Аккермановский проект краткосрочной терапии был организован в 1974 г. для экспериментов с использованием парадоксальных техник при лечении семей с детьми — носителями симптома. Руководителями проекта стали я и Ольга Сильверштейн. Первоначально его участниками были восемь добровольно вызвавшихся семейных терапевтов, которые ранее обучались в институте семейной терапии Ак- кермана. Развивая идеи других специалистов, применявших парадоксы в семейной терапии, — таких, как Джей Хейли, Милтон Эриксон, Мара Сельвини-Палаззоли, Пол Вацлавик, Джон Уикленд и Ричард Фиш, — проект вскоре выработал собственное направление и обрел свои уникальные особенности.

Применяя парадоксы, мы основываемся на трех идеях: на представлении о семье как о саморегулирующейся системе, на представлении о симптоме как о механизме саморегуляции и на представлении о системном противодействии изменениям, вытекающем из первых двух. Поскольку симптом используется для регуляции дисфункциональной части системы, при устранении симптома эта часть системы оказывается лишенной регуляции.

Самый распространенный пример этого — родители, которые переводят свой конфликт в другое русло через посредство ребенка, у которого развивается симптом. Облегчая симптом у ребенка, терапевт создает возможность вскрыть нерешенные проблемы отношений между родителями, вызывая значительную тревожность и сильное противодействие изменениям. Мы используем парадокс в первую очередь как клинический инструмент для преодоления этого противодействия и предотвращения борьбы за власть между семьей и терапевтом.

Семьи с детьми — носителями симптома обычно предъявляют терапевту противоречивое требование: они просят изменить симптом, не изменяя системы. Терапевт преодолевает это противоречие с помощью серии радикальных переопределений, связывающих симптом с системой таким образом, что одно не может быть изменено без изменения другого. Тем самым терапевт создает условия для терапевтического соперничества. Теперь центральная проблема заключается не в том, как устранить симптом, а в том, что произойдет, если он будет устранен; предметом терапевтической дискуссии становится не "проблема" — у кого она наблюдается, чем вызвана и как от нее избавиться, — а то, как семья сможет выжить без нее, на ком и как скажется ее отсутствие и что они будут в связи с этим предпринимать.

Благодаря такому системному переопределению создается кризис восприятия. В дальнейшем семья обнаруживает, что ей становится все труднее осуществлять саморегулирование через симптом, и начинает вырабатывать иные способы саморегулирования.

Одна из отличительных особенностей нашей работы — дифференцированное использование парадоксов и чередование их с другими типами вмешательства. Опыт показывает, что парадокс не всегда необходим и не всегда желателен. Наш критерий его применения основан на оценке степени противодействия изменениям в той части системы, которую регулирует симптом. Сделав многочисленные пробные шаги, мы устанавливаем степень противодействия, и если оно поддается прямому вмешательству, то прибегать к парадоксам нет необходимости. Существуют также определенные критические ситуации — например, насилие, внезапное горе, попытки самоубийства, потеря работы или нежелательная беременность, — при которых парадокс неуместен, так как терапевт вынужден предпринимать срочные меры, чтобы создать структуру и обеспечить управление. Парадоксальные вмешательства мы приберегаем для тех скрытых, давно устоявшихся, многократно повторяемых стереотипов взаимодействия, которые не поддаются прямому вмешательству — например, логическим объяснениям и рациональным советам.

Вмешательства можно разделить на прямые, или основанные на согласии, когда расчеты терапевта строятся на том, что семья согласится на вмешательство, и парадоксальные, или основанные на противодействии, когда терапевт ожидает, что семья будет против вмешательства1.

Под прямыми вмешательствами понимаются советы, объяснения, предложения, интерпретации и задания, предназначенные для того, чтобы их поняли буквально и следовали им так, как предписывает терапевт. Они имеют целью непосредственно изменить правила или роли в семье. В их числе — обучение родителей управлению детьми, перераспределение обязанностей между членами семьи, установление правил дисциплины, регулирование права на личную жизнь, установление возрастной иерархии и сообщение информации, которой семья не располагает. К ним относятся также содействие открытому общению, выявление скрытых чувств, установление в семье личностной обратной связи и интерпретация внутрисемейных взаимодействий. Предпринимая прямые вмешательства, терапевт рассчитывает на то, что его указаниям будут следовать, и поэтому прибегает к ним в тех случаях, когда считает, что они окажут воздействие на семью.

Парадоксальное вмешательство — это такое вмешательство, которое приводит к результату, противоположному тому, какого, на первый взгляд, предполагалось добиться. Чтобы оно было успешным, семья должна отказаться выполнять указания терапевта или же, выполняя их, довести до абсурда и затем пойти на попятный. Если семья постоянно противодействует вмешательствам, основанным на согласии, можно смело предположить, что в системе существует некое скрытое взаимодействие, делающее их бесполезными, — какой-то тайный союз, соперничество или коалиция, которые семья не хочет проявить открыто или изменить. Это скрытое взаимодействие, проявляющееся в симптоме, и является мишенью системного парадокса. При выработке и применении системного парадокса используются три основных приема: переопределение, предписание и ограничение.

Цель переопределения — изменить восприятие семьей проблемы. Переопределенный симптом перестает быть чуждым элементом, лежащим вне системы, и становится существенной ее частью. Поведение, поддерживающее симптом, определяется как мотивированное благотворным стремлением сохранить стабильность семьи. Гнев определяется как забота, страдания — как самопожертвование, дистанцирование — как способ укрепить близость и т. д. Терапевт не пытается прямо изменить систему, а поддерживает ее, проявляя уважение к внутренней эмоциональной логике, которой она подчиняется.

