Напомню, что до сталинской Конституции выборы депутатов в высший орган Советской власти (и во все остальные) проводились открыто, и не все граждане допускались к ним. При таких выборах партийные функционеры на местах, используя свое всевластие, могли легко задавить любую критику против себя и против выдвигаемых этими же местными функционерами кандидатов в депутаты. То есть партийные боссы гарантированно могли провести в органы власти того, кого хотели, — своих ставленников.

По сталинской Конституции избирательное право получили все граждане СССР, а все виды голосования стали тайными. Более того, как задумал Сталин, выборы должны были стать альтернативными, то есть на каждое депутатское место должно было выдвигаться несколько кандидатов в депутаты, были даже отпечатаны образцы, как оформлять бюллетени для голосования, когда в них несколько кандидатов. Эта норма Конституции стала шагом к коммунизму, шагом по передаче власти всему народу, и никто не мог открыто ее критиковать ввиду немедленно следовавшего вопроса — если ты коммунист, то почему против коммунизма?

Но эта норма вызвала панику среди партийных функционеров — парторгов, секретарей райкомов и обкомов. Многие из них боялись, что при тайном голосовании, да еще и при нескольких кандидатах в депутаты, они не смогут провести в Верховный Совет не только себя и своих ставленников, но и просто людей коммунистических убеждений. А провал выборов, назначенных на 1938 год, означал для них смещение с должностей — лишал их того, ради чего они и вступили в партию коммунистов.

И в конце весны 1937 года не Сталин и не политбюро — подчеркнем это, — а местные партийные функционеры потребовали от ЦК предупреждающих репрессий, то есть они потребовали отправкой в лагеря и расстрелами очистить Свои области от тех, кто мог вмешаться в выборы следующего года и помешать местным партбоссам провести в Советы тех депутатов, которых они хотели. Конкретно первое требование о репрессиях поступило от секретаря Западно-Сибирского краевого комитета партии Роберта Индриковича Эйхе. За ним последовали такие же требования от остальных республиканских, краевых и областных секретарей.

Мог ли Сталин воспрепятствовать проведению репрессий? Напомню, что даже если бы он и не считал их полезными, то не мог — он имел в высшем руководящем органе партии — ЦК — всего один голос из более чем семи десятков голосов. Однако Сталин, без сомнения, считал эти репрессии крайне необходимыми, но совершенно по другим причинам. Если местные функционеры требовали репрессий из боязни за свои теплые места, если они хотели с помощью репрессий устранить конкурентов, то Сталина это не касалось: у него к тому времени за 20 лет работы уже никаких конкурентов не было, и его самые злостные враги не могут до сих пор ему этих конкурентов придумать — не могут выдумать, кто конкретно в партии коммунистов мог бы заменить Сталина на его посту и кто на этот пост реально мог бы претендовать при живом Сталине.

Но у Сталина была другая причина для проведения репрессий, бывшая общепризнанной во всем мире, то есть любая цивилизованная страна при тех обстоятельствах, которые сложились у Советского Союза, подобные репрессии проводила обязательно.

Давайте перенесемся в Германию тех лет. В 1933 году немцы абсолютно демократическим путем избрали своим вождем Адольфа Гитлера и, следовательно, абсолютно осознанно выбрали его программу действий, которую он совершенно откровенно изложил в своей программной книге «Mein Kampf» («Моя борьба»). По своим социальным убеждениям Гитлер был национал-социалистом, но не будем касаться подробностей этого учения, а только упомянем, что сподвижник Гитлера доктор Геббельс кратко объяснял, что русские коммунисты хотят построить коммунизм для всего мира, а национал-социалисты — только для немцев. Ни с одной стороны это утверждение нельзя считать истинным, но доля правды в словах Геббельса все же есть.

Нам же важны государственные цели Гитлера — то, какой он видел будущую Германию, поскольку именно в этом вопросе идеи Гитлера непосредственно затрагивали СССР. Он видел проблему в том, что у немцев катастрофически не хватает земли, чтобы иметь продовольственную независимость. Проблема не нова, и в Первой мировой войне, как уже было сказано, Германия пыталась решить этот вопрос за счет колоний, принадлежащих Франции и Великобритании. Гитлер же диаметрально изменил направление экспансии Германии и публично отказался от любых притязаний на владения Франции и Англии. Он не уставал повторять:

«Наша задача — не в колониальных завоеваниях. Разрешение стоящих перед нами проблем мы видим только и исключительно в завоевании новых земель, которые мы могли бы заселить немцами. При этом нам нужны такие земли, которые непосредственно примыкают к коренным землям нашей Родины. Лишь в этом случае наши переселенцы смогут сохранить тесную связь с коренным населением Германии. Лишь такой прирост земли обеспечивает нам тот прирост сил, который обусловливается большой сплошной территорией.

Задача нашего движения состоит не в том, чтобы быть адвокатом других народов, а в том, чтобы быть авангардом своего собственного народа».

И затем он выделил шрифтом главную цель:

«Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке. Мы окончательно рвем с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе.

Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены… наша миссия должна заключаться прежде всего в том, чтобы убедить наш народ: наши будущие цели состоят не в повторении какого-либо эффективного похода Александра, а в том, чтобы открыть себе возможности прилежного труда на новых землях, которые завоюет немецкий меч».

Естественно, что когда национал-социалисты во главе с Гитлером пришли к власти, то Советский Союз официально запросил правительство Германии — являются ли цели, указанные Гитлером в «Моей борьбе», целями немецкого государства? Отдадим должное Гитлеру — он не стал юлить или обманывать: ответа на запрос Советского Союза не последовало. Стало ясно, что в противовес немецкому мечу остается срочно ковать советский меч.

На какие земли в СССР конкретно претендовала Германия? По первоначальным планам в состав Германии должны были войти Прибалтика, северо-западные области России и Крым. Из этих регионов полностью выселялось все коренное население, и они становились собственностью Германии. На всей территории СССР до линии Архангельск — Волга — Астрахань создавались марионеточные государства, во всех отношениях полностью зависящие от Германии. Эти государства и должны были стать колониями Германии.

На территориях этих «московий» и «украин» должны были быть построены чисто немецкие города и села, в которых туземцам запрещено было бы жить, — немецкие колонии. А русские, украинцы и другие народы должны были бы жить в своих городах и селах, но работать на полях немецких колоний, на немецких заводах, фабриках и нефтепромыслах. Правда, немцы собирались и сами работать, поэтому, по их планам, в их колониях должны были остаться 50 миллионов славян, а остальные выселялись за Урал.

Существует пропагандистское клише, что немцы собирались заставить покоренные народы работать на себя с помощью насилия — с помощью эсэсовцев с собаками. Ничего подобного. Гитлер говорил:

«И поэтому, властвуя над покоренными нами на восточных землях рейха народами, нужно руководствоваться одним основным принципом, а именно: предоставить простор тем, кто желает пользоваться индивидуальными свободами, избегать любых форм государственного контроля и тем самым сделать все, чтобы эти народы находились на как можно более низком уровне культурного развития.

Нужно всегда исходить из того, что в первую очередь задача этих народов — обслуживать нашу экономику. И поэтому мы должны стремиться, руководствуясь экономическими интересами, всеми средствами извлечь из оккупированных русских территорий все, что можно. А стимулировать в достаточной степени поставки сельскохозяйственной продукции и направление рабочей силы в шахты и на военные заводы можно продажей им со складов промышленных изделий и тому подобных вещей».

Обратите внимание: Гитлер хотел нас сделать рабами, предоставив нам полную свободу от службы своему государству. Это парадоксальная мысль, которую мало кто понимает, это гитлеровская идея, которой сегодня энергично пользуются США и страны Запада при колонизации Советского Союза и других стран.

Зачем Гитлер хотел предоставить русским индивидуальные свободы? Чтобы, еще раз цитирую, «…извлечь из оккупированных русских территорий все, что можно». Почему индивидуально свободные русские будут рабами? Потому что немцы предоставили бы им импортные, снова цитирую, «…промышленные изделия и тому подобные вещи».

А что происходит сегодня? Сегодня русские сами, своими руками грабят будущее своих детей, извлекая из России все что можно — нефть, металлы, энергию — и отправляя это на Запад. И делают они это совершенно свободно за все те же импортные товары.

В чем разница между сегодняшним днем и немецкой оккупацией? Немцы на наших землях хотели и сами работать, и нас грабить. А сейчас на Западе нет желающих работать самим, и нас только грабят. Вы можете оценить размер грабежа по непрерывно растущим ценам, по ликвидации бесплатного жилья, бесплатного образования, бесплатного лечения. Но размер грабежа можно оценить и в общем. Согласно «Российскому статистическому ежегоднику» за 1995 год, в 1990 году в Советской, коммунистической России доход в долларовом эквиваленте среднего русского гражданина был на 26 % выше дохода южнокорейца. А в 1999 году, по данным ЦРУ США, доход среднего русского, то есть доход Абрамовичей и Ходорковских, сложенный с доходом трудящегося человека и деленный на численность населения, уже составлял едва 32 % от дохода среднего южнокорейца. А это значит, что если бы нас не грабили и мы оставались в Советском Союзе, то каждый из нас сегодня жил бы материально в четыре раза лучше, чем сегодня. И в миллион раз лучше — духовно.

Но зато, как уверяют грабители и их холуи в науке и прессе, теперь у нас есть свобода. Да, есть. И эта свобода гитлеровская.

Сталин был слуга советского народа, Сталин был раб советского народа. И всех тех, кто хотел установить для советского народа гитлеровскую свободу, он, как слуга, обязан был уничтожать беспощадно, как уничтожают вшей, паразитирующих на человеке.

