Ребенок и творчество

О.В. Дар творчества — это Божий дар человеку. Прежде всего, нужно пробудить в ребенке творца, чтобы он почувствовал в себе способность творить. Дар творчества уникален и свойственен только человеку.

Животное творить не может, оно способно только повторять. Пчела времен Моисея, античных времен и 21–го века создает одни и те же соты, а у человека так не получится.

Важно, чтобы ребенок почувствовал необходимость развивать свой талант, потому что дар, который дал ему Господь, нужен Церкви. Если бы человек не умел так красиво строить, ему негде было бы молиться, не научился бы рисовать — не было бы прекрасных икон, не научился бы петь — в храме мы не могли бы славить Господа.

Ребенок должен ощутить храм не просто как здание, икону — не как картину, а воспринять их как что–то живое. Через творение мы знакомимся с Творцом. Я могу сказать:

— Ты нарисовал этот рисунок. Я вижу тебя и твой рисунок. А если бы ты прислал мне его по почте, то я, не зная тебя, все равно бы с тобой познакомился и узнал, кто ты. Нарисованное тобою — это твой рассказ о тебе: если я вижу цветок, я знаю, что ты любишь природу. Если нарисован человек — ты любишь людей и общение, нарисована машина — ты интересуешься техникой.

Храм построили люди, которых ныне мы не видим. Благодаря их трудам, мы имеем возможность в нем молиться. Иконописец написал икону, дав нам возможность общаться с этим святым. И не только со святым, но и с самим иконописцем.

В храме мы пребываем с теми, кого видим физически, и с невидимыми творцами этой красоты, живущими в их творениях. Мы радуемся их духовному наследию. Дети тоже способны осознать присутствие веков и всех, кто жил в этих веках — И это тоже является органичным вхождением в искусство.

Храм — не музей. Храм — живой, и искусство — тоже живое. Дети еще более войдут в эту жизнь, еще более почувствуют себя живущими в традиции церковного искусства и искусства вообще, если будут приобщаться ему и сами начнут творить.

Попытка нарисовать Христа, Божию Матерь — это еще не икона, но дети хотят их изображать. Можно сказать:

— Ты смог это сделать только потому, что увидел икону, которую написал иконописец, живший давным–давно. Ты сейчас продолжаешь это делать, и после тебя будут люди, которые, смотря на твою икону, будут создавать свою. Если бы люди этого не делали, то у нас не было бы ни икон, ни церковного искусства.

Так же можно рассказать, что во времена земной жизни Христа дети пели, встречая Его при входе в Иерусалим. Люди передают друг другу опыт, учат друг друга. Поэтому нам надо учиться и петь, и рисовать.

Мы можем сказать ребенку:

- Давай попробуем. Ты любишь рисовать, нарисуй, пожалуйста, человека.

И он нарисует человека сегодня. Этот рисунок можно сохранить. Через некоторое время можно попросить его сделать то же самое, а потом сравнить эти рисунки. Ребенок сам увидит, что, в отличие от пчелы, каждый раз у него получается все новое. Так и Господь говорит: «Творю все новое»[17].

Важно дать ребенку ощущение, что человеческое лицо более значимо, чем цветок, дерево, и т. д. Это — не принижение красоты. Через человека можно видеть Бога так, как Его не увидишь, глядя на цветок.

— Ты можешь порадоваться красоте цветка, но он как бы мертв для тебя, потому что с ним не поговоришь, и он не может тебя любить. Человек же способен разговаривать даже без слов. Он посмотрит ласково, с любовью, и ты уже чувствуешь, что так любит тебя и Бог, потому что Он есть в каждом из нас.

Есть нерукотворный мир красоты, а есть мир красоты рукотворный. Если нет возможности посещать музеи, то можно вводить в мир красоты в домашних условиях, имея, например, хорошие альбомы по искусству. Можно внимательно просматривать их с детьми, делая какие–то пояснения. Конечно, дети не смогут воспринять много, но дело не в количестве просмотренных картин.

