В течение длительного периода НДПА, особенно ее провинциальные и уездные звенья, практически не занимались жизненно ми для страны вопросами: не боролись за расширение базы, завоевание на свою сторону крестьянских масс, развитие экономики, создание боеспособных вооруженных сил и т. д. Вместо этого руководство НДПА решало в основном свои «внутренние проблемы» — завоевание привилегированного положения в партии и государстве для себя, своих родственников, фракций, групп и соплеменников. Процветала коррупция, многие партийцы (вернее, партийные боссы), прикрываясь на словах высокими идеалами, обогащались на войне и советской безвозмездной экономической помощи. Уровень жизни населения в большинстве районов страны не только не улучшался, а, наоборот, резко ухудшался. Нередко получалось так, что жизнь населения в контролируемых государством районах становилась хуже, чем там, где «народная» власть не была установлена. Более того, создавалась иногда парадоксальная ситуация, когда крестьяне получали товары первой необходимости не от правительства, а из зон, находящихся под контролем оппозиции. Особенно это было характерным для приграничных с Пакистаном провинций. Конечно, такое положение дел опять же вызывало протест населения, которое все чаще переходило на сторону оппозиции. Размеры территории, на которую распространялась власть НДПА, неумолимо сокращались. Декларации властей, что они контролируют часть страны, опровергались действительностью. Об этом свидетельствовали и доклады в Москву.

Донесение из Кабула (Секретно)

…В настоящее время из 286 уездов и волостей ДРА под контролем правительства числится 50 уездов и волостей, частичным (контролируются только центры уездов и волостей) — 156. Мятежники хозяйничают в 80 уездах и волостях. Реально положение в ДРА таково, что даже в городах провинций и уездов контроль обстановки правительственные силы осуществляют зачастую формально и только днем, а ночью мятежники…

(С. Соколов, 1983 г.)

С течением времени мало что менялось в лучшую сторону. Через два года картина была еще более удручающая. Кабульские власти теряли даже то, что казалось, были ими завоевано ранее.

Донесение из Кабула (Секретно)

…Несмотря на заявления, что органы государственной власти полностью контролируют все провинциальные центры, практически это не соответствует действительности. Наоборот, во многих случаях обстановка является опасной. Об этом свидетельствуют факты постоянных обстрелов городов, диверсии и террористические акты (последние примеры: 5 июня с. г. в Кандагаре непосредственно в городе на фугасе подорван БТР 70-й омсбр 40 А, в результате 5 человек погибло и 6 тяжело пострадало; 1 июня с. г. в Герате при следовании колонны 17-й пд ВС ДРА днем подбит из гранатомета БТР). Органы, отвечающие за порядок и обеспечивающие безопасность, даже в провинциальных центрах пока еще не решают эту задачу…

(Варенников, июнь 1985 г.)

Впоследствии ситуация в этом вопросе не улучшалась, например, после прихода к власти Наджибуллы он тоже отмечал, что из 31–35 тыс. кишлаков в Афганистане под контролем правительства к концу 1986 г. находилось лишь 8 тыс., а выборы в местные органы власти провести только в 2700 кишлаках, а и то расположенных вблизи городов.

Не имея надежной опоры в массах, лидеры НДПА делали ставку на армию, на органы безопасности, на свой клан или свое племя. В этих условиях усиливались внутренние социальные антагонизмы, острота которых явно недооценивалась. Очевидный разрыв между словом и делом, несоответствие между лозунгами лидеров и действительностью, а также их лицемерие порождали апатию и равнодушие народных масс, отталкивали их от проводимых НДПА преобразований. К тому же партия действовала через быстро бюрократизирующийся военный и партийно-государственный аппарат, который часто проявлял некомпетентность и саботировал многие уже принятые решения. Именно поэтому, несмотря на все возрастающую советскую военную и экономическую помощь, проведение большого количества боевых операций в различных регионах страны, масштабы мятежного движения в Афганистане не уменьшались, а, наоборот, даже расширялись. Например, если в 1981–1983 гг. на территории Афганистана численность активных формирований моджахедов составляла около 45 тыс. чел., то к 1986 г. — уже 150 тыс. чел. Несмотря на то что объединенные афгано-советские вооруженные силы, действовавшие в Афганистане, достигли к этому времени численности округленно 400 тыс. чел. (из них советские войска около 100 тыс. солдат и офицеров), они надежно контролировали всего чуть более 20 % территории страны. Под контролем правительства оставались города и связывающие их основные автомобильные магистрали. Подавляющее большинство сельских районов находилось под усиливающимся контролем исламских комитетов моджахедов.

Раздробленность партии и фракционные амбиции ее лидеров привели к последствиям куда более тяжелым и труднопреодолимым, чем это представлялось прежде. Разногласия, скрытое противоборство между «Хальк» и «Парчам» отбирали у партии сил значительно больше, чем те, которые затрачивались на борьбу с оппозицией. Но очевидно, главной для партийных функционеров была именно эта их деятельность, так как она давала им «место под солнцем», привилегии и возможность обогащения.

Особый вред отсутствие единства в руководстве партии и государства наносило военному строительству, разобщало страну и вооруженные силы. Безусловно, наряду с другими факторами это одна из главных причин того, что в эти годы НДПА оказалась неспособной собрать вокруг себя даже потенциальных союзников и мобилизовать их на борьбу с оппозицией, не говоря уже о других слоях афганского общества.

В то же время у руководства ДРА четко просматривалась линия — вести борьбу с оппозицией главным образом военными средствами. При этом оно рассчитывало в основном на советские войска. Но только одно это к желаемым результатам привести не могло. Не лишив оппозицию социальной опоры и ее возможностей наращивать свои усилия за счет местных и внешних ресурсов, невозможно было в короткие сроки добиться коренного улучшения обстановки в стране. Но как раз этого или не хотели понимать афганские руководители, или, возможно, их устраивало такое положение. Как бы там ни было, но, хотя по мере накопления опыта советские и афганские войска стали действовать все более успешно и при боевых столкновениях с отрядами оппозиции, как правило, одерживали победы (всего за период пребывания советских войск в Афганистане было проведено совместно с афганской армией более 400 различных операций; в подавляющем большинстве из них поставленные задачи выполнены), масштабы мятежного движения не сокращались. Ведь, как уже говорилось, главные причины лежали не в военной сфере, а в политической. Оппозиция быстро восстанавливала свои силы, создавала новые вооруженные формирования за счет людских ресурсов лагерей беженцев в Пакистане и местного населения. В вооружении тоже недостатка она не испытывала.

Советским руководством не был учтен в полной мере и такой фактор, как противодействие режиму НДПА со стороны определенных внешних сил, а он был, пожалуй, определяющим. Ведь без помощи извне оппозиция долго продержаться бы не смогла, потому что в Афганистане главным была не борьба между НДПА и оппозицией, а борьба между сверхдержавами. Этим объяснялся и тот интерес, который проявлялся к ситуации в ДРА. В свою очередь, с целью ослабления давления мирового сообщества по «афганскому вопросу», а также дискредитации американцев и демонстрации их роли в афганских событиях в Советском Союзе вырабатывались предложения и предпринимались меры пропагандистского и специального характера.

Документ

(Секретно)

…11. В связи с информацией тов. Добрынина А. Ф. из Вашингтона о проникновении американских граждан на территорию ДРА:

а) готовится статья в газетах «Правда» или «Известия» о вмешательстве США во внутренние дела Афганистана (провокационные заявления руководителей администрации США, снабжение афганской контрреволюции вооружением и боеприпасами, финансирование их бандитских действий против законных властей, вторжение на территорию ДРА американских граждан-корреспондентов газет, журналов и др. в составе банд;

б) поставлена задача командующему войсками ТуркВО и главному военному советнику в ДРА захватить на территории Афганистана американского гражданина, действующего в отряде контрреволюционеров;

в) выявить среди пленных мятежников тех, кто в период их пребывания в Пакистане имел контакты с сотрудниками разведки США. Провести с ними соответствующую работу. После этого организовать в Кабуле пресс-конференцию о вмешательстве США во внутренние дела ДРА…

(Источники информации: КГБ СССР, ГШ ВС СССР, Декабрь 1982 г.)

Продолжавшаяся борьба в партии и государстве между сторонниками крыльев «Парчам» и «Хальк» усугублялась национально-племенными и семейно-клановыми факторами, способствовала взаимного недоверия, сохранению атмосферы скрытой вражды.

Действительно, межкрыльевая борьба в партии разгорелась с новой силой. Бабрак Кармаль, по сути дела, развел сплошную демагогию, добросовестно озвучивал материалы, подготовленные для него аппаратом советских партийных советников, но ничего не делал для сплочения НДПА. Вновь и вновь декларируя тезисы о необходимости единства партийцев, преодоления фракционности для разгрома общего врага — оппозиции, сам Б. Кармаль втайне оставался главным фракционером и практически вел линию на парчамизацию партийного и государственного аппарата. При этом он стремился обеспечить «единство» за счет принуждения халькистов к прекращению конфронтации и переходу на позиции парчамистов.

На XII пленуме ЦК НДПА из 26 вновь избранных членов и кандидатов в члены ЦК только один являлся представителем «Хальк».

Отсутствие делового подхода, поиска компромиссов, попыток искреннего сотрудничества, скрытое гонение на халькистов, попытки устранить их с ключевых постов, не допустить выдвижения стали явными для последних, что только ожесточало их. Осознание же того, что приоритет с советской стороны чаще отдается парчамистам, породило у многих из них осуждение СССР (якобы предающего «братьев по классу») и даже антисоветизм.

Созданные после ввода советских войск благоприятные условия лидерами НДПА использованы не были. Партия с помощью КПСС, причем под опекой партийных советников из ее номенклатуры, продолжала развиваться в «тепличных» условиях. Это способствовало возникновению негативных моментов в деятельности НДПА, деформировало ее кадры, которые, по существу, самоустранились от решения насущных проблем, заняли иждивенческую, выжидательную позицию.

Все более очевидным становился тот факт, что выбор Б. Кармаля на роль лидера оказался крайне неудачным. И хотя он внешне проявлял какую-то активность, много ездил в провинции, встречался с представителями различных слоев населения, но никаких положительных сдвигов это не приносило.

По отзывам людей, хорошо знавших Б. Кармаля, был он рафинированный интеллигент, лишенный организаторского таланта, не способный повести за собой людей, вселить в них веру в пропагандируемые идеи. У многих создавалось впечатление, что, изолированный в своем дворце, он не знает, что делать, как выйти из создавшегося положения, выглядел растерянным, подавленным свалившейся на него ответственностью. К тому же он начал злоупотреблять алкоголем. Ю. В. Андропов, который опекал и поддерживал Б. Кармаля, неоднократно говорил с ним на эту тему, но эффект был незначительным. Становилось очевидным, что Генсек НДПА не способен изменить ситуацию в нужном направлении, но менять его не торопились, ведь он «избирался» на этот пост по рекомендации КГБ СССР.

Доклады о положении в НДПА в Москву поступали из разных источников, однако содержали они порой различные оценки. В этом можно убедиться на примере выдержек из некоторых донесений: «Анализ военно-политического положения в ДРА показывает, что обстановка продолжает оставаться сложной и напряженной. Существенного улучшения за истекший год не произошло. Процесс социальных преобразований и укрепления режима революционной власти носит медленный, затяжной характер.

У руководящего ядра НДПА недостает энергии и решительности в осуществлении задач экономического и социального развития ДРА, организации военного разгрома контрреволюции…

В верхних эшелонах руководства и парторганизациях имеют место рецидивы внутрипартийных разногласий между бывшими крыльями «Парчам» и «Хальк». Эти разногласия захватывают вооруженные силы, госаппарат, проявляются даже при приеме в партию нового пополнения. Если не принять решительных мер по их пресечению, то в ряде случаев это может привести к неконтролируемым последствиям.

Оценивая положение дел в афганской армии и царандое, следует отметить, что на сегодняшний день по уровню боевой подготовки и политического воспитания личного состава они не могут полностью обеспечить самостоятельного выполнения задач по разгрому контрреволюции и нормализации обстановки в стране…» (представитель КГБ СССР, 26 января 1983 г.).

Документ

(Секретно)

Министру обороны СССР

Маршалу Советского Союза

товарищу Устинову Д. Ф.

Докладываю

…В НДПА продолжается фракционная борьба. В наибольшей степени она находит отражение в кадровой политике, в усилении парчамизации руководства в центре и на местах. Все основные руководящие должности в ЦК НДПА заняты в настоящее время бывшими парчамовцами. Руководство в провинциях, уездах и волостях также представлено в основном представителями этого крыла партии. Прослойка представителей «Парчам» в органах СГИ составляет около 90 %, в вооруженных силах — 30–35 %, в царандое — 20–25 %. В последнее время проводится настойчивая линия на то, чтобы в вооруженных силах во всех соединениях и частях, в царандое соотношение халькистов и парчамистов в руководящем звене было равным…

Можно полагать, что установки по вопросам дальнейшей парчамизации в партии исходят от товарища Бабрака Кармаля, а практическая их реализация осуществляется прежде всего членом Политбюро, секретарем ЦК НДПА Нуром…

Внутрипартийные противоречия остаются основным тормозом в процессе стабилизации обстановки в стране. Основные усилия руководящего звена партии по-прежнему тратятся на внутрипартийную борьбу, а не на дело…

(июнь 1983 г., Маршал Советского Союза С. Соколов.)

Документ

(Секретно)

…В последнее время Б. Кармаль в своей практической работе стал более решительно проводить линию на дальнейшее укрепление единства партии, устранения имеющихся недостатков в деятельности партийных и государственных органов.

Дважды на заседании Политбюро ЦК НДПА, в особенности при обсуждении вопроса о ходе выполнения комплексного плана по борьбе с контрреволюцией, Б. Кармаль обращал внимание руководства ДРА на необходимость жесткого, непримиримого отношения к тем, кто не выполняет директив партии и правительства по развертыванию организаторской и политической работы в массах, по укреплению и расширению государственной власти в уездах и волостях.

Выступление Б. Кармаля на открытом расширенном заседании Совета Министров ДРА вызвало широкий положительный отклик актива партии, патриотически настроенной части руководителей и госаппарата страны. Многие афганские товарищи в беседах с нами высказывают свое положительное отношение к такой решительной постановке важных задач революционного строительства, выражают надежду, что их реализация существенно улучшит работу партийного и государственного аппарата, будет способствовать созданию условий по укреплению единства НДПА…

(Табеев, Ломоносов, декабрь 1983 г.)

Положение усугублялось тем, что в Афганистане по-прежнему сохранялась концепция однопартийной системы во главе с НДПА, хотя партийцы продолжали говорить о демократии. На самом деле они стремились упрочить диктатуру партии, вернее, ее лидеров. Молодежная, женская и профсоюзная организации (в их руководстве преобладали родственники партийных функционеров), а также Национальный Отечественный фронт развивались как придатки НДПА, поэтому их функции тоже были ограничены определенными рамками и существенного влияния на стабилизацию ситуации в стране не оказывали.

Большая часть сил партии (до 70 %) была сосредоточена в городах. Работе же в кишлачной зоне внимания почти не уделялось, хотя за пределами городских центров госвласть имела очаговый характер, а основная масса крестьянства находилась под сильным влиянием мятежников. Ни один пленум ЦК НДПА не рассматривал крестьянские проблемы. И это — в аграрной стране! В отличие от НДПА оппозиция основной акцент делала на работу в крестьянской среде, завоевывая тем самым все новых и новых сторонников. Сказать, что партгосаппаратчики не понимали этого, нельзя, но организаторская работа в сельской местности требовала больших усилий и мужества. Партийные лидеры рассчитывали, что им удастся удержаться у власти и ?без этой работы, а только благодаря военной деятельности ОКСВ.

Пользуясь тем, что стоящая у власти партия занималась своими внутренними проблемами и все более компрометировала себя в глазах народа, оппозиционеры, встав на позиции критиков несостоятельного правительства, объединялись, укреплялись, завоевывая поддержку все большей части населения Афганистана.

Тем более что боевые действия правительственных и советских войск, проводимые против вооруженных отрядов оппозиции, приносили немало горя афганскому народу, так как они зачастую развивались на территории, где проживало мирное население, которое несло большие потери. Если к этому добавить еще и такие «действия», как мародерство и откровенный грабеж, превентивные бомбо-штурмовые и ракетно-артиллерийские удары по районам предполагаемого скопления формирований оппозиции, приводящие к жертвам среди мирного населения, разрушению домов и целых кишлаков, уничтожению садов и ирригационных систем, то станет понятным, почему отношение народа к НДПА все время ухудшалось, а режим держался в основном только «на штыках» советских войск и силовых мини-средств ДРА.

Не случайно отношение населения и к советским военнослужащим по сравнению с начальным периодом их пребывания заметно изменилось в худшую сторону. Этому способствовали разные причины, многие из них были внешнего характера, и я их уже перечислял. Но были такие, которые вызывались действиями советских солдат и офицеров. Нередко при проведении рейдовых действий они вели себя недостойно: занимались самым настоящим грабежом (дуканов и жилищ), опустошали сады и посевы, забирали скот и т. д. Причем иногда это делалось по-варварски. Например, чтобы нарвать апельсинов, подъезжали на бронетранспортере, отламывали ветку или валили целое дерево. Нередко не сдавали в соответствующие органы конфискованные при досмотре караванов вещи, деньги и наркотики.

Сошлюсь на случай, очевидцем которого мне довелось стать, правда, в январе 1988 г. Я тогда во главе группы офицеров находился в Файзабаде, городе, расположенном в горах, неподалеку от советско-афганской границы. Там мы оказывали помощь местному руководству в разработке плана организации охраны и обороны провинциального центра с целью его удержания после вывода советских войск из Афганистана. Хотя еще тогда такого решения принято не было и переговоры в Женеве продолжались, но условия мы готовили заранее.

В Файзабаде дислоцировался наш 860-й мотострелковый полк, который длительное время был «отрезан» мятежниками от основных сил армии, и добраться туда можно было только воздушным транспортом. И то только вертолетом ночью. Обеспечение полка продовольствием и другими необходимыми материально-техническими средствами также производилось по воздуху. Для этого в Кундузе базировался вертолетный полк Ми-6.

Погода в это время в северных районах Афганистана очень неустойчивая, перевалы почти все время закрыты туманом, а если и открываются, то не надолго. Вертолетчики ловили такие «дыры», чтобы забросить в полк продукты. В одну из таких «дыр» сумели проскочить и мы. Самолетом долетели до Кундуза, а далее — вертолетом. Нашим попутчиком оказался командир полка подполковник В. П. Башкирок, возвращавшийся из Кабула с заседания Военного совета армии, которого на аэродроме в Файзабаде ждал бронетранспортер. Вместе с ним мы добрались до полка.

На следующий день было ясное солнечное утро. Пользуясь этим, вертолеты, как пчелы зависая то там, то здесь, доставляли продукты и боеприпасы на расположенные в горах сторожевые заставы. Приходилось только удивляться и восхищаться, как удавалось вертолетчикам проделывать такие трюки.

Полк базировался в долине реки Кокча, примерно в 5 км от города. Мы с командиром полка выехали в Файзабад для встречи с руководством провинции. По дороге встретили командующего провинциальным царандоем и поехали к нему в управление, чтобы предварительно согласовать отдельные вопросы плана. Там мы увидели группу крестьян из близлежащего кишлака, находящегося в зоне контроля местного главаря А. Басира. Одеты все крестьяне были очень бедно, но держались с достоинством.

Старший этой группы сухонький старичок, с деревянным протезом вместо левой ноги, рассказал, что пастухи пасли стадо недалеко от кишлака, когда подверглись нападению «шурави», которые убили и забрали семь коз. Тут же находились и эти пастухи, подростки лет двенадцати-четырнадцати. Одежда у них была, мягко говоря, своеобразная. Меня особенно поразило, что, несмотря на январские морозы, на босу ногу у них были надеты только резиновые галоши. Показав на одного пастушонка, старик сказал, что у него девять братишек и сестренок, отца убили, а он остался старшим в семье. Козы, которых забрали солдаты, были чужими, и ему теперь нечем за них рассчитываться.

