Глава первая

Кладов в России много. Но не настолько, чтобы хватило всем.

Люди живут на территории России уже несколько тысячелетий, и за это время здесь, как и в любой другой части планеты, накопилось достаточно много спрятанных либо утерянных сокровищ - или того, что когда-то сокровищем считалось.

Кроме того, в мире нет, наверное, другой такой страны, на огромном пространстве которой произошло бы столько войн, вражеских нашествий, смут, бунтов, внутренних неурядиц. И каждая раз за разом возникавшая в России "нестабильность", опасная ситуация немедленно вызывали в людях желание как-нибудь подальше и понадежнее спрятать то, что могло быть отнято, сожжено или пропасть любым другим способом.

Велась эта традиция с самых древних времен и до нашего времени - старейшим российским кладом считается собрание каменных топоров и инструментов, которое было найдено в прошлом веке в большом глиняном горшке в Подмосковье и которому насчитывается семь тысяч лет, а самый последний еще не отыскан вообще. Возможно, его еще не успели закопать.

А если кладов много, то и кладоискателей в России не меньше. Как становятся кладоискателями? Этого не знает никто. У девяти человек из десяти, прошедших мимо строительной ямы где-нибудь в центре Москвы, сердце даже и не екнет. Но один вдруг заметит, что черная земля из котлована наполнена глиняными черепками, полусгнившим деревом, обломками кирпичей, ржавым железом. И тут сработает какой-то рычажок, щелкнет какое-то реле, замкнет какой-то контакт...

Человек останавливается как вкопанный. Это все-таки, наверное, простейшая, самая примитивная и безобидная ненормальность - страсть к находкам...

Но если невозможно допытаться у кладоискателя, как и почему он стал тем, кем он стал, то представить себе, зачем и кар прятались клады довольно легко. Любой человек может вообразить себе КАК ЭТО БЫЛО.

В каждой даже и не очень зажиточной семье всего за несколько лет скапливаются какие-то ценности. Дорогие семейные реликвии. Результаты профессиональной деятельности. Женские украшения - колечки, цепочки, сережки... В

некоторые времена и мужчины по части украшений от женщин не отставали. Значит, были у них и собственные побрякушки.

Что-то досталось по наследству, что-то принесла в дом с приданым жена, что-то прикупилось само собой со временем.

Имелись, конечно же, и накопления на "чёрный" день. Были эти накопления, скорее всего, в монетах или в чём-то подобном - размером поменьше, а ценой побольше. Стоял где-нибудь сундучок, или шкатулочка, или просто глиняный горшок. В

древней Руси деньги и ценности хранили часто в подголовниках - специально деланных выемках с крышкой на возвышениях под подушкой. Из средневековых документов известно, например, что у "гостя" Гаврилы Фатеева, жившего в 17 веке в Москве, "в подголовке денег пятьсот рублев, двести золотых, тридцать ефимков"... Нередко сразу же вместе с постройкой дома предусматривали особые тайнички для ларцов и сундучков.

Самая обычная, легко представимая и сегодня, жизненная ситуация. У крестьянина собрано поменьше, у купца или служивого человека - побольше. Если даже ничего ценного в доме нет, то часто возникало желание заиметь, переведя в уносимые на себе ценности то, что спрятать трудно, И вдруг - опасность! Кочевники обложили город! Или вспыхнуло восстание! Или с войском идет на селение француз (поляк, немец, литва, татарин) и по слухам грабит всех подчистую. Или ходит по домам (квартирам) какая-нибудь своя собственная власть и отбирает нажитое имущество - ей ведь всегда не хватало именно наших денег. Значит, нужно уберечь самое ценное от чужих цепких рук. А куда? Конечно в землю!

В царствование славного государя Алексея

Михайловича Московию посетил австриец Августин Мейерберг. В своих записках, впоследствии изданных в Вене, он замечал: "Деревенские жители, да и сами дворяне, живущие в своих деревнях и поместьях, обыкновенно зарывают свои нажитые ков". Заметьте - по обычаю предков!

Обычай этот понятен. Уйти самому можно, с собой унести - нельзя. Значит, надо спрятать понадежней, а потом Бог даст, вернуться и откопать. Железное, во все времена эффективное средство, но Бог был милостив - по грехам нашим - далеко не всегда. И чаще всего ценности оставались там, где их положил хозяин.

