Глава 14.

Двойной стандарт.

Не нужно обладать буйным воображением, чтобы понять, что сексуальные проблемы женщин имеют определенное отношение к двойному стандарту морали, которого вынуждены были придерживаться бесчисленные поколения. Трудно представить, что нормальная девушка будет воспитываться, не охраняя себя от сексуальных ухаживаний мужчин или не считая, что, соблазнение унижает ее как личность. С нашей культурой неразрывно связано понятие «падшей женщины», однако мы не говорим о «падших мужчинах». Жену, которая имеет внебрачные половые связи, осуждают, в то время как мужа в таких случаях только критикуют. Молодая женщина, согласно сексуальной морали, должна быть стыдливой, а молодого мужчину призывают просто быть благоразумным. При равенстве прав соблазнитель приветствуется, а соблазненная осуждается. До недавнего времени удовольствие в сексе было прерогативой мужчины. Вершиной женской эмансипации стало требование сексуального равноправия и эквивалентного удовлетворения.

Вред, который наносит женщине двойной стандарт, распространяется далеко за рамки ограничения ее сексуальной активности. На протяжении долгих лет он действовал, вызывая расщепление ее единой природы на две взаимоисключающих сущности: как сексуальный объект, она являлась низшим существом, а как заботливая и жертвенная мать – высшим существом. Времена ми эти ценности менялись местами. Женщина, как сексуальный объект, могла превратиться в замечательную кинозвезду, в то время как мать играла второстепенную, низшую роль. Куртизанке завидовали и презирали ее, домашнюю хозяйку превозносили, но смотрели на нее свысока. Современные психологи говорят женщине, что она может одновременно быть сексуальным объектом и матерью, куртизанкой и домашней хозяйкой. К сожалению, разлом в сознании женщины существует до сих пор, и его не излечить упрощенным отрицанием или же с помощью сексуального просвещения.

Двойной стандарт отводит женщине роль как низшего существа, определенную ей в западной культуре. Ее личность подавлялась мужчиной и была погружена в патриархальность. Симона де Бовуар, пожалуй, была не далека от истины, присвоив женщине титул «второго пола». Долгой и трудной была борьба женщины, которую она вела со времен римского права, согласно которому она являлась движимым имуществом мужа, до теперешней свободы и достоинства равного члена общества. Потребовались значительные усилия, направленные на то, чтобы открыть для нее двери образовательных учреждений, и только теперь в демократических странах женщина имеет право голоса. Однако ее борьба за понимание увенчалась успехом в области политики и социальных отношений благодаря прогрессу в сексуальной сфере. Здесь декреты и законы беспомощны. Опыт Советского Союза, посвященный борьбе с проституцией, хорошо иллюстрирует, насколько это трудно. Несмотря на отчаянные усилия покончить с этой проблемой законодательным путем или же с помощью создания образовательных центров, по словам М. Чойзи, в Москве так же много «уличных тружениц», как и в Нью-Йорке, Лондоне или Париже.

Женские сексуальные проблемы нельзя отделить от аналогичных мужских. Это подтверждает известная острота: «Почему женщины так стремятся сохранить фигуру? Да чтобы не отстать от мужей, которые всегда подтянуты!» Двойной стандарт почти так же влияет на мужчин, как и на женщин. Он отделяет их привязанности, их нежные чувства от чувств сексуальных. Это создает условия для возникновения половой импотенции у тех мужчин, которые в социальном отношении с почтением относятся к женщинам. Перед первой мировой войной мужчина нередко был импотентен с женой, но вполне преуспевал с проституткой. Первые психоаналитики столкнулись со многими проблемами аналогичного типа. Однако было бы ошибкой считать, что эта проблема исчезла. Мужчина, который затевает интрижку с секретаршей, в то время как его половые отношения с женой несостоятельны, по стандартам сексуальной искушенности не считается импотентным. Но дело ведь в том, что здесь присутствует та же самая проблема, только в другой форме: отрыв любви и уважения от секса. Этот разлом мужской личности подрывает оргастическую потенцию. Считать мужчину злодеем, который применяет двойственный моральный стандарт и принижает женщину, – значит поверхностно смотреть на эту проблему.

