Тот факт, что большинство психологов не имеют мужества «сопоставлять результаты психоанализа с данными философской или даже богословской антропологии» (Альберт Геррес) – может послужить – объяснением того, что такие понятия, как сознание, добродетель, вера и неверие, прощение и покаяние, просто исчезли из их словаря.

Одна женщина обратилась ко мне по поводу депрессии. Вот уже двадцать лет она страдает бессонницей, страхом проклятия и автоагрессивностью. Она знает, что эти симптомы появились после двух абортов, которые она сделала по настоянию своего мужа. Она не хотела потерять его. Теперь же у нее нет ни мужа, ни детей: муж бросил ее, не желая терпеть ее депрессивные состояния.

Эта женщина на протяжении двух месяцев ходила на психотерапевтические беседы и находилась под наблюдением невропатолога. Оба врача строго придерживались своих традиционных методов, и ни один не дошел до сути проблемы. Если верить словам пациентки, то такие темы, как вина и примирение, даже не затрагивались – не только ими, но и ею самой. И лишь врач-христианин впервые обратил на это ее внимание.

Эта история показывает, насколько невротическое поведение пациентки было обусловлено ее внутренним разладом с самой собой.

На чувство вины она реагировала тем, что ночью, во сне, расчесывала себя до ран. Помимо этого, она, как правило, спотыкалась или падала, приближаясь к детским магазинам, в которых продавались вещи для новорожденных и игрушки. Так она пыталась, через самонаказание, вернуть себе право на жизнь. Но до примирения с собой и самоприятия она была еще очень далека.

Другой пример: одна женщина пожаловалась мне на исключительную чувствительность своего мужа: на малейшее критическое замечание или отказ в каком-либо желании он впадает в депрессивное состояние. Спектр его поведения простирается от простой обиды до появления телесных недомоганий. Он явно никогда не учился, как справляться с фрустрацией. Если же все происходит в соответствии с его желаниями, он самый счастливый человек на свете.

В данном случае перед нами – нарцисстический характер, который видит только свои интересы и не в состоянии поставить себя на место других людей. Что его самовлюбленность основывается на самонеприятии (самоотвержении) на первый взгляд кажется бессмысленным, на самом же деле глубоко логично. Человек, отвергающий себя или часть своего я, постоянно ищет утверждения этого я. Кто себя не может терпеть, будет терпеть от этого. И по этой причине он хочет получить все, так как не удовлетворен собой.

Оба эти человека – женщина, сделавшая аборты, и мужчина, страдающий из-за самого себя, – люди, не нашедшие примирения – ни с собой, ни с Богом, ни с близкими. К примирению нужно стремиться во всем: я должен примириться с самим собой, которого я не считаю достойным любви; с ближним, который меня обидел; с Богом, который причинил мне эти мучения. Наиболее трудным из всего этого кажется самоприятие – возможность простить самому себе.

Внутреннее исцеление возможно лишь тогда, когда человек понимает, что он достоин любви, что у него есть достоинства и способности, полученные от Бога, которые дают ему право на любовь и прощение. В ходе лечения я требую от пациентов, чтобы они открыли мне свои хорошие, дурные и болезненные воспоминания. Необходимо еще раз актуализировать в нашем воображении – в образах и картинах – не переработанные, причинившие нам некогда боль события. Следуют попытки разъяснить скрывающиеся за ними причины или неудовлетворенные потребности. «Почему я так поступил? Почему этот человек меня унизил? Как прореагировал бы на моем месте Иисус?» Постепенно, шаг за шагом, мы предъявляем Богу все эти биографические или, лучше сказать, психобиографические элементы, постоянно сопровождая это благодарностью за то, что Бог нам простил, и мы можем теперь вручить ему все свои обиды.

Много ран возникает у человека из-за ложного представления о самом себе. Человек может быть даже удачливым, компетентным, вызывать уважение и восхищение – и тем не менее чувствовать себя неудачником или ничтожеством. Это зависит от того, как он сам о себе думает. Отрицательное самопредставление может привести к отрицательному поведению. Тот, кто постоянно хочет быть не таким, каков он есть, тот, кто считает, что необходимо измениться, чтобы быть любимым, в конце концов забудет, каким он был изначально. Но ведь Бог любит его таким каким он есть. Он не должен становиться другим, чтобы Он его принял. Ведь даже когда один из супругов бросает другого, оставленный не менее первого достоин любви и жизни. «В смирении уважай себя самого и покажи самому себе, чего ты заслуживаешь!» – говорится у Иисуса Сираха (10:28). И: «Кто себе самому ничего доброго не делает и не позволяет, тот – бремя и для других» (И: 5). Самоотречение может быть следствием, но и причиной отсутствия самопрощения. Это результат ложного образа Бога и лишенного поощрений воспитания. Трудно, конечно, восхвалять Бога в той самой сфере, в которой ты был ранен. Но мы знаем, что по-настоящему здоров только тот человек, который способен восхвалять и благодарить даже за те моменты его жизни, которые приносили ему страдания. Искаженный же образ Бога может заблокировать всякую попытку хвалы Господу в самом ее зародыше.

