1934

Британия уже давно заимела репутацию страны, богатой призраками и проклятыми домами. Обителью, которая регулярно приносила несчастье проживающим в ней, был Келведон-холл, особняк XVI века, расположенный в Эссексе, около тридцати миль к северо-востоку от Лондона. Дом приобрел мрачную славу в 1934 году, когда спешно был переоборудован в монастырскую школу. И в первый же год, когда сестры монастыря святого Михаила заняли здание, произошло большое число необъяснимых случаев и неожиданных возгорании. Затем в летний семестр целая цепь трагических смертей проникла в славное учреждение.

Первым умер ребенок, подхвативший столбняк после падения на площадке для игр. В течение недели последовала другая смерть: другой ученик погиб от кровоизлияния в мозг. Мучения продолжались и в следующем семестре: в сентябре сестра Премауэзи была найдена утонувшей в пруду при особняке; через две недели другой ребенок в мягкую, теплую погоду слег с воспалением легких и умер. Монашки, преподававшие в школе, молили о перемене судьбы, но набор бед еще не был исчерпан, ибо в конце октября постоялица этого дома, миссис Маргарет Гэлливан, была выброшена из окна третьего этажа и погибла.

В результате расследования преступник найден не был, но сестры святого Михаила остались уверены, что здесь поработали злые силы. Не прошло и недели со смерти миссис Гэлливан, как мать-настоятельница закрыла школу и вывезла всех монахинь. Судя по сообщениям в местных газетах, она полагала, что в этом месте поселилось что-то «дьявольское и ужасное», и прибавляла, что так же думают и все сестры. Представитель местной епархии заявил, что все дело является «явственно сверхъестественным», и скоро особняк посетил экзорцист-католик. Затем, в 1937 году, он был продан семье Чэннонов. Ясно, что первый же владелец, сэр Генри «Кошель» Чэннон, член парламента, почувствовал смутное беспокойство по поводу своего жилища, ибо довольно скоро попросил епископа из ближайшего Брентвуда его освятить. И, кажется, по крайней мере на время, трюк удался — сэр Генри, член богатейшей династии банкиров и пивоваров, счастливо дожил до старости. Однако как только его сын Пол унаследовал место в Вестминстере и поместье, проклятие Келведон-холла поспешило наверстать упущенное.

В 1986 году дочь Пола, Оливия, была обнаружена мертвой в своей студенческой квартире в Оксфорде. Вскрытие установило, что ее погубила смертоносная смесь алкоголя и героина. В результате последовавшего скандала Чэннон потерял не только своего ребенка, но и всякую надежду на продвижение в кабинете.

Дальнейшие события дают возможность предполагать, что проклятие распространилось вширь, до области министерской службы Пола Чэннона. Едва став государственным секретарем по делам транспорта, эссекский парламентарий был сражен целой чередой транспортных катастроф по всему Соединенному Королевству, чей пик пришелся сразу на три жутких крушения поездов зимой 1988/89 года. Его политическая репутация оказалась под вопросом; на парламентских дебатах шестого марта Чэннон яростно отстаивал идею доверия к общественной транспортной системе.

И как раз в тот момент, когда министр поднялся к трибуне в Палате общин, дабы начать свою речь, в Глазго столкнулись два поезда, причем погибло и было ранено более пятидесяти человек. В июле того же 1989 года несчастья Чэннона достигли высшего уровня после публикации независимого отчета по поводу террористического акта «Локерби-747», в котором его закритиковали, Маргарет Тэтчер бесцеремонно уволила незадачливого министра.

Но не стоит думать, что в Англии в наше время был только один дом со столь зловещим послужным списком. Другой особенно несчастливой обителью оказался дом, который приобрела в 1972 году вдова Пенелопа Гэлленкот. Расположенный на берегу Темзы в живописной деревушке Брэй в Бершкшире, коттедж поначалу казался достаточно дружелюбным к своим владельцам, однако друзья, оставшиеся на уик-энд ночевать, говорили, что не могут заснуть в своих комнатах, в которых чувствуют некую потустороннюю, неестественно холодную атмосферу. Миссис Гэлленкот совсем не обрадовалась, узнав, что когда-то ее дом использовался для съемок дешевого триллера с привидениями. Как вскоре выяснилось, реальный кошмар был недалек, ибо в последующие два года жизнь Пенелопы Гэлленкот постоянно сотрясали трагедии.

