|
||||
КОНФЛИКТЫ Первая трудно...КОНФЛИКТЫ «ОЗЕРО Тилли» Первая трудность для власти – в том, что население нелояльно к государственной системе, которую само же поддерживает. Колдуя над сохранностью путинского большинства, мы исходим из хорошо проверенного опыта: гражданин нелоялен государству. Тем самым и мы не смеем ограничиваться рамками государства – Гений выше Конституции. Мы строили демократическую систему не от любви к демократии, а оттого, что ничего кроме демократии на мировом рынке нет – это глобальный мейнстрим. А что не испробовано, слишком уж экзотично. Демократия для власти – ее деловой костюм. Значит ли это, что в России речь идет лишь об «имитационной демократии»? Не обязательно. Вспомним, что говорил о демократии Чарльз Тилли. Демократия возникала повсюду в силу особых обстоятельств, и они объяснимы – но лишь там, где сама демократия налицо. Тилли сравнивал демократию с озером – если озеро есть, легко объяснить, как оно возникло, но объяснение не подойдет для мест, где условия есть, а озера нет. Одна из формул демократического процесса у Тилли – «широкий, равноправный, взаимообязывающий и защищенный консультацией по поводу политических назначений процесс выработки политического курса». Сюда входят формирование парламента, внепарламентские дебаты в медиа и социальных сетях – вся зона активности политического класса вообще. Она поддерживает жизнь демократического государства, но сама она ее не создает. Государство не вырастает из этих «взаимообязывающих консультаций» там, где его нет – например, в России. Власть есть – ГОСУДАРСТВО не образуется. Зато дефицит государства форсирует нашу власть, толкая ту к социальной ЭКСПАНСИИ. Здесь есть практически все, описанное у Тилли. Но никто никому не обеспечивает защищенность и взаимную лояльность. Условия для формирования озера Тилли есть, а озера нет. Власть есть – государство не образуется. Зато дефицит государства форсирует нашу власть, толкая ту к социальной экспансии. Форсированная власть создает Государственность – заглушку на месте несозданного государства: «Здесь могло бы быть ваше государство!». Но его нет. Конфликты В фокусе интересов Тилли – общественные сети. Горизонтальные общественные сети сближаются с государством как защитником в конфликте с другими сетями. Общественные сети лояльны государству в той мере, в какой государство защищает их от уничтожения при конфликте. Одна из вещей, не дающихся ни Медведеву, ни Путину, ни России, – честная организация поля конфликтов. Власть-охранитель боится конфликта, ссылаясь на опыт русского прошлого. Конфликты мы гасим или забалтываем, а силу власти бросаем против самого конфликта, а не в защиту его сторон. Власть навязывает неравенство сторон конфликта, ища виновника, а не решение. Формируется спрос на «виновника», и у одного из участников появляется соблазн использовать государство против другого. Едва только один из них первым напялит маску Государственности, конфликт коррумпируется, и симметрично ответить нельзя. Конфликт превращается в борьбу «государства» с мнимо «антигосударственной» стороной, что сверхприбыльно для тех, кто удачнее замаскировался под «государство». Власть провоцируют, чтобы та не уклонялась от обслуживания сложившихся частных преимуществ. Разумеется, власть-охранитель коррумпируется, и монополия на насилие от нее ускользает. Но сама она, как ни странно, при этом усиливается! Насыщая угрозами жизнь частного лица, власть остается единственным застрахованным субъектом. Иметь с ней дело рискованно; еще рискованнее – не иметь. Войны НОВОГО типа Слабая сторона конфликта, лишенная правовой защиты, должна заплатить за выход либо капитулировать – но в России и так опасно. Бизнес-игры здесь – игры на уничтожение; капитулирующий не ждет милосердия. Он просто откупается от агентов государственной власти, противопоставленных конкурентом. Разумеется, так он добавочно коррумпирует власть. Власть превращают в брокера самой себя. Монополия на насилие монетизируется. Ее многократно сдают в аренду участникам спора, всякий раз собирая с них арендную плату. Почему никто из них не обратится в суд? Его проигнорируют, либо арестуют, либо убьют. В лучшем случае он лишь расширит круг сторон сделки, и всем придется за это платить – включая его самого. Власть превращают в брокера самой себя. Монополия на НАСИЛИЕ монетизируется. Ее многократно сдают в АРЕНДУ участникам