Когда переводчик перевел нам существо жалобы крестьян, командующий царандоем сказал им, что как раз здесь находятся советские командиры и они смогут дать ответ на все вопросы. Мы, конечно, чувствовали себя в этой ситуации крайне смущенно.

Мы предложили афганцам слетать на вертолете на заставу, там на месте изучить обстановку, поговорить с солдатами и после этого уже будем принимать решения. Так и поступили.

Командир полка улетел с представителями афганцев на сторожевую заставу, а я остался, чтобы закончить работу, ради чего приехал к командующему царандоем, и поговорить с крестьянами. Из разговора с жителями кишлака выяснилось, что они постоянно страдают от нападений и подвергаются грабежам — забирают и правительственные солдаты, и моджахеды, и советские. Я смотрел на этих бедных людей и искренне жалел их. Ведь именно их мы, по идее, должны были защищать, а на самом деле обижали.

Спустя примерно два часа вернулся Башкиров и доложил, что факт грабежа подтвердился. Сначала, правда, все солдаты и лейтенант, старший на заставе, отрицали свою причастность к нападению на пастухов. И чтобы установить истину, командиру полка пришлось спуститься с горы, на которой располагалась сторожевая застава, и пройти через минное поле. Там на снегу он увидел следы, ведущие к кишлаку. Затем обнаружили казан с сырым мясом (в полку довольно длительное время были только мясные консервы, которые всем навязли в зубах), источник появления которого никто толком объяснить не мог. После этого солдаты сознались, что действительно убили четыре козы.

Старший кишлака стал требовать возмещения убытка в размере 10 тыс. афгани за каждую козу. Мы в принципе были согласны, но командующий царандоем сказал, что это слишком много и мусульмане так поступать не должны. В конце концов определили, что афганцам за каждую козу будет выплачено по 6 тыс. афгани.

Мы заверили крестьян, что возместим им убытки, и так как уже начинало темнеть, поехали в полк. По приезде в расположение полка командир собрал своих заместителей и рассказал им о случившемся. Стали обсуждать, как уладить этот эксцесс. Сначала хотели отвезти афганцам несколько мешков муки, сахара и других продуктов из полковых запасов, но потом решили, чтобы расплатился за все лейтенант, старший на заставе (сумма, которую надо было заплатить, составляла примерно его трехмесячную зарплату). Так потом и сделали, правда, солдаты тоже внесли свою долю.

Через день мы привезли деньги и отдали их старшему кишлака, как оказалось, он был неграмотным и на расписке, подтверждающей получение денег, поставил свои отпечатки пальцев. Однако не все подобные инциденты заканчивались так, чаще афганцы не получали ничего. Особенно много добра и денег «прилипало» к рукам громивших караваны мятежников спецназовцев, которые далеко не всегда сдавали захваченные при этом ценности и вещи. Проработав в Файзабаде десять дней, мы возвратились в Кабул, где результаты работы мною были доложены руководителю Оперативной группы МО СССР, а об инциденте проинформирован командующий 40-й армией.

Противниками Саурской (Апрельской) революции велась мощная антиправительственная и антисоветская пропаганда. Причем реальная жизнь часто подтверждала ее правоту, так как провозглашенные НДПА цели и задачи не осуществлялись, происходило дальнейшее ухудшение жизни и обнищание широких масс. Смерть и разрушения, страдания и лишения, вызванные гражданской войной, вынуждали людей с грустью вспоминать времена королевского правления и уповать на заверения оппозиции — прекратить кровопролитие после прихода ее к власти. Созданные НДПА государственные органы власти оказались неспособными не только установить контроль над значительной частью территории страны, но и защитить от террора даже те населенные пункты, которые хотели бы присоединиться к новому режиму.

Между тем в Афганистане да и в СССР многие прогрессивные руководители стали понимать: так дальше продолжаться не может. Для них, а не только для военных, тоже становилось все более очевидным, что решить внутриафганскую проблему военным путем невозможно. Этот путь вел в тупик. Не сразу, но все-таки было выработано убеждение, что нужны новые подходы и дополнительные шаги по разработке стратегии, способной погасить пожар братоубийственной войны. Была предпринята попытка решить эту проблему политическими средствами, путем переговоров. Однако были силы, прежде всего в США, которым было выгодно, чтобы Советский Союз как можно дольше вел эту войну.

После избрания Рональда Рейгана президентом США давление на Советский Союз на международной арене (в связи с афганскими событиями) заметно усилилось. Вот как оценивал тот период западный журналист Стивен Гэлстер в статье «Соперничество и примирение в Афганистане: каковы перспективы для соглашения?»: «Для того чтобы «отбросить» советские «приобретения» в Афганистане, как он их воспринимал, Рейган выступал за американскую помощь силам, сопротивляющимся марксистско-ленинскому правлению в этой стране.

Неудивительно поэтому, что так называемая «доктрина Рейгана» шла дальше «доктрины Картера» в Афганистане.

Администрация Рейгана превратила деятельность моджахедов в краеугольный камень своей политики в Юго-Западной Азии и в важную часть своей глобальной стратегии «отбрасывания» Советов.

Официально политика администрации Рейгана в отношении Афганистана заключалась в том, чтобы «исключить возможно более раннее договорное политическое решение там, для того чтобы осуществить вывод войск». Однако более внимательный взгляд на действия американцев в Афганистане показывает, что их политика в действительности заключалась в предоставлении моджахедам всего, чего те хотят в военном отношении, а также в преуменьшении перспектив договорного соглашения до тех пор, пока моджахеды были готовы сражаться. Эта политика была сформулирована в директиве национальной безопасности № 166 (NSDD 166), подписанной президентом в апреле 1986 г., в которой призывалось отбросить советские войска «любыми имеющимися средствами».

Результатом явилось то, что афганская программа помощи получила единогласную поддержку конгресса и выросла до гигантских размеров…»

Приведенные доводы известного журналиста отчасти проливают свет на то, почему не удалась попытка советских руководителей, в частности Ю. В. Андропова, осуществить вывод советских войск из Афганистана в более ранний период. Еще в 1980 г. после длительной работы по дипломатическим каналам, благодаря усилиям Генерального секретаря ООН, а также некоторых других стран (Индия), ДРА и Пакистан в конечном счете договорились о непрямых переговорах. СССР положительно оценил сам факт переговоров, хотя наиболее быстрым и эффективным средством решения спорных вопросов он считал прямой афгано-пакистанский диалог. Одновременно заявлялось, что в контексте политического урегулирования может быть рассмотрен вопрос о выводе советского воинского контингента, временно находящегося на территории ДРА.

В начале 1982 г. Генеральный секретарь ООН Перес де Куэльяр назначил своим заместителем Диего Кордовеса, который в апреле посетил Кабул, затем Исламабад с целью подготовки почвы для проведения первого из 12 раундов переговоров, который состоялся в Женеве в июне 1982 г. Однако Пакистан сразу же, наряду с вопросами вывода советских войск, международных гарантий, возвращения беженцев и др., одним из главных условий урегулирования выдвинул требование о признании Афганистаном «линии Дюранда» в качестве государственной границы с Пакистаном. Афганское руководство в целях прекращения вооруженного вмешательства извне готово было пойти на обсуждение пограничной проблемы, но оно опасалось обострить агрессивное националистическое движение в стране, так как ни один предыдущий афганский режим никогда не признавал «линию Дюранда» в качестве госграницы. Постановка Пакистаном этого вопроса явилась камнем преткновения на переговорах, и они, по существу, окончились без положительного результата. За этим последовала напряженная работа Д. Кордовеса по подготовке соглашений по урегулированию афганской проблемы. Начиная с 1982 г. он провел 41 дискуссию и большое число встреч, о которых не сообщалось, с афганскими, американскими, пакистанскими и советскими представителями и представителями ООН, участвовавшими в том или другом этапе женевского диалога.

На основе результатов июньского раунда переговоров с Пакистаном Кордовес подготовил черновой вариант соглашения, в котором указал, что войска СССР будут выведены из ДРА в соответствии с определенной на переговорах датой. Москва ответила положительно сразу же после прихода к власти Ю. В. Андропова. На похоронах Брежнева новый глава Советского государства имел частную беседу с пакистанским лидером Зияуль-Хаком, в ходе которой проинформировал его о «новой гибкой политике советской стороны и понимании необходимости быстрейшего разрешения кризиса». От Пакистана же требовалось отказаться от помощи мятежникам.

Именно Юрий Владимирович Андропов раньше других из политического руководства понял свою ошибку и бесперспективность участия Советского Союза в «афганской войне». Он мучительно искал выход, как достойно выйти из этой войны.

Как писала газета «Таймс» 3 марта 1983 г., Андропов реально готовил пути для возможных дипломатических шагов в Афганистане, впервые официально признав в печати то, о чем раньше говорили шепотом: что «наши ребята в Афганистане гибнут от пуль повстанцев и что силы сопротивления настолько мощны и опытны в ведении боевых действий в горах, что в состоянии эффективно действовать против советской пехоты и танков».

Хорошо информированный журналист Селиг Харрисон в статье «Анатомия афганских переговоров», к примеру, констатировал: «В Исламабаде Кордовес неожиданно нашел союзника в лице посла США в Пакистане Спайерса, который был уверен в том, что Советский Союз стремится найти пути прекращения конфликта.

Перед апрельским раундом 1983 г. Перес де Куэльяр и Кордовес имели встречу с Андроповым, который уверил их, что готов предпринять «определенные шаги», но сомневается, что Пакистан и США поддержат предложение ООН. Подчеркивая важность второго раздела соглашения, касающегося невмешательства, он сказал де Куэльяру, что благодарит Кордовеса за то, что тот «понимает всю важность для нас этой проблемы». Их часовая беседа 28 марта была посвящена исключительно афганской проблеме, заявил позднее Кордовес. «Он закончил свою речь, подняв руку и загибая пальцы, перечисляя причины, по которым Советский Союз стремится как можно быстрее решить афганский вопрос. Конфликт отрицательно сказался не только на отношениях с Западом, но и с социалистическими и арабскими странами и странами «третьего мира». И в конечном итоге, отметил он, это сказалось на внутренней жизни нашей страны, нашей политике и экономике».

19 мая 1983 г. советский посол в Пакистане Смирнов официально подтвердил стремление СССР и Афганистана «назначить сроки вывода контингента советских войск». Однако в ходе третьего раунда переговоров 17–24 июня 1983 г. Пакистан и США тормозили принятие конструктивных решений. По мнению американцев, шансов на прекращение военных действий в Афганистане путем переговоров тогда не было и миссия Кордовеса результатов дать не могла. Это объяснялось тем, что советско-американские отношения еще больше ухудшились после того, как советской ракетой был сбит южнокорейский авиалайнер в сентябре 1983 г. Конфронтация усиливалась, и интересам США отвечала возможность под прикрытием ООН и других международных организаций оказывать политическое давление на СССР, представляя его через средства пропаганды в выгодном для себя свете. Они, естественно, как говорится, на все сто процентов использовали такую возможность.

После госпитализации 30 сентября 1983 г. Юрия Владимировича Андропова советские дипломаты стали проявлять гораздо меньше интереса к поддержке предложений ООН. Кордовес передал свой проект в Москву и Вашингтон, но не получил ответа. Официально госдепартамент США упоминал только «о диалоге в ООН».

Сейчас, конечно, можно только сожалеть о том, что США не хотели поверить в искренность заверений Андропова в 1983 г. о его готовности представить 8-месячную программу вывода советских войск. Если бы Якуб Хан заключил двустороннее соглашение с Кабулом, то эта программа была бы прямо вписана в него, но, видимо, тогда еще для этого не созрели необходимые условия.

После прихода к власти в СССР К. У. Черненко переговорный процесс по Афганистану на некоторое время как бы заморозили, хотя война там принимала все более крупные масштабы.

Наши солдаты и офицеры воевали в Афганистане со все возрастающим напряжением. Во многом их действия были успешными. Сказывался опыт боевых действий предыдущих лет, учет ранее допущенных ошибок. Но учились и моджахеды. Причем если советские воины по истечении двух лет пребывания в Афганистане возвращались на Родину, то мятежникам некуда было идти со своей земли, и они продолжали борьбу, все время совершенствуя под руководством иностранных советников боевое мастерство. У нас же «ветераны» уезжали в Союз, а по замене присылали необстрелянных офицеров и молодое пополнение — солдат и сержантов.

Конечно, советское военное командование предпринимало меры пятого, чтобы максимально снизить потери вновь прибывающих офицеров и солдат. Директивой командующего войсками ТуркВО № 15/085 от 2 июня 1983 г. «О мерах по повышению качества ввода в строй офицеров, прибывающих по замене в войска 40-й армии» определялись последовательность и тематика их подготовки. В частности, с офицерами сначала в течение трех дней проводились занятия под руководством начальника управления кадров округа. С прибытием в Афганистан в течение четырех дней (по 10–12 часов) проводились сборы под руководством непосредственных начальников. Особое внимание при этом уделялось практическим занятиям по планированию и организации боевых действий, особенностям всех видов обеспечения в различных условиях Афганистана.

В целях упорядочения системы ввода в строй прибывающего пополнения, быстрого и качественного освоения им должностных обязанностей была издана директива командующего ТуркВО № 15/091 от 12 июня 1983 г., которая требовала: расстановку личного состава проводить только по специальностям; не допускать комплектования отделений, экипажей и расчетов военнослужащими одного года призыва и одной национальности; боевые подразделения укомплектовывать в первую очередь. Категорически запрещалось отрывать личный состав от занятий и привлекать его к несению боевой, караульной и внутренней службы до окончания первоначальной подготовки. Устанавливался порядок проведения этих занятий, осуществлялся дифференцированный подход в зависимости от того, какую задачу выполняли военнослужащие, или местоположения подразделений. Особое внимание уделялось обучению обращения с оружием, передвижения на машинах и бронетехнике, преодоления мино-взрывных заграждений.

В дальнейшем уже в ходе боевых действий приходилось постигать науку побеждать, а она давалась кровью. В отрядах же мятежников оставались закаленные в боях воины. И этот разрыв в подготовке с каждым годом увеличивался.

Бесспорно, были и успехи, но они по-прежнему не закреплялись другими «мероприятиями», и по истечении некоторого времени все возвращалось на круги своя. Об этом все знали, но ничего «придумать» не могли, чтобы как-то поправить дело. Имели место и недостатки при проведении операций и рейдов. Бывали и нелепые, досадные случайности и просчеты. Трудными были 1983–1985 гг., на них как раз пришелся пик военных действий, тогда же у нас были и самые большие потери.

Вот как, к примеру, вспоминает 1983 г. в ДРА офицер С. Казакпаев:

«Я сейчас майор и учусь в академии; через год мне будет тридцать. А тогда я был лейтенантом, мне едва исполнилось 22 года, и воевал я на той самой войне, участие наших войск в которой объявили ошибочным, а кое-кто и преступным.

В восемьдесят третьем, когда я там воевал, когда дышал жгучим афганским воздухом и, глотая слезы, прощался с павшими товарищами, были иные критерии: мы не рассуждали особо, зачем мы здесь, мы выполняли приказ Родины и искренне считали себя интернационалистами. Душманы были для нас не «обманутыми декханами», а врагами, жаждущими тебя убить. И — преступниками, предателями, достойными праведного суда, а то и высшей меры, мы считали тех из бывших наших, кто переметывался, порой с оружием, на их сторону. Вывод войск, перестройка, время, милосердие, «рост сознания народа» и депутатские съезды уравняли их с нами. И бывших «интернационалистов» — наркоманов или «не пожелавших умереть в 20 лет», выживших в душманском стане или на западных харчах и марихуане, встречают в Союзе так же, как всех тех, кто выходил по знаменитому Термезскому мосту.

За те два года, когда я воевал в чужой стране, в 1983–1984 гг., были убиты и скончались от ран и болезней 3789 наших ребят, из них 515 офицеров. Я был ничем не лучше их, не неуязвимее и мог бы разделить их участь. И беду павших раньше. Повезло. Но мне суждено было запомнить, запечатлеть в памяти навечно облик моей смерти — в том бою, когда глаза ее смотрели на меня в упор, я даже видел, как душман убивает меня.

И по сей день каждая мелочь, каждое мгновение той ночи живет во мне, словно случилось это час назад.

Наш ротный, старший лейтенант Олег Бодров, который месяц назад заболел брюшным тифом, казалось, сгинул в местном полевом госпитале, и я исполнял его обязанности, командовал ротой.

С 22:00 мы ждали караван из Пакистана. По данным разведки, он должен был появиться сегодня ночью на дороге в ущелье, которое мы и оседлали. Ночь выдалась густой, безлунной, и местность слабо просматривалась; помогало ориентироваться только то, что мы уже были в этом месте два месяца назад и точно так же под звездами караулили караван. Я обошел солдат и в установленный на каждом автомате и пулемете прибор НСПУ осмотрел сектор обстрела и панораму местности каждого из подчиненных. Некоторым поменял позиции.

Завершив дела, сел возле радиста рядового Промова и рядового Хайдарова, выполнявшего обязанности переводчика и одновременно посыльного (так было заведено при Бодрове, и нарушать традицию я не стал).

— Хайдаров, накорми чем-нибудь, — попросил я.

Солдат вскрыл банку. Холодная гречка с мясом вязла во рту, но я все же утолил голод. Прилег, глядя на звезды. И вроде задремал, потому что очнулся от того, что кто-то тормошил меня:

— Товарищ лейтенант, едут!

В долине, там, где горы сливались с пустыней, были видны огни движущихся в нашу сторону машин. Фары то пропадали, когда машина ныряла в складки местности, то вспыхивали вновь.

— Приготовиться!

До каравана было километров семь, душманы вели машины не быстро, и я успел дать указания замкомвзвода Ковальцову, чтобы он внес некоторые коррективы в план боя. Впился глазами в НСПУ. Машин было шесть, а впереди, мигая одной фарой, кажется, ехал мотоцикл. «Что ж, пропустим дозор, — решил я, — пусть живет мотоциклист. Открою огонь по первой машине».

Зачем-то посмотрел на часы: два ночи.

Рука легла на автомат, пальцем нащупал спусковой крючок. Я должен первым открыть огонь, раньше стрелять никто не будет — так тоже когда-то установил Олег Бодров, и все об этом знали, команды здесь не нужны (Олега убили вскоре после того, как он отлежал в госпитале).

Когда «мотоциклист» подъехал совсем близко, я определил, что это никакой не мотоциклист, а автомобиль, он шел, освещая себе путь одной фарой. Но размышлять уже не оставалось времени, и я, наскоро прицелившись, открыл огонь. В небо тут же взвились осветительные ракеты, стало бело как днем.

Я увидел, что однофарным автомобилем был японский «Семург» — машина, похожая на нашу «Волгу», только с кузовом. И понял, что попал в «Семург» наверняка. Он еще катился по дороге, но уже неуправляемый, не подчиненный воле «духа».

Душманы, видимо, дремали в кузове. Очереди, ракеты застали их врасплох. «Духи» беспорядочно высыпали на дорогу, но укрыться им было негде — со всех сторон в них летели пули.

Я поймал в прицел одного, который, прихрамывая, пытался выйти из-под обстрела, в руках у него был гранатомет. От первой неточной очереди он залег, пытался подняться, но вторая оставила его на земле навсегда. Застрочил очередями АГС-17, гранаты начали хлопать среди разбегавшихся душманов. Кое-кто из них пытался отстреливаться. Но тщетно и недолго. Они не видели нас, а перед нами они были как на ладони.

И бой вскоре стал затихать.

Прекратить огонь! — скомандовал я наконец.

И ночь еще раз отступила перед залпом осветительных ракет, я осмотрел местность. В долине осталось пять машин, вокруг которых в разных позах лежали душманы. Шестая машина удалялась от засады на большой скорости и была уже на недосягаемом для пули расстоянии.

