От болезни к внутреннему развитию

Многие из тех людей, что я встречаю, ни в малейшей степени не интересуются психологией. Как правило, они подозревают, что аналитики сами слегка чокнутые, что все их клиенты — невротики и больные и что к аналитику не следует обращаться до тех пор, пока окончательно не свихнешься. И некоторые из них правы. Не все психологи заслуживают доверия, а психология как наука еще далека от совершенства, и в ней еще слишком многое нужно согласовывать и отлаживать, чтобы она заработала в полную силу.

Значительную часть так называемых "резистентных к терапии" пациентов составляют самые обычные люди — ваши знакомые и соседи. Любопытно, что они начинают проявлять интерес к своей внутренней жизни только тогда, когда их одолеют болезни. В особой степени открыты для перемен больные в терминальной стадии. Страх перед смертью гонит их, как и большинство людей, к доктору. Тот же самый страх пробуждает их, поощряет процесс осознания и часто выводит их на путь глубоких трансформаций сознания. Сегодня число врачей, стремящихся узнать больше о психологии, постоянно растет. Все чаще и чаще они убеждаются в том, что многие из их пациентов страдают от проблем, которые нельзя решить только таблеткой или скальпелем. Эти люди представляют наибольший интерес для процессуального психолога независимо от причин, которые приводят их к нему, ведь они и есть то большинство населения, которое составляет костяк нашей культуры. Другой вопрос, как мы с ними работаем. Вопрос самый сложный, поскольку они проявляют интерес исключительно к своему излечению и заявляют, что ничего им не снится.

Фрау Герман из таких людей. Изложив мне свои жалобы и подробности истории болезни, она вдруг сняла кофточку, чтобы я мог осмотреть множественные уплотнения у нее под мышкой.

Опухоли признали злокачественными; они дали обширные метастазы в область грудной клетки, и этот второй очаг рака был признан неоперабельным. Пока она рассказывала о своей болезни, я понял, что, готовясь к смерти, она мечется между надеждой и отчаянием. Не было никаких намеков на то, что она хочет чего-нибудь кроме лекарства. К середине нашей беседы я понял, что она подталкивает меня к тому, чтобы я, как положено традиционному медику, подробно записал историю болезни. Я не люблю это занятие, но поскольку ничем иным заняться с ней было невозможно, я решил следовать ее процессу и уступил ее пожеланиям. И стоило мне начать записывать с ее слов историю заболевания, как обнаружился один удивительный факт.

За три месяца до появления первого очага рака у нее умерла мать.

— Она была деспотичным, властным человеком и все пыталась довести до совершенства, — объяснила мне фрау Герман. Потом она сообщила еще один важный факт: — Мои опухоли твердеют, становятся более жесткими.

Этот симптом появился вскоре после смерти ее матери. В связи с этим обстоятельством у меня возникла одна гипотеза. Если ее вторичный процесс, начавшийся после смерти матери, был процессом ужесточения, то, видимо, раньше она испытывала некую ожесточенность, вероятно, проявляя ее по отношению к матери. Я спросил фрау Герман, была ли она тверда со своей матерью, пока та была жива, и, получив положительный ответ, подумал: ее мать умерла; каким образом она может быть жесткой по отношению к оставшемуся в ней ее образу, т. е. по отношению к своей внутренней матери? Я предположил то, что она ненавидела в своей матери ее властную натуру. Пока мать была жива, фрау Герман успешно противостояла характеру матери экстравертивным образом. Но когда мать умерла, само тело пациентки ужесточалось в попытке побороть ту же властную натуру в самой себе, проявлявшуюся в постоянном принуждении себя к достижению совершенства.

Я спросил ее, что бы она сделала, если бы смогла "отпустить вожжи" и перестать требовать от себя совершенства. Не задумываясь, она ответила:

— Я бы отправилась на Северный полюс. — И улыбнулась.

— Отлично. Ну и отправляйтесь. Иначе вы станете в точности такой, как ваша мать.

Фрау Герман была совершенно потрясена. Сначала она заявила, что не может совершать столь дикие поступки, и, в конце концов, у ее мужа совсем нет на это времени. Я стал убеждать ее, говоря, что это наверняка не займет слишком много времени и к тому же поездка будет полезна для ее здоровья. В конце концов она «отпустила» себя, махнула рукой и отправилась в ближайшее туристическое бюро.