После того как цикл взаимодействий, создающий симптом, переопределен положительно, он предписывается семье как неизбежное следствие ее собственной логики. Когда цикл, создающий симптом, воспроизводится сознательно, он теряет свою способность создавать симптом. Тайные правила игры становятся явными, и семья вынуждена брать на себя ответственность за свои действия. По словам Мишеля Фуко, семья "проводится через такое состояние, в котором оказывается в конфронтации сама с собой и вынуждена оспаривать требования, вытекающие из своих собственных истин"2.

Предписывая подобный цикл взаимодействий, терапевт должен точно знать, как соотносятся между собой симптом и система и как они активируют друг друга. Чтобы последовательно выполнять оба этих требования, он должен сдерживать любые изменения, признаки которых могут появиться в семье. Более того, если симптом представляет собой существенный элемент функционирования системы и терапевт относится к системе бережно, изменения могут лишь встревожить его. После того как семья, выполняя предписания, идет на попятный и требует изменений, терапевт регулирует их темп. Он постоянно перечисляет последствия изменений и предсказывает новые трудности, которые должны возникнуть, разъясняет, как они повлияют на систему, и с осторожностью позволяет семье изменяться, несмотря на препятствия.

Системный парадокс использован при лечении семьи Алленов, где восьмилетний мальчик Билл плохо учится в школе. Терапевт приходит к выводу, что функция этого симптома — сосредоточивать на сыне, а не на муже чувство разочарования, которое испытывает мать. Муж терпит неудачи в делах и вместо того, чтобы удвоить усилия, впадает в апатию, перекладывая на жену значительную часть финансовых тягот. Он дает понять, что окончательно падет духом, если открыто признает проблему, и мать оберегает его. Всякий раз, когда ее начинает злить отсутствие честолюбия у мужа, она принимается пилить сына, требуя, чтобы он взялся за ум и стал человеком: делал уроки, учился играть на скрипке или прибрал у себя в комнате. Это кончается ссорой между матерью и Биллом, и тогда отец уединяется у себя в комнате и смотрит телевизор. Оба родителя отрицают существование проблемы в их браке, при этом жена заявляет: "Мой муж не любит ссориться, и я с этим примирилась".

Терапевт говорит матери, что она должна по-прежнему демонстрировать свое разочарование поведением Билла, потому что иначе она может начать выражать недовольство своим мужем. Это было бы рискованно, потому что муж может впасть в депрессию, а так как Билл моложе отца и более стоек, ему будет легче перенести материнское недовольство. Биллу терапевт советует по-прежнему оберегать отца, поддерживая сосредоточенность материнского разочарования на себе, а отца хвалит за сотрудничество. Мать немедленно идет на попятный: "Вы предлагаете мне ссориться с восьмилетним сыном вместо мужа, взрослого человека? Почему это я должна обижать сына, чтобы поберечь отца?", — и таким образом формулирует свои затруднения. Муж поддерживает терапевта, говоря, что, по его мнению, это хорошее предложение, "потому что Биллу это нипочем. Он все быстро забывает, и у него не появляется депрессия, как у меня. Кроме того, мы не можем знать наверняка, обижает ли это его вообще". Мать возмущена тем, что муж одобряет предложение терапевта, и вступает с ним в ссору. Конфликт перефокусируется на родителей, и Билл оказывается избавленным от своего промежуточного положения. Определив их систему и дав точные, но неприемлемые указания, терапевт добился того, что для них становится невозможно продолжать ее поддерживать.

При выполнении этих процедур можно допустить несколько ошибок. Самая распространенная — просто предписать проявление симптома, не связав его с системой: "Билл, ты должен продолжать отставать в школе и разочаровывать мать". Здесь не хватает терапевтического воздействия, основанного на переопределении симптома как служащего целям системы, на установлении между тем и другим позитивной связи и на предписывании того и другого одновременно.

Другая распространенная ошибка — просто предписать сохранение системы, например: "Билл, ты должен продолжать отставать в школе и разочаровывать мать; мать, вы должны продолжать ссориться с Билли; отец, вы должны продолжать держаться в стороне". И здесь система не увязана своим определением с симптомом в замкнутый круг.

Реверсирование — это такое вмешательство, при котором терапевт дает кому-нибудь из членов семьи указание изменить свою установку или поведение, связанные с критической проблемой, на противоположные в надежде, что это вызовет парадоксальную реакцию у другого члена семьи. Этот прием основан и на противодействии, и на согласии. Он требует осознанного сотрудничества со стороны того члена семьи, который получает подобное указание от терапевта, и неповиновения со стороны того члена семьи, кто воспринимает результат его выполнения. Реверсирование полезно использовать, когда один из членов семьи проявляет готовность сотрудничать и следовать прямым указаниям, а другой их не выполняет. Например, в семье Гордонов, где жена недовольна чрезмерно тесными взаимоотношениями между мужем и его матерью, терапевт дает жене тайное указание изменить свою установку по поводу этих взаимоотношений на противоположную. Терапевт предлагает ей не занимать свою обычную враждебную позицию, которая только укрепляет их, а найти способы превозносить эту редкую взаимную преданность матери и сына и поощрять мужа проводить с матерью еще больше времени. Жена, как и предполагалось, выполняет указание терапевта; муж, как и предполагалось, не подчиняется указаниям жены и отдаляется от матери.