— Промов, связь!..

Доложив результаты боя, собрал сержантов, поставил задачи:

— Вести наблюдение. Пускать ракеты. Оружие, трофеи соберем утром.

Через некоторое время вышел на связь комбат:

— Сколько их было?

— Не считал пока, но думаю, около пятидесяти.

— Казакпаев, я прошу тебя, глянь, что они везли в машинах.

«Странное нетерпение, — подумал я, — есть какая-то важность?»

Но приказ есть приказ, хоть и прозвучал он в форме просьбы.

— Ковальцов, останетесь за меня здесь. Василий, — другим тоном сказал я ему, — распорядись, чтобы каждый взял на мушку тех, что лежат возле первой машины.

— Понял, товарищ лейтенант.

Он это и без моего указания знал.

— Селявин, Хайдаров, со мной! Пойдем вслепую, без света, только к первой машине, задача: собрать оружие и узнать, что в кузове. При любом подозрении на опасность открывать огонь. Вопросы?

И это они и без меня знали. До того момента, как я должен был умереть, оставались считанные минуты.

По оврагу мы вышли к дороге. «Семург» стоял теперь перед нами метрах в десяти. Здесь мы остановились, затаились, прислушались. Стояла тишина.

«Береженого бог бережет», — подумал я и с пояса дал протяжную очередь по едва видимому силуэту автомобиля. Заметил, что в кузове вспыхнуло небольшое пламя. Перезарядил автомат.

— Вперед!

У бампера приказал:

— Осмотрите правую сторону.

Кузов горел, и от огня стало светлей вокруг. Я шагнул в сторону дверцы пассажира. И в эту-то секунду увидел то, от чего вздрогнул сначала, а потом, словно голого, меня обдало колющим, пронзительным холодом. Из-за переднего колеса на меня затравленно смотрели два блестящих глаза и ствол автомата. Я никогда прежде не видел таких глаз: и злоба, и ненависть, и страх, и ужас, и злорадство — все перемешалось в них.

Вот сейчас, сейчас…

И помню, я успел еще подумать: «Это конец».

Душман надавил на курок, я совершенно отчетливо увидел это, мне показалось даже, что дернулся ствол автомата; но автомат… не выстрелил. Сколько же это продолжалось?… Потом мне казалось, что я стоял на грани небытия и вечности. А в тот самый момент, когда я понял, что живу и что теперь уж точно буду жить, я выхватил из-под руки свой АКМ, нажал на спусковой крючок, и помимо моей воли палец словно прирос к нему. Автомат трясся в руках, пока в «рожке» от РПК не иссякли все патроны. И только тогда я перевел дух… Наверняка это был шок.

С оружием наготове возник из-за кузова Хайдаров.

— Вы что, товарищ лейтенант?!

— Показалось.

А огонь в кузове полыхал уже вовсю, и в следующую секунду я сказал:

— Плащ-палатку, живо!

Но палатка вспыхнула. И вторая, Селявина, — тоже. В кузове стояли ящики и мотоцикл. Он-то и горел, видимо, трассер, когда я обстрелял машину из оврага, угодил ему в бензобак, протек бензин на матрацы и одеяла, лежащие внизу, и они тоже были объяты огнем.

— Снимайте ДШК и ящики, — приказал я, а сам стал быстро собирать оружие у лежащих вокруг «Семурга» мятежников.

Последним, к кому я подошел, был тот, в ком несколько минут назад таилась моя смерть. Я вытащил его из-под машины. Это был молодой бородатый мужчина, одетый в обычную афганскую одежду, поверх которой он был опоясан египетским подсумком, в подсумке плотно друг к другу лежали магазины и гранаты. На поясе на широком ремне висела кобура. Мои пули прошли через подсумок в грудь душмана, пронзили обе его руки. Я машинально отстегнул ремень с кобурой и взял лежащий рядом автомат. Автомат был на взводе. «Почему же он не выстрелил?» — подумал я, чувствуя, как вновь меня охватывает дрожь. Я осмотрел оружие. Внешне оно выглядело нормально, и я не сразу заметил маленькое отверстие на крышке ствольной коробки; отверстие было от 5,45-мм пули; может, я попал, когда стрелял из оврага, а может, кто из ребят при первом обстреле.

«Так вот что спасло мне жизнь», — понял я и словно вновь увидел направленное мне в лицо дуло автомата; меня трясло, как от холода, хотя было тепло и даже душно.

Я давно заметил, что люди по-разному ведут себя после боя. Кто курит одну за другой выдаваемые здесь солдатам дешевые сигареты «Памир». Кто пьет без конца воду, выпивая при этом не только свою флягу, но и товарища. Третий начинает рассказывать о своих ощущениях и действиях в бою, подвергая их критическому анализу, или бахвальствует. Кто-то молчит и, уставившись в одну точку, думает о чем-то своем. При этом большое значение имеет то, как завершился бой. Если рота выходила из схватки, имея убитых, то это очень сильно отражалось на поведении солдат: ведь убитые только что были рядом, жили, действовали, что-то говорили, кого-то прикрывали… Да и каждый мог оказаться на их месте.

Потом там, в чужих горах, под чужим солнцем, я часто вспоминал этот свой бой, видел глаза своей смерти и лица улыбающихся парней в тельняшках на душманской фотографии. И думал: «А вот интересно, убьют меня, умру я, а мир останется таким же, люди такими же, жизнь остановится хотя бы на миг?» И вот я выжил, не умер в госпитале от ран, вернулся и узнал, что мир не остался прежним, что люди по-другому теперь смотрят на многие вещи, что войну, на которой я воевал, объявили преступной и никому не нужной, что жизнь не задержалась ни на миг и что в чем-то ориентиры сместились, какие-то наши ценности распылились, а идеалы отброшены».

(г. Москва, 1990 г.)

Развивая эту тему, хотелось бы добавить, что многим офицерам и солдатам довелось пережить подобные чувства. Мало кто из них теперь одобряет объявленную всеобщую амнистию тем, кто добровольно перешел на сторону моджахедов и воевал против своих. И какие бы при этом ни выдвигались мотивы и причины, одно ясно: все они в глазах «афганцев» — предатели. И как бы ни оправдывали их кабинетные «адвокаты», они таковыми и останутся. Ведь во веки веков и во все времена трус, предатель всегда презираем.

В июне 1985 г. при проведении операции в Панджшере в тот момент, когда отряд обеспечения движения одного из полков 108-й дивизии подошел к входу в ущелье (12 км сев. Руха), на волне наших радиостанций в эфир вышел незнакомый корреспондент, назвавшийся «Костей бородатым», который предупредил, что нельзя двигаться дальше камня, установленного на обочине дороги, так как дорога заминирована, а он будет вести огонь по тем, кто будет пытаться ее разминировать. Приняв во внимание это предупреждение, вперед послали боевую машину разграждения. Однако, как только она миновала указанную отметку, мощный взрыв потряс горы, и машину (30 т.) отбросило метров на пятнадцать в сторону. Экипаж и командир роты погибли. Видимо, был заложен фугас.

Последующие попытки преодолеть этот участок натыкались на хорошо организованный огонь моджахедов. Особенно искусно велась стрельба из пулемета ДШК по смотровым приборам бронемашин, которые вскоре все были выбиты. «Костя бородатый» еще не раз выходил в эфир и с бахвальством заявлял: «Я же вас предупреждал, чтобы не лезли дальше камня».

Позиция моджахедов была оборудована мастерски, мало уязвима и с земли, и с воздуха. Она пала только после того, как удалось вывести танки на прямую наводку и поразить пещеры и норы, откуда велся огонь, обеспечить тем самым дальнейшее продвижение наших войск.

Легенда о «Косте бородатом» то затухала, то возрождалась вновь. По воспоминаниям десантников 103-й вдд, этот парень якобы сбежал в 1983 г., попал под опеку Ахмад Шаха Масуда. Он превосходил остальных моджахедов физической силой, выносливостью и боевыми качествами. И ему якобы А. Шах лично поручал наиболее сложные и опасные задания. Фамилия и дальнейшая судьба «Кости бородатого» мне неизвестны.

Конечно, не каждый может вынести все тяготы войны, сломается, но так об этом и надо говорить, а не выдвигать каких-то «высоких» теорий. Понятно, что это сделано из гуманных целей, но надо помнить и о будущем, ведь жизнь на этом не кончается. Солдата, честно выполнившего свой долг (хоть и в неправедной войне), никогда нельзя «уравнивать» с предателем. Ведь кто после этого будет до конца защищать Отечество, если вдруг снова придется? Люди, оправдывающие, поощряющие и прощающие предательство и дезертирство? Или те, кто уже раз покинул поле боя?

А простят ли нас семьи соотечественников наших, сыновья и отцы которых решили погибнуть или с оружием в руках пробиться из душманского плена в 1985-м?

Документ

(Секретно)

О восстании советских и афганских военнопленных в Пакистане

26 апреля 1985 года В 18:00 местного времени группа советских и афганских военнопленных в составе около 24 человек, содержавшихся в течение трех лет в специальной тюрьме Исламского общества Афганистана при центре военной подготовки афганских мятежников в районе Бадабера (24 км южнее Пешавара), совершила вооруженное выступление с целью освободиться из плена. Выбрав удобный момент, когда из 70 охранников осталось только двое (остальные ушли на молитву), военнопленные напали на охрану тюрьмы и находившегося на ее территории склада оружия и боеприпасов ИОА. Завладели оружием, заняли оборону и потребовали от прибывшего к месту событий Б. Раббани встречи с представителями советского и афганского посольств в Пакистане или представителем ООН. Переговоры с Б. Раббани велись с использованием средств громкоговорящей связи и по телефону. Место происшествия было блокировано отрядами афганских мятежников и пакистанских малишей, а также пехотными, танковыми и артиллерийскими подразделениями 11 армейского корпуса Пакистана.

После непродолжительных переговоров с восставшими лидер ИОА Б. Раббани, по согласованию с пакистанскими войсками, отдал приказ о штурме тюрьмы, в котором наряду с отрядами афганских контрреволюционеров приняли участие и пакистанские подразделения. Против обороняющихся были применены артиллерия, танки и боевые вертолеты. Сопротивление восставших прекратилось к исходу 27 апреля в результате взрыва боеприпасов, находившихся на складе. Все принявшие участие в вооруженном выступлении советские и афганские военнопленные погибли. В результате взрыва и возникшего пожара был уничтожен ряд объектов, в том числе и канцелярия тюрьмы, в которой, по имеющимся данным, хранились документы со списками узников. В ходе операции по захвату тюрьмы погибло до 100 афганских мятежников. Имелись потери и среди пакистанцев.

Указанное событие вызвало серьезную озабоченность пакистанской администрации, а также руководства афганской контрреволюции. На совещании руководства своей организации Раббани заявил, что ввиду решительных намерений восставших был вынужден отдать приказ на применение артиллерии для подавления сопротивления. 29 апреля руководитель ИПА Г. Хекматияр направил шифрованное циркулярное указание по радио всем своим бандформированиям, в котором потребовал усилить охрану «русских военнопленных» в связи с тем, что в результате происшедшего накануне инцидента «среди братьев были убитые и раненые».

На месте происшествия побывал губернатор Северо-Западной пограничной провинции генерал-лейтенант Фазл Хак. 29 апреля по этому вопросу был проинформирован президент Пакистана, который, учитывая всю серьезность случившегося под Пешаваром, сам прибыл в этот район и потребовал без обиняков от главарей всех банд исключить повторение подобных «инцидентов», подтверждающих нахождение на пакистанской территории советских военнослужащих, захваченных душманами в ДРА, а также распорядился принять все меры по недопущению утечки информации об истинных причинах инцидента, в частности:

Раббани было сделано предложение открыто заявить, что в районе Бадаберы произошло вооруженное столкновение между двумя враждующими группировками его организации;

в район происшествия был запрещен въезд посторонним лицам;

полностью конфискован выпуск пешаварского журнала «Сафир», в котором содержалась информация о восстании в Бадабере.

Кабинет министров Пакистана решил не комментировать происшествие в районе Бадабера со ссылкой на неосведомленность по этому вопросу.

Однако события в Бадабере получили огласку (артиллерийская стрельба была слышна даже в Пешаваре). 2 мая многие телеграфные агентства, со ссылкой на своих корреспондентов в Исламабаде, сообщили о неравном бое, который вели советские и афганские военнослужащие в Пакистане. Средства массовой информации, в частности радиостанция «Голос Америки», в своей передаче 4 мая были вынуждены передать, что «на одной из баз афганских моджахедов СЗПП Пакистана в результате взрыва погибло 12 советских и 12 афганских пленных».

Факт вооруженного выступления в Бадабере подтвердил и посетивший 9 мая 1985 года советское посольство в Исламабаде представитель международного Красного Креста.

К сожалению, выяснить точные фамилии участников вооруженного выступления не представилось возможным, ввиду уничтожения списков пленных во время взрыва склада с боеприпасами и пожара, а также принятых пакистанскими властями и руководством афганской контрреволюций мер по изоляции свидетелей событий в Бадабере…

Источники информации: штаб 40-й армии,

посольство СССР в Пакистане,

ГРУ ГШ ВС СССР,

май 1985 г.

Преднамеренное убийство под Пешаваром граждан СССР и ДРА было совершено с ведома пакистанских властей и при непосредственном участии регулярных войск Пакистана. В связи с этим 11 мая послом СССР в Исламабаде Зия-уль-Хаку был заявлен решительный протест Советского правительства. В заявлении МИД СССР указывалось: «Советская сторона возлагает всю ответственность за происшедшее на правительство Пакистана и ожидает, что оно сделает надлежащие выводы насчет последствий, которыми чревато его соучастие в агрессии против ДРА и тем самым против Советского Союза…»

Министр обороны СССР Маршал Советского Союза С. Л. Соколов приказал установить фамилии военнослужащих, принимавших участие в восстании в Бадабере. В связи с тем что вся документация тюрьмы сгорела, тогда этого сделать не удалось. Лишь много лет спустя по показаниям свидетелей этой трагедии удалось установить имя руководителя восставших. Им предположительно оказался Виктор Васильевич Духовченко (мусульманская кличка Юнус), украинский парень из Запорожья. Именно ему удалось во время молитвы убить часового, завладеть его автоматом и освободить своих товарищей. Но утверждать точно пока преждевременно.

После восстания в Бадабере лидер ИПА Г. Хекматияр издал приказ: «В плен русских впредь не брать, а уничтожать на месте захвата». Известно, что мятежники, подогретые исламским фанатизмом мулл, проявляли к советским солдатам изуверскую жестокость, а пленные находились часто в ужасных, нечеловеческих условиях.

Об этом свидетельствовала и Комиссия по правам человека ООН во главе с Ф. Армкостом. В частности, отмечалось, что, по показаниям освобожденных из плена советских военнослужащих, находившихся с 1983 по 1986 г. в тюрьме лагеря Мобарез (120 км севернее Кветты), содержались советские граждане в количестве 6–8 чел. Тюрьма представляла собой пещеру, выбитую в скальной породе, без доступа света и свежего воздуха. Начальник тюрьмы некий Харуф систематически подвергал пленных пыткам и издевательствам… Не выдержав издевательств и безысходности своего положения, находившиеся в этой тюрьме советские граждане В. Киселев и С. Мещеряков в августе-октябре 1984 г. повесились в камере-пещере.

И это были не единичные случаи. Комендант тюрьмы в Бадабере Абдурахман жестоко избивал пленных плетью со свинцовым наконечником за малейшую провинность, а также заковывал в кандалы.

Особую жестокость к пленным проявляли моджахеды из отрядов Ахмад Шаха Масуда. Так, при проведении под руководством генерала И. Родионова операции в Панджшере в июле 1985 г. в кишлаке Дейкхоминики была освобождена тюрьма, в которой содержались военнослужащие правительственных войск и небольшое количество советских военнопленных.

Ворвавшиеся в кишлак десантники 2-го батальона 345-го опдп увидели на территории тюрьмы и в ее окрестностях лежавшие в различных позах более 200 трупов афганских военнопленных. Они были обезображены до неузнаваемости (у многих выколоты глаза, отрезаны уши, руки и ноги, множественные колотые и резаные раны). Причем убиты они были буквально перед самым захватом тюрьмы. Останков советских военнопленных найти не удалось, но была обнаружена яма, где были спрятаны комплекты советской формы одежды, на основании чего сделали вывод, что советские военнопленные тоже содержались в этой тюрьме, но, видимо, заблаговременно были переведены в другое место.

Однако со стороны советских властей действенных мер по освобождению пленных не предпринималось. Предпочитали не ворошить эту тему. Многим из высших партийных функционеров безразличны были судьбы людей, которых они посылали на смерть выполнять мифический «интернациональный долг». Ведь своих сыновей и родственников они предпочитали отправлять в основном на дипломатическую и внешнеэкономическую работу в благополучные страны и международные организации.

Б. Кармаль рассматривал советское военное присутствие как средство, под прикрытием которого можно было жить беззаботно, устраивать свои фракционные дела и пользоваться всеми благами от власти. Свои расчеты он строил на том, что советские войска бесконечно долго будут находиться в Афганистане и выполнять функции охраны режима. Ввиду того что правительственные силы не хотели воевать против оппозиции (ведь неизвестно было, как все повернется в дальнейшем), он постоянно обращался к руководству Советского Союза с просьбами о проведении боевых операций в различных районах страны, считая военный путь основным в борьбе с мятежниками. А что ему еще оставалось делать? Ведь его реформы отвергались населением, а ничего другого он предложить не мог. Просьбы Кармаля, как правило, удовлетворялись. В итоге наши части по существу превратились в решающую силу, обеспечивающую само существование «республиканской власти». Они превратились в своеобразных «наемников», которые воевали в чужой стране, а содержало их свое же государство. Это еще один из парадоксов «афганской войны».

Советские войска по-прежнему оставались главной силой в противоборстве с вооруженной оппозицией, а воевать им становилось с каждым годом все трудней.

Именно в середине 80-х были проведены наиболее крупные войсковые операции в провинциях Парван, Кунар, Герат, Пактия, Кандагар и округе Хост. Особенно тяжелые бои велись против вооруженных отрядов Ахмад Шаха Масуда и в провинции Кунар. Советские войска действовали во время этих операций в основном успешно, нанося мятежникам большие потери, ведь постепенно они накапливали и обобщали боевой опыт.

Главной формой борьбы с формированиями оппозиции по-прежнему осталось проведение крупных плановых и частных операций. В ходе них применялись различные тактические приемы, основными из которых являлись блокирование и прочесывание зеленых зон (так называемой «зеленки») и крупных населенных пунктов. Вероятность потерь здесь значительно возрастала. Ведь к особенностям операций, проводимых в зеленой зоне, относились: наличие широкой сети каналов, жилых построек, дувалов, превращенных мятежниками в оборонительные сооружения, что снижало темпы ведения боевых действий, иногда до 150–200 метров в час; густая растительность затрудняла ориентирование на местности и организацию взаимодействия, поэтому дымы, применяемые для обозначения своего переднего края и флангов, зачастую оказывались малоэффективными; боевое соприкосновение наших подразделений с мятежниками зачастую доходило до 50-100 метров, что исключало применение артиллерии и авиации для непосредственной поддержки войск; ограниченные возможности артиллерии вынуждали иметь в ротах до взвода минометов «Поднос», 2–3 расчета АГС-17, увеличенный запас ручных гранат при каждом солдате; практически непроходимая для бронегрупп местность исключала их применение в боевых порядках подразделений, они использовались главным образом для блокирования районов; закрытая местность позволяла мятежникам скрытно выходить из-под ударов, совершать маневр и внезапно атаковать наши подразделения во фланг и тыл, что вынуждало иметь тыловое и боковое охранение; в каждой роте целесообразно было иметь авианаводчиков и артиллерийских корректировщиков, а в отделении — радиостанции в качестве ретрансляторов.