Фрау Герман была счастлива освободиться из-под контроля своей матери. Смерть матери оказала на нее благотворное влияние и, возможно, даже спасла ей жизнь! Ее внутреннее развитие, выразившееся в «отпускании» себя, в избавлении от ригидности и в отказе от навязчивого стремления к совершенству, исцелило ее тело. Первоначально импульс к развитию был минимальным, и его надо было сориентировать на ее психику, тело и жизненную ситуацию. К счастью, на следующей неделе она сообщила мне, что снова хочет жить. Ей приснился прекрасный сон (первый в ее жизни, который она запомнила), будто она отправляется в гимнастический зал, где учится быть более гибкой. Такова была психологическая работа в случае фрау Герман. Психологический смысл ее опухоли заключался в том, чтобы быть твердой и противостоять своей внутренней матери, унаследовавшей от настоящей матери пациентки чрезмерно властный и доминирующий характер.

Фрау Герман — одна из множества людей, резистентных к терапии, о которых уже шла речь. Они никогда не пойдут на прием к обычному психологу, потому что уверены, что боль связана лишь с их телом и что их проблемы не имеют никакого отношения к психике. Они не догадываются о взаимосвязи болезни и психологического процесса.

Как-то раз еще одна такая женщина пришла ко мне на прием. Она сказала, что ее единственная проблема состоит в том, что у нее в груди слишком много молока и она хочет от него избавиться. Ее врач испробовал все возможные средства, но безуспешно. Наконец он отправил ее ко мне со словами: "По крайней мере, хуже вам не станет". Она вошла в мой кабинет и сразу выпалила: "Мне не нужно никакой психологии. Я ничего не знаю о своих чувствах и знать не хочу. Меня интересует только моя грудь. Я хочу избавиться от молока".

Несколько лет назад я бы посчитал, что эта женщина не созрела для психологической работы, но теперь мне показалось, что этот случай может быть весьма интересным. Она заинтересовала меня тем, что у нее был совершенно другой взгляд на мир, другая «религия», нежели у меня. Поскольку меня интересует психика и психология, подумал я, нельзя ли мне чему-то научиться у этой женщины. И я сказал:

— Забудем про психологию и давайте поговорим о вашей груди. Она вам нравится?

— Не задавайте глупых вопросов, — ответила она резко. — Моя грудь переполнена, она истекает молоком, и я хочу от этого избавиться. И я не желаю, чтобы меня вовлекали во всякие там психологические проблемы.

Я извинился и сказал, что не имел намерения обсуждать ее бюст, но у меня создалось впечатление, что ее проблема заключается именно в ее груди. И услышал в ответ:

— Нет здесь никакой проблемы! У меня вообще нет никаких психологических проблем!

— Ну хорошо, чем же мы тогда займемся?

— Гм… Единственное, что я могу вам сказать — вот что: я ненавижу своего мужа. Он ужасный человек. Он никогда не приласкает меня, у него вечно нет на меня времени. Я ненавижу его.

Мне показалось, что, возможно, она что-то проецирует на своего мужа, и спросил, почему бы ей не потолковать об этом с ним самим, и не объяснить ему, что она чувствует. Тогда, возможно, он поймет ее проблему, и они вместе найдут способ улучшить свои отношения.

— Нет, я не смогу этого сделать, — ответила она. И пояснила: — Он слишком глуп.

Я попытался повернуть ситуацию другой стороной:

— Мне кажется, вы проецируете какую-то часть собственной личности на своего мужа. Может, вы сами и есть тот, кто не очень чуток и заботлив?

— О чем вы говорите? Вы, право, туповаты для психолога, — сказала она с еще большим раздражением.

И снова я извинился перед ней за допущенную ошибку, и тогда она продолжила:

— Я могу вам рассказать о себе одну вещь, чтобы вы знали: мне приснилось, будто я — брошенный ребенок.

Это был ключ к ее проблеме. Я сказал: "Сновидение говорит о том, что вам следует быть более теплой и любящей по отношению к себе, что вы в некотором роде забросили себя". Это, кажется, сработало.

— Что вы конкретно имеете в виду?