Реверсирование может быть с успехом применено, когда нужно помочь родителям справляться с непослушными детьми. Если родители готовы следовать указаниям терапевта, можно за короткое время добиться замечательных результатов. Когда предписывается реверсирование, на сеансе не должен присутствовать тот, кто является его мишенью, поскольку для достижения результата нужно, чтобы он воспринял эту тактику как сюрприз и реагировал на неожиданное изменение установки спонтанно. Например, в семье Дрейперов, где тринадцатилетний сын прогуливает школу в ответ на постоянное давление со стороны родителей, им дается указание сообщить мальчику, что на самом деле их не волнуют его оценки. Ведь если ему придется на лето остаться дома и готовиться к переэкзаменовкам, они, по крайней мере, будут знать, что сын в безопасности, и смогут все лето держать его под присмотром.

К реверсированию следует прибегать тогда, когда есть ощущение, что одна часть семьи способна радикально изменить свою основную позицию, и это повлияет на другую часть семьи. В большинстве случаев на протяжении курса лечения применяется сочетание этих приемов в зависимости от оценки терапевтом фактора согласия или противодействия.

Еще одна отличительная черта нашей работы — использование группы консультантов, которая выделяет и подчеркивает вмешательства терапевта. Эта группа состоит из коллег, которые по очереди наблюдают друг за другом через одностороннее зеркало. Группа выступает в качестве "греческого хора", комментируя по ходу дела взаимодействия между семьей и терапевтом. Это голос семейного пророка, провозглашающий в семье системные истины и предсказывающий дальнейший ход событий. Его главная тема — феномен системных изменений. От группы регулярно поступают сообщения, комментирующие этот феномен: как будут происходить изменения, каковы будут их последствия, на кого и какое они окажут влияние, какие существуют альтернативы.

Такие сообщения формулируются совместно с терапевтом, которому принадлежит решающее слово в части их содержания и который решает, какую позицию по отношению к ним занять. По усмотрению терапевта группа может поддерживать семью, вступать с ней в конфронтацию, вызывать в ней растерянность, бросать ей вызов или провоцировать ее, а терапевт волен соглашаться с группой или возражать ей.

Группу представляют семье таким образом, чтобы она оказалась наделенной максимальным авторитетом. Семье сообщается, что это большая привилегия — иметь в своем распоряжении такой ценный ресурс, что группа состоит из специалистов в данной области, являющихся авторитетами по данной конкретной проблеме. Если семья пожелает, ее знакомят с группой, однако никаких дальнейших контактов с ней не происходит. Группа остается в стороне, как невидимое око, как анонимный голос, что придает ее посланиям особый вес и окраску объективности.

Существуют следующие способы использования группы (хотя мы убеждены, что только начали исследовать ее потенциал).

Иногда группу используют лишь для того, чтобы похвалить или поддержать те или иные аспекты семьи, которые нуждаются в усилении. Например, в семье Коллинзов, где муж прибегает к напускной грубости, чтобы скрыть свое нежное сердце, жена часто не ценит этой нежности, потому что она проявляется не в словах, а в жестах. Такая недооценка обескураживает его, и он отступает, делая вид, что ему "наплевать". Когда он дарит ей на день рождения книгу ее любимых стихов, группа пользуется этим случаем, чтобы определить его как романтическую фигуру, и передает сообщение: "Женщины, входящие в состав группы, тронуты прелестным подарком, который Том сделал Мерне. Они хотели бы, чтобы их мужья тоже придумали что- нибудь в этом роде. Они всегда чувствовали, что в характере Тома есть что-то романтическое, и им очень интересно, как это будет проявляться в дальнейшем. Они держат пари по этому поводу, но условия сохраняют в тайне".

Семье Блейков группа передает сообщение, поддерживающее право мужа самому принимать решения, присутствовать ли ему на сеансах терапии. Несмотря на настойчивые уговоры жены, он отказался идти на первые два сеанса, а когда однажды согласился прийти, она воспользовалась этим, чтобы упрекнуть его в отсутствии заботы о семье: "Тебе наплевать, даже если мы все умрем". Группа консультантов противодействует давлению со стороны матери: "Хотя группа не была знакома с Джимом, на нее произвела большое впечатление его способность постоять за себя. Исходя из мифологии, существующей в данной семье, мы почему-то думали иначе. Поэтому мы уважаем его решение устраивать собственную жизнь по-своему и убеждены, что его жена будет поступать так же". Получив такую поддержку, муж начинает регулярно приходить на сеансы.

В других случаях группа используется для опроса общественного мнения, и в ней возникают разногласия относительно дальнейшего хода изменений. Во время сеанса мнение группы может меняться в зависимости от того, чью сторону она хочет принять. В семье Ричар- дсов, где терапевт пытается добиться, чтобы родители перестали привлекать детей к своим супружеским проблемам, он начинает беседу с заявления, что мнения группы по важнейшему вопросу о том, сумеют ли родители не позволить детям помешать их вновь разгоревшемуся чувству, разделились. Половина группы считает, что дети одержат верх, а другая половина стоит за родителей. Когда в ходе сеанса родители начинают терпеть поражение, счет изменяется, и терапевт сообщает семье, что по результатам последнего опроса все члены группы, за исключением одного, полагают, что родители проиграли. Этот единственный член группы все еще стоит на своем, потому что считает отца сильнее всех троих детей и убежден, что тот найдет способ отвоевать утраченную территорию.