В 1898 году в Феодосии при ремонте стен погреба частного дома был обнаружен большой глиняный кувшин с четырьмя отделениями внутри. В каждом отделении лежали золотые и серебряные монеты, украшения, драгоценные камни.

На боку кувшина была процарапана надпись, рассказавшая, что же это такое. Это был, конечно, клад, но необычный, вошедший в историю под названием "клад четырёх поколений". Этот клад собирала одна и та же семья, начиная с 14 века и кончая 1610 годом! Больше двухсот лет семья собирала по монетке клад, отказывая себе в самом необходимом, а в итоге все ценности достались каким-то совершенно посторонним людям.

Прятали и от собственных домашних, слуги скрывали от хозяина... А так называемые "воровские клады"? Их столько, что пришлось даже выделить им отдельную графу в общей статистике.

Клады прятали в кувшинах, горшках, в чугунных котлах, в медных котелках, в бочонках, сундуках, шкатулках, в переметных сумках, в кошелях, просто заворачивали в ткань, в шкуры, в кожаный лоскут. Легенды рассказывают о "возах"

золота или серебра... Позже, в старых домах стали прятать чемоданы, саквояжи, стеклянные банки с ценностями.

Клады умели прятать. Писатель Михаил Афанасьевич Булгаков с присущей ему дотошностью описал процесс закладки клада в своем лучшем романе "Белая гвардия". Зимой

1918 года, когда Украина была оккупирована немцами и в Киеве хозяйничали гетмановские войска, когда петлюровцы повсеместно грабили и убивали, ценностей было спрятано немало. Инженер Василий Иванович Лисович, прозванный жильцами дома по Андреевскому спуску Василисой, однажды вечером тщательно завесил окна простынями и.-. "... взял стул, влез на него и руками нашарил что-то над верхним рядом книг на полке, провел ножичком вертикально вниз по обоям, а затем под прямым углом вбок, подсунул ножичек под разрез и вскрыл аккуратный, маленький в два кирпича, тайничок, самим же изготовленный в течение предыдущей ночи. Дверцу - тонкую цинковую пластинку - отвел в сторону, слез, пугливо поглядел на окна, потрогал простыню. Из глубины нижнего ящика стола, открытого двойным звенящим поворотом ключа, выглянул на свет Божий аккуратно перевязанный крестом и запечатанный пакет в газетной бумаге. Его Василиса похоронил в тайнике и закрыл дверцу".

И далее: "Пятипроцентный билет прочно спрятан в тайнике под обоями. Там же пятнадцать "катеринок", девять "петров", десять "Николаев первых", три бриллиантовых кольца, брошь, Анна и два Станислава". Еще в одном тайнике двадцать "катеринок", десять "петров", двадцать пять серебряных ложек, золотые часы с цепью, три портсигара, пятьдесят золотых десяток, солонки, футляр с серебром на шесть персон и серебряное ситечко (большой тайник в дровяном сарае, два шага от двери прямо, шаг влево, шаг от меловой метки на бревне стены). Все в ящиках эйнемовского печенья, в клеенке, просмоленные швы, два аршина глубины.

Третий тайник - чердак: две четверти от трубы на северо-восток под балкой в глине: щипцы сахарные, сто восемьдесят три золотые десятки, на двадцать пять тысяч процентных бумаг". В описаниях Михаила Афанасьевича две неточности. Первая: два аршина глубины, то есть почти полтора метра. Так глубоко никогда не зарывали - ведь самому потом откапывать, тем более зимой. И ещё: меловая отметка слишком ненадежная примета, ни один "кладовладелец" не

доверит свое сокровище этаким недолговременным сооружениям. Сарай мог быть разобран, мог сгореть, мог просто сгнить от времени. Вообще-то полагалось укрывать клады около каких-то заметных мест. Такой приметой могло быть отдельно стоящее или старое огромное дерево, большой камень.

Впрочем, Лисович собирался лишь пережить черные времена...

Но ограблен он был, чуть ли не на следующий же день после закладки тайника. Хотя все найденные нами лично клады, как правило, лежали, чуть ли не посреди голого поля. Конечно, на пятьсот лет никто не рассчитывал.