— Побалуйте себя для начала.

Это мгновенно проняло ее. Она спросила, с чего ей начать.

— Ну, проявите к себе больше материнских чувств, — ответил я и подкинул ей несколько идей: она могла бы попозже вставать, сделать себе подарок, "Просто не будьте к себе слишком строги," — таков был итог моих рассуждений.

Покидая кабинет, она обернулась и совершенно спонтанно сказала: "Я знаю, почему у меня так много молока: потому что я отказываюсь быть ребенком, мне следует больше нянчиться с собой".

Посмотрите, как психология пришла к этой женщине; она пришла через ее тело. По природе это была очень тонкая женщина, но у нее была суровая жизнь, и она, в свою очередь, стала слишком суровой к себе. Она давно уже не испытывала естественных чувств, и тогда ее тело принялось вырабатывать молоко, чтобы побудить ее отыскать в себе материнский инстинкт и смягчиться. У нее также надолго прекратились менструации. Возможно, это произошло потому, что ей нужно было оставаться ребенком, чтобы научиться нянчить себя. Я направил ее к очень заботливому психологу. Та добилась с ней замечательных результатов. Эта пациентка являет в некотором роде типичный медицинский случай, когда симптомы пытаются побудить человека радикально изменить свою личность.

Давайте рассмотрим еще один аналогичный пример. Это была женщина, которая также отрицала значение психологии и сновидений. Она умирала от рака. У нее было несколько новообразований в позвоночнике и огромная опухоль на шее. Ее врач направил ее ко мне, чтобы я поработал с ее танатофобией. Войдя в кабинет, она сразу же предупредила меня, что уже была у одного психиатра и отказалась ему платить, поскольку тот заявил, что она скоро умрет. Во мне инстинктивно вспыхнула злость в ответ на ее агрессивность. Возможно, хорошая взбучка пошла бы ей на пользу. Однако она выглядела такой слабой, что я решил проигнорировать ее выпады, сесть и успокоиться. Итак, я сдержался и спокойно сказал ей, что этот психиатр мог и ошибиться. Однако мало кто из людей вызывал у меня столь сильное раздражение. Проведя с ней всего несколько минут, я ясно понял, почему тот психиатр сообщил ей о ее скорой смерти: она его просто довела.

И все-таки, хотя бы для того чтобы попытаться обыграть эту женщину в ее же собственной игре, я решил выслушать ее историю. Почему она была так сердита? Она сказала, что ее измучил повторяющийся кошмарный сон и она заплатит мне только в том случае, если я избавлю ее от этого сновидения. "Серая женщина выходит из могилы, сливается со мной и затем уходит. Боже, это ужасное видение! Избавьте меняет него, умоляю, избавьте!" — заклинала она меня. Про себя я отметил, что серая фигура — это, вероятно, ее двойник, или ее вечное «я», которое входит в ее тело, а потом покидает его после ее «смерти». Это сновидение позволило мне предположить, что ее процесс состоит в том, чтобы умереть, а процесс ее двойника — в том, чтобы продолжать жить и за порогом смерти. Но как мне рассказать ей об этом? Она ненавидела саму идею смерти и желала лишь одного — избавиться от нее.

— Да, это ужасный сон, — согласился я. — Давайте о нем просто забудем.

Мои слова принесли ей заметное облегчение.

— Ох, доктор, вы так умны. Наконец-то я встретила человека со здравым рассудком. Я хочу избавиться от этого кошмара и наслаждаться жизнью. А еще мне снился мой муж. Он — ужасное создание. Он пытается помешать мне наслаждаться жизнью. Мне снилось, что я хочу убить его. Мне это почти удалось, но мне не по силам сделать это наяву. Доктор, как мне избавиться от моего мужа, ведь он убивает меня?

Было похоже, что муж олицетворяет ее собственные препятствия, которые мешают ей наслаждаться жизнью, и именно «он» был объектом ее агрессии. Поэтому я решил перейти прямо к тому, что он символизировал. "Почему бы вам не забыть о смерти и просто не пожить в свое удовольствие?" — предложил я. Она была поражена этой идеей и реагировала так, как будто не могла понять, почему эта мысль не пришла ей самой.

— Как бы то ни было, я не думаю, что вы скоро умрете. Почему бы вам не развлечься? Покатайтесь на лыжах.

