Выдвинутое философами-материалистами положение о возможности и необходимости изучать психику человека и животных, опираясь на методы естественных наук, не могло быть реализовано прежде, чем не достигли определенного уровня развития производство, техника, а в связи с ними и естествознание.

Б. Ф. Ломов пишет в этой связи: «Известно, что психология как самостоятельная область науки начала формироваться позднее других (если не всех, то многих) фундаментальных наук. И этот факт не случаен. Он вполне закономерен. Ее формирование не могло начаться прежде, чем другие науки не достигли определенного уровня развития, т. е. прежде чем не была создана необходимая научная база, которая позволила бы вычленить собственно психологические проблемы и наметить пути их решения».

Важнейшей естественнонаучной основой психологии является физиология. От ее состояния зависела судьба психологии.

Развитие физиологии определялось успехами физики, химии, механики, биологии, подъем и расцвет которых обусловливался растущими потребностями производства в научных знаниях, а также торжеством идей философского материализма, победой материалистических направлений в науках о природе.

К середине XIX в. отдельные специальные области физиологии развились настолько, что они вплотную подошли к экспериментальной разработке проблем, издавна относящихся к ведению психологии. К таким дисциплинам, в которых началось распространение экспериментального метода на область психических явлений, относятся нервно-мышечная физиология, физиология органов чувств, анатомия и физиология головного мозга. Наряду с ними проникновению экспериментального метода в психологию способствовали астрономия, физическая оптика и акустика, биология, психиатрия. Эти разделы естествознания и медицины составили те основные источники, из которых психология выросла как экспериментальная и самостоятельная область знаний.

На пороге XIX в. общая физиология в разработке своих проблем опиралась на экспериментальные методы. Полученные с их помощью новые факты, касающиеся работы различных систем организма, ставили на повестку дня вопрос о функциях нервной системы, поскольку все в большей степени обнаруживалось ее участие в различных физиологических актах. Особенно быстро стала развиваться нервно-мышечная физиология – область, в которой рефлекторный принцип, выдвинутый Декартом, впервые начинает подвергаться экспериментальной проверке и испытанию временем.

Разработка проблемы нервно-мышечных связей началась с критики представлений о наличии в нервной системе и мышцах «животных духов». Еще в XVII столетии английский ученый Я. Сваммердам, занимающийся сравнительной анатомией и физиологией, опытным путем установил, что объем мышцы при ее сокращении не изменяется.

Этот факт ставил под сомнение существование «животных духов». С этого времени старое представление о «животных духах» заменяется понятием нервной возбудимости.

Многие опыты Сваммердама касались изучения ряда жизненных функций организма в связи с удалением головного мозга. Им было установлено, что многие из органических функций, в том числе и двигательные, после удаления головного мозга остаются сохранными в течение определенного времени. Это давало основание считать, что органические функции и непроизвольные движения с деятельностью мозга не связаны. Подобный взгляд на природу непроизвольных движений означал зарождение рефлекторного атомизма. Ему противостояла другая точка зрения, согласно которой все произвольные и непроизвольные акты имеют единую анатомо-физиологическую основу. Голландский врач Г. Бургав на основе многочисленных опытов обнаружил, что произвольные и непроизвольные движения осуществляются одними и теми же мышцами и характер сокращения их также одинаковый. В связи с этим Бургав возражал против строгого разделения двигательных актов на произвольные и непроизвольные. Он впервые описал процесс перехода произвольных движений в непроизвольные.

Важным для развития рефлекторной теории явилось подтверждение Бургавом догадки александрийских врачей и Галена о чувствительных и двигательных нервах как анатомической основе движений, рефлекторного механизма.

До XVIII в. принцип машинообразности, выдвинутый Декартом, оставался без названия. Лишь в 1736 г. Аструх Монпелье вводит термин «рефлекс», понимая его в физическом смысле как зеркальное отражение. С этого времени понятие рефлекса становится общепринятым.

В XVIII в. большую роль в развитии физиологии рефлекса сыграл А. Галлер. Продолжая линию Сваммердама, Галлер вновь приходит к убеждению, что для мышечного сокращения участие головного мозга необязательно.

Многочисленными опытами он установил автономный характер мышечного сокращения, что и свидетельствовало о полной безучастности центрально-мозговых структур в простейших элементарных нервно-мышечных реакциях. Под влиянием опытов и взглядов Галлера позиции рефлекторного атомизма еще более укрепились.

Против рефлекторного атомизма Галлера выступил английский ученый Р. Витт. Множество конкретных фактов, которыми располагал Витт, убеждали его в том, что, с одной стороны, нельзя «втискивать разум» в каждый нервно-мышечный акт, но и нет оснований сводить движения только к машинообразным, с другой. Чтобы разрешить это противоречие, Витт вводит новый «чувственный принцип», как будто бы примиряющий принцип машинообразности с принципом участия души в нервно-мышечных реакциях. По его мнению, все двигательные акты, включая и непроизвольные, содержат в себе чувственные компоненты. Ценным во взглядах Витта, как полагал П. К. Анохин, является попытка «объединить все многообразие машинных, автоматических и произвольных реакций в одном неврологическом принципе». Витт одним из первых обратил специальное внимание на возможность вызвать ряд органических рефлексов от одного вида внешнего предмета. С именем Витта связывают завершение первого периода в истории рефлекса, поскольку ему удалось рефлекторному принципу «придать такую четкость и такой физиологический смысл, какой уже не изменялся вплоть до классиков рефлекса XIX столетия».

Во второй половине XVIII в. тенденция ограничить действие рефлекторного механизма уровнем спинного мозга становится все заметнее. Особенно ярко она была выражена у П. Кабаниса и Ф. Елейна. Последний открыто призывал физиологов изъять проблему волевых, осознаваемых актов из круга вопросов, которыми должна заниматься физиология. После Блейна начинается официальное разграничение спинномозговой физиологии от психологии, которой полностью вверялся головной мозг как орган мыслящей субстанции, ее сознательных и произвольных актов.

Точка зрения Блейна разделялась не всеми. Ей противостояла другая тенденция, в которой выражалось стремление распространить рефлекторный механизм на все уровни нервно-мозговой деятельности, что означало перенос его действия в области психических явлений. Из философов с такими взглядами выступал Ламетри, а из естествоиспытателей – чешский физиолог И. Прохазка. Оба они развивали идею пригодности рефлекторного принципа для анализа психических явлений. Прохазка полагал, что чувственные элементы независимо от того, осознаются они или не осознаются, обязательно входят в структуру рефлекторного акта. Они являются для организма «компасом жизни», позволяющим ему выделять полезные и вредные для него воздействия. Таким образом, рефлекторный механизм имеет для организма биологический смысл, поскольку он служит орудием приспособления к среде. Прохазка является автором классической формулировки рефлекса, которая была принята всеми физиологами XIX столетия. Анатомическую основу для рефлекторной схемы Прохазки установили независимо друг от друга английский физиолог Ч. Белли французский ученый Ф. Мажанди. Экспериментальным путем им удалось определить, какой из нервов несет чувствительную функцию, а какой – двигательную. Открытие сенсорных и моторных нервов дало мощный толчок к дальнейшему развитию рефлекторного учения. Новым для теории рефлекса было открытие Беллом регулирующей функции мышечного чувства в построении различных движений. Это новое открытие изложено Беллом в его теории «нервного круга».

