воспитательных и исправительных учреждениях 17,5 лет, а в спецшколах — 13,7 года. Это наиболее активная в криминогенном отношении группа несовершеннолетних. По сравнению с другими возрастными группами 17–18-летние располагают большими возможностями, чтобы утвердить и поддержать свой статус в групповой иерархии. Они сильнее физически, у них более богатый криминальный и жизненный опыт, знание норм и традиций криминогенной среды.

Возрастные различия влияют на самоутверждение и в среде совершеннолетней молодежи, например, в армейских условиях, о чем говорилось выше. Все это требует дифференциации воспитательной и профилактической работы, а также руководства межличностными отношениями с учетом возраста несовершеннолетних и молодежи.

Рассмотрим роль региональной (национальной) принадлежности в определении статуса несовершеннолетнего и молодого человека в криминальной среде и группе. Землячество, национальная принадлежность формируют специфическое чувство "мы". Если криминальная среда однородна по национальному признаку, то важную стратификационную роль играет землячество (члены группы из одного дома, с одной улицы или одного населенного пункта — деревни, города). Если она неоднородна по национальному составу, то роль национальной принадлежности в стратификации личности возрастает. Этот фактор особенно часто проявляется в закрытых специальных воспитательных учреждениях, колониях и армии, когда несовершеннолетний или молодой человек оторван от привычной среды (дома, друзей, знакомых). Наличие земляков или лиц своей национальности придает уверенности несовершеннолетнему или молодому человеку, облегчает его жизнь в новых условиях, обеспечивает психологическую и физическую защиту от притязаний и домогательств других.

Национальный (земляческий) фактор приобрел особую остроту в последние годы в связи с курсом республик на самостоятельность, государственную независимость. Однако возрождение национального самосознания и суверенитета дало, к сожалению, вредное побочное явление — всплеск ярого национализма, национал-шовинизма, нигилистическое отношение к другим нациям.

Например, на смену одному злу — "дедовщине" — в армию пришло другое — "групповщина" на национальной основе, когда "свой" — это только земляк, а остальные — "чужие"... Никакой сержант, не говоря уже о "дедах", не может послать представителя "преобладающей" национальности на грязную работу. Но ты обязан, если позовут, встать не раздумывая за "своих".

Таким образом, земляческая статусная структура сейчас вступила в жесткую конкуренцию с "дедовской". Это объясняется ростом количества неславянских группировок в армии и обострением национальных конфликтов в обществе.

Групповщина по национальному признаку или признаку землячества свойственна несовершеннолетним и молодежи в колониях, в специальных учреждениях и на свободе.

В одном из спецПТУ в Средней Азии пострадавшими от гомосексуализма, например, оказались лица лишь некоренной национальности — "мигранты" (русские, белорусы, украинцы, татары). Из средств массовой информации нам достаточно хорошо известны Долгопрудненская, Чеченская, Ингушская, Солнцевская, Люберецкая и другие молодежные группировки, борющиеся за сферы влияния в Москве под руководством мафиозных структур.

Что нам еще преподнесет земляческий (национальный) фактор в расширении сферы влияния криминальной субкультуры и ее трансформации — предвидеть не трудно. Специалисты считают, что армия, где доминирует земляческая структура, не просто небоеспособна, она социально опасна, она поставляет "солдат удачи" — наемников, кочующим по горячим точкам планеты в поисках приключений и крови. Все труднее будет принимать конструктивные меры в воспитательной и профилактической работе во всех социальных институтах (школе, ПТУ, специальных, исправительных заведениях, в армии), а также предупреждать самые вульгарные формы организованной преступности.

Все больше дают о себе знать кочующие по стране криминальные группы, сформированные по национальному признаку. В них складывается определенный психологический климат, возникают и закрепляются свои нормы и традиции. Появляясь в том или ином регионе страны, эти группы совершают преступления и, нагнав страха, исчезают или подчиняют себе местные группировки, длительное время эксплуатируют их.

Наиболее сильное влияние на статус, роль и позицию несовершеннолетнего и молодого человека в асоциальной группе оказывают криминологические факторы : стаж асоциального и криминального поведения; категория и квалификация криминальной группы; длительность пребывания ("срок") в спецшколе; специальном ПТУ; колонии; поведение в правоохранительных органах; соучастие в прошлых правонарушениях и особенно в преступлениях. Эти факторы преломляются через призму индивидуально-личностных и социально-групповых особенностей несовершеннолетних. Так, стаж асоциального поведения (бродяжничество, побеги из дома, приводы в милицию, употребление алкоголя, наркотиков) определяют "бывалость" подростка иди юноши, поскольку в нем весьма своеобразно отражается приобретенный жизненный и криминальный опыт, уровень криминальной "квалификации". Подросток (юноша) — не новичок в правонарушениях. Он знает, каковы порядки в приемниках-распределителях, а нередко — и в следственных изоляторах, своеобразных коммутаторах, без которых криминальная субкультура не может успешно функционировать.

Стажу асоциального и криминального поведения сами несовершеннолетние придают настолько большое значение, что отражают это в татуировках. Он становится "сигналом" при опознании "своих" и "заявке" подростка на определенное положение в среде сверстников специального ПТУ, спецшколы, ВТК (приемника-распределителя и т.п.). Чтобы занять более высокое положение в группе ("в зоне") подростки приписывают себе "заслуги" (судимости и преступления, которые не совершали и т.п.). Правда, стремление "незаконно" получить привилегию сурово наказывается "авторитетами", группой. "Если узнают, что наколка ложная и сделана ради куража, лютая разборка ждет нарушителя конвенции, от отрубания пальца с неправедным "перстнем" до превращения его в презираемого всеми "петуха". Чтобы самоутвердиться и занять высокое положение в асоциальной и криминальной среде, новички должны пройти соответствующее испытание, доказать, на что они способны.

Среди несовершеннолетних и молодежи сильно развито чувство "мы", выражающееся в попытке причислить себя к тому или иному виду криминальной группы . Возникновение нетрадиционных объединений молодежи (прозападных, политически не ориентированных, альтернативных, историко-националистических, религиозных, экологических, сексуально ориентированных и др.) не нивелировало, а обострило значимость принадлежности подростка и молодого человека к "своей" социальной группе, определения ее статуса в молодежной среде. При этом престижность традиционных криминогенных и нетрадиционных современных молодежных групп не совпадает, существуя как бы параллельно.

В традиционной криминальной группе самое высокое положение занимали и занимают лица, относящие себя к "ворам". Они пользуются наибольшим авторитетом в преступной среде не только "зоны" (спецПТУ, спецшколы, ВТК и т.п.), но и за ее пределами. По значимости вслед за "ворами" стоит наиболее активная часть правонарушителей — грабители и разбойники. Их групповые преступления имеют корыстные мотивы и насильственный характер действия. Ниже стоят фарцовщики, мошенники, хулиганы и насильники. Еще менее авторитетны в криминальной среде мелкие воришки, бродяги, попрошайки, стоящие в спецПТУ, спецшколе и ВТК, как правило, особняком. Завершают нижнюю часть престижного ряда криминальной группы лица, занимающиеся мужеложством, сутенерством и т.п., совершившие так называемые "неприятные" преступления, насильники детей, правонарушители-одиночки. Последние часто оказываются в положении изгоев.

Не одинаков уровень престижности территориальных "банд", "команд", "контор". Все зависит от авторитета лидера во взрослой преступной среде, степени связи данной группы с преступными группами взрослых. Если группа несовершеннолетних преступников является "филиалом" преступной группы взрослых (мафии), то авторитет "взросляка" полностью переходит на авторитет группы несовершеннолетних, а порой — и на каждого ее члена.

Современные нетрадиционные группы (например, фанаты, итальянцы, аристократы, рокеры и др.) вначале возникают не как криминальные, а как объединяющие молодежь для решения своих, преимущественно досуговых проблем. На криминальный путь они становятся там, где запущена профилактическая работа. С ними борются вместо того, чтобы взять их в союзники. Престижность этих групп преходяща. Она зависит от того, какое молодежное течение входит в моду (находится ли оно на пути своего становления, достигло ли расцвета или находится в стадии заката).

Преобладание сторонников той или иной группы в данной спецшколе, спецПТУ, ВТК, в микрорайоне также имеет значение. Существование и престижность группы зависит и от сплоченности ее членов и их умения постоять за себя. Более сплоченными бывают воровские группировки, поэтому даже небольшим числом они нередко "держат власть" в "зоне" или на территории.

Важное значение для самоутверждения подростка и молодого человека в криминальной среде имеет длительность нахождения в группе , в закрытом заведении (спецПТУ, ВТК и т.п.).

Интересно, что несовершеннолетние и молодежь отождествляют уголовное наказание в виде лишения свободы и принудительную меру воспитательного характера в виде помещения в спецПТУ и спешколу, соответственно приравнивая время пребывания в них к сроку лишения свободы (в ВТК). Этот срок объективно оценивается несовершеннолетними и молодежью в двух аспектах:

как время непрерывного нахождения в специальном заведении и ВТК, когда с его увеличением "вес" и значимость личности возрастают. Это автоматически дает возможность после соответствующего "посвящения" перейти из категории притесняемых новичков в категорию "пацанов", а затем — в категорию притесняющих старожилов ("старшаков", "старичков", "дедов"); как суммарное время, проведенное несовершеннолетним или молодым правонарушителем последовательно в специальной школе, приемниках-распределителях, специальном ПТУ и ВТК. Оно отождествляется со стажем пребывания в закрытых учреждениях, знанием правил и порядков, действующих в них. Чем больше времени провел подросток в стенах разных учреждений подобного рода, тем больше опыт, "бывалость".