Серьезную сложность представляли боевые действия по уничтожению мятежников в пещерах, подходы к которым тщательно охранялись, маскировались и минировались. Каждая пещера имела 1–2 выхода и специально оборудованные бойницы для ведения огня.

Тактика действий здесь применялась примерно такая же, как и при захвате укрепленного района, долговременных огневых точек (дот, дзот и т. п.).

В декабре 1984 г. под руководством командира 5-й мед генерал-майора Г. П. Касперовича была проведена операция по разгрому базовых районов мятежников в горах Луркох (провинция Фарах), расположенных в трех ущельях. Причем в двух из них (Каликаниск и Калимани) действовали наши подразделения, в одном — правительственные войска. Эти базы были хорошо укреплены, заминированы, надежно охранялись. Это была уже не первая операция в данном районе, но моджахеды все время восстанавливали свои базы после очередного разгрома.

Успех в этой операции был достигнут в результате оригинального решения комдива и внезапных ночных действий, когда были захвачены все господствующие вершины. Утром после огневого налета подразделения дивизии стремительно ворвались в ущелья и захватили расположенные в гротах и пещерах склады моджахедов с оружием и боеприпасами (около 20 вагонов). Во время боевых действий в дивизии погибло три человека (один сорвался ночью в ущелье, второй подорвался на мине, третий был убит снайпером).

Я не ставлю целью подробно описывать все операции того периода, они в принципе мало чем отличались друг от друга, хотя у каждой были свои особенности.

В качестве иллюстрации приведу небольшую выдержку из доклада руководителя Оперативной группы МО СССР с анализом военной обстановки в Афганистане и некоторых итогах операции в Панджшере, проведенной в 1984 г., а также отдельные документы, которые наглядно характеризуют действия советских войск в то время.

Аналитическая записка

(Секретно)

Министру обороны СССР

Маршалу Советского Союза

товарищу Устинову Д. Ф.

Докладываю

Военная обстановка в результате проведения целого ряда операций против контрреволюционных сил заметно улучшилась. За 5 месяцев проведено 85 операций, из них 51 совместная 40-й А и частями афганской армии и 34 самостоятельных афганскими частями.

Особенно большое значение для улучшения военной обстановки имели Панджшерская операция и боевые действия в Герате…

В ходе боевых действий в Панджшерской и Андарабской долинах и севернее противнику нанесено серьезное поражение. Ликвидирована его основная база…

Захваченные нашими войсками 18.05.84 г. в Панджшере секретные документы позволили раскрыть и ликвидировать широкую агентурную сеть ИОА, существовавшую в Кабуле (в центральном партийно-государственном аппарате, в том числе в СГИ, царандое и Минобороны) и других районах страны…

В мае и особенно в июне с. г. увеличилось количество выходов на переговоры бандформирований с готовностью признать правительство ДРА и прекратить вооруженную борьбу и сдача ряда бандгрупп (в Панджшере и Андарабе без учета бандформирования главаря Джумахана (700 чел.) сдалось 8 бандгрупп общей численностью около 600 мятежников)…

В настоящее время в соответствии с утвержденным Вами решением в долинах Панджшера и Андараба проводятся мероприятия по закреплению государственной власти. Оказано воздействие в этих целях на руководство ДРА для активизации его работы…

В последнее время противник проявляет активность на юго-востоке и юге страны, в районах Хоста, провинциях Кунар, Кандагар, на отдельных участках коммуникаций.

С учетом этого кроме Панджшера и Андараба в настоящее время проводятся боевые действия войск в районе Хоста (25-я пд, 666-й полк «к», 2-я пгбр), в районе Кандагара (70-я омсбр, 15-я пд и 466-й полк «к» 2-го АК), в районе Фараха (21-я мпбр с 4-й тбр), в районе Гуриана, западнее Герата (17-я пд с 5-й тбр).

В ближайшее время начнут боевые действия в районе Джелалабад — Асадабад в провинциях Нангархар и Кунар 66-я омсбр, 11-я и 9-я пд.

Продолжается также перекрытие возможных маршрутов движения караванов и бандгрупп из Пакистана силами трех батальонов «спецназ»…

40-я армия продолжает оставаться решающим фактором по стабилизации обстановки в ДРА, несет на себе основную тяжесть борьбы с контрреволюцией…

Армия боеспособна. Боевые действия в Панджшерской и Андарабской долинах показали способность войск армии и авиации решать боевые задачи в сложных горных условиях на высотах 4–3 тыс. метров, в зонах ледников без специального снаряжения.

Личный состав действовал самоотверженно и мужественно. Подавляющее количество боевых задач авиацией выполнялось на малых высотах. Хорошие боевые качества подтвердили самолеты-штурмовики Су-25…

Действия войск позволяют сделать некоторые выводы по дальнейшему улучшению их боевой подготовки и техническому оснащению не только 40-й армии, но и вооруженных сил в целом…

С министром обороны ДРА т. Кадыром и начальником Главпура т. Садеки проведено несколько индивидуальных бесед. В них подчеркивалась необходимость более активной деятельности и регулярных выездов в войска для анализа результатов боевых действий, принятия мер по повышению их эффективности, по усилению политико-воспитательной работы с личным составом, борьбе с дезертирством и оказанию другой необходимой помощи соединениям и частям афганской армии…

(Маршал Советского Союза С. Соколов, июнь 1984 года.)

На основании доклада можно сделать вывод, что советские войска беспрепятственно громят мятежников, однако это было не совсем так. Хочу обратить внимание, что, например, операция в Панджшере завершилась с незначительными результатами. Масуду удалось обмануть военное командование и вывести из-под удара свои силы, но об этом стало известно гораздо позже (более подробно об этой операции рассказывается в восьмой главе). Да и в целом по стране существенного повышения эффективности боевых действий не происходило, хотя советские войска практически не знали передышки.

Доклад начальника Главного управления боевой подготовки Сухопутных войск

(Секретно)

…В течение пяти месяцев летнего периода 1984 г. войска 40-й армии продолжали вести боевые действия по разгрому мятежных банд и оказанию помощи в укреплении государственной власти в своих зонах ответственности.

За это время было проведено 22 плановых и 19 неплановых операций, устроено 2084 засады, реализовано 248 разведывательных данных.

В ходе боевых действий, по уточненным данным, уничтожено более 18 тысяч мятежников, захвачено 3839 единиц стрелкового оружия, 146 ДШК, 42 миномета, 101 РПГ, более 2,3 млн. штук боеприпасов к стрелковому оружию.

Наиболее крупными по составу, привлекаемым силам и средствам, продолжительности и значимости были операции в долинах рек Панджшер, Андараб и в зеленых зонах вокруг г. Кабул и г. Герат.

…Отмечается некоторое улучшение в организации и ведении боевых действий, в применении авиации и артиллерии. Примером хорошо продуманных и спланированных действий является операция, проведенная в районе Искаполь в июне с. г. В ходе нее была разгромлена крупная группировка мятежников (убито 70 человек, захвачено 3 миномета, 3 ЗГУ, 4 ДШК, свыше 50 мин и большое количество боеприпасов к стрелковому оружию). Наши подразделения потерь не понесли. Большая заслуга в этом командира полка подполковника Л. Я. Рохлина[12].

…Неплохие результаты достигнуты в операциях, проведенных под руководством генерал-майора А. А. Лучинского, полковника Ярыгина…

Главной формой борьбы с бандформированиями по-прежнему остается проведение крупных плановых и частных операций в целях уничтожения мятежников в жизненно важных районах, разгрома их баз и учебных центров, а также нанесения поражения бандам в зеленых зонах и кишлаках.

Основной способ действий войск заключается в блокировании баз и районов, занятых мятежниками, с широким применением тактических воздушных десантов и последующим их прочесыванием подразделениями афганской армии при постоянной артиллерийской и авиационной поддержке.

…Практикуются также повторные блокирования через короткий промежуток времени и прочесывание ранее проверенных районов, куда, как правило, возвращаются мятежники после переноса боевых действий в другие районы.

…Вместе с тем большое количество операций проводится шаблонно, по заранее разработанной схеме (открытый выход из военных городков, прямолинейное движение, блокирование и прочесывание). В результате столь «прямолинейных действий», отсутствия маскировки, а также утечки информации при совместных действиях с правительственными войсками (мятежники заранее предпринимают упреждающие меры) итоги таких операций, как правило, невысокие.

40-я армия в течение зимнего периода 1984/85 г. провела 10 плановых, 3 внеплановых и 19 частных боевых действий, осуществила 120 выходов на реализацию разведывательных данных, выставляла 1460 засад.

В ходе боевых действий было уничтожено 7890 мятежников, 198 караванов, захвачено орудий и минометов — 38, реактивных установок — 16, РПГ — 119, ПЗРК — 7, ДШК и ЗГУ — 79, стрелкового оружия — 1744. Из 100 различных складов было изъято около 12 тыс. боеприпасов к тяжелому оружию и РПГ, более 3 млн. патронов, 4130 инженерных мин, 5 т. взрывчатых веществ, а также другие материальные средства.

Однако, несмотря на значительный урон, нанесенный мятежникам в результате совместных действий 40-й армии и ВС ДРА, их активность, численность и влияние в большинстве провинций страны не уменьшились. Главной причиной такого положения являлось снижение эффективности боевых действий, благодушие среди определенной категории командиров, недооценка обстановки и серьезные упущения в подготовке и ведении операций.

Подводя итоги боевых действий за этот период, командующий ТуркВО отмечал: «Рассматривая в деталях боевые действия, мы находим примеры халатности, недобросовестности в организации боевых действий, низкого качества выполняемых задач, бессмысленной гибели людей. Например, боевые действия в провинции Парван, проводимые подполковником Зиневичем А. В. в период с 18 по 26 декабря 1984 г., были не организованы, плохо управлялись. Подразделения попали в засаду после проводки афганской колонны в Пишгор. В результате погибло 5, ранено — 33 человека.

В период с 5 по 14 декабря 1984 г. в ходе боевых действий, проводимых под руководством командира 682-го мсп, погибло 7 и ранено 29 человек, сбит самолет Су-25. Четверо суток не могли подразделения выйти из-под обстрела мятежников, но командование дивизии и армии практически никакой помощи руководителям боевых действий не оказали. Таких фактов, примеров верхоглядства, неорганизованности, халатности при проведении боевых действий предостаточно…»

В апреле 1985 г. командующий 40-й армией генерал Генералов Л. Е. убыл по замене в Союз и вместо него назначили генерала Родионова И. Н. При нем войска провели немало операций, крупнейшей из которых была операция в провинции Кунар. Оценивая итоги этой операции, 6 июня 1985 г. руководитель Оперативной группы МО СССР в ДРА генерал армии В. И. Варенников (Маршал Советского Союза С. Л. Соколов был назначен министром обороны СССР) докладывал: «Несмотря на возрастающие усилия, мятежникам не удалось добиться дестабилизации в Афганистане. В ряде случаев, по причине военного поражения, они утрачивают на определенное время свое влияние и контроль в некоторых районах страны и вынуждены ограничиваться подрывной деятельностью, нападением на колонны и посты, обстрелом населенных пунктов, военных городков и минированием отдельных участков коммуникаций.

Большие потери контрреволюции (только в 1985 г. 17 тыс. чел.) ее не обескураживают. Активная, значительная и всесторонняя помощь США, Китая и некоторых других реакционных режимов позволяет контрреволюции постоянно наращивать свои военные усилия. В 1981 г. отряды и группы мятежников составляли 30 тыс., в 1983 г. — около 40 тыс., а в 1985 г. — 50 тыс. чел. в активно действующих бандформированиях (органами КГБ СССР эта цифра в 1985 г. отмечается значительно выше)…

Постоянно совершенствуются формы боевых действий противника. Это наглядно просматривается на событиях в провинции Кунар. В декабре 1984 г. при проведении нами совместных боевых действий привлекалось ограниченное количество войск с учетом соответствующей группировки противника — 66-я омсбр, 45-й исп 40-й армии и часть сил 9-й пд ВС ДРА… Боевые действия длились одну неделю. Задачи были полностью выполнены. При этом противник не оказывал большого сопротивления, старался маневрировать, уйти от прямых столкновений с нашими войсками.

Иной характер приняли боевые действия в этом районе в мае-июне с. г. Количество задействованных наших войск значительно увеличилось: 103-я вдд, 66-я омсбр, 56-я одшбр, часть сил 108-й, 201-й мед, 45-го исп и большая часть ВВС 40-й армии; 1-й АК в составе 8-й, 9-й, 11-й пд, а также 37-я бр «к», 10-й исп и 10-я пгбр ВС ДРА.

Привлечение такого количества войск вызвано тем, что противник значительно увеличил свою группировку в этом районе. Кроме того, зная о нашей подготовке к боевым действиям (утечка через органы ДРА), он не только не предпринял меры к отводу своих банд, а, наоборот, дополнительно выдвинул накануне наших действий с территории Пакистана 1500 человек, а в ходе боевых действий еще около 2000 человек. Мятежниками были проведены большие инженерные работы по оборудованию рубежей и районов обороны. Проведено значительное минирование, установлено более 100 фугасов…

Бои в Кунаре и особенно в ущелье Печдара, в районах н. п. Мена, севернее Асмар, юго-восточнее Нарай приобретали ожесточенный и затяжной характер. Отмечались случаи перехода мятежников в контратаки. Только благодаря мощным и точным ударам авиации и огня артиллерии удавалось сломить сопротивление. Противник против нашей авиации применял большое количество зенитных средств, а севернее Асмар даже ракетные комплексы «земля-воздух».

В течение мая-июня с. г. мятежники только в провинциях Кунар и Гильменд потеряли убитыми более 4900 чел. (из них в Кунаре — 4200 чел.), кроме того, уничтожено и захвачено более 100 орудий и минометов, около 200 крупнокалиберных пулеметов ДШК и ЗГУ, более 160 различных складов, 2,5 млн. различных боеприпасов и учебный центр. Характерно, что пакистанская печать не комментирует это крупное поражение афганской контрреволюции…

В то же время пассивно выглядят действия партийных и государственных органов ДРА по использованию результатов успешных боевых действий 40-й А и ВС ДРА в Кунаре и Гильменде. В провинции Гильменд, например, несмотря на наши настоятельные пожелания, вообще ничего не предпринято. В провинции Кунар только после неоднократных и настоятельных требований уже в ходе самой операции были предприняты ограниченные шаги по расширению зон влияния в тех кишлаках, в которых находятся гарнизоны афганских войск. Новых оргядер в освобожденных районах нигде не выставляется. Безвозмездная материальная помощь, поступающая по государственной линии, для провинции Кунар своевременно не доставлена.

Поэтому результаты проведенных боевых действий для стабилизации обстановки в стране могут иметь только временный характер. С истечением времени мятежники в этих районах способны восстановить утраченные позиции…

Действительно, в тот период боевые действия в ДРА отличались размахом и ожесточенностью. В Кунарской операции они проводились на всем протяжении ущелья — от Джелалабада до Барикота (на расстоянии 170 км). Во время операции вертолетами десантировалось более 11 тыс. чел. Хотя по-прежнему отмечались недостатки в действиях ОКСВ. Причина невысокой результативности боевых действий во многом заключалась в недостаточной командирской подготовке офицеров. Общевойсковые командиры были слабо обучены постановке задач авиации и артиллерии по нанесению ударов и огневому поражению. Офицерский состав слабо знал приемы и способы действий мятежников, не следил за их развитием.

Недостаточно четко организовывалось всестороннее обеспечение, особенно разведки. Боевые действия зачастую планировались и велись вслепую на труднодоступной местности, без знания конкретного места расположения противника, а следовательно, и возможного характера его действий. Мятежников приходилось отыскивать в ходе уже начавшихся боевых действий. В результате наши войска нередко попадали в засады и на минные поля. Поэтому совсем не случайно, например, при проведении боевых действий в Печдаре 2-й мсб 149-го мсп 201-й исд и 350-й пдп 103-й вдд имели большие потери в личном составе.

В тактике действий наших войск мало применялось элементов военной хитрости, мероприятий по дезинформации противника. Активные действия в ночных условиях, как правило, не велись.

Таким образом, можно сказать, что не все просто было в горах Афганистана для советских войск. Там они сталкивались со все возрастающими трудностями. И решали они их всякий раз по-разному. Уже тогда многие офицеры стали задумываться о том, что нашей армии, за исключением, пожалуй, десантников и спецназовцев, не хватает профессионализма. Предварительная краткосрочная подготовка молодых солдат не могла сравниться с боевым опытом, который накапливали мятежники. Этот недостаток компенсировался применением более мощного вооружения и боеприпасов, а также самоотверженностью, мужеством и неприхотливостью советских офицеров и солдат, то есть морально-боевым духом. Однако это оборачивалось дополнительными жертвами как среди советских военнослужащих, так и среди афганцев.

К середине 80-х афганская армия хотя и несколько окрепла, но без помощи советских войск вести самостоятельные широкомасштабные боевые действия была неспособна, да и не очень-то и стремилась. Советское военное присутствие и поставки вооружения, техники и другого специмущества по-прежнему продолжали оставаться основным гарантом нахождения НДПА у власти. Впрочем, такое положение дел, похоже, устраивало ее лидеров. Однако, хотя наши войска продолжали вести бои, сломить сопротивление вооруженной оппозиции им не удавалось. На смену разгромленным вооруженным отрядам приходили новые. И, как стали понимать советские солдаты и офицеры, в подавляющем большинстве своем эти отряды были не банды вовсе, а местные жители, которые веками жили по собственным законам и обычаям.

И это население, воспитанное в духе свободы и вольностей, никогда не признавало диктата, даже центральных властей, не говоря уже о произволе чужестранцев. Именно оно с оружием в руках поднялось на борьбу против ломки родоплеменных и религиозных устоев, защищая свои коренные интересы, отвергая навязываемый ему функционерами НДПА путь развития. Осознание того, что воюют с народом, тяжелым бременем ложилось на плечи советских военнослужащих. Военное командование предлагало свои пути разрешения этой проблемы.

Донесение из Кабула

(Секретно)

Министру обороны СССР

Маршалу Советского Союза

товарищу Соколову С. Л.

…40-я армия ТуркВО продолжает нести основную тяжесть вооруженной борьбы с контрреволюцией в Афганистане. Все это может вызвать необходимость дополнительного увеличения нашего контингента войск, хотя последний раз такое увеличение было проведено в декабре 1984 г. — январе 1985 г.

Всеми признано, что только военным путем решить вопросы апрельской революции невозможно. На деле же по причине отсутствия других эффективных мер масштабы боевых действий расширяются, что кроет в себе много отрицательных последствий. Обстановка требует переоценки сил, возможностей и определения дальнейших путей и способов партийных и государственных преобразований в стране.

Представляется целесообразным, чтобы представительная партийно-государственная комиссия рассмотрела военно-политическое положение в Афганистане и вокруг него и с учетом дееспособности нынешнего афганского режима выработала конкретные предложения, которые могли бы изменить развитие обстановки в стране…

(Варенников, г. Кабул, июнь 1985 г.)

Обычно государство, проводя свою линию в отношении какой-либо страны, завоевывая или вводя для оказания помощи свои войска в чужую страну, вырабатывает долгосрочную стратегию и проводит политику, направленную на сохранение своих национальных интересов и закрепление там угодной ему власти (например, португальская лузи-тропикале в Африке). На основе же анализа действий СССР в ДРА можно отметить, что подобной стратегии в отношении Афганистана советским руководством выработано не было. Все в основном было отдано на откуп функционерам НДПА, которые оказались не способны что-либо сделать. Да и надо прямо сказать, что советские стратеги тоже оказались не на высоте.