Проблема соотношения сознания и материи, психического и физического, души и тела интересовала философов, психологов и естествоиспытателей с древних времен. При решении ее особое значение приобретал вопрос об органе души или ее субстрате и носителе, поскольку открытие такого субстрата неизбежно должно было вести к признанию зависимости психических явлений от телесного основания.

На границе XVIII–XIX вв. особую популярность приобретает френологическая система Ф. Галля, согласно которой каждой психологической способности соответствует определенный участок мозга, являющийся самостоятельным органом данной способности. Галль выделял 37 способностей души, для каждой из которых имеется свое место в «мозговой карте». Аффективные способности, а их 21, помещались в различные участки заднего мозга, а интеллектуальные способности (их 16) – в разные области переднего мозга. Уровень развития каждой способности определяется объемом мозгового вещества того участка, который отвечает за ту или другую способность. Это находит свое отражение в черепно-мозговой топологии, в соотношении выступов и впадин на черепе головного мозга, по которым и предлагалось определять индивидуальную структуру психических способностей и меру их развития.

В ряде отношений френология Галля не выдерживала критики. Ошибка Галля состояла в том, что он пытался механически наложить систему психических способностей на морфологическую конструкцию мозга. При всей своей несостоятельности френология, сыграла и позитивную роль в том отношении, что она устанавливала принадлежность психических функций материальному органу, а именно – головному мозгу, а также формировала и утверждала идею о специфической мозговой локализации. Это тем более важно отметить, что в тот период этой идее противостояла сохранившаяся от античного времени точка зрения, согласно которой отдельные психические способности локализуются в разных частях тела. Итак, вопрос о связи психических способностей с головным мозгом оставался открытым и требовал своего научного, а точнее – экспериментального разрешения.

Первый шаг к экспериментальному обоснованию проблемы локализации психических функций был осуществлен французским анатомом и физиологом Ж. Флурансом, известным в истории физиологии как отец метода экстирпации. Проведя многочисленные опыты по удалению и нарушению отдельных мозговых участков у птиц и кур, он пришел к выводу о том, что в отношении различных психических способностей головной мозг эквипотенциален, т. е. все его участки одинаково причастны к любой из психических функций. Флуранс экспериментально подтвердил выдвинутое еще во второй половине XVIII в. Галлером положение о том, что мозг представляет собой не совокупность автономных органов, отвечающих за какую-либо одну из множества психических способностей, а единое однородное целое, не имеющее четко выраженной специализации.

В то время ученым не было еще известно, что у низших позвоночных, с которыми имел дело Ж. Флуранс, кора головного мозга почти не дифференцирована, а психические способности не все представлены в коре. Вот почему при разрушении различных участков головного мозга у низших позвоночных происходит примерно одинаковое восстановление нарушенных психических функций.

Общие выводы Флуранса были построены на том основании, что при удалении различных участков мозга любые нарушенные психические функции с течением времени восстанавливались.

Экспериментальные работы Флуранса заставили посмотреть на мозг как на единую динамическую систему, обратили внимание ученых на компенсаторные и викарные функции мозга. Для психологии значение исследований Флуранса состоит в том, что они впервые экспериментально выявили зависимую связь психических явлений с мозгом. Современная нейропсихология должна быть весьма признательна Флурансу как основателю экспериментального направления в этой области.

Последующие клинические и экспериментальные исследования вновь выдвигают на передний план идею мозговой дифференциации и специализации.

В 1861 г. П. Брокаяа основе клинических наблюдений открыл в головном мозгу центр речи. Он обнаружил, что поражение задней трети нижней лобной извилины мозга сопряжено с нарушением артикулированной речи. Этот факт послужил для Брока основанием для обобщающего вывода, смысл которого сводился к тому, что каждая из интеллектуальных функций имеет строго ограниченное место в головном мозгу. В подтверждение этой точки зрения за короткое время после открытия Брока были найдены в мозгу «центры зрительной памяти» (А. Бастиан, 1869), «центры письма» (3. Экснер, 1861), «центры понятий» (Ж. Шарко 1887) и др.

Вскоре позиции локализационной теории мозга укрепились благодаря экспериментальным исследованиям Фрича и Гитцига в 1870 г. Методом электрической стимуляции некоторых участков головного мозга у кроликов и собак им удалось установить наличие в коре головного мозга двигательных центров. Их последующие исследования и опыты других физиологов позволили составить целую карту моторных центров.

С изобретением микроскопа широко развернулись гистологические исследования мозговых структур, благодаря чему стало известно о клеточном строении мозгового субстрата. Т. Мейнерт (1867, 1868) показал, что корковый слой мозга состоит из огромного множества клеток, каждая из которых, по его мнению, несет свою психическую функцию.

В тот же период К. Гольджи выдвинул гипотезу о сетевидном строении нервной системы. Мозг стал представляться как сложный агрегат, состоящий из большой массы клеток, соединенных нервными волокнами.

Новое представление о строении мозга совпадало с традиционной схемой строения и работы сознания с точки зрения ассоциативной психологии.

Обнаруженное сходство в строении мозга и сознания способствовало утверждению мысли о непосредственной отнесенности психических элементов сознания с морфологическими структурами головного мозга.

Но наряду с исследованиями, подтверждающими высокую дифференциацию головного мозга в отношении разнообразных психических функций, имели место другие исследования, вытекающие выводы из которых были прямо противоположны и говорили в пользу эквипотенциальности мозга.

Речь идет об опытах Гольца, которые подтверждали первоначально выдвинутые идеи Флуранса. В начале XX столетия к сходным результатам и выводам пришел К. Лешли, изучавший особенности изменения навыков у крыс в зависимости от разрушения определенных участков мозга.

Эти выводы состояли в том, что степень нарушения навыков зависит главным образом от массы удаленного мозга и что различные его участки имеют равное отношение к образованию и восстановлению разнообразных навыков как сложных форм поведения.

Представители целостного подхода к мозгу также находили аналогию, но уже в других психологических представлениях о душе как о единой и неразложимой на части сущности.

Вновь появляются попытки прямого соотнесения психологической и анатомической картины работы сознания, с одной стороны, и мозга – с другой.

В решении проблемы локализации психических функций выделяется два противоположных направления – аналитическое и синтетическое.

Представители первого выступали за отнесение отдельных психических функций к определенным мозговым структурам, сторонники другого, наоборот, рассматривали различные психические явления как функцию всего мозга.

Общая ошибка обоих направлений состояла в том, что психические функции проецировались прямо на мозг, минуя функциональный уровень анализа его работы, в то время как связь психического со структурой мозга всегда опосредована физиологической деятельностью.

Психоморфологизм в решении вопроса о мозговых механизмах психической деятельности был преодолен только после работ наших русских ученых Сеченова, Бехтерева и Павлова.

После Сеченова Бехтерев настолько продвинул вперед знания в области анатомии и физиологии головного мозга, что его современники в России и за рубежом отзывались о нем как об ученом, больше и лучше которого никто не знал устройство и функции головного мозга.