Пребывание специальных ПТУ, других учебно-воспитательных учреждениях, приемниках-распределителях и колониях отражается в татуировках. Это позволяет наглядно демонстрировать превосходство "старичков" над новичками. Проблема взаимоотношений "старичков" и новичков актуальна в любом учреждении для несовершеннолетних и молодежи. Однако особую значимость имеет она в закрытых воспитательных учреждениях и ВТК, при работе с несовершеннолетними нарушителями, а также с молодыми солдатами, где всевластие "старичков" приобретает негативный характер.

Подросток и молодой человек может обеспечить себе высокое положение в асоциальной среде, если заручиться поддержкой тех, кто его здесь знает и может за него поручиться.

Поэтому весьма важную роль играет наличие или отсутствие в криминальной группе соучастников преступлений и правонарушений, пользующихся авторитетом в данной среде. Поручиться за новичка могут земляки, которые знают его, слышали о нем или имели общих знакомых, имеющих авторитет в данном сообществе. Особое значение имеет поручительство лиц одной национальности с новичками. Наличие соучастников и представителей его нации, гарантирует новичку защиту от притязаний других лиц и избавляет его от необходимости проходить унизительную процедуру проверки ("прописку"). В свою очередь "старичики" также заинтересованы в том, чтобы найти новичков и земляков, которые пополнили бы ряды их сторонников. Такая же картина наблюдается и в армейских подразделениях.

Таким образом, факторы национальной принадлежности, землячества, соучастия в прошлых правонарушениях и преступлениях тесно связаны между собой, поскольку их роль в процессе самоутверждения в криминальной группе одна — обеспечить поручительство за вступающего в группу новичка.

Статус подростка и молодого человека, его "падение" или "возвышение" в криминальной среде в значительной степени зависит от поведения в правоохранительных органах (при приводах в милицию, нахождении в приемниках распределителях, в комиссии по делам несовершеннолетних, у следователя и т.д.). Самым большим проступком перед соучастниками считается признание своей вины, раскаяние, явка с повинной, помощь следствию и суду в установлении истины, нежелание брать вину на себя и выгораживать лидера, особенно взрослого. Тот, кто ведет себя подобным образом, становится "предателем", навсегда утрачивает авторитет в криминальной среде. "Дурная" репутация такого человека становится известна в спецшколе, спецПТУ, ВТК, по месту жительства.

Игра же в "несгибаемость", корпоративную "честность" идет на пользу опытным преступникам, спекулирующим на чувствах товарищества, коллективизма несовершеннолетних и молодежи.

Таким образом, криминологические факторы позволяют высветить личность с позиций глубины ее криминального заражения и асоциального опыта.

Большое влияние на статус несовершеннолетнего и молодого человека в криминальной среде оказывают психолого-поведенческне факторы. К ни относится поведение новичка в период адаптации в группе, отношение к активу и "низам", средствам воспитания, режиму учреждения или нормам морали на свободе. Попадая в новую среду, подросток и молодой человек обычно выбирает свою линию поведения. Но свой замысел ему нередко реализовать не удается, поскольку он находится под пристальным вниманием лидера криминальной-группы и "старичков" ("паханов", "бугров").

Чтобы подчинить себе новичков, "авторитеты" прибегают к запугиванию, шантажу, обману, посулам, ложному покровительству, избиению, игре на чувствах товарищеской солидарности, чести и т.д.

Широко применяется способ "замазывания" новичка, т.е. постепенного втягивания его в преступную деятельность. Новичка могут принудить совершить преступление, таким образом пытаясь отрезать ему путь к законопослушному поведению. Чем более тяжкое и дерзкое преступление совершает он лично, чем более велика его роль в групповом преступлении, тем быстрее он самоутвердится, тем выше его статус.

Важным фактором, способствующим самоутверждению несовершеннолетнего и молодого человека является, с одной стороны, его отношение к "авторитетам" а с другой стороны — к изгоям . Система воздействий на членов криминальных групп строится так, чтобы каждый из них "чтил" "бугров", "шишек", "вожаков", "авторов". Неукоснительное выполнение их распоряжений позволяет приблизиться к ним и влиять на других подростков и молодых правонарушителей от их имени. Стремление к прислужничеству порождает угодничество, заискивание перед "сильными". Но более слабым членам криминальной группы свойственно стремление во что бы то ни стало выбиться "в люди", оторваться от "низов", добраться до вершин неофициальной власти. Они глумятся прежде всего над теми, кто не входит в данную криминальную группу, кто стоит на нижних ступенях групповой иерархии.

Общение с этими лицами, их защита, совместная деятельность (развлечения, прием пищи, физические контакты и т.п.) неминуемо ведут к подрыву авторитета, кто это допускает. Чем непримиримее и беспощаднее несовершеннолетний и молодой человек к "низам", тем прочнее его позиция в криминальной среде.

Реальной силой, которая противостоит "авторитетам", является актив, социально-позитивные группы "в зоне" и на свободе. На них и должны опираться работники правоохранительных органов, педагоги спецшкол, спецПТУ, сотрудники закрытых спецучреждений в борьбе с криминальной субкультурой.

Естественно, что враждебное отношение к активистам и социально-позитивным группировкам, стремление всячески опорочить их считается заслугой подростка и молодого правонарушителя в криминальной среде. Не поощряется здесь и участие в работе общественных организаций и органах ученического самоуправления любого учебного заведения. Сегодня значение органов ученического самоуправления, общественных организаций несовершеннолетних в школах, ПТУ, специальных учебных заведениях, ВТК существенно возрастает. В спецшколе, спецПТУ и, ВТК учитывается, например, участие в их работе при определении исправленности и решении вопроса о досрочном освобождении из ВТК, выпуске или переводе подростка из спецшколы или спецПТУ для продолжения учебы. Несмотря на это случаи прямого отказа участвовать в работе актива встречаются часто. Однако, и вступая в актив, асоциально и криминально настроенные несовершеннолетние и молодые люди нередко начинают двурушничать, разлагать органы ученического самоуправления. Чтобы предупредить подобное явление не практикуется назначать (выбирать) командирами (старостами) учебных групп, отделений, отрядов или председателями советов учащихся лиц из числа "авторитетов" в спецшколах, спецПТУ и ВТК.

Следует заметить, что в последние годы все больше дает о себе знать не наблюдавшаяся раньше тенденция сращивания актива с уголовными авторитетами , позволяющая использовать всю полноту официальной и неофициальной власти, чтобы держать "низы" в повиновении, жить за их счет. Не является ли это своеобразным отголоском сращивания на свободе мафиозных структур с представителями власти? Здесь есть почва для размышлений.

Положением о специальной школе (специальном ПТУ), Исправительно-трудовым кодексом Российской Федерации определены основные средства исправления и перевоспитания правонарушителей. К ним относятся общеобразовательное и профессионально-техническое обучение, учебно-производительный труд, политико-воспитательная и культурно-массовая работа. В криминальных группах несовершеннолетних и молодежи негативное отношение к таким средствам поощряется и ставится в заслугу подростку или юноше. Однако, им приходится считаться с тем, что позитивное отношение к средствам исправления и перевоспитания ( добросовестная учеба, честный труд, примерное поведение, участие в работе различных секций, предметных кружков и т.д.) является одним из показателей исправленности. От него зависят досрочный выпуск из спецшколы, спец-ПТУ, условно-досрочного освобождения из ВТК, различные льготы.

Чтобы продемонстрировать "авторитетам" свое отрицательное отношение к труду, учебе, политико-воспитательной работе и одновременно сохранить официальные преимущества, даваемые за честный труд, примерное поведение, прилежную учебу, сторонники криминальной субкультуры прибегают к скрытому противодействию администрации . В таких случаях демонстрируются показная активность и показное усердие, а в отсутствие мастера в учебно-производственной мастерской применяются изощренные способы присвоения результатов чужого труда путем вымогательства, рэкета, игры в карты, на спор (мошенничества), взимания платы за покровительство и т.п. Чтобы уклониться от работы, несовершеннолетние и молодые люди используют симуляцию, аггравацию болезней и членовредительство, выдавая их за производственный и бытовой травматизм.

"Авторитеты" охотно посещают лекции на нейтральные в нравственном отношении темы, носящие преимущественно информационный характер, но мероприятия воспитательного характера пропускают или пытаются сорвать их так, чтобы самим остаться вне подозрения. Занятия они стараются пропускать по "уважительной" причине, а нередко сорвать их, домашние задания не выполняют.

Лица, нарушающие, например, требования режима в спецшколе (спецПТУ, ВТК), распорядок дня в общеобразовательной школе или ПТУ, могут повысить свой статус в криминальной группе. Демонстративные нарушения, пререкания с педагогами, срыв уроков, создают вокруг такого подростка или юноши ореол мужественности и смелости. В печати сообщалось об избиениях учащимися учителей. Поэтому в некоторых школах, например. Красноярского края, вынуждены учредить милицейские посты. Профессия педагога становится опасной для жизни не только в колонии, спецПТУ, но и в обычной школе, ПТУ. Поэтому не следует забывать, что такие действия весьма заразительны и способны перерасти в групповые нарушения, а в специальных и исправительных заведениях — в массовые эксцессы. По механизму психического заражения в них втягивается основная масса несовершеннолетних и молодых людей. Результатом этого могут стать массовые уходы из спецшколы и спецПТУ, массовые побеги из ВТК, групповые неповиновения, отказы от работы и др. Так, например, в бывшей Московской специальной школе для детей, нуждающихся в особых условиях воспитания, при наполнении 100 человек в год совершалось 360 побегов. При этом "бугры" в любое время самовольно оставляли школу, по-существу, диктуя администрации и педагогическому коллективу свои требования, с которыми те вынуждены мириться, сознательно повышая этим статус "бугров" представлением им привилегий, наделением их милицейскими функциями путем формирования из них "группы захвата" для поиска, задержания и возвращения в школу беглецов из числа "низов".

Мы попытались выявить значимость каждого из проанализированных факторов в определении статуса личности несовершеннолетнего в групповой иерархии двумя срезами (1980 и 1990 гг.) (см. таблицу 5).

