11. Боевые действия в условиях применения ядерного оружия

В эпоху обычных войн каждая из них давала богатейший опыт, на основе которого формулировались основные принципы ведения следующей войны. Таким образом, каждая предыдущая война оказывала существенное влияние на характер вооруженной борьбы в последующей, по крайней мере в ее начальный период. Этот опыт, обогащенный навыками использования вновь созданных боевых средств, давал духовному и материальному вооружению определенную надежность, а командованию — ту уверенность, которая бывает столь необходима в начальный период вооруженной борьбы. Особенности боевого построения войск в общем?то тоже были известны. Каких?либо решающих неожиданностей не возникало.

Разумеется, это могло иметь место лишь при условии, если опыт последней войны хорошо изучался и правильно использовался и если новые боевые средства, которые давала промышленность и которых от нее требовали, применялись согласно соответствующим принципам, сложившимся на основе практического опыта и интуитивного предвидения. Сейчас перед нашим мысленным взором предстают немецкие военно–воздушные силы и танковые войска, значение которых во время первой мировой войны обозначалось лишь рудиментарно, но уже во второй мировой войне они стали видом вооруженных сил и родом войск решающей важности. Танки в ходе всей войны использовались правильно. Что же касается авиации, то ее применение было правильным лишь в первую половину войны, поскольку в последующий период она не смогла приспособиться к изменившимся требованиям.

Таким образом, мы видим, что в эпоху обычных войн большую роль играл институт, призванный вырабатывать правильные представления о важных сторонах будущей войны. При оценке опыта войны у такого института была по крайней мере исходная база, а итоги сражения и боя, которые оказывались уже известными, давали возможность проверить правильность исходной базы. Это относилось в первую очередь к тактике, то есть к той области, где наиболее четко проявляются особенности характера вооруженной борьбы.

Сейчас, как и всегда после любой войны, встает задача определить правильную картину будущей войны и соответствующие формы ведения боевых действий. Следует заметить, что немало специалистов исходят из предположения, что, поскольку война, в которой будет применяться ядерное оружие, являет собой нечто совершенно новое, накопленный опыт в попытках определить ее картину может нам изменить. Ниже мы увидим, что подобное предположение является преувеличением и что было бы неправильным в предвидении ядерной борьбы не иметь никаких предпосылок.

В самой сущности войны ядерное оружие ничего не изменит. Оно изменит лишь характер сражения и боя, как это имело место и раньше с появлением любого нового вида оружия. Достаточно вспомнить, какой переворот в тактике совершили пулемет и скорострельная пушка или какое влияние на операции оказали танки, какие изменения в способах ведения боя и даже войны в целом произошли вследствие бурного развития военно–воздушных сил.

Приспособление к новым видам оружия никогда не было связано с какими?либо трудностями, а если они и возникали, то носили временный характер. Меньше всего они сказывались на теории, которая находила свое выражение в уставах. В основном эти временные трудности отражались на практике управления войсками, но и здесь [115] находились возможности почти полного преодоления их. Примечательно то, что трудности эти были тем сложнее, а преодоление их требовало тем больших затрат на боевую подготовку войск, чем более низкую ступень в общей организационной структуре вооруженных сил занимали войска, которым приходилось вести бои с использованием нового оружия или сражаться под его воздействием. Аналогичное явление мы будем наблюдать и при ведении боевых действий с использованием ядерного оружия.

Ядерное оружие колоссальной поражающей способности и средства его доставки к цели, обладающие огромным радиусом действия, являются результатом скачкообразного, революционного развития науки и техники, образовавшего в привычном представлении о войне и бое большой провал. Этот провал несравнимо больше тех, которые до или во время каждой из прошлых войн порождало появление новых видов оружия. Далее речь пойдет о том, как преодолеть этот порожденный появлением ядерного оружия разрыв между опытом и теорией и как построить новое здание идей. И если при этом нам придется проанализировать и изложить намного больше нового, чем делалось предшествовавшими поколениями, то будет неверным полагать, что накопленный в этом деле опыт нам не оказывает большой помощи.

