Эпилог

[487*]

Антикапитализм -- характерная черта эпохидиктаторов, войн и революций. Большинствоправительств и политических партий склонно кограничению сферы частной инициативы исвободного предпринимательства. Убеждение, чтокапитализм отжил свое и что грядущаявсесторонняя регламентация экономическойактивности одновременно и желательна, инеизбежна, стало почти неоспариваемой догмой.

При всем при этом капитализм еще очень силен вЗападном полушарии. Прогресс капиталистическойпромышленности даже в последние несколько летпоразителен. Методы производства оченьусовершенствовались. Потребители получают болеедешевые и лучшего качества товары, в том числемного новинок, которые были невообразимы ещепару лет назад. Во многих странах объемпроизводства расширялся, а качество товаровсовершенствовалось. Несмотря наантикапиталистическую политику всехправительств и почти всех политических партий,капиталистический сектор хозяйства все ещевыполняет свою социальную функцию попредоставлению потребителям большегоколичества все более дешевых и болеекачественных товаров.

Улучшение качества жизни в странах,приверженных принципу частной собственности насредства производства, конечно же, ни в какойстепени не является заслугой правительственныхи профсоюзных чиновников, равно как ифункционеров политических партий. Не канцеляриии бюрократы, но большой бизнес заслуживаетпохвалы за то, что основная часть семей в СШАвладеет автомобилем или приемником. Ростдушевого потребления в Америке по сравнению стем, что было четверть века назад, не являетсярезультатом деятельности законов илиадминистрации. Это достижение бизнесменов,которые расширяли свои предприятия илисоздавали новые.

Этот момент следует подчеркивать, посколькусовременники склонны его игнорировать.Замороченные предрассудками этатизма ииллюзиями всемогущества правительства, они вовсем склонны видеть только эффектправительственных мероприятий. Они ожидаютвсего от предприимчивости властей и почти ничегоне ждут от инициативы граждан. И при всем этомединственный путь к росту благосостояния -- ростобъема Производства. К этому и стремится деловоймир.

Абсурдность нашего времени в том, что гораздобольше внимания уделяется достижениямправительственного Управления по развитиюдолины Теннеси, чем несравненным ибеспрецедентным достижениям управляемойчастными собственниками американскойпромышленности. Однако именно последниепозволили Объединенным нациям выиграть войну, асегодня позволяют Соединенным Штатам помогатьдругим странам по плану Маршалла.

Предрассудок, согласно которому государствоили правительство воплощают почти все благое иблаготворное, а индивидуумы -- жалкиеничтожества, склонные постоянно вредить другдругу и нуждающиеся в опекунстве, почти никем неоспаривается. Даже малейшее сомнение в немзапрещено. Тот, кто провозглашает божественностьгосударства и непогрешимость его священников,бюрократов, есть беспристрастный служительсоциальных наук. Все пытающиеся возражатьклеймятся как предубежденные и узколобые. Адептынового культа государства еще более фанатичны именее терпимы, чем были магометанскиезавоеватели Африки и Испании.

История назовет наше время эпохой диктаторов итиранов. В последние годы мы были свидетелямикрушения двух из этих раздувшихсясверхчеловеков [411]. Но дух, которыйвознес этих прохвостов к самодержавной власти,сохранился. Он пронизывает учебники и газеты, онзвучит из уст учителей и политиков, онвоплощается в партийных программах, в романах ипьесах. Пока этот дух преобладает, не может бытьнадежды на длительный мир, на демократию, насохранение свободы или на подъем национальныхэкономик. [488*]

Нет ничего менее популярного ныне, чемэкономика свободного рынка, т.е. капитализм. Все,что считается неудовлетворительным всовременных условиях, приписывается действиюкапитализма. Атеисты возлагают на капитализмответственность за возрождение христианства. Нопапские энциклики клеймят капитализм зараспространение равнодушия к религии и за грехисовременного человечества, а протестантскиецеркви и секты не менее горячо обличаюткапиталистическую алчность. Пацифисты видят ввойнах проявление капиталистическогоимпериализма. Но несгибаемые националисты вГермании и Италии ставят в вину капитализму"буржуазный" пацифизм, враждебныйчеловеческой природе и неизбежным законамистории. Моралисты клеймят капитализм заразрушение семьи и насаждение распущенности. Но"прогрессисты" ставят ему в счет сохранениеустарелых сексуальных ограничений. Почти всесогласны в том, что нищета есть результаткапитализма. С другой стороны, многие склонныизобличать капитализм за то, что, потворствуятяге людей к удобствам и зажиточности, оннасаждает грубый материализм. Этипротиворечивые обвинения капитализма взаимноуничтожаются. Но остается фактом, что оченьнемногие сейчас избегают обвинять капитализмхоть в чем-нибудь.

Хотя капитализм является экономической базойсовременной Западной цивилизации, политика всехзападных стран направляется явноантикапиталистическими идеями. Цель всехразновидностей интервенционизма не в сохранениикапитализма, а в замещении его смешаннойэкономикой. Предполагается, что такая смешаннаяэкономика не является ни капитализмом, нисоциализмом. Она описывается как третий путь,равно далекий и от капитализма, и от социализма.Предполагается, что, пребывая посередине, третийпуть сохраняет все достоинства и капитализма, исоциализма, не имея в то же время недостатковтого и другого.

Более полувека назад выдающийся деятельанглийского социалистического движения СиднейВэбб провозгласил, что социалистическаяфилософия представляет собой "сознательное иявное провозглашение принципов организацииобщества, которые уже были освоены, и большейчастью бессознательно". И он добавлял, чтоэкономическая история XIX века была "почтинепрерывным свидетельством прогрессасоциализма" [489*].Несколькими годами позже почтенныйгосударственный деятель Британии сэр УильямХаркурт констатировал: "Мы все социалистытеперь" [490*]. [412]Когда в 1913 г. американец Элмер Робертс [413] опубликовал книгуоб экономической политике имперскогоправительства в Германии с конца 70-х годов, онназвал ее политикой "монархическогосоциализма" [491*].

Было бы, однако, неверным просто отождествлятьинтервенционизм и социализм. Немало таких, ктоподдерживает политику государственногорегулирования экономики как самый подходящийспособ прийти -- шаг за шагом -- к полномусоциализму. Но немало и таких интервенционистов,которые не являются отъявленными социалистами;их цель -- создание смешанной экономики какдолговременной системы управления хозяйством.Они стремятся к ограничению, регулированию и"совершенствованию" капитализмапосредством правительственного вмешательства вделовую активность и организацией рабочих впрофсоюзы.

Чтобы понять существо смешанной экономики иприроду правительственного вмешательства вхозяйственные процессы, нужно прояснить двамомента.

Во-первых, если в рамкахчастнособственнической экономики некоторыесредства производства оказываются всобственности правительства илимуниципалитетов, это еще не означает, что мыимеем дело со смешанной экономикой, соединяющейчерты социализма и частной собственности. Покатолько некоторые предприятия контролируютсягосударством, свойства рыночной экономики какосновы хозяйственной жизни остаютсянезатронутыми. Государственные предприятия какпокупатели сырья, полуфабрикатов и труда, так жекак и в роли продавцов товаров и услуг, вынужденыподлаживаться к механизмам рыночной экономики.Они подчинены закону рынка; они вынужденыстремиться к прибылям или, по крайней мере,избегать убытков. Когда они пытаются ослабитьили вовсе устранить эту зависимость, покрываяубытки таких предприятий казенными субсидиями,единственным результатом оказывается сдвигзависимости куда-либо еще. Это происходит простопотому, что средства для субсидий нужно где-тобрать. Их можно получить из налогов. Но налоговыетяготы ложатся на публику, а не на правительство,налоги собирающее. Рынок, а не налоговоеуправление, определяет, на кого падает бремяналогов и как оно влияет на производство ипотребление. Рынок и его неизбежный законсохраняют верховенство.

Во-вторых, есть два способа строительствасоциализма. Один -- мы можем называть егомарксистским или русским -- есть путь чистобюрократический. Все предприятия становятсяподразделениями государственного механизма, также как управление армией и флотом или почтовойслужбой. Каждый отдельный завод, магазин илиферма занимают такое же положение по отношению квышестоящему центру, как и почтовое отделение куправлению почт. Весь народ преобразуется вединую трудовую армию, служба в которойобязательна; командующий этой армией являетсяглавой государства.

Второй путь к социализму -- мы можем назвать егогерманским или системой Zwangswirtschqft --отличается от первого тем, что иллюзорно иноминально сохраняет частную собственность насредства производства, предпринимательство ирыночную торговлю. [414] Так называемыепредприниматели продают и покупают, платятработникам, берут кредиты и платят проценты. Ноони на самом деле больше не предприниматели. Внацистской Германии их называли управляющимипредприятиями или Betriebsfuhrer. [415]Правительство диктовало этим мнимымпредпринимателям, что и как производить, по какойцене и у кого покупать, по какой цене и комупродавать. Правительство назначало тарифы иоклады, а также кому и на каких условияхкапиталисты должны доверять свое имущество.Рыночный обмен в этих условиях был чистойфикцией. Когда цены, заработная плата ипроцентные ставки назначаются правительством,они только формально остаются ценами, заработнойплатой и процентными ставками. Вдействительности они превращаются в числовыекоэффициенты, с помощью которых авторитарныйпорядок определяет доход, потребление и уровеньжизни каждого гражданина. Правительство, а непотребитель, направляет производство. Властвуетцентральный совет управления производством, авсе граждане становятся просто служащимигосударства. Это социализм, имеющий свойствавидимости капитализма. Некоторые чертыкапиталистической рыночной экономики при этомсохраняются, но они означают здесь нечтосовершенно иное, чем в системе рыночнойэкономики.

Этот факт необходимо выделить, чтобы не путатьсоциализм с интервенционизмом. Системаограниченной рыночной экономики, илиинтервенционизм, отличается от социализмаименно тем, что это все еще рыночная экономика.Власти стремятся влиять на рынок с помощьюадминистративного воздействия, но не стремятся кустранению рынка вообще. Они хотят, чтобыпроизводство и потребление изменялись иначе, чемэтого требует нестесненный рынок, и стремятсядостичь этого за счет приказов, команд иограничений, действенность которыхобеспечивается всегда готовым к услугамаппаратом насилия и принуждения. Но этоизолированные воздействия; власти пока еще непланируют соединить регулирующие меры вполностью интегрированную систему, которая быполностью контролировала все цены, доходы ипроцентные ставки и которая, таким образом,сделала бы контроль над производством ипотреблением делом государственной власти.

Однако все методы интервенционизма обречены напровал. Это означает: интервенционистскаяполитика необходимо ведет к результатам,которые, с точки зрения собственныхсторонников, менее удовлетворительны, чемположение дел до вмешательства. Следовательно,эта политика ведет к результатам,противоположным намечаемым.

Закон о минимальной заработной плате,декретируемой правительственным указом илиопределяемой под давлением профсоюзов,бесполезен, если он устанавливает минимальнуюзаработную плату на рыночном уровне. Но если онустановит минимальную заработную плату науровне более высоком, чем это сделал бынеограниченный рынок, то результатом будетпостоянная безработица значительной частипотенциальной рабочей силы.

Правительственные расходы не способнысоздавать дополнительные рабочие места. Еслиправительство финансирует соответствующиерасходы за счет налогов или за счет займов, онотем самым уничтожает столько же рабочих мест,сколько и создает. Если правительственныерасходы финансируются за счет займов укоммерческих банков, это ведет к кредитнойэкспансии и инфляции. Если в результате этойинфляции цены на сырье и материалы будут растибыстрее, чем номинальная заработная плата,безработица сократится. Но сокращениебезработицы означает всего лишь, что реальнаязаработная плата уменьшается.

Врожденные свойства капиталистическойэволюции определяют постепенный рост реальнойзаработной платы. Причиной являетсяпоследовательное накопление капитала исовершенствование технологии производства. Нетиного способа поднять уровень заработной платыдля всех желающих, чем увеличить инвестированныйкапитал в расчете на душу. Как толькопрекращается накопление дополнительногокапитала, исчезает и тенденция к росту реальнойзаработной платы. Если вместо приращениякапитала начинается проедание капитала,реальная заработная плата начинает неизбежнопадать, и так до тех пор, пока не будут устраненыпрепятствия к дальнейшему приращению капитала.Правительственные меры, которые замедляютнакопление или ведут к проеданию капитала, как,например, конфискационное налогообложение,пагубны для жизненных интересов рабочих.

Кредитная экспансия может вызвать временныйбум. Но такое кажущееся процветание неизбежнокончается общим упадком торговли, кризисом.

Едва ли можно утверждать, что экономическаяистория последних десятилетий не оправдалапессимистических прогнозов экономистов. Нашевремя обречено на великие экономическиепотрясения. Но дело не в кризисе капитализма. Этокризис интервенционизма, кризис политики,созданной для совершенствования капитализма.

Ни один экономист никогда не рискнулутверждать, что интервенционизм может привести кчему-нибудь, кроме несчастья и хаоса. Защитникиинтервенционизма, и в первую очередьпоследователи прусской исторической школы иамериканские институционалисты, не былиэкономистами. Напротив. Для реализации своихзамыслов они всегда отрицали, что на свете естьтакие вещи, как законы экономики. По их мнению,правительства вольны стремиться к любым целям,не связывая себя знанием о закономерностиэкономических явлений. Подобно германскомуэкономисту Фердинанду Лассалю они полагали, чтогосударство и есть Бог. [416]

Интервенционистам не свойственно подходить канализу экономических вопросов с научнойбеспристрастностью. Большей частью имируководит завистливое недоброжелательство ктем, кто их богаче. Такая предубежденность делаетдля них невозможным видеть вещи, как они есть. Дляних главное не улучшение жизненных условийнаселения, а борьба с предпринимателями икапиталистами, даже если эта политика пагубнадля большинства населения.

В глазах интервенционистов простоесуществование прибыли есть беззаконие. Они,рассуждая о прибыли, не учитывают еепротивоположности -- убытков. Они не сознают, чтоприбыль и убыток -- это инструменты, посредствомкоторых потребитель держит под жесткимконтролем всю активность предпринимателей.Именно прибыль и убыток делают потребителявысшей властью в хозяйстве. Абсурднопротивопоставлять производство для прибыли ипроизводство для потребления. На нестесненномрынке прибыль можно получать, только снабжаяпотребителей требуемыми товарами и услугами, ипричем самым лучшим и дешевым способом. Прибыль иубыток перемещают материальные факторыпроизводства из рук неэффективных в пользу болееэффективных производителей. Такова ихсоциальная функция: делать в хозяйственной жизниболее влиятельным того, кто наилучшим образомпроизводит желаемое людьми. Потребителистрадают, когда законы страны не позволяютнаиболее эффективным предпринимателямрасширять свое дело. Именно успешноеудовлетворение массового спроса сделалонекоторые предприятия "большим бизнесом".

Антикапиталистическая политика саботируетдеятельность капиталистической системырыночной экономики. Провал интервенционизмавовсе не свидетельствует о необходимостиперехода к социализму. Он просто говорит о тщетеинтервенционизма. Все те беды, которыесамодельные "прогрессисты" толкуют каксвидетельство краха капитализма, есть результатпредположительно благотворного вмешательства вработу рынка. Только невежды, ошибочноотождествляющие интервенционизм и капитализм,могут полагать, что в социализме спасение от этихбед.

Многие защитники интервенционизма шалеют,когда им говоришь, что их позиция усиливаетантидемократические и диктаторские силы, играетна руку тоталитарному социализму. Онизащищаются, заявляя о себе как об искреннихпоклонниках демократии и врагах тирании исоциализма. Они стремятся только к улучшениюположения бедняков. Ими движут только любовь ксоциальной справедливости и стремление к болеесправедливому распределению дохода. И все этотолько ради сохранения капитализма и егополитической надстройки, или суперструктуры, аименно демократического правительства.

Эти люди не способны осознать, что предлагаемыеими меры не способны привести к желаемым благимрезультатам. Напротив, они порождают такоесостояние дел, какое, с точки зрения ихзащитников, много хуже изначального, котороепытались улучшить. Если правительство,столкнувшись с крахом первого вмешательства, неготово вернуться к свободной экономике ипозволить рынку выправить ситуацию, оно должнобудет наращивать цепь ограничений ирегулирования. По этому пути шаг за шагом онодойдет до того, что все экономические свободыиндивидуума исчезнут. При этом и возникнетсоциализм на германский манер, Zwangswirtschaftнацистов.

Мы уже упоминали случай с минимальнойзаработной платой. Пойдем дальше ипроанализируем типичный случай контроля цен.

Если правительство стремится обеспечитьбедных детей молоком, оно должно купить молоко порыночной цене и затем продать его подешевле;убытки можно покрыть за счет налогов. Но еслиправительство просто установит цену молока науровне ниже рыночного, результаты окажутсяпротивоположными целям правительства. Слабейшиепроизводители, чтобы избежать убытков прекратятпроизводство и торговлю молоком. Молока на рынкестанет меньше, а не больше. Это совсем не то, кчему стремилось правительство. Оно ведьвмешалось потому, что считало молоко жизненнойнеобходимостью. Оно не хотело ограничивать егопроизводство.

Теперь правительство оказывается передвыбором: либо отказаться от каких-либо намеренийконтролировать цены, либо добавить к первомудекрету второй -- зафиксировать цены факторовпроизводства, необходимых для производствамолока. Тогда эта же история повторится.Правительству придется зафиксировать цены техфакторов производства, которые необходимы дляпроизводства молока. Так правительству придетсяидти все дальше, фиксируя цены всех факторовпроизводства (цены труда и материалов) ипринуждая каждого предпринимателя и каждогорабочего продолжать трудиться при этих ценах изаработной плате. Ни одна ветвь производства несможет избежать всеохватывающего определенияцен и заработной платы. Если исключить из этогокруга какие-либо производства, они начнутстягивать к себе труд и капитал, а в результатесократится производство тех товаров, для которыхцены установлены правительством. Это и будут тесамые производства, которые правительство сочлоособенно важными для удовлетворенияпотребностей населения.

Но когда достигнуто состояние всестороннегоконтроля хозяйственной жизни, рыночнаяэкономика оказывается вытесненной системойплановой экономики, социализмом. Конечно, это несоциализм, при котором непосредственноеуправление каждым предприятием осуществляетправительство, как в России, это -- социализм нагерманский или нацистский манер.

Многие были восхищены предполагаемым успехомполитики контроля цен в Германии. При этомговорилось: достаточно быть столь жебезжалостным и грубым, как нацисты, -- и политикаконтроля цен станет вполне осуществимой. Этилюди, готовые в борьбе с нацизмом использоватьего же методы, не поняли того, что нацистыосуществляли контроль цен не в рыночной системе,а в полноценном социалистическом обществе, втоталитарной республике.

Если контроль цен ограничен только некоторымисырьевыми товарами, то получатся результаты,обратные намеченным. Он не может работатьудовлетворительно в рамках рыночной экономики.Если правительство из провала ограниченныхпопыток контроля цен не сделает вывода онеобходимости оставить вовсе эти эксперименты,то ему придется идти все дальше и дальше, замещаярыночные отношения всестороннимсоциалистическим планированием.

Производство может направляться либорыночными ценами, которые устанавливаются врезультате того, что кто-то купил, а кто-товоздержался от покупки, либо центральнымправительственным советом по управлениюпроизводством. Третьего решения не существует.Невозможна третья социальная система, котораябыла бы ни социалистической, никапиталистической. Правительственный контрольтолько части цен должен привести к положению,которое всегда и везде будет предельно нелепым инесовместимым ни с какими разумными целями.Такая политика ведет к хаосу и социальнымбеспорядкам.

Именно это имеют в виду экономисты, говоря обэкономическом законе в том смысле, чтоинтервенционизм противоречит закону экономики.

В рыночной экономике верховным авторитетомявляются потребители. Решения купить или непокупать определяют, что производитсяпредприятиями, в каком количестве и какогокачества. Покупки непосредственно, напрямую,определяют цены потребительских товаров, акосвенно и цены всех инвестиционных товаров, т. е.цены трудовых ресурсов и материальных факторовпроизводства. Покупательская активность влияетна формирование прибылей и убытков, определяетставки кредитов. В конечном счете, потребительопределяет каждый индивидуальный доход.Центральным пунктом рыночной экономики являетсясам рынок, т. е. процесс образования цен на товарымассового спроса, ставок заработной платы,величины процента и их производных -- прибылей иубытков. Эта зависимость носит непосредственный,прямой Характер для предпринимателей, фермеров,капиталистов и лиц свободных профессий икосвенный характер для всех остальных --работающих за жалованье или заработную плату.Рынок устанавливает согласование между усилиямитех, кто производит товары для нужд потребителей,и желаниями самих потребителей. Он подчиняетпроизводство нуждам потребления.

Рынок -- это демократический строй, в которомкаждый грош дает право голоса. Конечно, у разныхлюдей далеко не одинаковые возможностиголосовать. Богачи имеют больше бюллетеней, чембедняки. Но в рыночной экономике богатство ибольшие доходы -- это результат прошлых выборов. Врыночной экономике, не развращеннойправительственными привилегиями иограничениями, единственный путь к приобретениюи сохранению богатства -- услужение потребителюсамым лучшим и дешевым способом. Капиталисты иземлевладельцы, которые не могут преуспеть вэтом, несут убытки. Если они не способны изменитьсвоего поведения, то разоряются и становятсябедняками. Потребители -- та инстанция, котораяпревращает бедняков в богачей, и наоборот. Эторешением потребителей доходы кинозвезды иоперной дивы настолько больше доходовбухгалтера или сварщика.

Каждый волен не соглашаться с результатамивыборной кампании или рыночного процесса. Но вдемократическом обществе у него нет иногоспособа изменить что-либо, кроме убеждения. Того,кто говорит: "Мне не по душе выбранный мэр.Попрошу-ка я правительство заменить его другимчеловеком", вряд ли кто-либо сочтет демократом.Но если нечто в том же роде произносится поповоду рыночных дел, то большинству людей простоне хватит воображения, чтобы увидеть в этомпритязания на диктатуру.

Потребители сделали свой выбор, чем иопределили доходы фабриканта обуви, кинозвезды исварщика. Кто такой профессор X, что берет насебя привилегию менять их решения? Если бы он небыл потенциальным диктатором, то не попросил быправительство о вмешательстве. Он бы попыталсяубедить сограждан в том, что нужно увеличитьспрос на услуги сварщика и сократить спрос наобувь и кинофильмы.

Потребители не желают платить за хлопок такуюцену, чтобы даже маржинальные фермы, т. е. те,которые производят хлопок при самыхнеблагоприятных условиях, стали прибыльными.Конечно, это скверно для многих фермеров, которымтеперь нужно бросить выращивание хлопка и найтииной способ включиться в круговоротпроизводства.

