В предыдущей главе речь шла о том, как травматические переживания ранних лет жизни, раскрываемые в психоаналитическом исследовании невротического поведения, детерминируют структуру характера. Теперь нам известен генетический источник многих черт характера. Вместе с тем следует учитывать также и специфические динамические факторы, влияющие на формирование различных типов характера. В следующих главах мы подробно рассмотрим их на примерах анамнезов и клинических наблюдений.

Первым мы рассмотрим оральный характер, поскольку именно в нем особенно отчетливо проявляется зависимость психического функционирования от биоэнергетических процессов, лежащих в его основе. В психоаналитической литературе имеется немало работ, посвященных оральным чертам характера. Многие авторы отмечают и психоаналитически интерпретируют связь оральности и депрессии. Понятие орального характера было введено Абрахамом, однако его работа была чисто умозрительной и в ней речь шла исключительно о том, что определенные черты характера являются продолжением тех тенденций, которые наблюдались в ранний период развития ребенка. В книге Райха «Анализ характера» нет примеров описания пациентов с подобной структурой характера. Хотя оральный характер встречается не так уж часто, надо учитывать, что оральные черты и тенденции можно встретить почти у каждого индивида, обращающегося за помощью к терапевту-аналитику.

Пациент, историю болезни которого мы рассмотрим, обратился за помощью в связи с постоянными приступами острой депрессии. Кроме того, он жаловался, что ему трудно удержаться на работе. Это был молодой человек лет тридцати. Когда он пришел ко мне первый раз, то был безработным, и начало терапии, таким образом, было связано с поиском работы. Как следовало из трудовых записей, ни на одном месте он не задерживался больше шести месяцев, хотя вполне справлялся со своими обязанностями. Он не имел профессии, и у него не было никаких специальных навыков и профессиональных интересов.

Во время первой нашей встречи я спросил его, как он относится к работе, и он очень не хотел принять саму мысль о том, что работать необходимо. Такая установка, на мой взгляд, является характерной для орального типа. Провоцируя, я спросил, не чувствует ли он, что мир обязан обеспечить ему жизнь, и он без колебаний ответил «да». Он не мог аргументировать такую позицию, но она передавала внутреннее чувство лишения. Человек с такой установкой ведет себя так, словно уверен, что его обманули в праве по рождению, и он будет тратить жизнь, стараясь добиться того, что ему принадлежит по наследству. Самое большее, что здесь может сделать терапевт, — это показать ему, что его право неисполнимо. Я согласился с тем, что его «обманули», и предложил свою помощь, выписав рецепт, в котором указывалось, что предъявитель сего имеет право на жизнь и что он может предъявить сей документ в любом банке или трастовой компании США. Я подписал бумагу и вручил ему. Тут он рассмеялся. Он понял, что как бы ни были обоснованны его претензии, ему никогда не удастся их удовлетворить. Он согласился, что надо искать работу.

Терапия началась двумя месяцами позже. Мой пациент нашел место менеджера на небольшой фабрике. Здесь он впервые стал отвечать за людей и руководить ими. В первое время он даже участвовал в профсоюзном движении. Но работа оказалась нелегкой. Он был обязан являться на службу к восьми часам утра и оставаться там, пока не будет выполнено все, что намечено. Немного спустя он начал жаловаться на тяжесть работы. К вечеру он сильно уставал. Ему стоило больших усилий вставать каждое утро и вовремя приходить на работу. Но он вполне допускал, что через некоторое время будет чувствовать себя лучше, и не испытывал прежних приступов депрессии. На ранней стадии терапии я использовал время, которое оставалось после обсуждения проблем, связанных со столь важной для него службой, на работу со специфическим мышечным напряжением.

Прежде чем продолжить рассказ об этом случае, мне бы хотелось привести некоторые биографические данные о пациенте. Кроме того, нам нужно иметь представление о его телесной структуре, а также специфических напряжениях и блоках.

Пациент был старшим из трех детей в семье, где постоянно присутствовали разногласия. Его отец был свободным художником, имел свое Дело, но его доходы едва покрывали семейные расходы. Пациент имел двух братьев, один из которых страдал ревматизмом сердца.

Вот как пациент описывал домашнюю ситуацию: родители ненавидели друг друга. Мать — слабая женщина, которая, как он чувствовал, старалась найти в нем опору. Своей беспомощностью она вызывала у него отвращение. Отец семьей почти не интересовался и по любому поводу приходил в ярость. Пациент вспомнил, что, когда был ребенком, отец вызывал у него страх. Он не чувствовал, чтобы родители любили его, и не чувствовал себя способным принять их любовь. Заботу матери он называл «назойливой опекой». Никто из родителей, по его словам, ничего не представлял собой как личность.

Он перенес обычные детские болезни. Спортом он почти не занимался, зато много читал. В школе ему было трудно концентрироваться на уроках, хотя хорошие отметки получал довольно часто. Окончив школу, он в том же году поступил в колледж. В восемнадцать лет он ушел из дому и бросил учебу, начав жить с девушкой, которая затем стала его женой. Он заметил, что не знал, чем бы ему хотелось заняться, или, говоря точнее, у него не возникало желания что-нибудь сделать или предпринять. Его карьера ограничилась рядом случайных заработков, чередующихся с периодами безделья. Супружеская жизнь не удалась. Его жена тоже страдала периодическими приступами депрессии. Они разошлись на год, но возобновили совместную жизнь перед началом терапии.

В его памяти особенно живо сохранились два периода жизни. В одиннадцать лет он был очень агрессивен по отношению к девочкам. Это встречало отпор, и впоследствии, по его словам, он стал к ним равнодушен. В пятнадцать лет он примкнул к группе молодых социалистов, а затем к анархистам. По-видимому, в этих группах впервые в его жизни произошла социальная идентификация.

Отвечая на мой вопрос, пациент заметил, что самыми яркими чувствами его детства были разочарование и одиночество. С юношеского возраста он страдал сильными головными болями и тошнотой (возможно, мигренью), которые сопровождались чувством беспомощности.

До лечения у меня он прошел несколько курсов анализа у других терапевтов, каждый из которых занимал около шести месяцев. Один из них, по словам пациента, «разбил» его. Это случилось после того, как аналитик нарисовал ему истинную картину его Я в тот самый момент, когда пациент в буквальном смысле над ним смеялся. В таком приподнятом настроении пациент чувствовал себя значимой личностью. У него не было сомнений в своих талантах и способностях, которые совершенно не соотносились с его реальными достижениями. Я «сдулось», как воздушный шарик, и в результате у пациента возникли диарея, диспепсия, он стал страдать бессонницей и головными болями. Он понял, что ожидать от других аналитиков ему практически нечего.

В начале терапии важно было привести в соответствие притязания пациента, основанные на оценке им своих способностей, и реальные его достижения. Мы занимались по часу еженедельно. Каждая встреча начиналась его рассказом о том, какой он хороший и как его недооценивают. Он хорошо излагал свои мысли, его речь была плавной, он точно подбирал слова, критикуя отношения предпринимателя и служащих и анализируя своего босса. Однако при этом он совершенно не принимал в расчет, что предпринимательство сопряжено с конкурентной борьбой. Проявляя чрезмерный нарциссизм, он совершенно не чувствовал проблем других людей.

Интересно проанализировать физическое строение тела пациента в это время. Он обладал хорошо развитой фигурой, был несколько выше среднего роста, пропорционально сложен. Самым заметным отклонением в его теле была сплюснутая грудина с выдающимися нижними ребрами, так называемая «куриная грудь». Рельефная грудная мускулатура выглядела чрезмерно развитой. Плечи приподняты. Шея тоньше, чем должна быть при таком строении тела. Голова и лицо хорошо сформированы, никаких видимых дефектов здесь не было. Диафрагма высоко поднята и контрактирована, что, вероятно, и вызывало расширение нижних ребер. Живот плоский, словно пустой, ноги не выглядели слабыми.

Дыхательные движения ограничивались грудью, она была подвижной, а вот плечи в этих движениях не участвовали. Ни вдох ни выдох совершенно не захватывали живот, диафрагма сохраняла контрактированное положение. При вытянутых руках возникал заметный тремор в плечах, голове и шее. При ударах по кушетке лицо явно выражало злость: зубы оскаливались, ноздри раздувались, а глаза широко открывались. Но резонанса не возникало, пациент подпрыгивал при каждом ударе. Руки, плечи и тело двигались как одно целое, будто они смерзлись вместе. Мне было ясно, что необычайно сильная напряженность опоясывала кольцом плечевой пояс. Больше всего это проявлялось в напряжении грудных мышц.

Хотя удары быстро вызывали злость, эмоция долго не удерживалась. После нескольких движений пациент начинал задыхаться, чувствовал удушье и усталость. Нередко появлялось ощущение беспомощности, и он начинал плакать.

О том, что этот человек относится к оральному типу, можно было догадаться по повторяющимся состояниям депрессии. Далее, следует описать структуру характера, доминирующий паттерн поведения которой определяется оральными тенденциями. С одной стороны, пациент говорит о глубоком чувстве одиночества, разочарования и беспомощности. С другой стороны, налицо нарциссизм, которому всегда необходимо внимание, похвала (поиск нарциссического обеспечения), и желание, чтобы кормили. «Мир должен обеспечить мне жизнь». Пациент вспомнил, что в его жизни был период, когда он очень много ел и стал чуть ли не толстым.

Рассказывая о терапии этого пациента, полезно обсудить психологические аспекты его проблемы и соотнести их с биоэнергетической динамикой структуры характера.

Во-первых, речь идет о постоянных неудачах в работе. Людям с таким фактором обычно не удается сохранить работу на долгое время. Одна пациентка призналась мне, что, как только у нее появляется уверенность в работе, она тут же делает что-нибудь, чтобы ее уволили, или уходит сама. Нередко дело доходит до того, что человек восстает против необходимости работать или, что чаще всего, против требований трудовой дисциплины.

Мой пациент отчетливо продемонстрировал эту установку. Альтернативой работе, как мне удалось показать ему на его собственном опыте, была депрессия. Требования реальности были тяжелы для него, и эту проблему можно было разрешить единственным способом, другого просто не было. Как я уже говорил, эта задача как раз и была основной на первом этапе его течения. Неделя за неделей состояние пациента улучшалось, и он вынужден был признать, что это связано с работой. Несомненно помогала ему и физическая терапия, благодаря которой уменьшилось напряжение, улучшилось дыхание и увеличился его энергетический потенциал. В этом отношении он проявлял готовность к сотрудничеству и выполнял все упражнения, пока не начинал задыхаться. Постепенно его силы окрепли, и он смог сохранять активность на протяжении более длительного времени.

Одной из проблем, которая заявила о себе довольно быстро, было снижение потенции. Обычно он приходил с работы очень усталым и почти не испытывал сексуального желания, что, несомненно, его расстраивало. Я показал ему, что его энергии хватает только на то, чтобы выполнять служебные обязанности. Пока самой важной функцией реальности является для него работа, и поэтому ей отдается предпочтение. Когда же он станет сильнее, улучшение затронет и сексуальную сферу. Такое объяснение удовлетворило его, и мы продолжили работу.

Любовные отношения у человека с оральным характером сопряжены с теми же проблемами, что и функция работы. Его интерес нарциссический, требования велики, а реакции ограничены. Он ждет понимания, симпатии и любви и очень чувствителен к любой холодности партнера или окружающих его людей. Там, где другой человек не может удовлетворить нарциссические требования, у человека с оральным характером появляются чувства неприятия, обиды и враждебности. Поскольку его партнер имеет собстве н ные потребности, которые человек с оральным характером удовлетворить не способен, ситуация все время остается конфликтной. Такие люди очень зависимы, но это часто маскируется враждебностью.

Проблема сохранения рабочей функции моего пациента осложнялась отношениями с женой, которые его не удовлетворяли. Это позволило мне проанализировать его невротические тенденции и убедиться в их нарциссизме. Но если обратиться к его семейному окружению, то в нем невозможно было найти ничего, что могло бы стать для моего пациента позитивной заменой. Он ненавидел отца и презирал мать. Она всегда была грязной и неряшливой. Одно из самых ранних воспоминаний было таким: он лежит на диване и горько плачет. Его отец нависает над ним со строгим выражением на лице и жестом порицания. Он грозит ребенку пальцем и говорит: «Т-с-с». Мальчик не должен шуметь.

Анализ — это одно, а удовлетворение-другое. Мой пациент чувствовал, что ему нужна другая партнерша. Для него это было не так уж сложно, поскольку супружеская жизнь его не связывала, детей тоже не было. Каждая новая связь сопровождалась волнением и энтузиазмом. Один или два раза ему удалось получить большее удовольствие, но ни одно из его увлечений не было продолжительным. Пациент все больше и больше понимал, что проблема в нем самом.

Надо заметить, что в течение того года пациент несколько раз испытывал желание бросить работу. Она была недостаточно высоко оплачиваемой и не удовлетворяла его. Его шеф был человеком язвительным и эксплуатировал служащих. Однако, работая менеджером, мой пациент вполне мог бы заметить, что, если не давить на рабочих фабрики, они мало что будут делать. Он продолжал работать, понимая, что это лучшее место, которое он когда-либо занимал. Теперь он был согласен, что ему необходимо работать, и хотел доказать, что способен сохранить место по меньшей мере год.

Превратности малого бизнеса вынудили его обратить внимание на те проблемы, с которыми сталкивался его шеф. За время работы он увидел, что заработки сотрудников зависят от того, насколько его шеф борется за свое дело. Мой пациент сделал важный шаг, перестав обижаться на определенное социальное неравенство. Он заявил, что не хотел бы оказаться на месте своего нанимателя.

Как мы увидим в дальнейшем, постепенное принятие реальности — одна из целей терапии лиц с оральным характером, поскольку оно обращает их к внешнему миру. Остается еще одна важная проблема. Страх быть отвергнутым, который для человека с оральным характером означает страх потерять любовь объекта, таится в бессознательном как огромная опасность и угроза. Аналитический подход связывает депрессию с этим страхом. Случилось так, что у этого пациента страх материализовывался непосредственно в процессе терапии.

Человек может отдавать себе отчет в том, что жить, обладая оральным характером, трудно. Его супружеская жизнь неудачна. Мой пациент однажды обнаружил, что его жена любит другого человека. Я не верю, что это было для него неожиданностью, но он пришел в ярость, сила которой совершенно не соответствовала его чувствам к жене. Она позвонила мне однажды вечером, сказала, что ее муж в бешенстве и выслеживает ее любовника, собираясь его убить. Несколькими часами позже кто-то из друзей уговорил его побеседовать со мной по телефону, и я кое-как его успокоил.

Когда мы встретились на следующий день, он все еще был зол и исполнен решимости избить любовника. Нетрудно было заметить, что его злость направлена не по адресу. Он несколько раз рассказывал, что жена собирается уйти от него. Почему же это событие так задело его? Не было ли это подавленной яростью, которую вызвал у него отец, запрещая плакать по матери? Когда я сказал ему об этом, он начал рыдать.

Ненависть делала его сильным, но он не знал, что делать с этой силой. Анализ теперь мог раскрыть все инфантильные тенденции его личности. Его, как ребенка, интересовали только собственные потребности и чувства; он был чрезвычайно нарциссичен. Одной из причин, побудившей ег о жену уйти, было то, что он совершенно не понимал ее потребностей. Поскольку он был несчастен с ней, она тоже не была счастлива. Однажды он заявил, что благодаря терапии перерос жену. Почему же ему не удавалось понять, что ей необходимо найти в жизни собственный смысл? В неспособности почувствовать или понять потребности других людей проявлялась слабость его личности. С этой же проблемой он столкнулся и на работе. В той ситуации, идентифицируясь с шефом, он значительно повысил свою способность работать. Может быть, нечто подобное помогло бы ему продвинуться и в способности любить?

Работая с оральным характером, крайне важно довести до сведения пациента, что то, что он считает любовью, другие воспринимают как обращенное к ним требование любить его. Утверждение «я тебя люблю» для такого человека означает «я хочу, чтобы ты меня любила». Такая позиция в любовных отношениях не основана на взрослом паттерне поведения. Скорее это напоминает инфантильный паттерн поведения, в котором другой человек рассматривается как тот, кто обеспечивает удовлетворение нарциссических притязаний.

Хотя я рассказал об этом пациенту, мне не удалось «сбить спесь» с его Я, показать его таким, какое оно есть в действительности. Но зато я сумел пробудить в нем сострадание к жене и ее любовнику. Это было нетрудно сделать, поскольку мой пациент, как и все люди такого склада, был чувствителен. Мы посвятили несколько занятий этой теме, и в процессе терапии наметился поворотный пункт. Он понял, что ему лучше разойтись с женой и жить отдельно. Мой пациент сделал шаг к новому пониманию проблем других людей.

Когда исчезла обида и ненависть, осталась проблема злости. Я сказал ему, что эта агрессивная сила представляет собой ценность, которая растрачивается на деструкцию. Ее можно было бы направить на то, чтобы уменьшить телесное напряжение пациента и усилить его структуру. Он согласился. Поворотной точкой любой аналитической терапии является момент, когда агрессия, высвобожденная в процессе анализа, сознательно направляется на улучшение функционирования в настоящем.

Телесная терапия теперь шла более интенсивно. Пациент с каждой встречей чувствовал себя все более сильным и заряженным. Он познакомился с другой девушкой, и их взаимоотношения сложились удачно. Затем он потерял работу, но не был расстроен, хотя в это время мы уже закончили терапию. Через несколько месяцев он основал собственное дело и, как я услышал от него позже, руководил созданной им фирмой.

В качестве резюме рассмотрим некоторые аспекты оральной структуры характера, иллюстрируя важные моменты фактами из этого и других случаев.

Человеку с оральным характером присуще желание поговорить и удовольствие от говорения. Это типично. Он любит рассказывать о себе, как правило выставляя себя в выгодном свете. Такой человек легко оказывается в центре внимания и не беспокоится по поводу своего эксгибиционизма. Это отличается от истерического женского и фаллического мужского эксгибиционизма, всегда имеющего генитальное значение. Оральному характеру важны внимание, интерес и любовь.

Эта потребность в вербальном выражении сопровождается высоким уровнем вербального интеллекта. Интеллектуальные способности такого человека никак не отражаются на его достижениях, но тем не менее он обладает преувеличенным представлением Я о себе самом. Правда, такая напыщенность Я имеет место в периоды хорошего самочувствия и возбуждения, но в моменты отчаяния и безнадежности в общей картине преобладают чувства беспомощности и неадекватности.

Нельзя не обратить внимание на депрессивные тенденции. Их наличие представляет собой патогномику оральных тенденций. Личность с подобной доминантой имеет оральную структуру характера. Депрессия наступает после снижения активности и утраты видимого благополучия. Состояния восторженности и депрессии цикличны, но это не всегда легко заметить.

Человек с мазохистским характером не переживает истинной депрессии, хотя ему тоже присущи периоды снижения активности. Мазохист называется в тупике, некой мазохистской «трясине». Он пребывает в состоянии ступора, но его легко пробудить любым предложением, суляцим удовольствие, и, когда он пробужден, его энергетика обретает прежнюю силу. У человека орального типа дело обстоит иначе. Его депрессия — состояние очень стойкое.

На глубинном уровне у него обнаруживаются проблемы с восприятием собственных желаний. Такой человек обычно говорит: «Я не знаю, чего хочу». Я много раз удивлялся, насколько правдиво такое заявление. Материальные желания редко бывают значимыми для таких людей. Два моих пациента, к моему изумлению, заявили одно и то же: «Больше всего я хочу мира», причем оба были не расположены принимать реальность и необходимость в жизни бороться.

Агрессия и агрессивные чувства у человека с оральной структурой характера выражены слабо. Такие люди не предпринимают больших усилий для того, чтобы достичь желаемого. Отчасти это связано с отсутствием сильного желания, отчасти — со страхом неудачи. Такой страх проявляется с легкостью, причем оправдывает переживание постоянного разочарования. Человек надеется получить желаемое, не прилагая усилий; таким образом он может избежать разочарования, которого так боится.

Гнев пробудить нелегко. Вместо него можно увидеть сильное раздражение. Может быть много крика и ярости, но при этом нет сильного чувства. Нельзя заблуждаться, принимая за гнев враждебные фантазии иди мечты. В поступках или жестах очень трудно выявить полноценное выражение враждебности.

Оральный характер-это «прилипчивый» тип. В экстремальном случае он способен высасывать чужую силу и энергию. Неумение стоять на собственных ногах является верной характеристикой такой структуры Я.

Еще одна характерная черта оральной структуры- чувство внутренней пустоты, которое присутствует независимо от внешнего поведения человека. Кроме того, такие люди испытывают одиночество даже в любовных отношениях. В ситуации терапии таким пациентам постоянно необходима подстраховка и поддержка, и эту потребность нельзя игнорировать.

Такая симптоматика у лиц с оральной структурой характера имеет место в большинстве или почти во всех случаях, хотя, разумеется, у каждого пациента есть свои индивидуальные особенности, определяющие ее интенсивность и сопутствующие переживания. Оральную структуру иногда очень трудно разглядеть за внешним поведением, которое порой соответствует более развитому типу организации Я. Независимо от того, детерминирован ли характер более высокой организацией, при которой сохраняются оральные черты, или данный тип является оральным в своей основе, констатировать его можно только после тщательного изучения поведения человека.

Психоаналитические представления об оральных чертах характера в целом соответствуют вышеизложенному. Абрахам считал, что об оральности можно говорить, если присутствуют: чрезмерная, патологическая зависть, невротическая скупость, меланхолическая серьезность или выраженный пессимизм, прилипчивость и назойливость, чрезмерная говорливость, острая потребность во внимании, враждебность, нетерпеливость, беспокойство и, наконец, болезненно острая охота к еде и различные оральные привычки (курение и т. д.) (Abracham 1924). К сожалению, многие из этих черт не являются типичными для орального характера, но они примешиваются к подавленности и фрустрации, возникшей в результате ранней тяжелой депривации. Враждебность свойственна всем невротическим характерам, но при оральной структуре она бессильна, как, впрочем, и все действия таких людей.

Чтобы по-настоящему понять динамику этой структуры характера, необходимо привести все оральные особенности и симптомы к одному знаменателю, то есть к основному отклонению, объясняющему каждый из них. Когда паттерн такого отклонения установлен, диагностика и терапия проходят гораздо легче. Выявить этот паттерн значительно проще, если иметь представление о биоэнергетических процессах.

Ответ на вопрос дают приведенные ниже наблюдения за телесной структурой, качеством движений и локализацией напряжений. Человек орального типа быстро устает при длительной физической активности, например при ударах по кушетке. Многие люди такого склада чувствуют недостаток энергии. Они отказываются от усилий, но мышечная усталость повинна в этом только отчасти. Если удары возобновляются, то ненадолго. Отсутствие или недостаток энергии подтверждается тем, что человек с оральной структурой часто страдает низким кровяным давлением и замедленным метаболизмом. Хотя усталость и отсутствие энергии не патогномичны для такой структуры, это всегда указывает на наличие у человека выраженного орального элемента.

Грудь обычно уплощена, живот не тугой, а при пальпации мягкий, будто пустой. Плоская грудь может вызывать сдавливание грудины, часто наблюдаемое у лиц с оральной структурой.

Простирание рук переживается как неудовольствие. Если это действие усиливать или поддерживать, человек начинает плакать и испытывает внутреннюю опустошенность. Более активные действия, например удары по кушетке, лишены силы. Пациент чувствует слабость и бессилие рук и кистей. Движения не поддерживаются адекватным энергетическим потоком.

Ноги никогда не воспринимаются как устойчивая опора тела. Если человек испытывает чувство слабости в ногах, значит, он реально воспринимает их функцию. В ситуации напряжения ноги быстро устают. Контроль над их движениями недостаточен, а координация плохая. Человек с оральным характером пытается компенсировать слабость ног напряжением коленей. Ноги при этом теряют гибкость и становятся ригидными. Стопы и своды стоп зачастую ослаблены. Специфику телесной структуры орального характера можно описать как «диссоциированность». Это, однако, отличается от шизофренической диссоциации, про которую мы говорили раньше. Одна из моих пациенток отметила, что ее руки и ноги болтаются во всех направлениях и что у нее нет настоящего контроля над ними. Из-за слабости нижних конечностей у таких людей отсутствует контакт с землей. Обычно им присуща также тревожность. В детстве и в последующей жизни им снятся ночные кошмары и сны о падении. Страх упасть отчетливо заметен во время терапевтических занятий.

Еще один характерный симптом- головные боли, возникающие вследствие напряженности головы и шеи. Любое усилие, вызывающее приток энергии к голове, может вызвать давящую головную боль или головокружение.

Мышечное напряжение распределяется по телу определенным образом. Кольцо очень сильного напряжения проходит через плечевой пояс и основание шеи. Лопатки крепко прижаты к грудной клетке. У мужчин чрезмерно развита грудная мускулатура. Женская грудь — большая, отвисшая и вялая. Продольные мышцы спины очень напряжены, особенно между лопатками на уровне диафрагмы и в области крестца. Мышцы тазового пояса и плечевого сжаты. В передней части тела нет заметного мышечного напряжения, потому что грудь и живот уплощены. Глубокая пальпация выявляет спастичность прямой кишки.

Самое главное, что мышечная система у человека с оральной структурой характера недостаточно развита по сравнению с объемом тела. Такой дефект физического развития является типично оральным. Для сравнения можно сказать, что мышцы у человека с шизоидным характером обычно гипертрофированы, а состояние мускулатуры мазохиста лучше всего описывается выражением «мышечная скованность».

Легко вызвать рвотный рефлекс. Он связан с нарушением кормления в раннем возрасте, сформировавшим стойкую тенденцию к рвоте.

Само собой разумеется, генитальная функция у человека с оральным характером ослаблена. Оральность и сексуальность- тенденции противоположные, поскольку первая связана с зарядом, а вторая- с разрядкой.

Для сексуального влечения человека с оральным характером главное — это контакт с партнером, разрядка носит вспомогательный характер. Оно выражает потребность получить, накормиться партнером; то есть половые органы служат оральной потребности. Генитальная разрядка и у мужчин и у женщин слабая. У женщин высшая точка, или оргазм, обычно отсутствует. Но это отнюдь не фригидность. Здесь просто отсутствует активный моторный импульс, направленный на разрядку напряжения. Один из моих пациентов, хорошо понимавший себя и свое физическое состояние, принес мне изображение позы человека орального типа характера (рис. 12). Это, разумеется, восприятие самого себя. Я привожу его здесь, сопроводив комментариями пациента, поскольку они являются особенно ценными. Для сравнения он представил свою концепцию естественной позы (рис. 13). [См. также описание модели тела у Шилдера (Shilder 1950)].

Динамический анализ оральной и естественной позы

У человека с оральной структурой характера вес тела приходится на пятки, в то время как в норме — на плюсневые кости, между подъемом с вода стопы и пяткой. Человек с оральным характером имеет тенденцию отклоняться назад. Плечи отведены, и это компенсируется наклоном головы вперед. Спина при естественном положении тела составляет одну линию с тазом, который «по-петушиному» отведен назад. Это напоминает приподнятый хвост или курок, взведенный перед выстрелом. У человека с оральным характером движение вперед начинается с головы, а при естественной позе — от земли. Поскольку у человека орального типа характера ноги недостаточно сильны, тело опирается на позвоночник. Спина не участвует в агрессивном движении. Тело здорового индивида опирается на ноги, сохраняющие пластичность в коленном суставе. Ему присуща свободная агрессия и способность «давать задний ход» своим действиям. При оральной структуре характера сегменты тела сжаты под тупыми углами. И наоборот, у человека со здоровой структурой эти углы острые. Тело выглядит так, словно сжато для прыжка, оно заряжено и готово к действию. В естественной позе верхний и нижний концы вертикально стоящего тела направлены вперед, что можно интерпретировать как устремленность к внешнему миру. При оральном характере верхний и нижний концы организма отведены назад, выражая, соответственно, отстранение от мира.

Все психологические и биологические проявления орального характера имеют нечто общее. С точки зрения биоэнергетики оральный характер представляет собой недозаряженный организм; он похож на пустой мешок. Энергии хватает, чтобы поддерживать жизненные функции, но ее недостаточно для полного заряда мышечной системы. Можно сказать, что больше всего от недостатка энергии страдают периферические области и структуры. Конечности, голова и половой аппарат заряжены недостаточно. Кожа тонкая и легко реагирует на ушибы. Эта концепция вполне объясняет всю симптоматику, но она не позволяет понять, почему такое состояние возникает.

Почему оральный характер не может зарядить себя энергией? Ведь она есть в среде в виде пищи, кислорода, удовольствия от любви и работы. Ответ очевиден. Структура характера порождается иммобилизацией агрессивного влечения. Если организм боится или не может дотянуться и взять, то все, что существует вовне, становится бесполезным. Но у орального характера есть потребности, которые должны удовлетворяться. Он относится к ним инфантильно, то есть требует, чтобы внешний взрослый мир понял его нужды и удовлетворил их безо всяких усилий с его стороны.

С точки зрения психологического понятия страха или биологических понятий мышечного напряжения и энергии действия оральный характер не способен к агрессии. Слабость агрессивных движений отражает спина. Именно благодаря ей можно заметить локализованную в поясничной области усталость, которую испытывают такие люди. Можно сказать, что человек с оральным характером не чувствует своего позвоночника; именно таких людей называют «бесхребетными». Это не похоже на мазохиста, который, несмотря на развитость мускулов, тоже не чувствует собственного позвоночника. Человеку орального склада трудно встать в оппозицию, сложно кому-то противоречить, он склонен убежать, а не повернуться лицом и атаковать.

Вернемся вновь к рисунку и рассмотрим, как различные черты этого характера связаны с отсутствием агрессии и ощущением внутренней опустошенности. Зависть можно объяснить чувством депривации. Прилипчивость и приставучесть — это взрослый эквивалент детского сосания и желания, чтобы о тебе заботились. Слабость рук и ног тоже указывает на инфантильную структуру. Чрезмерный аппетит можно интерпретировать как попытку наполнить себя. Нетерпение и беспокойство-результат неудовлетворенного желания. Неудивительно, что время от времени оральный характер проявляет враждебность и злость. Однако он выражает враждебность голосом, и только в редких случаях она проявляется физически. Неспособность дотянуться до мира ведет к страшному одиночеству; многих взрослых людей, которые надеются, что их желания поймут и удовлетворят без их участия, ждет неминуемое разочарование. Можно понять и неудачи, которые подстерегают этот тип характера в отрочестве и в зрелом возрасте. Базальные проявления такого отклонения требуют, однако, специального исследования.

Какова биоэнергетическая причина повторяющегося цикла, в котором состояние воодушевления сменяется депрессией? В своей терапевтической работе, приводя пациентов к состоянию воодушевления, сопровождаемому раздутыми представлениями о себе, я предупреждаю их, что за этим последует состояние подавленности. Одна пациентка сказала мне, что она чувствует в себе гениальность, а я никогда не признавал этого факта. Она была в хорошем настроении, но перевозбуждения не было. Я не отрицал ее заявления. Кто я такой, чтобы говорить, что она не обладает такими способностями? Кроме того, эта девушка несомненно обладала талантом. С другой стороны, она ни разу не сделала ничего исключительного. Когда я спросил ее, почему она мне об этом сказала, она ответила, что ищет моего восхищения и удивления. Психологически это так, но можно было бы спросить, на чем основаны такие мысли. Ее заявление проистекало из того, что она ощущала свою гениальность, а не из того, что сознательно добивалась моего восхищения и удивления. Это было связано с ее воодушевлением, но, кроме того, предвещало фазу дурного настроения, идущую следом.

С психологической точки зрения можно сказать, что это поведение представляет собой попытку создать и сохранить высокую самооценку. Я бы согласился с Фенихелом, утверждавшим, что «ядро всех маниакальных феноменов составляет значительное завышение самооценки» (Fenichel, р.407). Но это всего лишь подмена одного термина другим. Нам необходимо понять происхождение такой высокой самооценки, которая, надо признать, не соответствует реальному положению вещей. Когда я сталкиваюсь с таким Я пациента, у меня всегда возникает образ раздутого шара. Он легко взлетает, но столь же легко может лопнуть, и тогда наступает депрессия, которая, таким образом, всегда вторична. Если избежать состояния восторженности, депрессия не возникнет. Фенихел считал, что она первична. Исторически это действительно так. Он говорит: «Мания торжествует, когда высвобождается энергия, прежде связанная с депрессивной борьбой и требующая теперь разрядки» (там же, р. 408). Мне остается только уточнить, что депрессия вовсе не борьба, но она действительно уменьшает поток энергии и ограничивает формирование импульсов. Энергия не ищет разрядки, как при генитальном функционировании. Она, скорее, поднимается к голове в поисках контактов с миром. По пути она жестко блокируется в области рук и следует инфантильным путем к голове и рту. Именно это вызывает говорливость человека орального склада характера, находящегося в состоянии восторга. Фенихел уловил иллюзорность природы такой реакции. «Мания есть не истинное освобождение от депрессии, а судорожное отрицание зависимости» (там же, р. 410).

Недостаток независимости можно распознать, несмотря на завышенную самооценку. Энергия взлетает вверх, но не спускается вниз. Ноги недозаряжены, и контакт с землей не сохраняется. В результате генитальное возбуждение слабое. Из-за отсутствия контакта с землей, что соответствует отсутствию психологического контакта с реальностью, возникает ощущение, что такие люди словно «витают в облаках», «парят наверху», «недосягаемы».

Если рассматривать этот феномен с точки зрения биоэнергетики, картина становится более ясной. В период состояния восторженности человек с оральным характером возвращается в раннюю инфантильную стадию, которая ассоциирована со ртом во время кормления. На этой стадии нет необходимости быть независимым. Ребенок может положиться на сильные руки матери, которые его охраняют и поддерживают. Эта сила — сила родительского тела. Чувство единства с матерью очень велико. Неудивительно, что ребенку хочется остаться в позиции, где есть любовь и нет страха. Детеныш обезьяны, которого принесли на верхушку дерева, чувствует себя в безопасности благодаря тесному контакту с материнским телом.

Чрезмерную говорливость можно рассматривать как символическое кормление. Речь человека орального склада характера — это поиск восторга и поклонения, «нарциссического обеспечения». Рот во время говорения может также выражать и агрессивную функцию кусания, проявляющуюся в «язвительном сарказме». Вместе с тем речь человека орального типа хорошо продумана и рациональна, если не считать, что картина, которую рисует Я, преувеличена. Такие люди обладают ясным и непосредственным умом ребенка. Можно догадаться, в чем причина этого преувеличения. Такое Я формирует картину, подобную той, что и Я ребенка: рассеянную, нечеткую и всемогущую. Истинное Я возникает с осознанием внешнего мира и с генитальным раскачиванием продольного энергетического маятника. Ребенок не умеет давать и не способен взять. Разница в том, что зрелое Я способно давать и брать, а инфантильное может только забирать и впитывать.

Наблюдения за детьми помогают понять их чувства. Новорожденный ребенок воспринимает материнскую грудь как себя самого, а не как принадлежность другого человека. Его мир ограничен областью, расположенной непосредственно вокруг его рта. Затем, постепенно, этот мир распространяется на другие части его тела. Некоторое время он является более важным, чем окружение ребенка. В этом мире он хозяин, самая важная персона; а потому его потребности — самые главные. Раздутое Я человека орального склада в состоянии подъема соответствует этому инфантильному Я. Мы ощущаем, что оно нереально, ведь рот принадлежит взрослому человеку, и пробуем убедить в этом нашего пациента. Мне это не удалось. В случае с девушкой, которая утверждала, что она гениальна, я смог только вернуть ее к реальным проблемам. Ново время следующей встречи она сказала мне: «Вы были правы, предупредив, что наступит депрессия».

Пузырь должен был лопнуть. Мир взрослого не могут удовлетворить инфантильные требования. Рано или поздно человек с оральным характером сталкивается с отказом, переживает разочарование, за которым следует депрессия, в этот период энергетический поток значительно ослабевает, возвращаясь в тот конец, где снова начинается формирование импульса. В качестве биоэнергетического феномена депрессия подобна тому, что осталось от лопнувшего шарика, то есть куску дряблой резины. В результате ощущение своей ценности утрачивается. Но я не согласен с психологической интерпретацией Фенихела, что «депрессия — это отчаянная попытка человека заставить орально инкорпорированный объект даровать прощение, защиту, любовь и безопасность». Мне кажется, что депрессия — это скорее результат избегания такой попытки. Возникающие при депрессии субъективные чувства утраты и опустошенности понять нетрудно.

Поскольку человек орального склада характера остро нуждается в принятии и любви, в отличие от человека с ригидной структурой, он не может сформировать и не формирует панцирь. Из-за своей зависимости он становится чрезвычайно чувствительным к окружению. В благоприятных условиях, то есть если его принимают и любят, человек орального типа характера расцветает. Если же условия неблагоприятны, он реагирует раздражением. Его толерантность к напряжению очень мала. Принцип реальности развит слабо.

Депрессию можно предотвратить двумя способами. Если разочарование вызывает слезы, формирование импульса сохраняется. Это естественная детская реакция на депривацию. Во взрослой жизни она является эффективным способом высвобождения напряжения. У маленького ребенка нет других способов избавиться от напряжения. И только значительно позже, когда развивается мышечная координация, он получает возможность реагировать на фрустрацию злостью. Злость и плач имеют две разные функции. Первая направлена против препятствия, стоящего между желанием и его объектом, она имеет целью устранение препятствия. Злость не является правильной реакцией на утрату любимого объекта. Чувство утраты вызывает слезы. Однако обе реакции предупреждают депрессию у взрослого человека.

Таким образом, мы пришли к рассмотрению генетических факторов развития оральной структуры характера. Их название говорит о том, что подобные неврозы проистекают из травматических переживаний очень раннего возраста. «Незаполненность мешка» можно объяснить только — отсутствием удовлетворения на протяжении первого года жизни ребенка. Ребенок, у которого оральная структура характера развилась позже, напоминает ненаевшегося человека, которому не хватает обычного количества еды. Ему недостает не только полноты обладания, но и удовлетворения энергетических потребностей. Ребенок голодает по матери и плачет. Неврозы не развиваются столько же времени, сколько ребенок плачет, пытаясь предотвратить «первичную депрессию». Но сколько же он может плакать?

Вот пример другой ситуации, которая не похожа на предыдущую. Друзья рассказали мне, как они приучили своего ребенка рано засыпать. Малыша уложили в постель в семь часов вечера и вышли из комнаты. Он заплакал и плакал четыре часа или больше, но родители не реагировали. В конце концов он заснул. На следующий раз, прежде чем заснуть, он проплакал только час. После этого, ложась спать в семь часов, он не издавал ни звука и вскоре засыпал. Надо иметь в виду, что не все дети такие. У некоторых из них энергии больше, и они сильнее сопротивляются депривации. Встречаются дети, которые плачут до изнеможения и останавливаются только тогда, когда страдание и боль становятся невыносимыми. Если такие ранние переживания возрождаются во время терапевтических занятий, пациент обычно говорит: «Я чувствую, что мое сердце разбито». Довольно часто подавленный плач переживается как нестерпимое напряжение в животе. Кишечник «завязывается узлом», будто он пересох. Если в этот момент попытаться исследовать реакции пациента, он начинает рыдать. У ребенка, плач которого не находит отклика, постепенно пропадает стремление к матери. Если согласиться, что неврозы развиваются на основе паттерна постоянной депривации, а не в результате одного травматического переживания, становится гораздо более понятным, какие мощные силы здесь задействованы.

Оральный характер формируется, когда стремление ребенка к матери подавлено раньше, чем удовлетворены его оральные потребности. В этом случае возникает бессознательный конфликт между потребностью и страхом разочарования. В последующей жизни подавление сохраняется, структурируя этот конфликт и в позе тела. Психологически можно говорить о страхе повторного переживания детских страданий, бессознательной ненависти, подавленной любви. Я ребенка отказывается от сознательного требования дальнейшего обеспечения. Он делает храбрую и отчасти успешную попытку вести себя независимо, но неудовлетворенные оральные потребности на бессознательном уровне по-прежнему активны. Они на ходят еще одну возможность заявить о себе после пубертатного периода, когда устанавливается генитальная функция. Проблема теперь приобретает вид нарушения генитальности. Разочарование на этом уровне активизирует исходный конфликт, который постепенно расширяется и охватывает все функционирование индивида.

Подавляя стремление к матери, ребенок преждевременно становится независимым. Следствием этого является слишком раннее развитие интеллекта и речи. Ходьба может отставать, или, наоборот, такие дети начинают ходить очень рано, но они никогда не чувствуют себя уверенно на своих ногах. Их мамы говорят, что дети часто падают, очень быстро перебирают ногами, направляясь к цели. Чувство равновесия у них слабое.

Я вспоминаю ребенка, мать которого консультировалась со мной по поводу развившегося у него брюшного синдрома. Ему было около трех лет, он был худеньким и плохо развитым физически. Когда он заговорил, я был в изумлении. Его словарный запас и речевая экспрессия далеко превосходили возрастные нормы. Я не мог помочь, но заметил матери, насколько ребенок умен. Она всплеснула руками, воскликнув: «Пока он мог стоять, люди замечали, что он очень умный». Потом добавила: «Я хочу здорового ребенка»

Ранние воспоминания и фантазии человека орального склада характера обычно связаны с покинутостью и беспомощностью. Вот пример воспоминания, которое несколько раз возникало в процессе терапии: пациент бежит за матерью, уезжающей от него в повозке. Он отчаянно плачет, потом падает в изнеможении. Следующее его воспоминание было таким: когда он проснулся, его матери рядом не было, она находилась где-то в доме, но в другой комнате. Чувство покинутости сохранялось у него и в более поздних воспоминаниях.

У пациента, о котором я говорил в этой главе, тоже возникало подобное повторяющееся воспоминание. Он лежит на диване и плачет по матери. Появляется отец, нависает над диваном, грозит мальчику пальцем, запрещая ему плакать, и произносит при этом «т-с-с». Мальчик был очень напуган. Вспоминая это, он каждый раз испытывал к отцу страшную злость.

У другого пациента, как только он выключал свет, возникала другая фантазия. Он видел белую точку в центре черного поля. Это видение очень волновало его, и он старался разгадать его смысл. Как-то ночью, широко открыв глаза, он «увидел», что белая точка — это крик. Потом он увидел себя — одинокого и испуганного, лежащим в кровати в темной комнате. Он кричал. Затем он почувствовал, что «раскалился добела», как белая точка, которая выросла и заполнила собой все пространство.

Я не могу согласиться, что удовлетворение потребностей ребенка может зафиксировать его на оральной стадии, и считаю позицию Фенихела неверной: «Оральную фиксацию, как и другие фиксации, на первый план выдвигают одни и те же факторы: определяющими здесь являются экстраординарное удовлетворение, экстраординарная фрустрация или и то и другое вместе, особенно сочетание орального удовлетворения с успокаивающими гарантиями безопасности» (Fenichel 1945, р. 405).

На оральной стадии развития ребенок гораздо меньше зависит от матери, чем при эмбриональном и внутриутробном развитии. Можно сравнить ребенка, вскармливаемого грудью, с созревающим на дереве плодом; сосок соответствует плодовому черенку. Естественное отделение плода происходит, когда он полностью созрел. Падая на землю, он начинает независимое существование, чтобы укорениться в «матери-земле». Только незрелый плод сопротивляется отделению от дерева. Разумеется, сочетание «орального удовлетворения с успокаивающими гарантиями безопасности» можно было бы считать оптимальными условиями для ребенка. Экстраординарная фрустрация может стать причиной появления оральных черт. И только одна комбинация способна вызвать оральную фиксацию без специфической оральной депривации: оральное удовлетворение в сочетании с базальной небезопасностью является одним из этиологических факторов развития психопатического характера. Такой характер обладает сильной оральной фиксацией. Присутствует она и в большинстве случаев мазохистской структуры. Однако динамика психопатической структуры характера настолько сложна, что требует отдельного исследования.

Аналогию между оральным характером и недозрелым плодом можно продолжить. Перед тем как отделиться от дерева, плод наиболее зрел и сладок. Незрелый плод горек. Это не достигший зрелости организм, который утратил жизненно важную связь с матерью. Оральный характер горек, и эту горечь можно обнаружить в каждом человеке, структура характера которого заключает в себе выраженный элемент оральности.

Подобно тому как незрелый плод не может пустить корни, так и незрелый человеческий организм испытывает большие трудности в функциональном укоренении в реальности. Физическое отражение этой проблемы — слабость ног и стоп. Функции поддержки и локомоции нижних конечностей зависят от контакта с землей. Слабость нижних конечностей человека орального склада препятствует развитию независимости и агрессии, необходимых для зрелого, взрослого функционирования. Биоэнергетический анализ постоянно подтверждает функциональную идентичность этих динамических процессов их психическим аналогам.

Если возникает впечатление, что ребенок фиксирован на оральной стадии развития из-за избалованности, то при дальнейшем исследовании нередко обнаруживается недостаток материнской поддержки в более раннем возрасте. Никакое количество игрушек, одежды или внимания к материальным желаниям не может заменить ребенку физический контакт с материнским телом и материнской любви. Такие дети могут вести себя как избалованные озорники. У них есть все, что им угодно, и все же они несчастливы, потому что им не хватает прошлого контакта с материнским телом; это желание было подавлено, и ничто теперь не может сделать их счастливыми.

Проблема орального характера- одна из наиболее трудных в аналитической терапии, особенно если не понимать его динамику. Нельзя обеспечить материнскую любовь и нельзя равноценно ее заменить. Но если бы это даже было возможно, проблема все равно не получила бы своего разрешения, поскольку такие пациенты уже не дети и им необходим поведенческий паттерн взрослого человека. Чтобы существовать полноценно и независимо, нужно развить собственные корни и обрести силу. Это достигается на двух уровнях. На психологическом необходимо проанализировать и устранить сопротивления, чтобы пациент сумел сформировать адекватные отношения в любви и в работе. В то же время телесная терапия должна укрепить ноги и помочь установить прочный контакт с землей. Независимость взрослых организмов сохраняется благодаря их зависимым отношениям с нашей общей матерью, землей.

Раньше мы говорили, что необходимая организму энергия содержится в среде, но оральный характер не способен взять ее. Ему нужно мобилизовать агрессию. Этого добиться нелегко, даже если пациент чувствует, что ему не хватает агрессивности. Чтобы мобилизовать агрессивные импульсы, надо устранить множество глубинных сопротивлений и блоков. Страх быть отверженным, покинутым и физической боли реален. Мы сталкиваемся с ним в невзгодах обыденной жизни, в которых проявляется оральный характер. Поскольку такие люди не отрицают реальности, как, например, шизофреники или пациенты с шизоидным характером, их проблему удается разрешить благодаря поддержке и терпеливой, последовательной работе.

Оказать поддержку пациенту с оральным характером можно двояким образом. Во-первых, необходимо обеспечить ему благоприятную терапевтическую среду. Такое условие необходимо ему больше, чем кому-либо другому. Надо принимать индивидуальность такого человека. Он обязательно должен чувствовать, что терапевт на его стороне и не покинет его. Во-вторых, необходимо признавать, что его жалобы справедливы. Только в таких условиях он способен позволить терапевту настоять на необходимости принять взрослую реальность. Оральный характер меняется по мере того, как улучшается его взрослое функционирование. При этом необходим систематический анализ и одновременная работа с мышечным напряжением.

Биоэнергетическая терапия начинается с ног. Их усиливают с помощью специальных упражнений, которые увеличивают энергетический поток, направленный к стопам. Работа с ногами носит первостепенное значение и продолжается на протяжении всего курса. Если биологическое развитие идет от головы вниз, то биоэнергетическая терапия ориентирована от земли вверх.

Необходимо высвободить мышечные напряжения в спине и плечах. На занятиях поощряется простирание рук и удары по кушетке. Сжатое горловое отверстие нужно расширить, чтобы с дыханием возрастал приток энергии. Вся работа с телом в конечном итоге направлена на повышение генитального чувства и способности к генитальной разрядке. По мере возрастания генитального заряда заряженность головы тоже повышается, а это дает возможность лучше постигать внешнюю реальность.

Если Я «раздуто», его надо «сдуть». Пока пациент не может понять, в чем здесь дело, кардинальное и постоянное улучшение его функционирования невозможно. В процессе лечения пациент должен сохранять контакт с реальностью в работе и любви. Возможно, это покажется очевидным, но сделать это совсем не просто. Жалобы пациента, что ему трудно работать, могут иметь под собой реальное основание. Однако они не должны оправдывать уклонение от активности и попытки переложить ее на другого. В борьбе за сохранение своего функционирования даже в трудных ситуациях оральный характер обретает силу и уверенность. Уклонение же препятствует росту функциональных корней, столь необходимых для развития.

Это всего лишь приблизительная схема терапии, а не формула. Аналитический процесс требует, чтобы пациент начал сознавать свои проблемы и чтобы он мобилизовал для их решения свою собственную энергию. Вместе с тем аналитику совершенно необходимо интуитивно чувствовать каждого пациента, и правил, которые определяли бы его непосредственную реакцию, не существует. Двух одинаковых характеров не бывает. Поскольку количество энергии может существенно различаться, поведенческая эмоциональная экспрессия тоже будет иметь качественное различие. Позвольте мне показать, как проблема проявляется в разных случаях.

У молодой женщины двадцати шести лет, в течение некоторого времени посещавшей психотерапевта, присутствовали чуть ли все перечисленные черты и симптомы орального характера. Она была пухленькой. Жировые отложения и очень нежная кожа делали ее тело необычайно легким. Физическая активность была минимальная, работу с мышечным напряжением она воспринимала весьма болезненно. Рвотный рефлекс вызывался с большим трудом и связывался с сильным страхом, как бы во время рвоты не случилось чего с ее головой. Пациентку невозможно было заставить совершить — даже с моей помощью — кувырок через голову. Она ужасно боялась потерять контроль. Пациентка жаловалась на страх смерти и страдала от ночных кошмаров. По утрам ей тяжело было включаться в жизнь, и она постоянно опаздывала на работу. Сильный страх энергетического движения в теле сопровождался недостаточным тургором кожи, свидетельствовавшим о явной недозаряженности организма. Через несколько месяцев, уделенных анализу характера и биоэнергетической работе, встала задача борьбы с опозданиями. Однажды она поняла, что требование приходить на работу вовремя разумно, и это изменило ее установку. Затем она приняла необходимость физического напряжения и, приложив больше усилий, добилась желаемого улучшения.

Другой пациент — молодой человек чуть старше двадцати лет. Он был высокий и худощавый с развернутыми внутрь — из-за слабости сводов стоп — ногами. В начале курса терапии он не работал. Последнее место работы он оставил два года назад и жил дома на содержании у родителей. Он был легок на подъем, но не предпринимал усилий, чтобы найти работу. Он горько жаловался на свою девушку, обвиняя ее в том, что она недостаточно любит его и не оказывает нужной ему поддержки и понимания. Веди себя она по-другому, он мог бы поискать работу.

Вскоре после начала терапии он снял небольшую квартиру и жил в ней на деньги, которые ему выделял отец. Было ясно, что он не будет ничего делать, пока у него есть эти средства. Несмотря на анализ его тревожности, объяснявший его позицию, он не предпринимал никаких реальных шагов, чтобы найти работу. Шли дни. Деньги у него кончились. Тогда я сказал ему, что, пока его поддерживают, он не пытается стать независимым. Я прекратил лечение по естественной причине, что он не может за него платить. Я не оставил его, но заявил, что мы возобновим наши встречи, как только он найдет себе работу. Это было щекотливое положение, но такая мера была вынужденной, и именно таким образом пациент мог понять свое поведение. Его подруга тоже заняла в отношениях с ним более жесткую позицию.