Таблица 5

Ранжирование, проведенное несовершеннолетними и экспертами, значимости факторов, определяющих статус личности в групповой иерархии

Из таблицы видно, что существует достаточно тесная связь между рядами факторов, проранжированных несовершеннолетними осужденными, учащими спецПТУ и экспертами (сотрудниками ВТК и спецПТУ) — 1980 г. — r=0,83; 1990 — r=0,65. Это означает близость их оценок и мнений по данной проблеме. Однако следует отметить, что в 1980 году связь этих двух оценок была значительно теснее. В современных условиях разброс мнений у воспитанников спецПТУ и экспертной больше.

Вместе с тем в исследовании обнаружено существенное изменение ранговых мест ряда факторов. В определении статуса несовершеннолетнего в группе прежде всего возросло значение фактора "национальность" (региональное происхождение), а также фактора " соучастие в прошлых преступлениях". Высоко стоит фактор "отношения к слабым", "низам" (у учащихся спецПТУ на 3-е месте). Это свидетельствует о дальнейшей дегуманизации отношений по вертикали в криминальных группах. Несколько увеличилась значимость возраста (при сравнении осужденных в 1980 г. и учащихся спецПТУ в 1990 г.) в определении положения личности в криминальной группе (среде).

В изменении значимости конкретных показателей к 1990 году отражается динамика криминальной субкультурыс одновременным сохранением устойчивости в оценке рассматриваемых факторов. Как бы параллельно идут два процесса: ужесточение нравов криминальной субкультуры, особенно в группах вульгарных преступников и одновременно ее демократизация в группах профессиональных преступников. По существу, иерархия отношений в преступных группировках копирует наши социальные отношения, как в кривом зеркале. Эту мысль продолжает бывший заключенный: "...Законы там суровые... Но суть, что у вас, что у нас — одна. Авторитет должен быть железным. И неважно, какими способами ты его делаешь". Ему вторит другой "простой советский заключенный", обратившийся с письмом в "Известия": "Я повидал здесь много "хорошего": и как убивают, и как отнимают последнюю честь — насилуют, "чтобы не вякал".

Вульгарная преступность потому и называется вульгарной, что там сила и жестокость "правит бал". Все это отражается и на способах определения статуса личности, ее роли в преступной группе и криминальных деяниях. Иное дело — профессиональная Преступность, где главное — ум, холодный расчет. Пресса отмечает, что в такой преступной среде "в последнее время произошла своего рода демократизация, поэтому бандами сегодня в одиночку не руководят".

Кроме "пехоты" (так называют сейчас рядовых боевиков в преступных группировках) в каждой группе есть несколько главарей. Они могут ненавидеть друг друга, но против "низов" ("пехоты", "автоматчиков") выступают вместе. Все это существенно отражается на значимости того или иного фактора при определении позиции и статуса любого члена группы. В случае сговора (особенно в подростковых и молодежных группировках) главари могут легко снизить статус любого члена группы, имеющего хорошие показатели по всем рассматриваемым факторам, "чтобы не вякал".

Таким образом, глубокое знание и всесторонний анализ каждого из рассматриваемых факторов, а также их динамики в связи с изменениями в преступном мире, позволяют достаточно точно определить статус любого несовершеннолетнего и молодого человека в криминальной среде, не прибегая к социометрии и другим психологическим методам; предвидеть его поведение, разработать дифференцированные и индивидуальные программы профилактики правонарушений, исправления и перевоспитания "верхов", "нормально живущих" и "низов".

Криминальная субкультура, как и преступность имеет множество причин. Целостной концепции причин и условий ее возникновения и функционирования пока нет. Это в значительной степени связано с неизученностью социальных процессов не только в молодежной среде, но и в духовной сфере общества в целом.

На наш взгляд нельзя подходить к изучению истоков криминальной субкультуры с позиций поиска единственной причины или ряда причин, не связанных друг с другом. По-видимому, нужно искать комплекс многоуровневых причин и условий, находящихся в постоянной динамике и составляющих определенную систему: главных и второстепенных, прямых и косвенных, внешних и внутренних (внутри самой преступности и ее субкультуры, способствующих ее саморазвитию).

Ясно только, что преступности без криминальной субкультуры не бывает, так же как данная субкультура не может существовать без преступности. Криминальную субкультуру порождают те же объективные причины, что и преступность, которая чужда официальной культуре общества и является в нем как бы "другой жизнью".

Невозможно понять суть преступности вообще, а преступности несовершеннолетних и молодежи — в особенности, без анализа криминальной субкультуры, являющейся ее питательной средой. Попытаемся разобраться в том, как связаны между собой преступность и криминальная субкультура.

Преступность — это не только сами противоправные действия, но и группы, общности лиц, их совершающие. По статистике на территории СНГ насчитывается около 10 тыс. преступных групп, в каждой минимум — 8–10 человек. При этом многие из них имеют свои "филиалы" в виде подростковых и молодежных групп.

Между многими группами существуют контакты, произведен раздел сфер влияния. Таким образом, преступники представляют из себя социальную общность, слой общества. Как и любая другая общность, преступники придерживаются определенного образа жизни. Именно криминальная субкультура является определенным стабилизатором, регулирующим жизнь преступных сообществ, вносящих в него своего рода порядок, как бы мы к этому не относились.

Криминальная субкультура как часть культуры общества (неважно, что это лишь суррогат культуры) зависит от процессов, происходящих в нем (общесоциальных, экономических, идеологических, социально-демографических, социотехнических, социально-бытовых, социально-воспитательных, правовых, организационно-управленческих и др.).

Рассмотрим общесоциальные процессы . Наверное, на первое место здесь можно поставить невиданное до сих пор в мире разрушение, наступившее в результате революции и многих лет тоталитаризма, общенациональной культуры. Нанесенный ей ущерб нельзя возместить, как отмечают многие исследователи и сторонние наблюдатели. Потомок эмигрантов первой волны русский дворянин М.П.Орлов рассуждает: "Разрушена традиционная русская культура, не говоря уже о сословных подкультурах, купеческой и так далее ... Я видел много стран, но нигде не ощущал такого глобального опустошения культуры, исторически присущей нации". Ему вторит Ю.Нагибин: "Наша культура исчезла ... Культура не нужна нашим правителям. К сожалению она не нужна и народу" .

Но "свято место пусто не бывает". На развалинах общенародной культуры возникла культура тоталитаризма, что непосредственно отразилось на молодежной субкультуре. Ведь культура тоталитаризма не допускала диалога сословных культур. Большинство несовершеннолетних и молодых правонарушителей не могут отнести себя к определенному социальному сословию (классу), а те, кто может сделать это, не могут охарактеризовать основные принципы, нормы и правила жизни родителей своего сословия (квалифицированных рабочих, крестьян, врачей, научных работников, предпринимателей, представителей торговли, чиновничества и т.п.). В семье такие разговоры не культивируются. Духовными ценностями своего рода, семьи, профессии родители не дорожат и детям не передают. Поэтому несовершеннолетние и молодежь приобщаются к тому, что есть: к дворовой субкультуре (субкультуре "общаг", коммуналок и бараков), от которой один шаг до криминальной.

Следует учесть и то, что нарушения принципов демократии, социальной справедливости привели к крушению социальных идеалов молодежи , появлению тенденции к дегуманизации в межличностных и межгрупповых отношениях. Все это, естественно, вылилось в поиск других идеалов и норм жизни, привело к возникновению многочисленных неформальных объединений молодежи со своими правилами, нормами и атрибутами, действующими в группе. Возникла почва для криминальной субкультуры, взявшей от казарменно-барачной молодежной субкультуры все худшее, чуждое общечеловеческой морали.

Наблюдающийся в настоящее время процесс социальной нестабильности на всех уровнях и во всех сферах, дезорганизации общества , распада его социальных структур, обострения политических, региональных, национальных и иных общественных противоречий помог укрепиться и развиться криминальной субкультуре. Под влиянием данного фактора в ней возникли и развиваются интенсивные процессы обновления. В ней нарастают элементы дегуманизации, неоправданной жесткости к жертвам, садизма, насилия, агрессии, вандализма.

Отразились на развитии криминальной субкультуры и экономические неурядицы в стране, наличие теневой экономики. Они породили дикий рынок, особые виды экономических преступлений (среди кооператоров, предпринимателей, банкиров и т.п.) и связанные с этим новые виды преступлений, такие как искусственное создание дефицита и спекуляция на нем, захват состоятельных граждан в качестве заложников с целью получения выкупа, рэкет, контрабанда и т.д. Функционирование дикого рынка во многом обусловлено высокими темпами экономической преступности.

Наиболее наглядно это проявляется в процессе анализа источников товарного обеспечения "черного рынка". По оценкам, примерно 5/6 его оборота приходится на источники криминального характера, в том числе 1/3 — на хищения, почти столько же — на вымогательства, поборы и так называемую "серую" экономику (материальные блага за встречные услуги, включая незаконные, а остальные — на спекуляцию и контрабанду).

Широким потоком (от хищений и рэкета до спекуляции и контрабанды) в экономическую преступность включаются преступные группы несовершеннолетних и молодежи. В погоне за наживой молодые люди преступают такие нравственные барьеры, которые казалось бы нельзя преодолеть. Например, вымогательство денег у родственников. Так, сын дезертировал из армии, занялся рэкетом, стал вымогать деньги у ..своей матери, что вызвало возмущение даже у членов преступной банды: "Прекрати, что ты измываешься над матерью! Где она возьмет эти деньги...", — крикнул на него один из членов банды (мать вымогателя работала воспитателем в детском саду. В г.Тольятти сын убивает обоих родителей — рабочих автозавода, чтобы завладеть их стареньким "Жигуленком" и убогим домашним скарбом.

Эти примеры не единичны. Они свидетельствуют о том, что в преступной среде планка внутригрупповой "морали" под влиянием экономического фактора опустилась до предела. Таким образом, криминальная субкультура отреагировала на появление новых видов корыстной и корыстно-насильственной преступности и преступных сообществ. Появилась субкультура рэкетиров, захватчиков заложников, кланов наркобизнеса, бизнеса на проститутках, скотокрадов и т.п.