Но что нам думать о государственном деятеле,который административными мерами поднимает ценыхлопка над уровнем свободных рыночных цен? Цельювмешательства является замена воли потребителейсилой полицейского давления. Все разговоры о том,что государство должно сделать то или это,означают в конечном итоге лишь одно:администрация должна принудить потребителейвести себя иначе, чем хочется им самим. Всепредложения типа: поднимем сельскохозяйственныецены, поднимем заработную плату, понизим прибыли,урежем доходы менеджеров -- в конечном счете,предполагают в качестве слушателя полицию.Однако авторы такого рода проектов претендуют нато, что они стремятся к свободе и демократии.

Во всех несоциалистических странах профсоюзамдарованы особые права. Им позволено не допускатьк работе тех, кто не является членом союза. Онимогут призывать к стачкам, а во время стачек онивольны применять силу к тем, кто готов работать,т.е. к штрейкбрехерам. Неограниченные привилегииданы работникам ключевых отраслейпромышленности. Те, от кого зависит снабжениенаселения водой, светом, пищей и другиминасущными благами, могут в результате забастовкивырвать у общества все, что заблагорассудится, засчет остального населения. В Соединенных Штатахдо сих пор соответствующие профсоюзыиспользовали такие возможности с похвальнойумеренностью. Другие профсоюзы, в том числеевропейские, были менее сдержанны. Они склонныпри случае вынудить прирост заработной платылюбыми средствами, не заботясь о страданияхдругих.

Интервенционистам просто не хватает мозгов,чтобы осознать, что давление и принуждение состороны профсоюзов абсолютно несовместимы ни скакой системой организации общества. Этапроблема никак не соотносится с правом граждансоздавать союзы и ассоциации: во всехдемократических странах граждане имеют этиправа. Никто не оспаривает и право человекаотказаться от работы, забастовать. Сомнениевызывает только привилегия профсоюзов набезнаказанное обращение к насилию. Этапривилегия столь же несовместима с социализмом,как и с капитализмом. Никакое социальноесотрудничество и разделение труда невозможны,если некоторые люди или союзы имеют правонасилием или угрозой насилия не допускать другихк работе. Подкрепленная насилием стачка вжизненно важных отраслях производства, равно каки всеобщая стачка, равносильна революционномуразрушению общества.

Правительство фактически складывает своиполномочия, если оно позволяет кому-либо ещеосуществлять насилие. Результатом отказаправительства от монопольного права на насилие ипринуждение является общественная анархия. Еслибы было верным, что демократическое правление неспособно, безусловно, оградить право на труд отпосягательства профсоюзов, демократия была быобречена. Тогда диктатура оказалась быединственным способом сохранить системуразделения труда и избежать анархии. Диктатура вРоссии и Германии стала результатом того, что тамне нашли демократических способов обуздатьнасилие профсоюзов -- просто в силу особенностейменталитета обеих стран. Диктатура запретиластачки и тем самым сломала хребет профсоюзов. ВСоветской империи и вопроса о забастовках невозникает.

Вера в то, что арбитраж способен ввестипрофсоюзы в рамки рыночной экономики и сделатьих безвредными для сохранения внутреннего мира,иллюзорна. Судебное разрешение противоречийвозможно при наличии ряда правил, приложимых ккаждому отдельному случаю. Но если бы такойкодекс существовал и на его основе можно было быразрешать конфликты о величине заработной платы,то тогда уже не рынок, а этот кодекс определял бывеличину заработной платы. Тогда бы сталовсевластным правительство, а не потребитель,продающий и покупающий на рынке. Если же такогокодекса не существует, то нет и инструмента дляразрешения конфликта между работниками ихозяевами. Тогда тщетны все разговоры о"справедливой" заработной плате. Идеясправедливости лишена смысла, если несоотносится с общепринятым стандартом. Напрактике, если предприниматели не пасуют передугрозами профсоюзов, обращение к третейскомусуду означает лишь, что конфликт разрешаетназначенный правительством посредник. Вустановлении цены роль рынка вытесняетпроизвольное решение государственной власти. Ивопрос всегда один и тот же: правительство илирынок. Третьего решения не существует.

Метафоры зачастую полезны для уяснения сложныхпроблем, для того, чтобы сделать их доступными неочень подготовленным людям. Но они же могутзавести в тупик и абсурд, если забыть, что всякоесравнение несовершенно. Просто глупо относитьсяк метафорам всерьез и строить на них серьезныевыводы. Не было ничего дурного в том, чтоэкономисты описывали рыночные операции как автоматическиеи при этом привычно подчеркивали анонимностьрыночных сил. Нельзя было предугадать, чтокто-либо окажется настолько тупым, чтобывоспринимать эти метафоры буквально.

Не автоматические и не анонимные силыприводят в действие механизм рынка.Единственным фактором, который направляетработу рынков и определяет цены, являютсяцеленаправленные действия человека. В этом нетавтоматизма;

есть только человек, сознательно стремящийся кизбранным им целям, использующий при этомопределенные средства для достижения этих целей.Не существует таинственных механических сил;есть только воля каждого индивидуума насытитьсвои желания разных благ. На рынке нетанонимности; есть вы и я, Билл и Джо и всеостальные. Каждый из нас участвует, одновременнои в производстве, и в потреблении. Каждый вноситсвой вклад в определение цен.

Перед нами не стоит выбор междуавтоматическими силами и плановыми действиями.Мы выбираем между демократическим процессомрынка, в котором каждый имеет свою долю, иабсолютистской властью диктаторскогоправительства. Что бы ни делали люди в рамкахрыночной экономики, они всегда реализуют своисобственные планы. В этом смысле каждое действиечеловека предполагает планирование. Защитникиидеи планирования призывают вовсе не к тому,чтобы заместить хаос порядком планирования. Онистремятся сделать так, чтобы вместо планов всех икаждого реализовался план самого планировщика.Планировщик -- это потенциальный диктатор,который стремится к тому, чтобы лишить всехостальных власти планировать и затемдействовать в соответствии со своимисобственными планами. Он стремится только кодному: к исключительному и абсолютномугосподству своего собственного плана.

Не менее ошибочно высказывание, что унесоциалистического правительства не может бытьпланов. Чтобы ни делало правительство, это всеголишь выполнение тех или иных планов, замыслов.Можно не соглашаться с каким-либо планом. Нонельзя сказать, что это вовсе не план, а что-тоиное. Профессор Уэсли К. Митчелл [417]утверждал, что либеральное правительствоБритании "планировало не иметь вовсе никакихпланов" [492*]. Вего планы входили поддержание частнойсобственности на средства производства, защитасвободной инициативы и рыночной экономики.Великобритания была процветающей страной впериод этих планов, которые, согласно профессоруМитчеллу, вовсе не были "планами".

Планировщики претендуют на то, что их планынаучны и что благонамеренные и достойные люди немогут их не одобрить. Однако наука не может намсказать ничего о должном. Наука можетговорить только о том, что есть. Она не можетдиктовать, что должно быть и к каким целямследует стремиться. Фактом является то, что людирасходятся в своих ценностных суждениях.Претензия на право отменять планы других ипонуждать их к выполнению планов самогопланировщика -- наглая самонадеянность. Чей планследует исполнять? План CIO или каких-либо другихгрупп? [418]План Троцкого или Сталина? План Гитлера илиШтрассера? [419]

Когда люди были привержены идее, что в областирелигии следует придерживаться только одногоплана, гремели кровавые войны. Сраспространением принципов религиозной свободыэти войны утихли. Рыночная экономикаобеспечивает мирное экономическоесотрудничество, поскольку она не затрагиваетэкономические планы своих граждан. Попытказаменить планы каждого гражданина общимСуперпланом должна привести к бесконечной войне.У тех, кто несогласен с планом диктатора, неостается другого выхода, как сразить деспотасилой оружия.

Вера в то, что система планового социализмаможет быть совмещена с демократическимправлением, иллюзорна. Демократия неразрывносвязана с капитализмом. Она не можетсуществовать там, где существует единоепланирование. Припомним слова известнейшего изсовременных защитников социализма, профессораГарольда Ласки. [420] Он заявлял,что победа британских лейбористов на выборахдолжна привести к радикальному изменениюпарламентской системы. Социалистическаяадминистрация нуждается в "гарантиях", чтоее труды по перестройке общества не будут"разрушены" в случае поражения на следующихвыборах. Значит, неизбежной оказываетсяприостановка действия Конституции [493*]. Как рады были быКарл I и Георг III, доводись им ознакомиться скнигами профессора Ласки! [421]

Сидней и Беатриса Вебб (лорд и леди Пассфилд)говорят нам, что "в любом совместном делеединство мысли настолько важно для успеха, что,если мы хотим чего-то достичь, публичныедискуссии следует отложить на время отобнародования решения до выполнения задачи". Вто время, когда "дело делается", всякоевыражение сомнения или даже страха, что планокажется неуспешным, "является актомневерности или даже предательства" [494*]. А поскольку процесспроизводства непрерывен и всегда какое-то делоделается и всегда чего-то предстоит достичь,социалистическое правительство вправе никогдане предоставлять какой-либо свободы слова ипечати. "Единство мысли" -- какая возвышеннаяформулировка идей Филиппа II и инквизиции! [422] Об этом же другой славныйобожатель Советов г-н Д. Г. Кроутер говорит безвсяких экивоков. [423] Он прямо провозглашает, чтоинквизиция "благотворна для науки, если оназащищает восходящий класс" [495*], т. е. когда к нейприбегают друзья г-на Кроутера. Сотни подобныхвысказываний можно было бы процитировать.

В Викторианскую эпоху, когда Джон Стюарт Милльписал свое эссе "О свободе", взгляды,созвучные идеям проф. Ласки, г-на Кроутера исупругов Вебб, именовались реакционными. [424] Сегодня их называют"прогрессивными" и "либеральными". Сдругой стороны, людей, которые противостоятидеям отмены парламентского правления,упразднения свободы слова и печати и учрежденияинквизиции, клеймят "реакционерами","экономическими монархистами" и"фашистами".

Те интервенционисты, которые видят вгосударственном регулировании экономики методпостепенного перехода к полному социализму, покрайней мере последовательны. Если принятые мерыне приводят к ожидавшимся благим целям, акончаются, напротив, полным провалом, они требуютеще большего правительственного вмешательства,и так до тех пор, пока правительство не будетнаправлять всю хозяйственную деятельность. Ноте, кто смотрит на правительственноерегулирование как на способ совершенствования и,следовательно, спасения капитализма, -- тесовершенно запутались.

С точки зрения этих людей, все нежеланные инежелательные последствия правительственноговмешательства в экономическую жизнь порожденысамим капитализмом. Для них тот факт, чтоправительственное воздействие породилонетерпимое положение дел, есть оправданиедальнейшего вмешательства. Они, например, неспособны осознать, что рост монополистическихструктур в наше время обязан такимправительственным инициативам, как законы опатентах и таможенных пошлинах. Они оправдываютправительственное вмешательство с цельюпредотвращения монополизации. Сложно придуматьболее иррациональную идею. Ибо правительство, откоторого они ждут борьбы с монополизмом, есть тосамое правительство, которое преданно служитпринципу монополии. Так американскоеправительство времен "Нового курса"стремилось к тотальной монополизации всехотраслей американского хозяйства черезпрограммы NRA и попыталось организовать сельскоехозяйство США как супермонополию, ограничитьсельскохозяйственное производство, чтобызаменить низкие рыночные цены на высокиемонопольные. [425]Это правительство участвовало в различныхмеждународных соглашениях по сырью,нескрываемой целью которых было учреждениемеждународных монополий по разным видам сырья.То же самое верно и для других правительств. СоюзСоветских Социалистических Республик такжеучаствовал в ряде межправительственныхмонополистических соглашений [496*]. Его отвращение ксотрудничеству с капиталистами было не стольсильным, чтобы отказаться от возможностирасширить сферу монополизации.

Программой этого внутренне противоречивогоинтервенционизма является диктатура,предположительно нацеленная на освобождениелюдей. Но свободу эти деятели понимают, каксвободу поступать "правильно", т. е. делатьто, что замыслено планировщиками. Мало того, чтоони не осознают неизбежных при этомэкономических проблем и трудностей. У них к томуже отсутствует способность к логическомумышлению.

Самое нелепое оправдание интервенционизмапредлагают те, кто рассматривает конфликт междукапитализмом и социализмом в терминах борьбы зараспределение дохода. Почему бысобственническим классам не быть болееуступчивыми? Почему бы им не предоставитьизбыток своих доходов в пользу бедных рабочих?Почему они сопротивляются намерениямправительства поднять долю обездоленных за счетустановления минимальной заработной платы ипотолка для роста цен? Почему бы им не урезатьсвои прибыли и процент до более"справедливого" уровня? Уступчивость вданных вопросах, говорят эти люди, ослабитпозиции радикальных революционеров и сохраниткапитализм. Худшими врагами капитализма, с ихточки зрения, являются те непреклонныедоктринеры, которые своей избыточной заботой осохранении экономической свободы, системы laissez-faireи манчестерства срывают все попытки достижениякомпромисса с требованиями труда. Тольконесгибаемые реакционеры виновны в горечисовременных партийных распрей и в порождаемойими неумолимой ненависти. Что нужно на самом деле-- так это принять конструктивную программувместо чисто негативистских принциповэкономических монархистов. И, конечно же, с ихточки зрения, "конструктивно" толькогосударственное вмешательство.

Однако такой способ рассуждения совершеннопорочен. Предполагается, что вмешательствоправительства в хозяйственную жизнь приведет кожидаемым благим результатам. При этомпостыднейше игнорируются все заявленияэкономистов о тщетности целей государственногорегулирования и о его неизбежных и нежелательныхпоследствиях. Вопрос не в том, справедливы илинет ставки минимальной заработной платы, но -- неприведут ли они к появлению безработицы средитех, кто готов работать. Называя эти мерысправедливыми, интервенционисты не опровергаютвозражения экономистов. Они простодемонстрируют свое полное невежество в этомвопросе.

Конфликт между капитализмом и социализмомвовсе не является борьбой двух групп за то, какразделить между собой данный объем благ. Это споро том, какой тип организации общества наилучшимобразом служит благосостоянию человечества.Противники социализма отрицают его не потому,что завидуют благам, которые рабочиепредположительно извлекут из социалистическойорганизации производства. Они сражаются ссоциализмом именно из убеждения, что он будетпагубен для масс, которые обречены на то, чтобыпревратиться в нищих рабов, полностью зависимыхот безответственных диктаторов.

В этой борьбе идей каждый должен сделатьопределенный выбор. Необходимо либо встать насторону защитников экономической свободы, либопримкнуть к адвокатам тоталитарного социализма.Этого выбора нельзя избежать на путяхинтервенционизма как предположительносрединной позиции. Ибо интервенционизм неявляется ни срединным путем, ни компромиссоммежду капитализмом и социализмом. Это третьясистема. Система, нелепость и тщетность которойпризнаются не только всеми экономистами, но дажемарксистами.

Не может быть "чрезмерной" защитаэкономической свободы. С одной стороны,производство может направляться усилиямикаждого индивидуума приспособить свое поведениетак, чтобы удовлетворять наиболее настоятельныепотребности потребителей и самым подходящимспособом. С другой стороны, производство можетнаправляться правительственными указами. Еслиэти указы будут затрагивать только отдельныедетали экономического механизма, они недостигнут цели и даже их сторонникам будет не подуше результат. Если же они приведут квсесторонней регламентации, это и будеттоталитарный социализм.

Человек должен выбрать между рыночнойэкономикой и социализмом. Государство можетподдерживать рыночную экономику, защищая жизнь,здоровье и частную собственность от насилия имошенничества. Либо оно может взять на себяконтроль за всей хозяйственной деятельностью.Кто-то должен определять цели производства. Еслиэто не будут делать потребители посредствомспроса и предложения, это придется делатьправительству методами принуждения.

В работах Маркса и Энгельса термины"коммунизм" и "социализм" являютсясинонимами. Они используются поочередно, и междуними не делается различия. Так это и сохранялосьв практике всех марксистских групп и сект вплотьдо 1917 г. Марксистские политические партии,которые относились к Коммунистическомуманифесту как к непременному евангелию своейверы, называли себя партиями социалистическими.Наиболее влиятельная и многочисленная из этихпартий -- германская -- приняла имясоциал-демократической партии. В Италии, воФранции и во всех других странах, гдемарксистские партии уже играли некуюполитическую роль до 1917 г., термин "социалистический"был взаимозаменим с термином "коммунистический".Ни одному марксисту до 1917 г. и в голову неприходило отделять коммунизм от социализма.

В 1875 г. в своей критике Готской программыгерманской социал-демократической партии Марксввел различие между низшей (начальной) и высшей(зрелой) фазами будущего коммунистическогообщества. Но он не выделил "коммунизм" какимя исключительно высшей фазы и не назвал низшуюфазу "социализмом".

Одной из фундаментальных догм Маркса был тезис,что социализм настанет "с неотвратимостьюзакона природы". Капиталистическоепроизводство отрицает самое себя и создаетсоциалистическую систему общественнойсобственности на средства производства."Капиталистическое производство порождает снеобходимостью естественного процесса своесобственное отрицание" [497*].Оно не зависит от воли людей [498*]. Человек неможет ни ускорить его, ни замедлить, ни отменить,ибо "ни одна общественная формация не погибаетраньше, чем разовьются все производительныесилы, для которых она дает достаточно простора, ановые, более высокие производственные отношенияникогда не появляются раньше, чем созреютматериальные условия их существования в недрахсамого старого общества" [499*].

Эта доктрина, конечно же, не согласуется сполитической активностью самого Маркса и сидеями, которыми он оправдывал эту своюактивность. Маркс пытался создать политическуюпартию, которая бы с помощью революции игражданской войны завершила переход откапитализма к социализму. В глазах Маркса и всехмарксистских доктринеров характерной чертой ихпартий была их революционность,бескомпромиссная преданность идее насилия.Целью было поднять восстание, установитьдиктатуру пролетариата и безжалостно уничтожитьвсех буржуа. Действия Парижской коммуны в 1871 г.рассматривались как превосходная модель такойгражданской войны. Парижское восстание, конечно,огорчительно провалилось. Но ожидалось, чтопоследующие бунты будут успешными [500*].

Однако тактика марксистских партий в различныхевропейских странах безнадежно не совпадала ни содним из этих противоречивых направлений вучении Карла Маркса. Они не верили в неизбежностьприхода социализма. Не верили они и в успехреволюционного восстания. Они приняли методыпарламентаризма. Они набирали голоса на выборахи посылали депутатов в парламент. Они"выродились" в демократические партии. Впарламентах они вели себя подобно другим партиямоппозиции. В некоторых странах они заключаливременные союзы с другими партиями, и поройсоциалисты попадали в кабинет министров. Позже,после конца первой мировой войны,социалистические партии во многих парламентахзаняли господствующее положение. В некоторыхстранах им одним принадлежала власть, в других --они правили в коалиции с буржуазными партиями.

Конечно, эти одомашненные социалисты до 1917 г. непрекращали лицемерного восхваления принциповортодоксального марксизма. Опять и опять ониповторяли, что приход социализма неизбежен. Ониподчеркивали традиционную революционностьсвоих партий. Нельзя было оскорбить их сильнее,чем сомнением в неумолимой революционности ихдуха. Однако фактически они были парламентскимипартиями, подобными всем другим партиям.

С истинно марксистской точки зрения,выраженной в поздних писаниях Маркса и Энгельса(появившихся после "Коммунистическогоманифеста"), все меры по ограничению,регулированию или улучшению капитализма сутьпросто "мелкобуржуазная" чепуха,порождаемая непониманием законов эволюциикапитализма. Только полная зрелость капитализмаведет за собой социализм. Не только тщета, но ипагуба для интересов пролетариев в попытке такойполитики. Даже тред-юнионизм -- не адекватныйспособ улучшения положения рабочих [501*]. [426] Маркс неверил, что правительственное вмешательствоможет оказаться полезным массам. Он яростноотрицал, что такие меры, как минимальнаязаработная плата, установление предельных цен,ограничение величины процента, социальноестрахование и т. п., являются подступами ксоциализму. Он стремился к радикальномуустранению системы заработной платы, что можетбыть достигнуто только в высшей фазе коммунизма.Он бы саркастически высмеял идею, что труд можетперестать быть товаром в рамкахкапиталистического общества благодарясовершенным законам.

Но социалистические партии Европы были неменьше преданы идеям интервенционизма, чемSozialpolitik кайзеровской Германии или американский"Новый курс". [427] Именно этуполитику атаковали Жорж Сорель и синдикалисты. [428] Сорель,застенчивый интеллектуал из буржуазной семьи,обличал "вырождение" социалистическихпартий, виной чему он считал проникновение в нихбуржуазных интеллигентов. Он мечтал овозрождении традиционного для масс духабезжалостной агрессии, об очищении его отсдерживающего влияния интеллектуальных трусов.Для Сореля имел значение только бунт. Он призывалк прямому действию, т. е. к саботажу и общейстачке как начальным шагам к последней Великойреволюции.

Сорель имел успех большей частью у снобистскихи праздных интеллектуалов и не менее снобистскихи праздных наследников богатыхпредпринимателей. Он не оказал заметноговоздействия на массы. Для марксистских партийего страстная критика была не более чем досаднойпомехой. Его историческая роль определяетсябольшей частью воздействием его идей на эволюциюрусского большевизма и итальянского фашизма.

Чтобы понять ментальность большевизма, следуетвернуться еще раз к догмам Карла Маркса. Марксбыл совершенно убежден, что капитализм являетсястадией всеобщей экономической истории, котораяне ограничена только несколькими развитымистранами. Капитализм нацелен на обращение всехчастей мира в капиталистические страны.Буржуазия принуждает все страны превратиться вкапиталистические. Когда пробьет последний часкапитализма, весь мир однообразно будетнаходиться на стадии зрелого капитализма,созревший для перехода к социализму. Социализмвозникнет одновременно во всех частях мира.

Это утверждение Маркса оказалось ошибочнымничуть не менее чем все остальные егоутверждения. Нынче даже марксисты не могутотрицать и не отрицают, что черты капитализма вразных странах поразительно разнообразны. Ониосознают, что многие страны с точки зренияМарксового понимания истории должны бытьописаны как докапиталистические. В этих странахбуржуазия еще не занимает господствующихпозиций и еще не утвердила ту историческуюстадию капитализма, которая являетсянеобходимой предпосылкой появления социализма.Этим странам надлежит еще завершить"буржуазные революции", а затем пройти всестадии капитализма, прежде чем можно будетпоставить вопрос об их превращении всоциалистические страны. Единственная политика,которую марксисты могут одобрить по отношению ктаким странам, -- это безусловная поддержкабуржуазии, во-первых, в ее стремлении к власти, аво-вторых, в ее капиталистических начинаниях. Втечение долгого времени марксистская партияможет не иметь других задач, кроме как бытьподручной буржуазного либерализма. Только этумиссию последовательный историческийматериализм мог предписать русским марксистам.Им следовало бы тихохонько ждать, покакапитализм не подготовит страну к приятиюсоциализма.