Я встретил его шесть месяцев спустя, когда он нашел работу и захотел возобновить терапию. В этом его поддерживало чувство, что телесный подход действительно способен разрешить его проблемы. Мы интенсивно принялись за работу. Жалоб больше не было. Его состояние настолько улучшилось, что я только изумлялся. Он набрал вес, его ноги выпрямились. Изменились и его отношения с девушкой, но здесь мне пришлось помочь ему понять свою ответственность в ситуации. Меньше чем через год ему удвоили жалование. Он признался мне, что никогда не смог бы теперь вернуться к прежней жизни.

Нужно ли проводить диагностику характера, перед тем как лечить невроз? Быть может, тот же результат даст анализ сопротивлений? Разумеется, систематический анализ возникающих сопротивлений необходим. Однако характер не изменится, пока сопротивления не станут очевидными для пациента как проявления структуры его характера. Я сомневаюсь, что они могут перестать возникать сами по себе. Когда характер определен, пациент понимает и признает свои сопротивления. Таким образом, рано или поздно диагноз все равно ставится. Это напоминает мозаику, собираемую из кусочков: представление об общей картине значительно упрощает задачу. Успеха можно достичь только тогда, когда собрана вся картинка.

Есть один аспект оральной структуры характера, который мы обычно исследуем и который еще не обсуждали. Возникает впечатление, что высокие, худые, застенчивые люди всегда обладают оральным характером или имеют очень сильно выраженные оральные черты. Я уверен, что такая связь не случайна. Поскольку форма и движение являются функциями энергетической динамики и развития, они должны подчиняться определенным закономерностям. Психологически оральный характер «приподнят» над землей. Паттерн его поведения противоречит тому, что мы называем «приземленностью».

Однажды на семинаре для психиатров и аналитиков я представлял пациента с оральной структурой характера. Это был молодой человек шести футов пяти дюймов роста с очень длинными, тонкими ногами. Он всегда, с самого детства, был высоким. Семейный врач отмечал, что «он растет слишком быстро», и это сразу имело для меня определенное значение. Никто из его семьи не был выше среднего роста. Рассказывая о себе, он вспомнил, что, когда был совсем малышом, мама называла его «маленьким мужчиной». Она всегда одевала его. Он чувствовал горечь по отношению к ней. Его чрезмерный рост можно, пожалуй, интерпретировать как желание вырасти и стать маленьким мужчиной для матери или как стремление вырасти и удалиться от нее. Последнее можно истолковать как желание оторваться от земли. Какова бы ни была интерпретация, полное понимание этой проблемы зависит от энергетической динамики эндокринной системы[6].

Психологически и соматически оральный характер возникает в результате вынужденного или слишком быстрого взросления и обретения независимости растущим организмом. Если корни слабые и отсутствует правильное течение энергии, организм вытягивается вверх. У растений это привело бы к появлению длинного стебля или ствола с недоразвитыми листьями и цветками. Мы обрезаем наши растения, чтобы укрепить их корни. Почему мы должны лишать человеческое дитя данного ему природой долгого детства? Ведь это лучшая гарантия здоровья и счастливой жизни в будущем. Можно только сожалеть о тенденции иметь очень быстро взрослеющих маленьких детей. Поскольку мало надежды на то, что грудное вскармливание у американских матерей займет прежнее место, положение будущих поколений внушает серьезную тревогу. Трудно найти женщин, которые кормят грудью ребенка больше одного года, а их рассказы об этом побуждают других женщин поступать так же.

Чтобы правильно понять природу оральной структуры характера и оральности в формировании характера, необходимо отличать его от других типов, в частности от мазохистской структуры. Надо помнить, что депривация, даже если она и не приводит к формированию орального характера, играет важную роль в образовании структуры характера на высших уровнях организации Я. Насколько ребенок переживает чувство депривации в раннем возрасте, настолько ослабляется его генитальность, зависимость и ответственность.

Проблема формирования характера и его структурирования не была бы сложной, если бы характер определяли только биологические факторы оральной потребности и генитального удовлетворения. Мазохизм, однако, вносит особый элемент. Обратимся теперь к этой проблеме.

Проблема мазохизма была и по-прежнему остается одной из самых трудных терапевтических проблем, стоящих перед психоаналитиком. Если аналитик проявляет чуткость и компетентность, оральный характер хорошо поддается аналитической интерпретации. Хотя прогрессивные изменения наступают медленно, они последовательны и прочны. С мазохистским характером дело обстоит иначе. Вслед за внешним улучшением обычно наступает рецидив симптомов и жалоб, и этот паттерн повторяется на протяжении всего курса психоанализа. Такая реакция известна как «негативная реакция на терапию».

Фрейду не удалось преодолеть эту «негативную терапевтическую реакцию» в случае мазохизма, и он сформулировал понятие влечения к смерти, хотя теоретически эта концепция базировалась и на других исследованиях. Райх, который решал проблему мазохизма клинически, обозначил путь к пониманию биологической основы неврозов. В 1932 году он опубликовал статью «Мазохистский характер», которая позже стала главой его фундаментального исследования «Анализ характера», и по сей день остающегося одним из самых значительных достижений психоаналитической теории и техники. Хотя я и буду цитировать статью Райха, но все же советую читателю изучить ее подробно, чтобы иметь полное представление об этом вопросе.

Подвергнув критике теорию влечения к смерти, Райх не опроверг полностью выводы Фрейда. Отрицая существование первичного мазохизма, то есть влечения к смерти, по Фрейду, мы все же соглашаемся, что клинический мазохизм — это садизм, обращенный на себя. Те проблемы, которые направляют его внутрь, обращают на себя, Райх не объяснил, хотя условия, запускающие этот механизм, и результаты его действия он осветил полностью.

Сначала мазохизм изучался как аберрация сексуального поведения. Фрейд раньше других указал на то, что мазохизм может принимать формы, при которых мазохистская перверсия или фантазии о самоистязании отсутствуют. Он называл это моральным, или женским, мазохизмом. Райх решал клиническую проблему, не концентрируясь на мазохистской перверсии, как это делалось прежде, а анализируя основу специфического реагирования. Тем самым он ввел понятие мазохистской структуры характера, которая, несмотря на то что прошло более двадцати лет, еще не до конца осмыслена аналитиками. В случае, который я привожу здесь в качестве примера, отсутствие мазохистской перверсии или фантазий об истязании отнюдь не противоречит названию характера.

Пациент, о котором пойдет речь, обратился ко мне за помощью после: более чем пятилетнего лечения. Он объяснил, что снова вынужден обратиться за помощью к аналитику из-за переживаний, возникших во врем деловой поездки за границу. Все прежние симптомы проявились снова, но уже в более тяжелой форме. Чувство тревоги было столь интенсивным, что почти парализовало его. Он страдал тяжелой формой люмбаго, гриппозными заболеваниями, терял вес, не мог работать и очень хотел вернуться к терапии. Жалобы его не отличались от прежних. Больше всего проблем у него вызывала тревога, которая временами становилась столь мучительной, что доводила его до отчаяния. Жаловался он и на почти полное отсутствие а генитального удовольствия при половом акте, говорил, что если бы он испытывал его, то мог бы функционировать лучше. Временами он был инертен и мог часами сидеть задумавшись. Однако он легко выходил из этого состояния. Рассказывал он также о том, что испытывает негативные чувства к другим людям: презрение, обиду и желание унизить. Что касается физического состояния, его беспокоило, что, во-первых, волосы были сухими и седыми, он лысел, несмотря на то что был еще молод, а во-вторых, у него появилось варикозное расширение вен на ногах.

Жалобы пациента очень важны в процессе анализа. Мазохист часто испытывает сильную тревогу. Однако оральный характер, например, может быть еще более тревожным. Это отличает подобные типы от пассивно-женственных и ригидных структур, где Я достаточно развито для того, чтобы тревога возникала только в исключительных обстоятельствах. Но тревожность мазохистского типа характера отличается от тревожности орального типа. Первый переживает ее под давлением социальных отношений, а второй — из-за ситуации, с которой еще не встретился. Различие невелико, но все же заметим, что Я мазохиста длительное время находится под сильным давлением. Его инертность не эквивалентна оральной депрессии. Один из пациентов Райха очень метко назвал её «мазохистским болотом, или трясиной». Люди с другим типом характера никогда сознательно не переживают негативные чувства так, как это делают мазохисты.

Показательна автобиография моего пациента, которую он написал в начале нашей работы. Помимо того что он лечился уже несколько лет, его ранние воспоминания были достаточно четкими. «Туалетные неприятности» мучили его в очень раннем возрасте. Вот как он об этом рассказывал: «Мама, угрожая побоями, заставляла меня часами сидеть в туалете и стараться «сделать» что-нибудь, но у меня ничего не получалось». Он вспомнил, что, когда ему было около двух лет, он страдал запорами, и мать пыталась стимулировать дефекацию, вставляя ему палец в задний проход. В семилетнем возрасте ему часто ставили клизмы и пичкали ужасными на вкус слабительными средствами. Помимо трудностей, связанных с дефекацией, большая проблема возникала из-за еды. «Оглядываясь назад, я вспоминаю, что не было такого, чтобы я не ел, — просто я ел недостаточно. Мать силой впихивала в меня положенное количество пищи. Я помню, мне около трех-четырех лет, я бегаю вокруг стола, а моя мама — за мной. В одной руке у нее полная ложка какой-то еды, которую я не хочу есть, а в другой — ремень. Она грозит, что отлупит меня, что часто и делала… Самым ужасным из того, что делала моя мать, была угроза уйти от меня. Иной раз она говорила, что поднимется на крышу, бросится вниз и разобьется насмерть, если я не доем того, что мне положено. Она действительно направлялась к двери, выходила из комнаты в холл, а я падал на пол, истерически рыдая».

В период от двух с половиной до четырех лет пациента мучили ужасные ночные кошмары. «Я в ужасе просыпался и видел бесконечно большую комнату и мужское лицо, косо глядящее на меня из угла». Это лицо появлялось и позже, и снова возникло во время терапии. В возрасте трех-четырех и в течение нескольких последующих лет пациент отмечал, что его пенис втянут в мошонку. В пять лет он начал переживать иррациональные страхи, которые ко времени первого психотерапевтического курса переросли чуть ли не в паранойю.

Хотя пациент был физически развитым, крупным и сильным мальчиком, он «очень боялся вступать в физическую борьбу с кем бы то ни было». Он не отстаивал своих прав, и его детская душа страдала от множества унизительных переживаний. Он спал в одной спальне с родителями и помнил, как испугался, когда услышал, что отец и мать занимаются любовью. Об отце он отзывался мало, упоминал только, что они вместе гуляли. Мать часто угрожала ему отцовским наказанием, но, по словам пациента, отец никогда не бил его. В семь лет он увидел большой пенис отца и был испуган этим.

Мастурбировать пациент начал в девять лет; пубертат наступил в десять. Вскоре после этого он «ощутил ужасное отчаяние», поскольку мастурбация, как он пишет, вызывала у него мучительные чувства. В отрочестве он прибегал к ней регулярно, это всегда сопровождалось «страшной спешкой, отчаянием и ощущением вины».

Вскоре после пубертата полностью проявился его эмоциональный недуг. «Первую ужасную тревогу я пережил около одиннадцати или двенадцати лет, и причиной ее были отношения с девочкой. Я краснел, задыхался, чувствовал тревогу и бешенство одновременно. Я никогда не мог подойти ближе, чем на пять шагов, даже если очень этого хотел, ведь если бы я сделал это, страх парализовал бы меня. Так продолжалось до семнадцати лет и случается в настоящее время, порой столь же сильно».

Упадок жизненных сил он относил к возрасту одиннадцати-двенадцати лет, когда начались затруднения, связанные с сексом. «С тех пор я стал таким, как сейчас, — тревожным, страдающим, страстно стремящимся и т. д.» Хотя пациент не особо утруждал себя в старших классах, его средняя оценка была почти 90. В колледже он учился менее успешно, но все же окончил его без особых проблем.

Я привел некоторые отрывки из автобиографии пациента, чтобы показать то реальное страдание и фрустрацию, которые он пережил. Давайте соотнесем это с описанием его физического облика. Он был хорошо сложен, мускулист, с широкими грудью и плечами. Тело было смуглым, волосы — черными, но поседевшими и редкими. В состоянии покоя лицо пациента никаких особых чувств не выражало; при эмоциональном напряжении искажалось и на нем можно было уловить оттенок отвращения и презрения. Тыльная сторона шеи в такие моменты напрягалась и сильно сокращалась. Эту экспрессию можно было бы интерпретировать как крайнее упрямство. Было заметно, что грудь при дыхании движется легко, живот-мягкий. Под влиянием сильного чувства картина менялась и здесь. Брюшная мускулатура напрягалась, словно в животе возникал тугой узел. Пятки прижимались друг к другу, а таз выдвигался вперед и вверх. Плечи были большими, но не квадратными, бедра и ноги очень ригидными. В коленных суставах и щиколотках отсутствовала гибкость, и согнуть их было трудно. Стопы сильно напрягались, пальцы ног не растопыривались.

В данном случае на основании истории болезни и существующих жалоб диагностировать мазохизм было относительно просто. Мы увидим, что почти так же легко произвести диагностику на основе телесной структуры и функционирования тела, если понимать то, что оно выражает. Остановимся на этом более подробно.

Райх отмечал следующие черты мазохистского характера: «субъективное, хроническое ощущение страдания, которое объективно проявляется как тенденция жаловаться; хроническая склонность к тому, чтобы навредить себе, и к самобичеванию (моральный мазохизм), а также навязчивое стремление мучить других, которое заставляет пациента страдать не меньше, чем его объект. Все люди с мазохистским характером проявляют специфическую неловкость, статичную манеру вести себя в контактах с окружающими, причем часто столь заметную, что она похожа на умственную недостаточность». Согласно Райху, только когда имеют место все эти черты, которые определяют ключевые моменты личности и ее типичные реакции, они составляют в сумме мазохистскую структуру характера.

Мне бы хотелось вернуться к своему рассказу. Вначале я не распознал мазохистскую структуру характера моего клиента. В то время мои мысли были заняты мышечным напряжением и энергетическими блоками, и я несколько отошел от аналитических концепций характера. Я пытался уменьшить напряжение в тыльной стороне шеи и в основании черепа. Эта работа, вместе с ударами пациента по кушетке, несколько продвинула нас в лечении. Пациент сказал, что он лучше чувствует голову и что она прояснилась. Хотя такое состояние продолжалось только день или два, оно возникало на каждом занятии. Но дальше дело не шло. Пациент стремился к сотрудничеству, и его жалобы имели вполне разумное выражение. Поскольку мне не удавалось продвинуться дальше в этом направлении, я перенес внимание на другие аспекты функционирования его тела.

Когда он пытался сильно выдохнуть или глубоко вздохнуть, грудь была расслаблена, но волнообразное движение словно создавало тугой узел в центре живота. Раньше я считал, что такие вещи происходят под влиянием сильного аффекта, например рыдания. У меня возникла мысль, что пациент, возможно, страдает запорами. Он выглядел так, будто, преодолевая сопротивление, старался что-то вытолкнуть. При обсуждении этой установки у пациента возникли воспоминания о переживаниях, связанных с приучением к гигиене. Автобиография, которую я цитировал, была написана позже. Кроме того, он сказал, что ощущал подобное напряжение в животе во время работы. Независимо от ситуации он все время, пока работал, ощущал давление, но не пытался хоть как-нибудь избавиться от него. Временами давление в животе становилось столь сильным, что появлялся озноб.

Я понял, в чем состоит основная особенность функционирования этого пациента. Его поведение воспроизводило опыт ранних лет жизни, который был связан с приучением к туалету. С одной стороны, его функционирование, анальное и любое другое, блокировалось сильным подсознательным упрямством, которое можно было бы выразить как «я не хочу». С другой стороны, жизнь требовала, чтобы он все-таки работал и анально функционировал. Он был вынужден двигаться (включая движение кишечника), невзирая на сдерживание, но при этом, разумеется, не мог двигаться естественно. Единственный возможный путь состоял в том, чтобы, преодолевая сопротивление, вытолкнуть, выжать из себя что-нибудь. Сильное напряжение требовало выталкивания, что было и понятно и необходимо. К несчастью, выталкивание повышало сопротивление, и пациент попадал в замкнутый круг. Он ощущал напряжение в тыльной стороне шеи как гнев и обиду, но не мог его контролировать.

То, что я описал здесь как типичную особенность функционирования данного пациента, можно увидеть в каждом случае мазохистской структуры характера. Такие люди выталкивают или выжимают из себя, сжимают живот, чтобы добиться некоторой эмоциональной разрядки. Для мазохистов типично сжимать пенис во время мастурбации или в момент в эякуляции. Если посмотреть на это шире, можно сказать, что мазохист не отрицает реальности, как шизофреник, но и не отвергает своих требований, как человек орального типа. Он принимает реальность, одновременно сражаясь с ней, он признает рациональность своих требований, в то же время сопротивляясь им. Он больше, чем кто-либо другой, пребывает в состоянии тяжелого конфликта.

Исследуя повторяющийся паттерн первых двух моих пациентов мазохистского склада, я почувствовал, что этот тип характера — анальный. Однако пациенты не жаловались ни на запоры, ни на другие анальные нарушения. Не заметно было и других черт, которые Фрейд относил к анальному характеру: аккуратности, скупости или упрямства. Хотя об их наличии можно было догадаться в процессе интерпретации, видимых проявлений не было. Затем я пришел к мысли, что их функционирование действительно можно назвать кишечным, или ректальным. Другие исследования подтвердили эту мысль. Оба пациента были «бесхребетными». Во всех ситуациях, где нужно было терпеть, они прилагали усилия, но вскоре чувствовали изнеможение. Такое состояние тоже типично для мазохистской структуры. Здесь возможна и другая интерпретация. Чувство «бесхребетности» у таких людей заставляет их сжимать кишечник, чтобы получить ощущение поддержки. Разумеется, это им не удается и доводит только до изнеможения.

Моя работа с пациентом была направлена на то, чтобы мобилизовать злость в тыльной стороне шеи за счет сильной экспрессии «я не хочу». Кроме того, я использовал удары по кушетке, чтобы развить чувствование спины через высвобождение злости. Эти действия давали хороши эффект, который явно возникал к концу каждой встречи, но через неделю, к моменту следующей, пропадал. Задавая вопросы пациенту, я каждый раз слышал одни и те же жалобы. Пожалуй, тревожность стала чуть меньше, несколько ослабилась тенденция к выталкиванию, но по-прежнему доминировали негативные чувства, отсутствовало сексуальное удовольствие и радость. Я раздражался. Правда, жалобы пациента были оправданными, но в его голосе я улавливал похныкивание. Я вдруг понял, что это хныкание связано с мазохистским характером, и это дало возможность увидеть ситуацию психоаналитически и биоэнергетически одновременно.

Раньше он жаловался на депрессию, во время которой часами сидел в задумчивости. Нетрудно понять, что такая задумчивость на самом деле вовсе не депрессия. Он увязал в трясине, подобно тому как его дыхание «завязало» в середине живота во время занятий. Позже он описал такое настроение. Оно возникло в результате ссоры с женой. Он говорил, что находился между желанием «уладить это» и равносильным ему чувством «подождать, пока она сама придет ко мне». Любой ее шаг навстречу вывел бы его из этого состояния, и именно этим погружение мазохиста в трясину отличается от настоящей депрессии. Необходимо заметить, что энергетическая система мазохиста высоко заряжена. Она может завязнуть между антагонистичными импульсами, но может и легко сдвинуться с места под воздействием сильных чувств.

Необходимо было проанализировать хныкание клиента. Мне удалось сделать это только тогда, когда я понял, почему он обижается на меня. Я не достаточно делал для того, чтобы помочь ему, он чувствовал презрение ко мне, но выражал все это хнычущим голосом. Это была мазохистская провокация робко подать голос: «Ты нехороший. Ты не можешь мне помочь». Он ясно видел связь между своим желанием, чтобы «я сделал ему это», и действиями своей матери, стимулирующей его анус, чтобы помочь его функционированию. Как бы он отреагировал, если бы я согласился на это? Испражнился бы на меня, выражаясь фигурально? Какое еще значение можно было бы придать этому, после того как я усердно поработал и продемонстрировал ему позитивные результаты?

Райх подчеркивал, что «мучения мазохиста и мазохистские жалобы, провокации и страдания объясняются реальной или вымышленной фрустрацией требования любить его, которое чрезмерно и не может доставить удовольствие. Это специфически мазохистский механизм, его не встретишь в других формах невроза». Но почему требование любви чрезмерно? Райх говорит: «Мазохист пытается облегчить внутреннее напряжение и снять тревожность неадекватным способом, а именно требованием любви, которое принимает форму провокации и злобы» (Reich 1949,p.225–226). Разумеется, это заканчивается неудачей. Человек с мазохистским характером едва ли не осознает, что такая неудача неминуема. Это случалось много раз и, пожалуй, является неоспоримым фактом. Можно добавить, что на каком-то определенном уровне он хочет этой неудачи. Есть ли это потребность в наказании, о которой мы так много читали? Существуют две интерпретации. Первая-неудача оправдывает собственую неадекватность такого человека. Он возлагает вину на других. Вторая — успех пугает мазохиста, он освещает его, словно прожектор, и вызывает сильнейшую тревогу, связанную с эксгибиционизмом.

Несколько занятий я анализировал поведение пациента, пребывающего мазохистской трясине. Он напоминал упавшего в канаву пьяного, жалобно взывающего о помощи, но тянущего того, кто протянул ему руку, в ту же канаву, чтобы вымазать его в грязи. Нельзя сказать, чтобы такое намерение было сознательным. Таков неизбежный результат паттерна по ведения человека с мазохистской структурой характера. Понимая проблему, можно рассматривать мазохиста как человека, который глубоко унижен и чувствует себя подчиненным, низшим существом. Его поведение можно интерпретировать так: «Смотри, ты не лучше, чем я». В ранние годы жизни мой пациент, несомненно, страдал от унижения.

Аналитическая работа привела к первому реальному эмоциональному улучшению. Пациент заметил, что за последнюю неделю пережил несколько хороших моментов, был бодр и жизнерадостен и что впервые за последний год он так хорошо себя чувствовал. Его жалобы не исчезли, и все же он почувствовал уверенность. Оптимизм при мазохистском характере явление редкое, поскольку состояние мазохизма основано на глубоком чувстве отчаяния и безнадежности.

В последующие шесть недель у пациента сохранялись устойчивые сдвиги. Он был настроен оптимистически, значительно меньше хныкал, у него появилась способность выдерживать более значительный приток энергии к голове. Это было видно по блеску в его глазах, цвету лица и посадке головы. Волны энергии приносили к голове светлые чувства и более отчетливое видение. Однако генитальное удовольствие по-прежнему отсутствовало.

Я решил обсудить с пациентом его отношение к жене. Он критиковал ее за отсутствие агрессивности, но она бурно реагировала на критику, из-за чего он огорчался и становился угрюмым. Я затеял обсуждение этого, потому что чувствовал, что решение его проблемы состоит не в конверсии мазохизма в садизм. В следующую нашу встречу мой клиент опять попал в мазохистскую топь. Он был переполнен негативными чувствами ко мне, чувствовал ненависть, презрение, был уверен, что я ничего для него не сделал, и т. д. Несмотря на то что он недавно пережил сильный страх передо мной, когда прямо, открытыми глазами смотрел на меня, он все еще лелеял надежду, что, по его выражению, я — «дерьмо». После почти годичной работы мазохистски е тенденции сохранились. Я обратил его внимание, что несмотря на то, что я стараюсь вытащить его из болота, что-то заталкивает его обратно. Что-то, о чем мы еще не знаем. Вскоре нашелся ключ к этой загадке.

Он заметил, что на протяжении последней недели плакал, слушая музыку Бетховена. Хотя слезы неоднократно помогали ему вылезти из мазохистского болота, на сей раз такого не случилось. Он добавил, что, пока плакал, у него возникло чувство, будто кто-то насмешливо сказал: «На самом деле ты не хочешь плакать, ты просто дурачишь их этим». Потом он вдруг почувствовал, что это будто бы дьявол, сидящий внутри, смеялся над ним и надо мной, дразня нас за те усилия, которые мы прилагали, чтобы вытащить его из болота. Неизвестно, какое впечатление это произвело бы на меня, если бы я накануне не прочитал «Идиота» Достоевского. Главный герой этого романа обнаруживает, что над ним смеется демон. Я чувствовал, что какие-то фантазии моего пациента отрицают мою работу и его собственные усилия, и воспринял его рассказ о дьяволе весьма серьезно.

К моему удивлению, пациент заявил, что видит «дьявола», сидящего внутри. По его словам, у дьявола было мужское лицо, искривленное злобной гримасой, и он будто бы говорил ему: «Ты- неудачник, на самом деле ты ничего не стоишь!» В то же время, когда мой клиент ощущал в себе «дьявола», он становился сильнее и чувствовал себя лучше, ему всегда удавалось вылезти из болота. При этом у него возникало презрение к другим людям и чувство превосходства над ними. Что касается терапии, то его отношение в такие моменты выражалось примерно так: «Пошел ты… Я могу в любой момент бросить это занятие. Я в тебе не нуждаюсь. Ты ничего из себя не представляешь». Он понимал, что этот же дьявол неделей раньше заставлял его критиковать жену.

Пациент сказал мне, что «дьявол» вселился в него, когда ему было два года. В раннем детстве он страдал от ночных кошмаров. Лежа в кровати, он часто видел «дьявола» в углу комнаты, тот наблюдал за ним и язвительно смеялся. Комната теряла свои очертания. Он испытывал ужас и жил в постоянном страхе перед этим кошмаром. Теперь прояснилось значение экспрессии лица и тела пациента. Когда он ударял по кушетке, взгляд его становился пристальным, брови поднимались и образовывали две линии, направленные вверх и в стороны. К тому же он смотрел искоса и действительно напоминал «дьявола». Не было сомнений, что пациенту виделась проекция его собственной экспрессии того, как он описывал дьявола, а я видел, как это отражалось на его лице. Мне трудно объяснить, как именно, но в эти моменты можно было сделать некоторые заметки о природе и функционировании «дьявола».

Судя по тому, как он описывал свою мать и что связывал с нею, я был уверен, что «дьявол» имеет к ней прямое отношение. Он рассказывал о глубоком унижении, которому подвергала его мать. Она критиковала любой его поступок, называла унизительными именами и говорила, что он ни на что не годен. Она всячески издевалась над ним и осмеивала. Уделяя чрезмерное внимание кормлению и дефекации, она подрывала уверенность ребенка в собственных чувствах. Но еще более бедственным для развития мальчика было то, что она вставляла ему палец в анус, пытаясь стимулировать движение кишечника. Со единив таким образом эротическое удовольствие с унижением, она подорвала независимость развивающейся личности. Отец в этой ситуации играл пассивную роль. Он был просто «таинственным незнакомцем», на которого ребенок проецировал свои собственные чувства.

Пытаясь защитить свое Я, ребенок перенимает методы своих угнетателей; я намеренно называю их этим словом. Я уверен, что это важный механизм в процессе идентификации ребенка и родителя. Мы усваиваем тактику врага, чтобы победить его. В любом случае мой пациент побеждал мать в ее собственной игре. Он становился более хитрым, более презрительным, ненависть все больше переполняла его. Только так он мог выжить. Если ребенок использует дьявольские способы, он по существу продает душу дьяволу. Теперь дьявол жил в пациенте. Его будущие видения — он сам, спроецированный на другого. «Это было взрослое мужское лицо, которое косо смотрело на меня, рот приоткрыт, зубы поблескивают, брови подняты, все лицо излучает злобу. Обычно это происходило в темноте и «круговерти мрака»».

Теперь пациент знал, что это он сам, «В последнюю встречу я действительно говорил о «дьяволе», имея в виду непроизвольную «злобу», которая сидит во мне. Ассоциация возникла в связи с «презрением», которое читалось на моем лице и было связано с моими негативными чувствами. Когда вы мне что-нибудь говорили, меня переполняло презрение, и я слышал злобный голос: «Что ты знаешь об этом! Ты, кусок грязи!» и т. д. Именно это мне хотелось сказать матери, и именно так она говорила мне».

Две недели спустя пациент рассказал мне, что он идентифицировал экспрессию дьявольского презрения с одновременным ощущением в гениталиях и в теле. Он понял, что это внезапное ощущение лежит в основе его тяги к женщинам, и понял, что она связана с порнографией.

Объем этой главы не позволяет подробно обсудить феномен дьявола. Райх описывает дьявола при шизофреническом процессе. Я вижу его в каждом случае мазохистской структуры характера. Эта негативная сила проявляется как сомнение и недоверие, это антагонист нежности и любви. Дьявол делает свое грязное дело, блокируя каждый искренний поры». При мазохистском характере недоверие основано на раннем детском опыте, оно глубоко укоренилось и упорно сопротивляется любому воздействию. Пока это продолжается, можно обкидать негативной реакции на терапию. Преодолеть это можно только осторожным аналитическим раскрытием характера. Позиции сдаются лишь временно. При малейшем намеке на антагонизм все быстро восстанавливается и начинается сначала. Но дьявола можно преодолеть, если в мозгу и гениталиях преобладают сердечные чувства, любовь, Бог, эрос.

Во время следующей встречи произошел инцидент, который позволил понять, какую роль в процессе проецирования играет взгляд. Глаза моего клиента были широко раскрыты и выражали страх, и тут он заметил на моем лице дьявольское выражение. Затем, когда я предложил ему продолжать смотреть на меня, по-прежнему широко раскрыв глаза, но расслабив их, его прежняя проекция исчезла.

Вскоре после этого пациент на некоторое время полностью освободился от мазохизма. Он пришел на встречу очень грустный. Не хныча, он выразил свое огорчение по поводу своего состояния, но отчаяния он явно не испытывал. Обычно я начинал встречу активно, с обсуждения или движения, но в этот раз, после того как он сказал несколько слов, интуиция подсказала мне, что следует подождать, когда он сам проявит активность.

Через несколько минут пациент тихо заплакал. Он не плакал так глубоко, как мне бы хотелось, но и не через силу. Сквозь слезы он много раз спонтанно восклицал: «Нет!» Мне было видно, как энергия, пульсируя, проходила через его тело и спускалась к ногам. Это продолжалось минут двадцать, и я сидел спокойно.

Потом у пациента возникло приятное ощущение в груди, но одновременно он почувствовал, что не может его выразить. Я поинтересовался, не хочет ли он, чтобы я ему помог. Он кивнул, и я предложил ему поднять руки и попросить о помощи. Он сделал это, но единственное, что ему удалось сказать, были слова: «Пожалуйста, пожалуйста». Потом он добавил: «Пожалуйста, помогите мне». Мог ли он адресовать эту мольбу более конкретно? Я имел в виду молитву, обращенную к Богу, но он не смог этого сделать, сказав, что «не доверяет никому», и снова заплакал.

Через некоторое время я заметил, что он напоминает человека, который сбился с пути и не может самостоятельно выбраться. Пациент согласился с этим. Разве не должен был он преодолеть свое недоверие и попросить о помощи? Да, конечно, но он не мог этого сделать. Он заплакал сильнее, Я снова предложил ему обратиться к Богу. Он тотчас ответил, что это невозможно. Потом добавил, что ребенком молился Богу и просил сделать так, чтобы мать и отец не пугали его. Он утверждал, что его Молитва осталась без ответа. Я возразил, что каждая молитва доходит до Бога, если человек искренне выражает свои чувства. В молитве сердце вскрывается навстречу Вселенной, высвобождая напряжение и принося новую энергию. Если человек искренне молится, он просит сил или освобождения от бремени. Я подчеркнул, что мы не знаем, как плохо чувствует себя человек, который не молится. Пациент снова тихо заплакал, но плач шел словно из глубины души. Он встал с кушетки и расцеловал меня. Его взгляд был ясен и свободен от недоверия.

Такое эмоциональное переживание, как правило, говорит о силе, которая расшатывает структуру характера. Так было и в данном случае. В психологическом отношении мазохистские тенденции значительно редуцировались. Во время следующих занятий почти полностью отсутствовало похныкивание, обида и заметно уменьшилось недоверие. Однако телесные напряжения и энергетические блоки, на которых основана характерная мазохистская поза, невозможно устранить аналитической работой. Они больше не действовали в единой мазохистской структуре, и поэтому теперь можно было браться за них по отдельности. Необходимо было продолжать работу по усилению энергетического потока к голове и к гениталиям, поскольку без этого человек по-прежнему будет попадать в мазохистское болото. Но теперь моему пациенту был известен путь, которым можно было оттуда выбраться, и он увязал в топи только на время. Терапия продолжалась несколько месяцев, постепенно принося стойкие положительные изменения.

Отношение к терапии и терапевту стало гораздо более позитивным, что позволило пациенту значительно легче утверждать себя во время наших встреч. Мобилизация плеч благодаря упражнению с ударами по кушетке дала ему ощущение физической силы. Однако спастическое состояние бедер, ног и стоп требовало дальнейшей работы.

На этой стадии лечения техника биоэнергетической терапии должна включать более интенсивную работу с напряжением нижних конечностей. Сильную структуру Я можно выстроить только на прочном фундаменте, который у моего пациента отсутствовал. Поскольку он по-прежнему не испытывал сексуального удовлетворения, о долговременном улучшении не могло быть и речи. Энергетическая разрядка, либо как генитальная функция, либо через движение, зависит от контакта с землей. Ни слабые своды стоп человека с оральным характером, ни сильно сжатые своды стоп мазохиста не обеспечивают достаточной устойчивости. Кроме того, у человека с мазохистским характером обычно чрезмерно развита икроножная мускулатура и мышцы передней стороны бедер. В то же время подколенное сухожилие и мышцы задней стороны бедер довольно напряжены. Все это делает невозможным нормальные толчковые движения таза. Мазохист толкает таз вперед, он не может им раскачивать. Он толкает его вперед, сжимая пятки вместе и напрягая брюшную мускулатуру. Можно представить, насколько малое сексуальное удовлетворение он получает. Каждый раз сексуальная разрядка вызывает у мазохиста напряжение, которое снижает ее эффективность. При нормальном половом акте раскачивание таза контролируется ногами. Если ноги слабые, как при оральном характере, или неподвижные, как при мазохистском, естественные движения таза становятся невозможными. В следующей главе мы рассмотрим причины такой иммобилизации.

Как мы уже отметили, типично мазохистской чертой является упадок сил, то есть погружение в трясину. В физическом отношении этот упадок не является полным, ведь человек не валится на землю. Этого не позволяют сделать напряжения в икроножных мышцах и мышцах передней стороны бедер. Движение приносится в жертву безопасности. Я говорю об этом, потому что именно эту проблему я прорабатывал на следующей стадии терапии. Так мы впервые пришли к положительным результатам.

Поскольку таз постепенно освободился и стали возможны движения вперед, пациент рассказал о новых ощущениях генитального наслаждения в сексе. Правда, они были непостоянными, но тем не менее очень важными. Пациенту удалось непосредственно осознать, что это дает. Итак, важный шаг был сделан. Каждую встречу пациент ждал, что я скажу ему делать. Хотя он был знаком и со специальными упражнениями, которые мы использовали, и с теми результатами, которые они давали, он не брал на себя ответственности начинать самому. Можно сказать, что он почти хотел, чтобы «мама вставила свой палец ему в анус» и все сдвинулось бы с места. Только после того, как была проведена аналитическая работа, произошел соответствующий положительный сдвиг.

Биоэнергетическая терапия основана на процедуре анализа, который охватывает и психический и соматический уровень. Вербальное и двигательное выражение чувств используется для того, чтобы добиться высвобождения заблокированного аффекта. Рассказ о терапии данного пациента был бы неполным, если не упомянуть об аналитической работе по освобождению от множества незначительных мазохистских черт характера: навязчивого стремления загружать себя работой, тревоги перед предстоящим удовольствием, неумения красиво одеваться, трудностей в выражении своей привязанности.

Когда терапия подошла к завершению, мой пациент был удовлетворен ее результатами. Он изучил причины своей тревожности и чувствовал, что способен нормально, без страха, встречать жизненные ситуации. Прежде всего он обрел контроль над своим телом и знал, как предупредить или преодолеть упадок своего Я и полового влечения. Однако ему было необходимо помнить о замечании Райха: «Нельзя забывать, что мазохистский характер может распасться только тогда, когда мазохист сможет сам работать и вести нормальную половую жизнь в течение длительного времени, то есть достаточно долго после того, как закончится лечение» (Reich 1949, р. 246).

Теперь мы готовы к тому, чтобы обсудить более важные особенности мазохистской структуры характера. Центральная проблема мазохизма потребность получать удовольствие и удовлетворение от страха или переживания того, что другие воспринимают как неудовольствие. В обычном случае эта потребность страдать выражается чаще всего в фантазиях, которые сопровождает сексуальное возбуждение, или в провоцирующем по ведении, которое приводит его к самобичеванию и униженности. В первом случае фантазии о том, что его истязают, — необходимое условие для того, чтобы достигнуть разрядки в половом акте. Провоцирующее поведение выполняет подобную функцию. Униженность ведет к садизму, который раскрывает более глубокие чувства. После борьбы с партнером мазохист сексуально лучше функционирует.

Аналитические исследования показывают, что у мазохиста очень суровое Сверх-Я. Потребность страдать интерпретируется как попытка смягчить его, облегчить чувство вины и угрызения совести. Под мазохистским поведением скрыта злоба и ненависть. Эта скрытая ненависть полностью оправдывает суровость Сверх-Я, или совести. Остается вопрос о том, как импульс, то есть ненависть, изначально направленный наружу, может оборачиваться внутрь, на себя самого?

Фрейд считал, что существует влечение к смерти, то есть первичный инстинкт разрушения, который изначально направлен на себя. Под влиянием эроса (любви) это влечение направляется в мир в виде садизма, смешанного с любовью. Согласно этой концепции, мазохизм возникает тогда, когда эти два влечения сливаются, в результате чего влечение к смерти направляется по своему первоначальному адресу — на себя. «Мы бы не удивились, услышав, что определенная форма садистского, или деструктивного, влечения, которое направлено наружу, может быть интроецирована и повернута внутрь, и влечение, таким образом, возвращается к своей изначальной форме» (Freud 1950, р. 74–75). Этот мазохизм Фрейд назвал «вторичным мазохизмом», в отличие от первичного влечения к смерти, которое не включено в это перемещение «наружу» и которое он назвал «первичным мазохизмом».

Существование влечения к смерти очень спорно. Однако жизнь человека и животных обеспечивают два потока энергии, порождающие инстинктивные импульсы. В гл. V мы описывали их, называя агрессивными и нежными чувствами; последние мы приравняли к эросу. По словам Фрейда, при определенных условиях эти инстинктивные тенденции могут расслаиваться и становиться антагонистичными. Давайте разберемся, как это происходит.

Изучая строение тела мазохиста, мы отметили несколько особенностей. С точки зрения структуры все люди такого склада обладают крупным телом и хорошо развитой мускулатурой. Это не физическая мощь гибкого, ловкого атлета; это больше похоже на разрушительную силу гориллы. Сходство их физического облика с гориллой усиливает округлая спина, короткая толстая шея, мускулистые руки и бедра. Каждый человек такого склада демонстрирует так называемую «мышечную скованность», которая объясняет атаксичость их действий и экспрессии. По тому, как энергия движется внутри такой структуры, с ее сильным напряжением в тыльной стороне шеи и в нижних конечностях, можно объяснить поведение мазохиста. На рис. 14 слева — диаграмма движения энергии нормального человека, справа- движение энергии мазохиста.

Агрессивная энергия мазохиста обращена вовнутрь, организм с обоих концов будто сдавливают огромные клещи. В результате нежные чувства сжаты между агрессией и скованностью. Эрос представлен яркой линией, он борется, чтобы разбить такое ограничение, но полностью проигрывает. Может показаться, что неудача эроса в борьбе с направленной наружу агрессией приводит к тому, что она обращается вовнутрь. Такая интерпретация поддерживает фрейдовское положение о первичном влечении к смерти. Однако это не объясняет генетического развития мазохизма и не учитывает того, что у нормального индивида эти влечения не антагонистичны, а комплементарны, они необходимы друг другу.

Я мазохиста сдавлено, как бы зажато тисками, причем это почти буквальное положение вещей. В верхнем конце — чувство напряжения, в нижнем — последствия строжайшего приучения к чистоплотности, принуждения к испражнению. Чтобы повернуть агрессию внутрь, давление должно возникнуть прежде, чем агрессия «заякорилась» в реальном генитальном и психическом функционировании. Ребенок очень сильно реагирует на это давление. Он плачет, сопротивляется, отступает. Взглядом, жестами и движениями он взывает к матери, требуя симпатии и внимания. Его призыв игнорируется на том основании, что «мама лучше знает» или что она действует в интересах ребенка. Отрицая душевные потребности малыша, она слишком подчеркивает его материальные нужды, порождая этим мазохизм.

Мы уже говорили, что мазохизм порождается давлением, подобно тому как депривация влечет за собой оральность. Растущая независимость молодого организма и его развивающееся Я оказываются придавленными. Давление не принимает форму открытого унижения. Оно скрывается под маской чрезмерного внимания, заботы, участия. Как правило, ребенок подчиняется и становится хорошим мальчиком. Используются сильные меры: придирки, наказание, воззвание к любви ребенка к матери и, наконец, угроза, что мать разлюбит малыша, оставит его, если он не будет послушным. Это вызывает в душе ребенка полное смятение: его нежные чувства блокирует агрессия, не позволяющая ему выразить нежность. Ни при какой другой структуре характера амбивалентность не выражена столь отчетливо и нет такого сильного конфликта.

В развитии данной структуры характера мышечная система ребенка начинает выполнять не естественную функцию движения, а невротическую функцию удерживания. Мускулы чрезмерно развиваются, чтобы сдерживать негативные импульсы и контролировать естественные. Принуждение к испражнению становится причиной рвоты, которая в свою очередь вызывает сильное напряжение шеи и горла. Преждевременное настойчивое приучение к гигиене заставляет ребенка использовать мышцы levator ani, ягодицы и подколенные сухожилия, что позволяет контролировать анус, поскольку наружные сфинктеры к тому времени произвольному контролю не поддаются. Сильное мышечное напряжение в плечевом поясе удерживает в спине ненависть и гнев по отношению к матери. Хотя мазохизм развивается на протяжении второго года жизни, окончательно мазохистская структура характера формируется позже. Обычно этому сопутствует период борьбы, вспышки раздражения и протеста, и, пока сопротивление окончательно не исчезло, структура характера еще не сложилась, период её формирования обычно заканчивается после пубертата.

Можно ли по-другому ответить на вопрос о том, как и почему «истязание» или фантазии об «истязании» могут быть приятными? Ответ Райха на этот вопрос представляет собой шедевр аналитического исследования. Он показал, что мазохист, как и любой другой человек, борется не за истязание, а за удовольствие от сексуального высвобождения. «Когда мазохист и нормальный человек преодолевают определенную напряженность, специфика мазохиста состоит в том, что, хотя он и борется за удовольствие, как любой другой человек, нарушения механизма приводят к полной неудаче в этой борьбе и заставляют переживать как неудовольствие то, что нормальный человек ощущает как удовольствие» (Reich 1949, р.217). Нарушение механизма — спастичность мускулатуры, которая на генитальном уровне не пропускает нежные чувства из-за сильной заряженности органов разрядки. В результате энергия скапливается в области таза, нежные чувства — в животе, агрессия- в ягодицах и бедрах. В тяжелых случаях мазохист переживает ощущение, что его сейчас разорвет, он приходит в бешенство, стремясь к высвобождению. В такой ситуации он напоминает напряженного, эксцентричного, вспыльчивого ребенка, чья досада на родителей в конце концов приводит к тому, что его бьют, после чего он рыдает, постепенно успокаивается и засыпает. Родители обычно чувствуют, что у ребенка есть потребность заплакать, и могут даже ощутить этот механизм. Побить ребенка в таком случае — означает еще больше увеличить напряжение в тот момент, когда его невозможно сдерживать. Блокированная энергия прорывается импульсивным плачем и рыданиями, которые разряжают напряжение и вызывают релаксацию, а не ощущение того, что его побили.

Ситуация мазохиста похожа. Страх сильного генитального возбуждения влечет за собой накопление энергии в тазовой области и в ягодицах. Здесь расположено то болото, в котором увязают мазохисты и где невозможно разрядиться, ни сделав движение наружу, ни отступив внутрь. В результате наступает невыносимое состояние тревожности. Чтобы снизить напряжение, можно использовать один из двух альтернативных механизмов. Давление очень велико, и, сжимая ягодицы, человек направляет энергию в гениталии для разрядки. Такова обычная практика мазохиста при мастурбации и в половом акте. При этом, конечно, удовольствие от разрядки значительно снижается. В данном случае мазохист заимствовал практику анального функционирования и применил ее при генитальном. Другой путь ведет к более сильной разрядке, но он требует применения силы для того, чтобы напряжение дошло до точки, когда его невозможно больше сдерживать. Мазохистское истязание или фантазии об истязании и служат как раз повышению напряжения и доведению его до разрядки.

Фантазии об истязании вовсе не обязательны. Обязательно то, чтобы фантазии были достаточно сильными, чтобы вызвать у индивида сильную реакцию, мобилизовать дополнительную энергию, необходимую для преодоления энергетического блока. Фантазии обычно повторяют инфантильные ситуации, которые изначально вызывали страх и напряженность и которые, таким образом, мобилизуют агрессию, застывшую в установке на удерживание. Здесь навязчивое стремление к повторению проявляется совершенно отчетливо, ясны и причины такого поведения.

В отличие от динамической интерпретации на биоэнергетическом уровне, психоаналитические интерпретации тех же самых действий рассматривают ситуацию с поверхности. «Самый глубокий смысл пассивных фантазий об истязании» примерно следующий: «Побейте меня, чтобы я мог расслабиться, не отвечая за это». Психологически это действительно так, человек мечтает «переложить ответственность на того, кто его наказывает». Роль ягодиц здесь можно интерпретировать двояко. Фрейд подчеркивал, что ягодицы — это особая эрогенная область тела, которой отдается предпочтение на анально-садистской стадии». Райх отмечал, что «шлепанье по ягодицам выполняют функцию защиты уязвимой области гениталий».

Спастичность лонного сращения мазохиста распространяется и на генитальный аппарат. У моего пациента была склонность втягивать пенис в мошонку. Мне приходилось видеть подобное явление и у других пациентов. Психологически это объясняется страхом кастрации. Мазохист боится сильных приятных ощущений в гениталиях. Сдерживание возрастающего возбуждения превращает это в тревожность. Отсутствие удовольствия усиливает «страстное стремление и страдание, лежащее в основе мазохистского реагирования». Пациенты Райха описывали свой страх как чувство, что «пенис может растаять» или «лопнуть, если еще немного усилить напряжение». Один из моих пациентов переживал боль в пенисе как чувство, усиливающее возбуждение. У него возникало неконтролируемое желание сжать пенис и вызвать эякуляцию. Мазохистские фантазии об огне связаны со страхом, что гениталии раскалятся.

Человек с мазохистской структурой характера переносит на половую функцию паттерн реагирования, возникший из опыта анального функционирования. Он боится непроизвольной разрядки и действует так, чтобы проконтролировать ее. Но контроль снижает удовольствие до той точки, где оно становится неудовольствием. Усиление желания заставляет такого человека искать более адекватного, то есть генитального, удовлетворения. Когда желание возрастает, усиливается возбуждение, а вместе с ним, соответственно, и удерживание. Это замкнутый круг, в который заключен мазохист. Как правило, аналитик тоже ходит по этому кругу. В следующей главе мы рассмотрим другие аспекты этой проблемы и терапевтические методы, с помощью которых ее можно разрешить.

Типичные паттерны поведения человека мазохистского склада характера проявляются во всех аспектах его функционирования. В ходе биоэнергетического анализа эти паттерны поведения исследуются, последовательно анализируются и изменяются. Райх указал на некоторые особенности, и мы можем расширить понятие о них как с точки зрения психологии, так и с точки зрения биоэнергетики.

Среди качеств, характеризующих мазохиста, первое место занимает субъективное ощущение страдания и несчастливой судьбы, которое объективно проявляется как тенденция жаловаться. Он страдает на самом деле, и его жалобы, как правило, имеют под собой основание. Однако мазохиста трудно убедить в том, что одно с другим не связано, что удовлетворение его жалоб не избавит его от страдания. Молодая женщина с мазохистской структурой характера жаловалась на то, что ее муж с ней холоден. Хотя она знала, что он ее любит, но, по ее мнению, он недостаточно проявлял сексуальное желание. Жалоба была оправданной, но, зная специфику структуры ее характера, можно было предположить, что ей не удастся получить достаточного удовлетворения от сексуальных контактов. Чаще всего жалоба состоит в том, что терапия не оказывает реальной помощи. Мазохисту всегда кажется, что он прилагает максимум усилий, которые не ценятся и не приносят успеха. Если так, то в этом виноват кто угодно. Такая позиция — трудная проблема для аналитика, поскольку он признает, что мазохист действительно старается.

Для мазохиста характерно то, что чем больше он прикладывает усилий, тем более безнадежной становится ситуация. Он находится в западне, и чем больше старается выбраться из нее, тем больше в ней вязнет. Пока агрессия направлена внутрь, нужно помнить, что его активность самодеструктивна по своей природе. Именно это «старание» создает западню для мазохиста. Его усилия не направлены на рациональные требования ситуации. Он старается завоевать одобрение, расположение, получить любовь за то, что искренне старается. Это очень хорошо видно, если мазохиста бить по кушетке. Он вкладывает в действие все свои силы, но не понимает его значения, цели или последствии, и не испытывает злости, хотя и может ненадолго разозлиться. Необходимо убедить мазохиста в том, что его усилия не выдают истинных чувств, что он делает то, чего от него ожидают; что он старается понравиться терапевту, завоевать его одобрение.

Успеха при лечении мазохистской структуры характера можно достичь, если «упросить» пациента выразить свои негативные чувства. Этим людям легче всего удается выражение таких чувств, как «я не хочу», «я тебя ненавижу» и т. д. Сдерживание агрессии вызывает негативные чувства. Здесь необходима осторожность, поскольку действие выражает искренние чувства. Чтобы удостовериться, я спрашиваю, против кого направлена это негативная установка. Если ответ не относится к терапевту, можете ему не верить, поскольку каждый человек мазохистского склада имеет особенно негативное отношение к терапии или аналитику.

Эта работа, раскрывающая негативный характер паттерна поведения мазохиста, может продолжаться довольно долго, но ее необходимо старательно выполнять. До тех пор пока имеется это базисная негативная установка, добиться какого бы то ни было существенного облегчения страдания невозможно. Окруженный этим слоем негативности, мазохист не доверяет миру, реальности и терапевту. Ни любовь, ни одобрение не могут преодолеть барьер, и никакие позитивные чувства не в силах пробиться сквозь него. Это также причина того, что мазохист страдает. Он хочет вырваться, но не осмеливается, он хочет, чтобы вы его освободили, но не верит вам. Достоевский очень верно подметил характерную черту мазохиста. В «Братьях Карамазовых» отец Зосима говорит: «Что есть ад? Страдание о том, что нельзя более любить».

Глубокое недоверие, сквозь которое мазохист воспринимает мир, делает лечение таких людей очень трудным. Мы видим, что от него сложно добиться даже выражения негативных чувств. Все так пронизано недоверием, что мазохист не доверяет даже самому себе, своим действиям и успехам. Поскольку это недоверие основано на опыте ранних лет жизни, которые оправдывают такую позицию, нельзя ждать, что пациент с легкостью от нее откажется. Чтобы при таком сопротивлении добиться положительного результата, аналитику необходимо руководствоваться доверием пациента и его доброй волей. Это похоже на лазанье по отвесной скале по едва заметным уступам. Аналитик противопоставляет силу своих позитивных установок, строящихся на понимании стойкого негативизма мазохиста. Те, кто бился над этой проблемой, знают, что нередко случаются неудачи. Симпатия к действительно страдающему мазохисту и одобрение каждого позитивного проявления- необходимая основа аналитической и биоэнергетической работы с ним.