Объем нашей работы увеличивается еще и тем новым обстоятельством, что современная война отличается от прошлых не только своим характером, но и размахом. Ныне говорят о глобальной войне, которая охватит большую часть земного шара и в которой будут применяться все виды ядерного оружия; говорят и об ограниченной войне, в которой, как полагают, может быть использовано в крайнем случае лишь тактическое ядерное оружие; наконец, считаются вероятными войны — малых или больших масштабов, — которые могут вестись с использованием только обычных средств борьбы.

Согласно Клаузевицу цель войны состоит в том, чтобы навязать противнику выполнение нашей воли. Это предполагает уничтожение его вооруженных сил, то есть приведение их в состояние, при котором они не могут продолжать борьбу. Клаузевиц уже тогда имел представление о военном потенциале, который, по [116] его мнению, практически сводился лишь к вооруженным силам и в них находил свое выражение, ибо в его время не было никаких иных средств воздействия на противника. И такое положение существовало вплоть до второй мировой войны. Только в минувшую войну произошел поворот, вызванный бурным развитием авиации. Теперь стали возможными непосредственные удары по всем сферам военного потенциала противника. Но нового боевого средства было недостаточно для уничтожения всего военного потенциала, вследствие этого уничтожение вооруженных сил, как и прежде, оставалось важнейшей целью войны.

Ядерное оружие и средства его доставки к цели делают возможности воздействия на военный потенциал противника более широкими и приближают их к абсолютным. Теперь, если говорить о глобальной войне, верховное командование в состоянии добиться уничтожения всего военного потенциала противника, включая его вооруженные силы. В глобальной войне вооруженные силы и их учреждения, как часть военного потенциала, неизменно остаются важнейшей целью поражения, но прежде всего уничтожаются ядерное оружие и средства его доставки, а затем — остальные виды оружия, которые противник стремится использовать для решения оперативных задач. Правда, в этом вопросе есть еще много неясностей. Если на Востоке господствует (или по крайней мере высказывается) точка зрения, что атомную войну без сильных наземных войск вести нельзя, то Запад относится к этому более скептически.

В глобальной войне стратегия сходит, со своего высокого пьедестала. Каких душевных сил, какого морального духа требовала она в предшествовавших войнах, когда их исход решался только на нолях сражений! В глобальной войне гений отступает далеко назад. Большая часть задач высшего командования, располагающего стратегическим ядерным оружием, сводится к управлению огнем. И все же душевные силы этого командования подвергаются суровому испытанию. И меньше всего, конечно, оттого, что теперь высшее командование имеет дело с новым по своим масштабам явлением, что теперь ему приходится учитывать возможность страшного разрушающего воздействия противника и что это воздействие даже при военном успехе собственных вооруженных сил, возможно, будет [117] иметь достаточную эффективность. Забота 6 защите своей страны от воздействия противника требует от высшего командования гигантского напряжения всех сил.

В вопросе использования стратегического ядерного оружия в глобальной войне, видимо, уже существует достаточная ясность. Определяющим при решении этого вопроса являются особенности оружия и целей, предназначенных для поражения. Учитывая эффективность ядерного оружия, можно утверждать, что его использование даже обороняющейся стороной будет носить преимущественно наступательный характер. (Ниже мы рассмотрим, какой будет оборона в условиях применения ядерного оружия.) Менее ясным, чем вопрос об использовании стратегического ядерного оружия, представляется вопрос о роли в глобальной войне обычных войск, усиленных тактическим ядерным оружием. Во всяком случае, обороняющейся стороне придется учитывать возможность того, что одновременно с глобальным наступлением нападающий нанесет ряд наземных ударов непосредственно по территории противника. Разумеется, в данном случае его главной задачей будет уничтожение вооруженных сил обороняющегося.

