|
||||
Мыс...“ 13 СКАЗОК ПРО ЛЮБОВЬ” Оглавление: Мысли вместо вступления Пре-Люди-Я Глава 1. Когда мы были маленькими \ Сказка. Город Драконов Глава 2. Вера наизнанку \ Сказка. Маленькая Колдунья по имени Мага Глава 3. У мамы за пазухой \ Сказка. Сказка про Ганса Глава 4. История любви \ Сказка. Королевство Глава 5. Думайте сами \ Сказка. Они жили долго и счастливо Глава 6. Настоящий Я \ Сказка. Принцесса, которая сомневалась Глава 7. Делить или делиться? \ Сказание про жадность. Короткое (ибо жадные герои долго не живут) Глава 8. Страшилки и зеркало\ Сказка. Богатырь на печке и без Глава 9. Черные дыры в рукавах галактик \ Сказка. Колпак историй Глава 10. Куда девается память \ Сказка. Две Ганы Глава 11. Дорога домой \ Сказка. Край Мира Глава 12. Сквозь жизни \ Сказка. Храбрый воин Сулиман Глава 13. Должностные инструкции чародеев (относится ко всем, кому скучно просто жить) \ Сказка. Монолог волшебника После Словие Мысли вместо вступления Про любовь Почему именно про любовь? Наверное, потому что если ты что-то делаешь с улыбкой на лице, или плачешь, над словами, которые написал, то наверняка Она здесь, рядом. Ее присутствие не может оставлять безразличным. Многое, почти все, что есть в этой книге, нашептала Она, и было бы несправедливо умолчать о таком соавторстве, которым, я, кстати, очень дорожу. Про сказки Здесь даже еще понятнее вышло, чем с Любовью. Можно было бы придумать пару-тройку заковыристых предложений о важности сказки еще с тех времен, как неандертальцы с ужасом поняли, что они превращаются в людей, но об этом чуть позже. Идею про сказкосочинительство подал мне самый уважаемый преподаватель университета, в котором я в свое время училась. Ознакомившись с моей очередной попыткой написать что-то “научное”, он долго молчал, видно подбирая подходящее определение, и в конце концов вынес свой вердикт — “эмоциональная популярщина”. Преподаватель был непререкаемым авторитетом, я прислушалась к его словам и начала писать сказки. Они получались совершенно разные — иногда про меня, иногда про окружающий мир, а иногда и вовсе были похожи на отголоски еще не родившихся или уже не существующих миров. Но независимо от содержания, написанные сказки самым волшебным образом проявлялись в реальности. И это не приукрашенная метафора высокого слога, и не рекламная акция моего любимого психотерапевтического метода, а самая что ни на есть адекватная действительность. Не берусь в подробностях описывать механизм, но стоит написать хорошую сказку на волнующую в данный момент тему, как невидимый ключик отпирает невидимые двери, и открывается новый ранее не замеченный вариант решения проблемы. Либо, подобно Чеширскому коту, проблема постепенно тускнеет и сама собой исчезает. Звучит довольно просто. Но пусть эта видимая простота не обольщает читателя. Написать хорошую сказку, или другими словами быть честным с самим собой — стоит большого мужества и под силу только самым отважным первопроходцам своих душ. Про книгу Темы сказок этой книги довольно просты — любовь, ответственность, смелость, вера, поиск смысла жизни. Извечные вопросы, первопричины многих тонн печатных трактатов, из которых получился бы вполне приличный необитаемый остров, додумайся кто-то ссыпать их посреди океана. Но даже сидя на этом острове изреченных истин, люди все равно будут задавать себе и другим еще много вопросов: Во что мы начинаем верить, когда перестаем верить, что умеем летать? Как из смелых и мудрых детей получаются нудные взрослые с кучей комплексов? Откуда берется любовь, и что с нею делать потом? Почему люди бывают жадными? Почему помнят одно и забывают другое? Можно ли сгонять в прошлое и невредимым вернуться обратно? Что случается, когда мы умираем? Как устроен мир? Интересно, что с возрастом, интересующие нас вопросы по сути не меняются, но задаются уже с легким налетом отчаяния и сильной примесью недоверия к себе и миру вообще. А к старости тон вопрошающего снова приобретает детскую наивность, игнорируя сам факт существования мудрости и зрелости. Ну ее, эту осознанность — сладостное старческое забытье куда приятнее. И так по кругу. Какие спирали развития?! Выдумки эксцентричных философов, да и только… Но ваш покорный слуга исповедует другую религию. Я верю, что мы все же отличаемся от цирковых лошадей, и выход есть, куда бы он ни вел. Поэтому будем считать, что наш путь состоит не из шагов, а из ступенек, которых у каждого свое неисчислимое множество, а в этой книге — всего тринадцать. Здесь число тринадцать не имеет ничего общего с черными кошками и разбитыми зеркалами, оно — символ прорыва из замкнутого круга двенадцати детских лет, дважды двенадцати часовых суток, двенадцати месяцев календаря. Двенадцать ступенек обычной жизни, и тринадцатая — волшебная, новая! Для удобства восприятия материала глав тоже тринадцать. Каждая — независимый фрагмент, но главы выстроены по темам так, что начало посвящено детству, и присущим ему вопросам, середина затрагивает темы юности и зрелости, конец — соответственно старость. Последняя глава — вне возраста и тем. Волшебная ступенька описанию не поддается! Пре-Люди-Я — Трах-тибидох-тибидах! — старик Хоттабыч произнес волшебные слова и в недоумении уставился на экран телевизора, где вот уже полчаса без остановки крутили рекламу. — Трах-тибидох-тибидах! —закричал он, грозя костлявым кулаком телевизору, но никаких изменений не произошло. “Надо идти на курсы повышения квалификации, что-то я совсем сдал” — подумал он, нервно расхаживая взад-вперед. Мало того, что в этом унылом мире не было таких удобных и комфортных вещей как ковры самолеты, сапоги скороходы, скатерти- самобранки, так еще и поговорить оказалось не с кем. Все намертво прикованы к этим гипнотическим ящикам! Наверняка в каждом из них сидит невидимый факир и играет на неслышной флейте! А как Хоттабыч сюда попал! Стыдно сказать — перепутал интонацию второго слога заклинания, и вместо того, чтобы греть старые кости под тремя солнцами соседнего мира, приходилось нервничать в этом. Пока он так размышлял, перед телевизором возник мальчишка и совершенно не обращая внимания на него, самого Хоттабыча, стал менять в ящике картинки, тыкая пальцем в маленькую черную коробочку. Наконец, мальчишка успокоился, забрался с ногами в кресло, и уставился в мигающее окно ящика. От обиды Хоттабыч чуть не проглотил собственный язык. У него на глазах кто-то смог справиться с этим сумасшедшим ящиком! Вдобавок этот кто-то его еще и не заметил! Но делать нечего — выбраться отсюда он все равно не мог. Старик сел по-турецки на полу рядом с креслом мальчика и тоже стал смотреть на мелькающие картинки. Вот те на! Картинки рассказывали обычную историю его волшебного мира — одну из тех, что каждый мало-мальски общительный джин выпалит вам с дюжину за раз. А здесь почему- то их называли сказками. Хоттабыч попробовал слово на вкус. А что, неплохо... Он цокнул языком — история-то выходила занимательной. И скоро он уже забыл о том, что вообще собирался лететь в другое место. Так они и сидели, старый Хоттабыч и маленький укротитель гипнотического ящика, совершенно не замечая друг друга, но оба одинаково увлеченные мелькающими картинками. Ступенька 1. Когда мы были маленькими Когда мы были маленькими, весь остальной мир был большим. В нем было предостаточно места для добрых и злых волшебников, для чудес на любой случай жизни и время года, для прекрасных принцесс и их отважных принцев, для смешных гномов и говорящих на вполне понятном языке лесных зверей. В этом мире для его маленьких обитателей не было ничего странного и невозможного. Там можно было легко отыскать лекарство от старости для любимых родителей. Сегодня быть Красной Шапочкой, а завтра — Снежной Королевой. Можно было задавать всем вопросы и дорисовывать в книжках свои картинки. Большие бабушкины шкафы превращались в непознанные царства, а мамины любимые платья — в ворох пестрых лент. Никакого труда не составляло делать другим подарки — достаточно было найти листик яркой бумаги и завернуть в него будильник, папину книжку, кепку старшего брата и торжественно вручить это другу. Там все без исключения умели летать, а падать было нестрашно, и даже почетно, ибо в той стране шрамы на коленях служили украшением их носителей! Но по мере того, как маленькие волшебники вырастали из своих штанов, они одновременно забывали это магическое искусство. Может быть виной тому были лишние килограммы — взрослому телу уже не оторваться от земли, не взлететь. А может — горы заумных учебников? Согласитеcь, придавленным знаниями волшебникам некогда думать о чудесах. Шли годы, взрослый мир все глубже и глубже впускал щупальца в немногие оставшиеся островки свободы. Родители одну за другой развенчали веру в деда Мороза, в подарки и в собственное бессмертие. “Представляете, — говорили они гостям, предполагая, что их ребенок крепко уснул,— наша Машенька еще верит в то, что у кукол за ночь отрастают волосы!” А в это время Машенька лежала в кровати и под оглушительный хохот гостей долго думала о маминых словах. Конечно же, она никому больше не расскажет о своих куклах и высмеет каждого, кто будет приставать к ней с подобными глупостями! Променяв волшебный мир на три ключевые программы “получить образование”, “заработать деньги”, “завести семью”, новоиспеченный член общества торжественно превращается в робота с широким спектром эмоциональных реакций. Можно, конечно, стать условно счастливым и так, достигнуть навязанного СМИ успеха. Но иногда общество во главе с его наместниками-родителями упустит там, не доглядит здесь, прошляпит еще где-нибудь и вырастает чудак, умудряющийся протащить свой волшебный мир во взрослое состояние. Он непохож на других, улыбается невпопад, рассеяно проходит в миллиметре от промчавшегося мимо автомобиля, путает имена президентов, но помнит цвет глаз всех встреченных им людей. “Спустись на землю!”— только и слышит он возгласы отовсюду. “Зачем?”— чудак в удивлении останавливается посреди нереально зеленого весеннего парка с яркими глазами желтых одуванчиков, — “Мне и здесь хорошо”. Так и появляются в нашем мире сказочники. И необязательно для этого становиться писателем — достаточно просто иметь смелость жить сказку, не обращая внимания на докучливые замечания о том, что, дескать, существует одна на всех реальность, и желательно не пристраивать сбоку свой собственный мир, а то сильно сбивает с толку. Роберт Антон Уилсон, один из самых смелых и неоднозначных писателей нашего времени, в предисловии к “Квантовой Психологии”( Уилсон Р.А. Квантовая психология, "ЯНУС", К., 1998. ) которого встречаются отзывы, начиная от “заблуждающийся злобный фанатик” до “достоин Нобелевской премии за РАЗУМНОСТЬ” (вероятно, тоже человек- чудак, сказочник, результат недосмотра системы трафаретизации граждан), обращает внимание читателей на следующую статистическую информацию: В исследовании “Брэйн-майнд булитин”, август 1988 г. Шелли Тэйлор из УКЛА и Джонатан Браун из СМУ опровергли традиционное представление о том, что у тех людей, которые по результатам исследований попадают в группу “душевно здоровых”, меньше иллюзий, чем у остальных. Это исследование дало совершенно обратный результат: у тех, кто относится к “душевно здоровым”, обычно имеется ряд иллюзорных убеждений. Среди этих иллюзий наиболее распространены следующие: а) излишне позитивная самооценка, б) удобное “забывание” негативных фактов о себе; в) переоценка собственного уровня самоконтроля; г) “нереалистический” оптимизм по отношению к самим себе; д) “нереалистический” оптимизм по отношению к будущему в общем; е) “ненормальная” веселость. Данные сведения Уилсон резюмирует такими словами: Каков будет ваш выбор: иметь подобные “иллюзии” или придерживаться “жесткого реализма” и умереть раньше, чем эти заблуждающиеся глупцы? И действительно, если есть шанс найти “иллюзии” себе по душе, поверить в них и прожить долгую и счастливую жизнь, то почему бы этого ни сделать? Казалось бы, риторический вопрос, но ответ на него довольно прозаический: ну не может человек, обвешавшись тремя работами, семьей, множественными регалиями достойного/падшего члена общества, и растущими в геометрической прогрессии планами, как бы взвалить на себя еще побольше суеты, вспомнить, как Иван Царевич справлялся с вопросом нехватки времени, а Царевна Лягушка — с комплексом неполноценности. Не под силу активному участнику современной жизни сесть и задуматься над механизмом работы волшебной палочки, а представить, что три сокровенных желания могут взять и с бухты-барахты исполниться — совсем страшно. Вот и чураются люди сказочников, их волшебных историй, а вместе с ними и возможности воплотить свои “иллюзии” в жизнь, оставляя эти подвиги бесстрашным и всемогущим отпрыскам. Но сами не замечают, что жизни их разворачиваются в рамках сказочных сценариев, а они упрямо занимают одни и те же роли золушек и карабасов- барабасов, наивно представляя себя секретаршами и директорами. Было бы ошибкой считать мир золушек и карабасов-барабасов нехорошим и скучным. Это не так. Но представьте себе Золушку, которая никогда не станет принцессой, а Карабаса всю жизнь понукающего куклами. Бессознательно взвалив на себя сказочные сценарии, большинство людей так же бессознательно убрали оттуда самое важное, что может быть в сказке — идею волшебства. Дойдя до момента чудесного превращения бедного в богатого, нищей в принцессу, злодея в добряка, мы как плохая компьютерная программа, даем сбой и, перегружая систему, начинаем снова кропотливо выстраивать себе путь к волшебной метаморфозе, чтобы в очередной раз ее безрассудно отвергнуть. Оказавшись запрограммированными на определенный сценарий (выбранный еще в детстве, заимствованный из сказок, мифов и т.д.), мы почему-то не в пример тем же сказочным героям не были запрограммированы на саморазвитие и творчество. Хотя, вероятно, развиваться человека никакими программами не заставишь — тут действенна только собственная свободная воля. Но для всех желающих развиться из злобного Гудвина в Мудрого Волшебника всегда остается беспроигрышный вариант — самому стать сказочником и сочинить новую полноценную сказку с улучшенным сценарием. Да, придется снова почувствовать себя Иванушкой Дураком, или немного померзнуть в лягушачьей шкурке на болотной кочке. Не раз надо будет напрячься и обхитрить Бабу Ягу и поверить в разные небылицы типа ковра самолета и сапог-скороходов (захочется ведь выжить, а не прозябать вечность в царстве у Кощея — ему-то все равно, он бессмертный). А драконов сколько перебороть надо будет — и тех, что снаружи, и тех, что внутри, и с виду симпатичных, и уродливых зеленых чешуйчатых. Я уже помалкиваю про упырей, русалок-соблазнительниц, леших, гномов и соловьев-разбойников — с этими жизнь заставит расправляться одной левой. Но и это еще не все. Самое трудное — научиться добрые дела делать. Бороться со злом мы еще как-то умеем, да что там говорить, нас почти научили и за мир бороться. А вот когда зло уже в конвульсиях бьется на глазах у гордого победителя, тут главное успеть что-то этакое доброе ввернуть — то ли маленьких дракошек в примерные помощники общества воспитать, то ли Бабу Ягу заставить камни в продукты вкусные превращать, сирен в оперу определить, а Соловья-разбойника — путникам дорогу свистом указывать. Тогда и сказка, глядишь, другая получится. Веселее что ли, радостнее. “Не верю!” — скажете вы. Но на каждого Берлиоза найдется свой Воланд, который сверкая разноцветными глазами, обязательно произнесет сакраментальную фразу про воздаяние по вере, и вам снова придется выбирать, катиться ли голове по промасленным трамвайным рельсам или лететь вслед за Бегемотом. Город Драконов Долго ли, коротко ли, умеючи ли, играючи ли, в настроении или без, шел одинокий Путник по змеиному хребту дороги. Белую рубаху полоскал ветер, за плечом билась дорожная сума со всем необходимым — то есть совершенно пустая. Путник шагал уверенно и беззаботно, с интересом посматривая по сторонам. Разноцветные глаза щурились на солнце, серый глаз казался серьезным и немного печальным, а голубой — беззаботным и насмешливым. Однажды, думал Путник, он найдет город, где сможет жить, как все люди. Нет, ему совсем неплохо было жить по-своему, но Путник всегда любил учиться тому, чего раньше не умел. Путник приставил ладонь козырьком, вгляделся вдаль. На горизонте поднимал свои шпили незнакомый город. Город с еще неизведанными улицами и закоулками. Город, коты которого еще ни разу не разбегались, пугаясь незнакомых шагов Путника, а собаки не принюхивались к суме в надежде разделить с ним нехитрый завтрак. Путник шел все быстрее, кованные ворота города приближались, и вот он уже переступил за черту, превратившись из Путника в Гостя. Удивительный город! Не чета тем, что он видел раньше. Улицы здесь были светлее, мужчины добрее, женщины красивее, а воздух — слаже. Гость вдохнул воздух полной грудью, улыбнулся. Он не спеша брел по улочкам, нимало не заботясь о ночлеге и пропитании. Гость просто не умел волноваться о таких пустяках, хотя страстно хотел этому научиться. Неожиданно улочка закончилась и перед Гостем открылась площадь с величественным фонтаном. Засмотревшись на сверкающие струи воды, Гость вдруг понял, что очень устал, — не отрывая взгляда от фонтана, он опустился прямо на булыжники мостовой. — Здравствуй, Путник! — вдруг сказал фонтан. — Здравствуй, — спокойно ответил Гость. Он много чего повидал на своем веку и разговорчивые фонтаны не были для него диковинкой. — Я знаю, чего ты хочешь, — фонтан выбросил брызги в небо. — Хотеть можно и луну с неба, а вот как это получить? — нахмурился Гость. — Хочешь понять простую жизнь? Стань простым человеком, — посоветовал фонтан. — Я не могу! Я все делаю по-своему! — огорчился Гость, но вспомнив свои добрые ожидания от города, добавил — Но я попробую… И Гость взялся за дело. Одно за другим он перепробовал все городские ремесла. Поначалу работа кузнецом ему очень даже нравилась. Он подковал не только всех лошадей, но и кур с петухами, а потом и самих кузнецов тоже. Еще долгое время после того в городе стоял ужасный шум — это цокали подковы по булыжникам мостовых. Но волна возмущения любителей тишины заставила Гостя вспомнить о своем желании быть таким, как все. Сняв подковы с уже привыкших к ним кузнецов и кур, он стал подумывать об освоении другого ремесла. Портняжное дело далось ему без всякого труда. Гость стал самым модным портным в городе, к нему на примерку захаживали даже царственные особы. Но вот беда — в самый неподходящий момент, когда Его Величество устраивал бал с приглашением заморских гостей, тяга к непохожести снова сыграла с Гостем злую шутку. Он нашил платья невиданных фасонов, оголявших любую часть тела по своему желанию и без согласия хозяина. Гостя чуть не выгнали со скандалом из города. Спасло его только изобретение чудо-колготок, которые умели гладить ноги своих обладательниц. Гость был торговцем, мясником, булочником, он научился строить дворцы и рыть колодцы. В конце концов, это ему надоело. Люди ждали от него понятных безделушек, а он все мечтал о луне с неба. Он часто приходил к фонтану, но тот молчал. Гость совсем заскучал, расстроился, забросил все дела. Действительно, а почему бы ему не отдохнуть? Но отдыхать оказалось еще тяжелее, чем работать. Приходилось заставлять себя радоваться по праздникам и быть серьезным в остальные дни. За попытки устроить отдых в понедельник ему снова пригрозили изгнанием. Благо, обладательницы гладящих колготок устроили демонстрацию в защиту прав отдыхающих в понедельник. Но Гость продолжал совершать нелепицы. Новогоднюю елку он заменил яблоней, а на Пасху вместо куриных яиц раскрасил крокодильи. Да и свой день рождения он так и не научился отмечать по-правильному. Иногда хотелось это делать три раза на неделе, а иногда он вообще мог забыть о празднике и весь день проваляться в скошенных одуванчиках, напевая только что придуманный незатейливый мотив... Но шли годы и привычка делала свое дело. Гость выучил правила, и даже стал их путать со своими желаниями. Но все равно не научился быть таким, как все. Его серый глаз становился все более и более печальным, а голубой смотрел уже скорее не насмешливо, а слегка иронично... Гость продолжал ходить к фонтану каждый день. Было это привычкой, или его истинным желанием, Гость не знал. К тому времени он вообще забыл, что фонтан умеет говорить. Но в один прекрасный день фонтан вдруг подал голос. Фонтан ничего не объяснил, просто сказал: ищи дракона. Гость удивился — он никогда не слышал от горожан, чтобы какой- то дракон их узурпировал, ел соседей, или приставал с нескромными требованиями выходить за него замуж. Делать нечего — советами волшебных фонтанов не разбрасываются. Гость стал ходить по домам и расспрашивать людей о драконе. Вот удивление-то! В каждом доме нашелся свой дракон! А иногда даже несколько. Но видели их только хозяева. Тут были и драконы жадности, злости, скорби и печали, и дракончики раздражительности с невостребованностью, и дракошки страха и лени. Гость растерялся — он нашел дракона, и не одного, а что дальше? Знакомиться с ними, что ли? Но драконы оказались на редкость подозрительными существами и доверялись только хозяевам. Гость и здесь не остановился — научился так притворяться, что нередко забывал, кто он на самом деле. Мало-помалу драконы стали доверчивее и разговорчивее. Гость слушал и дивился их рассказам. Драконы шептали странные вещи. Однажды люди сами вторглись в драконий город и утащили святыню — фонтан — разобрали его по камушкам. Что им оставалось делать? Драконы полетели вслед за фонтаном, научились жить на новом месте. Сначала драконы пытались достучаться до людей, просили вернуть фонтан, но те вечно спешили работать, а потом отдыхать, потом снова работать. Так драконы с горя и превращались — кто в лень, кто в страх, кто в злость... Гость задумчиво погладил отросшую к тому времени окладистую бороду. Кажется, он знал, что делать. Горожане не услышали драконов, но его-то услышат наверняка! Пока Гость бродил по домам его глаза стали еще более разными, одежда еще более странной, но жители поверили ему. Гость ходил к ним в дом десять лет, он знал о них все — он стал каждому самым близким человеком... Горожане не стали сопротивляться — они давно чувствовали, что драконам не место в их домах. Фонтан торжественно разобрали, и отпустили драконов на свободу. Перед тем, как навсегда покинуть город, Гость пошел прощаться к фонтану. Он смотрел на блестящую воду и задавал себе единственный вопрос. Почему же фонтан сразу не рассказал ему всю историю? — Потому что твое желание так бы и не исполнилось, — перехлестывая друг друга шептали струи воды. Гость снова шел по змеиному хребту дороги, белую рубаху полоскал ветер. Ворота города навсегда закрылись за ним, и он постепенно забывал о своем желании быть таким, как все. Ибо желания, которые исполняются, уступают место новым желаниям. Ступенька 2. Вера наизнанку У взрослых людей она находится где-то между губами и сердцем, белым облачком застывшая и ждущая своего часа. У детей она пока везде и всегда, там ее час превращается в вечность, проступая наружу временем великих достижений, каким может быть только детство. Для того, чтобы объяснить взрослому человеку необходимость какого-то действия, окружающие обычно говорят ненавистные слова “надо” и “должен”. И каждый сознательный взрослый понуро откликается на эти призывы, плодя серые будни безысходных обязанностей. Дети плохо разбираются в терминологии, поэтому их необходимость руководствуется всего лишь навсего верой. Почему, вы думаете, они верят всему, и чем невероятнее история, тем больше? Возможно, потому что их герои верят всему хорошему, что происходит с ними. Представляете, во что превратилась бы сказка, если бы Золушка не поверила, что фея желает ей добра, а заподозрила, что кучеров она подговорила, карету угнала, платье отдала свое ношенное? А чем бы кончились