— Я посмотрела, что есть некоторые двойственности, которые я уже знаю, но есть одна двойственность, которую я вчера обнаружила: в ней я нахожусь всегда. Это чувство полнейшего одиночества, оно совершенно не связано с людьми, и дикий страх любви и близости. Вы, Сан Саныч, сегодня спросили о том, как к вам относятся. Я вас принимаю полностью. Естественно, нет речи о ненависти, но сказать: «Я вас люблю» — не могу. И почему? Потому что сама себе запрещаю это к вам чувствовать. Я на вас смотрю и думаю — что-то мне в вас нравится, но сама себя останавливаю: «Нет, хватит!» Когда Ира сказала, что испытывает нежность к Руслану, я подумала: могла бы десять раз сказать, что испытываю нежность к Руслану, — это как бы не тот масштаб. Если я вижу человека, не то чтобы идеал, но что-то такое, что действительно может вызвать у меня какие-то сильные чувства, — все: очень сильно боюсь. И еще это ярко проявилось, когда Лена подошла во время танца. Она меня обняла, и я ее тоже, — и чувствую, что я как замороженный камень. Мне страшно ее обнять. Я ее обнимаю — и одновременно я не здесь. Я стояла и чувствовала свою полную замороженность. И не могла себя отпустить никак. Я чувствую, что в этом кайф, я это выбираю совершенно сознательно — именно одиночество. Потому что другое, что может быть, настолько для этой части меня страшно, что она этого просто не допускает. И раньше я всегда думала: это из-за того, что я боюсь быть отвергнутой. Сейчас я уже не знаю, из-за чего это. Может быть, я просто боюсь.

— Боюсь — значит хочу. Замените «боюсь» на «хочу», и тогда что-то прояснится.

— Я хочу быть отвергнутой, я хочу быть одна.

— Я хочу быть отвергнутой, чтобы прожить одиночество.

— Все правильно. Я люблю это одиночество. Я буду сидеть в углу, и мне будет хорошо и комфортно.

— Так и проживи это. Так и скажи себе, что ты этого хочешь. Уйди в свой угол и живи там, но из понимания, что ты этого хочешь. Увидь, что ты это делаешь не из страха, а из желания.

— Не по необходимости, а по великому желанию. Делаешь ты это по желанию, для того чтобы прожить свое одиночество.

— Смотрите, тогда все меняется. Если я заменяю слово «страх» на слово «желаю», то кого обвинять? Насладись этим состоянием.

— А если я хочу, то получается уже игра.

— Да, это игра другого качества. Тогда я не в страхе. Тогда я в том, что я выбрала. Я выбрала одиночество. Так и будь в одиночестве. Так и получай от этого удовольствие. А если тебе это уже не в удовольствие, так выбери другое. Но не используй слово «страх», а используй слово «хочу», потому что чего я боюсь, того же я и хочу.

— У меня ситуация, о которой говорила Аня. Я боюсь к вам подходить, разговаривать. Страх ужасный. Страх не соответствовать. Я вчера шла домой и все это проживала. Я увидела, что боюсь быть с мужчиной искренней, открытой, доверчивой, беззащитной.

— Теперь замени слово «боюсь» на слово «хочу». Замени и скажи.

— Не могу.

— Говори!

— Хочу быть доверчивой, искренней, открытой, беззащитной с мужчиной.

— И что ты чувствуешь сейчас, заменив слово «боюсь» на слово «хочу»? Если я боюсь чего-то, то не дам себе это делать. А если я хочу что-то, то я это буду делать. Чего я боюсь, того же я и хочу. Вот я и предлагаю: скажите о том, что вы хотите.

— Я хочу быть униженной и хочу себя жалеть. А вчера я поняла, что хочу еще и бояться.

— Я хочу выглядеть глупым и смешным и хочу быть зависимым.

— Я хочу быть отвергнутой и никому ненужной.

— А я хочу быть удачливой, веселой и радостной.

— Я хочу быть зависимым, хочу быть неуверенным. Это главное.

— И что же? Вы имеете то, что хотите?

— По полной программе.

— Замечательно.

— Я хочу быть одинокой, хочу быть отвергнутой, униженной, забитой, стесняющейся. Хочу быть больной, бояться всего всегда, хочу быть оценивающей, хочу быть закрытой.

— И как у тебя в жизни обстоят дела?

— Чудесно.

— В полном удовлетворении находишься.

— Что еще пожелать? Возблагодарите Бога. Он дает все, что мы хотим.

— Жизнь — это ресторан. Закажите — принесут. Что заказываете, то и получаете.

— Заказываем, а потом кричим: «Я боюсь этого!». Я заказал селедку — мне принесли селедку, а я в ужасе шарахаюсь от нее.

— Заказала одиночество, чего боишься теперь? Получай. Можно заказать другое, вообще-то.

— Я вижу, как люблю себя жалеть, вижу, как люблю быть в одиночестве.

— Тебе кайф от этого?

— Мне кайф.

— А я боюсь того, противоположного.

— Ты боишься того, что ты хочешь. Не забывай об этом. Ты получала все, что ты хотела. Теперь что ты хочешь еще? Ты говоришь, что хочешь чего-то другого. Пожалуйста, что ты хочешь?

— Нет, я хочу того, что имею. Я не отрицаю, что я хочу этого.

— И ты это имеешь.

— Но для интереса хотелось бы попробовать и другого.

— А кто мешает?

— Пожалуйста, меню перед вами.

— Соль и сахар. Газировка и уксус — все у вас на столе.

— Страшно выбрать что-то другое, кроме уксуса.

— Замени «страшно» на «хочется». Хочется выбрать? Пожалуйста, выбирайте.

— Тогда я выбираю открытость, близость, любовь. Выбираю чувствовать все полностью и выбираю проявляться целостно как совершенство. Не сдерживать себя в каких-то рамках, а воспринимать себя как что-то большее, чем-то, кем я разрешаю себе быть.

— Запутанно. Посмотрим, как будет реализовываться.

— Я боюсь не оправдывать чужих ожиданий. Получается, что я хочу не оправдывать чужих ожиданий.

— Я хочу всего бояться, терпеть поражение. Уже, правда, не хочу. Я выбираю быть успешной, выбираю любить и быть любимой. Я выбираю чувствовать радость.

— А я выбираю чувствовать. Я, идя на этот семинар, заказала чувства. Хватит ума. Пусть будет ум, но и чувства, обязательно чувства.

— А разве у тебя нет чувств? Ты постоянно то плачешь, то смеешься. Значит, ты хочешь увидеть в себе чувства?

— Да, и проявлять их.

— Я четко увидел в самом себе, что чем больше боишься, тем больше это и проявляешь. То есть боишься проявленности, и это все больше проявляется здесь на семинарах в разных видах. Например, на семинаре это проявляется в том, что я молчу как рыба. Получается извращенное желание в получении его. Что ты боишься, то ты и притягиваешь. И я это все больше и больше притягиваю.

— Чем больше ты хочешь чего-то, тем больше будешь иметь обратное. Например, ты хочешь говорить, но сдерживаешь себя до невозможности, дабы еще больше хотеть говорить.

— Когда я перешел в другую сторону, то есть начал говорить, выбрал другое, — и вопроса нет, проблемы нет.

— Жизнь человека — это его проблемы. Нет проблем — нет жизни, так, по крайней мере, многим кажется. Поэтому все держатся за проблемы как за самого себя. И если устранить проблему, то, кажется, что человека стало меньше. Но мы видим, что жить, оказывается, можно не в проблемах, а в выборе вариантов. Выбор не является проблемой. Проблема — это когда я боюсь чего-то, не зная, что я этого хочу. А для того чтобы этого хотеть больше, нужно запрещать себе получить то, что ты хочешь. В принципе желание, переодетое в страх, — это запрет, который ведет к усилению проблемы. То есть я хочу хотеть — вот чего я хочу. Я не хочу это реализовать, я хочу это хотеть. И чем больше я хочу хотеть чего-то, тем больше я должен быть в состоянии, обратном тому, которое я хочу. Это парадокс. И такой парадокс является основой жизни человека. И когда ты начинаешь это видеть, то переходишь в состояние «я выбираю». Выбор — это не тупик, это не игра в запреты.

— Я тоже заметила, что сама себе что-то не даю делать. Например, выбираю не подходить к другим людям и держать себя в ситуации страха, одиночества.

— Да, но я выбираю не подходить к людям, потому что я хочу одиночества.

— Да, я этого хочу, потому что знаю, что если я к ним подойду, то все будет в порядке.

— Смотри, как ты камуфлируешь свое желание. Ты хочешь одиночества, но себе в этом не признаешься. С одной стороны, ты говоришь, что хочешь общения, полного контакта с другим человеком, а с другой — ищешь одиночества. То есть ты действуешь так, словно хочешь одиночества, но имеешь представление о том, что хочешь полного контакта. Отсюда твое раздражение.

— Да, раздражение и какие-то непонятные вещи. Если я творец, то почему хочу этого, а имею противоположное. Что происходит?

— Так вот, это и есть основная ловушка развивающегося творца. Творец не может понимать, что он творец, до тех пор пока он не осознает дуальность «хочу — не хочу». Но «не хочу» — это тоже «хочу», только противоположного знака.

Например, я хочу быть вместе с кем-то. Но одновременно я не хочу быть вместе с кем-то, то есть хочу быть одна. Такой парадокс возникает в связи с наличием в нас двойственности. То есть «не хочу» — это другое «хочу». Человек всегда испытывает какое-то желание. Но при этом в нем всегда есть и другое, противоположное желание.

— Получается, что человек всегда хочет обратное тому, что он делает?

— Да. Мы и разбираемся сейчас с этим парадоксом. Но обратное «хочу» скрыто страхом. Это то, о чем мы вчера говорили, когда я предложил заменить слова «я боюсь» на «я хочу». Из-за того, что другое «хочу» скрыто страхом, кажется, что его нельзя видеть, касаться, его не должно быть. Это стенка. Это обусловленное, ограниченное видение.