При этом использование ядерного оружия, предназначенного для решения стратегических задач, не будет выходить за рамки определенных пределов, если нападающий заинтересован в том, чтобы как можно быстрее (как только позволит обстановка) вступить на территорию противника. Тогда это оружие, если не появится его «чистая» разновидность, будет использовано прежде всего для нанесения ударов по расположенным в глубоком тылу военно–воздушным и ракетным базам, по узлам дорог, мостам, складам снабжения и т. п. При вторжении на территорию противника в ходе боевых действий против наземных сил, видимо, будет применяться главным образом тактическое ядерное оружие. И наоборот, в борьбе против наступающего противника обороняющаяся сторона сможет беспрепятственно использовать на соответствующих удалениях ядерное оружие любой мощности.

Рассмотрим один из случаев, когда обычным войскам придется вести боевые действия в условиях применения ядерного оружия. Тактика их действий будет рассмотрена ниже. Если в период, когда Соединенные Штаты владели монополией на ядерное оружие, Запад имел полную [118] возможность нанесения этим оружием стратегического контрудара, то примерно с 1958 года, когда Америка сама оказалась в сфере досягаемости советского ядерного оружия, положение изменилось. Тогда начались поиски путей, ведущих к тому, чтобы не каждый военный конфликт мог перерасти в тотальную ядерную войну, которая в случае нанесения стратегического контрудара представляется неизбежной. Для теоретических исследований открылись широкие возможности. Прежде всего была создана концепция «ограниченной войны». В представлениях военных специалистов Запада, использовавших опыт военных действий в Корее и Индокитае, ограниченная война вскоре приобрела конкретные формы. Примечательно то, что некоторые считают возможной ограниченную войну в Европе, хотя здесь сходится так много жизненно важных для Запада интересов, а район военных действий ограничен настолько, что малейшая потеря территории едва ли допустима. Стратегический ядерный контрудар был бы слишком жестоким средством для разрешения всех возможных форм конфликта.

Ближайшей целью европейских государств должно быть стремление, не прибегая к немедленной помощи Америки, остановить ограниченное наступление противника силами обычных войск, усиленных тактическим ядерным оружием. Это второй случай, когда обычные войска могут вести боевые действия в условиях применения ядерного оружия. Вскоре после этого путем количественного увеличения боеготового тактического ядерного оружия делается еще один шаг. Нужно учесть возможность, что противник тоже захочет избежать глобальной войны и что тем не менее на довольно широком фронте он может перейти в наступление с использованием обычных войск и тактического ядерного оружия.

Впервые эту мысль высказал в мае 1959 года генерал Норстэд, который подчеркнул, что в случае такого наступления Запад должен остановить противника, чтобы дать ему возможность взвесить, стоит ли продолжать наступление и подвергать себя риску стратегического ядерного контрудара. Идея такого контрудара, в случае продолжения противником наступления, порождена сознанием того, что НАТО уступает противнику в обычных вооруженных силах. Это единственная реалистическая мысль в теории Норстэда, которая в целом вызывает много возражений. [119]

То, что западное командование с самого начала рассчитывает на успех своего намерения остановить противника, можно лишь приветствовать, ибо каждое командование, имеющее перед собой ясную цель, должно верить в успех проводимых мероприятий. Но предположение, что противник, начиная свою акцию, не знает, чего он хочет добиться, и что его лишь нужно образумить, представляется маловероятным. В лучшем случае это может иметь значение тогда, когда действия противника основаны на просчете или когда причиной военного конфликта явились либо недоразумения, либо случай.