Существует много способов добиться того, чтобы мнения группы разделились, с целью подчеркнуть ту или иную терапевтическую идею. Иногда они разделяются по половому признаку, чтобы повысить мотивацию обоих участников битвы полов: "Все женщины в группе предсказывают, что это муж из-за своего неумеренного пьянства будет виновен в очередном кризисе, однако все мужчины полагают, что виновна будет жена, потому что она вовлекает в их личные дела свою мать".

При работе с семьями, в которых остро стоит проблема эмансипации женщины, опрос мнений группы используется для того, чтобы помочь сторонам найти выход из положения. В группе организуется конфликт, зеркально отражающий противостояние сторон, о чем сообщается семье.

В семье Палмеров мать испытывает колебания по поводу своей эмансипации: она то целиком погружается во внутренние отношения в треугольнике, включающем ее саму, мужа и сына, то принимается усиленно работать над своей диссертацией по антропологии. Группа формулирует и преувеличивает конфликт: "Трудности, возникшие у матери, вызвали среди женщин, входящих в состав группы, политические разногласия. Одна треть группы считает, что ей следует сидеть дома и посвятить все свое время и внимание мужу и сыну, поскольку это самая высокая цель, к которой может стремиться женщина; другая треть полагает, что она уже делала это на протяжении пятнадцати лет, не получая должной оценки своих усилий со стороны как мужа, так и сына, и теперь имеет право реализовать свой творческий потенциал; оставшаяся треть согласна с предыдущей в том, что мать имеет право на реализацию своего потенциала, однако обеспокоена тем, что без нее отец и сын могут оказаться совершенно беспомощными, и поэтому она должна оставаться дома". Выслушав такие формулировки своих проблем, мать решает, что для нее приемлема только вторая альтернатива. Она защищает диссертацию и отказывается от попыток изменить мужа и сына.

Поскольку важными элементами изменений являются неожиданность и растерянность, группа иногда используется и для создания таких ситуаций. Она может передать сообщение, способные возбудить в семье любопытство, разжечь ее воображение или спровоцировать на выдачу скрытой информации. Подобные сообщения иногда делаются в намеренно туманной форме, что побуждает семью заполнить пробелы по своему усмотрению.

В семье Олсенов родители крайне замкнуты и склонны создавать напряженную атмосферу туманных предчувствий, с трудом поддающихся расшифровке. Их сын-подросток Мики постоянно провоцирует их своим плохим поведением, пытаясь противодействовать этой мертвящей атмосфере. Образуется замкнутый круг, в котором родители ведут бесконечную битву с сыном, чтобы утихомирить его, а сын — бесконечную битву с родителями, чтобы вывести их из состояния покоя. Терапевт и группа делают вывод, что зловещую атмосферу и порождаемое ею смятение создает какая-то тщательно охраняемая семейная тайна.

Проконсультировавшись с группой, терапевт возвращается и приносит ее сообщение.

Пэпп: Группе кажется, что эта семья напоминает тюрьму, но ей неясно, кто здесь тюремщик, а кто — узники. Кто-то в ней, возможно, втайне мечтает сбежать, но это может погубить семью, потому что семья очень сплоченная. (Обращается к мальчику.) В каком-то смысле, Мики, это твоя обязанность — поддерживать игру в узников и тюремщиков, потому что на самом деле этот человек может решиться сделать такую попытку.

Мики: Это я узник.

Пэпп: Я в этом не уверена — то ли тебя держат под замком, то ли ты держишь под замком всех остальных.

Во время следующего сеанса мать признается, что уже некоторое время подумывает оставить семью. Теперь, когда проблема вскрыта, родители получают возможность с ней справиться, и симптом у мальчика ослабевает.

Один из самых эффективных путей использования группы — создание терапевтического треугольника, возникающего в результате запланированного конфликта между терапевтом и группой. В этом треугольнике группа обычно выступает против изменений, а терапевт, находящийся в личных взаимоотношениях с семьей, — отстаивает их необходимость. Группа регулярно предостерегает терапевта от последствий системных изменений и постоянно указывает на ту часть системы, которая им противодействует. По мере того, как источник противодействия меняется, терапевт то соглашается с группой, то возражает ей.

В семье Марблов, где симптомом является неспособность дочери покинуть дом, терапевт может первоначально противостоять группе, говоря: "Я не согласен с группой в том, что Линда должна оставаться дома, чтобы мать не оказалась один на один с отцом. Я убежден, что мать способна справиться с отцом, и вдвоем они могут решить свои проблемы самостоятельно". Если же родители его опровергают, терапевт может изменить свою позицию: "Теперь я вижу, в чем пыталась убедить меня группа, говоря, что вам трудно жить вдвоем. Я прошу прощения за то, что неверно оценил ситуацию. По-видимому, группа была права, и Линда пока должна оставаться дома, чтобы служить матери утешением".