их отношения с Принцем, если бы Золушка “знала”, что Принц намерен использовать ее молодость и через пару ночей отправить восвояси беременную и брошенную? А если бы Бэтмен на высоте многих километров над землей засомневался, умеет ли он летать? А что бы стало с Иванушкой, если бы он вдруг решил, что все волшебные существа не помогают ему, а врут, подосланные вредными соседями, которых он целые ночи напролет будил бренчанием на гуслях? С такой философией сказки бы закончились, не успев начаться. Пока герой зевал и думал верить или не верить, его бы срочно съело какое-то голодное существо, “поверив” что перед ним самый аппетитный кусок свежей и питательной пищи! Вот и получается, что для ребенка единственный способ выжить — это поверить! Но становясь полноправными сказочниками, дети неизменно начинают стремиться к другой противоположной грани нашего бытия — доказуемой реальности. Взрослея, они приобретают привычку все пробовать на вкус, цвет и запах, и все более далекой становится такая простая и некогда понятная истина, как неоспоримость веры. Доказательства и доводы рассудка требуются теперь для всего, а почему бы и нет? Маленькие люди начинают осваивать мир, в котором им предстоит еще много чего сделать, и они хотят научиться жить по его законам. И вот тут главное, выучившись, не забыть, кто ты, и зачем сюда пришел. И если в ответ на эти вопросы, кроме вашего имени и списка должностных инструкций вперемешку с домашними обязанностями в голову ничего не приходит, тогда вам пора снова начинать верить. Хотя бы себе и в себя. Бог, инопланетяне и высший разум подождут, они, в конце концов, и не такое на своих многочисленных веках повидали, и готовы вам дать еще один шанс. Но возвращение к безоговорочной вере в чудо с солидным багажом житейских истин не так-то просто осуществить. У ребенка она — естественный и чуть ли ни единственный способ отношения к миру, у взрослых же есть видимая альтернатива —верить, не верить, соглашаться, не соглашаться, быть, не быть. Однако здесь кроется подвох. Альтернатива в этом понимании оборачивается проблемой выбора, а проблема выбора обязательно таит искушение, где опять-таки есть только один “правильный” вариант. И вот уже яблоко в руках Адама, и Ева выжидающе смотрит на него — смотрит и ждет, когда же Вселенная очередной раз полетит в тартарары. Интересно, а что бы сделал ребенок, очутись плод искушения в его руках? Предложил бы первому отведать сочный фрукт самому Змею, просто из вежливости, как учила мама? Или побежал бы показать друзьям, и потерял бы по дороге? А может, забыл бы в пыли, обнаружив что-то более интересное? Вероятно, Змей, отчаявшись добиться успеха с отпрыском рода человеческого, переключился бы на планеты летающих осьминогов или что-то в этом роде. Вот как иногда трудно бывает справиться с непоколебимой верой детей в то, что с ними может случиться только хорошее! Но нам, взрослым, этого недостаточно. Научившись мыслить, мы уже не можем и не должны забывать, как это делать, так же как и принимать на веру то, против чего свидетельствуют реальные факты. И капризное провидение уже не спасет нас так, как спасает детей, у нас свои правила игры. Согласно этим правилам у каждого взрослого в сердце и голове всегда есть место для осмысленной веры и сознательного выбора, ну а за спиной — пара невидимых запасных крыльев, если выдастся случай полетать! Маленькая Колдунья по имени Мага Маленькая колдунья по имени Мага не знала, что такое "правильно" и "неправильно". Даже если бы облака упали на землю, она бы не удивилась. Такой уж был у нее характер. Куда интереснее Маге было оседлать облака и прокатиться верхом, чем думать, как их вернуть на место. В зеленых глазах Маги никогда не было страха. Страху не нужно было охранять Магу от опасных поступков, а ей не нужно было пугаться нового. Они уже давно поделили территории действия и с той поры больше не встречались. Маленькая колдунья умела делать много интересных вещей. Она дружила с ветром — и тот выбалтывал ей секреты, как летать быстрее птиц, как закручивать ураганы и шелестеть невидимкой листьями высоких тополей. Мага могла носиться целый день со своим ветреным другом, оставляя далеко внизу спичечные коробки небоскребов, машинки-жуки и маковые зернышки людей. Она умела купаться в облаках, читать мысли людей и превращать камни в мороженое. И еще Мага смотрела чудесные сны. В той жизни она была обычной маленькой девочкой, у нее были папа и мама, и много разноцветных платьев. Но там она почему-то забывала все, что умела в своем мире. В разгаре игры с другими детьми она могла уйти в сторону и подолгу смотреть на птиц в небе. Как жаль, что это был лишь сон! И рядом с маленькой девочкой не было ни единого существа, чтобы рассказать ей о полетах. Обычное ведь дело, и не только для птиц. Мага помнила все, что случалось с девочкой, но ничем не могла ей помочь. В лучших друзьях у Маги ходил пушистый Плюх-Плюх. Он понравился ей с первого же взгляда. Плюх был самым замечательным существом на свете! Да и в холодные ночи он прекрасно исполнял роль теплого одеяла. Плюх-Плюх — огромный, как старый бабушкин шкаф, если на него смотреть снизу, передвигался неспешно и с достоинством, имел склонность к философским речам и искренне радовался собственным шуткам. Ему-то Мага и рассказывала о всех приключениях, и конечно же она не умолчала о снах про маленькую девочку. Услышав такое, Плюх-Плюх проявил небывалую подвижность — сначала он просто заерзал на месте, потом совершенно неожиданно ткнул влажным кожаным носом, жившим всегда независимой от остального тела жизнью, в плечо маленькой колдуньи. Она громко рассмеялась — ей стало щекотно, а Плюх-Плюх возбужденно заговорил сам с собой: — Сны! О них так много писали классики…Что же они писали?! Ах да, кажется, начинаю припоминать… Сон — это трещина… в стене, дырка в водопроводной трубе, течь в крыше… Нет, не то, это из справочника юного сантехника... Поняв, что до дебрей классических определений ему не добраться, Плюх-Плюх, успокоился и улегся на траву, немного раздосадованный, но в общем довольный собой. Теперь каждый раз, когда Мага возвращалась из сна, она рассказывала Плюх-Плюху о жизни девочки по ту сторону мира. Иногда эти истории очень сильно веселили друзей, иногда удивляли, но чаще — расстраивали. Чем взрослее становилась девочка, тем менее интересной была ее жизнь. Она уже не смотрела на птиц и на небо, а весь долгий год сидела согнувшись над какими-то учеными трактатами. Девочка будто таяла в своих снах, а Мага все больше переживала. Как только девочка исчезнет там, Мага сама перестанет существовать в своем мире. Мага разочарованно вздыхала — здесь было так много интересного, ей не хотелось исчезать. И в один прекрасный день Магу озарила идея. Долетев в мгновение ока до дупла большого баобаба, где жил Плюх-Плюх, она даже не постучавшись прошла сквозь кору дерева и на ходу выпалила: — Я придумала! Мы отправим туда тебя! Плюх, спавший в это время с открытыми глазами встрепенулся, подскочил, на пол полетел справочник аморальных аномалий. — Я не готов! У меня нет зимних вещей! Я еще не успел пожить... — выпалил Плюх и жалостливо опустил нос. Мага пропустила его слова мимо ушей и возбужденно затараторила: — Я знаю чародея, который отправит тебя в тот мир одним заклинанием. Быстро и безболезненно! Ты же давно не путешествовал! Ну же, Плюх-Плюшек, соглашайся! В том мире все просто обожают философствовать! При упоминании о любимом занятии Плюх-Плюшек немного успокоился. — И какова же моя миссия? — осторожно поинтересовался Плюх. — Ну, ты должен стать моим, то есть ее настоящим другом! Будете везде вместе ходить, покажешь все чудеса, что знаешь! — А какие чудеса я знаю? — удивился Плюх. — Ты умеешь это, ничего сложного.. — важно пояснила Мага, — полеты всякие, как сквозь стену проходить. — Уф, а я уж думал трактаты ей помогать учить... — облегченно выдохнул Плюх. — Понимаешь, Плюшек, если она вспомнит свои сны про меня, я не исчезну! Плюх кивнул. Он считал себя серьезным существом, и потому попросил дать время подумать над предложением. Плюх уже было собирался почесать мохнатой лапой шерсть на подбородке в знак глубокой работы мысли, как тут же был схвачен нетерпеливой подружкой и увлечен куда глаза глядят. А глаза его уже глядели в коврик у входной двери мага по имени Мексиканский-Кактус. — К нам пожаловали гости?! Ну что ж, входите, входите, — маленькая колдунья и Плюх- Плюх услышали доносившийся из-под потолка скрипучий голос. — Только не шумите, а то я, видите ли, веду сейчас прямой репортаж к магической войне, очень занят, видите ли. Но вы все равно присаживайтесь, минуточку…Ура!!! Огненные Орлы забили энергетический гол Воинам Духа! — проорал Мексиканский Кактус, спускаясь с потолка на подвесном гамаке. Маленькая колдунья, с трудом удерживая все время норовившего сбежать Плюх-Плюха, скороговоркой выпалила: — Помоги нам отправить Плюх-Плюха в мир людей! Это очень важно! — Вот эту гору шерсти с красным хвостом, что ли? А бандеролькой не пробовали? — Мексиканский Кактус явно был не в духе. — Во-первых, хвост у меня вовсе не красный, а нежно-малиновый,— обиженно отозвался Плюх, гордившийся своим хвостом еще больше, чем количеством прочитанных философских книг, — а во-вторых, бандеролью сейчас не модно, вот! — Ну ладно, ладно, не хотел вас обидеть, продвинутая молодежь. Ну что, хотите отправиться в мир людей? Гм, странная просьба… Обычно я туда отправляю своих злейших врагов. Это не так уж и сложно сделать самим — достаточно в течение недели жаловаться на все и вся, и на третий день вы уже ощутите себя одной ногой там... Или еще вариант — твердите, что вы ни во что не верите, высмеивайте тех, кто говорит, что он умеет летать, и успех обеспечен. Но это слишком унылые методы, недостойные моей фантазии, к тому же очень заразные, пользоваться ими не советую. А давайте-ка мы попробуем вашего гм… как же его… Жмыха? Пыха? Ах да, Плюха! Ага, значит, Плюха накормить волшебным медом. Зелье отменное, занесет куда угодно, а вам же только этого и надо. Во время монолога Мексиканского Кактуса, Плюх-Плюх обреченно поглядывал на Магу, время от времени протяжно вздыхал и неприлично много чесался. Но делать нечего — что может быть важнее друзей и послеобеденного сна? Пора привыкать к мысли о путешествии в далекую страну Людляндию. Мага его уже бережно усаживала в гамак с энергетическим подогревом и давала последние наставления. "Фу, какая гадость этот ваш волшебный мед" — подумал Плюх, и провалился в тартарары. Очнулся он на полу детской спальни с заехавшим в тумбочку слегка поцарапанным носом. Маленькая девочка проснулась оттого, что ей вдруг стало очень щекотно и захотелось сладко потянуться в своей уютной кровати. Она уже было приготовилась зевнуть, но случайно открыла глаза и увидала огромный черный нос с интересом обнюхивающий ее волосы. Девочка читала в книжках, что обычно в такие моменты каждый приличный ребенок должен завизжать, что есть силы, и стремглав броситься из комнаты вон, но ей почему-то было совсем не страшно. И она свесилась с кровати, чтобы получше разглядеть обладателя такого замечательного носа. Плюх тоже был готов испугаться, потому что он никогда не видел и тем более не нюхал людей так близко, но пугаться не пришлось, — девочка как две капли воды походила на Магу. Она легонько погладила его по мохнатым лапам и отважно заявила: — Меня зовут Маргарет. Для друзей я — Мага! А как зовут тебя? — Уважаемая мадемуазель, позвольте запечатлеть вам свое почтение и представиться, я Плюх-Плюх. Можно просто Плюх,— Плюх постарался выудить весь запас вежливостей, почерпнутый из прочитанных вверх ногами различных справочников, но пока ничего лучшего, кроме этого приветствия времен короля Людовика 14-го, ему на ум не пришло. — Плюх? Тебя зовут Плюх! У меня еще не было друзей с таким именем. Плюх чуть не проговорился, что вот у него как раз были. — А как ты сюда попал? — Мага номер два оказалась такой же любопытной, как и мага номер один. — С неба свалился, — вполне честно признался Плюх и галантно расшаркался, он даже хотел сесть в реверанс, но не удержался и опустился на зад, поджав под себя нежно- малиновый хвост. — Плюх, давай ты останешься здесь! Сейчас ночь, и ты обязательно ошибешься небом, если попытаешься вернуться домой. Тем более, зачем туда возвращаться, если ты все равно оттуда валишься? — Принимаю ваше приглашение, мадемуазель — Плюх продолжал строить из себя вежливого гостя. Он чинно улегся в углу и следуя своему неумеренному чувству такта захрапел на весь дом. Утром Маргарет хотела показать Плюха родителям, но те так спешили по своим делам, что не видели даже ее нового выражения лица, не говоря уже о Плюхе. Но Маргарет не расстроилась — с ее новым другом это было невозможно. Он был ужасно забавный этот Плюх, жаль, что его никто не видел. Плюх не вмещался ни в один трамвай, троллейбус или автобус и везде приходилось ходить пешком. Плюх тяжело вздыхал — в его мире все в таких случаях летали, но ему дали строгие указания открывать секреты полетов в последнюю очередь, и Плюх натирал мозоли, прыгая за Магой номер два по кочкам и камням. Зато болтать можно было без умолку. Плюх уже рассказал Маргарет кучу историй про свой мир, показал три фокуса, пару раз прошелся сквозь стены домов, научил девочку считать облака на пальцах и делать из манной каши шоколадные конфеты. Он заменял нудные главы учебников веселым сказками, во время уроков снимал с учителей парики, учил переквакиваться с лягушками о жизни, и конечно же — смотреть цветные сны. Часто девочка засыпала, слушая рассказы Плюха о звездах. Оказывается, если ухватиться взглядом за звезду и очень сильно притянуть к себе, то в следующий миг перенесешься туда, и будешь всю ночь гулять, вдыхая ароматы нездешних цветов. И тогда Маргарет снились сны про звезды, но как она не притягивала их к себе, они все время ускользали от нее, летели прочь. Все движется, все меняется и однажды Плюх понял, что ему пора уходить. Он очень привязался к своей новой Маге, но действие волшебного меда заканчивалось и Плюху все труднее было удерживать себя в мире людей. Они шли на свою обычную дневную прогулку — девочка бежала впереди, а Плюх семенил за ней, уставший от огорчения, и лихорадочно вспоминающий, что же по этому поводу говорили классики. Остановившись на безлюдной лужайке парка, Плюх уселся на землю и огляделся. Ему оставалось выполнить последнее поручение маленькой колдуньи. Не глядя в глаза девочке, он достал откуда-то из складок меха огрызок карандаша и вручил ей. — Я должен вам, мадемуазель, сказать две вещи, — решительно начал Плюх. — Во- первых, вы умеете летать не хуже, чем те железные посудины, которые называются у вас самолетами. А во-вторых, если вы во что-то хотите поверить, просто напишите о своем желание этим карандашом, и оно обязательно сбудется. Закончив фразу, он расправил лапы и взмыл ввысь, помахивая напоследок нежно- малиновым хвостом. Плюх даже не посмотрел вниз — ему трудно давались прощания. "Уходя из каждого мира, какой бы он ни был, мы оставляем там друзей, какими бы они ни были, и даже потом мы продолжаем их любить, как бы это ни было" — подумал Плюх, и зачем-то постучался в дверь домика маленькой колдуньи. — Ах, совсем меня испортил мир людей… или облагородил?! — вслух рассуждал Плюх, исправляя оплошность и привычно врываясь сквозь стену. Маргарет читала в книжках, что в подобных случаях полагается плакать, бежать за улетающим другом и звать его назад, но ей почему-то не хотелось так поступать. Она вернулась домой, открыла школьную тетрадку и написала: Я умею летать. Подумала и добавила: Плюх остался рядом. Я вижу цветные сны. Я вдыхаю ароматы звездных цветов.
Я — маленькая колдунья по имени Мага. Ступенька 3. У мамы за пазухой Одолевший в бою невидимых чудищ, которые так любят навещать непослушных и строптивых детей, маленький человек сталкивается с новым стражем волшебного мира — матерью. Страж во всех отношениях достойный и опасный — ведь ребенок от него зависит и никуда не может сбежать. Кроме выдуманного мира, конечно. Кто же не знает, что мамы желают для своих детей только самого лучшего? И если бы Медею пришлось призвать к ответу, она бы наверняка нашла, каким благим намерением объяснить свой поступок. У хорошей мамы всегда готов план успешного будущего ее ребенка и она делает все возможное, чтобы реализовать его в точности согласно своим представлениям. Ведь ребенок — вершина ее творчества, неподдельное, неповторимое создание! А она, Мать, местный Бог для нового существа: люблю, питаю, окружаю теплом и заботой. Но и — обладаю, ограждаю, ограничиваю. Не зря на роль сирен греки выбрали женщин! Усыпить, обворожить, не дать уйти, неважно — на гибель, или к лавровым венкам победителя. Женская сила— не менее разрушительная, чем созидающая, — что сделало ее такой? Земля нас терпеливо питает и растит, но и обжигает лавой вулканов, сметает, как песчинку беспощадным ветром урагана, заливает злость волнами цунами. Вполне возможно, что причина этого, как и любого женского каприза — недостаток внимания! Нас научили молиться Богу-мужчине — так или иначе, но делаем мы это все. Верующие люди поднимают руки к небу и склоняют перед ним головы, вечно недовольные — грозят ему кулаками, фантазеры — ищут в нем следы своих грез, скептики — доказывают, что там ничего нет. Не имеет значения содержание действия, важно, что оно направлено к Нему, Богу-мужчине. Но многие ли умеют обнимать Землю? Многие ли обращаются к женской стороне Бога, благодарят ее за незаметную, но такую необходимую нам заботу, просят у нее мудрости, терпения и мягкости (такие редкие качества даже у женщин в наше время). Мы так привыкли жить от доказательства к доказательству — испытательный срок на работе, контрольные в школе, конкурсы, соревнования, научный подход, факты, спектральный анализ, восстановленное компьютерной программой лицо Нефертити — что совершенно забыли о бескорыстной и поэтому незамеченной заботе, которой ежедневно нас окружает женская сила этого мира. Возможность жить на такой прекрасной планете, иметь тело, чувствовать им, видеть удивительные краски, ощущать вкус любимой еды, ходить по желтой подушке листьев осенью, щуриться от ласкового солнца весной — это Она. И все, что ей нужно взамен — признать, что Она есть и не делать ей больно, ибо ее боль — это знак, что идем не туда. Стихийные бедствия, катаклизмы, войны — это не месть, а отчаянная попытка предупредить людей, что Она скоро не сможет им помочь воссоздавать тот бессмысленный вариант мира, который они для себя выбрали. Тот мир, в котором женщины перестают быть женственными, превращает их из матерей в холодных стражников нашего будущего, этаких драконов. Они еще помнят, что надо защищать и оберегать, но уже не чувствуют, от чего, поэтому и строят ловушку из наших собственных страхов, назначая себя ее пожизненными хранителями. Сказка про Ганса Снежная мама очень любила Ганса и часто ему говорила об этом. И если в жизни маленького Ганса случались неурядицы, он был спокоен — ведь мама его любит. — Ганс, милый мой мальчик, принеси мою снежную шаль! И побыстрее, малыш, побыстрее, — говорила снежная мама и зябко куталась в тонкие пелерины блестящих и холодных иголочек. Ганса завораживал нежный голос мамы, и он с усердием исполнял любые ее пожелания. Как легко все было делать для снежной мамы в ожидании ее ослепительной улыбки и веселых отблесков в лазурных глазах! Разве ведерко чистой воды или охапка поленьев такая уж большая плата за возможность побыть рядом, заглянуть ей в глаза, подержать за руку! Но часто маленькому Гансу приходилось несладко — нет, мама здесь была ни при чем. Ганса пугал и настораживал старый густой лес, через который ему то и дело приходилось бегать, выполняя поручения. Лес оглушал малыша уханьем филинов, хватался цепкими ветками за одежду Ганса, расставлял на пути ловушки из оврагов и топей — всеми силами стремился помешать Гансу быть хорошим сыном. Но Ганс продирался вперед, повторяя про себя, что мама его любит. И каждый раз лес уступал, отпуская Ганса из своих зеленых лап целым и невредимым. Мелкие ссадины и порезы не в счет. Только не забыть бы их спрятать от снежной мамы — Ганс не хотел ее расстраивать. — Какой смышленый у меня малыш, — улыбалась снежная мама Гансу, и тот таял от нежности, но мама тут же охала, — что же так душно, открой-ка окошко! Ганс послушно впускал в дом северный ветер, а потом долго отогревал замерзшие ладошки у камина в своей комнатке. Однажды мама попросила Ганса найти ее любимую корзинку для вязанья, и мальчик комната за комнатой стал обходить ледяные покои дворца. Сколько всего интересного было в этих комнатах! Диковинные статуэтки, причудливые стулья, покрытые блестящими покрывалами каменные изваяния, музыкальные инструменты из далеких стран, и в каждой комнате мальчик видел портрет неизвестного мужчины. К концу дня Ганс успел подружиться c нарисованным незнакомцем и приветливо кивал ему, как старому другу. Ганс обыскал почти все комнаты, но корзинки нигде не было! Ганс замялся перед последней дверью — а вдруг и здесь он ничего не найдет? Странная дверь — ни широких створок, ни хрустальных ручек, ни бархатного ковра у порога. Невысокая деревянная дверка будто нарочно была сделана для таких маленьких мальчиков, как он. Ганс никогда не забегал сюда раньше, он и знать не знал, что в их доме есть такая комната! — Ух, я обязательно туда войду! — сказал сам себе маленький Ганс, — Маминой корзинки нигде нет, наверняка она там! По правде сказать, дело было не только в корзинке. Гансу очень хотелось побывать по ту ту сторону двери! Ганс затаил дыхание, зажмурил глаза, толкнул дверку и переступил порог. Дверь с мелодичным скрипом закрылась за спиной, и Ганса оглушила лавина незнакомых звуков. Ганс наконец-то открыл глаза, и от удивления вскрикнул. Из холодного серебра дворца он попал в разноцветный мир весны. Теплый южный ветер пригибал высокую траву, солнце гладило макушки деревьев, птицы пели о том, как им хорошо. Ганса охватил восторг — захотелось пуститься в пляс, подпевать птицам. Но его снежная мама осталась одна, она ждет его, а он должен найти корзинку... Ганс опомнился, бросился к двери, но ее не было и в помине. — Мама, мама! — звал Ганс, но откликался только старый филин. Он как мог успокаивал Ганса и мудро советовал мальчику поскорей устроиться на ночлег, пока покрывало ночи не погасит весь свет. В конце концов Ганс смирился — соорудил уютную постель из желтых листьев, и мгновенно провалился в сон. Ганс проснулся от холодного ветра и колючих снежинок, летящих в открытое окно. Камин в его комнатке потух, и незваные вестники метели установили там свое ледяное господство. Ганс протер глаза. Неужели не было той комнаты, и разноцветного мира? Ганс быстро оделся и побежал к маме. Он все ей расскажет, и они вместе откроют ту дверку снова! — Мама, я нашел разноцветный мир! Там хорошо, и очаг не нужен — у нас будет целое большое солнце! Пойдем со мной, мамочка, я покажу тебе дверь! Ганс взял снежную маму за руку, но она боязливо отдернула ее и снисходительно посмотрела на него: — Ах, бедный мой Ганс, наверное, у тебя температура! О чем ты?! В Ледяном королевстве нет таких мест. Все люди так говорят! Ты, наверное, наткнулся на страшную книжку о наших злейших врагах — деревьях и цветах? Будь спокоен, я защищу тебя от них! — голос мамы был выразительным и взволнованным, и Гансу показалось, что где-то в глубине ее глаз сверкнула слеза. — Да нет же, ты не понимаешь! Там хорошо! Это не страшно! Нам надо туда! Ты должна это увидеть сама! — Малыш, ты слишком мало жил на этой земле, ты не можешь знать, где нам будет лучше! Ты родился во дворце и здесь твое место! Ну, успокойся, мой мальчик, пойди к себе, отдохни немного... А как же моя корзинка? Ты нашел ее? Но Ганс уже не слышал вопроса. Раздосадованный и обиженный, он шел в свою комнату. Мама не поверила ему! Деревья и цветы — это