Но тогда, в те годы, прежде чем подарить советским гражданам свою свободу, Гитлер обязан был нас завоевать. Сегодня почти все историки обращают внимание только на то, что у немцев были мощные авиация и танковые войска и что, дескать, только они приводили к молниеносным победам. Это не так, если исключить тогдашнюю Польшу, с ее правительством подлых кретинов, — Гитлер молниеносно разгромил всех своих противников совершенно другим оружием, и это оружие называется «пятая колонна».

Напомню происхождение термина. В 1936 году в Испании поднял мятеж ставленник фашистских Германии и Италии генерал Франко. Он вел свои войска на Мадрид четырьмя колоннами, а в Мадриде в это время предатели в правительстве и армии испанской Республики ударили в спину правительственным войскам. Этих предателей генерал Франко назвал своей «пятой колонной». С тех пор этот термин стал употребляться для обозначения предателей, которые прямо или косвенно действуют в интересах враждебных стран против своего народа.

«Кто говорит, что я собираюсь начать войну, как сделали эти дураки в 1914 году? — спрашивал Гитлер, имея в виду Первую мировую, и пояснял: — Мы будем иметь друзей, которые помогут нам во всех вражеских государствах. Мы сумеем заполучить таких друзей. Смятение в умах, противоречивость чувств, нерешительность, паника — вот наше оружие…

Через несколько минут Франция, Польша, Австрия, Чехословакия лишатся своих руководителей. Армия останется без генерального штаба. Все политические деятели будут устранены с пути. Возникнет паника, не поддающаяся описанию. Но я к этому времени уже буду иметь прочную связь с людЪми, которые сформируют новое правительство, устраивающее меня.

Когда противник деморализован изнутри, когда он находится на грани революции, когда угрожают социальные беспорядки, тогда наступает долгожданный момент. Один удар должен сразить врага…»

И действительно, Гитлер разил врага таким ударом — ударом изнутри силами «пятой колонны».

Весной 1938 года он без единого выстрела занял Австрию, власть в которой уже фактически захватила его «пятая колонна».

Осенью 1938 года он захватывает у Чехословакии Судет- скую область, а весной 1939 года — и всю Чехословакию, силы которой подорвали «пятые колонны» судетских немцев и словацких фашистов из католической партии Йозефа Тисо.

В 1940 году немецкие войска, как нож сквозь масло, проходят сквозь Голландию и Бельгию с помощью фашистской «пятой колонны» в этих странах. Не провоевав и двух недель и не понеся серьезных потерь, сдается французская армия, которая победила немцев в Первой мировой войне. Сдается, поскольку «пятая колонна» Германии вызвала во Франции, как и говорил Гитлер, «панику, не поддающуюся описанию».

А до этого, весной 1940 года, немецкий десант захватил Норвегию с помощью местной «пятой колонны», руководимой Квислингом.

Так мог ли Сталин позволить, чтобы немцы и в Советском Союзе повторили свои подвиги за счет местных предателей?

Давайте подчеркнем — то, что на коммуниста Сталина клевещут, видно по исключительной подлости самой клеветы. Ведь его обвиняют в репрессиях против «пятой колонны» нацистов в СССР, то есть обвиняют в том, с помощью чего он спас и СССР, и всю Европу от немецкого нацизма. Ведь в это время все страны, которые успели, делали то же самое, что и Сталин, — чистили свои страны от «пятой колонны» без суда и следствия. А как же иначе?

Как только в сентябре 1939 года Великобритания объявила войну Германии, англичане немедленно без следствия и суда арестовали 20 тысяч членов британских нацистов во главе с сэром О.Мосли и его женой и еще 74 тысячи человек, заподозренных в связях с Германией, и посадили их в концлагеря с тяжелейшими условиями содержания. Паникерам заткнули пасть железным кулаком: за сомнения в победе — месяц тюрьмы, за потребность поделиться этими сомнениями с солдатами — три месяца, за похвалу Гитлеру как хорошему руководителю — пять лет. А как же иначе?

Французы начали в 1939 году репрессии не с того конца — они провели повальные аресты немцев на своей территории, в том числе и антифашистов. А надо было начать с комитетов солдатских матерей, которые с криками «Долой войну!» устраивали демонстрации на взлетных полосах французских аэродромов, не давая взлетать британским истребителям, пытавшимся защитить небо Франции от немецкой авиации.

Американцы после начала войны с Японией посадили в концентрационные лагеря безо всякого следствия и суда 112 тысяч своих граждан японского происхождения. И действия американцев понятны — в воюющей стране не должно быть даже намека на возможность предательства.

И после таких собственных репрессий Запад обвиняет Сталина в репрессиях «пятой колонны»?! Как еще это назвать, как не крайней степенью подлости?

Ведь положение с «пятой колонной» в СССР было неизмеримо тяжелее, нежели в Великобритании, Франции или США. В России оставались те, кто до коммунистов паразитировал в ней. Часть этих людей приняла коммунистические идеи, но часть затаилась или активно вредила Советской власти в надежде на возвращение старых порядков. К ним примыкали военнослужащие Белой армии, а также кулачество, которому проводящие коллективизацию коммунисты не дали развернуться в паразитическую прослойку на селе. Существенная часть этих сил не разоружилась, ожидая момента взять реванш. В республиках существовали националистические настроения малоспособной части местной бюрократии и интеллигенции. Не имя возможности из-за лени и тупости конкурировать с общесоюзной бюрократией и интеллигенцией, эти «борцы за права малых наций» стремились оторвать свои народы от СССР в надежде, что после избавления от конкурентов они наконец-то дорвутся до жирных государственных кормушек. Впрочем, тупость и подлость последних мы воочию увидели во времена «перестройки».

Более того, к «пятой колонне» СССР примкнула подлая и тупая часть партийных функционеров из числа самих коммунистов, которая в ходе революции заняла высокие посты, но из-за лени и тупости оказалась неспособной на них работать. Таких понижали в должностях, они лишались льгот и озлоблялись на Советскую власть, активно пополняя ряды «пятой колонны». В связи с последней, «коммунистической», частью «пятой колонны» СССР следует вспомнить и о Льве Давыдовиче Троцком, человеке с амбициями вождя международного коммунистического движения, не подтвержденными ни умственными, ни моральными, ни деловыми качествами. Напомню, что он примкнул к коммунистам, подобравшим власть в России незадолго до этого события, но поскольку претендовал на роль единоличного вождя, то ему полагались и собственные идеи. Такими идеями был архаический, стародавний марксизм. Дело в том, что один из признанных всеми коммунистами теоретиков коммунизма Карл Маркс умозрительно пришел к выводу, что коммунисты не могут победить в одной стране, поскольку капиталистическое окружение власть коммунистов в такой стране уничтожит. Кроме того, по его мнению, власть коммунистов может установиться только в стране, где очень много рабочих.

Россия была аграрной, рабочих было мало, и, согласно архаичным идеям Маркса, уже по этой причине коммунисты не могли удержать власть. Кроме этого, то есть вторая причина по Марксу, — коммунисты пришли к власти только в России и нигде больше, и поэтому коммунизм в России был невозможен. Но конкуренты Троцкого на роль вождя, Ленин и Сталин, считали, как я уже писал, что к идеям Маркса нужно относиться творчески, на его заблуждения не обращать внимания и строить в России коммунизм. Если бы Ленин и Сталин так не считали, то, возможно, это утверждал бы Троцкий, но поскольку амбиции требовали от него оригинальных идей, то и пришлось ему стать на позиции дремучего марксизма. С этих позиций он начал требовать, чтобы русские люди были использованы в качестве вязанки хвороста для разжигания коммунистических революций в остальных промышленно развитых странах, то есть русские люди своей кровью должны были освободить тамошних рабочих от капиталистического рабства. Ленин и особенно Сталин крайне отрицательно относились к болтовне Троцкого, и кончилось это тем, что Сталин в 1927 году спор с Троцким вынес на общепартийное обсуждение и затем поставил на голосование. Из более чем 730 тысяч членов партии, проголосовавших за ту или иную позицию, 724 тысячи поддержали Сталина, 4 тысячи — Троцкого и 2,6 тысячи воздержались. То есть Троцкого поддерживало чуть более 0,5 % коммунистов. В конце концов Троцкий был выслан из страны и уже из-за рубежа вел работу по внедрению кондового марксизма — по уничтожению СССР.

Необходимость уничтожения СССР он объяснял так. Поскольку Маркс сказал, что коммунисты в одной стране победить не могут, то СССР в конце концов все равно погибнет и своей гибелью нанесет непоправимый ущерб всему коммунистическому движению, так как рабочий класс в других странах впадет в уныние и не захочет делать общемировую коммунистическую революцию. Следовательно, нужно вернуть СССР в капитализм, вырастить в нем армию пролетариата, а затем уже вместе с пролетариями других стран совершить коммунистическую революцию во всем мире. Но была проблема: люди в СССР с каждым днем жили все лучше и лучше и по этой причине свергать Сталина и Советскую власть не собирались. Второе, коммунисты (вместе с Троцким) избавили Россию от капиталистов, поэтому просто некому было возвращать советские заводы и фабрики (которые в основной массе были построены в СССР), чтобы на этих заводах и фабриках капиталисты вырастили пролетариат, который потом, когда-нибудь после, в мировой революции вместе с пролетариями других стран этих капиталистов сметет и будет строить коммунизм.

И Троцкий находит выход: нужно саботажем и диверсиями ослабить СССР и подставить его под войну с капиталистами, в которой бы СССР проиграл и Советская власть пала. Тогда иностранные капиталисты получили бы в собственность советские заводы и фабрики, сохранившиеся на развалинах СССР, и на них вырастили бы пролетариат для своей погибели. До перестройки эти идеи Троцкого были и смешными, и дикими, но сейчас так уже не кажется. Ведь перестройщики буквально воплотили все идеи Льва Давыдовича, хотя сами себя троцкистами не называют и, по-видимому, даже не знают, кто он такой.