Можно проследить и влияние идеологического фактора на развитие криминальной субкультуры. Формализм в идеологической работе, стереотипность методов идеологического воздействия, появление идеологических "клише" вызвали у людей, особенно у молодежи и несовершеннолетних, негативную реакцию, агрессивность и уход в "другую жизнь", где, как им кажется, все честнее и открытие: дружба, товарищество, "воровская честь", благородство, материальная, физическая и психологическая взаимопомощь и т.п.

Преступники заполнили идеологический вакуум не только и не сколько рассказами "аполитичных" анекдотов (это свойственно не преступникам, а так называемым "диссидентам"), а "философией" и идеологией гангстеризма, созданием своих асоциальных "клише", стереотипов "красивой" преступной жизни. На этом же и ловят неопытных подростков, втягивая и в преступную жизнь, с ее уголовной романтикой, риском для жизни, жаждой наживы и т.п. Не помогает в борьбе с этим процесс департизации и деидеологизации социальных институтов (школ, ПТУ, армии, правоохранительных органов, трудовых коллективов). На смену коммунистическим догмам входят в жизнь догмы современных демократов с их ультралевой фразеологией, разрушением памятников, низвержением прежних тоталитарных и возвеличиванием новых "вождей — освободителей народа".

Криминальная субкультура интенсивно обогатилась за счет других социально-культурных(вернее "субкультурных") источников. Так, нарастание алкоголизации населения привело к засилию традиций алкогольных застолий со своими традициями и атрибутами. Все они перешли и в вульгарные преступные группы несовершеннолетних и молодых правонарушителей, склонных к алкоголизации.

Появление видеоискусства привело не только к видеопиратству, но и к проповеди проявления крайних форм гедонизма, бизнеса на эротике, демонстрации половых извращений. Все это способствовало росту числа групп насильственных преступников, повышению уровня жестокости к жертвам преступных посягательств и т.п.

Вот пример. Несовершеннолетние Владимир С. и Владимир 3. остановили частные "Жигули" и попросили владельца подвести их. Сев в машину, они с особой жестокостью убили владельца и были задержаны на месте преступления. "Несмотря на весь кошмар совершенного злодеяния, они никакого раскаяния не испытывали. Оба, как выяснилось, — большие любители видеофильмов, причем именно тех, где показывают разнузданное насилие и жестокость. Они признались, что хотели воплотить виденное ими в фильмах в жизнь".

Крайние проявления молодежной моды породили спекуляцию, потребительство, вещизм, проституцию. Появились соответствующие преступные группы несовершеннолетних и молодежи.

Проституция существовала у нас всегда, но на это закрывали глаза. Однако "... в последнее время эта "профессия", овеянная легендами о гигантских заработках, стала считаться в молодежной среде престижной и романтичной". Это привело к резкому омоложению рядов проституток. Изобличаются сутенеры, "специализирующиеся" на "отлове" 11–12-летних провинциалок и торгующие ими.

Вокруг проституток имеется благоприятная почва для совершения преступлений. Их неправедные богатства привлекают уголовников — любителей легкой наживы. Проституток все чаще убивают, грабят. Их самих используют как наводчиц в бандах и преступных группах. На безнаказанном пороке процветают паразитирующие кланы: свой товар имеют таксисты, швейцары, официанты, "коты", притоносодержатели.

Здесь также действует своя мораль, свой образ жизни, существуют свои правила и ценности. Сегодня многие требуют легализовать проституцию, чтобы успешнее вести борьбу с преступностью, связанной с нею.

На падение нравов несовершеннолетних влияет и почти безконтрольный репертуар видеосалонов, где преобладают порнографические фильмы. В последнее время среди подростков — любителей "клубнички" увеличилось число тех, кто занимается гомосексуализмом, в том числе и лесбиянством. Здесь уже иные нравы, чем у проституток и их содержателей, окружения.

Социотехнические причиныв виде издержек научно-технического прогресса, урбанизации и выходящих из-под контроля миграционных процессов, развития средств массовой информации, также существенно повлияли на криминальную субкультуру. Так, постоянная миграция ("однонаправленная" и "маятниковая") молодежной части населения способствует быстрому распространению норм и традиций преступного мира в различных регионах страны.

"Совершенствуется" криминальная субкультура за счет связей отечественных преступников с мафиями за рубежом, в том числе и на уровне групп несовершеннолетних и молодежи.

Компьютерный "бум" привел к появлению групп несовершеннолетних и молодых людей, делающих преступный бизнес на компьютерной технике. Происходят кражи не только компьютеров, но и программ, использование компьютеров для различных финансовых махинаций, заражение ЭВМ "компьютерным вирусом" и т.п. В одиночку преступники в этой области не работают. Объединяясь в группы специалистов по данной технике, они разрабатывают правила, нормы, ценности "технарей", делающих бизнес, по которым и живут.

Средства массовой информации и сама информация (в том числе и печатная продукция) также стали объектом преступных махинаций, спекуляции печатной продукцией сомнительного свойства, особенно эротического и порнографического содержания.

Молодежь и несовершеннолетние, объединяясь в группы, делят здесь сферы влияния и территорию между собой, создают свою субкультуру, обслуживающую свой преступный бизнес. Возникают определенные межгрупповые внутригрупповые отношения.

Вследствие массовой автомобилизации и моторизации появились группы моторизированных преступников ( не только рокеров, но и специалистов по ограблению машин, их разукомплектованию, спекуляции запчастями). Существуют преступные группы, занятые ночным извозом, ночной торговлей спиртным, "персональным" обслуживанием "боссов" преступного мира и валютных проституток. Здесь также действуют свои правила, нормы и ценности. Отношения между преступниками и преступников с гражданами также строго зарегулированы.

Социально-бытовой фактор — неразвитость сферы бытовых услуг тоже влияет на развитие криминальной субкультуры. Сюда устремляются преступные элементы. Они делят сферы влияния, устанавливают свои порядки, вводят монополию на цены и услуги, обирают кооператоров, частников, конкурентов. Именно на этой почве чаще всего происходят столкновения преступных групп, нередко приводящие к гибели невинных и непричастных к преступной деятельности людей. Так это постоянно происходит в Москве при столкновениях Ивантеевской, Солнцевской и других группировок, в процессе борьбы на рынках Москвы за сферы влияния "Люберецкой" и "Чеченской" группировок. В качестве разведчиков и зачинщиков в таких группировках часто используются несовершеннолетние.

В этих группировках железная дисциплина, порядок наподобие армейского, строгое распределение ролей и обязанностей, беспрекословное подчинение "боссу". Здесь применяется холодное и огнестрельное оружие, действуют телохранители, строго запрещено употребление алкоголя.

В застойные годы отрицались коренные объективные социальные, политические, экономические и другие причины преступности, особенно среди несовершеннолетних и молодежи. Весь комплекс причинности сводился к недостаткам в воспитательной работе, т.е. к субъективному фактору. Однако и в современных условиях следует помнить и о недостатках в воспитательной работе многих социальных институтов, таких как школа, ПТУ, техникум, ВУЗ, трудовой и армейский коллективы, профсоюз, влияющих на развитие криминальной субкультуры.

Основные недостатки недавнего воспитания — это недооценка общечеловеческих ценностей, предпочтение классовому подходу, заформализованность всей воспитательной работы, подавление личности, посягательство на ее убеждения, внутренний мир. Эти недостатки и до сих пор дают себя знать в сфере воспитания. Поэтому во всех социальных институтах возникла и стала развиваться так называемая "туалетно-школьная" субкультура. "Она — младшая сестра" асоциальной, криминальной субкультуре, ее начало.

Как известно, молодежь и несовершеннолетние стремятся объединяться. Их привлекает романтика. Этим давно воспользовались на Западе, создав скаутское движение, которое, кстати сказать, было развито в дореволюционной России.

Оно прекратило свое существование после революции (последний скаутский съезд состоялся 23 апреля 1918 года). Вместо скаутских организаций была создана пионерская, перенявшая правила, традиции, всю внешнюю атрибутику скаутов. Разница между ними в одном: скаутское движение стояло вне политики, а пионеры сразу были включены в "борьбу за дело партии Ленина-Сталина". До предела заформализованныс пионерские и комсомольские организации не давали возможности проявить, раскрепостить личность. Они порождали приспособленцев, карьеристов, маленьких бюрократов. От двойной морали (с трибуны говорят одно, а на деле другое) и бежали несовершеннолетние, фиксируя на стенах и заборах свои правила и нормы, высмеивая активистов-бюрократов. Как только в эту среду попадали подростки и молодые люди, способные и волевые организаторы с криминальными наклонностями, так "туалетно-школьная" субкультура перерождалась в криминальную.

Нельзя не сказать о влиянии на криминальную субкультуру социально-правовых факторов . Криминальная субкультура весьма динамична. Она быстро распространяется в новых условиях. Поэтому любая непоследовательность в применении правовых мер в борьбе с преступностью вызывает быструю реакцию преступных групп, т.е. создание норм и правил, помогающих использовать любую "щель" в законах в интересах преступной группы.

Велика роль недостатков организационно-управленческого фактора в формировании криминальной субкультуры. Так, несвоевременность и непоследовательность в решении актуальных молодежных проблем, отсутствие детально разработанной молодежной политики в стране, образуют "социальную нишу", которую незамедлительно занимает криминальная субкультура.