враги! Да, так было в их мрачном и старом лесу. Но за дверью был совсем другой лес! Разве мама может быть неправа? Она ведь так любит его! А он расстроил ее... Кажется, она плакала... Ох, это он во всем виноват. Но ничего, он исправиться — он найдет корзинку, и наполнит ее цветами из солнечного мира. Тогда мама поверит ему! Повеселевший Ганс с удвоенным усердием бросился обыскивать все комнаты. И снова корзинки нигде не было. Только незнакомец с портрета дружелюбно кивал Гансу, провожая его нарисованными глазами. Заветная дверь манила и притягивала Ганса, и в конце концов он снова оказался перед ней. Ганс вдохнул побольше воздуха — и… будто прошел сквозь нее. Вот она — вчерашняя полянка, и раскидистое дерево, и теплый воздух, жужжащий пчелами, все было на месте, оно ждало Ганса! — Эй, мальчик, ты, наверное, ищешь вот это? — откуда ни возьмись перед Гансом вырос незнакомец с картины, только сейчас он был настоящим и совершенно живым. Незнакомец улыбался и протягивал Гансу корзинку. Ганс молчал — он хотел задать очень много вопросов, но не мог решить, какой из них важнее. — Да, Ганс, когда-то твоя мама была совсем другой, — незнакомец вдруг стал серьезным, — она любила цветы и умела от души смеяться... Но я должен был уйти, совсем ненадолго. А когда пришел, мама меня не узнала. Так уж устроен мир — каждый раз ты приходишь другой, тебе стоит великих трудов найти дорогу назад, к близким людям. И даже когда дорога находится, близкие могут тебя не узнать. И так будет пока не растает лед. — Значит мама была здесь? — Ганс наконец-то выбрал самый важный вопрос. — Да, — незнакомец отвернулся, спрятал глаза, — мы были влюблены друг в друга, и не знали, что есть дворцы, снег и стужа. — Влюблены? А как это? Как мама меня любит? — Ганс понемногу привыкал к своему новому собеседнику. — Нет, малыш, не так… — печально покачал головой незнакомец, — это как солнце тебя любит. Оно дает тебе все, что у него есть — тепло, свет, радость, и ничего не просит взамен. Солнце знает, что ты очень маленький и не сможешь зажечь его, если оно потухнет, или собрать вновь, если оно взорвется. — Мама не похожа на солнце... Почему она не такая? — Ганс готов был разрыдаться. — Малыш, когда-то она была такая, но я ушел, и мама перестала верить в солнце. А потом открылась дверь в Ледяное королевство. Но ее можно вернуть. Просто передай маме это! — и незнакомец еще раз протянул Гансу корзинку. Ганс только теперь заметил, что в корзинке вместо шерстяных клубков ниток были цветы. Он схватил корзинку, бросился к двери. — Подожди, — окликнул незнакомец, — это не так-то просто будет сделать. Мама хоть на минутку должна вспомнить, как любит солнце... — Мама, мама! — голос Ганса звенел во всех комнатах — смотри, что я тебе принес! Радостный Ганс бежал по длинному коридору дворца с корзинкой в руках. Мама восседала на серебряном стуле в большом зале. Она аккуратно отломила ложечкой кусочек мороженого и положила на блюдце. Услышав громкий возглас Ганса, снежная мама немного поморщилась, но когда мальчик вбежал в залу, на ее устах уже играла обычная улыбка. — Зачем так кричать? Я слышу тебя. О, какой молодец! Ты отыскал мою корзинку! Ну, подойди же поближе, я поцелую моего маленького Гансика! Ганс послушно сделал несколько шагов навстречу, но мама уже не смотрела на него. Она в немом изумлении созерцала содержимое пропажи. — А где же мои нитки? Что ты туда положил? Цветы?! Ты принес в наш дворец цветы? Ганс еще никогда еще не видел маму такой растерянной, недовольной и злой. Ох, это он во всем виноват, зачем Ганс только послушался того незнакомца, зачем принес цветы! Мама ни за что не согласится вернуться в тот солнечный мир! — Мамочка, ты любишь меня? — не к месту выкрикнул Ганс. — Конечно, люблю... — сказала мама ровным голосом, все еще разглядывая цветы в корзине. — Ты любишь меня, как меня любит солнце? — Как тебя любит солнце… — повторила в задумчивости мама — да, да, конечно, именно так.. С рассеянной улыбкой она взглянула на Ганса и поспешно вышла из залы. Мама любит меня, думал Ганс. И чем больше он это себе повторял, тем тяжелее становилось на душе. Она любит меня, она любит меня, она любит меня... Но она любит меня не так, как любит солнце. Ганс медленно побрел в свою комнату. Он не хотел возвращаться в теплый мир без мамы... На следующий день Ганс не нашел корзинки с цветами на том месте, где ее оставили, зато обнаружил цветочные горшки на подоконниках. — Я решила попробовать их оживить, — как-то неуверенно сказала мама, — может, они не так уж и ядовиты, а вот смотреть на них приятно, — мама застенчиво улыбнулась. Гансу вдруг показалось, что снежинки на маминой шали стали понемногу таять и исчезать. С тех пор во дворце что-то поменялось. Там было не так холодно, северный ветер все реже и реже гостил в длинных коридорах, и даже солнце — невиданная роскошь для Ледяного королевства — потихоньку стало проглядывать сквозь свинцовые облака. Цветы на подоконниках набирали силу, и Ганс подолгу любовался их яркой красотой. Что-то непонятное произошло и с мамой. Она так нежно и бережно ухаживала за цветами, так ласково с ними говорила, она держала листики в ладонях, пела им песни. И Гансу стало казаться, что его снежная мама любит цветы так, как любит их солнце. И еще Ганс понял, что его мама так никогда не полюбит. Тогда Ганс захотел стать цветком и жить на подоконнике в горшке. Да так сильно захотел, что увидел про это сон. Только рос он не во дворце, а в лесу на солнечной полянке, расправляя стебелек навстречу яркому солнцу. Никто так и не заметил, что наутро мальчик исчез... А снежная мама открывала настежь окна, выбрасывала из них льдинки. Льдинки таяли, и вода лилась ручейками к подножию дворца. Свежий весенний воздух врывался в студеные комнаты. Цветы наполняли дворец пьянящими ароматами. Как хорошо стало здесь, подумала мама. Обязательно надо найти Ганса и показать ему это чудо, ведь она так любит своего мальчика... Ганс открыл глаза, и увидел перед собой незнакомца. — Что ты…я…что мы здесь делаем? — спросил ошарашенный Ганс. Он снова был на полянке, и несуществующий человек, сошедший со старого портрета, снова говорил с ним. — Ждем твою маму, малыш. Она скоро придет. Ступенька 4. История любви И вот человек торопливо перепрыгивает из детских лет в подростковые, а из них — в юношеские. На счету его молодой жизни уже есть достижения, которыми можно гордиться — он поборол большой страх быть самим собой, завел много друзей, установил нейтралитет в борьбе за независимость с родителями, у него есть несколько целей в жизни, и план, как их достичь. Молодой и в принципе всем довольный человек думает, что глупое время неуверенности, страхов и внутренних сражений прошло, и он выходит на улицу вдохнуть аромат весны. Но вместе с благоуханием цветов в легкие попадает еще что-то необъяснимое, и домой он возвращается уже совсем другим. Весь мир без видимой причины переворачивается и кубарем катится в неизвестном направлении, а он сидит на кровати в блаженном ожидании чего-то чудесного, бессильный избежать или приблизить надвигающуюся бурю. А потом появляется Он или Она, и история начинается… Сколько же этих историй написано, придумано, рассказано… А о скольких знают только обрывки писем, затерявшихся на задворках уставшей памяти. А сколько из них живут лишь во взглядах длиною в целую жизнь, касаниях рук, еле слышных вздохах и пронзительных желаниях… Они одинаковы и неизбежны для всех — поэтому истинны. Истории, рассказанные талантливыми мастерами, нередко печально заканчивающиеся, живут веками и не теряют своей актуальности. И, вероятно, не только потому, что хорошо написаны. Столько в них вложено силы, что люди сверяют свою жизнь с этими повестями, как с учебниками, стремясь отыскать правильные ответы на последней странице. Но что же у нас остается после них? Осознание неизбежной смерти настоящего? Запрет на истинные чувства для тех, кто хочет жить? Или напротив, желание подражать героям и повторять их несчастную судьбу? Да, роковая женщина в центре внимания мужчин. Кармен любима всеми. Но она может воспользоваться этим вниманием только, чтобы разрушить. Как часто красоту называют “порочной”, а страсть “смертельной”. Легко и с улыбкой, будто выбирая меню на обед, мы, следуя правилам, сами ставим жирную “галочку” напротив разрушительного сценария нашей любовной истории. И с упрямством одержимого “праведной верой” инквизитора, продолжаем подтверждать свой выбор на каждом шагу. Неужели Вселенная оказалась настолько жестока к человеку, что не оставила ему другого варианта, кроме двух крайностей: прозябание в холодном мире без любви или с ее малым участием, и молниеносная, испепеляющая и смертоносная, подобно ядерному взрыву, страсть? Вряд ли можно ожидать такого скудоумия от силы, создавшей невообразимое разнообразие окружающих нас форм жизни. Следовательно, дело в нашем выборе. Но почему же все-таки он таков? Широко известна история об андрогинах (наверное, первая любовная история, возможно прототип “несчастного” сценария для последующих). Когда-то давно мужчина и женщина были единым существом, андрогином, самодостаточным и счастливым. Но их совершенно одинаковые лица, смотрели в противоположные друг другу стороны. И вероятно, для того, чтобы не просто быть целостным, а еще и научиться осознавать свою целостность, мужская и женская половинки были разъединены и отброшены друг от друга — кто на столетия, кто на многие тысячи километров. Рука играющего Бога причудливо разметала части одной и той же головоломки по всему, имеющемуся в его распоряжении пространству и времени, не оставляя нам ничего другого, кроме неумолимого притяжения. Получается во всех нас заложена мощная программа поиска, но и не менее мощный стереотип невозможности быть вместе, неизменного наказания за совместное счастье, либо запасной вариант — стереотип скуки продолжительной совместной жизни. Итак, некоторые ищут и не находят; некоторые ищут, находят и сразу теряют; некоторые ищут, находят, обладают, и устают от обыденности. Трудно сказать, кто из них счастливее. Наверное, несчастны все, потому что собственно любви как жизненной силы, а не отдельных ее проявлений — молниеносной страсти, потребности в нежности, заботе — и не хватает всем категориям ищущих. Пока запас любви есть, возможно найти и удержать, а как только он по каким-то причинам иссякает — жизнь теряет краски, и вторая половинка уходит — в другой мир, к другому человеку, в себя. Уходит не из вредности, а просто потому, что притяжение слабеет, и у играющего Бога появляются новые идеи о ее месте в глобальной головоломке. Да, мы живем по законам, придуманным не нами (что в некотором смысле даже радует), иногда приходится играть по правилам, которых не знаем, и нашими постоянными партнерами становятся те, которых мы не любим, а помощь мы зачастую получаем от своих врагов, и в том виде, который не приемлем. И очень иногда хочется исправить все, что было создано до нас, и все, что случается не так, как мы хотим. Но это займет слишком много времени и усилий, и вряд ли мы в этом преуспеем — такой задачей не стыдно задаться и начинающему Богу! Кстати, о богах — если уж мы позарились на их полномочия, то неплохо вспомнить и про их основную “обязанность”— любить всех, однозначно и безусловно. И начинать с этого. Просто начинать с этого. Шаг за шагом. Королевство В том далеком царстве было так много принцесс, что все заезжие принцы сначала очень этому радовались, а потом терялись, и так и уезжали ни с чем, расстроенные и уставшие. Ровно три дня — пока хватало носовых платков — все принцессы горько плакали и прилежно забывали принцев. Но когда уровень слез в царстве поднимался до критической отметки, принцессы спешно начинали вычерпывать слезы золотыми ведерками, сушить носовые платки и учиться снова улыбаться, готовясь к достойной встрече новых заезжих принцев. Водрузив настроение на место, каждая принцесса принималась за свои ежедневные обязанности. Принцесса Капризная с утра до ночи всем (даже тем, кто ее ни о чем не просил) твердила: "Не хочу! Не буду делать! Как я от вас устала!". Иногда это ей надоедало и она капризничала сама себе, жалобно хныкая: "Замолчи! Сколько можно ныть! Я хочу домой!" Принцесса Несмеяна усиленно практиковала медитацию и контроль над собой — боялась однажды опозориться и рассмеяться. Правда ходили слухи, что ночью из ее спальни, доносились раскаты совершенно необузданного смеха, но это были лишь слухи. Принцесса Печальная понуро бродила по королевству, декламируя в пространство стихи на никому не известном языке и с аппетитом уплетая пирожные с тремя этажами разноцветного крема. По словам придворного доктора, это было единственное средство удержать Принцессу от страшной депрессии. Принцесса Просветленная с загадочным видом вербовала всех в общество просветленных. Периодически она торжественно доставала из вышитого розочками кармашка небольшую книжечку и зачитывала оттуда туманные фразы. Принцесса Подросток каждый день стригла волосы все короче и короче. Нежные девичьи руки были сплошь усеяны тату с именами покинувших ее принцев. Из-за обилия сережек на теле ей шили специальные платья самых вычурных фасонов, а дворцовые менестрели были вконец измучены приказами немедленно играть что-то тяжеленькое. Принцесса Вамп начинала свое утро с поисков черных чулок в сеточку и кружевных подвязок. После этого она вызывающей походкой отправлялась в магазин за новым платьем, на котором разрезов было больше, чем ткани. Принцесса навсегда разбивала сердца всем встреченным по дороге мужчинам, красила губы огненно красной помадой, и весь день читала модные детективные романы. Принцесса Чувствительная круглые сутки восхищалась и расстраивалась по любому поводу. Слезы радости легко переходили в слезы разочарования — и никто уже не мог понять, хорошо ей или плохо. Да и сама она толком ничего не могла объяснить — в любую отдельно взятую единицу времени принцесса давилась либо всхлипами, либо восторгом. Какие тут объяснения? Была еще Принцесса Обаятельная, которая за завтраком смешила всех забавными историями, к обеду делала всем подарки, а после ужина устраивала уроки танцев, приглашая на них даже бездомных котов и собак. Принцесса Деловая, особа очень занятая, целый день разъезжала на самокате последней марки, заводя полезных знакомых. Говорят, она крутила дела даже с лешими и ведьмами! Платье принцессы украшали банты исключительно строгого покроя, а для очень важных встреч поверх кружев и воланов глубокого декольте она обязательно надевала галстук. Замыкала круг Принцесса Странная. Будучи еще маленьким ребенком, она переиначивала все слова и фразы, а подрастая научилась превращать всё неугодное ей в приятные вещи. В целом королевстве не осталось, например, граблей и мотыг — принужденная строгой гувернанткой копать картошку, принцесса превратила ненавистные инструменты в бабочек и стрекоз. *** Так и жили принцессы, коротая время в ожидании принцев. Обычно заезжие принцы выглядели диковинно, вели себя непредсказуемо и уезжали не предупредив. Взять того же рослого белокурого красавца на норовистом коне. Все думали, что его пронзительные голубые глаза остановятся на неотразимой сексуальности Принцессы Вамп. Но великан по уши влюбился в Принцессу Обаятельную, и той стоило немалых усилий научить его танцевать замысловатые пируэты латиноамериканских танцев — очень мешали доспехи, да и природная неуклюжесть не давала Принцу Воинственному попадать в ритм кастаньет. В конце концов, Принцесса Обаятельная сделала Принцу Воинственному прощальный подарок и Принц ушел с разбитым сердцем, роняя скупые мужские слезы на мощенный пол танцевальной залы. Принцесса Печальная тут же сочинила оду о том, до чего может довести незнание ча-ча- ча, и всхлипывая заказала придворному повару испечь торт с семью слоями крема. И все было бы ничего, не обрати Принцесса Подросток внимания на несчастного влюбленного. Вдохновленная размером его бицепсов, она стала приглашать его на грибные торжества, которые устраивались неформалами королевства. Заключались они в церемонном поедании самых ядовитых грибов на свете. На торжествах всегда присутствовал волшебник, чтобы воскрешать тех, кто съел больше грибных шапочек и ножек, чем полагается. Великану так понравилась эта затея, что он забросил танцы, похудел, отрастил волосы до плеч, написал пару книг про грибы, стал известным и в одно прекрасное утро навсегда ускакал от злополучных принцесс. Принцесса Подросток так и не смогла простить, что ее променяли на мухоморы, с горя проколола дырки для сережек в пяти новых местах и поклялась больше никогда не влюбляться в перекачанных дураков. *** Все немножко приутихли, и жизнь потекла своим обычным руслом, пока не появился Принц Задумчивый. Сначала думали, что он Принц Печальный и радовались, что для Принцессы Печальной нашлась пара. Все втайне надеялись, что юноша увезет ее подальше от родного царства, в котором были съедены годовые запасы крема. Кроме того в царстве не осталось ни одного чистого листика — принцесса все исчеркала душещипательными стихами, так что даже королевские указы вписывались между строк сего тоскливого творчества. Но надежды провалились. Однажды принца спросили, почему он такой печальный. И принц честно признался, что на самом деле он — Задумчивый. Принц Задумчивый, как ему и положено, часто задумывался, причем делал это в любых ситуациях. Один раз он задумался, прыгая с парашютом, и только недалеко от земли вспомнил дернуть кольцо и открыть парашют. Его спасло лишь то, что он приземлялся в хорошо вспаханную землю, и просто мягко вошел в нее на глубину в несколько метров, существенно не повредив ничего, кроме прически. Но по своей задумчивости он даже этого не заметил. И как только ему помогли выкарабкаться на поверхность, стал задумываться дальше. Принцессам он очень понравился, ведь каждая думала, что он задумывается о ней. Каково же было удивление принцесс, когда, попросив Принцессу Просветленную прочитать его мысли, обнаружили в его голове только модели летательных аппаратов, схемы искусственных крыльев и сложные математические расчеты угла падения и скорости полета. Разочарованные принцессы махнули на Принца Задумчивого руками и подолами пышных юбок. Поглубже надвинув на свои царственные лбы широкополые шляпы, они стали вглядываться вдаль, в ожидании вновь увидеть облачко пыли — предвестник нового гостя. *** — Вот он, вот он! Я первая увидела! — заорали наперебой королевские дочери, толкая друг друга разноцветными зонтиками и руша величественные прически в виде кораблей и плывущих лебедей. В порыве соперничества они начисто забыли о вновь прибывшем принце. Тот не растерялся — привязал коня к воротам и с интересом наблюдал за беспорядочной сумятицей кружевных оборок, растрепанных волос и хищно растопыренных в ярком маникюре пальцев. Когда у принца стало совсем рябить в глазах, он демонстративно прокашлялся и произнес: — Доброе утро, милые принцессы! Принцессы перестали драться, удивленно повернули головы. И ахнули. Принц был не просто хорош собой, он был прекрасен! Принцессы так и обмерли с раскрытыми ртами — даже забыли поправить сбившиеся прически. Одна Принцесса Несмеяна, презрительно фыркнув и удостоив нового принца лишь коротким взглядом, надменно произнесла: — Некогда мне с вам время терять! И удалилась с высоко поднятой растрепанной головой. Принц Разбиватель Сердец одарил ее ослепительной улыбкой и, повернувшись к оставшимся принцессам, промурлыкал: — Ну а у нас с вами времени хоть отбавляй. Давайте знакомиться! Принцессы, краснея от смущения, подходили к нему одна за другой, произносили свои имена и протягивали руку для поцелуя. Принц оказался очень галантен, и каждая смущающаяся принцесса получила от него по комплименту: — Ах, Принцесса Печальная, как вам к лицу эта скорбь! — Ну, что вы, Принцесса Чувствительная, я очень люблю голубей! — Не будете ли вы любезны прочитать мне свое тату, Принцесса Подросток, да, вон то, чуть ниже соблазнительного выреза — ах, какая глубокая мысль! — Вы само обаяние, Принцесса Обаятельная, почти как я! — Конечно, Принцесса Просветленная, да, мне очень нравится ваше мировоззрение! — Принцесса Вамп, вы вне конкурса, у вас самые красные губы из тех, что я когда-либо видел! — Как вы правы, Принцесса Капризная, вас никто не любит… кроме меня, конечно! — Я давно искал такого надежного… партнера, Принцесса Деловая, я думаю, у нас с вами получится хороший…э-э-э…бизнес! — Да, Принцесса Странная, превратите меня в собаку, и я всегда буду у ваших ног! Принцессы млели и плыли от вспыхнувшего чувства, а мысли принца были далеко, с той, которая даже не захотела сказать свое имя. Так и случилось, что Принц Разбиватель Сердец до самых кончиков своих обворожительных волос влюбился в Принцессу Несмеяну. Скованный имиджем сердцееда, он не мог признаться открыто в любви, и поневоле ломал комедию исключительной галантности с девятью принцессами, когда нужна была только одна. Несмеяна, тоже влюбившись в него с первого взгляда, стала еще более усиленно практиковать медитацию, но какие бы волшебные мантры она ни твердила, вместо великого божества перед внутренним взором все чаще маячил принц. В конце концов, она стала терять контроль над собой и то здесь, то там был слышен ее приглушенный смех. Побоявшись сойти с ума, она забросила медитации и стала моржом. Вместо проруби Принцессе Несмеяне приходилось нырять в бочку с мороженным, слишком уж теплый климат был в их королевстве. И опять вздохнули жители королевства — у них уже отобрали кремовые пирожные, а теперь и мороженое грозило стать невосполнимым дефицитом. Но принцу и принцессе было не до траура по мороженому, они исподтишка наблюдали друг за другом, надеясь, что кто-то первый сделает осечку. Но тщетно. Днем принц ухаживал за другими принцессами, и целовался с каждой по очереди в сени раскидистых яблонь. Ночью писал дерзкие стихи одной, тут же их нервно рвал и съедал, чтобы никто и ничто, даже молчаливый сумрак не проболтался о его чувстве. Подгоняемая туманившей голову страстью, Несмеяна не выдержала первая — спешно погрузила вагоны нарядами, благовониями, резиновыми шапочками для купания, и укатила в далекое царство, где по словам главной королевской турфирмы, воздух был настолько чудодейственным, что излечивал от любых напастей, даже сердечных. В этот же день Принц Разбиватель Сердец от отчаяния обрился налысо, но принцессы стали его любить за это еще больше. Тогда снова от отчаяния он взял да и женился на первой, которая попалась ему на пути тем утром, а была это Принцесса Странная. Все остальные принцессы немножко погоревали и утешились, а принц с принцессой зажили почти счастливо. Принцесса развлекала принца переиначенными стишками Принцессы Печальной, ежевечерними прогулками по Млечному Пути, разговорами с деревьями и послеобеденными полетами в гамаках. Принц уже начал забывать свою прошлую зазнобу Несмеяну, но в одну злополучную ночь его угораздило пробормотать ее имя во сне. Принцесса Странная, поняв все и не на шутку разозлившись, превратила его в большого пушистого пса с необыкновенно умными глазами и понимающей улыбкой. Спустя время, когда она уже не раз пожалеет о содеянном, принцесса нежно будет гладить пса за ушами и, как бы оправдываясь, приговаривать "Ну ты же сам мне это предложил в нашу первую встречу!" *** Принцессы ждали. Долгое время никто не появлялся на их дороге. Но одним совершенно обычным утром, когда принцессы готовили на кухне волшебный мед, и ничто не предвещало перемен, к ним заглянул Некто в черной шляпе и попросил стакан воды. Принцесса Просветленная схватила первый попавшийся стакан и не глядя протянула гостю. На что незнакомец вежливо, но твердо произнес: — Я просил воды, а вы мне дали вишневый сок! Принцесса раздраженно вскинула голову — снова ее отрывают от работы. Взглянула и обомлела, выронив стакан и разбрызгав вишневый сок на свои кружевные панталоны. Умные внимательные