Страх — это следствие ограниченного восприятия самого себя, в частности, своих желаний. Страх возникает в результате не видения своего дуального устройства.

— То есть это страх насилия, получается.

— Насилия одной части вас другой частью вас же. Жертва и насильник постоянно живут в вас, они только меняют позиции. Анекдот по этому поводу. Солдат идет по лесу. Вдруг из кустов появляется старая бабка и пристально смотрит на солдата. Он говорит: «Бабка, ты чего? Думаешь, я тебя насиловать буду? Не буду»

— «А придется, милый».

— А можно так сказать, что, находясь в одной части, я не помню опыта другой. Получается, что с одной стороны кусочки и с другой стороны кусочки. То есть память вырубает. Может быть, ты действительно творишь такое, что вообще даже не помнишь. Просыпаешься утром и не помнишь, что делал ночью. Может, действительно ходишь по городу с ножом?

— То, что называется жизнью, можно сравнить со спектаклем. Сценаристом в спектакле является душа. Режиссерами являются сознание и подсознание, а актером является тело. Необычность нашего спектакля в том, что его ставят два противоположных режиссера — сознание и подсознание. Сознательный режиссер говорит, что мы будем снимать эту сцену таким образом. Потом он видит, что все происходит совершенно не так, как он предполагал, а почему — понять не может. А это работа подсознательного режиссера, ведь его подход противоположен первому. То есть сознательный режиссер делает одно, а подсознательный — противоположное. При этом подсознательная часть для сознания не видна, и поэтому сознательный режиссер все время поражается и раздражается тому, что же делают с его спектаклем. Он наметил сыграть эту сцену таким образом, а происходит по-другому. Кто это сделал? Он начинает искать врага. А это другая его часть, находящаяся в подсознании. А что делаем мы в нашем процессе? Мы имеем намерение осознать ту и другую часть и признать этих двух режиссеров как равноправных партнеров. Вот что мы делаем. Тогда сценарий нашей жизни ставится и играется с полной осознанностью. Потому что на самом деле все и всегда происходит правильно. Ошибок нет. Представление об ошибках возникает как результат одностороннего, частичного восприятия самого себя.

— Я хотела спросить. У меня дома есть собака. Когда я раздражаюсь на мужа, он начинает на меня кричать. Я не выражаю раздражение, а лает собака. Ситуация накаляется. Они оба мальчики и агрессия возрастает с той и с другой стороны. Я боюсь, что в какой-то момент они кинутся друг на друга: собака покусает мужа, и он потребует, чтобы ее убрали из дома. Получается, что если я этого хочу, то я хочу избавиться от мужа? Но не от собаки почему-то. То есть когда я вначале ее выбирала, муж сказал: «Или я, или собака!». Я сказала: «Не будем горячиться, потому что я могу выбрать собаку». Сейчас я не знаю, кого я выберу.

— Это и есть проблема, возникшая в связи с противоположными желаниями ваших сознательной и подсознательной частей. Собака — это выбор подсознательной части вас. Муж — это выбор сознательной части вас. Кого я выберу? Правильный ответ: «И то, и другое». Но для этого они должны быть в единстве. То есть вам надо осознать оба своих желания, и тем самым снять конфликт между ними.

— Не поняла.

— Надо проявить ту часть, которую собака проявляет.

— Дело в том, что когда Ира мне эту ситуацию проговаривала, я ее по-другому увидела. Ты так говорила: мы дома с собакой, входит муж и начинает кричать. Он очень шумный, импульсивный, а я внутри держу раздражение и не проявляю его.

— Все начинается, когда я вхожу.

— Дело не в собаке и не в муже, а в вашей неосознанности в отношении того, что они вам показывают. Через них вы можете увидеть свое внутреннее состояние. Есть два объекта, один из которых проявляет шум, а другой проявляет раздражение по этому поводу. А это отражает то, что у вас внутри.

— Тогда я сама должна шуметь?

— Если ты хочешь продолжать эту проблему, то да. Но если ты хочешь понять, почему у тебя шум вызывает раздражение, надо с этим разобраться. Муж и собака указывают на два противоположных фрагмента внутри тебя. Что именно вызывает у тебя раздражение? Шум?

— Раздражение вызывает не шум, а высказывание претензий в мой адрес.

— Каких претензий?

— Что я не делаю того, что я должна делать.

— То есть это отражает позицию одной из твоих частей. Другая твоя часть раздражается по этому поводу. Она и должна раздражаться, потому что это не соответствует тому представлению, которое у нее есть. Таким образом, мы имеем выражение одной части тебя и раздражение по этому поводу другой твоей части. Это и есть твоя проблема.

Если ты хочешь выйти из проблемы, тебе надо иметь ясное видение одной и другой части, что приведет к осознанию их единства в противоположности. Только видя их как две стороны одной медали, мы можем делать выбор. А раздражение является индикатором, указывающим на эту дуальность. Как только ты ее осознаешь полностью, раздражение исчезнет. Тогда возникает возможность выбора.

— Там просто одна часть считает, что я должна, а вторая — что я ничего не должна.

— Не обязательно только так. Одна часть может считать, что ты должна это, а другая может считать, что ты должна другое. «Ничего не должна» — это упрощенная позиция. Я хочу, и я не хочу. Мы уже говорили, что «не хочу» является скрытым желанием другой направленности.

Одна часть тебя говорит: «Либо я это хочу, либо вообще пусть все летит в тартарары! Тогда я вообще ничего не хочу». Но другая часть тебя на самом деле хочет нечто другое. Но если ты не видишь, что именно она хочет, то кажется, что вообще ничего. То есть дилемма возникает не потому, что я чего-то хочу или вообще ничего не хочу, а потому, что хочу одно и при этом хочу противоположное. Вот в чем дело.

— У меня сегодня была такая ситуация. Я у дочки спрашиваю: «Магнитофон дашь?» «Не дам», — отвечает. Такая агрессия от нее идет. Я была уверена, что магнитофон возьму, но мне надо было, чтобы она мне его дала сама. Я хотела, чтобы она мне его с душой дала. А муж выступил второй стороной. Она не дающая, а он дающий, а я просто смотрела, что происходит. Он говорит: «Она сейчас уйдет, я все сделаю, и возьмешь». Она все повыключала, позамыкала, а он все починил и дал его мне. Я говорю, что она будет недовольна, а он говорит: «Не волнуйся, я все улажу». Одна часть не дает, а другая дает. Я так ярко увидела.

— Вот и смотрите, как возникает то, что мы называем выбором. Если ты не видишь свои противоположные части одновременно, то между ними идет борьба. Скрытая или явная. Что значит осознать их? Это значит принять их противоположные желания. То есть принять то, что ты не получишь то, что хочет только одна из них. Это основной момент. Почему в буддийских текстах пишется: «Не желайте»? Но, прочитав такое, вы не понимаете, что это значит. Отказаться от желаний — зачем тогда жить? Но на самом деле это значит видеть два противоположных желания одновременно. На любое желание одной из своих частей я вижу противоположное желание другой своей части. При этом я признаю то и другое как свое.

— А признав, реализуешь и получаешь результат?

— А признав, делаю выбор. Я отказываюсь от борьбы противоположных частей, признаю обе эти части как одинаково важные и делаю выбор. Это то, что я имею в виду, когда говорю «намерение». Намерение не является двойственным. Намерение — это выбор, и он связан с ясным видением дуальных частей, выраженных в противоположных желаниях.

— Намерение это уже проявление одной из частей, да?

— Намерение — это проявление третьей части. Так образуется триада. Личность находится в двойственности. А двойственность — это постоянная борьба одной ее части с противоположной. Намерение возникает при видении такой дуальности из третьей точки, которая находится вне ума и личности. Осознание — это третья точка. Тогда ты можешь сделать выбор, основываясь на полном видении ситуации.

Находясь в дуальности, ты не можешь сделать выбор. Ты просто бьешься с самим собой за достижение желания одной из твоих сторон, так называемого успеха. С точки зрения этой стороны достижение ее желания — это и есть успех. Но тогда ей надо бороться с другой частью, которая создает сопротивление.

— А как тогда прийти к этой точке?

— Путем видения обеих сторон дуальности.

— А что происходит со второй частью, когда происходит осознанный выбор через намерение? Вторая-то часть ведь все равно присутствует. Что с ней происходит?

— Обе эти части учитываются при осознанном намерении. Видение обеих частей и их тенденций создает полное восприятие сложившейся ситуации.

— Получается, что корректируются обе программы, и возникает нечто среднее? Есть два противоположных направления, есть третья точка. Это сводится в какую-то третью дорогу? Не ту и не эту?

— Можно сказать, что намерение — это указатель для прохождения посредине дуальности. При этом реальное движение идет через отклонения то в одну сторону, то в другую. При более ясном видении такие колебания уменьшаются, и направление движения становится все более приближающимся к направлению намерения. При этом возникает возможность находиться в настоящем моменте, что значит переживать то, что есть здесь и сейчас. В ином случае мы переживаем то одну, то другую стороны сложившейся ситуации. Когда подсознательный режиссер начинает делать что-то, что кажется ужасным сознательному режиссеру, то сознательный режиссер не хочет видеть это до тех пор, пока оно не становится явным, реализуясь в конфликте, скандале, драке, убийстве. И уже не видеть это невозможно. Индикатором является раздражение, ненависть, страх, ярость.