Создаваемый таким путем терапевтический треугольник группа- семья-терапевт придает терапевту исключительную маневренность: его отстраненность развязывает ему руки. В "Путешествии в Икстлан" индейский философ Дон Хуан дает автору, Карлосу Кастанеде, совет: "Чтобы остановить людей, нужно всегда находиться вне того круга, который давит на них. Таким путем всегда можно направлять это давление". Карлос попросил у Дона Хуана совета для своего друга, который не справляется со своим непослушным сыном. Дон Хуан предложил отцу отправиться в ночлежку, нанять там отвратительного нищего, велеть ему следовать за ним и сыном и по заранее оговоренному сигналу, когда сын совершит какой-нибудь проступок, выскочить из укрытия, схватить ребенка и отшлепать его как следует. После этого отец должен утешить сына и помочь ему восстановить веру в себя. Это нужно проделать несколько раз в различных местах. Дон Хуан заверяет Карлоса, что "мальчик вскоре начнет смотреть на мир иначе"4.

Группа консультантов выполняет функцию, аналогичную функции этого нищего и выступает в качестве фактора, лежащего "вне того мира, который давит на них". А положение терапевта аналогично положению отца, который "направляет давление".

Сама процедура использования группы может иметь различную структуру. Наша обычная процедура состоит в том, что незадолго до конца сеанса терапевт просит извинения и уходит в другую комнату, чтобы посовещаться с группой, а в комнате оставляет включенную видеокамеру, фиксирующую взаимодействия внутри семьи. Затем он возвращается с сообщением, обычно письменным, которое читает вслух с должной торжественностью. Копии этого сообщения затем посылаются по почте всем членам семьи, чтобы они изучили его в удобное для себя время. Это придает сообщению дополнительную весомость и авторитетность. Прочитав сообщение, терапевт заканчивает сеанс, не допуская, чтобы в ходе обсуждения ослабло впечатление, произведенное им на членов семьи. Сообщение сбрасывается на них, как бомба замедленного действия, чтобы взорваться позже, когда его содержание дойдет до сознания членов семьи.

Группа может в любой момент сеанса вмешаться и вызвать терапевта, чтобы высказать ему свои предложения. Терапевт может заранее договориться с группой об условном сигнале, по которому группа прерывает сеанс для конкретного сообщения. Если в работе участвует второй терапевт, оба терапевта и группа согласуют между собой трехстороннюю стратегию.

В связи с этим часто задают вопрос: "Что делать, когда группы нет?" Те же принципы могут быть применены и обычной командой из двух терапевтов, когда они занимают по тому или иному вопросу противоположные позиции. А терапевт, проходящий обучение, может договориться о разногласиях по поводу главной темы со своим супервизором. Даже терапевт, работающий индивидуально, может изменить свое мнение: "Я много размышлял о вашей семье и понял, что допускал серьезную ошибку, пытаясь добиться прекращения ссор между Сьюзи и матерью, потому что это единственный случай, когда отец принимает участие в жизни семьи. И если они прекратят ссоры, то он может совершенно исчезнуть. Поэтому вы, Сьюзи, должны ссориться с матерью до тех пор, пока она не придумает какой-нибудь другой способ удерживать отца дома".

Еще один часто возникающий вопрос касается воздействия, которое это оказывает на ребенка. "Не вредно ли ребенку продолжать свое разрушительное поведение, чтобы спасти родителей?" Мы убеждены, что именно так ребенок и поступает на самом деле, а мы, сделав тайное явным, избавляем его от такого положения и в то же время заставляем родителей это осознать.

После того, как системный парадокс сформулирован и высказан, возникает трудная задача его последовательного проведения. На следующем сеансе семья, скорее всего, ни словом о нем не упомянет. У нее есть много хитрых способов попытаться выхолостить его — она может, например, его игнорировать, забыть, выкинуть из головы, оспорить или явиться на сеанс с новым кризисом, не имеющим отношения к первоначальной проблеме. На следующем этапе терапевт должен тщательно придерживаться своего определения проблемы, увязывающего ее с системой в замкнутый круг, и постоянно подгонять поведение семьи под эту новую конструкцию. Для этого терапевт должен быть убежден, что правильно воспринимает проблему. Начинающим обычно бывает трудно сформулировать и высказать парадокс, потому что им не хватает убежденности. Боясь, что их мысль покажется нелепой, они смущаются и выражают ее так осторожно, что семья воспринимает ее как шутку или сарказм. Чтобы парадокс возымел действие, он должен быть высказан с максимальной искренностью, которую дает только убеждение, что именно такова системная истина данной семьи. Мы обнаружили, что, как бы нелепо ни звучал парадокс, кто-нибудь из членов семьи обязательно подтвердит его справедливость, — как, например, отец в семье Алленов, который подтверждает, что пусть уж лучше его жена ссорится с сыном, чем с ним. Это привело нас к утешительному выводу, что превзойти в нелепости эмоциональную систему трудно, если вообще возможно.

Семья Миллеров была направлена на лечение после того, как мать совершила попытку самоубийства и затем в больнице отказалась отдать свои таблетки. Рецидив вызвала ссора по поводу одиннадцатилетнего Гэри, "проблемного сына" этой пары. Мать безуспешно пыталась добиться от него послушания. Она обратилась за помощью к отцу, однако тот спал и не вышел к ним, после чего она отправилась в ванную и приняла огромную дозу снотворного.

За предшествующие два года отец перенес несколько сердечных приступов и страдал "неоперабельным" сердечным заболеванием. Врач велел ему бросить работу, и теперь он сидит дома, являясь наполовину инвалидом. Семью одолевают всевозможные проблемы — финансовые, юридические, физические, социальные и эмоциональные, и кризис следует за кризисом.