глаза, загадочный вид — так это же незнакомец из ее снов! — Ах, извините! — срывающимся голосом промолвила принцесса, и, густо покраснев, подала ему другой стакан. — Но это же масло! — теперь уже с улыбкой произнес Принц Некто. Оба неловко рассмеялись, и другие принцессы удивленно оглянулись. Но тут же равнодушно вернулись к своим делам — незнакомец их не впечатлил. Прерывающимся от смущения голосом Принцесса Просветленная предложила Некто в черной шляпе прогуляться до ручья — там-то он уж точно сможет напиться. Так Принц Некто остался в королевстве. Странствуя по дорогам разных царств и государств в поисках истины, он много чего повидал и услыхал. Пока искал смысл всего сущего, он много чему научился. Но то, что дарила ему принцесса в своих улыбках и сверкающих взглядах, было гораздо больше, чем истина. В благодарность за это Принц Некто научил принцессу диковинным вещам. Вскоре принцесса стала без труда проходить сквозь стены, одной силой мысли оказываться в любом желаемом месте, научилась разговаривать с птицами и лесными зверюшками, путешествовать по прошлому и будущему. Во дворце привыкли, что вышитые розочками кармашки принцессы и черная шляпа принца мелькали в самых неожиданных местах. Они могли появится из воздуха посреди утреннего омовения короля, их ускользающий смех слышался среди темных коридоров спящего дворца, их видели сидящими на верхней ветке самой высокой сосны королевства. Только в один прекрасный день это все закончилось. Рассмеявшись напоследок, принцесса растворилась в воздухе. Принц, так и не успев ее догнать, остаток жизни провел в алхимической лаборатории в поисках волшебного эликсира, который бы помог вернуть любимую. Говорят, принцесса просто не рассчитала свои силы и залетела на очень далекую планету, а оттуда уже не смогла (не захотела?!) вернуться. Сестры не знали, то ли радоваться за принцессу, то ли огорчаться, поэтому предпочли считать ее на время покинувшей родное царство. *** Принцесса Вамп редко ходила на свидания. А что толку? Мужчины и так осаждали ее спальню — кто с букетом цветов, кто с дорогими подарками, а кто с сердечным приступом от неразделенной любви. Они влюблялись в нее сами, без особых стараний принцессы. Да, она носила кружевные чулки и платья в разрезах, но ведь не ради этих слабоумных прихвостней, а из любви к красоте! Запертая в своем одиночестве наедине с детективными романами, она и не знала, как хорошо бывает однажды по весне влюбиться в совершенно незнакомого тебе человека. "Чей-то крепкий кулак влетел в висок, и уже теряя сознание Джонни увидел беспощадный глаз черного дула…" — прочитала Принцесса Вамп, вздохнула, захлопнула книжку и выглянула в окно. По какому поводу стоит такой шум? Конечно, что же это еще может быть, хмыкнула принцесса. Сестрички уже накинулись на нового гостя. Юный всадник смущенно оправдывался: —Я только хотел узнать, где в этом королевстве можно переночевать? — Здесь, здесь! — кричали расшалившиеся принцессы и уводили его коня во двор. —Кто же эти добрые девушки, которые готовы приютить меня? — вежливо поинтересовался Принц Юный. И тогда принцессы хором ответили: — Мы — принцессы, и ты можешь жить в нашем дворце сколько пожелаешь. Принц с радостью согласился, взбудораженный дружелюбной встречей принцесс и огромного мохнатого пса, который так и норовил лизнуть ему руку. Принцесса Вамп нехотя поплелась здороваться с гостем. Королевская дочь как-никак, надо себя вести вежливо. Щурясь от яркого солнца и еле сдерживая зевки (бессонная ночь над книгой давала о себе знать), она милостиво протянула принцу руку, всю в хищных кольцах и браслетах. Под впечатлением от ее роковой красоты принц растерялся, и вместо того, чтобы поцеловать руку, крепко по-мужски ее пожал. Принцесса сразу же проснулась, вскрикнула от неожиданности и боли, и залепила принцу увесистую оплеуху. — Ах, что же я наделала!? — тут же в раскаянии выдохнула она, и побежала за мороженным, чтобы приложить к пострадавшей щеке. — Сейчас станет легче... — шептала принцесса, а принц был готов стерпеть еще много- много пощечин, лишь бы вот так простоять с ней рядом всю вечность. И даже стекающий за шиворот пломбир уже не был помехой. Что ж, Принца Юного не миновала участь других мужчин, и он объявил Принцессу Вамп дамой своего сердца. Но что произошло с принцессой! Она забросила детективные романы, так и не узнав, что случилось с Джонни и дулом пистолета. Принцесса поменяла черные облегающие наряды на широкие белые юбки с кружевами и рюшами. Чулки навсегда ушли в прошлое, уступив место смешным панталончикам с кремовыми бантиками, а роковая невозмутимость и напомаженные губы сменились ослепительной улыбкой. Принц Юный был верен своей даме и даже не глядел на других. Остальные принцессы, чувствуя, что на их глазах происходит что-то настоящее, не осмеливались рушить это. Они единогласно признали Принца Юного и Принцессу Вамп идеальной парой и предоставили им свободу жить своей жизнью. Скоро королевство сотрясла радостная весть — принц и принцесса женятся! Сыграли пышную свадьбу, пригласили много диковинных гостей. Были там жар-птицы, охотно исполняющие желания за большую порцию попкорна. Фокусники превзошли самих себя и стали превращать все во все. При очередном взмахе палочки дворец превратили в арбуз, и гости вдруг увидели, что сидят в красной мякоти! Принцессы сразу же стали бросать косточками друг в друга, и пришлось срочно прогрызать ходы, чтобы отыскать в этой суматохе фокусников и потребовать вернуть дворец на место. Гномы в блестящих колпаках долго тешили гостей рассказами о невиданных мирах; говорили, что в одном из них встретили Принцессу Просветленную, но им никто не поверил. Канатоходцы сначала ходили по канату, а потом не менее ловко стали перемещаться по воздуху. То тут, то там мелькали говорящие коты с загадочными улыбками... Жители королевства разгулялись вовсю — так, что успели забыть, в честь кого гремит праздник. А когда очнулись — не нашли ни принца, ни принцессы. Гости лишь пожимали плечами. Один только кот промурлыкал, что видел, как принц с принцессой взявшись за руки улетели в небо. Но и ему не поверили — только строго отчитали, что, мол, надо меньше пить перебродившего березового сока. *** С уходом трех принцесс королевство опустело, погрустнело и устало. Даже заезжие принцы уже были не в радость. О королевстве пошли дурные слухи — никому не хотелось приехать сюда и исчезнуть на веки вечные. Но однажды сюда добрался Принц Смелый. Так как Принц Смелый был самый смелый, то он единственный не побоялся капризов Принцессы Капризной и отважно начал завоевывать ее сердце. На капризы он не обращал ни малейшего внимания. Стоило принцессе пожаловаться, что ее не любят, а у принца уже наготове смешная история. И сам он так заразительно смеялся, что принцесса невольно тоже начинала подхихикивать, теряя недовольный вид. Тогда принцесса посетовала на перины — все из синтетики, толком не выспишься, вместо двенадцати бабушкиных надо теперь стелить двадцать четыре синдипоновых. Принц не растерялся — схватил ее за руку и потащил на самые страшные карусели (из тех, что остались еще со времен свадьбы Принцессы Вамп). Успев попрощаться с жизнью тридцать два раза, восемь раз потерять сознание и пять раз крикнуть "Я хочу домой!!!", принцесса ненадолго, но все же озарилась мудрым решением никогда больше не капризничать. Но стоило ноге коснуться твердой земли, как нашелся новый повод для капризов: "Ну почему у меня такой плохой вестибулярный аппарат! Я хочу хороший и новый!" Изобретательность Принца Смелого не знала границ. Капризы за столом — нате вам пожалуйста, варенье из кактусов (а ничего больше не осталось!!!) Сетование на себя — ох, извините, я, кажется, поцарапал вашу драгоценную щечку? Ну ничего, теперь у вас будет легкий шрам, это так украшает женщину! У меня нет новых платьев — да, действительно, какой кошмар! Интересно, кто же этот злодей, осмелившийся разрисовать ваш праздничный наряд малиновым джемом! Как вы мне все надоели — ничего нет проще, милая, смирно сиди на этой ветке, не двигайся, сосна высокая, зато никто не мешает! Но как ни старался принц, все было тщетно — раскаявшаяся на миг принцесса, снова погружалась в транс капризности, после каждого урока жизни — все глубже и глубже. В конце концов Принц Смелый решил преподать принцессе последний урок, и бесследно исчез. В тот день принцесса была готова есть кактусовое варенье огромными ложками, всю ночь сидеть на дереве и ходить в старых платьях, лишь бы вернуть принца. Но долгожданная мудрость пришла слишком поздно. Принц так больше и не появился в королевстве, а принцесса просидела остаток жизни на той самой ветке в полном безмолвии. Принцесса Чувствительная так растрогалась этой историей, что плакала без обеда и выходных целую неделю. И затопила этим пол королевства — вся мебель плавала по комнатам, придворные передвигались по замку в маленьких лодочках, а их дети радостно резвились в соленой воде без присмотра взрослых. Принцессу Чувствительную постепенно успокоили, но жизнь в королевстве лучше не стала. Замок покосился, платья принцесс износились, цветы во дворе завяли, лошади из конюшни разбежались по соседним лугам, пышные обеды сменились скромными и унылыми трапезами. *** Принцессы заслышали стук копыт и по привычке стали потихонечку выползать из своих царственных берлог. Принцесса Обаятельная — в изрядно потрепанном временем бальном платье. Принцесса Печальная — с неоконченным стихотворением, торопливо вписанным на полях учебника по физике. Принцесса Деловая — со свежей газетой и неестественно широкой улыбкой, не касающейся глаз. Принцесса Странная, еще более постранневшая с течением лет, — в сопровождении пса, жалобно заскулившего при виде гостьи. Принцесса Подросток, заметно подросшая, — уже без сережек и тату, обычная девушка. Даже Принцесса Капризная впервые за долгое время пошевелилась и наклонила голову вниз. В ворота замка въезжала девушка на белом коне. Принцессы заглянули ей в глаза — и сразу потеплело на сердце. Девушка улыбнулась, посмотрела по сторонам, и старые заброшенные клумбы вмиг покрылись цветами. Принцессы как завороженные смотрели на нее в тишине застывшего королевства. — Я ваша сестра, Принцесса Смерть, — колокольчиками зазвенел голос гостьи,— Я пришла умерить вашу жизнь с радостью и любовью, теперь вы будете счастливы! Принцессы улыбнулись, и первый раз за много лет искренне рассмеялись. Сбросив с себя груз забот и не исполнившихся желаний, они безучастно смотрели, как медленно тает королевство. Семь принцесс и одна собака превратились в белые облачка и взмыли вверх. Ведь так ближе к солнцу. Ведь так ближе к свету. Ступенька 5. Думайте сами Любовь приносит много испытаний и заставляет здорово меняться. Бывает, стихнет смерч чувств, и сам себя с трудом узнаешь. Но земная любовь двух людей не всегда оборачивается страданием и насильственной трансформацией. Иногда она заканчивается счастливым союзом — молодая пара радостно улыбается с фотографии в рамке, и нам хочется думать, что эти же улыбки продержатся на их лицах до самой старости. Два дряхлых старичка неторопливо прогуливаются по парку, их жизнь прожита красиво и правильно, не о чем сожалеть, нечему расстраиваться. Возможна ли такая идиллия? Одна из моих незамужних клиенток предположила, что сказки заканчиваются свадьбой только потому, что дальше нас и в жизни не ждет ничего интересного. Вот и великие слагатели притч, зная об этом, особо не заботились описывать скучный “замужний” период в своих сказаниях. И действительно, поженившиеся принц и принцесса временно исчезают со сцены, и появляются в образе короля и королевы, но уже со взрослыми, и как правило, неблагополучными детьми. Король с королевой остаются на заднем плане, особо не вмешиваясь в развивающийся без их ведома сюжет. Невольно задумаешься, почему такой значительный период жизни, как начало зрелости и собственно зрелость не популярны у сказочников? Юности, исхоженным вдоль и поперек темам поиска партнера, и даже умудренной жизненным опытом старости достается куда больше внимания! Значит так — сначала победить дракона, отобрать у него невесту, жениха, присвоить себе. Вероятно, здесь мы должны обеспечить себе такую “фору”, чтобы домчаться невредимыми до старости. Потом в “инструкциях” от народной мудрости (или в нашем понимании) зияет огромный пробел. И дальше мы читаем притчи о мудрой старости, где главный герой все знает, все умеет, и вполне достоин отойти на покой с птичками, ручейками и зелеными лужайками. Только почему-то наш “марафон” от женитьбы и далее заканчивается невдалеке от старта, и к “умудренной” старости мы доползаем больными, раздраженными, брюзжащими и надоевшими всем развалинами. То ли нравы времени вытеснили “ненужную” часть, то ли сказочники предполагали, что каждый должен научиться “включать” свое собственное соображение, — наверное, конкретная причина уже не имеет значения. Но факт остается фактом: мы действительно не научены поддерживать отношения в браке, а за пример берем не всегда удачный и подходящий опыт нашего окружения. Мы знаем, что завоевывать надо, нам известны основные принципы и стратегии, мы знаем, как развернется сюжет любовной истории. А вот как удержать? Как сделать так, чтобы история всегда была любовной, даже если она уже не о подвигах, сражениях и доблестных рыцарях? Конечно, пары могут накаливать отношения, чтобы “вышибить” искру, если не любви, так хоть других сильных эмоций. “Милые ссорятся, только тешатся” — поговорка, видать, об этом. Но это слишком трудоемкий способ, и дает он недолговечные результаты. А потом в жизнь входит беспощадный мистер Обман, и рядом оказывается другая кандидатура, с которой ужасно интересно снова играть в хорошо известную игру “Спасение принцессы”. Но игра надоедает гораздо раньше, чем в первый раз, и снова нужен новый партнер для новых ощущений. Один из любимых замкнутых кругов современного мира. Социум предупредительно предлагает дополнительные варианты мнимого разрешения ситуации — уход в работу (откуда бы взялось такое количество карьеристов, занимайся люди своей семьей?), злоупотребление другими стимуляторами приятных ощущений (алкоголь, наркотики, и т.д.), уход в якобы общественно полезную деятельность (фанатичное участие в разного рода миротворческих организациях), уход в якобы самосовершенствование (фанатичное занятие какими-либо упражнениями, часто ради самих упражнений). Список очень длинный. Беда в том, что все эти занятия лишь отдаляют нас от партнера. Здесь социум нам не советчик — это всего лишь бездушная структура, которая должна обеспечить поддержание самой себя, и ей все равно, сколько при этом разрушится семей, лишь бы установленный порядок вещей не менялся. За советом снова придется наведаться в свое детство. Помните, какое уныние появлялось на лицах наших товарищей, когда какая-то игра им надоедала? Сколько начиналось ссор и недовольств, попробуй кто-то сделать что-то не так. И вдруг появлялся новичок со словами: “А я знаю новую игру”. Все сразу оживлялись и забывали свои претензии — ведь не терпелось узнать смысл игры, понять правила, найти подходящую команду, жизнь сразу приобретала смысл! Только почему мы не пользуемся этим простым правилом в семейной жизни? Почему считаем, что все должно оставаться неизменным, живя в мире, где даже камень со временем стирается в пыль? Если не тратить силы на глупые ссоры и прислушаться к себе, наверняка найдется новая игра для двоих, способная укрепить отношения, а не разрушить их. Они жили долго и счастливо Принц и Принцесса поженились и жили долго и счастливо… Что делать дальше, они не знали. Сказки молчали об этом, а сами они никак не могли догадаться. Бедняжки грустно уселись на трон — Принц слева, Принцесса справа — и крепко призадумались. — Ума не приложу, как же нам быть? — протянула Принцесса расстроенным тоном и забралась на трон с ногами. — Да я тоже не в курсе! — Принц недовольно хмыкнул и уставился на позолоченные двери королевского зала. Рядом с троном образовался хаос из книжечек, книг и книженций — потрепанных, совсем новеньких, со старинными инкрустациями и в простом переплете — все они были брошены на растерзание беззаботному сквозняку, трепавшему открытые страницы. Разбросанные вокруг книги были сказками. Написанные в разное время разными людьми, они оказались одинаковыми — все заканчивались одной фразой про “долго и счастливо” без намека на продолжение. В одной из дорогих книг, украшенных арабской вязью, Принцу попалась зацепка про “Смерть-разлучницу”, но до этого момента еще надо было дожить. Ах, как легко все получалось раньше! Стоило взять с полки любую книгу, открыть на любой странице — и день был полностью расписан. Утром — подвиг, днем — доблестное сражение, а вечером — долгое странствие в поисках прекрасной Принцессы. Честно признаться, Принц не всегда считал расписание разумным. Восторженному настроению подвига явно мешал сытый желудок после обильного завтрака; сражение почему-то всегда перекликалось по времени с послеобеденной сиестой; ну а вечером хотелось принять душ, и в тишине подумать о вечном, пока Принцесса сама не приедет к нему в гости, а не шататься за ней в темени за тридевять земель. И все же Принц ни разу не осмелился нарушить расписание. Он очень гордился этим и чувствовал себя необыкновенно нужным. Но это было раньше, а теперь… — Придумал!— вдруг крикнул Принц и возбужденно зашагал взад-вперед по огромному залу. — А?! — от неожиданности Принцесса забыла все слова. — Мы должны пойти и посмотреть, что делают другие люди после того, как поженятся! Кажется, Садовник и Кухарка живут вместе не первый год… Идем! – Принц стащил Принцессу с трона, и она засеменила следом, стараясь не отставать от его широких шагов. Принц и Принцесса запыхавшись вбежали в сад, и уселись на скамейке напротив маленького домика Садовника. Было как раз время обеда. В окнах мелькала Кухарка. Она заботливо прислуживала Садовнику и детям за столом. Когда они поели, Кухарка убрала посуду и начала перемывать тарелки в огромном чане с водой. Садовник поблагодарил ее, чмокнул в щеку и вышел в cад ухаживать за деревьями. Покончив с посудой, Кухарка взялась за стирку, потом снова за еду… Садовник мастерил новый стол и стулья для их каморки, тихо напевая себе что-то под нос. Поздно вечером, когда все домашние дела были сделаны и дети уложены спать, Кухарка и Садовник уселись за вновь сколоченный стол и долго пили чай, беседуя о чем-то неслышном Принцу и Принцессе. Принцесса не пришла в восторг от такого времяпровождения, но сидеть без дела было еще хуже, и они с Принцем решили повторить день Садовника и Кухарки. Рано утром из-под пухового одеяла высунулась белоснежная ручка и стала шарить в поисках разрывающегося будильника. Через пару минут рычажок был найден, и будильник замолк, а из под завала подушек выползала сама Принцесса. Наконец-то ей удалось побороть притяжение мягкой кровати, и, впрыгнув в тапочки, хозяюшка поспешила на кухню. Принцесса не знала ни одного рецепта, но, приблизительно помня, что яйца, мука и молоко — продукты съедобные, смешала их, как могла, и быстро поставила в печь. Ее супруг тоже не терял время зря. Он решил схитрить и сделать все дела до завтрака, чтобы днем понежиться под ласковыми лучами весеннего солнца. В момент приготовления изысканного блюда он как раз боролся с колючим кустарником, выстригая в нем экзотического вида дыры. Принц так увлекся садовым делом, что не заметил, как время завтрака уже подошло и прошло, а Принцесса его к столу так и не позвала. Если бы кто-то случайно проходил мимо окошка кухни и заглянул вовнутрь, то ни за что бы не узнал в растерянной девушке с растрепанной прической Принцессу. Она с трудом прокладывала себе дорогу сквозь груды кухонной утвари, ни капли не сомневаясь в том, что сервирует стол. Окончить это занятие ей удалось уже далеко за полдень. Принц уже успел творчески подстричь добрую половину королевского сада, отчего тот стал выглядеть несколько оригинальнее, хотя и менее упорядоченно, чем раньше. Когда же Принц с Принцессой уселись, а скорее вяло упали за обеденный стол, то к своему величайшему разочарованию они обнаружили, что все блюда завтрако-обедо-ужина были либо слегка недопечены, либо сверх меры посолены, а кое-где до неприличия зарумянены. Блюда объединяло одно — они были абсолютно несъедобны. Уставшие молодожены с трудом доползли до кровати и, стараясь не вспоминать прошедший день, погрузились в спасительный сон. Но утро не принесло облегчения. По-прежнему было неизвестно, чем еще можно заняться после женитьбы. Принц вздохнул и предложил повторить опыт. В конце концов, Кухарка и Садовник — не единственная пара во дворце… И это стало привычкой. Каждый вечер они отправлялись в разные части замка и наблюдали за фрейлинами, трубочистами, дворцовыми шутами, иностранными послами, любимыми генералами короля, стражниками, придворными звездочетами, приезжими трубадурами. Но все эти жизни либо нестерпимо жали, либо были непомерно велики. Там завышена талия, а там не застегивался корсет, и две прекрасные туфельки этого гардероба были обе на одну и ту же ногу, а в плаще зияли прорехи, сквозь которые хлестал дождь. Принц и Принцесса постепенно забыли, что они не знали, чем заняться, и начали заниматься всем… Теплой безлунной ночью в амплуа бродячих артистов, они брели в соседнее королевство. Перед полной площадью народа они попробуют прожить еще один день сызнова, и, может, что-то поймут. Но тут случилось странное событие — их схватили разбойники. Обычно Принца и Принцессу не хватают первые попавшиеся разбойники, тем более без предупреждения, тем более не называют их “грязными бродягами”. Супруги терпеливо объясняли, что у них есть титул, трон и приличное пожизненное пособие, но разбойники смеялись все громче и громче. И тогда Принц вспомнил, что он Принц, и ведь до того, как в поиски смысла жизни ударился, ему и с драконами сражаться приходилось. А Принцесса тоже вся зарделась и говорит: — Да как Вы смеете ко мне прикасаться! Руки прочь!!! Принц, не долго думая, выхватил меч и разогнал всех разбойников. Убегая, они уже не смеялись, а только кричали что-то невразумительное. Наверное, прощения просили. Только когда улегся праведный гнев, Принц вспомнил, что меч-то у него в руке деревянный — реквизит для представления. Он от души рассмеялся и в порыве чувств прижал Принцессу к себе. Неожиданно оба поняли — все, что они искали в других, уже есть в них, надо только не забывать совершать подвиги, большие или маленькие, там видно будет. И если бы случайный прохожий вдруг оглянулся и посмотрел на обнявшуюся пару, он бы наверняка различил между ними мерцающий огонек — может, отражение блеска в глазах, может, падающая звезда, а может… Придумайте сами — ведь это сказка! Ступенька 6. Настоящий Я Научившись верить, мы все же продолжаем сомневаться. И сила сомнения не менее значительна, чем сила веры, а действует она так же безошибочно. Точнее даже будет сказать — не “сила”, а ее отсутствие. Ведь вера имеет направленный поток, а само сомнение подразумевает, что его обладатель еще не решился направлять потоки куда бы то ни было. Слово “сомнение” предполагает, что у нас в голове несколько мнений (“со” и “мнение”), и мы не знаем, какому из них стоит следовать. Значение слова говорит за себя. В минуту сомнения человек становится так беззащитен и неустойчив, что малейший ветерок способен произвести в нем разрушения по силе достойные урагана. В нашем перевернутом мире часто все видится наоборот, и сомнения непременно культивируются в людях как очевидное проявление рассудительности и благоразумия. Однако, и рассудительность и благоразумие подразумевают выбор действия — рассудительный человек “рассудит” ситуацию, людей, себя, и благодаря этому приобретет определенный вес, авторитет у других. Благоразумный не наделает глупостей, будет следовать своему здравому выбору — для нашего слуха еще более положительная