Но русские марксисты не желали ждать. Ониобратились к новой модификации марксизма,согласно которой нации могут перескакиватьчерез стадии исторической эволюции. Они закрылиглаза на тот факт, что эта новая доктрина была немодификацией марксизма, а скорее отрицаниемвсего того, что еще от него оставалось. Это былнескрываемый возврат к домарксистским иантимарксистским социалистическим учениям,согласно которым человечество вольно утвердитьсоциализм в любое время, как только сочтет, чтоэта система благоприятней капитализма. Тем самымбыл практически взорван весь мистицизм, присущийдиалектическому материализму и Марксовымнепреложным законам экономической эволюциичеловечества.

Освободившись от марксистского детерминизма,русские марксисты получили возможность выбратьнаиболее подходящую тактику для построениясоциализма в своей стране. Их больше небеспокоили экономические проблемы. Ониотбросили заботу о том, пришло ли время или нет.Перед ними осталась лишь одна задача -- захватитьвласть.

Одна группа утверждала, что устойчивый успехвозможен только при массовой поддержке, хотязавоевывать большинство и не обязательно. Другаягруппа не одобрила такой длительной процедуры.Они предлагали решить дело смелым натиском.Малую группу фанатиков нужно организовать какавангард революции. Строгая дисциплина ибезусловное подчинение вождю сделают эту группупригодной для внезапной атаки. Они опрокинутцарское правительство, а затем станут правитьстраной традиционными методами царской полиции.

Имена этих двух групп -- меньшевики и большевики-- были даны по результатам голосования в 1903 г. приобсуждении тактических вопросов. Отношение ктактическим приемам было единственным различиеммежду двумя группами. Обе они были согласныотносительно конечной цели -- социализма.

Обе секты пытались оправдать свои подходыобильным цитированием писаний Маркса и Энгельса.Это, конечно, марксистский обычай. И каждая сектанаходила в этих священных книгах высказывания,подтверждающие ее собственные позиции.

Ленин, глава большевиков, знал своихсоотечественников куда лучше, чем его противникии их вождь Плеханов. В отличие от Плеханова он нестал ошибочно приписывать русским качествазападных народов. Он помнил, как дваждыиностранки просто захватывали престол и затемспокойно царили до конца дней своих. [429] Он хорошо осознавал, чтотеррористические методы царской тайной полициивесьма успешны и верил, что способен существенноулучшить эти методы. Он был безжалостнымдиктатором и знал, что у русских не хватитмужества сопротивляться силе. Подобно Кромвелю,Робеспьеру и Наполеону он был честолюбивымузурпатором и совершено верил в отсутствиереволюционного духа у большинства населения. [430] ДинастияРомановых была обречена из-за слабоволиянезадачливого Николая II. Социалистическийзаконник Керенский проиграл из-заприверженности принципам парламентаризма. Ленинпреуспел, потому что никогда не стремился ни кчему, кроме личной диктатуры. А русские томилисьпо диктатору -- наследнику Ивана Грозного.

Вовсе не революционное восстание прервалоправление Николая II. Оно испустило дух на поляхсражений. С наставшим безвластием Керенский несмог совладать. Уличные волнения вСанкт-Петербурге смели Керенского. [431] Спустя недолгоевремя наступило 18-е брюмера Ленина. [432] Несмотряна большевистский террор, в Учредительномсобрании, избранном на основе всеобщего прямогоголосования, большевиков было не более 20процентов. [433]Ленин силой оружия разогнал Учредительноесобрание. Краткосрочная либеральная интерлюдиязакончилась. Из рук неспособных Романовых Россияперешла под власть настоящих авторитаристов.

Ленину было мало завоевания России. Он былвполне убежден, что ему суждено принестиблагодать социализма не только России, но и всемдругим народам. Официальное название, которое онвыбрал для своего правления, -- Союз СоветскихСоциалистических Республик -- не содержалоникаких намеков на Россию. Оно было создано какзародыш мирового правительства. Предполагалось,что все иностранные товарищи обязаныповиноваться этому правительству, а всяиностранная буржуазия в случае сопротивлениявиновна в измене и подлежит казни. Ленин ни вмалейшей степени не сомневался, что все страныЗапада -- на грани великой последней революции. Онсо дня на день ожидал ее.

По мнению Ленина, только одна группа в Европемогла -- хотя и без надежды на победу -- попытатьсяпредотвратить революционный взрыв: развращенныеинтеллигенты, захватившие руководствосоциалистическими партиями. Ленин издавнаненавидел этих людей за приверженностьпарламентским процедурам и за то, что они стоялина пути его диктаторских поползновений. Онненавидел их, поскольку только на них взваливалвину за то, что социалистические партииподдержали военные усилия своих стран. Уже вовремена швейцарской эмиграции, котораязакончилась в 1917 г., Ленин начал раскалыватьсоциалистические партии Европы. Теперь оносновал новый. Третий Интернационал, который имконтролировался столь же своевластно, как ибольшевистская партия. Для этой новой партииЛенин выбрал имя коммунистическая партия.Коммунистам предстояло сокрушитьсоциалистические партии Европы, этих"социал-предателей", и тем самым подготовитьнемедленное уничтожение буржуазии и захватвласти вооруженными рабочими. Ленин не делалразличия между социализмом и коммунизмом каксоциальными системами. Его целью не былкоммунизм как противоположность социализма.Официальное имя страны было Союз СоветскихСоциалистических (не коммунистических)Республик. В этом плане он не собирался менятьтрадиционную терминологию, в которой оба терминабыли синонимами. Он назвал своих последователей,единственных искренних и надежных защитниковреволюционных принципов ортодоксальногомарксизма, коммунистами, а их тактику коммунистической,дабы отличить их от "вероломных выкормышейкапиталистических эксплуататоров", продажныхлидеров социал-демократии вроде Каутского иАльбера Тома. [434]Эти предатели, подчеркивал он, стремились ксохранению капитализма. Они не были истиннымисоциалистами. Единственными подлиннымимарксистами оказались те, кто отверг имясоциалистов, ставшее навеки позорным.

Так возникло различие между коммунистами исоциалистами. Те марксисты, которые неподчинились московскому диктату, называли себясоциал-демократами, или социалистами. Для нихбыло характерно убеждение, что наилучшимспособом перехода к социализму -- конечной цели,роднившей их с коммунистами, -- было завоеваниеподдержки большинства населения. Они отбросилиреволюционную риторику и обратились кдемократическим методам борьбы за власть. Их незаботила проблема, совместим ли социализм сдемократией. Но ради перехода к социализму онибыли готовы ограничить себя демократическимиметодами.

Коммунисты, напротив, в первые годы Коминтернабыли твердыми приверженцами принципа революциии гражданской войны. Послушные только своемурусскому вождю, они выбрасывали из своих рядовкаждого заподозренного в том, что для него законыстраны важнее, чем приказы партии. Кровавыемятежи и заговоры -- такова была их жизнь.

Ленин не мог понять, почему коммунистыпотерпели неудачу всюду, кроме России. Он неожидал многого от американских рабочих.Коммунисты понимали, что в США рабочимнедоставало революционного духа, поскольку ихразвратило благополучие и испортила погоня заденьгами. Но Ленин не сомневался в классовойсознательности и приверженности революционнымидеалам европейских масс. Единственной причинойпровала революций были, по его мнению, трусость иошибки коммунистических руководителей. Вновь ивновь он менял своих наместников. Но дела лучшене стали.

В демократических странах коммунистымало-помалу "выродились" в парламентскиепартии. Подобно старым социалистическим партиямдо 1914 г., они продолжали ханжески славословитьреволюционные идеалы. Но революционный духмогущественнее проявляет себя в салонахнаследников больших состояний, чем в скромныхдомишках рабочих. В англосаксонских илатиноамериканских странах социалистическиеизбиратели верили в демократические методы.Здесь число искренних приверженцевкоммунистической революции было оченьнебольшим. Большинство тех, кто публичноклянется в верности идеалам коммунизма,почувствовали бы себя крайне неуютно в случае,если бы революционный взрыв поставил под угрозуих жизнь и собственность. В случае вторжениярусских армий или успешного восстания местныхкоммунистов они бы присоединились к победителямв надежде на то, что верность марксистскойортодоксии будет вознаграждена. Но сами по себеони не гнались за революционными лаврами.

Ведь это факт, что за все тридцать лет страстнойпросоветской агитации ни одна страна запределами России не стала коммунистической ссогласия собственных граждан. Восточная Европастала коммунистической, только когда дипломатысговорились обратить эти страны в зонуисключительного влияния и гегемонии России.Крайне маловероятно, что Западная Германия,Франция, Италия и Испания подпадут под коммунизм,если только США и Британия не примут политикуабсолютного дипломатического desinteressement [435].В этих и ряде других стран некоторую силукоммунистическим движениям дает только вера вбезудержный "динамизм" России, контрастныйбезразличию и апатии англосаксонских стран.

Маркс и марксисты прискорбно ошибались,предполагая, что массы стремятся креволюционному перевороту "буржуазных"основ общества. Воинственные коммунистыобретаются только среди тех, для кого коммунизмуже сейчас служит источником средств к жизни икто ожидает от революции удовлетворения своихчестолюбивых притязаний. Разрушительная возняэтих профессиональных заговорщиков опасна какраз в меру наивности тех, кто просто флиртует среволюционной идеей. Эти заблуждающиеся изапутавшиеся доброжелатели, которые называютсебя "либералами" и которых коммунистызовут "полезные простаки", попутчики и дажебольшинство зарегистрированных членов партиибыли бы жутко испуганы, узнав однажды, что ихвожди всерьез и буквально зовут к мятежу. Нотогда отвратить беду будет поздно.

В данный момент коммунистические партии Западаопасны прежде всего своими позициями во внешнейполитике. Отличительной чертой всех современныхкомпартий является их поддержка агрессивнойиностранной политики Советов. В чем бы им неприходилось выбирать между интересами России исобственной страны, они без колебанийпредпочитают интересы России. Их принцип: праваили нет, это моя Россия. Они строго выполняют всеприказы Москвы. Когда Россия была союзницейГитлера, французские коммунисты саботировалиоборонные усилия собственной страны, акоммунисты Америки страстно противостоялипланам поддержки демократии в борьбе противнацистов, выдвинутым президентом Рузвельтом.Коммунисты всего мира заклеймили тех, ктозащищался от гитлеровского вторжения, как"империалистических поджигателей войны". Нокак только Гитлер напал на Россию,империалистическая война капиталистов в однуночь превратилась в справедливую оборонительнуювойну. Какую бы страну ни захватывал Сталин,коммунисты оправдывали эту агрессиюнеобходимостью обороны от "фашизма" [502*].

В своем слепом обожании всего русскогокоммунисты Западной Европы и Соединенных Штатовдалеко превзошли худшие выходки шовинистов. Ониисходят восторгом от русской музыки, русскихфильмов и предполагаемых достижений русскойнауки. Они с упоением говорят об экономическихдостижениях Советов. Они приписывают все победысоюзников доблести русского оружия. Россия,утверждают они, спасла мир от фашистской угрозы.Россия -- единственная свободная страна, в товремя как все остальные томятся под диктатомкапиталистов. Только русские счастливы и могутнаслаждаться полнотой жизни, а вкапиталистических странах большинствонаселения страдает от подавленности инеисполнимости желаний. Как благочестивыймусульманин стремится совершить путешествие кмогиле пророка в Мекку, таккоммунисты-интеллектуалы полагают путешествие ксвятыням Москвы основным событием своей жизни.

Однако различное употребление слов коммунистыи социалисты никак не влияет на содержаниетерминов коммунизм и социализм взначении общей для этих движений конечной цели.Только в 1928 г. конгресс Коминтерна в Москвепринял программу, в которой различались коммунизми социализм (а не просто коммунисты и социалисты).

Согласно этой новой доктрине в экономическойэволюции человечества между стадиямикапитализма и коммунизма возникла третья стадия-- социализм. Социализм -- это общественнаясистема, основанная на общественнойсобственности на средства производства иуправлении всеми процессами производства ираспределения со стороны центральных плановыхорганов. В этом отношении эта система неотличимаот коммунизма. Но она отличается от коммунизма втом отношении, что еще не достигнуто полноеравенство в потреблении. Товарищи все ещеполучают заработную плату, и ставки заработнойплаты различаются согласно экономическойзначимости труда, как ее определяют центральныевласти ради достижения наивысшейпроизводительности труда. То, что Сталин назвалсоциализмом, в целом соответствует Марксовойконцепции "начальной стадии" коммунизма.Сталин сохранил название "коммунизм" толькодля того, что Маркс называл "высшей стадией"коммунизма. В том смысле, как Сталин использовалэтот термин, социализм движется к коммунизму, ноеще не является им. Социализм обернетсякоммунизмом, как только прирост благосостояния,ожидаемый от действия социалистических методовпроизводства, поднимет беднейшие слои России доуровня, которым уже сейчас наслаждаютсявыдающиеся обладатели важнейших должностей [503*].

Апологетический характер этой новойтерминологии очевиден. Сталин счел необходимымобъяснить большинству сограждан, почему их жизньвсе еще так скудна, намного хуже, чем на Западе, идаже беднее, чем жили русские рабочие во временацаризма. Он хотел оправдать неравенство доходов:то, что малая группа руководителей наслаждаетсявсеми благами современного комфорта, что другаягруппа -- более многочисленная, чем первая, номенее обширная, чем средний класс вимператорской России, -- живет в "буржуазном"стиле, тогда как массы, нагие и босые, влачатполуголодную жизнь в трущобах. Он был простовынужден к такому идеологическому маневру.

Трудности Сталина были тем острее, что русскиекоммунисты в начале своего правленияпровозгласили, что равенство доходов должно бытьобеспечено с первого мига пролетарской власти.Более того, в капиталистических странахподкармливаемые Россией компартии использовалиочень действенный демагогический трюк --возбуждали зависть к группам с высокимидоходами. Основной аргумент коммунистов вдоказательство того, что гитлеровскийнационал-социализм не настоящий социализм, а,напротив, худшая разновидность капитализма,состоял в том, что в нацистской Германиисохраняется неравенство в уровне жизни.

Введенное Сталиным различие между социализмоми коммунизмом открыто противоречило не толькополитике Ленина, но и принципам коммунистическойпропаганды за пределами России. Но такиепротиворечия легко не замечаются в царствеСоветов. Слово диктатора -- высший авторитет, инет таких дураков, чтобы изображать оппозицию.

Важно осознать, что семантические новацииСталина касались только терминов социализм икоммунизм. Он не затронул значения понятий социалисти коммунист. Большевистская партия, как ипрежде, именуется коммунистической.Русофильские партии в других странах называютсебя коммунистическими и яростно борются ссоциалистическими партиями, которые в их глазахявляются просто социал-предателями. При этомофициальное название Союза Советских СоциалистическихРеспублик остается неизменным.

Германские, итальянские и японскиенационалисты оправдывали агрессивность своейполитики недостатком Lebensraum. Их странысравнительно перенаселены. Они бедны природнымиресурсами и зависят от импорта продовольствия исырья из-за рубежа. Они должны экспортироватьпродукты перерабатывающей промышленности, чтобыоплатить жизненно необходимый импорт. Нопротекционистская политика стран, в избыткепроизводящих продовольствие и сырье, закрываетграницы перед ввозом готовых товаров. Мир явностремится к состоянию полной экономическойавтаркии каждой из стран. Какова в таком миресудьба стран, которые не в силах ни накормить, ниодеть своих граждан на основе только внутреннихресурсов?

Доктрина Lebensraum, созданная"обделенными" народами, подчеркивает, что вАмерике и Австралии пустуют миллионы акровземли, более плодородной, чем истощенные земли,которые вынуждены обрабатывать крестьянеобездоленных стран. [436] Природные условия для добычии переработки сырьевых ресурсов здесь такженамного благоприятней, чем в обездоленныхстранах. Но крестьяне и рабочие Германии, Италииили Японии не имеют доступа к этимблагословенным ресурсам. Иммиграционные законысравнительно малонаселенных стран препятствуютиммиграции. Эти законы увеличивают предельнуюпроизводительность труда, а следовательно,увеличивают заработную плату в малонаселенныхстранах и понижают их же в перенаселенныхстранах. [437] Высокий уровень жизни вСоединенных Штатах и Британских Доминионахоплачен, понижением уровня жизни вперенаселенных странах Европы и Азии.

Настоящие агрессоры, говорят, националистыГермании, Италии и Японии, -- это те страны,которые посредством торговых и иммиграционныхбарьеров присвоили себе львиную долю природныхбогатств земли. Разве сам Папа Римский [438]не провозгласил, что коренной причиной мировыхвойн является "этот холодный и расчетливыйэгоизм, который норовит завладетьэкономическими ресурсами и материалами,предназначенными для общего блага, в такойстепени, что страны, менее взысканные природой,вовсе не получают доступа к ним"? [504*] Война, начатаяГитлером, Муссолини и Хирохито, является с этойточки зрения справедливой войной, ибо ееединственной целью было дать обделенным нациямто, что в силу природной щедрости и божественнойсправедливости и так принадлежит им.

Русские не могут оправдывать свою агрессивнуюполитику такими аргументами. Россия являетсясравнительно малонаселенной страной. Ее почвы отприроды много лучше, чем в других странах. В нейсуществуют наилучшие условия для возделываниявсех видов зерна, фруктов и овощей. Россиипринадлежат гигантские пастбища и почтинеистощимые леса. Ей принадлежат богатейшиезалежи золотых, серебряных, платиновых, медных,железных, никелевых и всех прочих руд, а такжегромадные запасы нефти и угля. Если бы недеспотизм царей и не плачевная неадекватностькоммунистической системы, ее население давномогло бы наслаждаться самым высоким уровнемжизни. Безусловно, вовсе не нужда в естественныхресурсах толкает Россию к завоеваниям.

Агрессивность Ленина была порождена егоубежденностью, что он является вождемокончательной мировой революции. Он видел себязаконным наследником Первого Интернационала,которому суждено выполнить задачу, не удавшуюсяМарксу и Энгельсу. [439]Он полагал, что для ускорения прихода революцииему ничего делать не нужно. Над капитализмом ужепрозвучал похоронный колокол, и никакиемахинации не могут отдалить моментаэкспроприации экспроприаторов. Нужен толькодиктатор для нового мирового порядка. Ленин былготов взвалить это бремя на свои плечи.

Со времен монгольского нашествия человечествоне сталкивалось с таким неумолимым ибескомпромиссным притязанием на неограниченноемировое первенство. В каждой стране русскиеэмиссары и коммунистическая пятая колоннафанатично трудились во имя Anschluss к России. [440] Но у Ленина не было первыхчетырех колонн. Военные силы России были в тотмомент ничтожны. Когда они вышли за границыРоссии, то были остановлены поляками. Дальше наЗапад идти они не могли. Великая кампания позавоеванию мира захлебнулась.

Обсуждение того, возможен или желателенкоммунизм в одной стране, было пустым делом.Коммунисты потерпели поражение везде запределами России. Они были вынуждены оставатьсядома.

Сталин посвятил всю свою энергию организациипостоянной армии невиданного миром размера. Ноон был не более удачлив, чем Ленин и Троцкий.Нацисты легко разбили эту армию и оккупироваливажнейшие части территории России. Россию спаслибританские и в первую очередь американские силы.Американские поставки позволили русскимпреследовать немцев по пятам, когда скудостьвооружений и угроза американского вторжениявынудили их отступить из России. Они смогли дажегромить арьергарды отступающих нацистов. Онисмогли захватить Берлин и Вену, когдаамериканская авиация разрушила немецкуюоборону. Когда американцы сокрушили японцев,русские смогли спокойно нанести им удар в спину.

Конечно, коммунисты внутри и за пределамиРоссии, так же как и попутчики, страстнодоказывали, что именно Россия нанесла поражениенацистам и освободила Европу. Они обходятмолчанием тот факт, что единственной причиной,которая не дала немцам взять Сталинград, былнедостаток снаряжения, самолетов и бензина.Блокада не позволила нацистам снабдить армиюдолжным образом и соорудить в оккупированнойРоссии транспортную сеть для доставкиснаряжения на отдаленные фронты. Решающимсражением войны была битва за Атлантику.Великими стратегическими событиями войны сГерманией были и завоевание Африки и Сицилии, ипобеда в Нормандии. Сталинград, если меритьгигантскими масштабами этой войны, был едва либольше, чем тактическим успехом. В сражениях ситальянцами и японцами участие России былонулевым.

Но все плоды победы достались одной России. В товремя как другие союзники не стремились ктерриториальным приращениям, русскиеразвернулись во всю. Они аннексировали триБалтийские республики, Бессарабию, КарпатскуюРусь -- область Чехословакии, часть Финляндии,большую часть Польши и значительные территориина Дальнем Востоке. [505*] Они претендуют на то, чтоостальная часть Польши, Румыния, Венгрия,Югославия, Болгария, Корея и Китай являютсяисключительной сферой их влияния. Онилихорадочно создают в этих странах"дружественные", т. е. марионеточные,правительства. Если бы не противодействиеСоединенных Штатов и Великобритании, они быгосподствовали сегодня во всей КонтинентальнойЕвропе, Континентальной Азии и Северной Африке.Только американские и британские гарнизоны вГермании отрезали русским путь к берегамАтлантики.

Сегодня, как и после первой мировой войны,реальной угрозой для Запада является вовсе невоенная мощь России. Великобритания может легкоотразить атаку русских, а начать войну противСоединенных Штатов было бы для русских чистымбезумием. Не русские армии, а коммунистическаяидеология угрожает Западу. Русские хорошо этознают и делают ставку не на собственную армию, ана своих иностранных сподвижников. Они хотятопрокинуть демократии изнутри, а не извне. Ихосновное оружие -- прорусские махинации пятыхколонн. Вот первоклассные дивизии большевизма.

Коммунистические писатели и политики в Россиии в других странах объясняют агрессивнуюполитику России необходимостью в самозащите. НеРоссия планирует нападение, говорят они, но,напротив, загнивающие капиталистическиедемократии. Россия хочет просто оградить своюсобственную независимость. Это старый,испытанный метод оправдания агрессии. Людовик XIVи Наполеон I, Вильгельм II и Гитлер были самымигорячими сторонниками мира. Если они вторгалисьв другие страны, то только для справедливойсамозащиты. Эстония или Литва угрожали России неменьше, чем Люксембург или Дания -- Германии.