Давнишней является не только проблема Гэри, но и конфликт между родителями тоже имеет солидный стаж. За пять лет до этого они проходили супружескую терапию, и тогда им сказали, что их брак безнадежен и они должны развестись. Вместо этого они три года оплачивали индивидуальную терапию Гэри. Борьба за власть начинается между родителями по поводу любой проблемы, возникающей в их жизни: где им поселиться — в наемной квартире или в собственном доме, по соседству с его или ее родителями; сколько они должны тратить на жизнь; у кого какие обязанности по дому; где им провести отпуск; кто должен воспитывать детей. Все споры разрешаются явочным порядком: кто может это сделать, тот это и делает. Семейное правило гласит: никогда не говори "не хочу", говори "не могу".

Гэри много лет находился в центре родительской борьбы за власть. Цикл, поддерживающий его симптом, выглядит так. Гэри совершает какой-то незначительный проступок, и мать начинает злиться на отца, почему тот его не наказывает. Никак не проявляя этого, она пытается наказать Гэри таким образом, что усугубляет его плохое поведение. От этого у нее ухудшается самочувствие, и отец оказывается вынужден заняться сыном сам. Тогда у него от волнения начинается приступ грудной жабы, и все кончается тем, что оба родителя винят во всем Гэри. Физические симптомы используются как средство управления, и каждый из родителей постоянно занимается эскалацией. Сейчас в этом соперничестве берет верх отец благодаря серьезности своего заболевания. На такое "повышение ставки" мать отвечает усилением своих болезней — колита, болей в спине и депрессии, а кульминацией становится попытка самоубийства.

Соперничество между родителями лучше всего сформулировать так: "побеждает тот, кто проигрывает", и победа состоит в том, что "проигравший" может не брать на себя ответственность за происходящее в семье. Это в буквальном смысле борьба не на жизнь, а на смерть — мать отчаянно старается вызвать у себя симптом, более серьезный, чем сердечное заболевание мужа. Наказывая Гэри, она может внезапно грохнуться на пол с приступом колита и, по ее словам, "часами лежать так, истекая кровью, не в состоянии встать". Или же почувствовать боли в спине, из-за которых ей придется провести неделю в постели на вытяжке. После каждой госпитализации отца она госпитализирует сама себя с помощью своих симптомов. Периодически она угрожает выгнать Гэри, крича: "Если он останется здесь, либо я его убью, либо он убьет меня", — и цикл продолжается до бесконечности.

Дети копируют соперничество родителей: младшая сестра, девятилетняя Салли, проявляет те же симптомы, что и мать, чтобы управлять братом и родителями. У нее целый репертуар ярко выраженных недомоганий: кошмары, бессонница, обмороки, боли в животе, головные боли. Во время сеанса она со слезами восклицает: "А я? Вы знаете, у меня ужасные проблемы; у меня тоже эмоциональные нарушения". В ответ на это мать спрашивает, не следует ли подвергнуть и ее индивидуальной терапии.

Прямые вмешательства, например попытки добиться, чтобы родители сотрудничали между собой в установлении систематического контроля над Гэри либо заявляли о своих потребностях напрямик, а не косвенно, обречены на неудачу. Всегда находится причина, из-за которой они не в состоянии следовать советам, или же, если они им все-таки следуют, — то причина, по которой советы не помогают. Соперничество черпает свою силу в том, что разыгрывается "неосознанно" для его участников, и поэтому любые советы, объяснения и конфронтации не достигают цели.

Решение прибегнуть к системному парадоксу поставило перед терапевтом трудную задачу — переопределить смертельную схватку позитивно. Для этого маневры в борьбе за власть описываются как мотивированные любовью и заботой. Терапевт зачитывает сообщение группы, где говорится, что члены данной семьи проявляют свою любовь друг к другу тем, что страдают, чтобы другие члены семьи могли чувствовать: им повезло больше.

Эта мысль при каждом удобном случае разыгрывается в лицах на сеансах с семьей — как в родительской подсистеме, так и в подсистеме сиблингов. Например, на одном из сеансов Салли рассказывает, что получила главную роль в школьном спектакле. Хотя ей очень этого хотелось, теперь она жалуется на то, что остальные дети ей завидуют. Таким способом ей удается превратить ощущение победы в ощущение поражения. Проконсультировавшись с группой, терапевт возвращается со следующим сообщением: "Салли поступает умно, что жалуется и плачет в момент своего величайшего торжества — получения главной роли в школьном спектакле. Не проявляя радости, она следует примеру своей матери и не позволяет себе испытать удовольствие. Причина этого — боязнь, как бы другие члены семьи не почувствовали, что им повезло меньше. Поэтому мы считаем, что отцу и Гэри следует только поощрять страдания Салли и матери, потому что таким путем они покажут, как высоко ценят то, что Салли и мать делают ради сохранения близких отношений в семье".

Реакцию семьи лучше всего описать как недоверчивое изумление. Мать впервые употребляет слово "изменить": "Нет ли какого-нибудь способа это изменить? Это звучит очень нехорошо… Нет ли какого- нибудь способа сделать так, чтобы мы все могли чувствовать себя хорошо, а не плохо?" Терапевт говорит, что это вряд ли было бы разумно, поскольку чувствовать себя плохо — это их способ проявлять любовь друг к другу.

В начале следующего сеанса терапевт спрашивает, последовали ли они его рекомендации.