— Откуда вам известно, что я люблю лыжи? Я просто без ума от них. — Она помедлила, а потом сказала: — Я хотела бы жить так, как будто у меня впереди сотни лет.

Вот таким парадоксальным путем она вдруг объединила смерть и бессмертие. Она была права. Теперь она занимала позицию своего двойника: она будет жить в свое удовольствие, как если бы ей была уготована вечная жизнь. Эта идея действительно что-то значила для нее. Конечно, ее физическое тело когда-нибудь умрет, но другая ее часть будет жить вечно, во что она и хотела верить. Она не просто вытесняла свою собственную смерть, но и понимала бессознательно, что будет жить после смерти. Пару недель спустя она чувствовала себя вполне нормально, поддерживаемая желанием получать радость от жизни. Она впервые действительно нравилась себе. Она написала мне, что я освободил ее от мужа, ее психологического мужа, который, как она считает, символизировал ее собственное подавленное «я». Процесс индивидуации у этой женщины, как мне кажется, трансцендирует дихотомию жизни и смерти.

Некоторым людям необходимо ощущать, что они будут жить вечно, в то время как другие должны знать, что это их последняя жизнь, их единственный шанс. Им требуется знать, что они должны стать целостными сейчас, в этой жизни. Жить с мыслью о том, что они существуют только здесь и сейчас, — правильная психология для некоторых людей, если им снится или они образно представляют, что со смертью жизнь обрывается. Я говорю этим людям: допустите возможность, что ваша болезнь может быть вашим концом, что вы не вернетесь сюда, чтобы расти, и эти последние дни на земле вы должны посвятить тому, чтобы стать целостными.

В своей работе я наблюдал ужасные страдания. Я редко видел случаи, когда люди расставались с жизнью красиво, как это описано в книгах. Большинство из тех, с кем я имел дело, были обычными людьми и умирали тяжело. Когда говоришь этим людям, что им нужно жить прямо сейчас, с ними часто происходят фантастические перемены.

Я вспоминаю встречу с одним бизнесменом, который умирал в больнице от рака. Дни его были сочтены. С ним был его врач. Умирающий негромко сказал:

— Я умираю, но слава Богу, есть иной мир, в который можно уйти. Потом он обратился ко мне: — Вы верите в иной мир?

— Я — да, но я бы не стал навязывать вам свой путь.

— А есть ли люди, которым не уготованы свои небеса? — огорченно спросил он.

— Не знаю… Не снилось ли вам когда-нибудь, что есть мир иной? Или, может, были какие-то телесные ощущения?..

— Нет.

— Тогда вы должны жить сейчас так, как будто другого мира нет, пока к вам не придет такое сновидение или какой-то ошеломляющий опыт, который убедит вас в существовании иного мира.

Вы не можете себе представить, как рассердился на меня его врач: "Не лишайте его веры!" Мне пришлось ответить, что я следую процессу пациента, а не верованиям врача.

Услышав мои слова, пациент приподнялся в постели и сказал мне, что очень расстроен в связи с одним делом. Я сказал пациенту, что, если у него есть дело в этой жизни, то надо перестать прокручивать мысли о смерти и завершить его. Я ушел. Потом его врач рассказывал мне, что несколько часов спустя, освободившись от капельницы и подписав документ, снимающий с клиники ответственность за его состояние, этот человек покинул палату. Он пошел в свой офис, привел все дела в порядок, а затем поехал домой и там сделал то же самое. Его состояние быстро улучшалось. Много месяцев спустя он умер быстрой и сравнительно легкой смертью. Пациент очевидно нуждался в том, чтобы считать этот мир конечным, и у него не было другого шанса исправить свою жизнь. Каждый человек неповторим. Иногда человеку бывает полезно "окалифорниться"* и погрузиться в процесс умирания и запредельные переживания, а порой полезней бывает спуститься на землю и жить так, как будто этот мир конечен. (* Имеется в виду интеллектуальное движение "New Age", зародившееся и получившее широкое распространение в Калифорнии. Для идеологии этого движения особую важность имеют трансперсональные переживания и мистическое восприятие смерти. — Прим. перев.)