Порождением этой басни о самозащите являетсялегенда о cordon sanitaire. [442] Политическая независимостьмалых соседей России, утверждает эта легенда, --это просто временная капиталистическая уловка,чтобы защитить европейские демократии отзаражения ростками коммунизма. Следовательно,делается вывод, эти малые страны утратили своеправо на независимость. Ибо Россия имеетнеотъемлемое право требовать, чтобы ее соседи (атакже и соседи ее соседей) управлялись только"дружественными", т. е. непосредственнокоммунистическими, правительствами. Чтослучилось бы с миром, если бы все великие державыимели подобные претензии?

Истина в том, что вовсе не правительствадемократических стран стремятся низвергнутьсуществующую в России систему. Они невскармливают продемократическую пятую колонну вРоссии, и они не подстрекают население Россиипротив их правителей. Это русские неустанно, деньи ночь, возбуждают недовольство во всех странах.Их Третий Интернационал открыто пыталсявозбудить коммунистические революции по всемумиру.

Весьма слабое и неуверенное вмешательствосоюзников в гражданскую войну в России не былопрокапиталистическим и антикоммунистическимпоходом. Для союзников, сражавшихся не на жизнь, ана смерть с Германией, Ленин был тогда простоорудием их заклятого врага. Людендорф отправилЛенина в Россию, чтобы сбросить режим Керенскогои обеспечить выход России из войны. [443] Силой оружиябольшевики задавили всех тех русских, кто желалсохранения союза с Францией, Великобританией,Соединенными Штатами и другими демократическимистранами. С военной точки зрения Запад просто немог оставаться нейтральным, когда их русскиесоюзники отчаянно оборонялись от большевиков.Для союзников ставкой был Восточный фронт."Белыми" генералами двигали внутренниепроблемы страны.

Как только в 1918 г. война с Германиейзакончилась, союзники утратили интерес к русскимделам. Нужды в Восточном фронте больше не было.Они ни в малейшей степени не заботились овнутренних проблемах самой России. Онистремились к миру и спешили выйти из схватки.Конечно, они были встревожены, поскольку незнали, как выпутаться пристойно. Их генераламбыло стыдно бросать своих товарищей по оружию,которые сделали все, что могли во имя общей цели.Оставить этих людей в беде было бы не чем иным,как трусостью и дезертирством. Такого родасоображения воинской чести заставили отложитьна некоторое время вывод незначительныхсоюзнических отрядов и прекращение снабжения"белых" частей. Когда все было выполнено,государственные деятели союзниковпочувствовали облегчение. Отныне они принялиполитику строгого нейтралитета по отношению крусским делам.

Крайняя незадача, конечно, что союзниковволей-неволей затянуло в события русскойгражданской войны. Было бы много лучше, если бывоенная ситуация 1917--1918 г. не принудила ихвмешаться. Но не следует упускать из виду того,что отказ от интервенции в России былравнозначен провалу политики президентаВильсона. [444]Соединенные Штаты вступили в войну, чтобысделать "мир обителью демократии". Врезультате победы союзников в Германии на сменусравнительно мягкому и умеренно авторитарномуимператорскому режиму пришло республиканскоеправительство. С другой стороны, в Россиивозникла диктатура, в сравнении с которойцарский деспотизм мог быть назван либеральным.Но союзники не стремились сделать Россиюобителью демократии, как в случае с Германией. Иэто при том, что императорская Германия имелапарламент, министров, ответственных передпарламентом, суд присяжных, свободу мысли,религии и печати, ограниченные не многим болеечем в других странах Запада, и иныедемократические установления. А в СоветскойРоссии утвердился неприкрытый деспотизм.

Американцы, французы и британцы не догадалисьвзглянуть на события под этим углом (в отличие отантидемократических сил в Германии, Италии,Польше, Венгрии и на Балканах). Националисты этихстран поняли невмешательство союзников врусские дела как доказательство того, что ихпреданность демократии -- чистая показуха.Союзники -- по их логике -- воевали с Германиейпотому, что завидовали ее экономическомупроцветанию, а в России деспотизм допустилипотому, что не боялись ее экономической мощи.Демократия, приходили к выводу националисты, -- нечто иное, как ширма для простаков.Распространился страх, что эмоциональнаяпривлекательность этого лозунга однажды будетиспользована против их собственнойнезависимости.

После прекращения интервенции у России неосталось никаких причин для страха передстранами Запада. Не боялись Советы и нацистскойагрессии. Противоположные утверждения, оченьпопулярные в Западной Европе и Америке, имелипричиной полное непонимание того, чтопроисходило в Германии. Но Русские знали иГерманию, и нацистов. Они прочитали "Mein Kampf". [445] Они усвоили из этойкниги не только то, что Гитлер зарится на Украину,но также и то, что его основная стратегическаяидея состоит в том, чтобы приступить к покорениюРоссии только после окончательного разгромаФранции. Русские были уверены, что выраженные в"Mein Kampf" расчеты Гитлера на нейтралитетВеликобритании и США при разгроме Франции --чепуха. Для них было очевидным, что новая мироваявойна, при которой они сами рассчитывалиостаться в нейтралитете, приведет к новомупоражению Германии. А это поражение, легкопонять, сделает Германию, если не всю Европу, --открытой для большевизма. Руководствуясь такимпониманием, Сталин уже в период Веймарскойреспублики помогал тогда еще тайномуперевооружению Германии. [446]Немецкие коммунисты как могли помогали нацистамподорвать Веймарский режим. Наконец в 1939 г.Сталин стал прямым союзником Гитлера, чтобыразвязать ему руки на Западе.

Чего Сталин, как и все остальные, не предвидел, --так это потрясающий успех армий Германии в 1940 г.Гитлер напал на Россию в 1941 году, поскольку былсовершенно убежден, что не только Франция, но иВеликобритания выведены из строя и чтоСоединенные Штаты, которым с тыла угрожаетЯпония, не смогут оказать большого воздействияна европейские дела.

Распад Габсбургской империи в 1918 г. и поражениенацистов в 1945 г. распахнули перед Россией воротав Европу. [447]Сегодня Россия является единственной военнойсилой в Европе. Но почему русские такориентированы на завоевания и присоединения? Онине нуждаются ни в каких дополнительных ресурсах.Вряд ли Сталин стремится с помощью завоеванийувеличить свою популярность в народе. Его незаботит воинская слава.

Агрессивная политика Сталина рассчитана не намассы, а на интеллектуалов. Ибо на кону -- ихмарксистская ортодоксальность, действительнаяоснова мощи Советов.

Эти русские интеллектуалы оказалисьдостаточно недалекими, чтобы принятьмодификации марксизма и тем самым фактическиотвергнуть сущность диалектическогоматериализма, предупреждавшего, что этимодификации спровоцируют вспышку русскогошовинизма. Они приняли доктрину, согласнокоторой их святая Русь может перескочить черезодну из описанных Марксом непременных ступенейэкономической эволюции. Они гордились тем, чтоявляются авангардом пролетариата и мировойреволюции, которая, позволив построить социализмв одной отдельно взятой стране, создала славныйпример для всего мира. Но невозможно объяснитьим, почему остальные народы в конце концов неидут за Россией. В работах Маркса и Энгельса,которые уже нельзя изъять из обращения, можнопрочесть, что основатели марксизма считалиВеликобританию, Францию и даже Германию странаминаиболее развитой цивилизации и капитализма.Студенты марксистских университетов могли бытьтуповаты, чтобы разобраться в философских иэкономических основах Марксова завета. Но онибыли вполне сообразительны, чтобы понять, чтоМаркс считал Россию страной менее развитой, чемстраны Запада.

Неизбежен у изучающих экономическую политику истатистику вопрос: почему в капиталистическихстранах уровень жизни народа намного выше? Какэто возможно? Почему жизненные условия намногоблагоприятней в США, которые хотя и самаяразвитая из капиталистических стран, но такаяотсталая страна в деле пробуждения классовогосознания пролетариата?

Выводы из этих фактов кажутся неизбежными. Еслинаиболее развитые страны не приемлют коммунизмаи вполне процветают при капитализме, еслираспространение коммунизма ограничено странами,которые Маркс считал отсталыми и которые с техпор не разбогатели, не следует ли это пониматьтак, что коммунизм сопутствует отсталости иведет к общей нищете? Не следует ли патриотуРоссии устыдиться того факта, что его странапринадлежит к этой системе?

Такие мысли очень опасны в деспотическойстране. Тот, кто позволил бы себе высказать их,был бы безжалостно ликвидирован ГПУ. [448] Но даже невысказанные, оникрутятся на кончике языка каждого интеллигента.Они тревожат сон высокопоставленных чиновникови, может быть, даже самого великого диктатора. Унего, конечно, достанет власти сокрушить каждогопротивника. Но ведь неразумно уничтожить всехрассудительных людей и оставить у власти встране только тупых болванов.

Таков реальный кризис русского марксизма.Каждый прошедший день, в который не случилосьмировой революции, углубляет его. Советы обязанызавоевать мир либо им в собственной странеугрожает измена интеллигенции. Обеспокоенностьидеологическим состоянием лучших мозгов Россиитолкает сталинскую Россию к неуклонной агрессии.

Принятая русскими большевиками, итальянскимифашистами и германскими нацистами концепциядиктаторской власти неявно предполагает, что неможет быть споров о том, кто именно будетдиктатором. Мистические силы, определяющие ходисторических событий, выделяютпровиденциального лидера. Все достойные люди немогут не склониться перед несомненным выборомистории и преклонят колени перед трономизбранника судьбы. Кто поступит иначе -- еретик ипрезренный негодяй, подлежащий"ликвидации".

На самом деле диктаторская власть достаетсятому из кандидатов, кто сумел вовремя устранитьвсех своих соперников и их людей. Диктатор,прокладывая путь к верховной власти, вырезаетвсех конкурентов. Он защищает свои позициивласти, вырубая всех тех, кто способен оспоритьее. История восточных деспотий свидетельствуетоб этом так же, как и современная история.

Когда в 1924 г. умер Ленин, Сталин вытеснилнаиболее опасного из своих соперников --Троцкого. Троцкий покинул страну, провелнесколько лет в скитаниях по разным странамЕвропы, Азии и Америки и был наконец убит вМексике. Сталин стал абсолютным властителемРоссии.

Троцкий был ортодоксальным марксистскиминтеллектуалом. В силу этого он пыталсяпредставить свою личную вражду со Сталиным какрезультат принципиального расхождения. Онклеймил политику Сталина как измену святымзаветам Маркса и Ленина. Сталин отвечал в том жедухе. Фактически, однако, этот конфликтпредставлял собой соперничество двух лиц, а неконфликт антагонистических идей и принципов.Были небольшие разногласия в вопросах тактики.Но во всех основных вопросах Сталин и Троцкийзанимали общие позиции.

До 1917 г. Троцкий жил в эмиграции и был в той илииной степени знаком с основными языками Запада.Он держался как эксперт по международнымвопросам. На самом деле он ничего не знал оцивилизации Запада, о политических идеях иполитических условиях. В качествестранствующего изгнанника он общалсяисключительно с другими изгнанниками.Единственными иностранцами, с которыми он поройвстречался в кафе и клубах Западной иЦентральной Европы, были радикальные доктринеры,которые сами по себе -- в силу одержимостимарксизмом -- были отделены от реальности. Егоединственным чтением были марксистские книги ипериодика. Все другое он презирал как"буржуазную" литературу. Он был абсолютнонеспособен видеть мир иначе, чем с точки зрениямарксизма. Подобно Марксу он был всегда готовистолковать любую крупную стачку или маленькуюзаварушку как знак начала последней великойреволюции.

Сталин -- плохо образованный грузин, ни вмалейшей степени не знакомый ни с одниминостранным языком. Он не знал ни Европы, ниАмерики. Даже его достижения как марксистскоголитератора сомнительны. Но именно тот факт, чтоон не был марксистским начетчиком, хотя и был приэтом несгибаемым борцом за коммунизм, обеспечилему превосходство над Троцким. Сталин мог видетьвещи как они есть на самом деле, не обманываясьхитросплетениями диалектического материализма.При столкновении с проблемой он не искалистолкований в писаниях Маркса и Энгельса. Ондоверял своему здравому смыслу. Ему хватилоздравомыслия, чтобы признать, что политикамировой революции, начатая Лениным и Троцким в 1917г., полностью провалилась за пределами России.

В Германии коммунисты, возглавлявшиеся КарломЛибкнехтом и Розой Люксембург, потерпелипоражение от регулярных армейских частей инационалистических отрядов в кровавой схваткена улицах Берлина в январе 1919 г. Коммунистическийнасильственный захват власти в Мюнхене весной 1919г., бунт Гельца в марте 1921 г. точно так жеокончились поражением. [449] В Венгрии в 1919 г. коммунистыбыли разбиты частями румынской армии, а такжеотрядами Хорти и Гембеша. [450]В Австрии многочисленные коммунистическиезаговоры провалились в 1918 и 1919 г.; свирепый бунт виюле 1927 г. был легко усмирен венской полицией. [451] В Италии в 1920 г.захват предприятий окончился полной неудачей. [452]

Во Франции и в Швейцарии коммунистическаяпропаганда казалась очень влиятельной в первоевремя после окончания войны в 1918 г., но оченьскоро истощилась. В Великобритании в 1926 г. общаястачка окончилась полным поражением. [453]

Троцкий был настолько ослеплен собственнойортодоксальностью, что отказался признатьпровал большевистских методов. Но Сталин сделалэто очень скоро. Он не оставил идею подготовкиреволюционных взрывов во всех странах мира иустановления повсеместной советской власти. Нопри этом хорошо сознавал, что агрессию нужноотложить на несколько лет и что нужны новыеметоды ее осуществления. Троцкий был неправ,приписывая Сталину удушение коммунистическогодвижения за пределами России. Сталин простоиспользовал другие методы для достижения все техже целей, общих для всех марксистов.

Как истолкователь марксистских догм, Сталин,конечно же, уступал Троцкому. Но он превосходилсвоего соперника как политик. Тактические успехибольшевизма на мировой арене -- заслуга Сталина, ане Троцкого.

В области внутренней политики Троцкий прибегалк испытанным традиционным трюкам, которыемарксисты всегда использовали для развенчаниясоциалистической политики других партий. Что быСталин ни делал, это не были истинные социализм икоммунизм, но, напротив, чудовищное извращениеблагородных принципов Маркса и Ленина. Всекатастрофические результаты общественногоконтроля над производством и распределением,проявлявшиеся в России, толковались Троцким какрезультат мелкобуржуазности политики. Они небыли неизбежными следствиями коммунистическихметодов. Они были печальными порождениямисталинизма, а не коммунизма. Исключительнойвиной Сталина было объяснено все: что в странеправила совершенно безответственнаябюрократиями привилегированные олигархическиегруппы купались в роскоши, в то время как массыжили на грани голода; что террористический режимуничтожил старую гвардию революционеров и обрекмиллионы на рабский труд в концлагерях; чтотайная полиция была всевластной; что профсоюзыбыли бессильными; что массы были лишены всех прави свобод. Сталин не был лидером эгалитарногобесклассового общества. Он возглавил отход кхудшим методам классового господства иэксплуатации. Новый правящий класс, втянувшийпримерно 10 процентов населения, безжалостноподавлял и эксплуатировал громадное большинствопролетарских тружеников.

Троцкий не мог объяснить, как всего этого сумелдостичь один-единственный человек со своимиприслужниками. Где же были "материальныепроизводительные силы", столь многообсуждавшиеся в Марксовом историческомматериализме, которые "независимо от волииндивидуумов" определяют ход человеческойистории "с неотвратимостью законовприроды"? Как могло случиться, что один человекизменил "правовую и политическуюнадстройку", которую единственным инеизменным образом определяет экономическаяструктура общества? Даже Троцкий был согласен,что в России больше не существует частнойсобственности на средства производства. Вимперии Сталина производство и распределениебезраздельно контролируются "обществом".Согласно основным положениям марксизма в такойсистеме надстройка должна быть подобием земногорая. В марксистской доктрине не предусмотренавозможность, чтобы индивидуальными усилиямиможно было извратить благодать общественногоконтроля над хозяйством и обратить жизнь в ад.Последовательный марксист -- если быпоследовательность была совместима с марксизмом-- должен бы признать, что политическая системасталинизма есть необходимая формакоммунистической надстройки.

Программа Троцкого разрешала все существенныевопросы в точности так же, как это делала иреальная политика Сталина. Троцкий оправдывалиндустриализацию России. Именно к этомустремился пятилетний план Сталина. Троцкийоправдывал коллективизацию сельского хозяйства.Сталин создал колхозы и ликвидировал кулаков.Троцкий считал нужным создание большой армии.Сталин создал такую армию. Пока Троцкий сохранялвласть, он не был демократом. Напротив, онфанатично требовал диктаторского подавлениявсех "саботажников". Верно, конечно, что онне предвидел, что диктатор отнесется к нему --Троцкому, автору марксистских трактатов иветерану славной революции, -- как к худшему изсаботажников. Подобно другим адвокатамдиктатуры он предполагал, что либо он сам, либокто-нибудь из его близких друзей будетдиктатором.

Троцкий был критиком бюрократизма. Но он непредлагал никакого другого способа ведения дел всоциалистическом обществе. Нет другойальтернативы ориентированному на прибыльчастному бизнесу, кроме бюрократическогоуправления [506*].

Истина в том, что Троцкий нашел у Сталина толькоодну ошибку: тот стал диктатором вместо Троцкого.Оба были правы в своей взаимной вражде. Сталинбыл прав в том, что его режим был воплощениемистинных коммунистических принципов. Троцкийбыл прав в том, что сталинский режим обратилроссийскую жизнь в ад.

Троцкизм не исчез полностью со смертьюТроцкого. Буланжизм во Франции также на какое-товремя пережил генерала Буланже. [454]В Испании до сих пор есть карлисты, хотя линия ДонКарлоса вымерла. [455] Такие посмертные движения,конечно, обречены.

Но во всех странах есть люди, которые -- присобственной беззаветной преданности идеямвсестороннего планирования, т. е. общественнойсобственности на средства производства, --приходят в ужас при столкновении с реалиямикоммунизма. Эти люди разочарованы. Они мечтают орайском саде. Для них коммунизм или социализмозначает легкую жизнь -- в достатке и полномнаслаждении всеми свободами и удовольствиями.Они не в силах осознать противоречивостьсобственного представления о коммунистическомобществе. Они некритично восприняли вселунатические фантазии Шарля Фурье и всенелепости Веблена. [456]Они простодушно верят утверждению Энгельса, чтосоциализм будет царством неограниченнойсвободы. Они винят капитализм во всем том, чтовызывает их неудовольствие, и полностьюубеждены, что социализм избавит их от всехнеприятностей. Собственные неудачи и пораженияони приписывают бесчестности этой"безумной" системы конкуренции и надеются,что социализм обеспечит им достойное положение вобществе и высокий доход, которые им положены поправу. Это просто Спящие Красавицы, ждущиепринца-спасителя, который сумеет по достоинствуоценить их добродетели и заслуги. Для нихутешение -- проклинать капитализм и восхвалятькоммунизм. Так можно скрыть от себя собственнуюнеполноценность и взвалить на "систему"собственные неудачи.

Призывая диктатуру, такие люди всегданадеются на диктатуру собственной клики. Требуяпланирования, они всегда подразумеваютсобственные планы, а не планы других. Они никогдане признают, что социалистический иликоммунистический режим представляет собойистинный социализм или коммунизм, если только имне обеспечены высшие статус и доход. Для нихосновной чертой настоящего и истинногокоммунизма является то, что все происходитсогласно их собственной воле, а все несогласныепринуждаются к повиновению.

Это факт, что большинство наших современниковпоражены идеями коммунизма и социализма. Однакоэто не означает, что они единодушны в планахнационализации средств производства иобщественного контроля над производством ираспределением. Напротив. Каждаясоциалистическая ячейка фанатически враждебнапланам всех других социалистических групп. Снаибольшим ожесточением социалистические сектывоюют именно друг с другом.

Если бы случай с Троцким -- как и аналогичнаяистория с Грегором Штрассером в нацистскойГермании -- были только единичными примерами, ихне следовало бы и рассматривать. Но это неслучайные явления. Они типичны. Их изучениеоткрывает психологические причины ипопулярности социализма, и его нереализуемости.

История человечества -- это история идей. Именноидеи, теории и доктрины направляют действиялюдей, определяют конечные цели человека и выборсредств для достижения этих целей. Сенсационныесобытия, возбуждающие страсти и приковывающие ксебе внимание поверхностных наблюдателей, -- всущности лишь завершение идеологическихизменений. Не бывает резкого и внезапногопреобразования всей жизни. То, что называют(вполне запутывающим образом) "поворотнойточкой истории", -- есть просто момент выхода насцену сил, которые уже давно работали подспудно.Новые идеологии, которые уже задолго до этогоскрытно вытесняли старые, сбрасывают последнююоболочку, и даже самые непроницательныеоказываются лицом к лицу с новизной, прежде имине замечавшейся.

В этом смысле захват Лениным власти в октябре1917 г. был, конечно, поворотной точкой. Но еезначение вовсе не то, какое обычно приписываюткоммунисты.

Эта победа сыграла не столь значительную роль вдвижении к социализму. Просоциалистическаяполитика промышленных стран Центральной иЗападной Европы в этом плане имела куда большиепоследствия. Введенная Бисмарком системасоциального страхования играла куда большуюроль в этом движении к социализму, чемэкспроприация отсталых заводов России.Государственные железные дороги Пруссии далиединственный пример государственногопредприятия, которое, по крайней мере временно,не стало жертвой финансового краха. Британия ужедо 1914 г. воспроизвела основные элементыгерманской системы социального страхования. Вовсех промышленных странах правительства являлипреданность идеям государственноговмешательства в экономику, идеям, ведущимнапрямую к социализму. В ходе войны большинствоправительств вело политику, названную военнымсоциализмом. Программа Гинденбурга (Германия),которая, разумеется, не могла быть выполненаполностью из-за поражения в войне, была не менеерадикальна и к тому же лучше составлена, чемшироко известные пятилетние планы России. [457]

Для социалистов сильно индустриализованныхстран Запада русские методы были вполнебесполезны. Для этих стран производство наэкспорт было непременным условием выживания. Онине могли принять русскую систему экономическойавтаркии. Россия никогда не экспортировалапромышленные товары в сколь нибудь заметныхколичествах. В советский период они почти совсемисчезли с мировых рынков зерна и сырыхматериалов. Даже фанатичные социалисты не моглине признать, что Западу нечему учиться у России.Очевидно, что превозносимый большевикамитехнологический прогресс есть просто топорнаяимитация того, что производилось на Западе. Ленинопределил коммунизм так "Советская властьплюс электрификация". Что ж, электрификация --это западная идея, и страны Запада обогналиРоссию в области электрификации не меньше, чем вовсех других.