Там, где оправдываются грехи, нет ни покаяния, ни свободы быть виновным. В таком случае человек дегенерирует к бездушной функциональности. Тут о примирении нечего и говорить. Даже от вины воображаемой или обусловленной обстоятельствами, от вины, которую можно было предотвратить, не надо отрекаться, но следует признаться в ней Богу Нет настоящей помощи в том, чтобы сказать клептоманке: «Это не страшно, не вините себя за это!» Такое замечание может даже усилить ее депрессию: ведь она-то чувствует себя виновной! И в самом деле, где-то в основе ее поведения лежит какая-то вина – может быть, связанная, например, с нежеланием привести в порядок свою половую жизнь. Лучше будет сказать: «Какую бы вину вы за собой ни чувствовали и что бы ни случилось плохого в вашей жизни, Иисус все простит и исцелит». В случае клептомании это нужно, конечно, сопроводить курсом психотерапии, с целью самоприятия.

Чувство благодарности – это ключ к раскрепощенному образу жизни. Тот, кто постоянно ищет поводов к благодарности, кто находит каплю смысла даже в самой беде, тот не так легко впадает в апатию и агрессивность. Поэтому, помимо выяснения теневых сторон жизни пациента, я уделяю в своей духовной части терапии большое внимание упражнению в благодарности.

Нередко при этом приходится, однако, наталкиваться на глубоко укоренившуюся мнительность по отношению к Богу. Самоволие, самомнение, ожесточенность могут быть побочными явлениями этой мнительности. Такой человек склонен считать себя неуязвимым или, так сказать, хочет заглянуть Богу в карты. Он во всем пытается себя застраховать, все дальше отходит от людей, становится подозрительным и, в конечном счете, оказывается замкнутым и одиноким. Чего бы я ни дал, чтобы стать посредником между такими людьми и Богом любви и дружелюбия! Но тут у каждого терапевта есть своей потолок. Человека нельзя сделать верующим. Остается лишь набраться терпения, чтобы вынести собственную беспомощность, и питать непоколебимое доверие к милости Божьей.

Каждое богослужение имеет своей целью принести людям благословение, исцеление и примирение. Поэтому понятие богослужения благословляющего или исцеляющего, по сути, излишне. И все же – сколь важно регулярно дарить людям такие необычные празднества во имя Христово, налагать на них руки, помазывать священным елеем, исцелять и быть справедливым во имя Его, как Он это нам завещал.

На всех празднествах евхаристии мы молим об исцелении: «изреки лишь слово, и душа моя исцелится». Произнося «Отче наш», мы просим: «и отпусти нам грехи наши, как и мы отпускаем должникам нашим» – после чего делаем взаимный знак примирения, протягивая друг другу руку. И тем не менее, как мало происходит в наших божьих домах. Я думаю, что причина в недостатке настоящей веры и подлинной любви. Отсюда – исключительный шанс так называемых, «примирительных» или «целительных» богослужений, которые Герберт Мюлен называет: «литургии покаяния». Восхваляя Бога, каждый может сосредоточиться вместе с другими непримиренными на вве-рении Господу непрощенной, кровоточащей части своей жизни, в непоколебимой вере в Его милость. Тот же, кто подозревает своего Бога в том, что Он бросил его в беде и наказал за какие-то грехи, блокирует данную ему способность восхвалять своего Творца.

Речь здесь идет, конечно, не о каких-то сенсационных явлениях коллективных внушений, которые пробуждают у человека ложные и односторонние надежды на исцеление. Этого опасаются многие священники, и я думаю, что справедливо. Никакие харизматические действия – ни молитва на непонятном языке (глоссолалия), ни низвержение наземь, ни моление с воздетыми руками – не являются необходимыми для выздоровления; все это скорее знаки, вызванные Святым Духом, который не заботится о том, как их «поймут». Речь тут идет о восхвалении Господа, в чем не многие христиане упражняются, для исцеления и примирения с самим собой, с людьми и с Богом. Если же Бог пошлет кому-то и исцеление телесное, что случается не так уж часто – это будет причиной радости для исцеленного и огорчения для неисцеленного. Но, во всяком случае, такое исцеление должно быть подтверждено врачами. Один епископ как-то сказал мне: «Я не могу представить себе ничего худшего, чем явление чуда в моей епархии». При этом он имел в виду неизбежность рыночных визгов газет, истерической реакции психопатов, жаждущих чуда прихожан и множество других подобных явлений.