Подобную оценку можно в равной мере отнести и к Павлову, учение которого о динамической локализации центров головного мозга сыграло определяющую роль в понимании анатомо-физиологических механизмов психических явлений.

Благодаря Сеченову, Бехтереву, Павлову и их предшественникам в Европе было твердо установлено, что мозг есть орган психики, и поэтому все рассуждения о психических явлениях вне связи с мозгом, функцией которого они являются, становились бесплодной мистикой.

Анатомо-физиологические исследования головного мозга, равно как и опыты в нервно-мышечной и сенсорной физиологии, явились важным условием для перевода умозрительной психологии на естественнонаучные рельсы, предпосылкой объективного изучения психики животных и человека.

Революцию во всем строе биологического и психологического мышления произвело учение английского натуралиста Чарльза Дарвина (1800–1882). Его труд «Происхождение видов путем естественного отбора» (1859) называют одним из самых важных в истории западной цивилизации. В книге излагалась новая теория развития животного мира. Сам по себе принцип развития издревле направлял размышления о природе, обществе и человеке (в том числе и о душе). У Дарвина этот принцип воплотился в величественное учение, укорененное в «Монблане фактов».

Это учение опровергало библейский догмат о том, что все виды живых существ раз и навсегда сотворены Богом. Нападки церковников на Дарвина достигли апогея после выхода в свет его труда «Происхождение человека» (1870), из которого следовало, что человек создан не по образу и подобию Божьему, но является выходцем из обезьяньего стада.

Дарвиновское учение ознаменовало крутой поворот от одной формы детерминизма к другой. Новый детерминизм являлся биологическим (механодетерминизм и биодетерминизм).

Дарвин указывал на естественный отбор как фактор выживания организмов в постоянно угрожающей их существованию среде. В ходе эволюции выживают только те, кто смог наиболее эффективно приспособиться.

Опорным в этой объяснительной схеме является фактор наследственности. Дарвин дал точное научное объяснение целесообразности, не обращаясь к понятию о врожденной цели. Все эти нововведения произвели переворот не только в биологии, но и в психологии.

Поскольку естественный отбор отсекает все не нужное для жизни, то он истребил бы и психические функции, если бы они не способствовали приспособлению. Это побудило рассматривать психику как элемент адаптации организма к окружающей среде. Психика не могла более представляться изолированным «островом духа». Определяющим для психологии взамен отдельного организма становится отношение «организм – среда». Это порождало новый системный стиль мышления, который в дальнейшем привел к выводу, что предметом психологии должно быть не сознание индивида, но его поведение во внешней среде, изменяющей организм и психический склад индивида.

Понятие об индивидуальных вариациях является непременной составной частью эволюционной теории Дарвина. К ним относятся и вариации в сфере психики. Это придало мощный импульс разработке нового направления в психологии, предметом которого стало изучение индивидуальных различий между людьми, обусловленных законами наследственности.

Это направление, инициатором создания которого стал кузен Дарвина Френсис Гальтон, превратилось в разветвленную ветвь дифференциальной психологии.

Дарвинизм стимулировал изучение психики в животном мире, став основанием еще одного нового направления в науке – зоопсихологии.

Наряду с Дарвином и одновременно с ним идеи новой эволюционной биологии развивал английский философ Герберт Спенсер (1820–1903).

Следуя доминировавшей в Англии традиции, он был приверженцем ассоцианизма. Но он претерпел в труде Спенсера «Основы психологии» (1855) существенную трансформацию. В нем жизнь определялась как «непрерывное приспособление внутренних отношений к внешним». Происходящее внутри организма может быть понято только в системе его отношений к внешней среде. Отношения же – это не что иное, как адаптация. С этой точки зрения должны быть поняты и ассоциации как связи между элементами психической жизни.

Строились различные предположения о процессах внутри организма, проекцией которых становятся связи между психическими явлениями. Принцип адаптации требовал «покинуть» изолированный организм и искать «корень» ассоциаций в том, что происходит во внешнем мире, к которому организм повседневно приспосабливается.

Адаптация означает не только приспособление к новым ситуациям органов чувств как источников информации о том, что происходит вовне. Утверждался новый вид ассоциаций – между внутренними психическими образами и реализующими адаптацию целостного организма мышечными действиями.

Здесь свершился крутой поворот в движении психологической мысли. Из «поля сознания» она устремилась в «поле поведения».

Отныне не физика и химия, как прежде, а биология становится путеводной звездой в разработке ассоциативной доктрины, обретающей новый облик в бихевиоризме и рефлексологии.

Главные достижения в разработке этих методов применительно к психологии связаны с творчеством Ф. Гальтона (1822–1911).

Находясь под глубоким впечатлением идей своего кузена Дарвина, он решающее значение придал не фактору приспособления отдельного организма к среде, а фактору наследственности, согласно которому приспособление вида достигается за счет генетически детерминированных вариаций индивидуальных форм, образующих этот вид. Опираясь на данный постулат, Гальтон стал пионером в разработке генетики поведения.

Широко развернулось изучение индивидуальных различий. Эти различия постоянно давали о себе знать в экспериментах по определению порогов чувствительности, времени реакции, динамики ассоциаций и других психических феноменов. В книге «Наследственный гений» (1869) он доказывал, что выдающиеся способности передаются по наследству. Используя наличные экспериментально-психологические методики, присоединив к ним изобретенные им самим, он поставил их на службу изучению индивидуальных вариаций. Это относилось как к телесным, так и психическим признакам. Последние считались не в меньшей степени зависящими от генетических детерминант, чем, скажем, цвет глаз.

В его лаборатории каждый желающий мог за небольшую плату определить свои физические и психические способности, между которыми, по Гальтону, существуют корреляции. Через эту антропологическую лабораторию прошло около 9000 человек. Но Гальтон держал в уме более глобальный замысел. Он рассчитывал охватить все население Англии, с тем, чтобы определить уровень психических ресурсов страны.

Свои испытания он обозначил словом «тест», которое широко вошло в психологический лексикон. Гальтон стал пионером преобразования экспериментальной психологии в дифференциальную, изучающую различия между индивидами и группами людей. Заслугой Гальтона явилась углубленная разработка вариационной статистики, изменившей облик психологии как науки, широко использующей количественные методы.

Гальтон был первым, кто сделал индивидуальные различия между людьми специальным предметом исследования; создал измерительные процедуры и начальный статистический аппарат для оценки различий; собрал большой экспериментальный материал, касавшийся разных уровней в структуре индивидуальности – соматического, физиологического, психологического; он даже поставил вопрос о происхождении индивидуальных особенностей и попытался решить его.

В. Штерн в 1900 г. в книге «О психологии индивидуальных различий (идеи к дифференциальной психологии)» впервые ввел в употребление сам термин «дифференциальная психология» для обозначения новой области, отпочковавшейся от материнской науки – общей психологии. Сформулированные Штерном методологические и экспериментально-методические подходы, базовые понятия, многие статистические приемы, несмотря на прошедшие 100 лет, верны и сейчас.

В 1869 г. вышла в свет книга Гальтона «Наследственный гений: исследование его законов и последствий». В этой книге он пытался решить проблему наследуемости одаренности, анализируя родословные выдающихся деятелей науки, юриспруденции, спорта, военного дела, искусства, «государственных людей» с помощью генеалогического метода психогенетики.