Еще одному моему пациенту, хроническому шизофренику, снилось, что его земная жизнь — еще не конец, что на самом деле он будет развиваться даже после смерти. Он был помещен в психиатрическую больницу и у него наблюдались постоянные острые психотические приступы. Он приходил в бешенство и представлял себя то богом, то Наполеоном; не раз пытался наложить на себя руки, и поэтому директор этого заведения направил его ко мне. "Я всего лишь хочу умереть", — прямо сказал он мне при встрече. Возможно, его процесс состоял в том, чтобы умереть, но сначала я должен был убедиться в этом. Я решил поэкспериментировать с его суицидальными наклонностями и сказал, что у меня с собой есть смертельная доза таблеток. На самом деле это был всего лишь аспирин, но пациент этого не знал и выразил желание тут же принять их. Я дал ему таблетки и стал внимательно наблюдать за ним, с тем чтобы заметить какие-нибудь двойные сигналы, найти какую-то часть его системы, которая не согласна с желанием убить себя. Никаких следов рассогласования не было: душа и тело были полностью конгруэнтны в стремлении умереть. Его глаза, лицо, тело — все пребывало в гармонии с идеей смерти. Я наблюдал за его кожей, зрачками, движениями рук, пальцев; я внимательно прислушивался к его дыханию, звукам, которые он издавал. Ни в чем не наблюдалось ни тени замешательства. Он принял все пять штук. Тогда я признался, что дал ему всего лишь аспирин. Я должен был видеть его реакцию полностью, чтобы получить информацию, способную ему помочь.

Узнав об обмане, пациент был глубоко расстроен.

— Я еще нигде не встречал честного человека, — сказал он.

— Я был нечестен с вами, потому что как аналитику мне нужно было знать, является ли стремление к смерти вашим процессом на самом деле. Стоит вам умирать, или нет.

— Во всяком случае, мне все равно.

Я был полностью убежден, что его процесс состоит в том, чтобы умереть. Продолжать жить было бы слишком болезненно для него. Потом он рассказал мне о своем сновидении. Ему снилось, что он покончил с собой, а потом, уже в ином мире, понял, что совершил ошибку. Работа с этим сновидением — одна из моих неудач. Я дал ему такую интерпретацию: ему не следует умирать, потому что, уйдя из этой жизни, он поймет, что ошибся. Я не последовал мысленно за его процессом, который состоял в том, чтобы умереть и возвратиться, осознав свою ошибку. Хотя интерпретация была неверной, я предпринял правильные действия. Его телесный процесс говорил мне: он хочет умереть и ему следует умереть.

Я встретился с его психиатром. "Я не хочу, чтобы он умирал, — сказал я, — но думаю, следует позволить ему делать то, что ему нужно, в данном случае — умереть". Я рассказал ему о сновидении пациента, которое в то время неверно интерпретировал. Тогда я еще не был в достаточной мере буддистом и не допускал, что он будет (или сможет) развиваться после смерти и, значит, и «там» осознавать ошибки, и все же я был достаточно твердо уверен, что эта жизнь уже не была его настоящим путем.

Я предложил пациенту взять отпуск. Он был счастлив, когда его наконец отпустили домой. По приезде он сдал экзамен на водительские права*, купил пистолет и выстрелил себе в голову. Таков был его конец. Бессознательно он как бы говорил: "Да, есть мир иной. Этот мир, где я живу вместе с Арни и другими психиатрами, — не единственный". И вот что мне следовало бы ему ответить: "Да, есть мир иной. Когда вы убьете себя, вы поймете, что смерть — это не разрешение вашей боли, и вернетесь". К сожалению, тогда я не был в достаточной мере развит, чтобы сказать ему это. Тем не менее я принял во внимание весь объем информации, исходящей от этого пациента: она была конгруэнтна. Его сновидения и телесные процессы говорили ему, что жить сейчас слишком болезненно и что он скоро умрет, но потом вернется. (* Водительские права могут служить удостоверением личности, которое необходимо для покупки оружия. — Прим. перев.)