Президент Кеннеди исходил из того, что нужно делать все возможное, чтобы избежать ядерной войны. Одним из его шагов была доктрина, согласно которой, пока противник не применяет ядерного оружия, оборона должна вестись только обычным оружием. При превосходстве Востока эта установка президента неизбежно привела бы к неудаче. Такая опасность становится особенно реальной, когда противник внезапно применяет тактическое ядерное оружие, а обороняющаяся сторона таким оружием в данный момент не располагает. Но Кеннеди лишил верховного главнокомандующего войсками НАТО права использовать ядерное оружие даже в этом случае. Тем самым он подверг безопасность Европы серьезной угрозе. Такая мера ставит обороняющуюся сторону в крайне невыгодное положение еще и потому, что в подобной ситуации противнику не грозит внезапное применение ядерного оружия и ничто не вынуждает его предпринимать рассредоточение войск, лишающее возможности массированного их использования.

Поэтому тактическое ядерное оружие нельзя отделять от обычных войск даже тогда, когда его использование планируется только на случай внезапного применения такого оружия противником.

В существующих условиях особенность боевых действий сухопутных войск Запада как в глобальной, так и в ограниченной войне будет состоять в следующем: у нападающей стороны окажется возможность наступать превосходящими силами, причем нельзя не учитывать, что противник может располагать преимуществом и в количестве [120] тактического ядерного оружия. Во всяком случае, исходя из общих принципов ведения боевых действий, нападающий станет стремиться к созданию превосходства в этом оружии хотя бы на намеченных им направлениях главных ударов. И здесь перед нами встают две проблемы.

1. Применимо ли прежнее понятие численного превосходства к тактическому ядерному оружию? По нашему мнению, применимо вне всякого сомнения, но только требует некоторых ограничений. Если для достижения превосходства над противником всегда стремятся использовать возможно большее число обычных огневых средств, имеющих по сравнению с ядерным оружием значительно меньшее поражающее действие, и если численное превосходство часто играет при этом решающую роль, то для поражения цели, координаты которой определены с достаточной точностью, как правило, не требуется более одного ядерного боеприпаса. Применение чрезмерно большого количества ядерных зарядов может при известных обстоятельствах помешать осуществлению собственных замыслов. Но тот, кто располагает большим количеством ядерного оружия, может поразить большое число целей, и, кроме того, не нужно каждый выстрел ставить в зависимость от постоянных предпосылок, таких, как определение координат цели и т. п. Особое значение этот факт имеет для нападающей стороны при подавлении ядерных средств противника. Правильным использованием своего оружия обороняющийся, уступающий противнику в ядерных средствах, может значительно легче дезорганизовать его наступление, чем это было бы возможно при недостатке обычного оружия. В этом случае превосходство нападающего в ядерном оружии не имеет решающего значения. Таким образом, даже уступая противнику в обычных войсках и тактическом ядерном оружии, обороняющийся имеет полную возможность отражать нападение превосходящего в ядерном оружии противника, как и в бою с превосходящим противником в условиях применения обычного оружия.

2. Следует ли тактическое ядерное оружие (исключая атомную артиллерию) использовать централизованно в армейском звене или же в зависимости от мощи этого оружия распределить его среди подчиненных армии соединений? Ответ на этот вопрос сначала был более чем ясным. За централизацию ядерных средств говорили прежде [121] всего количество имевшегося в наличии тактического ядерного оружия, необходимость детальной разведки целей, связанной с большими сложностями, и время, необходимое для приведения этого оружия в боевую готовность. Но теперь эти обстоятельства в значительной степени уже устранены и целесообразность распределения ядерного оружия по войсковой иерархии сомнений не вызывает. Но одновременно с этим возникает другой вопрос — вопрос о самой мелкой войсковой единице, которую следует оснастить ядерным оружием.

До сего времени центр тяжести в решении тактических задач находился в дивизионном звене. Но появление ядерного оружия привело здесь к некоторым изменениям. Тактическое управление обычными войсками, как и прежде, находится в руках командира дивизии, но ставшее необходимым рассредоточение сил привело к тому, что подчиненные дивизии части (бригады, боевые группы) стали иметь несравненно большую самостоятельность и получили соответствующие вооружение и организацию. В то же время войсковые формирования, более крупные, чем дивизия, имея в своем распоряжении ядерное оружие, начали участвовать в решении тактических задач.