Выделив три степени даровитости и одновременно использовав экзаменационные оценки, полученные поступавшими в Королевскую военную коллегию, он применил к этому материалу уже существовавший тогда закон Кетле (1796–1874) – «закон уклонения от средних величин». По аналогии с распределением роста людей он предположил «существование некоторого постоянного среднего уровня умственных способностей, отклонение от которого как в сторону гениальности, так и в сторону идиотизма должно следовать закону, управляющему уклонением от всякого рода средних величин». Намечено Гауссово распределение людей по «умственным дарованиям».

В те же десятилетия появилась и стала развиваться психологическая диагностика. Начало ей положил, опять-таки, Гальтон, который, изучая наследственность таланта, естественно пришел к необходимости измерения психических качеств людей – от сенсорных функций до типов мыслительной деятельности и характера.

Развитие знаний о душевных болезнях и их причинах сыграло также немаловажную роль в оформлении психологии как науки. Первые научные попытки объяснить психические заболевания отмечаются в VI в. до н. э. Наиболее распространенной в этот период была мозговая теория душевных болезней. В качестве мер излечения предлагались такие лечебные показания, как голод, избиение, грубое насилие, цепи и др. Перечисленные формы терапии станут в странах Западной Европы общепринятыми нормами обращения с душевнобольными вплоть до XIX столетия.

В Средневековый период естественнонаучное объяснение психических болезней полностью сменяется мистическим представлением об их причинах. Душевные заболевания начинают рассматриваться как результат поселения в душу дьявола, как следствие злонамеренного колдовства. Для изоляции душевнобольных стали учреждаться специальные заведения, похожие на тюрьмы, где больных секли розгами, кололи иглами, шпагами с целью изгнания из души поселившегося дьявола и освобождения человека от колдовства. С XV–XVI вв. Церковь становится во главе массовой расправы с теми, кто отдал свою душу дьяволу. Издавались специальные буллы с указанием способов распознавания и истребления одержимых.

Но даже тогда, когда костры инквизиции горели по всей Европе, раздавались здравые голоса протеста. Достаточно упомянуть имя немецкого врача XVI столетия И. Вейера, призывавшего заменить трибунал инквизиции, лечением больных, твердо веря античным заветам: в здоровом теле – здоровый дух, а, стало быть, укрепляя тело, можно вылечить и душу. Уже тогда Платер утверждал, что мозг есть орудие мысли и всякое его повреждение ведет к душевным извращениям. Излечивая мозг, можно устранять и психические отклонения.

В XVII в. психиатрия испытывает сильное влияние материалистических тенденций Декарта и Бэкона. Ляпуа связывал психические заболевания с расстройством нервной системы, полагая, что в основе истерических припадков лежат процессы механического сжатия и расширения мозговых оболочек.

В XVIII в. центром передовой и научной психиатрии становится Франция. Реформатором французской психиатрии является Филипп Пинель. Мировоззрение Пинеля складывалось под непосредственным влиянием французских материалистов XVIII в. Выдвинутые им основные принципы клинической психиатрии сводились к следующему: уничтожение тюремных режимов, гуманизация мер успокоения и усмирения больных, снятие с них железных цепей и наручников, создание благоустроенных больниц, преобразование психиатрии в опытную науку по образцу других областей естествознания, введение объективных методов изучения причин душевных заболеваний.

Им было предпринято первое массовое обследование 200 больных, давшее ему возможность построить новую классификацию психических заболеваний. Эта классификация включала пять основных видов душевных расстройств: мания, мания без бреда, меланхолия, слабоумие и идиотизм. В основу классификации был положен психологический принцип. Среди главных причин, вызывающих психические нарушения, им указывались два их вида – это причины предрасполагающие, к которым Пинель относил наследственные факторы и индивидуальные склонности к психозам, и причины производящие, включающие физические травмы и органические нарушения мозга, с одной стороны, и моральные потрясения – с другой. Дело, начатое Пинелем, нашло своих продолжателей, как в самой Франции, так и за ее пределами. В Англии подлинным реформатором психиатрии становится Конолли. В области практической психиатрии он пошел даже дальше Пинеля. С именем Д. Конолж связано начало повсеместного движения против всякого стеснения душевнобольных. Если Пинель, сняв цепи и наручники с душевнобольных, оставил на них смирительные рубашки, то Конолли уничтожил и их. В Бельгии в этот же период передовые позиции в организации психиатрического дела занимал Ж. Гислен.

В отличие от Франции, Англии и Бельгии развитие психиатрии в Германии в конце XVIII и первой половине XIX в. характеризуется противоположными тенденциями. Психиатрия в этой стране выступала как придаток философии. Теоретическую психиатрию развивали философы, далекие от практической психиатрии, и поэтому она носила умозрительный характер. Господствующее положение занимали взгляды, согласно которым душевные болезни понимались как собственные порождения духа, как результат злого начала в душе. Для укрощения злой воли сторонники идеалистического крыла в науке о душевных болезнях (Гейнрот, Иделер, Бенеке и др.) предлагали применять механическую, болевую, тошнотворную и водную терапию, представлявшую собой самые изощренные приемы истязания душевнобольных людей.

Против такой потрясающей терапии выступили в Германии представители соматического направления в немецкой психиатрии. Среди них особенно выделялся известный немецкий врач Г. Гризингер. Ему принадлежит заслуга в переводе национальной психиатрии из области умозрительных схем в естественнонаучное русло. Он считал, что в основе всякого психического заболевания лежат патологические процессы в головном мозгу. Его работа «О психических рефлекторных актах» (1843) предвосхитила рефлекторное учение Сеченова и положила первые основы рефлекторного направления в психиатрии.

Во второй половине XIX столетия под влиянием эволюционных идей Дарвина внутри соматического направления в европейской психиатрии начинает неоправданно переоцениваться роль наследственного фактора в психопатогенезе.

Наиболее сильное влияние на европейскую психиатрию оказала теория дегенерации французского психиатра Б. Мореля. В своем «Трактате о вырождениях» (1857) он развивал положение о постоянном усилении болезненных свойств при передаче их от одного поколения к другому.

Концепция вырождения получила поддержку и в других странах, особенно в Германии (Шюле, Эбинг и др.).

Во французской же психиатрии второй половины XIX в. более передовые позиции занимали нансийская школа и школа Ж. Шарко, известная под названием «Школа Сальпетриер». В них обеих развивался соматический подход к душевным заболеваниям, активно внедрялась практика гуманного обращения с больными, интенсивно разрабатывались проблемы гипноза и внушения. Именно с этими двумя научными школами связано возникновение во Франции экспериментальной психологии.

Первые опыты по внушению были проведены еще в конце XVIII в. Месмером, выступившим впоследствии с теорией животного магнетизма. Несколько позднее было открыто, что магнетическими пассами можно вызвать искусственный сон. Английский врач Д. Бред на основании многочисленных опытов пришел к выводу о том, что ведущую роль в возникновении искусственного или гипнотического сна играют не магнетические пассы сами по себе, а утомление органов чувств при длительном на них воздействии.