Салли: А, да, теперь я вспомнила. Мы не должны позволять себе чувствовать себя счастливыми, потому что другим от этого может быть плохо.

Гэри: В книге по психологии, которая есть у матери, говорится, что если один человек несчастен, когда другой счастлив, он от этого чувствует себя еще хуже, поэтому другой должен грустить, чтобы первому не было так плохо.

Пэпп: Группа считает, что именно это и происходит в вашей семье и что вы проявляете свою любовь друг к другу тем, что чувствуете себя несчастными, жалкими и больными.

Мать: Нет ли какого-нибудь способа это изменить или… прервать этот стереотип?

Пэпп: Почему вы хотите это сделать?

Мать: Потому что, по-моему, как-то неправильно так жить.

Пэпп (отцу): А вы что думаете?

Отец: Не знаю… Я не совсем понимаю… Хм-м… Мне все это не очень понятно.

Пэпп: Хм. Гэри?

Гэри: В книге по психологии, которая есть у мамы, говорится, что надо меняться местами. То есть мы должны меняться местами между собой: кто-то должен чувствовать себя плохо, чтобы другой почувствовал себя лучше. (Видно, что он сам озадачен такой идеей.) Но я с этим не согласен.

Пэпп (приняв решение предписать соперничество в более открытой форме): Я хотела бы кое-что предложить. Это может прозвучать дико, но я все равно хотела бы это предложить. В следующий раз, когда Гэри устроит скандал и истерику, я хочу, чтобы ты, Салли… почувствовала себя плохо. (Все смеются.) Просто чтобы посмотреть, не поможет ли это. Ты знаешь, с чего у него это начинается?

Салли: Я слышу его крики. Он стонет, и охает, и визжит.

Пэпп: В тот момент, когда ты увидишь, что у него начинается эта еженедельная истерика, ты могла бы вести себя еще хуже — заплакать, начать жаловаться на подруг в школе, а? (Салли хихикает.)

Гэри: Я догадаюсь, что это она нарочно.

Пэпп: Это не имеет значения. Ты сделаешь это для него?

Салли: Да, но ты хоть иногда веди себя со мной по-хорошему.

Пэпп: О том, как ему тебя вознаградить, мы поговорим позже, а сначала давайте посмотрим, не поможет ли это ему, ладно? Когда у него появятся первые признаки истерики, подними скандал. Я думаю, это ему поможет.

Гэри: И наоборот.

Пэпп: Ты согласна это сделать?

Салли: Я попробую, но я хочу, чтобы потом он отплатил мне тем же.

Гэри: Я знаю как. Она говорит нехорошие слова, а папе это не нравится, и ее прогоняют наверх…

Пэпп: Ты хочешь сказать, что, когда ей попадет, ты выручишь ее, разыграв скандал?

Гэри: Ну да, ты ведь про это говорила?

Салли: Это будет мне наградой.

Гэри: Я так и думал.

Пэпп: Это очень любезно с твоей стороны.

Гэри: Я не ради любезности, но…

Пэпп: Не ради любезности?

Гэри: Нет. (Родители смеются.) Я против всего этого.

Пэпп: Что бы ты сделал, если бы она начала устраивать истерику?

Гэри: Я начал бы плакать и жаловаться… но… Но я сказал, что я против всего этого.

Салли: А что если кто-то один не выполнит это условие?

Гэри: Ну да. Вроде как откажется сделать свою часть работы.

Пэпп: Тогда, скажем, другой может ему напомнить. Если ты начнешь устраивать истерику, ты можешь сказать Салли: "Пожалуйста, выручи меня". (Все смеются.)

Гэри: А что если я однажды помогу ей, а она мне не поможет?.. То есть, должен я ей напомнить?

Пэпп: Да, напомни ей, а ты напомни ему.

Затем Салли предлагает принести себя в жертву, не показывая брату, как она счастлива оттого, что получила роль в школьном спектакле.

Салли: Я могу сделать его счастливым, если забуду, что происходит в школе. Мы будем играть спектакль всего несколько дней. Всякому хорошо, когда у него есть какой-то секрет, или что-то такое… ну, когда он в каком-то смысле помогает кому-то еще. Он чувствует себя лучше, и ему хорошо. Но я буду только говорить, что все плохо, а хорошее буду держать про себя.

Пэпп: Понимаю — просто чтобы помочь Гэри. Как ты думаешь, это любезность с ее стороны?

Гэри (уклончиво): Хм…

Салли: Если, по-твоему, это никакая не любезность, то я просто не стану этого делать.

Гэри: Из этого ничего не выйдет — ты уже сказала мне, что будешь притворяться, как будто тебе плохо.

Салли: Но ты же не будешь знать, когда. Не беспокойся. Я сделаю так, что тебе не будет плохо, тебе будет хорошо.

Гэри: Но у тебя ничего не выйдет, если я буду знать, что ты нарочно.

Салли: Ты об этом забудешь, не беспокойся.

Гэри: Сомневаюсь.

Салли: Постарайся изо всех сил об этом не думать. Не беспокойся. Снаружи мне будет плохо, но внутри мне будет хорошо. Откуда ты можешь знать, каково мне внутри? Не можешь.

Тайное соперничество, предписанное открыто, лишается своей смертоносной силы и превращается в невинную игру. Определенное как проявление заботы и покровительства, оно теперь так и разыгрывается. Затем терапевт обращается к родителям и предписывает соперничество им.