Тенденция жаловаться, как подчеркивал Райх, — это действительное выражение мазохистского страдания. Но жалоба при этом выступает как способ, ее содержание не так уж важно. Подобные жалобы оправдываются усилиями и неудачами, стремлением и отсутствием удовлетворения. Мазохист хнычет, постоянно повторяется, обвиняет, и у терапевта возникает подозрение, что все это не имеет отношения к проблеме. Рано или поздно он начинает злиться, и было бы странно, если бы после такой реакции он мог заметить положительные сдвиги в чувствовании и поведении мазохиста. Понятно, что такое типичное провоцирующее поведение мотивировано теми же самыми потребностями, которые вызывают мазохистские фантазии или приступы самобичевания. Мазохист провоцирует, доводит ситуацию до точки кипения для того, чтобы получить хоть какое-то эмоциональное высвобождение.

Важно знать биоэнергетическую динамику страдания и нытья мазохиста. Энергия организма попадает в капкан, поскольку агрессия, направленная внутрь, блокирует выходы. Желание, запертое внутри, порождает страдание. Но выходы закрыты не полностью, иначе наступила бы смерть. Скорее они значительно ограничены. Маленькая струйка энергии все же просачивается и вызывает ноющие звуки. Если бы мазохист действительно освободил свою гортань и подал голос, он не стал бы хныкать. Но тогда он не был бы мазохистом.

Тенденции к причинению себе вреда и самоуничижению — еще одно свойство таких людей. Психологически это означает: «Смотри, какой я жалкий. Почему ты меня не любишь?» Очень часто эти тенденции не выражаются вслух. Они проявляются в манере одеваться и в том, как человек заботится о своем теле. Мазохисты часто приходят на встречи с терапевтом неопрятными и в грязной одежде. Один пациент сказал мне, что, собираясь туда, где он чувствует себя неловко, он надевает рубашки с обтрепанными воротничками. Жалость, которая исходит от других, мазохист тоже оборачивает вовнутрь, на себя. Здесь также задействован провоцирующий элемент: «Ты любишь меня вот таким грязным и неухоженным, как сейчас?» В некоторых случаях проявляется другая сторона медали — преувеличенная чистоплотность. Обычно это защитная реакция на мазохистскую склонность к самоуничижению.

Какова энергетическая динамика этих тенденций? Каково их генетическое происхождение? В предыдущей главе я говорил о том, что мазохист функционирует на кишечном уровне, что он не ощущает позвоночника. Теперь мы можем сказать, что на бессознательном уровне мазохист чувствует себя червем или змеей. Его склонность извиваться можно рассмотреть психологически и биоэнергетически. На бессознательном уровне он чувствует, что принадлежит земле. Ему очень трудно удерживать свое тело строго вертикальном положении, ему присуща тенденция падать на землю. Это-результат движения вниз продольного энергетического маятника, который мы описывали как основу принципа реальности. Мазохист боится сильного напора и сильной генитальной эрекции. На языке его тела нагрузка вызывает мышечное напряжение, которое препятствует развитию прямой осанки, возникающей благодаря сильной энергетической волне. В следствие того что поток энергии блокируется, ее течение неуверенное, как бы наощупь. Движения не выражены прямо и убедительно, они беспокойные, нерешительные и уклончивые. Именно это и заставляет пациента чувствовать себя червем. Мазохистское чувство своей никчемности является выражением такого восприятия. Я говорю об этом буквально, таково истинное положение вещей.

Общим знаменателем ранних переживаний, в результате которых возникает мазохизм, является чувство униженности. Мазохист — это человек, который ребенком был глубоко унижен. Это повлекло за собой чувство неадекватности и никчемности. Какие переживания могут вызвать такое чувство? В том случае, о котором мы говорили в предыдущей главе, это принудительное кормление, при котором желания и чувства ребенка в расчет не принимались, и приучение к гигиене дефекации, которое лишало ребенка ощущения интимности в отношении своего тела. По всей видимости, таковы наиболее важные механизмы. Использование клизмы наносит, пожалуй, меньший ущерб, чем стимуляция пальцем, который мать вставляет ребенку в анус. Из-за чрезмерной заботливости ребенок лишается чувства интимности. Старый обычай шлепать ребенка по ягодицам действует подобным же образом.

Причиной униженности при таких переживаниях отчасти может быть принудительное вторжение, вмешательство в глубоко личные для каждого живого организма функции. Попробуйте силой впихнуть пищу в собаку или кошку и посмотрите, как они будут реагировать на это. Интерес, который некоторые родители проявляют к функции кишечника своих детей, связан с их собственным чувством стыда, который они испытывают по поводу своих выделительных процессов. Невозможно встретить мазохиста, который бы не чувствовал, что функции разрядки- анальные, уретральные и генитальные — грязны. Ребенком мазохиста заставили считать, что эта область тела и те функции, которые она выполняет, грязные, и внушили к ним отвращение. Принудительное кормление тоже может породить подобную проблему. Ребенок, которого заставляют есть, обычно реагирует на это срыгиванием пищи. Это действие затем перерастает в более сильную реакцию отвращения к матери.

Маленький ребенок, как животное, изо всех сил борется против вмешательства в свои естественные функции. Чтобы сформировалась мазохистская структура характера, эта борьба должна быть подавлена. Однако для того, чтобы добиться согласия, редко используется физическая сила. Такие матери уверены, что они действуют на благо ребенка и в его интересах. Как правило, они не бьют его. Наградой послушанию служит одобрение, а бунт влечет за собой неодобрение. Однажды ребенок подчиняется, и устанавливается определенный паттерн поведения. С этого момента все его будущие действия ориентированы на то, чтобы их одобрили. Все мазохисты испытывают чрезвычайную потребность в том, чтобы их похвалили. Они стараются быть приятными в надежде, что вместе с одобрением получат и любовь, и, конечно, постоянно разочаровываются. Мы не осуждаем тех, кого любим, и не можем любить тех, кого осуждаем. Униженность означает, что организм чувствует: безопасность и одобрение зависят от его раболепия. В конце концов мазохист становится рабом.

В истории каждого человека с мазохистской структурой характера аналитик найдет период бунта, который сопровождается сильнейшими приступами гнева и ярости. На этой стадии агрессия еще направлена наружу. Мазохизм, как видно на примере взрослых пациентов, окончательно устанавливается в послепубертатный период. Бунтующий ребенок может проявлять многие мазохистские черты, но не страдать при этом. Нежные чувства подавлены неповиновением и бунтом. Только после того, как о себе заявляют сексуальные потребности, ловушка захлопывается. Конфликт между потребностью и злостью, покорностью и бунтом только усиливает невозможность разрешить его.

Внимание к материальным нуждам ребенка при отсутствии понимания его духовных потребностей создает проблему мазохизма. Неудивительно, что впоследствии мазохист будет рассуждать о потребностях души, но действовать на материальном уровне. Он старается завоевать любовь, меняя работу и прилагая усилия. Он отрицает важность материальной стороны жизни, говорит, что она мало для него значит. Он путается в своих желаниях, смущается, когда надо их выразить, и сомневается, что может получить удовлетворение.

Из-за ранних переживаний мазохиста напряжение сконцентрировано вокруг двух отверстий кишечного тракта. В горле напряжение, вызванное страхом, что его будут кормить насильно или что его вырвет. В анусе и прямой кишке — страхом необходимости освободить кишечник, иначе в него что-нибудь вставят. Плечи мазохиста сильно напряжены, чтобы защитить горло; ягодицы и бедра зажаты, чтобы обезопасить анус. За всем этим стоит побуждение освободиться от того, что содержится в кишечном тракте.

Мазохистский характер — структура догенитальная. Проблема возникает когда генитальная функция еще не установлена. Это можно также рассматривать как один из аспектов оральной проблемы, возникающей из-за воспрепятствования естественному развитию независимости. Только здесь это связано не с депривацией, а с подавлением чувств ребенка. Поскольку мазохист развивается в среде, враждебной к выражению нежных чувств, подобные проявления лишь вызывают у него недоверие. Разве его собственная мать не играла на его симпатии и любви, унижая его? Разве не игнорировались его просьбы и мольбы? Аналитику необходимо сознавать все это при работе с такими пациентами.

Из-за сильного напряжения, сконцентрированного вокруг двух выходных отверстий, мазохист может обеспечить себе разрядку, только выталкивая что-либо наружу. Это характерно для его и профессиональной и сексуальной жизни. Хотя мазохист действует на уровне, недоступном, для человека с оральным характером, при этом не он способен расслабиться и вести себя с легкостью; он словно «проталкивается» в работу. Он действует кишками, а не сердцем, и ему обычно не хватает спонтанности и творчества. Пока мазохист функционирует «из кишечника», он плохой работник. Он слишком нуждается в одобрении. Длительное напряжение до такой степени «связывает» кишки, что упадок сил неминуем.

Тенденция достигать разрядки проталкиванием и напряжением еще более свойственна сексуальной функции мазохиста. Здесь дела обстоят крайне плохо. Если в трудовой деятельности проталкивание какое-то время еще может что-то давать, то в половой сфере оно неизбежно препятствует сексуальному удовлетворению. В результате возникает обида на партнера. Типичным паттерном является напряженность и взаимное обвинение, усилие и обида. Важнейшим моментом этой проблемы является чувство вины, связанное с сексуальностью, стыд половых органов и страх чрезмерных требований к Я.

Анализ действий мазохистов при мастурбации всегда выявляет одно и тоже. Мастурбация не совершается обычным способом. И мужчины и женщины достигают возбуждения и разрядки, когда трутся гениталиями о бедра и одновременно крепко сжимают вместе ягодицы. Иногда половые органы прижимаются к постели, и при этом ограничивается использование рук, как будто им запрещено прикасаться к гениталиям. Скорее всего, так оно и есть на самом деле. Подобный способ мастурбации дает очень слабую разрядку. Мазохист не может выдержать сильного высвобождения энергии. Один пациент признался мне, что в момент эякуляции он сильно сжимает пенис, чтобы предотвратить выброс семени. Райх отмечал, что мазохист переносит на генитальную функцию анальный тип разрядки с его плоской кривой возбуждения и высвобождения энергии.

За таким поведением стоит страх мазохиста, что сильная энергетическая разрядка разорвет его на части, поскольку сильное напряжение причиняет боль. Это трудно себе представить, но так бывает.

В общении с другими людьми мазохист может иметь довольно глупый вид. Даже поверхностный анализ показывает, что это вызвано смущением, которое обычно испытывают такие пациенты. Они страдают, потому что способность выразить мысль и чувства блокирована. Экспрессия мазохиста отличается от экспрессии человека с оральной структурой характера. Несмотря на внешнюю неуклюжесть, мазохист очень умен и чувствителен. Он проницателен, точно воспринимает и понимает поведение других людей. Par contra, он игнорирует те силы, которые определяют его собственное поведение. Он использует свои умственные способности для того, чтобы поставить их на службу собственному недоверию, и они, таким образом, играют зловещую роль в его личной жизни.

Если оральному характеру присущи циклические колебания приподнятого настроения и депрессии, то энергетический паттерн мазохистского характера проявляется в том, что человек, образно говоря, пребывает в болоте, попеременно испытывая состояние тревожности и упадка. Теодор Рай к хорошо сказал: «Это похоже на погружение в зыбучие пески, где, совершая любое усилие, человек погружается еще глубже». Это не тупик, а постоянная борьба, не статичное, а очень динамичное, мобильное состояние. Каждое движение вперед сталкивается с возрастанием тревожности, пока измученный мазохист снова не завязнет в болоте. Здесь он пробудет до тех пор, пока не возникнут новые импульсы, не начнется новый день или новые условия не потребуют дальнейших усилий. Выход из этого — генитальное высвобождение, но этот путь для мазохиста блокирован необъяснимым ужасом. Для того чтобы он получил возможность преодолеть барьер, необходима внешняя сила. Его надо подгонять хлыстом, иногда фигурально, а иногда и буквально.

Если вникнуть в душевное смятение, которое лежит у пациента на поверхности, то на более глубоком уровне можно добиться полного понимания и решения проблемы. На этом уровне мазохист знает, в чем состоит его проблема и те побуждения, которые лежат в ее основе. Этим он тоже отличается от человека орального типа характера. Позже, когда сила побуждений, приводящих мазохиста в смятение, ослабевает, он осознает амбивалентность любви и ненависти, которая определяет его состояние. Поэтому таких людей мучает подавленное чувство вины и держит в страхе Сверх-Я.

Проблему мазохизма можно понять и решить, только рассматривая ее как нарушение характера. Амбивалентность, нерешительность и сомнения пронизывают поведение таких людей во всех его аспектах. Каждый Агрессивный импульс, каждое движение или жест свидетельствуют об этом исходном нарушении. Прежде чем полностью выразить импульс, мазохисту надо преодолеть нерешительность и сомнение, любой импульс может быть ограничен, удержан или реализован вопреки сопротивлению. Мы рассматриваем только те импульсы, которые возникают; для обнаружения блоков злости и ярости необходим глубокий анализ.

Мазохист не переживает внутреннюю опустошенность, он постоянно ощущает внутреннее напряжение и тревожность. Он чувствует, что готов многим пожертвовать ради любви и работы, если бы только ему удалось их получить. Он более независим, чем оральный характер, но эту независимость подрывает сильная потребность в одобрении. Мазохист всегда очень старательный пациент, но в процессе терапии таким людям не удается достичь значительных результатов. Чтобы лучше понять динамику этого аспекта проблемы, давайте сравним биоэнергетику мазохистской и оральной структур характера.

У людей с оральной структурой характера отсутствует агрессия, поскольку недоразвит моторный компонент энергетической системы. Мышечный аппарат слаб, некоординирован и незрел. Если такой слабости мышц нет, ставить диагноз орального характера неправомерно. У шизоидных личностей, по крайней мере внешне, проявляется множество особенностей и установок, которые похожи на оральный характер, но они обладают сильными мышцами, которые не встретишь у человека с оральной структурой характера. Высокая степень духовного развития орального типа не сбалансирована с инфантильной моторной функцией. Поэтому оральный тип «парит в облаках». Это несоответствие можно изобразить, используя иудейский символ гармонии. Один треугольник сильно расширен, в то время как другой- уменьшен (см. рис. 15, левый), что соответствует оральному типу с его склонностью к восторженности, мегаломании и всезнайству.

Мазохистский характер демонстрирует чрезмерно развитую мускулатуру и пониженную духовность, как будто мышечная система поглотила духовную сторону организма и разрушила ее. Мазохист приземлен, тяжел, и его агрессия снижена. Как мы выяснили раньше, чрезмерное развитие мускулатуры связано не с двигательной активностью, а с ее удерживанием. Неудивительно, что агрессия редуцирована.

Маленький треугольник на рис. 15 (правый) отображает тенденцию к самоуничижению, появлению чувства никчемности и униженности. Этот дисбаланс у мазохиста столь же очевиден, как и у человека с оральным характером. Проблема последнего возникает из-за отсутствия достаточно развитой, чтобы выдержать длительные усилия, мускулатуры. Когда такой человек перестает сопротивляться и принимает реальность, грамотная биоэнергетическая терапия обеспечивает быстрый прогресс. Благодаря физическим движениям и упражнениям развитие мускулатуры идет полным ходом. Человек с оральным характером проявляет действительный интерес к внешнему миру, хотя боится и неспособен дотянуться до него. При этом внешний нарциссизм, свойственный таким людям, действительно имеет место, но он скорее напоминает эгоцентризм ребенка.

При мазохизме, однако, мы сталкиваемся с проблемой двоякого рода, поскольку природные инстинктивные влечения обращены друг против друга. Если мы поощряем агрессию, она действует против нежных чувств и не дает настоящего удовлетворения. Освободить духовные чувства, когда необходимая для этого освобождения моторная сила сама по себе является тюремщиком, становится почти невозможным. Нелегко достичь духовного центра лишенного свободы мазохиста, поскольку он заточен в глубину темницы, построенной жесткой и очень развитой мышечной системой. Душа плачет, желая освободиться, и ее слабость постоянно принимает форму нытья.

Терапевтический подход к проблеме мазохизма многосторонен. Необходимо установить определенный контакт с запертой в темнице душой, чтобы поддержать в той тяжелой борьбе, которая ждет ее впереди. Это означает, что аналитик всегда должен проявлять симпатию, понимание и оказывать поддержку пациенту, несмотря на его постоянные неудачи, пессимизм, недоверие и враждебность. В то же время нельзя разрешать пациенту перекладывать тяготы и ответственность за свое состояние на терапевта. Трудность здесь состоит в том, что необходимо сохранить рациональный баланс между симпатией, с одной стороны, и критическим анализом поведения — с другой. Только в этих рамках можно проводить терапевтическую работу. Необходимо устранить спастичность мускулатуры, освободить заблокированные движения. Когда амбивалентность агрессии и нежных чувств исчезнет, произойдет слияние влечений, а это и есть генитальное функционирование.

Надо признать, что решение проблемы мазохиста связано с увеличением его сексуального удовольствия и удовлетворения. Но результат здесь обеспечит его собственное энергетическое функционирование, а терапевт может только направлять его и показывать ему, как преодолевать трудности. Мы сильны исключительно своими знаниями и верой и бессильны что-либо сделать вместо пациента. Если это знание и вера сильнее, чем недоверчивость и враждебность, которые испытывает пациент, терапия будет успешной. Но без успешного применения любые знания теряют ценность. Можем ли мы доказать это и продемонстрировать пациенту возможность иного функционирования?

Устранение мышечных напряжений и спастичности зависит от знания динамики телесной подвижности. Этот вопрос, однако, выходит за рамки настоящей книги. Тем не менее некоторые соображения, связанные с лечением мазохиста, можно высказать прямо сейчас. В основе мазохистской структуры лежит чрезмерно развитая и контрактированная мускулатура. Необходимо устранить эту контрактуру, что требует движений, растягивающих и удлиняющих мышцы. Например, при ударах по кушетке у человека должно возникнуть ощущение подъема в голове и теле и вытяжения рук. При этом он сознает глубокие напряжения, которые связывают лопатки и плечи. Это действие является одним из сильных утверждений Я. Подобным же образом используются движения, которые раскрывают и высвобождают глубинные напряжения тазового пояса. Для того чтобы таз стал мобильным, необходимо растянуть контрактированную мускулатуру бедер. В дальнейшем в сознании пациента должно возникнуть чувство расслабления и наполненности таза.

Пожалуй, самая заметная особенность строения тела мазохиста — бычья шея, то есть толстая, мускулистая, но не очень ригидная. Ригидность шеи является выражением гордости, которая у мазохиста отсутствует. Укорачивающая шею сильная спастичность локализуется в глубоко расположенных мышцах, не участвующих в обычных произвольных движениях. Эти мышцы сдерживают бессознательную ярость и блокируют экспрессию импульсов, направленных вверх. Если у таких пациентов попытаться вызвать рвотный рефлекс, то можно увидеть, как волна импульсов прокатывается вверх и блокируется в горле. Это не связано с ригидностью горла, свойственной истерическому характеру. Блок создается контрактурой, которая подавляет импульс, направляя его от головы вниз и останавливая экспансивное действие. Как будто голова командует «нет» импульсу рвоты. Это состояние идентично тому, что происходит в нижней части тела. Но когда мы вызываем рвотный рефлекс, у нас есть возможность помочь пациенту осознать этот механизм и показать ему, как его преодолеть.

Если говорить про нижнюю часть тела, то тенденция втягивать живот и поднимать тазовое дно, останавливая тем самым продвижение вниз волны возникающего возбуждения, является другим аспектом того же самого механизма, о котором мы только что говорили. Проблема мазохизма не решится, пока не будет преодолена эта тенденция втягивать и напрягать живот. Это можно проработать сознательно, но нельзя забывать, что за таким напряжением стоит страх боли, вызывающий волну возбуждения, которая доходит до спастичного тазового дна и напряженного генитального аппарата. Активное сжатие выполняет функцию предупреждения связанного с болью переживания. Пациент должен встретиться с этой болью, научиться терпеть ее, чтобы перестать бояться. Добиться этого можно с помощью специальных упражнений, основанных на растяжении глубоких мышц. Здесь действует принцип боли-удовольствия. С увеличением терпимости к боли, возрастает и возможность удовольствия. Мазохистской структуре характера присущ догенитальный паттерн поведения, который непрочно «заякоренен» во взрослой реальности.

Если у орального характера отсутствует контакт с землей, потому что у него слабые своды стоп и недозаряженные периферические структуры, то у мазохиста такой контакт ограничен контрактированными сводами и спастичными ступнями и мышцами нижних конечностей. Причины разные, но опоры ненадежные и база двигательной активности сильно ограничена. Необходимо преодолеть эту напряженность мазохистской структуры и укрепить ноги, подобно тому как нужно укреплять ноги и стопы у индивида с оральной структурой.

На противоположном конце тела экспрессия лица также ограничена. Я уже отмечал, что для мазохиста типично выражение невинности и наивности, Это могут быть широко открытые невинные глаза, наивная естественная или глуповатая улыбка. За всем этим скрыт страх, презрение, недоверие, а еще глубже — напуганный ребенок. Такие экспрессии могут достичь поверхности и стать осознанными, а испуг- проявиться открыто и отреагироваться. Ни одно изменение не является более ценной наградой, чем высвобождение этих застывших экспрессий.

Биоэнергетическая терапия не даст эффекта, если ее не сопровождает глубокий анализ характера. При терапевтической работе с проблемами мазохизма такая аналитиче с кая работа имеет первостепенное значение.

Аналитические интерпретации, однако, обладают общим для всех психологических толкований недостатком: я избегаю, потому что боюсь, или я боюсь, потому что избегаю? Нередко одно и то же действие интерпретируется по-разному[7]. Позвольте мне проиллюстрировать это.

Женщина со значительно выраженной мазохистской структурой характера рассказала об инциденте, который произошел с ней в юности. Когда учитель вызвал ее отвечать, она нарочно ответила неправильно, чтобы представиться глупой, хотя знала верный ответ. Пациентка объяснила это так: она не могла перенести того, что оказалась в центре внимания всего класса. Райх интерпретировал такое поведение как страх эксгибиционизма. С другой стороны, Теодор Райк интерпретировал такое поведение как негативно эксгибиционистское. Мазохист добивается внимания своими неудачами и жалобами. На самом деле верны обе интерпретации, одна является оборотной стороной другой. Мазохистский характер подавлен эксгибиционистскими тенденциями. На сознательном уровне мы встречаемся с сильным страхом проявить себя и оказаться в центре внимания. При этом неизбежно блокируются импульсы, которые могут иметь несколько способов выражения: как косвенно и бессознательно, так и в типичной мазохистской манере. Вполне возможно, что неправильный ответ, полученный от нормального сообразительного ученика, привлечет больше внимания, чем правильный. Но индивид привлекает внимание своей виной, тогда как в другом случае он оказывается в центре внимания позитивным способом. Чтобы не возникла подобная проблема, мы даем свои интерпретации на биоэнергетической основе и делаем это как можно чаще. Биоэнергетически такое поведение можно было бы объяснить как страх самоутверждения, удовольствия и экспансивных чувств.

При мазохизме мы имеем дело с личностью, для которой характерна неопределенность, амбивалентность и манипулирование ситуациями. В истории болезни, о которой я пересказывал в предыдущей главе, пациент описывал, как его пенис втягивался в мошонку. Такая тенденция явно противоположна нормальной детской склонности к эксгибиционизму. Поскольку мазохист манипулирует ситуацией, чтобы получить одобрение от матери, он демонстрирует свое состояние и просит мать его компенсировать.

Эксгибиционизм маленького ребенка- это проверка реальности. Чаще всего он принимает форму атлетических достижений, но может быть и открыто сексуальным. Ребенок ждет одобрения и восхищения, которые усилят его Я, и обеспечивает себе поддержку окружения. Позитивная реакция побуждает ребенка двигаться к более высоким уровням функционирования Я, в то время как негативная — подрывает уверенность в том, что самоутверждение необходимо, и делает человека в его взрослой деятельности зависимым от одобрения. Источник мазохизма- неодобрительное отношение и осмеяние малыша. Именно поэтому он связан с униженностью.

Существует еще один аспект этой проблемы, который необходимо разобрать. Разрядка, наступающая в результате мазохистского маневра, приятна, хотя она никоим образом не дает выход всему возбуждению. Это создает для мазохиста проблему, поскольку ему хочется получить удовольствие так, чтобы снизить цену, которую приходится за него платить. Поэтому во многих случаях можно ожидать, что, если пациент откажется от нажима и провоцирования, его сексуальная потенция снизится. Но путь для истолкования стоящей за этим злости и устранения глубинной спастичности открыт. Я встречался с таким феноменом: мне удалось добиться заметных успехов в лечении пациента с мазохистской структурой характера за несколько месяцев работы, но вдруг однажды он погрузился в мазохистское болото со всеми соответствующими симптомами. Он не мог назвать ничего, что объяснило бы этот рецидив. Я спросил о его половой жизни на прошлой неделе. Он рассказал про половой акт с женой, во время которого он был сильно возбужден, но его пенис выскользнул из вагины как раз перед завершением. Пожалуй, это можно было интерпретировать как выражение злости. Пациент избегал сексуального удовлетворения своей партнерши даже в ущерб собственному. После данного инцидента других сексуальных контактов с женой не было, и нам обоим стало ясно, что неразряженная энергия застоялась и породила настоящее внутреннее болото.

Зная динамику структуры характера, можно сделать вывод о проблеме переноса и природе сопротивлений. Мы можем предвидеть те позиции, которые займет мазохист. Во-первых, он видит в аналитике человека, который будет одобрять его, и полагает, что однажды ему удастся завоевать полное одобрение, услышать, что все будет хорошо. Когда этого не происходит, он ждет, что аналитик «сделает это за него», и в это время воспринимает его как знающую и заботливую мать. Негативную сторону составляют презрение, отвращение, враждебность и злоба, которые пациент первоначально испытывал по отношению к родителю. Мазохист переносит свою зависимость на аналитика в виде бессознательного требования «сделать это за него» и сопротивляется всякому рациональному предложению взять на себя ответственность за собственное поведение. При лечении мазохизма очень важно потребовать от пациента, чтобы он выразил позитивные чувства. Только так может полностью проявиться природа сохраняющейся злобы. Возможно, такое требование вызовет сильное сопротивление, поскольку мазохист очень боится раскрыться. Сказать, что он боится, что его любовь будет отвергнута, — значит выразиться слишком мягко. Он был унижен еще ребенком и не будет рисковать снова. Сомнение и недоверие пустили глубокие корни. Может ли он обрести радость и счастье? Разве не приведет это к дальнейшему страданию? Приведет. Он будет рыдать и испытывать острую муку. Но только после рыдания он почувствует умиротворение и в какой-то мере может стать счастливым. «Мазохист должен страдать. Только когда он откажется от н а жима и давления, печаль оставит его. Если злость, заблокированная его смирением, высвобождается, перед терапевтом оказывается очень несчастный ребенок. Но специфика мазохистского характера уже преодолена.

Вернемся вновь к дилемме мазохиста. Его страстное желание любить и быть любимым затрагивает оба конца энергетического маятника. Сверху, в мозгу — недоверие и сомнение. Это задерживает поток чувств (как при рыдании) в горле. Злость в тыльной стороне шеи действует против самого мазохиста, как и против его матери. Его «я не хочу», первоначально направленное наружу, теперь не позволяет уступить самому. А у «дьявола» в сознании всегда найдется убедительное, рациональное объяснение такой позиции. Снизу поток слез сдерживают глубокие напряжения в животе. Пока мазохист сохраняет таз и живот в контрактированном состоянии, он находится в безопасности. Может прорваться тонкая струйка, но это не страшно. Если давление становится очень сильным, пар выходит в виде нытья или другой формы провоцирующего поведения. Нельзя игнорировать ценность такого действия, ведь оно играет роль предохранительного клапана.

Что могло бы произойти, если бы этот клапан не сработал? Ведь именно его мы перекрываем, когда останавливаем хныкание пациента и его провоцирующее поведение. Какие возможности при этом возникают?

Если заставить пациента посмотреть на неудовлетворенное желание, скуку и печаль, мы рискуем, что он впадет в состояние безнадежности. Именно с этим состоянием он и борется. Оно вызывает бессознательный страх, который может выражаться как страх утонуть или быть захлестнутым внутренним морем страданий. Только приняв эту безнадежность, можно разбить паттерн давления, провоцирования, фрустрации и провала. Если все безнадежно, какой смысл бороться? Необходимо понять, что за безнадежностью стоит вера, под печалью скрывается радость, а под спастичным тазовым дном расположен генитальный аппарат и путь к свободе. Может ли мазохист одновременно хотеть и бояться страдания? Я в этом не сомневаюсь. Вспомните текст популярной песни, которая звучала некоторое время назад и которая очень хорошо выражала это мазохистское состояние: «Я в ловушке, между дьяволом и глубоким синим морем».

В упомянутом выше случае из моей врачебной практики я стремился обозначить важные аспекты мазохизма как характерологической проблемы. Мазохистская структура характера лежит в основе всех форм мазохизма — сексуального, женского или морального (пользуясь фрейдовскими понятиями). Внутри этого типа существуют индивидуальные вариации, детерминированные спецификой личности. Пациента, которого Я описывал в предыдущей главе, отличала манера смотреть искоса, которая маскировалась выражением серьезности. Учитывая его структуру характера, он был дьяволом, который косо смотрит на вас, издевается над вами и осмеивает ваши усилия. Мне бы хотелось описать еще двух пациентов.

Первый — молодой человек с типичной мазохистской структурой характера. У него было круглое и одутловатое лицо. Его манера улыбаться, в сочетании с маленькими глазками, придавала его лицу очень глупое выражение. Но он был вовсе не глуп, о чем говорили его прекрасные профессиональные достижения. Черты его лица напоминали поросенка. Нельзя не отметить, что поросячьи черты имеют отношение к мазохистскому болоту, а каждый мазохист был «обжорой» или по крайней мере так его называли в детстве. В данном случае выражение глупости было ключом к специфике личности. Мальчишкой мой пациент организовывал небольшие гангстерские рейды по окрестным магазинам, которые торговали фруктами, овощами и сладостями. Когда он попадался с поличным, то превращался в «глупого и придурковатого», маскируя злобу и обезоруживая таким выражением лица поймавших его на месте преступления людей. Дома его маска тоже помогала выйти сухим из воды и не отвечать за те поступки и поведение, которые сулили суровое наказание.

Другая пациентка — молодая женщина с мазохистскими фантазиями — обладала очень ярким, улыбчивым лицом. У нее были широко раскрытые, но близорукие глаза. Легкая улыбка придавала ей выражение изумленной невинности. За этой экспрессией стоял расчетливый ум. Мне не удавалось добиться с ней ни малейшего прогресса, пока в процессе анализа я не обнаружил ее тенденцию манипулировать людьми, оказываясь в различных ситуациях невинной и обиженной.

Оральный характер боится дотянуться до мира. Мазохист дотягивается до реальности, но его одолевают такие сомнения, что он отступает назад прежде, чем достигает. Оба типа характера относятся к догенитальным энергетическим структурам, они не обладают независимостью, не чувствуют себя в безопасности и нуждаются в благоприятном окружении. В широком смысле мазохизм представляет собой форму оральности, в отличие от организмов, функционирующих на генитальном уровне. При оральном характере энергии очень мало, поэтому, не считая спастичности и напряжений в генитальном аппарате, ощущение страдания тоже невелико. Мазохист продуцирует много энергии, но имеет низкую генитальную способность. Это ведет к сильной фрустрации и страданию. Более высоко организованные структуры Я, с сексуальностью, закрепленной на генитальном уровне, прекрасно балансируют между излишком энергии и способностью к разрядке, между сенсорным и моторным компонентом, между духовной и материальной природой своего существования.

Перед тем как рассмотреть типы характеров этой группы, важно понять, что мазохизм- это тенденция к тому, чтобы сжаться, усомниться, по терпеть неудачу и хныкать. Это вызвано, как мы видели, переживаниями, которые возникали, когда личности ребенка наносилась травма в результате активного подавления его независимости и стремления утвердить себя. Если эта тенденция является ключевым моментом личности и детерминирует ее базисный паттерн реакции, мы говорим о мазохистской структуре характера. Это не значит, что тип характера присутствует вчистом виде, скорее мы можем категоризировать его фундаментальные энергетические отношения. Очень редко, по крайней мере в нашей культуре, попадаются дети, которые могут избежать активного вмешательства в свою независимость и утверждение. Также редко встречаются индивиды, которые не проявляют в той или иной степени мазохистской тенденции отступить, усомниться, пожаловаться. Если эта склонность не доминирует, мы говорим о чертах мазохизма. При более высокой организации структуры Я на психологическом уровне это компенсируют защиты Я, а на соматическом уровне — ригидность.

Анализ мазохистских черт происходит так же, как и анализ структуры характера. Важно только понимать, какова их роль в целой личности. Как действует механизм компенсации? Насколько мазохизм угрожает Я? Эти факторы необходимо оценивать с точки зрения индивидуальной структуры характера. Если мазохистские тенденции очевидны, надо начинать с них. С другой стороны, когда компенсация более эффективна, эти тенденции не будут проявляться, пока не ослабится (характерологически и телесно) доминирующая ригидность.

Мы можем подвести итоги обсуждения проблемы мазохизма, еще раз сравнив ее с проблемой орального характера. Оральность возникает в результате чувства депривации, от которого человек страдал в младенчестве и раннем детстве. Мазохизм- это результат активного подавления независимости и стремления утвердиться в том возрасте, когда ребенок начинает сознавать свои оральные, анальные и генитальные функции. Материнское вмешательство и доминирование над оральным и анальным функционированием ребенка играет при этом решающую роль. Если людям с оральной структурой свойственно бессознательное «я не могу», то мазохисту соответствует бессознательное «я не хочу». И тот и другой тип обладает недостаточно развитой структурой Я, что связано с преобладанием догенитальной энергии. Хочется надеяться, что знания о том, что у ребенка есть собственные потребности в пище, и о физиологической основе его выделительных процессов помогут уменьшить проявления мазохизма в будущих поколениях.

В главах IX–XI мы обсудили два типа характера, которые можно рассматривать как структуры со слабым Я. Они заслуживают такое название тем, что движение энергетического маятника, которое создает основу Я-восприятия, ограничено и он не закреплен в мозговом и генитальном функционировании. Эти типы характера можно назвать импульсивными, в противоположность типам характера, в которых преобладает блокировка аффекта. Кроме того, поскольку количество продуцируемой энергии в целом превышает способность к разрядке в работе или в сексе, оба этих типа часто испытывают приступы тревоги. В этой главе мне бы хотелось поговорить о другом типе характера, который отличается малой тревожностью, более или менее выраженным аффективным блоком и Я-структурой, закрепленной в установившейся генитальной функции.

Хотя концепция истерического характера была разработана в психоанализе позже, с истерией и ее симптомами работал еще Фрейд, и именно они привели его к созданию психоаналитического метода. Было бы интересно и ценно связать динамику истерии с биоэнергетической основой истерической структуры характера. Для этого прежде всего необходимо проанализировать психологию и биологию этой структуры.

Фенихел описывает проблему следующим образом: «Рассматривая механизмы истерии, следует иметь в виду, что ее особенности отражают конфликты между интенсивным страхом сексуальности и не менее интенсивным, но подавленным сексуальным влечением» (Fenichel 1945, р. 527). К этому надо добавить ряд особенностей, которые встречаются не только в случаях истерии, но и у других типов. «Истерический характер — это личность, склонная сексуализировать все несексуальные отношения, ей свойственна суггестивность, иррациональные эмоциональные вспышки, хаотичное, драматизированное и театрализованное поведение и даже обман, вплоть до экстремальной формы- истерических фантазий».

Что касается анализа характера на психоаналитическом уровне, то значительный вклад в понимание природы этого феномена внес Райх. Вот что он говорит об истерическом характере: «Самая выраженная его особенность — это явно сексуальное поведение в сочетании со специфической телесной подвижностью, которая носит отчетливый оттенок сексуальности. Связь японской истерии с сексуальностью известна давно. Женщин с такой структурой характера легко заметить по скрытому или не прикрытому кокетству походки, взгляда и речи». Основу этого характера «составляет фиксация на генитальной фазе инфантильного развития ее инцестуозной привязанностью». Райх классически интерпретировал это чрезмерно развитое сексуальное поведение: «Истерическому характеру свойственно сильное и неудовлетворенное сексуальное стремление, которое сдерживается генитальной тревожностью; он чувствует постоянное присутствие опасности, которая соответствует его инфантильным страхам. Изначальное инфантильное сексуальное стремление позже утилизируется, чтобы прочувствовать, как и прежде, природу и величину грозящих опасностей» (Reich 1949, pp. 189–191).

Те аналитики, которые хорошо знакомы с теорией и техниками Райха, легко различают этот тип. Однако, если динамика структуры не будет полностью проработана психологически или биоэнергетически, достичь глубинных изменений в структуре и функционировании невозможно. Позвольте мне подчеркнуть одну тонкость. Поведение истерического характера описано на основе исследований, проведенных двадцать, тридцать и более лет тому назад. Кроме того, европейская культура во многих отношениях отличается от американской. Кокетство, флирт, обольщение для нас нетипичны. Истерия, в том виде, в каком ее знали в 1890–1900 годах, когда Фрейд исследовал ее механизм, сегодня встречается крайне редко. Значительные перемены в нашей сексуальной морали изменили внешние проявления этого типа[8]. То есть ту структуру характера, которая была хорошо изучена в культуре, породившей психоанализ, нечасто можно встретить в нынешней практике. Речь идет о компульсивном типе, подробно описанном в психоаналитической литературе. Но если внешние особенности истерической структуры характера стали менее явными, то структура либидо, в сущности, осталась прежней. Рассмотрим конкретный случай.

Ко мне обратилась за помощью молодая женщина в возрасте чуть менее тридцати лет. Она жаловалась на то, что ее любовные отношения не развиваются. Она была замужем за молодым человеком, которого знала много лет, но их брак распался меньше чем за год. В последующие годы она предприняла немало попыток установить любовные отношения, но по тем или иным причинам все они потерпели неудачу. Один претендент оказался импотентом, другой был слишком молод, третий материально зависел от своей семьи и т. д. Она понимала, что здесь что-то не так, и по совету друга обратилась за профессиональной помощью. У нее была хорошая работа, она увлекалась танцами и не испытывала физического недомогания. Действительно, у пациентки не было явных симптомов, и ее жалобы носили общий характер.

Осмотр пациентки дал несколько интересных наблюдений. Больше всего бросалось в глаза, что средняя часть лица — нос и скулы — будто омертвели. Кожа, довольно туго натянутая и сухая, выглядела неживой. Глаза смотрели испуганно. Рот — узкий, губы выпячены. Плечи высоко поднятые, прямые и одеревенелые. Тонкие руки придавали плечам костлявый вид. Верхняя часть тела (выше таза) — узкая и сильно зажатая. Грудь — мягкая, но спина — очень ригидная. Цвет кожи этой части тела — белый. Нижняя часть (ниже таза), напротив, была мягкой и полной. Кожа здесь имела смуглый оттенок, а ноги были сильно волосатыми.

Строение тела позволяло сделать некоторые биоэнергетические интерпретации. Из-за диссонанса между верхней и нижней частью создавалось впечатление, что детский торс сидит на женском тазе. Нижняя часть выглядела сексуальной и зрелой, а верхняя была ригидной и зажатой. Шея и голова выражали глубокий испуг. Тонкие руки и костлявые плечи выглядели беспомощными, и это впечатление усиливалось, если пациентку просили сделать агрессивное движение, например что-нибудь взять или ударить по кушетке. Все это позволило предположить причину ее неудач в любовных отношениях. Отсутствие агрессии в верхней части тела говорило о том, что ее сексуальное поведение отличалось покорностью; она надеялась завоевать любовь мужчины и в то же время избежать того страха, который выражал ее взгляд. Такая установка никогда не позволяет реализовать надежду, не составляет исключения и данный случай. Пациентка поняла это сразу же, как только я об этом сказал, но ничего не изменилось. Она призналась, что в ее отношениях с людьми на работе тоже отсутствует агрессия и что она боится постоять за свои права.

При половом акте пациентка обычно достигала высшей точки, и, хотя степень удовольствия варьировалась в зависимости от обстоятельств, неудовлетворенности она не испытывала. Это связано с отсутствием тревожности и противоположно чувствам мазохистского характера. Она не хныкала и не жаловалась на свое состояние, только заметила, что часто устает после рабочего дня.

Общую картину дополняет анамнез. Пациентка была единственным ребенком в семье. Ее отец умер от туберкулеза еще до рождения дочери. Мать кормила ее грудью, но вынуждена была пойти на службу и отняла девочку от груди. Ребенок проплакал весь день, но на следующий начал с осать из соски без дальнейших протестов. Она некоторое время прожила с тетей, а затем мать забрала ее. В возрасте двух лет девочка переболела пневмонией. В три года ее отдали в католический монастырь. К этому периоду относится воспоминание о собаке, убитой вилами. Дисциплина в монастыре была очень строгой. Она много раз рассказывала мне о монахине, которая пыталась удушить ее, засунув во время купания ее голову под воду. Ей было одиноко, она тосковала по матери и часто болела.

Когда ей исполнилось семь лет, мать вновь вышла замуж и взяла девочку к себе. Моя пациентка боялась строгого и сурового отчима. Однажды в подростковом возрасте мать оставила ее с отчимом и уехала на лето. Девочка должна была вести хозяйство и ухаживать за отчимом. Пациентка рассказала, что он настоял на том, чтобы она спала с ним в одной кровати. Он не приставал к ней, хотя старался прижать ее к себе. Кузина обучила ее мастурбации. Она рассказала об этом матери, и та предупредила ее, что это ведет к пороку и безумию. После этого пациентка мастурбировала только после тщетных попыток бороться с собой и испытывая при этом сильную тревожность.

Домашняя жизнь не была счастливой. Мать часто ссорилась с отчимом, чаще всего из-за денег, но кроме того, из-за того, что ему хотелось собственных детей, а их не было. Однажды мать попыталась покончить с собой. Девочка боялась отчима и, хотя симпатизировала матери, всегда старалась завоевать именно его любовь и быть такой хорошей девочкой, какой хотелось ему ее видеть. В основном это проявлялось в необходимости во что бы то ни стало его умиротворить. Район, в котором она жила, отличался суровыми нравами, и девочка плохо уживалась с другими детьми. Не один раз случались ссоры с ними, ее били, и она не пыталась оказать сопротивление. Чувствуя, что бороться бесполезно, она всегда во время драки закрывала глаза и никогда не наносила удара.

Пациентка рассказала, что в подростковом возрасте у нее был период, когда она пыталась достичь некоторой независимости. Она была серьезной и тихой, почти не шутила и не гуляла с мальчиками. Ей хотелось стать актрисой, но, окончив школу, она решила найти постоянную работу, полагая, что способна сама заработать на жизнь. В последующие годы она успешно работала, но постоянная потребность в любовных отношениях, которые могли бы принести ей удовлетворение, тяготила ее все больше и больше. Первый половой акт, которого она очень боялась, произошел двадцать лет с юношей спустя один год после их знакомства. Больше всего ей хотелось быть любимой и оберегаемой. Ее сексуальность предназначалась мужчинам, которые могли бы на ней жениться. Как мы уже говорили, она вышла замуж, но брак быстро распался. Все остальные увлечения также принесли разочарование.

Из этой краткой истории видно, сколь глубок страх пациентки. У нее преобладали два эмоциональных состояния; испуг и одиночество. Аналитическая терапия, направленная на изменение глубинного паттерна покорности, должна была быть динамической. Я приступил к ней одновременно с двух сторон, сочетая анализ характера с работой с мускулатурой. Мне бы хотелось кратко рассказать о лечении, чтобы лучше раскрыть природу данной проблемы.

Первые занятия были направлены на то, чтобы мобилизовать энергию и преодолеть неподвижность плеч и безжизненность лица. Проблем с дыханием у пациентки не было, но шея и спина не поддавались воздействию. Глядя на то, как легко двигалась грудь, я не ожидал, что высвобождение напряженности вызовет затруднения, но оказалось, что я недооценил экспрессию, которая была столь характерной. Кроме того, спина была чрезвычайно ригидна. Тем не менее уже после первых двух-трех месяцев работы во внешнем облике пациентки произошли заметные изменения. Мышцы лица несколько расслабились, особенно когда они подвергались мягкому воздействию, кожа лица приобрела более естественный цвет и выглядела гораздо более живой. Пациентка осознала, что она высоко поднимает плечи, и пыталась самостоятельно, вне терапии, опускать их. Надавливание на напряженные мышцы причиняло слишком сильную боль, и от него пришлось отказаться. Моя подопечная чувствовала себя лучше. Хоть и не намного, но она стала более агрессивной.

Вслед за этим начальным периодом последовали девять или десять месяцев, которые не принесли заметного изменения в состоянии пациентки. Сначала я удивлялся отсутствию результатов; мне казалось, что они должны были бы быть. Это не означает, что терапия оказалась непродуктивной. Разрешались некоторые внешние проблемы, и шло проникновение вглубь. Продолжался анализ внешнего вида и движений, который сочетался с общим анализом характера. Одновременно прорабатывались мышечные напряжения, а двигательная активность мобилизовывала энергию. Некоторое улучшение все же наблюдалось. Иногда оно даже было довольно заметным, но оказывалось всего лишь временным и несущественным. Если бы оно сохранилось, положение бы изменилось к лучшему, но на это нельзя было рассчитывать. Эта фаза терапии окончилась, когда структура характера и в психологическом, и в биологическом выражении полностью раскрылась в своем подлинном виде как центральное нарушение организма. В этот момент и я, и моя пациентка поняли способ ее существования и функционирования, то есть структуру характера. Только теперь появилась конкретная возможность достичь тех глубоких изменений, на которые надеялась эта женщина.

В данном случае каждое усилие на протяжении этих девяти месяцев приносило энергию в голову пациентки[9]. Когда пациентка протягивала руки и наносила удары по кушетке, плечи становились подвижными. В ответ на это напряжение в шее, особенно в тыльной стороне, усиливалось. Напряжения в шее и плечах составляли основной блок верхней части тела. Очевидно, что, если бы энергия смогла пройти через шею в голову, ощущение омертвелости исчезло бы. Работа с этими напряжениями вызвала у моей пациентки пронзительный крик и рыдание. Она почувствовала сильнейшую потребность и желание закричать, но на этой фазе терапии крики не переживались как приносящее удовлетворение облегчение. Мы оба видели, что существовало нечто большее, но не могли добраться до него.

Напряжение тыльной стороны шеи захватывало и основание черепа. Чувствовалось, что пациентка держалась «за свою драгоценную жизнь». Челюсть тоже была довольно напряжена. Работа с мышцами этой области вызывала столь сильную боль, что снизить напряжение было практически невозможно. Глаза были тусклыми; это тоже производило впечатление безжизненности. Когда она широко открывала их, то переживала сильный испуг, но не осознавала ни того, что его вызывает, ни того, что это действие вызывает непроизвольный крик ужаса. Ужас присутствовал, но в этот момент он был недосягаем.

Как я уже говорил выше, наряду с интенсивной телесной терапией, обеспечивавшей приток энергии, я провел экстенсивный анализ характера пациентки. Раньше мы говорили об интерпретации структуры тела в целом. Здесь помимо безжизненного выражения лица важную роль играла экспрессия рта. Я не мог избавиться от впечатления, что он похож на рот рыбки, когда она втягивает в себя воду. Это и впрямь было сосательное движение, но его надо было проинтерпретировать в характере пациентки. Я провел следующую параллель. Это была рыбка, которая хотела, чтобы ее поймали, но боялась этого. Таково типичное поведение человека истерической структурой характера, особенно в сексуальных отношениях. Райх описывал это так: «Когда сексуальное поведение приближается к достижению цели, истерический характер неизменно отступает или занимает пассивную, тревожную позицию».

Все это ярко проявилось во время одного занятия, когда мое раздражение позицией пациентки заставило меня, обращаясь к ней, резко высказаться. Я указал на то, что ее эмоциональная жизнь омертвела. Она хотела любить и быть любимой, но, что бы она ни делала, всегда занимала пассивную позицию. Она хотела уважения, но не отстаивала своих прав. Я рассмотрел различные ситуации в ее жизни, чтобы показать ей, как она боится всего того, чего ей хочется. Она действительно была бедной рыбкой!

Пациентка сделала несколько слабых попыток защититься. Она не разозлилась, как я надеялся, а съежилась на кушетке в позе смирения. Это было выражением ее обычной покорности и типичной реакцией в ситуации переноса. Здесь становится очевидным, что то, что мы называем сопротивлением психоаналитической интерпретации или переносом в отношениях между пациентом и терапевтом, есть не что иное, как специфическая установка характера пациентки, детерминированная его структурой. В этот момент можно было пробить брешь в бесчувственности пациентки, но она не смогла или не захотела закричать. Несмотря на это, я не мог смягчить свое отношение к ней. Разумеется, она не заплакала. Она ушла с этого занятия в состоянии шока.

Ближайшие события показали, что такое сильное действие и возможно, и необходимо. Оно позволяет выявить глубоко укоренившееся эмоциональное заболевание. В этом отношении терапевт похож на хирурга, он рискует, как хирург. Если есть показания, а симптомы установлены правильно, такое действие может сохранить жизнь.

Во время следующей встречи, неделей позже, я попытался несколько облегчить воздействие. Пожалуй, безжизненность, которая проявлялась на лице, проникла глубже. Я продолжил прежнюю работу с мышцами. Когда я увидел пациентку неделей позже, она посерела. Я встревожился. Пациентка сказала мне, что хотя и взялась за новый проект, но совсем не чувствует энтузиазма. Тем не менее она пришла к важному пониманию. Она теперь знала, что ее позиция выражалась следующим образом: «Лучше я умру, чем окажу сопротивление». Я надеялся, что это понимание может стать решающим в борьбе с панцирем характера, и не ошибся. Однако в тот момент перед нами стояла проблема преодоления реального умирания пациентки. Что касается меня, то я понял, что недооценил проблему. Безжизненность пациентки была гораздо глубже, чем мне представлялось. Экспрессия лица и головы была далеко не полным проявлением этого процесса.

Я располагал несколькими техниками, способными остановить и повернуть тенденцию к умиранию вспять. Одно обстоятельство, с которым я столкнулся, когда пациентка осознала проблему, могло мобилизовать ее силы. Наиболее важным в этих техниках было использование рвотного рефлекса. По прежнему опыту я знал, что он может быть очень ценным. Кроме того, энергию мобилизовывала работа продольных мышц спины, особенно в области диафрагмы, которая непосредственно связана с энергетическим центром тела. Мышечная работа с напряжениями шеи, основания черепа и верхней части грудной клетки обычно вызывает позитивные чувства. Спастичность мышц в основании черепа особенно вызывает чувство безнадежности. Я продолжал эту работу несколько недель, и состояние пациентки постепенно улучшилось. Это была тяжелая борьба, но мы добивались успеха.

В это время у пациентки возникли первые спонтанные движения. Они появились в результате работы с лестничными мышцами и представляли собой волну, придвигающуюся от груди к животу, где она замирала. Это была попытка соединить верхнюю и нижнюю части тела, разъединенность которых являлась важным фактором в ее структуре характера. Мне удалось глубже понять и другую грань этой проблемы. Многие движения и действия моей пациентки выглядели механическими. У меня возникло глубокое впечатление, что эта женщина заставляет себя «продираться» через ежедневную рутину жизни, в том числе и через терапию. Внутренние импульсы ее действий были слабыми. Хотя такое «насилие над собой» было и оставалось необходимым, поскольку спонтанное течение энергии наружу блокировалось, но оно само по себе являлось частью блока. Механические, вынужденные движения выдавали внутреннюю позицию изоляции, отсутствия контакта с жизнью и миром, эмоциональную безжизненность. Тем не менее я очень ободрился, увидев искру спонтанности у моей пациентки.