Что оставалось предпринять в таких условиях: ввести дополнительные силы, перебить всех афганцев и заселить эти земли другими людьми, так как переделать афганцев, насильственно обратить их в свою веру было невозможно; или вывести войска из Афганистана, предложив НДПА и оппозиции самим решать проблему внутриафганского урегулирования? Второй путь был более предпочтительный, но последовать ему оказалось гораздо сложнее, чем это представлялось на первый взгляд. Ведь даже после принятия принципиального решения на вывод войск понадобилось почти четыре года, чтобы осуществить его на практике… Ввести войска в Афганистан оказалось гораздо легче, чем вывести их оттуда, то есть попали в ловушку войны, из которой выбраться никак не могли.

В связи с участием советских войск во внутреннем конфликте в Афганистане стал падать международный престиж Советского Союза. Даже — у союзников. Приводимые нашим руководством аргументы в обоснование советского военного присутствия в ДРА не удовлетворяли многие страны, которые открыто его осуждали на различных форумах, в том числе и проводимых под эгидой ООН, причем подавляющим большинством голосов. Негативное влияние войны в Афганистане начало ощущаться и внутри Советского Союза. Гибель советских парней в чужой стране вызывала возмущение и протест не только их родных и близких, но и всех честных людей в СССР.

После прихода к власти М. Горбачев поначалу попытался найти выход из положения в Афганистане с помощью прямых военных средств. «В июне 1985 г. Горбачев специально выбрал генерала Михаила Зайцева, которому, согласно последующим сообщениям прессы, было дано год-два, чтобы начать побеждать в Афганистане. Но к осени 1986 г., согласно аналитикам Пентагона в то время, советские официальные лица начали переосмысливать военную обстановку»[13].

Действительно, после назначения генерала армии М. М. Зайцева главнокомандующим войсками южного направления, в зону ответственности которого входил и Афганистан, он все чаще стал наведываться в 40-ю армию и пытался руководить боевыми операциями. Однако надо сказать, что «афганская война» продемонстрировала непригодность некоторых наших военачальников, выросших до больших постов в мирное время и никогда не воевавших, «инициатива» которых в боевых условиях часто оборачивалась неоправданными потерями. По отзывам «афганцев», в том числе некоторых командующих 40-й армией и генералов, одним из таких «полководцев» был и главком ЮН. Мне не довелось близко его знать, видел несколько раз в Афганистане. Он ходил всегда в «камуфляже» со звездой Героя Советского Союза. Это давало повод для насмешек, так как награды в повседневной жизни в Афганистане носить было не принято, а к тому же все знали, что генерал — «юбилейный» герой. Я, конечно, не в праве давать оценку его деятельности, но, по свидетельству многих командиров, их основной задачей, когда появлялся М. Зайцев, было любыми способами «устранить» его от руководства войсками в ходе боевых действий, чтобы избежать дополнительных потерь.

К примеру, вспоминая об одном из таких боев, командир 5-й мед рассказывал: «Много хлопот нам доставлял генерал Зайцев, который пытался внести свой особый вклад в тактику действий наших войск в Афганистане, например высадить десант в «зеленку» или установить прожекторы на сторожевых заставах. Подобных идей, впрочем, у него было немало. Тут и бронированные «уазики», и кочующие орудия на автомобилях, и укорачивание стволов у автоматов, и т. д.

Накануне проведения одной из операций в окрестностях Герата генерал Зайцев прилетел в 101-й мотострелковый полк и стал вносить изменения в разработанный нами план операции, давая такие указания, выполнение которых привело бы к ее срыву. Я долго думал, как же отправить его на ночевку в Шинданд и начать операцию самостоятельно, по ранее разработанному плану. Сказал генералу, что здесь нет удобств для ночлега. Но он ответил, что ему ничего кроме солдатской кровати не надо…

Другие доводы тоже не действовали. Тогда я поинтересовался у адъютанта Зайцева, каким образом можно отправить твоего шефа отсюда. Он, подумав, сказал, что генерал больше всего опасается инфекционных болезней. Разве что этим? Я сразу же вызвал командира полка и спросил, сколько у него в лазарете инфекционных больных. Командир ответил, что сейчас как раз ни одного нет.

— Хорошо! Но ты сейчас же пойдешь к Зайцеву и доложишь ему, что в медпункте полка находятся 24 человека с гепатитом и 18 человек с брюшным тифом.

«Да как же я пойду с таким докладом? А если он проверит, тогда что?» — возразил командир полка.

Мне пришлось долго убеждать его. «Пойми, — говорил я ему, — хоть ты в любом случае и получишь нагоняй от главкома, зато завтра людей убережем».

Наконец командир полка ушел, а я стал ждать результатов. Ждать пришлось недолго — Зайцев тут же улетел в Шинданд.

Пока он летел, я вызвал на связь своего летчика и предупредил его — завтра с утра находи любые «веские» причины, хоть костьми ложись, но чтоб ни при каких обстоятельствах Зайцева поутру в Герате не было. Я должен начать боевые действия без помех.

На следующий день мы начали все по плану. Мой авиатор не подвел, правда, оставалось только догадываться, что ему, бедолаге, пришлось выдержать, так как когда генерал Зайцев все-таки прилетел, он находился в крайней степени раздражения. Но бой был уже в самом разгаре.

Находясь на командном пункте дивизии, я руководил нанесением огневых ударов, продвижением подразделений и делал вид, что не замечаю приезда генерала. Как раз в этот момент начали выдвигаться на блоки танки. Зайцев приободрился (он сам танкист) и стал внимательно наблюдать за ними, не вмешиваясь в мои действия. Но чувствовалось, что основной «разбор» еще впереди. В какой-то мере выручило то, что вышел на связь командующий армией генерал И. Родионов и сообщил, что главкому срочно надо вылететь в Кабул для доклада обстановки М. Горбачеву. Мне пару раз приходилось слышать, как он докладывал обстановку Генеральному секретарю ЦК КПСС. Прямо скажу, здесь он был большой мастер.

Зайцев сразу же после этого улетел, а мы довели операцию до конца, с минимальными потерями выполнив задачу.

Вечером позвонил командарм и спросил: «Какие это ты применил новые способы действий — «вертикальные охваты» и «танковые клинья»?» Я был очень удивлен этим вопросом и в свою очередь спросил, откуда, мол, все это взялось?

«Разве? Но ведь на совещании офицеров в штабе армии главком расписал достаточно эффектно, как вы с ним умело воевали, разгромив моджахедов доселе неизвестными способами», — не преминул съязвить генерал Родионов.

И подобных эпизодов было немало, что стало достоянием руководства Министерства обороны СССР. Постепенно генерала М. Зайцева стали выводить из этой войны, и его все реже можно было встретить в Афганистане. Тогда же, в середине 1985 г., был взят курс на вывод войск из Афганистана и решение афганской проблемы политическим путем. Сразу же после прихода к власти М. С. Горбачев поручил Политбюро ЦК КПСС в закрытом порядке пересмотреть политику в отношении Афганистана. Однако происходящие там события оставались тайной для советских людей, об «афганской войне» они по-прежнему узнавали только то, что политическое руководство разрешало сообщать в средствах массовой информации.

Документ

Совершенно секретно

Особая папка

ЦК КПСС

О публикациях в средствах массовой информации материалов относительно действий ограниченного контингента советских войск в Афганистане

В соответствии с постановлением ЦК КПСС (П 206/2 от 7 июня 1985 года) Министерство обороны (т. Ахромеев С. Ф.), МИД СССР (т. Корниенко Г. М.) и КГБ СССР (т. Крючков В. А.) разработали перечень сведений, разрешаемых к открытому опубликованию действий ограниченного контингента советских войск на территории Демократической Республики Афганистан (прилагается).

Отделы ЦК КПСС считают возможным согласиться с этим перечнем и поручить средствам массовой информации руководствоваться им при освещении вопросов, связанных с пребыванием советских войск в Афганистане. Просим согласия.

Зав. Отделом внешнеполитической пропаганды ЦК КПСС

Л. Замятин.

Зав. Отделом административных органов ЦК КПСС

Н. Савинкин.

Документ

Приложение

Секретно

Экз. № 1

Утверждаю

С. Ахромеев

Утверждаю

Г. Корниенко

Утверждаю

В. Крючков

25 июля 1985 г.

Перечень сведений, разрешаемых к открытому опубликованию, относительно действий ограниченного контингента советских войск на территории ДРА

(в соответствии с постановлением ЦК КПСС № П 206/2 7.6.85 г.)

1. Продолжать публиковать разрешенные ранее сведения о действиях ограниченного контингента советских войск на территории ДРА и показывать:

наличие частей и подразделений, входящих в общевойсковые соединения, автомобильного полка подвоза, подразделений истребительной и транспортной авиации без указания принадлежности к конкретным соединениям, округам, показа их участия в боевых действиях;

организацию и ход боевой подготовки, размещение во временных городках воинских частей, их повседневную деятельность, проведение совместно с подразделениями ВС ДРА тактических учений в масштабе не выше батальона;

посещение советских частей руководителями партии и правительства ДРА, другими афганскими делегациями и проведение мероприятий партийно-политического характера и культурно-массовой работы;

награждение советских военнослужащих без показа их конкретной боевой деятельности, послужившей основанием для награждения;

привлечение летательных аппаратов и автотранспорта для перевозок грузов местному населению и выделение боевых подразделений для сопровождения колонн и охраны отдельных строящихся объектов;

наличие и работу советских военных специалистов по оказанию помощи афганским военнослужащим в освоении поставляемой боевой техники;

применение одиночными советскими военнослужащими, отделениями (экипажами, расчетами) и взводами штатного вооружения в целях самообороны при нападении на них мятежников в ходе занятий и учений, в период передвижения и патрулирования, при выполнении других повседневных задач, охране и обороне своих и совместно с воинами ДРА афганских объектов, разминировании, доставке грузов, сопровождении транспортных колонн, проведении повседневных полетов боевых вертолетов и самолетов;

отдельные единичные факты (не более одного в месяц) ранений или гибели советских военнослужащих при исполнении воинского долга, отражении нападения мятежников, выполнения заданий, связанных с оказанием интернациональной помощи афганскому народу;

строительство, эксплуатацию, вооруженную охрану и оборону трубопровода, построенного советскими подразделениями, и их повседневную деятельность;

работу советского военного госпиталя по оказанию врачебной медицинской помощи местному населению, раненым афганским и поступившим на излечение советским военнослужащим;

присвоение советским военнослужащим звания Герой Советского Союза, с показом их мужества и героизма, проявленных при оказании интернациональной помощи ДРА, без приведения сведений об участии подразделений и частей, где они служили, в боевых действиях;

возвращение после излечения военнослужащих, бывших в составе советских войск на территории ДРА, в ряды тружеников народного хозяйства и проявление заботы о них со стороны местных советских и партийных органов, учреждений социального обеспечения, руководителей предприятий.

2. Дополнительно разрешить публикацию в центральной печати, печати военных округов, республиканских, краевых и областных изданиях:

о действиях небольших советских воинских подразделений по отражению нападения на них и охраняемые ими объекты, по оказанию помощи афганским войскам в разгроме бандформирований и защите населения ДРА;

об отдельных случаях героических действий советских военнослужащих при выполнении ими боевых заданий, с показом их мужества и стойкости;

о повседневной деятельности подразделений, до батальона (дивизиона) включительно, всех родов войск: Сухопутных войск, ВВС и служб тыла, а также Инженерных войск и Войск связи;

факты проявления заботы о советских военнослужащих, проходивших службу в войсках на территории ДРА и ставших инвалидами, членах семей погибших в Афганистане;

сведения с описанием боевых подвигов, героизма и мужества советских воинов, проявленных при проведении боевых действий на территории ДРА, и факты их награждения.

3. По-прежнему запрещается в открытых изданиях информация, раскрывающая участие советских войск в боевых действиях на территории ДРА — от роты и выше, а также об опыте их боевых действий, конкретных задачах войск и прямые репортажи (кино-, телесъемки) с поля боя.

4. Публикация любой указанной в пунктах 1 и 2 информации разрешается по согласованию с Главной военной цензурой и органами военной цензуры военных округов, групп войск и флотов.

5. Продолжить широкую публикацию контрпропагандистских материалов советских и иностранных авторов, разоблачающих фальсификацию западных средств информации.

(В. Варенников, В. Кирпиченко 19 июня 1985 г.)

В русле начавшейся тогда в Советском Союзе «перестройки» ЦК КПСС были выработаны новые подходы и тактика действий при решении внутриафганского урегулирования. В октябре 1985 г. на переговорах в Москве афганской стороне впервые их изложили, прямо указав на серьезные перекосы и перегибы в практике НДПА, а также высказали, как казалось, принципиально новые рекомендации, которые при активной работе, по мнению советского руководства, могли бы дать значительные результаты. Одновременно кабульские власти уведомлялись о твердом намерении Советского Союза вывести свои войска из Афганистана. Вместе с тем были подтверждены обязательства СССР о продолжении поставок оружия для ВС ДРА.

Когда эти вопросы были поставлены, реакция со стороны афганцев последовала в основном отрицательная. Б. Кармаль, лицо которого и так темновато, потемнел еще больше и сказал: «Если вы сейчас уйдете, в следующий раз придется вводить миллион солдат». Однако на сей раз советскому руководству удалось «убедить» лидеров НДПА в необходимости поиска нового пути внутриафганского урегулирования, и они в итоге заявили, что хорошо понимают возникшую ситуацию и в кратчайшие сроки примут меры к претворению в жизнь высказанных им соображений.

Б. Кармаль, горячо поблагодарив за рекомендации, на деле остался при своем мнении, вновь все свел к славословию, а не к практической работе.

В то же время, чтобы не лишиться поддержки и помощи СССР, надо было хоть как-то обозначить «выполнение рекомендаций». Для этого на XVI пленуме ЦК НДПА (20.11.1985 г.) было решено, что партия, играя руководящую роль в строительстве нового общества, должна поделиться реальной властью с другими политическими силами, готовыми принять участие в этом процессе. Однако несмотря на это руководство НДПА вновь кроме косметических подкрашиваний и голословных заверений на практике ничего не предприняло. Властью ни с кем делиться не хотели.

Разговоры так и остались пустым звуком.

Мало что делалось и по укреплению правительственных вооруженных сил. Но чтобы переложить ответственность за неудачи на советских военных советников, Б. Кармаль все время повторял им: «Берите наши воинские части и командуйте ими, как своими».

Подобного же принципа придерживались и другие военачальники, то есть стремились самоустраниться от борьбы в надежде сохранить лояльное отношение к себе моджахедов в случае их прихода к власти. ОКСВ продолжал нести основную тяжесть вооруженной борьбы против отрядов оппозиции.

В течение 1985 г. советские и афганские войска провели против мятежников более 80 успешных операций практически на всей территории страны. Формированиям оппозиции был нанесен значительный урон в живой силе и вооружении, что привело к снижению их боеспособности, а в ряде случаев к полной деморализации отдельных отрядов и групп. В результате боевых действий мятежники лишились также крупных базовых районов с большими запасами оружия, боеприпасов, продовольствия и медикаментов, таких, как Агарсай Байрамшах (Балх), Хукумати-Духанай-Гори (Баглан), Исламдара (Кандагар), Камдакка (Нангархар), Пастаканца (Хост) и др.

Повышение эффективности борьбы с караванами и перекрытие ряда основных караванных маршрутов привели к тому, что многие отряды мятежников, особенно в северных, северо-восточных и центральных районах Афганистана, стали испытывать недостаток в боеприпасах и других материальных средствах, что отразилось на активности их подрывных действий.

Вместе с тем, несмотря на ряд серьезных поражений, мятежники, опираясь на иностранную помощь, продолжали проводить мероприятия по усилению борьбы с режимом НДПА. С этой целью расширялись масштабы диверсионно-террористической деятельности и пропаганды, делались попытки по объединению отрядов различной партийной принадлежности в более крупные формирования и реорганизации их структуры по типу регулярных войск («фронтов», «дивизий», «полков» и т. д.), восстанавливались разрушенные и строились новые районы базирования и пункты снабжения, главным образом в труднодоступных горных районах на афганской территории и в приграничных районах Пакистана, совершенствовалась тактика действий по проводке караванов, усиливалась огневая мощь активных отрядов моджахедов за счет внедрения тяжелого вооружения, в том числе ПТУРС и ПЗРК. Например, в 1985 г. мятежники произвели 141 пуск ПЗРК по воздушным целям (в 1984 г. — 62 пуска).

В последующие годы эта цифра постоянно увеличивалась, вследствие чего росли потери авиационной техники. В 1985 г. мы потеряли в ДРА 1868 чел. (безвозвратные потери). Из них: боевые потери — 1552 чел. (в том числе 240 офицеров); погибло в бою 1194 чел. (в том числе 202 офицера); умерло от боевых ран 358 чел. (в том числе 33 офицера). К числу безвозвратных относятся и небоевые потери — 316 чел. (умерло от болезней — 62, погибло в автокатастрофах — 45, от небрежного обращения с оружием — 65, самоубийств — 59, погибло и умерло по другим причинам — 85). Кроме того, захвачено мятежниками — 36 чел., пропало без вести — 37 чел.

В феврале 1986 г. в докладе на XXVII съезде КПСС М. С. Горбачев сообщил делегатам о выработке с афганской стороной плана поэтапного вывода советских войск, который будет приведен в исполнение сразу же после достижения политического урегулирования.

Советскому военному командованию поступило указание по возможности своими войсками не ввязываться в непосредственные боевые действия, перенести акцент на службу прикрытия, охрану коммуникаций и оборону важных стратегических пунктов. Одновременно предпринять дополнительные меры по укреплению правительственных сил.

Надо заметить, что все годы пребывания советских войск в Афганистане руководители ЦК НДПА и правительство ДРА преднамеренно старались показать слабость и низкую боеспособность их вооруженных сил. Со ссылкой на это они постоянно имели возможность привлекать для ведения вооруженной борьбы с оппозицией ОКСВ.

Военное командование ОКСВ в свете указаний из Москвы стремилось переломить такие «убеждения» функционеров НДПА и стало принимать меры к тому, чтобы заставить афганцев самим воевать с оппозиционными формированиями. Одним из таких мероприятий стало проведение в начале 1986 г. войсковой операции по разгрому крупной перевалочной базы моджахеддинов Джавары («Волчья яма») в округе Хост, расположенной в непосредственной близости от пакистанской границы. Она начала строиться еще до прихода к власти НДПА и считалась неприступной.

Согласно плану операции, привлекалось 54 батальона, артиллерия и авиация ВС ДРА. Руководство афганскими войсками в операции осуществлял командир 3-го армейского корпуса генерал-майор Мохаммед Асеф Делавар.

По замыслу, части ОКСВ не должны были принимать непосредственного участия в активных боевых действиях, а использовались главным образом для прикрытия флангов и тыла афганских войск. Это явно не устраивало афганцев. Ведь одни они воевать не хотели и старались сделать все возможное, чтобы все-таки хоть как-то задействовать советские войска.

28 февраля правительственные войска (при поддержке советской авиации) начали выдвигаться из Гардеза в район боевых действий. С ними взаимодействовали два советских батальона, которые заняли господствующие высоты вдоль дороги Хазрун — Матварх и обеспечивали проход афганских частей. Однако, выйдя в район Матварха, части ВС ДРА дальнейшее продвижение прекратили и около месяца, по существу, топтались на месте. Пользуясь пассивностью правительственных войск, мятежники стали наносить по ним огневые удары. Афганские части несли потери, но и это не могло их заставить изменить характер действий, они вперед не шли. Операция оказалась под угрозой срыва. Тогда по настойчивым просьбам руководства ДРА командованию ОКСВ пришлось все-таки ввести в боевые действия некоторые части советских войск (5 батальонов).

Руководство этими частями было поручено начальнику штаба 40-й армии генерал-майору Ю. П. Грекову, а афганскими войсками — заместителю министра обороны ДРА генерал-лейтенанту Мохаммеду Наби Азими. Одновременно внесли существенные коррективы в ранее разработанный план операции и провели дополнительные мероприятия.