Источник двойного стандарта лежит в основе развития западной цивилизации, где преобладает мужское «Эго» и превозносится сила. В более примитивных культурах женские функции и свойства были связаны с мужским отношением к природе и жизни. Эта более ранняя стадия известна как матриархальный период, в отличие от более позднего, патриархального. Во время матриархата родственные связи определялись исключительно по материнской линии. Мужчина рассматривался как продолжение женщины, которая была Великой Матерью, или magna mater. Другой способ отношения к радикальным изменениям в культуре, который возник на заре истории, связан с низложением ранних женских божеств и перенесением божественности на мужские функции, что позднее нашло выражение в иудейско-христианской концепции Бога-отца.

Образ Великой Матери, воплощенный примитивным «Эго» в скульптурах и наскальных рисунках, являл нашему взору женщину с чертами гермафродита, бородой и пенисом. В этом образе сочетались и мужское и женское начало. В древнеегипетской мифологии – это Нейт[14], дающая рождение, «мать, которая приносит солнце», но в то же время богиня войны. Хатхор[15] прикрепляла солнечный диск к коровьим рогам; она давала молоко и солнце, но одновременно «жаждала крови покоренного человечества». Великая Мать была богиней жизни и смерти во всех своих проявлениях. Воплощая в своем образе персонифицированную природу, дикую и неукротимую, она владела и клыками животного, и птичьей песней. Ее воинственность ассоциировалась с кровавыми жертвами, как людскими, так и животными, а плодородие предполагало возможность действительной или символической кастрации. Великая Мать существовала в двух аспектах: «хорошая мать» и «ужасная мать», мать дающая и отнимающая, созидательница и разрушительница, жизнь и смерть. Примитивный человек именно так переживал природу. Но в то же время женщина считалась матерью каждого ребенка, которого вскармливала и о котором заботилась, но который мог быть отвергнут и которого она могла возненавидеть. Здесь тоже присутствуют две ипостаси: «хорошая мать» и «плохая мать».

Борьба, пропитывающая женскую сущность, не есть борьба между мужчиной и женщиной, но скорее воплощает созидательный конфликт между культурными силами и мощью бессознательного. Такая борьба происходит в умах и душах примитивных мужчин и женщин точно так же, как она происходит у каждого индивидуума в процессе онтогенеза. Это борьба «Эго», которое стремится проникнуть в сущность сил природы и овладеть ими, подчинить их своей воле. Это борьба «Эго» за то, чтобы подчинить «оно», и успешность этой борьбы проявляется в возможностях цивилизованной жизни.

Преобладание мужского принципа можно сопоставить с ростом сознания и развитием «Эго», которое вырастает из сознания как самосознание или самооценка. Оно разделяет представителей в группе. Примитивное сознание отождествляет себя с природой и переживает себя как ее часть и как группу, которое, по определению Люсьен Леви-Брагл, зовется «мистическое соучастие». «Эго» переживает самосоздание, отделение себя от других, себя от мира, неба от земли, мужчины от женщины. Эти различия были всегда, но они были погребены в мистической традиции. Если природу воспринимать в женских терминах, то появление и развитие «Эго» следует рассматривать как отождествление «Эго» с мужским началом. Этот процесс представлен в мифологии как «отделение родителей мира», обеспечивающее мужское сознание как мужчине, так и женщине. Свет, день и небеса представлены в мужественности точно так же, как ночь, темнота и бессознательное, которым обладает женский характер. Бессознательное – это сон, а сон является символическим возвращением в лоно матери и в землю.