— У меня раньше с сыном были очень плохие отношения, и мне казалось, что они улучшаются. То есть перестала идти реакция на какие-то вещи, которые он делает. Сначала меня это раздражало, я ругалась с ним, а потом просто поняла, что он не хочет, чтобы я была в комнате. Когда я заходила, он сразу начинал переключать программы по телевизору, чтобы невозможно было смотреть, и я уходила. Меня это не беспокоило, не раздражало. Потом вновь пошло раздражение. Я не понимала, почему я все время должна уходить. Стала искать причину. И потом поняла, что эту ситуацию нужно проговорить. Сказать: «Если ты хочешь, чтобы я ушла, то просто скажи». Мне нетрудно выйти, но ситуация-то не разрешается. Мы вообще почти не говорим с близкими людьми о том, что уже понимаем. Они не умеют говорить, сказать, что хотят, и мы не говорим. Можно, конечно, почувствовать и выйти, но ситуация таким образом превращается в однотипную реакцию: один человек не понимает, что от него хотят, а другой считает, что тот сам должен понять, что другой хочет. А так просто и непросто сказать: «Извини, я хочу побыть один». Надо научиться общаться, говорить с людьми, потому что говорить с близкими мы не умеем. Я поняла, что очень важно искренне говорить о том, что происходит. Иначе это не имеет никакого смысла. Иначе это нерешаемо.

— А он, может быть, не хочет, чтобы ты уходила. Это ведь твоя интерпретация ситуации.

— А если он все время будет говорить: «Я хочу, чтобы ты вышла. Я хочу, чтобы ты вышла»?

— Тогда я не понимаю. Я в каком-то тупике.

— Ты уже входишь с этим чувством, и он тебе отражает его.

— В принципе, да.

— Когда ты входишь, то хочешь уйти, а когда уходишь, то хочешь остаться.

— Может, я этого жду? Но я знаю, что какие-то вещи я проговариваю ему, то есть обращаю его внимание на это, и это перестает существовать.

— Смотрите, усиление одной части ведет к усилению противоположной ей части. Например, я нахожусь в состоянии очень сильной расслабленности, хочется просто посидеть. А у меня дочке четыре года, она очень активная, все время что-то говорит, рассказывает; очень подвижная, все время хочет играть, предлагает правила игры. Все это усиливается, усиливается… Хочу отойти куда-то — она бежит за мной, хватает. Единственный способ — это принять ее поведение. Принять и немножко поиграть. Тогда она отходит. То есть нужно принять другую сторону самого себя.

— С внуком у меня это получается, а с сыном — нет.

— Пока другая сторона не принимается, она будет очень сильно активизироваться и донимать тебя. Чем сильнее и больше мы настаиваем на одной части, тем больше другая будет нападать. А снять такое напряжение можно только через проявление своей противоположной части.

— То есть я признаюсь, что да, я лишняя. Получается такая ситуация?

— Что значит «лишняя»? Почему не быть вместе, например? Почему возникает тенденция уйти? Уйти — это способ не касаться чего-то. Чего не касаться?

— Может обсуждения каких-то вещей, потому что мне страшно даже говорить о каких-то вещах. Наверное, я потому и считаю, что надо проговаривать их, потому что мне страшно бывает говорить.

— О чем страшно с ним говорить?

— Он раньше вообще все отталкивал. Не хотел ни о чем слышать. Все время говорил: «Молчи. Не говори ничего! Сектантка, тебе в психушку надо». Постепенно это ослабло, перешло в молчаливую форму. А раньше было очень сильно проявлено. Но сейчас он начинает слушать какие-то вещи. Мне страшно, потому что кажется, — он не примет их.

— В чем возникло противоречие? В том, что, с его точки зрения, ты сумасшедшая?

— Нет, там, по-моему, другое непринятие. Там вообще какое-то общее непринятие.

— Непонятно. При таком подходе единственное, что остается, — уйти. Надо разобраться. Что значит «общее непринятие»? Непринятие чего? Что такое «общее»?

— Страшно, наверное, определить, потому что потом ты начнешь это видеть. Я тоже могу сказать, что у меня дома точно такие же отношения. Я просто слово не могу подобрать, какие у меня отношения, — назвать каким-то словом, определить.

— Вспоминай парадокс: мне страшно с ним общаться — это значит, что я хочу с ним общаться. Страшно — значит хочу. А чего я хочу? О чем хочу общаться? Сейчас у вас ситуация, в которой обе противоположные части вообще не хотят видеть друг друга. Сделай первый шаг к их диалогу. Начни разговаривать о своем конфликте, конкретизируя его. По поводу чего, собственно, возник ваш конфликт? Его надо конкретизировать. При столь слабой степени его конкретизации, как у вас сейчас, ничего сказать невозможно. Но это надо начать делать кому-то из вас. Например, тебе. Ведь ты, как тебе кажется, не можешь сделать это не потому, что ты не умна, а потому, что не хочешь смотреть в ту сторону. Но никто и никогда не заставит вас смотреть в противоположную сторону, пока вы сами не поймете, зачем и почему вам это надо.

— Мне иногда хочется ему сказать, что я его люблю, но мне трудно это сказать.

— Значит, это дуальность «любовь — ненависть». Надо начать говорить об этом, рассматривая механизм действия этой двойственности. Когда люди ненавидят друг друга, они либо дерутся, либо расходятся. Так получается? Чтобы избежать драки, надо разойтись. Что вы и делаете. Возможно, теперь вам надо увидеть, за что вы ненавидите друг друга, а, увидев это, поймете и то, за что вы любите друг друга. Так?

— У меня такая же ситуация дома. Мама мужа все время советы дает. Ходит по квартире и кричит советы. Меня это бесит. Я наблюдаю за раздражением, которое у меня появляется, и вижу, что я тоже советы даю. А когда меня не слушают, еще больше впадаю в ненависть. Долго смотрела, что же мне не нравится, а потом назвала это советом. Ненавижу советы. Я сама по себе. Так я создаю свое одиночество. Замечательно! Мне никто не нужен. Потом страх полез. Она очень много знает. Она очень умная женщина и с ней действительно интересно поговорить иногда. Я боюсь знаний. Я глупая. Но когда я признала это, она пришла и начала со мной разговаривать. Я была в шоке — это так приятно… Сейчас наши отношения очень изменились. Я просто бежала от себя. Но моя упертость все-таки дала мне возможность понять, раскрутить это. Я отождествилась с этой ненавистью. Я вообще забыла, что в квартире в Кузьминках все совершено другое. Но та, закрытая часть, которая была в Кузьминках, — это была моя непроявленная ненависть, моя непроявленная злоба. Сейчас все говорят, что я изменилась. Вы правы. Это отражается во внешнем. У меня настроение совсем изменилось. Я могу теперь позволить себе в квартире, которую считала чужой, проявляться точно так же, как в своем доме. Теперь мне любой дом как свой родной. Это очень интересно. И все это через благодарность, через принятие. Сначала через принятие. Просто принять то, что есть, понаблюдать за ним, а потом поблагодарить.

— Когда я сказала про свои части, одна из которых стремится к цели, а другая тянет назад и выражается в вечной спешке, вы поставили меня в тупик своим вопросом. Я до сих пор нахожусь в состоянии тупости и никак не могу из нее выйти. У меня ощущение, что сверху бетонная плита, которая на меня давит, и я никак не могу ее пробить. То есть у меня сейчас полное отсутствие видения. Может быть, поэтому вчера это материализовалось через мою работу, которая мне не дала прийти на семинар. У меня начальник встал в позу: либо он меня увольняет, либо я должна доделать вот это. И я осталась и доделала. Я даже не знаю, куда мне смотреть, — сижу в бетонной коробочке.

— Но ты же привыкла к состоянию, что ты все знаешь. Что делать, куда звонить, что говорить и так далее. Да?

— Абсолютно.

— А это противоположная твоя часть. Одна все знает, другая ничего не знает. И как ты относишься к части, которая ничего не знает?

— Ужасно, мне настолько некомфортно. Я себя чувствую такой тупой.

— Ты тупая и есть. Ты думаешь, что ты умная, а ты дура.

— Дура и тупая — разные вещи.

— Значит, тупая дура. Отупевшая дура.

— Нищий и бедный. Тоже разница есть между этими словами.

— Между словами есть. Тыкаем пальцем в небо. Что я могу сказать? Да, есть, и что?

— Ладно, хотя бы я поняла, где сижу.

— Ты самая маленькая из всех. Сидишь на самом маленьком стуле. У тебя самые маленькие мысли. Ты самая маленькая. Как ты себя чувствуешь? А вот рядом с тобой высокая, большая женщина. Она выпендривается. А ты вытягиваешься и спрашиваешь у нее: «Женщина, что вы сказали?» Эта же часть есть в тебе? Она себя проявляет, но ты просто этого не замечаешь. И как она себя проявляет в жизни?

— Противоположную я знаю очень хорошо, досконально.

— Но в нее же вкрапливается эта.

— А эту? Я находилась два дня в состоянии тупости. Я хоть поняла, в какой двойственности нахожусь, потому что я и этого не понимала. Я просто сидела и глаза таращила: «Где я? Что я? Кто я?»

— Та часть знает: что делать, как говорить, куда идти и так далее. Эта не знает: что делать, что говорить, куда идти.

— Она даже не знает, чего она хочет. Она какая-то абсолютно маленькая, тупая, с большими круглыми глазами.

— И они обе представляют собой две стороны одной медали.

— А та большая — большая.

— Они одинаковые. Попробуй сейчас встать и начать общаться из той части, которая ничего не знает, не понимает. Пообщайся, дай ей проявиться.

— Так она даже разговаривать, по-моему, не умеет.

— Она умеет разговаривать.

— А что это вы тут делаете?

— Подойди и спроси: «А кто я?»

— Кто Я?

— Глупая часть спросила, а умная замолчала на двадцать лет. Подходи и спрашивай из своей глупой части.

— Вы что тут?

— А я что тут? А вы что тут?

— Я пытаюсь понять.

— А я что?

— Ты тоже не знаешь?

— А ты?

— Она же дура.

— А ты знаешь зачем?

— Так, приблизительно.