Реальное значение ленинской революции следуетвидеть в том, что она явила миру пафоснеограниченного насилия и принуждения. Она неслас собой отрицание всех политической идеалов, втечение трех тысячелетий направлявших развитиеЗапада.

Государство и правительство есть не что иное,как общественный аппарат жестокого насилия ипринуждения. Такой аппарат, власть полициинеобходимы для того, чтобы антиобщественнонастроенные индивидуумы и группы не разрушилисистему общественного сотрудничества. Жестокоепредотвращение и подавление антиобщественнойактивности благотворны для всего общества и длякаждого из его членов. Но жестокость и насилиесами по себе есть зло и коррумпируют тех, кто ихосуществляет. Необходимо ограничивать властьтех, кто находится при должности, чтобы они нестали совершенными деспотами. Общество не можетсуществовать без аппарата насилия и принуждения.Но точно так же оно не может существовать, есливласть имущие становятся безответственнымитиранами и вольны расправляться со всеминеугодными.

Социальная функция законов в том, чтобыограничивать произвол полиции. Законыограничивают со всей возможной тщательностьюпроизвол полицейских чиновников. Они строгоограничивают их возможности действовать пособственному разумению и, таким образом,очерчивают сферу жизни, в которой гражданевольны делать что угодно, не опасаясьправительственного вмешательства.

Свобода и вольность -- это всегда свобода отполицейского вмешательства. В природе нет такихвещей, как свобода и вольность. Там есть тольконеуклонность законов природы, которым человекдолжен безусловно подчиняться, если желаетдостичь хоть чего-нибудь. Не было свободы и ввоображаемом райском существовании, котороесогласно фантазии многих писателейпредшествовало установлению общественныхотношений. Где нет правительства, каждыйоказывается в зависимости от более сильногососеда. Свобода возможна только в рамкахгосударства, способного помешать бандитуубивать и грабить тех, кто слабее его. Но толькогосподство закона не позволяет власть имущемусамому превратиться в худшего из бандитов.

Законы определяют нормы легитимных действий.Они устанавливают процедуры, необходимые дляизменения или отмены существующих законов ипринятия новых. Подобным же образом ониустанавливают процедуры применения законов вопределенных случаях, должный процессправосудия. На законах держатся суды и трибуналы.Таким образом, они нацелены на то, чтобы невозникало ситуаций, в которых индивидуумоказался бы во власти произвола администрации.

Смертный человек склонен к ошибкам, а судьи изаконодатели смертны. Вновь и вновь можетповторяться ситуация, когда достойные законы илиих толкование судами не позволяютисполнительным властям прибегнуть кпредположительно благим мерам. Это, впрочем, небольшая беда. Если законодатели осознаютнедостатки достойных законов, они могут изменитьих. Скверно, конечно, что преступник может поройизбежать наказания из-за дыры в законах илиоттого, что прокурор пренебрег какими-либоформальностями. Но это меньшее зло, если сравнитьего с последствиями неограниченной произвольнойвласти "доброжелательного" деспота.

Именно этого и не могут понятьантиобщественные индивидуумы. Такие людипроклинают формализм должного правовогопроцесса. Почему закон препятствуетправительству использовать благотворные меры?Разве это не фетишизм -- подчинить всеверховенству закона, а не целесообразности? Онитребуют перехода от правового государства(Rechtsstaat) к государству благосостояния (Wohlfahrtsstaat). Вэтом правовом государстве патерналистскоеправительство должно иметь возможность сделатьвое необходимое для блага населения. Никакойбумажный хлам не должен мешать просвещенномуправителю в его стремлении к общему благу. Всепротивники должны быть безжалостно сокрушены,чтобы не мешали благотворной политикеправительства. Никакие пустые формальности недолжны их больше защищать от заслуженногонаказания.

Точку зрения защитников государстваблагосостояния принято называть"социальной" в отличие от"индивидуалистической" и"эгоистической" точек зрения тех, кто стоитза верховенство законов. На деле, однако,сторонники государства благосостояния не ктоиной, как антисоциальные и нетерпимые фанатики.Их идеология неявно предполагает, чтоправительство будет исполнять как раз то, что онисчитают правильным и благотворным. Онисовершенно не задумываются о возможностивозникновения разногласий в том, что считатьправильным и благим, а что -- наоборот. Онивосхваляют просвещенный деспотизм, но убеждены,что просвещенный деспот во всех случаях будетсогласен с ними в вопросе о нужных мерах. Ониодобряют планирование, но всегда предполагают,что это будет их собственный план, а не планыдругих сограждан. Они хотят устранения всехоппонентов, т. е. всех, кто несогласен с ними. Онисовершенно нетерпимы и не склонны допускатькакое-либо разномыслие. Каждый сторонникгосударства благосостояния и планирования --потенциальный диктатор. Он планирует всегда одно-- как ограничить права других людей и присвоитьсебе и своим друзьям неограниченные полномочия.Он отказывается убеждать своих сограждан. Онпредпочитает "ликвидировать" их. Онпрезирает "буржуазное" общество, котороебоготворит закон и правовые процедуры. Сам-то онбоготворит насилие и кровь.

Несовместимость этих двух доктрин -- правовогогосударства и государства благосостояния -- былав центре всех сражений за свободу. Это быладолгая тяжкая эволюция. Вновь и вновьторжествовали вожди абсолютизма. Но в концеконцов правовое государство стало преобладающимв западном мире. Верховенство закона илиправительства, ограниченные конституциями ибиллями о правах, -- характерные меты этойцивилизации. Именно верховенство закона сделаловозможным замечательные достижениясовременного капитализма и его, как сказали быпоследовательные марксисты, "надстройки" --демократии. Именно это обеспечило постоянноумножающемуся населению беспрецедентноеблагосостояние. Широкие массы вкапиталистических странах наслаждаются сегодняуровнем жизни более высоким, чем у зажиточныхслоев населения в предыдущие эпохи.

Все эти достижения не останавливают адвокатовдеспотизма и планирования. Правда, дляапологетов тоталитаризма было бы крайнейнеосторожностью раскрывать неизбежныепоследствия своих планов. В XIX веке идеи свободы иверховенства законов обрели такой престиж, чтооткрытая атака на них казалась бы безумием.Общественное мнение было совершенно убеждено,что деспотизм потерпел поражение и возврата кстарому быть не может. Даже царь варварскойРоссии разве не был вынужден уничтожить рабство,дать своей стране суд присяжных, дароватьограниченные свободы печати и уважать закон?

Социалисты прибегли к трюку. В своих замкнутыхкружках они продолжали обсуждать грядущуюдиктатуру пролетариата, т. е. диктатуру идейкаждого из социалистических авторов. Но наширокую публику они выступали иначе. Социализм,заклинали они, принесет истинные и подлинныесвободу и демократию. Он устранит все формыпринуждения и насилия. Государство"отомрет". В процветающем мире социализма нестанет со временем ни судей, ни полиции, ни тюрем,ни казней.

Большевики первые сорвали маску. Они былисовершенно уверены, что настал день ихокончательной и несокрушимой победы. Дальнейшеепритворство стало и ненужным, и невозможным.Стало возможным открыто служить кровавую мессу.И это вызвало энтузиазм у всех опустившихсяжурналистов и салонных интеллектуалов, которыегодами бредили идеями Сореля и Ницше.[458] Интеллигенты предалиразум, и плоды этого предательства созрели.Молодежь, вскормленная идеями Карлейля иРескина, была готова взять власть в свои руки [507*]. [459]

Ленин был не первым узурпатором. Многие тираныпредшествовали ему. Но его предшественники былив конфликте с идеями своих великихсовременников. Они была в разладе с общественныммнением, поскольку принципы их правления несовпадали с общепринятыми принципами права изакона. Их презирали и ненавидели какузурпаторов. Но ленинскую узурпациювоспринимали иначе. Он был жестокийсверхчеловек, о пришествии которого возвещалипсевдо-философы. Он был фальшивым мессией,которого история выбрала для спасения черезкровопускание. Не был ли он самым правоверным изадептов марксова "научного" социализма? Небыл ли он предназначен судьбой для воплощенияпланов социализма -- дела, непосильного дляслабых государственных деятелей разлагающейсядемократии? Все благонамеренные люди алкалисоциализма; наука устами непогрешимых своихпрофессоров рекомендовала его; церквипроповедовали христианский социализм; рабочиемечтали об устранении системы заработной платы.Он был достаточно рассудителен, чтобы понимать:нельзя сделать омлет, не разбив яиц.

За полвека до того все цивилизованные людиосудили Бисмарка, когда он заявил, что великиеисторические проблемы следует решать железом икровью. Теперь громадное большинствоквазицивилизованных преклонились переддиктатором, который изготовился пролить крови вомного раз больше, чем Бисмарк.

Таково было истинное значение ленинскойреволюции. Все традиционные представления оправе и законности были отринуты. На сменуверховенству законов пришли неограниченноенасилие и произвол. "Узкие границы буржуазнойзаконности", как говаривал Маркс, былиотброшены. Не стало каких-либо законов, которыемогли бы ограничить власть имущих. Они сталивольны убивать ad libitum [460].Врожденное побуждение силой устранять неугодных-- импульс, усмиренный долгой и тягостнойэволюцией, -- было раскрепощено. Демоноввыпустили на волю. Настала новая эпоханезаконных захватов. Бандитов призвали к делу, иони повиновались гласу.

Конечно, Ленин не хотел всего этого. Он не желалделиться с другими людьми правами, на которыепретендовал сам. Он не намеревался делить сдругими привилегию устранять неугодных. Егоодного избрала история, и ему она довериладиктаторские полномочия. Он, и только он, был"законным" диктатором -- так говорил емувнутренний голос. Ленин не был достаточнодогадлив, чтобы понять, что другие люди,обуреваемые другими убеждениями, осмелятсядействовать от имени собственного внутреннегоголоса. Но в ближайшие несколько лет началосьвозвышение двух подобных ему -- Муссолини иГитлера.

Важно иметь в виду, что и фашизм, и нацизмявлялась разновидностями социалистическойдиктатуры. И члены коммунистических партий, имногочисленные попутчики заклеймили фашизм, каки нацизм, как высшую, последнюю и самуюугнетательскую стадию капитализма. Это отличносогласуется с их манерой честить любую партиюпоследышем капитализма, если она не проявляетбезусловного подчинения Москве. Эта судьба неминовала даже социал-демократию Германии,классическую марксистскую партию.

Гораздо важнее, что коммунисты сумели изменитьсемантическое значение термина фашизм.Фашизм, как будет показано ниже, был ветвьюитальянского социализма. Он приспособился кособенностям положения масс в перенаселеннойИталии. Фашизм не был изобретением Муссолини ипережил его падение. [461] С самогоначала иностранная политика фашизма и нацизмарезко различались. Тот факт, что нацисты ифашисты тесно сотрудничали после войны в Эфиопиии были союзниками по второй мировой войне, неустраняет различий между двумя доктринами (также как союз СССР и США не снял различий междусоветской и американской экономическимисистемами). [462] Фашизм и нацизм в равнойстепени были привержены советскому принципудиктатуры и насилия над несогласными. Еслипожелать найти общее в этих режимах, то обаследует отнести к диктаторским режимам, также как и Советы.

В последние годы семантическиеновации коммунистов пошли еще дальше. Ониназывают всех, кто им несимпатичен, дажеагитаторов свободного предпринимательства,фашистами. Большевизм, говорят они, естьединственная действительно демократическаясистема. Все некоммунистические страны и партиив сущности своей недемократичны, а значит, --фашисты.

Примечательно, что порой даже несоциалисты,например последние отпрыски старойаристократии, заигрывают с идеейаристократической революции, моделируемой пообразцу диктатуры Советов. Какими же мы былипростаками, стенают они. Мы позволили одурачитьсебя фальшивыми идеями либеральной буржуазии. Мыверили, что недопустимо отступать от законностии уничтожать безжалостно всех, кто оспариваетнаши права. Какими глупцами были эти Романовы,давшие своим смертельным врагам благасправедливого суда! Всякий, возбуждавшийподозрение Ленина, погибал сразу. Ленин неколебался уничтожить -- и безо всякого процесса --не только каждого подозреваемого, но и всех егородственников и друзей. Но цари из предрассудкабоялись нарушить правила, записанные на этихклочках бумаги, -- законы. Когда Александр Ульяновзлоумышлял против жизни царя, он один был казнен;его брата Владимира не тронули. Таким образом,Александр III лично сохранил жизньУльянову-Ленину, человеку, который позжебезжалостно уничтожил его сына, невестку, ихдетей и всех остальных членов семьи, до которыхон смог добраться.

Однако от фантазий этих старых тори ничего вмире сдвинуться не может. Они представляли собоймалую группу бессильных ворчунов. [463] За ними нестояли никакие идеологические силы, и у них небыло последователей.

Идея такой аристократической революциивдохновляла германский Stahlhelm и французский Cagoulards.[464]"Стальной шлем" был просто разогнанприказом Гитлера. У французского правительствавсегда была легкая возможность пересажатькагуляров прежде, чем они сумели бы что-либосделать.

Хорти не был диктатором. [465]Он был регентом при парламентском правительстве.Венгерский парламент поставил коммунизм внезакона и при этом ревностно охранял своиконституционные прерогативы против регента иего кабинета.

Ближайшим воплощением аристократическойдиктатуры является режим Франко. Но Франко былпросто марионеткой Муссолини и Гитлера, которыехотели заручиться помощью или хотя бы"дружеским" нейтралитетом Испании на случайвойны с Францией. После того как его защитникиисчезли, дни Франко также сочтены. [466]

Диктатура и жестокое подавление несогласныхнынче являются исключительно социалистическимобыкновением. Это становится ясно, когда мыпристальнее вглядываемся в фашизм и нацизм.

Отношение к войне 1914 г. разделило итальянскихсоциалистов на две группы.

Одна группа держалась твердых марксистскихпринципов. Эта война, утверждали они, -- войнакапиталистов. Пролетариям не к лицу соединятьсяс любой из партий. Пролетарии должны ждатьвеликой революции, гражданской войны всехсоциалистов против всех эксплуататоров. До техпор следует выступать за нейтралитет Италии.

Вторая группа была сильно возбужденатрадиционной ненавистью к Австрии. По их мнению,первой задачей итальянцев должно бытьосвобождение своих собратьев. [467]Только потом пусть приходит деньсоциалистической революции.

В этом конфликте Бенито Муссолини, выдающийсячеловек итальянского социализма, выбрал сначалаправоверную марксистскую позицию. Никто не могпревзойти Муссолини в ревностности к марксизму.Он был непримиримым борцом за чистоту веры,непоколебимым защитником прав эксплуатируемогопролетариата, красноречивым пророком грядущегосоциалистического блаженства. Он был неумолимымобличителем патриотизма, национализма,империализма, монархического правления и всехрелигиозных предрассудков. Когда в 1911 г. Италияначала великую серию войн коварным нападением наТурцию, Муссолини организовывал яростныедемонстрации против отправки войск в Ливию. [468] Теперь, в 1914 г. онотверг войну против Германии и Австрии как войнуимпериалистическую. Тогда он был еще подвлиянием Анжелики Балабановой, дочери богатогорусского землевладельца. [469] ГоспожаБалабанова посвятила его в тонкости марксизма.Для нее поражение Романовых значило куда больше,чем поражение Габсбургов. [470]Она не симпатизировала идеалам Рисорджименто. [471]

Но итальянские интеллектуалы были в первуюочередь националистами. Как и во всех другихевропейских странах, большинство марксистовтянулись к войне и завоеваниям. Муссолини не былготов расстаться с популярностью. Больше всегоон ненавидел возможность оказаться в стороне отпобедителей. Он изменил свой подход и сталфанатичнейшим из сторонников нападения наАвстрию. С помощью французских денег он основалгазету для военной агитации.

Антифашисты ставят в укор Муссолини этот отходот истинного марксизма. Он был подкупленфранцузами, говорят они. Пора бы уж и этим людямзнать, что издание газеты требует средств. Никтоведь не говорит о подкупе, когда богатыйамериканец дает деньги для публикациипутеводителей или когда средства таинственнособираются в кассы коммунистическихиздательств. Фактом является лишь то, чтоМуссолини появился на сцене мировой политики каксторонник демократии, а Ленин -- как союзникимператорской Германии.

Более чем кто-либо другой, Муссолиниспособствовал вступлению Италии в войну. Егопропаганда позволила правительству объявитьвойну Австрии. Только те немногие, кто понимает,что именно дезинтеграция Австро-Венгерскойимперии изменила судьбу Европы, могут осуждатьего позицию в войне 1914--1918 г. Только те итальянцыимеют право обвинять Муссолини, которые началипонимать, что единственным средством защитыитало-язычных меньшинств в прибрежных районахАвстрии от поглощения их славянскимбольшинством было сохранение единстваАвстрийского государства, конституция которогогарантировала равные права всем лингвистическимгруппам. [472]Муссолини был одной из самых жалких фигуристории, ничтожный хвастун и щеголь. Но остаетсяфактом, что его первое значительное историческоедостижение по-прежнему одобряется егосоотечественниками и подавляющим большинствомего зарубежных хулителей.

С окончанием войны популярность Муссолиниупала. Популярность русских событий вывелавперед коммунистов. Но грандиознаякоммунистическая авантюра -- захват предприятийв 1920 г. -- окончилась полным провалом, иразочарованные массы вспомнили прежнего лидерасоциалистической партии. Они ринулись в новуюпартию Муссолини, к фашистам. Молодежь склокочущим энтузиазмом приветствоваласамозваного наследника цезарей. ПозднееМуссолини хвастал, что он спас Италию откоммунизма. Его враги страстно оспаривают этоутверждение. Коммунизм, говорят они, уже не былреальной угрозой в Италии, когда Муссолинизахватил власть. Истина в том, что провалкоммунистов стимулировал приток сил в рядыфашистов, что и дало им возможность разгромитьвсе остальные партии. Сокрушительная победафашистов была не причиной, но следствиемпоражения коммунистов.

Программа фашистов, составленная в 1919 г., быларезко антикапиталистической. [508*] Еемогли бы одобрить не только самые радикальныесторонники "Нового Курса", но и коммунисты.Когда фашисты пришли к власти, они позабыли о техпунктах программы, которые относились к свободепечати, мысли и права на создание организаций. Вэтом отношении они оказались добросовестнымиучениками Бухарина и Ленина. Более того, они неуничтожили, как было обещано, промышленные ифинансовые корпорации. Италия чрезвычайнонуждалась в иностранных займах для развитияпромышленности. Основной проблемой фашистов впервые годы правления было завоевать довериеиностранных банкиров. Для них было бысамоубийственным разрушение итальянскихкорпораций.

Экономическая политика фашистов вначале ничемсущественным не отличалась от политики всехдругих стран Запада. Это была политикаинтервенционизма. С годами она все сильнеесближалась с социализмом нацистского образца.Когда Италия после поражения Франции вступила вовторую мировую войну, ее экономика уже во всехдеталях походила на экономику нацистского типа.Основным отличием было то, что фашисты оказалисьеще менее эффективными и еще болеекоррумпированными, чем нацисты.

Но Муссолини не мог долго прожить, не имеясобственной экономической философии. Фашизмвозник как новая философия, неслыханная прежде инеизвестная другим народам. Он заявил о себе како благовествовании, которое восставший духДревнего Рима несет угасающим демократическимнародам, варварские предки которых некогдаразрушили империю. Это было единовременным иполным завершением Ринашименто [473] иРисорджименто, конечное освобождение латинскогогения от ярма иностранных идеологий. Егоблистательный вождь, несравненный Дуче, былпризван, чтобы найти окончательное решениежгучих проблем экономической организацииобщества и социальной справедливости

Из пыльной груды забытых социальных утопийфашистские ученые извлекли схемы гильдейскогосоциализма. Гильдейский социализм был оченьпопулярен среди британских социалистов передпервой мировой войной и в первые годы после ееокончания. Идея была настолько непрактичной, чтоочень быстро исчезла из социалистическойлитературы. Ни один серьезный государственныйдеятель ни мгновения не посвятил противоречивыми путаным построениям гильдейского социализма.Он был почти забыт уже, когда фашисты дали емуновое имя и торжествующе провозгласили, что корпоративизм-- новый универсальный путь спасения общества.Публика в Италии и в других странах былаочарована. Бесчисленные книги, памфлеты и статьибыли написаны во славу stato corporativo [474].Правительства Австрии и Португалии очень скоропровозгласили, что они привержены благороднымпринципам корпоративизма. Папская энциклика"Quadragesimo anno" (1931) содержала несколькопараграфов, которые могут быть истолкованы (но необязательно так) как утверждение корпоративизма.Во Франции эти идеи нашли многих красноречивыхсторонников.

Но все это были пустые слова. Никогда фашисты несделали ни малейшей попытки реализоватькорпоративистскую программу -- промышленноесамоуправление. Они сменили имя торговой палатына корпоративный совет. Они назвали corporazioneпринудительную ассоциацию различных отраслейпромышленности, которые стали административнымицентрами реализации нацистского социализма. Ноне возникало и вопроса о самоуправлении corporazione.Фашистское правительство не терпело нималейшего вмешательства в свои абсолютноавторитарные методы контроля производства. Всепланы по созданию корпоративной системыостались на бумаге.

Основная проблема Италии -- относительноеперенаселение. В эту эпоху барьеров на путиторговли и миграции итальянцы были обречены житьна более низком уровне, чем жители других стран,более взысканных природой. Фашисты виделиединственный способ выхода из этой неприятнойситуации: завоевание. Они были слишком недалеки,чтобы осознавать, что предлагаемое решение хужеи опаснее самой болезни. Более того, они былинастолько ослеплены самонадеянностью итщеславием, что не замечали даже, насколькосмешны их провокационные выступления.Иностранцы, которых столь настойчиво вызывали набитву, отлично знали, сколь ничтожны военные силыИталии.

Что бы ни говорили его сторонники, фашизм не былпорождением итальянского ума. Начало ему положилраскол марксистского социализма -- учениябесспорно импортного. Экономическая программафашизма была заимствована у немарксистскогогерманского социализма, а агрессивность -- такжев Германии, у Alldeutsche, или пангерманских предтечнацизма. [475] Ведениеправительственной политики было заимствованиемленинского стиля диктатуры. Корпоративизм, стольпревознесенное идеологическое украшение, былбританского происхождения. Единственнымдоморощенным ингредиентом фашизма былтеатральный стиль процессий, представлений ипраздников.

Краткосрочный фашистский эпизод окончился вкрови, убожестве и позоре. Но силы, породившиефашизм, не умерли. Фанатический национализм естьчерта, общая для всех современных итальянцев.Коммунисты, конечно же, не готовы отказаться отсвоих принципов диктаторского подавления всехнесогласных. Да и католические партии не стализащитниками свободы мысли, печати или религии. ВИталии до сих пор очень немногие понимают, чтонезаменимой предпосылкой демократии и свободычеловека является экономическая свобода.