Сначала в ее саду было найдено мертвое тело соседа, пролежавшее около недели. Потом одна из кошек вдовы погибла оттого, что ей необъяснимым образом свернули шею. И затем два ее юных сына утонули в течение одного месяца. Сперва Чарльз захлебнулся в домашней ванне, а затем его младший брат Ричард, побежав с игровой площадки, упал в реку, протекавшую сзади поместья вдовы. Для молодой женщины одного этого хватило для того, чтобы сделать ее жизнь невыносимой, однако цепь зловещих событий продолжалась.

На следующей неделе к тому самому месту, с которого соскользнул ее младший сын, прибило тело мужчины. А год спустя список жутких событий дополнился еще одной смертью: 30 сентября 1973 года один из гостей в доме миссис Гэлленкот упал в реку и погиб столь же необъяснимо и на том самом месте, где утонул ее сын.

Неудивительно, что женщина заговорила о своем доме, как о несущем знак зла, и местный священник, преподобный Себастьян Джеймс, куратор церкви Святого Михаила в Брее, поразмыслив, пришел к выводу, что в прошлом в этом доме занимались черной магией. Полиция была столь же удручена загадками, а один высший чин признался, что даже их люди заметили некую жуть, заполнившую весь дом. Некоторые детективы пришли к убеждению, что все смерти были больше, чем странной серией не связанных между собой несчастных случаев, хотя никаких данных, подкрепляющих эту гипотезу, на первый взгляд не было. И конечно же, силы правопорядка лишь зря потратили время, пытаясь вычислить злоумышленника — если такой был, — ибо вряд ли его можно было бы удержать в тюремной камере.

США, штат Пенсильвания. В течение января в лесу у Лангхорна видели странный свет и слышали призрачные звуки, стоны, вопли и завывания. Когда в лес вошли разведчики, то звуки пропали. В мае этого года на следующий день после того, как у одного фермера из Южной Дакоты и у его соседей исчезло несколько животных со скотного двора, он видел, как в озеро Кэмпбелл зашло чудовище, «похожее на дракона».

Конго. Тропические леса в районе озера Теле. Местные жители усиленно распространяют слухи о монстре, обитающем в реках и болотах близ озера.

В мае 1934 г. произошло событие, которое позже получило название «феномен светящейся женщины из Пирано». Сеньора Анна Монаро страдала астмой, и в течение многих лет во время сна из ее груди исходил голубоватый свет.

Многие медики наблюдали это явление, которое каждый раз длилось по несколько секунд. Один врач нес какую-то несусветную чушь о «магнетических организмах», поселившихся в организме женщины.

Другой выдвинул теорию электромагнитной радиации, связав ее с химическими компонентами в коже больной, — это было близко от модной тогда теории биолюминесценции. Третий считал, что у нее увеличено количество сульфидов в крови, и опубликовал об этом статью в «Таймс» от 5 мая 1934 г.

Примечательно, что Анна Монаро начинала потеть лишь после того, как ее грудь испускала сияние, и в тот момент сердце ее начинало биться вдвое быстрее, чем обычно. Во многих учебниках и научных трудах по токсикологии описываются раны, испускающие сияние. Объясняется это наличием люминесцентных бактерий или выделений, в которых содержатся биохимические вещества люциферин и люцифераза, а также АТФ, которые, как правило, не соединяются; но если их соединить, они испускают свет.

Аналогичные процессы происходят у светляков. Но если это имело место у сеньоры Монаро, светиться должно было все тело…

«Вот что произошло со мной в 1934 году, — пишет пенсионер из Москвы Василий Евдокимович Вовченко. — В то время мне было 15 лет. На дворе стоял август, завершалась уборка зерновых. Как-то утром мать велела мне сбегать в райцентр Городище, за 12 километров, купить игл и спичек…

Я купил, что было сказано, и в хорошем настроении возвращался домой. С пригорка уже виднелись сад и наша хата. Бегом, вприпрыжку я стал пересекать вспаханное поле. И вдруг меня понесло по воздуху на высоте двух-трех метров от земли…

У дома стоял мой брат Павло. Он видел, что со мной произошло. Мы вдвоем вернулись на поле и осмотрели его. Легко нашли на вспаханной поверхности место моего последнего толчка и точку приземления.

Расстояние между ними составляло, как мы насчитали, около 60 шагов. Нам стало страшно, потому что мы никак не могли объяснить происшедшее. Загадка этого „полета“ мучает меня по сей день».