— У нее есть какие-то свои вопросы. Ей надо разобраться. Что? Откуда? Зачем? Почему? Другая все знает, все расскажет, а эта не знает. У нее много вопросов.

— Они даже не формулируются.

— Их просто надо начать проговаривать.

— То есть это я сейчас все равно из умной части пытаюсь что-то спросить? Или из глупой?

— Не знаю.

— Глупая может спросить от фонаря.

— Спроси, трусы у нее какого цвета? Ей без разницы, она просто спрашивает то, что видит. У нее есть свои вопросы, которые ей надо выяснить. У нее просто другой подход. Он не хуже и не лучше — он просто другой.

— У меня даже речь пропала.

— А у нее нет готовых ответов. Даже вопросов еще нет, потому что они основываются на каких-то представлениях. А у нее немного этих представлений.

— Ребенок спрашивает лысого: «Дяденька, а почему у тебя голова босиком?»

— Это что-то забытое, детское.

— Почему забытое?

— Потому что я проявляться-то не даю ему, потому и забытое.

— Ты забыла, как это проявляется. У тебя есть ответы на все вопросы. А у этой детской части их еще нет. Она не знает.

— Но она все равно это проявляет?

— Она все время задает вопросы. Это же глупая часть, которая не знает, и она без конца спрашивает.

— С точки зрения обычного представления та, которая задает вопросы, глупая. Я глупая, потому что задаю много вопросов. Но ведь это детское любопытство.

— Я сегодня увидела, как она проявляется. Я всегда бесилась, когда муж на меня орал: «Ты дура, вообще ничего не понимаешь!». Я сажусь в машину, он просит меня закрыть дверь, а я не понимаю, как ее закрыть. Полное состояние отупения. Причем видеть я этого не хочу. Я же знаю, что я умная: «Как ты можешь такой умной женщине говорить, что она дура?» У нас очень долго на этом строятся отношения. Он несколько лет орал, что я дура. Теперь я поняла, на что он орал.

— Умный — это тот, кто знает все. Умного учить бестолку. Умный только советы дает. А глупый не знает. Он любознательный. У него необычный взгляд. Глупый — это не тупой. Глупый — это тот, который видит нечто иначе, чем принято. Подходит человек и говорит: «Ну ты, глупый! Ты знаешь, что дважды два — это четыре?» А тот отвечает: «А может пять?» А умный знает, что это только четыре. Он ведь очень умный. А глупый говорит: «А может, и три». «Ну ты и дурак!» — отвечает умный. А почему бы и нет? Кто сказал, что это именно так?

— Когда с ребенком начинаешь на таком уровне разговаривать, то получается такой диалог потрясающий.

— Для взрослого это просто щепка в ручейке, а для ребенка это кораблик.

— На самом деле так оно и есть. Как ты видишь, так оно и есть. Поэтому разговор о том, кто умный, а кто глупый, лишен смысла. Весь вопрос в том, принимаю я чье-либо видение или не принимаю. Когда я его не принимаю, то говорю: «Ты дурак». То есть я не принимаю твое видение.

— И раздражаюсь.

— Я сейчас увидела то, что не замечала раньше. Я раньше любила маленьких детей, когда еще своих не было, и часто слышала, как люди говорили, что они не могут общаться с детьми. Кто-то сюсюкает. А что получается? Легко перейти в состояние ребенка, чтобы получилось общение на равных. Только сейчас это поймала. Легко ведь можем это делать-то — войти в это состояние.

— Если мы не шибко умные. Если мы шибко умные, то начнем учить всех своим подержанным истинам или просто сюсюкать.

— Из умной части.

— Вы проявляете свой умище, а ребенок подумает: «А дядя-то дурак».

— Дети пугаются взрослых, или не понимают, или зажимаются, а с кем-то могут спокойно общаться. Так можно плавно перейти в это состояние.

— Ты можешь менять свое восприятие? С точки зрения фиксированного восприятия все, что с ним не совпадает, является идиотизмом или дуростью, глупостью.

— Ой, какой кайф.

— Освободилась.

— Два дня я ходила в бетонной коробочке. Причем действительно эта часть каждый день проявляется в каких-то мелочах. Буквально вчера я не знала, как протащить стол, чтобы он прошел.

— Правильно. И когда я что-то не знаю, то начинаю это узнавать и придумываю новый способ. Если я уже знаю, то я так и буду делать всегда. Это привычка. Таким образом, фиксируется автоматизм. И всегда делается одно и то же. Человек знает, а это значит, что он делает всегда все одним и тем же способом, который он знает.

Тот, кто хочет создать новый способ, должен не знать. Если он знает, то как он создаст что-то новое? Если я знаю, например, что человек не может летать, то как можно создать самолет? О чем речь? А всякому, кто скажет, что это возможно, я скажу, что он дурак. Поэтому новые вещи создают дураки, между прочим, а не умные.

— Стереотип поведения в отношениях так же работает.

— Конечно.

— Я к своему мужу отношусь всегда одинаково. Одинаковые претензии и одинаковые ответы.

— Ты ведь умная, ты все знаешь. Ты знаешь, что это муж и что к нему надо именно так относиться.

— Знаешь, что он поступит так. Значит, надо изобрести новый способ отношений.

— Надо не знать. Вообще надо быть неуверенной, что это твой муж, или вообще не знать, что такое муж. А то, как только я вижу своего мужа, так у меня сразу вся цепочка моего привычного восприятия и реагирования срабатывает.

— Да, готовое поведение есть.

— А если я не знаю, кто ты. Ты кто? А я кто? А зачем мы здесь? Тогда мы начинаем смотреть на все непредвзято.

— И так заранее знаешь, что хорошо, а что плохо. А тут не знаешь — может быть, это как раз и хорошо.

— Ты еще не знаешь, что хорошо, а что плохо.

— Какая умная глупая часть, оказывается.

— Так вот, получается, что глупой-то быть очень интересно. А то все тут такие умные, что по одной проторенной дорожке ходят. А оказывается, есть много других возможных вариантов, но все они попадают под градацию «глупый». Поэтому никто туда не ходит. Все умные. Все ходят по одной дорожке. А как только кто-то забрел на другую, все на него пальцем показывают и кричат: «Ты глупый!»

— Можно еще про части? У меня во внешнем мире мои части проявляются в моей семье. Четыре члена семьи: муж, двое детей и собака. И когда я общаюсь с какой-нибудь частью, то другие части часто обижаются, а у меня возникает чувство вины. Получается, что я сама себя обвиняю? Хотя я понимаю, что не могу общаться сразу со всеми.

— А в чем проблема?

— Почему я, общаясь с кем-то и видя, что другой обижается, испытываю чувство вины?

— Вы, очевидно, считаете, что если общаетесь с кем-то, то обижаете другого. Это ваше привычное восприятие. Это может быть и не так, но вы это видите только так.

— А если другой говорит мне об этом?

— А другой и будет говорить, потому что другой — это вы. Если у вас есть такое восприятие, то внешний мир будет вам его отражать, и вы будете говорить, что так оно и есть: «Видишь, я так считаю и так оно и есть. Я с одним разговариваю, а другой обижается. А как иначе может быть?» Но это создано тобой.

— Есть, наверное, какое-то желание общаться со всеми, чтобы было все дружно и замечательно.

— Желание общаться — это такое же желание не общаться.

— Но при этом кто-то все равно вовне будет отражать негатив. У меня с детьми идиллия, все хорошо, но обязательно кто-то один будет раздражен, не хочет чего-то делать, бесится. Не знаю, права я или не права.

— Всегда кто-то третий отражает негатив. У нас идиллия все время, допустим, с одной дочкой, а другая явно проявляет агрессию. Я тут же вижу, что это во мне вторая сторона двойственности. Я так это стала видеть. И это действительно так. Допустим, что в пространстве пять человек, и кто-то один должен отражать вторую часть ложной личности. Все злятся, а один будет ходить и всех успокаивать. То есть я увидела отражение этого вовне. И Ира все перепутала. Собака проецировала ее внутреннее раздражение на мужа. Она с этого начала. Она мне сказала, что проговорила с мужем, и он согласился, что он ей об этом говорил. А теперь все опять перекрутила. Ты держишься. Ты вовне спокойная, а твое внутреннее состояние отражает собака. Ты боишься, что собака его укусит, а это ты можешь укусить своего мужа.

— Ты сказала, что они у тебя мальчики — мужчина и собака. Ты женщина. Как женщина своим молчанием сталкивает мужчин и разжигает борьбу? Мужики дерутся, а женщина довольна. Ты их уничтожаешь. Это работа женской части.

— Да, твоя женская часть уничтожает мужчин. Ее задача — сеять неприязнь между мужчинами. Она это и делает. Она специально говорит с одним, чтобы вызвать неудовольствие другого. Но она за это платит состоянием вины.

— А как можно из этого выйти?

— Надо увидеть борьбу между своей внутренней женщиной и своим внутренним мужчиной. Ты видишь, что ты делаешь?

— Не вижу.

— Для тебя привычным является чувство вины. Каким образом ты его создаешь?

— Когда я делаю то, за что я себя осуждаю.

— А за что ты себя осуждаешь?

— Когда что-то делаю неправильного, кого-то обижаю.

— Что значит «обижаю»? Конкретно говори: как ты производишь механизм получения чувства вины в семье. Все твои вопросы связаны с этим.

— Когда я одному даю больше, я испытываю чувство вины за то, что другому не досталось.

— А что такое «больше»? Кому я здесь, например, даю больше? А кому меньше? Вот мы с Аней сегодня много разговаривали, а остальные недоумевают: «Он с ней говорит и говорит, а на меня внимания не обращает. А я те же сто долларов заплатила». Были такие мысли?

— Ваш разговор на самом деле был похож на игру в пинг-понг. Вначале это было интересно, а потом пошло недовольство.

— Почему пошло недовольство?

— Устали от игры такой бестолковой.

— От чего именно вы устали?

— Это механистическая игра.