характеристика. А что мы подумаем, когда услышим словосочетание “сомнительный человек”? Ненадежный, непонятный, ему нельзя доверять, его лучше не брать в расчет, не годится ни для дружбы, ни для любви. К сожалению, подобные “замены” в понятиях происходят в человеческих головах слишком часто, чтобы быть случайностью. Тему, кому и зачем это нужно, мы сейчас опустим, просто сделаем вывод, что дополнительное внимание к списку своих ценностей не повредит. И если хорошенько вспомнить, чему нас учили наши бабушки, а не рыночная экономика, то ситуация начнет проясняться. Если бы в нашей компании в детстве оказался жадный, наглый мальчик, ворующий плюшки в соседней булочной — ему бы устроили бойкот. Сейчас это портрет того “успешного” человека. Но разве к этому мы стремимся? Даже очень хорошая маска когда-то изотрется в клочья, а вот Солнце просуществует гораздо дольше, и Земля будет греться в его лучах не один миллион лет. Привычка сомневаться — не рассудительность, жадность — не бережливость, страсть — не любовь, чувство вины не делает вас более ответственным, а количество побежденных — более счастливым. Принцесса, которая сомневалась В одном далеком царстве жила-была Принцесса, которая во всем сомневалась. Сомнения преследовали ее днем и ночью. Они мешали играть ей со сверстниками и отнимали время, отведенное каждой молодой девушке на грезы и мечты. Они вмешивались в ее прогулки и церемонии, хватали за семьдесят восемь нижних юбок и мешали идти дальше. Однажды Принцесса засомневалась, что у нее есть пальцы на руках и неделю не могла пользоваться вилкой и ножом, уверяя всех, что ей это делать просто нечем. Король рвал на себе волосы и бросался расписными вазами в королеву. — Ты специально воспитала такую лентяйку! — в сердцах кричало Его Величество, — Хочешь опозорить меня перед иностранными послами! Они и так наше королевство десятой дорогой объезжают! — Разбитые вазы и лысый череп не добавят тебе пикантности на переговорах, — хладнокровно парировала королева, защищаясь серебряным подносом, — а Принцесса не лентяйка, она просто делать ничего не хочет. Это к твоему сведению методологически разные вещи! А “не лентяйка” продолжала сомневаться дальше. Она уже было начала подвергать сомнению факт существования своей головы, но почувствовала сильную дурноту, и решила оставить анатомические сомнения в покое. Принцесса перешла на более безопасные и отвлеченные предметы. В ближайшие планы входило посомневаться насчет реальности мира в целом, начиная с неба, облаков, солнца и других подобных небылиц. Она как раз записывала в толстую розовую тетрадку все доводы “за” и “против”, когда в беседку тяжело ввалился высоченный рыцарь неопрятного вида и в плохо пахнущих доспехах. — Мне нужна принцесса! — прямо с порога заявил рыцарь-грубиян и громко высморкался в лист винограда, обвивающего арку. “Фи!" — подумала про себя Принцесса, а вслух сказала: — Как видите, здесь ее нет, поэтому уходите скорей, а то вы ее наверняка упустите! И нисколько Принцесса не соврала. Она вдруг удачно засомневалась, а Принцесса ли она на самом деле? Но ее сомнения не подействовали на рыцаря. Он, конечно, имел привычку не менять доспехов по две недели, но толк в девушках знал. Ни одна уважающая себя девушка, думал рыцарь, не ушлет хоть даже и завалящего рыцаря на поиск другой девушки, если эта другая девушка не она сама. Значит, эта зануда с книжкой либо слегка не в себе, либо и есть Принцесса. Разбираться в деталях не было времени, поэтому рыцарь подхватил онемевшую Принцессу в охапку, вскочил в седло, и унесся вдаль, оставив от королевской дочери лишь тетрадку с сомнениями… *** Не смотря на все свои странности, Принцесса была очень обаятельной и милой девушкой. Многие видные рыцари королевства выступали в роли претендентов на ее столь драгоценную руку и столь же ветреное сердце, но терпели полное фиаско. Один за другим они покидали стены дворца, печально позвякивая начищенными доспехами. На это же время выпадали самые тягчайшие периоды бледной депрессии у Короля. Он нервно расхаживал по покоям из угла в угол. Покои были поистине королевскими, а значит очень большими, и где-то на середине пути Король очень уставал, и еще больше расстраивался. Спасали его только долгие разговоры с привидением дедушки. Дедушка еще при жизни славился веселым нравом, добрым сердцем и удивительной способностью рассказывать старые анекдоты так, будто он сам их только что придумал. Обычно дедушкино привидение появлялось очень шумно, роняло по дороге мебель, и строго отчитывало Короля за неумение обращаться с женщинами. Но дедушка быстро успокаивался и переходил к свежайшим первосортным сплетнями. Внимательно прислушиваясь к кошмарам из жизни других королей, Его Величество забывал о своих бедах и выходил после беседы хоть и задумчивым, но заметно повеселевшим. Почувствовав, что Принцесса собирается отказать очередному кавалеру, Король не замедлил впасть в бледную депрессию. На звук его нервных шагов спешно прилетело дедушкино привидение, и с порога выпалило наисвежайшую новость — Принцессу украли! Дедушка хохотал вовсю. Наверное, в мире приведений это был очень веселый обычай — красть чужих Принцесс. Король основательно задумался. Можно было, конечно, впасть в наибледнейшую депрессию, но это всегда успеется… А если объявить символическое вознаграждение за найденную дочь? Собрать всех рыцарей королевства и дать им задание искать, а то голова с плеч? Король и не заметил, как злые духи сомнения, жившие в душе его дочери, переселились в Его Величество. Он и раньше не был идеальным королем. Мог понервничать и шутки ради перестрелять приехавших с дружественным визитом дипломатов. Мог под хорошее настроение всех придворных заставить на руках ходить. Мог объявить зиму посреди лета. Все уже привыкли к этому. Указы, конечно, были дурацкими, но выполнимыми. Но все изменилось после пропажи Принцессы. Король то отдавал приказ начинать турнир, то, когда всадников разделяло расстояние копья, приказывал его прекратить. А сколько раз придворные тщательно готовились к охоте на медведей, и потом срочно искали в соседних королевствах жирафов? Потому как Его Величество вдруг объявляло медведя священным и неприкосновенным животным. Каждый день отряд наилучших рыцарей королевства отправлялся на поиски Принцессы и каждый день Король отзывал их. Пусть Принцесса возвращается сама! Но сомнения одолевали Короля вновь и храбрых рыцарей будили посланцы Его Величества, чтобы вновь снарядить в далекий поход. В своем новом состоянии ума Король приобрел привычку десять раз на день менять одежду, жену, повара и вероисповедание. В королевстве пришлось заготовить резерв запасных жен и построить с десятка два новых церквей. Аппетиты Короля к переменам росли, и вконец измученные придворные ухитрялись переодевать бывших жен и перекрашивать старые церкви под новые. Промежуточные указы не исполнялись в ожидании более сильных приступов сомнения. Нет худа без добра — болезнь сомнения изжила приступы бледной депрессии Короля, на депрессию просто не осталось времени. Король перестал общаться с дедушкиным привидением, засомневавшись, что оно вообще может существовать. Привидение обиделось и приходило только ночью попугать Короля. Легче всех отнеслась к переменам Королева — она все объясняла так, что самые явные несчастья казались лишь маленькими облачками на бескрайнем небосводе вашей жизни. Услышав про кражу собственной дочери, Королева лишь пожала плечами и сказала, что на каком-то этапе дети должны пожить отдельно от родителей. А прознав о новой болезни Короля, она вскользь заметила: “Немножко активности ему не повредит”. Королева все воспринимала спокойно и отрешенно, и не было в ее взгляде ни тени сожаления, отчаяния или злости. *** Стоило Принцессе оказаться рядом с дерзким рыцарем, как с ней начало происходить что- то странное. В стороне от дороги, где раньше были лишь бескрайние поля, раскинулись ветвистые деревья; черные вороны, преследовавшие ее в пути, превратились в пестрых пташек, пыльный воздух стал прозрачным и свежим. Взгляд Принцессы упал на собственное платье — темный бархат ее царственных одежд превратился в белоснежную тунику. Она оглянулась на рыцаря — рядом с ней сидел уже не страшный грубиян, а обаятельный благородный Принц. Сердце Принцессы дрогнуло и она заплакала от радости, первый раз в жизни забыв посомневаться. Да и зачем это ей теперь, когда все было так хорошо! — Добро пожаловать домой, Принцесса! Принцесса обомлела — она ведь знала этот голос. Где же они могли раньше встретиться? Они ехали по дорогам нового королевства, но Принцесса узнавала каждый изгиб дороги, каждую полянку, каждый дом. Все было то, да не то! Солнце будто светило ярче, люди улыбались добрее, дома манили уютом… Принц осадил коня перед ее и одновременно не ее замком, навстречу им вышли Король и Королева. Хорошо знакомые Принцессе лица царственных родителей были неузнаваемы. Кроль светился оптимизмом и силой. А Королева потеряла свою отстраненность, ее глаза ожили и заблестели яркими огоньками. Даже дедушкино привидение, чинно летавшее рядом с королевской четой, казалось более сознательным и умудренным. Новые Король и Королева сердечно обняли Принца и Принцессу, а привидение звучно чмокнуло их в щеки. — Дочка! Вернулась! — бросился обниматься Король. Принцесса будто очнулась от сна и стала понемногу вспоминать прошлое. Да, это был ее дом, и Принц, так трепетно держащий за руку, — ее жених. Но в один из пасмурных осенних дней она сбежала из Королевства — очень хотелось посмотреть на другой мир. Кто же знал, что зелье Колдуньи занесет Принцессу в королевство-перевертыш? Колдунья не сказала ей и слова об этом. В королевстве-перевертыше Принцесса была красива, но несчастлива. Король и Королева были рядом, но не любили. Принцессу добивались рыцари, но она не могла принадлежать им. Разочаровавшись в своей затее и не зная, как вернуться домой, Принцесса прожила там сто лет. Со временем она забыла все о себе настоящей, а за праздное любопытство была наказана злым духом сомнения. Ее жизнь так бы и бежала по замкнутому кругу, не появись вовремя на горизонте Принц. А то, что Принц выглядел неряхой и грубияном — не его вина. В том мире Принцесса не могла его увидеть другим. Волшебное возвращение Принцессы не обошлось без Колдуньи. Принц выменял у нее зелье в обмен на обещание никогда больше не сомневаться. Стоило только кому-то из них усомниться в чем-то настоящем, другой сразу бы попал в королевство-перевертыш. Но и Принцу, и Принцессе хватило путешествий. Для них теперь существовал один мир — он помещался в их сплетенных руках, на перекрестье взглядов, в облачке выдоха... И правда, зачем влюбленным сомневаться? Ступенька 7. Делить или делиться? Давным-давно, когда люди возомнили себя богами, они слишком увлеклись игрой и не заметили, как проделали дырку между мирами. И хлынуло из другого мира множество существ, непонятных и странных для нас, но живых и совершенно бездомных. Пытаясь не умереть в чужом мире, они не всегда были добры к человеку. Да и за что им было любить причину своих бедствий? Многие не помнили своих имен, ибо смысл этих имен был утерян вместе с дорогой домой. Была среди них и Жадность — так назвали ее потом люди. Растеряв собратьев, она долго бродила по Земле в полном одиночестве. Люди были непохожи на Жадность и она держалась от них подальше. Оставаясь всегда никем не замеченной, Жадность вдруг попалась на глаза человеческому ребенку. Сначала их было двое, а потом они перестали различать друг друга и стали одним. *** Жадные герои никогда не привлекали наше внимание, и никакой ребенок не согласился стать похожим на одного из них. Однако жадность — довольно коварная штука. В нашем обществе “некрасиво” быть жадным, и люди пытаются скрыть эту черту даже от самих себя. И это хуже всего — человек не видит своих недостатков, следовательно не может их убрать. Жадный человек может исправно подавать милостыню нищим, но забывать говорить добрые слова своим детям. Дарить своей любимой дорогие вещи и не находить время для встреч. Давать и жалеть, что даешь — это “не видная” для других жадность. Таким людям стоит большого труда признать, что они жадные, а еще большего — перестать показывать, какие они щедрые. Туннельное сознание возникает не только у самоубийц и сумасшедших, но и у людей внешне нормальных, но одержимых каким-то из тех недугов, которым религия дала определение смертных грехов. Некоторые психиатры называют своих подопечных людьми с душевным уродством. И действительно, не потому ли люди переставали быть адекватными действительности и становились душевнобольными, что страдали повышенной эгоистичностью и отвратительным характером? В этом свете установка, что злая болезнь несправедливо вселяется в добрейшей души человека и продолжает его безнаказанно терзать, попутно заставляя страдать и близких, не выдерживает никакой критики. Но это крайний случай. Ежедневно мы сталкиваемся на улице, а может даже и живем в одной квартире (а может даже это где-то и мы сами), уже не с такими безнадежными экземплярами, но у каждого минимум по туннелю. Родная сестра Жадности, Скупость, с удовольствием разделяет ее компанию. Ее девиз — брать и жалеть, что тебе дают, ибо ты недостоин. Одни за всю жизнь не могут купить себе пальто, считая, что бедность — их удел, другие никогда не решаться поступить в университет, третьи будут работать, не поднимая головы, не думая даже об отдыхе, да мало ли их — рабов комплекса Кощея Бессмертного! Сидят на золоте (своих талантах, умениях, потенциях, данных Богом каждому человеку), и ни с кем этим не делятся, а наоборот — прячут с глаз людских подальше! Но вопреки распространенному мнению, Жадность и Скупость — не наша натура, а привнесенные извне энергии, неприятного действия которых можно легко избежать, как и последствий дождя, укрывшись под зонтиком. Но чтобы сопротивляться, нужно осознанное желание не допустить их вовнутрь, умение видеть малейшие проявления этих коварных энергий в безобидных на первый взгляд вещах и понимание, что боремся мы не с собой, а с чужаками, которым нет места в нашем организме. Сказание про жадность. Короткое (ибо жадные герои долго не живут) Собрался было рыцарь из далеко северного края отправиться на поиски дамы сердца. Одел кольчугу из драгоценных каменьев, прочнее которой нет ничего в белом свете. Доспехи надел разукрашенные. Волосы причесал непослушные. Сверху шлем водрузил свежевыкованный. Меч наждаком почистил, если что случится вдруг в дороге. Шпоры специальным средством смазал, чтоб блестели. Рюкзак рыцарский в дорогу приготовил. Коня отборным сеном хорошенько накормил. Замок свой рыцарский на ключ на два оборота запер, да и свечи тушить не стал — пусть разбойники думают, что он не спит и все видит. Попрощался с тусклым солнцем, с бескрайней лысой равниной, с дождиком холодным и противным. Поклонился земле своей родной. Пролил скупую рыцарскую слезу по непонятным для нас причинам. Вскочил в седло и откровенно себя спросил: “А зачем мне собственно это все надо?!” Минуту помешкал, облегченно вздохнул, и, спешившись, вприпрыжку побежал домой. Но по дороге был настигнут шальной соседской стрелой. Так и остался лежать бездыханный в роскошном боевом снаряжении да в чистом поле. А сосед на зайцев охотился. Ему тоже не повезло. Ступенька 8. Страшилки и зеркало Чувство вины и комплекс неполноценности часто играют злые шутки с их обладателями, в ловушку попадаются все — будь-то маленькие дети, взрослые или седые старички. Да и не мудрено, что люди не чувствуют себя всемогущими героями в мире, где поощряется посредственность, а экзамены на сценарий выше среднего зачастую заканчиваются отказом от этого сценария. Эти две страшилки присутствуют почти у каждого. И если не мешают человеку внешними препятствиями, то постепенно съедают изнутри. Спортсмен, уходя из спорта, уходит из жизни. Известный актер спивается. Топ-модель, украшавшая еще недавно огромные билборды, стареет с космической скоростью. Любимец публики рок-певец заканчивает депрессией и наркотиками. Бывают и исключения, что радует наличием прецедента, но постараемся все же разобраться в правилах. Итак, все эти ипостаси героя оказываются на проверку ненастоящими, натянутыми, недолговечными, и что самое неприятное — опасными. Они и вправду опасны — у таких “героев” чувство вины и комплекс неполноценности находят исключительно плодородную почву и разрастаются дремучим лесом. Сфера контакта, а значит и сфера влияния и авторитета у “героев” намного шире, чем у “простых смертных”. И не всегда человек уверен в своей правоте. А его идеи уже разошлись по миру. Поэтому осознанно или бессознательно “герой” стремится исправить свои “оплошности”, и часто мы слышим, что та или иная кинозвезда выступила в поддержку миротворческой миссии, или нанесла визит голодающим детям Африки, или пожертвовала крупную сумму на … и так далее. Комплекс неполноценности может быть одним из движущих факторов формирования самого “героя”— доказать другим, что я не так уж и плох. Сначала это делается из необходимости самоутверждения, потом по привычке, потом будущий “герой” входит в раж, и настоящего “героя” уже ничто не остановит в этом его действии. Становясь движущими мотивами, эти два бича современности, зацикливают на себя спираль развития, превращая ее в замкнутый круг, из которого вырваться не так-то просто. “Для того, чтобы двигаться дальше, надо бороться с нами, а чтобы бороться с нами, надо двигаться дальше и доказывать больше”— тихо нашептывают они своему хозяину, и он, не видя подвоха в этом умозаключении, продолжает идти через тернии к звездам. Но если подумать своей головой, а не “страшилкиными” умозаключениями, то бороться и продираться совсем не обязательно. Если в основе успеха и продвижения лежит блок под названием “доказать, что я не тупой, косой, глухой или еще какой-то там не”, то он хорош лишь на первое время, и нуждается в пересмотре. В противном случае, такой блок разворачивается против своего хозяина, что и приводит знаменитостей к срывам. Подобная же история с блоком “хочу помочь людям, даже если они этого не хотят, и чтобы они мне были благодарны” — это уже поле реализации чувства вины. Выглядит как извинение перед человечеством за то, что родился, и желание “заработать” право быть. Тут чем больше “извиняешься”, тем более агрессивно окружающие реагируют на твою непрошеную помощь — чувствуют, что взамен ты ждешь благодарности, а давать насильно они ее, естественно, не хотят. Такой мотив также хорош только на первом этапе, как альтернатива способа переключить фокус внимания эго с себя на окружающий мир, но опасен для дальнейшего применения. Получается, что комплекс неполноценности и чувство вины — всего лишь отражения чего-то нужного и настоящего в кривых зеркалах нашего непонимания. Например, чувство вины — это искажение способности нести ответственность за свои поступки. Только виноватый в каком-то злодеянии, не сможет ни исправить его, ни избавиться от чувства вины, а лишь “загладить” до поры до времени. Не зря существует выражение “загладить вину”— не искупить, не ликвидировать, не исправить, а именно загладить, сделать невидной, но оставить в живых. А вот ответственность подразумевает способность исправлять ошибки, круг ее охвата время от времени меняется, и вообще она несет положительный смысл здоровой работы, а не бесполезных самоистязаний. Комплекс неполноценности — гротеск самокритичности, которая необходима каждому человеку. И снова разница в небольшом акценте — комплекс рождает много действий, но не избавляет от ядра с ключевыми словами “я не могу”, а самокритичность позволяет корректно оценить собственные качества, сделать необходимые выводы и исправить недостатки. Таких подмен понятий и “перевертышей” достаточно много в современном мире. Сомнения зачастую путают с рассудительностью, жадность и скупость — с бережливостью, а вот такое ценное качество как способность верить могут высмеять, или назвать непрактичностью, открытость новому — непостоянством, умение отстаивать свою позицию — занудством. Никакого другого лекарства, кроме честности по отношению к самому себе и уверенности в своем праве жить и творить, от этой напасти пока не существует. Но это является и своеобразной проверкой на право быть героем, в конце концов, героям предстоит свершать великие дела! Богатырь на печке и без Пролежал Илья Муромец на печи тридцать три года и три месяца, да так бы и дальше лежал, не случись с ним непредвиденной истории. Перспектива проваляться на печи еще столько же богатыря ничуть не пугала, напротив — вселяла веру в стабильность и надежность будущего. В детстве, в эти буйные, неспокойные времена, когда он еще не задумался над смыслом бытия, Илюша часто играл в футбол со сверстниками. Однажды он переусердствовал, и вместо ворот забил мяч Лешке Поповичу в ухо, отчего тот страшно разозлился и обозвал его "косой дубиной". Илья не на шутку обиделся, и решил, что раз он косой, то пусть мальчишки без него дальше сами играют. Пошел домой и лег на печь, да так там и остался лежать. Друзья сначала не заметили его отсутствия, потом стали навещать и уговаривать пойти поиграть. Но Илюша переворачивался на другой бок и бурчал под нос, что, мол, косые дубины в футбол не играют. Раздосадованные таким упрямством, друзья оставили попытки уговорить Муромца, и вскоре вовсе забыли про него. Шло время, Илья так и не смог забыть слова оскорбления, а потом поверил, что он и есть дубина. Ну и лежал, как бревно, все это время. — Эх, хоть и богатырь я, — говорил часто сам себе Муромец, — но все у меня не так! И дворца нет, и невесты нет, друзья вон разбежались, кто куда, а я один! Зато сам себе господин! — уже более воодушевленно повторял Илья, переворачиваясь с боку на бок. — Хочу на правом боку лежу, на стенку гляжу, хочу на левом боке лежу — за окошко гляжу и все вижу. Чем не жизнь! — уговаривал себя богатырь. — Эх, царевну бы мне! Я бы ее... — сказал и задумался, потому как, что делать с царевнами он отродясь не знал. Слышал, что у каждого богатыря должна быть царевна, слышал, что в хозяйстве царевны бывают пригодны, да и просто иметь их в доме не помешает, но на этом его фантазии заканчивались. — Да и лучше, что нет этой, как ее, царевны… А то неизвестно, что за кренделя она может выкинуть! Мысли потекли спокойно и размеренно, и начало Илюшу в сон клонить. Привиделась ему птица диковинная, немигающими глазами на него смотрящая. — Жар-птица! — воскликнул богатырь в удивлении, — ты зачем ко мне пришла? Или новость принесла какую, или так погостить залетела? — Забудь свою Жар-птицу! Она уже давно на пенсии, — обиделось крылатое существо и деловым тоном добавило, — Дело есть. Срочное! Не знаю, что в тебе нашли мои хозяева, по-моему, ты самый обычный лентяй… — Это я — лентяй!? Сама попробуй на печи полежать с мое — увидишь, сколько усилий на это нужно! Да я самый трудолюбивый человек во всем царстве! Трудоголик! Личной жизнью пренебрег ради этого! Свое счастье положил на алтарь... — Илюша так и не смог найтись, какой алтарь был удостоин столь огромной жертвы, — Эй ты, Жар-птица, еще раз заикнешься про что-то этакое, я тебе перья да выщипаю! — Да не Жар-птица я, сколько раз повторять! Ладно, значит, важное задание тебя не интересует? Ну, мне пора. Знаешь еще сколько таких... — птица запнулась, зыркнула круглым глазом на Илюшу, — надо облететь! Давно у Алешки Поповича не была, он со мной обычно ласковее обращается! Заслышав про давнего обидчика, Илюша весь из себя приосанился, и как громовым голосом рявкнет: — Никуда ты не полетишь, глупая курица, а доложишь дело, как оно есть! Птица слегка наклонила голову, будто удивляясь столь неожиданному проявлению воли, и поведала богатырю свою историю. Ее хозяева живут во дворце в самой гуще далекого темного леса. Они все про всех знают, но никогда не выходят из дворца сами. Вот и летает птица по миру — кого об опасности предупредить, кому