Таковы общие источники, питающие криминальную субкультуру . В специальных воспитательных и исправительных учреждениях дополнительно, а возможно, и параллельно, действуют еще несколько причин и условий. Ученые пытаются объяснить причины возникновения криминальной субкультуры, а также разделения несовершеннолетних и молодежи в закрытых заведениях на касты, исходя из различных гипотез. Одна из таких гипотез — влияние воровских традиций . Конечно, роль этих традиций нельзя недооценивать. Бороться с ними трудно, поскольку они не только консервативны, но и подвижны, способны трансформироваться, принимая современный вид под влиянием моды, изменившихся современных условий. Сила воровских традиций в их эмоциональной привлекательности и заразительности, в максимальном учете возрастных особенностей несовершеннолетних с их тягой к риску, романтике, таинственности и необычности. Поэтому в среде несовершеннолетних и молодежи особенно тех, что полностью или частично лишены свободы, уголовные традиции оживают и распространяются быстрее, чем в среде взрослых преступников.

Вместе с тем, следует учитывать, что большинство несовершеннолетних и молодежи, придерживающихся уголовных традиций, не знают их истинного значения. Поэтому при организации групп они вынуждены сами создавать эти традиции. Тут велика "роль" "подсказчиков" из числа взрослых лиц или "бывалых" людей. Наряду со многими сходными правилами поведения, принятыми в среде несовершеннолетних правонарушителей, в каждой спецшколе, в каждом спецПТУ и ВТК, а также в приемнике-распределителе существуют свои нормы и ценности. Так появляется местное "нормотворчество" , протекающее по единым социально-психологическим механизмам, как в социально-позитивных, так и в криминальных группах несовершеннолетних.

Объяснить причины и условия возникновения криминальной субкультуры в специальных воспитательных учреждениях, колониях и приемниках-распределителях только действием уголовных традиций было бы неверно. Эти причины также имеют не столько психологическую (возрастную) и социально-психологическую (групповую), сколько социальную природу. О социальной природе криминальной субкультуры в этих учреждениях, ее взаимосвязи с преступностью свидетельствует и то, что многие из элементов данной субкультуры (групповая стратификация, нормы, функции, традиции, жаргон, татуировки и т.п.) распространены в преступной среде и на свободе. Они могут переносится в закрытые воспитательные и исправительные учреждения. Социальный характер "другой жизни" и ее связь с преступностью проявляется в том, что контингент осужденных в ИТУ, учащихся в спецшколах и спецПТУ, если можно так сказать, "ухудшается" по криминологическим показателям. Это способствует интенсивному развитию криминальной субкультуры.

Стремление не замечать явлений "другой жизни" в ВТК, спецшколах, спецПТУ, в армии или отрицать возможность их возникновения из соображений ложно понимаемого престижа наносит серьезный социальный вред. Криминальная субкультура возникает в связи с неполным включением человека в социальную культуру, неудовлетворением не только его элементарных, но и высших потребностей. Она является "полем" самоутверждения личности, не получившей признания или неудовлетворенной своей социальной ролью в системе официальных отношений.

Криминальная субкультура помогает такому человеку самореализоваться. Образцом для него нередко становится "комок", "бизнесмен", процветающий на нетрудовых доходах, промышляющей перепродажей видеокассет, магнитофонов, фирменных вещей. Это развращает определенную часть подростков и молодежи, формирует в них потребительство, культ вещей и удовольствий. В криминальной субкультуре проявляются взаимодействие, и, до поры до времени — взаимная поддержка, психологическая и физическая защита и т.п. В ней действуют те же социально-психологические механизмы, что и в системе официальных отношений (подражание, внушение, заражение, соревнование, соперничество). Но они наполнены специфическим содержанием криминальной субкультуры.

Существует мнение, что одной из причин появления "другой жизни" является разделение молодежи и взрослых в специальных воспитательных учреждениях и колониях по половому признаку. В отсутствие лиц противоположного пола в силу возрастных особенностей среди несовершеннолетних может легко возникнуть деление подростков на активных и пассивных гомосексуалистов. Однако, как отмечалось выше, гомосексуализм среди подростков распространен и на свободе. Кроме того, гомосексуализм в специальных и исправительных заведениях является не столько средством удовлетворения сексуальных потребностей, сколько способом утверждения одних ("бугров") и низвержения других ("низов"). Данное явление находит свое отражение в групповых нормах и правилах. Лица, выступавшие в половых актах в качестве пассивных партнеров, низвергаются в "низы".

Средством расправы над неугодными, их низвержения служат и другие половые извращения, так называемый "фетишный гомосексуализм" (поднял "бычок" с пола в туалете, умылся с мылом, которым "бугор" мыл половые органы), оральное удовлетворение половых потребностей и т.п. Приведем пример. Работник ИДН Худаков опросил Женю Т. о причинах его побега из Московской специальной школы для детей, нуждающихся в особых условиях воспитания. Тот указал на то, что "бугор" заставлял его собирать в туалете окурки, пытался выбить ему зубы о колени, затем ночью подростки мочились на его постель. Другой "бугор" принуждал взять его половой член в рот. В последствии над Женей стали систематически осуществлять акты мужеложства. Поэтому он постоянно убегал из школы. Здесь мы видим целую систему дискредитации подростка.

Лишь в некоторых спецшколах, спецПТУ, ВТК подобные явления не встречаются. В них энергия подростков и молодежи переключается на различные виды общественно-полезной деятельности (используется принцип сублимации). Кроме того, в этих заведениях сформированы и поддерживаются доброжелательные, гуманные отношения в среде несовершеннолетних и молодежи, строго пресекаются факты глумления над личностью О необходимости гуманизации отношений в среде несовершеннолетних автор писал еще в 1979 году. Считается, что одним из источников и причин криминальной субкультуры является взаимная агрессия несовершеннолетних в закрытых учреждениях.

Сейчас мы нередко узнаем из периодической печати о немотивированных преступлениях, совершенных агрессивно настроенными людьми с особой жестокостью и изощренностью. Существуют различные теории, объясняющие это явление (биологические, социальные, психологические), которые заслуживают отдельного рассмотрения. Здесь мы обратимся к проблеме агрессии несовершеннолетних и молодежи в закрытых учреждениях в рамках криминальной субкультуры.

На возникновение взаимной агрессии в криминальной среде "в зоне" влияет не столько сам факт изоляции подростков и молодежи от общества, сколько совмещение ее с наказанием, исходя из той межличностной системы, в которую несовершеннолетние и молодежь включаются помимо своего желания. Оказавшийся в закрытом спецучреждении подросток или молодой человек переживает состояние фрустрации (ломки жизненных планов), порождающей напряженность и стресс. Он становится повышенно агрессивным, подозрительным, недоверчивым, неуживчивым, конфликтным.

Здесь легче и быстрее, чем на свободе, возникает психологическая, нравственная и криминальная несовместимость, в этом случае для защиты своего "Я" подростки и молодежь принимают самые решительные меры.

Направление несовершеннолетнего в указанные учреждения означает для него ситуацию прессинга, вызываемого сильным давлением среды на его личность. Эта ситуация может исказить ее поведение, вызывая конформистские поступки или ответную агрессию.

Нахождение в указанных учреждениях создает для несовершеннолетнего и молодого правонарушителя серьезную психотравмирующую ситуацию , характеризующуюся разрушением прежних связей, круга общения, поддержки друзей, а также необходимостью жить в чужой среде. Такая ситуация неизбежно приводит в действие механизм психологической защиты (поиска друзей, земляков, соучастников и т.д.), а также способы снятия психической травмы.

Кроме того, известно, что нахождение в закрытых учреждениях заставляет более интенсивно действовать механизмы подражания (заразительности), вызываемые образцами поведения более опытных окружающих, умеющих проявить изворотливость и "хорошо" устроиться путем эксплуатации и притеснения новичков и слабых.

Лишенный возможности привычно удовлетворять целый ряд элементарных потребностей (выбирать пищу и режим питания, свободно передвигаться, свободно выбирать форму досуга и т.п.), постоянно находящийся под контролем других подростков (юношей), проверяющих, на что он способен, ожидающий мнимых, а нередко и реальных, карательных притязаний со стороны администрации, подросток или юноша вынужден искать меры защиты. Одной из таких мер становится объединение несовершеннолетних и молодежи в неформальные группы. Подростку и молодому человеку кажется, что в этих группах он не будет выделяться и тем самым будет меньше привлекать внимание администрации и воспитателей. Он думает, что в группе всегда есть более опытные люди, которые помогут ему выбрать стратегию поведения. Кроме того, подросток или молодой человек полагает, что группа не выдаст его администрации и поддержит в случае притязаний со стороны других групп.

Так в криминальной субкультуре несовершеннолетние и молодежь объединяются в группы, где начинает проявляться взаимная поддержка и психологическая защита, приводятся в действие другие социально-психологические механизмы.

Следует отметить, что рассмотренные процессы происходят не только в среде подростков и молодежи, находящихся в закрытых воспитательных и исправительных учреждениях, но и в казанских "моталках", алмаатинских "бандах" и "конторах" в других городах. "Улица" становится все более враждебной для подростка и юноши, везде его ожидают опасности в виде агрессии "контор" и "банд" из соседних микрорайонов или "залетных" (приезжих из других населенных пунктов).

Объединившись, подростки и юноши чувствуют свою силу и превосходство. Если попытаться разобщить такую группу, она будет сопротивляться путем усиления внутригрупповой солидарности, постановки общей задачи, объединяющей всех ее членов, переноса агрессии на одного из них, создания собственных, основанных на неформальных связях норм, ценностей, условностей, особо регулирующих отношения в группе.

Разрешить свою агрессию, выступив против администрации закрытого воспитательно-исправительного учреждения (представителей правоохранительных органов и общественности на свободе) рискованно. Остается один объект — свой же товарищ (осужденный в ВТК, учащийся в спецшколе или спецПТУ, а на свободе подросток из соседнего квартала или дома).

Однако взаимная агрессия в среде себе подобных ведет к хаосу, который долго продолжаться не может.

Поэтому несовершеннолетние и молодежь стараются так организовать межличностные отношения, что сама агрессия становится зарегулированной определенными неписанными правилами и нормами. В молодежной среде такая кодификация проходит значительно быстрее. Установленных групповых правил подростки и молодежь придерживаются охотнее. То же самое можно сказать и о взаимной поддержке, получившей наименование "нашизма": если "наших бьют", в этом случае группа становится на их защиту, не задумываясь о причинах конфликта и о виновности сторон.