А тогда в СССР те партийные и советские работники, которых за алчность, лень и тупость снимали с постов, начинали примыкать к Троцкому в надежде, что если он победит, пусть даже и ценой гибели страны, они снова вернутся к жирным государственным кормушкам, а эту свою измену Родине оправдывали тем, что пролетариат, дескать, родины не имеет, а посему, изменяя СССР, коммунизму не изменяешь. Чуть дальше об этом прямо скажет заговорщик Рыков.

Приведу пример. В марте 1938 года в Москве, в присутствии сотен иностранных журналистов и дипломатов 11 дней проходил суд над 21 бывшим коммунистом. Список подсудимых возглавили бывший глава Советского Союза, то есть председатель правительства СССР, А. И. Рыков, снятый с поста за 8 лет до этого за пьянство и развал работы, и бывший член политбюро партии коммунистов, также исключенный из политбюро за 9 лет до суда, Н. И. Бухарин. На заседаниях суда подробно выяснялась цель, с которой эти бывшие партийные и советские работники составили заговор против Советской власти. Вот допрос прокурором СССР А. Я. Вышинским подсудимого Рыкова о сговоре преступников с гитлеровской Германией.

«Рыков. Что характерно в этих переговорах? Характерно то, что Карахан сообщил, что немецкие фашисты отнеслись, конечно, с полным благожелательством к возможности прихода власти правых и всячески будут это приветствовать… И в отношении своих военных действий против Союза, что они соглашаются на сотрудничество, мирное сожительство при определенных уступках хозяйственного порядка в виде концессий, льгот по внешней торговле и так далее, то есть то, что в свое время предлагал Бухарин, что с немцами можно сговориться с такого рода уступками без территориальных уступок. Он говорил, что немцы настаивают на том, чтобы национальным республикам было предоставлено право свободного выделения из системы Союза.

Вышинский. Что это значит по существу?

Рыков. Это означает то, что от СССР отходят крупнейшие национальные республики, из национальных республик они пытаются сделать смежные с ними территории, которые сделают своими вассалами и тем самым получат возможность нападения на оставшуюся часть Союза. Они приближаются, таким образом, к сердцу СССР, им облегчается возможность ведения с их стороны победоносной войны с СССР.

Вышинский. Следовательно, это расчленение СССР, отторжение от него ряда республик?

Рыков. Да.

Вышинский. Подготовка фашистам плацдарма для нападения и победы?

Рыков. Да, это несомненно.

Вышинский. Не только орудием, но и сознательными соучастниками.

Рыков. Я не знаю, лучше ли быть сознательным или бессознательным орудием. И то и другое плохо.

Вышинский. Вы изображаете дело так, как будто вы сделались просто жертвой фашистских планов.

Рыков. Нет. Но во всех вожделениях наших мы не были людьми, идущими до конца в отношении фашизма, мы все-таки ограничивали сговор определенными уступками, но мы являлись орудием в том смысле, что этот сговор, то, что приводило к этому сговору, все это облегчало фашизму возможность аннулировать его.

Вышинский. Вы шли к своим преступным целям ценою измены?

Рыков. Конечно.

Вышинский. И шли сознательно?

Рыков. Конечно.

Вышинский. И в этом смысле никаким орудием не сделались?

Рыков. Конечно. Переговоры были…

Вышинский. А что вас использовать хотели фашисты — это особый разговор. Вы их тоже хотели использовать в своих целях.

Рыков. Нет, я думаю, что объективно, ясное дело, движение правых и националистическое движение у нас являются отражением того фашистского и буржуазного окружения, которое есть, потому что если бы буржуазного окружения и фашизма не было бы, правый уклон в СССР породить их не смог, а они целый ряд буржуазных групп создают. Объективно это так.

Вышинский. Ясно, конечно. Но ваши планы сводились к тому, чтобы захватить власть ценой измены?

Рыков. Знаете, измена измене рознь.

(Обратите внимание на эту позицию троцкиста: «измена измене рознь».)

Вышинский. А как относился к этому Бухарин?

Рыков. Что же касается нашей пораженческой позиции, то и ее Бухарин полностью разделял и высказывался за эту позицию еще более резко, чем мы. В частности, именно он внес предложение и формулировал идею открытия фронта немцам в случае войны».

А вот что показал на суде Бухарин.

«Вышинский. Какие цели преследовала ваша организация?

Бухарин. Эта контрреволюционная организация, если сформулировать коротко…

Вышинский. Да, пока коротко.

Бухарин. Она преследовала, по существу говоря — хотя, так сказать, может быть недостаточно сознавала и не ставила все точки над «і», — своей основной целью реставрацию капиталистических отношений в СССР.

Вышинский. Свержение Советской власти?

Бухарин. Свержение Советской власти — это было средством для реализации этой цели.

Вышинский. Путем?

Бухарин. Как известно…

Вышинский. Путем насильственного ниспровержения?

Бухарин. Да, путем насильственного ниспровержения этой власти.

Вышинский. При помощи?

Бухарин. При помощи использования всех трудностей, которые встречаются на пути Советской власти, в частности при помощи использования войны, которая прогностически стояла в перспективе.

Вышинский. Которая стояла прогностически в перспективе при чьей помощи?

Бухарин. Со стороны иностранных государств.

Вышинский. На условиях?

Бухарин. На условиях, если говорить конкретно, целого ряда уступок.

Вышинский. Вплоть до…

Бухарин. Вплоть до территориальных уступок.

Вышинский. То есть?

Бухарин. Если ставить все точки над «і», — на условиях расчленения СССР.

Вышинский. Отторжения от СССР целых областей и республик?

Бухарин. Да.

Вышинский. Например?

Бухарин. Украины, Приморья, Белоруссии.

Вышинский. В пользу?

Бухарин. В пользу соответствующих государств, которые географически и политически…

Вышинский. Именно?

Бухарин. В пользу Германии, в пользу Японии, отчасти — Англии».

Заговорщики не брезговали предавать СССР и странам помельче. Подсудимый Г. Ф. Гринько, бывший председатель Госплана Украинской СССР показал, что «…к 1930 году относится обсуждение в нашей организации вопроса о необходимости договориться с Польшей об оказании военной помощи повстанческому выступлению на Украине против Советской власти. В результате этих переговоров с Польшей было достигнуто соглашение, и польский генеральный штаб усилил переброску на Украину оружия, диверсантов и петлюровских эмиссаров».

А вот что показывает, так сказать, партийный работник Белоруссии В. Ф. Шарангович:

«К этому периоду (1933) сгладились какие-либо разногласия между правыми, троцкистами и национал- фашистами. Все мы ставили перед собой одну задачу — задачу борьбы с Советской властью любыми методами, включая террор, диверсию и вредительство. Конечной целью всех этих трех организаций, действовавших на территории национальной республики, было отторжение Белоруссии от Советского Союза и создание «независимого» буферного государства, которое, несомненно, находилось бы целиком в руках Польши и Германии…

…Несмотря на то что директивы, получаемые нами, исходили, с одной стороны, из Москвы, от центра правых и троцкистов, а с другой стороны, из Варшавы — от польских… кругов, никакого различия в их содержании не было, они были едины и нами претворялись в жизнь».

А вот Вышинский допрашивает пролезших в партию коммунистов узбекских шовинистов.

«Ходжаев. Большинство буржуазно-националистической организации Бухары ориентировалось тогда на Англию. Разумеется, эти националистические круги и тогда совершенно ясно представляли себе, что независимость от Советской России, опора на Англию не могут обойтись так просто и не ради прекрасных глаз будет Англия оказывать содействие. Они и тогда считали возможным принять протекторат Англии и под этим протекторатом отделиться окончательно от Советской России. Вот в целях осуществления этой задачи мы тогда проводили целый ряд действий. Мы систематически вытесняли из советского и партийного аппарата действительных членов партии, настоящих советских людей, и занимали эти посты своими людьми. Мы готовили кадры для того, чтобы по-настоящему занимать руководящие посты в советском аппарате, по-настоящему руководить государством. Свои кадры для этого мы формировали главным образом из буржуазной молодежи и обучали их не в советских школах, а посылали преимущественно за границу — в Германию, в Турцию.

Вышинский. Что вам известно об убийстве Абид Саидова?

Ходжаев. Я слыхал об этом деле в 1931 году.

Вышинский. Что вам известно об убийстве Абид Саидова?

Ходжаев. Мне известно это из двух источников. Был такой Сайд Ахмет. Сайд Ахмет — это советский судья, ташкентский человек. Он как раз был разоблачителем в деле Касымова. После суда Касымова на него начались гонения в Узбекистане. И вот он приходил ко мне, не зная, что я состоял членом той организации, обращался ко мне за защитой — вот, мол, я сделал советское дело, разоблачил сволочей, а на меня гонения. Я его успокоил и даже однажды разговаривал с Икрамовым, говорил, чтобы не трогать, — зачем же гонения на человека устраивать. Не забудьте, это был 1930 год, когда мы еще не были такими, как сейчас…

Вышинский. Не совсем такими, как сейчас?

Ходжаев. Не совсем. Вот тогда Сайд Ахмет рассказал мне, что человек, о котором вы меня спросили, — Абид Саидов — был тогда членом коллегии Наркомпроса, что он был убит своим братом.

Вышинский. Абид Саидов тоже был разоблачителем?

Ходжаев. Конечно.

Вышинский. Убит он был за что?

Ходжаев. Он был активным свидетелем на суде. Он был убит своим братом по постановлению националистической организации «Милли Истиклял»…

Вышинский. Которой руководил?

Ходжаев. Я тогда не знал, кто руководил…

Вышинский. В которой кто участвовал?

Ходжаев. В которой участвовал Икрамов.

Вышинский. А Икрамов причастен к этому делу?

Ходжаев. Я об этом ничего не знаю и сказать не могу.