Дивизии, оснащенные обычным оружием, могут оказывать воздействие на противника лишь на расстоянии, не превышающем досягаемости их артиллерийского огня, то есть, грубо говоря, на глубину 10–15 км. Кроме того, для этой цели может помимо специальной артиллерии привлекаться авиация, которая, однако, командованию дивизии не подчинена. Вести бой на такую малую глубину дивизия в настоящее время не может уже потому, что в условиях, когда боевые порядки обороняющегося сильно рассредоточены, а его части и подразделения сравнительно слабы, противника необходимо подвергнуть огневому воздействию на значительно большую глубину. Да и уничтожение ядерного оружия, которое наступающий, вероятно, будет иметь непосредственно в тактической зоне, лучше всего осуществлять при децентрализованном использовании тактического ядерного оружия, когда представляются наиболее благоприятные условия для учета всех особенностей боевой обстановки. Это обстоятельство приводит к выводу о целесообразности оснащения ядерным оружием уже дивизии.

В то время как в отдельных странах публичные [122] высказывания по этому вопросу носят сдержанный характер, во Франции, когда речь шла о «дивизии-1959», недвусмысленно было заявлено, что одной из причин сохранения дивизии в качестве тактического соединения является удобство использования ядерного оружия, для чего войсковые единицы, подчиненные дивизии, считаются слишком мелкими.

Кроме атомной артиллерии, представленной в виде отдельных батарей, для дивизии наиболее подходящими могут быть ракеты с небольшим радиусом действия (100–200 км), обладающие высокой подвижностью и требующее мало времени для перевода их из походного положения в боевое. Основная задача дивизии будет сводиться к уничтожению пехоты наступающего противника. Но и подавление ядерных средств займет не последнее место в ряду других задач дивизии, хотя возможностей для этого у нее окажется не слишком много. И все?таки оснащение дивизии ракетами ограничится довольно узкими пределами, ибо это тактическое соединение всегда будет располагать лишь ограниченными средствами разведки целей.

Поскольку тактические ракеты имеют дальность полета от 300 до 600 км, что значительно превышает глубину боевых задач дивизии и перекрывает по фронту полосы обороны нескольких дивизий, управление огнем этого оружия будет находиться в руках командования армейского корпуса. Это соединение располагает достаточными средствами для ведения разведки целей. Помимо решения оперативных задач армейский корпус имеет возможность сосредоточивать свои усилия на борьбе с атомными средствами противника. Таким образом, к армейскому корпусу переходит часть боевых задач, которые ранее решались непосредственно дивизией. Поскольку на корпус возлагается забота о защите дивизий от ядерных ударов противника, ему, видимо, чаще, чем дивизии, придется применять свое ядерное оружие. Не исключена возможность, что в определенные периоды боя даже ядерное оружие будет использовано для ведения своего рода рассредоточенного огня, но для этого, наверное, понадобится лишь несколько ядерных боеприпасов. Насколько широко может применяться стрельба без детальной разведки целей, то есть по местам вероятного расположения противника, будет зависеть от количества имеющегося в наличии ядерного оружия. И в этом случае численное превосходство [123] в тактическом ядерном оружии может явиться значительным преимуществом.

Полевая армия также должна иметь в своем распоряжении ядерное оружие, которое она будет использовать для решения оперативных задач. В минувшую войну непосредственное применение боевых средств командованием полевой армии сводилось лишь к эпизодическому использованию авиации для нанесения ударов по объектам оперативного значения. С появлением ядерного оружия и мощных средств доставки его к цели командование армии получило особенно эффективное средство, но вместе с тем значительно увеличилось и разнообразие задач, для решения которых это оружие требуется. Сейчас нужно учитывать также вероятность воздействия оружия противника из большой глубины, значительно превышающей пределы досягаемости огневых средств корпусов и дивизий. И это оружие противника необходимо своевременно подавить. Кроме того, повышенная маневренность наступающего противника, быстрота, с которой он, если не подвергается ядерным ударам, может перебрасывать войска на большие расстояния, ставят обороняющегося перед необходимостью вести бой против наземных войск даже на большей глубине.