Покаяние и прямые, чистые отношения с Богом всегда благотворны. Но что мы для этого делаем? Слов сказано довольно. Не хватает знамений. Их и дарит нам Бог на подобных литургических службах. Троица может состояться всегда и всюду, если верующие единодушно объединятся в молитве, взывая о сошествии на них Духа Господня.

Бог всегда готов одарить нас внутренним исцелением, но не всегда – и физическим. Это многих разочаровывает; тут ясно видно, что нам не дано располагать волей Божьей – момент, который люди, практикующие магию, стараются обойти любыми способами.

Однажды, когда во время такой благословляющей службы, молясь за одну молодую даму, я наложил на нее руки, она покачнулась, теряя сознание. Я стремительно ее поддержал. Меня испугала возможность возникновения цепной реакции, и я настоятельно призвал молящихся не поддаваться желанию упасть. Мне удалось их успокоить. Так как я не знаю, куда отнести «спокойствие в духе», и боюсь отвлечений я предпочел оставить это. Обо всем этом можно придерживаться и иного мнения. Но, несомненно, настаивать на подобных «обморочных» встречах с Богом не стоит.

В нашем центре обучения и упражнений во Фрайзинге мы предлагаем специальные семинары на тему примирения. Они пользуются большим спросом и всякий раз доказывают, как велика тоска человека по внутреннему исцелению. Семинары всегда заканчиваются празднеством евхаристии, где больным предлагается помазание, наложение рук и индивидуальные молитвы, и почти все участники с благодарностью их принимают. Мы не раз были свидетелями физических и душевных исцелений как непосредственного результата помазания. Тут для пастора – душевного целителя – открывается огромное поле деятельности, на что лишь немногие священники обращают должное внимание. Само собой разумеется, дело тут не может ограничиться литургией благословения; следует заботиться и о дальнейшей поддержке вновь обращенных, о духовном сопровождении ищущих – эта работа может быть перенята и способными к этому людьми, мужчинами и женщинами.

Здоровое чувство вины исчезает. Все больше людей чувствуют себя все менее виноватыми. Раньше очень многие исповедовались, но немногие причащались, сегодня же многие христиане приходят причащаться, но мало кто исповедуется. Заявления вроде: «Зачем мне исповедоваться? Я же не убивал, не крал, я даже не изменял» – обнажает пугающее обнищание чувств. Ведь недаром святые всегда чувствовали себя великими грешниками. Сегодня же полугрешники чувствуют себя полусвятыми. Кто живет Духом Господним, у того всегда будет достаточно причин искать примирения и признаваться перед Богом в отсутствии любви, в своей невоздержанности или жадности.

Конечно, я радуюсь, когда мне удается пресечь ложное чувство вины, патологические жизнеотрицающие настроения. Когда это удается – происходит подлинное освобождение.

Передо мной лежит письмо одной пожилой дамы, которая страдает психическим заболеванием, вызванным чувством вины. «Я прямо с вожделением окунаюсь в самоотрицание и самоуничижение». Я чувствую глубокую виновность в самом факте своего существования, потому что в 20 лет ушла из дома и самовольно вышла замуж. И все это – против желания моих родителей. После этого мой отец умер от рака, а один из братьев погиб в аварии. Это была кара Господня за мое непослушание. Простит ли Он когда-нибудь мою вину?» Женщина помоложе жалуется: «Я испытываю чувство страха и вины по от ношению к своей покойной матери. Она так любила меня – а я иногда бросала ее, несмотря на се мольбу не делать этого; но мне это было невмоготу. Моя жизнь зачахла; я не вышла замуж, и теперь страдаю постоянными депрессиями и искривлением позвоночника». Обе женщины ощущают себя виновными и ищут подсознательно самонаказания, так как считают, что они поступили не по-христиански. В то же время, они обе чувствовали, что им предназначено что-то другое. Одна воспротивилась и убежала, другая осталась. И обе, несомненно, были без вины виноваты, то есть их внутренний голос был заглушен – в одном случае, четвертой заповедью, в другом – связью с матерью. Интуитивное ощущение: «я чувствую, что должна, обязана это сделать» – подчинилось внушению: «Тебе этого нельзя. Не причиняй мне этого, что скажут люди?"