Иного понимания гипноза придерживались французские психиатры. Представитель нансийской школы П. Льебо, написавший книгу «Лечение внушением и его механизм» (1891), связывал явление гипноза со свойством внушаемости, которым характеризуются все люди без исключения, только в разной степени. Восприимчивость к гипнозу стала рассматриваться в школе Шарко как признак предрасположения к истерическим заболеваниям. Шарко принадлежит приоритет в выделении основных форм неврозов – истерии, неврастении и психастении, возникновение которых связывалось с органическими и функциональными расстройствами нервной системы и головного мозга. В целом научное лицо психиатрической школы Шарко определяли сравнительные исследования психической нормы и патологии, естественнонаучная ориентация в теории и методах исследования и лечения больных, систематическая разработка проблем гипноза и внушения, выступавших и как метод лечения, и как предмет научного анализа. Традиции школы «Сальпетриер» определили характер и направление первых экспериментальных исследований в психологии. Ближайшие ученики и последователи Шарко – Рибо, Дюма, Бине, Жане и др. – выступили инициаторами и организаторами экспериментальной психологии во Франции.

Судьбы экспериментальной психологии во Франции оказались сходными с историей возникновения экспериментальной психологии в России. Как и во Франции, пионерами русской экспериментальной психологии явились в основном невропатологи и психиатры.

Начало формирования научной психиатрии в России относится ко второй половине XIX столетия. Основателем отечественной психиатрии явился И. М. Балинский (1827–1902). Его заслуга состоит в том, что он своей неутомимой деятельностью создал организационные предпосылки построения в России научной психиатрии. Балинским были открыты первые в России кафедра (1857) и психиатрическая клиника (1867) в Петербурге. В их основании Балинский видел реальный фундамент для развития новой науки. Он рано ушел в отставку, оставив широкое поле деятельности молодым ученым. Поэтому научная работа в созданных им психиатрических центрах развертывается во всей полноте его учениками во главе с И. П. Мержеевским.

Основной цикл исследований, проведенных Мержеевским, был посвящен изучению душевных болезней в связи с патологическими изменениями в мозгу и в организме в целом. Под руководством Мержеевского в психиатрической клинике выполнялись исследования по изучению влияния различных вредных воздействий на нервную систему. В конкретную проблематику исследований входило изучение влияния голода, отравлений фосфором, удаления щитовидной железы и других факторов, вызывающих нарушение в деятельности нервной системы. Проводились экспериментальные анатомо-физиологические исследования мозга. В результате научно-исследовательской работы в клинике Мержеевского было подготовлено около 30 диссертаций, опубликовано свыше 150 научных работ. Из стен первого в России психиатрического центра вышло более 50 квалифицированных специалистов-психиатров. Все это было большим первоначальным вкладом в развитие отечественной психиатрии.

Опыт работы Балинского и Мержеевского служил образцом и примером для развития психиатрической науки в других городах России.

Новые психиатрические центры открываются в Казани, Москве, Харькове, Киеве. При этих центрах организуются и первые психологические лаборатории. Кафедра психиатрии была открыта при Казанском университете, которую с конца 1885 г. возглавил В. М. Бехтерев. В 1886 г. им организуется здесь и первая психофизиологическая лаборатория. Переехав в Петербург и сменив там ушедшего в отставку Мержеевского, Бехтерев открывает при кафедре психиатрии Военно-медицинской академии вторую психологическую лабораторию (1894). Научная деятельность В. М. Бехтерева отличалась многогранностью. Его вклад в различные области – анатомию и физиологию головного мозга, невропатологию, психиатрию, психологию – трудно переоценить. Во всех этих областях Бехтерев был выразителем передовых идей, последователем учения Сеченова, сторонником объективного подхода к изучению нервно-психической деятельности. Становление Бехтерева как ученого с мировым именем проходило после открытия им собственной лаборатории и тем более вундтовской лаборатории в Лейпциге (1879), поэтому более полная характеристика его научных взглядов и их оценка должны быть отнесены хронологически к периоду, связанному с развитием психологии уже как самостоятельной науки. Бехтерев как представитель медицины и естествознания выступил после Сеченова не только идейным вдохновителем естественнонаучной и экспериментальной психологии, но и ее непосредственным организатором в нашей стране.

Начало Московской психиатрической школы было положено А. Кожевниковым, организовавшим в 1837 г. на частные пожертвования психиатрическую клинику. Руководителем ее стал С. С. Корсаков, с именем которого связаны многие важные вехи как в психиатрии, так и в психологии. Корсаков является вождем отечественного движения против всякого стеснения душевнобольных. Его научная работа о полиневротическом психозе, о которой он доложил в 1889 г. на Международном медицинском конгрессе, принесла Корсакову мировое признание. Значение этой работы состояло в обосновании зависимости патопсихологических явлений от повреждения мозга и нервной системы вообще. Корсакову, как и Бехтереву, принадлежит заслуга в утверждении материалистических позиций в психиатрии и психологии, объективного подхода к изучению психики и отклонений в ней, в практическом осуществлении мероприятий по преобразованию психологии в экспериментальную науку. По его инициативе в 1895 г. в Москве создается еще одна психологическая лаборатория в России.

Значительный вклад в развитие русской психиатрии, а также в подготовке и основании русской экспериментальной психологии внесли образовавшиеся психиатрические центры в Киеве, Харькове, Юрьеве во главе с П. И. Ковалевским, И. А. Сикорским, В. Ф. Чижом – видными русскими учеными, врачами-невропатологами и психиатрами.

Из краткого обзора истории психиатрии видно, что ее развитие проходило в длительном противоборстве соматического и спиритуалистического направлений, развитие, которое, по замечанию Ю. В. Каннабиха, представляло собой форму борьбы двух мировоззрений – материализма и идеализма, борьбу двух подходов к пониманию причин душевных болезней, двух ориентации в методах их изучения и лечения. Все лучшие достижения в области психиатрии были связаны с естественнонаучным направлением, утверждавшим детерминистическое знание о природе психических расстройств. Именно психосоматическая, психоневрологическая линия в психиатрии способствовала переносу идеи природного детерминизма и в область психологии, утверждению в ней объективного подхода к изучению психики в ее нормальном и болезненном состоянии. Заслуга передовых естествоиспытателей, врачей-невропатологов и психиатров определяется не только формированием ими теоретических предпосылок естественнонаучного преобразования психологии, но и непосредственным участием в ее обновлении, особенно в России и Франции.

Прежде чем были изобретены объективные методы изучения целостного поведения, научно-психологическая мысль добилась крупных успехов в экспериментальном анализе деятельности органов чувств.

Эти успехи были связаны с открытием закономерной, математически исчислимой зависимости между объективными физическими стимулами и производимыми ими психическими эффектами – ощущениями. Именно это направление сыграло решающую роль в превращении психологии в самостоятельную экспериментальную науку.

К новым открытиям пришел исследователь органов чувств – физиолог Эрнст Вебер (1795–1878). Он задался вопросом: насколько следует изменять силу раздражения, чтобы субъект уловил едва заметное различие в ощущении. Таким образом, акцент был перемещен. Опыты и математические выкладки стали истоком течения, влившегося в современную науку под названием психофизики. Психофизика начинала с представлений о локальных психических феноменах. Но получила огромный методологический и методический резонанс во всем корпусе психологического знания. В него внедрялись эксперимент, число, мера. Таблица логарифмов оказалась приложимой к явлениям душевной жизни, поведению субъекта.