Чем успешнее это удастся, тем большие предпосылки создаются для ведения обороны. Нарушение коммуникаций, уничтожение баз снабжения противника и т. п. могут также стать целями ядерного оружия полевой армии.

Для решения этих задач армии нужны ракеты соответствующей дальности действия. Разумеется, это всегда будут тактические ракеты. И здесь мы оказываемся перед фактом многократных утверждений о том, что различие между тактическими и стратегическими ракетами исчезает и что нет критерия для четкого определения, к какой категории следует отнести ракету большей дальности действия. Мы полагаем, что такой критерий существует, только при этом следует учитывать не одну лишь дальность действия ракеты. Решающей при определении такого критерия должна быть цель, для поражения которой используется ракета. Так, например, ракета типа «Поларис» является превосходным оружием Запада для поражения стратегических целей на территории противника при стрельбе как со стационарных баз, так и с кораблей. Но в то же время эта ракета представляет собой [124] отличное оружие для поражения оперативных и тактических целей, расположенных в районе боевых действий противника, и при этом она, несомненно, играет роль тактической ракеты. Поэтому при решении вопроса, к какой категории следует отнести ту или иную ракету большого радиуса действия — к стратегической или тактической, решающим обстоятельством может быть только цель, на которую наведена эта ракета. В данном случае можно провести аналогию с авиацией, с тем ее видом, обычные самолеты которого использовались для решения как тактических, так и стратегических задач.

Принципы применения стратегического ядерного оружия в глобальной войне сравнительно просты. В дискуссии по этому вопросу не возникли бы слишком сложные проблемы. Несомненным было ведение стратегической воздушной войны в доатомный период. Нам кажется, что мы не слишком упростим вопрос, если скажем, что принципы использования стратегического ядерного оружия во многом родственны с прежними принципами ведения стратегической воздушной войны; различие состоит лишь в том, что теперь размах боевых действий, многообразие целей и поражающее действие оружия гигантски возросли. При этом новые принципы применения стратегических ядерных средств некоторым образом полностью поглотили прежние принципы использования стратегической авиации. Во всяком случае, в этом вопросе, как нам кажется, теория уже давно четко разработана.

В то же время использование обычных наземных войск в условиях применения тактического ядерного оружия связано с чрезвычайно сложными проблемами, о которых нельзя сказать, что они уже решены. Если быть искренним, нужно признать, что, когда мы начинали формировать свои соображения по этой проблеме, положение в этой области показалось нам крайне удручающим. И не удивительно, что еще недавно раздавались голоса, которые, ссылаясь на уничтожающее действие ядерного оружия, были склонны отрицать возможность ведения боевых действий в таких условиях. В литературе мы встречаем робкие попытки коснуться этой проблемы, но в них очень много противоречий и заметно слишком большое стремление [125] цепляться за старое, отжившее. Огромное поражающее действие ядерного оружия лишь возводит труднопреодолимые барьеры при определении принципов ведения боевых действий в условиях его применения. Ведь для этого необходимо, чтобы (при умеренных потерях) солдаты были живы, могли совершать марши, пользоваться своим оружием, чтобы по возможности бесперебойно осуществлялось снабжение их всем необходимым. Прежнее оружие тоже нарушало эту деятельность, и в бою добрая часть усилий солдат и командиров была направлена на то, чтобы исключить или хотя бы ограничить это нарушающее воздействие оружия противника. А когда появились пулемет, скорострельная пушка, а позднее мощная авиация, эта задача была далеко не из легких. И все?таки были найдены средства, которые — пусть не всегда в достаточной степени — обеспечивали боевую деятельность солдат. И в новой обстановке мы должны и можем найти нужное решение этой проблемы. Конечно, придется учитывать, что потери будут несравнимо большими, ситуации более опасными, а уверенность в успехе боя или операции значительно меньшей.