Ключевым моментом, определяющим сущность матриархальной системы, является осознание роли мужского детородного органа. В некоторых культурах, например у жителей Тробриандских островов, до наступления двадцатого столетия не было понятия о его функциях. Считалось, что зачатие происходит, когда душа входит в женское тело из воды или воздуха. Женское тело понималось как сосуд, заключающий в себе принцип воспроизводства. Символически – это рог изобилия, который давал земные плоды. Легко представить трудности примитивных людей, возникающие в связи с беременностью и родами. Редкость беременности, по сравнению с количеством половых актов, и длительность временных интервалов между зачатием и рождением, казалось, отрицали всякую связь того и другого. Это знание играло первостепенную роль для кочевых племен, чья жизнь зависела от воспроизводства и количества скота. Можно сказать, что они привнесли его в аграрные культуры. Но это знание не подрывало основ матриархата, пока на социальной сцене не возникла частная собственность.

Исторически рост патриархальности связан с культурным развитием от каменного до бронзового века, когда люди начали использовать металлические орудия. Переплавка руды и литье металла зависели от способности добывать огонь, конструктивно используя его. Мужчина каменного века использовал огонь для приготовления пищи и обогрева. Применение огня как способа преобразовывать природу (переплавлять руду в металл, чтобы изготовить орудия) значительно изменило отношения человека с природой. Оно дало человеку мощь, позволившую ему самому изменять природу, мощь, которая зависела от его воли, что отличало его от жителей каменного века, чьи попытки контролировать природу или влиять на нее определялись магией или ритуалами. Это создало предпосылки для возникновения и развития силы собственности.

Как знание, так и собственность уже существовали на матриархальной стадии развития человеческой цивилизации. Человек каменного века аккумулировал важный опыт и сознавал значимость согласованности событий окружающего мира. Но суть природных превращений, таких как, например, рост растений или рождение ребенка, оставалась непонятной. Скрытый смысл этих процессов виделся в роли таинственных и темных сил. Знание, в конце концов, приходило, воплощаясь в «Эго», которое познает причины и следствия, проникает в сущность отношений. Это знание добра и зла. Хорошее представляет собой силу, способную трансформировать природу, а плохое состоит в том, что человек осознает свою изолированность, уязвимость и мораль. Эрик Нойманн в книге «Истоки и история сознания» провел некоторые наблюдения: «Осознание „Эго“ не только порождает ощущение одиночества, оно вносит в жизнь человека осознание страданий, необходимости трудиться, понимание добра и зла, болезней и смерти, поскольку все это воспринимается через „Эго“. Все эти негативные аспекты жизни существовали и раньше, но это были события, а не понятия, рок, а не угрожающая неизбежность. Поэтому должна быть предпринята целая система защитных мер, которые направлены против подобных опасностей».

Мощь собственности представляет собой одну из сторон зашиты. Собственность возникает, когда появляются излишки пищи, как животной, так и растительной, поскольку они являются тем, что обеспечивает безопасность перед природой, т. к. если есть излишки пищи, то человек перестает зависеть от ее стихийных проявлений. Запас зерна в кладовой защищает от опасности голода в неурожайный год. Невозможно игнорировать тот факт, что запас зерна в кладовых фараонов обеспечил материальный базис для их мощи и власти. Но производство излишков пищи требовало использования орудий труда, которые превосходили бы инструменты, существовавшие в каменном веке, то есть появилась необходимость в металлических орудиях труда. Кроме того, понадобилось металлическое оружие, чтобы наиболее эффективно защитить собственность. Этот комплекс факторов, включающий умение пользования огнем, металлами и появление излишков пищи, превратил культуру каменного века с ее матриархатом в культуру, воздвигнутую на мощи и преобладании мужского начала.