"Вариантом "нашизма" является "дедовщина". Идеальная структура иерархии: во главе профессионал (ком. роты, старшина); за ним настоящие наши — дембели. Дальше — наши второго и третьего ранга (деды, годки и пр.). А в основании иерархии — бесправные салаги, над которыми может издеваться самый никчемный дед. Но при столкновении с посторонними, особенно штатскими, звучит призывное "наших бьют", и даже дембели встают за честь мундира, а пахан их прикрывает".

Таковы некоторые истоки и механизмы возникновения криминальной субкультуры, ее норм и правил, определяющие поведение иерархических групп, отдельных подростков и молодежи. Все они действуют на основе возрастной эмансипации, стремления к возрастной самостоятельности. Таким образом, в криминальной субкультуре взаимные наказания (агрессия) и взаимная поддержка преобразуются в строго упорядоченную систему наказаний и удовольствия. Эта система позволяет стоящим на верхней ступени групповой иерархии, получать определенные неофициальные преимущества, ослабляющие давление факта изоляции и отрыва от дома, родных и друзей при нахождении в закрытом учреждении. На свободе эта система обеспечивает такому подростку определенные гарантии личной защиты в ближайшем окружении.

Следовательно, на образование криминальной субкультуры действуют два прямо противоположных механизма:

1. Механизм поиска личностью психологической и физической защиты в новой среде, в том числе защиты от администрации закрытого учреждения (на свободе — от правоохранительных органов) и враждебных молодежных группировок;

2. Механизм взаимной агрессии членов сообщества, взаимного наказания и притеснения слабых ради собственного удовлетворения и возвышения.

Из сказанного можно сделать вывод о том, что основными социально-психологическими мерами профилактики криминальной субкультуры являются:

создание надежной психологической защиты для каждого подростка и молодого человека (как в закрытом исправительном и воспитательном учреждениях, так и по месту жительства);

формирование во всех заведениях для несовершеннолетних (школах и ПТУ, спецшколах и спецПТУ) а также в ВТК социально ценных традиций, которые могли бы конкурировать с асоциальными и тюремными традициями и вытеснять их;

максимальная гуманизация подростково-юношеской популяции на основе общечеловеческих идеалов доброжелательности, сострадания, милосердия, справедливости;

стимулирование официальной самостоятельной нормотворческой деятельности несовершеннолетних и молодежи, которая регулировала бы их межличностные отношения и поведение, жизнь в учебных, воспитательных и исправительных учреждениях.

В ранее опубликованной работе, исходя из насаждавшегося в то время партийно-классового подхода, автор вынужден был писать, что "другая жизнь" получила широкое распространение в исправительных учреждениях для несовершеннолетних и молодых правонарушителей лишь в капиталистических странах, нередко беря перевес над официальной жизнью, чему будто бы способствовала эксплуататорская система классовых отношений, проникающая в эти учреждения. Деление на "страты" там происходит из-за классового неравенства несовершеннолетних правонарушителей. "Находясь в тисках классовых противоречий, — писал автор, — буржуазное общество не может ликвидировать "другую жизнь" какие бы меры оно не принимало, поскольку такое общество не может ликвидировать эксплуататорские классовые отношения".

Далее автор вынужден был писать, что якобы в учреждениях для несовершеннолетних правонарушителей социалистических стран "другая жизнь" не имеет под собой классово-экономической основы, также как преступность не имеет классово-экономических корней".

В выпущенной в то время работе автор говорил о том, что труд несовершеннолетних в наших учреждениях регулируется трудовым законодательством. Не допускает привлечения подростков к труду, вредному для здоровья. Но на самом деле существующее законодательство, касающееся несовершеннолетних и молодежи безнадежно устарело. Кроме того, в спецшколах, спецПТУ и ВТК оно постоянно нарушается "из-за производственной необходимости".

На практике, подростки привлекаются к работам, вредным для здоровья или таким работам, которые вызывают у них стойкую негативную реакцию, например, к изготовлению тары, ручек к молоткам, черенков к лопатам и т.п. Нередко им приходится перемещать грузы, массой выше установленной для них нормы. К труду привлекаются не все. Не всегда этот труд оплачивается соответственно его количеству и качеству. Поэтому выходящие из спецшкол и спецПТУ, освобождаемые из ВТК несовершеннолетние часто не могут заработать себе хотя бы на первое время жизни на свободе и вынуждены снова становиться на путь преступлений.

Неравны несовершеннолетние и перед законом. Влияют и материальное положение семьи, уровень образования, национальность и вероисповедание. В качестве примера мы рассказывали о взрыве националистических страстей и страданиях подростков некоренной национальности, подвергаемых притеснениям в разных регионах страны. Все это требует разработки научного подхода к исследованию причин возникновения криминальной субкультуры в среде несовершеннолетних и молодежи и путей ее преодоления, отхода от партийно-классового принципа.

Как видим, партийно-классовый подход к проблеме заводит исследователя в тупик, игнорируя объективную реальность. Криминальная субкультура широко распространена и в нашей стране, не только в закрытых воспитательно-исправительных учреждениях, но и за ее пределами в криминализирующейся подростково-молодежной среде и в армейских условиях. Ею пронизаны все сферы жизни общества, ставшего по своей сути криминальным обществом. В закрытых учреждениях криминальная субкультура лишь более рельефно выражена и более четко оформлена в организационном отношении.

Долгие годы мы переоценивали роль ученического коллектива, ссылаясь на опыт А.С.Макаренко, забывая о том, что то было иное время и иная обстановка. Создавая в школе октябрятские звездочки, пионерские дружины, комсомольские группы мы сами культивировали вождизм, культ личности, от которого один шаг до "дедовщины" и «бугризма». Верна в этом отношении мысль о том, что "коллектив, если он достаточно долго существует, с необходимостью будет стремиться к корпорации. Генератор идей или координатор рано или поздно станут вождями. Появится культ личности. Коллектив обретет жесткую структуру, появятся только подчиненные и исполнители. Создавая детский коллектив, мы вносим ген корпоративных объединений, ген дедовщины. Дедовщина насаждается нами, взрослыми, с первого класса.

Когда мы создаем "звездочки" и даем детям в качестве руководителя ребенка 7–9 лет, который не знает, что такое руководство, не владеет средствами руководства, он начинает осуществлять функции вождя. Если мы начинаем создавать детские коллективы раньше того возраста, когда дети готовы к ним, мы провоцируем детей на развитие в них корпоративных тенденций — тенденций к насилию, к безотчетной власти".  А власть один из сильнейших наркотиков.

Конечно, на живучесть криминальной субкультуры влияет нарушение принципов социальной справедливости, крушение социальных идеалов у молодежи, ошибки в работе с несовершеннолетними, недопонимание особенностей их возраста (в тоталитарных условиях сделать это невозможно), стремление к общению и группированию в целях самовыражения и самоутверждения. Но все это вторично. Первичны, как мы утверждали, коренные (социальные и экономические) причины. Криминальная субкультура — слепок с той "социалистической" культуры, которая была создана в стране после революции, ее зеркальное отражение. Тоталитарное общество дало стране тоталитарную преступность, в которой нашлось место несовершеннолетним и молодежи, их преступным группам, шайкам и бандам.

Вопрос о структуре криминальной субкультуры — одно из наиболее сложных и трудноразрешимых. По аналогии с общей культурой можно выделить материальные и духовные сферы (элементы) криминальной субкультуры. Но это деление не конкретное. Мы исходим из того, что криминальная субкультура — это определенный уровень развития жизни преступных сообществ, выраженный в типах и формах их организации, деятельности членов данных сообществ, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях.

Как и человеческая культура в целом, криминальная субкультура содержит не только предметные результаты деятельности преступных сообществ и их членов (орудия и способы совершения преступления, материальные ценности и т.п.), но и субъективные человеческие силы и способности, реализуемые в процессе криминальной деятельности. К ней можно отнести знания и умения, профессионально-преступные навыки и привычки, которые правонарушители вырабатывают в преступной деятельности; их уровень интеллектуального развития, эстетические потребности, этические взгляды, мировоззрение, формы и способы взаимного общения в рамках данных сообществ и за их пределами; способы разрешения споров и конфликтов, управления преступными сообществами и т.п.

У преступных сообществ есть свои мифология, привилегии для отдельных членов, вкусы, определенные способы проведения досуга, формы отношений к "своим" и "чужим", лицам противоположного пола и т.п.

Как это не парадоксально, примитивная жизнь криминальных сообществ настолько многообразна, имеет так много сфер влияния, что описать все элементы криминальной субкультуры в одной книге невозможно.

Поэтому в узком понимании слова криминальная субкультура представляет собой особую духовную область общности людей — преступных групп, шаек, банд. Она содержит криминальную идеологию, определенные этические нормы и ценности, эстетические установки "и потребности, мифологию, вкусы, предпочтения, которые определяют повседневную жизнь и быт правонарушителей и их сообществ.

Криминальная идеология –это та система понятий и представлений, которая сложилась в групповом сознании несовершеннолетних и молодых преступников, та их "философия", которая оправдывает и поощряет преступный образ жизни и совершение преступлений, снимает психологические и нравственные барьеры, которые человеку надо преодолеть, чтобы пойти на преступление. В настоящее время в криминальной идеологии преобладают идеи гангстеризма. Наличие криминальной идеологии является главным условием запуска механизмов самооправдания и отрицания ответственности.