Безусловным можно, пожалуй, считать одно: в районах, подвергшихся ударам ядерного оружия большой мощности, главным образом водородного, активная боевая деятельность исключается. На этом основывается надежда на то, что в глобальной войне огромное превосходство Востока в наземных вооруженных силах не сможет быть реализовано в наступательных операциях. Иначе обстоит дело с проблемами ведения боевых действий в условиях применения только тактического ядерного оружия. Его поражающее действие значительно слабее и менее продолжительно и при осуществлении соответствующих мероприятий не исключает передвижений и боевых действий войск. Войскам, находящимся в непосредственном соприкосновении с противником, поражение от ядерного оружия не угрожает, так как в зоне шириной 3–5 км по обе стороны линии фронта едва ли возможно применение ядерного оружия даже самой малой мощности. А это обстоятельство имеет важнейшее значение. Обороняющаяся сторона всегда будет стремиться обеспечить такое положение хотя бы для части своих войск. В прежних условиях добиться этого было нетрудно, так как наступающего противника ждали, находясь на позициях, и тесное [126] соприкосновение создавались Само собой, автоматически. Ныне же, наоборот, положение, при котором обороняющийся ожидал бы противника, всеми силами занимая хорошо оборудованные позиции, невозможно, ибо в этом случае он был бы уничтожен еще до начала боя.

Из этого некоторые специалисты делают вывод, что оборона во всем ее комплексе может вестись только маневренно. Мы считаем такое утверждение неправильным. Маневренная оборона, успех которой достигается наступательными действиями, предполагает наличие мощных, предпочтительно бронетанковых сил. Но такое положение может случаться лишь изредка, поскольку обороняющемуся с самого начала нужно рассчитывать на то, что придется иметь дело с превосходящими силами противника. Во всяком случае, такой вид обороны нельзя рассматривать как принципиально целесообразный. Он и в ядерной войне связан с очень большим риском и предъявляет огромные требования к командованию и войскам.

В условиях, когда обстановка быстро меняется, что неизбежно при ведении любых боевых действий с применением обычного оружия, для обеспечения устойчивости обороны необходимо иметь прочный фундамент, своего рода твердую опору. Таким фундаментом может стать одна из боевых зон (назовем ее опорной зоной), которая вероятнее всего может быть подвергнута воздействию ядерного оружия. При чрезвычайно большой рассредоточенности войск, предоставленная сама себе, она едва ли сможет оказать противнику длительное сопротивление. Но, выделив для удержания этой зоны примерно треть сил, обороняющийся все же будет в состоянии достаточно успешно решать свои основные задачи действиями сохраняющих маневренность главных сил.

Эту зону не следует путать с известной полосой обеспечения, организуемой в оборонительных действиях иного характера. Зона охранения имеет совсем другие задачи. Опорная зона представляет собой район, в котором обороняющийся предполагает вести боевые действия. Под давлением противника полоса обеспечения охранения может быть оставлена, в то время как опорная зона должна оказывать противнику упорное сопротивление. Когда подразделения, обороняющие эту зону, ослабевают настолько, что не в состоянии решать эту задачу длительное время, их усиливают путем постоянного вливания туда новых сил. [127]