Вышинский. А вам как говорили?

Ходжаев. Мне говорили, что Икрамов по крайней мере покровительствует этим людям. Сайд Ахмет мне прямо на Икрамова не указывал; возможно, он боялся, потому что Икрамов был секретарем. Затем второй человек, который говорил мне об этом, — Абидова, теперешний постоянный представитель Узбекистана в Москве. Она была женорганизатором или заведующей женотделом в то время. Она выступала на суде общественной обвинительницей. Она довольно активный человек и приняла в этом суде очень активное участие. Она говорила мне и тогда, и совершенно недавно, теперь, в июне — июле 1937 года, еще раз повторила, что этот Абид Саидов был убит националистами, что убийцы эти не были разоблачены до конца, не все разоблачены, что не все они понесли наказание, что Икрамов этим убийцам оказывал покровительство, но о том, что Икрамов принимал участие или что-нибудь в этом роде она мне не говорила.

Вышинский. Позвольте подсудимого Икрамова спросить?

Председательствующий. Пожалуйста.

Вышинский. Подсудимый Икрамов, был такой факт — убийство Абид Саидова?

Икрамов. Был такой факт.

Вышинский. За что он был убит?

Икрамов. Официально, что знаю, то только и могу сообщить.

Вышинский. Ну, что вы знаете?

Икрамов. Официально знаю, что он разоблачал на суде «милли истиклялов», контрреволюционеров, и по заданию этой группы его убили.

Вышинский. Какая группа его убила?

Икрамов. Группа «милли истиклялов».

Вышинский. А членом этой группы вы были?

Икрамов. Был.

Вышинский. Когда это было?

Икрамов. В 1930 году.

Вышинский. Кто тогда руководил этой группой?

Икрамов. «Милли Истиклял»?

Вышинский. Да.

Икрамов. Я сказал, что я с 1926 года состою и руковожу и несу ответственность.

Вышинский. В 1930 году вы занимали в этой группе руководящую роль?

Икрамов. Нет.

Вышинский. Кто ею руководил?

Икрамов. Председателем был Каримов, в то время у нас была поставлена одна задача — захватить вузы, засорить вузы классово враждебными к Советской власти элементами, подготовить кадры. Вот это — основная линия.

Вышинский. А между прочим убили Абид Саидова?

Икрамов. Да.

Вышинский. А кто его убил?

Икрамов. Я официальный материал могу сообщить, который знаю.

Вышинский. Может быть, неофициальный сообщите? За что был убит Абид Саидов? Был ли в числе убийц Абид Саидова Бату?

Икрамов. За то, что разоблачал буржуазных националистов. Бату — участник убийства.

Вышинский. Это тот Бату, который с Рамзи являлся вашим человеком?

Икрамов. Да».

Но и в Москве заговорщики не страдали нерешительностью. Вот допрос А. П. Розенгольца, народного комиссара внешней торговли. Напомню, что упоминаемый в разговоре Тухачевский был заместителем народного комиссара обороны, а Ягода — народным комиссаром внутренних дел.

«Вышинский. Подсудимый Розенгольц, продолжайте.

Розенгольц. Момент, на котором я остановился, это совещание, которое было с Тухачевским. Оно было в конце марта. Крестинский на очной ставке внес поправку, что оно было в начале апреля, но это разногласие несущественное. Было совещание с Тухачевским.

Вышинский. Где было это совещание?

Розенгольц. У меня на квартире.

Вышинский. У вас на квартире совещание с кем?

Розенгольц. С Тухачевским и с Крестинским.

Вышинский. Когда было совещание, дайте точную дату.

Розенгольц. Это было в конце марта 1937 года.

Вышинский. Дальше.

Розенгольц. На этом совещании Тухачевский сообщил, что он твердо рассчитывает на возможность переворота, и указывал срок, полагая, что до 15 мая, в первой половине мая, ему удастся этот военный переворот осуществить.

Вышинский. В чем заключался план этого контрреволюционного выступления?

Розенгольц. Тут у Тухачевского был ряд вариантов. Один из вариантов, на который он наиболее сильно рассчитывал, это — возможность для группы военных, его сторонников, собраться у него на квартире под каким- нибудь предлогом, проникнуть в Кремль, захватить кремлевскую телефонную станцию и убить руководителей партии и правительства.

Вышинский. Это был его план или был ваш общий план?

Розенгольц. Мы этот план его не обсуждали. Он просто сообщил нам его как один из вариантов, на который он возлагает большие надежды.

Вышинский. А вы предоставляли уже ему действовать?

Розенгольц. Ну, понятно. Мы не могли входить в эти вопросы.

Вышинский. А почему он посвящал вас в этот план?

Розенгольц. Поскольку мы вообще ставили вопрос о военном перевороте.

Вышинский. Как руководители этого выступления?

Розенгольц. Да.

Вышинский. Этого заговора?

Розенгольц. Да.

Вышинский. Позвольте Крестинского сейчас спросить (К Крестинскому). Вы подтверждаете это?

Крестинский. Да, подтверждаю. Совещание это было у Розенгольца. Это было в начале апреля. Мы на этом совещании говорили уже об аресте Ягоды и исходили из этого ареста как из факта. Об аресте Ягоды я узнал 2–3 апреля. Значит, это было в апреле месяце.

Вышинский. Вы были также осведомлены об участии Ягоды в заговоре?

Крестинский. Да, я об этом уже говорил вчера.

Вышинский. Садитесь. Обвиняемый Розенгольц, продолжайте.

Розенгольц. Тут же встал вопрос о террористическом акте. Мы с Крестинским обсуждали вопрос о возможном террористическом акте в отношении Председателя Совнаркома Молотова.

Вышинский. Обвиняемый Крестинский, обсуждали вы вопрос о террористическом акте против Вячеслава Михайловича Молотова?

Крестинский. Мы обсуждали с ним вопрос иначе — в более широком разрезе…

Вышинский. Этот вопрос стоял у вас?

Крестинский. Мы с ним говорили вообще о необходимости восстановить террористическую деятельность троцкистов, прервавшуюся после смерти Пятакова, и на эту тему мы говорили с Розенгольцем и Гамарником, говорили о необходимости террористических актов против руководителей партии и правительства.

Вышинский. Против кого именно?

Крестинский. Имелись в виду Сталин, Молотов и Каганович, но специально террористического акта в отношении Молотова в деталях мы не обсуждали.

Вышинский. Меня не интересуют детали. Был у вас разговор о подготовлявшемся террористическом акте против товарища Молотова?

Крестинский. Не о подготовлявшемся, а о необходимости подготовить.

Вышинский. Итак, вы говорили о необходимости подготовить террористический акт для того, чтобы его совершить?

Крестинский. Да, конечно.

Вышинский. Садитесь».

Итак, вдумаемся в то, что тогда происходило. Группа примазавшихся к коммунистам алчных негодяев ради получения высоких постов и ради бесконтрольности в расхищении богатств СССР, фактически ради денег и славы, нелегально связалась с враждебными СССР иностранными государствами и вместе с ними готовила войну, поражение в войне и расчленение СССР на части. И эти негодяи прекрасно знали, что Россия, ныне кормившая их, в Первую мировую только солдатами потеряла более 4 миллионов человек, а они готовили ей поражение в новой войне — в той, в которой СССР потерял 26 миллионов.

Скажите, потери народа в 26 миллионов человек стоят того, чтобы без какой-либо жалости уничтожать всех подобных тварей?

Сейчас обслуживающие режим историки и журналисты хором твердят, что тот судебный процесс 1938 года, на котором преступники сознались в своих планах и действиях по развалу СССР и передаче его остатков для разграбления капиталистам Запада, сфальсифицирован. А что — развал Советского Союза, вопреки высказанному на референдуме мнению его граждан в 1991 году, тоже сфальсифицирован? И воля народа СССР выполнена, и мы сейчас живем все еще в СССР? Как же можно сомневаться в наличии у СССР врагов тогда, если мы их воочию видим сейчас?

Итак, хотя инициатива проведения репрессий исходила от низовых партийных руководителей, боящихся потерять свои должности, а вместе с ними и кормушки, но эти репрессии были нужны и всему народу СССР. Сталин, как вождь этого народа, обязан был их провести. Но повторю, если Сталин имел целью репрессий очищение страны от предателей, собиравшихся ударить в спину советскому народу с началом войны, то партийная номенклатура попутно собиралась убрать с дороги и своих конкурентов.

Выявлением врагов советского народа занимался наркомат внутренних дел и прокуратура, а осуждением — суды. Но Москва, политбюро, Сталин могли проконтролировать деятельность только судов и только при рассмотрении ими наиболее громких дел, а репрессии требовалось провести в отношении нескольких сот тысяч человек, и провести быстро. Как доверить народным судам, состоящим из безответственного судьи и двух зевак с улицы, такие дела? Ведь на приговоры народных судов мог оказать давление любой властный негодяй, и эти негодяи на самом деле использовали свой шанс.

В связи с этим для проведения репрессий в СССР были созданы специальные суды — «чрезвычайные», или «особые», тройки. Создавались они в каждой области и в республиках, не имевших областного деления. Состояли тройки из двух высших юристов этого региона: начальника НКВД и прокурора или судьи областного, краевого или Верховного суда республики. Спустя некоторое время было уточнено, что этими юристами должны быть начальник НКВД и прокурор области. Но главное в этих судах было то, что их членом обязательно был секретарь обкома — высший партийный руководитель. Советская власть, создавая тройки, исходила из того, что на такой суд, состоящий из высших должностных лиц данного региона, никто не сможет повлиять — никто не сможет заставить чрезвычайную тройку принять заведомо неправосудное решение. В то же время секретарь обкома был жизненно заинтересован, с одной стороны, выявить и обезвредить «пятую колонну» у себя в области, а с другой — был заинтересован в преддверии свободных выборов не возбудить недовольство народа несправедливостью репрессий.