Прорыв от психофизиологии к психофизике был знаменателен и в том отношении, что разделил принцип причинности и принцип закономерности. Психофизика доказала, что в психологии и при отсутствии знаний о телесном субстрате могут быть строго эмпирически открыты законы, которым подвластны ее явления.

Во второй половине XIX в. отдельные вопросы и проблемы, лежащие на границе физиологии и психологии, становятся предметом специальных и систематических исследований, которые затем обособляются и оформляются в относительно самостоятельные научные направления. Одной из первых таких областей и явилась психофизика, созданная немецким физиком, физиологом и философом Г. Фехнером (1801–1887).

Психофизика была задумана Фехнером как наука о всеобщей связи физического и духовного мира. Опираясь на философию Шиллинга, Фехнер выступил с учением о тождестве психического и физического, выдвинул принцип всеобщей одушевленности природы. По мнению Фехнера, должна быть создана специальная наука, которая с помощью эксперимента и математики могла бы доказать выдвинутую им философскую концепцию. Такой наукой и явилась психофизика, которая определялась им как точное учение о функциональных отношениях между телом и душой.

Согласно Фехнеру, психофизика должна заниматься экспериментально-математическим изучением различных психических процессов (ощущений, восприятий, чувств, внимания и т. п.) в их отношении, с одной стороны, к физическим факторам, что должно составить предмет внешней психофизики, с другой – в отношении к анатомо-физиологическим основаниям, что должно было представить предмет внутренней психофизики.

Но Фехнеру пришлось ограничить собственные исследования лишь областью внешней психофизики, поскольку в тот период наиболее доступными для экспериментально-математического обоснования оказались вопросы, связанные с отношением психических явлений с внешними физическими условиями. Особую роль здесь сыграли исследования Э. Вебера по изучению осязания и порогов чувствительности. Именно опыты Вебера показали, что существует определенная зависимость между физическим и психическим, в частности между раздражением и ощущением, и что обнаруженные отношения между ними поддаются экспериментальному измерению. Немалое значение для определения специфики новой науки сыграли идеи Гербарта, в частности его учение о порогах сознания и обоснование возможности применения математики в психологии.

В отличие от Гербарта, у которого понятие интенсивности было приписано оторванной от внешнего мира духовной сущности, Фехнер приложил это понятие к ощущениям, поставив последние в связь с внешними раздражениями.

Психофизика становилась наукой о связи раздражений и ощущений. Установленные Фехнером положения об измеримости психофизических отношений и о возможности применения математического закона к ним ставили на передний план проблему разработки специальных методов психофизического измерения и способов математического анализа и описания психофизических отношений. Общая программа построения психофизики включила три главные задачи:

1) установить, какому закону подчиняются отношения психического и физического мира, на примере связи раздражений и ощущений;

2) дать математическую формулировку этому закону;

3) разработать психофизические методы измерения.

Впервые с идеей создания новой экспериментально-математической науки – психофизики – Фехнер выступил в 1851 г. Последующие годы он был занят практическим осуществлением своей психофизической программы. В 1860 г. в свет выходит основная работа Г. Фехнера «Элементы психофизики». Результаты проведенных многочисленных экспериментов и измерений, связанных с изучением элементарных эстетических чувств, были сведены и обобщены им в книге «Введение в эстетику» (1876). Появление этой работы Фехнера знаменовало открытие другой точной области знаний – экспериментальной эстетики. Разработанные им методы изучения эстетических чувств оказались пригодными для психологии и в скором времени были использованы В. Вундтом для исследования элементарных эмоций.

Одной из существенных его заслуг является установление им основного психофизического закона. Исходным материалом для его выведения явились опыты Вебера по определению порогов.

Фехнер был убежден в том, что он нашел незыблемый закон, выражающий отношение между телесным и духовных миром.

Другое направление критики было связано с вопросом о границах и пределах действия закона Вебера—Фехнера. Г. Ауберт (1865) и Г. Гельмгольц (1867) нашли, что в области зрения происходят уклонения от основного психофизического закона, причем отношение разности сохраняется только при средних степенях интенсивности света, тогда как при слабых и сильных яркостях это отношение увеличивается. Аналогичные отклонения от основного психофизического закона были обнаружены и в других видах чувствительности. Более всего против формулы Фехнера выступал Дельбеф, написавший в 1873 г. книгу «Этюды психофизики», где он предлагал либо полную замену формулы, либо ее иное истолкование.

Но, как показали дальнейшие события, эта критика не столько подорвала психофизику, сколько стимулировала ее последующее развитие. Несмотря на самые различные подходы, которые имеют место в современной психофизике, она остается одной из наиболее фундаментальных и разработанных областей в общей и экспериментальной психологии.

В тесной связи с основным психофизическим законом находится учение Фехнера о порогах. В отличие от Гербарта Фехнер применил понятие порога не к сознанию в целом, а только к ощущениям. Понятие «порога сознания» было заменено на понятие «порога ощущений».

Наряду с порогами ощущений Фехнер вводит понятие экстенсивных порогов, к которым он относил пороги временные и пространственные. В своих опытах Фехнер пользовался тремя основными методами: метод минимальных изменений, метод средних ошибок и метод верных и ложных случаев. Используя этот принцип, Вебер сконструировал свой знаменитый циркуль (1830), с помощью которого производились опыты по измерению кожных пространственных порогов. Апробированный Вебером метод астрономов был доведен до большего совершенства в процедурном и математическом отношении Фехнером. Он же и назвал его «методом минимальных изменений».

Метод минимальных изменений наиболее прост и достаточно точен при определении абсолютных и разностных порогов. Его иногда называют прямым, поскольку при его использовании непосредственно переходят от одной интенсивности к другой и определяют величину, при которой наступает едва заметное ощущение или едва заметное различие между двумя из них. Метод минимальных изменений удобен и в том смысле, что не требует слишком большого числа опытов, чтобы с известной точностью определить величину порога. Наряду с достоинствами методу минимальных изменений присущи и определенные недостатки, которые обнаружились при первых же измерениях. Эти первоначальные опыты показали, что пороговые величины, получаемые с помощью названного метода, подвержены большим колебаниям как у разных испытуемых, так и у одного и того же субъекта в зависимости от различных неконтролируемых внешних и внутренних факторов. Величина порога имеет как бы известную «растяжимость», или определенный диапазон, в пределах которого происходит колебание порога. Г. Фехнер полагал, что пороги сами по себе являются величинами постоянными, и все отклонения от их абсолютного значения оценивались как ошибки наблюдения. Чтобы устранить эти ошибки и снять влияние различных факторов на величину порога, Г. Фехнер разрабатывает два других метода – метод средних ошибок, а также метод верных и ложных случаев.

Метод средних ошибок был перенесен в психофизику из астрономии и физики для изучения глазомера и кожных порогов. Фехнер придал этому методу завершенный в математическом и методическом отношении вид. То же самое было сделано им и в отношении метода верных и ложных случаев.

Разработкой психофизических методов Фехнер внес огромный вклад в историю психологии, который состоит в том, что он положил начало математической и экспериментальной психологии.