Чаще всего клады зарывали в землю, но иногда топили в прудах, озерах, реках, опускали в колодцы. В Псковской области из старого колодца нами были извлечены ржавый остов ручного пулемета редкой системы Шоша, спрятанного там еще в гражданскую войну. Известны случаи находки кладов в дуплах деревьев, в старых пнях, под камнями. В

городах клады прятали под полами, в вентиляционных отдушинах, выдалбливали тайники в стенах. В Москве однажды бомжи подожгли старинный дом, приехали пожарные, приехала милиция. Пожар оказался небольшим, и потушили его быстро. Пожарный вместе с участковым поднялись на чердак. Стоят, озираются. И тут к их ногам упала серебряная монета. Они подняли головы - и словно по волшебному слову к их ногам из балки посыпались монеты еще и еще... Кто-то когда-то выдолбил в балке тайник и заложил туда клад. Он лежал там и лежал, пока до балки не добрался огонь и не проел дерево насквозь.

Это клады укрытые специально, от чужих глаз, от жадных рук. Но случалось и другое. В 1996 году обычным российским садоводом-огородником был найден на тропинке посреди пахотного поля массивный золотой перс тень-печатка с геммой на горном хрустале. Огородник логично сообразил, очевидно, по грибному опыту, что рядом должно быть еще золотишко. За несколько суток он перекопал с десяток соток поля, но не нашел ничего, кроме ржавых гвоздей и сломанной подковы. Не успокоившись на этом, осенью он пригласил на

поле специалистов из московского Клуба кладоискателей и те с детекторами металла обошли несколько раз поле. Клада на нем не было. Перстень так и остался единичной, хоть и уникальной находкой.

Это была просто потеря.

В России есть что искать.

Однако невероятная ценность российских кладов, по сравнению, например, с "золотыми галеонами", несколько преувеличена. Дело в том, что до начала восемнадцатого века в нашей стране не было своего серебра, а разработка золотых месторождений началась еще позже. Все серебро в Московию попадало извне, даже первые русские монеты - проволочные "чешуйки" - чеканились из больших серебряных монет, привозимых из-за рубежа, из Германии, из Китая, с Востока.

Лишь в 1707 году был запущен Нерчинский серебряный завод в Нерчинске в Забайкалье. За годы правления Петра I на Нepчинских рудниках Большой и Малый Култук было добыто около 2 тысяч килограммов серебра. Зато всего в России в те же годы было отчеканено звонкой монеты на 36,4 миллиона рублей, на что пошло 750 тысяч килограммов серебра!

Но и позже, в девятнадцатом веке, публицист Иван Слепцов писал, что "... обычный крестьянин так и уходил в могилу не подержав в руках серебряного рублевика с портретом государя, а о золотых монетах он и не слыхал вообще". Впрочем, России было на что менять серебро, и ввозили его в страну много. Россия не была бедной страной, с ней торговали и перед ней заискивали многие державы.

Поражают воображение домонгольские славянские клады - в основном это курганные ценности или украшения, найденные на месте древнерусских городов, разоренных Ордой.

Коллекция скифского золота, хранящаяся в Эрмитаже, практически бесценна, хотя составлена она всего лишь из нескольких курганных находок, сделанных еще в прошлом веке. К нынешнему времени степных курганов, не разграбленных и не раскопанных, практически не осталось.

Принято считать, что курганы с золотым и серебряным

погребальным инвентарем находятся в южных областях России, но одна из самых ценных курганных находок была сделана в 19 веке на Севере - в Соликамском уезде Пермской губернии. До принятия христианства в самых разных племенах покойника собирали на тот свет с одинаковой тщательностью.

Культ мертвых требовал длительного и дорогого погребального ритуала. Воину непременно клали в могилу оружие, доспехи, конскую сбрую, знатную женщину зарывали со всеми накопленными за ее жизнь драгоценностями. Ремесленник забирал с собой на тот свет инструменты, купец - весы с гирьками.

Но курганные древности, их поиски и раскопки - это отдельный и довольно сложный разговор... Тем более что иногда истории с найденным курганным золотом имеют долгое продолжение.

В январе 1926 крестьянин-единоличник из крымского села Марфовка нашел в распаханном кургане захоронение готского вождя, относящееся к раннему средневековью.