С 5 по 9 апреля на аэродром Хост в помощь афганцам было высажено четыре советских батальона, затем в район Тани введен еще один батальон. Однако и это не помогло — взять Джавару с ходу афганским войскам не удалось. Соединения и части ВС ДРА развить наметившийся успех не сумели и, не преодолев даже первый оборонительный рубеж моджахедов, на четвертый день боевых действий были отброшены мятежниками на 5–7 км назад и оказались в критической ситуации. Военное командование, детально анализируя обстановку, вновь было вынуждено вносить изменения в планы и осуществлять доподготовку войск. В боевых порядках пехотных дивизий совместно с афганскими стали действовать советские авианаводчики, а при командирах дивизий — командиры советских взаимодействующих частей.

В Москву были доложены причины неудач и предложения по дальнейшему ведению операции.

Документ

(Секретно. Срочно)

Министру обороны СССР

Маршалу Советского Союза

товарищу Соколову С. Л.

Докладываю.

Боевые действия афганской армии в районе Хоста могут оцениваться по своим предварительным результатам как неудовлетворительные, хотя мятежники и понесли большие потери в личном составе и вооружении.

Причины:

Плохая выучка привлеченных к операции войск и авиации, низкий морально-боевой дух личного состава. В связи с этим боеспособность дивизий слабая, их возможности крайне ограничены. Кроме того, командиры 7-й, 8-й, 14-й пд и особенно 3-го АК еще неподготовлены в полной мере к управлению войсками.

Недостаточно вскрыт и неправильно оценен противник до начала боевых действий. Он оказался сильнее, чем предполагалось. Близость территории Пакистана позволила ему постоянно маневрировать и беспрепятственно восполнять потери в живой силе и оружии. Кроме того, мятежники пользовались сильной огневой поддержкой с территории Пакистана, особенно при движении войск вдоль границы. Непосредственно в боях за базовые районы Джавара, Мирахаза (южнее Хост) принимают участие пакистанские малиши, обладающие хорошей выучкой и устойчивостью.

Неудачный выбор времени проведения боевых действий. Наиболее благоприятным периодом для этого района является январь-начало февраля или апрель. Конец февраля и март характеризуются обильными дождями со снегом (особенно в этом году), что вынудило войска двигаться в распутицу по единственной дороге под обстрелом противника.

Сложные погодные условия, затяжные (30 суток) и «неудобные» для войск бои (в колонне) при выдвижении вдоль госграницы измотали личный состав, он утратил и без того низкий моральный дух. Краткая подготовка к боевым действиям в районе Хост с 31 марта по 4 апреля не позволила восстановить силы.

В ходе боевых действий руководители допускали необъективные оценки обстановки, неправдивые доклады о положении и характере действий войск, что не позволяло должным образом влиять на обстановку.

Ошибки в применении десантов. Планирование было осуществлено правильно. Однако практическое применение организовано неудовлетворительно. Из-за просчетов ведущего экипажа десанты были высажены на площадки, находящиеся в 4-20 км от запланированных, что позволило мятежникам разбить десанты в течение дня. Неудовлетворительная штурманская подготовка экипажей, плохое ориентирование на местности при десантировании (только по курсу и времени) — основная причина ошибки.

Принятые меры:

Дополнительно спланированы и осуществляются массированные удары авиации и огонь артиллерии по опорным пунктам и разведанным огневым точкам противника, в том числе с применением боеприпасов «Шлейф» (на подступах к базам опорные пункты оборудованы бетонными укрытиями, бронеколпаками, имеются окопанные танки).

В район боевых действий переброшены и перебрасываются дополнительные силы — 50-й пп 18-й пд, 81-й пп 11-й пд, пп 21-й мпбр, б-н СПН. Для поддержки афганских войск переброшены одшбр (два батальона) и опдп (два батальона).

Усилена разведка всех видов, в том числе против племени джадран.

Укреплено руководство афганскими войсками. С этой целью вместо генерал-лейтенанта Азими (болен) руководителем боевыми действиями назначен генерал-лейтенант Гафур…

Руководство частями 40-й армии осуществляет начальник штаба армии. Координация действий всех войск проводится генерал-лейтенантом В. П. Гришиным (ОГ МО СССР в ДРА).

Предварительные выводы (уроки):

Необходимы радикальные меры по укомплектованию войск афганской армии (особенно 1-го и 3-го АК). Сейчас в воюющих дивизиях по 200–300 чел. в цепи…

Воздерживаться от крупномасштабных боевых действий самостоятельно афганскими войсками большой продолжительности и в отдаленных районах от пунктов дислокации. Продолжительность боевых действий не должна превышать 10–12 дней.

Боевые действия против базовых районов, находящихся вблизи границы или в районах, исключающих их изоляцию от притока резервов противника, войскам не проводить. Такие районы подвергать массированным ударам авиации с применением дистанционного минирования, авиационных бомб объемного взрыва и т. п.

Дальнейшие действия:

…Учитывая, что результаты ведущихся боевых действий будут носить значительный военно-политический смысл, целесообразно максимально нарастить удары авиацией по обнаруженным целям противника с одновременным проведением мероприятий по подготовке афганских войск к решительным действиям…

(Варенников, апрель 1986 г.)

Министр обороны СССР, глубоко разбираясь в афганской проблематике, внимательно следил за ходом проведения операции в Хосте, придавая ей в первую очередь политическое значение. Руководителю Оперативной группы МО СССР в Афганистане были даны соответствующие указания.

Документ

(Секретно)

Первому заместителю начальника Генерального штаба

генералу армии

товарищу Варенникову В. И.

Главному военному советнику в ДРА

генерал-полковнику

товарищу Вострову В. А.

Главный военный советник в ДРА и его аппарат ошиблись в оценке группировки противника и его возможностей в провинции Пактия. При подготовке боевых действий не были учтены изменения, которые произошли с 1985 г. в оснащении мятежников вооружением и техникой, в то время как противник учел опыт поражения в 1985 г. в этом районе. Ошибочно было выбрано время начала операции. В ходе начавшихся боевых действий ни новым главным военным советником в ДРА генерал-полковником Востровым В. А., ни Оперативной группой Министерства обороны СССР не были приняты должные меры, чтобы своевременно исправить допущенные ошибки…

Требую:

Всесторонне оценить соотношение сил, сложившееся в районе Хост. Улучшить разведку противника. Удары авиации наносить по разведанным целям, а не по площадям.

Организовать управление войсками. Вновь вводимые в бой части (переброшенные из центра страны) подчинить соответствующим командирам дивизий.

При необходимости наступательные действия войск на несколько дней приостановить. Привести части и подразделения афганских войск в готовность к последующим действиям, пополнить боеприпасами, материальными средствами и уточнить боевые задачи. Организовать взаимодействие с авиацией.

План на ведение дальнейших боевых действий представить на утверждение 17 апреля с. г.

(Соколов, 312/1/07 ш., апрель 1986 г.)

Совместными усилиями командованию ОКСВ и ВС ДРА в сжатые сроки удалось успешно провести организационные мероприятия по подготовке боевых действий. Ранее созданные группировки: «восточная» в составе 7-й, 14-й пд, 666-го дшп «к» и «западная» — 8-й, 25-й пд, 38-й дшбр «командос» с подразделениями МВД и МГБ были усилены за счет переброшенных в Хост частей 11-й, 18-й пд, 21-й мпбр и 203-го об «СН», а также советских подразделений. Общая численность объединенной группировки войск составила свыше 6600 чел.

По просьбе Б. Кармаля общее руководство операцией взял на себя генерал армии В. И. Варенников.

Уточненным решением предусматривалось проведение перегруппировки с целью уплотнения боевых порядков и нанесения удара на более узком участке.

Для введения противника в заблуждение и отвлечения его сил от направления главного удара начало наступления для каждой группировки войск было спланировано в разное время. При этом «восточная» начинала наступление в 6:30, а главная — «западная» в 10:30 17 апреля.

Предварительно авиация нанесла бомбо-штурмовые удары по огневым точкам мятежников, расположенным на высотах, прикрывающих Джавару, и уничтожила их. Советские подразделения заняли господствующие высоты и, оказывая огневую поддержку, обеспечивали продвижение афганских частей, которые стремительно атаковали базу, разгромили оборонявшихся там моджахедов и 19 апреля овладели ею.

В последующем афганские войска захватили еще и перевалочную базу Льмархауза, расположенную восточнее Джавары.

После подрыва базовых сооружений и спецминирования к исходу 22 апреля они были выведены из района боевых действий и сосредоточились в районе Хоста.

Это был первый случай, когда правительственным силам удалось захватить Джавару. До этого все попытки афганских ВС самостоятельно захватить базу оканчивались безрезультатно, поэтому она считалась неприступной.

Из Джавары афганцы вывезли в Хост 3 танка, 4 БТР, 23 орудия и миномета, 60 ДШК и ЗГУ, 45 ПЗРК, большое количество различных боеприпасов, продовольствия и медикаментов, а также из-за невозможности вывоза взорвали вместе со складами несколько миллионов патронов к стрелковому оружию, тысячи артиллерийских снарядов и мин, инженерных боеприпасов. После окончательного разрушения базы остатки ее были заминированы советскими саперами.

В связи с тем, что моджахеды планировали напасть на возвращающиеся после операции войска, по приказу генерала армии В. Варенникова они были переброшены по воздуху силами советской и афганской транспортной авиации.

По возвращении в гарнизоны их базирования воинским частям ВС ДРА участвовавшим в операции, была устроена торжественная встреча. В Кабуле провели также военный парад «победителей». В целом, несмотря на недостатки, операция по захвату Джавары показала, что и афганские части при соответствующей организации и желании могут успешно решать боевые задачи. Она также оказала положительное влияние на морально-боевой дух войск.

На этом можно было бы поставить точку, но надо добавить, что спустя полгода мятежники снова восстановили Джавару.

К сожалению, так оканчивалось немало операций. Люди проявляли мужество и героизм, терпели лишения, гибли, а в конечном итоге результаты их действий оказывались ничтожными или даже бессмысленными. Правительство ДРА не могло воспользоваться этими победами и установить контроль над более или менее значительной частью территории Афганистана, поэтому после ухода войск мятежники возвращались вновь и продолжали хозяйничать в «освобожденных» районах, как и прежде.

Руководитель этой операции с советской стороны генерал-майор Ю. Греков, вспоминая Джавару, рассказывал мне, как они попали под минометный обстрел мятежников и, как говорится, еле унесли ноги: «Когда мы садились на вертолете на площадку подскока, то заметили, что на ней то тут, то там отмечаются разрывы снарядов. Я увидел начальника штаба 56-й одшбр майора В. Евневича, который сидел под одиноким деревом и махал нам рукою, чтобы мы бежали к нему. На краю поляны в яме сидел солдат и тоже подавал знаки, пытаясь привлечь к себе наше внимание. Когда вертолет приземлился, люди из него стали разбегаться кто куда. Я сначала хотел бежать к Евневичу, но увидел, что генерал армии В. Варенников побежал к солдату, и кинулся за ним. Спрыгнув в яму, мы долго не могли отдышаться — сказывалось высокогорье. Когда обстрел закончился, Варенников, поблагодарив солдата, сказал, что он выбрал самое лучшее место для укрытия.

Пару дней спустя при штурме Джавары я вдруг заметил, что одно орудие стреляет в сторону и разрывы снарядов ложатся в месте расположения афганской дивизии, куда уехал генерал армии Варенников. Я тут же принял меры, чтобы остановить стрельбу. И вовремя. Как потом выяснилось, ошибся наводчик орудия, установив прицел на одно деление левее. Проверяющие тоже не заметили ошибки. Из наших никто не пострадал, а у афганцев погибло 11 чел. Варенников, выйдя из-под обстрела и разобравшись в чем дело, только и сказал: «Прискорбный случай».

Полковник С. Коренной, бывший в то время военным советником в 25-й пехотной дивизии, которая дислоцировалась в Хосте, тоже немало пережил во время этой операции. Ведь советникам приходилось в Афганистане, пожалуй, труднее всего, так как они жили и работали среди афганцев. Именно они часто становились первыми жертвами предательства афганских солдат и офицеров: «Март 1986 г. в Афганистане выдался снежным и слякотным.

В иную зиму, наверно, не выпадало столько снега, сколько выпало его за этот весенний месяц. И как раз в это время решили провести операцию по захвату расположенной в округе Хост, недалеко от пакистанской границы, перевалочной базы мятежников Джавары. Мне, конечно, трудно судить, чем руководствовались, выбирая время проведения этой операции, но то, что оно было выбрано неудачно, стало ясно, как только начались боевые действия.

25-я пехотная дивизия, где я тогда был военным советником начальника разведки, тоже участвовала в этой операции. Она действовала совместно с 666-м полком «командос», частями 2-й пограничной брцгады, царандоя и ХАД. Начав выдвижение из Хоста, мы к исходу 9 марта подошли к ущелью Шинканайруд, где были остановлены огневым сопротивлением мятежников. Полки дивизии насчитывали всего по 150–170 чел. личного состава, 10–12 бронетранспортеров и примерно столько же автомобилей. Основную ударную силу дивизии составляли отдельный танковый батальон (6 танков Т-55) и артиллерийский полк (6 реактивных установок и 14 артиллерийских орудий).

Командир дивизии приказал развернуть артиллерию, выдвинуть танки для стрельбы прямой наводкой и, последовательно блокируя господствующие высоты, организовал захват высоты, на которой мятежниками была оборудована позиция для крупнокалиберного пулемета и миномета. Моджахеды оборонялись отчаянно. Особенно отмечалась стойкость их минометного расчета. Даже когда в строю остался только один из четырех членов расчета, он не прекратил огонь, пока не были израсходованы все боеприпасы. А пулемет ДШК замолчал лишь после прямого попадания из танка по амбразуре. Как стало в последующем известно, здесь бой вели группы самообороны кишлаков Секандара, Коткалей, Чинекалей и Ситукалай, которые год назад были безжалостно и по-варварски разграблены правительственными войсками. На этот раз, несмотря на предупреждения наших советников, прошлогодняя история повторилась, но более скромно, так как жители заблаговременно со своим домашним скарбом и живностью покинули эти кишлаки. Отважные «сарбозы» (афганские солдаты. — Примеч. авт.) лихо выламывали из всех строений деревянные детали, грузили их на машины и вывозили. Поражало то, что делалось все это в открытую на глазах у офицеров, которые не предпринимали даже малейших попыток прекратить мародерство, а на наши замечания никто из них не обращал внимания. Еще бы, ведь за такую возможность уже было заплачено: погибло 8 чел. (из них 2 офицера), ранено — 7, взорвана БМ-14, выведена из строя 76-мм пушка. В этом плане правительственные войска мало чем отличались от моджахедов, действуя иногда как самые настоящие мародеры и грабители.

Разграбив все, что еще оставалось в кишлаках, дивизия подошла к подножью перевала Нарай. Здесь развернули основной лагерь, а частью сил выставили на перевале блоки охранения. Первые сутки на высоте 2,5 тыс. м были самые тяжелые. Во-первых, надо было приспособиться, а во-вторых, неблагоприятные погодные условия (мокрый снег вперемежку с дождем, сильный ветер), нехватка воды и продовольствия, близость пакистанской границы (300 м) оказывали неблагоприятное воздействие. Однако афганские солдаты держались стойко. Честно говоря, мы, северные люди, привыкшие к холоду, поражались их выносливости и терпению. Потом стало немного полегче, но угнетающе действовала на всех неясность обстановки. Мы застряли на перевале и дальше не шли. Никаких команд не поступало, и командование дивизии не знало, что делать.

Помню, 11 марта на «пятачок» чуть ниже перевала опустился вертолет Ми-8 40-й армии, а две пары боевых Ми-24 начали прикрывать пассажиров, которые бегом устремились к нашему командному пункту. Это прибыл заместитель главного военного советника по боевым действиям генерал-майор В. Г. Трофименко, по прозвищу «пешеход». Никто не знал, почему у него такой «титул», но среди советников слыл он недалеким человеком, матерщинником и невеждой, в чем, впрочем, мы и сами скоро смогли убедиться. Сопровождавших его в поездках офицеров, за исключением политработников, он по нескольку раз в день словесно «расстреливал, отдавал под трибунал или награждал». Все зависело от ситуации и его боевого настроения. В это утро настроение у генерала, видимо, было бодрое, и он, несмотря на свой возраст (уже за 60), довольно лихой трусцой бежал от вертолетной площадки. За ним следовала непременная группа сопровождающих.

Появившись на командном пункте дивизии, генерал сразу же развил бурную деятельность. Начал с того, что отругал всех советников, обвинив их во всех неудачах и устроив разнос за пассивность. Затем внес коррективы в план боевых действий дивизии. Одновременно сообщил, что решено силами афганских войск высадить тактический воздушный десант.

Трудно сказать, что послужило стимулятором его действий — то ли яркий весенний день, то ли боевое настроение, а может быть, где-то в тиши кабульского кабинета в недрах генеральских мыслей родилась такая нелепая идея — использовать в операции афганский тактический воздушный десант?! Мы тогда не могли понять, как можно утвердить такое решение. Ведь всякому офицеру, хоть мало-мальски знакомому с уровнем подготовки афганской армии и особенностями боевых действий в горах, должна быть понятна вся убогость этой авантюры, но генерал был настроен оптимистически.

Вообще-то все любят громадные планы и, самое главное, чтобы они были красиво нарисованы, четко доложены высшему руководству и, естественным образом, милостиво утверждены. А что же на практике? Первая осечка в плане боевых действий 3 АК случилась в районе Чамкани. За неделю артиллерия истратила все боеприпасы (в афганской армии среди высшего командования бытовало мнение, что если дивизия или полк вышли за ворота военного городка, то все должно стрелять, взрываться, греметь, то есть демонстрировать войну так, как ее показывают в учебных кинофильмах в академиях). В связи с этим все соединения корпуса были вынуждены приостановить активные боевые действия и затем в течение двух недель подвозить боеприпасы для продолжения операции. Все это время 25-я пд удерживала перевал и спуск в Хостинскую долину. Особых происшествий не было, если не считать, что находившийся на блоках на перевале один из батальонов 19-го пехотного полка (26 человек) в ночном бою с мятежниками был окружен и взят в плен. Чудом ушел лишь командир батальона и его ординарец.

Нас, советских военных советников, всегда удивляли отношения между афганскими офицерами. Голос никогда не повышался, все разговоры, в том числе и разносные и коварные, проводились на нормальных человеческих тонах. В этом плане ислам и пуштунвалла (кодекс жизни и поведения пуштунов) демонстрировали явное преимущество перед лозунгом: «Человек человеку друг, товарищ и брат». И вот здесь, на перевале, я впервые (и единственный раз за 27 месяцев пребывания в Афганистане) услышал крик. Командир дивизии в бешенстве издавал такие звуки, что мы все сбежались в его палатку. Несчастный комбат стоял весь поникший и, казалось, уже приготовившийся ко всему самому худшему. Командира же всего трясло от негодования, и он требовал немедленного расстрела провинившегося. Наконец, успокоившись и «поддавшись» на уговоры, он заменил расстрел на разжалование в рядовые, что было немедленно исполнено.

Дивизия между тем продолжала бездействовать. Пользуясь этим, мятежники в течение 3–4 дней хорошо пристрелялись по нам и, только заметив какое-либо движение, сразу же выпускали в то место несколько реактивных снарядов («рексов»), которые, впрочем, особого ущерба не причиняли, но держали всех в постоянном напряжении. Это напряжение возрастало с каждым днем, так как приближался срок перехода корпуса через перевал. Признаться честно, мало кто из нас надеялся на то, что солдаты, измученные месячными боями, голодом и холодом, смогут одолеть этот серпантин при подъеме и спуске с перевала. Большие сомнения были и относительно возможностей техники, лишенной в течение нескольких лет элементарного технического обслуживания и варварски эксплуатируемой.

Но тем не менее перевал преодолеть удалось. Правда, при этом солдаты-водители «уронили» в ущелье четыре новых БТРа и несколько автомобилей, но механики-водители (офицеры) все танки доставили в район боевых действий «в сохранности».