рецепт счастья подбросить. Но еще того чаще приходится ей напоминать богатырям о подвигах. — Ленивые нынче пошли богатыри! Ты не серчай, все вы такие! Если вашему брату три раза голову не клюнешь, он ворочаться и не начнет. А ты, друг, совсем со своей печкой одурел — вона тебе лет сколько! Каких ты только подвигов миру не задолжал! И драконов бить, и принцесс спасать, и с нечестью воевать, и города освобождать. Время отдыхать вышло, пора и за работу взяться! Хозяева тебе такое задание определили — найди самую красивую девушку царства и спаси мир от нее самой. Илья от неожиданности оправдываться начал: — Да я что... я ж не это... ну, не какой-то там такой... я не смогу... нет, отказываюсь! Да я ходить не умею! И где девушку искать-то? А вдруг заблужусь, и меня волки съедят?! Нет, куда же я один, без друзей? — Илья аж на печи привстал, — А вдруг получится? Девушка все-таки красивая, женюсь, будем вдвоем на печи лежать! Птица мотнула головой, и, распуская разноцветный хвост, ровным голосом произнесла: — Ну, я тогда к Лешке полетела! — Что, не слышишь! Я согласен! Прямо сейчас в путь и отправлюсь! — Илюша лихо спрыгнул с печи, не удержал равновесия и провалился за тридевять земель. Очнулся он вновь на своей печи. Птицы нигде не было. Богатырь уже обрадовался — приснится же такое! Но под подушкой нашлось диковинное перо, да дорожный узелок. Деваться некуда… —Пора! — сам себе сказал Илья, легко спустился с печи, будто и не лежал все это время там недвижно, и пружинистой походкой зашагал, куда глаза глядят. Долго ли коротко ли он шел, через болота и леса проходил, по горам да по долам держал свой путь, а самую красивую девушку найти не мог. Сначала стеснялся дорогу спрашивать у всяких леших и упырей, а потом попривык. Да и они его не обижали, с некоторыми даже дружба завязалась. Оказалось, что нападают эти существа на путников только, когда те пугаются и нападают на них первыми. Кто же за свою жизнь не поборется! А так довольно мирный, и даже где-то несчастный народ. На вопросы Илюши о красивых девушках, те ему русалок предлагали, но Илюше, к сожалению, с хвостом не подходили, и топал он дальше в надежде на встречу. Никогда ему не найти девушку, думал Илья. Невезучий он какой-то, вон сколько тварей помогает, а толку нет… А потом ее еще спасать надо будет! Нет, стоп. Мир от нее спасать. Интересно, как это делается? Может, бросить глупую затею? Пусть действительно Лешка этим займется. У него наверняка лучше получится… С такими мыслями шел Илья по лесу и даже не заметил, как наткнулся на огромную зеленую гору, выросшую прямо посреди дороги. Его тут же обдало жаром и отбросило в сторону. Дракон — обреченно подумал Илья и оказался прав. На него в упор смотрели грустные карие глаза с длинными ресницами. — Ой, извините! — смущенно пробормотал Илюша, — я только хотел пройти... — Здесь не проспект, чтобы по нему проходить, здесь я сижу! — совершенно нелогично ответила драконша, и недовольно мотнула своим хвостом, чуть не сбив богатыря на смерть. — Хорошо… Ну, я пошел... — Стой! Это про тебя говорят, что какой-то неуверенный в себе богатырь ходит по свету и ищет от кого бы спасти мир? — неожиданно спросила драконша. — Гм, может быть... наверное... скорее всего... я думаю, это так! — наконец-то Илюша отважился на определенный ответ. — Так тебе уже никуда спешить не надо, дорогой! Самая красивая девушка — это я! "Лучше бы я согласился на русалку"— промелькнуло в голове у Илюши, но думать было некогда. Зеленая морда с грустными глазами приближалась к нему все быстрее, а взволнованное дыхание "самой красивой девушки" уже спалило всю траву рядом с богатырем. И тогда Муромец побежал. Ему было все равно, какие подвиги он кому должен — драконов Илья боялся с детства. Но убегать от драконши было неблагодарным занятием. Она даже не вставала с места — вытягивала длинную шею и тыкалась в него огнедышащим носом. В конце концов, драконша загнала его в пещеру. Илья огляделся — не выбраться. Пришлось смотреть в глаза своему страху. Глаза были все такими же грустными, вдобавок из них начали катиться слезы. Из-за жаркого дыхания слезы даже не успевали падать на землю — сразу превращались в пар. До Ильи не сразу дошло — если "девушка" немедленно не успокоится, они просто задохнуться в этом пару! — Ну что ты, как маленькая! — неумело начал утешать драконшу Илья, — ладно, я никуда не убегу, только прекрати эту парилку! Или не дыши, или не плачь! Драконша оказалась на редкость послушной, перестала плакать и устало положила голову на порог пещеры. — Понимаешь, я ведь не всегда была такой. Сто лет назад я жила в самом красивом дворце и была любимейшей царской дочерью. Молва о моей красоте облетела весь мир. Царевичи сражались и умирали за меня… А я всегда хотела замуж за богатыря... — слезы снова закапали из печальных глаз, но тут же остановились, драконша шмыгнула носом, — но богатыря не было, делать было нечего, и я вышла замуж за первого встречного ханжу. Каждый день жизни с ним добавлял на моем теле по одному зеленому пупырышку. Пока... пока я не превратилась в дракона! И тогда я решила сжечь все, что есть в этом мире, пусть он будет пустым и чистым! — Что же нам теперь делать? — Илья Муромец не на шутку заволновался. Смутная догадка забрезжила в его богатырской голове. Через минуту эта догадка превратилась в непоколебимую уверенность. —Так это что ж получается? Я должен был прийти сто лет назад и жениться на тебе? Чтобы ты не превратилась в эту... гм, в это... короче в то, что ты есть сейчас? Значит, я во всем виноват? Вечно меня в чем-то упрекают, а сама ты куда смотрела? Не видела, на ком женишься, тьфу, за кого замуж выходишь? И вообще, сто лет назад, меня еще и в помине не было... — Я тебя уже не первую жизнь жду... И ты как богатырь уже третью живешь — все на печи, да на печи. Эх, видно не найти мне счастья... — драконша устало поднялась и медленно пошла вдоль дороги. И тут богатырь своим богатырским умом додумался, что если он не остановит сейчас свою "суженую", весь мир полетит в тартарары, правда "пустым и чистым". — Эй, постой, царевна, или как там тебя! Я ж не со зла, я просто перенервничал. Понимаешь, у богатырей это случается — работа у нас больно ответственная! Ну, давай я тебя поцелую, или что там нужно сделать? Как скажешь, так и будет! — отважно выпалил Илюша, тут же испугавшись своего заявления. —Целовать меня не надо, мне удовольствия никакого, а тебе и подавно. Садись лучше на спину, и я тебе кое-что покажу! Муромец так и сделал — драконша легко взмахнула крыльями, и домчала его до незнакомого царства. Неожиданно повеселевшая драконша сбросила своего седока на землю, и, обдав его горячим дыханием, сказала напоследок: —Ты выдержал свое испытание, за что получишь и самую красивую девушку, и полцарства в придачу и все остальные премии. Совет на будущее — не ложись больше на печку, а то потом не добудишься. Ну и последнее — мы еще встретимся! Что за чудеса, думал богатырь, входя во дворец. Неужели это все происходит с ним, неужели он этого достоин? Илюша в сердцах бросил шапку оземь. Елки-палки, он готов был поцеловать дракона! Это чего-то да стоит! Так и закончилась история о том, как богатырь Илья Муромец слез с печки и вошел в жизнь, кто слушал — молодец, а кто услышал совет, тот пусть и свою жизнь жить начнет! Ступенька 9. Черные дыры в рукавах галактик Человек взрослеет, обзаводится впечатлениями и воспоминаниями. К некоторым событиям хочется возвращаться снова и снова, а от других — сбежать и навсегда забыть. Вот тут-то приходит в действие персональная машина времени. Путешествие в пространстве никого не удивит — имея достаточно денег, можно и на Луну слетать, и на Землю из космоса посмотреть, не за горами экскурсии на Марс, и туристические комплексы на Юпитере. С временными перемещениями пока загвоздка — случаи перенесения физического тела в прошлое нам не известны, хотя ускорять время (и тем самым приближать будущее) уже частично научились. Но все это внешние явления. Зато в своем внутреннем мире каждый человек — лихой путешественник во времени на немыслимых даже иногда для самого себя скоростях. Знают об этом не все, верят — еще меньше, пользуются — десятки, а полностью осознают, что они делают, — вообще единицы. Железная ракета — да, это грандиозно, а вот мечтать о звездах может каждый дурак. Думая так, люди здорово недооценивают возможности своего воображения, связанные с этими возможностями действия, и их последствия. Доказательства тому на каждом шагу. Мы часто видим на улице пожилых людей, одетых по моде прошлого века, с печатью отчаяния и безысходности на лицах. Кто-то из них за пятнадцать лет так и не смог смириться со смертью мужа или жены, кто-то бережно лелеет давнюю обиду на детей, начальника, государство. Это и есть любители путешествий в прошлое и “зависаний” в нем. Казалось бы — какое кому дело, хотят жить в прошлом, пусть живут. Но горе-путешественники стремятся протащить оттуда уже отработанные, неэффективные установки, принципы, стереотипы, и более того — зачастую яростно навязывают их окружающим. Энергии на восприятие нового потока времени у путешественников не достает, и они оказываются в замкнутом кругу — не могут вырваться из прошлого, потому что всю силу отдают ему, а взамен получают воспоминания, которые вновь заставляют их возвращаться в прошлое. Обычно подобное зависание случается по двум причинам. Либо человек оставляет в прошлом очень хороший опыт, который он не может воспроизвести здесь и сейчас. Либо — очень плохой, который он постоянно воспроизводит, чтобы наконец-то осознать и избавиться от него. Есть еще отчаянные смельчаки, бороздящие просторы будущего. Такие наперед знают, что для них лучше, а что хуже, и ожидают, что жизнь сложится по заранее придуманному ими сценарию. Они активно борются, если что-то идет вразрез с прогнозами, и в конце- концов получают желаемое, но с трудом могут определить, что их “заказ прибыл” — Вселенная имеет обыкновение с юмором относиться к подобным ожиданиям. Но если у нас хватает сил куролесить на всех временных участках своей жизни, создавая беспорядочные намерения и мыслеобразы, значит эти же силы можно сконцентрировать на задачах настоящего. Звучит сказочно просто, а почему бы и нет? В каких законах мироздания написано, что все должно быть сложно? Более того, способов вернуть себе «зависшую» в прошлом и будущем энергию довольно много, большинство из них широко известны. Почти каждая религиозная традиция предлагает один или несколько из них, которые в конце концов сводятся к пересмотру своей жизни. Тут важно “соскочить” с крючка разрушительных воспоминаний, вернуть силы, которые каждый раз уходят на мысленное воссоздание негативной ситуации и ее эмоциональное проживание. Колпак историй Где-то далеко-далеко, на самом краю неба, стоял бело-синий атласный домик. В домике жил маленький человечек. Маленький человечек носил бело-синий атласный колпак. И это был не просто колпак, а самый что ни на есть чудо-колпак — там хранились истории. История истории рознь, а в колпак попадали только настоящие истории. Чтобы послушать, о чем они говорят, маленький человечек снимал колпак, поудобней усаживался в белое атласное креслице и закрывал глаза. Тогда истории сами начинали разворачиваться перед человечком, веером раскрывая разноцветные странички. Вот сейчас он смотрел историю про заколдованную девушку. Каждое утро она вставала с левой ноги, птицы за окном пели одни и те же грустные песни, в одно и то же время раздавался стук в окно, и она заглядывала в сад с одним и тем же предчувствием беды. И видела она там неизменную картину — ее любимый лежал в васильках, прощаясь с жизнью. Его смертельно ранили в неравном поединке. Пройдет всего полчаса и они окажутся по разные стороны вечности… Каждый день она смотрела, как постепенно гаснет свет его глаз, и проклинала всё, что оставалось жить после его смерти. Каждый вечер она забывалась горьким сном, а наутро все повторялось вновь — и птицы, и стук, и примятые тяжестью тела васильки. Девушка не помнила вчерашнего — и в этом было ее проклятие. Каждый раз горе застилало девушке глаза, и ей не хватало сил вырваться из замкнутого круга несчастий. Маленький человечек отложил в сторону атласный колпак, достал из столика маленькую трубку, набил туда вишневого табака и стал задумчиво попыхивать ею. Он запускал мысли в самую середину дымных колец, и они превращались в фигурки персонажей колпачных историй. В дымных кольцах персонажи вели себя не так, как в историях. Попадая на свободу, они творили такое, на что были неспособны в своих тесных сюжетах. Вечно печальные клоуны сменялись веселыми скоморохами; капризные принцессы превращались в покорных жен; глупые короли получали образование и становились философами; тихони, всю историю просидевшие в тени, вдруг вступали на защиту слабых; несчастные влюбленные влюблялись снова, и были счастливы. Чего только не случалось с этими дымными фигурками! Беда только в одном — новые персонажи не были реальными. И только раз в году маленький человечек мог подарить одному из героев дымную силу перемен. Только один из вереницы персонажей мог принять его дар и воспользоваться им во благо. Вот и теперь подходило время выбирать, кому из участников историй преподнести драгоценный подарок. Во всех известных историях герои были либо слишком самонадеянны, чтобы оценить подарок по достоинству, либо слишком слабы, чтобы воспользоваться им. Маленький человечек вздохнул и снова заглянул в волшебный колпак — у него оставалось еще немного времени до назначенного срока, а в колпаке билось и трепетало еще несколько новых настоящих историй. —Эге-ге-гей! — гулкое эхо оттолкнулось от величественных горных вершин, стремительно скатилось вниз по отвесным кряжам и утонуло в травяном ковре долины. На выступе, нависшем над пропастью, сидел юноша и пускал солнечных зайчиков, ловко орудуя карманным зеркальцем. Иногда непослушные зайцы разбегались, кто куда, и он подбадривал их криками "эге-ге-гей". И пушистые комки солнечного света сразу же устремлялись в долину, вслед за падающим эхом. Когда все зайцы были собраны, юноша, ловко прыгая с уступа на уступ, выбрался на ведущую вниз тропку и заспешил вслед за своими питомцами. Через час он будет внизу, в долине вдыхать аромат весенней травы и мечтать, глядя на снежные шапки гор. О чем может мечтать пастух солнечных зайчиков, оставалось загадкой. В своей деревне он ни с кем и словом не обмолвился. Люди не помнили, как он там очутился, и не были уверены, что он вообще существует — стоило пастуху уйти в горы, как не оставалось никаких доказательств его реальности. Даже пастушья хижина, которая и так выглядела заброшенной, в его отсутствие странным образом исчезала в высоких зарослях неухоженного сада. Пастух и сам не понимал, как он попал в этот благоухающий, светящийся мир, и верно не стал и задумываться над этим, если бы… Если бы не девушка, навещавшая его каждую ночь. Стоило юноше закрыть глаза, и он видел склонившееся над ним прекрасное лицо. Прекрасное, но какое печальное! Губы девушки трепетали, глаза были застланы слезами и горем, волосы, как живые змеи, в беспорядке струились по плечам. Она плакала над ним и шептала страшные слова на непонятном языке. Юноше так хотелось успокоить ее, прикоснуться к руке, улыбкой прогнать слезы с глаз, но он не мог пошевельнуться. Он мог только смотреть на ее лицо и ждать… Однажды, очнувшись после такого видения, юноша заплакал, из глаз выкатилась ледяная снежинка и он понял, что влюбился. Атласный домик на краю неба окружила ночь. Звезды заглядывали в окна поздороваться с маленьким человечком. Луна запускала любопытные лучи сквозь окошко, и они прыгали по полу белой спальни. — Лунные зайчики! — вдруг сказал маленький человечек, но спохватившись, повертел колпак, и принялся смотреть дальше. Король одного взаправдашнего королевства всегда недоумевал, почему все так стремятся занять его место. В тесных коридорах его братья душили друг друга в надежде уменьшить количество претендентов на престол — король только пожимал плечами. К ядам он давно привык и не реагировал на них. Иногда даже сам заказывал определенные виды у заморских купцов, чтобы подлечить подагру или сердечную недостаточность. Детей во избежание покушения он решил не заводить, а жена, занятая проблемами поиска философского камня, не представляла угрозы ни его свободе, ни королевской политике. Жизнь была тем более скучна, чем больше он старался управлять своим государством. Его указы исполнялись не так, как он хотел, и все попытки улучшить жизнь поданных оборачивались против него же. Взять тот же указ о повсеместном просветительстве. Жителей королевства охватил панический ужас — они вдруг осознали, что Земля круглая. И, конечно же, испугались с нее упасть. Три дня булочники не пекли булочек, цирюльники не стригли, а молочники не разливали молока — думали, оно выльется на небо. Пришлось принимать дополнительную поправку о силе тяжести. Ее не все поняли, но на некоторое время успокоились. Другой неудачный проект короля посвящался всеобщему осчастливливанию. На городской площади выставили волшебную шкатулку. Каждый мог рассказать ей о самых затаенных желаниях и получить то, что просил, совершенно бесплатно. Возмущенная толпа из "осчастливленных" чуть не снесла дворцовую дверь, когда несколько женщин, затребовавших у шкатулки богатых мужей, были проданы в триста пятьдесят восьмую и триста пятьдесят девятую жену султана-миллионера. К счастью, пожелавшие долгую жизнь не смогли участвовать в этом маленьком восстании — они превратились в камни, которыми потом украсили примыкающий к городской площади сад... В одну ветреную ночь король облачился в простые одежды, и не предупредив домашних, вышел во тьму, оставив позади спящее королевство. Всего лишь одна история имела право родиться на свет из колпака, прежде чем наступит решающий момент. Маленький человечек немного помедлил, выглянул еще раз в окошко, вдохнул аромат чая из лесных ягод, и снова плюхнулся в уютное кресло. Ну что ж, пора… И тут маленький человечек увидел историю о том, откуда берутся истории. Их сочиняло много людей. И каждый думал, что он один. Но вплетал узор фантазий в общую мозаику жизни. Они ерзали на стульях, морщили лоб, то и дело пили горячий чай или кофе, смотрели в потолок, а потом с горящими глазами запускали свои пальцы в буквы, как запускают в лес ищеек. И те нащупывали, угадывали, вынюхивали то, о чем сами хозяева не знали до этого момента. Про луну, про небо, про солнце, про саму любовь. Тысячи, миллионы, триллионы и неисчислимые множества раз про любовь. Но все время по- новому — ведь любовь не бывает одинаковой. Каждая настоящая история — это история о ней. Пусть герои страдают, разочаровываются, ищут и не находят, умирают. У каждого своя мера любви — для кого-то она измеряется в тысяче смертей, для кого-то в десяти жизнях разочарований, а кому-то надо отдать всего одного близкого человека, чтобы познать ее. Истории из колпака — тоже ее мера. Целая жизнь зрителя чужих сюжетов в обмен на знание, что любовь есть. За окном бело-синего атласного домика, на краю неба рождался рассвет. Самое лучшее время для начала новой истории. Дверь домика скрипнула, и на пороге появился маленький человечек. Несколько минут он помялся в нерешительности, поправил сползший на лоб колпак, осторожно прикрыл за собой дверь, и побрел прочь от домика, рассеяно ступая по белоснежным облакам. "В этот раз все будет не так, как раньше" — напоследок подумал человечек. За его спиной в оранжево-красном солнце таял атласный домик. Маленький человечек спрыгнул на последнее отделявшее его от земли облако, и домик исчез полностью. Девушка подбежала к окну, выглянула, вздохнула с облегчением. Она боялась, что никогда уж больше не увидит любимого, не сможет прикоснуться к непокорным волосам, порадоваться его улыбке. Напрасные страхи. Юноша вернулся победителем из нелегкого поединка. Да, он был на волосок от гибели. Клинок врага, нацеленный в сердце, наткнулся на оберег, ее подарок. Воспользовавшись смятением, юноша нанес решающий удар и выиграл бой, а заодно и свою жизнь. Он возвращался назад через цветущие луга, и по дороге сорвал для любимой букет васильков. Юноша протянул ей цветы — девушка молчала, лишь подняла глаза, и слезы в них блестели как капельки росы в васильках. Пусть ему предстоит хоть сотня таких поединков, думал юноша обнимая любимую, он ни за что не умрет, навсегда останется с ней. В этот же день пастух солнечных зайчиков вспомнил, зачем он пришел в этот мир. Девушка в видениях первый раз за все время улыбнулась и заговорила с ним. Теперь пастух понял ее слова. Он связал нехитрый скарб в узел и навсегда ушел от милых его сердцу горных вершин в незнакомые края. Вечно цветущая долина не осталась пустовать. Вскоре ее нашел разочарованный в царствовании король. Оставшись наедине с собой, он провел там самую счастливую в жизни неделю, а потом превратился в мудрую и величественную гору. Да, именно гору. И стоит там по сей день, созерцая облака, уходящие за край неба… Ступенька 10. Куда девается память На пути отважившихся навести порядок в своем прошлом кроется немало неожиданностей. Например, необъяснимо трудно бывает вспомнить казалось бы очень важные вещи. Но как же удобна иногда бывает такая амнезия — вот ведь мудро устроено наше подсознание! Детство раннее не помним — что-то может не сойтись с тем, что взрослые говорят. В старости вспоминаем больше молодость — чтоб не сойти с ума от бесцельности остального существования. Про неприятный миг боли забываем, но с самой болью, как способом жить, с годами сталкиваемся все чаще и чаще, а потом и вовсе ожидаем ее с нетерпением, как самое достоверное доказательство своего бытия. Многие ли из нас хранят в памяти такие глупые подробности, как цвет и фасон первых школьных туфель или количество отделений в подаренном на десятилетие портфеле? Ерунда, отмахнется читатель, ну разве же это важно? Но почему тогда сладко замирает сердце, когда в потайном уголке чердака находится пыльная тетрадка, где все одноклассники что-то нарисовали на память? Мы даже говорим “НА память”, потому что В памяти у нас эти милые подробности уже давно стерлись, посерели, и покрылись пылью — как и сама тетрадка. Ничто на свете не заставит выбросить старый велосипед без переднего колеса и поломанный стул — память бесславных корпений над математикой. Коробочки с открытками, ненужные циркули и линейки, безногие куклы, машинки с облупившейся краской, куртки с оторванными рукавами — все это похоже на веретена памяти. Стоит только ухватить одно за нить, как давно забытые истории прошлого начнут разворачиваться наяву. Может, чердаки, подвалы и чуланы для нас, не помнящих столько важного, — это благословение? Склад ярлыков в виде негодных, но не выброшенных вещей, хранилище билетиков в прошлое? “Правильнее” было бы, конечно, выбросить бесполезные предметы — так и дом станет опрятнее, и не придется решать, что делать с болезненными ощущениями. Но от памяти просто так не избавиться. Ощущения не выбросишь вместе с вещью, их надо осознать. Неосознанное ощущение переползает с выброшенной вещи в голову человека и занимает теперь место там. Мы забываем то, что мы выбрасываем, и чем больше мы выбрасываем, тем больше мы забываем. Остается только радоваться, что существуют официальные документы, где, если что, можно подсмотреть свое имя, семейный статус и проверить наличие здравствующих родственников. Если, конечно, вспомним про документы… Патологическое стремление к чистоте любой ценой скорее приведет к суете и забвению, чем очистит человека от ненужного и отжившего багажа воспоминаний. Привычка выбрасывать неугодное и непонятное раскромсает жизнь на отдельные части головоломки, которые потом придется долго собирать воедино. Если у вас хватило смелости первооткрывать себя заново, то не спешите кривиться при встрече со странными и глупыми поступками