Репрессиям подлежали, цитата: «…продолжающие вести активную антисоветскую деятельность», — обращаю ваше внимание: не все, а только те, кто продолжал вести антисоветскую деятельность, цитирую: «кулаки, члены антисоветских партий (эсеры, грузмеки, мусаватисты, иттихадисты и дашнаки), бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, бандпособники, переправщики и реэмигранты». Кроме этого, не отошедшие от преступного мира уголовники: «бандиты, грабители, воры-рецидивисты, контрабандисты-профессионалы, аферисты-рецидивисты, скотоконокрады». Отметим, что уголовники-профессионалы составляли огромную, если не определяющую долю репрессированных, и для мировой практики в этом нет ничего нового — с началом Первой мировой войны французы во рвах Винсенского форта расстреляли без суда и следствия всех тех, на кого агенты французской полиции указали как на неисправимых уголовников или хулиганов. Уголовники и в мирной жизни мешают, а во время войны их пребывание на свободе становится нетерпимым. В СССР вместе с этими элементами «пятой колонны» репрессировались и активные пособники потенциальных противников СССР — Германии, Польши и Японии.

Но отметим и резкое отличие в проведении репрессий в СССР и в Англии, Франции и США в те годы.

Если в так называемых цивилизованных странах решение о репрессии того или иного человека принимал мелкий чиновник, то в СССР это разрешалось или обычному суду, или суду из высших должностных лиц данного региона.

В Англии, Франции и США репрессии были злобно- формализованы: к примеру, если у тебя одна из бабушек была японка, то вне зависимости от того, что ты за человек и как относишься к своей родине — США, ты подлежал заключению в концлагерь. А в СССР репрессиям подлежали только реальные враги и принадлежность к любой группе населения сама по себе поводом для репрессий не являлась.

И наконец, если в странах Запада в те годы люди репрессировались по простому доносу полицейского агента, то в СССР следственные органы в отношении репрессированных проводили следствие, собирали доказательства преступной деятельности, суммировали преступную деятельность обвинительным заключением, и только после этого судьбу репрессированного решала тройка, причем она была обязана: «…выносить приговоры в соответствии с приказом НКВД СССР № 00485 от 25 августа 1937 года по первой и второй категории, а также возвращать дела на доследование и выносить решения об освобождении обвиняемых из-под стражи, если в делах нет достаточных материалов для осуждения обвиняемых».

Однако слишком уж радоваться гуманизму коммунистов в этом вопросе не приходится, поскольку он влек за собой и естественные судебные ошибки. Скажем, тогда был арестован по подозрению в принадлежности к «пятой колонне» комдив Рокоссовский, поляк по рождению. Следствие разобралось с доносами на него, и Константин Константинович Рокоссовский был освобожден, став в ходе войны одним из самых выдающихся маршалов.

Тогда же был арестован поляк Бронислав Каминский, и в его деле следствие тоже не нашло доказательств вины. Каминский был выпущен на свободу, а в ходе войны на службе у немцев организовал из других предателей так называемую Русскую народно-освободительную армию и вместе с ней прославился такой жестокостью по отношению к партизанам и советским гражданам на оккупированной немцами территории СССР, что немцы этому гражданскому инженеру присвоили звание генерал-майора вермахта и бригаденфюрера СС. Но особенно этот шакал отличился при подавлении восстания в Варшаве в 1944 году: за его зверства и грабежи его вынуждены были расстрелять сами немцы. Насколько меньше пролилось бы советской и польской крови, если бы этого мерзавца расстреляли в ходе репрессий 1937 года!

Теперь нужно сказать о количестве репрессированных. Как видите и как увидите дальше, это количество было не всегда достаточным и не всегда справедливым, но тем не менее число репрессированных скрывается до сих пор и вместо него выдаются потоки лжи. Если опереться на проскакивающие из архивов числа, которым можно верить, то в 1937–1938 годах подвергалось аресту до одного миллиона человек, из которых около 200 тысяч было расстреляно. Повторю, что число репрессированных перед войной нельзя считать достаточным, но эффект от репрессий для народов СССР все же был спасительным.

22 июня 1941 года немецкая армия, ведя за собой сволочь со всей Европы, напала на СССР, осуществляя гитлеровский план «Барбаросса». Британский профессиональный разведчик и историк Лен Дейтон дает такие достаточно интересные факты оценки этого события западными военными специалистами:

«Как только стало известно о начале операции «Барбаросса», практически все до одного военные специалисты предсказали скорый крах России. Американские военные эксперты рассчитали, что Советский Союз продержится не более трех месяцев. Черчилля засыпали такими же неточными прогнозами: фельдмаршал сэр Джон Дилл, начальник Имперского генерального штаба, дал Красной Армии всего шесть недель. Посол Великобритании в Москве Стаффорд Криппс считал, что она продержится месяц. Самыми неточными были оценки английской разведки: она считала, что русские продержатся не больше десяти дней.

Прорицатели могли смело запечатывать конверты со своими предсказаниями скорой победы вермахта: Польша была завоевана за 27 дней, Дания — за 24 часа, Норвегия — за 23 дня, Голландия — за 5, Бельгия — за 18, Франция — за 39, Югославия — за 12, Греция — за 21 день и Крит за 11. С другой стороны, Красной армии потребовалось больше трех месяцев, чтобы разгромить финнов. Разве этих цифр было недостаточно для того, чтобы подсчитать, что Гитлер будет в Москве задолго до Рождества?»

Как вы знаете, вопреки этим прогнозам, в Москве немцы побывали только в качестве военнопленных. Но остается вопрос: неужели во всех штабах и разведках Великобритании и США сидели исключительно кретины, не способные мало-мальски точно спрогнозировать события? Нет, конечно. Просто все тогдашние разведчики, генералы и политики ожидали, что повторится сценарий захвата Гитлером остальных стран Европы — все ожидали, что в спину Красной армии ударит «пятая колонна». А она не ударила. За всю войну в тылу Советского Союза не было ни одного выступления в пользу Гитлера. Немцы не собирались оккупировать СССР далее линии Урал — Волга — Астрахань, то есть не собирались трогать Среднеазиатские республики СССР, но и там не было никаких «народных фронтов», как в 1991-м, и в рядах Красной армии сражались и умирали за СССР и казахи, и узбеки, и таджики, и киргизы.

В 1937–1938 годах послом США в СССР был Джозеф У. Дэвис. После нападения Германии на СССР он записал в своем дневнике 7 июля 1941 года:

«…Сегодня мы знаем благодаря усилиям ФБР, что гитлеровские органы действовали повсюду, даже в Соединенных Штатах и Южной Америке. Немецкое вступление в Прагу сопровождалось активной поддержкой военных организаций Гелена. То же самое происходило в Норвегии (Квислинг), Словакии (Тисо), Бельгии (де Грелль)… Однако ничего подобного в России мы не видим. «Где же русские пособники Гитлера?» — спрашивают меня часто. «Их расстреляли», — отвечаю я. Только сейчас начинаешь сознавать, насколько дальновидно поступило советское правительство в годы чистки».

Увы, расстреляли не всех, но об этом чуть позже. Сейчас же давайте оценим эффект от репрессий уголовников.

В 1998 году в России с около 140 млн населения в результате преступлений погибли 64 545 человек, 81 565 ранены.

Через три года генерал-полковник Л. Ивашов сообщил:

«…8 минувшем, 2001 году, в результате убийств погибли 83 тысячи человек, десятки тысяч скончались позже в больницах после покушений на их жизнь, около 70 тысяч сгинули без вести».

А в 1940 году (после «чистки» 1937–1938 года) при численности населения в 190 млн человек в СССР было всего 6549 убийств. Если сегодня повторить репрессии 1937 года и добиться показателей 1940-го, то только в плане уголовной преступности убыль населения с лихвой компенсируется через 5 лет за счет сохранения жизни порядочных людей. Но ведь еще будет прекращено разворовывание и разрушение России, а это ведь тоже немало.

И несколько слов по поводу того, что в СССР членов «пятой колонны» расстреливали. Вот задайте себе вопрос: почему французы в 1914 году своих уголовников расстреляли, а не посадили, скажем, в тюрьмы? Потому что это было бы страшнейшим попранием гуманизма. Ведь этих людей никто не заставлял быть уголовниками, они сами решили стать паразитами общества. И в тяжелейший период для Франции, когда ее лучшие люди гибнут на фронте, эта мразь будет отсиживаться в тылу, да еще и отвлекать на свою охрану одного солдата на 10 заключенных? Лучшие люди погибнут на фронтах, а они после войны снова примутся паразитировать на вдовах? Нет, гуманным нужно быть к порядочным гражданам — их нужно любить, и, перефразируя Ленина, гуманизмом является беспощадное уничтожение всех тех, кто мешает жить порядочным гражданам.

Теперь все же следует напомнить о тех потерях, которые понес советский народ от того, что репрессии были проведены не в полном объеме и часть «пятой колонны» уцелела к началу войны с немцами. Особо тяжелой была измена генералов Красной армии, причем не открытое выступление против Советской власти, а тихая и подлая измена своему народу.

Давайте начнем с генерала К. А. Мерецкова. Его уголовное дело и сегодня засекречено, но по отрывкам из этого дела, которые поступили из архивов, можно прийти к выводу, что либо Мерецков с началом войны с немцами явился с повинной, либо каялся в своем предательстве столь искренне, что был прощен. Тем не менее его предательство повлекло такие тяжелые последствия для народа, что на нем следует остановиться подробнее.