Несмотря на опыт последних недель, я все еще чувствовал, что мне необходимо лучше понять панцирь характера пациентки, чтобы добиться ощутимого прогресса. Я отказался от непосредственного надавливания на мышцы, поскольку это вызывало у нее сильную боль. Ее тело, особенно спина и плечи, выглядели такими хрупкими, что, казалось, могли не выдержать, если применить силу. Каким же образом я мог дать ей возможность попытаться перенести более сильную боль, если воздействовать на крайне напряженные и зажатые области можно было только мягко? В некоторой степени боль была связана со страхом, который можно было уменьшить аналитическим путем. Если бы мне удалось дать ей почувствовать, что необходимо принять боль как часть терапии, достичь можно было бы многого.

В основу новой интерпретации лег элемент хрупкости. Она боялась, что ей сделают больно, потому что чувствовала, что любая обида может сломить ее. Что-то, казалось, делало ее стеклянной.

Другим аспектом ее характера было ощущение изоляции, отсутствия контакта с жизнью. Это проявлялось в способе движения, которое, хотя и было приспособлено к реальности, но лишено эмоционального контакта с ней. Я уже говорил, что оно было механическим, автоматическим и безжизненным. Казалось, она двигалась в вакууме.

Выражением своего рта она напоминала мне рыбку. Здесь был двойной смысл. С одной стороны, она тянулась к жизни, а с другой стороны, очень боялась, что ее поймают. Теперь можно было соединить все эти аспекты в единый портрет. Моя пациентка была рыбкой в стеклянном стакане. Когда эта мысль пришла ко мне, я увидел, что она объясняет все: хрупкость, изолированность, безжизненность, несмотря на то что она двигалась и жила, состояние пойманности и страх. Чтобы разбить стеклянный стакан, который изолировал ее от жизни, надо было сделать ей больно, и она должна была принять боль. Тут я осознал, какой мучительный страх скрывается за этой болью. Пациентка согласилась, что, когда ей предстоит какая-то реальная физическая боль, она реагирует на это гримасой страха.

Эта интерпретация для нее была наполнена смыслом. Однако драматического эффекта, которого я ожидал, не последовало. Она согласилась, что боль представляла собой «какую-то необходимость», но продолжал существовать барьер. Со своей стороны, я вспомнил замечание Достоевского из эпилога к «Преступлению и наказанию»: «Он даже и не знал того, что новая жизнь не даром же ему достанется, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом…» Чтобы пациентка захотела принять сильную, почти на грани физической возможности боль, я стал говорить о грехе и его искуплении. Я высказал предположение, что пациентка грешила, и сразу же столкнулся с реакцией злости. Почему я назвал ее грешницей? Что она сделала? Я ответил, что идти по земле без любви, не проявляя свою любовь, — это грех. Разве это не величайший из всех грехов? Ее реакция была бурной. Горько плача, она сказала, что годами жила в предчувствии греха. Она с трудом освободилась от этого бремени, а я теперь заставляю ее вернуться к прошлому. Несмотря на протест, вызванный моими словами, она не могла не признать, что они справедливы, и долго и глубоко плакала.

Разрешите мне подробнее остановиться на общей идее, которая здесь заложена. Если ребенок хоть раз мучительно переживает в трудной детской ситуации, когда он, по существу, умирает, никто не может обвинить его. Без сомнения, детская ситуация моей пациентки была такова, что подобной реакции следовало ожидать. При таких обстоятельствах подобное действие рационально. Однако, как только достигнута независимость подросткового возраста и невыносимая ситуация больше реально не существует, каждое усилие должно быть направлено на то, чтобы преодолеть это нарушение. Чтобы это сделать, надо повернуть процесс вспять, вернуться к той мучительной ситуации, еще раз пережить ее и разрешить по-иному. Конечно, пациент будет страдать, но это страдание необходимо и рационально. Это тот жар, который расплавит ригидность и позволит возродить новое Я.

После такой аналитической работы я постарался высвободить больше энергии и снова начал работать с мышцами шеи и основания черепа. Затем я продвинулся вперед, к подбородку. Когда я массировал подбородочные мышцы, я слегка поддел подбородок. Это вызвало взрыв рыданий, которые стали теперь гораздо сильнее. Поток энергии прошел через шею. На лице и в глазах появилось выражение глубокого оскорбления, и я ощутил то мучительное переживание, которое скрывалось за безжизненностью лица. Через некоторое время рыдания затихли, и я стал успокаивать пациентку. По мере того как она приходила в себя, с ней происходили драматические изменения. Все лицо оживало: кожа, глаза, рот и т. д. Появилось выражение радости, которого я никогда не видел раньше. Пациентка ощущала излучение света. Я и не ждал, что эффект продлится больше двадцати четырех часов. Тем не менее дальнейший путь был намечен.

Благодаря успешным занятиям произошло значительное расширение сознания тела и его функций. Физическая боль и ощущение хрупкости постепенно исчезали. Пациентка сама старалась приложить больше усилий, чтобы мобилизовать энергию с помощью ударов по кушетке и других движений. Руки ее стали сильнее, плечи тоже. Плач стал легче, но глубинные напряжения «сдавались» медленно. С этого времени начался период значительного, продолжительного улучшения состояния пациентки. Ей стала более доступна агрессия. Ситуация на работе существенно улучшилась. У нее сложились любовные отношения с молодым человеком, в которых она больше не использовала сексуальную покорность как способ получить любовь мужчины.

Терапия продолжалась еще около года и закончилась, когда состоялась ее помолвка. Она почувствовала, что может сама безопасно существовать с новым ощущением силы и смелости. Мне довелось встретиться с ней несколькими годами позже. Она была замужем и родила ребенка. Несмотря на проблемы, которые обязательно возникают вместе с новой ответственностью, эта пациентка сохранила все, чего достигла в процессе аналитической работы.

На основе нашей работы с этой пациенткой можно выделить важные характеристики истерической структуры, которые затем мы можем соотнести с другими наблюдениями и случаями. Как мы уже знаем, Райх отмечал, что «наиболее важной чертой» этой структуры является «явно сексуальное поведение в сочетании со специфической телесной подвижностью» (Reich 1949, р.189). Он строил свое заключение на примерах пациенток, которые жили в начале столетия. Сегодня такая установка не представляет собой обычное явление. Но если явно сексуальное поведение, связанное с флиртом или кокетством, теперь встречается редко, то использование сексуальной активности в качестве защиты против сексуальности или любви по-прежнему имеет место. Если флирт сейчас выполняет функцию «прочувствовать, как и прежде, природу и величину грозящих опасностей» (там же, р. 191), то и сексуальная покорность современного истерического характера подлежит такой же интерпретации.

Мы интерпретировали сексуальное поведение пациентки как покорность с целью завоевать расположение и любовь мужчины. Биоэнергетическое значение структуры тела было таким же. Хотя нижняя его часть была мягкой и податливой, верхняя была ригидной и зажатой. Гениталии давали согласие, а сердце говорило «нет». Однако вы можете спросить: «Где же грозящая опасность? Чего боится пациентка в половом акте?» Грозящая опасность-это глубокая эмоциональная вовлеченность. Как только сердце изливает сильные чувства в генитальный аппарат, в нем возникает сильная тревожность. Истерическому характеру присуща генитальная ригидность, или спастичность, позволяющая разрядиться только небольшому количеству энергии. Психоанализ объясняет это «фиксацией на генитальной фазе инфантильного развития с ее инцестуозной привязанностью» (там же, р. 190). До тех пор пока эта привязанность не исчезнет, любовь расщеплена на два несовместимых чувства; нежность и чувственность. Истерический характер не способен соединить их в единое чувство по отношению к одному человеку.

Фенихел считал, что в основе истерического характера лежат те же конфликты, что и в основе истерии: «Рассматривая механизмы истерии, следует иметь в виду, что ее особенности отражают конфликты между интенсивным страхом сексуальности и не менее интенсивным, но подавленным сексуальным влечением» (Fenichel 1945, р. 527). Чем отличается этот тип структуры характера от орального или мазохистского характера? У последних конфликт между сексуальным влечением и сексуальным страхом гораздо сильнее; мазохист, например, может временами впадать в состояние паники. При истерическом характере сексуальные влечения подавлены, то есть в значительной степени бессознательны. Желания мазохиста вполне осознанны, но сдержаны и подавлены; то есть он не осознает, что сам сдерживает сексуальные чувства. Мазохистское сжимание, скручивание и проталкивание, направленные на то, чтобы добиться разрядки, не воспринимаются им как способ преодолеть сопротивление. Он удивится, если ему указать на зажатость; человек с истерическим характером удивится, если указать ему на сексуальный смысл его действий.

Посмотрим на это по-другому. Мазохист приходит к терапевту потому, что хочет стать свободным; он идентифицируется со своими побуждениями. Женщина с истерическим характером обращается за помощью, потому что что-то вышло из-под контроля. Она хочет восстановить этот контроль. Разве не ту же фундаментальную проблему представляли собой истерические симптомы, с которыми имел дело Фрейд в начале своей деятельности? Теперь зададим вопрос: каким образом истерический характер сознательно идентифицируется с сопротивлением и контролем, а мазохист — с побуждением и свободой экспрессии? Ответить на него можно на нескольких уровнях. Я бы сравнил эту проблему с проблемой, затрагивающей целые народы и нации. Богатые люди всегда законопослушны и отстаивают порядок, бедняки- всегда революционно настроены. Истерический характер — это генитальная структура, а оральный и мазохистский характеры — догенитальные. Поскольку генитальная функция установлена достаточно прочно, организм обладает взрослой организацией энергии. Энергетический маятник, движение которого представляет собой принцип реальности и создает основу Я-восприятия, «заякорен» в обоих концах тела: мозге и гениталиях. Представим, что при весьма необычных обстоятельствах происходит регрессия. Однако, пока сохраняются эти «два якоря», организм способен регулировать баланс между количеством выработанной и количеством разряженной энергии. И пока истерический характер поддерживает этот баланс, он способен избежать тревожности, сохранять контроль и контактировать с реальностью.

Чуть раньше я говорил, что женщина с истерическим характером обращается за помощью потому, что что-то вышло из-под контроля. Это означает, что возникла тревога. Невротический механизм регуляции отказал. Можно спросить: почему это произошло? При каких обстоятельствах такое случается? Прежде чем ответить на эти вопросы, я бы хотел подчеркнуть, что сегодня пациент с истерическим характером может обратиться к терапевту-аналитику из-за того, что контроль слишком эффективен. Продуцирование энергии и формирование импульсов может снизиться до такой точки, когда нормальное функционирование в современных условиях жизни становится невозможным. Наше конкурентное общество требует высокой степени агрессии. В передовых кругах оно также ожидает от женщины способности наслаждаться сексуальным переживанием. Это новые культурные факторы, которые изменили психоаналитическую картину неврозов и послужили, по крайней мере отчасти, распространению идей психоанализа. Вернемся теперь к нашим вопросам.

Два фактора нарушают баланс между продуцированием энергии и ее разрядкой. Если поток энергии увеличивается, а разрядка остается прежней, возникает тревожность. Так часто случается с молодыми девушками в начале подросткового возраста. То же самое происходит и в процессе аналитической терапии, когда высвобождение подавленных аффектов увеличивает продуцирование энергии прежде, чем достигнуто изменение в способности к разрядке. Так бывает, когда уровень эмоциональной заряженности достигает очень высокой точки, например в начале любовных отношений, когда немедленная разрядка невозможна. Это нормальная любовная тревожность; она может стать патологической, если вызывает у пациента конфликт с репрессивными силами. Проблема истерии относится к такому процессу. С другой стороны, любое заметное снижение разрядки энергии без соответствующего изменения ее количества вызывает тревожность. Еще в 1894 году, обсуждая неврозы страха, Фрейд подчеркивал, что недостаточное удовлетворение при половом акте, включая прерванный коитус, всегда порождает тревожность. Точно так же любая помеха в нормальной половой жизни, когда нет возможности для разрядки меняющихся количеств энергии, может стать причиной тяжелой соматической тревожности.

Проблема истерии и истерических приступов связана с первым состоянием. Внезапное резкое возрастание количества продуцируемой энергии, вызванное высвобождением вытесненного аффекта, проявляется в усилении тревожности. Эта тревожность превращается в соматический симптом, и конфликт переходит на психический уровень. Истерический приступ — это психический дубликат попытки подавить состояние сильной тревожности. Именно это имел в виду Фрейд, утверждая, что «все становится ясным, если предположить, что невроз страха в действительности есть соматический дубликат истерии» (Freud 1894а, р. 105). Это специфическое условие относится, однако, только к данному типу характера. Тревожность — это обычное переживание при мазохизме, но оно скорее приводит к возбуждению и разрядке или же заканчивается стагнацией мазохистского болота. У орального характера тревожность влечет за собой уход. Ни в одной из этих структур ситуация не становится эксплозивной. Плавность энергетических процессов, отсутствие «якорей» и ригидности предохраняют от развития взрывоопасной ситуации.

Приступ истерии — это эксплозивный феномен. Внезапно возникающий избыток энергии может захлестнуть Я в так называемой истерической вспышке, или же эта энергия может перетечь в ту или иную часть тела и изолироваться, продуцируя истерическую телесную симптоматику. Иммоби лизация может проявиться в поразительной картине истерического паралича. Если энергию невозможно эффективно связать, возникают непроизвольные движения (клонусы, тики и т. д.). О проблеме истерии я буду много говорить в другом контексте. Важным в этом процессе представляется тот факт, что эксплозивность ситуации зависит от накопления силы внутри закрытой, ригидной системы, или резервуара. Как раз такая ригидность и составляет неотъемлемую природу истерической структуры характера. Это не просто специфическое напряжение или спастичность, присущие оральной или мазохистской структуре; ригидность истерического характера охватывает все телесные процессы, сковывая организм словно панцирем. Раньше я описывал истерический характер как относящийся к ригидным типам. Теперь можно сказать, что это еще и панцирный тип структуры.

Понятие панциря ввел Райх, описывая состояние, при котором тревожность «сковывает» человека, действуя как защитный механизм, который преследует определенную практическую цель, «с одной стороны, защищая от стимулов внешнего мира, а с другой- от внутренних либидинозных стремлений». Это сразу наводит на мысль о рыцарских доспехах, выполнявших функцию защиты от определенных внешних сил. Позже Райх показал, что у панциря характера есть соматический дубликат — мышечный панцирь, выполняющий на биоэнергетическом уровне ту же функцию, которую панцирь характера выполняет на психологическом. Хотя мы и используем термин «панцирь характера» как синоним сопротивления характера, не следует путать панцирь с характером, как таковым. Каждый невротик пытается защититься с помощью панциря от опасностей и угроз внешнего и внутреннего мира. В действительности оральный и мазохистский характеры добиваются успеха в лучшем случае лишь отчасти. И тот и другой подвержены приступам тревожности и развивают иные механизмы, чтобы с ней справиться. Оральный характер уходит от реальности в фантазии или в депрессию; мазохист ретируется и отсиживается в уединении. Это, по сути, беспанцирные типы, и поэтому они очень чувствительны к своему окружению. Способностью образовывать панцирь обладают только структуры характера, основанные на генитальной функции.

В случае, представленном в данной главе, панцирь характера напоминал стеклянный стакан, в котором плавала рыбка. Он обеспечивал защиту, но вместе с тем изолировал и ограничивал внутреннюю подвижность организма. Мы уже знаем, что соматически панцирь представляет собой мышечное напряжение и спастичность. Необходимо, однако, провести различие между панцирем и мышечным напряжением. Все, что связано с панцирем, основано на мышечном напряжении, но не всякое мышечное напряжение является панцирем. Будет ли это панцирем, зависит от того, может ли спастичность служить защитой от внешних стимулов и эффективно сдерживать тревожность. Значительные мышечные напряжения имеют место у шизофреника; человек с оральным характером и даже мазохист панциря не создают. Люди, которые страдают этими нарушениями, очень чувствительны и тревожны. Какова же природа настоящего мышечного панциря?

Биоэнергетическое исследование истерической структуры характера показывает, что он базируется на общей ригидности тела. Спина ригидна и не гнется. Шея зажата, а голова фиксирована в вертикальном положении. Таз отведен назад и зажат. Еще более важно то, что передняя часть тела жесткая. Ригидность груди и живота является неотъемлемой частью панциря. Мягкость и уязвимость передней стороны тела связаны с сензитивностью, со сферой нежных чувств. Если ее не защитить, весь так называемый панцирь спины будет служить впустую.

Можно предположить, что прямая осанка человека, представляющая этот аспект тела, нуждается в развитии панциря для защиты. Пожалуй, это действительно так, если не считать того, что верхние конечности человека освобождаются для агрессии, что можно сравнить с их использованием для поддержания тела и локомоции у низших млекопитающих. Пока руки способны к защите и нападению, необходимости в панцире нет. Генетически он появляется вследствие иммобилизации агрессии у ребенка. Агрессия не обращается вовнутрь, как при мазохизме, а используется для защиты. В психологическом отношении панцирь — это выражение тенденции к противодействию в ответ на нападение, а к не отступлению перед ним. В динамическом отношении напряжение передней стороны тела возникает из-за отведенных назад плеч и таза, которые тем самым растягивают все передние мышцы, в то время когда они сокращены. Когда передняя сторона тела и спина находятся в такой жесткой оболочке из напряженных мышц, вполне можно сказать, что организм закован в панцирь.

Как он сдерживает тревожность? Заперта ли энергия в напряженных мышцах? Я довольно долго думал именно так и считал, что можно мобилизовать энергию, если добиться расслабления сокращенных мышц. Однако мой практический опыт заставил меня признать, что за счет одного только высвобождения мышечного напряжения нельзя добиться значительных изменений в структуре характера. Это необходимая часть работы, но только часть. Изменения достигаются через изменение динамики структуры характера; при истерической структуре это означает освобождение агрессии от функции защиты. Панцирь невозможно разбить, не высвободив подавленную злость, которая затем перетекает в руки и кисти. Поскольку плечи становятся подвижными, грудная клетка расслабляется; дыхание становится глубже, и продуцируется больше энергии. Она бы проявилась в тревожности, если бы аналитическая работа не подготовила путь для ее разрядки через анализ сексуальной функции. Благодаря использованию биоэнергетической техники заземления ног канал для разрядки подготовлен еще до того, как высвобождена агрессия.

Теперь мы способны понять механизм, посредством которого панцирь сдерживает тревожность. Это достигается в результате сдерживания дыхания благодаря бессознательному контролю над мышцами передней стороны тела. Хотя диафрагма относительно свободна, ригидность всей структуры ограничивает вдох и выдох. Этим объясняется, почему первым шагом к биологическому лечению неврозов явилась техника, основанная на обучении полному и свободному дыханию. С увеличением поступления кислорода вырабатывается больше энергии и усиливается процесс формирования импульсов. Благодаря этой технике импульсы обретают достаточную силу, чтобы преодолеть подавление и достичь поверхности в виде ощущений и действий. Хотя эта техника пригодна в целом, особенно она подходит к тем структурам характера, которые основаны на сохранении баланса между выработкой и разрядкой энергии. В биоэнергетической терапии, однако, функция дыхания рассматривается в контексте поведения организма в целом, ею не занимаются в отдельности.

Несмотря на то что соотношение между количеством выработанной и количеством разряженной энергии у разных людей разное, в каждом случае истерического характера оно является относительно постоянным. Тех, кто относится к этому типу, можно назвать «отрегулированными». Опасность этой структуры состоит в сильных бессознательных побуждениях разбить панцирь, освободиться от ограничений, ощутить полноту жизни. Многие женщины такого склада будут бессознательно искать ситуации, которые приведут их к возбуждению и повысят внутреннюю заряженность организма. Таково биоэнергетическое объяснение флирта. В подобных обстоятельствах сильная тревожность может вызвать типичную истерическую реакцию.

Если в результате соответствующего раннего опыта структура содержит выраженные черты оральности или мазохизма, развивающаяся в конечном счете ригидность может оказаться достаточно сильной, чтобы компенсировать лежащую за ней слабость. Как раз об этом и шла речь в нашем примере. Выпяченные губы, которые я интерпретировал на генитальном уровне в соответствии с принципами анализа характера, в то же время являются выражением оральных желаний, и их можно рассматривать также как оральную черту.

Ригидность, с которой сталкиваются в аналитической работе, весьма разнообразна. В отличие от спастичности оральной и мазохистской структур процесс образования панциря начинается с поверхностной мускулатуры. Однако при определенных условиях, в случае значительной фрустрации и неблагоприятной жизненной ситуации, организм становится более ригидным, менее гибким, и процесс может двинуться вглубь. Поскольку утрата пластичности приводит к хрупкости, распространение процесса «заморозки» вглубь может коснуться своими ледяными пальцами сердцевины организма. Если происходит постоянное ослабление импульсов, организм и в самом деле умирает. Описанный нами случай является прекрасной иллюстрацией этого. Другой крайностью является организм с поверхностным и легким панцирем. Такие индивиды выглядят здоровыми и привлекательными, нередко вызывая зависть у других. Но трудно представить себе, как в нашей культуре человек может полностью избежать всех отклонений в ходе своего биологического развития.

В этой главе я постарался объяснить природу истерической структуры характера. Ригидность структуры тела- это та территория, на которой прорывается истерический приступ. Остаются еще другие вопросы относительно этого типа характера. О них мы поговорим в следующей главе.

Психоаналитики связывают истерический характер с генитальным конфликтом, возникающим из-за неразрешенной эдиповой ситуации. В работе «Анализ характера» Райх писал: «Генитальные инцестуозные желания вытеснены, но их полный катексис сохраняется, они не замещаются догенитальными влечениями» (Reich 1949, р. 190). У всех женщин c истерическим характером на сексуальность влияет бессознательная установка, проистекающая из эдиповой ситуации. Такая установка выражается в амбивалентном отношении к сексуальному объекту, и благодаря анализу можно увидеть, что за этим стоит отношение девочки к отцу.

Мы не обсуждаем истоков эдиповой ситуации и принимаем ее существование как факт нашей культуры. Для нас важно то, что для девочки первым сексуальным объектом является ее отец. Этот поток либидо ко взрослому мужчине возникает, однако, только после того, как у ребенка полностью устанавливается генитальная функция, то есть в возрасте двух-трех лет. До тех пор объектная привязанность основана на инфантильном Я с выраженными оральными, нарциссическими требованиями. В эдиповой ситуации многое зависит от реальной роли отца в детстве и подростковом возрасте девочки. Его суровая авторитарность может вызвать у девушки сильный страх перед мужчинами. В таком случае не только сдерживается генитальное желание, но и в результате фрустрации блокируется и подавляется злость. Сдерживание и подавление злости к мужчине у женщин истерического склада не сразу можно обнаружить. Еще важнее конфликт с матерью, которую девочка воспринимает как соперницу. Все это настолько хорошо известно, что я не осмелился бы говорить об этих основных понятиях, если бы нельзя было внести больше ясности благодаря несколько иной интерпретации проблемы.

В истерической структуре характера многое становится ясным, если понимать, что его основу составляет амбивалентное отношение к мужчине. С одной стороны, желание заблокировано страхом, который уходит корнями в изначально отвергнутую отцом детскую сексуальность; с другой — злость сдерживается подавленным желанием. Можно сказать проще: желание заблокировано злостью, а злость заблокирована подавленным желанием. Ригидность, возникшая из-за подавления этих противоположных побуждений, одно из которых воздействует на переднюю, а другое на заднюю части тела, создает ригидный панцирь истерического характера. Всякое подавление действует как защита от противоположных побуждений. Злость не может высвободиться, пока не подавлено сексуальное желание к отцу или к тому, кто его заменяет (например, к аналитику в ситуации переноса). Подавленная злость и гордость блокируют доступ к вытесненному желанию.

Как же ведет себя истерический характер в этой ситуации? Подавленное желание препятствует непосредственному сближению с мужчиной. Явно сексуальные жесты, включая специфическую подвижность бедер и взгляд, служат, хотя и бессознательно, тому, чтобы спровоцировать мужчину на агрессивное сексуальное поведение. Структура характера обычного мужчины, как мы увидим, вполне годится для этой роли. Воспроизводится типичный паттерн преследования, который, как правило, приводит женщину к подчиненному положению, причем он от начала и до конца отображает ее бессознательное намерение. Иногда внешнее сопротивление преодолевается силой. В итальянском кинофильме «Горький рис» драматически изображена такая ситуация. Молодая кокетливая девушка, сознающая свою сексуальную притягательность, флиртует с молодым человеком, приятелем своей подруги. Кажется, что ее действия направлены только на то, чтобы увести его от соперницы. Но однажды во время прогулки он вдруг набрасывается на нее и избивает тростью, которую специально приобрел для этой цели. После этого она отдается ему и становится покорной любовницей. Это типичный пример истерической структуры характера, которая вольно или невольно подчиняется силе. Сюда надо добавить скрытую злость к мужчине. В фильме показано, что это приводит героиню к убийству любовника. Но не всякое преследование оканчивается покорностью женщины. Бывает, что, загнанная в угол, она превращается в сущую ведьму и выражает свою ярость с бешенством мегеры.

В чем психологический смысл такого поведения? Покорность женщины не является актом любви. Если любовь проникает в сексуальные отношения, то смывается клеймо невроза, которым они отмечены. Поскольку покорность является бессознательным намерением, она служит тому, чтобы переложить ответственность за половой акт на мужчину. Это напоминает мазохизм, но в отличие от мазохиста истерический характер не остается пассивным. Под внешней покорностью скрывается агрессивная установка, которая ведет к сексуальной разрядке. Преследование со стороны мужчины помогает смягчить страдание от нарциссической обиды, связанной с отцовским отвержением сексуальности дочери. Если эти приставания увенчались успехом, то в дальнейшем это служит мести за изначальную обиду со стороны мужского пола. Подобно тому как мужчина-невротик может считать свои действия завоеванием, истеричная женщина точно так же расценивает свое поведение. Сексуальная покорность восстанавливает эдиповы отношения, но уже удовлетворительные для женщины. Агрессией мужчина демонстрирует свой интерес и желание, преследованием он заявляет о своей силе и власти, принимая женскую покорность, он берет на себя ответственность. В случае, рассмотренном в предыдущей главе, мы отметили, что сексуальная покорность была способом добиться покровительства мужчины.

Сексуальная покорность, скрывающая агрессивную установку, — характерная черта истерической женщины. Паттерн ее поведения выглядит следующим образом: поддразнивание, сопротивление, а затем смирение. В этом отношении мы далеко ушли от флирта истерического характера пятидесяти- или тридцатилетней давности, исключавшего генитальный контакт. Однако сексуальная покорность ничуть не меняет фундаментальную проблему. Покорность основана на страхе, том самом страхе, который и в прежние времена определял поведение истерического характера, хотя теперь он не является столь интенсивным. Речь идет о страхе сильного генитального возбуждения и утраты контроля. Как это ни странно, сексуальная покорность выполняет функцию предупреждения слишком сильного генитального возбуждения, которое могло бы возникнуть, если бы сексуальное желание переживалось и выражалось открыто и прямо. В этом отношении генитальность служит защитой от сексуальности.

Особенность истерического характера заключается в том, что, несмотря на ригидность и панцирь тела, таз является более или менее мягким и сексуально активным. Специфические напряжения истерического характера поверхностны: главные из них локализованы в мышцах вагины и аддукторах бедер. У орального и мазохистского характеров не встретишь того особого раскачивания бедрами, которое принято называть «сексапильностью». Иногда можно легко заметить подчеркнуто преувеличенные движения тазом, которые являются несомненным признаком истерического характера. Но сегодня такие случаи- большая редкость. Пожалуй, современные нам девушки обладают меньшей подвижностью таза, чем можно было бы ожидать от естественного, живого организма. Тем не менее первое утверждение, что истерический характер имеет структуру тела, в котором ригидность сочетается с сексуальной активностью таза, остается в силе. Таким образом, сексуальная разрядка обеспечивается одновременно тем, что ригидность ограничивает генитальный заряд. Отдавая этот ограниченный заряд, таз может двигаться совершенно свободно. Поверхностные напряжения, однако, могут быть достаточно сильными. Они неизбежно ограничивают подвижность и полноту разрядки.

Пока сохраняется равновесие между выработкой и разрядкой энергии, истерический характер функционирует без симптомов. Но если это равновесие поддерживается на уровне, отличном от того, где возможно полноценное существование, жизнь становится серой и бессмысленной. Низкий уровень продуцирования и разрядки энергии близок к состоянию смерти. Там, где выработка энергии прекращается, формирование импульсов прерывается и движение окончательно останавливается. В приведенном выше примере мы видели, что, когда продуцирование энергии значительно снижено, лицо пациентки действительно становится безжизненным.

Вернемся к вопросу о возбуждении. Человек не всегда осознает, что функционирует на пониженном энергетическом уровне, но он постоянно испытывает скуку, неудовлетворенность, жизнь кажется ему однообразной. Судя по тому, с какой энергией люди ищут возбуждения в той или иной форме, можно сделать вывод, что их повседневная жизнь весьма уныла. Все это, конечно, известно. Для нашего же исследования это важно потому, что становится понятным, почему баланс, о котором говорилось выше, в лучшем случае является ненадежным. Истерический характер постоянно стремится нарушить его, чтобы получить больше энергии и испытать более глубокие чувства. Это как раз то желание и потребность, которые приводят к флирту, поиску любовных приключений, внебрачным отношениям.

Истерическому характеру не так уж трудно повысить уровень выработки энергии; все, что усиливает возбуждение, повышает и количество энергии. Наиболее распространенный способ — через новые любовные связи. В таком случае возникает другая проблема: как разрядить дополнительную энергию. Генитальные напряжения и спастичности не устраняются во вспышке возрастающего возбуждения. Ограниченность подвижности таза тоже не исчезает. Правда, возросшее возбуждение, вызванное новизной опыта и ощущением победы в новой любовной связи, выражается в повышении сексуального заряда, жизненных сил и чувстве радости. Но поскольку способность к разрядке не соответствует увеличению заряженности, количество энергии должно вернуться к прежнему уровню. Возбуждение пропадает, количество вырабатываемой энергии уменьшается, ощущение новизны любовной связи исчезает, и приходится искать новую.

Для сохранения статус-кво задействованы мощные силы. Пациентке недостаточно осознать проблему. Во-первых, выработка энергии должна подняться на более высокий уровень, а во-вторых, женщине необходимо научиться терпеть и разряжать ее возросшее количество. Поскольку оно превышает способность к разрядке, возникает тревожность. Когда процесс выработки и разрядки энергии протекает как обычно, проблема тревожности минимальна. Нарушение энергетического баланса дает новый эффект. Таз, который может относительно легко двигаться на одном уровне энергии, при более высоком ее уровне парализуется. Генитальный аппарат, способный разряжать определенное количество энергии, при значительном ее увеличении с этой функцией уже не справляется. Таким образом, когда любовные чувства сердца приведены в движение в сексуальном импульсе, можно ожидать, что возникающая в результате тревожность может убить сексуальное желание, не допустить сексуальной разрядки или восстановить женщину против мужчины. При лечении истерического характера часто бывает, что успешная аналитическая и биоэнергетическая работа приводит к снижению полового влечения. Обычно такая реакция является временной.

Подобные наблюдения учат нас, что в наше время истерическая женщин а боится не столько генитальности, сколько глубоких, сердечных, любовных чувств. Это сексуальность, ограниченная гениталиями и не затрагивающая организм целиком. Мы обнаруживаем расщепление между любовными, нежными чувствами и генитальностью. Истерические женщины в наше время идентифицированы со своими генитальными стремлениями в отличие от истерических женщин, живших в начале века, которые, согласно Абрахаму, нормальное генитальное стремление отвергали. В то время они были романтичными мечтательницами. В обоих случаях идентификация касается только одного аспекта сексуальности: либо покорной генитальности, либо романтической любви. Невроз заключается в антагонизме двух аспектов одного побуждения. Пока существует идентификация с генитальной функцией, истерический характер обходится без той симптоматологии, которую отмечали прежде. Только когда генитальная разрядка блокирована, возникают подходящие условия для развития типичных истерических симптомов.

Если попытаться достичь сердцевины истерического характера, чтобы мобилизовать глубокие чувства любви, можно натолкнуться на самую решительную защиту. Биоэнергетическое исследование показывает, что она локализована в шее и челюсти в виде мышечного напряжения, которое делает эти структуры ригидными. Анализ экспрессии свидетельствует о гордости и решительности. Мне не встречались женщины истерического склада, которые не обладали бы этими чертами и у которых эта решительная гордость не являлась бы ключевым моментом характера. Подобное качество не свойственно людям с оральной и мазохистской структурами. Кто-то может сказать, что отсутствие гордости говорит о дефекте в характере. Разумеется, существует естественная гордость, но гордость истерического характера застывшая, негибкая и непреклонная. Эта ригидная гордость количественно соотносится со склонностью к истерической симптоматике [10].

Мне бы не хотелось ссылаться на вымышленные литературные образы для подтверждения отстаиваемых мною идей. Материал, использованный в этом исследовании, взят из клинической практики. Тем не менее гордость истерической структуры характера прекрасно описана Достоевским в его героинях: Настасье Филипповне («Идиот»), Лизавете Николаевне («Бесы») и Катерине Ивановне («Братья Карамазовы»). В каждом случае мы встречаемся с красивой и гордой женщиной, которая страдает, испытывая чувство глубокого оскорбления, нанесенного ей мужчиной. В каждом случае гордость предшествует падению. Эти героини — очень ценные и яркие примеры истерической структуры характера.

Помимо гордости, которая всегда сопутствует истерической структуре характера, в нем всегда можно обнаружить чувство глубокой обиды. Это бессознательное ощущение причиненной боли столь велико, что поведение определяется бессознательной установкой избежать ее повторения. Фактически гордость и решительность являются выражением этой установки, они служат тому, чтобы не допустить повторного переживания боли. Мне хотелось бы пояснить, почему это явление типично истерическое.

Оральный характер страдает от гораздо более глубокой боли, чем истерический, поскольку у него нет гордости. Причина проста, если вспомнить, что оральный характер — «неимущая» структура. Его потребность в любви так велика, что слабые попытки защититься быстро терпят поражение. Это один из признаков оральной структуры. Мазохист не может быть гордым, потому что чувствует неадекватность. Он не был бы мазохистом, если бы не стремился к страданию. Боль, которую переживает оральный характер, — это депривация на оральном уровне и в том возрасте, когда защита была невозможна. Мазохизм связан с переживанием униженности, которое разрушает Я. Оборотной стороной здесь выступает садизм, который психологически можно интерпретировать как механизм мести. Обида, от которой страдает истерический характер, связана с неприятием генитальных проявлений его любви. Это происходит потому, что такая любовь впервые возникает по отношению к отцу, который, разумеется, не может на нее ответить. Дело не в самом по себе переживании, а в том, что девочка оказывается в ловушке между сильными импульсами сексуальной любви и страхом отвержения из-за эдиповой ситуации.

В этот момент нежные сердечные чувства и генитальные ощущения сливаются в единый поток, или чувство. Девочка не дифференцирует любовь и сексуальность. В этом возрасте такой необходимости нет. Если такое разделение становится вынужденным, то у ребенка происходит расщепление единства импульса. Я полагаю, что, чем старше ребенок, тем рациональнее он может осуществить это разделение, соотнося его с ситуацией. Здоровый взрослый человек способен любить многих, однако эта любовь в своем полном выражении, включающем в себя генитальное желание, предназначена для одного партнера. Нежелательный эффект у ребенка возникает от сознания того, что нельзя иметь одновременно нежные чувства и половое влечение к одному и тому же человеку. В дальнейшем последнее подавляется, и это подавление генитальных ощущений у подрастающего ребенка и является причиной наступления латентного периода.

С бурным всплеском сексуальности в пубертате генитальные ощущения пробуждаются вновь. Поскольку они возбуждают и как бы придают дополнительный смысл жизни, девушка будет стремиться сдерживать их за счет глубоких любовных чувств, рождающихся в сердце. Каждая женщина с истерической структурой характера испытывает двойную боль: с одной стороны, она вызвана переживаниями раннего детства, с другой — переживаниями подросткового возраста. Фрейд говорил об этой двойственной детерминации истерии в своей работе «К вопросу об этиологии истерии», опубликованной в 1896 году. Из этих двух детерминант более важное значение имеет первая. Вторая, однако, определяет характерологический аспект, и ее необходимо тщательно проанализировать.

Чувство боли, которое сохраняется с позднего младенческого или раннего детского возраста и которое приводит к подавлению генитальных ощущений, лежит в основе аналитического понятия о женском кастрационном комплексе. Я совершенно уверен, что ни одна женщина, у которой это не является первичным нарушением генитальной функции, не будет испытывать зависти к пенису. Конечно, нельзя считать доказанным, что подавление генитальных ощущений, которое происходит с девочкой в возрасте от трех до шести лет, единственная причина эдиповой ситуации. Истерическая структура характера может возникнуть у девушек, ранний детский период жизни которых прошел без отца. Речь не идет, разумеется, о полном — физическом и духовном — отсутствии мужчины в доме, но отсутствие отца представляет собой исключительный фактор, формирующий эдипов конфликт. Все остальное вытекает из негативного отношения к сексуальности в нашей культуре. Оно проявляется во фрустрации детской мастурбации, ограничении детских сексуальных игр, порицании детского сексуального любопытства и т. д. Подрастающий ребенок сталкивается с тем, что реальность социальной жизни антагонистична его половому влечению. Он реагирует на это так же, как если бы фрустрация сексуального побуждения исходила от отца. В зависимости от силы этой фрустрации ребенок подавляет генитальные ощущения до наступления пубертата. Наиболее тяжелые случаи ригидности встречаются у девушек, детство которых прошло в монастырях. Невозможность уединиться, что не позволяет возобновить занятия мастурбацией, суровая дисциплина, основанная на страхе, и разделение полов порождают ситуацию крайней фрустрированности ребенка.

Фрустрация сексуального импульса ребенка не переживается им как отрицание генитальности. Поскольку этот импульс идет прямо от сердца к гениталиям, его отвержение воспринимается как отвержение любви. Это доставляет глубокое чувство боли. На самом деле это восприятие ребенка является верным, так как любовь, которая не проявляется в физическом контакте, не удовлетворяет базальной потребности организма. Физический контакт с родителями ребенок целиком переживает как сексуальный. Только когда единство нежных чувств и генитальных ощущений нарушено, отношения с матерью и отцом теряют свое сексуальное качество.

Испытывая боль из-за проявления любви, ребенок постепенно обучается быть менее уязвимым к ней. Он словно деревенеет, как бы говоря: «Я не буду показывать, что люблю тебя, а ты не будешь причинять мне боль тем, что меня отвергаешь». Гордость — установка, выражающая это чувство. «Одеревенение» происходит в задней части тела, от основания черепа до крестца. Как часть этого процесса, деревенеет шея, в результате чего голова удерживается в строго вертикальном положении. Поскольку анализ идет в обратном направлении по сравнению с развитием структуры характера, первым значительным сопротивлением, с которым можно столкнуться в процессе терапии, является гордость. Пока она не выявлена и не проанализирована, с пациенткой нельзя проводить аналитические и терапевтические процедуры. Разумеется, сам факт обращения пациентки за помощью говорит о том, что она хочет преодолеть ригидность, нарушающую ее функционирование. Аналитик должен показать ей, что он сознает ее боль, тогда он может ожидать, что пациентка уберет свою защиту.

Давайте обобщим основные особенности истерической структуры характера. Функция Я основана на реальности, а сексуальная функция — на генитальности. Но в истерической структуре они сверхдетерминированны. Они сохраняются за счет исчезновения гибкости агрессивного двигательного компонента, выполняющего функцию защиты. Гордость, проявляющаяся в ригидной шее, и решительность, выраженная в застывшей челюсти, являются аспектами Я, отражающими установку этого характера. Напряженность нижней части спины и ретракция таза являются сексуальными аналогами установки Я. Агрессия становится антагонистичной нежности, чувствительности и духовной стороне личности. Истерический характер боится «пасть в любовь». Такие женщины вообще боятся упасть, и этот страх проявляется в ригидности ног. Боязнь упасть и сны о падении проявляются в ригидных структурах гораздо более отчетливо, чем в структурах с менее развитым Я.

Мы видели также, что противопоставление агрессии и чувствительности отражается в расщеплении сексуальной функции. Агрессивный компонент требует выражения, тогда как нежные чувства подавляются. Истерический характер способен разрядиться, то есть достичь высшей точки. Если все отмечено ригидностью, то интенсивность чувства значительно редуцируется. Поскольку агрессия используется для защиты, она проявляется не как явная сексуальная агрессия, а как сексуальная приманка для мужчины. Такое преобладание агрессии в сексуальной функции — феномен пубертатного возраста. Оно предшествует периоду, когда сексуальность более или менее латентна и в личности преобладают нежные чувства. Девочки доподросткового возраста, ведущие себя как сорванцы, относятся к тому смешанному типу, который мы называем маскулинно-агрессивным.

Внутри этого широкого паттерна поведения существуют индивидуальные различия, определяющие специфику характера. Устойчивые оральные черты, вызванные депривацией в раннем возрасте, распознать легко. В том случае, которым мы иллюстрировали истерический тип характера, экспрессию рта можно было интерпретировать как на оральном, так и на генитальном уровне. Это — проявление оральной черты в рамках генитальной структуры. В истерическом характере нередко можно обнаружить также и мазохистские тенденции, но они не преобладают в общей картине. Сама по себе ригидность может быть слабой и сильной. Это зависит от того, насколько агрессивен был ребенок, когда он достиг генитальной фазы развития, и насколько сильна была фрустрация, которую он испытал на этой стадии. Оральность и мазохизм представляют собой тенденции, снижающие способность к агрессии. Ригидность иммобилизует агрессию, и она начинает выполнять функцию защиты.

Исследование и анализ различных истерических характеров выявляет фундаментальное сходство их биоэнергетической структуры, несмотря на существенные внешние различия. Молодая мать обратилась к терапевту с жалобой на то, что не испытывает удовлетворения и счастья в отношениях с мужем. Она заявила также, что она плохая мать, поскольку дети раздражают ее. Жалобы не были достаточно определенными, но они заставили пациентку всерьез заняться своими проблемами. Она была маленькой и изящной, но с непропорционально большой головой и вытянутым выразительным лицом. У нее были живые глаза, маленький и правильный нос, несколько асимметричный рот и тяжелая нижняя челюсть. Небольшая шея поддерживала эту голову на маленьком, довольно пропорциональном, если не считать чересчур узких плеч, теле. Я упоминаю эти детали, поскольку они сразу же бросились мне в глаза, когда я осматривал пациентку. Она напомнила одну из тех «куколок», которых можно встретить на Кони-Айленде. Плечи были не просто узкими, но еще и сильно выдвинутыми вперед, и при движении казалось, что они вращаются на искусственных суставах. Отчасти такое же впечатление производили и ноги. Было удивительно, как она справляется с домом и двумя маленькими детьми, имея такие слабые руки.

Все, что я узнал об истории этой пациентки, укладывалось в мою интерпретацию ее характера как «кукольного». По ее словам, она была единственным и избалованным ребенком. Малышкой она уже выглядела маленьким «ангелом». В автобиографии пациентка описала отношение к ней своей матери следующим образом: «Она хотела, чтобы я всем нравилась. Мне приходилось всегда быть милой и тихой и никогда не злиться, иначе я бы им не понравилась». Мать постоянно придиралась к дочери и мужу. Пациентка заметила, что у отца была решительная челюсть. В восьмилетнем возрасте она переболела полиомиелитом, который затронул шею, челюсть и ноги. Интересно отметить, что в детстве, защищаясь от других детей, она кусалась.

Когда я обратил ее внимание на то, что в ее характере много кукольного, пациентка сразу почувствовала, что я прав. Позже в автобиографии она указала, что учитель называл ее «куколкой». При всей кукольности внешнего вида у нее была достаточно сильная сексуальная разрядка, хороший контакт с реальностью и она хорошо справлялась с работой. Ригидность тела, груди, спины и таза свидетельствовали об истерической структуре ее характера. В соответствии с таким диагнозом я интерпретировал ее тяжелую челюсть как выражение решимости быть «хорошей девочкой», какой ее всегда хотела видеть мать. Несколько кривая улыбка и огонек в глазах навели меня на мысль о чертенке, скрывающемся за этим фасадом. Это наблюдение помогло быстро проанализировать ее проблему. Выполняя взрослую работу по дому, она старалась быть «хорошей девочкой», «правильно себя вести» и «всем нравиться». Именно этому служила ее решительность. Неудивительно, что она раздражалась. Меня гораздо больше удивляло, как она могла так долго все это вып олнять. Несмотря на слабые руки и ноги, моя пациентка обладала базальной силой Я, которую выражала ее твердая и решительная челюсть.

На первом занятии я постарался смягчить челюсть. Это вызвало немедленную реакцию: пациентка горько заплакала. После этого у же было несложно вызвать у нее выражение злости. Умом и сердцем она понимала, что мои интерпретации верны. Это позволило мне на следующих занятиях вести биоэнергетическую работу более энергично. С каждым занятием «кукла» становилась все более живой, «чертенок» отступал и соответственно изменялось физическое состояние пациентки. Руки и ног и становились сильнее, плечи заметно расширились, лицо приобрело более взрослый вид. Те жалобы, с которыми она обратилась ко мне, постепенно исчезли. В ходе этой работы была выявлена и проанализирована ее истерическая установка по отношению к мужчинам и сексуальности.

Если эта пациентка с куклоподобной истерической структуре хорошо поддавалась биоэнергетическому анализу и терапии, то случай «манекеноподобной» девушкой, о котором я рассказывал в одной из предыдущих глав, доставил гораздо больше трудностей. Восковая кожа лица той пациентки была показателем значительно более слабой жизненней силы. Манекеноподобность или кукольность наводит на мысль о музее восковых фигур. Это впечатление усиливается определенным жестом: лежа на кушетке, пациентка скрещивала на груди руки. Несмотря на ригидность и безжизненность, мы все же имеем дело со структурой характера, возникшей на основе прочной генитальной функции.

В последнем примере представляют интерес два аспекта. Хотя пациентка могла достичь сексуальной разрядки, доставлявшей ей удовлетворение, это появилось у нее довольно поздно. В юности она прошла через период частой и беспорядочной сексуальной активности, генитальной по своей природе. Она готова была подчиниться чуть ли не каждому требованию близости, исходившему от молодого человека. В то время ни один из половых актов не завершался удовлетворительной разрядкой, хотя девушка не была фригидной. Позже, когда появилось удовлетворение, ее не разборчивость исчезла. Я отмечал подобное изменение поведения и в некоторых других случаях. Это подтверждает мысль Райха о том, что удовлетворенная сексуальность- наилучшая гарантия естественного сексуального поведения. Если попытаться интерпретировать подобную неразборчивость, т о ее следует рассматривать как поиск среди партнеров того человека, с которым удастся пережить удовольствие от сексуальной разрядки. В то же время половой промискуитет всегда пассивен и, по существу, представляет собой покорность, в основе которого лежит страх перед мужчиной. В нашем примере дальнейший анализ вызвал воспоминание о нескольких бурных столкновениях с отцом в подростковом возрасте. Он физически наказывал пациентку за то, что она гуляла с молодыми людьми.

У меня не было возможности завершить терапевтическую работу с этой пациенткой. Анализ показал, что ее пассивная позиция была равносильна ожиданию мужчины, который своей любовью пробудит в ней жизнь. Она была «Спящей красавицей». Когда же в процессе терапии в ней зашевелилась жизнь, возникла заметная тревожность. Она ассоциировалась с чем-то неприятно липким, что можно было рассматривать как связывающую силу эроса. То есть пациентка боялась эмоционально привязаться к мужчине. Проблема переноса могла послужить и послужила средством для работы с этой ее установкой. Я уже говорил, что не завершил терапию. Моя пациентка разошлась с мужем и уехала. Это само по себе было большим шагом вперед. Перед отъездом она сказала мне, что лечение принесло ей большую пользу.

Фригидность, то есть отсутствие каких бы то ни было генитальных ощущений, — чисто истерическая проблема. Ее можно, пожалуй, назвать конверсионным симптомом или проявлением истерической анестезии или паралича[11]. Женщины с оральной или мазохистской структурой характера не бывают фригидными. Их попытки достичь генитальной разрядки могут быть неудачными, но ощущения присутствуют всегда, фригидность не означает отсутствие сексуальности, фригидная женщина вполне может обнаруживать в своем поведении явные сексуальные проявления, но, поскольку специфические ощущения отсутствуют, она их не сознает. Эту интересную проблему мне бы хотелось проанализировать с позиции биоэнергетики на следующем примере.

Пациентка — девушка восемнадцати лет- обратилась к терапевту, почувствовав, что мужчины не вызывают у нее сексуального отклика. Она беспокоилась, что это является следствием нарушения в ее личности. Никакого эмоционального опыта, в котором ее фригидность ощущалась бы как серьезная неудача, у нее не было. Она была молода и надеялась, что если встретит подходящего мужчину, то все будет в порядке. Вместе с тем она была достаточно умна, чтобы понимать, что в настоящий момент ее сексуальная функция нездорова. В этой частной проблеме был еще один элемент. Встречаясь с молодым человеком, она часто боялась, что за ней следит отец. Это была не галлюцинация, а страх.

В психоаналитической литературе проблему фригидности иногда сравнивают со сказкой о Спящей красавице. Хотя у меня есть небольшое возражение на этот счет, но в целом такое сравнение достаточно верно. Действительно, надежду, что идеальный любовник придет и освободит подавленную женскую сексуальность, можно обнаружить в каждом случае истерической структуры характера. Жизнь индивида в фантазиях всегда компенсируется невротическим нарушением. Но если рассматривать проблему фригидности как отсутствие генитальных ощущений, это мало что добавит к ее пониманию. Мы должны учитывать, что фригидность — всего лишь один из аспектов более крупной проблемы, которая представляет собой подавление сексуальных ощущений в целом.

Может ли фригидность сочетаться с высоким энергетическим уровнем организма? Как ни странно, в моей практике я встречался с такими случаями. Если низкий энергетический уровень порождает сильную ригидность, она действует подобно полой трубе, пропускающей ощущения в гениталии. Клинические исследования свидетельствуют, что у пациенток с низкой энергетикой, как у той женщины с безжизненным лицом, о которой я рассказывал в предыдущей главе, никогда не бывает генитальной анестезии, характерной для полной сексуальной фригидности. Эта юная леди была приятной, привлекательной девушкой среднего роста, физически сильной и ловкой, с живой улыбкой и стройной фигурой. Мужчины несомненно сочли бы ее сексапильной. Ни в работе, ни в отношениях с людьми не было ничего, что могло бы дать ключ к ее проблеме.

С биоэнергетической точки зрения эта проблема интересна потому, что в ней представлено противоречие между высоким уровнем продуцирования энергии с хорошим заземлением в реальности и отсутствием генитальных ощущений. Наш основной тезис заключается в том, что генитальная функция выражает принцип реальности, и мы пытались показать, что индивидуальное отношение характера к реальности проявляется в его генитальной функции. Истерический характер, в отличие от догенитальных типов, является генитальной структурой. Мы видели, что маятник Я прочно закреплен в обоих концах своей траектории: в генитальной функции и реалистичном мышлении. Исключена ли в этом случае фригидность? Как объяснить это очевидное противоречие?