Высаженный на пакистанской территории (с ошибкой в 5 км) тактический воздушный десант, как и следовало ожидать, практически полностью был уничтожен, из 312 чел. 38-й бригады «командос» уцелели только 25, которые вышли во главе с начальником контрразведки одного из батальонов в расположение своих войск спустя 8 суток. Из 32 вертолетов осталось только 8, а в это время, действуя в первом эшелоне корпуса, 7-я и 14-я пд пытались идти на соединение с не существующим уже десантом. В течение трех суток, расстреляв весь боекомплект снарядов и потеряв управление, эти дивизии к исходу 9 апреля возвратились на исходные позиции 25-я пд, находясь во втором эшелоне, прикрывала правый фланг, позиции артиллерии и тыл корпуса.

Мы уже стали подумывать, что и вторая попытка овладеть базовым районом Джавара окончится неудачей (первая такая попытка была в сентябре 1985 г.). Однако началась корректировка планов, подтягивание резервов и восполнение материальных средств. В район боевых действий прилетела группа офицеров во главе с генералом армии В. И. Варенниковым и, по свидетельству старшего советника, прервала «фантазии» генерала Трофименко, который обосновался в Хосте, где жили наши жены, и пытался оттуда руководить боевыми действиями. Прибыли два советских полка. Разгрузились 8-я пд и 37-я бригада «командос». Провели организацию взаимодействия с частями 40-й армии и другие мероприятия по подготовке операции. После этого приступили к повторному штурму.

С утра 17 апреля началась огневая подготовка. Артиллерия и авиация наносили удары по Джаваре. Наши летчики показывали чудеса мастерства и героизма. Многие из нас видели, как был сбит самолет командира полка подполковника А. Руцкого. Мы тогда, естественно, не могли знать, что это был будущий вице-президент России. Его самолет отвлекал огонь всех средств ПВО на себя. Четыре или пять заходов сделал он над базой, а потом мы увидели, как самолет дернуло и он свернул от гряды гор в долину. Чувствовалось по судорожным рывкам, что летчик пытается запустить двигатель, но увы. Раздался хлопок катапульты, самолет еще какую-то секунду держался на прямом участке полета, а затем, клюнув носом, устремился к земле и взорвался в районе Баренхейля. Летчика подобрал бронетранспортер из оперативной группы 40-й армии (в конце 1988 г. примерно в том же районе, как и в первый раз, самолет, пилотируемый заместителем командующего авиации 40-й армии полковником Александром Руцким, был сбит ракетой «воздух-воздух». Летчик приземлился на пакистанской территории, поэтому его поиски, организованные командующим армией генералом Громовым, не увенчались успехом. Руцкой был захвачен вооруженным отрядом и передан пакистанской стороне. В плену он проявил стойкость, выдержку и вскоре был освобожден усилиями Советского правительства. Ему было присвоено звание Героя Советского Союза. В последующем А. Руцкой занялся политической деятельностью, был избран вице-президентом России, однако в октябре 1993 г., возглавив выступление оппозиционных президенту РФ Б. Ельцину сил, был арестован. В феврале 1994 г. по решению Государственной думы РФ освобожден из-под стражи. — Примеч. авт.).

В течение трех суток авиация работала по Джаваре, применяя различные боеприпасы, а затем «героические» 7-я и 8-я пехотные дивизии под прикрытием 25-й пд, батальонов советских войск резко устремились к базе и приступили к ее грабежу.

Мы с «подсоветным» приехали в Джавару 20 апреля. Больше всего поразила нас капитальность обустройства этой перевалочной базы. О таких складах не мог даже мечтать командир полка в Союзе. В отвесной скале (с отрицательным углом) были выдолблены канцелярия, склады, мастерские, столовая, душевые, мечеть. На отшибе были пристроены караульное помещение и библиотека.

К моменту выхода войск к базе все ценное имущество, оружие, боеприпасы были эвакуированы в учебный центр, расположенный на северной окраине Мирам-Шаха (Пакистан). На складах валялись стволы от крупнокалиберных пулеметов, ящики от боеприпасов. Под грудой хлама нашли два ПЗРК «Блоупайп», несколько десятков реактивных снарядов и большое количество итальянских противотанковых и противопехотных мин. На высотах неподалеку были брошены два танка Т-55, а возле складов стоял обгоревший БРДМ-2. Танки принесли больше всего вреда наступавшим. От прямого попадания снаряда были в буквальном смысле разорваны советник командира 21-й мотопехотной бригады подполковник Куленин и его замполит, фамилию, к сожалению, не помню. С Кулениным мы вместе проходили подготовку в 10-м Главном управлении Генштаба перед командировкой в Афганистан и на одном самолете пересекали границу, а вот его замполита я видел всего один раз — на перевале Нарай, когда он ехал на «броне».

17 апреля был тяжело ранен осколком снаряда советник замполита 23-го пехотного полка Саша Гудновский. Мы выносили его с командного пункта полка на руках. С гор спускались ночью. Расстояние в четыре километра нам пришлось преодолевать шесть часов. Однако афганцы с раненым лететь отказались, хорошо еще, выручили вертолетчики 40-й армии. Доставили Сашу в Хост, где ему советский хирург сделал операцию. Мы все за него очень переживали. После окончания операции (продолжалась 8 часов) врач сказал, что жить будет. Но через неделю Саши не стало. Скончался от перитонита.

После ранения Гудновский был представлен к ордену Боевого Красного Знамени, но, так как полгода назад он уже был награжден орденом «За службу в ВС СССР» III степени, наши кадровики заявили, что если он умрет, то очередной орден получит, а если выживет, то уж не обессудьте — ничего не положено. В то же время для некоторых «нужных» людей делалось исключение, например начальник финансовой службы в Кабуле за перебежки из одного подъезда (где он жил) в другой (где в поте лица трудился) «заработал» два ордена Красной Звезды. Конечно, ни кадровиков, ни финансистов в Джаваре я не встречал, но там состоялась моя первая встреча с генералом армии В. И. Варенниковым.

Он с группой офицеров ОГ МО СССР в ДРА прилетел на вертолете непосредственно в район боевых действий и на месте осуществлял общее руководство войсками.

К исходу 21 апреля все склады были взорваны, подступы к базе заминированы, и войска, взяв трофеи, отошли в Хостинскую долину».

Как бы развивая успех операции по захвату Джавары, советские войска под руководством генерала В. П. Дубынина 10 мая начали операцию в уезде Даджи. Удар наносился двумя группировками войск по сходящимся направлениям со стороны Гардеза и Черных гор (руководил в этом районе генерал-майор Г. Г. Кондратьев, прибывший на должность заместителя командующего 40-й армией 30 апреля 1986 г.). Боевые действия велись в сложных географических условиях. К тому же все маршруты, особенно на перевале Нарай, были нашпигованы минами. Колонны 108-й мед, 345-го опдп и 56-й одшбр смогли пройти только по руслу речки, снимая при этом до 100 мин на один километр пути. Малейшие отклонения от русла приводили к подрывам. Минные тралы уже на первых километрах пути вышли из строя. Выручили боевые машины разграждения БМР-2. И хотя эти машины расчитаны только на девять подрывов каждая, они выдерживали значительно больше. Правда, до места назначения они дошли в весьма плачевном состоянии. Например, БМР-2 из 45-го оисп (механик-водитель рядовой Байрамов) прибыла в район сосредоточения войск в Алихейль буквально растерзанной (оторвано все навесное оборудование, перебиты валы катков и т. д.). На предложение заместителя командующего армией по вооружению полковника С. А. Маева уничтожить эту машину на месте Байрамов ответил, что на ней приехал, на ней выедет и назад. В течение трех суток совместно со специалистами-ремонтниками, засыпая урывками на 20–30 минут, он восстановил машину.

Активная фаза операции продолжалась 10 дней. К 20 мая батальоны 345-го опдп вышли к пакистанской границе, произвели минирование караванных маршрутов на Парачинарском выступе и к 25 мая сосредоточились севернее Нарай.

Несмотря на превентивные мероприятия войск, оппозиция в течение первого полугодия 1986 г. продолжала накапливать силы и средства на территории ДРА в надежде на реализацию своих замыслов о повсеместной активизации подрывных действий. Потери, понесенные мятежниками в ходе боевых действий, восполнялись за счет интенсивного прибытия резервов и поступления вооружения. Группировка мятежников в Афганистане в этот период возросла по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 20 тыс. чел. и составила 125,7 тыс. чел. Одновременно увеличилось количество основных видов оружия: ПУРС на 215 шт., безоткатных орудий — на 320, минометов — на 330, ПЗРК — на 60, ЗГУ — на 150, ДШК — на 530, РПГ — на 950.

В то же время своевременные мероприятия советских и афганских войск по блокированию и разгрому мятежников в очагах напряженности во многом сорвали планы оппозиции. Об интенсивности боевых действий может служить даже перечисление операций, которые были проведены в 1986 г.: в Бадахшане против группировки А. Басира (февраль), в Нангархаре по разгрому перевалочной базы Марульгад (февраль), в Пактии в районе Шекуле (март), в Нангархаре повторная операция по разгрому мятежников, возвратившихся на перевалочную базу Марульгад (март), в Бадахшане против группировки Вадуда (март), в Заболе в районе ущелья Апушела (март), в Нангархаре по разгрому формирования Зияратгуля (апрель), в Бадахшане против группировки Наджмуддина в ущелье Вардудж (апрель), в Баглане против формирования С. Мансура в ущелье Вальян (апрель), в Пактии против формирований ИПА в уезде Даджи, центр Алихейль (май), в Парване в ущелье Панджшер против группировки Ахмад Шаха (июнь), в Кандагаре в уезде Спинбульдак по ликвидации перевалочной базы Шиннарай (июнь), в Герате по ликвидации группировки мятежников в зеленой зоне города и на перевалочной базе Кокари-Шушари (июнь-август), в Лагмане по оказанию помощи группировке Сарвар Нуристани в борьбе против мятежников ИПА (июнь) и др.

Однако необходимость выделения значительных сил и средств для охраны важных военных и экономических объектов, режимных зон и коммуникаций не позволяла проводить более масштабные операции против оппозиции.

Справка

В составе ОКСВ имеется 133 батальона и дивизиона. Из них 82 батальона (61,7 %) выполняют охранные функции: коммуникаций — 23, аэродромов — 14, военных и экономических объектов — 23, местных органов власти — 22. К ведению активных боевых действий на всей территории страны можно привлечь только 51 батальон…

(Источник информации: штаб 40-й армии, 1 июля 1986 г.)

В операции по захвату Джавары, да и в других операциях того периода советские войска показывали значительно возросшую боевую выучку. На прошедшей в апреле 1986 г. военно-научной конференции этот опыт был обобщен и взят на вооружение. Особое внимание уделялось организации взаимодействия и огневого поражения противника. Приведу выдержку из выступления на той конференции командира 103-й воздушно-десантной дивизии полковника Грачева П. С.: «Нами накоплен определенный опыт взаимодействия частей и подразделений с авиацией, артиллерией в ходе ведения боевых действий в горах, зеленой зоне, с применением обходящих отрядов и тактических воздушных десантов.

При ведении боевых действий на территории ДРА в 1985–1986 гг. огневое поражение противника, его огневых средств, сопряжено с рядом особенностей, связанных с изменением тактики действий и рельефа местности…

Планирование боевых действий, в целях предотвращения разглашения военной тайны, осуществляется ограниченным кругом лиц, включая начальника артиллерии дивизии и представителя ВВС армии, которые совместно с офицерами штаба дивизии планируют комплексное огневое поражение…

При планировании огневого поражения противника возросло значение данных воздушной и агентурной разведки. Так, при веянии боевых действий в ущелье Исламдара, провинции Кандагар, огневым наблюдением подтверждено 90 % целей, координаты которых были определены по данным агентурной разведки и аэрофотоснимкам…»

В конце апреля генерала Родионова И. Н. на посту командующего 40-й армией сменил генерал Дубынин В. П. Именно ему доведется первому действовать в условиях национального примирения.

Отсутствие позитивных изменений в жизни общества, обещанных народу НДПА, нарастание экономического кризиса и обострение внутриполитической ситуации в стране, пассивное и барское поведение Б. Кармаля подорвало доверие многих членов партии к своему генсеку (не говоря уже о народе). Все более очевидным становилось, что он утратил свой авторитет в НДПА и не способен вывести ситуацию в Афганистане из тупика. Дальнейшее пребывание Б. Кармаля у руководства партией и государством стало бесперспективным, поэтому были предприняты шаги по его замене. Правда, здесь резонно напрашивается вопрос: «Может быть, не в Б. Кармале было дело, а в том курсе, который предлагала НДПА народу ДРА, и тех методах, какими он претворялся в жизнь?» Ведь к тому времени советские войска воевали в Афганистане почти шесть лет. Не было ни одной задачи, которую они бы не смогли решить, но конечный результат по-прежнему отсутствовал. Как я уже говорил, все дело было в том, что военные результаты не закреплялись политическими. Стало очевидным, что мы проиграли борьбу за афганский народ.

Тогда же встал вопрос — кто заменит Бабрака Кармаля? Кандидатур было несколько. В этой связи хочу сослаться на один очень любопытный документ, который не мог быть в то время доложен напрямую без соответствующих последствий для его исполнителей. Поэтому был избран другой путь.

Донесение из Кабула

(Секретно)

Инсинуации вокруг изменений в высшем руководстве ДРА

В связи с задержкой в СССР т. Б. Кармаля среди местных военных и партийных кадровых работников пошли разговоры о возможном его невозвращении и уходе с занимаемых постов. В числе признаков такого поворота событий называют то, что на XVII пленуме ЦК НДПА, совещании руководящих кадров (30 марта-1 апреля с. г.), джирге приграничных племен в выступлениях практически не упоминалось его имя. Указывается также на открытую критику Б. Кармаля в Политбюро ЦК НДПА со стороны группы Наджиба (в нее входят Кештманд, Нур, Зерай).

В общем мнения сходятся на том, что Б. Кармаль должен уйти и в силу того, что он не обладает качествами способного организатора, и для того, чтобы связать с его уходом новый курс перемен, который ждет страна, Советский Союз и друзья Афганистана в мире.

В числе возможных преемников Б. Кармаля называют товарищей Наджиба и Сарвари. Чаще первого, учитывая, что он после XVI пленума ЦК НДПА стал вторым лицом в партии.

Отношение к тому, что тов. Наджиб станет Генеральным секретарем ЦК НДПА, самое противоречивое, неоднозначное, причем больше негативное. При этом в числе его сторонников и противников есть как парчамисты, так и халькисты. Ему не доверяют, его боятся, хотя, как правило, называют «сильной личностью». Опыт его работы в ХАД (служба безопасности. — Примеч. авт.) оценивается чаще всего отрицательно. Высказывается мнение, что он создал государство в государстве, орган, обслуживающий его личные интересы. Много говорится о тех злоупотреблениях властью, которые допускал ХАД под его руководством. Ему, в частности, вменяется в вину то, что якобы сейчас в тюрьме Пули-Чархи содержится в основном по необоснованным обвинениям до 5 тысяч халькистов. Он не доверяет халькистам и всегда будет относиться к ним враждебно.

Утверждается, что именно под опекой т. Наджиба получили распространение среди партийных и государственных работников воровство и взяточничество в таких широких размерах, каких не знали при королевском режиме. Дескать, сам брал и давал возможность брать другим.

Всеми признается наличие у тов. Наджиба сильных пропуштунских националистических настроений. Отсюда делается вывод, что в первую очередь север, то есть узбеки, туркмены и другие нацменьшинства, часть таджиков за ним не пойдут. А это ослабит армию, где они составляют наиболее боеспособное ядро. Высказываются подозрения в отношении характера его связей с племенами. Будто бы подогревание им пакистанских племен нацелено на продолжение гражданской войны в стране, а поскольку народ устал от нее, то он не поддержит честолюбивые устремления Наджиба, его попытки использовать племенной вопрос в корыстных интересах.

Выражаются сомнения по поводу искренности проявления им дружественных чувств к Советскому Союзу. Приводятся примеры, когда из ХАДа он изгонял «советистов», тех, кто особенно близок был к советским людям. Полагают, что не случайным является назначение первым заместителем министра МГБ генерала Наджиба (Наджиб II, как «окрестили» его), которого называют «антисоветчиком». Сам Наджиб не учился в Советском Союзе. Наконец, утверждается, что Наджиб — аристократ, женат на внучке короля Абдурахмана, далек от интересов народа. Он также не имеет военного образования, что немаловажно для страны, где идет гражданская война. Он не сумеет сплотить партию, армию и народ в интересах достижения мира.

В противовес Наджибу ряд товарищей довольно высоко оценивают личные качества Сарвари (полковник, в прошлом при Тараки возглавлял ХАД, уезжал из страны, затем вместе с Кармалем и другими товарищами возвратился на родину, был членом Политбюро ЦК НДПА, в 1981 г. отправлен послом в Монголию). Полагают, что он сумеет обеспечить единство в партии, поскольку всегда боролся с фракционизмом, пользуется известностью и среди пуштунов и среди национальных меньшинств, авторитетен среди военных. У него твердая рука. Сарвари называют деятелем, сочетающим в себе качества партийного и военного деятеля, сумеющего быстро разобраться в обстановке, возглавить борьбу с контрреволюцией и добиться стабилизации обстановки в стране. В числе недостатков указывают на допускавшиеся при нем в ХАДе пытки по отношению к арестованным, что, дескать, еще не забыто.

Думается, что инсинуации вокруг возможных изменений в высшем руководстве ДРА отражают общее состояние его недееспособности и смятения, особенно усиливающегося после известных заявлений о сокращении нашего участия в боевых действиях и поэтапном выводе советских войск. Они свидетельствуют также о нарастающем недовольстве существующим положением и ожидании позитивных перемен.

(Источник информации: ГРУ ГШ ВС СССР, апрель 1986 г.)

Это сообщение было оставлено без внимания. На XVIII пленуме ЦК НДПА (май 1986 г.) на пост Генерального секретаря ЦК НДПА вместо Бабрака Кармаля был избран Наджибулла[14] (с Б. Кармалем была проведена соответствующая работа на этот счет).

Советские руководители надеялись, что с его приходом к власти начнется наконец практическая работа по нормализации обстановки в стране. Стала остро ощущаться потребность в более радикальном изменении всей внешней и внутренней политики НДПА. Наджибулла согласился проводить линию, которая была призвана положить конец внутреннему конфликту в Афганистане, а именно новую стратегию под названием «политика национального примирения» (ПНП).

Постановлением Политбюро ЦК НДПА от 22 мая 1986 г. был объявлен состав Совета обороны ДРА, его оперативной и рабочей групп. Председателем Совета обороны ДРА утвердили Наджибуллу. Его заместителями стали С. А. Кештманд, Н. А. Нур, Н. Мухаммад. Члены Совета обороны ДРА: С. М. Зерай, А. М. Ватанджар, М. Рафи, С. Лайек, М. Карваль, Г. Ф. Якуби, С. М. Гулябзой, А. Олюми и Ш. Н. Танай.

Для ведения текущих дел была образована оперативная группа Совета обороны ДРА в составе: Ш. Н. Танай (руководитель), Родваль, Фазлхак, Саравзаволь, Бокар Фарин, Р. Вазири.

В то же время афганские руководители были нацелены на то, чтобы они начали целенаправленно готовиться к самостоятельной борьбе с оппозиционными силами, и предупреждены о намерении Советского Союза начать подготовку к выводу своих войск из Афганистана.

Выступая 28 июля во Владивостоке, М. С. Горбачев заявил: «До конца 1986 г. шесть полков — один танковый полк, два мотострелковых полка и три полка противовоздушной обороны — будут возвращены из Афганистана на Родину вместе с табельным имуществом и оружием. Эти подразделения вернутся в район своей постоянной дислокации на территории СССР, причем с таким условием, что все заинтересованные стороны смогут в этом убедиться». Как и обещали, вывод этих войск осуществили в период с 15 по 31 октября (из Шинданда — танковый, мотострелковый и зенитный полки, из Кундуза — мотострелковый и зенитный, из Кабула — зенитный).