В преступной среде несовершеннолетних и молодежи сложились различные способы самооправдания, объясняемые самыми разными мотивами. Наиболее часто встречается отрицание ответственности, когда подросток или молодой человек ссылаются на вынужденность своих действий, совершение их помимо своей воли. Так, лица, совершившие хулиганство и причинившие тяжкие телесные повреждения, оправдывали свои действия тем, что их обидели, оскорбили, проявили неуважение к ним. Это якобы побудило их к ответным действиям, чтобы проучить "обидчиков". В данном случае в сознании человека происходит замещение низменных побуждений благородными и возвышенными, которые как бы оправдывают безнравственное и противоправное поведение правонарушителя и его группы.

В молодежных преступных группах широко распространено самооправдание идей коллективизма, товарищества, "нашизма" . В этом случае принято ссылаться на то, что действовали члены криминальной группы "за компанию", защищали товарища, будто бы этого достаточно для снятия с себя ответственности. Такое поведение часто наблюдается в так называемых территориальных шайках, "конторах", при решении территориальных споров.

Мотивом для снятия ответственности служат идея родства, дружбы , которые якобы побудили подростка вступиться за сверстника (например, при групповом хулиганстве, в межнациональных конфликтах и разборках).

В качестве мотива самооправдания может выступать vendetta (месть) индивидуальная (за нанесенную "обиду") и групповая (стенка на стенку). Вот пример. Две девицы из Волжска сняли кроссовки с их волгоградской сверстницы. Месть не заставила себя ждать. "С обоих сторон в драке участвовало более трехсот вооруженных камнями, нунчаками и ножами молодых людей и ... девушек".

В криминальной идеологии важное место занимает отношение к вине. Отрицая ответственность, человек тем самым отрицает вину. Для несовершеннолетних и молодежи особенно характерна самозащита, связанная с частичным отрицанием ответственности и вины . Они рассуждают так: "Да, я виноват, но не на столько, чтобы меня посадили".

Все большую роль в самооправдании группового преступного поведения играет мотив "суверенитета": неприкосновенности территории (микрорайона, улицы и т.п.), где "прописана" группа, а также сферы преступного промысла, которым занято преступное сообщество. Защита территориальных интересов группы от вторжения "чужаков" — священный долг каждого члена сообщества.

Сейчас преступные группы часто вооружаются. И сразу же появилась идея самооправдания: "Все вооружаются, а мне (нам) почему нельзя?" Идею вооружения для самозащиты питает и такое мнение, что если граждане не будут вооружаться, то от преступников трудно уберечься. Подогревают эту идею сепаратистские тенденции, разгул национализма — создание "отрядов самообороны для защиты суверенитета". В борьбе с этим явлением не помогает и указ Президента страны о добровольной сдаче оружия и разоружении незаконных вооруженных формирований. Изготовление и приобретение оружия, его ношение и применение в преступных целях стало повальным увлечением. Наличие огнестрельного оружия в группе имеет важный психологический аспект, поскольку существенно изменяются групповое сознание и групповое самочувствие. Во-первых, возникает чувство превосходства над окружающими, чувство силы. Во-вторых, возникает импульс немедленно продемонстрировать эту силу. В-третьих, дело не заканчивается только демонстрацией, подросткам свойственно переходить непосредственно от слов к делу(применению оружия). Поэтому если группа имеет оружие, то она его обязательно применит.

При выяснении отношений с другими группировками используют гранатометы, мины и бомбы с часовыми механизмами. Все как на Западе. И этим террористическим актам находят оправдание.

Необходимо заметить, что переход к рыночной экономике способствовал дальнейшему развитию идеи обогащения в преступном мире. Она скрывается под маской предпринимательства, перехода к рыночным отношениям. Хищения, кражи, последующий "отмыв" накопленных преступным путем денег становится важной идеологической, если можно так сказать, установкой в преступных сообществах. Вот защитные мотивы этой установки: "Нужно уметь делать деньги", "Деньги валяются на полу, их надо уметь поднять и пустить в оборот".

Условия процесса приватизации, нарождающейся частной собственности способствовали возникновению у преступников новых способов самооправдания и самозащиты: "честно поделиться с другим своим "наваром" (у рэкетиров), "не выпендриваться", "не мозолить другим глаза своим достатком" (поджоги фермерских хозяйств, потрава их посевов, нанесение им Другого имущественного ущерба, ограбление коммерческих банков, фальшивомонетничество и т.п.).

Среди подростков и молодежи действуют и идейные установки на самооправдание старого типа, периода всеобщих краж, получивших название "несунизма". "Я взял то, что и так бы пропало" или "Зачем добро пропадать". Частичное признание вины нередко связывается с аппеляцией к окружающим: "Чиновники больше воруют и ничего", отрицанием вреда совершенных действий (когда присваивается "плохо" лежавшая вещь, ценности).

В идеологических установках преступных групп и отдельных правонарушителей здесь налицо нарушение логической связи между действиями и последствиями. Надо сказать, что объективным основанием для такой идеи в преступной среде служит обстановка всеобщего разора, глобальной "растащиловки", "прихватизации", утраты чувства ответственности за государственную собственность. Для подростков и молодежи это особенно благодатная почва.

В криминальной идеологии преступных сообществ молодежи и несовершеннолетних самооправдание может проявляться и в перемещении центра тяжести с неправомерных действий на мотивацию допущенных нарушений. "Я же хотел сделать как лучше, а получилось совсем иное..." (исследования В.А.Елеонского, А.Р.Ратинова и др.). Конечно, такой криминально-идеологический подход чаще свойственен малолетним правонарушителям и молодежи с задержкой в психическом развитии.

В групповом сознании преступных сообществ несовершеннолетних и молодежи идея самооправдания может принимать и еще более циничные формы: фрондерства, бахвальства своими противоправными действиями и своим прошлым (исследования Г.Г.Бочкаревой, А.С.Михлина, В.Ф.Пирожкова). Нередко подобное поведение необходимо для самоутверждения несовершеннолетнего и молодого человека в преступной среде в целом и в конкретной группе.

Наличие защитных мотивов в групповом сознании правонарушителей затрудняет профилактическую работу, не говоря уже о перевоспитании подростков и молодежи, ибо в этом случае между педагогом (работником правоохранительных органов) и подростком (молодым человеком) возникает психологический барьер, делающий последних невосприимчивыми к другим взглядам, убеждениями, идейным установкам.

Зная суть криминальной идеологии, следует обращать внимание на то, чтобы правонарушители осознали неправомерность своих действий, признали вину и раскаялись в совершенном преступлении. К сожалению, в целом общество к этому не готово, к всеобщему раскаянию. Не случайно судебная аудитория нередко проявляет сочувствие и жалость к преступникам, требуя их прощения.

Не помогает преодолеть криминальную идеологию и другой стереотип, существующий в общественном сознании и связанный с требованием ужесточения уголовных наказаний, недопущения отказа от смертной казни в уголовно-правовом законодательстве.

Криминальная субкультура связана также с дефектами правосознания несовершеннолетних, молодежи,их преступных групп, она "питается" этим. Назовем основные дефекты. В стихийный, территориальных преступных формированиях можно встретить такой дефект, как правовая неосведомленность — незнание определенных правовых запретов частью подростков и молодежи. Опытные вожаки преступных групп часто намеренно держат их в неведении. О распространенности этого дефекта свидетельствуют результаты правовых знаний подростков, совершивших правонарушения. Оказалось, что более 70% из них не имели ясного представления об уголовной наказуемости их деяний. На вопрос, совершили бы они свои противоправные деяния, если бы знали, что могут быть привлечены к уголовной ответственности, большинство ответили отрицательно.

Конечно, в ретроспективном изучении предпреступного и преступного поведения есть значительная доля искажений, и оно не точно отражает действительность. Один подросток и правде не совершил бы преступления, другой пошел бы на преступления со значительными колебаниями, а третий — без колебаний. Если бы эти преступления совершались в группе, картина могла бы быть совершенно иной. Важно помнить, что в момент опроса (задним числом) им важно было оправдать совершенное преступление чем угодно, хотя бы незнанием законов. Это необходимо и для собственного успокоения, и чтобы лучше выглядеть в глазах других. Здесь налицо действие механизма психологической защиты и самооправдания,о которых говорилось выше.

Однако следует отметить, что правовая неосведомленность чаще всего возникает из-за отсутствия надлежащей правовой информации, когда правовое просвещение стоит на низком уровне. Об этом свидетельствуют источники, из которых подростки и молодежь черпают правовую информацию, и недостатки правового воспитания (см. таблицу 6).

Таблица 6

Оценка системы правового воспитания, действующей в ПТУ

Правовая неосведомленность, искаженность поступающей к подросткам и молодежи правовой информации ведут к формированию ущербного правового сознания и чреваты серьезными социальными последствиями.

Прежде всего недостаток информации компенсируется домыслами (правовой дезинформацией, по выражению М.М.Бабаева, 1987) т.е. ложными, искаженными сведениями о действии права и деятельности правоохранительных органов, а также о мерах борьбы с преступностью.

Групповое правосознание преступных сообществ несовершеннолетних и молодежи питают сомнительные источники, подрывающие веру подрастающего поколения в незыблемость правопорядка в стране. Благодатную почву здесь создает разгул преступности, нестабильность правовых актов, их отставание от реалий сегодняшнего дня. В этих условиях нетрудно ввести в заблуждение даже искушенных в вопросах права людей.

Вот любопытная черта правовой неосведомленности несовершеннолетних и молодежи в криминальных группах. Здесь всегда находятся "знатоки" и "толкователи" законов, чаще всего это лица, освобожденные из ВТК или вернувшиеся из специальных учебно-воспитательных учреждений. Они-то и становятся "учителями" в сфере правопорядка для несовершеннолетних и молодежи.

В конечном счете, правовая неосведомленность, недостаток правовой информации, правовая дезинформированность развращают групповое сознание, подрывают веру в законность и торжество справедливости, в неотвратимость социальной ответственности. Это как раз и нужно лицам, насаждающим нормы и ценности криминальной субкультуры.