На мой взгляд, никакого противоречия здесь нет. Генитальная функция этой пациентки имела заряд и разрядку, хотя она этого и не ощущала. Эта ситуация аналогична той, с которой столкнулся Райх, пытаясь понять проблему мазохизма. Вот что он писал: «Только когда я начал сомневаться в правильности и точности того, что излагает пациент, ситуация стала несколько проясняться». Речь шла о том, почему фантазия об избиении или реальное действие могли переживаться как удовольствие. Хотя все мазохисты утверждают обратное, благодаря анализу Райха мы увидели, что ни фантазия об избиении, ни само избиение не является источником удовольствия. Так и в случае абсолютной сексуальной фригидности, о которой говорит пациентка, следует усомниться как в ее заявлении, так и в самой возможности полной фригидности. Можно согласиться, что любое генитальное возбуждение подавляется, не доходя до уровня сознательного восприятия. Когда происходит подобное подавление, функция, против которой оно направлено, редуцируется до уровня непроизвольного автономного процесса, который человек обычно не сознает. Но, продвинувшись таким образом в анализе, мы не решили проблему фригидности; просто мы устранили противоречие и теперь должны переформулировать вопрос.

Каков механизм, при котором сильный либидинозный поток не вызывает генитального возбуждения достаточной интенсивности, чтобы оно могло восприниматься? Когда проблема выражена таким образом, можно увидеть, что она является центральным вопросом истерического симптома, точнее, хронического симптома или состояния истерической анестезии. Психические элементы этой проблемы были проанализированы Фрейдом еще в прошлом столетии. Вспомним его работу «К вопросу об этиологии истерии» (1896) или его более раннюю статью «Механизмы истерии», написанную в 1893 году совместно с Брейером. В ней Фрейд указывает на то, что истерия развивается в результате расщепления сознания на нормальное и гипноидное. «Во время (истерического) приступа контроль над всей соматической иннервацией происходит в гипноидном сознании». Гипноидное состояние содержит вытесненные воспоминания, «надолго сохраняющие свой аффективный тон». Во второй статье объясняются другие элементы этого механизма. «Вытесненные воспоминания» представляют собой инфантильные сексуальные переживания, неэффективные сами по себе, но способные «оказать патогенное влияние позже, пробуждаясь после пубертата в форме бессознательных воспоминаний». Симптом обусловлен попыткой защититься от болезненной мысли о недавнем опыте, который ассоциируется и логически связан с бессознательным инфантильным переживанием. Фрейд подчеркивал, что, когда речь идет об истерии, под инфантильным опытом следует понимать те переживания, которые произошли до восьми лет. Замечательное открытие Фрейда помогло понять важную проблему, представляющую собой механизм самого бессознательного.

Мы начали обсуждение на биоэнергетическом уровне. Давайте вернемся к нему. Здесь также можно воспользоваться идеями Фрейда. В работе «Критика «невроза страха»» он писал: «В каждом из них [неврозе страха и истерии] имеет место психическая неадекватность, следствием которой является возникновение патологических соматических процессов. В каждом из них вместо психической ассимиляции происходит отклонение возбуждения в область соматики» (1894а, р.105). Это означает, что истерия представляет собой фундаментальную проблему тревожности. Истерическая предрасположенность — это тенденция к тревожности, основанная на такой энергетической организации, при которой продуцирование энергии сохраняется на таком же уровне, что и разрядка. Все, что может увеличить выработку энергии выше этого уровня, приводит к истерии (истерический приступ как реакция тревоги). Каждая ситуация, которая является причиной снижения количества разряжаемой энергии, когда разрядка становится меньше, чем продуцирование энергии, порождает невроз страха. Этот вывод Фрейд сделал в 1896 году, изучая тревожность. Специфические ситуации могут быть следующими: воздержание, прерванный половой акт, климактерическая тревожность и т. д. В случае девушки, впервые столкнувшейся с сексуальной проблемой, «невроз страха обычно сочетается с истерией».

У истерического характера количество энергии, достигающей генитального аппарата и мозга, редуцируется с каждым качанием маятника. Природа этого раскачивания требует, чтобы на обоих концах заряд был одинаков. Можно пойти дальше и рассматривать генитальный аппарат с точки з рения его подобия мозгу. Гениталии, представляющие собой только часть сексуального аппарата, связаны с передней частью мозга. Поэтому психическая неадекватность проявляется и в генитальной неадекватности. Одно не может существовать без другого. Процесс предполагает ограничение на обоих концах маятника. Если выработка энергии высока, снижение на концах маятника может произойти только в том случае, если энергия отклонилась от своего пути между корой головного мозга и гениталиями, вызвав «патологические соматические процессы». Это фрейдовское замечание напоминает утверждение Райха, что истерический характер обладает «специфической телесной подвижностью, которая носит отчетливый оттенок сексуальности». Из этого мы можем заключить, что, если сильный либидинозный поток не вызывает такого же сильного генитального возбуждения, это обусловлено тем, что отклонение возбуждения отвлекло энергию от гениталий и коры головного мозга[12].

Если мы вернемся к нашему случаю так называемой абсолютной сексуальной фригидности, при которой выработка энергии довольно высока, мы можем ожидать проявления отвлеченной энергии в форме телесной экспрессии. Наиболее частыми проявлениями такого рода являются улыбка или смех, которые пациентка не контролирует и которые провоцируются взглядом или прикосновением. Еще больше бросаются в глаза мелкие движения тела, которые, если их сдерживать, немедленно вызывают тревожность. Создается общее впечатление, что такое тело полно жизни и неригидно. Однако оно явно сковано панцирем, как психологическим, так и мышечным. Челюсть весьма сильная и решительная. Но никогда не встречается напоминающий по форме латы панцирь груди или спины, характерный для предыдущих случаев. Мышечное напряжение есть везде, но оно удивительно податливо. Панцирь напоминает сеть или кольчугу, которая гораздо более эффективна, чем пластинчатый панцирь более ригидных структур.

Этот эластичный сетчатый панцирь позволяет перемещать внутри себя напряжение. Терапевтически воздействовать на него гораздо труднее, чем на ригидный пластинчатый панцирь. Например, если дыхание мобилизуется через работу с грудью, защита может переместиться в шею и сдерживать высвобождение энергии. Большое преимущество этого типа панциря состоит в том, что он дает большую возможность движения внутри себя. Кроме того, благодаря своей сетчатой структуре он действует как поры, через которые может разрядиться значительное количество энергии. Такой панцирь позволяет вырабатывать больше энергии, и в то же время его функция заключается в связывании тревожности и предупреждении травмы. И тем не менее он редуцирует ощущения и ограничивает проявление импульсов. Только такой панцирь может снижать генитальные ощущения ниже уровня восприятия при высокой заряженности организма. Значительная часть энергии отклоняется в мускулатуру, вызывая серии мелких движений внутри панциря и в конце концов разряжаясь через поры. В этом смысле при истерическом характере генитальное либидо наводняет весь организм подобно «гибкому» или изменчивому мазохизму[13].

Существует еще и другой аспект проблемы эластичного сетчатого панциря. Поскольку для предотвращения сильных генитальных ощущений единое раскачивание энергии прерывается, то возникающая в результате этого форма движения является скорее сегментной, чем целостной. Одна пациентка с таким панцирем сказала мне, что чувствовала, как во время полового акта ее таз двигался из стороны в сторону. Она употребила слово «извивался». Наличие сетчатого панциря вблизи поверхности, сегментные извивающиеся движения и сильная челюсть- все это напоминает змею. Райх считал, что такой тип панциря присущ истерическому характеру, и с этим связано его описание этого характера как обладающего «специфической телесной подвижностью, которая носит отчетливый оттенок сексуальности». С другой стороны, оргазмический рефлекс изгибает тело аркой от плеч до таза.

Проблема фригидности как абсолютной сексуальной фригидности — это проблема избегания генитального возбуждения с помощью извивающих тело движений, представляющих собой выражение негативного отношения. Извивающиеся движения являются естественной реакцией на боль или неудовольствие, когда средства избежать этого заблокированы, но организм «не закоченел». Несомненно, что они возникают в ситуациях, не позволяющих избежать неприятного возбуждения. Это те ситуации, в которых взрослый человек проявляет сексуальную агрессию по отношению к ребенку. Сочетание сексуального возбуждения и страха прочно фиксирует ребенка на ситуации, полной тревожности. Ребенок извивается. Таким образом, мы вернулись к ранней фрейдовской формулировке относительно этиологии истерии. Однако следует иметь в виду одно важное отличие, Фрейд изучал истерические приступы и истерические симптомы. Истерическая структура характера, которая формируется на основе симптома и обычного поведения, имеет более широкую этиологию.

Извивающиеся движения, связанные с сексуальным возбуждением, не ограничиваются опытом, в котором ребенок страдает от сексуальной агрессии со стороны взрослого. Рассмотрим такой случай: пятилетний ребенок получает большое удовольствие от мастурбации, но за этим занятием его застает разгневанная мать. Если девочка переживает сильный испуг, она может, образно говоря, «застыть». Эта реакция способна породить ригидный пластинчатый панцирь. Если же испуг не столь велик, потому что мать не очень рассержена, но ребенок, вынужденный отчитываться за свой поступок, испытывает неприятные чувства, сочетание возбуждения и тревожности все равно заставляет девочку извиваться. Такой тип реагирования закладывает основу гибкого сетчатого панциря.

Оба типа панциря ограничивают выработку энергии. Они достигают этого, снижая подвижность и дыхание. Пластинчатый панцирь является более ограничивающим, но менее эффективным. Являясь выражением процесса «застывания», он развивается в организме, не обладающем высоким зарядом. Более высоко заряженный организм не застывает так легко. Эти различия надо учитывать при характерологическом сравнении двух структур. Сама природа процесса образования панциря свидетельствует о том, что сексуальная агрессия используется как защита.

Из этого случая фригидности, который мы обсуждали, не следует делать вывод, что истерический характер с эластичным панцирем обязательно фригиден. Гораздо чаще бывает наоборот. Эластичный панцирь, как правило, связан с высокой степенью генитальной потенции. Я уверен, однако, что так называемая абсолютная генитальная фригидность может возникнуть только при этой структуре характера.

Тенденция извиваться, лежащая в основе этого типа структуры, помогает объяснить феномен, который аналитики связывают с генитальным возбуждением. Многие девушки и женщины бурно реагируют при виде змеи. Это мож н о интерпретировать как боязнь пениса, символом которого является змея. На самом деле эти женщины не реагируют подобным образом на пенис как таковой. Особенно живая змея вызывает у них чувство, представляющее собой смесь очарования и отвращения. Разве не напоминают движения ползущей змеи женщину, подавленные ощущения которой заставляют ее извиваться под влиянием сексуального возбуждения и страха? И разве мы не видим, что они проистекают из очень ранних сексуальных переживаний, которые были вытеснены? Я уверен, что такая реакция на змею присуща только истерическому типу характера.

В процессе анализа не всегда удается определить, насколько эластичен или ригиден панцирь. Все ригидные структуры обладают определенной степенью гибкости. Анализ характера основывается на преобладающих тенденциях. Но это не значит, что следует игнорировать другие черты. Они формируют свою часть характера, которая придает ему индивидуальность. Мы должны рассматривать истерическую структуру характера как класс, к которому мы относим женщин с ригидной структурой Я, покрытой либо эластичным сетчатым панцирем, либо жестким пластинчатым, которые используют агрессию как защиту. Более жесткий характер использует генитальность для отражения глубоких сексуальных чувств, тогда как гибкий пользуется поверхностными сексуальными движениями для снижения генитального возбуждения. В обоих случаях мы имеем дело с защитным механизмом, ограничивающим ощущения или энергетический заряд и разрядку.

Структура панциря соответствует всей мышечной системе организма. Если панцирь неэластичен, он образует своеобразную трубу, которая может быть шире или уже, мягче или жестче. Иногда эта внутренняя структура воспринимается. Одна моя пациентка увидела себя в «оболочке из нержавеющей стали», расположенной прямо под поверхностью тела. Внутри этой трубы энергия течет вдоль тела. Своей червеобразной структурой труба напоминает нашу внутреннюю систему. Если она становится более ригидной, дыхание, чувства и эмоциональная экспрессия соответственно редуцируются. Но в силу того, что голова и гениталии всегда связаны, функции реальности и генитальности сохраняются.

Ригидность структуры Я зависит от процесса образования мышечного панциря. В отличие от специфических напряжений орального характера или мазохиста он является тотальным и соответствует уровню развития мышечной системы. Это предохраняет от мазохистского упадка сил и обеспечивает прикрепление к реальности, которого нет у орального характера. Но это все же невротический защитный механизм, порождающий у женщин истерическую структуру характера.

Ригидность структуры Я и панциря является следствием генитальной фрустрации. Депривация приводит к внутренней опустошенности и оральности, подавление — к значительному внутреннему напряжению и мазохизму. Генитальная фрустрация на эдипальной стадии развития порождает жесткость. Ребенок словно говорит: «Раз вы отвергаете мою любовь, я буду сдерживаться и не буду проявлять ее снова. Тогда мне не будет так больно».

Поскольку ни оральный, ни мазохистский характер не достигают в своем развитии генитальной стадии организации Я, они не способны к проявлению любви. Оральный характер желает, чтобы любили его, мазохист жаждет одобрения. Разумеется, каждому человеку присущи и оральные и мазохистские черты. Их наличие в структуре ослабляет ригидность ребенка, которая может возникнуть со временем. При анализе характера пациента необходимо определить место этих элементов в общей структуре. Наличие оральных и мазохистских черт не означает, что у человека смешанный тип характера. Необходимо еще раз подчеркнуть, что анализ характера основывается на преобладающем паттерне поведения. Нередко, однако, бывает, что оральный или мазохистский элемент столь же выражен, как и ригидность. В таких случаях мы действительно сталкиваемся со смешанными типами характера. Об этом мы будем говорить в главе XV.

Ригидность структуры Я является свойством функции реальности, включающей в себя генитальность. Поскольку она возникает в результате генитальной фрустрации, она может развиться только в структуре Я, достигшей генитального уровня.

Можно ли сказать, что ригидность патологична perse? Так как фрустрация представляет собой неизбежный жизненный опыт, способность в ответ на нее терять гибкость является естественной защитной реакцией организма. Она становится патологической только тогда, когда становится чертой характера, то есть единственной реакцией, на которую способен индивид. Ригидное Я негибко; оно не умеет давать и не умеет брать, не способно адаптироваться. Точно так же можно сказать, что упадок сил мазохиста патологичен, потому что это его единственная реакция на давление. Мазохист не умеет быть твердым в ситуации давления. Желание быть любимым еще не делает оральный характер патологическим. Структура является невротической потому, что это единственно возможная реакция. Более подходящие установки, позволяющие справляться с различными требованиями реальности жизни, не развиты. В этом смысле невроз характера представляется ограничением поведения специфическим паттерном реагирования, исключающим широкий спектр эмоциональных реакций, которые присущи взрослому и зрелому Я.

Перейдем теперь к проблеме ригидности характера у мужчин.

С точки зрения психологии типы характера дифференцируются в зависимости от структуры Я, то есть от того, каково их отношение к реальности. Биоэнергетически их можно различить по генитальной функции. Оральная и мазохистская структуры относятся к догенитальным типам: их установка по отношению к реальности является инфантильной, или детской. Но эти структуры не скованы панцирем. Соответственно другую категорию составляют типы характера, основанные на генитальности. Они в той или иной степени сохраняют контакт с реальностью и снабжены панцирем. Поскольку их невротическая сущность проявляется в виде психологической и соматической ригидности, мы называем их ригидными. Нам уже известно, что к этой категории относится женская истерическая структура характера. Соответствующая мужская структура — фаллически-нарциссический характер.

Прежде чем приступить к изучению этого типа, необходимо внести ясность, почему мы различаем женскую и мужскую ригидные структуры. При оральном и мазохистском характерах и женщины и мужчины переживают одинаковые проблемы. Эти типы являются догенитальными, поэтому половые различия здесь не имеют большого значения. А вот генитальные проблемы мальчиков и девочек различаются. Хотя основное нарушение у обоих полов в равной степени обусловлено ригидным аффектом, паттерн поведения зависит от половой принадлежности.

Райх говорил, что термин «фаллически-нарциссический» обозначает тип характера, который можно разместить «между компульсивным неврозом и истерией» (Reich 1949, р. 200–201). Истерия, однако, — это не тип характера, а симптом. Хотя в целом он и связан с характером, но не всегда. Мужчины не страдают истерическими параличами. Образование симптома зависит от особых условий, а структура характера постоянна. Те различия между компульсивным, истерическим и фаллически-нарциссическим характерами, которые делал Райх, основаны на особенностях характера, а не на динамике энергетических процессов. «Если компульсивному характеру, как правило, присущи сдерживание импульсов, самоконтроль и депрессивность, истерическому — нервозность, живость, беспокойство и лабильность, то типичный фаллически-нарциссический характер самоуверен, нередко высокомерен, гибок, энергичен и выразителен». Мой опыт работы со многими пациентами показал, что эти черты не всегда удается строго разграничить. Люди с сильно выраженными компульсивными чертами часто бывают высокомерными, а гибкость и живость смешиваются друг с другом. Эта путаница проявляется в следующем замечании Райха. Рассуждая о фаллически-нарциссическом характере, он писал: «Выражение лица носит сильный маскулинный оттенок, а может быть и женоподобным, даже девичьим, несмотря на атлетическое строение».

Райх и другие аналитики использовали термин «истерический характер», не делая различия между полами. Я склонен считать истерическую структуру характера женской. Причиной этому служит то, что описание мужского истерического характера похоже на смешанный пассивно-женственный тип, который более близок к догенитальному, мазохистскому. Пассивно-женственный характер можно рассматривать как ту разновидность, которую Фрейд называл женским типом мазохизма. Мы поговорим о нем в следующей главе. Фаллически-нарциссический характер подразумевает структуру личности, которая укоренена в реальности и связана с генитальностью благодаря защитам Я, которых нет у догенитальных структур.

Если говорить о том, чем отличается компульсивный характер, который, по существу, является «европейским» типом, от фаллически-нарциссического, то я бы сказал, что это просто одна из его разновидностей, не требующая специального обозначения. Однако нельзя сказать, что понятие компульсивного характера является необоснованным. С точки зрения симптоматологии индивид с компульсивными проявлениями отличается от типичного фаллически-нарциссического характера, и, когда анализируется симптом или интерпретируется сопротивление, такое различие имеет достаточно большое значение. В биоэнергетическом отношении обе структуры ригидны и снабжены панцирем, различна только степень их жесткости. И все же давайте в первую очередь рассмотрим типичный фаллически-нарциссический характер; тогда его разновидности, которым свойственно компульсивное поведение, понять будет легче. Вот случай, с которым мне пришлось иметь дело некоторое время назад.

Молодой человек, чуть старше тридцати лет, обратился к терапевту с жалобой на преждевременную эякуляцию. Друзья рассказали ему о моей работе, и он надеялся, что я смогу улучшить его сексуальную функцию. Он достигал высшей точки через минуту после начала полового акта, всегда значительно опережал свою партнершу, и это его беспокоило. Кроме того он читал книгу Райха «Функция оргазма» и чувствовал, что мог бы получать больше удовольствия от сексуальных контактов. Адвокат по профессии, он успешно работал и был уверен в будущем. Когда пациент начал лечение, он собирался жениться. Его невеста проходила курс анализа, это укрепило его решение обратиться к терапевту.

Я детально рассказываю об этом потому, что фаллически-нарциссический характер не так уж часто приходит к врачу-аналитику. Обычно такие люди достаточно успешны в своей профессиональной деятельности, хорошо адаптированы в социальном окружении и сексуально привлекательны для противоположного пола. Райх отмечал, что одной из наиболее характерных черт таких людей является «агрессивная храбрость», которая, как правило, ведет к успеху. С другой стороны, это «агрессивное поведение само по себе выполняет функцию защиты». Если учесть этот факт, райховская концепция «генитального характера» становится идеализацией; в таком случае фаллически-нарциссический мужской характер может ранжироваться от почти полного здоровья до тяжелого невроза. Райх отмечал этот факт: «Относительно здоровые представители этого типа благодаря свободной агрессии социально активны, импульсивны, энергичны и, как правило, продуктивны, но, чем более невротичен характер, тем более своеобразными и односторонними бывают их достижения». Это описание подходит к моему пациенту, и даже его обращение к аналитической терапии было отчасти необычным.

Его поведение отличалось амбициозностью, которую можно, пожалуй, было объяснить весьма успешной адвокатской деятельностью. Он был самоуверен, откровенен и все-таки насторожен. Пациент был среднего роста, с хорошо развитым и пропорциональным телом. Он сказал мне, что всегда увлекался спортом и продолжает им заниматься и поныне. У него было выразительное лицо; живые и ясные глаза, готовый к улыбке рот, твердая и решительная нижняя челюсть. При осмотре пациента на кушетке можно было отметить широкие плечи, выпуклую грудь, узкие бедра и довольно длинные ноги. Он имел тенденцию дышать животом; грудь оставалась в положении вдоха.

Я начал с того, что обратил внимание пациента на неподвижность груди. Я предложил ему попытаться дышать грудью, и через некоторое время ему это удалось. Теперь его лицо выражало некоторое опасение. Иногда уже на первой встрече удается вызвать драматический эффект. Так случилось и здесь. Я попросил пациента широко раскрыть глаза, напрячь лоб, а затем резко отпустить нижнюю челюсть. Он закричал, как от ужаса. Реакция была мгновенной. Мой пациент сказал, что увидел нечто очень страшное. Когда он повторил это упражнение, то снова закричал, но прежнего объекта не увидел. Этот впечатляющий опыт продемонстрировал, что под самоуверенностью пациента скрывался глубоко лежащий страх и что она была защитой от этого страха.

Последующие занятия были весьма аффективно заряженными. Через некоторое время дыхание стало вызывать мощный поток ощущений, которые проявлялись как движение и покалывание в руках и ногах. Однажды этот поток стал таким сильным, что пациент застыл со сжатыми, как при болезни Паркинсона, руками. Удары по кушетке вызывали сильную злость на какого-то человека- как позже выяснилось, на своего отца. Однажды, когда пациент испытывал злость, явно направленную против отца, он вспомнил, как тот отшлепал его за то, что он играл неподалеку от дома. Эти первые занятия, как часто бывает, вызвали заметное улучшение состояния пациента. Он чувствовал себя более живым, настроение стало лучше, чем в последнее, и довольно длительное, время. Такое улучшение обычно бывает временным, поскольку представляет собой высвобождение напряжения, которое является поверхностным по отношению к панцирю характера или блоку. Тем не менее оно создает мотивацию к последующей сложной задаче перестройки характера.

В данном случае первая фаза терапии была весьма обнадеживающей. Пациент был воодушевлен. Он полагал, что его трудности быстро исчезнут. Мы возобновили работу после летнего отдыха, которым он в целом остался доволен. Специфика работы осталась прежней. В это время дыхание не вызывало никаких ощущений. Удары по кушетке были такими же решительными, как всегда, но злость заметно уменьшилась и воспоминаний было мало. В отличие от первой фазы за несколько месяцев работы мы почти не продвинулись. Иногда мне казалось, что я недостаточно работаю с динамикой структуры характера. Анализ окончательно прояснил установку пациента и его профессиональный, социальный и сексуальный опыт. Хотя для обоих из нас было очевидно, что пациент не отдается полностью ни работе, ни любви, все мои усилия изменить его характер и выпустить на волю его чувства, идущие из глубины души, оставались безуспешными. Так прошло шесть месяцев.

Когда в ходе аналитической терапии заходишь в такой тупик, часто это связано с тем, что, несмотря на очевидность паттерна поведения, определяющие его динамика и особенности индивидуальной структуры характера остаются невыясненными. В данном случае мы оба знали, что пациент амбициозен. Еще нам было известно, что он опасался глубоких чувств к девушке и страдал от преждевременного семяизвержения. Все элементы фаллически-нарциссической структуры характера были налицо. Но ригидность тела и психики оставалась без изменений. Единственной эмоцией, которую он не выражал, был плач. И мне не удавалось ничего сделать, чтобы ее высвободить. Ключ к его личности обнаружился, когда он представил себе, что терапия может не принести успеха.

Я спросил у пациента, думал ли он, что терапия может оказаться безуспешной. Он ответил «нет». Когда мы обсуждали его ответ, он заметил, что никогда не терпел неудачу в том, к чему стремился. Он никогда не проваливал школьных экзаменов, напротив, его оценки всегда были гораздо выше средних. В социальной и профессиональной жизни он всегда достигал того, чего хотел. Как он добивался этого? Упорством. Если он стремился к чему-нибудь очень важному, он не мог отдыхать, пока не чувствовал, что сделал все, чтобы его усилия увенчались успехом. Тщательно изучив этот момент после нашего разговора, я пришел к выводу, что это было навязчивостью. Пациент не терпел мысли о неудаче, но только если речь шла о чем-то очень важном. В таких случаях мысль о неудаче вызывала сильную тревогу, и пациент удваивал усилия, чтобы добиться желаемой цели. Решительность, с которой он устремлялся к успеху, была, с одной стороны, основана на сильном страхе неудачи, а с другой- на вознаграждении, которое сулил успех. Эти рамки поведения были достаточно широкими, чтобы пациент имел возможность вести себя гибко. Многие неудачи благодаря механизму изменения важности целей воспринимались без появления тревоги. Кроме того, этот механизм задействовался, когда дело касалось и значимых для него целей.

Теперь я понял, почему в предыдущие шесть месяцев терапия стояла на месте. Пациент старался достичь спонтанных чувств, действуя внутри структуры характера. Это то же самое противоречие, которое содержится в указании «постарайся расслабиться». Мой пациент решительно стремился к любви, то есть отдаться нежным чувствам. Но решительность означает твердую, тяжелую челюсть, напряженные плечи, одеревеневшую спину. Эта же установка проявлялась в значительном сопротивлении терапии, энергетическом блоке и в выражении важнейших мышечных напряжений. Если напор и решительность пациента являлись факторами, отвечающими за социальные и профессиональные успехи, то они же были ответственны и за главный аспект его невроза.

В ответ на это я просто сказал пациенту: «Не старайтесь. Это не школа с ее замечаниями и выговорами за поведение или прилежание. Моя работа состоит в том, чтобы снять с вас давление, и ничего больше. Вы можете быть таким, какой есть, и не делать того, чего хочется мне». Я был поражен эффектом, который произвели мои слова на пациента. Его глаза наполнились слезами, и он заплакал. Это была спонтанная экспрессия нежных чувств, ради которых мы и работали. Они пришли как феномен освобождения. Я не думаю, что в ходе терапии этому пациенту надо было плакать всякий раз, когда он чувствовал давление. Это вытекает из природы ригидной структуры характера. Давление, ответственность и борьба вызывают одеревенение или усиливают ригидность. Поскольку плач, в который вовлечено тело, есть конвульсивное высвобождение напряжения, ригидные индивиды будут испытывать значительные трудности в том, чтобы заплакать. В качестве основного принципа их этого следует, что у человека с ригидной структурой можно вызвать плач, только увеличив давление чуть ли не до точки взрыва, а затем быстро убрав его. В таких обстоятельствах рыдание часто становится очень приятным переживанием.

В течение последующих занятий пациенту удалось осознать некоторые психологические факторы и детские переживания, приведшие к блокировке плача. Он не считал, что плач был признаком слабости или женственности. Многие мужчины считают именно так, и нам это знакомо. Мой пациент хотел плакать, но это было больно. Сильный спазм вызывал боль в горле, глубокие рыдания сопровождались болевыми и спастическими ощущениями в кишечнике. Пациент сказал, что ему особенно трудно выразить печаль. Затем пришла мысль, что в доме его родителей и без того было много несчастья, и он не мог добавить им еще и свое страдание. Действительно, и отец и мать часто по разному поводу жаловались мальчику на свои несчастья, всякий раз он переживал приступы жалости и решил, что будет лучше, если он принесет им немного счастья. Он понял, что мучается этим чувством ответственности и в настоящее время, хотя оно связано с лежащей в его основе обидой.

Стало также понятным значение широких плеч. Высокие и квадратные плечи были знаком слишком рано взятой на себя ответственности. Плечи раздались словно для того, чтобы удержать слишком тяжелую ношу. С биоэнергетической точки зрения блок в горле отводит некоторое количество энергии на горизонтали плечевого пояса. Аналогичным образом поток злости, направленный в руки и голову, блокировался в спине на уровне седьмого шейного позвонка, что удерживало мышцы плечевого пояса в сокращенном состоянии. Если такие блоки очень сильные, они приводят к появлению пассивно-женственной структуры характера. Когда мой пациент принял эту интерпретацию, у него появилась возможность постепенно высвободить напряжение в плечах. В течение нескольких наших встреч он выражал злость и обиду, прежде всего в отношении матери за то, что она навязала ему эту ношу. Через некоторое время он обрел способность все более естественно и свободно плакать.

Страх неудачи связан у него с чувством ответственности. Пациент сам осознал, что его стремление к успеху имело целью исключительно удовлетворение желания родителей и что самая глубокая его мотивация — желание получить их любовь и одобрение, прежде всего от матери. В дополнение к этому пациент рассказал об одном случае, который произошел с ним в первые дни учебы в школе. Его отец сказал, что очень огорчится, если сын не будет получать самых высоких оценок. Пациент вспомнил, что был настолько шокирован этим заявлением, что решил не возвращаться дом ой если будет плохо учиться. Я подробно анализирую эти моменты потому, что при изучении фаллически-нарциссической структуры характера вопрос об амбициозности является одним из первостепенных. Абрахам, например, связывал подобную амбициозность с уретральной эротикой и полагал, что фаллическая структура и уретральные черты характера — понятия синонимичные, Фенихел также считал, что амбициозность связана с уретральной эротикой через чувство стыда: «Цель амбициозности, основанной на уретральной эротике, состоит в том, чтобы доказать, устыдиться еще больше попросту невозможно» (Fenichel 1945, р.139).

Связь между уретральной эротикой и амбициозностью фаллического характера несомненна. Достаточно вспомнить, как мальчики стоят в ряд и смотрят, кто из них помочится дальше всех. Функция мочеиспускания может быть проявлением агрессии, и при фаллическом характере это именно так. Энурез, например, может иметь, по словам Фенихела, «агрессивное, злобное значение, выражающее ненависть к родителям» (там же, р.233). Пожалуй, наилучшей иллюстрацией здесь служит действие некоторых обезьян в зоопарке, которые выражают свою злость к зевакам, помочившись в их сторону. Мой пациент вспомнил инцидент, происшедший с ним в пятилетнем возрасте, который подтвердил мое предположение. Его отец довольно строго выговорил ему за то, что он выставил напоказ пенис. На следующий день, оставшись один дома, мальчик вошел в гостиную и в отместку помочился на пол. Однако, несмотря на некоторую связь, нельзя утверждать, что амбициозность и уретральная эротика прочно связаны друг с другом. Но обнаружить такую связь и выяснить, какова ее природа, представляется нам крайне важным.

Фаллически-нарциссического индивида характеризует его напор, то есть его агрессия. Это динамический фактор, в основе которого лежит энергетическое функционирование. Райх обратил внимание на этот фактор уже в то время, когда работал над «Анализом характера». Он отмечал: «С точки зрения конституции вполне возможно, что повышенное количество либидинозной энергии, которое вырабатывают эти типы, делает агрессию все более интенсивной» (Reich 1949, р.206). Если это утверждение верно, встает вопрос, что же невротического содержится в этом процессе. Или же оно верно только потому, что описывает внешнее, а невроз состоит в том, что реальное и внешнее различаются. Другими словами, человек фаллически-нарциссического типа ведет себя так, словно обладает огромной половой потенцией. Такие люди хвастаются своими завоеваниями и силой (сила подразумевает количество половых актов за ночь). В действительности же их оргазмическая потенция, то есть способность переживать удовольствие, пропорционально этому снижена. Причиной частых половых актов является невозможность получить удовлетворение сразу. Таким образом, агрессия человека фаллически-нарциссического типа характера преувеличена, чтобы скрыть конституциональную слабость. Если приравнять агрессию к достижению, мы можем описать типы характера следующим образом: оральный характер боится достичь, мазохист достигает, а потом отступает, а фаллически-нарциссический характер хватает. Его хватание основано на страхе неудачи или поражения. Но если сексуальное либидо меньше, чем его притязания, и если агрессия слабее, чем выглядит внешне, как же объяснить динамику полового влечения, амбициозность и якобы «повышенное количество либидинозной энергии»?

Мы отнесли фаллически-нарциссический характер к генитальному типу. Это означает, что энергетический маятник прочно закреплен в мозговом и генитальном функционировании. Это также означает, что данный тип структуры не является недозаряженным, как оральный характер, и не зависит от чувства вины, как мазохистский. Поскольку определяющее характер нарушение появляется сравнительно поздно, около трех лет, механизм защиты или реагирования на травмирующее переживание отличается от других типов. Генитальность уже проявлена, и давление в виде фрустрации или наказания приводит к тому, что организм становится негибким. Это тот же самый процесс, который наблюдается при истерической структуре характера. Чтобы поддержать структуру Я, мускулатура сжимается, образуя вокруг тела некую трубу. Одна из моих пациенток описала это так: «Я вдруг увидела трубу из светлой стали, широкую, как люк, в которую заключено мое тело. Внутри этой трубы была я сама, полная жизни». Когда я анализировал ее восприятие и ощущения, она добавила, что прежде чувствовала себя вне тела. Внутренняя часть была лишена свободы, и пациентке никак не удавалось достичь ее. Она сумела установить контакт с глубинными пластами своего Я и была буквально околдована и зачарована этим. Все, что я обозначил как ригидные структуры, обязательно имеет такой панцирь, напоминающий трубу, кирасу или кольчугу. Толщина этих «доспехов» и диаметр трубы различны. Широкая труба свидетельствует скорее о поверхностном панцире. Узкая возникает из-за спастичности глубокой мускулатуры, она более ригидна и негибка. Нет необходимости подчеркивать ценность такой похожей на полую трубу структуры как физической поддержки, чтобы противостоять давлению, угнетающему движение энергетического маятника.

Если понять природу этого панциря, можно объяснить большинство аспектов фаллически-нарциссической структуры характера. Ригидная трубообразная структура, направляя поток энергии в мозг и гениталии, зачастую чрезмерно их заряжает. Вместе с тем ригидность снижает психологическую и соматическую гибкость организма. Чрезмерная заряженность возникает вследствие того, что энергетический поток, переливаясь через край, попадает в естественные озера прежде, чем энергия достигает выходных отверстий. Эти озера, или резервуары, — область таза внизу и голова — наверху. После более узких частей — тела шеи и талии — расположены более широкие- голова и таз. Наличие сформированного при родного резервуара, обеспечивающего течение энергии от гениталий вверх, предупреждает их чрезмерную заряженность и слишком скорую разрядку. Таким образом, мозг действует подобно резервуару, сдерживающему импульс, чтобы подвергнуть его критической оценке со стороны Я. Представить себе реальное функционирование без этих резервуаров невозможно. Приблизительно такой же принцип используется при контроле за уровнем воды в реке после сильного дождя или весеннего паводка.

Мы можем ожидать, что из-за узости резервуаров лица с ригидной структурой будут проявлять большую импульсивность, чем догенитальные типы характера. Это верно, но только отчасти. Когда дело касается агрессии, фаллический мужчина демонстрирует более сильную импульсивность, чем любой другой невротический характер. То же самое касается и его напора при достижении материальных успехов. Однако в его агрессивности отсутствует гибкость и спонтанность. Чрезмерная ригидность структуры благоприятствует генитальности и реальности, и вместе с тем она ограничивает эти функции. Мы говорили о человеке, который генитально агрессивен и страдает преждевременным семяизвержением. Половая разрядка происходит задолго до того, как вся излишняя энергия опускается вниз и достигает пениса. Поэтому, чтобы разрядить напряжение, одного акта оказывается недостаточно. Фаллический мужчина считает, что у него большая потенция, поскольку способен за ночь совершить несколько половых актов, дающих разрядку. Но сила агрессии не измеряется числом её появлений. Далее, поскольку удовлетворение зависит от степени накопления напряжения перед разрядкой, фаллический мужчина, как правило, получает мало удовольствия от сексуальных переживаний. Его амбициозность объясняется динамикой этих процессов. Энергия постоянно поступает к выходам, а удовлетворение от разрядки ограничено. Естественно, человек постоянно испытывает влечение. Легко также понять, почему фаллический мужчина ищет себе «женщину-агрессора». Поскольку сексуальное удовлетворение неполное, возникает чувство неудовлетворенности сексуальным партнером. Человек надеется, сознательно или бессознательно, что новый партнер может принести ему большее удовлетворение. В порыве возбуждения, вызванного погоней за новыми взаимоотношениями, часто так оно и бывает. Когда же эти условия исчезают и возникает прежняя ситуация, сексуальное удовольствие пропадает, и погоня возобновляется. Этот процесс, происходящий на генитальном уровне, является типичным, или характерологическим. Фаллический мужчина, чем бы он ни занимался, никогда не находит глубокого удовлетворения, и он вкладывает силы в дальнейшую погоню и завоевание. Подобную амбициозность необходимо отличать от творческой и созидательной деятельности здорового индивида.

Если все это так, то что связывает фаллическую амбициозность с уретральной эротикой? Любое увеличение количества энергии внутри ригидной трубы немедленно вызывает давление в обоих ее концах. Биоэнергетическая форма млекопитающих напоминает выгнутую вперед трубу. Надо только заметить, что мы устроены по принципу червя: труба внутри трубы. По своей природе эта форма гибкая и мягкая, два ее конца — гениталии внизу и лицо наверху (прежде всего область надпереносья, включающая глаза и основание носа). У здорового человека эта труба способна расширяться и сжиматься в сегментальных диаметрах. Когда она теряет эластичность и становится ригидной, она распрямляется. Утрата эластичности связана с тем, что давление энергии немедленно передается вниз и ощущается размещенными там органами. Фиксация таза в отведенном назад положении тоже способствует этому распрямлению. Из-за ригидности и ретракции мочевой пузырь чувствует это давление, и у человека возникает желание помочиться. Именно поэтому фаллическому мужчине необходимо помочиться перед или после каждого полового акта. Уретральная эротика, таким образом, связана с сексуальным возбуждением. А поскольку паттерн внизу дублирует паттерн вверху, связь между напористостью, амбициозностью и уретральной эротикой, по всей видимости, обусловлена динамикой телесной структуры.

Эти выводы подтверждаются наблюдениями над пациентами. В случае, о котором шла речь выше, ребенку запретили мастурбировать, и он помочился на пол. Это не могло быть обдуманным и преднамеренным действием. Скорее всего, энергия, доступ которой к гениталиям был заблокирован, зарядила мочевой пузырь. Ретракция таза подтолкнула пузырь на линию энергетического потока, но таз, чтобы освободить мочевой пузырь от давления, может быть также и выдвинут вперед. Другой пациент с заблокированным и неподвижным тазом рассказал, что справлялся с проблемой энуреза, если выдвигал таз вперед. Благодаря этому он мог спать всю ночь напролет и не бояться намочить постель.

Надо отметить, что между уретральной эротикой и фаллическим характером есть и другая связь. Кровоток подчиняется тем же законам, что и любая жидкость, текущая по трубе. То есть эти законы отчасти объясняют динамику биоэнергетических процессов в организме, поскольку все биоэнергетические феномены возникают в жидкой среде. Поток энергии, движущейся под давлением по ригидной трубе, будет постоянно перемещаться и непрерывно разряжаться через отверстие уретры. Если труба эластична, энергия пульсирует и выброс происходит с перерывами. Моча смещается без пульсации. Движение крови и семенной жидкости, то есть высокозаряженных жидкостей, пульсирующее. Когда эякуляция происходит в виде непрерывного течения жидкости, а пульсация отсутствует, это воспринимается как мочеиспускание. Именно отсутствие пульсирующей эякуляции характерно для многих ригидных фаллических мужчин.

Проблема преждевременного семяизвержения- один из важных симптомов ригидной мужской структуры. Встречаются и другие, не столь обычные симптомы, но и они объясняются на той же основе. Феномен обсессии, насколько мне удалось его исследовать, ограничен только ригидными структурами. Чаще всего он переживается как напряжение лба и с динамической точки зрения представляет собой избыточную заряженность лобных долей мозга. Этот симптом- хороший пример тесного параллелизма генитального и психического функционирования.

Мне довелось лечить студента, обучающегося на инженера, от бессонницы. Помимо нарушения сна он страдал обсессией. Данный симптом был ведущим, но на основе обсессивных проявлений можно было псилогически понять характер пациента. Кроме того, пациент боялся толпы и людей, сидящих сзади. Другой симптом представлял собой приступы заметного тремора нижних конечностей, по поводу которого он консультировался с несколькими невропатологами. Должен признаться, что в начале лечения я не связал все симптомы в единую биоэнергетическую картину, которая объясняла бы каждый аспект проблемы. Я вел терапию на основе анализа сопротивления, который был менее эффективен, чем анализ характера.

Как проявлялась обсессия в данном случае? Пациент не мог избавиться от видения молодой девушки, которую любил в юношеском возрасте. И х отношения оборвались, когда девушка влюбилась в другого юношу. На протяжении семи лет, пока они встречались, их сексуальные отношения никогда не доходили до полового акта. С другим же молодым человеком девушка вступила в интимную связь. Позже она сказала моему пациенту, что боялась половой близости с ним, потому что думала, что это разрушит их отношения. Его обсессия эмоционально проявлялась двояким образом: временами он видел девушку и переживал, что не сделал их отношения более интимными, а временами испытывал к ней сильную ненависть за то, что она его оставила. Пациент вплоть до нашего с ним знакомства воспитывался в семье с необычайно строгими пуританскими нравами. Кинематограф считался дьявольским искушением, а удовольствие рассматривалось как грех. Его домашняя жизнь проходила под знаком суровой родительской авторитарности.

Должен заметить, что имелся еще один симптом, который со временем выдвинулся на первый план. Пациент страдал частыми приступами желтухи. При этом он испытывал боль в верхнем правом подреберье, недомогание и слабость. Приступы обычно следовали после сильных эмоциональных переживаний. Пациент был убежден, что они связаны с переменой погоды, повышением влажности и снижением давления. Эти приступы, сопровождавшиеся чувством безнадежности и отчаяния, волновали его больше, чем другие проблемы со здоровьем. Хотя во время приступов он вынужден был целый день лежать в постели, они не длились долго и не оказывали заметного влияния на его трудоспособность. Исследование желчного пузыря и желчных протоков не проводилось, но, судя по скоротечности приступов, которые к тому же сопровождались стулом цвета глины, я диагностировал его состояние как желчную дискинезию. Возможно, это были либо проявления оддита, либо спазма какой-либо другой части желчевыводящей системы.

Несмотря на то что самочувствие моего пациента доставляло ему много неприятностей, ранняя фаза терапии была отмечена таким сопротивлением, что он дважды прерывал лечение. Когда мы встретились в третий раз, я настоял на том, чтобы он не прекращал своих посещений. Это, разумеется, не устранило его сопротивления, которое проявлялось буквально во всем. Пациент воспринимал терапевтическую работу как угрозу, и я вынужден был прилагать значительные усилия, чтобы аналитическим путем преодолеть этот страх. Этот конфликт и страх перед лечением и мной сохранялись до тех пор, пока самое заурядное событие вдруг не изменило его установку. Чтобы вызвать у него агрессию, я занялся с ним «перетягиванием каната», воспользовавшись для этого полотенцем. Он отреагировал неожиданно энергично и решительно. Я потянул сильнее, что заставило его напрячься, а затем позволил ему победить меня в этом импровизированном состязании. Он воспринял это так, будто одержал очень важную победу. С этого времени его страх передо мной больше не проявлялся. Не все сопротивления исчезли, но теперь пациент стал более кооперативен там, где раньше был настроен враждебно.

Несмотря на враждебность, пациент постоянно испытывал тягу к аналитической терапии из-за моего специфического взгляда на его проблемы. Я уже говорил, что он обращался к невропатологам по поводу тремора ног. Никто из них не обнаружил никаких органических нарушений, объясняющих это явление. Подобный тремор не редкость, и у многих пациентов он проявляется во время лечения. Он может быть выражением тревожности, но единственным реальным объяснением здесь является энергетическое. Энергия, перетекая в нижнюю часть тела, может разрядиться либо через генитальное отверстие, либо через ноги — в землю. Если генитальный выход блокирован или перекрыт, ноги становятся чрезмерно нагружены и могут разрядиться только в движении. Дрожание ног с биоэнергетической точки зрения аналогично тому ознобу, который охватывает человека, когда он переживает страх или злость. В любом случае тремор разряжает энергию, которая не может высвободиться через целенаправленное действие, и всякий раз дрожь выступает в качестве предохранительного клапана. Когда я объяснил это моему пациенту, ему стало значительно легче.

У этого пациента был очень сильный конфликт с генитальными чувствами. Сильному половому влечению было противопоставлено суровое религиозное воспитание. Обсессия больше всего мучила его, когда доминировало чувство вины. Если генитальный импульс разряжался через мастурбацию, вина и обсессия заметно уменьшались. Позже, когда благодаря терапии у пациента возникли прочные и удовлетворительные сексуальные отношения, обсессивные явления полностью исчезли. У орального характера не бывает сознательного конфликта с генитальным импульсом, поскольку гениталии оказываются затопленными оральным либидо. Углубленный анализ каждого характера, в структуре которого преобладает элемент оральности, показывает, что такие люди переживают генитальный импульс как достижение более тесного контакта с партнером, желание быть любимым и потребность в теплых отношениях. Оральный характер может беспокоиться по поводу своего легкомысленного поведения или отсутствия разрядки и глубокого удовлетворения, но мой опыт однозначно подтверждает, что здесь присутствуют все необходимые признаки генитальной активности. Мазохист тоже не конфликтует с генитальными импульсами сознательно. Это может вызвать удивление у тех, кто склонен думать, что мазохист подвержен чрезмерному сознаванию вины. Он идентифицируется со своим импульсом и одновременно сомневается в своем окружении или в себе. Моральность — проблема, которая вызывает затруднения только у фаллического мужчины и истерической женщины.

Теперь позвольте мне описать своего пациента. Вы увидите, что все его проблемы можно объяснить в терминах динамики структуры. Этот молодой человек был несколько ниже среднего роста, худощавый и жилистый. Лицо его тоже было худым, взгляд — пристальным и живым. Плечи широкие, голова и шея склонялись вперед, будто он нес на спине тяжелый груз. У него несомненно было много энергии, движения его были быстрыми и решительными. Он не жаловался на усталость. Несмотря на худощавость, мой пациент обладал хорошо развитой мускулатурой, тело имело хороший тонус, так что его можно было назвать узким, но отнюдь не астеничным. Дистальные части конечностей — запястья, кисти, щиколотки и стопы — были очень мощными. Мускулатура спины была напряжена и неподатлива по сравнению с передней частью тела.

Психологически и биоэнергетически можно было диагностировать фаллически-нарциссическую структуру характера. Он неоднократно — даже без повода — уверял меня в том, что женщины вызывают у него интерес. Он также сказал мне, что, на его взгляд, у него большой пенис. В то же время у него возникали фантазии, что он избивает женщин или пронзает их пенисом. Пациент проявлял обычную для такого характера амбициозность и агрессию. Его движения были грациозными, сам он хорошо разбирался в спорте. Тем не менее я не сомневался, что его тело ригидно. Мускулатура образовывала трубообразную структуру от головы до гениталий, так что энергия попадала в оба конца системы. В этом случае труба узкая, а оба ее конца сильно заряжены. Обсессия возникла в результате постоянной заряженности фронтальной области, тогда как разрядка была блокирована или ограничена. Обсессия проявлялась в виде сжатия или напряжения лба. Подобным же образом чрезмерное возбуждение в гениталиях являлось следствием невозможности полностью разрядить напряжение, поэтому пенис легко перезаряжался и имел тенденцию оставаться твердым. От нормального генитального функционирования фаллическая генитальность отличается тем, что в первом случае важна не столько степень эрекции, сколько полнота разрядки. Точнее говоря, различие состоит в оргазмической потенции, которая противоположна потенции эрективной.

В нашем случае фаллический мужчина, кроме того что нарциссичен в переоценке своей сексуальной потенции, страдает обсессией, бессонницей и приступами спазмов желчных протоков. Два первых явления, очевидно, связаны с чрезмерной заряженностью на обоих концах трубы, к которому добавляется сознательное сдерживание разрядки. Мой пациент постоянно испытывал сексуальное возбуждение и рассматривал каждую женщину как потенциальный объект своего полового влечения. Его мучило чувство вины, проявлявшееся в обсессии. Как он мог заснуть, если возбуждение не разряжалось ни в голове, ни в гениталиях! Но как объяснить приступы желтухи? Давайте на время вернемся к психологической интерпретации. Мой пациент был завистлив. Он завидовал мужчинам, которые могли вступать в интимные отношения с женщинами. Прототипом такого мужчины был его отец, который, запрещая сыну сексуальное удовольствие, сам наслаждался супружеством как патриархальной собственностью. Пациент был полон злости на отца, которую не мог выразить. Именно это чувство он перенес на аналитика. Этим же объяснялось то, почему наша борьба за полотенце была для него столь значимой. Победив аналитика, он смог взглянуть в лицо своей ненависти к отцу. Теперь приступы желтухи можно было истолковать как результат попытки подавить зависть и ненависть. Когда он бывал агрессивен, никаких приступов не было. Но если он переутомлялся, если снижалось атмосферное давление и менялась погода, его агрессивность уменьшалась и начинался приступ. Когда мы проанализировали эти проблемы, он начал вести бо лее активную половую жизнь. Его уход из домашнего окружения тоже способствовал лечению. Мне удавалось вызвать и высвободить все больше и больше агрессии. Интересно отметить, что после периода интенсивной сексуальной активности он полюбил женщину и на ней женился. С тех пор все симптомы заболевания исчезли.

Проблема обсессии тесно связана с более обширной проблемой компульсивности. Они объединяются общим названием «обсессивно-компульсивное поведение». Компульсивность более патологична, чем обсессия, хотя беспокоит меньше. Аналитики считают, что компульсивность — это реакция защиты против обсессии. Давайте взглянем на это с позиции биоэнергетики. Действительно, компульсивное поведение- это крайняя форма ригидности на психологическом уровне. Такая избыточная ригидность характеризует соматическую структуру и требует понимания биоэнергетической основы соответствующего поведения.

Когда естественная труба тела становится более жесткой, она выпрямляется и укорачивается. Я считаю, что это биологическая закономерность, которую можно проиллюстрировать на примере волоса. Потеряв естественную кудрявость, он становится более прямым и укорачивается. Такое выпрямление природных изгибов тела влечет за собой регрессию выходных отверстий. Энергетический маятник перестает раскачиваться от гениталий ко лбу, в результате чего чрезмерно заряжаются верх головы и анус. Из-за того что энергия не разряжается через нормальные выходные отверстия, ее приходится сдерживать. Человек с компульсивным характером умеет сдерживать импульсы, как никто другой. Вверху вследствие напряжения он теряет волосы, а внизу становится сдавленным анус. Он страдает тяжелыми запорами и проявляет типичный педантизм, жадность и аккуратность, которые хорошо описаны другими аналитиками. «В своих внешних проявлениях он заметно сдержан и держит себя под контролем… [который] в крайних случаях полностью блокирует аффект».

Проблемы компульсивного характера прекрасно исследованы и проанализированы Райхом. С точки зрения биоэнергетики компульсивному характеру присущи те же проблемы, что и любой ригидной структуре. Переход от агрессии к сдерживанию демонстрирует фундаментальную склонность всех ригидных структур использовать агрессию как защиту.