прошлого. Со временем вы полюбите себя и таким — как любят детей, даже если они пока не выговаривают половину букв алфавита. А натолкнувшись на “белое пятно” карты вашей памяти, крепитесь, и ищите свою Индию, как некогда это сделал Колумб для всего человечества. И ничего страшного, если Индия в конце-концов окажется Америкой… Две Ганы Старая Гана жила в большом старом доме. Комнаты сверкали чистотой и были оглушительно пустыми. Гана вежливо улыбалась детям и раздавала им леденцы к праздникам, но никогда не пускала в дом. Да и взрослые к ней редко заходили. Кроме старика Бо, конечно. Бо раскуривал душистую сигару и рассказывал истории собственного сочинения. Дым закручивался колечками — как и сюжеты его историй, а Гана хлопотала по хозяйству. На плите деловито пыхтел чайник и теплый ветер надувал занавеску, как парус. — Гана, да присядь ты хоть на минуту! — Бо вдруг обиделся, что его не слушают. — Ох, Бо, не могу сейчас! Я только... Гана начинала перечислять список из двенадцати дел, но Бо уже успокоился — он снова погружался в придуманный мир, где все можно было повернуть как ему хотелось. Иногда Гана всерьез печалилась, что в ее доме больше никто не живет. А ведь раньше ей нравилось быть здесь единственной хозяйкой. К ней часто заглядывали светлые тени, что-то шептали, но она забывала слова на следующее утро. Тогда тени стали оставлять записки. Гана внимательно прочитывала послания, и вот беда — тоже забывала их. Она смутно ощущала чье-то присутствие, и ожидала больших перемен... Теплым летним вечером, когда кажется, что снег бывает только в сказках и нет ничего абсурднее шерстяных вещей, Гана отдыхала в любимом кресле с плюшевыми подлокотниками, прикрытыми вязанными салфетками. Она читала книгу. Смотря на лицо Ганы, можно было с легкостью сказать, сколько раз главный герой попал в сильные передряги, сколько раз поссорился с девушкой, и сколько раз чуть не поцеловал ее. — Ах, — раздосадовано вздохнула Гана, не на шутку распереживавшись за героя, и отложила книгу в сторону. В ее размышления прорвался тихий, но настойчивый стук. — Наверное, Бо не может справиться с дверью, — встрепенулась Гана. Старушка редко запиралась на ключ — она не боялась соседей. Если что-то ей и внушало страх — это ее собственный дом, в последнее время он казался ей живым. Иногда в доме без видимых причин не открывалась дверь, иногда зловеще скрипели на ветру оконные рамы. Гана подошла к двери, дернула — на сей раз дверь легко поддалась. На пороге никого не было. Только теплый воздух, да стрекотание кузнечиков. — Показалось, — протянула Гана и нехотя вернулась в гостиную. Гане стало не по себе. Сейчас она бы не отказалась побеседовать с Бо. Пусть даже это будет не беседа, а монолог одного Бо... Снова стук. Гана прислушалась — звуки доносились из столовой. С каждой секундой стучали все громче — Гана хмыкнула и решительно направилась в столовую. Будь что будет! За обеденным столом сидел симпатичный черноволосый малыш лет пяти. Завидев Гану, он подбежал к ней и радостно затараторил: — Гана, пошли в парк, ну пожалуйста! Малыш повис на руке Ганы, и она, сама не понимая, что говорит, ответила: — Конечно, Си, сейчас пойдем, дай только мама наденет шляпку! Мама? Прежняя Гана не на шутку удивилась. Но новая Гана знала, что она делает. Как раз сейчас она спешила в спальню подобрать подходящую шляпку. Гана из прошлой жизни узнавала и не узнавала свой дом. Все то, что было чистым и опрятным благодаря ежедневным уборкам теперь сверкало и блестело, как могут сверкать и блестеть только новые вещи. В дверцах любимого буфета еще не было выбито сделанное на заказ цветное стекло, потом его заменят обычным прозрачным. Рука дорогой заморской статуэтки оставалась целой и невредимой, будто пять лет назад ее не ронял рассеянный Бо. Изрядно истершийся бархат на стульях выглядел просто неприлично новым. Гана подобрала с кровати кокетливую шляпку и присела около туалетного столика, примеряя обновку. Из зазеркалья на нее глядела молодая женщина с такими же чудными глазами, как у Си, очаровательной улыбкой и чуть вздернутым носиком. Может, она спит? Гана протерла глаза, но ничего не поменялось. Она машинально взяла в руки пудреницу. Лет сорок тому назад у нее была точно такая же! Вдруг Гане захотелось быть красивее всех, и она с сознанием дела припудрила несколько непослушных веснушек. — Какой хороший день! — сказала Гана ни к кому и не обращаясь. Молодая женщина в зеркале счастливо улыбнулась... Си послушно шел рядом, крепко держал ее за руку. Гана хорошо помнила — у нее не было детей. Раньше помнила, а теперь уверенность улетучилась. Казалось, ее прошлое перекраивается на глазах... Все встречные ей вежливо кивали, угощали Си леденцами. Мальчик благодарил за угощение и тут же прятал леденцы в карман. Почему же Си так просился в парк? Гана задавала себе вопрос, и не находила ответа. Она вообще не помнила никакого парка. Аллейки между улицами, живописные клумбы, стройный ряд деревьев — все это было. А вот парка не было! Но сейчас выходит — для другой Ганы парк есть.... Улочка завернула направо, и, следуя ее изгибу, Гана и Си оказались перед резными воротами. Сторож приветливо махнул им и поспешил впустить в парк. Гана ахнула — как красиво! Фонтан выбрасывал в воздух серебряные струи, причудливо постриженные деревья создавали живой лабиринт, разноцветные глаза цветов украшали клумбы. Си побежал к лабиринту, а Гана, не спеша, пошла следом. Молодая Гана наслаждалась всем вокруг и отдыхала, а Гана-старушка лихорадочно искала объяснение тому, что с ней происходит. Она смирилась с тем, что у нее откуда ни возьмись появился горячо любимый ребенок. И что дом вернулся назад во времени. И с новым помолодевшим лицом. Рано или поздно она с этим разберется. Хуже было с парком. В ее городе вдруг появилась часть, которой раньше не было! Гана даже не могла вспомнить улицу, с которой они повернули к резным воротам... Си убегал все дальше и дальше в лабиринт — Гана уже начала волноваться за него, как вдруг лабиринт закончился и они вышли на открытую площадку. Гана опустилась на скамейку, а Си принялся возиться в траве. Гана отдыхала, наслаждаясь покоем — искусство недоступное для Ганы-старушки. Внизу журчала речка, переливалась блестящая вода. Над речкой болтался подвесной мостик. Рядом росла небольшая роща — наверное яблони. Неугомонный Си уже сорвался с полянки и побежал к роще. Вдруг Гана подскочила со скамейки — и откуда только взялся этот страх. Макушка Си мелькала в высокой траве, с мальчиком все хорошо — чего бояться? Но страх не уходил. Гана сорвалась с места, побежала за Си, но, поскользнувшись на мокром камне, упала... Чья-то рука помогла ей подняться, Гана подняла голову — Бо?! — Что ты здесь делаешь? — начало было Гана допрос, но тут же прикусила язык. Она в недоумении смотрела на свою руку — морщинистую и натруженную — руки тридцатилетних модниц выглядят по-другому. Мда, впору себя спросить, что она здесь делает? — Гана, осторожней! Ну что же ты падаешь без предупреждения? — в голосе Бо сквозила растерянность. Из них двоих она всегда была внимательней и расторопней, и он не привык к роли главного. Гана огляделась — они стояли на пристани. И она совершенно не помнила, как попала сюда... — И чего ты потащила меня в ночь на пристань? — недоумевал Бо, — Ну, показалось что- нибудь, так дождалась бы утра! Мои друзья всегда говорили: "Бо, слушайся женщин, но не так часто, чтобы они это заметили!". И они были правы... Вот когда я встретил Сью сразу после войны, я так ей и сказал… Какой войны? Гана удивленно посмотрела на Бо. На острове испокон веков не было войн. И кто такая Сью? Гана знает Бо с детства, и никакой Сью у него не было и нет…Странно. Впрочем, чему она удивляется? У нее тоже раздвоение личности... А вдруг и Бо так же путешествует в свою молодость? Истории Бо считают небылицами, а может, он их не придумывает, а вспоминает? Как она сегодня. — Ты говоришь, увидела мальчика, — Бо принялся раскуривать трубку, — Ну и что, мало ли этих мальчиков бегает тут с утра до вечера. Мы за ним пошли, и к чему это привело? Ты чуть не расшибла лоб, а сорванец убежал! А я его так и не увидел, все на тебя полагался. В такую темень что вообще можно увидеть... — И правда темно,— согласилась Гана. Наверное, она действительно видела мальчика, ее мальчика Си, когда в дверь постучал Бо. Тут-то она раздвоилась на две Ганы. Одна гуляла по солнечному парку со своим сынишкой, а другая вместе с Бо следовала за каким-то мальчиком. Гм, скорее всего она шла со своим двойником по одному и тому же маршруту. А значит, она может попытаться попасть в парк еще раз! — Мне нужно в парк, — сказала она. — Гана! Что с тобой?! — Бо от удивления застыл на месте, — У нас нет парка! И никогда не было! — Как и войны, про которую ты только что сказал! — парировала Гана. Бо ошарашено уставился на нее. Он точно помнил послевоенное время на острове, и как они радовались победе. Но вдруг вспомнилась страница из учебника истории, он же сам это рассказывал детям в школе — войны на их острове не было веками. — Что же это такое? — беспомощно протянул Бо, — Гана, мы сошли с ума одновременно? Я так гордился своей памятью, я помнил все стихи, которые прочитал только раз. Неужели я мог забыть такое? — Бо, успокойся, пожалуйста, — Гана вдруг стало очень жаль друга, — Я тоже помню кое-что, чего со мной не было, или забываю что-то, что со мной действительно было. Не могу разобраться, что именно... Гана говорила долго, стараясь не упустить ни одной детали. Бо слушал ее внимательно — оказывается, он умел не только говорить. Бо тоже не помнил, как они гуляли по парку, но теперь оба были уверены, самое важное сейчас — это вернуться туда... Они снова пришли на пристань, откуда начали свой променад. Гана в невеселом настроении опустилась на скамейку. Она так привыкла помогать всем вокруг. Гана и не предполагала, что тяжелее всего бывает помочь себе. Особенно, когда надо сделать что- то, чего ты раньше никогда не делал. Например, найти парк, которого нет. Стоп! Парка не было, но она ведь помнила улицу! — Бо, пошли! Гана стояла перед деревянным забором, каким обычно огораживают стройки. Только вот не было за ним недостроенных стен, неуклюжих кранов, и вообще — признаков планомерного, заранее продуманного дела. С той стороны приветливо шелестели листвой высокие деревья, будто приглашая в гости. Гана и Бо пошли вдоль забора и сразу же обнаружили прореху. Не раздумывая, они нырнули в просвет. Гана с любопытством осмотрелась. Они действительно были в парке! Те же удобные скамеечки, тот же фонтан, те же дорожки — узнавание больно укололо ее. Гана невольно выбирала знакомые дорожки. Все правильно, все сходится. Будто охотник, она шла по следам воспоминаний. Но никак не могла окунуться в них заново. Она выверяла каждый шаг, но это не помогало! Нашла она парк своего прошлого — и что? Гана пришла в отчаяние. Это всего лишь… — Это всего лишь дорожки! — вслух выпалила она, и посмотрела на подозрительно притихшего Бо. Бо прекрасно ее понял. У него часто возникало желание поменяться местами с беспечным мальчишкой с детской фотографии, но как он не пытался проникнуть за глянцевую поверхность, ничего из этого не вышло. — Бо, это дорожки, и ничего более, обычный камень, причем не в очень хорошем состоянии,— добавила она, указывая на разбитую кладку. — Я знаю, Гана, пойдем-ка домой. Ты не можешь попасть туда, откуда уже однажды ушла. Мы прощаемся с чем-то навсегда, а потом удивляемся, что это уходит. А что ему остается делать? В восемь лет я побыстрее хотел вырасти, убегал от детства — а теперь хочу туда, но возвращаться некуда. Сам виноват... И Бо, известный рассказчик историй, способный развеселить самых угрюмых и докричаться до самых глухих, взял и заплакал. Так плачут о том, чего не вернуть, но во что еще можно верить. Гана гладила согнувшуюся спину Бо, говорила что-то неважное, но успокаивающее, и все думала, думала, думала. Никогда у нее не было времени послушать своего друга. И теперь, когда услышала, стало так печально... Наверное, она еще лет сто будет пропускать истории Бо мимо ушей, хоть это и не очень вежливо… Гана встрепенулась — да ведь Бо сказал очень важные вещи! Мы сами прощаемся с чем-то навсегда, а потом сетуем, что оно ушло! Стало быть, и она прогнала свое прошлое, Си, молодую жизнь. Да так прогнала, что и думать о ней забыла. Ради чего она могла бросить такое счастье? На ум приходило лишь одно слово: забвение... — Бо, ты ведь знал, что Си утонул, знал? — рыдания душили Гану, — И притворялся как все! Бо, почему? — Гана, милая, — устало произнес Бо, — ты сама повесила тридцать три замка на свое прошлое! Сегодня ты сняла один. Давай поглядим, что будет завтра. Старики медленно поднялись со скамейки, и поддерживая друг друга пошли к резным воротам. — Бо, а я ведь еще многого не помню, — в голосе Ганы зазвучали нотки первооткрывателя, — у Си же был отец… Бо улыбнулся в бороду, немного помолчал, и тихо произнес: — Вспомнишь, Гана, обязательно вспомнишь. *** Гана открыла двери дома для всех — он наполнился звонкими детскими голосами, и восхитительным ощущением, что все хорошее еще впереди. Бо часто навещал ее и продолжал рассказывать Гане истории. Теперь она слушала Бо очень внимательно, боясь пропустить какой-то намек на свою прошлую жизнь. От всех прямых вопросов Бо мастерски уворачивался, и Гана уже потеряла надежду докопаться до правды. Но ей помогли светлые тени. Они оставили Гане на серванте свою последнюю записку. Утирая глаза передником, Гана выскочила из дома и побежала к Бо. Тому забытому Бо, которого она так долго ждала. Ступенька 11. Дорога домой И вот ты собрал себя воедино. Ты понял, что в жизни есть вещи интересней, чем сожаление о прошлом и страх будущего — в жизни есть цель. И цель эта — вернуться домой, вернуться к себе. И ты начинаешь поиск… Иногда кажется, что дом — это то место, где ты сейчас находишься, где тебя знают, иногда ждут в гости, нуждаются в твоем внимании. Ты приезжаешь в другое место, и снова “обрастаешь” мхом новых знакомых, приятных времяпровождений, планов на будущее и стройным распорядком. Ты дышишь в такт с этим миром. Ты нашел, что искал. Но со временем дыхание сбивается и — ты вновь путешественник, стоишь с пустыми руками в начале дороги, не зная, радоваться неизвестному неизбежному или плакать над потерянным ненужным. Когда-то ты поймешь — дом далеко, но будешь свято верить, что он все же есть. Ты будешь останавливаться в уютных тавернах, выбирать в друзья милых, открытых людей, мечтать с ними о далеких путешествиях, и будет тепло и весело от ожидания чуда. Чуда встречи с домом. Однажды ты забредешь в темное, Богом забытое место. Ты будешь идти продуваемый всеми ветрами без надежды и смысла сквозь снежные бури и липкий холодный туман. И чтобы не повернуть назад, не упасть в дороге, ты запретишь себе слышать радостные дружеские голоса, к которым так привык, и которые уже были тобой. И больше всего на свете ты захочешь попасть домой. Но где он, в какой стороне? Может, ты все выдумал, и нет никакого дома? Ты оглянешься назад — зловеще блеснут шпилями башни городов, и жизнь покажется острым клинком, направленным против тебя самого. И только от твоего искусства ходить по лезвию ножа будет зависеть, выйдешь ты из этого тумана, или нет. Но ты выйдешь — тебе еще много предстоит сделать, и так рано сдаваться ты не намерен... В один солнечный день ты достигнешь цели и найдешь свой дом. Ты будешь безмерно счастлив. Тебе найдется много о чем рассказать и расспросить терпеливо ожидавших тебя домашних. Но вскоре ты снова засобираешься в дорогу. И кто знает, что еще тебе откроется в том далеком путешествии... Край Мира На острове, затерянном в безбрежных водах океана, имя которому еще не придумано, окруженном скалами, высоты которых еще не названо, покрытого облаками без дна, жил маленький народец юдлей. Юдли были настолько маленькими, а остров настолько большим, что ни одному островитянину еще не удалось обойти родную землю вдоль и поперек. Но маленький народец не расстраивался — юдли всегда могли дофантазировать то, чего не знали. Так и случилось, когда юдли взялись писать книгу об устройстве острова. Не все, правда, фантазировали одинаково, поэтому пришлось разделиться на несколько партий. Одна партия фантазеров провозгласила остров дуплом гигантского дерева. По их мнению иногда к дереву слеталось бессчетное количество сов, они заглядывали в дупло, сверкая глазами-звездами. Так на остров опускалась ночь. Другая партия считала остров независимой плоской планетой, лежащей на спине космического крокодила... Были еще третьи, четвертые, десятые партии, но всех перещеголял министр фантазеров, заявивший, что остров — это просто... остров, омываемый водами океана. Его тут же высмеяли, но делать нечего — министр остается министром. В книге так и пришлось записать: остров — это планета, омываемая океаном, находящаяся в дупле огромного дерева. Определение устроило многих, и фантазеры постепенно утихомирились. Не успокоился только королевский сын, принц Тамагау. Он втайне ненавидел всех фантазеров, чье неуемное воображение преследовало его с рождения. Он и на свет появился только потому, что королю нафантазировали рождение чудо-ребенка. И это было только начало. Никто из этих пустопорожних выдумщиков не мог представить, как нелегко чудо-ребенку выполнять их фантазии. Принцу Тамагау надлежало быть фокусником, магом, чародеем, философом и эксцентричной личностью одновременно. А Тамагау хотелось иногда просто изречь пошлость про погоду или обсудить последнюю тенденцию в королевской моде. Да, о такой роскоши принц мог только мечтать. Но душа настойчиво просила чего-то настоящего, а не нафантазированного. Хоть остров исследовать! А то эти дураки такое в книге напишут... Новое оранжевое солнце будущего дня застало принца на ветреном перевале — внизу как на ладони темнели пупырышки домов родного города. Но душой принц был уже по ту сторону перевала, в неизведанном еще никем мире. Дорога нравилась принцу. Ведь она должна закончиться настоящим открытием! Дорога вела принца в лес к подножия гор с белыми шапками снега на вершинах. Там он и расположился на ночлег, умостившись на перине сухих листьев. Голова потяжелела, принц начал потихоньку засыпать. Его разбудил странный шорох. Принц распахнул глаза, всмотрелся в темноту. Вокруг принца кольцом стояли полупрозрачные человечки. Они пинали друг друга, проваливаясь кулачками в прозрачные тела, и оживленно спорили, кто будет задавать вопросы духу юдля. — Вы кто? — принц не выдержал первым. Человечки дрогнули, стали еще более прозрачными, и неуклюже вытянули шеи. Через пару минут они растаяли вовсе, оставив на попечение принца зазевавшегося собрата. Тот, видно, не успел испугаться, а, может, и не собирался этого делать. — Мы не умеем фантазировать, знаем все наверняка! — Полупрозрачный присел рядом с Тамагау, тяжело вздохнул, — Скука... — он всплеснул руками, — живем долго, а толку? Единственное развлечение — спиритические сеансы, да и то вы испортили, заговорив первым. Очень нетипично, знаете ли. Все разбежались, а я вот никуда не спешу. У меня впереди еще минимум триста лет жизни... Принц недовольно хмыкнул. Его снова без спроса втянули в чьи-то фантазии. И, кажется, путешествовать дальше придется в компании. — А не пойти-ка ли мне с вами?— заявил Полупрозрачный, и не ожидая ответа, добавил, — Я совсем разучился ходить, друг мой, немного здоровой жизни не повредит. Эти мгновенные перелеты забирают столько нервов. Был у меня такой случай… Но принц истории уже не услышал — он провалился в глубокий сон. Во сне к нему приходили сородичи Полупрозрачного и требовали сказать, где зарыла сокровища чья-то бабушка, и во сколько лет ее внучка выйдет замуж... Тамагау открыл глаза — солнце еще не взошло, можно спать дальше. Что-то нестерпимо щекотало руки, бабочки что ли? Принц привстал, вгляделся в предрассветный туман. Зря он надеялся на бабочек — это Полупрозрачный тянул его изо всех сил к дороге. — Это же надо быть таким скользким! — возмущался Полупрозрачный, хватаясь эфемерными пальцами за руку Тамагау, — Если хотите найти конец острова, спать некогда! — Полупрозрачный оставил в покое руку Тамагау, вытер пот со лба, — Нечего на меня так смотреть, чужие мысли для нас дело привычное... — Вот и отстань от меня тогда! — огрызнулся спросонья принц, — я ушел из мира юдлей не для того, чтобы выслушивать какое-то привидение! — Эх, молодежь... мне бы столько эмоций! — печально протянул Полупрозрачный, — И куда вы, любезный принц, пойдете? Дорогу-то не знаете... Принц стушевался. Спасу нет от этих фантазеров. И здесь его нашли. Но делать нечего, сам он может целую вечность плутать. Придется терпеть. Тамагау нехотя кивнул, и Полупрозрачный неожиданно резво подскочил, засуетился, собираясь в дорогу... Они шагнули в царство леса. Высокие деревья смыкали над путниками кроны, резные листья шелестели на ветру, шелест превращался в песню. Друзья еще долго скитались по лесу, не в силах уйти от его сладких речей. И навсегда бы остались там, забыв о своей цели, не разведи Полупрозрачный костер в одну из холодных ночей. Лес испуганно замолчал, и оборвал песню на высокой ноте. Тамагау и Полупрозрачный с удивлением посмотрели друг на друга. Их платья износились, в бороды вплелись дикие вьюны, в волосах застряли кувшинки, ноги сбились до крови. И хотя у Полупрозрачного было полупрозрачным все — даже кровь и мозоли на ногах, он тоже имел плачевный вид. Не долго думая, путники бросились из леса прочь, роняя по пути кувшинки и вьюны. Полупрозрачный на бегу успевал ныть и жаловаться на несправедливую жизнь. А принц, не сбавляя скорости улепетывания, вдруг подумал, что реальность ничуть не лучше фантазий. Какая разница, двигаешься ты или нет, когда смотришь цветные картинки? Но лесом их напасти не закончились. Едва они вышли на поляну, только отдышались, как сразу же угодили в лапы огромных птиц. Тамагау и Полупрозрачный уже приготовились к участи стать птичьим обедом, но их почему-то не съели. Пленных заставили собирать хворост и ветки для гигантских гнезд. Для принца и Полупрозрачного, лишенных радости домашних работ, это было тяжким испытанием. Сбежать от птиц никак не получалось. Ночью пленники скрывались в чаще ближайшего леса, и сморенные усталостью засыпали там, а просыпались возле знакомых гнезд, густо усаженных кричащими птенцами. Принц с каждым днем становился мрачнее и мрачнее, зато Полупрозрачному, казалось, все трын- трава. Он не спеша собирал хворост, вслух развивая теорию, что труд может сделать из полупрозрачных непрозрачных, из непрозрачных и вовсе закостенелых, а из закостенелых скорее всего известковых, либо каменных… Но всему приходит конец, и однажды птицы не вернулись с охоты. Друзья снова отправились в путь... Тамагау и Полупрозрачный пережили немало приключений. Они чудом ушли от эльфов. Спасли только капризы Полупрозрачного — он слишком долго выбирал эльфийскую невесту, за что эльфы на него обиделись и выгнали гостей вон. И злые гномы, и пророчащие беду старцы, и обманчиво-уютные дворцы, и алхимические лаборатории, и сундуки с ничейным золотом — препятствий не перечесть. Но каждый раз кто-то вовремя вспоминал, ради чего они отправились в путь, и перед друзьями открывались новые дороги... Принц и Полупрозрачный вышли на неприветливый скалистый берег. Сильные порывы ветра бросали в лицо соленую воду, будто желая устроить последнее испытание. Полупрозрачный недвижно стоял у воды, повернувшись к Принцу туманной спиной, подозрительно молчал. — У полупрозрачных есть старая легенда, — начал Полупрозрачный, голос дрогнул, — Давным-давно остров можно было легко покидать и возвращаться. Но вернувшись, юдли менялись — они затевали войны, убивали собратьев, предавали семьи. Тогда совет старейшин и создал защиту. Остров закрыли для всех. А юдлей научили фантазировать... — Чтобы не лезли, куда не следует... — догадка поразила