Разница между двумя укладами культуры соотносится с различиями между личностной силой и обезличенной силой. Примитивный человек обладает личной силой в форме искусств, эзотерического знания, которым, например, может обладать медик, или обычными физиологическими атрибутами, как, например, физическая сила. Он владел собственностью в форме убежища, одежды, посуды, орудий труда и оружия. Но его собственность, как и его знания, были частью личности. Подобной собственностью могли владеть и другие люди. Сила, которую давали излишки пищи, была безличной и абсолютной. Она создавала независимость той личности, которая владела большим количеством излишков, так же, как меч делает независимым владельца меча.

Как все это соотносится с сущностью двойного стандарта? Важно ли, что в течение тысячелетий, вплоть до настоящего времени, приобретение знаний и овладение собственностью понималось как мужская привилегия? Почему женщине разрешалось принимать только косвенное участие в достижениях культуры? Какие предубеждения против женщины таятся в мужском бессознательном? Не воспринимается ли она как Великая Мать, которая угрожает кастрировать или уничтожить мужчин? На последний вопрос можно ответить утвердительно. Страх перед женщиной коренится столь же глубоко, как и страх перед природой, который сосуществует со страхом мужчин перед собственной смертностью.

Фараоны использовали свою силу не для того, чтобы творить добро, но для того, чтобы обеспечить себе дальнейшую защиту от сознания смерти. Искусство мумификации и строительство пирамид связано с преклонением перед смертью и с желанием бессмертия. Льюис Мэмфорд красочно описал это в своей книге «Состоянии мужчины»: «Смерть настигает все живое, но только человек лелеет свой страх смерти и испытывает желание продлить и обессмертить себя во всевозможных приемлемых формах и более значимых сущностях жизни, в которых Человек превосходит ничтожность отдельного, индивидуального существа». В своей наиболее значительной форме желание продолжить и обессмертить себя сосредоточивается на наследниках, на сыне, который продлит «имя и дело отца». Вильгельм Райх сознавал, что истоки подавления секса коренятся в практике «перекрестных браков». Это значит, что правящие классы ограничивали сексуальность своих детей, чтобы быть уверенными в том, что они не утратят власть в следующем поколении. Известно, что среди фараонов практиковался инцест, вероятно, именно по этой причине.

В низших классах общества вопрос законности или незаконности не имел такого значения, как среди высших слоев. В племенной культуре, где индивидуальность не считалась столь важной, как у цивилизованных людей, проблема незаконности вообще не существует. Общеизвестно, что двойной стандарт также служит для того, чтобы обеспечить мужчине уверенность в том, что наследники – это его семя, а не чужое. Требование кастовости и верности не может иметь чисто экономических мотивов. В Нормандии среди крестьянского населения незаконнорожденный ребенок приветствовался как помощник на ферме. Патологические и религиозные мотивы лежат в основе требований женской кастовости. С точки зрения мужчин, женская кастовость создает некоторую гарантию, что сила мужчины будет передана его наследникам. История Тома Джонса показывает, что кровные связи оказываются сильнее, чем влияние сознания. Мужская неверность не представляет такой опасности для его «Эго». К счастью, эта ситуация меняется. Широкое социальное сознание и более ограниченные горизонты будущего объединились, чтобы подчеркнуть важность происходящего здесь и сейчас.

К сожалению, двойной стандарт ставит перед женской личностью проблему расщепления на две противоположные функции: сексуального объекта и матери. У древних греков женщина, как мать или дочь, по большей части была привязана к дому. Она не участвовала в мужских делах, и ее жизнь проходила в домашней работе и воспитании детей. Ограниченная роль снижала ее ценность в качестве сексуального партнера, которую она играла для собственного мужа. Тот разлом, который данная ситуация создавала в эмоциональной жизни мужчины, порождал эротические увлечения вне дома. Это принимало форму гомосексуального интереса к молодым мальчикам или к связи с куртизанкой. Гомосексуальность в Древней Греции отражала позицию женоненавистника, которую не встретить в произведениях Гомера. Р. Фласельер в работе «Любовь в Древней Греции» говорит о том, что «многие люди направляли всю свою „здоровую“ сексуальность на мальчиков. Они были уверены, что представительницы другого пола – низшие существа, у которых отсутствует всякое образование и утонченность, в них нет ничего хорошего, но они обеспечивают потомство». Гетеросексуальные греки понимали, что могут «воспользоваться куртизанками» для собственного удовольствия.