Может случиться, что фашизм вскоре воскреснет --с новым именем, под иными лозунгами и символами.Но если это случится, последствия будутнезавидными. Ибо фашизм не является "новымпутем жизни" [509*], какпровозглашали фашисты, -- скорее это старый путь ксмерти и разрушению.

Философия нацистов Национал-социалистскойрабочей партии Германии -- есть чистейшее и самоепоследовательное проявлениеантикапиталистического и социалистическогодуха нашей эпохи. По происхождению основные идеифашизма вовсе не германские и не "арийские".Точно так же они не специфичны для современныхнемцев. В генеалогическом древе нацизма такиелатиняне, как Сисмонди и Жорж Сорель,такие англосаксы, как Карлейль, Рескини Хаустон Стюарт Чемберлен, много важнее, чемлюбой германец. [476] Даже самое знаменитоеидеологическое украшение нацизма -- басня опревосходстве арийской расы господ -- былавыдумана не в Германии: ее автор француз Гобино. [477] Немцыиудейского происхождения вроде Лассаля, Лассона,Шталя и Вальтера Ратенау внесли больше восновные принципы нацизма, чем такие люди, какЗомбарт, Шпанн и Фердинанд Фрид. [478]Лозунг, который выражал экономическую философиюнацистов, а именно "Gemeinnutz geht vor Eigennutz" (т. е.общая польза превыше частной пользы), в равнойстепени выражает философию американского"Нового курса" и советской экономическойполитики. Этот лозунг предполагает, чтоориентация на прибыль вредит интересамбольшинства населения и что священный долгнародного правительства предотвращатьизвлечение прибыли методами общественногоконтроля над производством и распределением.

Единственным специфически германскимсоставляющим нацизма было стремление кзавоеванию Lebensraum. И это тоже было результатомсогласия этой партии с идеями, формировавшимиполитику наиболее влиятельных политическихпартий всех других стран. Эти партиипровозглашали равенство доходов как основнуюцель. Нацисты делали то же. Единственным отличиемнацистов является то, что они не были готовысмириться с перспективой, при которой немцыобречены быть навечно "заключенными" всравнительно небольшом и перенаселенномпространстве, в котором производительностьтруда всегда будет ниже, чем в сравнительномалонаселенных, лучше обеспеченных природнымиресурсами странах. Они стремятся к болеесправедливому распределению естественныхресурсов земли. В качестве "обездоленного"народа они смотрят на богатство других народов стем же чувством, с каким многие граждане западныхстран взирают на своих богатых соседей."Прогрессисты" в англосаксонских странахутверждают, что "свободу не стоит иметь" тем,кто обижен сравнительной малостью своего дохода.Нацисты утверждают то же самое в сферемеждународных отношений. По их мнению,единственная свобода, которая имеет значение, --это Nahrungsfreiheit (т. е., свобода от импортапродовольствия). Они стремятся к приобретениютерритории, настолько большой и богатойприродными ресурсами, чтобы они могли бытьсовершенно самодостаточными и при этом иметьуровень жизни не ниже, чем у других народов. Онисчитают себя революционерами, которые сражаютсяза неотчуждаемые естественные права противкорыстных интересов чужих реакционных народов.

Экономисту легко вскрыть все нелепостинацистской доктрины. Но те, кто третируетэкономику как "ортодоксальную иреакционную" и фанатично выпячивает никчемныеверования социализма и экономическогонационализма, были здесь бессильны, ибо нацизмбыл не чем иным, как логическим следствиемприложения их собственных принципов к условиямотносительно перенаселенной Германии.

Более 70 лет немецкие профессора политическихнаук, истории, права, географии и философиинеистово заряжали своих учеников истерическойненавистью к капитализму и восхваляли"освободительную" войну противкапиталистического Запада. Германскиекатедер-социалисты, столь уважаемые в другихстранах, были вдохновителями двух мировых войн. [479] Уже в начале столетия подавляющеебольшинство немцев были радикальнымисторонниками социализма и агрессивногонационализма. Уже тогда они были верными ипоследовательными нацистами. Недоставало тольконазвания доктрины, и оно прибавилось позже.

Когда советская политика безжалостногонасилия и массового устранения всех несогласныхотменила запрет на массовое убийство, которыйвсе еще довлел над некоторыми немцами, ничтобольше не задерживало возвышения нацизма.Нациста быстро освоили советские методы. Онизаимствовали в России: однопартийную систему игосподство этой партии в политической жизни;ключевую роль тайной полиции в интеграцииобщества; концентрационные лагеря; семейподозреваемых и ссыльных; методы пропаганды;организацию братских партий за рубежом ииспользование их для подрыва местныхправительств, для шпионажа и саботажа;использование дипломатических консульскихслужб для подготовки революции и многое другое.Нигде и никогда Ленин, Троцкий Сталин не имелиболее понятливых и толковых учеников, чемнацисты.

Гитлер не был создателем нацизма -- он былтолько лишь его порождение Подобно большинствуего соратников он был садистическим бандитом.Необразованный и невежественный, он не совладалдаже со средним образованием. У него никогда небыло пристойной работы. Россказни о том, что оноднажды работал обойщиком, -- басня. Его армейскиеуспехи во время первой мировой были весьмапосредственны. Железный крест первого класса былвыдан ему уже после войны в награду за агентурныеуслуги. Он был психопатом, страдающим отмегаломании. Но почтенные профессора напиталиего самомнение. Вернер Зомбарт, который некогдаговорил, что его жизнь посвящена борьбе за победуидей Маркса [510*], Зомбарт, которого Американскаяэкономическая ассоциация почтила званиемПочетного члена, которому многие иностранныеуниверситеты подносили почетные титулы и звания,чистосердечно провозгласил, что Fuhrertum [480] означаетнепрерывное откровение и что Fuhrer (вождь) получаетприказы непосредственно от Бога, высшего Fuhrer'aВселенной [511*].

Нацистский план был более всеобъемлющим и,следовательно, более всеобъемлющим, чеммарксистский. Он поставил целью устранитьсвободу не только в сфере производстваматериальных благ, но и в "производстве"человека. Фюрер был не только верховнымраспорядителем всех производств. Он был такжеверховным управляющим фермы, выводящей высшуюпороду человека и уничтожающей негодные породылюдей. Грандиозный план улучшения человеческойпороды должен был выполняться в согласии спринципами "науки евгеники".

Теоретикам улучшения человеческой породы нестоит и пытаться открестится от того, чтонатворили в этом деле нацисты. Идея была в том,чтобы дать неким людям, наделеннымадминистративной властью, полный контроль надпроцессом воспроизводства человека.Предполагается, что методы, используемые приразведении домашнего скота, вполне приложимы и ксамому человеку. Как раз это и попыталисьисполнить нацисты. Единственное, что можетвозразить последовательный теоретик улучшениячеловечества, это что его план отличается отнацистского и что он выводил бы иной типчеловека, чем нацистские ученые. Так же каккаждый сторонник экономического планированиястремится к выполнению только своих собственныхпланов, так и каждый сторонник биологическогопланирования склонен следовать толькособственным идеям о путях улучшениячеловеческой породы.

Сторонники евгеники заявляют, что онистремятся избавить человечество от врожденныхпреступников. Но понятие о преступлении зависитот существующих законов и изменяется со сменойсоциальных и политических идей. Жанна д'Арк, ЯнГус, Джордано Бруно и Галилео Галилей былипреступниками по законам своих судей. [481] Когда Сталин ограбил Русскийгосударственный банк на несколько миллионоврублей, он совершил преступление. [482] Сегодня в России не соглашатьсясо Сталиным -- преступление. В нацистскойГермании половая связь "арийца" спредставителями "низших" рас былапреступлением. От кого евгеники хотели быизбавить человечество -- от Брута или от Цезаря? [483] Обанарушили законы своей страны. Если бы улучшателипороды в XVIII веке запретили алкоголикам рождатьдетей, результатом планирования стало бы нерождениеБетховена.

Следует еще раз подчеркнуть: наука ничего незнает о том, что должно быть. Кто из людей когодостойней, и наоборот, -- может быть толькопредметом личного ценностного суждения, и этосуждение не подлежит верификации. [484]Теоретики улучшения человеческой породы дурачатсами себя, когда предполагают, что именно имдоверят определять, какие именно качестваследует культивировать в человечьем стаде. Им нехватает ума, чтобы учесть, что другие люди могутпроводить отбор в соответствии с другимиценностными суждениями [512*]. В глазах нацистовжестокий убийца -- "белокурая бестия" -- былнаиболее ценным представителем человечества.

Массовые убийства в нацистских лагерях смертислишком чудовищны, чтобы описать их словами. Ноони были логичным и последовательнымприложением доктрин и политики, претендовавшихна звание научных. Эти доктрины и эта политикабыли одобрены некоторыми людьми, которые вобласти естественных наук при проведениилабораторных исследований проявляли немалосообразительности и технического искусства.

Множество людей по всему миру уверены, чтосоветский "эксперимент" дал решающиедоказательства в пользу социализма и устранилвсе или по крайней мере большинство возраженийпротив него. Факты, утверждают они, говорят самиза себя. Бессмысленно и дальше обращать вниманиена ложные априорные возражения профессоров,критикующих социалистические планы. Критическийэксперимент опроверг все их заблуждения.

На все это следует возразить, во-первых, то, чтов области целенаправленного человеческогоповедения и в сфере социальных отношений никакиеэксперименты невозможны и никаких экспериментовникто никогда не проводил. Экспериментальныйметод, составивший всю славу и достиженияестественных наук, неприложим к общественнымнаукам. Ученые-естественники могут влабораторных условиях наблюдать запоследствиями изолированного изменения одногоиз элементов при неизменности всех остальных.Экспериментальные наблюдения можно определенносоотнести с влиянием некоторых изолируемыхэлементов. Данными естественных наук как раз иявляются взаимосвязи, выявляемые в такихэкспериментах. Теории и гипотезы должнысогласовываться с такими данными, фактами.

Но общественные науки имеют дело совсем сдругой реальностью. Это исторический опыт. Этореальность сложных явлений, реальностьсовместного действия множества элементов.Никогда общественные науки не бывают в состояниипроконтролировать условия изменений иизолировать изменения так, как это обычно делаетэкспериментатор. В общественных явленияхникогда не удается наблюдать последствияизменения только одного элемента принеизменности всех остальных. Они никогда неимеют в своем распоряжении данных и фактов тогоже рода, как естествоиспытатели. Каждый факт икаждое наблюдение в естественных науках открытымножеству толкований. Исторические факты иисторический опыт не в силах доказать илиопровергнуть утверждение так, как оно может бытьподтверждено или опровергнуто в эксперименте.

Исторический опыт никогда не поясняет сам себя.Он должен быть истолкован с точки зрения теории,созданной без опоры на экспериментальныенаблюдения. Нет нужды проводитьэпистемологический анализ сопутствующихлогических и философских проблем. [485]Достаточно подчеркнуть тот факт, что каждый --будь это профессиональный исследовательсоциальных проблем или любитель -- вынужден идтитаким путем при анализе исторических явлений.Любое обсуждение значимости и смыслаисторических фактов очень быстро сводится кобсуждению абстрактных общих принципов, которыелогически предшествуют фактам, подлежащимпониманию и разъяснению. Ссылка на историческийопыт никогда не может разрешить ни однойпроблемы, не может ответить ни на один вопрос.Одни и те же исторические события или жестатистические данные приводятся какподтверждения взаимно не согласующихся теорий.

Если история и может что-либо доказать ичему-либо нас научить, то только лишь тому, чточастная собственность на средства производстваесть необходимая предпосылка цивилизации иматериального благополучия. Все известныецивилизации были основаны на принципе частнойсобственности. Только народы, приверженныепринципу частной собственности, вырвались изнищеты, создали науки, искусство и литературу. Несуществует свидетельств того, что любое другоеустройство общества могло бы одаритьчеловечество плодами цивилизации. Тем не менееочень немногие считают это достаточным инеоспоримым опровержением социалистическихпрограмм.

Напротив, есть немало людей, доказывающих прямопротивоположное. Нередки утверждения, чтосистема частной собственности непригодна именнопотому, что существовала прежде. Как быблаготворна ни была система организацииобщества в прошлом, она не может быть пригодна и вбудущем. Новое время требует нового способаорганизации общества. Человечество достиглозрелости. Было бы вредно держаться за тепринципы, которыми управлялись ранние стадииэволюции человечества. Это, конечно, самоерадикальное отрицание экспериментализма.Экспериментальный метод может утверждать такое,например: поскольку а в прошлом имелорезультатом б, этого следует ожидать ивпредь. Но невозможно утверждение такого типа:поскольку а в прошлом имело результатом б,в будущем такого быть уже не может.

Несмотря на тот факт, что в прошломчеловечество не имело опыта социалистическогоспособа производства, социалистическиелитераторы наконструировали, отталкиваясь отаприорных рассуждений, различные образцысоциалистических систем. Но как толькокто-нибудь пытается проанализировать этипроекты, исследовать их выполнимость испособность повысить благосостояниечеловечества, социалисты страстно протестуют.Такой анализ, утверждают они, может быть толькотщетной априорной спекуляцией. Подобнымспособом нельзя опровергнуть правильность нашихутверждений и целесообразность наших планов.Следует испытать социализм -- и тогда результатыскажут сами за себя.

Требование социалистов абсурдно. Доведенная дологических пределов, эта идея предполагает, чторазум человека не может отклонить заранееникакой план реформ, сколь бы бессмысленным,внутренне противоречивым и непрактичным он нибыл. Согласно такому пониманию единственныйзаконный способ отвержения неизбежноабстрактных и априорных планов -- испытать их напрактике, пересоздав в соответствии с ними всеобщество. И до тех пор, пока люди сочиняют планынаилучшего устройства общества, народывынуждены будут испытывать их, чтобы увидетьрезультат.

Даже самые упрямые социалисты не могутотрицать, что многие варианты утопийнесовместимы друг с другом. Существует советскаясхема всеобщей национализации предприятий иполной бюрократизации управления хозяйством;есть германская схема Zwangswirtschaft, к полномупринятию которой движется англосаксонский мир;есть гильдейский социализм, который под именемкорпоративизма все еще очень популярен внекоторых католических странах. Есть множествоиных вариантов. Сторонники большинстваконкурирующих учений утверждают, что благиерезультаты могут быть получены, когда все народыпримут их учение: в одной отдельно взятой странесоциализм не может проявить весь свойчудотворный потенциал. Марксисты заявляют, чтоблаготворность социализма проявится только в"высшей фазе", которая настанет согласноимеющимся указаниям только после того, какрабочему классу "придется выдержатьпродолжительную борьбу, пережить целый рядисторических процессов, которые совершенноизменят и обстоятельства, и людей" [513*]. Из всегоэтого следует, что сначала нужно построитьсоциализм, а потом долго и тихо ждать, пока ненаступит обещанная благодать. Ни страшный опытпереходного периода, ни бесконечное ожидание нев силах опровергнуть, утверждение, что социализместь лучший из способов организации общества.Верующий будет спасен.

Но какую из многочисленных социалистическихсхем, противоречащих одна другой, следуетвоплощать? Каждая социалистическая сектастрастно утверждает, что только ее маркасоциализма -- подлинная, а все другие сектырекламируют фальшивые, пагубные заблуждения. Вборьбе друг с другом социалистические сектыприбегают к тем же методам абстрактногорассуждения, которые они отрицают как тщетныйаприоризм в случае, если их используют дляверификации практичности и пригодности ихсобственных построений. Других методов, впрочем,и не существует. Недостатки в системеабстрактных построений -- каков и есть социализм-- не могут быть вскрыты иначе, чем путемабстрактных же рассуждений.

Фундаментальное сомнение в реализуемостисоциализма порождается невозможностьюэкономических калькуляций. Было неоспоримопродемонстрировано, что в социалистическомхозяйстве экономические калькуляциинеосуществимы. Когда не существует рыночных ценна факторы производства, поскольку они непродаются и не покупаются, нельзя прибегнуть ккалькуляциям для определения результатовпрошлых действий или для планирования будущего.Управляющие социалистическим производствомпросто не в состоянии знать, в какой степенивыбранные ими средства и методы соответствуютжелаемым целям. Они будут править в темноте, каконо и происходит. Неизбежна расточительность вобращении с редкими ресурсами производства, какматериальными, так и людскими. Хаос и всеобщаянищета являются неизбежным результатом.

Все ранние социалисты по недомыслию не моглипонять этого важнейшего момента. Впрочем, иэкономисты прежде недооценивали его важности.Когда автор этих строк в 1920 г. продемонстрировалневозможность экономических расчетов присоциализме, апологеты социализма нацелились напоиски методов калькуляции, пригодных длясоциалистического хозяйства. Их попыткиоказались совершенно неудачными. Непригодностьсозданных ими способов легко показать. Те изкоммунистов, кто не был полностью задавленстрахом перед Советскими карательными органами,например Троцкий, открыто признали, чтоэкономический расчет невозможен в отсутствиерыночных цен [514*]. Интеллектуальногобанкротства социалистического учения больше нескрыть. При всей своей беспрецедентнойпопулярности социализм кончен. Ни один экономистне может более сомневаться в егонереализуемости. Сегодня признаниесоциалистических идей может означать толькополное невежество в области экономики.Социалистические утверждения так же пусты инеосновательны, как высказывания магов иастрологов.

По отношению к этой основной проблемесоциализма -- к возможности экономическогорасчета -- русский "эксперимент" непоказателен. Советы действуют в рамках мировойэкономики, большая часть которой все ещеявляется рыночной. Калькуляции, на основекоторых они принимают решения, выполняются имина основании мировых цен. Без помощи этих цен ихдействия были бы совершенно бесцельными инепланируемыми. Только учет этой зарубежнойсистемы цен позволяет им калькулировать, вестиучет и составлять планы. В этом смысле нужносогласиться с утверждением различныхкоммунистических и социалистических авторов,что социализм в одной или нескольких странах --еще не настоящий социализм. Конечно, эти авторыимеют в виду нечто совсем иное. Они-то хотятсказать, что полностью блага социализма могутпроявиться только в объемлющем весь мирсоциалистическом обществе. Знакомые сэкономикой должны, напротив, признать, что кполному хаосу социализм приведет только, когдаон охватит большую часть мира.

Второе существенное возражение противсоциализма заключается в том, что социализм естьменее совершенный способ организациипроизводства, чем капитализм, и что он приведет ксокращению производительности труда.Соответственно в социалистическом обществеуровень жизни масс будет ниже, чем прикапитализме. Нет сомнения, что этот аргумент небыл опровергнут советским опытом. Единственныйопределенный факт относительно советскойРоссии, с которым согласны все, заключается вследующем: уровень жизни народа в России гораздониже, чем в стране, образцово представляющейкапитализм, -- в Соединенных Штатах. Еслирассматривать социализм в терминахэксперимента, пришлось бы сказать, чтоэксперимент отчетливо продемонстрировалпревосходство капитализма и второсортностьсоциализма.

Конечно, защитники социализма склоннытолковать отставание уровня жизни в Россиииначе. Для них причиной нищеты является несоциализм, а совеем другие обстоятельства. Ониссылаются при этом на отсталость России еще прицарях, на разрушительное воздействие войн, напредполагаемую враждебность капиталистическихдемократий, на предполагаемый саботаж остатковрусского дворянства, буржуазии и кулаков. Нетнужды изучать все эти оправдания. Мы не считаем,что какой бы то ни было исторический опыт можетдоказать или опровергнуть теоретическоеутверждение так же, как экспериментально можноверифицировать утверждения в естественныхнауках. Это не критики социализма, а егофанатичные сторонники утверждают, что советский"эксперимент" доказывает что-либоотносительно социализма. На самом же деле они,имея дело с явными и бесспорными данными орусском опыте, просто отбрасывают эти факты спомощью всевозможных фокусов и фальшивыхсиллогизмов. Они отрицают очевидные факты,комментируя их так, что факты теряют всякий смысли всякое отношение к рассматриваемым вопросам.

Давайте допустим, к примеру, что их толкованияверны. Но все-таки было бы абсурдным утверждение,что советский эксперимент доказал превосходствосоциализма. Можно было бы утверждать разве чтоследующее: из того факта, что уровень жизни вРоссии низок, нельзя сделать вывод о том, чтокапитализм превосходит социализм.

Сравнение с экспериментатором в областиестественных наук может прояснить ситуацию.Биолог желает испытать новое патентованноепитание. Он скармливает его нескольким морскимсвинкам. Они худеют и умирают. Экспериментаторуверен, что исхудание и смерть не были вызваныновым питанием, но случайной эпидемиейпневмонии. Тем не менее он не мог бы заявить, чтоэксперимент подтвердил высокую пищевую ценностьновой смеси. В лучшем случае он мог бы заявить,что данные эксперимента неокончательны, что онине дают оснований отрицать высокиедостоинства нового питания. Положение таково,мог бы он заявить, как если бы никакогоэксперимента и не проводилось.

Даже если бы уровень жизни народа в России былонамного выше, чем в капиталистических странах,это все-таки не доказывало бы преимуществсоциализма. Можно согласиться, что бесспорныйфакт, что уровень жизни в России ниже, чем накапиталистическом Западе, еще не доказываетокончательно превосходство капитализма. Но ужчистым идиотством является утверждение, что опытРоссии доказывает преимущества общественногоконтроля над средствами производства.

Точно так же не доказывает преимуществакоммунизма и тот факт, что русские армии послемногих поражений наконец -- с помощью оружия,произведенного большими корпорациями Америки иподаренного им американскиминалогоплательщиками, -- смогли помочьамериканцам завоевать Германию. Когдабританские войска были вынуждены временноотступить в Северной Африке, профессор ГарольдЛаски, этот самый радикальный защитниксоциализма, поспешил заявить об окончательномпоражении капитализма. Он не был достаточнопоследователен, чтобы истолковать захватУкраины немцами как окончательное поражениерусского коммунизма. Впрочем, он не изменилсвоему осуждению британской системы и когда егострана вышла из войны победительницей. Если бывоенные события можно было использовать каксвидетельство превосходства какой-либосоциальной системы, то в данном случае событияговорили бы скорее в пользу Америки, а не России.

Ничто из случившегося в России после 1917 г. непротиворечит ни одному из аргументов критиковсоциализма и коммунизма. Даже в тех случаях,когда все суждения основаны исключительно написаниях самих коммунистов и попутчиков,невозможно обнаружить в русских условиях ничего,что свидетельствовало бы в пользу политической исоциальной системы Советов. Все технологическиеусовершенствования последних десятилетий былисозданы в капиталистических странах. Конечно,русские активно воспроизводили некоторые изэтих новинок. Но точно так же поступали всеотсталые восточные народы.