принца, — Да как они посмели превратить юдлей в кукол? — Юдли сами так захотели, — спокойно ответил Полупрозрачный, — Только ты сопротивлялся ходу вещей... — Что мне делать? — принц попытался ухватить Полупрозрачного за плечи, — как справиться с этой защитой? — Этого никто не знает, Тамагау. Секрет утерян. Затем ты и здесь. — Кто ты? — голос принца охрип от волнения. — Какая разница? — не к месту улыбнулся Полупрозрачный, — Я сделал свое дело, теперь ты сделай свое. Открой остров! С этими словами он превратился в Полностью Прозрачного и исчез. Принц огляделся — пусто вокруг, и пусто на душе. Может, Полупрозрачный ему привиделся? Он так хотел избавиться от своего попутчика побыстрее, а теперь, выходит, скучает за ним? Тамагау достиг цели — он узнал все про остров, исходил вдоль и поперек, дошел до конца. Почему же сейчас так тоскливо... В небе крикнула чайка. Тамагау поднял голову. Не время горевать. У него осталось еще одно важное дело. Тамагау пристально смотрел на чайку. Казалось, для нее нет границы. Птица взмыла ввысь, нырнула в облака. Принц не отрывал взгляда от черной точки. Пока сам не стал ею. Он парил над волнами, наблюдая одинокую фигуру на берегу. Оглядываться не хотелось, и неудержимо тянуло дальше, к линии горизонта. В следующий миг он наткнулся на какое-то препятствие, небо порвалось, и нарисованное солнце с тучами уступили место настоящему. Ветер играл бумажными лоскутами фальшивых облаков, а принц летел на край мира. Ступенька 12. Сквозь жизни Придет время и твой поиск завершится. Когда-то это случается со всеми. Возможно, ты с безжалостной ясностью понимаешь — уже не успеешь найти, что искал. Что ты чувствуешь? Смирение, ярость, безнадежность, ужас? Оглянувшись назад, что видишь? Приключенческий роман, или его ожидание? Есть ли тебе дело в эти минуты до тех, кого оставляешь здесь? И есть ли им дело до того, что ты уходишь? Как оно будет — там? И будет ли вообще это “там”? Почему многие переступающие черту так страдали? И были ли эти страдания настоящими? Боялись ли они? Или были уверены, что не бояться нельзя? Внушаемый веками подспудный страх “божьего суда”... Но был ли суд “божьим”? И верно — человек может себя не любить, наказывать, ругать, делать неполноценным и уродливым, а окружающий мир всегда готов предоставить нам еще один шанс. Что бы ни случилось, у него всегда хватит любви и заботы на всех, только бы мы сами сделали хоть маленький шаг навстречу! Способность кожи самостоятельно затягивать раны, крови — свертываться, плохих впечатлений — забываться, болезней — уходить прочь, возможность исправить ошибки, переделать все по-новому и из любой точки пространства и времени начать сначала — сколько доказательств мы имеем своего дара вечной жизни! Род человеческий очень недоверчив. Другое дело — природа. Вряд ли бы на Земле наступила весна, откажись деревья цвести, и потребуй доказательств ее прихода. А если бы снег отказался умирать, боясь никогда не родиться вновь? Самосознание — великая и опасная вещь одновременно. Мы — уже не дети природы, но еще и не боги. Но прежде, чем познать небесное, мы должны изведать земное. Странно было бы думать, что мы успеем сдать все свои “экзамены” на профпригодность за одну- единственную короткую земную жизнь. Жертвы, преследователи, грязные нищие и короли, красивые, уродливые, великие мыслители, простые трудяги, путешественники, домохозяйки, вечные студенты — это все про тебя. И если есть другой способ увидеть мир таким, как видит его Бог, то пока что нам его не открыли. Особый механизм самосохранения не позволяет нам помнить прошлые воплощения — они теряют краски и вовсе стираются из памяти детей годам к трем. А до этого времени мало кому из взрослых приходит в голову задавать своим несмышленым отпрыскам наводящие вопросы. А ответы могли бы получиться очень неожиданными. Видно, у современного человека и в настоящем достаточно стрессов, чтобы добавлять к ним еще темное средневековое прошлое. Но у айсберга есть верхушка — она видна и неискушенному наблюдателю. Вспомнить только двухчасовые знакомства, оставляющие ощущение десяти лет крепкой дружбы. А уникальные способности к искусствам любого рода — музыке, живописи, поэзии, изучению языков? Что уже говорить о необъяснимой привязанности к изучению далеких стран, где раньше никогда и не бывал. Или о необоснованной ненависти к тем, кто и повода не давал. Просто воля божья? Но если все укладывается в одну жизнь, то к чему такие намеки и недосказанности со стороны того же Бога, на которого, конечно, легче понадеяться, чем самим не плошать. И если мы не вправе предполагать, то почему нам дан механизм для “предполагания”? Настоящим исследователям со временем открываются и эти тайны. Ищущему не отказывают ни в чем, именно потому, что он не отказывается от поиска. Хитросплетения воплощений проявляются, как узоры на замысловатой ткани времени, и вот ты с удивлением и восторгом находишь там свою тоненькую ниточку, самую чудесную, красивую и яркую. А вдоль нее всегда и неизменно идут твои близкие, родные, любимые, друзья и враги. Ненадолго меняются лица, одежды и времена, но суть остается та же — борьба за любовь. Кому-то должен ты, а кто-то тебе — и нет притяжения сильнее. Ну что ж, не плачь об умерших — быстрее встретишься с ними, не вини себя в ошибках — никогда их не повторишь, не пытайся вернуть трагедии прошлого — у Бога, вселенной, природы достаточно фантазии для твоего чудесного будущего. Будь готов отвечать за свои поступки, и, когда думаешь о смерти, помни — ты не одинок. Тысячи существ поддерживают тебя именно в эти моменты, но, вероятно, ты слишком занят собой, чтобы слышать их. Храбрый воин Сулиман Кто знает, где кончается и начинается то, что мы простодушно, за чашкой чая называем жизнью? Миллионы раз делать одно и то же, сожалеть о необратимости поступка и только однажды оглянуться назад... Чтобы увидеть, как вслед за нашими шагами тускнеют камешки мостовой, превращаются в пыль, и та рассыпается золотыми искорками звезд по бесстрастному небосводу. — Зачем я здесь? — в отчаянии воззвал к небесам Сулиман, обхватив седую голову руками. Бесконечные песчаные дюны, свистящий ветер, обжигающий горло воздух и ни души рядом — не с кем сражаться, не за кого бороться, некого спасать. Перед лицом врага все ясно — или он, или ты. В этом был весь смысл. А когда оставался один ты? Что тогда? Шел, а скорее монотонно тянулся, седьмой день пустынных странствий. Сулиман очнулся между барханов без воды, еды, оружия и малейшего предположения, как он туда попал. Гнетущее чувство вины и безысходности — вот что он унес из последних моментов жизни в допустынном мире. Не самое лучшее, что можно взять в дорогу. Но это было единственным достоянием одинокого воина. Сулиман — гордость императорской армии — никогда не стремился стать военачальником. Он знал, что лучше всего умеет сражаться — и сражался. Но никто бы не посмел упрекнуть Сулимана в жестокости. В его сердце не было ненависти к врагам — такие же люди, как и он, они просто оказались по другую сторону цитадели. Сулиман не изобретал для себя философии — уважение к врагу он впитал с потом тренировок. Это был залог его побед, его способ жить... Но теперь, с каждым новым следом, выдавленным в раскаленном песке, он все больше терял веру в то, что знал раньше. Сулиман не страдал от жажды и голода — долгие переходы без еды и питья не были в диковинку тренированному телу. Руки и спину покрывали глубокие раны, но он спокойно переносил боль — организм достаточно силен, справиться и с этим. Страдания другого рода душили его, делали слабым — невероятно, невозможно для прежнего Сулимана. Он чувствовал жгучий стыд и досаду — Сулиман провалил очень важное дело. Событий он не помнил и не желал вспоминать, только призывал смерть и намеренно истощал свои силы... — Почему ты плачешь? — вдруг Сулиман услышал мелодичный голосок справа от себя. Девочка лет восьми рисовала на песке круги пальцами босых ног. Сулиман только сейчас понял — слезы прокладывали дорожки по его обветренным щекам. Сулиман сделал глубокий вдох, стыд медленно отпускал его. — Я сбился с пути — просто ответил Сулиман. — Тогда пошли со мной, — неожиданно предложила девочка. — Я ищу друга, — добавила она, — Будешь моим другом? — Ты ведь еще ребенок! — удивился Сулиман, — А я… я не подхожу для тебя. Всю жизнь я воевал. У меня не было жены, детей, я ни с кем не дружил… — Тогда я буду твоим первым другом, — девочка снизу вверх внимательно смотрела на Сулимана. — Если ты начнешь улыбаться, то сразу перестанешь плакать. Это специальный секрет, его можно рассказывать только друзьям. А какой у тебя секрет? — Гм… Ну, я… Я не знаю специальных секретов. Ну, могу попробовать... Настоящий воин не должен терпеть поражений! — Какой же это секрет?! — удивилась девочка. — От секрета должно стать веселее, интереснее. А твой про воина не подходит. Он грустный. Девочка говорила так искренне, что воин невольно улыбнулся, погладил ее по голове. — Хорошо, я буду твоим другом. Так в какую сторону мы идем? — Где еще не были, — сказала девочка и потянула Сулимана прочь от исчезающего перекрестья их следов. И Сулиман снова отправился в путешествие по бескрайнему пустынному царству, сбитый с толку неожиданной встречей, терзаемый неопределенностью, испытывая необъяснимую надежду на спасение. Он больше не думал о смерти и не призывал ее. Все свободное место рядом занимала девочка — ее слова, движения, улыбка, смех. Девочка не спрашивала Сулимана о его прошлом и не говорила о своем. Они будто начали новую жизнь — странную и свободную. Сулиман вдруг понял — вокруг него живет огромный мир. Кроме войны есть солнце, луна и звезды. Есть пустыня и голос песка, и каждая песчинка разная. Есть небо, которое глубже, чем море, есть воздух, ветер… Девочка рассказывала Сулиману истории про солнечные и лунные города. Она говорила, что в солнечных городах живут существа, похожие на лучики света. Им там совсем не жарко — ведь они бесстрашны и не боятся сгореть. А лунные города населены печальными рыбами — те плавают вокруг Луны день и ночь. Когда рыбы плачут, воды океанов Земли поднимаются выше. Как только рыбьи слезы высыхают, воды снова уходят в океаны. И каждая звезда на бескрайнем небе имеет свой язык и может многое поведать тому, кто ее поймет. Девочка говорила про людей, которым не нужно воевать. Они никогда ни с кем не сражаются и никого не побеждают. Если они победят себя — кто же останется собирать урожай, ткать одежду, ухаживать за детьми, любить близких? Было в этих рассказах много необычного, и Сулиман впитывал ее звонкие слова, как живую воду. Чем же он был занят всю жизнь? Почему он не увидел эти чудеса раньше? Раньше, чем попал в безжизненную пустыню… где он уже не властен над собой… Так они и пришли к своему последнему вечеру. Девочка молчала, а Сулиман ее ни о чем не спрашивал, полностью доверяясь мудрости маленькой спутницы. — Ты знаешь, что будет завтра? — тихо спросила девочка. — Ты уходишь? — вопросом на вопрос ответил бесстрашный воин Сулиман. — Просто ты меня больше не увидишь, и тебе может показаться, что я ушла, но это не так! Сулиману понадобилось время, чтобы совладать с собой. Волна сожаления нахлынула и затопила без остатка. Он не хотел отпускать девочку! У него никогда не было детей, и этот ребенок стал сейчас дороже нерожденных родных детей, дороже всего на свете! Но Сулиман, как и подобало храброму воину, лишь бесстрастно спросил: — Могу я пойти за тобой? — Потом, если захочешь, — улыбнулась девочка и положила голову Сулиману на колени. — Я бы охранял тебя, а ты бы мне рассказывала истории, и так пусть будет всегда… — Сулиман хотел заглянуть в глаза девочки, надеясь прочитать там ответ, но она уже сладко спала. Рано утром девочка разбудила Сулимана, легко коснувшись его плеча. — Мне пора, — сказала она чуть слышно. — Я должна тебе рассказать еще один секрет. Нет ни твоего императора, ни армии, ни сражений, ни этого песка и пустыни, для тебя уже ничего этого нет. Ты свободен. Последние слова девочка произнесла едва слышным шепотом. Сулиман моргнул, не веря глазам. Таял не только ее голос, но и сама девочка с каждой секундой становилась все более и более прозрачной, пока не исчезла вовсе. — Подожди! — только и успел крикнуть Сулиман. Он хотел удержать девочку, но поймал лишь воздух, и в изнеможении растянулся на песке навзничь. И тогда Сулиман вспомнил, как попал в это забытое богом место. Шло кровавое сражение, противник был силен и хитер, но император не хотел это признавать, и не оставил достойных тылов для прикрытия. Сулиман с кучкой отчаянных воинов оказался на передовой — во что бы то ни стало им надо одолеть врага. Все шло по плану, Сулиману удалось прорвать полчища вражеского войска, и он стремительно продвигался в его гущу, прорубая мечом дорогу. В пылу битвы враг всегда — толпа, безликое нечто, лавина, которую надо остановить. У него тысячи рук, в каждой из которых на острие клинка поблескивает смерть, но у него нет лица, нет глаз, нет имени. Такого противника не страшно убивать. Но на глазах Сулимана эта безличная гидра вдруг превратилась в испуганного ребенка, заплутавшего среди схватившихся насмерть воинов. Сулиман не успел подумать, он ощутил — все вдруг изменилось. Уверенной рукой воин подхватил маленькую фигурку, усадил на коня рядом. А потом его настиг страшный удар в спину, смертельный для любого воина. Сулиман знал, что умирает — без него сражение будет проиграно, он уходит не выполнив задания. Но он мог еще спасти ребенка, вывезти с поля битвы. Сулиман пришпорил коня и понесся прочь от лязгающих мечей и воинственных криков. После было хмурое небо, стук копыт вдалеке, и горький вкус слез бессилия. Воин посмотрел на свое тело — оно было прозрачным, это было не его тело. —Я умер, — сказал сам себе Сулиман и настороженно прислушался к словам. Они не оставили ни отклика страха, ни разочарования, ни протеста. Он был мертв. Вернее, мертво было его прошлое тело, а он сам находился в путешествии, и оно шло к концу. Нет лучшего места для путешествия, чем пустыня. Это в мире страстей и желаний все вокруг менялось, а Сулиман оставался неизменным. Пустыня же была другой — оставаясь в неподвижности, она меняла его изнутри. От прежнего Сулимана осталось лишь имя и безмерное уважение к своему противнику — Смерти. Сулиман знал — это повторится много-много раз, и кем бы он ни был, он навсегда останется воином. Но только теперь у него будет спутница, самая большая драгоценность, его Любовь. Он не смог оставить ее в пылу пожарищ, он не отвернулся от нее в минуту отчаяния, и он последует за ней дальше, даже если на одном из поворотов ему случится забыть себя… *** Говорят, есть в году одна волшебная ночь, когда в летнем звездном небе можно увидеть силуэт воинственного всадника и маленькой фигурки, парящей рядом. Но никто об этом не расскажет всерьез — все живые существа спят крепким сном, и лишь по-настоящему влюбленные наблюдают в небесах странные тени. Наутро и они забывают о том, что видели, только непонятная сила заставляет их вновь и вновь шептать: Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя… Ступенька 13. Должностные инструкции чародеев (относится ко всем, кому скучно просто жить) Дошла очередь и до тринадцатой волшебной главы — главы для чародеев. Мы почти замкнули круг и испытали все, если не жизнью, то смертью. Теперь надо выбирать. Можно пойти на второй круг, а можно подняться по узкой лесенке. Она ведет в неизвестное, и если ты маг и волшебник, — тебе туда. Лесенка почти незаметна — с первого взгляда ее не отличишь от обычной тропинки, таким и должен быть настоящий чародейский лаз. Широкая помпезная лестница у волшебников не в моде. Так уж устроен мир — чем больше знаешь и умеешь, тем сложнее задания, жестче требования, и меньше права на ошибку. Но и тем больше сил тебе в помощь, тем быстрее выздоравливаешь, если заболел, тем легче решаются насущные проблемы. Вот поэтому так опасно форсированное стремление к совершенству. Куда спешить? Силы творить чудеса сами откроются, когда придет время. Ибо для незнающего волшебный мир очень жесток. Первое, что человек видит, попадая туда — свое отражение, и нередко сходит с ума от страха. Чудеса приходят в жизнь как побочное явление. Это показатель того, что человек прошел тяжелые испытания страданиями, потерями, гонениями, научился прощать, как следует любить (и своих врагов тоже), и готов быть честным хотя бы с собой. С другой стороны, чудеса даны в помощь идущему, иначе он просто не одолеет свой путь. Но каждый путь нуждается в цели, а чудеса ради чудес — удел фокусников. Развлечение публики — да и только. Первое, чему должны научиться чародеи, получив в распоряжение волшебную палочку — распознавать, кого им спасать. Обычно любые попытки спасти против воли спасаемого заканчиваются плачевно. Взять того же рыцаря Ланцелота из сказки Е.Шварца “Убить дракона” — три раза был ранен, и как раз теми, кого насильно спасал. От человека в любом случае нужно получить разрешение — осознанное или неосознанное, жестом, словом, взглядом. Иначе мы нарушаем чуть ли не самый важный закон мироздания — закон свободной воли. Да, трудно смириться с желаниями других жить хуже, получать зарплату меньше, иметь друзей-предателей, директора-самодура, жену-стерву, детей- негодников, а то и вовсе от усталости отправиться на тот свет. Но это их право. И они будут бороться за свое право остаться на удобной обжитой ими ступеньке (телевизор, шоколад с усилителем вкуса, бульварный роман и попкорн в кинотеатре). А если их без спроса потревожить, то они и вниз могут стянуть — им еще сила тяжести поможет пробросить нарушителя покоя на ступеньку ниже себя любого. В конце концов, никто не знает, чем обернется их “не тот” выбор на каком-то из поворотов жизни. В чужой жизни всегда все понятнее, но искушение “спасти всех” надо побороть. Мы можем спасти только самих себя. И несем ответственность исключительно за свои поступки, или их отсутствие. К слову, именно ответственность, как способность отвечать на любые внешние импульсы, обращенные к нам, и осознавать свой ответ — есть мерило волшебства. У чародея получается творить чудеса именно потому, что на минуту времени он реагирует на сотни возможных вариантов выхода из “безвыходной” ситуации, и хотя бы три из них да срабатывают. Простые смертные обычно используют эту минуту на поиск доказательств, что выхода нет. В конце концов, обе стороны достигают результатов — правда, несколько разных. И тех и других можно оправдать — люди те же, да ступеньки разные! И казалось бы, разве трудно это — давать ответы? Не в космос все же лететь. Но как часто обещания неотвеченные забываются, любовь неотвеченная уходит, неотвеченные желания откладываются на потом, неотвеченные страхи превращаются в фобии, неотвеченные переживания — в комплексы. “Безответственный какой-то!” — говорим мы вслед неудачнику, который и настоящему своему провалу ответа еще не дал. Монолог волшебника Да, я волшебник! Ну и что? Не булыжники же в сыр превращать, или яйца — в золотые слитки! Все им для потехи, да для выгоды сделай! Ишь, приноровились, за исполнением желаний приходить! Хочу жениха красивого, чтобы у него и глаза добрые, и зубы белые, и характер покладистый. Я, конечно, действо устроил — руками поразмахивал, заклинания страшные прочел, чуть из тапочек не выпрыгнул! Оно и без лицедейства можно. Улыбнусь, подумаю — и готово. Но больно у нас люд представления любит, вот я и по совместительству в театры играю… Ступай, говорю, голубушка! Твой молодец уж тебя на печи и ожидает! Ушла, долго не было. И вот бежит моя голубушка вся в слезах — всхлипывает, лопочет что-то, сразу и не разберешь. Я ее для успокоения палочкой волшебной стукнул по темечку, три раза плюнул, тарабарщину пробубнил, она — глядь, посветлела, приободрилась. Молодец-то, говорит, весь как заказывали, с одной только неудобной привычкой — работящий попался, такой он разэтакий! Сам с утра до ночи в поле пропадает, и ее, белорукую лебедушку, корову доить заставляет. Дои, говорит, Глаша корову, красивее будешь! А она коровы боится... Эх, Глафира, Глафира, я-то с волшебствами обращаться умею, а тебе они по что были? Не буду на него лень-матушку насылать, такую красивую работу портить. Не халтура, чай! Хочешь жить с чудесами, живи, а нет — так я мигом все сызнова оберну…Что? Пошла с коровой знакомиться? Ну, ступай, умница, ступай… И чтоб ноги твоей больше здесь не было! И за богатством часто являются — золото, серебро приумножить просят. А мне для своих соседей ничего не жалко! Волшебник я, или кто? Вот барин молодой упрашивал богачом его сделать. Расскажи да покажи ему, где золота раздобыть, а уж он потом отблагодарит, как отца родного! Я-то неладное почуял, но только в бороду усмехнулся, и исполнил, чего барин просить изволил. А чтоб сомнений у барина не осталось, дал ему рубль железный, и в ухо нашептал: “Неразменный рубль это. Как луна взойдет полная, выйдешь на распутье и закопаешь в землю. Дождешься, когда сова ухнет, и домой ступай. Проснешься богатеем!” Больше барин ко мне не заходил. Потом люди сказывали, что умер нежданно у того барина отец, которого тот больше жизни любил. Отец оказался богатым человеком — все наследство сыну завещал. А барин-то наш от горя совсем умом помутился. Так, говорят, и бродит по лесу, на полную луну глядит, да ухает, словно сова. Нашлись буйные головы — и за ним все причуды повторяют. Думали, бедолаги, так деньги большие нажить можно. Кхе, кхе, я же все это для театру придумал! И образованные люди, а голове своей не доверяють! Без моих заклинаний ничего не выйдет! Да и совесть нынче не в моде — забыл меня барин отблагодарить, хоть и обещал сердечно. Для меня не беда — скатерть самобранка, волшебная палочка, да сапоги скороходы все мои потребности сами знают. А он, ишь как пострадал, горемычный… Ох-хо-хоюшки, людишки вы мои! Размахиваю я палочкой волшебной, исполняю желания, а вам все мало и мало! Давеча философ захаживал, про великие человеческие устремления говорил, а потом замолчал, задумался и разрыдался. И пока на моем плече всхлипывал, да бородой слезы утирал, признался, что любви да ласки ему не хватает. Тут я без всякого волшебства его успокоил. Он заулыбался, как дите малое, и сквозь слезы стыдливо так бормочет: “Спасибо, друг, помог! Правду сказывают, что ты чудеса творишь!” И ушел, так и не попросив меня ни о чем. Тогда-то я и понял, что первый раз в жизни совершил настоящее чудо! Стремления ваши великие, да желания маленькие! Все мир спасать бросаетесь, а самих на части хвори раздирают, да близкие ненавидят. И зачем вашим маленьким желаниям исполняться, если вы от этого не становитесь ни лучше, ни добрее? Почто волшебный дар тратите? На то, что завтра забудется и порастет травой-муравой? Желание вон давно уже исполнилось, а радости на лицах нет. Только недовольство в душе, и хочется все больше и больше. Почему между вами и вашим желанием всегда стоит кто-то третий, чтобы его за вас исполнить? В том и секрет волшебства — увидеть, что вам нужно на самом деле. А увидев, вы сможете легко взять все сами — лишь протяните руку. После Словие Одинокий профессор поднялся из-за стола и начал пробираться к окну, прочищая путь сквозь старые вещи, окурки, пустые банки из-под пива, метафизические книжки с иероглифами вместо названия и другой, необходимый для работы инвентарь. Добравшись до конечного пункта, он с трудом отодрал набухшую за время дождей старую раму от другой такой же и, немного поборовшись со щеколдой, открыл окно. Он вдохнул свежий воздух, улыбнулся, накинул давно вышедший из моды плащ и вышел на улицу. Профессор бродил по бульварам, и впервые за долгое время всматривался в лица людей, улыбался их улыбкам и плакал их слезами. Вскоре он написал свою лучшую книгу. Но не на бумаге, а в сердце каждого встреченного им в тот день человека. |
|
|||
|
Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке |
||||
|
|
||||