спора, всякий раз собирая с них арендную плату. Как это видоизменяет модель демократии Тилли? Прежде всего – варваризацией стиля и атмосферы конфликта. «Озеро Тилли», то есть демократию, превращают в сток для конфликтов, которые власть не умеет решать. Приговаривая одних к капитуляции, других к цене за «честный суд», государство растворяется в массе сделок. «Озеро Тилли» заболачивается. Демократию ценят как вид боевых искусств и болевых приемов меньшинствам. Еще как плюрализм интересов, позволяющий тасовать боевые союзы ad hoc, переадресовывая им функцию управления. Проигравшему, если он жив, остается свобода. Кризис РУКОВОДСТВА Власть рассеяна в поле конфликтов, с которыми «работает», не руководя. Втягиваясь в них, власть образует теневые складки-«карманы», где она накапливается в приватных руках, и действует в частных интересах. Результат насилия обретает нотариально законную форму. Текущее управление складывается из отсрочек, зигзагов и маневрирования. Трудные казусы, слабаков и неудачников сбрасывают в криминальные «карманы», где с ними разберутся методами царя Хаммурапи. Список этих мест несуществования права и государства известен в любом регионе. Российская власть ПЕРЕГРУЖЕНА неуправляемыми конфликтами, как советская экономика – плановыми расчетами. Она не решает и НЕ СПРАВЛЯЕТСЯ с ними, всегда занятая недопущением их в политику. Ни один УЧАСТНИК конфликта не найдет в ней арбитра без сложного и дорогого поиска. Не управлять оказывается выигрышной СТРАТЕГИЕЙ руководства. Все заинтересованы в нынешней системе – и все ей нелояльны! Все работают ПРОВОКАТОРАМИ конфликтов, по которым рассчитываются бонусами из кармана других УЧАСТНИКОВ. Но пока провокаторы носят маски «государственных лиц», все вместе можно назвать стабильностью. Российская власть перегружена неуправляемыми конфликтами, как советская экономика – плановыми расчетами. Она не решает и не справляется с ними, всегда занятая недопущением их в политику. Ни один участник конфликта не найдет в ней арбитра без сложного и дорогого поиска. Не управлять оказывается выигрышной стратегией руководства. Здесь власть раздваивается – на поставщика опасностей и продавца защит. С одной стороны, ее извержение внутренних регламентов и «нормативов» порождает конвейер, от отделения милиции до прокуратуры и суда, сметающий личность. Схема переработки индивида в больное орущее тело многократно описана в наших медиа задолго до дела Магницкого. Самое страшное то, что наиболее пыточные сегменты в ней сравнительно мало коррумпированы. Это лицо власти сеет тревогу, от которой гражданина «спасают» именем той же власти. Спасение начинают с того, что запрещают ему конфликт – и здесь наш круг замыкается. Производство ИСКУССТВЕННЫХ вызовов Среди держателей общественных сетей растет влияние тех, кто создает вызовы и формирует спрос на их создание. Все отработали технологию стимула к вмешательству власти. Власть ненавидит конфликты, но ей чертовски выгодно их подавлять или «предупреждать». Возник бизнес манипуляции угрозами, создания ложных повесток дня. Что за регион ни возьми, все рапортуют в центр об «угрозах», создавая интерес центра к вмешательству. А значит, и к финансированию поля конфликтов. Это государство нельзя назвать слабым, как государство 1990-х годов. Это государство нельзя назвать сильным. Оно манипулируемо на всех уровнях – вплоть до высшего. Для этого не надо быть Гусинским и Березовским – довольно имитировать «угрозу», а для имитатора важно, чтобы его самого не приняли за причину. Все заинтересованы в нынешней системе – и все ей нелояльны! Все работают провокаторами конфликтов, по которым рассчитываются бонусами из кармана других участников. Но пока провокаторы носят маски «государственных лиц», все вместе можно назвать стабильностью. При возникновении реальной угрозы для страны такая система немобилизуема. Ведь теневые «карманы», влиятельные в обычное время, всего лишь места, где нет государства. При попытке собраться в боевую машину такая Россия сложится, а ее институты испарятся. Останется территория с ее «населением» ©. Мобилизация, все равно боевая или политическая, приведет к состоянию моментального коллапса власти. Общественные сети отвернутся от государства, ведь победившие давно за себя заплатили, а проигравшие ненавидят власть, если еще не мертвы. |
|
|||
|
Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке |
||||
|
|
||||
