От редакции. Публикуемый нами рассказ взят из семейного архива Ольги Сергеевны Харченко, происходящей из священнической семьи, почти все члены которой претерпевали гонения в 20-е годы. Автором рассказа может быть либо священник Арсений Георгиевич Петровский, дядя владелицы архива, служивший в с. Загородье Максатихинского района Тверской области в 1917–1928 гг. и арестованный в 1931 г. за неуплату непосильных налогов, либо священник Михаил Троицкий, свойственник Петровских, служивший в с. Борисовское Бежецкого района Тверской области и сосланный в Томск, либо, наконец, Александр Сергеевич Петровский (1921–1978), племянник отца Арсения и брат Ольги Сергеевны, литератор и киносценарист.

Эта скромная публикация показывает, что рассказы Н.Д. Шаховской не были абсолютно уникальным явлением в культурной жизни России в годы гонений. Жизнь Церкви в эти годы была внутренне полноценной, чему не смогли воспрепятствовать никакие лишения; ведь само существование детской литературы свидетельствует о высоком уровне развития культуры. Надеемся, что произведения этой "потаенной" литературы теперь будут публиковаться, — ведь уже вышли в свет роман "Отец Арсений", книга воспоминаний "Крест отца" и другие памятники той эпохи.

Было раннее осеннее утро. Погода стояла холодная, неприветливая. Небо затянуто тучами, но дождя нет. Петя, небольшой мальчик в потертом выгоревшем пальто и серенькой кепке, бежит проститься с садом. Его отец — сельский священник. Его за неуплату налогов выселяют из родного домика, стоящего на краю села вблизи церкви. У калитки Петя оборачивается. Около крыльца стоит запряженная лошадь и флегматично жует сено. Это не своя лошадь, чужая. Свою уже давно взяли "они", а кто "они", Петя хорошо не знает. На телегу нагружают вещи. Мама Пети плачет и что-то говорит отцу. За домиком видна белая колокольня и кладбище. Вон там в углу недавно похоронили глухонемого.

Петя поворачивается и вбегает в сад. Это не только сад, но и огород с длинными опустевшими к осени грядами. Петя быстро идет среди гряд. Нужно со всем проститься, везде пройти последний раз… Еще совсем недавно он бегал тут веселый и довольный. Ему было так хорошо! А сейчас Пете хочется плакать, но он вспоминает, что он уже большой, что его в этом году отдают в школу, и подавляет слезы. Он идет к трем скрюченным яблоням. Они стары и дают плохой урожай, но Петя любит эти яблони; и слезы снова набегают на глаза при мысли, что скоро все это нужно покинуть.

— Влезу на каждую последний раз! — думает Петя и лезет на свою любимую яблоню, и садится на разветвлении.

— Петя, где ты? — слышит он в этот момент голос отца. — Иди скорей!

— Боже мой, я еще не побывал в беседке! — думает Петя, поспешно слезая с дерева. Беседку окружают развесистые липы. В самое жаркое лето здесь бывает прохладно. Это был Петин любимый уголок. Мальчику нравилось сидеть здесь на скамеечке и смотреть вверх туда, где зеленеют ветки лип, образуя густую сеть, через которую кое-где просвечивают голубые клочки неба.

— Что бы такое взять на память! — думает Петя, оглядываясь по сторонам, и, сломав небольшую веточку липы, бежит из сада. Тоска заполняет душу, слезы рвутся наружу, но бедный мальчик старается сдержать их.

— Петя! — снова доносится голос отца.

— Иду! — глухо отвечает Петя. Громко отвечать мешают слезы.

Небо еще темнее, чем было. Стал моросить мелкий, тоскливый дождь. Даль задернулась туманкой.

— Садись, садись! — говорит Пете мать. — Давай укрою тебя тулупом. Смотри, какая погода.

Лошадь трогается. Петя с матерью сидят в телеге, рядом идут отец Пети и хозяин лошади. Сзади доносится стук, — то сосед Иван заколачивает дверь в дом, где жил Петя. Телега переезжает мостик и выходит на проезжую дорогу. Теперь колеса однотонно и утомительно шуршат о песок. Петя не выдержал и заплакал.

— Не плачь. Бог даст, вернемся! — утешает мать, но у нее на глазах слезы.

— Нет, где уж… — глухо возразил отец.

Дождь усиливался, но Петя не прятался под тулуп, а, всхлипывая, все смотрел и смотрел на родное село. Вот лес скрыл его и видна только одна белая колокольня церкви. Петя знает, что сейчас они выедут на холм и село опять будет видно. Последний раз перед его затуманенными глазами встал родной уголок, а затем новый холм скрыл все, даже колокольню.

— Накройся тулупом, а то вон какой дождь идет. Вымокнешь весь, — говорит отец.

Петя послушался и спрятался под тулуп. Там, сжавшись, он дал волю своим слезам. Это облегчило его и он уснул.

Сначала Пете снилось родное село, лето. Он удит рыбу, купается, а потом бежит в сад, в беседку. Но затем Пете стало сниться что-то тоскливое и скучное, как это осеннее утро. Пете снилось, что он в каком-то большом сером городе. С ним нет ни папы, ни мамы, а живет он у кого-то чужого. На улицах грязно, идет дождь. Пете страшно. Его дергают какие-то мальчишки, его бьют, у него над ухом кричат:

— Попов сын!

— За что? — со слезами спрашивает Петя.

— Ты попов сын! — кричат ему.

Петя с ужасом просыпается.