В функциональных преступных группах, сфере организованной и профессиональной преступности мы встречаемся с противоположным явлением — высокой правовой осведомленностью членов преступных групп. В таких группах есть знатоки законов. Часто они пользуются услугами правовых консультаций, имеют своих адвокатов, изучают вновь принятые законы, непременно находят в них обходные пути, позволяющие безбоязненно совершать преступления, уходить от уголовного наказания. Особенно это касается преступлений, совершенных в сфере экономики, противоправных деяний лиц, не достигших возраста уголовной ответственности.

Из сказанного можно сделать вывод о том, что нельзя несовершеннолетних и малолетних преступников считать не знающими уголовно-правовых норм, не следящими за изменениями в сфере уголовного права в стране. Не случайно запрет на продажу вино-водочных изделий лицам в возрасте до 21 года вызвал целую серию способов "обхода" этого запрета и в результате оказался не действенным.

Это де значит, что в криминальных группах несовершеннолетних и молодежи все являются знатоками уголовного права. Встречаются подростки и молодежь с выраженным социально-правовым инфантилизмом, безразлично относящиеся не только к нормам права, но и нормам морали, не знающие и не умеющие соблюдать социально-правовых запретов. В силу социальной безответственности они не мучаются угрызениями совести за совершенные преступления, не чувствуют своей вины. Социальный инфантилизм — благоприятная почва для подготовки из "низов" лиц, берущих на себя ответственность и выгораживающих вожаков преступных групп.

Следующий дефект индивидуального и группового правосознания несовершеннолетних и молодежи — отсутствие правовой культуры. Бывает так, что подросток или молодой человек согласен с требованиями правовых норм, убежден в необходимости их соблюдения, но нарушает их из-за отсутствия правовой культуры, привычек к законопослушному поведению. Отсутствие правовой культуры проявляется сначала в административных правонарушениях, а затем в уголовно наказуемых деяниях. Отсутствием правовой культуры у подростков и молодежи пользуются главари преступных групп, удерживая их в составе преступных шаек и банд. Обычно здесь используются методы шантажа, запугивания, "замазывания" (компрометации) ребят, угрозы выдать их милиции, если они попытаются выйти из преступного сообщества, требованием "откупиться" деньгами или имуществом. Отсутствие правовой культуры у запуганных подростков выражается в том, что они не знают и не умеют найти необходимую защиту и помощь. Так зачастую поступают не только подростки, но и взрослые люди, например, коммерсанты, банкиры, не заявляющие об угрозах и преследованиях их рэкетирами, боясь ответственности за не всегда правильные отношения с законом.

Однако наибольшее влияние на групповое правосознание несовершеннолетних и молодежи в преступных сообществах оказывает социально-правовой нигилизм (негативизм), выражающийся в искаженном понимании правовых норм, законов, несогласии с ними, неверной оценке моральных и правовых запретов. Социально-правовой нигилизм проявляется в активном аморальном поведении, нарушении правовых запретов. Возникает он вследствие несовпадения требований общества с групповыми и личностными интересами криминальных сообществ. Чаще всего это результат неправильной оценки соотношения личного (группового) и общественного. При социально-правовом негативизме человек склонен к самооправданию ссылками на окружающих, на их неправильное поведение.

Жажда самоутверждения в ближайшем окружении вызывает у подростков и молодежи стремление во что бы то ни стало доказать свое превосходство над окружающими любыми способами, в том числе и противоправными. Ясно, что в группах нигилистов складывается микроклимат, настраивающий их на противоправное поведение.

Самым глубоким дефектом индивидуального и группового правосознания в криминальной среде является социально-правовой цинизм. Он проявляется в отрицании значимости любых запретов, склонности к анархии, активной безнравственной и противоправной позиции. Такие люди считают, что они сами себе законодатели. Им не нужно ни перед кем оправдываться в своем поведении, поскольку оно для них единственное приемлемое.

Таким образом, в преступной среде складывается особое групповое правосознание как элемент ее криминальной субкультуры. Дефекты правового сознания чаще усугубляются дефектами группового нравственного сознания, заключающимися в наличии антиобщественных взглядов, принципов, привычек.

В последнее время наметились определенные тенденции в этических воззрениях криминальных групп несовершеннолетних и молодежи.

1. Часть преступных сообществ переходит к деятельности на грани закона, чтобы не дать правоохранительным органам возможности подвергнуть их преследованиям. Они полагают, что ни к чему, например, заниматься открытым рэкетом, захватывать заложников, требуя выкупа и подвергая себя опасности. Ведь можно поступить по-другому: договориться с коммерсантами о том, что группа берет их магазин под защиту, а те обязаны одного ее члена группы включить в свой состав. Тот будет только числиться в "комке" и получать зарплату. Убедить коммерсантов в том, что лучше платить дань и быть защищенным, чем подвергнуться нападениям "диких" рэкетиров", нетрудно.

2. "Сдача" определенных "точек", "квадратов" и "маршрутов" другим преступникам (фарцовщикам, христарадникам, наперсточникам, спекулянтам, проституткам и т.п.), которые должны платить за это дань определенной преступной группе.

3. Возврат к классическим "воровским" моральным нормам и ценностям, в основе которых лежит паразитизм, эксплуатация преступной среды, господство в ней.

4. Все большее ожесточение ряда преступных сообществ, попрание ими всех существующих не только в обществе, но и в преступной среде, этических воззрений, установок, ценностей. Здесь прежде всего обесценивается чужая человеческая жизнь, оправдывается захват заложников, насилие. Пытка жертв преступных посягательств становится этической нормой данных группировок, характеризующих их облик.

В целом в этических воззрениях криминальных групп много условностей. например, клятв, проклятий, иерархии и т.п. Они обеспечивают Целостность и сплоченность преступных групп, жестко регулируют поведение их членов, взаимоотношения со "своими" и "чужими".

В криминальной субкультуре сложились свои эстетические вкусы, приоритеты, ценности. Прежде всего это касается понятия "красивая жизнь", составными элементами которой считается посещение престижных Ресторанов, наличие "своих" девочек, секс и порнография, модная одежда, музыка, наличие автомашины (“тачки"), нанесение определенного типа татуировок, владение жаргоном и т.п.

Однако в области криминальной эстетики налицо многообразие тенденций. Эстетические приоритеты традиционных "воров в законе" коренным образом отличаются от эстетических вкусов спонтанных групп преступников. Отдельно надо вести речь о тюремной эстетике. В молодежной преступной среде, как и в среде законопослушных подростков и юношей, действуют законы моды на образ жизни, проведение досуга, одежду и обувь, музыку и спорт и т.п. Мода действует и в местах социальной изоляции. К сожалению, эстетические приоритеты и ценности молодежного преступного мира с 20-х годов глубоко не изучались.

Все идеологические, правовые, этические и эстетические элементы криминальной субкультуры выступают в единстве и взаимосвязи. Например, татуировки и жаргон выступают обязательно как этическая, эстетическая и идеологическая ценность, "общий котел" — как экономическая база преступных групп и т.п. Но все же их можно классифицировать:

1. Поведенческие атрибуты, к которым мы относим "законы", правила и традиции "другой жизни", клятвы и проклятия. Все они выступают в качестве регуляторов поступков и поведения подростков и молодежи.

2. Стратификационно-стигмативные элементы, позволяющие "верхам" разделить несовершеннолетних и молодежь на иерархические группы, в соответствии с занимаемым ими положение, "пометить" (заклеймить) каждого из них. К этим элементам можно отнести "прописку" как способ стратификации несовершеннолетних и молодежи, клички, татуировки, привилегии для определенных лиц как способ их стигматизации;

3. Коммуникативные атрибуты (татуировки, клички, уголовный жаргон), выступающие как средство общения, межличностного и межгруппового взаимодействия;

4. Экономические атрибуты ("общий котел" и принципы материальной взаимопомощи), являющиеся материальной базой криминальных групп, их сплочения и дальнейшей криминализации;

5. Сексуально-эротические ценности — особое отношение к лицам противоположного пола, половые извращения, проституция, порнография, эротика, гомосексуализм;

6. Особое отношение к своему здоровью — от симуляции болезней, самоповреждений как способа достижения определенных выгод до занятий спортом, "накачкой" мышц, строгого соблюдения режима жизни и питания;

7. Алкоголизм, употребление наркотических и токсических веществ как средство "сплочения" преступных сообществ, самоутверждения подростков и молодежи в ближайшем окружении.

Из сказанного можно сделать следующие выводы:

Во-первых, многие атрибуты криминальной субкультуры полифункциональны.

Так, например, татуировка одновременно является знаковой системой общения, средством стигматизации и украшения; клички — словесной системой общения, средством стигматизации и самоутверждения; гомосексуализм — как самостоятельная сексуальная ценность, как средство стратификации, наказания противника — понижения его статуса посредством мужеложства (у женщин это ведет к повышению статуса); самоповреждения как показатель мужественности, так и средство достижения личных моральных и материальных выгод, самоутверждения и т.п.

Во-вторых, приведенная классификация атрибутов криминальной субкультуры является в известной мере условной, носящей рабочий характер, позволяющий моделировать элементы данной субкультуры для более глубокого и всестороннего изучения. При другом подходе те же татуировки пришлось бы изучать при исследовании криминальной идеологии и при изучении этических и эстетических воззрений преступных групп и т.п.

В-третьих, все перечисленные элементы криминальной субкультуры по-разному отражаются в психологии личности несовершеннолетнего и молодого человека, в его поведении, а также жизнедеятельности группы (банды, шайки и т.п.). Зная приверженность группы определенньм ценностям, установкам, условностям можно с достаточной достоверностью прогнозировать поведение группы и каждого ее члена, что весьма важно в профилактической работе и в оперативных целях. Если, например, в группе сложились установки, отрицающие "мокрушничество" как способ обогащения (т.е. группа настроена против убийств своих жертв), то в случае обнаружения в зоне ее деятельности "мокрого дела" можно предположить, что здесь действовала другая шайка (банда), "подставляющая" данную криминальную группу правоохранительным органам.