Фаллический мужчина проявляет это сдерживание в попытках контролировать семяизвержение и сохранять способность к эрекции. По этой причине компульсивный характер можно отнести к категории ригидных мужских структур.

Было бы ошибкой думать, что компульсивный характер отказался от собственной генитальности, поскольку он демонстрирует анальные черты. Райх считал, что «при типичном компульсивном неврозе развитие несомненно происходит в фаллическую фазу». Он полагал, что генитальность «была активирована, но вскоре снова оставлена» (Reich 1949, р.196). С точки зрения биоэнергетики можно сказать, что без отхода от реальности от генитальности отказаться нельзя. В действительности же человек с компульсивным характером может снизить генитальный заряд до той точки, когда его функция перестает доминировать в поведении индивида. Это вопрос степени, который не является главным для основных категорий структуры Я. Внутри широкой категории ригидных структур характера в некоторых из них генитальность может противостоять анальности. В таком случае чем более генитален характер, тем менее он компульсивен.

Ригидность компульсивного характера хорошо описана Райхом: «Аффективный блок — это огромный спазм Я, использующий спастические состояния тела. Вся мускулатура, особенно мышцы таза и лонного сращения, плеч и лица, находится в состоянии хронической гипертонии. Отсюда тяжелые, маскообразные лица людей с компульсивным характером и их физическая неловкость» (там же, р. 198).

Теперь мы можем описать два варианта ригидной структуры характера. Оба они являются невротическими и наиболее наглядны в своих крайних проявлениях. Один из них- маленький человек с довольно узким телом, но ведущий интенсивную эмоциональную жизнь, то есть обладающий высоким аффективным зарядом. В его организме на небольшую массу тела приходится много свободной энергии. Он обладают значительной генитальной активностью. Пациент, о котором мы говорили выше, относится к этой разновидности. В отличие от него существует ригидный тип тела с более длинным, костистым скелетом и гораздо более развитой мускулатурой. Такие индивиды имеют тяжелую, агрессивно выдвинутую вперед нижнюю челюсть; плечи у них широкие, талия узкая, бедра закрепощенные. Строение их тела производит впечатление силы и твердости. Их Я также твердое, негибкое и холодное. Такая жесткость является результатом подавления эмоциональных проявлений, блокировки аффекта. Можно сказать, что аффективная жизнь этих индивидов заморожена в структуре. Первый из этих типов — фаллически-нарциссический, второй — компульсивный характер. В крайних проявлениях компульсивный характер напоминает скалу. По выражению одного из таких пациентов, которого я лечил некоторое время, он был как скала Гибралтара. Этот тип ригидности отличается от того, который мы наблюдаем у фаллического мужчины; здесь она гораздо жестче и проникает значительно глубже. На примере таких людей легко понять динамику компульсивного поведения. Жесткость структуры не допускает никакой спонтанности движений или экспрессии. Каждое агрессивное движение требует больших усилий (разумеется, на бессознательном уровне), чтобы преодолеть сопротивление, возникающее из-за тяжести и жесткости структуры. Недостаточная вариативность экспрессии придает движениям тела оттенок механистичности. Генитальная активность обнаруживает то же качество силы, но в ней нет того заряда, который присущ этой функции у индивида фаллического типа характера.

Мы описали два крайних типа ригидности у мужчин. Один склонен к обсессии, другой — к компульсивности; в одном случае очень сильна генитальная активность, в другом она слаба из-за значительного анального напряжения. Этот тип компульсивного характера имеет ряд соответствующих симптомов из-за того, что компульсивность доминирует в каждом его действии. По сути, компульсивность- это не симптом, а образ жизни. Между крайними случаями имеется ряд промежуточных, в которых обе тенденции находятся в состоянии конфликта. Этот тип характера, у которого обсессия, связанная с сексом и генитальностью, конфронтирует с выраженными компульсивными чертами, называется обсессивно-компульсивным. В таком случае компульсивный симптом выступает в качестве защиты от лежащей в его основе обсессии и сопутствующей тревожности.

Глубинный анализ позволяет сделать следующий шаг в интерпретации этих структур и понять их генезис. Истинный компульсивный характер обнаруживает как пассивные тенденции, так и тенденции к бессознательному гомосексуальному поведению. Фаллический мужчина более агрессивен и более идентифицирован со своей генитальной функцией. Поскольку оба типа достигли генитальной стадии развития, встает вопрос, какие же факторы определили различия в их эволюции. Насколько я могу судить, это зависит от того, кто из родителей оказал более фрустрирующее влияние на ребенка. Если большая угроза исходит от отца, у ребенка развивается острый страх кастрации, и тогда высокий генитальный заряд блокируется боязнью наказания. Желание ребенка превзойти отца становится другим психологическим фактором в генезисе его амбициозности. Фаллический мужчина идентифицирован с отцом, которого он воспринимает как врага. Если, однако, основная фрустрация исходит от матери, результатом этого является еще более сильное подавление сексуальности. Ребенок сталкивается с гораздо более угрожающей ситуацией. Генитальная активность блокируется страхом потерять любовь и поддержку матери. Поскольку речь идет о матери, стремящейся доминировать над ребенком, реконструируя прошлое, во многих случаях можно обнаружить активное ее вмешательство в анальную функцию. Отец, склонный поддерживать позицию матери и добавлять свою власть и авторитет, сбивает ребенка с его генитальной позиции. На поверхности имеет место идентификация с отцовским авторитетом, но она только скрывает более глубокую идентификацию с фрустрирующей матерью.

В обоих типах мужской ригидной структуры ключевым моментом невроза является бессознательный страх наказания за генитальную активность. Вопреки этому страху фаллический мужчина ведет себя дерзко, бунтует и проявляет агрессию, которая, разумеется, сверхдетерминирована и позволяет увидеть, как далеко он может зайти, прежде чем получит ответный удар. В этом смысле агрессия имеет психологическое значение защиты и соответствует агрессии истерической женщины. С другой стороны, компульсивный индивид подчиняет и приспосабливает свое поведение в соответствии с требованиями авторитета. Он отходит от генитальной активности, но не отказывается от генитальной позиции. Его подчинение никогда не бывает настолько полным, чтобы он не мог от него отказаться, он просто становится жестким и черствым. Если у человека с анальным компульсивным характером прорывается агрессия, она проявляется в виде садизма, направленного против женщин. Фаллический же мужчина способен испытывать нежные чувства к женщине.

Биоэнергетическая терапия особенно успешна при лечении ригидных структур характера. Поскольку такие люди обладают высокоразвитой структурой Я, в ходе обычной аналитической работы они проявляют сильное сопротивление. До тех пор пока нет беспокоящих симптомов, они могут сопротивляться давлению и делать это достаточно сильно. С другой стороны, при анализе их физических спазмов и ригидности они проявляют большую кооперативность в работе с телом, необходимой для снятия напряжения. Аналитическая работа строится так, чтобы понимание и осознание сочетались с двигательными упражнениями. Движения тела пробуждают фантазии и воспоминания, благодаря которым можно реконструировать прошлое. Интерпретации, относящиеся к психической и соматической сферам, чередуются между собой, и аналитик получает представление о каждом аспекте личности. Чтобы преодолеть тенденцию к дихотомии, все проявления, психические и соматические, рассматриваются как единый биоэнергетический процесс.

Под заголовком «фаллически-нарциссический характер» мы обсудили некоторые основные биоэнергетические проблемы мужской ригидной структуры. Степень ригидности может варьироваться — от здорового человека, которому присущи теплота и спонтанность, до компульсивного холодного индивида, напоминающего некий механизм. Генитальность таких структур тоже варьируется от полноценной оргазмической потенции до почти полного ее отсутствия (при анальной компульсивности). Никто из этих людей не страдает импотенцией, то есть эрекция, как это бывает, например, у мазохистов, не пропадает. С точки зрения характерологии анальную компульсивность можно, пожалуй, отнести к генитальным структурам, однако генитальный заряд здесь может быть редуцирован. Ригидность бывает трубообразной и сплошной. Это является основанием для выделения двух групп: фаллически-нарциссической структуры и компульсивной. Последняя основана на идентификации с отцом, хотя за этим стоит идентификация с матерью. Подобное отождествление зависит от того, кто из родителей, представлявших основную фрустрирующую силу, был наиболее авторитетен для ребенка в генитальной фазе его развития. Таким образом, в рамках своей структуры ригидные типы могут быть либо пассивными, либо активными. Кроме того, к ригидному типу примешиваются элементы, возникающие в ранний период детского развития, то есть оральные или мазохистские черты, которые придают ему собственную патологическую индивидуальность.

При обсуждении типов характера мы исходили из того, что невротический паттерн можно диагностировать и классифицировать. Это утверждение вполне справедливо, хотя на практике часто встречаются специфические случаи, когда это сделать трудно. Редко встретишь человека, у которого в структуре характера не было бы некоторых черт, возникших из-за депривации на оральном уровне, мазохистской нежности, связанной с подавлением Я, некоторой патологической ригидности или всего этого вместе. Характерологический диагноз зависит от того, какой фактор доминирует в личности и определяет ее поведение.

Тем не менее проблемы характера, затрудняющие классификацию, существуют. Нередко можно встретить такую смесь невротических тенденций, которая не позволяет выделить один доминирующий фактор. Та же самая ситуация создает паттерн поведения, который качественно отличается от того, что мы уже обсуждали. В психоаналитической литературе выделяется такой тип, который представляет собой смесь разных тенденций. Он называется мужской пассивно-женской структурой характера. Эта структура требует специального обсуждения. В следующей главе мы попытаемся рассмотреть ее и ее женский аналог.

Когда структура характера детерминирована чувствами зависимости, внутренней опустошенности и депрессии, которые сменяются воодушевлением, мы называем это оральным характером. С биоэнергетической точки зрения этот тип характеризуется сниженной агрессивностью, отсутствием силы в ногах и структурой Я, которая не закреплена в реальности или генитальности. Мазохистский характер внешне агрессивен, но более тщательное исследование показывает, что его поведение является скорее провоцирующим, чем агрессивным. Доминирующий паттерн представляет собой не депрессию и воодушевление, а попытку и неудачу, самоутверждение и упадок сил, выливающийся в состояние мазохистского болота. В биоэнергетическом отношении мазохистская структура высоко заряжена, но мышечное напряжение столь велико, что выдерживать длительное действие просто физически невозможно. Оба типа относятся к догенитальным структурам — импульсивным, тревожным, со слабо развитым Я.

И наоборот, тип, описанный мной в качестве ригидной структуры характера, проявляет агрессивность как в профессиональной деятельности, так и на генитальном уровне; он закован в панцирь и эмоционально и телесно. Я прочное, но его сила обратно пропорциональна степени ригидности. Поведение подчинено контролю, а ригидность подчинена функции реальности. Тревожность, как правило, отсутствует, но ригидный тип характера очень редко проявляется в чистом виде. Пациенты с этой структурой довольно часто демонстрируют и мазохистские, и оральные черты. Тем не менее, если в целом паттерне поведения явно преобладают ригидность и агрессия, можно диагностировать этот тип. На практике аналитик в каждом случае сталкивается с индивидуальным соотношением оральности, мазохизма и ригидности, и он должен оценить, какую роль каждый из этих факторов играет в личности человека.

Иногда смешение черт характера легко поддается классификации. Это от носится к комбинации оральности и мазохизма, то есть к оральному характеру, в котором присутствуют черты мазохизма, или, наоборот, мазохистскому характеру с оральными чертами. Оба элемента не могут проявляться в одинаковой степени, поскольку один основан на недозаряженной системе, а другой — на высокозаряженной. Эти структуры догенитальны, и анализ характера происходит в виде интерпретации и разрешения специфических проблем соответствующего уровня. Обоим типам характера присуща высокая тревожность. Аналитическая и биоэнергетическая работа ориентирована на устранение тревожности и улучшение связи с реальностью.

Если же у индивида вскрывается структура, в которой догенитальность и генитальные влечения более или менее уравновешены, как, например, в случае пассивно-женственного характера, аналитик сталкивается с довольно сложной проблемой, заслуживающей того, чтобы рассмотреть ее более детально.

В статье «Экономическая проблема мазохизма» Фрейд выделил три категории мазохистских нарушений: мазохизм как перверсия, моральный мазохизм и женский мазохизм. Последнюю категорию Фрейд в дальнейшем не исследовал, и поэтому нам придется обратиться к работам тех аналитиков, которые специально занимались этим состоянием.

В работе «Психоаналитическая теория неврозов» Фенихел упоминает эту проблему при обсуждении перверсий. Парциальное догенитальное влечение конкурирует с приматом генитальности. Пассивно-женственный мужчина — это индивид, у которого традиционно женские черты настолько выражены, что они определяют один из аспектов его личности. Это может быть проблема гомосексуальности, но мы не будем ее здесь рассматривать.

Какие же черты присущи человеку, которому можно поставить диагноз пассивно-женственного характера? Мужчина в возрасте около сорока лет обратился ко мне за помощью после многолетней аналитической терапии. Он обладал мягким модулированным голосом и интеллигентными манерами. В его лице не было резких черт, в частности отсутствовали глубокие носогубные складки. По профессии он являлся дизайнером мебели. Основные его жизненные проблемы проистекали из постоянной оппозиции авторитетам и невозможности достичь удовлетворения в любовных отношениях.

Другом случае молодой человек в возрасте чуть более тридцати лет жаловался, что не может говорить, находясь в группе людей. Кроме того, он не получал удовлетворения от профессиональной деятельности и любовных отношений. Он тоже обладал интеллигентными манерами, мягким модулированным голосом и миловидным лицом, на котором отсутствовали резкие линии.

Основными качествами, характерными для этого типа, согласно Райху, являются «преувеличенная вежливость и уступчивость, мягкость и хитрость». Обсуждая соответствующий случай из своей практики, Райх писал: «Феноменологически это был типичный пассивно-женственный характер. Пациент всегда был очень дружелюбен и покладист; он извинялся по любому, даже самому незначительному поводу. Кроме того, он был неловок, робок и зависим от обстоятельств» (Reich 1949, р.83).

Другие исследователи основной акцент делали на «пассивно-рецептивной» установке, или покорности. Помимо пассивности, о других специфических женственных чертах личности мужчины в соответствующей литературе практически ничего не говорится. Именно поэтому я предлагаю перечислить те особенности, которые я наблюдал, встречаясь в своей практике со случаями подобного рода. Затем мы можем обсудить их на конкретном примере.

Наиболее важная физическая характеристика, присущая этому типу, — мягкий, женоподобный голос. Впечатление, что говорит женщина, возникает из-за отсутствия глубокого резонанса и резкости. Выражение лица тоже мягкое и пластичное. Движения никогда не бывают резкими, и в них не чувствуется напора. Тело может быть либо округлым, с довольно узкими плечами, либо У-образным, с широкими плечами и узкими бедрами. Руки мягкие и довольно слабые. Все это проявляется во внешнем облике таких пациентов. Их манеры прекрасно описаны Райхом.

Аналитическая или биоэнергетическая работа вначале идет легко, но вскоре наталкивается на типичное сопротивление. С одной стороны, пациент много рассказывает о своем раннем детстве, предоставляя терапевту богатый материал, но при этом не проявляет никакого аффекта. С другой стороны, пациент тревожен и хочет, чтобы его о чем-нибудь спрашивали, но опять-таки без собственного активного участия в процессе. Сопротивление проявляется как неучастие Я в терапевтической работе под маской «преувеличенного позитивного переноса». И все же этот позитивный перенос является как раз подлинным и действительным выражением Я, за которым стоит негативное сопротивление. В таких случаях в процессе биоэнергетической терапии принимаются во внимание оба аспекта, и, если терапия проводится должным образом, результат является удовлетворительным.

Вернемся к случаю мужчины, работавшего дизайнером мебели. Он обладал типичным мягким голосом и манерами, был очень вежлив и проявлял готовность к сотрудничеству. Тело было округлым, некостлявым, а плечи — узкими. Перед тем как обратиться ко мне, он в течение многих лет лечился у психоаналитиков и других психотерапевтов. Хотя он чувствовал, что ему помогли, но основные его проблемы, связанные с глубинной неудовлетворенностью, затронуты не были.

В то время когда он начал у меня лечиться, он только что в третий раз женился на девушке, которая на много лет была моложе его. Отношения с ней вызвали у него ряд проблем. Несколько первых месяцев он был очень возбужден сексуально, но вскоре сексуальное влечение к девушке уменьшилось, и ей самой пришлось проявлять инициативу и активность в их интимных отношениях. Его стала интересовать другая женщина, и он обнаружил, что постоянно разглядывает грудь каждой женщины, которая ему встретится. Такой интерес к женской груди проявлялся у него с давних пор. Кроме того, у него были выраженные вуайеристские тенденции, ему доставляло удовольствие смотреть, как женщина раздевается.

Характерны семейный фон пациента и его окружение в раннем возрасте. Он описывал отца как человека «старой школы, авторитарного, педантичного, который легко раздражался и обычно вмешивался в воспитание детей, когда был дома». О матери он говорил: «Сколько я ее помню, она была нервной и очень напряженной, но весьма обаятельной и одаренной в определенных областях. Она всегда интересовалась искусством, особенно декоративным». У него была младшая сестра, любимица отца. Она была более агрессивна, чем пациент. Он ревновал и завидовал ей, но в то же время любил и ею восхищался. Он чувствовал, что она находится в привилегированном положении, и возмущался этим. Во время терапии он не раз выражал свое недовольство явным доминированием женщин в американском обществе.

Пациент вспомнил об одном эпизоде из своего раннего детства. Он рассказал, что года в четыре у него были «такие белые маленькие червячки», которые вызывали зуд. Он сказал: «Мне доставляло огромное удовольствие, когда мама вынимала их из меня». Поздние детские воспоминания были исполнены чувством страха и вины из-за мастурбации. Он начал мастурбировать в пять лет и вспомнил, как мать предупреждала его, что нельзя трогать пенис. На протяжении всего детства и отрочества мастурбация сопровождалась этими чувствами. Он отчетливо помнил себя с шести лет. Однажды вечером, ложась спать, он вдруг увидел бледное мужское лицо, глядевшее на него из-за темного окна. Он был очень этим напуган.

Эякуляция, которой однажды вдруг завершилась мастурбация, привела его в смятение. Он ничего об этом не слышал и подумал, что с ним случилось что-то серьезное. В другой раз он упал в обморок при виде крови, сочившейся из порезанной руки, а учитель сказал, что это из-за мастурбации. В подростковом возрасте его преследовали мысли о смерти. Два мальчика, с которыми он дружил, погибли в результате несчастного случая, и он был уверен, что тоже скоро умрет.

В детстве его мучил страх темноты. Он очень боялся ложиться спать. Его родители обычно вечерами уходили, но в другом конце большой квартиры спала горничная. Его интерес к женскому телу проявился еще в раннем детстве. Он сказал: «Я помню, что женское тело интересовало меня уже тогда, когда я был совсем маленьким и сосал грудь. Я помню, как возбуждался, когда мать меня обнимала, меня возбуждало все, что я видел, хотя перед нами, детьми, она никогда не раздевалась».

Сексуальные переживания в подростковом возрасте ограничивались петтингом. Первый половой акт у него произошел в семнадцатилетнем возрасте с проституткой и «не доставил ему большого удовольствия». Проститутки были для него источником сексуальных переживаний многие годы. Он очень опасался заразиться от них венерическим заболеванием. Позже, когда его сексуальная жизнь стала регулярной, он никогда не был уверен, что любит свою девушку, и готов был прервать отношения, как только она заговорит об этом.

Одна из обычных жалоб этого пациента состояла в том, что он всегда уставал и терял энтузиазм. Несмотря на это, он очень много трудился на своей работе. В его жизни, однако, было два периода, когда удавалось мобилизоваться и проявить значительную активность и агрессивность. Первый период был связан с одним деловым предприятием, в которое он включился и два года проработал с большим успехом. Затем оно стало однообразным, и интерес к нему пропал. Такая же активность имела место в его сексуальных контактах с женщинами, которым он отдавал все свое внимание и энергию. Второй период активности был связан с антивоенным движением, в котором он принимал участие и проявил качества лидера. Интерес к этому тоже постепенно пропал, и он слег от тяжелого приступа спинального менингита.

Должен заметить, что в одной его любовной связи, продолжавшейся в течение двух лет, пациент играл агрессивную роль и был очень привязан к девушке. Со своей стороны девушка, наоборот, не проявляла активности в отношениях и в конце концов ушла к другому. Он чувствовал, что его привязанность «назойлива», и, несмотря на муки ревности, отказался от мыслей жениться на девушке.

Биоэнергетическая работа с этим пациентом продолжалась немногим более года, и все это время мы встречались дважды в неделю. На первых занятиях он жаловался на усталость и отсутствие энергии. На кушетке и при движениях его тело выглядело тяжелым и грузным. Глаза и лицо имели унылое выражение. Дыхание было затруднено. В конце занятий намечался некоторый прогресс. Выражение лица и взгляд прояснялись, тело немного оживлялось, а голос становился глубже. Но новое занятие опять начиналось с тех же самых жалоб. Улучшение не сохранялось. Из этой установки становилось очевидным, что у пациента сильны мазохистские черты.

От мазохистского характера его отличало то, что он никогда не жаловался на тревожность. В отличие от фаллического типа не было заметно поверхностного мышечного напряжения. Тургор отсутствовал, ниже пупка кожа была белой, холодной и безжизненной. Однажды, двигая глазами, пациент сказал, что они «деревянные» и «неживые». Общее впечатление, которое сложилось у меня после первых занятий, — что его организм неподвижен. Сильной депрессии не наблюдалось, и, хотя у него возникали мысли о суициде, он думал, что скорее будет долгие годы умирать от мозговой опухоли, как его отец. Его беспокоили физические симптомы. Он жаловался на онемение черепа над правой стороной лба, диаметром в три дюйма. Он постоянно тер это место, пытаясь его оживить. Пальпация показала, что кожа здесь была суше и отслаивалась легче, чем с противоположной стороны, но больше ничего обнаружить не удалось.

Я старался направить терапию на то, чтобы мобилизовать энергию и увеличить подвижность, но сделать это оказалось труднее, чем я предполагал. Единственной реальной реакцией, которую мне удалось вызвать, был рвотный рефлекс, но даже здесь я столкнулся с заметной нечувствительностью горла. Только за счет сильного надавливания на фарингеальные констрикторы мне удалось вызвать реакцию. Пациент не выдерживал никаких манипуляций, вызывающих болевые ощущения. Он избегал таких ситуаций. Длительные произвольные движения вызывали тошноту, и он их прекращал. Я пользовался этим, чтобы вызвать рвотный рефлекс. Дважды при этом пациент ощущал энергию, поднимавшуюся в голову, в частности в омертвевшую область черепа.

Продолжающаяся терапия, похоже, постепенно давала эффект: усталость пропала, а энергии стало несколько больше. Однажды во время занятия пациент заметил, что ему кажется, что его движения женственны. Когда я предложил ему выпрямить тело и развести руки, это чувство исчезло. Пациент отмечал также недостаток энергии в области таза и в гениталиях. Этому он приписал свою нерешительность и бессилие. В отличие от фаллически-нарциссического характера, у которого таз заряжен, но спастичен, у этого пациента он был мягким и округлым. Присущий мужчинам тазовый выступ у него отсутствовал, что соответствовало его не достаточной агрессивности в целом.

Возникает вопрос, что же сдерживало энергию этого организма? Поскольку мы имеем дело не с оральным и не с мазохистским характером, необходимо разобраться, что случилось с его агрессией. Он действительно проявлял черты мазохизма, постоянно жаловался на усталость, страдал спинальным менингитом и чувствовал тяжесть в теле. То, что он фиксирован на анальной функции, следовало из его воспоминания о матери, извлекающей глистов из его ануса. Но настоящий мазохист никогда не бывает пассивным и женственным. Он старается стать более агрессивным, хотя это и заканчивается для него упадком сил и неудачей. Пассивно-женственный тип больше отвечает фрейдовскому понятию женского мазохизма.

У человека с пассивно-женственным характером не возникает упадка сил из-за агрессивного поведения, поскольку он никогда не ведет себя по-настоящему агрессивно. В таком случае упадок сил наступает после решительных и продолжительных по времени действий по утверждению своего Я. Я имею в виду его антивоенную деятельность, которую можно интерпретировать как протест против авторитарности и ультимативности, против своего отца. Настоящий мазохист никогда не поднимается на уровень протеста. Мой пациент был достаточно ригиден, чтобы не испытывать постоянно упадок сил, но, к несчастью, это иммобилизовало его агрессию.

Меня не покидало впечатление, что энергия блокируется в области горла; грудь была жесткой и не двигалась при дыхании. Хотя мышцы живота были тугими, дыхание все равно было слабым. Воздействие на грудную стенку вызывало сильную тревожность. Напряжение локализовалось глубоко в межреберных мышцах. Необходимо заметить, что пациент жаловался на учащенное сердцебиение, которое время от времени он отмечал у себя на протяжении многих лет. Я не прекращал работать с грудной стенкой. Надавливание было очень болезненным для него, но позволяло больше узнать о динамике структуры. Ввиду сильного горлового спазма и глубокого напряжения таза у моего пациента было бы неразумно создавать внутреннее давление, не обеспечив адекватного выхода для возникающего напряжения.

Продолжение работы с рвотным рефлексом, с выражением негативных чувств и ударами по кушетке не дало желаемого результата. Мне не удавалось в достаточной мере мобилизовать агрессию, чтобы добиться высвобождения чувства[14]. Несмотря на постепенный прогресс, жалобы оставались те же самые. Эти жалобы, как мы видели, указывали на мазохистский элемент в структуре характера, требовавший постоянной и упорной проработки. Однако мне стала понятной другая экспрессия этого человека, которая свидетельствовала о тяжести его расстройства. Чуть ли не каждое усилие вызывало у него стон. Физиологической причиной этого было нарушение естественных дыхательных движений. Но меня ветревожило психологическое значение этих звуков. Я предположил, что это бы ло выражением позиции смирения. Как будто пациент говорил: «Я стар, жизнь требует от меня таких усилий…» Обычно человек стонет, когда прилагает максимум усилий. Если же стоном сопровождается каждое усилие, можно предположить, что пациент работает почти на пределе своих физических возможностей. Поскольку даже этого недостаточно для успеха, следует ожидать появления чувств безнадежности и отчаяния.

Эти чувства у человека с пассивно-женственной структурой характера, который не ищет выхода в гомосексуальности, нельзя недооценивать. С психологической точки зрения агрессия (движение вперед) блокировано на сильным страхом кастрации; регрессия невозможна из-за такого же сильного страха гомосексуальности. Настоящий гомосексуалист имеет другую биоэнергетическую динамику. У него происходит отказ от генитальности, хотя можно утверждать, что она и не была прочно установлена. Пассивно-женственная структура, в отличие от гомосексуальной, закреплена в генитальности, но она иммобилизована страхом. При мазохизме и оральности проблему можно решить на догенитальном уровне. При данной структуре характера ситуация осложняется тем, что движение невозможно ни вперед ни назад. Это выглядит так, что индивид с пассивно-женственным характером достигает генитальной стадии организации Я, но затем парализуется страхом. Именно в этой парализации и состоит его проблема.

Характерологические проблемы преодолевать всегда сложно. Необходимо усилить слабость структуры и одновременно редуцировать компенсирующую ригидность. Слабым местом в структуре характера данного пациента был элемент мазохизма с угрозой коллапса, тогда как ригидность давала ощущение безопасности и поддержки. Необходимо было тщательно проанализировать оба этих нарушения и использовать соответствующие средства, чтобы их преодолеть. Мазохистская проблема в данном случае напоминала ту, что мы рассматривали в главе о мазохизме. Поскольку нормальная генитальная агрессия ригидной структуры блокирована, ригидность пассивно-женственного характера имеет свои специфические особенности.

Мы знаем, что у пациента был очень авторитарный отец, которого он боялся. Ребенком он никогда не осмеливался протестовать против его желаний или против него самого. От него требовалось исполнять все, что хотел отец. Постепенно мальчик становился все более пассивным. Отец сурово выговаривал ему за каждую неудачу, называл неуклюжим, неловким, глупым и т. д. С другой стороны, младшая сестра была настоящей любимицей. В отношении пациента к сестре и к женщинам в целом проявился важный аспект его характера.

По разному поводу пациент говорил мне о своем сильном интересе к женской груди. На этом основывалась его тенденция к вуайеризму. Ему нравилось смотреть, как раздевается женщина. Половой акт как таковой его не интересовал. Ему нравилось не только смотреть на венскую грудь, но и ласкать ее. Затем он сделал жест руками, как будто берет грудь и ее встряхивает. Я попросил его продемонстрировать этот жест. Когда он усилил движение, то выпятил челюсть и сжал руки так, словно хотел оторвать грудь. Таким образом пациент впервые выразил сильную ненависть.

По отношению к сестре он испытывал амбивалентные чувства. Он ревновал ее и завидовал ей и в то же время любил и ею восхищался, чувствуя ее превосходство. Теперь все стало ясно. Грудь символизировала пенис, но это не вызывало у моего пациента тревоги, которую он испытывал по отношению к собственному пенису. Его зависть и обиду можно было объяснить его чувствами по поводу того, что женщину нельзя кастрировать, а его самого можно. Кроме того, грудь-это источник жизни, и поэтому она являлась для него символом силы.

Конфликт с авторитарным отцом был перенесен на сестру и других лиц женского пола. Женщина превратилась в его соперника и врага, и на этой основе у него произошла идентификация с нею. Почему возник перенос? Мы можем только сказать, что конфликт между генитальным импульсом и страхом кастрации, вызвавший у него полный паралич, должен был быть каким-то образом разрешен. Интерес к груди означал своего рода регрессию, но не на инфантильном уровне. Пассивно-женственный мужчина не хочет быть ребенком, он хочет быть женщиной. В то же время он обрушивает на женщину всю свою ненависть, вызванную страхом перед отцом. Однако он не оставляет генитальную позицию. На уровне Я он демонстрирует женские тенденции, на генитальном уровне проявляет мужские качества, но остается при этом пассивным.

При анализе такого типа характера сталкиваешься с тем, что пациент говорит о строгом отце без видимой злости. И хотя он может выражать ненависть к женщинам, это ничего не дает, поскольку она является защитным образованием. Сначала путем анализа ситуации переноса необходимо разрешить конфликт с мужчиной. Пациент должен увидеть, что за его вежливостью, покладистостью и желанием понравиться аналитику скрывается глубокая ненависть к превосходящему его мужчине. Но проблема осложняется еще тем, что такие пациенты соглашаются с терапевтом, но ничего не меняется. Они настолько заботятся о том, чтобы понравиться, что могут согласиться разумом, но этого не чувствовать. Чтобы добиться аффективной реакции, давление на пациента должно быть не менее сильным, чем прежнее давление отца. Это можно сделать либо через анализ характера, либо биоэнергетически, но и тот и другой способы болезненны.

Мы уже говорили, что с психологической точки зрения у пациента произошел перенос сопротивления отцу на женскую фигуру. С динамической точки зрения произошел отток энергии от гениталий к грудной клетке. Но генитальная позиция осталась сохранной. Энергия уходит не вся, а только ее часть, достаточная для того, чтобы уменьшить конфликт и предупредить паралич. Когда достаточно много энергии спускается вниз, реактивируется эдипов конфликт. Проявляется заметное сопротивление. Ситуация переноса получает заряд. В связи с этим работа с ногами должна быть доведена до болевой точки. Необходимо мобилизовать агрессию, и если это достигается ударами по кушетке, то ее нужно довести до состояния, близкого к коллапсу. Нужно высвободить напряжение, сдерживающее движение вперед таза и выпячивание челюсти, и это тоже болезненно. Не стоит говорить, что все эти действия необходимо сочетать с анализом характера, чтобы пациент полностью понимал их важность.

У пассивно-женственного мужчины основное напряжение приходится на глубокие мышцы, тогда как поверхностная мускулатура относительно мягкая. Это проявляется в мягких движениях, характерных для таких мужчин. Иммобилизация генитальной агрессии препятствует нормальному развитию мужской мускулатуры, если это не является вторичным, компенсирующим феноменом. Итак, существуют два фактора, объясняющие появление женских тенденций. Прежде всего, это страх нормального мужского развития, на который накладывается в дальнейшем идентификация с женщиной.

В обсуждаемом мною случае лечение прервалось раньше, чем я смог воспользоваться своими выводами, но последующая аналитическая работа подтвердила их правильность.

Таким образом, пассивно-женственная структура характера является следствием конфликта между слабыми генитальными импульсами и сильной генитальной фрустрацией. Здесь тоже велика ригидность, выступающая в качестве иммобилизующей силы, которая приводит едва ли не к полному подавлению мужской агрессии. Позвольте мне проиллюстрировать это другим примером.

Пациент, о котором пойдет речь, тоже многие годы посещал различных аналитиков. Как показал опыт, это был трудный случай, и состояние пациента улучшалось крайне медленно. У него было несколько жалоб: одна из них заключалась в том, что он не мог говорить, находясь в группе людей, другая — в чувстве отупения и появлявшемся время от времени ощущении пелены перед глазами, которое мешало ему сосредоточиться. Он испытывал огромные трудности в установлении удовлетворительных любовных отношений и, кроме того, страдал от свищей.

Пассивно-женственная природа этого пациента отчетливо проявлялась в мягком голосе, полностью лишенном мужского тембра, в мягких манерах и необычайной вежливости, а также в выражении лица, которое то становилось мальчишеским, то приобретало черты аскетичности. На лице, черты которого были очень правильными, отсутствовали какие-либо резкие и глубокие складки и линии. Следует заметить, что он специфическим образом, мягко картавя, произносил звук «р».

Я не сомневался в диагнозе. Из его истории было ясно, что агрессивное поведение ему несвойственно. Исключение составляли период военной службы и занятия спортом во время обучения в колледже, когда он был членом команды. Интересно отметить, что пациент был неспособен выражать себя перед группой только в том случае, если в самой группе возникала агрессия. Будучи офицером в армии, он заслужил уважение и у начальства, и у сослуживцев.

Строение тела этого пациента было совсем иным, чем у предыдущего. Он был высокого роста, широк в плечах, с очень узким бедрами и маленькими ягодицами. Стопы узкие с тяжелыми контрактированными сводами. Руки и кисти был и под стать нижним конечностям. Пациент сказал мне, что в возрасте четырех лет он был вынужден носить специальную обувь, чтобы исправить какую-то деформацию ног. Что это была за деформация, он точно не знал, но никогда не чувствовал себя уверенно на ногах.

Казалось бы, что может быть мужественнее, чем широкие плечи и узкие бедра! Являются ли они компенсацией пассивно-женственной структуры? Или, быть может, они являются выражением этой структуры? Однажды я едва не склонился к первой точке зрения, но, поняв, что поднятые пле- чи являются выражением страха, изменил свое мнение. Реагируя испугом, человек сдерживает дыхание, втягивает живот и поднимает плечи. В результате он наполняет воздухом легкие и иммобилизует энергию в грудной клетке. Как мы уже отмечали, это признак пассивно-женственного характера, так что широкие, развернутые плечи являются скорее выражением пассивности, а не вторичным признаком развития. Узкие бедра — результат значительного напряжения таза и бедер, из-за которого уменьшается объем таза и снижается половая потенция.

В данном случае можно было предположить наличие выраженного орального компонента. Слабые ноги, необычайно худые, узкие стопы, отсутствие контакта с землей- все это патогномика оральных нарушений. Кроме того, руки и запястья были слабые. Тонкая шея не соответствовала широким плечам. Чувство отупения и пелена перед глазами, о которых говорил пациент, позволяли сделать вывод о недостаточной заряженности его головы.

Семейная история была типичной. Его отец был преуспевающим человеком, который ожидал от сына, что тот станет сильным и мужественным. Мой пациент чувствовал, что ему никогда не выполнить это требование. Несмотря на сильную идентификацию с матерью, мальчик никогда не испытывал близости с ней. У него были старший брат и младшая сестра. Именно к ней он был больше всего привязан. Мне удалось проанализировать и показать ему его идентификацию с женщиной и враждебность к ней, но это мало что изменило в его характере. Все напоминало первый случай, и снова по причине того, что мы имели дело с защитным образованием. Опять налицо конфликт с превосходящим его мужчиной или терапевтом.

В этом типе пассивно-женственного характера выраженный оральный элемент структуры значительно ослабляет половое влечение. От орального характера его отличает лучший контакт с реальностью, отсутствие тенденции к периодическому появлению состояний подавленности и воодушевления и гораздо меньшая разговорчивость. Энергетический маятник закреплен в генитальной функции, однако сам заряд слаб. Многие люди с такой структурой характера страдают преждевременным семяизвержением. Стоящая за этим психологическая проблема представляет собой страх кастрации.

Развитие структуры подобного рода обусловлено оральной депривацией в раннем возрасте и последующей генитальной фрустрацией, парализующей агрессию. В детстве эти люди достигают генитальной стадии организации Я, но из-за выраженного орального элемента ей присуща слабость. Если в этот период детская генитальность и агрессия поощряется, оральный элемент постепенно исчезает. Здесь все дело в количестве. Для заблокирования агрессии у такого ребенка не требуется столь же сильной фрустрации, которая необходима, чтобы вызвать этот эффект в здоровом организме. Более слабый организм не отказывается от генитальности, регрессии не происходит; он отказывается от агрессии и занимает пассивную позицию. С психоаналитической точки зрения происходит перемещение с пениса на грудь, которая, таким образом, становится его заместителем. Тем самым избегается страх кастрации. Механизм тот же самый, что и в первом случае. Женские черты возникают в результате подавления естественной мужской агрессии и только затем уже из-за идентификации с женщиной. Для пассивно-женственного индивида характерны недостаточность эмоциональной экспрессии и относительная физическая неподвижность. С одной стороны, отсутствует импульсивность догенитальной структуры, с другой — отсутствует также и агрессивность фаллического мужчины. Ригидность, обеспечивая генитальное функционирование, иммобилизует агрессию. Внешне психологический конфликт сконцентрирован на отношении к женщине. Глубокая потребность в контакте, уходящая корнями в оральное нарушение, на генитальном уровне вступает в конфликт с желанием разрядки и удовлетворения. Очень трудно, если вообще возможно, одновременно играть две роли. Человек с пассивно-женственным характером может вести себя либо как ребенок в отношениях с женщиной, которая старше его, либо как отец в отношениях с более молодой и более зависимой женщиной. Он не способен быть «мужчиной» для женщины.

Если обратиться к случаю, который Райх приводит в качестве примера пассивно-женственного типа в книге «Анализ характера», можно увидеть, что основная аналитическая процедура состоит в том, чтобы довести до сознания пациента, что его агрессия подавлена. Если это удается, нарушение полностью раскрывается и появляется возможность один за другим проработать все пласты структуры характера. Возникающее сопротивление огромно. Пациент не то чтобы отказывается понять, что его агрессия недостаточна или что его поведение является пассивно-женственным. Трудность заключается в том, как мобилизовать заблокированный аффект. Когда выясняется, что агрессия заблокирована или подавлена, важность этой задачи становится очевидной.

Здесь может возникнуть вопрос: существует ли женский аналог такого характера? Или: если подобная комбинация догенитальных и генитальных нарушений имеет место у женщины, то какова структура ее характера? Очевидно, что структура характера женщины не будет похожа на структуру пассивно-женственного мужчины, поскольку нарушения в личности женщины будут снижать ее природные женские качества.

Как и у мужчины, эта проблема имеет два аспекта. Догенитальная тенденция возникает по причине либо мазохистского нарушения, либо орального. Рассмотрим сначала первый случай.

Если мазохистское нарушение не столь велико, чтобы воспрепятствовать продвижению на генитальный уровень, окончательная структура характера будет зависеть от степени генитальной тревожности. Поскольку оба элемента представляют собой количественные факторы, предсказать заранее, какова будет конечная структура характера, невозможно. Анализ имеющейся проблемы неизбежно ведет к выяснению динамических сил и исторически детерминированных компонентов. Рассмотрим конкретный случай.

Пациентка в возрасте около двадцати пяти лет обратилась за помощью, высказывая целый ряд жалоб; на неудовлетворительную сексуальную жизнь, на беспокоящие ее специфические фантазии, на чувства неполноценности и небезопасности, а также на приступы тревоги. Она была среднего роста, немногословна, четко выражала свои мысли. На лице резко выделялась сильная агрессивная челюсть. Шея средней длины, но плечи очень узкие и выдвинуты вперед. Грудь тоже узкая, с выступающей грудиной. Ниже талии тело переходило в довольно полные бедра, в которые, как колья, воткнуты ноги. Мне они напомнили набитые ватой ноги куклы. Область таза была очень дряблой и скрывала спастичное состояние глубокой мускулатуры.

Нельзя было не обратить внимания на мазохистский компонент структуры характера. Сексуальные фантазии были типично мазохистскими. Но я бы не решился назвать ту структуру мазохистской. Отсутствовали провоцирующее поведение, обычное в таких случаях нытье, неуверенность и смущение в экспрессии. Кроме того, налицо была агрессивная установка, которая характерологически и биоэнергетически противоречит диагнозу мазохизма. Правда, агрессия была слабой, и можно было заключить, что она вторична и имеет функцию компенсации глубинного страха и слабости. Однако настоящий мазохист не способен на подобные компенсирующие действия. Еще более важным было то, что ригидность, отчетливо заметная в верхней части тела, была достаточной, чтобы предотвратить коллапс, типичный для мазохистской структуры.

В строении тела этой пациентки проявлялись две противоположные тенденции. Нижняя часть производила впечатление структуры мазохистского типа, верхняя — ригидного. Первая свидетельствует о мазохистских сексуальных фантазиях, вторая — об агрессивном поведении. Но что является особенно важным в этой структуре — это наличие явных мужских черт и признаков. Чаще всего встречается оволосение лица (вокруг подбородка), иногда — густые волосы на ногах, а в иных случаях, как у мужчин, на всем теле. Некоторые из этих женщин имеют хорошо развитую мускулатуру, а в истории их жизни обнаруживается, что они наравне с мальчиками занимались традиционно мужскими видами спорта и не уступал и им в силе и ловкости. Этот дух соперничества с мужчинами можно найти и в других видах деятельности. Моя пациентка, например, во время наших бесед сказала мне, что часто чувствовала, что многие вещи она может сделать лучше, чем ее муж.

Как же интерпретировать соотношение этих элементов в данной структуре? Каким образом комбинация мазохизма и ригидности у женщины вызывает паттерн чрезмерно агрессивного поведения, а не пассивность, которая является следствием той же самой проблемы у мужчины? Как объяснить нарушение вторичных половых признаков? Сам по себе мазохизм не может вызвать ни таких изменений, ни ригидности. Почему сочетание этих двух тенденций дает та к ой специфический эффект? Я уверен: чтобы ответить на эти вопросы, нам нужно знать больше о биоэнергетическом развитии женской сексуальности.

Когда девочка достигает генитальной стадии организации либидо, она, естественно, обращается к мужчинам в семье как к объектам любви. Я говорю «естественно», потоку что это нормальный процесс становления и развития женской сексуальности. Это, разумеется, не исключает возрастания сексуального интереса к знакомым мальчикам. Различия между сексуальностью и нежными чувствами в этом возрасте еще нет. Следует учитывать, что у девочки механизм полового развития является более сложным, чем у мальчика. Мальчику не надо менять объект любви, пока он развивается от оральной стадии до генитальной. Е го отношение к матери приобретает новый интерес и смысл. Девочке же приходится перенести часть своего объектного либидо на противоположный пол. Но это не намеренное действие. В это время вследствие определенных биоэнергетических процессов заряд энергии фокусируется в вагине, а клитор постепенно становится менее важным. Понимать, как возникают нарушения женской сексуальности, означает более тонко разбираться в динамических процессах, обеспечивающих столь важный момент развития женщины.

Фрейд обратился к проблеме женской сексуальности только в 1931 году. Рассмотрим некоторые из его наблюдений и выводов. «Мы долго шли к пониманию того, что развитие женской сексуальности осложняет задача отказа от той генитальной зоны, которая изначально была принципиально важной, то есть от клитора, ради новой зоны — вагины» (Freud 1931 а, р.252). В этом утверждении заключена ошибка, вызванная психологической интерпретацией биологический процессов. Невозможно представить себе ребенка, который, нормально развиваясь, «отказывается» от одной активности ради другой. Когда малыш учится ходить и перестает ползать, у нас не возникает мысли, что он оставил прежнюю форму локомоции ради другой. Здесь нет выбора. Поскольку ноги стали сильнее, новая функция, обладающая более высоким зарядом, пересиливает предыдущую. Ребенок вовсе не отказывается ползать, он обращается к более адекватной форме передвижения, когда она становится доступной. То же самое происходит с грудным вскармливанием или кормлением через соску. Ребенок не отказывается от него, а переходит к следующей форме удовлетворения потребности в пище.

Насколько мне известно, ни одна женщина не «отказывается» от клитора. Если развитие идет нормально, вагина приобретает больший заряд и становится органом, способным принести большее удовлетворение. Клитор же отступает на задний план. Клинический опыт подтверждает, что женщина не «отказывается» от клиторального оргазма ради вагинального. Если это происходит в процессе терапии, то только из-за ощущения того, что заряд, или энергия, сконцентрирован в вагине, которая становится, таким образом, основным эффекторным органом разрядки.

Тот факт, что в развитии некоторых женщин происходит фиксация на вагине, не подтверждается. У них нет вагинального оргазма. Вагина относительно недозаряжена, поскольку клитор сохраняет изначальную чувствительность. Что же служит причиной, сдерживающей развитие?

Вернемся к Фрейду. Он высказал мнение, что человек имеет «бисексуальную диспозицию», которая особенно заметна у женщины. «Сексуальная жизнь женщины разделена на две фазы, первая из них представляет собой маскулинный характер, и только вторая — специфически женский» (там же, р.255). Фрейд вынужден обосновывать эту маскулинность клиторальным зарядом. Но здесь может возникнуть серьезное возражение. Наблюдая за ребенком первого года жизни, трудно бывает определить его пол, если гениталии скрыты одеждой. Точнее было бы говорить, что в генитальной фазе пол относительно недифференцирован. Можно также напомнить, что догенитальные структуры характера тоже сексуально не дифференцированы. В оральных действиях и играх маленьких детей не обнаруживается никаких половых различий. Однако уже в этом раннем возрасте дети ощущают прикосновение к гениталиям. Но поскольку эта организмическая система не функционирует специфически сексуальным образом, то есть не выполняет функцию разрядки, можно утверждать, что мальчики и девочки испытывают приблизительно одинаковые ощущения. На этой стадии клитор не является маскулинным органом, это просто более доступная часть довольно размытой генитальной зоны. Заряд распределен по всей вульве, и прикосновения ребенка не сфокусированы на какой-то определенной части. Можно сказать, что в это время в клиторе нет ничего фаллического.

Фрейд говорит, что «не знает, каковы биологические корни этих специфически женских особенностей» (там же, р. 256). Но это как раз те корни, которые определяют направление естественной сексуальной эволюции индивида, тогда как психологическое взаимодействие с внешним миром играет вторичную роль. Последнее может или обеспечить благоприятную для развития среду, или вмешаться в естественный процесс. Головастик и малек в одном и том же пруду развиваются по-разному, а на одной и той же почве вырастают дуб и папоротник.

Можем ли мы объяснить некоторые из этих биологических корней или факторов? Как известно, женское развитие идет по пути развития функции молочных желез и репродуктивной системы, в частности матки и, разумеется, вагины. Эти структуры начинают полноценно функционировать только после пубертата, но созревать они начинают в генитальной фазе. Когда мы видим спелое яблоко, мы не знаем, как именно развивался данный плод, н о знаем, что это не груша и не слива. Когда биоэнергетический заряд вульвы переходит на вагину, это создает основу для самовосприятия пола. Девочка постепенно осознает, что она девочка, а не мальчик. Я осмелюсь предположить, что при этом происходит обращение биоэнергетического потока, или потока возбуждения, вовнутрь; в отличие от мальчика, у которого поток все больше и больше устремляется наружу, стремясь выплеснуться.

Этот внутренний поворот, являющийся специфическим качеством вагинального возбуждения, дополняется функционированием других женских органов. В совокупности это приводит к развитию женских качеств. В отличие от мужчины, который разряжает всю сексуальную энергию через пенис, какая-то часть энергии женщины высвобождается в молочных железах и в матке. Другое важное отличие — инициирующая половой акт роль мужского полового органа. Он, как и мужской организм в целом, более агрессивен, и эта особенность объясняет более развитую мускулатуру мужчины. Дело здесь не в механике, а в относительном биоэнергетическом заряде. Непонимание этого момента приводит к типичной психоаналитической ошибке.

Аналогичны ли отношения материнского соска и рта младенца отношениям между пенисом и вагиной? Несомненно! Это два эрективных органа и две рецептивные полости. Но хотя механика данных систем одинакова, биоэнергетическое отношение внутри каждой системы различно. Если пенис в половом акте агрессивен, то при грудном вскармливании активную роль играет рот. Детский рот — это могучий орган сосания, вагина — нет. Грудной сосок не ищет рта, наоборот, рот ищет сосок. Если вы сомневаетесь в этом, понаблюдайте за действиями детеныша любого млекопитающего. Вложите палец в рот только что родившемуся щенку и вы по чувствуете, с какой силой он начинает его сосать. То, что человеческое дитя не может добраться до соска столь же легко, как это происходит у других млекопитающих, не связано с отсутствием заряда во рту. С биоэнергетической точки зрения в этом взаимодействии сосок пассивен. Без сосания ртом молоко не текло бы струйкой, а генитальная система взросло го мужчины способна ритмически разряжаться сама по себе, выбрасывай семя, как, например, при ночных поллюциях.

Вернемся к развитию девочки. Мы отметили, что, когда дети достигают генитального уровня, у них устанавливается контакт с реальностью. Возникает вопрос: насколько прочен этот контакт или насколько надежно личность закреплена в генитальности? От ответа на этот вопрос зависит наша характерологическая классификация. В оральном характере над генитальностью доминируют оральные устремления. Здесь очень ценно фрейдовское наблюдение: «Если привязанность к отцу особенно сильна, то это значит, что ей предшествовала фаза столь же сильной и страстной при вязанности исключительно к матери» (там же, р.253). Мазохистский характер переносит выраженную амбивалентность догенитальной фазы на генитальное функционирование. У обоих типов генитальность как функция разрядки является относительно слабой.

Ребенку с мазохистскими нарушениями трудно приблизиться к генитальной фазе. Мазохистское нарушение, связанное с анусом, не позволяет накопить достаточный заряд, чтобы завершить движение внутрь. С точки зрения биоэнергетики заряд в гениталиях является слабым; энергия имеет тенденцию оставаться в основании пениса у мужчин, а у женщин — не распространяться за пределы вульвы и клитора. Вагина остается недозаряженной. Отношение девочки к отцу также является амбивалентным и неопределенным. Если она встречает благоприятную реакцию и принятие своей женственности, мазохистская проблема превращается в черту истерической структуры характера. Надо иметь в виду, что такие дети нуждаются в большей поддержке на генитальном уровне, чем дети, достигшие этого уровня без серьезных проблем. Обычно в таких семьях имеет место обратное.

В нашем случае отец игнорировал женственность пациентки. Его отношение к ней зависело от того, как она выполняет его требования: получает ли хорошие оценки в школе, делает ли успехи в занятиях музыкой и т. д. И ее достижения никогда не удовлетворяли его. Я не буду говорить о том, что не откликаться на очарование маленькой девочки есть личностное нарушение взрослого мужчины. В таких обстоятельствах у ребенка возникает конфликт между агрессивным поведением, которое требуется от него на уровне Я, и восприимчивостью, которая появляется с усилением вагинального заряда и развитием чувственности. Затем это перерастает в конфликт между Я и сексуальностью, в котором побеждает Я. Энергия отводится вверх, в грудную клетку и голову, как при пассивно-женственном характере, и в этой области развивается значительная ригидность. В результате нежные чувства иммобилизуются, а агрессия и решительность сохраняются.