— Это вы ее видите таким образом.

— А я радовалась тому, что она говорила, потому что она все говорила про меня.

— Вот ты говоришь, что тебе стало скучно оттого, что игра механическая. Это и есть первые признаки твоего раздражения. Сначала скучно, потом раздражает что-то, потом ненависть и так далее. Так в чем причина таких состояний? В оценке. Кому-то дают больше, чем мне, а мной не занимаются. А на самом деле, разговаривая с кем-то, я всегда передаю нечто для всех остальных. Потому что тот, с кем разговаривают, обычно ничего толком и понять не может. Он только разговаривает, но, как правило, не осознает то, о чем идет речь, а другие могут это делать. Так кто из такого диалога больше получает?

— Когда я говорю с конкретным человеком, то не впускаю в это общение кого-то еще, и отсюда возникает обида, а у меня возникает вина. Вы как раз делаете для всех, а я, наоборот, выгоняю. И отсюда вина.

— Вот и смотрите. Я разговариваю с одним, но говорю для всех. И тот, с которым я говорю, меньше всего получает, между прочим. Так когда вам лучше, когда непосредственно с вами разговаривают или с другими? И то, и другое хорошо, если я понимаю, зачем мы тут разговариваем и как это правильно использовать.

— Давайте еще поговорим по поводу того, чего вы боитесь. Предлагаю поделиться этим исходя из следующего понимания: «Я боюсь этого — значит, я хочу этого».

— Самый большой страх — это быть самим собой. Я боюсь быть самим собой.

— А что такое быть самим собой?

— Даже боюсь думать на эту тему.

— Я боюсь быть самим собой и при этом совершенно не знаю, что значит быть самим собой. Таким образом, я боюсь вообще всего.

— Есть некое представление, которое основано на воображении.

— Есть разные лозунги — типа «Помоги себе сам», «Путь к себе», «Духовное развитие», «Эволюция» и так далее. И я боюсь, например, что не буду эволюционировать, а что такое эволюционировать — не знаю. Я боюсь, что никогда не узнаю путь к себе, а что такое путь к себе — не знаю, но очень боюсь этого не получить. Так мы боимся того, чего мы не знаем. Как можно бояться того, чего не знаешь? Значит дело не в том, чего, как нам кажется, мы боимся. Дело в том, что мы хотим, но не даем себе возможности это желание реализовывать. То есть страх — это следствие нереализованности скрытого за ним желания. Страх прикрывает возможность осознания наших желаний.

— Тогда ты это делаешь неосознанно, да?

— Ты ничего не делаешь. Ты просто боишься. Если я боюсь узнавать самого себя, то боюсь даже в эту сторону смотреть. Таким образом, я не реализую желания узнать самого себя. Я боюсь этого желания. Смотрите: страх — это боязнь желания. Так вот открыть за страхом свое желание — и есть самое важное. Дальше вы можете начать смотреть на него. А потом начнете его реализовывать.

Когда водитель попадает в аварийную ситуацию и пытается из нее выйти, он не боится, он делает то, что может. Пугаются пассажиры, которые находятся в пассивном состоянии. Тот, который действует, не боится. У него есть цель избежать аварии, а пассажиры пассивны и им страшно. Так давайте вскрывать свои желания, которые прячутся за нашими страхами, и реализовывать их. Как вы можете реализовать желание узнать самого себя?

— Затронуть главное.

— Как это? Сделать дырку ножом и посмотреть: а что там у меня внутри?

— Стать пустым. Может что-нибудь и выкинется.

— Как стать пустым? Сделать клизму.

— Это на физическом уровне.

— А на метафизическом уровне?

— Насколько смешно звучат эти лозунги в исполнении ума, который их просто достает и высказывает.

— Человек, как мы видим, мало что понимает из того, что он говорит. Господа, мы собрались для того, чтобы понимать себя. У меня есть уникальная старинная техника просветления. Ее передал мне один буддийский монах перед смертью. Вы первые, кому я о ней рассказываю. Надо крутить большим пальцем по часовой стрелке, а маленьким против часовой, при этом носом совершать движения вниз и вверх. Одновременно следует вести разговоры о том, кто более продвинутый, а кто менее.

— Попробуй что-нибудь сказать — сразу обсмеют.

— Мне подруга пишет, что она обязательно встретит мужчину, с которым у нее будут замечательные отношения. А у меня было плохое настроение, и я ей ответила, чтобы она ждала дальше. И она мне пишет: «Кто уверует, всегда получит». Мне так смешно стало. Почти как «экономика должна быть экономной». И она каждый раз мне так отвечала: «Кто верит, тот получит». Это было так смешно, как если пономарь твердит: «Экономика должна быть экономной — повтори восемнадцать раз, и будет тебе счастье».

— Если эта техника не сработает, то вам надо выпить стакан марганцовки. Вы станете пить марганцовку, но потом выяснится, что не той концентрации. А потом вам скажут, что после этого нельзя мочиться целый день, а вы об этом не знали. Вот так проходит жизнь человека. Если смотреть на это ясным взглядом — обхохочешься. Но исполнение такой комедии требует очень серьезного отношения. И это серьезное отношение создается страхом. Все делают свой абсурд с жутким страхом. А всякого, кто пока не очень боится, стращают так сильно, что он в конце концов пугается и начинает делать свой абсурд до одурения серьезно. И вот так человечество движется к прогрессу, свободе, миру, братству…

Пожалуйста, чего вы боитесь? Или все ваши страхи уже исчезли, и говорить вам не о чем?

— На самом деле смешно. Я сейчас себя спрашиваю: «Что говорить-то? Чего ты боишься?» Чувствую, что ничего не боюсь. Думаю, надо войти в часть, которая все-таки боится чего-то, и понимаю, что ничего сказать-то она не может. Она боится и все.

— Да, ее обсмеяли, и она ушла в тень, но сказала, что после семинара вернется.

— Когда осознаешь, что боишься страха, то он моментально рассасывается.

— Вот вы уже смеетесь — это хороший признак. Видите, оказывается, никаких реальных проблем нет, но есть огромное количество надуманных.

— Еще я заметила, что очень хорошо быть злой, недовольной. Когда я злая, то вокруг все действительно добреют.

— Вам надо выступать с такой программой в людных местах. Вы входите в ярость, а люди, смотрящие на вас, начинают обниматься, целоваться, просить друг у друга прощения, дарить подарки нищим и детям. Возьмите на себя весь негатив этого мира — тогда другие станут добрыми и счастливыми. Ведь люди все познают в сравнении. Так вот надо создать прецедент ужасного зла, превышающий все возможности человеческого понимания, на фоне которого люди поймут, что у них все хорошо.

Кто из вас хочет выполнить эту великую миссию? Такую миссию исполняет, например, нищий инвалид. Ведь он показывает вам, какой он несчастный, а вы на его фоне становитесь воплощением счастья. Он протягивает дрожащую, изрезанную руку, смотрит на тебя одним глазом и ничего не говорит, потому что немой. Глядя на него, ты понимаешь, что счастлив. Кто-то служит примером несчастья, создавая в других удовольствие оттого, что они счастливее его. А кто-то служит примером счастья, создавая ненависть у тех, кто считает себя на его фоне несчастными. Но тот, кто служит примером счастья, является наиболее несчастным, так как не понимает, что счастье его иллюзорно.

— Можно казаться счастливым, а можно быть счастливым. Это разные состояния.

— Людям нужны как псевдосчастливые, так и псевдонесчастные для сравнения. Потому что откуда я знаю: счастливый я или несчастливый, умный или глупый. Мне нужно увидеть нечто выше или ниже себя, тогда на их фоне, я могу оценить, кто я.

— У меня двойственность: то, что я делаю, — хорошо, а то, что все делают, — плохо. А потом увидела противоположность.

— Во мне есть часть, которой ночью было холодно, и она все время просыпалась и говорила, что надо пойти надеть свитер, а заодно сходить в туалет. Но я знала, что не проснусь и не схожу в туалет, что так и буду спать. В итоге я не выспалась.

— И описалась в постель.

— Страх части, которая хотела лежать, перед частью, которая хотела встать. Я не смогла соединить эту дуальность.

— И провела ночь в страхе с полным мочевым пузырем.

— Я сегодня тоже так замерзла. Я легла спать в свитере и еще носки шерстяные надела. Показываю, а Ольга мне говорит: «Ты замерзла — ты такая холодная. А я такая горячая… надо быть горячей». Я готова была ее придушить за ее горячность, за сексуальность. Я не принимаю в себе отсутствие оной. И когда мне кто-то говорит, то я готова просто прибить эту сексуальную часть.

— И от этого мерзнешь.

— Я увидела, что закрытый человек выглядит нелепо на фоне открытых.

— То есть ты проживала нелепость закрытости?

— Закрытость на фоне открытости всех.

— Мне все-таки удается видеть свою часть, которая все контролирует и всем управляет, а после вчерашнего осознания я начала отслеживать свою умность-глупость. Когда моя умность хочет вылезти, я пытаюсь сохранять глупость, которая мне очень понравилась. Но я в ней не привыкла находиться, и я от нее отбрыкиваюсь. И сейчас моя основная работа — это быть не очень умной, постараться меньше контролировать. Потому что это очень привычный для меня способ общения.

— Кого ты здесь готова не контролировать и по какому поводу?

— Мне проще сказать, кого я готова контролировать.

— Скажи кому хочешь, по поводу чего ты не будешь его контролировать.

— Таня, я не буду контролировать, с какой скоростью ты одеваешься. Я не буду контролировать, закрыта у нас дверь или открыта.

— По отношению к Ире, что ты не будешь контролировать?

— Я ее не пыталась еще контролировать.

— Как это? Ты же все контролируешь.

— Ира, я буду тебе разрешать пить любой чай, который ты захочешь.

— А во мне что ты не будешь контролировать?

— Так и быть, я не буду контролировать, как вы ведете семинар.