Некоторые коммунисты пытаются убедить нас, чтобезжалостное подавление несогласных ирадикальное уничтожение свободы мысли, слова ипечати не являются неотъемлемыми следствиямиобщественного контроля над производством. Онидоказывают, что для коммунизма такие явления --случайность, результат того, что такая страна,как Россия, никогда не имела свободы мысли исовести. Однако эти апологеты тоталитарногодеспотизма не в силах объяснить, как правачеловека могут быть гарантированы в условияхвсевластия правительства.

Свобода мысли и совести в стране, где властимогут сослать каждого неугодного в Арктику или впустыню и принудить его к пожизненному тяжкомутруду, неизбежно фальшивы. Самодержец можетпопытаться оправдать такие произвольныедействия тем, что они вызваны исключительнозаботой об общественном благе и экономическойцелесообразности. Он сам себе высший судья вовсех вопросах, относящихся к выполнению плана.Свобода печати иллюзорна, когда правительствовладеет и управляет всеми бумажными фабриками,типографиями и издательствами и когда емупринадлежит окончательное право решать, чтопечатать, а что не печатать. Свобода собранийтакже невозможна, когда правительствупринадлежат все залы. И точно так же со всемидругими свободами. В один из своих светлыхпериодов Троцкий -- конечно, Троцкий-изгнанник,преследуемая жертва, а не безжалостный командирКрасной Армии -- увидел вещи, как они есть, изаявил: "В стране, где единственнымработодателем является государство, оппозицияозначает голодную смерть. Старый принцип: кто неработает, тот не ест, -- был заменен новым: кто неповинуется, тот не ест" [515*]. Это признаниеисчерпывает суть дела.

Русский опыт демонстрирует нам очень низкийуровень жизни народа и неограниченный деспотизмвласти. Апологеты коммунизма склонны объяснятьэти неприятные факты всякими случайностями, тем,что это не вследствие коммунизма, а несмотря накоммунизм. Но если бы даже кто-либо принял этиаргументы всерьез, все равно не имело бы никакогосмысла утверждение, что советский"эксперимент" свидетельствует хоть чем-либов пользу коммунизма и социализма.

Многие люди верят, что приход тоталитаризманеизбежен. "Волна грядущего", говорят они,неотвратимо несет человечество к такомусостоянию, когда все решения будет приниматьвсемогущий диктатор. Бесполезно сопротивлятьсянеоспоримым велениям истории.

Истина в том, что многий недостаетинтеллектуальных способностей и отваги, чтобыпротивостоять массовым движениям, как бы они нибыли пагубны и неразумны. Бисмарк однаждывыразил сожаление о недостатке у своих сограждантого, что он назвал гражданским мужеством, т. е.отваги при столкновении с гражданскимипроблемами. Но и граждане других стран не явилибольше мужества и рассудительности пристолкновении с давлением коммунистическойдиктатуры. Они либо молча уступали, либовыдвигали смехотворные возражения.

Не является битвой с социализмом и критикаотдельных его сторон. Нельзя сокрушитьсоциализм, критикуя подход социалистов к разводуи контролю над рождаемостью или их идеи в областиискусства и литературы. Недостаточноопровергнуть марксистские утверждения, чтотеория относительности, или философия Бергсона,или психоанализ являются "буржуазными"фантазиями. [486] Те,кто единственным грехом большевизма и нацизмасчитает их антихристианскую направленность, темсамым неявно оправдывают все остальные кровавыесвойства этих систем.

В то же время чистый кретинизм восхвалятьтоталитарные режимы за предполагаемыедостижения, которые не имеют ни малейшегоотношения к их политическим и экономическимпринципам. Не вполне достоверны наблюдения, что ина самом деле в фашистской Италии поезда нажелезных дорогах ходили строго по расписанию иличто количество клопов во второсортных отеляхуменьшилось, но в любом случае они не имеют нималейшего отношения к проблеме фашизма."Попутчики" очарованы русскими фильмами,русской музыкой и русской икрой. Но великиемузыканты жили и в других странах, и при иныхобщественных системах; хорошие фильмы снималисьне только в России; ну и, разумеется, нежностьвкуса икры ни в какой степени не заслугагенералиссимуса Сталина. Примерно так же красотарусских балерин и масштабы гидроэлектростанциина Днепре не оправдывают массового уничтожениякулаков.

Читатели иллюстрированных журналов и любителикино тянутся к выразительному. Оперные шествияфашистов и нацистов, так же как и парадные маршиженских батальонов Красной Армии, обращены к ним.Гораздо занятней слушать по радио речидиктаторов, чем штудировать экономическиетрактаты. Предприниматели и инженеры,прокладывающие пути к росту экономики, работаютуединенно. Их труд не очень киногеничен. Нодиктаторы, склонные сеять смерть и разрушение,очень импонируют публике. В своих военныхмундирах они в глазах поклонников киносовершенно затмевают бесцветно одетых буржуа.

Проблемы экономической организации общества --совсем не подходящая тема для легкой беседы закоктейлем. Не могут они быть адекватнорассмотрены и демагогами, разглагольствующимина массовых митингах. Это серьезные вещи. Онитребуют усердных занятий. К ним нельзяотноситься легкомысленно.

Социалистическая пропаганда никогда несталкивалась с серьезной оппозицией.Сокрушительная критика, которой экономистыподвергли бессмысленность и нереализуемостьсоциалистических построений и доктрин, незатрагивала творцов общественного мнения. Вуниверситетах большей частью господствовалисоциалистические или интервенционистскиедоктринеры. Причем так было не только вКонтинентальной Европе, где университетыпринадлежат и управляются правительствами, но ив англосаксонских странах. Политики игосударственные деятели, дрожащие за своюпопулярность, защищали свободу с прохладцей.Политика умиротворения, столько разкритиковавшаяся в связи с отношением к нацистами фашистам, десятилетиями практиковалась поотношению к социалистам всех мастей. Именно этопораженчество привело молодое поколение к вере,что победа социализма неизбежна.

Это неверно, что массы страстно тянутся ксоциализму и что сопротивляться им невозможно.Массы благосклонны к социализму, потому чтоверят социалистической пропагандеинтеллектуалов. Интеллектуалы, а не простой люд,формируют общественное мнение. Скверноеизвинение для интеллектуалов, что они вынужденыпокоряться массам. Ведь они сами породилисоциалистические идеи и внедрили их в толпу. Ниодин пролетарий или сын пролетария не внесвклада в разработку социалистических илиинтервенционистских программ. Все такого родаавторы были буржуазного происхождения.Эзотерические писания диалектическогоматериализма [487],работы Гегеля, прародителя одновременномарксизма и агрессивного германскогонационализма, книги Жоржа Сореля,Джентиле и Шпенглера изучались далеко несредними людьми; они не воздействовали на массынепосредственно. [488]Интеллектуалы популяризовали их.

Интеллектуальные лидеры народов породили ираспространили заблуждения, которые поставилина грань исчезновения свободу и саму цивилизациюЗапада. Только интеллектуалы ответственны замассовые бойни, которые стали характерной чертойнашего столетия. Они одни способны обратитьтенденцию и проложить путь к возрождениюсвободы.

Не мистические "материальныепроизводительные силы", а разум и идеиопределяют жизнь человека. Чтобы остановитьсползание к деспотизму и социализму, необходимыздравый смысл и нравственное мужество.

Примечания:

[4*]

Ludwig von Mises, Theorie des Geldes und der Umlaufsmittel, Munchen und Leipzig: Duncker & Humblot, 1912

[5*]

Ludwig von Mises, Nation, Staat und Wirtschaft: Beitrage zur Politik und Geschichte der Zeit, Wien: Manz'sche Verlags und Universitats-Buchhandlung, 1919

[48*]

Pribram, Die Entstehung der individualistischen Sozialphilosophie, Leipzig, 1912, S. 3 ff.

[49*]

Так формулирует противоположность индивидуального и социального принципов Дитцель (см его статью Individualismus в Handworterbuch der Staatwissenschaften, 3 Aufl, В. 5, S. 590). Похожий подход у Шпенглера (Spengler, Preussentun und Sozialismus, Munchen, 1920, S. 14). [59]

[50*]

Nietzche, Also Sprach Zarathustra, Werke, Kronersche Klassikerausgabe, VI Bd., S. 69 <Ницше Ф., Так говорил Заратустра // Соч.: В 2 т., Т. 2, М.: Мысль, 1980, С. 35>

[51*]

L'Etat etant concu comme un etre ideal, on le pare de toutes les quualites que l'on reve et on le depouille de toutes les faiblesses que l'on halt <Государство, превознесенное как идеальное бытие, наделяют всеми совершенствами нашей мечты и освобождают от всего, что нам ненавистно> (P. Leroy-Beaulieu, L'Etat moderne et ses fonctions, 3d ed., Paris, 1900, P. 11); см. также Bamberger, Deutschland und der Sozialismus, Leipzig, 1878, S. 86 f.

[487*]

Впервые опубликовано в 1947 г. под названием Планомерный хаос.

[488*]

Я использую термин "демократия" для обозначения системы правления, при которой управляемые могут определять прямо (плебисцитом) или косвенно (через выборы) способ отправления исполнительной и законодательной власти и выбирать высших администраторов. Демократия есть прямая противоположность принципов большевизма, нацизма и фашизма, согласно которым группа самозваных лидеров может и должна силой захватить бразды правления и насилием принудить большинство к повиновению.

[489*]

Sidney Webb, Fabian Essays in Socialism, N. Y., 1891, P. 4 (впервые опубликовано в 1889 г.)

[490*]

G. M. Trevelyan, A Shortened History of England. London, 1942, P. 510

[491*]

Elmer Roberts, Monarchical Socialism in Germany, N. Y., 1913

[492*]

Wesley С. Mitchell, The Social Sciences and National Planning. // Planned Society, Ed. Findlay Mackenzie, N. Y., 1937, P. 112

[493*]

Laski, Democracy in Crisis, Chapel Нill, 1933, P. 87--88

[494*]

Sidney and Beatrice Webb, Soviet Communism: A new Civilization?, N. Y., 1936, Vol. II, P. 1038--1039 <Вебб С. и Б., Советский коммунизм -- новая цивилизация?, Т. 2, М.. 1937, С. 484--485>

[495*]

T. G. Crowther, Social Relations of Science, London, 1941, P. 333

[496*]

см. сборник этих соглашений, опубликованных Международным бюро труда под заглавием Intergovermental Commodity Control Agreements (Montreal, 1943)

[497*]

Marx, Das Kapital, 7 Aufl., Hamburg, 1914, I Bd., S. 728 <Маркс К., Капитал, T. 1 // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 23, С. 773>

[498*]

Marx, Zur Kritik der politischen Okonomie, Stuttgart, 1897, S. XI <Маркс К., К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 13, С. 6>

[499*]

Ibid., S. XII <там же, С. 7>

[500*]

Marx, Der Burgerkrieg in Frankreich, Berlin, 1919 <Маркс К., Гражданская война во Франции // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 17>

[501*]

Marx, Value, Price and Profit, Ed. Eleonor Marx-Eveling, N. Y., 1907, P. 72--74 <Маркс К., Заработная плата, цена и прибыль // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 16, С. 154--155>

[502*]

Blueprint for World Congress as Outlined by the Communist International, Human Events, Washington and Chicago, 1946, P. 181--182

[503*]

David J. Dallin, The Real Soviet Russia, Yale University Press, 1944, P. 88--95

[504*]

Christmas Eve Broadcast // New York Times, 1941, December 25

[505*]

Аннексия Карпатской Руси выставляет в истинном свете их лицемерное сожаление о Мюнхенском соглашении 1938 г. [441]

[506*]

Mises, Bureaucracy, Yale University Press, 1944

[507*]

Benda, La trahison des clercs, Paris, 1927

[508*]

Эта программа издана на английском языке в кн.: Carlo Sforza, Contemporary Italy, Translated by Drake and Denis de Kay, N. Y., 1944, P.295--296.

[509*]

см., например: Mario Palmieri, The philosophy of Fascism, Chicago, 1936, P. 248

[510*]

Sombart, Das Lebenswerk von Karl Marx, Jena, 1909. S. 3

[511*]

Sombart, A New Social Philosophy, Trans. and ed. by K. F. Geiser, Princeton University Press, 1937, P. 194

[512*]

см. сокрушительную критику расовой евгеники: H. S. Jennings, The Biological Basis of Human Nature, N. Y., 1930, P. 223--252

[513*]

Marx, Der Burgerkrieg in Fgankreich, Berlin, 1919. S. 54 <Маркс К., Гражданская война во Франции // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 17, С. 347>

[514*]

Hayek, Individualism and the Economic Order, Chicago University Press, 1948, P. 89--91

[515*]

цит. по: Hayek, Road to Serfdom, 1944, Chapter IX, Р. 119

[4]

Sozialpolitik -- социальная политика (нем.). Хайек имеет в виду идеи так называемой "молодой исторической школы", сформировавшейся в Германии в конце 60-х годов XIX в. Представители этой школы считали, что государство, активно вмешиваясь в общественную жизнь, обеспечит постепенное утверждение социализма. Поскольку у истоков школы стояли университетские профессора Г. Шмоллер, Л. Брентано и др., она получила ироническое название катедер-социализма, т. е. "социализма кафедры". В 1872 г. катедер-социалисты создали объединение "Союз социальной политики".

[41]

Гораций (65--8 до н. э.) -- римский поэт, автор исполненных философским духом стихотворных "Посланий".

[42]

Выражение "война всех против всех" принадлежит английскому философу Томасу Гоббсу (1588--1679). Оно характеризует отношения людей на догосударственной стадии. Государство и вместе с ним "естественное право" возникло, по Гоббсу, на основе общественного договора.

[43]

этатистская социальная философия -- философия, объясняющая развитие общества деятельностью государства и его институтов

[44]

В древнегреческой мифологии сова как символ мудрости была посвящена богине Афине -- покровительнице Афин. Изображения сов чеканились на афинских монетах, именовавшихся в просторечии "совами". Отсюда, видимо, пошла поговорка "носить сов в Афины", т. е. совершать нечто излишнее, ненужное (русский аналог -- "ездить в Тулу со своим самоваром").

[45]

рационализм -- философское учение, согласно которому разум является основой бытия, познания и морали; к рационалистам принадлежали Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. В. Лейбниц

[46]

Отсутствие титула собственности -- неподтвержденность прав собственника соответствующими документами.

[47]

Тацит Публий Корнелий (ок. 56 -- ок. 117) -- римский историк; его перу принадлежит "Germania" -- описание общественного устройства, верований и быта германских племен

[48]

"Потом добывать то, что может быть приобретено кровью, -- леность и малодушие" (лат).

[411]

имеются в виду Муссолини и Гитлер

[412]

Харкурт Уильям (1827--1904) -- британский юрист, журналист, политик. Принимал видное участие в налоговой реформе 1894 г.

[413]

Робертс Элмер (1863--1924) -- американский историк

[414]

Zwangswirtschaft -- принудительная экономика (нем.). Контролируемой экономикой (в немецком оригинале -- "принудительной экономикой") Мизес именует экономику Германии и Австро-Венгрии в период мировой войны 1914--1918 гг., когда были введены рационирование предметов первой необходимости, государственное регулирование распределения сырья и т. п. меры управления экономической жизнью.

[415]

Betriebsfuhrer -- руководитель, вождь предприятия (нем.).

[416]

Лассаль Фердинанд (1825--1864) -- деятель германского рабочего движения, публицист. Рассматривал государство как важный фактор движения человечества к свободе и справедливости. В социалистической концепции Лассаля едва ли не решающая роль отводилась государству. Государство, по Лассалю, даже в современной ему бисмарковской Пруссии могло и должно было стать организатором и инвестором социалистических производственных ассоциаций трудящихся.

[417]

Митчелл Уэсли Клер (1874--1948) -- американский экономист

[418]

CIO -- аббревиатура от Congress of Industrial Organizations (русский аналог -- КПП -- Конгресс производственных профсоюзов). CIO (КПП) -- профсоюзное объединение американских рабочих, конституировавшееся в 1938 г. и просуществовавшее до конца 1955 г. КПП, отколовшийся от Американской федерации труда (АФТ), занял более радикальную позицию, чем АФТ по вопросам внутренней политики.

[419]

Штрассер Грегор (1892--1934) -- один из основоположников национал-социалистской партии Германии. Перед приходом нацистов к власти находился в оппозиции к Гитлеру, возглавлял "радикальное крыло" партии, всячески рекламировавшее свои антикапиталистические позиции. В частности, в отличие от Гитлера, ориентировавшегося на поддержку предпринимателей, Штрассер делал ставку на профсоюзное движение. В 1932 г. Г. Штрассер лишился руководящего поста в партии, а в 1934 г. был ликвидирован физически.

[420]

Ласки Гарольд Джозеф (1893--1950) -- профессор Лондонской школы экономических и политических знаний, признанный теоретик Лейбористской партии. С 1936 по 1949 г. был членом исполкома, а в 1945--1946 гг. -- председателем исполкома этой партии. Его книга "Кризис демократии", на которую ссылается Мизес, выдержала несколько изданий.

[421]

Карл I (1600--1649) -- король Англии, осуществлявший крайне реакционную политику. Неоднократно распускал непослушные парламенты (с 1629 по 1640 г. Англия вообще жила без парламента), жестоко репрессировал оппозиционных парламентариев. Георг III (1783--1820) -- король Великобритании, известный своими абсолютистскими поползновениями. В частности, в 1794 г. он приостановил действие Habeas corpus act -- закона (принятого парламентом еще в 1679 г.), охранявшего жителей от административно-полицейского произвола.

[422]

Филипп II (1527--1598) -- король Испании. Фанатичный католик, главной своей задачей он считал искоренение инакомыслия во всей Европе и потому всячески поощрял инквизицию.

[423]

Кроутер Джеймс Геральд (1899) -- английский науковед и историк науки, автор книг о науке в Советском Союзе.

[424]

Викторианской эпохой именуют период истории Британской империи, связанный с пребыванием на престоле королевы Виктории (с 1837 по 1901 годы). Это было время расцвета промышленного капитализма, успехов колониальной экспансии, расширения политических прав широких слоев населения. Милль Джон Стюарт (1806--1873) -- английский экономист, философ и общественный деятель. Последний крупный представитель английской классической школы в политической экономии, сторонник трудовой теории стоимости. Убежденный либерал, Милль много занимался вопросами этики. Его работа "О свободе" вышла в свет в 1859 г.

[425]

"Новый курс" -- проводившаяся президентом США Ф. Д. Рузвельтом в 1933--1938 гг. экономическая политика. В целях преодоления последствий "великой депрессии" 1929--1933 гг. она предусматривала государственное регулирование некоторых сторон хозяйственной жизни посредством фиксации цен и уровней производства ряда товаров, субсидирования фермеров и т. д. В отличие от большинства западных исследователей, высоко оценивавших "Новый курс" как эффективное средство обеспечения экономического прогресса и торжества демократии. Мизес сугубо критичен в отношении рузвельтовской хозяйственной политики как ориентированной на усиление роли государства. NRA -- аббревиатура от National <Industrial> Recovery Act (Закон о восстановлении национальной промышленности). Принят в США в 1933 г. В том же году принят ААА -- Agricultural Adjustment Act (Закон о регулировании сельского хозяйства). Направленные на преодоление "великой депрессии", эти законы резко усиливали государственное регулирование экономической жизни. Под лозунгом обеспечения "честной конкуренции" внедрялся ряд монополизирующих моментов: фиксация цен и уровней производства, распределение рынков сбыта в различных отраслях промышленности, поощрение фермеров за сокращение посевных площадей и поголовья скота.

[426]

Тред-юнионизм -- течение в рабочем движении, сформировавшееся первоначально в Великобритании в середине XIX в. Согласно концепции тред-юнионистов рабочие могут добиться коренного улучшения условий своей жизни и работы, организуясь в профессиональные союзы (тред-юнионы). Тред-юнионизм ориентировался не только на экономические соглашения профсоюзов с предпринимателями, но и на проведение требований тред-юнионов через парламент.

[427]

Будучи рейхсканцлером Германской империи, Отто Бисмарк в 1878 г. выдвинул, а затем провел в жизнь программу социального законодательства, предусматривавшую государственные гарантии значительным слоям рабочего класса, особенно в области социального страхования. Впервые в мире система государственного социального страхования была создана в Германии при рейхсканцлере Отто Бисмарке. Законами от 1883, 1884 и 1889 гг. было введено страхование работников от несчастных случаев, предусмотрены выплаты при болезни, пенсии по старости и инвалидности.

[428]

Сорель Жорж (1847--1922) -- французский социолог и философ, теоретик революционного анархо-синдикализма. Революцию Сорель рассматривал как волевой стихийный порыв народа. Его взгляды нашли наиболее полное воплощение в книге "Размышления о насилии" (1906). Резко критикуя парламентски-реформистскую практику социал-демократических партий, Сорель признавал единственной революционной силой синдикаты (профсоюзы), а политической борьбе противопоставлял прямые действия пролетариата: бойкот, всеобщую стачку и т. п. Начав свой идейный путь как марксист, Сорель затем стал одним из основоположников анархо-синдикализма, а в последние годы жизни сблизился с националистами. Его взгляды оказали влияние на формирование идеологии итальянского фашизма: Муссолини называл Сореля своим духовным отцом. В то же время Сорель выступал в поддержку Октябрьской революции, призывал к оказанию помощи большевистской России.

[429]

Имеются в виду Екатерина I и Екатерина II. Жена Петра I, литовка по происхождению, Марта Скавронская после смерти мужа, не назначившего преемника престола, была провозглашена гвардейцами императрицей Екатериной I. Занимала императорский престол с 1725 по 1727 г. Немецкая княжна Софья Анхальт-Цербстская свергла, опираясь на гвардию, своего мужа Петра III и с 1762 по 1796 г. царствовала под именем Екатерины II.

[430]

Кромвель Оливер (1599--1658) -- деятель английской буржуазной революции, командующий вооруженными силами республиканцев. В 1653 г. установил режим личной военной диктатуры. Робеспьер Максимиллиан (1758--1794) -- деятель Великой французской революции, руководитель якобинцев. С 1793 г. формально будучи только членом Комитета общественного спасения, фактически возглавлял правительство, сосредоточив в своих руках диктаторскую власть. Наполеон Бонапарт (1769--1821) в 1799 г. произвел государственный переворот, в результате которого как консул получил всю полноту власти. В 1804 г. был провозглашен императором.

[431]

Керенский Александр Федорович (1881--1970) -- русский политический деятель, эсер. С июля 1917 г. -- министр-председатель Временного правительства, с сентября -- одновременно и Верховный главнокомандующий.