Не только определенная манера поведения и соматические симптомы, но порой и сама структура тела дает ключ к процессу человека. Один мой приятель, студент, обладал очень мощной выдающейся вперед челюстью. Он проходил курс у широко известного мануального терапевта. Этот терапевт сказал студенту, что тот слишком напряжен и что ему нужно расслабить челюсть. Он работал с мышцами челюсти в задней части подбородка и внутри ротовой полости. Примерно через 30 минут челюсть студента пришла в более «расслабленное» состояние, и тот почувствовал общее расслабление. Однако, проснувшись на следующее утро, он почувствовал отлив сил, апатию и отвращение к любой деятельности. Он стал ощущать подавленность и все глубже и глубже погружался в депрессию… Его состояние постоянно ухудшалось, пока его не стали посещать мысли о самоубийстве.

Вся решительность, которая концентрировалась в его челюсти, была изъята из него. Нет ничего невозможного в том, чтобы полностью изменить психологическую конституцию людей, изменив их физическую структуру. Однако весьма опасно переструктурировать людей только на основании представлений о неком физическом эталоне или какой-либо теории здоровья. Понятие «нормальный» не поддается генерализации. У каждого индивида есть собственная норма. Тот студент не испытывал болезненных ощущений в челюсти. Просто терапевт решил, что она слишком «напряжена», что ненормально иметь столь выдающуюся челюсть, и он подправил ее. После этого студент пришел ко мне за помощью. Мне было не просто выбрать наиболее эффективный подход, так как причины изменений его модели поведения не были естественными. Человека изменили физически, а его психика все еще не могла настроиться соответствующим образом. Но его процесс не состоял в том, чтобы изменяться физически, и очевидно, что его суицидальные настроения обусловливались этой переменой.

Мы решили посоветоваться с «И-цзин». Нам выпала гексаграмма 21, которая называется "Стиснутые зубы". Это было поразительное совпадение. Из 64 гексаграмм выпала именно эта, говорящая о том, что человеку нужно стиснуть зубы и мобилизоваться, чтобы со всей решительностью преодолеть жизненные невзгоды. Это было как раз то, чего ему недоставало. Ему следовало бы прорабатывать внешние трудности, а не избегать их, как он привык делать. Ему требовалось больше контроля, а не "меньше контроля и больше релаксации". В тот период его жизни было бы просто неверным слишком расслабляться.

Это был поразительный пример из «И-цзин». Подобно телу и сновидениям, «И-цзин» имеет дело с процессом. В другое время моему пациенту, возможно, было бы полезней расслабиться и отпустить себя, но в тот период он находился в процессе "сжатия зубов". Процесс — это суть того, что китайцы называют Дао. Выбор времени для изменений в теле — не прерогатива терапевта, он обусловлен исключительно показаниями самого тела. Челюсть этого человека выдавалась вперед. Это не был патологический симптом. Это его бессознательное через телесный сигнал призывало его быть более решительным. Но он не осознавал этот сигнал своего тела. Если такой недостаток осознания имеет продолжительный характер, тело, как правило, усиливает свои сигналы, становится агрессивным и злым и вырабатывает характерные телесные позы и опасные болезни. Теперь, после своего горького опыта, студент стал лучше осознавать свое тело. Постепенно его челюсть стала обретать способность к саморегуляции и возвращаться в более «нормальное» положение. Студент стал сознательно прислушиваться к своему телу и проявлять большую решительность. Для этого пришло свое время, и, так как он прилагает усилия, челюсть может естественным образом расслабиться. Он сознательно принимает сигнал, и телу больше не нужно его утрировать.

Язык тела подобен языку сновидений. Благодаря ему мы получаем ценные указания относительно того, о чем сознание пока еще ничего не может сообщить. И если психика может функционировать в гармонии с сигналами тела, тело автоматически расслабляется. Если тело напряжено, значит на то есть причина. Напряжение нужно, и его нельзя снимать произвольным образом. Если вам удается обнаружить и интегрировать процесс в ярких сновидениях и странных поворотах судьбы и даже в летальных симптомах, вы, как правило, начинаете чувствовать себя лучше и ощущаете прилив энергии. Кроме того, вы найдете, что новое поведение не только расширяет границы вашей личности, но и часто подводит вас к пределам возможного. Таким образом, телесный симптом, каким бы незначительным он ни казался, может стать самым трудным и волнующим вызовом в вашей жизни! За самым ужасным симптомом обычно стоит самая сокровенная мечта вашей жизни, пытающаяся стать явью.