— У меня тоже есть контролирующая часть, которая следит, не забыл ли Сан Саныч кассету поставить. Так что хотите — ставьте, хотите — нет. Ваше дело.

— Спасибо. Вы сняли с меня огромный груз. Я уже чувствую, как отрываюсь от земли. Пусть каждый скажет, в чем он не будет меня контролировать.

— Я не буду контролировать, как вы ведете семинар и вовремя ли вы приходите.

— Если вы не будете контролировать, прихожу ли я вообще на семинар, то сделаете меня самым счастливым человеком на Земле. Тогда наш семинар будет длиться вечно. Если тебе уже не важно, прихожу я на семинар или нет, то ты будешь иметь вечный семинар. Вечное осознание и счастье необусловленной любви будет в тебе всегда. Для этого тебе надо всего лишь перестать контролировать мое присутствие на семинаре.

— Не буду.

— Ну, и слава Богу.

— Я не буду контролировать, сколько вы курите.

— Я не буду контролировать, когда мне головой кивнете, что, мол, я правильно говорю.

— Я не буду контролировать твое поведение, как ты себя ведешь.

— Я не буду контролировать, как и что вы говорите.

— А я не буду контролировать твою реакцию на мои признания.

— Я не буду контролировать, в каком настроении вы приходите на семинар.

— Я не буду контролировать, когда ты оговариваешься. Ожидать и находиться все время в напряжении, когда ты дашь очередной момент озарения, осознавания, и как ты стряхиваешь пепел в мою машину.

— В дырку бензобака?

— А я не буду контролировать, с кем ты пришел, с кем ты ушел. Кого обнял, кто тебя поцеловал.

— Слава Богу.

— А я не буду контролировать твою полную бесконтрольность.

— А теперь проговорите это друг другу. Петя, я не буду контролировать, например, помыл ты утром уши или нет.

— Думай, что хочешь, делай, что хочешь, вообще.

— Облегчите друг другу жизнь.

— Люда, я не буду контролировать твой контроль.

— Я не буду контролировать Иришку. Спала ли она одна сегодня или с мужчиной.

— Зато ты будешь контролировать мужчину, с которым, как тебе кажется, она сегодня спала, да?

— Ира, у тебя я не буду контролировать твою мужественность и твою женственность.

— Наконец-то. Теперь полегче стало, а то не знаю, как к тебе подойти, — как мужчина или как женщина.

— И поэтому не подхожу совсем.

— Люда, я не буду контролировать твое выражение лица. Оля — твою импульсивность, потому что я когда-то говорил, что побаиваюсь тебя. А так же не буду контролировать округлость Таниной попы.

— А я не буду контролировать тот момент, когда ты кого-то защищаешь или не защищаешь.

— Я не буду контролировать очередность того, кто, когда говорит на семинаре. Когда кому вступить и как кто говорит. Чтобы пауз не было, чтобы говорили все равномерно.

— Я не буду контролировать, кто как сидит. Кто с кем сидит. Я уже зациклилась на том, кто с кем сидит, кто с кем живет.

— А я не буду контролировать глупость и эмоциональность.

— Я не буду контролировать, чтобы мне хватило чая.

— А я не буду контролировать, когда группа приходит, и когда она уходит, и вообще контролировать группу больше не буду.

— Полный беспредел.

— А я беспредельный ведущий неконтролируемой группы.

— Я не буду контролировать, молчит ли Саша. Молчит ли и как проявляется Таня, и выражение ее лица. Довольная она или недовольная. Скорее недовольное не буду контролировать. Не буду контролировать молчаливость Веры, настроение Люды. Радоваться, когда оно хорошее, и бояться, что сейчас вдруг опять будет недовольство. Не буду контролировать шутки Оли.

— Глупые шутки.

— Именно глупые шутки, правильно вы сказали.

— Я насчитал их уже двести тридцать восемь и чувствую, что это еще не конец.

— Не буду контролировать мальчишескую суетливость Иры. Она все время копошится, что-то делает с утра. Вообще-то я у всех все не буду контролировать, потому что у каждого есть, что мне контролировать.

— А я не буду контролировать сексуальность.

— Свою что ли?

— Чужую.

— Если ты не будешь контролировать чужую сексуальность, то свою откроешь. Тогда она начнет бить из тебя фонтаном бесконтрольности.

— Не контролируй после этого.

— Я не буду контролировать, вызываю я в Татьяне сексуальный интерес или нет.

— Я не буду контролировать свои действия.

— А я не буду контролировать реакцию окружающих на себя.

— Я тоже не буду контролировать свои чувства.

— Сказала она и впала в меланхолию.

— Я не буду контролировать, кто сколько съел конфет.

— А я не буду контролировать у Ани чопорность, высокомерность.

— А я еще не буду контролировать свою болтливость и молчаливость тоже.

— Я не буду контролировать, где мне сказать или не сказать. Если сказать, то это будет раздражать, а с другой стороны надо сказать.

— Я не буду контролировать, кому больше досталось, а кому меньше.

— Знаний, исходящих изо рта ведущего. Надо раздать сачки, чтобы всякое слово было поймано и не пропало даром.

— А я хочу снять контроль с понятия: «Есть человек — есть проблема». Я снимаю с этого понятия контроль и тем самым пускаю еще больше людей в свою жизнь.

— Я снимаю такую же проблему с денег, потому что у меня всегда получалось: нет денег — нет проблемы. Так что я снимаю эту проблему — контроль с денег.

— Послушав, было бы проще снять вообще всякий контроль. Я его хочу снять. Я его снимаю. Контролировать на самом деле нечего.

— Доигрались.

— Снимать надо действительно все.

— Через контроль мы можем видеть, к чему у нас интерес — истинный, на самом деле. Интерес, который мы не желаем осознавать.

— Смотрите — контроль порожден страхом. А страх есть неосознанная любовь. Значит, снять контроль — это осознать любовь, которая скрыта под страхом. Контроль — это обусловленная любовь. Если мне нравится что-то, то я хочу, чтобы это было всегда под моим контролем. Правильно? То есть контроль — это удержание. Я накидываю узду и держу это. Если оно начинает вырываться, я натягиваю веревку и сдавливаю ему горло. Это равносильно тому, что мне нравится цветок, и поэтому я его срываю. Он какое-то время еще живет, а потом увядает.

— Я перед семинаром как раз смотрела, что такое контроль, и увидела, что через боль можно увидеть ту часть, которую ты контролируешь, и отпустить ее.

— Иначе вы просто задушите то, что вам нравится. Сорванный цветок проживет недолго.

— Вчера, когда вы говорили, я чувствовала от вас такое тепло и доверие. Такой защиты я не чувствовала никогда. Спасибо.

— То, что вы видите во мне, есть в вас, вот что основное. Вы не можете видеть в ком-то что-то, если этого нет в вас.

— Пожалуйста, что вы видите во мне и что есть в вас.

— Я в вас вижу любовь.

— А в себе? Помни, что ты не можешь видеть во мне то, чего нет в тебе.

— Мне тяжелее в себе это увидеть.

— Но это есть в тебе?

— Есть.

— Попробуй это прочувствовать сейчас в себе.

— А я вижу какой-то цинизм и творчество, выраженное в отталкивании от факта и придумывании какой-то абсурдной ситуации. Мне это нравится.

— У тебя это есть?

— Наверное, есть.

— Прочувствуй.

— В себе я вижу целостность, свободу проявлений, понимание.

— Я увидела в тебе принятие других.

— В себе это видишь?

— Я вижу в вас свободного, раскрепощенного человека. А в себе я этого не вижу.

— Если я вижу это в ком-то, значит, это есть во мне.

— Непроявленное.

— Ты предпочитаешь это видеть вовне, не считая, что это есть в тебе. Прочувствуй это в себе.

— Я вижу нежность и заботу о людях. Нежность я в себе ощущаю, а заботу — еще нет.

— Полная непредсказуемость: что ты выкинешь в следующий момент — непонятно. Интересно.

— В тебе это есть?

— Да.

— А я вижу в тебе творчество и бесстрашие.

— А в себе?

— У меня это есть.

— Умение чувствовать других как себя, сильную страсть, осознание, но это я вообще не вижу в себе, очень сильную любовь, принятие и понимание.

— Ищи это в себе.

— Умение играть в любви.

— А я вижу любовь и силу. Силу как возможность проявлять эту любовь.

— Я вижу безграничную любовь, страсть и борьбу — мощную, неистовую борьбу за каждую живую душу.

— Я вижу в тебе безграничные возможности сверхчеловека, находящегося при этом в теле человека.

— Хочу дополнить. Ты четко знаешь, что делаешь. Уверенность.

— Человеческая уверенность в нечеловеческих возможностях.

— Быть в теле, но не от тела сего.

— Посмотрите, как классно говорить о другом, понимая, что ты говоришь о себе. Это не комплименты, которые мы выдавливаем из себя, чтобы получить что-то от другого человека. А если ты понимаешь, что, говоря о другом, ты говоришь о себе, то все меняется. Тогда это уже не комплимент, а видение самого себя в другом.

— У меня был на днях случай. Стою в очереди за колбасой, такая расслабленная, спокойная, и начинаю наблюдать за людьми вокруг. Стоят две дамы. Такие снобы — меха, драгоценности — такая чопорность. И слышу, обсуждают какую колбаску брать. Я думаю: «Чем вы живете интересно?» Небось, долбит свою сноху, строит ее под себя. Эта дама начала что-то покупать, а меня дети попросили ветчину взять. И она берет ветчину в тубе. Уже расплатилась, упаковала в пакет, а я продавщицу спрашиваю: «У вас есть срезик этой тубы, чтобы я посмотрела, как это выглядит внутри?» Она говорит — их не режут. Эта дама со своей приятельницей уже пошла. Она возвращается к прилавку, из пакета достает пакет, протягивает продавщице и говорит: «Разрежьте, покажите девушке». Я сразу включилась. Мне стало так весело и смешно. Меня дергают из очереди, а мы в процессе, мы не отвлекаемся. Она дает мне еще понюхать, — разве что укусить не дала. Потом все это упаковала. Все ждут. Ей уже уходить, а она топчется, не уходит. И говорит мне: «Спасибо, всего вам доброго».