В связи с этим я вспоминаю, как отец Зинон мне рассказывал, что, когда он посещал Лувр, то из всей богатейшей коллекции мировых шедевров, которые там находятся, он выбрал только несколько картин. Он знал, что пойдет смотреть именно их. Если бы он не сделал этого выбора, то не смог бы увидеть ничего.

Дар творчества можно развивать на занятиях по искусству в воскресной школе. Здесь важна духовная основа, а усовершенствоваться в технике — живописной, графической, музыкальной и любой другой — ребенок может, обучаясь в специальных школах.

Детям нужно ощутить, что все возникает из духа, из сердца человеческого — если в сердце добро, то будет и доброе произведение. То, что он хочет создать, это не придумывается, а рождается. Если мы придумываем, то есть создаем вещь не в духе, то она может быть красивая, но мертвая. А если в духе — то она может быть несовершенная по форме, но очень живая, потому что мы увидим движение духа. Нас так радуют рисунки детей, потому что они искренние и живые, при всем несовершенстве внешней формы. Детский рисунок всегда обращает на себя внимание тогда, когда в нем присутствует это веяние Духа. Присутствие Духа нужно выявить и развить в ребенке, в его творчестве.

Десятилетний Виктор, сын нашего алтарника Алексея, лепит из глины и рисует. До какого–то периода он не ходил в художественную школу. Однажды я поговорил со скульптором из Риги: не следует устроить ли встречу мальчика с каким–нибудь профессионалом, который мог открыть бы ему секреты своего мастерства? Но он посоветовал этого не делать, потому что можно помешать органичному росту таланта, данного Господом мальчику. И я с этим согласился.

Однажды Виктор побывал в мастерской гончара и лепил там то, что хотел — не по заказу, а по вдохновению: распятия, монахов, храмы, ангелов, подсвечники. Побывали у гончара и дети из приюта, которых учили лепить, рисовать, но по трафарету. Я видел их работы: стандартные, похожие на аппликации. На полке лежали законченные и обоженные работы этих ребят и работы Виктора. Когда в мастерской появились иностранные туристы и пожелали что–то приобрести, то они обратили внимание только на работы Виктора, захотели их купить. Без согласия автора гончар не дерзнул их продать.

Когда ребенок творит без принуждения, а ему лишь ненавязчиво помогают, то он более ощутит себя творцом, а тот, которым понукают, просят делать все по трафарету, в лучшем случае станет ремесленником и будет похож на пчелу, делающую одно и то же.

Если показать ребенку домик, который нарисован просто как чертеж и домик, нарисованный «от руки» — что он увидит? Сначала ребенок может сказать, что красивее тот, который нарисован под линейку, потому что в другом — «кривые линии». Здесь есть, о чем подумать. Как подвести к тому, что один домик — живой, а другой — не живой? А жизнь — это красота, конечно.

И.Г. Батюшка, а если бы Вам принесли плоды трудов детей воскресной школы — красивые рисунки, по–настоящему творческие, то можно ли как–то их включить в храмовую жизнь? Ведь мы можем сколько угодно говорить детям, что их творчество, их искусство очень нужны церкви, но ведь в храмах мы этого не увидим!

О.В. Такие рисунки и иконы я видел в Москве, в больничном храме при Детской республиканской больнице. Там развешены на стенах картины больных детей на религиозные темы и даже их попытки написания икон.

В нашем храме, в притворе, можно выставить детские рисунки, чтобы все видели первые попытки детей войти в церковную традицию, творить красоту.

Каждое воскресенье дети Воскресной школы приносят в храм свои рисунки. Я показываю их всем присутствующим. Всегда находятся желающие получить их, и мы их дарим с доброго согласия авторов. Паломники из Германии, Нью–Йорка, Санкт–Петербурга, Москвы и других мест увозят с собой рисунки наших детей.

Примечания:

1

Один из самых известных протестантских богословов (1886–1968).

17

Откр 21.5