«Государственный социализм» Сама концепция «государственного социализма» впе...

Сама концепция «государственного социализма» впервые появилась в середине XIX века. Именно её придерживался основатель первой политической организации немецких рабочих Ф. Лассаль. К ней же позже склонялись влиятельные лица в руководстве Германской социал-демократической рабочей партии. Основное течение «государственного социализма» видело выход в том, чтобы добиться решающей помощи рабочим ассоциациям со стороны германского государства (в то время ещё даже не вполне буржуазного). В те годы правительство канцлера Бисмарка стало обращать в собственность государства некоторые предприятия и даже целые отрасли национального хозяйства, создавая госмонополии. Приверженцы «государственного социализма» горячо аплодировали таким мероприятиям. Они считали, что этот курс может, в конце концов, привести страну к социализму. Появилось множество публикаций с теоретическим обоснованием этой первой практики «государственного социализма» и предложениями по её дальнейшему развитию. Видными теоретиками «государственного социализма» выступили, в частности, К. Родбертус-Ягецов и Е. Дюринг. Именно взгляды последнего и критиковал Энгельс в своей известной книге «Анти-Дюринг».

Рассматривая то, что капиталистическое государство вынуждено брать на себя управление крупнейшими корпорациями, Энгельс отмечал: «Я говорю «вынуждено», так как лишь в том случае, когда средства производства или сообщения действительно перерастут управление акционерных обществ, когда их огосударствление станет экономически неизбежным, только тогда – даже если его совершит современное государство – оно будет экономическим прогрессом, новым шагом по пути к тому, чтобы само общество взяло в свои владения все производительные силы. Но в последнее время, с тех пор как Бисмарк бросился на путь огосударствления, появился особого рода фальшивый социализм, выродившийся местами в своеобразный вид добровольного лакейства, объявляющий без околичностей социалистическим всякое огосударствление, даже бисмарковское. Если государственная табачная монополия есть социализм, то Наполеон и Меттерних несомненно должны быть занесены в число основателей социализма».

В 1881 году Энгельс писал известному немецкому социал-демократу Э. Бернштейну следующее:

«(...) Это чисто корыстная, манчестерски-буржуазная фальсификация — называть «социализмом» всякое вмешательство государства в свободную конкуренцию: покровительственные пошлины, гильдии, табачную монополию, огосударствление отдельных отраслей промышленности, прусский государственный банк, королевский фарфоровый завод. Мы должны подвергать это критике, а не принимать на веру. Если же мы сделаем последнее и построим на этом теоретическую систему, то она рухнет вместе со своими предпосылками, рухнет при простом доказательстве, что этот мнимый социализм является всего лишь феодальной реакцией, с одной стороны, и предлогом для выкачивания денег — с другой, а его косвен­ная цель — превратить возможно большее число пролетариев в зависимых от государства чиновников, пенсионеров и организовать наряду с дисциплинированной армией солдат и чиновников такую же армию рабочих. Принудительные выборы под наблюдением назначенного государством начальства вместо фабричных надсмотрщиков — хорош социализм! Но к этому непременно придешь, если поверишь буржуазии в том, чему она сама не верит, а только прикидывается, что верит: будто государство — это социализм!»

А три года спустя классик рекомендовал уже другому лидеру германской социал-демократии Карлу Каутскому разоблачать «распространяющийся, как зараза, государственный социализм»:

«(...) Из этой книги (Дж.-В.-Б. Мани «Ява, или как управлять колонией», Лондон 1861, 2 тома. – ред. ЛП) видно, как голландцы на основе древнего общинного коммунизма организовали производство государственным путем и обеспечили людям вполне удобное, по их понятиям, существование. В результате народ удерживают на ступени первобытной тупости, а в пользу голландской государственной казны поступает 70 миллионов марок ежегодно (теперь, наверное, больше). Случай в высшей степени интересный, и из него легко извлечь практические уроки. Между прочим, это — доказательство того, как первобытный коммунизм на Яве, как и в Индии, и России, образует в настоящее время великолепную и самую широкую основу для эксплуатации и деспотизма (пока его не встряхнет элемент современного коммунизма). В условиях современного общества он оказывается столь же кричащим анахронизмом (который должен либо быть устранен, либо же получить дальнейшее развитие), как и независимая община — марка старых кантонов».

Под влиянием Энгельса в конце 1880-х гг. в Германской социал-демократической рабочей партии развернулась борьба против приверженцев «государственного социализма». Опираясь на критику классика и осознав последствия расширения контрреволюционной практики «госсоциализма» руководство партии даже записало следующий пункт в Проект Эрфуртской Программы 1891 г.: «Социал-демократическая партия не имеет ничего общего с так называемым государственным социализмом, системой огосударствления в фискальных целях, которая ставит государство на место частного предпринимателя и тем самым объединяет в одних руках силу экономической эксплуатации и политического угнетения рабочего». Этот пункт, разумеется, целиком был одобрен Энгельсом. В результате борьбы на самом Эрфуртском съезде влиятельные сторонники «государственного социализма» оказались в меньшинстве, и не смогли навязать партии свои взгляды. Но делегаты съезда решили не включать этот пункт в Программу, чтобы предотвратить возможный раскол.

Компромиссное решение немецких эс-деков отрицательно сказалось на идейных основах РСДРП. Ведь в начале своего пути российская партия марксистов во многом равнялась именно на германскую социал-демократию и её партийную программу. Отсутствие такого предупредительного программного пункта стало одной из причин того, что большевики эволюционировали в направлении новой «госсоциалистической» практики, положив начало крайнему течению «государственного социализма». После Великого Октября его приверженцы, разрушив старое государство, создали новое с полным огосударствлением промышленности и значительного сектора сельского хозяйства. Так сомкнулись две практики «госсоца» - контрреволюционно-эволюционистская бисмаркского типа и радикально-революционная большевиков. На место частного предпринимателя стало Советское государство...

Таким образом, именно «государственный социализм» оказался востребован рабоче-крестьянской революцией в капиталистически неразвитой России. А также других подобных странах, оказавшихся перед необходимостью революционной экспроприации мелких собственников в пользу ускоренно создаваемой государством крупной национальной индустрии. Именно фракция «государственных социалистов» в РКП(б) лихо разгромила все другие фракции и стала безраздельно определять курс партии и всего СССР. Причем, показательно, что борьба с левыми и правыми оппозициями в РКП(б)-ВКП(б) далась им относительно легко. В большинстве партийных дискуссий 1920-х годов, когда у большевиков разгорелась решающая борьба фракций, оппозиционеры обычно набирали не более 5 % голосов. Политическая революция рабочих и крестьян стала жить и развиваться по законам «государственного социализма»...