Ввиду того что Бабрак Кармаль продолжал оставаться Председателем Ревсовета ДРА и членом Политбюро ЦК НДПА, Наджибулла не мог развернуться в полную силу. Тем более что новая политика не встречала одобрения значительной части афганского руководства. В этом вопросе его фактически не поддерживал ни один член Политбюро ЦК НДПА.

Наджибулла обратился с просьбой к советскому руководству, чтобы оно нашло возможность передать в его руки всю полноту власти в ДРА.

Из записки ЦК КПСС

Совершенно секретно

Особая папка ЦК КПСС

Некоторые позитивные сдвиги в деятельности афганского руководства и НДПА, наметившиеся после избрания Наджиба Генеральным секретарем ЦК НДПА, продолжают развиваться. Стали более активно работать партийные органы, пересматриваются формы и методы пропаганды, интенсивнее ведутся поиски других путей воздействия на широкие слои населения. Есть определенные положительные изменения в состоянии афганских вооруженных сил, в уровне их боеспособности.

Тем не менее заметного улучшения военно-политической обстановки в стране не достигнуто. Тов. Наджиб объективно оценивает ситуацию, понимает сложность стоящих перед ним проблем…

Наджибом было отмечено, что из 31–35 тыс. кишлаков в Афганистане формально под контролем правительства находится лишь 8 тыс., а выборы в местные органы власти удалось провести в еще меньшем количестве кишлаков — только в 2700, вблизи городов…

Тов. Наджиб отметил, что военная активность контрреволюции не снижается. В настоящее время, говорил он, на территории ДРА действуют 5016 бандгрупп, в которые входят 183 тыс. чел., причем 80 тыс. из них составляют активную боевую силу контрреволюции. Изменяется и совершенствуется тактика контрреволюционных сил. Часть караванных путей, по которым идет снабжение бандформирований, вообще никак не прикрыта. Это требует дальнейшей активизации усилий по закрытию границы.

Тов. Наджиб подчеркнул, что если исходить из решения всех задач военным путем, то при нынешних темпах укрепления и расширения государственной власти потребуется еще 20–30 лет для нормализации обстановки. В этой связи он считает неотложной задачей активизацию действий, направленных на достижение в стране национального примирения.

По мнению т. Наджиба, следует вступить в переговоры с теми исламскими партиями и организациями внутри Афганистана и за его пределами, которые готовы к компромиссу и не в столь большой степени несут ответственность за кровопролитие. Диалог также можно было бы вести с монархистами. Тов. Наджиб полагает, что никогда не пойдут на компромисс аристократия, реакционные муллы-фундаменталисты, феодальные круги, крупные земельные собственники. Тем не менее с отдельными их представителями устанавливать контакты можно…

Тов. Наджиб обдумывает возможность публичного заявления по вопросам национального примирения с одновременным предложением к контрреволюции о перемирии, скажем на шесть месяцев.

Вопросы политического урегулирования и вывода советских войск т. Наджиб рассматривает в увязке с национальным примирением…

Тов. Наджиб понимает, что до настоящего времени практически мало что было сделано в интересах национального примирения. Видно, что он настроен на то, чтобы искать реальные подходы к этой проблеме. В этом ему потребуется наша поддержка…

(В. Чебриков, Э. Шеварднадзе, С. Соколов, А. Добрынин., 13 ноября 1986 г.)

Одновременно Наджибулла предложил решить вопрос с Б. Кармалем и некоторыми его ближайшими соратниками. В частности, заменить министра обороны ДРА Назара Мухаммеда на М. Рафи и министра иностранных дел ДРА Ш. М. Доста на А. Вакиля. В связи с этим находившемуся тогда в Афганистане В. Крючкову было дано указание встретиться с Генсеком ЦК НДПА и довести ему мнение советского руководства, чтобы он решал кадровые вопросы так, как находит нужным.

В ноябре 1986 г. на XX пленуме ЦК НДПА была «удовлетворена просьба» Бабрака Кармаля об освобождении его с занимаемых партийных и правительственных постов. Ему был вручен орден «Саурской революции» и назначена пенсия. Членом Политбюро ЦК НДПА был избран Гулям Фарук Якуби (министр государственной безопасности), кандидатами в члены Политбюро стали Сайд Мухаммед Гулябзой и Фарид Маздак. Вскоре Кармаль выехал на «отдых и лечение» в Москву.

Чрезвычайный пленум ЦК НДПА (декабрь 1986 г.) официально провозгласил принципиально новую установку — на национальное примирение и прекращение братоубийственной войны. Он объявил, что основной упор будет сделан на решение проблем Афганистана политическими методами. При этом национальное примирение рассматривалось как этап развития национально-демократической революции, особый вид политического компромисса. Процесс, в котором в одно неразрывное целое сливаются задачи установления демократического строя, прекращения войны и ускорения социально-экономического развития в условиях многопартийности, коалиционных форм правления, многоукладное? в хозяйственной жизни, сохранения статуса нейтрального неприсоединившегося Афганистана.

Советское правительство тоже связывало с ПНП надежды на установление мира в Афганистане и создание условий для вывода своих войск из ДРА. 2 января 1987 г. в Кабул для работы на постоянной основе была направлена Оперативная группа Министерства обороны СССР, возглавляемая первым заместителем начальника Генерального штаба ВС СССР генералом армии В. И. Варенниковым.

Группа разместилась в Дар-уль-Амане, недалеко от штаба 40-й армии и Министерства обороны ДРА в доме, где до революции жил с семьей командир кабульского корпуса. В. И. Варенников занимал небольшой кабинет и спальню, где он отдыхал ночью. Остальные генералы и офицеры жили по 3–7 чел. в комнате. Здесь же размещались столовая и рабочие помещения.

Оперативная группа МО СССР в Афганистане работала как нештатная. Состав ее не был постоянным. Генералы и офицеры ОГ МО СССР находились в командировке, и периодически осуществлялась их замена. В ее состав входили эксперты всех родов войск, различных служб, военные аналитики и другие специалисты (например, по организации боевой подготовки, призыва и др.). Главные функции этой группы: руководство советскими войсками; помощь в строительстве Вооруженных сил Афганистана; организация взаимодействия между советской и афганской армией; оказание разносторонней помощи руководству ВС ДРА, в том числе и Верховному главнокомандующему; участие в проведении в жизнь политики национального примирения; организация подготовки и проведения важнейших операций по разгрому формирований непримиримой оппозиции; оказание помощи руководству республики в установлении контактов с полевыми командирами оппозиции и т. д.

Большую часть времени офицеры и генералы ОГ МО СССР находились в войсках и в провинциях. Некоторые из них постоянно работали в наиболее «горячих» точках (Кандагаре, Герате и т. д.). Рабочий день офицеров, когда они находились в Кабуле, начинался в 6:00, а заканчивался далеко за полночь. Работали, что называется, на износ.

Руководитель ОГ МО СССР генерал армии В. И. Варенников фактически командовал всеми советскими военными структурами в ДРА. Он долго в Кабуле, как правило, не засиживался, побывал во всех провинциальных и многих уездных центрах республики, в большинстве районов, где проводились боевые операции или происходило обострение обстановки. Не раз, попадая в сложные экстремальные ситуации, проявлял личное мужество. Он имел контакты с представителями всех слоев афганского общества и оппозиции в лице крупных полевых командиров и некоторых представителей руководства «Альянса-7», великолепно знал обстановку в ДРА, положение и состояние войск 40-й армии и ВС Афганистана. Часто выезжал и вылетал в «глубинку», где встречался с губернаторами провинций, представителями духовенства, командирами и бойцами афганской армии, а также с полевыми командирами и рядовыми моджахедами, местными жителями. Обладая государственным, аналитическим умом и качествами дипломата, генерал армии В. И. Варенников пользовался большим авторитетом не только в армии, но и у политического руководства Афганистана. Обладая качествами политика и общественного деятеля, руководитель ОГ МО СССР фактически являлся советником Верховного главнокомандующего ВС ДРА по военным вопросам.

В. И. Варенников искренне радовался успехам и сильно переживал неудачи. Он много сделал для афганского народа в налаживании мирной жизни: восстановлении дорог, систем орошения, линий электропередач, жилых домов и т. д. Мне никогда больше не доводилось встречать людей с таким обостренным чувством долга и колоссальной активностью. Гораздо старше всех нас по возрасту, он сохранял способность четко мыслить, анализировать обстановку и давать указания, когда мы, бывало, уже ничего не соображали и все от усталости буквально валились с ног (после суточной работы где-нибудь в отдаленном уголке Афганистана, на боевых действиях или после длительных перелетов, переездов и т. д.). Создавалось впечатление, что он не нуждается в отдыхе, так как его всегда можно было видеть на рабочем месте, и казалось, что он не отдыхает вовсе. Даже тогда, когда он иногда болел, все равно продолжал работать, скрывая от руководства и подчиненных, что он болен.

Как показал дальнейший ход событий в республике, направление в Кабул Оперативной группы МО СССР сыграло большую роль в выработке общей линии, планировании, координации боевых действий советских и афганских войск, оказании помощи военно-политическому руководству страны по самым разнообразным вопросам политики национального примирения.

Наибольший вклад в работу Оперативной группы МО СССР в Афганистане в разное время внесли генералы: О. К. Пономарев, Ю. П. Евстратов, В. А. Богданов, В. А. Соломатин, М. Е. Кривицкий, К. М. Цаголов, Л. Б. Серебров, В. Н. Канарик, В. С. Власенков, В. П. Заломин, В. П. Гришин, А. И. Маслов, А. С. Кириллов, И. Ю. Модяев, В. И. Афанасьев, М. С. Нефедов, Г. Т. Тарасов; полковники: В. В. Артемьев, А. Д. Иванов, А. С. Козин, В. Д. Мальцев, Н. И. Сидоренко, А. М. Дроздов, В. В. Пьянков, В. В. Веремеенко, В. Ф. Леньков, М. И. Табаков, Г. В. Терещенко, В. П. Кисляков, Н. Г. Титов, В. А. Соловьев, К. Ф. Никишин, А. И. Пчелинцев, Е. А. Пешков, В. А. Славкин, Ю. С. Никишкин, Н. В. Медведев, А. В. Писарев, В. Н. Котов, Д. А. Шаповал; подполковники: Б. А. Жиганов, В. А. Тимаков, В. В. Уржунцев, В. Е. Бурденюк, С. П. Коренной, И. Т. Кравчук, Г. Н. Клюкин, В. Г. Казаков, В. Г. Пелипенко, П. А. Батраков, В. В. Берчун, Ю. М. Беляев, Н. И. Емельянов; майор А. Г. Тюленев; капитан И. О. Пархоменко и др.

Конечно, в общих интересах надо было бы образовать единый руководящий компетентный орган, наделенный широкими полномочиями, возглавляемый, например, одним из заместителей Председателя Совета Министров СССР. Но его так и не создали. Все общие вопросы решались в основном в Москве, на заседаниях Комиссии Политбюро ЦК КПСС по Афганистану, что приводило к потере времени и, как следствие, оперативности. Следует отметить и такой момент. Фракционная борьба, поразившая к тому времени все эшелоны власти в ДРА, вовлекла в свою орбиту и наших представителей. В связи с существовавшими противоречиями и отчужденностью между разными видами вооруженных сил ДРА (армия, МВД, МГБ) нередко наблюдалась разобщенность и даже соперничество между советскими представительствами и советниками при этих видах. Каждый из советников отстаивал интересы «своего» ведомства, «тянул одеяло на себя», порой нанося ущерб общему делу… и собственному государству. Очевидно, такова уж психология людей. Мне, например, странно и больно было слышать, как советские военные советники, работавшие в Афганистане, словами «наши» или «зеленые» (зеленым цветом на картах обозначали положение афганских правительственных войск. — Примеч. авт.) называли афганцев, а солдат и офицеров 40-й армии — «советские».

Разобщенность советских представительств негативно влияла на развитие обстановки в Афганистане. Возможно, отголоском такой разобщенности является тот факт, что до сих пор не создано единой организации ветеранов Афганистана, а действуют мало связанные между собой различные «союзы», «ассоциации», «общества» и т. п.

Примечания:

1

Нур Мухаммед Тараки родился в 1917 г. в провинции Газни в семье скотовода. По национальности пуштун, племя гильзай, клан тарак, ветвь буран. С юношеских лет начал проявлять интерес к изучению вопросов революционной борьбы и идеологии рабочего класса. В 1953–1965 гг., активно занимаясь общественно-политической деятельностью, написал ряд публицистических и литературных произведений («Скитания Банга», «Белый», «Одинокий»). Участвовал в создании политической группировки «Пробудившаяся молодежь», выступавшей за демократизацию общественной жизни в Афганистане. После образования НДПА партия под руководством Тараки долгие годы проводила активную политическую работу среди различных слоев афганского общества и в армии. Характеризуется как мягкий, идеалистически настроенный человек.

12

Лев Яковлевич Рохлин — кавалер четырех боевых орденов, человек необычной судьбы, один из рыцарей «афганской войны». Он, пожалуй, единственный командир полка, которого после снятия с должности в Афганистане спустя несколько месяцев назначили вновь. Представляли к званию Героя Советского Союза, но не присвоили. Л. Рохлин попал на «афганскую войну» в конце 1982 г. Командовал 860-м мотострелковым полком, располагавшимся в излучине реки Кокча в 5 км восточнее Файзабада (пров. Бадахшан). Участвовал во многих боевых операциях против отрядов вооруженной оппозиции. Отличался решительностью, смелостью и находчивостью. Однако в апреле 1983 г. был снят с должности командира полка и направлен с понижением в другой полк. А случилось это так. Поступила развединформация о скоплении мятежников в крепости, расположенной недалеко от Коран-о-Муджана. Командование 40-й армии решило нанести по ним авиационный удар, а для проверки его результатов послать 2-й мсб 860-го мсп и афганский батальон царандоя. Л. Рохлин попытался убедить руководство не посылать этот батальон, так как он находился в Бахараке, в отрыве от главных сил, снабжение его осуществлялось с большими трудностями и в тот момент не было создано необходимых запасов горючего. Ситуация осложнялась еще и тем, что почти половина батальона была задействована для выполнения другой задачи. Но приказ был повторен в довольно жесткой форме.

Командир полка решил сам возглавить боевые действия батальона по проверке результатов авиационного удара. Преодолев сопротивление мятежников и выдвинувшись по Джармской долине к Коран-о-Муджану, обнаружили, что в крепости никого нет, убитых и раненых тоже. Авиабомбы в цель не попали. На обратном пути наши подразделения попали под сильный перекрестный огонь моджахедов. Дело в том, что занимавший господствующие высоты и прикрывавший наши подразделения батальон царандоя вдруг неожиданно снялся с занимаемых позиций и поставил тем самым 2-й мсб в крайне тяжелое положение. Часть машин отстала. И тогда командир полка решил не продолжать бой в невыгодных для себя условиях, чтобы спасти людей, приказал взорвать отставшие машины, а остальным отходить в направлении Бахарака.

В результате батальон понес незначительные потери, а Л. Рохлин оказался на должности заместителя командира 191-го омсп. В этом полку он воевал достойно. В январе 1984 г. командира 191-го омсп В. Годунова отдали под суд из-за того, что он, бросив подчиненных на погибель, один сбежал на вертолете с окруженного мятежниками командного пункта полка. Л. Рохлин вновь стал командиром полка. При нем полк действовал, как правило, результативно. Однако наиболее удачными были боевые действия полка по захвату базы мятежников в районе уездного центра Ургун (пров. Пактия) в октябре 1984 г. Эта операция стоит того, чтобы о ней рассказать немного подробнее. От советских войск в ней принимали участие 191-й омсп, 345-й опдп и 56-ая одшбр. Руководил боевыми действиями заместитель командующего 40-й армией генерал В. П. Дубинин. Главная цель операции заключалась в уничтожении баз и складов моджахедов. Информацию о них выдавал лично министр государственной безопасности ДРА Наджиб (как потом оказалось, вся информация была недостоверной и ни одной базы на ее основе обнаружить не удалось). В связи с тем что район боевых действий был буквально нашпигован минами, подразделения выдвигались вне дорог. В качестве проводников выступали боевые вертолеты, которые одновременно осуществляли огневую поддержку и вели разведку. Операция, возможно, так бы и закончилась безрезультатно, если бы Л. Рохлин не обратил внимание на то, что из района, расположенного несколько в стороне от направления действий наших войск, по вертолетам неоднократно велся огонь из крупнокалиберных пулеметов. Командир полка отдал приказ выдвигаться в тот район. Перевалив через гору, советские солдаты обнаружили крупную базу моджахедов, информация о которой ранее отсутствовала. Л. Рохлин решил не атаковать базу, а блокировать ее, выдвинуть артиллерию и методически уничтожить. Когда на складах начали рваться снаряды, мятежники стали разбегаться кто куда, попадая под огонь стрелкового оружия. Внезапность и стремительность действий 191-го омсп полностью деморализовали моджахедов, и они не оказали существенного сопротивления. Задача была выполнена без потерь. Захватили большое количество оружия и боеприпасов. Одних только реактивных снарядов более 150 тыс. штук. В считанные часы база мятежников полностью была уничтожена, все ее сооружения взорваны. Для Л. Рохлина это была последняя операция, так как потерпел катастрофу вертолет, на котором он облетал район боевых действий. Командир полка остался жив, но у него оказались переломаны ноги, позвоночник и т. д. Долгое время лечился в кабульском и ташкентском госпиталях. Заключение врачей было однозначным — уволить из рядов вооруженных сил. Но Л. Рохлин не мыслил себя без армии. Ему удалось добиться изменения формулировки заключения. Сейчас он генерал-лейтенант, командует армейским корпусом.

13

Galster S. Rivarly and Reconciliation in Afghanistan: What Prospects for the Accords?

14

Мохаммед Наджибулла (Наджиб) родился в 1947 г. в провинции Пактия в зажиточной семье. По национальности пуштун. Мусульманин-суннит. Его отец Ахтар Мохаммад был вождем племени, поддерживал отношения с бывшим президентом Афганистана М. Даудом. Корни Наджибуллы идут от ахмедааев, являющихся частью гилзайского союза пуштунских племен. В 1964 г. Наджибулла поступил на медицинский факультет Кабульского университета. В 1965 г. вступил в НДПА и пополнил ряды фракции «Парчам». В 1966 г. за активное участие в антиправительственных выступлениях дважды арестовывался. В 1967 г., после раскола партии, он последовал за Кармалем. В 1969 г. за политическую активность был заключен в тюрьму. В 1970 г. избран секретарем подпольного горкома НДПА в Кабуле от «Парчам». В 1975 г. он все-таки оканчивает университет и получает профессию врача-гинеколога. Несколько лет работал врачом в ряде провинций. В 1977 г. вошел в состав объединенного ЦК НДПА. В 1978 г., после переворота, стал членом Реввоенсовета ДРА. В июне этого же года (при халькистах Тараки и Амине) он был направлен послом ДРА в Иране. Летом 1979 г. был отстранен от должности посла и эмигрировал в Югославию. При этом присвоил себе 100 тыс. дол. из кассы посольства. После ввода советских войск в ДРА он вернулся на Родину. В 1980 г. возглавил органы государственной безопасности, вновь избран в Революционный совет. С 1981 г. — член Политбюро ЦК НДПА, а с 1985 г. — секретарь ЦК НДПА по вопросам МО, МГБ и МВД. Умный, хитрый и жестокий политик. Тщеславен и властолюбив. Пуштунский националист. Является одним из вдохновителей политики «пуштунизации» афганского общества. В своем близком окружении разговаривает только на языке пушту. Склонен подбирать сотрудников не по деловым качествам, а по их личной преданности ему, преимущественно родственников и земляков. Владеет английским языком. Женат, имеет трех дочерей. Жена из состоятельной семьи.