Центральной фигурой в создании основ, на которых строилась психология как наука, имеющая собственный предмет, был Г. Гельмгольц (1821–1894). Его разносторонний гений преобразовал многие науки о природе, в том числе о природе психического. Им был открыт закон сохранения энергии.

Занявшись таким телесным устройством, как орган чувств, Гельмгольц принял за объяснительный принцип не энергетическое (молекулярное), а анатомическое начало. Экспериментальная работа столкнула Гельмгольца с необходимостью ввести новые причинные факторы.

Источником психического (зрительного) образа выступал внешний объект, в возможно более отчетливом видении которого, состояла решаемая глазом задача.

Выходило, что причина психического эффекта скрыта не в устройстве организма, а вне него.

В зоне научного анализа появились феномены, которые говорили об особой форме причинности: не физической и не физиолого-анатомической, а психической. Намечалось разделение психики и сознания. В то время когда Фехнер был всецело поглощен психофизическими измерениям, большая группа физиологов вплотную подошла к экспериментальной разработке проблем психофизиологии органов чувств. Его влияние в развитии психофизиологии было решающим.

Гельмгольц основное усилие направляет на экспериментальное изучение психических явлений в их связи с анатомией и физиологией органов чувств.

Центральное место в экспериментальных исследованиях Гельмгольца занимают вопросы психофизиологии зрения и слуха. К изучению физиологии зрения Гельмгольц приступает почти сразу же после известных его опытов по измерению скорости проведения нервного возбуждения (1851). Уже в 1856 г. в свет выходит первый том его «Физиологической оптики». Последующие второй и третий тома выходят, соответственно, в 1860 и 1866 гг. С точки зрения психологии наибольший интерес представляют последние два тома, поскольку во втором томе подробнейшим образом излагается его трехкомпонентная теория цветового зрения, а третий том содержит широко известные общую эмпирическую теорию зрения, учение о «бессознательном выводе» и теорию об «ощущениях иннервации». С 1856 г. Гельмгольц начинает заниматься и физиологической акустикой. В 1863 г. он публикует обобщающий труд, в котором приводит обширный материал по экспериментальному изучению тонального состава гласных звуков, тембра, комбинационных тонов, выдвигает учение о диссонансе и консонансе, излагает резонансную теорию слуха.

На основе многочисленных опытов по изучению простых и сложных тонов Гельмгольц приходит к выводу о резонансной природе звукового и слухового аппарата у человека.

Результаты его исследований не только зафиксировали новый уровень знаний, но и дали сильный толчок к развертыванию в области психофизиологии слуха многих новых теоретических и экспериментальных исследований.

Еще больший научный вклад и эффект стимуляции дальнейшей исследовательской работы имеют опыты Гельмгольца в области психофизиологии зрения. Он выдвинул ряд общих теорий – трехкомпонентную теорию цветового зрения, генетическую теорию зрительного восприятия пространства и связанное с ней учение о «бессознательном умозаключении», учение об «ощущениях иннервации». В этих теориях наиболее ярко проявились философско-методологические позиции Гельмгольца.

Значительная часть исследований Гельмгольца была связана с изучением цветового зрения.

Экспериментальное изучение явлений контраста, глазомера, иллюзий, механизмов бинокулярного зрения, восприятия направления и глубины привело Гельмгольца к заключению о том, что все вышеперечисленные зрительные функции есть не врожденные свойства глаза, а продукты опыта и упражнения, эффекты многократного повторения сенсомоторных связей и ассоциаций, образующихся при различных субъективных и объективных условиях пространственного видения.

Из общей эмпирической теории зрения вытекало и учение Гельмгольца «о бессознательном умозаключении».

Его научный вклад в область экспериментальной психофизиологии велик и многогранен.

Он стоит у истоков современной экспериментальной психологии. Психологию он рассматривал как такую науку, которая всецело должна строиться на основе экспериментальных и математических методов.

Он был склонен сводить психологию целиком к физиологии. Его попытки растворить психологию в физиологии следует считать ошибочными и механистическими.

Но для эпохи, в которой протекала его научная деятельность, они имели и позитивную сторону, поскольку были направлены на придание психологии естественнонаучной ориентации.

Гельмгольц, своими научными взглядами и достижениями значительно приблизил и ускорил время практической перестройки психологии на естественнонаучные основы и принял непосредственное участие в этом прогрессивном движении.

Введение психического фактора как регулятора поведения организма произошло и в работах физиолога Э. Пфлюгера.

Он подверг экспериментальной критике схему рефлекса как дуги, в которой центростремительные нервы производят одну и ту же стандартную мышечную реакцию.

Опыты Пфлюгера открывали особую причинность – психическую.

Одновременно эти опыты подрывали принятое мнение о том, что психика и сознание одно и то же.

Начатые астрономами исследования по измерению личного уравнения были продолжены многими физиологами, в том числе Ф. Дондерсом и 3. Экснером, которые приступили к измерению времени собственно психических компонентов реакции.

3. Экснер измерял простейшие психические реакции как отдельные слуховые, зрительные и кожные. Особенности изменения простой реакции изучались им в зависимости от разных условий, в число которых входили возраст испытуемых, модальность и интенсивность раздражителей, влияние тренировки, утомления, действие алкоголя и т. д. Наибольшее внимание 3. Экснер уделял определению времени проведения нервного импульса на различных этапах его распространения от органов чувств к центру и обратно. В результате измерения отдельных компонентов, из которых слагается общее время реакции, 3. Экснер установил, что наибольшее время в длительности психофизиологических процессов наблюдается на уровне высших отделов центральной нервной системы, тогда как в периферических частях скорость протекания нервных процессов подвержена меньшим изменениям под влиянием того или другого воздействующего фактора. Эти данные позволили 3. Экснеру сделать вывод о том, что время превращения центро стремительного возбуждения в центробежное является одной из решающих причин, с которой связаны индивидуальные колебания общего времени реакции. В работах 3. Экснера проблема личного уравнения все более выступала как физиологическая и даже как психофизиологическая. Ее старое название уже не отвечало новым представлениям, и поэтому термин «личное уравнение» заменяется 3. Экснером.

В это время Дондерс занимался измерением психического звена общей реакции. Первые его исследования были связаны с определением длительности реакций на раздражители разных модальностей. Дондерс стал усложнять простую реакцию с помощью введения в нее новых дополнительных компонентов: акт различения и акт выбора. Эксперимент позволил Дондерсу замерить общее время для обоих психических актов – выбора и различения. Благодаря данной модификации в экспериментальной процедуре Дондерс сумел измерить в отдельности и время различения, и время выбора. Простую реакцию Дондерс назвал А-реакция. Реакцию, включающую одновременно и процесс различения, и акт выбора, он назвал В-реакция. Реакция, связанная только с функцией выбора, была названа С-реакцией.

Дондерс рассматривал свои исследования как чисто физиологические. На самом деле они имели непосредственно психологическую направленность и способствовали оформлению еще одного нового раздела будущей экспериментальной психологии. Работы Экснера и Дондерса во многих отношениях определили характер будущих исследований в области измерения психических реакций. Их исследованиями практически завершается экспериментальный анализ реакций человека в рамках физиологии.