— Если я в чопорной женщине увижу добрую, то она станет для меня доброй. Мир таков, каким ты его видишь. Человек таков, каким ты его видишь. Ситуация такова, какой ты ее видишь. Нет объективной реальности. Есть субъективная реальность, то есть исходящая из моего восприятия. Я могу увидеть мир так или иначе. Поэтому ответ на вопрос: «Каков мир, и каковы мы?» — зависит от нашего восприятия. А от чего зависит наше восприятие? От тех представлений о себе, ставших нашими убеждениями, которые мы получили в процессе воспитания. А эти убеждения есть не что иное, как соглашения, выработанные людьми. На самом деле мир может быть различным, и необязательно таким, каким мы привыкли его считать.

Первое, что нужно понять, — это то, что все, что происходит в моей жизни, есть продукты моего творчества или, по-другому, моего восприятия. Нет ни одного человека, ни одной ситуации, вообще ничего, что бы я ни создавал сам. Я создаю все своим восприятием.

Все, что происходит, я создаю сам, причем, не понимая, как это происходит. Мы здесь разбираемся с тем, как же человек творит свой мир, свою жизнь. Возьмем наши отрицательные чувства, которые можно рассматривать как индикатор. Например, у меня возникает раздражение, неприязнь, и я начинаю их чувствовать. Я воспринимаю их как индикатор, указывающий мне на то, что я что-то не вижу и не принимаю в себе. Видя это вовне, я рассматриваю это как своего врага и борюсь с ним. Тогда я начинаю смотреть, что это за враг, что это за часть меня, которую я проецирую вовне. Я помню, что страх есть неосознанная любовь, что раздражение есть индикатор неосознанной любви.

— Ко всем или к конкретному человеку?

— Я повторяю, что вокруг тебя нет и быть не может ничего, что не является тобой. Все есть результат твоего восприятия. Поэтому неосознанная любовь проявляется к тому, что ты не считаешь самим собой и поэтому испытываешь по отношению к этому страх. Но мы выяснили, что страх есть любовь. Значит, мне надо интегрировать эту часть себя, то есть увидеть и принять ее в самом себе. А как я могу ее увидеть? Сначала вовне, как своего врага. Указателем являются мои негативные чувства, которые я испытываю по отношению к этой части. Теперь я начинаю разбираться в том, что это за часть меня. По сути, это часть, противоположная той, которую я проявляю сознательно. То есть это мой подсознательный режиссер показывает мне часть меня извне. А сознательный режиссер, видя ее, испытывает негативные чувства и кричит: «Мы не так хотели, что вы нам тут подсовываете?!» Но когда сознательный и подсознательный режиссеры примут друг друга, будет понятно, что ничего, кроме благодарности, которая не является двойственной, и безусловной любви, которая не является двойственной, нет. Все есть благо. И тогда я попадаю в настоящий момент. Только тогда я попадаю в настоящий момент, потому что не могу быть в нем, если что-то не принимаю в самом себя. Если я что-то не принимаю, то у меня это уходит из сознательной памяти, я этого не помню. А находясь в настоящем моменте, я помню все, что творят оба мои режиссера. Иначе говоря, могу попасть в настоящий момент, если полностью принимаю свою дуальность, то есть то, что называю своими достоинствами, и то, что называю своими недостатками. Другими словами, то, что я творю сознательно, и то, что я творю подсознательно.

— Я более или менее понимаю, как во взрослом мире это происходит, а когда происходят какие-то события в жизни маленького ребенка? Что регулирует в жизни малыша какие-то проявления? Не его же сознательная и подсознательная части?

— Говорят: «Личностью не рождаются, личностью становятся». Что такое формирование личности? А это и есть формирование двух режиссеров — сознательного и подсознательного. Происходит это через фиксацию и разведение противоположных сторон дуальностей в уме ребенка. Перед рождением его сущность наметила сценарий его жизни или опыт, который она выбирает здесь получить, а он реализуется через то, какие двойственности будут активизированы в его личности. Душа выбрала тело, в которое она войдет, обстановку и сюжет жизни. И входя сюда, она начинает активизировать двойственности, через которые намеченный ею опыт может быть получен. Что такое активизация двойственности? Это и есть формирование дуальной личности. Дуальная личность имеет сознательную и подсознательную стороны. Сознательная сторона личности ставит цели и имеет желания их достичь, а подсознательная сторона создает сопротивление их достижению. То есть сопротивление, которое все испытывают при достижении своих целей, является действием подсознательной стороны самого себя, а не объективного внешнего мира, как это считает большинство людей.

Именно за счет того, что одна сторона личности ставит цели, а другая создает препятствия для их реализации, вырабатываются необходимые данной личности качества, или, другими словами, она получает намеченный опыт. Как известно враги укрепляются в борьбе. Правильно?

Если ты хочешь стать хорошим борцом, ты должен бороться. Ведь когда ты борешься, то и ты, и твой партнер становитесь сильнее. В борьбе с самим собой ты укрепляешь самого себя, то есть свою личность. Борьба — это способ укрепления обеих сторон своей личности. Это можно назвать личностным ростом, как это принято в психологии. Обычная психология ориентирована именно на личностный рост. Личностный рост необходим для получения неосознанного опыта жизни. Для перехода к целостному восприятию себя вам надо начать осознавать две противоположные стороны своей личности и видеть их взаимодействие как борьбу с самим собой. Тогда вы начнете понимать, что в борьбе с самим собой не может быть победителей, и такое видение приведет вас к выходу из борьбы и из страха к безусловной любви. То, о чем мы здесь говорим, — это психология, исходящая из видения нашего единства.

— Чем сильнее развивается личность, тем сильнее накаляется страх и опасность. Если раньше были копья, то сейчас — биооружие и атомные бомбы. То есть страх усиливается.

— То есть в младенческом возрасте начинает разворачиваться сценарий.

— В младенческом возрасте начинает формироваться и разворачиваться сценарий вашей жизни. Возьмем в качестве примера спортсмена, например, борца. Когда он только начинает свои тренировки, он еще мало что умеет. Чем больше он борется, тем более сильным борцом становится. Он себя развивает как борца, но при этом усиливает свои проблемы. А проблемы борца связаны со страхом стать или не стать чемпионом, то есть победить своих соперников. Таким образом, личность может развиваться только через усиление своих проблем. Она не может развиваться иначе. Если не будет проблем, не будет и личности. Каковы проблемы личности, такова и личность, потому что ее проблемы — это и есть она. Проблема создается борьбой одной части личности с другой ее частью, противоположно направленной. Сильная личность имеет большие проблемы, большие сложности, но она их может и преодолевать. Слабая личность имеет маленькие проблемы, маленькие сложности.

— Нужны усилия человека.

— Да, для развития личности они необходимы.

— Я еще вчера увидела, как здорово все здесь устроено. Какая-то часть восторгается тем, что происходит, что можно все это видеть, менять, изменять, выбирать, проживать.

— Самоисследование — это наблюдение за своим дуальным умом и личностью. Ум — это тот аппарат, в котором формируются две части нашей личности. Он функционирует по двоичному принципу как компьютер.

— Мой ум даже не возмутился, — видя это, он просто оцепенел.

— Завис.

— Правильно. Если вы видите, как он работает, то вы видите это не из самого ума, а из того, что является его истинным хозяином. Но ведь он же привык выдавать себя за единственного хозяина. Эта ситуация подобна тому, как слуга в то время, когда хозяин дома уехал, начинает выдавать себя за него. Но вдруг появляется хозяин. Слуга смотрит на хозяина и недоумевает — ведь он поверил, что он и есть единственный хозяин этого дома. Но когда появляется истинный хозяин, слуга вспоминает, что он слуга, а не хозяин.

— Я сейчас вспомнила фильм «Небеса обетованные». Там бомж сторожит дачу. Он пригласил своих друзей и выдал эту дачу за свою. Они празднуют, и вдруг появился хозяин. Кончилось тем, что их выгоняют.

— На самом деле личность или дуальный ум, выдающие себя за хозяина, являются неким аппаратом, который необходим для получения опыта разделенного восприятия. Пока происходит получение неосознаваемого опыта, истинный хозяин не появляется. Он появится только тогда, когда вы получите столько такого опыта, что будете готовы к его интеграции в самом себе. Человек подобен лошади, телеге и кучеру. Если брать эту аналогию, то ум — это кучер, лошадь — это эмоции, а повозка — это тело. Кучеру кажется, что он управляет этой повозкой, но, когда появляется истинный хозяин, становится ясно, кто на самом деле управляет этой троицей. Когда истинный хозяин отсутствует, эта троица подобна лебедю, раку и щуке, которые тянут воз в разные стороны.

— Я сейчас соединила в себе то, что я к себе вообще не подпускала в жизни. Я выпала из семьи, у меня нет родственников, только дальние. Я сейчас соединила в себе их всех и вообще просмотрела всех людей в своей жизни, и всех их принимала в сердце. Я росла без отца, и получилось так, что я практически о нем ничего не знаю, а он вообще обо мне ничего не знает. И я почти физически прочувствовала своего папу и почувствовала его в себе, себя в нем, то есть у меня сейчас произошло воссоединение со всей моей семьей. Такой внутренней полноты я вообще не ощущала.

— Я очень сильно почувствовала контроль и сопротивление. Причем я знаю, что я контролирующий человек, но не знала, что до какой степени я контролирую в себе все. Насколько закрываю себя и сопротивляюсь себе. Я очень долго переживала, что я не творческий человек и не могу спонтанно проявлять себя, потому что этот контроль постоянно ставит границу и не выпускает ничего.