Пэпп: Когда один из вас чувствует себя плохо, каким образом другой может почувствовать себя еще хуже, чтобы первому стало лучше?

Отец: Не знаю.

Пэпп: В чем это проявляется?

Отец: Я быстрее устаю.

Пэпп (матери): Не можете ли вы помочь ему чувствовать себя физически лучше, если будете уставать быстрее, чем он, и…

Отец: Она так и делает.

Пэпп: Так и делает?

Отец: Да. Она всегда устает быстрее меня.

Пэпп: Тогда, может быть, вы будете чувствовать себя физически хуже, чем он, чтобы он почувствовал себя сильным и здоровым? Вы можете это сделать?

Мать: Не думаю, чтобы это помогло.

Отец: Она так и делает.

Пэпп: Так и делает?

Отец: До какой-то степени. С ее спиной и колитом.

Пэпп: Возможно.

Отец: Мы планируем что-то сделать, а когда наступает этот день, она чувствует себя не в форме, мы отменяем свои планы, и получается еще один тоскливый день.

Пэпп: Как вы даете понять мужу, что ваше состояние хуже, чем его?

Мать: Я не знаю… Если мне плохо, так уж плохо. Почему нельзя, чтобы все чувствовали себя хорошо одновременно?

Затем и родители, и дети договариваются прекратить соперничество. Они говорят о том, как все будут чувствовать себя хорошо и все делать вместе. Это кончается тем, что отец рассказывает недавний случай, когда они решили купить билеты в театр, но поспорили, на какой спектакль, и мать так разболелась, что они не смогли пойти.

Пэпп: Я не думаю, что, если оба будут чувствовать себя хорошо, это решит проблему.

Дети еще раз пытаются найти компромиссное решение для родителей, но это ни к чему не приводит.

Пэпп (детям): Вы стараетесь придумать что-нибудь такое, чтобы они оба были счастливы, но я не думаю, чтобы это помогло. (Мужу.) Вы должны стать еще несчастнее, когда увидите, что она плохо себя чувствует, и тогда ей станет лучше. А вам нужно становиться еще несчастнее, и тогда станет лучше вашему мужу.

Отец: Вы хотите сказать, что если один чувствует себя несчастным, то другой забудет о том, как плохо ему, чтобы помочь первому?

Пэпп: Это верно. Правильно.

Отец: Я помню такие чередования, что-то в этом роде я видел. Не столько сейчас, сколько тогда, когда был совсем болен. Много раз, когда мне бывало плохо, тебе становилось очень плохо. Кто-то из нас должен был что-то сделать — приготовить еду или что-нибудь такое. Мне тогда уже было плохо, а ты вдруг говорила, что тебе еще хуже, так что мне приходилось идти готовить обед. И я злился на тебя, потому что ты как будто всегда оказываешься больна, когда я болею. Вот о чем, по-моему, идет речь.

Пэпп: Но смотрите, это же вам помогало, потому что вы вставали и делали то, что нужно.

Отец: То, что я это делал, не означает, что мне становилось лучше.

Пэпп (матери): Где-то там, в глубине души, вы помогали мужу.

Отец: Потому что мне приходилось вставать?

Пэпп (матери): В глубине души вы знали, что если вам будет хуже, чем ему, то это ему поможет, а вы о нем очень заботитесь. А вы когда проявляете о ней такую же заботу?

Отец: Вы хотите сказать — когда я это делаю осознанно?

Пэпп: Ну, или неосознанно.

Отец: Может быть, я делаю это подсознательно.

Пэпп: Ладно, это не имеет значения. Подумайте, когда вы это делаете неосознанно. Чувствуете себя хуже, чтобы она почувствовала себя лучше, когда ей плохо?

Отец: Когда я начинаю чувствовать себя хуже, я, по-моему, не притворяюсь.

Пэпп: Вы не так заботитесь о ней, как она о вас?

Отец: Когда ей плохо, я стараюсь взять на себя часть дел.

Затем отец рассказывает, как он начинает вместо нее наказывать Гэри.

Пэпп: В каком-то смысле вам не надо так стараться, как вашей жене, из-за вашего состояния здоровья. Вам всегда хуже, чем ей.

Отец: Я не думаю, что в последнее время мое состояние хуже, чем ее.

Терапевт уходит, чтобы проконсультироваться с группой, и возвращается с сообщением от нее, содержащим похвалу.

Пэпп: "Группа хотела бы похвалить мать за ее старания быть еще несчастнее мужа. Благодаря своей большой любви к нему она знает, что лучший способ вдохнуть в него энергию, когда он чувствует себя плохо, — это пребывать в еще большем унынии, чтобы он мог собраться с силами и помочь ей. Она знает, что стоит ей стать более энергичной и взять все на себя, как отец может превратиться в еще большего инвалида.

Поэтому мы рекомендуем ей, как только она заметит, что ее муж готов поддаться болезни, делаться еще более жалкой и несчастной, чем он. В случае, если она не заметит сигнала, он должен дать ей знать об этом любым подходящим способом.

Мы также рекомендуем Салли и Гэри продолжать подавать родителям хороший пример, выручая друг друга, когда кто-то из них оказывается в трудном положении".

Тайная борьба за власть перестала быть тайной. Она утратила силу благодаря тому, что выставлена напоказ и запланирована. На смену окутывавшим ее умолчаниям и уловкам пришло осознанное намерение, и из-за этого продолжать ее в том же "злокачественном" духе стало трудно.