Оформление психофизики, психофизиологии, психометрии создало предпосылки для последующего выделения их из физиологии и объединения их в отдельную самостоятельную дисциплину, которая будет названа Вундтом первоначально физиологической, а позднее просто экспериментальной психологией.

Параллельно с развитием экспериментальной психологии, отвечая на разносторонние запросы практической жизни, стала активно развиваться новая отрасль психологии – психодиагностика. Психодиагностика как особая научная дисциплина прошла значительный путь развития и становления.

Психологическая диагностика выделилась из психологии и начала складываться на рубеже XX в. под воздействием требований практики. Ее возникновение было подготовлено несколькими направлениями в развитии психологии.

Первым ее источником стала экспериментальная психология, поскольку экспериментальный метод лежит в основе психодиагностических методик, разработка которых и составляет сущность психодиагностики. Психодиагностика выросла из экспериментальной психологии. А ее возникновение в 1850– 1870-е гг. связано с возросшим влиянием естествознания на область психических явлений, с процессом «физиологизации» психологии, заключавшимся в переводе изучения особенностей человеческой психики в русло эксперимента и точных методов естественных наук. Первыми экспериментальными методами психологию снабдили другие науки, главным образом физиология.

Началом возникновения экспериментальной психологии условно считается 1878 г., так как именно в этом году Вундт основал в Германии первую лабораторию экспериментальной психологии. Вильгельм Вундт (1832–1920), намечая перспективы построения психологии как цельной науки, предполагал разработку в ней двух непересекающихся направлений: естественнонаучного, опирающегося на эксперимент, и культурно-исторического, в котором главную роль призваны играть психологические методы изучения культуры («психологии народов»). По его теории, естественнонаучные экспериментальные методы можно было применять только к элементарному, низшему уровню психики. Экспериментальному исследованию подлежит не сама душа, а только ее внешние проявления. Поэтому в его лаборатории изучались ощущения и вызываемые ими двигательные акты – реакции. По образцу лаборатории Вундта создаются подобные экспериментальные лаборатории и кабинеты не только в Германии, но и в других странах (Франции, Голландии, Англии, Швеции, Америке).

Развивающаяся экспериментальная психология вплотную подошла к изучению более сложных психических процессов, таких как речевые ассоциации. Сразу же после публикации Гальтона в 1897 г. Вундт использовал ассоциативную методику в своей лаборатории. Получаемые в опытах индивидуальные различия во времени реакции объяснялись характером ассоциаций, а не индивидуальными особенностями испытуемых.

Однако автором, создавшим первый психологический экспериментальный метод, был Герман Эббингауз (1850–1909), который изучал законы памяти, используя для этого наборы бессмысленных слогов. Он полагал, что полученные им результаты не зависели от сознания испытуемого, и, следовательно, в большей степени отвечали требованию объективности. Этим методом Эббингауз открыл путь экспериментальному изучению навыков.

Американский психолог Джеймс Кеттелл (1860–1944) исследовал объем внимания и навыки чтения. С помощью тахистоскопа он определял время, необходимое для того, чтобы воспринять и назвать различные объекты – формы, буквы, слова и так далее.

Кеттелл зафиксировал феномен антиципации. Так на рубеже XX в. в психологии утвердился объективный экспериментальный метод, который начал определять характер психологической науки в целом. С внедрением в психологию эксперимента и появлением новых критериев научности ее представлений создались предпосылки для зарождения знаний об индивидуальных различиях между людьми.

Но практика требовала информации о высших функциях в целях диагностики индивидуальных различий между людьми, касающихся приобретения знаний и выполнения сложных форм деятельности.

Дифференциальная психология стала еще одним источником психодиагностики. Вне представлений об индивидуально-психологических особенностях, которые являются предметом дифференциальной психологии, невозможно было бы возникновение психодиагностики как науки о методах их измерения.

Дифференциально-психологическое изучение человека складывалось под воздействием запросов практики, сначала медицинской и педагогической, а затем и индустриальной. Одной из основных причин, обусловивших зарождение психодиагностики, нужно считать потребность в диагностике и лечении умственно отсталых и душевнобольных людей.

Одна из ранних публикаций, посвященных вопросам умственной отсталости, принадлежит французскому врачу Ж. Е. Д. Эскиролю, стремившемуся дифференцировать разные степени умственной отсталости. Другой французский врач – Э. Сеген – первым уделил внимание обучению умственно отсталых детей с помощью особых методик. Их работы внесли определенный вклад в разработку методов, помогавших определить умственную отсталость. Существенный шаг в решении этой задачи принадлежал французскому психологу Анри Вине (1857–1911). Он начинал с экспериментальных исследований мышления. Вскоре по заданию правительственных органов он стал искать психологические средства, с помощью которых удалось бы отделить детей, способных к учению, но ленивых, от тех, кто страдает врожденными дефектами. Опыты по изучению внимания, памяти, мышления были проведены на многих испытуемых различных возрастов. Экспериментальные задания Бине превратил в тесты, установив шкалу, каждое деление которой содержало задания, выполнимые нормальными детьми определенного возраста. Эта шкала приобрела популярность во многих странах.

В Германии Штерн ввел понятие «коэффициент интеллекта» (IQ). Это направление стало важнейшим каналом сближения психологии с практикой. Техника измерения интеллекта позволяла на основе данных психологии решать вопросы обучения, отбора кадров, профпригодности и др.

Между теоретическими положениями, развиваемыми в рамках общей психологии, и основами психодиагностики прослеживается тесная внутренняя взаимосвязь. Представления о закономерностях развития и функционирования психики являются отправным пунктом при выборе психодиагностической методологии, конструировании психодиагностических методик, их использовании на практике.

История психодиагностики – это и история появления основных психодиагностических методик, и развитие подходов к их созданию на основе эволюционирования взглядов о природе и функционировании психического.

В этой связи интересно проследить, как формировались некоторые важные психодиагностические методы в рамках основных школ психологии.

Тестовые методы принято связывать с бихевиоризмом. Методологическая концепция бихевиоризма основывалась на том, что между организмом и средой существуют детерминационные отношения. Бихевиоризм ввел в психологию категорию поведения, понимая ее как совокупность доступных объективному наблюдению реакций на стимулы. Поведение, согласно бихевиористской концепции, является единственным объектом изучения психологии, а все внутренние психические процессы должны быть интерпретированы по объективно наблюдаемым поведенческим реакциям. В соответствии с этим цель диагностики сводилась первоначально к фиксации поведения.

Особое направление в психологической диагностике связано с разработкой различных методов диагностики личности. С этой целью используются чаще всего не тесты, а особые методы, среди которых выделяются опросники и проективная техника. Теоретической основой этого метода можно считать интроспекционизм. Метод опросников можно рассматривать в качестве разновидности самонаблюдения.

Другим известным методом диагностики личности являются проективные техники. Их родоначальником традиционно считается метод словесных ассоциаций, возникший на базе ассоцианистских теорий.

Большинство исследователей сегодня склонно рассматривать ассоциативный эксперимент в качестве приема для изучения интересов и установок личности. Ассоциативный эксперимент стимулировал появление такой группы проективных методик, как «Завершение предложений».

Кроме ассоцианизма, теоретические истоки проективных методов можно искать в психоанализе, ставящем во главу угла понятие бессознательного.