Почти всегда депрессивные состояния и страдания, причиненные таким функциональным, привитым чувством вины, не проходят даже после десятков исповедей. Ибо одно признание своей ложной вины, без самопрощения, не может привести к освобождению.

Настоящая вина – в измене любви, а не обязательно в нарушении какой-либо заповеди. Человек, сбитый с толку в своем самосознании и в поисках самого себя, теряет способность различать. Он делается все более покорным и старается быть совершенным, чтобы тем самым добиться признания. Он не способен больше сказать «нет», не желает причинить кому-либо боль, разве что самому себе – своего рода библейское «самоуничижение паче гордости». Такие расстройства сознания возникают в силу годами повторяемых угроз и требований подчинения: «Ты сведешь меня в могилу», – «Ты ничего не умеешь», – «Ох, как болит голова! Ты один в этом виноват», – «Не уходи, ты мне нужен», – «Вот погоди, все расскажу отцу» и т. п.

22-летний мужчина, единственный сын нестарой вдовы, в один прекрасный день выразил желание уехать на три года в какую-нибудь слаборазвитую страну, чтобы помогать там людям. Мать умоляла его этого не делать. А если с ней вдруг что-нибудь случится, и никого не будет рядом?! Молодой человек, сбитый с толку, спрашивает у меня совета. Ниже я привожу отрывок нашего разговора:

Пациент: Я хотел бы поехать в Африку, чтобы помогать там людям.

Терапевт: И этому что-то препятствует?

Пациент: Да, моя мать. Она этого не хочет. Она боится одиночества.

Терапевт: Она больна или беспомощна?

Пациент: Напротив, она в полном здравии. Но если я уеду, мне не избавиться от чувства вины. Ведь она-то всегда была со мной рядом.

Терапевт: Так значит, вы не сможете никуда поехать до самой смерти вашей матушки?

Пациент: (после продолжительной паузы): Я вдруг вспомнил о человеке, который обещал пойти за Иисусом, но только после того, как похоронит своего отца. Иисус потребовал от него радикального разрыва.

Терапевт: Вы ощущаете в себе этого человека?

Пациент: Я не знаю. Может быть. Я знаю только одно, что этот зов – ехать в Африку – живет во мне уже давно.

Терапевт: Вы помните историю исчезновения маленького Иисуса? Родители отыскали его после трех тревожных дней, и стали упрекать. На что Он ответил: «Разве вы не знали, что я должен следовать своему внутреннему голосу – голосу Моего Отца – больше, чем вам? И что вы обязаны отпустить меня?

Пациент: Но что будет, если с моей матерью что-нибудь случится?

Терапевт: Вероятно, вы будете чувствовать себя виновным, но виновны не будете.

Пациент: Так что же мне делать?

Терапевт: То, что вам подсказывает ваш внутренний голос.

Пациент: Если бы это было так просто!

Терапевт: Вы согласитесь, чтобы я сейчас помолился за вас?

Пациент: Конечно, с радостью.

Терапевт: Иисусе, благодарю Тебя за то, что Ты здесь. Тебе известна проблема Твоего брата, известна его дилемма, ведомы его пути. Я молю: научи его мужеству принять правильное решение и уверовать в Твою поддержку. Прими его под кров Свой и убереги его мать. Да сбудется все во славу Твою. Через некоторое время молодой человек позвонил и сообщил мне, что он едет в Африку. Его мать в душе уже свыклась с этой мыслью. Она почувствовала, что не сможет его удержать. Какое счастье для сына, что неверным шагом он не вверг себя в серьезное функциональное заболевание, порожденное ложным чувством вины.

Сильная привязанность родителей к детям, преувеличенное желание гармонии и упреки в неблагодарности порождают, как правило, ложное чувство вины. А потом детям становится трудно отказывать другим в исполнении их желаний, они не могут свободно идти своим собственным путем и самостоятельно познать жизнь со всеми ее опасностями. Такие люди живут экономно и узко, очень приспособление и осторожно. Постоянными услугами Богу и людям, они стараются оправдать свое право на жизнь. Каждая ошибка ощущается ими, как вина, и чтобы загладить ее, они идут на постоянные уступки. Подобные люди должны научиться каждодневно являть Богу свои мнимые и реальные грехи и уметь прощать себе, как они прощают и грехи другим, чтобы из-за постоянных оглядок, как когда-то жена Лота, не превратиться в соляные столбы, то есть не заработать себе повреждение позвоночника, сужение вен, ревматическую неподвижность суставов и прочее: ведь человеческий организм энергично протестует против психического насилия и неповиновения внутреннему голосу.