Заговорщики ускоряли военную карьеру членам «пятой колонны», отправляя их в командировки для участия в гражданской войне в Испании. После такой командировки предателю делалась реклама как крупному военачальнику с «боевым опытом современной войны», и его быстро повышали в должностях. Мерецков был на год командирован в Испанию военным советником, после чего его, само собой, начали быстро повышать в должности. На допросе он показал, как сам в Испании способствовал карьере другого предателя-генерала Д. Г. Павлова:

«.. Уборевич меня информировал о том, что им подготовлена к отправке в Испанию танковая бригада и принято

решение командование бригадой поручить Павлову. Уборевич при этом дал Павлову самую лестную характеристику, заявив, что в мою задачу входит позаботиться о том, чтобы в Испании Павлов приобрел себе известность в расчете на то, чтобы через 8 месяцев его можно было сделать, как выразился Уборевич, большим танковым начальником. В декабре 1936 г., по приезде Павлова в Испанию, я установил с ним дружеские отношения и принял все меры, чтобы создать ему боевой авторитет. Он был назначен генералом танковых войск Республиканской армии. Я постарался, чтобы он выделялся среди командиров и постоянно находился на ответственных участках фронта, где мог себя проявить с лучшей стороны…»

И действительно, попав в Испанию в конце 1936 года, полковник Павлов по представлению Мерецкова уже в июне 1937 года стал Героем Советского Союза, вернулся в Москву и к концу 1937 года занял должность начальника автобронетанкового Управления Красной армии. Мерецков, возвратившись из Испании в том же году с двумя орденами, стал заместителем начальника Генштаба, командовал Ленинградским ВО, а затем, в 1940 году, назначен начальником Генштаба, а в январе 1941 года — генералом армии и заместителем наркома обороны СССР.

На этих должностях Мерецков был допущен, как говорил Сталин, к «святая святых» — к составлению мобилизационного плана — того, как с началом войны создать армию, способную защитить СССР. Перед той войной Советскому Союзу с этим планом не везло: в 1936 году его продал немцам маршал Тухачевский, а перед войной извратил генерал Мерецков и его пособники. Дело в том, что в этом плане рассчитано количество оружия, техники, снаряжения и боеприпасов, которые требуются, чтобы в военное время отмобилизовать армию. И промышленность в мирное время начала производить это имущество, чтобы к началу войны оно находилось на складах в достаточном количестве. Само собой, если в мобилизационном плане поставить маленькие числа, то промышленность прекратит производство раньше времени, а армия с началом войны испытает катастрофическую нехватку оружия и техники.

Как известно, первые полтора года войны с Германией и почти всей Европой Красная армия испытала целый ряд горьких поражений, в результате которых шесть союзных республик и множество областей Российской Федерации были оставлены во власть немцев. Причин тому много, и технических, и организационных. Рассмотрим две из них.

В первые годы войны Красная армия по сравнению с немцами была крайне малоподвижна: соединения немцев быстро передвигались на колесах и лошадях, а соединения Красной армии испытывали неимоверные трудности с транспортом, пока из США не стали поступать закупленные там автомобили. В чем дело? Положим, автомобилей не хватало из-за недостаточной развитости автозаводов, но почему не хватало лошадей, в количестве которых Россия ни одну войну до этого не испытывала недостатка? Более того, всегда гордилась количеством и качеством своей конницы. Чтобы понять истоки проблемы, давайте прочитаем показания генерала Павлова на суде, на котором он отвечал на вопросы председателя суда В. В. Ульриха.

«Ульрих. На листе дела 86 тех же показаний от 21 июля 1941 года вы говорите: «Поддерживая все время с Мерецковым постоянную связь, последний в неоднократных беседах со мной систематически высказывал свои пораженческие настроения, указывая неизбежность поражения Красной армии в предстоящей войне с немцами. С момента начала военных действий Германии на Западе Мерецков говорил, что сейчас немцам не до нас, но в случае нападения их на Советский Союз и победы германской армии «хуже нам от этого не будет»». Такой разговор у вас с Мерецковым был?

Павлов. Да, такой разговор происходил у меня ним в январе месяце 1940 года в Райволе.

Ульрих. Кому это «нам хуже не будет»?

Павлов. Я понял его, что мне и ему.

Ульрих. Вы соглашались с ним?

Павлов. Я не возражал ему, так как этот разговор происходил во время выпивки. В этом я виноват.

Ульрих. Об этом вы докладывали кому-либо?

Павлов. Нет, и в этом я также виноват.

Ульрих. Мерецков вам говорил о том, что Штерн являлся участником заговора?

Павлов. Нет, не говорил. На предварительном следствии я назвал Штерна участником заговора лишь потому, что он во время гвадалахарского сражения отдал преступное приказание об отходе частей из Гвадалахары. На основании этого я сделал вывод, что он участник заговора.

Ульрих. На предварительном следствии (лд[4]88, том) вы дали такие показания:

«Для того чтобы обмануть партию и правительство, мне известно точно, что генеральным штабом план заказов на военное время по танкам, автомобилям и тракторам был завышен раз в десять. Генеральный штаб обосновывал это завышение наличием мощностей, в то время как фактически мощности, которые могла бы дать промышленность, были значительно ниже… Этим планом Мерецков имел намерение на военное время запутать все расчеты по поставкам в армию танков, тракторов и автомобилей». Эти показания вы подтверждаете?

Павлов. В основном да. Такой план был. В нем была написана такая чушь. На основании этого я и пришел к выводу, что план заказов на военное время был составлен с целью обмана партии и правительства».

Всем ли понятно, что делали Мерецков и Павлов? В мирное время у РККА не было транспорта для перевозки боеприпасов, снаряжения, солдат мотодивизий, раненых. Этот транспорт (лошади и автомобили) в мирное время работал в промышленности и колхозах и передавался в армию с началом войны и мобилизации.

Лошади для армии нужны крупные, чтобы могли тянуть пушки, а такие лошади невыгодны крестьянам — много едят в период зимнего простоя. Поэтому крупных лошадей для РККА колхозы содержали столько, сколько предписал им в мобилизационном плане Мерецков. А тот их в мобилизационном плане сократил тем, что подло в 10 раз увеличил количество якобы мобилизуемых автомобилей и тех, что сойдут с конвейеров заводов. И в результате при объявлении войны и мобилизации оказалось, что и автомобилей нет, потому что их просто нет, и лошадей, повозок и конской сбруи тоже нет, потому что Генштаб не заказал их вырастить и подготовить.

Вот и начали мы войну с пешими «мехкорпусами», с полными складами боеприпасов, но без снарядов на батареях. Вот и вынуждены были при отступлении оставлять немцам и эти склады, и раненых.

Павлов, который до командования Западным особым военным округом был начальником автобронетанковых войск РККА, об этом знал, но молчал.

И как вам нравятся эти невинные жертвы сталинизма? Как вам нравятся их милые разговоры о том, что если фашисты победят, то генералам Мерецкову и Павлову от этого хуже не будет? А как вам нравятся мобилизационные планы, изготовленные Мерецковым? Но и это не все.

Началась война, был введен в действие мобилизационный план, и началось формирование дополнительных дивизий Красной армии. В эти дивизии со складов должны были поступать артиллерийские орудия. И тут выяснилось, что для вооружения войск катастрофически не хватает пушек. К примеру, 43-я армия начала формироваться через месяц после начала войны, отступала к Москве, в окружении не была. В марте 1942 года ей было приказано деблокировать попавшую в окружение советскую 33-ю армию. Имеется справка о точном наличии артиллерии в 43-й армии, напомню, сформированной в соответствии с мобилизационным планом. В каждой из ее семи стрелковых дивизий по штату должно было быть 144 артиллерийских орудия, то есть всего 1008 стволов. А реально была едва четвертая часть — 264 пушки. И каких!

На вооружении противотанковой артиллерии Красной армии перед войной состояли только 45-мм и 57-мм противотанковые орудия, причем в каждой дивизии их должно было быть 54 ствола, то есть в семи дивизиях — 378 стволов.

А реально в 43-й армии было 77 стволов, из которых 4 — 57-мм, 47 — 45-мм, 20 — 37-мм, 2 — 25-мм, 4 — 20-мм. При этом 7 орудий были трофейными немецкими, а остальные, надо думать, являлись либо устаревшими, либо экспериментальными образцами, не принятыми на вооружение. Неудивительно, что на военном параде 7 ноября 1941 года по Красной площади прокатили пушки, взятые из музеев. Так что же это был за мобилизационный план?

В отношении этого мобилизационного плана, подло составленного Мерецковым с участием других лиц, есть и независимый свидетель. Наш выдающийся конструктор и технолог Василий Гаврилович Грабин по заданию ГАУ РККА создал дивизионную пушку Ф-22, и она была принята на вооружение в армии. Но как только освоили ее производство, в тайне от Грабина генералы вдруг приняли решение, что эта пушка плохая и ее нужно заменить новой. Грабин лишь через год узнал об этом, включился в конкурс и создал новую дивизионную пушку Ф-22УСВ. Эта пушка вновь победила своих конкурентов, но производство (станки, инструмент, модели, штампы) пришлось перенастраивать под производство нового орудия. Дальше Грабин в своих, долго не издаваемых воспоминаниях, пишет:

«Недолго пушка УСВ шла в производстве — один только 1940 г. В 1941 г. заказчик — Главное артиллерийское управление — не заключил договор с заводом о продолжении поставок УСВ. Почему? Это было нам непонятно. Возникали разные предположения. Только одной мысли мы не допускали, что дивизионных пушек уже сделано столько, сколько потребуется во время войны. Желая внести ясность, мы обратились в высшие инстанции с просьбой указать причины прекращения производства пушек Ф-22 УСВ. Нам ответили, что мобилизационный план выполнен полностью.

Что ж, военным виднее — они сами определяют потребность армии в пушках. И раз они говорят, что мобилизационный план выполнен, значит, так оно и есть. Но правильно ли был составлен мобилизационный план?