Расщепление личности проявляется в расщеплении структуры тела. Верхняя часть тела высоко заряжена, ригидна и агрессивна. Нижняя часть слабая, мазохистская и пассивная. У таких девушек развивается очень сильное чувство гордости, и во взрослой жизни им трудно подчиниться мужчине.

Основной конфликт — это конфликт с отцом, который впоследствии переносится на терапевта и всех прочих мужчин. Даже мазохистская проблема, и та переносится на них. Это приводит к вторичной идентификации с мужчиной, которая при доминировании агрессивных тенденций становится основной. Блокирование движения энергии в вагину удерживает ее в области вульвы. Из-за идентификации с мужчиной клитор и в самом деле приобретает качество фаллоса и может увеличиться. Возникает тенденция к развитию мускулатуры. Такие женщины агрессивны в половом акте, но это следует трактовать как защиту от подчинения. В их отношении к мужчинам проявляется множество противоречивых чувств. Внешне они стремятся к борьбе и доминированию. Если им удается взять верх над партнером, они становятся презрительными и кастрирующими. Мужчина является реципиентом всей их ненависти, порожденной прежней фрустрацией на генитальном уровне. На более глубоком уровне эти женщины хотят, чтобы их заставили подчиниться. Это проистекает из мазохистского пласта в их личности. Если этот пласт и сопровождающие его эмоции удается проработать, появляется возможность создать условия, которые могли бы обеспечить нормальную вагинальную заряженность и оргазм.

Насколько эти женщины маскулинны? Здесь играют роль два фактора. Первый- это отсутствие женственности, что само по себе создает условия для развития мужских черт. Второй- степень активной идентификации с мужчиной. Если у такой женщины есть братья, которых ей предпочитают, это приводит к еще большей идентификации с мужчиной, принимающей форму чрезмерного развития мускулатуры. В связи с этим нужно добавить, что избыточное оволосение, как правило, возникает как раз в тех местах, где мышцы чрезмерно развиты.

Когда в паттерне поведения преобладает агрессивная установка, проявляющаяся в тенденции конкурировать с мужчиной на его уровне, структуру характера с полным правом можно определить как маскулинно-агрессивную. И хотя он имеет другой аспект, с биоэнергетической точки зрения он соответствует пассивно-женственному характеру мужчины. Различие можно описать следующим образом: поскольку агрессия является естественным генитальным свойством мужчины, ее сдерживание порождает пассивный характер. Генитальное свойство женщины можно описать как рецепцию агрессивности. Это соответствует обращению потока возбуждения вовнутрь. Отсутствие рецептивной функции постепенно приводит к десексуализации агрессии, то есть агрессия начинает служить только Я. Внешняя сексуальная агрессия таких женщин в действительности является не генитальным влечением, а влечением Я.

Осталось уточнить несколько моментов. Испытывает ли женщина страх кастрации? Является ли зависть к пенису естественным чувством женщины или же это результат патологического процесса? Я абсолютно уверен, что, если функция вагины является полноценной, женщина никогда не будет испытывать зависти к пенису. С точки зрения биоэнергетики вагина полностью отвечает сексуальным потребностям женщины. Если же вагина по сравнению с клитором недозаряжена, восприятие будет сфокусировано на более заряженном органе. В дальнейшем, сравнивая его с мужским органом, женщине приходится признать его неполноценность. Такие женщины страдают завистью к пенису и страхом кастрации. Нельзя, однако, забывать, что причина этого — реальная травматическая ситуация.

Я не согласен с Фрейдом относительно тех мотивов, которые побуждают девочку отказаться от матери как объекта либидо и обратиться к отцу. На мой взгляд, это — естественное событие в ходе нормального развития женской генитальности. Необходимо, однако, выяснить, во-первых, что препятствует смене объекта любви, во-вторых, как развиваются маскулинные тенденции и, в третьих, как исчезает равенство в половых отношениях. Женственность не возникает «окольным путем», берущим свое начало в «негативном эдиповом комплексе» и принятии кастрации.

Мы не обсудили, что происходит, если у женщины оральная депривация сочетается с генитальной фрустрацией. Такая комбинация дает структуру характера, в которой оральная зависимость скрыта за ригидной гордостью. Когда девочка, страдающая от чувства депривации на оральном уровне, обращается к отцу как к объекту любви, она переносит на него неудовлетворенное оральное стремление к контакту и поддержке и, кроме того, потребность в сексуальной любви. Это пациентки, при анализе которых мы обнаруживаем, что смена объекта любви у них происходит слишком поздно и несет в себе сильнейший заряд. Фрейд говорил об этой проблеме, не распознав ее причины. Когда такие женщины сталкиваются с фрустрацией на генитальном уровне, боль слишком сильна, чтобы ее можно было устранить на обоих уровнях. Возникающая в результате ригидность тоже очень сильна, равно как и развивающееся в дальнейшем чувств о болезненной гордости. Характерологическая картина отличается от маскулинно-агрессивной структуры, которую мы рассматривали раньше. Конфликт между оральными потребностями и генитальным желанием будет проявляться в виде борьбы между стремлением к зависимости и независимости. Характерологически это выглядит как амбивалентность между подчинением и удерживанием. Чего нет, так это агрессивной установки по отношению к жизни и сексуальности. В строении тела будет проявляться и оральная слабость, и последующая ригидность, особенно заметная в верхней части тела. Идентификация с мужчиной отсутствует, поскольку в клиторе нет сильного заряда. Паттерн поведения представляет собой сочетание зависимости, пассивности и чувствительности с выраженными детскими чертами, противоположными независимости, мятежности и гордости. Об этой структуре характера и связанных с нею проблемах можно сказать еще очень многое, однако следует уделить внимание и другим вопросам.

В предыдущих главах (IX–XIV) мы рассмотрели невротическое развитие личности с позиции основных типов невротического характера. Но эта книга будет неполной, если не обсудить проблемы шизофренического характера, относящегося, по сути, к психотическим расстройствам. Многие индивиды, стоящие на грани шизофрении, способны сохранять контакт с реальностью, который позволяет им функционировать во внешнем мире и лечиться у аналитика. Хотя эта тема необъятна, все же представляется важным включить в нее некоторые биоэнергетические принципы и положения.

В предшествующих главах мы рассмотрели отклонения в развитии Я, охарактеризованные нами как неврозы. Невроз можно определить как искажение или нарушение отношений человека с реальностью. Невротик сохраняет контакт с реальностью, однако отвергает ее требования, как, например, человек с оральным характером, проявляет недоверчивость, подозрительность или чрезмерную агрессию. Его контакт не является прямым и непосредственным, иначе бы мы не имели права называть это неврозом. Но он и не разрушен и не утрачен полностью. Неврозы можно сравнить с дефектами зрения, такими, как миопия, астигматизм или сужение зрительного поля. Психозы в таком случае подобны слепоте. Человек, страдающий шизофренией, утрачивает контакт с реальностью.

Если такая формулировка выглядит чрезмерным упрощением очень сложной проблемы, добавим, что мы только обозначаем проблему. Нам необходимо дать определение реальности и установить природу контактов с ней организма. Различия между неврозом и психозом, которые по психиатрическим стандартам являются качественными, фактически можно свести к общему знаменателю и рассматривать их как количественный феномен. Разве не встречаются пограничные случаи, в которых трудно решить, каким именно — невротическим или психотическим — является данный паттерн поведения? Разве нельзя сказать, что все люди цивилизованных культур обнаруживают те или иные проявления шизофренического процесса?

Детальное исследование этой проблемы не входит в мои намерения. С другой стороны, аналитику не мешает более близко познакомиться с динамикой шизофренической структуры характера, поскольку он нередко встречается с нею на практике. К тому же биоэнергетические понятия, подробно изложенные выше, позволяют лучше понять эти нарушения, предоставляя новые возможности для их лечения.

Термин «шизофрения» бы введен Блейлером для характеристики синдрома, который прежде назывался dementia praecox. Слово «шизофрения», означающее расщепление разума, или, более широко, расщепление личности, очень точно описывает природу этого расстройства. В отличие от этой исходной концепции в современных теориях, в значительной степени испытавших на себе влияние психоаналитического мышления, шизофрения понимается как регрессивный феномен, выражающийся в своих крайних проявлениях в полном отходе от реальности. Таким образом, существуют две точки зрения на шизофрению. В одном случае речь идет о расщеплении личности, то есть о разрушении единства ее элементов, в другом — о расколе между личностью и реальностью. Наша цель — показать, что обе точки зрения вполне обоснованны и представляют два аспекта одного феномена.

При обсуждении этого мы можем обойтись без подробного изложения конкретных случаев. Психиатрическая литература полна подобными примерами. Считается, что шизофрения является следствием неправильных и ненормальных отношений в семье. Этиологические факторы, вызывающие это состояние, мы рассмотрим позже. А сейчас наша задача — понять механизм формирования основного симптома и тем самым природу стоящего за ним патологического процесса.

Одним из самых внушительных симптомов шизофрении является феномен деперсонализации. В таком отсутствии контакта индивида с собственным телом или с одной из его частей выражается утрата контакта с реальностью. Ощущение своего тела, разумеется, представляет собой важнейший аспект реальности. Другим важным аспектом является ощущение материальных объектов и процессов во внешнем мире. Фактически это две стороны функции восприятия, и, объяснив первую, мы получим хорошую возможность, чтобы понять вторую и углубить свои знания о Я и его расстройствах.

Все исследователи соглашаются, что при деперсонализации человек утрачивает контакт с собственным телом или с его важнейшими частями. Это сопровождается ощущением чего-то странного и нереального. Иногда у человека возникает чувство, что он смотрит на себя со стороны, находясь на расстоянии от собственного тела. Как правило, деперсонализация ограничивается частью тела, которую человек воспринимает как инородную структуру (а не часть себя) и даже как область, контролируемую чужой волей. Приступ деперсонализации вызывает расщепление; материальное тело или его часть больше не принадлежат индивиду, не является тем, что он обычно чувствует и воспринимает как себя самого. Очевидно, происходит что-то такое, что разрушает целостность организмического чувства. Что же происходит? Как объяснить этот феномен? Я бы хотел привести описание такого острого приступа, который, несмотря на свою крайность, является все же весьма показательным. «Однажды у меня возникло странное чувство, будто бы я не могу контролировать свое дыхание. В тот момент мне пришло в голову, что если бы я внезапно остановила его, то не смогла бы начать дышать снова. Будто я была вне собственного тела и смотрела на него так, словно это не я. Я ощущала слабость и головокружение, мне казалось, что вот-вот умру. Затем я закричала и упала в изнеможении, а чувства начали постепенно исчезать. Было очень жутко». Эта пациентка после серии подобных приступов была госпитализирована.

Анализируя такие реакции, мы сталкиваемся с необходимостью решить: либо описание пациента точно отражает то, что произошло, либо оно вызвано болезненным воображением. Чувства, как правило, невозможно оспаривать, исследователь может только осознать их внутреннее проявление. Никто не может знать, находился пациент вне своего тела или нет. Мы должны принять его утверждение и попытаться понять его чувства. Нельзя упрощать проблему, говоря, что все это плод больного воображения. Чтобы объяснить такое нарушение, надо считать это за истинные чувства. В проблеме деперсонализации мы сталкиваемся с феноменом, который выходит за рамки психологии и физиологии. Позвольте мне дополнить это утверждение пациентки еще одним наблюдением. Несколько лет назад моя жена была очень взволнована возможностью поехать за границу. Волнение росло, и вдруг она ощутила, что словно раздвоилась. Чувство раздвоенности было неприятным, но не очень ее расстроило. Она была буквально «вне себя от радости». Одним из двойников было тело, полное жизни и нормально функционирующее, другим — духовное тело (так сказать, бесплотный двойник). Так продолжалось несколько часов, а затем, по мере того как утихало возбуждение, чувство раздвоенности постепенно пропало. Я присутствовал при этом, но не видел и не чувствовал никакого раздвоения. Позже мне вспомнились несколько случаев из моего детства, когда приятное возбуждение было таким сильным, что все вокруг становилось воздушным и нереальным. Это состояние настолько похоже на сон, что впору ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не спишь. Несколько лет назад я познакомился с одной женщиной, знаменитым медиумом, которая сказала мне, что, когда ей надо, она может находиться вне своего тела и наблюдать за собой сзади.

Биоэнергетический анализ позволяет нам объяснить этот феномен. Хотя в настоящее время этому нет экспериментального подтверждения, такое объяснение представляет собой хорошую рабочую гипотезу. Возбуждение проявляется в возрастании подвижности, но, согласно нашей гипотезе, возрастание подвижности есть результат увеличения биоэнергетического заряда в организме. Он заполняет все ткани, кожа становится теплой, меняется ее цвет, появляется блеск в глазах. Если заряд возрастает еще больше, то этот эффект уже выходит за рамки тела. Атмосфера вокруг тоже заряжается, и организм утрачивает привычное ощущение границ. Однажды этот ограничивающий барьер преодолевается, Я оказывается переполненным и затопленным. Выражаясь психологически, в этот момент в непосредственный контакт со Вселенной вступает Оно. Об этом свидетельствуют чувства человека. Он оказывается во власти могущественных сил, ощущая себя пылинкой в воздухе или щепкой в океане. С биоэнергетической точки зрения речь идет о взаимодействии между ядром и космосом.

В интенсивных приятных состояниях реальность тускнеет, но не исчезает совсем. Мечтая, мы знаем, что не спим, а бодрствуем, и, чтобы убедиться в этом, достаточно воспользоваться вошедшим в поговорку щипком. Я есть производное от Оно, и всякий раз, когда последнее доминирует, оно восстанавливает свою природную функцию самовосприятия. Этот основной закон был открыт Фрейдом. Дифференцированная функция представляет собой тенденцию в исходном неструктурированном состоянии, из которого она развивается. Когда ткани сильно заряжены энергией, личность не исчезает, просто теряются ее границы. Реальность, насколько мы ее понимаем, как правило, является продуктом функционирования Я. И если Я подавлено, ощущение реальности ослабевает.

Материальная реальность Я не единственная. Собственной реальностью обладает также и Оно, и в своих проявлениях она ни в чем не уступает реальности Я, хотя и не соотносится с материальными потребностями высших живых организмов. В ней, как у ребенка, преобладает принцип удовольствия, но реальность Оно имеет право на существование, как и та, что находится под эгидой принципа реальности. Это реальность глубочайшего и наивысшего сексуального оргазма, сильнейших религиозных переживаний, чуда весны и рождения. Это реальность, которая затрагивает таинства жизни, но не мистика и не переживание шизофренической реакции.

Процесс раздвоения является более сложным. Когда атмосфера вокруг сильно возбужденного организма заряжается, в действие вступают силы сцепления. Каждый живой организм обладает телесной аурой, то есть естественным полем, существующим вокруг всех заряженных систем. Мой ассистент, доктор Джон К. Пиерракос, тщательно изучал энергетическое поле организма здоровых и больных людей. Я надеюсь, что скоро его исследования будут опубликованы. Оказывается, что, когда организм сильно заряжен, он может выходить за пределы ауры, или поля, которое, сохраняя форму тела, подобно тени следует позади него. Возникнув в виде ядра, это «тело» будет сохранять форму и плотность до тех пор, пока в него поступает энергия физического тела. Из-за наличия энергетического моста между двумя системами восприятие личности раздваивается. Феномен поля пропадает и перестает существовать, когда затихает возбуждение, и энергия возвращается в физическое тело человека. При этом опять-таки нет ни ощущения отсутствия личности, ни психотического ее расщепления.

Я знаю, что мои слова могут вызвать у читателей скептическое отношение. Кто-то может усомниться в самом предположении, а кто-то ополчиться против биоэнергетических интерпретаций. Именно так воспринимались в свое время наиболее ценные идеи Фрейда. Меня могут спросить: если я видел этих «бесплотных двойников», значит, я верю в дух? Я могу только сказать, что речь не идет о вере, спиритуализме и парапсихологическом феномене. Мы склонны считать это заболеванием, симптомы которого, если их воспринимать серьезно, с позиций нашей повседневной реальной жизни необъяснимы. Я думаю, что эти гипотезы докажут свою пригодность непосредственно в горниле терапевтической практики.

Вернемся, однако, к проблеме деперсонализации при шизофрении. Но прежде попытаемся ответить на пару вопросов: что удерживает обычного взрослого человека в повседневной реальной жизни? Почему мы так боимся безумия? Эти вопросы заставляют задуматься еще над одним: по чему многие люди втайне боятся потерять разум?

Психиатры усматривают в этой проблеме страх перед неизвестностью. Цивилизованный человек так сильно цепляется за принятые нормы и сопротивляется новым идеям, что это порой создает угрозу прогрессу. Если он всю жизнь стремится к безопасности, значит, где-то глубоко в нем таится небезопасность. Невроз нашей культуры отчасти состоит в том, что степень безопасности измеряется материальным достатком. Но даже когда мы достигаем в жизни определенной степени материальной безопасности, внутренняя безопасность и покой ускользают от нас. И наоборот, дикие животные в природе обладают внутренней безопасностью, но не имеют материального достатка. Похоже, что иметь одновременно и то и другое невозможно.

Во второй главе мы рассмотрели противоположность внутреннего и внешнего, Оно и Я, материального и духовного. Мы можем сделать вывод, что обычный взрослый человек ограничен внешней реальностью, добывая материальные блага. Материальные потребности — пища, одежда, кров, средства передвижения и т. д. — это огромная сила, удерживающая человека в контакте с повседневной реальностью. До тех пор пока они не приобретают чрезмерный вес, как это произошло в нашей цивилизации, они не являются невротическими. Современному человеку некогда мечтать. Сфера экзотики, духа, непроизвольности нарушает установленный распорядок и угрожает нашей безопасности. К счастью, у нас есть возможность выражать и удовлетворять свои духовные потребности в любви и сексе, в религии и искусстве. Но даже в этих сферах цивилизованный человек значительно ограничен сознанием реальности, которая не дает проникнуть в великую неизвестность — в мир духа[15].

Если продолжить анализ, мы можем увидеть, что удовлетворение материальных потребностей связано с агрессивным поведением, а духовная экспрессия при этом ограничена. Мы можем вывести этот антагонизм из нашей концепции инстинктивных влечений. На рис. 16 жирная линия обозначает материальные, агрессивные, земные качества человека, которые охватывают и вмещают в себя дух-эрос, или любовь, отображенные тонкой линией. Более развитая в сравнении с ребенком мышечная система взрослого способствует агрессивному компоненту. Очень часто агрессивное влечение оборачивается вовнутрь, как при мазохизме, и в дальнейшем подавляет духовную функцию.

В состоянии сильного возбуждения заряд настолько велик, что агрессивный компонент бессилен сдержать чувства. Они переполняют мышечную систему и кожу и выходят наружу. Естественные выходы оказываются недостаточными, чтобы обеспечить разрядку потока, который переливается через край. С другой стороны, депересонализация психотика вводит к ослаблению агрессивного, нормально заряженного влечения. Это не потоп, а разрушение привычных барьеров, которые принято считать нормой. Из-за этого агрессивное влечение в значительной степени редуцировано. Именно это мы и обнаруживаем в личности шизофреника. Такой человек антиматериален, так сказать, антиповседневен. Можно было бы сказать, что это уход, но он равносилен материальной смерти. Я могу, однако, согласиться с другими больными шизофренией, которые говорили мне, что их тело умерло. Когда такое происходит, дух, или свободная энергия, стремится покинуть тело. Это переживается как «умирание», и именно об этом рассказывала первая пациентка. Разумеется, на самом деле они никогда так не умирают. Испуг достаточно велик, чтобы пробудить агрессивные, самосохраняющие тенденции, благодаря которым происходит интеграция. При этом, должно быть, довольно большое количество энергии покидает тело и образует центр самовосприятия вне его.

Полная деперсонализация встречается реже, чем ощущение деперсонализации в части тела. Временное прекращение функционирования части тела, обычно периферической, происходит потому, что из нее ушла энергия. Она становится чужеродной, посторонней и не имеющей отношения к самому человеку.

Столкнувшись с этой проблемой, психоаналитики подхватили положение Фрейда, что Я есть прежде всего выражение телесного Я. Фенихел добавил, что речь здесь идет о «восприятии собственного тела». Однако психоаналитики не знают, как работать с такой концепцией. Я приведу цитату из Фенихела относительно деперсонализации: «Если нормальное ощущение тела исчезает из сознания, это отнюдь не значит, что соответствующее количество телесного Я уходит из данного органа. Это может означать, что орган заряжен значительным количеством либидо, которое заряжено интенсивным контркатексисом» (Fenichel 1945, р.419). Это утверждение правомерно для случаев истерического паралича или истерической амнезии, но не для тех пациентов, которые описывают это чувство как странное. При истерической реакции в части тела, отщепленной от сознания, сохраняется кровообращение и естественный розовый цвет. При шизофренической реакции отщепленная часть либо белая, либо мертвенно-бледная и холодная. Чтобы работать с концепцией тела, необходимо изучить его. Если истерия- это защитная реакция Я, то шизофрения — результат дезорганизации Я. Они не похожи друг на друга, не подобны друг другу, и их нельзя объяснять одними и теми же психоаналитическими терминами.

Я бы сказал, что фундаментальное расщепление в личности шизофреника — это расщепление агрессивных влечений и эроса, духовных сил. Психозы отличаются от неврозов тем, что в первом случае расслоение влечений является тотальным, а во втором- частичным.

Я называю «шизоидной» такую структуру характера, в которой проявляются шизофренические тенденции, но нет серьезного отрыва от реальности. Кроме того, шизоидный характер проявляет базальную антипатию к материальной реальности и тенденцию к полному расслоению влечений. Агрессивный инстинкт у него является не слабым, как у орального характера, а диссоциированным. Человек с шизоидным характером в сознании отождествляется со своими духовными чувствами. Потребность в агрессивном действии принимается только как способ выживания, и на этой основе строится паттерн поведения, который включает агрессивную установку. Несмотря на ее явную силу, в анамнезе таких пациентов нередко обнаруживается, что агрессия полностью отсутствовала.

Я вспоминаю молодую женщину, которой можно было диагностировать шизоидный характер на основании одних только биографических сведений. В строении ее тела проявлялись те самые расщепления, которые характерны для этого состояния. Во время беседы с ней я заметил, что она смотрит мне прямо в глаза, а потом понял, что ее взгляд все время фиксирован на мне. Поразмыслив об этой особенности, я спросил ее, может ли она говорить со мной, не глядя на меня. Она не могла отвести глаз, поскольку в таком случае возникала тревожность. Это является противоположностью невротической тенденции не смотреть на человека. У меня возникло сильное чувство, что она глазами сохраняет контакт со мной. Когда она отводила взгляд, контакт нарушался и она пугалась. И в других аспектах ее поведения проявлялось то же самое стремление сохранять контакт с миром материальной реальности.

Не думаю, что мне надо доказывать, что в основе ее поведения лежит сильное чувство небезопасности. В такой отчаянной попытке ухватиться за объект проявляется глубокий внутренний страх потерять его.

Слабость барьеров в переводе на язык психологии означает слабость Я. Отсутствие ограничительной мембраны означает отсутствие Я. В связи с этим давайте вспомним фрейдовское положение, что Я есть поверхность и проекция на поверхность. Выражаясь биологически, настоящей поверхностью тела является кожа; с точки зрения биоэнергетики подкожная мышечная система служит еще более важной сдерживающей мембраной.

Проблема шизоидного характера и шизофрении заключается в отсутствии идентификации Я с мышечной системой и в слабости самой этой системы.

Если это так, то фрейдовские формулировки нуждаются в уточнении. Не эрос, порождающий жизнь, является объединяющим и связующим элементом организма. Скорее все же именно агрессивный инстинкт, о котором было сказано так много плохого, удерживает тело и душу вместе. Эрос способствует возвращению духа во Вселенную, в царствие Божие. Это принцип нирваны и величайшая цель восточных мистических религий. В конечном счете возвращение происходит. Но в течение жизни организма это стремление к единству со Вселенной канализируется в сексуальную функцию благодаря агрессивным влечениям, служащим самосохранению.

Слабость мышечной системы человека с шизоидным характером и психотика не означает отсутствие мышечного развития, как мы обычно понимаем это выражение. Очень часто человек с шизоидным характером обладает большой силой и развитой мускулатурой. Этим он отличается от человека с оральным характером, мышечная система которого недоразвита. Мускулатура шизоида напряжена, особенно спастичны глубокие мускулы, а вся система некоординированна и сегментарна. Ощущение целостности телесной структуры отсутствует[16]. Голова словно ненадежно укреплена на туловище, заметно «расщепление» тела в области диафрагмы, а нижние конечности функционально не интегрированы с телом. Одна из моих пациенток, объясняя мне свое ощущение разобщенности, сказала, что суставные связки слишком слабые, и показала мне, как «дублирует связки» в коленях.

Независимо от того, верно или нет данное положение, длительные наблюдения убедили меня, что энергетический поток в мышечной системе шизоидного характера прерывается или ослабляется в суставах. Человек чувствует, например, что голеностоп застыл и не сгибается. Если движения не совершаются сознательно, координация и пластика отсутствуют. Многие люди шизоидного склада, стремясь развить чувство координации и целостного ощущения тела, становятся танцорами или атлетами. Больше всего отсутствие пластичности и пластики заметно в естественных проявлениях агрессии, как при выражении злости, так и в сексуальных контактах. Развитая мускулатура шизоида является результатом компенсации базисного дефекта. Позже мы еще вернемся к строению тела и подвижности шизоидного характера, но сначала мне бы хотелось обсудить другой обычный шизофренический симптом- галлюцинации и проекцию.

Для последующего анализа было бы хорошо разграничить эти понятия. Проекция не обязательно сопровождается галлюцинациями и довольно часто встречается при неврозах. Пациент пожаловался мне, что не может наладить контакт с женой. Он описал ее как замкнутую, холодную, неприятную женщину. В следующий раз я встретился с его женой. Это был теплый, живой человек, с которым у меня моментально установился контакт. В действительности же это мой пациент был замкнутый и неприятный, и он спроецировал восприятие самого себя на жену. Но это не психотик. Межличностные отношения моего пациента были нарушены. Он правильно понимал суть проблемы, но, поскольку не мог принять факта, что это привело к неврозу, единственной для него альтернативой было считать, что во всем повинен другой человек. Это все равно что смотреть через темные очки. Пациент смотрел на жену сквозь пелену собственного внутреннего мрака. Но даже такой распространенный тип проекции качественно напоминает шизофренический процесс.

Шизофреническая галлюцинация основывается на проекции, причем проекция определяет форму и содержание галлюцинации. Голос, который слышит шизофреник, — это его собственный голос, а слова, которые произносятся, конечно, выражают его собственные мысли. Я тоже слышу внутренний голос, когда размышляю, но это мало что расскажет нам о механизме проекции. Возможно, картина станет яснее, если мы проанализируем феномен зрительной галлюцинации.

Шизофреник будет рассказывать вам, что время от времени он «видит» образы и формы, которых никто не видит, формы могут быть достаточно четкими, например ангел или дьявол, а могут быть расплывчатыми. Кроме того, шизофреник «видит», например, линии, пересекающие пространство, ауру людей и т. д. Данный феномен надо дифференцировать. Если счесть все это «сумасшествием», мы рискуем потерять дорогу в мир шизофреника. Его надо «подтолкнуть» в реальность, но гарантии, что он примет и предпочтет эту реальность своей, разумеется, нет.

Шизофренический уход от реальности относится только к материальному аспекту нашей жизни. Мы видели, что он основан на сдерживании агрессивного инстинкта, в результате чего чрезвычайно активизируются духовный и сенсорный компоненты. Это естественное противопоставление движения и восприятия. Мы тоже снижаем подвижность, когда хотим повысить остроту слуха или зрения. Шизофреник контактирует с миром, который не понятен обычному человеку. Надо признать, что этот мир существует, иначе постичь проблему шизофрении не удастся. И мы способны при специальной тренировке наблюдать подобные феномены. Этот мир состоит из волн энергии, процессов в энергетическом поле, которые окружают нас в атмосфере. Пока еще шизофреник не галлюцинирует. Галлюцинация возникает в том случае, когда значительная деперсонализация сопровождается проекцией. Форма и содержание видения находятся не в атмосфере, а в психике шизофреника, но они могут быть спроецированы только на экран атмосферных сил. Этот экран совершенно необходим для проекции. Сможете ли вы увидеть изображение, если кинопроектор светит в пространство? Можно ли увидеть в небе фигуры, похожие на диковинных зверей, если оно безоблачно? Если есть экран, то что же является механизмом, который действует подобно проектору и создает образ?

Я выдвигаю тезис, что базальное шизофреническое расщепление состоит в расслоении, или диссоциации, двух инстинктивных влечений. Эта диссоциация возникает из-за того, что на пути агрессивных импульсов стоит блок, который не допускает их в сознание[17]. Она вызывает вторичное расщепление личности шизофреника между влечением и восприятием влечения. Клинические исследования показывают, что такой блок располагается в глубоких мышцах основания черепа. Давайте посмотрим, каким образом этот блок объясняет феномен проекции (рис. 17).

В психотическом состоянии блок в основании черепа столь силен, что в мозг почти не попадают агрессивные, материальные импульсы. То немногое, что все-таки проникает, доходит только до подкорковых центров, а в центр сознания в неокортексе не попадает. Иногда заряд подкорковых центров бывает настолько снижен, что даже витальные функции, такие, как прием пищи, редуцируются до минимума. Это то, что мы называем «негативизмом» психотического поведения. С другой стороны, в паранойяльном шизофреническом состоянии импульсы активны и интенсивны. Когда энергия этих сильных агрессивных импульсов наталкивается на блок в основании черепа, она отклоняются от прямого направления. Большая часть отводится назад, какая-то часть отводится через уши, а какая-то — через глаза. Именно такое отведение энергии через глаза и есть та проекция, которая вызывает зрительные галлюцинации. Однако это самая малая часть феномена галлюцинации.

Отклоняясь назад, энергия импульсов заряжает атмосферное поле вокруг затылка. Поскольку в случае шизофрении мы имеем дело с очень высокой чувствительностью, становится понятным, почему у таких людей часто возникает ощущение, что «за их спиной что-то происходит». Это может быть также проинтерпретировано, как «кто-то пристально смотрит мне в затылок» или «меня преследуют» и т. д.

Иногда можно встретить человека, который ощущает такой блок, но не является психотиком. Один пациент сказал мне; «Когда я зол, я чувствую беспокойство сзади шеи и в затылке. Это фрустрирует меня, потому что я не могу дать выход злости. Это вызывает еще большую злость, и я становлюсь еще более фрустрированным. Я сдерживаюсь, чтобы бы не произносить всякую бессмыслицу, но прекратить это мне не удается».

Многие люди боятся, что кто-то нападет на них сзади. Они садятся в последнем ряду в театре или в лекционном зале и часто оборачиваются, чтобы убедиться в отсутствии опасности.

Поскольку речь идет об агрессивном импульсе, спроецированном вовне, нетрудно понять ощущение преследования, от которого страдает шизофреник. Содержание заблуждения следует интерпретировать в свете жизненного опыта больного, если, конечно, его можно выяснить. Сам по себе биоэнергетический механизм шизофренической проекции и галлюцинации не может быть предметом психоаналитической интерпретации.

Помимо блока в основании черепа у больных шизофренией столь же прочный блок образован спастичными мышцами на стыке таза и позвоночника. Это две гомологические точки на пути биоэнергетического потока. Поскольку поток пульсирует и движется по принципу маятника, нарушения всегда возникают в обоих концах тела. У психотика агрессивное влечение служит сексуальности не больше, чем оно служит Я. В результате он не может достичь сексуальной разрядки. Любое сексуальное ощущение, которое он испытывает, является смутным, диффузным и неспецифичным. Влечение, которое должно было сфокусировать заряд в генитальном аппарате, отклонено наружу. Это положение в определенной мере относится и к шизоидной структуре характера, но здесь многое зависит от степени интеграции личности.

Проекция на тазовый блок происходит точно так же, как на тыльную сторону шеи. Здесь тоже возникает ощущение, будто кто-то находится сзади. Только интерпретация, как правило, несет в себе сексуальный смысл. Фенихел рассказывает о наблюдении Бибринга, который работал с женщиной, «уверенной, что ее преследует мужчина по фамилии Бехайнд [behind (англ.) — сзади, позади. — Перев.]. Она приписывала ему характеристики, которые фактически относились к области ее собственных ягодиц» (Fenichel 1945, р.429). Этим же механизмом объясняется страх мужчин-психотиков перед гомосексуальным нападением. Но если биоэнергетическая динамика проблемы непонятна, объяснить эти фантазии психологически крайне трудно. Позвольте мне снова обратиться к Фенихелу: «Фрейд, первым обнаруживший, что преследователь представляет собой гомосексуальный объект, несомненно был прав; но тот факт, что преследователь в то же время представляет особенности самого субъекта, показывает, что этот объект был инкорпорирован и спроецирован в фантазии пациента». Эти аналитические положения, как бы ни были они верны, не помогают понять механизм данных процессов.

Отсутствие агрессии у шизофреника в сочетании с сильной потребностью в межличностных контактах делает его легкой жертвой активного, агрессивного гомосексуалиста. Мне не приходилось встречать шизофреников или шизоидов с выраженными физическими особенностями, присущими противоположному полу, как это бывает у гомосексуалистов или пассивно-женственных мужчин. Тем не менее среди психотиков нередко имеют место гомосексуальные контакты и фантазии. Интерпретировать такое поведение необходимо на другом уровне.

Идеи инкорпорации — еще один обычный симптом шизофренического расстройства. Такие фантазии включают все естественные телесные отверстия — оральное, анальное, дыхательное и другие. Мы буквально становимся жертвой шизофренической иллюзии, в которой диссоциированная часть представляет целое. В этом отношении важный вклад внес Розен, который истолковывает все фантазии шизофреников как проявления оральности. Очень ценным является его комментарий к проанализированному Фрейдом случаю Шребера; «Кроме того, я начал понимать и никогда не упускал из виду тот факт, что желание тепла проникающего солнца, которое составляло расстройство Шребера, несомненно проистекал о из потребности в солнце вместо холодного солнечного света, доведшего его до сумасшествия» (Rosen 1953, р.7).

Типичную установку человека с оральным характером можно выразить как (сознательное или бессознательное) ощущение того, что «мир чем-то ему обязан». Он чувствует себя обманутым, обделенным. Но он не чувствует преследования и не боится, что на него нападут. Шизофреническую установку можно описать исключительно как страх. Этот страх лежит в основе застывшей неподвижности кататонического ступора, маниакального кататонического возбуждения, мании паранойи и смирения гебефрении. Такая паника может возникнуть только из опыта знакомства с ситуацией, которая угрожала самому существованию индивида.

Идеи инкорпорации можно интерпретировать на оральном уровне, и эти интерпретации относятся также к шизофреническому и шизоидному характеру. В дополнение к глубоко сидящему страху, возникшему в угрожающей ситуации, шизофреник испытывает сильнейшее чувство депривации. Его гомосексуальную направленность можно понимать как попытку обрести теплоту близких человеческих отношений. И у него эта потребность значительно выше, чем у невротика. Терапевтическая задача непроста. Недостаточно вернуть психотика к реальности, устранив его галлюцинации и болезненные переживания. Реконструированное Я должно быть настолько сильным, чтобы оно смогло соединиться с реальностью и это не вызвало бы чрезмерного напряжения. При лечении шизофрении самым важным терапевтическим фактором является теплота и любовь терапевта. Розен демонстрирует свое понимание этого требования, говоря, что «терапевт должен быть любящим, всемогущим защитником и помощником пациента» (там же, р. 8). В отличие от человека с оральным характером про шизофреника нельзя сказать, что это грудной ребенок. Хотя он более зависим, но ему не присущи тенденции «присасываться» и «привязываться», которые обнаруживаются у орального типа. Шизофреник — это ребенок в матке. Ему хочется жить жизнью эмбриона, но он не требует этого от вас. Если терапевт боится или если у него не хватает сил пожалеть шизофреника или шизоида, ему не удастся ничем ему помочь. Мы можем сделать вывод, что в идеях инкорпорации выражается базальная потребность во внутриутробном существовании. Предположение, что поведение шизофреника обладает качеством этой эмбриональной привязанности и зависимости, указывает на возможные этиологические факторы болезни. Прежде чем перейти к их рассмотрению, нам необходимо больше узнать о шизофреническом расстройстве. Много писалось о том, что мышление шизофреника подобно мышлению ребенка или первобытного человека. В поведении шизофреника часто наблюдается явная регрессия. Иногда о таких людях нужно заботиться и опекать, словно детей. Но нельзя преувеличивать это сходство. Биоэнергетическая динамика структуры Я в каждом случае различна. Их психология тоже очень различна. Роббинс называет шизофрению процессом дегуманизации, а шизофреника- дегуманизированным существом. Такое определение нельзя отнести ни к ребенку, ни первобытному человеку. Но в чем же их сходство и в чем различие?

У ребенка, первобытного человека и шизофреника отсутствует способность справляться с реальностью, как мы понимаем это в нашей повседной жизни. Все они сталкиваются с опытом, который выходит за пределы их понимания и требует специальной системы мышления. Маленький ребенок не может понять, что родители не способны удовлетворить его потребности. Из-за этого силы внешнего мира делятся на две категории: хорошие, которые приносят удовлетворение, и плохие, которые создают депривацию и фрустрацию. Поэтому легко понять веру ребенка в ведьм, Санта-Клауса и т. д. Первобытный человек тоже создает подобную дуалистическую, скорее даже плюралистическую концепцию сил Вселенной: хорошие боги, которые способствуют жизненным интересам, и грозные боги, которые служат помехой в жизни. Также и шизофреник имеет подобное базисное противопоставление хорошего и плохого, нередко связанное с Богом и дьяволом, любовью и ненавистью, теплом и холодностью. В таких жестких, элементарных рамках мыслительный процесс будет обнаруживать сгущение, смещение и символические свойства, что, как было показано Фрейдом, является характеристиками жизни во сне. Однако есть разница!

Ребенок функционирует на основе принципа удовольствия, он имеет дело только с напряжением и освобождением от него. Реальность, то есть силы, действующие во внешнем мире, из-за отсутствия необходимого развития остается для него неизвестной. Функционирование психотика не основывается на принципе удовольствия; фактически неспособность идти по направлению к приятному возбуждению и составляет суть его проблемы. Всемогущество ребенка реально. Он- это будущее, наследник всего, что создано в прошлом, творец завтра. Если все это превращается в иллюзию, я могу только сказать, что мы не выполнили свои обязательства перед ребенком. Мания величия, столь типичная для шизофрении, является истинным расстройством.

Первобытный человек функционирует, исходя из принципа реальности, который, однако, ограничен отсутствием аккумулированного опыта. В пределах своих знаний он проявляет способность адаптировать поведение в соответствии с неотложными потребностями внешней ситуации. У него есть чувство подвижности и координации, обеспечивающее возможность тонкой регулировки движений и приводящее его действия в соответствие с той реальностью, которая ему известна. Это как раз то, чего нет у психотика. Поведение шизофреника не мотивировано принципом удовольствия, и у него отсутствует мышечный контроль, необходимый для того, чтобы его действия были адекватны реальности. Под влиянием обстоятельств он начинает отрицать себя и кончает отрицанием мира реальности. Именно это отрицание материальной реальности и дегуманизирует шизофреника, ведь даже ангел- не человек. Распад его Я является причиной деструкции материального мира.

В шизофренической реакции есть один симптом, который отображает физический процесс, лежащий в основе этого заболевания. Речь идет о кататонии, которая является не только патогномическим признаком шизофрении, но еще и критерием для определения тяжести патологического процесса. Обычно кататонические больные имеют более благоприятный прогноз, чем те, кто страдает другими формами заболевания. Некоторые из проявлений этой болезни следует понимать как попытку восстановить функцию Я. Именно так можно истолковать деструктивные вспышки. Они представляют собой высвобождение агрессивных импульсов, которые, несмотря на свою иррациональность и опасность для окружающих, способствуют усилению и интеграции Я шизофреника. Я всегда считал, что многого можно достичь, если позволить шизофренику разбить какую-нибудь старую мебель, естественно, под внимательным контролем. Многие шизофреники отмечают, что после этого чувствуют себя лучше. Разумеется, подобные действия допустимы в строгих рамках терапевтической программы.

В этой связи Фенихел заметил: «Корнем многих кататонических симптомов является восстановительная борьба за утраченный объективный мир». Особенно уместно утверждение, что «кататоническая ригидность отражает конфликт между импульсом к действию и защитой от него» (Fenichel 1945, рр. 437, 438), Ференци высказал идею, что кататония является результатом противопоставления активизации и сдерживания импульсов. Невротический мышечный спазм отличается от кататонической ригидности только степенью локализации. Это различие является, по существу, количественным.

Мне довелось лечить пациента, который только что выписался из больницы, пройдя серию сеансов лечения электрошоком. Увидев его впервые, я был потрясен его внешностью. Лицо напоминало лицо трупа, кожа туго обтягивала изможденные щеки, а рот ввалился, как у мертвого. Голос был чуть слышен, а говорить он мог, отвечая на вопрос только «да» или «нет». Все движения были крайне медлительны, но все же он мог с некоторой силой бить по кушетке. После того как я дважды вызвал у него рвотный рефлекс, глаза пациента увлажнились, а лицо несколько смягчилось и прояснилось. Ноги начали непроизвольно дрожать.

Повторив на следующем занятии эту процедуру, я несколько раз, пока он бил по кушетке, с силой согнул его ноги. Их продолжала бить сильная дрожь. Я снова вызвал рвотный рефлекс, но выражение его лица не улучшилось. Это несколько удивило меня, поскольку на эту встречу он пришел бол ее оживленным, чем в прошлый раз. Я попросил его побить по кушетке лежа. Движения пациента были совершенно механическими. Затем, ко гда я задержал его руку в поднятом положении, он так и остался в этой позе. Тщательно наблюдая за ним, я заметил, что его глаза еще больше остекленели, он стал безжизненным, а голос был еле слышен. Я понял, что он ушел в себя, впав в кататонический ступор. Что случилось? Можно предположить, что возбуждение, вызванное агрессивными движениями, было чрезмерным. Он явно был испуган сильным тремором нижних конечностей. Поскольку он не мог контролировать или произвольно остановить эти движения, он диссоциировал восприятие и тело. Его ноги продолжали дрожать, но совершенно механически. Он сознавал, что они двигаются, но для него это не имело никакого значения. Его там не было.

Где же находилось Я пациента во время кататонического ступора? Когда я спросил его, слышит ли он меня, раздался еле слышный голос: «Да». Я остановил тремор ног, и пациент продолжал лежать тихо и неподвижно. Но его чувства бодрствовали. Свет проникал сквозь остекленевшие глаза, которые слегка двигались, но ничего не выражали. Агрессивная, моторная, материальная сторона его существования спала. Нежность, чувствительность, духовный компонент были живы. До этой стороны личности можно было добраться, другая же была недоступна. Мой пациент был диссоциирован: одна половина личности бодрствовала, другая спала сном, подобным смерти. Это как раз то чувство, которое имели в виду другие шизофреники, рассказывая, что их тело умерло — не душа, не разум, а тело. Я посадил его и стал объяснять, что с ним произошло. Постепенно глаза его прояснились, а лицо оживилось. Затем оно стало грустным. В конце занятия он выглядел гораздо лучше, чем час назад.

Это — описание кататонического ступора, во многом напоминающего сон. Это состояние станет нам более понятным, если мы больше узнаем о динамическом, биоэнергетическом механизме обычного сна. При кататонической ригидности мы обнаруживаем ту же самую диссоциацию, но мышечная система не столько находится в состоянии ступора, сколько является застывшей, окоченевшей. И в том и в другом случае подвижность организма значительно редуцирована, но сенсорное восприятие при кататонии сохраняется. При изучении этих феноменов прежде всего важно понять отношение Я к моторному процессу. Хотя это чисто психический феномен, он зависит от лежащих в его основе биоэнергетических процессов в соме. Я можно сравнить с пробкой, качающейся на волнах. Ее покачивание вверх и вниз — результат движения волн. И в то же время это представляет собой наиболее яркое проявление движения. Здесь вполне подходит и сравнение с электрической лампочкой, которая при замыкании цепи служит индикатором электрического тока.

Итак, если Я зависит от телесного потока, то последний может быть независимым от процессов восприятия. При значительном расщеплении восприятия и движения, когда поток не достигает органов восприятия, мы сталкиваемся с проявлениями проекции и галлюцинации. При кататонии имеет место некоторое единство восприятия и импульсов. Только благодаря такому единству Я, защищая себя, подчиняет себе импульс, даже за счет временного прекращения его функции. Этот процесс непроизвольный и бессознательный. Функцию подавления выполняет та часть Я, которую мы называем Сверх-Я.

Нам известно, что Я в том числе является органом восприятия, в функции которого входит сдерживание или высвобождение действия. Функция сдерживания проистекает из контролирующей позиции Я, действующего исходя из принципа реальности. Я, по выражению Фрейда, владеет подступами к подвижности. Оно или дает команду действовать, или воздерживается от этого. Я подобно капитану, командующему солдатами. Дисфункцию нижних отделов нервной системы при травме спины можно сравнить с потерей капитана. Только постепенно нижние звенья восстанавливают свою автономную способность к движению, но при этом высшая координация по-прежнему отсутствует. С биоэнергетической точки зрения Я вызывает разрядку мышц. Однако разрядить можно только то, что заряжено. Импульс заряжает мускулы и организовывает действие. Он как бы подготавливает ружье к выстрелу, но, чтобы он прогремел, необходима команда.

Почему же Я не дает своей санкции? Это легко понять, если действие может привести к опасной ситуации. В таком случае мы говорим, что поведение рационально, но не невротично. Сдерживание агрессии в ситуации, требующей действия, является проблемой, с которой сталкиваются все пациенты. Психоаналитики считают, что существует бессознательный страх, который заставляет Я сдерживать действие. Этот страх уходит корнями в ранние детские переживания и может сохраняться, даже если взрослый пациент осознает свои детские травмы. Страх, таким образом, обращен в настоящее. Но что же он собой представляет?

Биоэнергетическая работа с подобными проблемами показала, что страх связан со спастичностью тканей тела. Когда сильный импульс достигает спастичной мышцы, возникает опасная ситуация. Здесь возможна аналогия с туго надутым воздушным шариком, в который пытаются вдуть еще порцию воздуха. Риск, что он лопнет, налицо. Еще лучшей аналогией является прохождение большой плотной порции фекальной массы через сжатый анус. Возникающая боль предостерегает, что можно пораниться. И нередко в результате действительно возникают трещины.

Я леч ил пациентку, которая девять лет проходила анализ по Фрейду. Одна из основных ее жалоб состояла в том, что она страдала от сильной боли в пояснице и брюшной области. Она сказала мне, что эта боль появилась в начале анализа и совпала с утратой генитальной чувствительности. Глубокие мышцы в области сочленения таза и позвоночника были очень напряжены. Мне удалось несколько ослабить это напряжение с помощью специальных движений и манипуляций, но страх остался, и временами он был таким же сильным, как и прежде. Я указал пациентке, что напряжение сдерживает энергию и не позволяет ей проникнуть в генитальный аппарат. Первое время каждое упоминание о гениталиях пугало и смущало эту женщину. Я не форсировал события, стараясь в меру моих возможностей редуцировать глубинную спастичность. Работая таким образом, вербально ослабляя ее генитальную тревожность и физически снижая напряжение, я постепенно уменьшил боль, и достаточно долгое время она не возникала. Проблемы пациентки по-прежнему оставались значительными, но уже не столь интенсивными, как прежде. Интересно отметить, что первый сильный прорыв генитальных ощущений сопровождался болью в вагине.

Из это го краткого обсуждения можно увидеть, что боль является отражением сильного конфликта. Соматический компонент этого конфликта представляет собой энергетическую силу, которая наталкивается на барьер. Если барьер состоит из спастичных тканей, мы можем попытаться устранить этиологические факторы, вызывающие такое состояние. Их можно сравнить со шрамом, оставленным первоначальной травматической ситуацией, из-за которой в настоящее время возникает бессознательный страх. Следует подчеркнуть, что добиться стойкого улучшения состояния без аналитической проработки раннедетских переживаний невозможно. Но можно ли отрицать, что непосредственная работа со спастичностью снизит этот страх и позволит быстрее осознать конфликт? Наша задача состоит не в том, чтобы преодолеть барьер боли, хотя способность переносить боль и составляет часть принципа реальности. Надо только признать, что спастическое состояние преодолимо, что можно добиться лучшей подвижности, что в настоящий момент ею правит мертвая рука прошлого.

В третьем издании «Анализа характера» Райх рассказал о случае шизофрении, который он лечил биоэнергетическими методами. Мне бы хотелось прокомментировать его рассуждения, во-первых, потому, что они явились отправной точкой для моих собственных размышлений, а во-вторых по тому, что практический опыт заставил меня тщательно изучить его положения. Огромная заслуга Райха состоит в том, что он изучал и осмыслял механизмы шизофрении с точки зрения основных биоэнергетических функций. Слабость же заключается в том, что его ориентиром был принцип удовольствия, но не принцип реальности.

Вместо принципа реальности он ввел понятие развития координации. Следует признать, что рост самосознания связан с повышением способности организма к координации и соединению различных видов двигательной активности в нацеленные движения, соотносимые с реальностью. Соответствующее положение Райха является основой для понимания динамики шизофрении. «С ростом координации движений их восприятие также координируется друг с другом, пока постепенно не наступает момент, когда организм наконец начинает двигаться скоординированно, как одно целое, и благодаря этому множество восприятий себя объединяются в одно общее восприятие движущегося себя. Только после этого можно говорить о должным образом развитом сознании» (Reich 1949, р.446). Такая координация не может возникнуть в вакууме. Возникая как реакция на постоянную стимуляцию со стороны теплого и любящего окружения, она обеспечивает лучшую и более эффективную ориентацию в среде, а это, собственно, и есть функция реальности.

Райху принадлежит мысль, что в отличие от невротика, закованного в мышечный панцирь, шизофреник обладает сильным эмоциональным зарядом. На первый взгляд его можно было бы отнести к категории импульсивных структур характера. Это объясняется тем, что у таких людей нет защит Я, поскольку нет сильного Я. В действительности мы имеем дело с более чувствительными и менее агрессивными, чем невротики, людьми. Нельзя поддаваться заблуждению, которое могут породить их деструктивные вспышки. Разрушить и разбить вещи легко. Агрессия, однако, преследует конструктивные цели. Сенсорная функция таких людей чрезмерна развита, тогда как координация и единство моторной функции значительно нарушены. Отсутствие целостной и скоординированной моторики объясняет тот феномен, который озадачил Райха. У шизофреника мягкая грудь, дыхание редуцировано, тогда как у невротика с его ригидной грудью процесс дыхания протекает лучше. Почему дело обстоит таким образом, мы рассмотрим позже. Райх точно сформулировал проблему, отметив, что при шизофрении «биосистема очень плохо выдерживает внезапное понижение эмоционального, то есть биоэнергетического, уровня функционирования» (там же, р. 459).

Анализируя один случай, Райх обнаружил, что шизофреническое расщепление, которое он назвал расщеплением между Богом и дьяволом, представляет собой диссоциацию личности, разделенность на две «диаметрально противоположные, взаимно исключающие друг друга ситуации в структуре характера, которые абсолютно несовместимы» (там же, p.415). Эти противоположные ситуации есть не что иное, как две базальные инстинктивные тенденции: агрессия и нежность, материальное и духовное, «этот мир» и «тот, другой мир». Поскольку больной идентифицирован с духовным аспектом и живет в «том, другом мире», агрессивный, реальный мир материальных потребностей и чувств странен и чужд ему, он представляется ему «силами влияния». Эти «силы» в самом пациенте следует трактовать как энергию материального агрессивного влечения. Поскольку оно выражает жизненную силу тканей тела, полностью подавить его невозможно. Если оно не воспринимается и не принимается как часть личности, с ним устанавливается некоторый косвенный контакт посредством проекции и интроекции.

