Сам по себе факт, что тот или иной человек считает себя христианином или верующим, еще не много значит. Дело тут в том, насколько сильна его вера, ориентирована ли она на практику, как конкретно проявляется его связь с Богом и жизнеспособна ли она. Умение общаться с людьми, конфликтовать или мириться – вот те критерии, по которым исключительно и незаметно судят верующего. В конечном счете, именно эти критерии утверждаются и Библией в виде заветов Иисуса в Нагорной проповеди, кульминируя – заповедью любви.

Я разделяю верующих – так, как я познал их в ходе моей практики – на шесть разновидностей:

Они, правда, крещеные, и хотя они еще хранят какой-то остаток веры, но тем не менее эти люди полностью лишены живой связи с Богом. Все религиозное их окружающее – их не волнует. В терапевтическом общении – как я это чувствую – они не хотели бы быть язычниками, но не могут быть и христианами. С одной стороны, они не прилагают ни малейших усилий к тому, чтобы хоть в какой-то мере развить в себе интерес к религиозному, так как опасаются серьезных изменений в своем мышлении и образе жизни: «Уж лучше сгинуть от скуки, чем преодолеть неприязнь по отношению ко всему священному». С другой стороны, в них можно обнаружить навязчивую потребность говорить о религии и о Боге – особенно тогда, когда их собеседником оказывается теолог. Иезуит Вальтер Рупп говорит о похожем опыте в своем докладе, прочитанном 5 мая 1992 года в Мюнхене: «Я часто замечаю, что как раз люди, очень далекие от церкви, постоянно испытывают потребность объяснять, почему они из нее вышли, хотя я их об этом и не спрашиваю». Если поговорить с такими людьми, то выясняется, что причиной их решения чаще всего было разочарование в церкви, переплетающееся с ложным образом Бога.

Они похожи на иссохшие губки, готовые впитать в себя любые религиозно-окрашенные убеждения. Среди них много туристов, путешествующих по всему свету, людей с большой готовностью уверовать, но с маленькими критическими способностями. Чаще всего их притягивают азиатские верования, и они охотно примыкают к малым эзотерическим группам или к псевдохристианским сектам с элитарными притязаниями. Дар распознавания и разграничения у них полностью отсутствует. По истечении непродолжительного времени они, случается, покидают старую секту и обращаются к новой, всякий раз немного разочарованнее и раздраженнее.

Они легко дают себя убедить, но все остается у них на поверхности. И так как проницательности им не дано, они очень подвержены влиянию всяких «просвещенных учителей» (т. е. всяких гуру – перев.).Бог представляется им чаще всего как «свободно парящее существо», которое в равной мере прибывает всюду. Эта пантеистическая вера соблазняет человека убеждением, что Бог и мир, Творец и его творение всегда и во всем к их услугам.

Они выбирают себе лучшее из христианской религии и подлаживаются под такое урезанное по их собственной мерке христианство, в котором нет ни Креста, ни трудновыполнимых моральных требований. При этом, к церкви они вполне терпимы. Однозначные, но жесткие требования Иисуса и все то, что Он имел в виду, говоря о церкви, они понимают как вещи относительные и интерпретируют их по своему усмотрению. Блаженным делает то, что нравится.

Они разочаровались в церкви. Их ожидания не осуществились, и где только могут, они яростно критикуют свою общину. Некоторые делают это очень агрессивно и неуступчиво, другие – с притворным недоумением. Но у всех свои глубокие раны, и они не в силах от них избавиться. При этом сомнению подвергаются основные догматы веры, выставляемые как искажение или махинации церковного начальства. Другими словами: они знают все лучше других и выставляют себя мучениками, просвещенными или пророками времен Апокалипсиса. А так как некоторые таинства превышают их способность восприятия, они просто-напросто ограничивают Божественную силу; их аргументы «разумны», но невразумительны: Мария не была девой, Иисус не был сыном Божьим, Воскресение – вообще колоссальный обман. Понимать все эти вещи надо только как архетипы и символы – образно, мистически и ни в коем случае не исторически.

Составляют малое стадо. Они принадлежат к живой части общины, проявляют постоянную активность и практикуют свою веру регулярно и убежденно; как правило, они на стороне своего пастыря.

Конечно, они страдают из-за ошибок и упущений церкви, но они себя самих подразумевают как часть этой заблуждающейся церкви и берут на себя часть этих грехов, помня, что Иисус обещал Ей поддержку Свою до конца. Они пытаются прокладывать новые пути с

помощью диалога и личных обязательств; от крайних реакций они предпочитают уклоняться.

За ними идет, несомненно, много попутчиков, которые дают себя увлечь не только усердием их веры, но и убедительной социальной деятельностью. Этого типа верующие не пытаются завлечь людей словами, но стараются привлечь своим положительным отношением к жизни. Они знают, что бегство – это не решение вопроса и что односторонняя отрицательная критика – не выход. Там, где они не могут вмешаться прямо, они ищут другие пути, пытаясь убедительной беседой, но и усердной молитвой проложить путь Духу Господню.

Из боязни и глубоко лежащего недоверия ко всему Творению они уходят в гетто элитарных и ортодоксальных верований. Ничто для них не убедительно, кроме их собственных религиозных установок. Им необходим корсет твердого, однозначного и догматичного руководства, чтобы они не растерялись или не впали бы в сомнение. Всякая свобода для них опасна. Библия трактуется ими дословно, мораль строго блюдется, отклонившихся безжалостно карают. В их беседах не бывает дискуссий – разве лишь прозелитские дебаты (т. е без диалога – перев.)имеющие целью либо покорить противника либо, с помощью библейских цитат, отправить его в преисподнюю Фанатики не поддаются терапии, так как не признают иного психотерапевта кроме Христа. Для них не действительны слова Иисуса Сира ха о том, что «бывает такой час, когда Бог исцеляет только рукой врача» (38). В их педагогике нет места терпимости, милосердию ни прощению. Из них, как и из непреклонных (бескомпромиссных) верующих, которые, в силу своей набожности, хотят тут же стать святыми, состоит большая часть пациентов с психосоматическими заболеваниями. Не удивительно, что при таком несгибаемом «сверх-Я» подобном образе Бога, обмен веществ бастует, мускульный тонус понижается и защитные механизмы прекращают свое действие.