Начало Великой Отечественной войны показало, что это было далеко не так: нехватка дивизионных пушек была очень острой. Поэтому, хотя к 1941 г. выпуск пушек УСВ был прекращен, в начале войны они вновь были поставлены на валовое производство».

А чуть дальше Грабин констатирует:

«Самый приблизительный подсчет показывал, что на вооружении Красной Армии к началу 1941 г. было все- таки меньше дивизионных орудий, чем на вооружении русской армии перед Первой мировой войной».

То есть Мерецков накануне войны, составляя мобилизационный план, не только умышленно лишил РККА тягачей и автомобилей, но он лишил ее и самых массовых артиллерийских орудий — дивизионных. Но если Мерецков за подобную измену был прощен, то что же совершили те, кого расстреляли?

Помянутый выше генерал армии Павлов, командующий Западным особым военным округом, а с начала войны — Западным фронтом, его начальник штаба генерал Климовских, начальник связи этого фронта генерал Григорьев и командующий 4-й армией Западного фронта генерал Коробков были вскоре после начала войны арестованы и ровно через месяц после ее начала осуждены и приговорены к расстрелу. За что?

На следствии Павлов показал:

«Так, например, мною был дан приказ о выводе частей из Бреста в лагерь еще в начале июня текущего года, и было приказано к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста.

Я этого приказа не проверял, а командующий 4-й армией Коробков не выполнил его, и в результате 22-я танковая дивизия, 6-я и 42-я стрелковые дивизии были застигнуты огнем противника при выходе из города, понесли большие потери и более, по сути дела, как соединения, не существовали. Я доверил Оборину — командир мехкорпуса — приведение в порядок мехкорпуса, сам лично не проверил его, в результате даже патроны заранее в машины не были заложены.

22-я танковая дивизия, не выполнив моих указаний о заблаговременном выходе из Бреста, понесла огромные потери от артиллерийского огня противника».

Что же означают эти цифры? Две стрелковые дивизии предвоенного штата — 34 тыс. человек, танковая дивизия — 11 тыс., итого 45 тыс. советских солдат. Они 22 июня 1941 года спали в зданиях казарм, построенных царем и поляками, всего в нескольких километрах от границы. Немцам расположение этих казарм было известно с точностью до сантиметра. И их артиллерия с той стороны Буга послала первые свои снаряды точно в гущу спящих тел. Результат — три дивизии Красной армии перестали существовать, а немцы не потеряли ни единого человека. Подавляющее число артиллерии, техники и все склады этих дивизий достались немцам в Бресте в качестве трофеев.

Но поразительно другое: ведь Павлов говорит не о подготовке войск к войне, а о плановом их выходе в лагеря в связи с наступлением летнего периода обучения войск. И при царе, и в Красной армии до войны никогда и никакие войска летом в казармах не оставались — они обязательно выходили в лагеря и жили либо на обывательских квартирах, либо в палатках. Подчеркиваю, вывод войск из Бреста до 15 июня — это плановое мероприятие.

Если бы эти три дивизии, как и каждый год, переместились к 15 июня в лагеря (подальше от границы), то немецкая артиллерия их бы просто не достала, а авиация вынуждена была бы бомбить рассредоточенные по лесам и полянам части. То есть войска сохранились бы, если бы Павлов просто сделал то, что делалось каждый год. Но он подставил войска в Бресте под удар немцев, и о том, что давал приказ об их выводе, он врет.

На суде его уличил генерал Коробков.

«Коробков. Приказ о выводе частей из Бреста никем не отдавался. Я лично такого приказа не видел.

Павлов. В июне месяце по моему приказу был направлен командир 28-го стрелкового корпуса Попов с заданием к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста в лагеря.

Коробков. Я об этом не знал».

Как видите, после отпора Коробкова Павлов уже говорит не о приказе и даже не о распоряжении, а о некоем «задании», как в колхозе. Но о выводе войск из Бреста в таком количестве мог быть только приказ по округу с учетом всех обстоятельств — зачем, куда, что с собой брать, чем на новом месте заниматься. Более того, это мифическое «задание» якобы «дается» Павловым в обход непосредственного подчиненного — Коробкова. В армии так не делают. Ни это, ни то, что десятки офицеров в штабе округа не заволновались уже 15-го вечером оттого, что войска, вопреки «заданию» Павлова, еще в Бресте, и не завалили Павлова и Климовских докладами о невыполнении «задания», не подтверждает, что Павлов хотел вывести войска из Бреста. Срывал плановую учебу, но не выводил!

И это не все. Начальник связи округа генерал Григорьев показал, что Павлов и Климовских прямо не исполнили приказ Генштаба о приведении войск в боевую готовность, данный за четыре дня до начала войны — 18 июня 1941 года. Григорьев сказал:

«Выезжая из Минска, мне командир полка связи доложил, что отдел химвойск не разрешил ему взять боевые противогазы из НЗ. Артотдел округа не разрешил ему взять патроны из НЗ, и полк имеет только караульную норму по 15 штук патронов на бойца, а обозно-вещевой отдел не разрешил взять из НЗ полевые кухни. Таким образом, даже днем 18 июня довольствующие отделы штаба не были ориентированы, что война близка… И после телеграммы начальника генерального штаба от 18 июня войска не были приведены в боевую готовность».

Это показание прямо опровергает хрущевско-жуковскую брехню о том, что Сталин якобы не поднял войска по тревоге, и подтверждает, что Павлов отдал немцам на избиение три дивизии в Бресте осмысленно, вопреки прямому приказу Москвы.

Правда, Григорьев не смеет так сказать и называет поведение Павлова и Климовских «благодушием»:

«Только этим благодушием можно объяснить тот факт, что авиация была немецким налетом застигнута на земле. Штабы армии находились на зимних квартирах и были разгромлены, и, наконец, часть войск (Брестский гарнизон) подверглась бомбардировке на своих зимних квартирах».

Это не благодушие, это измена!

Не веря в то, что они способны противостоять немцам в бою, генеральская сволочь Красной армии предавала свой народ в надежде, что после немецкой победы получит жирные кормушки на службе у немцев в той туземной армии, которую немцы разрешат России иметь. Генералы Павлов и Мерецков убеждали друг друга, что им после гибели СССР от немцев «хуже не будет». Действительно, после гибели СССР в 1991 году мало кому из маршалов и генералов Советской армии, дававших присягу на верность Советскому Союзу, стало хуже.

Но давайте поговорим немного о том, что повлекло за собой генеральское предательство в том далеком 1941 году.

Как упоминалось выше, для разгрома Красной армии и победы над СССР немцы разработали план «Барбаросса», по которому их войска вместе с войсками союзников 22 июня 1941 года наносили три удара — два вспомогательных и один главный. На севере немецкие войска, имея в качестве ударной силы 4-ю танковую группу, наносили главный удар в направлении Риги и Таллина, с задачей прижать к морю, окружить и уничтожить войска советского Северо-Западного фронта. Этим ударом на Киев и Одессу соединениями пехотных дивизий и 1-й танковой группы и вторым ударом на Одессу румынско-немецких войск предполагалось окружить и уничтожить основную часть советских Южного и Юго-западного фронтов. Этим удар наносился в Белоруссии двумя сходящимися у Минска и далее у Смоленска направлениями, на острие которых были 2-я и 3-я немецкие танковые группы. Главным ударом немцы планировали уничтожить советский Западный фронт, возглавляемый предателем Павловым, и этим открыть себе дорогу для стремительного броска на Москву.

Военным специалистам замысел немцев был понятен. Британский военный теоретик Джон Фуллер объяснял в своих работах, что для победы над СССР «…прежде всего надо занять или осадить Москву. Как Париж — центральный узел железных дорог Франции, так и Москва — центральный узел русских железных дорог. В 1914 г. из-за того, что немцы не заняли Париж, произошла катастрофа на Марне. В 1942 г., как мы увидим ниже, неудача под Москвой привела к катастрофе на Волге. Если бы Москва находилась в руках немцев, тогда постоянными стратегическими бомбардировками Вологды, Буя, Горького, Арзамаса и Пензы, находящихся на расстоянии 250–300 миль от Москвы и, следовательно, легко досягаемых для бомбардировщиков, удалось бы не только прекратить подвоз запасов из Архангельска и резервов из азиатской части России, но и привести в хаотическое состояние движение по железным дорогам в центральной части России, а может быть, и остановить все движение».

Но план «Барбаросса» не удался, и это была первая неудачная операция немцев за два года Второй мировой войны. Причина в том, что Советское правительство и Сталин знали о подготовке немцев к войне и готовили к ней Красную армию. Была проведена скрытая частичная мобилизация, с востока к западным границам подводились новые армии, а за неделю до начала войны Генштаб РККА начал давать распоряжение войскам у западных границ выводить дивизии в полосы обороны, отрывать окопы и укрепления, ставить минные поля, рассредоточивать авиацию по полевым аэродромам. Эти распоряжения исполнялись войсками Красной армии на северных и южных участках границ, но в центре изменник Павлов, как вы видели из его допроса, не привел войска в готовность к отражению немецкого удара и отдал советских солдат на истребление.

Когда после XX съезда КПСС в 1956 году к клевете на Сталина подключился маршал Г. К. Жуков, то он обвинил его в том, что Сталин якобы не давал привести в боевую готовность войска Красной армии у западных границ до ночи на 22 июня 1941 года, то есть до дня нападения Германии на СССР. Об этом Жуков написал в своих воспоминаниях, а затем строго следил, чтобы и в воспоминаниях других военачальников эта ложь присутствовала. Но в начале 50-х годов Генштаб Советской армии запросил оставшихся в живых генералов о том, когда они получили приказ на приведение войск в готовность для отражения немецкого удара и о выводе своих соединений на рубеж обороны.