— Контролировать — это значит сохранять разделенное представление о себе. В принципе большинство людей так и живет. Они рождаются, проживают фиксированное представление о себе и умирают, а потом рождаются снова уже с другими представлениями о себе, проживают их и опять умирают. Но мы здесь говорим о том, что не обязательно умирать физически, для того чтобы воспринимать себя целостно.

— А я сейчас в медитации видела что-то вроде гейзеров. Они совершенно не контролируют друг друга. Они никогда не знают, где и что выскочит. Где-то большой фонтанчик бьет, где-то маленький, новый образовался, где-то старый одни и те же пузыри пускает. И каждый радуется тому, что вдруг что-то вспыхнуло новое. Есть так, как есть. Вдруг видишь, как выходит какое-то чувство, и говоришь: «Ой!» И тут же соглашаешься, что такое чувство есть. То есть принятие тех вещей, на которые идет такая реакция, как контроль. Потом было ощущение маяка, который держит тебя на связи. И независимо от того, что происходит вокруг, что бы ни происходило, у тебя всегда есть какая-то основная связь, которую ты держишь как направление, как маячок, на который ориентируешься. И, как в сказке о синей бороде, — множество комнат и ощущение девочки, которая спит и видит разные сны. Есть комнаты, которые она хорошо знает, и есть совершенно новые комнаты, в которые нужно просто зайти, убраться и увидеть там что-то. И она играет. Есть комнаты запретные, в которые страшно заходить, но все равно все эти комнаты открываются и оттуда все выпускаются. Там была одна комната — из нее сначала выходит какой-то человек, а потом она оказалась какой-то бездонной, и из нее выходит много, много каких-то существ. Они выходят и выходят, расходятся, начинают жить самостоятельно. Все это в сфере, но сфера сохраняется. Оля говорила про воображение. Видишь, что ты можешь создавать вокруг новые картины, рисунки, уже чувствуешь, как можно их создавать. То есть это уже есть, ты просто в это входишь. Там нет сомнений, ты просто входишь в то, что уже есть. А когда рисуешь новые картинки, то иногда видишь старые.

— Например, мы смотрим телевизор, какую-то определенную программу, и вдруг начинаются помехи. Нас это устраивает? Или изображение становится нечетким, или поплыли цвета. Нас же это не устраивает? Мы будем стараться сделать изображение на экране четким и ясным. Ваш контроль и выполняет эту функцию.

Но если мы переключаемся на другой канал телевизора, то старое изображение исчезает, появляется другое. Если оно появилось, мы тоже будем заботиться о том, чтобы оно было ясным и четким. Так вот, контроль — это забота о том, чтобы изображение на вашем внутреннем экране было четким и понятным, то есть привычным. Бесконтрольность — это действие, направленное на то, чтобы одно и то же привычное изображение все время не мозолило нам глаза. Можно сделать стоп кадр и смотреть на фиксированную картинку очень долго, но движения нет, вам станет скучно. То есть вам нужна как сознательная, так и подсознательная сторона вашего режиссера, каждая из которых занимается своей функцией. Сознательная занимается четкостью фиксации имеющейся у нее цели, а подсознательная — изменением этой цели.

— А я видел в медитации вот что. Начало было связано с той частью, которая пытается разрушать. В какой-то момент я почувствовал, что должен получить удар в лицо. Следующая реакция была, когда я вошел в состояние воина и справился с ситуацией. Но при этом почувствовал, что эта ситуация все равно оставляет возможность для повторения. И я попытался попасть в то же самое и принять это, но в состоянии любви. Это потрясающе, конечно. И дальше я увидел, что то, что наносило мне удары, — это я сам и есть, но я теперь смотрел на это сразу с двух сторон. Я видел, кто наносил удары и кто их получал. И получалось, что это одно и то же. И в этой позиции столько любви, сострадания, терпения и понимания. То есть действительно нет ничего чужого. Так вот если сознание привычно образ воина выдвинуло, то подсознательное продолжало развивать сюжет и картинку сменило на состояние.

— Можно продолжать играть старый спектакль, а можно начать играть новый. Здесь предлагается перейти на другой спектакль. Потому что борьба двух внутренних воинов — это постоянное избиение самого себя. Оно может иметь тысячи и миллионы вариаций. Но суть переживаемого опыта одна и та же. А ведь мы можем переживать опыт целостности, а это и есть безусловная любовь.

— Но эта борьба невидима. Это все равно, что моя рука вдруг обрела некое сознание и ей показалось, что все оставшееся тело — это враг, и она начинает с ним воевать.

— Я видел фильм, где был персонаж, у которого одна его рука начинает на него нападать, а другая пытается защищаться. Одна пытается выколоть ему глаза, а другая — его защитить. Его руки проявляют внутреннюю борьбу. Большинство людей находится именно в таком состоянии.

— А я хочу сказать, что вовне увидела свою бесконтрольную часть. И когда принимаешь в себе бесконтрольность, видишь вовне ее проявления, возникает интерес к себе, то есть интерес жить, жить творчески, разнообразно, не в одном виде. Появляется азарт к жизни.

— Как физически проявляется любовь Земли?

— Притяжение.

— Да, гравитация. Представьте себе, что Земля перестанет создавать эту силу. Возникнет невесомость и все разлетится. Разлетятся здания, люди, машины….

— Когда заиграла музыка, мне вдруг очень захотелось встать и подойти к той стене. Я не понимала, почему и зачем, но стала просто делать то, что чувствовала. И вдруг на стене я увидела большую точку. Там лист и на нем точка. Я это вдруг увидела — подошла и увидела. Перед тем как сегодняшняя встреча началась, мы с Сан Санычем разговаривали и нарисовали треугольник, в основании которого на горизонтали с одной стороны — неосознанная любовь, а с другой — сознательная любовь. А в точке, вершине треугольника, необусловленная любовь. И я вдруг вижу на стене лист и на нем большую жирную точку. И у меня такое внутреннее ощущение радости, что я подошла туда, куда и хотела прийти. Я увидела это и очень обрадовалась. Дальше я разрешила происходить всему. Потом я вдруг уперлась в холодную стену лбом и руками. И было такое ощущение, что можно пройти сквозь стену, но стена не пускает, то есть это четкое ограничение. И я чувствую, что хочу свободы. И очень просто отойти назад от стены — просто отступить, а не биться головой о стену. Мне стало очень интересно — что можно еще делать с этой стеной? Я исследовала ее сперва лбом, отошла и ощутила свободу. А потом я подошла, спиной оперлась на нее и потом даже села. И я была как за каменной стеной, то есть я такую опору чувствовала сзади, именно как стену. Именно то ограничение, которое буквально несколько лет назад пыталась пробить лбом, а потом в нем же почувствовала огромную опору, фактически каменную стену. То, чего порой нам так не достает. Потом такое радостное открытие произошло в уме, но делало-то все тело. Я это все трогала, чувствовала. Потом возникло желание подойти к Ире и такое ощущение, что мне просто хотелось телом дальше чувствовать. Просто чувствовать телом. И большое спасибо Ире, что она позволила мне трогать себя. Я наслаждалась этим состоянием исследования через тело, понимая, что мы есть здесь, и тело тоже. То есть всем хочется быть не только телом, но я и тело тоже. И радость от тела — она другая. Она тоже радость, но другая. И я хочу поблагодарить всех, кто позволял мне касаться своего тела, потому что это нечто другое. Мне хотелось просто ощутить вас как саму себя и отдать то, что я чувствовала своим телом. Фактически я вас трогала. Большое спасибо тем, кто приходил ко мне, и я вас трогала через ум и через чувства. И я чувствовала, что то, что я делаю, вас затрагивает. Большое вам всем спасибо за то, что вы меня пригласили сюда. Я насладилась, честно говоря, вашей открытостью, как телесной, так и душевной. Большое спасибо всем.

— Спасибо тебе.

— Я почему-то сразу услышала колокольный звон и ощутила очень сильные вибрации по телу. Потом очень сильно почувствовала девочек. Как будто что-то очень сильно пробивается с болью, с очень резкой болью. Потом потихонечку стало все утихать, телу стало комфортно, оно расслабилось. Я услышала слова: «Механизм реализации выбора». И даже всплыл бытовой пример — как это делается на практике. Потом я вдруг переместилась в параллельную реальность. Я хочу об этом сказать, так как у меня это часто бывает — первый раз я туда попала на семинаре. И я часто во снах или сознательно туда вхожу и просто вижу, что там течет своя жизнь и как она меняется от того, как я меняюсь здесь. Там была история непринятия мужчины женщиной и женщины мужчиной, а сейчас я увидела очень красивую идиллическую сцену, в которой промелькнула и любовь, и интим, и семейная жизнь. То есть меняя здесь, меняешь там. Потом я летела на самолете из Сочи в Москву — самый мощный страх я испытываю в самолете. А я сидела у иллюминатора, и собачка у меня на коленях. И она тоже пыталась выглядывать в иллюминатор и разглядывать, правда, не знаю что. У меня был такой мощный страх. Я посмотрела в иллюминатор и увидела поверхность, будто по ней можно идти. Это были такие густые, белые красивые облака — что у меня появилась ассоциация, что это снег. И это испарило мой страх. И сейчас я опять оказалась там и ходила по облакам. Я даже заметила, что мои ноги здесь двигаются. Было очень приятно. И я видела себя то маленькой, то увеличивалась в размерах. А потом меня потянуло к своим частям. Сначала мне захотелось обнять Олю, потом Таню. Когда я делала ей массаж позвоночника ногой, то тут же увидела, что я делаю его себе. Я Олега щелкала по голове, а сейчас мне захотелось его погладить. Анечку захотелось погладить. У меня было к ней чувство как к ребенку. Хотелось приласкать, погладить. Ощущение, что ты делаешь это своим частям, себе.