Золотая диадема, золотые пряжки и подвески стали известны под названием "марфовского клада" и, в конце концов, перед войной переданы в Керченский историко-археологический музей, который уже имел богатую золотую коллекцию. Эта коллекция мирового значения состояла из 719 предметов - понтийские, боспорские, пантикапейские, греческие, римские, византийские, турецкие и русские монеты, бляшки, бусы, медальоны, медали, оклады икон, пряжки, браслеты, серьги, перстни…

В сентябре 1941 года она вся уместилась в обычный фанерный чемодан - музей готовился к эвакуации. Его так и называли - "золотой чемодан". Чемодан был закрыт на все замки, перевязан ремнями и опечатан. И 26 сентября директор музея Юлий Марти и инструктор горкома партии Иваненко вместе с музейными ящиками и "золотым чемоданом"

отправились в тыл. На катерах через пролив, на грузовиках и подводах ценности Керченского музея довезли до Армавира - казалось бы, вполне безопасного места. Никто и не думал, что немецкие войска вскоре окажутся и здесь. Ящики с экспонатами

были помещены в склад. Однако при очередной бомбежке города бомба попала прямо в склад и все ящики сгорели при начавшемся пожаре. Долгое время считали, что и "золотой чемодан" пропал в огне. Однако в семидесятых годах журналисту Евграфу Кончину удалось добыть свидетельства, что это не так. Он записал рассказ Анны Моисеевны Авдейкиной, которая в 1941-1942 годах заведовала спецчастью горисполкома Армавира. Она утверждала, что обнаружила всеми забытый чемодан уже после бомбежки в здании Дома Советов.

Наши собирались оставить город, вовсю шла эвакуация. Анна Моисеевна немедленно доложила начальству, и для эвакуации коллекции был выделен целый грузовик. С большими трудностями Авдейкина добралась до станицы Спокойной, где передала чемодан заведующему местным отделением Госбанка Якову Марковичу Лободе. Больше она чемодана не видела, но из рассказов уцелевших очевидцев выяснилось, что Лобода не смог пробиться к своим и, в итоге, оказался вместе с чемоданом в партизанском отряде. В декабре 1941 года отряд был окружен, понес большие потери. Командир принял решение выходить из кольца мелкими группами, закопав весь лишний груз в разных местах. Чемодан с "золотой коллекцией" прятали командир отряда Соколов и Лобода. О судьбе командира ничего не известно, скорей всего он погиб, а Лобода был схвачен и расстрелян гитлеровцами. С их смертью были окончательно утрачены последние сведения о чемодане...

Однако в семидесятых годах Евграф Кончин обнаружил в архивах любопытный документ - письмо заместителя наркома просвещения РСФСР отправленное в 1944 году заместителю наркома внутренних дел с просьбой расследовать дело о пропаже золотого фонда Керченского музея. И в этом письме указывалось на сообщение председателя Армавирского горисполкома, о том, что чемодан № 15 был найден весной 1944 года на одной из бывших стоянок партизан - но абсолютно пустым.

НКВД провело следствие. Суровое, по тем военным временам. Но следов золота чекистам обнаружить не удалось.

Казалось, оно исчезло окончательно. Однако ровно через два года в лесу близ станицы Спокойная, в окрестностях которой происходили все драматические события, мальчишки нашли золотую диадему. Она попала в милицию, оттуда находку передали в Госбанк - и больше ее никто не видел. Если судить по описаниям, эта диадема весьма напоминала царскую диадему из "марфовского клада", который находился в том самом чемодане.

В семидесятые-восьмидесятые годы поисками клада нанималось сразу несколько самодеятельных экспедиций, которые облазили все леса неподалеку от станицы. Поиски не принесли результата, но энтузиасты остались - и поэтому окончательное решение о судьбе "золотого чемодана" выносить еще рано.

Курганные древности всегда привлекали исследователей, но даже несмотря на все старания графа Уварова, который в середине прошлого века раскопал более десяти тысяч курганов, за что сейчас проклинается археологами, наиболее ценные находки были сделаны уже в наше время.