В Древней Греции существовало два сорта проституток. Религиозная проституция, организованная как особый культ, служила божественной любви. Город Коринф был счастливым обладателем «тысяч посвященных проституток», которые обслуживали многих путешественников и создали ему богатство. Кроме этого существовало огромное количество независимых проституток. Большая часть гетер или куртизанок были рабынями или происходили из бедных семей. Фласельер учитывает, что гетеры были более образованны, чем свободные женщины. Некоторые из них обладали музыкальным талантом, но их основное предназначение состояло в том, чтобы служить сексуальным утехам.

С позиций «Эго» древних греков, женщина годилась либо для секса, либо для семьи. Первое ассоциировалось с проституцией, а второе – с браком. Эта позиция изменилась в александрийский период, но иерархия ценностей, установленная классическими греками, существует до нынешнего времени. Сознание, знания и рассудок (мужские ценности) считались первостепенными, а инстинкт, интуиция и чувства (женские ценности) – второстепенными. Точно так же сила, как ценность, преобладает над ощущением сопричастности и обязательств перед будущим, которое составляло основу ранних племенных отношений. К тому же, но, вероятно, уже с неизбежностью, мощный рост индивидуальности возник как результат учета человеческих прав других людей: рабов в древние времена, феодальных крепостных крестьян – в средние века, субъектов национальных меньшинств и женщин – в настоящее время.

Две силы, каждая из которых является результатом развития мужского сознания, пытались исправить эту шероховатость и несправедливость. Одна из этих великих сил – христианская любовь. Две тысячи лет назад была совершена попытка компенсировать эту силу проявлением братской любви. Это привнесло новое измерение в отношения мужчины и женщины, которое предвещалось мифами и легендами. В борьбе героя, представителя Великой Матери, его часто сопровождала женщина, помогавшая ему в битве и готовая пожертвовать собой ради него. Нойманн говорит о таких женщинах, что «сестринская сторона отношений между мужчинами и женщинами – это их составная часть, которая подчеркивает обычный элемент человечности, она противопоставляет мужчине образ женщины, более близкой к его „Эго“ и более дружелюбной к его сознанию, чем его сексуальная сторона». То, что было мифическим видением, воплотилось в реальность в христианской любви. Личность женщины, таким образом, была поднята на новый уровень.

Другой силой стала романтическая любовь, которая тоже облагородила женщину и повысила ее ценность. Прекрасная леди в рыцарских мечтах была объектом благоговения, лишенного половых признаков. Ей слагали песни и шли в поход, обрядившись в ее цвета, но она оставалась неприкосновенной. В ранней романтической любви леди часто была женой другого. Брак, во всяком случае, не соответствовал правилам романтической любви. Объект рыцарской страсти обычно идеализирован. Только так леди могла воспламенить его готовность принять героическую смерть. Она вдохновляла его на подвиги, но не была воплощением его страсти. Возникнув на основе более развитого сознания индивидуальности, романтическая любовь была направлена на более высокое, более духовное осознание женщины, оторванное от сексуальности.

Знание, сила, христианская и романтическая любовь являются основополагающими идеалами цивилизованного человека. Цель высшего сознания – объективизация правоты. Чрезмерная сосредоточенность на сознании приводит, однако, к утрате единства личности. Излишний упор на важности «Эго» легко приводит к изоляции и паранойе. Знание коварно оборачивается искушенностью, когда чувства больше не руководят его применением. Господство над природой чревато ее разрушением. Эмансипация женщины – пустая победа, если она добыта путем отрицания ее природной сущности, как сосуда, сберегающего внутри себя таинство жизни.