Больше всего осталось в живых генералов, начавших войну на севере, в войсках Прибалтийского особого военного округа (Северо-Западного фронта), которым на этот момент командовал генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Они ответили так (выделено мною):

Генерал-полковник танковых войск П. П. Полубояров (бывший начальник автобронетанковых войск ПрибОВО):

«16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединения в боевую готовность. Командиру корпуса генерал-майору Н. М. Шестопалову сообщили об этом в 23 часа 17 июня по его прибытии из 202-й моторизованной дивизии, где он проводил проверку мобилизационной готовности. 18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано.

16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус (командир генерал-майор танковых войск А. В. Куркин), который в такие же сроки сосредоточился в указанном районе».

Генерал-лейтенант П. П. Собенников (бывший командующий 8-й армией):

«Утром 18 июня 1941 года я с начальником штаба армии выехал в приграничную полосу для проверки хода оборонительных работ в Шяуляйском укрепленном районе. Близ Шяуляя меня обогнала легковая машина, которая вскоре остановилась. Из нее вышел генерал- полковник Ф. И. Кузнецов. Я также вылез из машины и подошел к нему… Он приказал мне немедленно вывести соединения на границу, а штаб армии к утру 19 июня разместить на командном пункте в 12 км юго- западнее Шяуляя.

Командующий войсками округа решил ехать в Таураге и привести там в боевую готовность 11-й стрелковый корпус генерал-майора М. С. Шумилова, а мне велел убыть на правый фланг армии. Начальника штаба армии генерал-майора Г. А. Ларионова мы направили обратно в Елгаву. Он получил задачу вывести штаб на командный пункт.

К концу дня были отданы устные распоряжения о сосредоточии войск на границе. Утром 19 июня я лично проверил ход выполнения приказа. Части 10-й, 90-й и 125-й стрелковых дивизий занимали траншеи и дерево- земляные огневые точки, хотя многие сооружения не были еще окончательно готовы. Части 12-го механизированного корпуса в ночь на 19 июня выводились в район Шяуляя, одновременно на командный пункт прибыл и штаб армии».

Генерал-полковник М. С. Шумилов (бывший командир 11-го стрелкового корпуса 8-й армии):

«Войска корпуса начали занимать оборону по приказу командующего армией с 18 июня. Я отдал приказ только командиру 125-й стрелковой дивизии и корпусным частям. Другие соединения также получили устные распоряжения через офицеров связи армии. Об этом штаб корпуса был извещен…»

Генерал-майор И. И. Фадеев (бывший командир 10-й стрелковой дивизии 8-й армии):

«19 июня 1941 года было получено распоряжение от командира 10-го стрелкового корпуса генерал-майора И. Ф. Николаева о приведении дивизии в боевую готовность. Все части были немедленно выведены в район обороны, заняли ДЗОТы и огневые позиции артиллерии. С рассветом командиры полков, батальонов и рот на местности уточнили боевые задачи согласно разработанному плану и довели их до командиров взводов и отделений.

В целях сокрытия проводимых на границе мероприятий производились обычные оборонные работы, а часть личного состава маскировалась внутри оборонительных сооружений, находясь в полной боевой готовности…»

На юге советско-германской границы, в полосе Киевского особого военного округа (Юго-Западного фронта), которым командовал генерал-полковник М. П. Кирпонос, живых генералов, вступивших в бои с немцами 22 июня, осталось меньше. Тем не менее и они вспомнили, когда получили приказ на приведение войск в готовность к отражению немецкого удара.

Генерал армии М. А. Пуркаев (бывший начальник штаба КОВО):

«13 или 14 июня я внес предложение вывести стрелковые дивизии на рубеж Владимир-Волынского укрепрайона, не имеющего в оборонительных сооружениях вооружения. Военный совет округа принял эти соображения и дал соответствующие указания командующему 5-й армией.

Однако на следующее утро генерал-полковник М. П. Кирпонос в присутствии члена военного совета обвинил меня в том, что я хочу спровоцировать войну. Тут же из кабинета я позвонил начальнику Генерального штаба и доложил принятое решение. Г. К. Жуков приказал выводить войска на рубеж Ура, соблюдая меры маскировки…»

Генерал армии И. X. Баграмян (бывший начальник оперативного отдела штаба КОВО):

«…Оперативные резервы осуществляли выдвижение из районов дислокации: стрелковые корпуса—за пять дней до начала войны, но выйти не успели; механизированные корпуса — 22 июня…»

Генерал-майор П. И. Абрамидзе (бывший командир 72-й горно-стрелковой дивизии 26-й армии):

«…20 июня 1941 года я получил такую шифровку Генерального штаба: «Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу: Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года».

Точно в указанный срок я по телеграфу доложил о выполнении. При докладе присутствовал командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко, которому поручалась проверка исполнения…»

Полковник П. А. Новичков (бывший начальник штаба 62-й стрелковой дивизии 5-й армии):

«Части дивизии на основании распоряжения штаба армии в ночь с 16 на 17 июня выступили из лагеря Киверцы. Совершив два ночных перехода, они к утру 18 июня вышли в полосу обороны…»

А вот что написали оставшиеся в живых генералы Западного (Белорусского) особого военного округа (Западный фронт), которым командовал изменник Д. Г. Павлов.

Генерал-лейтенант Г. В. Ревуненков (бывший начальник штаба 37-й стрелковой дивизии 3-й армии):

«7 7 июня 1941 года я, командир 1 — го стрелкового корпуса генерал-майор Ф.Д. Рубцов и командир дивизии полковник А. Е. Чехарин были вызваны в штаб округа. Нам объявили, что 37-я сд[5] должна убыть в полевой лагерь под Лиду, хотя было ясно, что передислокация совершалась в плане развертывания войск на государственной границе. Приказывалось иметь с собой все для жизни в лагере.

Два полка выступили из Лепеля походным порядком, а части Витебского гарнизона были отправлены железной дорогой. Эшелоны составляли по принципу удобства перевозки, поэтому штаб дивизии следовал без батальона связи, а боеприпасы находились в заключительном эшелоне.

О начале войны узнали в 12 часов 22 июня на станции Богданув из речи В. М. Молотова. В то время части дивизии еще продолжали путь, связи с ними не было, обстановку ни командир, ни штаб не знали…»

Генерал-майор Б. А. Фомин (бывший заместитель начальника оперативного отдела штаба ЗапОВО):

«.. До начала боевых действий войскам запрещалось занимать оборону в своих полосах вдоль госграницы.

К началу авиационного удара (в 3 ч 50 мин 22 июня) и артподготовки (в 4 ч 22 июня) противника успели развернуться и занять оборону госграницы: в 3-й армии — управление 4-го ск[6]27-й и 56-й сд; в 10-й — управление 1-й и 5-й сд, 2-й, 8-й, 13-й и 86-й сд; в 4-й — 6-й и 75-й сд. В процессе выдвижения подверглись нападению: в 3-й армии — 85-я сд, в 4-й — 42-й сд».

Генерал-майор П. И. Ляпин (бывший начальник штаба 10-й армии):

«Судя по тому, что за несколько дней до начала войны штаб округа начал организовывать командный пункт, командующий войсками ЗапОВО был ориентирован о сроках возможного начала войны. Однако от нас никаких действий почему-то не потребовал…»

В связи с этими фактами возникает вопрос: почему Генштаб РККА и его начальник Г. К. Жуков не проверили исполнение своего распоряжения о приведении войск в готовность к отражению немецкого удара в военном округе изменника Павлова? Почему не сделали то, что делали в Киевском и Прибалтийском военных округах, — не проверили занятие дивизиями своих полос обороны в Западном ОВО? Что это — оплошность или тоже измена? В любом случае становится понятно, почему Жуков с таким рвением клеветал, доказывая, что на 22 июня 1941 года в Белоруссии войска не заняли оборону по вине Сталина.

Из-за измены Павлова и, мягко скажем, непонятной нераспорядительности Генштаба РККА и Жукова план «Барбаросса» у немцев удался только в Белоруссии, только в полосе Западного фронта. Только здесь, проведя последовательно два стремительных окружения советских армий, немцы смогли меньше чем за месяц, 16 июля 1941, года ворваться в Смоленск.

А на Юго-Западном направлении, которым командовал маршал Буденный, немцы к этому времени не смогли окружить не только ни единой советской дивизии, но и оттеснили войска Красной армии лишь до старой границы СССР. На Северо-Западном направлении, которым командовал маршал Ворошилов, у немцев тоже не получилось окружений — советские войска отходили, ведя жестокие оборонительные бои и контратаки. К примеру, 18 июля 1941 года в районе города Сольцы был разгромлен и отброшен более чем на 40 км немецкий 56-й танковый корпус, которым командовал Э. Манштейн, будущий фельдмаршал, считавшийся лучшим оперативным умом немецкого Генштаба. Выдающийся немецкий ас Германии Г. Рудель вспоминал, что когда они, наконец, перелетали на аэродромы, с которых могли бомбить Ленинград, то в двух авиагруппах их 2-й бомбардировочной эскадры из 80 летчиков, начавших войну, осталось в живых всего 30.

Но в Белоруссии, с ее обилием лесов, болот и рек, местность для обороны была намного выгоднее, нежели в Прибалтике или на Украине. И если бы не предательство Павлова, немцы бы здесь никогда не прорвались и не вышли бы на оперативный простор, позволивший им чуть позже окружить часть войск Юго-Западного фронта под Киевом и занять Украину.

В 1941 году Красная армия потеряла убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести почти 3,2 млн человек. И большая часть их крови лежит на генеральских уродах «пятой колонны» в Красной армии.

Вот и спросите себя: эта кровь стоит того, чтобы сожалеть не о репрессиях 1937 года, а о том, что они были проведены недостаточно полно? Или этих солдат нам не жалко, а жалко подонков, пролезших на генеральские должности?

Примечания:

4

лд— личное дело.

5

сд — стрелковая дивизия.

6

ск — стрелковый корпус.