[432]

18-го брюмера VIII г. по введенное во время Великой французской революции календарю (9 ноября 1799 г.) Наполеон Бонапарт захватил власть во Франции. С тех пор выражение "18-е брюмера" стало символом политического переворота.

[433]

Л. Мизес несколько неточен: из 715 избранных депутатов большевиков было 175 (24,5%). На заседание Учредительного собрания явилось только 410 депутатов, вследствие чего доля большевиков возросла примерно до 30%.

[434]

Каутский Карл (1854--1938) -- немецкий экономист и философ, пропагандист марксизма, деятель германского социалистического движения и II Интернационала. В деле завоевания власти пролетариатом он выдвигал на передний план мирные методы; Октябрьскую революцию встретил отрицательно. Тома Альбер (1878--1932) -- французский историк, один из лидеров французских социалистов. В годы первой мировой войны стоял на позициях классового мира, входил в состав французского правительства. Активно выступал против выхода России из войны с Германией после Февральской революции.

[435]

desinteressement -- незаинтересованность, равнодушие (фр.)

[436]

Lebensraum -- жизненное пространство (нем.). Термин, получивший хождение в связи с работами так называемых геополитиков (Ф. Рамуель, К. Хаусхофер и др.), широко использовался в нацистской идеологии.

[437]

Понятие предельная производительность труда введено американским экономистом Джоном Бейтсом Кларком. Кларк Джон Бейтс (1847--1938) -- американский экономист. В своих небольших работах "Контроль над трестами" (1901), "Проблема монополии" (1904) и в фундаментальной книге "Основы экономической теории" (1909) он осуждает монополии за их агрессивность. По мнению Дж. Б. Кларка, монополии подавляют стремление к выгоде как этическую основу капиталистического предпринимательства и порождают угрозу конфликтов в хозяйстве. По Кларку, при неизменной величине капитала дополнительные вложения труда будут давать все меньший прирост промышленного продукта. Прирост продукции, обеспеченный вовлечением в производство "последнего" (при данном капитале) дополнительного рабочего, -- это и есть предельная производительность труда. Она определяет уровень заработной платы всех рабочих, ибо более высокая выработка ранее вовлеченных в производство -- не их заслуга, а проявление производительности капитала. Чем меньше приток рабочей силы в страну, тем выше в ней предельная производительность труда, а следовательно, и зарплата. Наоборот, в странах, откуда затруднен отток рабочих, число занятых непомерно велико в сравнении с имеющимся капиталом, что влечет за собой снижение предельной производительности, а значит, и зарплаты.

[438]

имеется в виду Пий XII (Пачелли Эудженио), занимавший папский престол с 1939 по 1958 г.; в период второй мировой войны благожелательно относился к германской и итальянской агрессии, что вызвало недовольство в католической среде

[439]

Первый Интернационал (международное товарищество рабочих) был основан Марксом и Энгельсом в Лондоне в 1864 г. Формально он был распущен в 1876 г., хотя свою деятельность фактически прекратил после поражения Парижской коммуны в 1871 г.

[440]

Пятая колонна -- ставшее крылатым выражение из обращения по радио к жителям Мадрида франкистского генерала Э. Мола (1936 г.). Призывая их к сдаче, Мола заявил, что он ведет наступление четырьмя колоннами, а пятая колонна тайно ведет борьбу с республиканцами в самом Мадриде. Anschluss -- присоединение (нем.). Это немецкое слово вошло в политический лексикон многих стран после захвата фашистской Германией Австрии (1938 г.).

[442]

Cordon sanitaire -- санитарный кордон (фр.). Так зачастую именовались в политических публикациях 20-х годов образовавшиеся после Октябрьской революции государства -- Эстония, Латвия, Литва, Польша, отделявшие Западную Европу от большевистской России.

[443]

Людендорф Эрих (1865--1937) -- немецкий генерал. В 1917 г. занимал должность генерал-квартирмейстера верховного командования, фактически был его главой. Л. Мизес имеет в виду широко распространенное представление, что германский генштаб не только предоставил Ленину с группой единомышленников возможность приезда в Россию через территорию Германии весной 1917 г., но и субсидировал большевистскую деятельность, направленную на выход России из войны.

[444]

Вильсон Томас Вудро (1856--1924) -- президент США с 1913 по 1921 г. После вступления США в апреле 1917 г. в войну с Германией Вильсон неоднократно повторял, что политика его страны продиктована исключительно целью "спасти мир для демократии".

[445]

"Mein Kampf" ("Моя борьба") -- книга Адольфа Гитлера, в которой излагалась не только история национал-социализма, но и его теория и геополитическая концепция (первое издание -- 1925 г.).

[446]

Название "Веймарская республика" закрепилось за Германией 1919--1933 г., так как ее конституция была принята заседавшим в Веймаре Германским учредительным национальным собранием. На потерпевшую в Первой мировой войне поражение Германию Версальским договором были наложены существенные ограничения численности армии, вооружения и подготовки офицерских кадров. В 20-е годы советское руководство считало своим главным военным противником Францию; отсюда заинтересованность в возрождении военной мощи Германии как противовеса Франции и ее союзникам в Европе Сталинская поддержка ремилитаризации Веймарской республики заключалась не только в поставке ей стратегического сырья, но и в предоставлении тайной возможности подготовки офицерских кадров в советских военных училищах и на полигонах. Стоит упомянуть хотя бы такого выдающегося германского стажера как будущий герой танковых сражений второй мировой войны генерал-полковник Гудериан, проходивший практику при Казанском танковом училище.

[447]

Габсбургской империей (по правящему дому Габсбургов) принято было именовать Австро-Венгрию. В результате поражения в первой мировой войне империя распалась на самостоятельные государства -- Австрию, Венгрию, Чехословакию, а части территории бывшей Австро-Венгрии вошли в состав Югославии, Румынии, Польши.

[448]

ГПУ -- аббревиатура "Государственное политическое управление". ГПУ -- политическая охранка в СССР. Создано в 1922 г. на базе Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (ВЧК), с 1923 г. именовалось ОГПУ (Объединенное ГПУ). Хотя в 1934 г. было преобразовано в НКВД (Народный комиссариат внутренних дел), в быту еще долго охранку называли ГПУ.

[449]

6 января 1919 г. в Берлине началась всеобщая политическая забастовка рабочих. Созданный в тот же день революционный комитет, в который вошли независимые социал-демократы и коммунисты, призвал рабочих взять власть. В течение 10--12 января правительственные войска силой оружия подавили восставших. 15 января руководители коммунистов Карл Либкнехт (1871--1919) и Роза Люксембург (1871--1919) были арестованы группой офицеров и в тот же день убиты. В Баварии 7 апреля 1919 г. левые социал-демократы провозгласили Советскую республику. 13 апреля власть перешла в руки коммунистов, которые удерживали ее до 27 апреля. Против Советской республики были двинуты правительственные немецкие войска, и к 1 мая она была разгромлена. В марте 1921 г., когда начались вооруженные столкновения рабочих с полицией в Саксонии, ветеран первой мировой войны коммунист Макс Гельц (1889--1933) организовал в Средней Германии партизанские отряды, сражавшиеся с правительственными войсками и жандармерией. Его отряды потерпели поражение, а сам он был арестован и приговорен к пожизненному заключению.

[450]

21 марта 1919 г. была провозглашена Венгерская Советская республика как государство диктатуры пролетариата. В апреле началось наступление румынских войск, поддержанных добровольческими венгерскими формированиями, возглавленными бывшим габсбургским контр-адмиралом Миклошем Хорти (1868--1957). Дьюла Гембеш (1866--1936) занимал пост государственного секретаря военного министерства в антикоммунистическом сегедском венгерском правительстве. 1 августа 1919 г. Венгерская Советская Республика пала.

[451]

15--17 июля 1927 г. в Вене всеобщая забастовка и демонстрации переросли в уличные бои рабочих с полицией.

[452]

Массовый захват итальянских предприятий рабочими начался 31 августа 1920 г. по призыву профсоюза металлистов в ответ на объявленный предпринимателями локаут. Движение, носившее в целом экономический характер, радикально настроенной частью рабочих и интеллигенции воспринималось как начало революции. 19 сентября при посредничестве правительства было достигнуто соглашение, согласно которому рабочие покидают предприятия, а предприниматели повышают ставки на 10--20 % и обещают допустить профсоюзный контроль над производством.

[453]

С 4 по 12 мая 1926 г. по призыву конференции исполкомов профсоюзов в Великобритании прошла всеобщая стачка. Стачка проводилась в поддержку бастующих горняков. 11 мая Верховный суд объявил ее незаконной. По следам стачки 28 июля 1927 г. был принят Закон о промышленных конфликтах и тред-юнионах, запретивший всеобщие стачки и стачки солидарности. Он просуществовал до 1946 г. На следующий день после того, как стачка была объявлена Верховным судом незаконной, генеральный совет тред-юнионов отменил ее.

[454]

Французский генерал Жорж Буланже (1837--1891) в конце 80-х годов возглавил движение средних слоев, получившее его имя. Буланжизм представлял собой сплав националистических реваншистских идей с лозунгами борьбы против финансовых и промышленных магнатов, чьи интересы защищают коррумпированное правительство и парламент.

[455]

Дон Карлос старший (1788--1855) -- один из сыновей испанского короля Карла IV. В прошлом столетии Испания дважды сотрясалась гражданскими войнами, спровоцированными попытками возвести на престол сначала Дон Карлоса старшего, а потом его внука -- Дон Карлоса младшего. Карлисты как наиболее консервативно-клерикальная ветвь монархистов играли видную роль в испанской истории и в XX веке. Они, в частности, активно поддержали генерала Франко.

[456]

В произведениях французского утопического социалиста Шарля Фурье (1772--1837) детально разработано устройство будущего гармонического общества. Фурье утверждал, что неизменно присущие человеку страсти, подавляемые в современном ему обществе, получат полный простор в проектируемых им "фаланстерах" -- общежитиях счастливых людей, где будет господствовать свобода любви. Веблен Торстейн (1857--1929) -- американский экономист, один из основоположников институционализма. Для Веблена характерны элементы критически-утопического подхода к буржуазному обществу. Он выдвигал проекты преобразования капитализма, например путем создания совета техников как органа руководства производством.

[457]

Гинденбург Пауль (1847--1934) -- с 1916 г. фактически верховный главнокомандующий Германии. Возглавляемые им милитаристские круги активно добивались государственного регулирования экономической жизни. Под их влиянием производство было жестко регламентировано, запрещены стачки, введена обязательная трудовая повинность для мужчин от 17 до 60 лет, организовано нормированное снабжение продовольствием и одеждой.

[458]

Ницше Фридрих (1844--1900) -- немецкий философ. Ницше отрицал мораль, негативно относился к современной ему культуре как вытесняющей интеллектом изначальные здоровые инстинкты человека-индивидуалиста. В противоречивом наследии Ницше Л. Мизес акцентирует внимание на мифе о "сверхчеловеке" -- сильной личности, отвергающей буржуазный мир и преодолевающей его, отбросив моральные запреты и не останавливаясь перед насилием.

[459]

Карлейль Томас (1795--1881) -- английский историк и философ. В его взглядах особое место принадлежит концепции героев и толпы: историю творят отдельные герои, тогда как масса тупа и инертна. В действиях героев Карлейль подчеркивает жестокость, деспотизм, необходимые для блага пассивной массы, отвечающей на них культом героя. Только герои могут низвергнуть пошлое царство буржуазии и создать новую организацию труда. Рескин Джон (1819--1900) -- английский историк, искусствовед, публицист. Выступал с резкой критикой буржуазных отношений, противопоставляя им средневековые феодальные порядки, организацию производителей в ремесленные гильдии (цехи).

[460]

ad libitum -- по желанию, как захочется (лат.)

[461]

Муссолини Бенито (1883--1945) -- глава итальянской фашистской партии и фашистского правительства Италии в 1922--1945 гг. Первые фашистские организации были созданы Муссолини в марте 1919 г. как военизированные дружины бывших фронтовиков (от их названия "fasci di combattimento" -- "союз борьбы" произошло наименование политического движения). Мизес имеет в виду, что идеология фашизма закладывалась до Муссолини и не исчезла с его казнью в апреле 1945 г.

[462]

Вплоть до 1935 г. между лидерами итальянского фашизма и германского национал-социализма по внешнеполитическим вопросам имели место серьезные трения, связанные в первую очередь с притязаниями на австрийские земли. В октябре 1935 г. Италия начала войну с Эфиопией и в мае 1936 г. оккупировала ее. С лета 1936 г. Италия и Германия тесно сотрудничают во внешней политике: оказывают военную поддержку франкистским мятежникам в Испании, заключают ряд договоров, в том числе "Антикоминтерновский пакт" (1937 г.) и соглашение о военно-политическом союзе (1939г.).

[463]

Тори -- политическая партия, существовавшая в Англии с конца 70-х годов XVIII в. до середины ХГХ в. Тори стали нарицательным названием консерваторов-аристократов.

[464]

Stahlhelm -- "Стальной шлем" (нем.) -- военизированная националистическая организация, возникшая в Германии в 1918 г. на базе Союза бывших фронтовиков. После прихода Гитлера к власти слилась с штурмовыми отрядами. Cagoulards -- кагуляры (фр.) -- образовавшаяся во Франции в 1936 г., после победы народного фронта на парламентских выборах подпольная фашистская организация. Заговор кагуляров, готовивших военный путч, был раскрыт осенью 1937 г.

[465]

С 1920 по 1944 г. Хорти был регентом Венгерского Королевства. При нем политика страны была в значительной мере фашизирована, однако продолжали существовать политические партии, действовал парламент.

[466]

Франко Баамонде Франсиско (1892--1975) возглавил в 1936 г. военный мятеж против республиканского правительства Испании. При военной поддержке Германии и Италии мятежники одержали победу, и с 1939 г. Франко стал фактическим диктатором Испании. Он был провозглашен пожизненным главой государства ("каудильо"). Жизнь показала, что Мизес, как и многие другие, недооценил Франко: тот проявил себя как самостоятельный и умелый политик, проведший постепенную либерализацию режима и подготовивший переход к конституционной монархии. После крушения Гитлера и Муссолини Франко находился у власти еще три десятилетия.

[467]

Австро-Венгрии принадлежали перед первой мировой войной районы Трентино, Южного Тироля, Триеста, значительную часть населения которых составляли итальянцы.

[468]

В 1911 г. Италия развязала войну с Османской империей за ее североафриканские провинции Триполитанию и Киренаику (ныне образующие основную часть территории Ливийской джаммахирии). В результате оккупации итальянскими войсками прибрежных районов Ливия фактически стала на длительный период (до 1943 г.) итальянской колонией.

[469]

Балабанова Анжелика Исааковна (1878--1965), эмигрировав из России, принимала активное участие в итальянском рабочем движении (в 1912--1916 гг. -- член ЦК Итальянской социалистической партии, в 1912--1914 гг. -- соредактор газеты "Аванти!" ). В 1918 г. возвратилась в Россию, была членом РКП(б) до 1924 г., затем вновь -- на этот раз уже в Париже -- редактор "Аванти!" (1924--1935 гг.).

[470]

Габсбурги -- императорская династия, правившая в Австрии (с 1804 г.), а затем в Австро-Венгрии (с 1867 г.).

[471]

Risorgimento -- Возрождение (итал.). Так именуется эпоха борьбы итальянского народа за объединение страны и освобождение от иноземного владычества (90-е годы XVIII в. -- 1870 г.). В результате Рисорджименто была преодолена многовековая политическая раздробленность Италии и зависимость от Австрийской империи.

[472]

Итальянцы составляли значительную часть населения на землях Юлийской крайны. До крушения Габсбургской империи эти южнославенские области находились под владычеством Австро-Венгрии, затем вошли в состав Италии. Книга Л. Мизеса написана в то время, когда вопрос об итальянских меньшинствах активно дебатировался в связи с включением большей части Юлийской крайны в Югославию.

[473]

Rinascimento -- возрождение, ренессанс (итал.); эпоха Возрождения в Италии -- XIV--XVI вв. Наименование "Возрождение" подчеркивало, что это время рассматривалось его идеологами как восстановление после мрачного средневековья великой культуры Римской империи

[474]

stato corporativo -- корпоративное государство (итал.)

[475]

Alldeutsche -- пангерманисты (нем.). В конце XIX в. в Австро-Венгрии сформировалась политическая доктрина пангерманизма, согласно которой все регионы с немецкоязычным населением должны быть политически воссоединены с Германией. Германия должна стать организующей силой Европы, а над Прибалтикой, Польшей, Белоруссией и Украиной установлен немецкий контроль. По существу в доктрине пангерманизма содержались важнейшие положения будущего национал-социализма: расизм, антисемитизм, требования аншлюса Австрии и Судетов, идея "Дранг нах Остен" (наступления на Восток). Видными теоретиками и политиками пангерманизма были Г. Шенерер, Э. Хассе, А. Гугенберг, Г. Класс.

[476]

Сисмонди Симонд (1773--1842) -- швейцарский экономист, критик капитализма с позиций мелкотоварного производства. Рассматривая противоречия капиталистической экономики, он выдвигал пожелания государственного покровительства мелкому производству, восстановления средневековых цеховых структур. Это сближает его воззрения со взглядами Карлейля и Рескина и, по мнению Л. Мизеса, делает предтечей экономических лозунгов нацизма. Чемберлен Хаустон Стюарт (1855--1927) -- германский социолог, англичанин по происхождению. Развивая идеи Гобино, провозгласил немцев эталоном арийской расы.

[477]

Гобино Жозеф Артюр (1816--1882) -- французский социолог, дипломат и писатель, заложивший своей работой "О неравенстве человеческих рас" (1853--1855) основы "научного" расизма.

[478]

Лассаль Фердинанд (1825--1864) -- деятель германского рабочего движения, публицист. Рассматривал государство как важный фактор движения человечества к свободе и справедливости. Лассон Адольф (1832--1917) -- немецкий философ и правовед, автор ряда работ по философии права. Лассон, развивая идеи гегелевской философии права, изучал так называемое немецкое народное право. Шталь Фридрих Юлий (1802--1861) -- германский юрист и политический деятель, руководивший в прусском ландтаге феодально-консервативной партией. Шталь утверждал, что для обеспечения порядка необходим авторитет, стоящий над людьми, посредник между людьми и богом. Ратенау Вальтер (1867--1922) -- германский политический деятель, публицист и промышленник. По своим убеждениям Ратенау был скорее не социалистом, а сторонником реформирования общества в направлении организованного капитализма. Исследование Ратенау военной экономики носило апологетическую окраску: по его мнению, в огне войны складывается новый, социально справедливый хозяйственный строй и обеспечивается научно-технический прогресс. Зомбарт Вернер (1863--1941) -- немецкий экономист, социолог и историк; в первый период своей деятельности был близок к марксизму, затем стал катедер-социалистом и критиком марксизма, а в последние годы перешел на позиции национал-социализма. Зомбарт -- один из авторов теории организованного капитализма. Всегда придавая в объяснении экономической истории особое значение факторам "духа народа", религии и т.п., на склоне лет он скатился к идеям расистского толка и открыто поддержал национал-социализм. Шпанн Отмар (1878--1950) -- австрийский экономист и социолог. В работах Шпанна на первое место выдвигается государство как универсальная сущность, обеспечивающая устойчивость экономики. Демократия, согласно Шпанну, подрывает основы государства. Идеальная организация общества -- корпоративный строй, при котором государство выступает как сила, направляющая деятельность корпораций, объединяющих все население, а предприниматели-капиталисты выполняют функции национальных руководителей производства. Фрид Фердинанд -- псевдоним германского реакционного публициста Фердинанда Фридриха Циммерманна (1898--1967). С 1923 по 1934 г. был экономическим редактором ряда крупных газет и журналов. После прихода Гитлера к власти -- оберштурмбанфюрер СС, сотрудник расового ведомства при рейхсфюрере СС Генрихе Гиммлере.

[479]

Катедер-социалисты были крайними немецкими националистами и апологетами военных методов. Объединение катедер-социалистов "Союз социальной политики" благополучно существовало в гитлеровской Германии до начала второй мировой войны.

[480]

Fuhrertum -- фюрерство, вождизм (нем.) -- система, основанная на принципе всеохватывающей роли вождя

[481]

Жанна д'Арк (ок. 1412--1431) -- предводительница французов в их борьбе с английскими оккупантами. Попала в руки англичан, предавших ее церковному суду. По приговору суда сожжена как колдунья. Гус Ян (1371--1415) -- идеолог чешской реформации. Осужден церковным собором и сожжен как еретик. Бруно Джордано (1548--1600) -- итальянский философ. Сожжен по приговору суда инквизиции как еретик. Галилей Галилео (1564--1642) -- итальянский ученый. Был предан суду инквизиции за защиту коперниковской модели Солнечной системы. Отречением от своих взглядов сохранил жизнь, но провел последние годы в ссылке.

[482]

Имеется в виду совершенная под руководством Сталина экспроприация денег из банка в Тифлисе (июнь 1907 г.). Л. Мизес ошибается в оценке суммы, поступившей в большевистскую кассу в результате экспроприации: налет на банк дал всего 250 тысяч рублей.

[483]

Брут Марк Юний (85--42 до н. э.) -- римский политический деятель, один из руководителей республиканского заговора, убийца ставшего диктатором Цезаря.

[484]

Верификация -- установление истинности научных утверждений.

[485]

Эпистемологический анализ -- анализ с позиций теории познания.

[486]

Теория относительности -- теория, рассматривающая пространственно-временные свойства физического мира, разработанная Альбертом Эйнштейном (1879--1955). Бергсон Анри (1859--1941) -- известный французский философ, лауреат Нобелевской премии, один из создателей философской концепции интуитивизма. Психоанализ -- психологическая и психотерапевтическая концепция, разработанная Зигмундом Фрейдом (1856--1939), австрийским психиатром и психологом, основоположником психоанализа. По Фрейду, в формировании характера личности и ее патологии решающая роль принадлежит детству. Упомянутые Л. Мизесом три концепции, относящиеся к совершенно различным областям науки, имеют одно общее -- все они в сталинском государстве были объявлены лженаукой, идеалистическим хламом.

[487]

эзотерические -- предназначенные только для посвященных

[488]

Внутренняя противоречивость философии Гегеля сделала возможным использование его идей различными направлениями общественно-политической мысли. Философия Гегеля (особенно диалектический метод) стала одним из источников марксистского учения. В то же время философское оправдание прусского деспотического государства было подхвачено консервативно-националистическими кругами и явилось базой нацизма. Джентиле Джованни (1875--1944) -- итальянский философ и историк, официальный идеолог фашистского режима. Шпенглер Освальд (1880--1936) -- немецкий философ и публицист, автор нашумевшей книги "Закат Европы". Стоял на консервативно-националистических позициях; его идеи сыграли существенную роль в формировании идеологии национал-социализма.