Отсутствие контакта с агрессивными, материальными, движущими силами проявляется в тотальной деперсонализации. Пациентка Райха пережила ее как «существование вне себя самой; я чувствовала раздвоение, тело здесь, а душа- там». Мы уже рассматривали этот механизм. Эта пациентка, как все люди, стремилась к целостности, но она отвергла тело, а объединение возможно только через него.

В переживаниях шизофреников мы часто обнаруживаем, что важную роль играют стены комнаты. Больные слышат голоса и видят на стенах предметы. Иногда им кажется, что «стены живые». Чтобы понять этот феномен, мы должны учесть, что шизофреник воспринимает движение вне себя самого, поскольку восприятие внутренней подвижности у него заблокировано; иными словами, шизофреник воспринимает результат своей проекции как отражение от стен, не сознавая, что он сам является его источником. Что делает стены похожими на живые? Движение энергии в пространстве. Когда мы смотрим на объект через заряженное пространство, вибрация пространства проецируется на объект и он кажется существующим сам по себе. Пространство живо в ощущении движения и вибрации, именно этот факт использовали художники-импрессионисты, хотя сегодня некоторые это отрицают. Шизофреник в сравнении с обычным человеком очень чувствителен к этому феномену.

Становится понятно, почему некоторые люди обладают свойством возбуждать и заряжать атмосферу вокруг себя. Многие яркие индивидуальности имеют такую сильную личность, что кажется, будто от них исходит излучение. Мы говорим, что «ощущаем их присутствие». Иногда это называют «животным магнетизмом». Особенно таким свойством обладают глаза. У некоторых людей глаза словно светятся или сияют. Когда они обращены на вас, можно почувствовать их излучение. Иногда они излучают холод и зло, причем настолько сильно, что при контакте с ними можно испытать ужас. Если мы всерьез отнесемся к привычному выражению, что «глаза — зеркало души», то лучше поймем суть этого феномена.

Иной раз глаза выражают чувство гораздо яснее, чем произнесенные слова. В своей психиатрической и аналитической работе я всегда следил за выражением глаз пациента. Я видел в них печаль и страх, упрек и злость, видел просьбу, любовь и ненависть. Но большую часть этого удивительного опыта я получил в обыденной жизни, заглядывая в глаза других людей. Вот инцидент, который произошел в вагоне подземки. Молодая женщина, сидевшая напротив меня и моей жены, вдруг посмотрела на нас. Я почувствовал, как меня пробрала дрожь, увидев обращенные на меня глаза, исполненные такой ненависти, которую я нигде больше не встречал. Реакция моей жены была точно такая же; мы не могли смотреть в глаза этой женщине. Ощущение было жутким.

Болезнь шизофреника наиболее отчетливо проявляется в его глазах. Бывает достаточно взглянуть только на них, чтобы поставить диагноз. Райх описал это как «типичный отсутствующий взгляд вдаль». Люди, страдающие шизофренией, смотрят как бы не на вас, а сквозь вас. Когда смотришь им в глаза, возникает ощущение, что установить с ними контакт невозможно. Что же не так в этих глазах? Как они «ускользают»? У моего пациента-кататоника глаза были настолько остекленевшими, что выглядели как у трупа. Но самое удивительное то, что он все вокруг себя замечал. Единственным возможным объяснением кажется мне то, что свет проникал в них, механическая функция зрения была сохранна, но ничего не выходило наружу. Будто внутренний огонь был погашен. Когда пациент вышел из кататонического ступора, его глаза тут же приобрели живость, а взгляд стал дружелюбным. Что беспокоит наблюдателя в глазах шизофреника, так это отсутствие в них выражения. Подобно тому как лицо напоминает маску, так и глаза совершенно ничего не выражают. Нельзя сказать, что шизофреник лишен чувств, но он не способен сфокусироваться на чувствах другого человека. Здесь мы снова видим отсутствие моторной координации, которое проявляется в трудностях телесной экспрессии.

Между «видеть» и «посмотреть» есть разница. В словаре говорится, что первое означает пассивную функцию. Определение глагола «посмотреть» интересно. Я цитирую: «…направить глаза на что-нибудь, направить взгляд с определенным выражением или чувством»[18]. Шизофреник видит, но он не смотрит. Необходимый моторный импульс не достигает головного сегмента и не может «направить» внимание. Этот же дефект объясняет безжизненное, унылое выражение в области лба между глазами и ощущение пустоты в передней части головы. Энергия заблокирована в тыльной стороне шеи, а иногда в затылке. Она не доходит до передней части головы, а значит, и до переднего отдела мозга.

Довести эту энергию до глаз и удержать ее — задача нелегкая. Чтобы добиться этого, необходимо увеличить и сохранить заряд также и в генитальной области. В одном из моих самых благоприятных случаев на это ушло шесть месяцев непрерывной биоэнергетической терапии. Но мы стремимся к большему. Мы стремимся усилить энергетический маятник и «заякорить» его в функциях реальности, чтобы он смог выдержать давление и превратности социальной жизни.

Психиатрия достаточно хорошо знакома с проблемой шизофрении, чтобы поставить точный диагноз на основании тщательного изучения истории болезни или результатов тестов, например Роршаха. Пограничные случаи, однако, диагностировать гораздо сложнее, хотя они легче поддаются лечению. В следующей главе мы рассмотрим динамику шизоидной структуры характера, в том виде, как она проявляется в кабинете аналитика.

В предыдущей главе я говорил, что различие между шизофреническим и шизоидным характером заключается в степени расстройства. Это не значит, что между ними нет качественных различий. Разумеется, в крайних случаях никто не решится сравнить ярко выраженного шизофреника с хорошо функционирующим шизоидным характером. Однако фундаментальное сходство динамических процессов, лежащих в основе структуры личности, позволяет провести их сравнение как с теоретической, так и с терапевтической позиций.

Если индивид никогда явно не отрывался от реальности, правомерно ли описывать его структуру как шизоидную? Такой диагноз зависит от тенденций, а не от событий. Представим себе, что врач не решается так поступать в интернальной медицине. Некоторые врачи, если нет структурных повреждений, могут поставить пациенту диагноз «потенциальный сердечник». Но он рискует пережить приступ, едва покинув кабинет врача. Если бы тенденции считались критерием, по которому ставится диагноз, превентивная медицина была бы весьма эффективной. Глубокий анализ, как психологический, так и биоэнергетический, позволяет подойти к проблеме именно таким образом.

Фенихел определяет шизоида несколько иначе: «Человека, не страдающего настоящим психозом, но проявляющего отдельные черты или механизмы шизофренического типа, можно назвать «шизоидом», «амбулаторным шизофреником» и тому подобным образом» (Fenichel 1945, р.443). Такие индивиды обнаруживают признаки как невротических, так и психотических патогенных механизмов. Далее Фенихел делает важное с динамической точки зрения добавление: «Зависит от обстоятельств, будет ли психотическая диспозиция беспокоить и дальше или же она стихнет». Именно наличие «психотической диспозиции» в противоположность психотическому поведению и отличает шизоида от шизофреника. Но что такое «психотическая диспозиция»? Указание на «отдельные черты» или «механизмы» как проявление такой диспозиции, возможно, и окажет помощь, но постановка диагноза на основе их наличия или отсутствия таит в себе серьезную опасность. Вспомним случай из главы X о мазохизме, когда пациент описывал реальную галлюцинацию: он видел лицо, которое назвал «дьяволом». Я без колебаний отношу структуру его характера к мазохистскому, а не к шизоидному типу. У него нет «психотической диспозиции». С другой стороны, я наблюдал случаи, в которых эту базальную диспозицию можно было распознать и без проявления отдельных психотических черт или механизмов.

Все исследователи едины во мнении, что в шизоидном характере имеет место аффективное нарушение. Фенихел, в частности, отмечает, что «эмоции таких людей, как правило, неадекватны… Они ведут себя так, «как будто» ощущают связь с другими людьми» (там же, р.445). Хотя такое утверждение в сущности верно, это трудно счесть отличительным признаком. Невротики тоже обнаруживают неадекватные эмоциональные реакции, демонстрируют поведение «как будто» и пользуются механизмами «псевдоконтакта» в отношениях, с другими людьми. Но я должен сказать, что агрессия шизоида является «как будто» агрессией, «изображением» агрессивности, способом пережить и вынести близкие отношения с людьми. Он не ощущает агрессию как неотъемлемую часть реального существования.

Психотическую диспозицию следует прежде всего понимать в терминах психологии Я. Давайте сравним ее с другими типами характера. Ригидной структуре характера присущи прежде всего агрессивность, решительность и нечувствительность. Ее установку можно выразить словами «я хочу». Желание может ослабнуть или усилиться в зависимости от физической силы и витальности тела. Сила Я зависит от того, насколько человек свободен от догенитальных влечений, которые могут примешиваться в структуре. Таким образом, у нас есть количественный и качественный факторы. Для мазохистской структуры характерны сомнения, нерешительность и амбивалентность. Ее базальную установку характеризует выражение «я не хочу», хотя внешне такой человек может изо всех сил стараться достичь успеха. Он неминуемо потерпит неудачу. Агрессия мазохиста обращена вовнутрь, она самодеструктивна. Несмотря на физическую силу, Я мазохиста слабее, чем у ригидного характера. Его генитальная функция менее надежна, а установка к реальности отличается нерешительностью. Оральный характер обладает слабым агрессивным влечением. Его установку можно определить как «я не могу». Эта неспособность справиться с требованиями реальности приводит к их отвержению. Он таит глубокую обиду на несправедливость социальной системы. Его Я слабое, связано оральными потребностями и чувством депривации, но оно реальное. Оральный характер в значительной мере идентифицирован с установкой свое го Я, которую он воспринимает как основу личности. Отказаться от нее означает для него потерять свою идентичность, к которой он привык.

Что же можно сказать о структуре Я шизоидной личности? В ней не проявляется ни одна из этих базальных установок и проявляются все до одной. Порой шизоид ведет себя очень решительно, но это длится недолго. Агрессия не вязнет в мазохистском болоте, она попросту разрушается. Когда она вздымается, возникает ощущение всемогущества, поскольку оно не подвергается проверке реальностью. Эта функция относительно недоразвита. Такое всемогущество агрессии отличается от раздутого Я и восторженности орального характера тем, что оно представляет собой истинное материальное влечение. Оно воспринимается как сила действия, но не как сила мысли. Там, где оральный характер не может ничего совершить из-за своего раздутого Я, шизоид способен к конструктивному творчеству. Если Я не сдерживается, оно способно разрушить барьеры реальности, открывая путь к новому чувствованию и деянию. Подобными достижениями мы во многом обязаны таким художникам, как Ван Гог, Гоген и другие. Это желание без Я.

У шизоидной личности нет прочно укоренившихся установок «я не хочу» и «я не могу». Поскольку базальная установка шизоида проистекает из отрицания ценностей материальной реальности, у него нет потребности за эту реальность бороться. Иногда, однако, у него можно обнаружить установки и тенденции, внешне напоминающие оральные и мазохистские. О ни складываются вследствие специфического опыта в его биографии. Но о ни не связаны с Я, не проявляются в ситуации переноса и не выражаются в виде глубокого сопротивления. В действительности для шизоида характерно то, что он имеет как бы несколько реальных механизмов защиты Я. Поэтому, если с ним установлен хороший контакт, терапия может продвигаться на удивление успешно. Этим объясняется наблюдение Фенихела, что «порой шизоидные личности реагируют на анализ гораздо бол ее благоприятно, чем можно было ожидать» (там же, р.451).

Шизоидный характер функционирует в реальности ради выживания, но без внутреннего убеждения в истинности ее ценностей. Он не контролирует свои реакции подобно невротику, полагающему, что контроль возможен. Он больше, чем невротик, находится во власти внешних сил. Он сразу и непосредственно отвечает на любовь, но столь же быстро застывает в ситуации, которую воспринимает как негативную.

Если оторванный от реальности шизофреник полностью утрачивает свое Я, то шизоид способен избежать этого отрыва и сохранить Я. Но это Я слабое, еще слабее, чем Я орального характера. Не то чтобы шизоид не чувствовал себя — он чувствует. Но его ощущение себя в материальной реальности слабое. С другой стороны, он обладает большой способностью испытывать духовные чувства, нежность, симпатию. Шизоид воспринимает себя как духовную личность, полную глубоких чувств, нежности, симпатии и т. д. К несчастью, ему трудно сфокусировать эти чувства на объекте материального мира, поскольку он не идентифицирован с Я и ему трудно контролировать свою моторную координацию. На самом деле шизоидный характер может на короткое время сфокусировать нежные чувства на другом человеке. Однако напряжение, вызванное попыткой поддерживать контакт, приводит к разрыву. Термин «моторная координация» следует понимать как характеристику движения, интегрированного с соответствующим чувством. Шизоид способен к диссоциированным движениям; он может быть прекрасным артистом балета. Типичным является диссоциированное чувство, экспрессивные движения затруднительны. Для этого состояния характерна тенденция к расслоению влечений, к диссоциации движения и чувства.

Если шизофреник в своем отрыве от реальности страдает от деперсонализации, то шизоидный характер сохраняет тонкую нить, связывающую ум и тело. Он использует свое тело так, как мы пользуемся автомобилем. Он не чувствует, что это его тело, а скорее ощущает его как место своих чувств и мыслей. Это не является инфантильностью, поскольку нет инфантильной идентификации с телесным удовольствием. Тело человека является непосредственной реальностью, своеобразным мостом, соединяющим его внутреннюю реальность с материальной действительностью внешнего мира. Это как раз и является ключевым моментом в терапевтическом воздействии на шизоидную личность. Во-первых, необходимо добиться идентификации с кинестетическими телесными ощущениями или увеличить ее степень. Во-вторых, необходимо увеличить глубину и спектр экспрессивных движений. В-третьих, надо развить отношения тела с объектным миром: пищей, одеждой, объектами любви, работой и т. д. Результатом этого будет усиление и развитие Я, которое, по словам Фрейда, «есть прежде всего выражение телесного Я».

Рассмотрим теперь динамику структуры тела, которую мы встречаем у человека с шизоидным характером. Очень часто первое впечатление бывает связано с положением головы. Она никогда не выглядит прочно сидящей на шее. Нередко она бывает наклонена под некоторым углом, из-за чего кажется, что ее можно перекатить на другую сторону. У лиц, относящихся к другим типам характера, голова тоже иногда склоняется набок, выражая этим беспомощность. В таких случаях тело имеет точно такое же выражение. Для позы же шизоида или шизофреника характерна отчужденность, как будто голова удалена от основного энергетического потока в теле.

Пальпация мышц шеи выявляет у шизоида сильные изолированные напряжения, но не общую ригидность. Существенным является глубокое напряжение в основании черепа. Сама голова контрактирована и зажата, что придает ей изможденный вид. За исключением этого выражения, лицо в целом напоминает маску. Кожа черепа вдоль макушки туго натянута, а у мужчин фронтальная часть головы имеет выраженную тенденцию к облысению. Мы уже упоминали уплощенность лба и отсутствие выражения в глазах. Рот не бывает пухлым и чувственным. Спустя некоторое время создается впечатление постоянного отсутствия радости, полноты и яркости экспрессии. Она не мрачная, она- холодная.

В плечевом поясе шизоида обнаруживается характерное нарушение. Руки обладают силой, но движения при ударе диссоциированные. Тело не задействовано. В этом состоит отличие от нарушения, которое проявляется у орального характера. Руки будто вывихнуты, и чувствуется, что в этом повинна явная мышечная слабость. Движения человека орального типа характера производят впечатление бессилия; у шизоида они выглядят механическими. Лучше всего их можно описать следующим образом: руки словно деревянные, тело в движении не участвует и создается впечатление работающей ветряной мельницы. Шизоид обладает большой физической силой, и это качество нельзя не заметить. Движения мазохиста характеризует ощущение усилия, но не желания. Сама же природа плечевого блока другая: его плечевая мускулатура словно связана. Дельтовидные, трапециевидная и поверхностные мышцы чрезмерно развиты. Мышечные напряжения глубокие и обусловлены неподвижностью лопатки.

Я уже говорил о напряжении шеи. Спастичность в основании черепа отражается в соответствующем поясничном блоке, расположенном на стыке таза и позвоночника. У некоторых людей шизоидного склада это напряжение столь велико, что вызывает острую боль, которая отличается от хронической боли в спине, свойственной ригидным структурам. Ноги так же плохо двигаются в тазобедренных суставах, как руки в плечевых. В результате возникает иммобилизация таза, которая значительно выраженное, чем при невротических структурах. Мышцы бедер и ног могут быть либо вялыми, либо, наоборот, чрезмерно развитыми. В любом случае контакт с ногами и с землей отсутствует. Стопы неизменно слабые, особенно плюсневые своды. Суставы жесткие и неподвижные, особенно это заметно в голеностопе. Я никогда не встречал человека с шизоидной структурой, у которого голеностоп был бы гибким; он выглядит так, словно связки застыли. Насколько все это важно, мы увидим чуть позже.

Фенихел описывает две характерные мышечные диспозиции. «Обычно крайняя внутренняя напряженность дает о себе знать в виде гиперподвижности или гипертонической ригидности задней половины тела, проявляющейся под внешней маской спокойствия; в других случаях имеет место противоположное — крайняя гипотоническая апатия» (Fenichel, p.446). Первое представляет собой состояние чрезмерной подвижности, диссоциированное с эмоциональным содержанием. Тело напряжено и заряжено, но движения механические. Во втором случае подвижность редуцирована, но аффективная диссоциация отсутствует. Гипотония ограничена поверхностной мускулатурой. Пальпация неизменно подтверждает, что глубокие мышцы спастичны. Две женщины — пациентки с шизоидной структурой характера- отметили, что, когда они становятся несколько апатичными, имеют тенденцию сохранять жидкость. Одна из них сказала, что за счет этого прибавила шестнадцать фунтов. Повышение подвижности, достигаемое благодаря биоэнергетической терапии, преодолевает эту тенденцию.

Как мы уже отмечали, дыхание шизоида и шизофреника имеет характерные нарушения. Райх описал слабый вздох, несмотря на мягкую грудь и внешне достаточную экскурсию грудной клетки. Этот парадокс объясняется другим фактором. У людей с шизоидной структурой расширение грудной полости сопровождается контрактацией брюшной полости. Это не дает диафрагме опуститься. То есть можно сказать, что диафрагма тоже контрактирована, из-за чего не происходит полноценного движения легких вниз. Поэтому шизоид или шизофреник, чтобы получить достаточно воздуха, старается дышать верхней частью груди.

Дальнейшее исследование дыхательных движений показало, что диафрагма относительно неподвижна; она застыла в сжатом состоянии. Нижние ребра приподняты. Поскольку диафрагма инертна, значительное расширение грудной полости при всасывании воздуха поднимает ее вверх. То же самое всасывание воздуха, по-видимому, является причиной коллапса живота. Легко заметить, что он втягивается при вдохе и расширяется при выдохе. Это не нормальный тип дыхания. У обычного человека грудь и живот совершают одинаковые движения. Такое единство респираторных движений, когда брюшная и грудная стенка движутся как одно целое, особенно заметно у животных и детей.

Дыхание шизофреника носит на себе эмоциональный отпечаток. Если вы попытаетесь воспроизвести его самостоятельно (надуть грудь и втянут ь живот), то почувствуете, как воздух словно распирает ваши легкие. В этом нетрудно узнать выражение испуга. Шизофреник дышит так, будто боится. Иногда этот страх можно разглядеть в выражении глаз и лица.

Непосредственным результатом иммобилизации диафрагмы является разделение тела на две половины — верхнюю и нижнюю. Оно не является отражением противопоставления Я и сексуальности, основанного на движении энергетического маятника, сохраняющего базисное единство. Шизофреническое расщепление представляет собой коллапс и диссоциацию Я и сексуальности. Сексуальное поведение психотика в обществе и шизофреника вне его можно рассматривать как попытку сохранить или установить некоторую функцию в реальности. Использование секса как средства для установления контакта с другим человеком характеризует сексуальное поведение шизоида.

Все эти наблюдения можно объяснить, исходя из биоэнергетической концепции об отсутствии единства структуры тела. Различные сегменты тела функционально оторваны друг от друга. Но это количественный феномен. В случае тяжелой хронической шизофрении это расщепление структуры тела отчетливо проявляется в образе тела и рисунках больных (см. рис. 18). У шизоида такое расщепление проявляется только как тенденция. Маховер наблюдала этот феномен в своем исследовании рисунков фигуры человека. «Шизофреник или человек, находящийся в состоянии крайней депрессии, может не нарисовать руки, что свидетельствует об уходе от людей и вещей» (Machover 1949, р.62). Вот как она интерпретирует другой рисунок шизофреника. «Прерывистая линия говорит о непрочности контактов с внешней средой и неинтегрированном и ненадежном образе тела. Это может означать избегание и испарение телесных импульсов, поскольку они не приносят защиты от опасностей внешнего мира» (там же, р.75). В этом наблюдении Маховер демонстрирует глубокое понимание проблемы. «Относительно людей, изображающих суставы, можно предположить, что у них искаженное и неясное ощущение интегрированности тела… Шизоид и явный шизофреник… будут делать акцент на суставах, пытаясь предотвратить чувство телесной дезорганизации» (там же, р.137).

Рисунки человеческой фигуры показывают нам, как субъект воспринимает собственное тело. Удивительно то, что каждый индивид, будь то невротик или психотик, воспринимает его таким, как оно есть; то есть образ тела отражает функционирующее тело. Поскольку функция выражена также в структуре тела и движении, мы можем воспользоваться тем и другим как диагностическими инструментами и терапевтическими факторами. В биоэнергетическом анализе интерпретация делается на основе самого тела, а не его изображения.

Основная сегментация в шизоидной и шизофренических структурах представляет собой отделение головы от тела, расщепление тела в области диафрагмы на две части, разобщенность туловища и таза и диссоциацию конечностей. Разъединенность головы и тела является биоэнергетической основой расщепленности между восприятием и возбуждением. Такая же разъединенность туловища и таза в нижней части приводит к диссоциации генитальных ощущений от общего чувства тела. Кроме того, голова, таз и конечности контрактированы и недозаряжены, что я интерпретирую как дефект развития, но не как уход от реальности.

В противоположность этому невротическая структура обладает определенным единством. У орального характера оно проявляется в оторванности от земли. Это хорошо заметно у высоких, астеничных людей. Мы можем сделать такой вывод исходя из того, что энергия у человека с оральным характером имеет тенденцию подниматься вверх, чрезмерно заряжая голову и оставляя нижнюю часть тела недозаряженной. Здесь доминирует активность, которую можно интерпретировать как оральную. Для мазохистской структуры типична мышечная скованность. Зачастую тело короткое, тяжелое, с выраженной мускулатурой. Оно выглядит зажатым. Мазохист постоянно борется с этой общей зажатостью. Движения человека с ригидной структурой образуют единое целое. Их единство не подлежит сомнению. Относительно структуры тела шизоида можно сказать, что его как бы удерживает вместе только кожа. Движения выглядят механическими, и создается впечатление, будто человек сознательно прилагает волевое усилие, чтобы их совершить. Типичные индивидуальные жесты отсутствуют.

Если глаза шизофреника смотрят «вдаль», что означает отсутствие контакта с реальностью, то глаза шизоида ищут встречи с глазами терапевта. Создается впечатление, что стремление к контакту является доминирующим принципом его личности. Хотя голос шизоида монотонный, слова могут выговариваться очень четко, и это тоже вызывает ощущение прилагаемых усилий. Я вспоминаю одну пациентку с шизоидным характером, жизнь которой состояла в преодолении внушавших страх препятствий. В начале терапии ей с трудом удавались многие движения. Она смущалась и пугалась. Я просил ее остановиться, но она говорила: «Я смогу это сделать». Никакой другой тип характера не проявляет столь искренне усилий, чтобы преодолеть проблемы.

Теперь мы можем отважиться выдвинуть гипотезу относительно этиологии шизофренической и шизоидной структуры характера. Мы вынуждены выводить ее исходя из знания биоэнергетических принципов, но мы можем подтвердить наши идеи клиническими данными и наблюдениями за детьми.

Начнем с допущения, что организм представляет собой единое целое. Из этого следует, что мы исключаем наследственность из числа важных факторов этиологии эмоциональных расстройств. Возможно, она и играет определенную роль в формировании предрасположенности к функциональной патологии, однако мы должны признать, что с ростом медицинских знаний значение наследственности как патогенного фактора постоянно уменьшается. В предыдущих главах мы рассмотрели основные невротические нарушения в эмоциональной жизни индивида и некоторые ответственные за них факторы. Ни вместе, ни по отдельности они не могут вызвать психотическое состояние, если человек не испытал разного рода травматические переживания. Насколько я знаю, есть только одно переживание, которое настолько травматично, что может расщепить единство растущего организма. Этим воздействующим фактором является ненависть матери к ребенку, ненависть на бессознательном уровне.

Чтобы увидеть, какова этиологическая роль ненависти, необходимо понять ее биоэнергетическую природу. Но прежде позвольте мне показать отличие этого фактора от тех, которые действуют при неврозах. Оральный характер возникает в результате внутреннего ощущения депривации. Мазохистская структура формируется вследствие давления матери, которая чрезмерно оберегает своего ребенка. Ригидность — это продукт фрустрации в эдиповом периоде развития. Разве возможно, чтобы такие дети не переживали ненависти, исходящей от их родителей? Это весьма мало вероятно. Если понаблюдать за поведением родителей в различных критических ситуациях, которые выводят их из себя, можно увидеть и услышать самые разные проявления ненависти к детям. Но они представляют собой сознательные реакции, возникающие в определенных ситуациях. Ненависть, приносящая вред, — бессознательная, глубоко сидящая и постоянная. Она воздействует на организм в самой ранней истории его развития.

Выясняя природу ненависти, необходимо провести одно важное различие. Ненависть и злость- это не одно и то же. Злость- «горячее» чувство, нацеленное на то, чтобы смести препятствие с пути потока либидо. Ненависть холодна и неподвижна. Хотя злость может быть деструктивной в своем проявлении, цель ее, в сущности, конструктивна. Она не направлена на разрушение объекта либидинозного катексиса, ненависть направлена. Злость-это поток агрессии, не смешанной с нежными чувствами. Но как только она стихает, чувства нежности появляются вновь. Злость похожа на летнюю грозу, после которой выглядывает солнце. Ненависть можно сравнить с неизбывным холодом и суровостью ледяной пустыни. Фрейд указывал, что ненависть является противоположностью любви. Хорошо известно, что одно может превращаться в другое. Но как?

Чтобы понять взаимосвязь любви и ненависти, необходимо дать им четкие определения. Можно ли сказать, что такое ненависть? Пожалуй, будет легче дать определение любви. Это не так трудно сделать, если воспользоваться биоэнергетическими терминами для обозначения основных компонентов, которые мы знаем. Мы видели, что основными влечениями являются чувства нежности и агрессивные побуждения. Любовь в самом строгом смысле можно описать как глубочайшее чувство нежности, выраженное сильнейшей агрессией. Это означает, что любовь является выражением всего организма. Глубочайшее чувство нежности можно определить как чувство, которое исходит из сердца и в которое сердце полностью вовлечено. Агрессивное действие затрагивает мускулатуру всего тела и выражает всю интенсивность сердечного чувства. Разумеется, такое строгое определение не относится ко всем проявлениям, которые мы называем любовью. По желанию его можно расширить, включив сюда проявления, в которых сердечные чувства выражаются в соответствующем агрессивном действии, хотя интенсивность чувства и сила агрессии различаются. Рассмотрим несколько случаев.

Любовь матери к грудному ребенку сердечна и глубока. Но хотя интенсивность нежных чувств максимальна, агрессия значительно редуцирована. Больше всего в этом задействована верхняя половина тела, и особенно молочные железы. Мы говорили раньше, что нежные чувства, которые не включают агрессивные тенденции, можно назвать симпатией, жалостью и т. д. По этой причине те, кто нуждается в физическом тепле телесного контакта, отвергают эти чувства. Если нежность не включена в физическое действие, его эмоциональное качество можно описать как садизм. Многие женщины ощущают садизм в половом акте, который лишен нежности. Любовь в каждом своем проявлении стремится к единению двух организмов как на духовном, так и на физическом уровне. В половом акте, являющемся выражением любви, единение и идентичность двух организмов могут быть наиболее полными.

Что же такое ненависть? Ненависть — это замороженная любовь. Вот почему, когда остывает любовь, всегда есть опасность, что она превратится в ненависть. С другой стороны, существует также возможность того, что ненависть оттает и вновь обернется любовью. Механизм, посредством которого происходит это замораживание, сложен. Два фактора включены в этот процесс, зависящий от особой предрасположенности. Такой предрасположенностью является ригидная структура, двумя факторами — холод и давление.

При ненависти сердце холодное и тяжелое, нежные чувства превратились в лед. Чтобы это произошло, требуется огромное давление; процесс аналогичен процессу сжижения воздуха. Давление оказывает человек, любовь которого отвергнута. В главах XII и XIII, в которых шла речь об истерической структуре характера, мы отмечали, что девочка, фрустрированная на генитальном уровне, теряет гибкость и становится ригидной. Взрослея, она приобретает особую патологическую гордость, выраженную негнущейся шеей и спиной. Эта гордость словно говорит: «Я не полюблю тебя, и ты не сможешь меня возненавидеть». Однажды возникнув в ответ на фрустрацию, такой паттерн становится жестким паттерном реагирования, действующим в последующей жизни.

Только ригидный характер может ненавидеть по-настоящему. У орального отсутствует развитая мускулатура и агрессия, чтобы сковать свои нежные чувства. Его потребность слишком велика. Страдания мазохиста не позволяют ему замерзнуть. Нередко ненависть является конечным результатом тяжелой фрустрации в последующей жизни, достигающей, как правило, кульминации в браке без любви, в котором ригидный партнер становится жертвой собственной ригидности и невозможности движения. Неспособный найти новый объект любви, уязвленный супруг реагирует на холодность партнера жесткостью и становится еще более ригидным, пока его сердце не замерзнет окончательно. Вот описание человека, полного ненависти: холодная кожа, тяжелые и холодные глаза, ригидное тело, холодные руки, которые скорее причиняют боль, чем заботятся, и безликая, холодная, компульсивная и зажатая манера поведения. Каково же воздействие такой ненависти на чувствительного, зависимого ребенка?

Ребенок ненавидящей женщины становится объектом ее холода ещё задолго до рождения. Если в сердце лед и тяжесть, чего ожидать от матки?[19] Эмбрион, развиваясь в холодной, жесткой матке, тоже замерзает, но несколько иначе, чем взрослый человек. В матке только холодно, там нет давления. Эмбрион же гораздо больше заряжен, чем взрослый человек и его энергия растапливает холод значительно лучше, чем энергетическая система ригидного взрослого.

Процесс замораживания можно сравнить с тем, что происходит с водным раствором жженого сахара, если его постепенно замораживать. Спустя некоторое время становится заметно, что коричневый цвет сконцентрирован в середине, тогда как на периферии раствор совершенно прозрачный. Середина остается жидкой до последнего момента, пока холод не проникнет извне вовнутрь. При этом происходит частичное отделение растворителя от растворенного вещества. При быстром замораживании или замораживании под давлением ионы или молекулы вещества в замерзшем растворе поглощаются и иммобилизуются. То же самое происходит и с другими растворами красителей.

В эмбрионе, развивающемся в холодной, лишенной любви матке, происходит подобное отделение. Свободная энергия организма отходит к центру, а периферия застывает; то есть сердцевина жива, но структурные элементы, расположенные ближе к поверхности, замерзают. Без этой аналогии трудно объяснить тенденцию к полному расслоению, характерную для шизофрении. Что замерзает, так это физическая подвижность организма. Я вовсе не утверждаю, что плод превращается в кусок льда.

Процесс замерзания не столь интенсивен, чтобы разрушить жизнь. В действительности его эффект наиболее выражен в естественных сужениях тела, в тех областях, которые не содержат крупных, высокозаряженных органов. Можно ожидать, что состояние замороженности будет наиболее заметным в шее и талии, а также в суставах. Это те места, в которых у шизофреника и шизоида проявляется наиболее выраженное нарушение подвижности. Это не шизофрения, но обязательное предусловие возникновения болезни.

В постнатальной жизни может быть достаточно теплое окружение, которое растопит замороженные области. Мало вероятно, однако, что само по себе рождение ребенка изменит мать. Новорожденный малыш попадает в среду, которая зачастую является гораздо более враждебной, чем внутри матки. Опасность теперь становится более явной. Маленький ребенок постепенно приобретает опыт, что реальность, воспринимаемая в виде холодной и ненавидящей матери, создает угрозу жизни. Ничем другим нельзя объяснить тот ужас, страх преследования, физического насилия и смерти, который мучает шизофреника.

Эти замечания не следует считать осуждением матерей больных шизофренией. Им можно только посочувствовать, поскольку они являются жертвами нарушения, которое само по себе гораздо тяжелее, чем заболевание их несчастных потомков. Вспомним опять слова Достоевского: «Что есть ад? Страдание о том, что нельзя более любить». Бессознательное чувство вины, сопровождающее их в дальнейшей жизни, вызывает жалость.

Одной из лучших книг по психоаналитической терапии шизофрении является «Психотерапевтическое вмешательство при шизофрении» Л.Б. Хилла. В этой ценной работе автор с теплотой говорит о матерях шизофреников. Хилл признает, что многие психотерапевты считают матерей «крайне враждебными, злобными и во всех отношениях неудачниками» (Hill 1955, р. 109), но он полагает, что это не совсем верно. Хилл считает, что эти матери амбивалентны, причем это не амбивалентность любви и нелюбви, но амбивалентность любви и ненависти. Внешне они хотят и стараются любить своего ребенка, но ненависть, лежащая в глубине, берет верх. Свидетельством тому служит его замечание; «Психиатры, беседовавшие с матерями шизофреников, рассказывают о том, что многие больные чувствуют, что мать, на первый взгляд, оптимистична, кооперативна, дружелюбна и уступчива, но под самой поверхностью она застывает, когда происходит что-нибудь неприятное» (там же, р.112). Плохо, что мы не регистрируем выражение их глаз. Именно в глазах ярко проявляется та ненависть, которая замораживает ребенка. Еще одна цитата из Хилла показывает, насколько тесно психоаналитический подход соприкасается с биоэнергетическим: «Разочарование, которое такие матери переживают в реальной жизни, причиняя боль, отбрасывает их назад в мир внутренних объектов любви и ненависти. Ребенок, которого вынашивали в период сильного потрясения и который вышел из чрева и является частью матери, — это естественный наследник всех ее фрустрированных объектных стремлений» (там же, р.121).

Не существует теоретических доказательств того, что раннюю этиологию шизофренического состояния следует относить к пренатальному периоду. Депривация материнской любви не является переживанием, про которое с уверенностью можно сказать, что оно возникло до рождения ребенка. Взрослые, страдающие от этого ощущения депривации, демонстрируют инфантильный паттерн поведения. Если травма еще более тяжела, то это является следствием не отсутствия позитивной установки, а наличия негативной. Такая негативная установка матери оказывает вредное воздействие на ребенка, которого она в это время вынашивает. Этот временной элемент и является причиной того, почему у одного ребенка проявляется это расстройство, тогда как его родной брат может быть совершенно здоров.

Если в этом рассуждении я несколько упростил проблему, то сделал это намеренно. Мне хотелось подчеркнуть момент, основываясь на котором можно было бы предпринять более детальное исследование.

Мы рассмотрели влияние ненависти на биоэнергетическую систему ребенка. Как перевести это на язык его эмоционального развития? Что является психологическими коррелятами такого нарушенного биоэнергетического состояния?

Шизоидный и, разумеется, шизофренический характеры, имеющие живую сердцевину, состоящую из чувства и энергии, но покалеченную и ограниченную моторную систему, вынуждены всю жизнь бороться за разрядку. Поскольку шизоид едва ли может положиться на свою моторную систему, он зависит от высокой чувствительности, которая должна помочь ему избегать опасностей и добиваться успеха в материальном мире. Это, конечно, является неадекватным, и фрустрация усиливает ощущение конфликта, связанного, по сути, с неумением обходиться со своими агрессивными тенденциями. Здесь, как и при любом травматическом повреждении, идет бессознательная борьба за восстановление утраченного единства. Что мешает этому?

Проблема состоит в том, что в сравнении с той средой, которая окружала шизоида или шизофреника в младенчестве и детстве, взрослый мир реальности, в котором он живет, — это мир физического тепла. Но хотя это тепло вселяет надежду, оно таит в себе и опасность. Оттепель может вызвать паводок, когда река выходит из берегов. Поток агрессии, диссоциированный с нежными чувствами, может привести только к одному: убийству, уничтожению внушающего угрозу и причиняющего боль объекта, разрушению всего, что относится к реальности. Хилл хорошо сказал об этом: «.. до биться для шизофреника этой независимости от своего инфантильного Сверх-Я, что является одной из целей психоанализа, в его чувствах совершенно эквивалентно убийству им своей матери» (там же, р.151).

И так, мы приходим к заключению, что шизофреник бессознательно ненавидит свою мать. Но он не является холодным, полным ненависти человеком. Ненависть не затрагивает его сердце- только мышцы. Но это создает реальную проблему для терапевта-биоэнергетика, поскольку любая попытка «разморозить» такого человека должна делаться постепенно и под контролем. Шизофреник так сильно боится своей ненависти, что сопротивляется всякой попытке мобилизовать агрессию. Если же этот страх преодолевается, можно добиться большого прогресса. Розен хорошо это интуитивно понимал и старался вызывать на себя агрессию пациента.

«Цель терапии — направить эту агрессию на терапевта, прежде чем пациент ее аморфно рассеет обычным шизофреническим способом» (Rosen 1953, р.150). Это может привести к настоящей физической борьбе с пациентом, в которой терапевт имеет возможность доказать, что контролируемая физическая агрессия может завершаться конструктивно.

Скрытая ненависть шизофреника к матери- это те путы, которые связывают его с ней, так же как скрытая ненависть матери связывает ее со своим ребенком. Ненависть замораживает не только подвижность индивида, но и их взаимоотношения. Шизофреник и его мать словно застыли вместе, скованные взаимной ненавистью и отвращением.

В сравнении с шизофреником шизоид обладает гораздо большей подвижностью и координацией, лучшей организацией Я, определенной независимостью. В процессе лечения мы можем рассчитывать на более сознательное участие. Тем не менее у него присутствуют основные шизофренические тенденции, и терапия должна придерживаться той же линии, что и при лечении шизофрении.

Шизофренический и шизоидный характеры не имеют защит Я. Это является крайне важным позитивным фактором в их терапии, которой они не могут оказать и не оказывают бессознательного сопротивления. Это не значит, что сопротивление является сознательным феноменом. Шизоидный характер не сознает никакого реального сопротивления, но оно может принимать форму недоверия, боязни терапевта или терапии. Это он сознает. У таких пациентов нет глубоких защит, и поэтому им приходится быть настороже. Такого рода сопротивлению терапевт может противопоставить только свои искренние усилия, умеренность и честность.

Роль отсутствующих защит Я у шизофреника и шизоида отчасти играет высокая сензитивность — особенно к людям, по отношению к которым они чувствуют себя зависимыми. Считается, что это происходит бессознательно, и я присоединяюсь к этому утверждению. Пациенты с шизоидной или шизофренической структурой характера способны разглядеть терапевта столь же быстро, как и он их. А кто из нас избавлен от невротических проблем? Чтобы помочь им, нужно хорошо знать себя, особенно свои ограничения и слабости. Поскольку мы не можем предложить нашим пациентам — шизофреникам или шизоидам — полноценного человеческого существования, не следует претендовать на это. Мы предлагаем им реальность, реальность себя- искренность наших усилий, умеренность нашей установки и честность нашей совести.

Это незаменимые личные качества, которыми должен обладать каждый терапевт, работающий с такими пациентами. Но есть еще одна вещь, которая абсолютно необходима. Это тепло. Никакие искренность, умеренность и честность не смогут помочь шизоиду и шизофренику, если не испытывать к пациенту теплого чувства. Это означает, что терапевт должен быть сердечным человеком и по-настоящему любить пациента. Сердечность терапевта — это своего рода терапевтический инструмент, с помощью которого мы можем гораздо глубже укоренить пациента в реальности. Именно здесь, где нет защит Я, это себя оправдывает. Невротик сомневается даже в искреннем проявлении тепла и любви, и только когда устранены невротические защиты, это полностью принимается. С шизофреником и шизоидом дело обстоит иначе. Они свободно принимают настолько, насколько им свободно дают. Несмотря на значительность проблемы, работать с шизоидными личностями- большое удовольствие. Когда в процессе терапии тепло наполняет собой все их существо, они щедро воздают своему терапевту.

Шизоид и шизофреник нуждаются еще в одном качестве терапевта. Им нужно, чтобы терапевт понимал их. Другие пациенты тоже хотят этого, но из-за своего невроза они не видят, понимает их терапевт или нет. Шизофреник изолирован, он живет в мире, отличном от нашего, но реальном для него. Необходимо, чтобы он стал реальным и для терапевта. Я говорю не о мире галлюцинаций и заблуждений, а о реальности мира духовных чувств, который доступен таким людям. Более того, терапевт должен обладать по меньшей мере такой же сензитивностью, как и пациент. Именно поэтому один человек с шизоидным характером полностью понимает другого. Верно также и то, что тот, кто преодолел свою болезнь или нарушение, вполне может стать терапевтом, способным установить самый тесный контакт с такими людьми. Если помимо духовных чувств терапевт понимает еще и их телесные ощущения и умеет разумно говорить о них, то с пациентом устанавливается тесная связь. Именно поэтому столь важны знания о динамике биоэнергетических процессов. Одна пациентка с шизоидной структурой характера сказала мне, что была далеко впереди аналитика, который с ней работал. Она проинтерпретировала ему буквально все. Недостаточно просто понимать таких пациентов, необходимо быть впереди их. В сфере агрессивного поведения, материальной реальности, сексуального функционирования человек с шизоидным характером является новичком. Речь не идет о подавлении его установок или чувств по отношению к этому миру. Он никогда не входил в него целиком, он не знает его и ему не доверяет. Это мир действий, в котором нежные чувства слиты с агрессивным компонентом.

Одно дело привести шизофреника обратно в реальность, которую он знал когда-то, другое — сделать его Я функционирующим полноценно и адекватно в мире, которого он не знает. Этот другой мир — мир его тела, и биоэнергетическая терапия нацелена на то, чтобы дать пациенту возможность жить непосредственно в этом мире. Это не означает, что этот другой мир не может переживаться вне биоэнергетической терапии. Он переживается в отношениях позитивного переноса, и в любую физическую активность пациент в определенной степени может быть вовлечен вне терапевтической ситуации. Но гораздо лучше, если такой опыт непосредственно и по нарастающей приобретается на терапевтических занятиях. То тепло, в котором нуждается пациент, создается потоком энергии в тканях его тела и мускулатуре. Немногие пациенты бывают более взволнованы, чем те, кто обнаруживает, что их тело становится живым, конечности — теплыми, а кожа — розовой.

Я вспоминаю одну пациентку, которая в начале терапии смущалась, тушевалась и пугалась, когда я выгибал ее тело назад и оставлял в таком положении. Она выдерживала это только несколько секунд. Ее начинала бить дрожь, но она не знала, чего боится. Я сумел показать, что она боится ощущений в спине, что развалится или распадется на части. Все, что она знала, — это то, что смущена. Благодаря повторению процедуры и постоянной работе с телом ее смущение и страх постепенно стали пропадать. Спустя некоторое время она сказала мне, что больше не смущается и не боится и что периоды смущения, которые беспокоили ее вне терапии, также исчезли. Единственное, что она сделала со своим телом, — это постепенно установила над ним контроль. Затем она начала высвобождать в себе больше энергии и испытывать удовольствие от ощущения тела во время движения. Зная, насколько трудно таким пациентам получить удовольствие от тела, можно по достоинству оценить такой прогресс. У всех таких пациентов способность переживать удовольствие в виде телесного ощущения является критерием выздоровления. У другого пациента приятное переживание энергетического потока, проходящего по его телу, было одним из самых лучших переживаний в его жизни.

Здесь может возникнуть вопрос: чем биоэнергетические движения отличаются от физических упражнений или других форм физической активности? Особенно он уместен для данной проблемы. Многие люди с шизоидным характером обучались танцам, но так и не разрешили свою основную проблему, фактически вся биоэнергетическая терапия вращается вокруг ограниченного числа движений. Но в этих движениях или позах делается упор на целостности тела. Только когда весь организм участвует в движении, оно становится эмоционально экспрессивным. Именно из-за неспособности двигаться целостно лица с шизоидным и шизофреническим характером являются эмоционально уплощенными. Невротик, обладающий таким единством, даже несмотря на характерологическую ригидность, в определенной степени способен к эмоциональной экспрессии.

В биоэнергетической терапии важно, чтобы терапевт имел полное представление о динамике движения тела. Например, при ударах по кушетке разные люди будут использовать разные части тела. Кто-то будет только руками, а спина останется неподвижной. Кто-то будет использовать спину, но руки будут двигаться только как механические придатки. Только когда усилие включает в себя все тело, ему сопутствует чувство злости. Чтобы понять природу блока и высвободить соответствующую эмоцию, необходимо определить, какие части тела не задействованы.

Эмоциональное здоровье можно определить как способность индивида целиком включаться в свои действия и поведение. Неудивительно, что это в равной мере предполагает способность удерживаться от поступков в определенных ситуациях. На психологическом уровне его можно интерпретировать как интегрированность Я, не расщепленного на сознательное Я и бессознательное Сверх-Я, не разделенного- частично или полностью — на составляющие влечения. На физическом уровне это означает отсутствие хронической спастичности и напряжения в мышечных элементах тела. Возросшая подвижность обеспечивает расширение спектра действий и большую гибкость в реакциях на ситуации.

Быть свободным от физических зажимов, возникающих из-за хронической спастичности, — значит избавиться от оков бессознательных страхов. Это, и только это, делает человека способным к такой любви, при которой его глубочайшие сердечные чувства выражаются сильнейшей агрессией.

Примечания:

1

«Таким образом впервые проводится разделение влечений Я и объектных влечений. Для энергии последних, и исключительно для них, я ввел термин «либидо», противопоставив влечения Я и влечения либидо, направленные на объекты» (Freud S., Cixilization and Its Discontents. London, Hogarth Press 1953).

6

Ср. с исследованием Шелдона телесной структуры и темперамента в: Scheldon W.H., The Varieties of Human Physique и The Varieties of Temperament (New York, Harper, 1940, 1942)

7

Ср. с замечанием Фрейда о знаменитом «обоюдоостром ноже» Достоевского в работе «Женская сексуальность» (1931), Collected Papers V.London, Hograd Press, 1953, р. 258–259.

8

Отто Фенихел заметил: «Классическая истерия связана с защитным механизмом вытеснения, которое, однако, предполагало просто-напросто запрет на всякое обсуждение влечения к объекту… Изменения в неврозах отражают изменившуюся мораль» (Fenichel O., The Psychoanalytic Theory of Neurous. New York, Norton, 1945, р.464).

9

В данном случае речь идет об анализе и лечении, которые я проводил до того, как начал систематическую биоэнергетическую работу, основываясь на принципе «заземления». Я уверен, что новые принципы и методы могли бы изменить весь процесс терапии. Но это было невозможно, пока я не завершил исследование напряжений в сегментах и не достиг достаточно глубокого понимания структуры характера. Данный случай включен сюда, потому что он стал частью этого исследования и многое добавил к моему пониманию истерической структуры характера.

10

Иногда, правда, выработка энергии истерического характера столь низка, что голова не удерживается в строго вертикальном положении; шея не так ригидна, а гордость не так выражена. Именно с такой ситуацией мы столкнулись в проанализированном нами случае. Если гордость скрыта, она все равно остается потенциальным фактором и при возрастании энергетического уровня выходит на поверхность.

11

Отто Фенихел писал об этом: «В конце концов существуют случаи тотальной фригидности, когда эрогенные зоны в области гениталий полностью блокированы. В этих случаях то, что «ничего не чувствуется», выражает мысль: «Я ничего не могу с этим поделать». Это является особым случаем защиты, состоящей в отстранении от собственного тела. Подобное отстранение является таким же истерическим нарушением, что и сенсорные истерические расстройства» (Fenichel O., The Psychoanalytic Theory of Neurosos. New York, Norton, 1945, р.173).

12

Здесь можно упомянуть и другие выводы, вытекающие из этой теории, хотя полное ее рассмотрение не является предметом данного исследования. По-видимому, бессознательное связано с этим снижением заряда в переднем мозге. Именно генитальные переживания и ощущения вытеснены и подавлены у истерической женщины. Терапевтические результаты подтверждают эту связь. Повышению генитального заряда способствуют воспоминания, возвращающие в подростковые или детские сексуальные переживания. Чтобы объяснить этот феномен, нет необходимости постулировать, что память сцеплена с мышечным напряжением. Удлинение движения энергетического маятника всегда влияет на оба конца. Насколько он движется вниз, настолько и вверх. Поэтому неудивительно, что представление тела в моторной области коры головного мозга имеет форму перевернутого человека: нижняя точка тела занимает верхнюю точку в кортикальной репрезентации. Бессознательное имеет как психическое, так и биоэнергетическое значение.

13

Ср. это со словами Ференци, исследовавшего ту же проблему: «Эта внешне безобидная активность может легко скрываться под либидо… если пациент заметит, что эти возможности удовлетворения ускользают от аналитика, он привяжет к ним все свои патогенные фантазии, замкнет их намертво через моторную разрядку и таким образом сохранит себе досадную и неприятную задачу довести их до сознания» (Ferenczi S., Technical Difficulties un the Analysis of a Case of Hysteria, 1919. — The Theory and Technique of Psychoanalysis II. New York, Basic Books, 1953, p.193).

14

Этот случай произошел много лет назад, когда техники работы с телом только начали применять. Сегодня мы используем иные процедуры, опыт работы помог сделать их более эффективными. Я привожу данный пример, поскольку он позволил мне понять динамику структуры этого типа характера.

15

Пол Шилдер сказал об исследованиях Линдермана: «Наша склонность жить в мире реальности приводит нас к опустошенности, которая начинается с поля ощущений» (Shilder P., The Image and Appearance of the Human Body. New York, International Universities Press, 1950, р.86).

16

То же самое отсутствие целостности заметно и на психологическом уровне. Хоскинс пишет: «Еще более впечатляет другая типичная особенность, по которой можно определить принадлежность индивида к данной группе, а именно — отсутствие внутренней сплоченности личности. Как бы ни называли это явление — «слабостью Я», "интрапсихической таксией» или как-нибудь еще, все это означает, что индивидуальность разбита на отдельные фрагменты, которые большей частью поражен ы» (Hoskins R.G., The Biology of Schizophrenia. New York, Norton, р.92).

17

См. Отто Фенихел: «По-видимому, отрыв от реальности имеет целью не достижение большего удовольствия, а скорее противодействие инстинктивным влечениям, направленным на объекты» (Fenichel О., The Psychoanalytic Theory of Neurosis. New York, Norton, 1945, р.440).

18

The Winston Dictionary (College Edition). New York, Collier & Son, 1943.

19

Ср.: Reich, W., Character Analysis, ed. 3. New York, Orgone Institute Press, 1949, p. 447.