При создании такой зоны ценным может оказаться накопленный опыт минувших войн. Еще во времена обеих мировых войн массированное применение огневых средств вынуждало эшелонировать оборону на большую глубину, строить оборонительные позиции в несколько полос и оборудовать для ведения обороны полосы обеспечения. Принципы создания и оборудования таких полос интересуют нас и сегодня. Полоса обороны состояла из эшелонированной в глубину системы приспособленных к условиям местности опорных пунктов, которые могли вести фронтальный бой и держать под обстрелом участки местности, расположенные между ними. По этому же принципу будет создаваться и опорная зона. Но действие тактического ядерного оружия потребует предельно возможного рассредоточения оборонительных сооружений по фронту и в глубину. Удаление опорных пунктов один от другого, следовательно, будет значительно большим, чем прежде, и по возможности таким, чтобы один ядерный взрыв не мог поразить одновременно два таких пункта. Там, где местность обеспечивает прикрытие с флангов, это удаление может быть сокращено. Однако в любом случае следует исходить из того, что эффективность огня опорных пунктов по промежуткам будет меньшей, чем она была прежде. В связи с этим на долю артиллерии, оборонительных сооружений, находящихся в глубине, выпадают особые задачи.

Опорная зона должна занимать по глубине многие километры, ибо при наличии больших промежутков между опорными пунктами только таким образом можно создать достаточно эффективную сеть оборонительных сооружений. Опасность того, что отдельные опорные пункты могут быть мгновенно и полностью уничтожены, а также ограниченная эффективность огня по промежуткам между ними определяют слабость этой зоны. Задача ее состоит прежде всего в том, чтобы временно сдержать первый удар противника, наносимый очень «жидкими» группировками, обеспечить локализацию прорыва обороны в намеченном районе и создать необходимые предпосылки для дальнейшего ведения боя. Обороняющийся, приведя в боевую готовность свои главные силы, расположенные далеко за пределами зоны и сильно рассредоточенные по фронту и в глубину, будет постепенно вводить их в опорную зону. Таким образом, оборона делится на опорную зону и подвижные [128] главные силы, постоянно усиливающие эту зону. Главные силы, естественно, тоже могут оказаться под ударом противника. Однако маневр и осуществление мероприятий по введению противника в заблуждение дают возможность затруднить их обнаружение.

Момент, когда противник начинает атаку опорной зоны, является определяющим для ввода в бой главных сил. В это время начинается особенно трудная, сопряженная со многими неожиданностями деятельность обороняющегося. Задача его состоит в том, чтобы ввести в полосу обороны достаточно мощные силы, атаковать прорвавшиеся туда вражеские войска, разбить их или, если сил явно недостаточно, организовать оборону в непосредственном соприкосновении с противником, чтобы исключить возможность применения им ядерного оружия (достигнуть этого раньше было бы невозможно из?за слишком большой вероятности ядерного нападения). Но такое легче сказать, чем сделать, поскольку в данном случае речь идет прежде всего о передвижениях войск в походных порядках, что в условиях применения ядерного оружия сопряжено с очень большим риском. Легко также сказать, что войска должны быть сильно рассредоточены по фронту и в глубину. Возникает вопрос: насколько можно и нужно рассредоточивать войска? Это, естественно, зависит от местности, дорог, условий движения вне дорог, а также от наличия пространства. Во всяком случае, пространства для рассредоточения по фронту будет значительно меньше, чем для рассредоточения в глубину. Степень рассредоточения войск ограничивается возможностями управления ими. Совершение маршей и управление войсками становится важнейшими темами боевой подготовки войск.

Изложенные здесь мысли касались организации обороны вне соприкосновения с противником. В их основу положен, безусловно, самый редкий и в то же время самый простой случай. Они могут быть использованы в различной обстановке — будь то оборона после неудавшегося наступления или в условиях непосредственного соприкосновения с противником.

Из изложенного выше можно сделать такой вывод: опыт минувших войн дает очень много ценных положений для определения принципов ведения боевых действий в современных условиях, в атомной войне без них мы оказались [129] бы беспомощными. Во всяком случае мнение, что атомная война — нечто совершенно новое и неизведанное, глубоко ошибочно.