К XI веку захоронения с "инвентарем", как выражаются археологи, почти прекратились, но это не означает, что ценностей на Руси стало меньше, В Новоспасском московском монастыре при раскопках 1997 года, которые вел кроме всех своих прочих научных званий научный консультант Клуба доктор исторических наук А.К. Станюкович, можно было видеть белокаменные гробницы родственников первых Романовых - в крышках саркофагов зияли уродливые дыры. Это работа французов в 1812 году, которые в гробницах искали сокровища.

Им было невдомек, что в шестнадцатом-семнадцатом веке у покойников меняли золотые, серебряные, медные нательные кресты на специальные деревянные, а тело перед погребением заворачивали в саван - по обычаю в гробу все должно быть тленно. Никаких сокровищ вплоть до 19 века в русских погребениях быть не может. Это уже потом могли положить в гроб во всех орденах, оставить в склепе шпагу, не снимать с покойника дорогие кольца и перстни, что вызвало, кстати,

после революции массовое разграбление семейных усыпальниц и родовых склепов.

Однако по большому счету "могильные" ценности кладами считать нельзя, и вообще нарушать вечный покой мертвеца, даже если он скончался много веков назад, как-то не очень хорошо. Летом двухтысячного года, выехав в очередную экспедицию, мы наткнулись в глухом уголке Владимирской области на ужасающую взгляд картину. На высоком песчаном обрыве над пересохшей речкой высился остов церкви, судя по архитектуре семнадцатого века. Немного поодаль, на другом бугре, можно было различить заросшие старыми деревьями руины каких-то строений, по рассказам местных - барской усадьбы. Живописный, милый сердцу уголок. Однако в километре от церкви проходила строящаяся автотрасса "Холмогоры". И прораб участка послал людей с самосвалами и экскаватором брать песок из церковного холма. И началось... За неделю вывезли половину холма, на котором, кроме церкви, расположилось старинное русское кладбище с белокаменными надгробиями начала семнадцатого века. Его-то и разрушали теперь дорожники. Снизу хорошо были видны торчащие из разрытого обрыва остатки гробов, а прямо под гусеницами экскаватора валялись раздавленные черепа, кости, обрывки ткани, обломки каменных крестов. Зрелище было до того нестерпимое, что... В общем, как говорится милицейским языком, экскаваторщику были нанесены "легкие телесные повреждения", а прорабу, похоже, пришлось залечивать сломанные ребра. После этого мы наведывались на это место еще несколько раз, обязательно проверяя - не пригнали ли туда экскаватор снова. Мера воздействия оказалась эффективной, и разрушение кладбища остановилось. Но костей из разрытых всяческими мародерами склепов, могил и курганов видеть мне пришлось немало.

Искать лучше все-таки не на кладбищах.

Например, огромное количество кладов оставило население городов и селений Руси во время татаро-монгольского нашествия.

В Рязанской области под высоким берегом Оки есть деревушка под названием Старая Рязань. Полсотни окруженных яблонями деревянных домов, невысокая церковь, пристань для парома. Это название досталось деревне от процветающего древнерусского городка, обнесенного валами, столицы рязанского княжества. Кольцо из трех десятиметровых валов и непроходимые рвы сохранились и поныне. Во времена "батыева нашествия" Старая Рязань выдержала четырехдневную осаду - это известно из "Слова о погибели Земли Русской".

Потом все-таки пала. В живых из защитников и жителей города почти никого не осталось. Евпатий Коловрат, былинный герой, застал лишь тела и дымящиеся развалины. За семьсот лет, прошедшие с тех времен, на городище было найдено девять кладов, а так как занимает оно не один гектар, то неизвестно, какие еще сокровища таятся в глубоком культурном слое древнего русского города.

Если археологи начинают масштабные раскопки в центре Москвы, то почти всегда следует ожидать, что будет найден клад, а чаще всего и не один. В широко известном глубоком раскопе на Манежной площади было найдено сразу два крупных клада, помещенных хоть и разными людьми и с промежутком в несколько веков, но практически в одно и то же место.

Судя по находкам, клад в те времена мог спрятать кто угодно. Кузнец прятал свои железные изделия, ювелир - украшения, купец - деньги, воин - оружие. В каменном веке укрывали кремневые топоры, ножи, наконечники стрел. Таких "производственных" кладов только в Подмосковье найдено около десятка. И не следует думать, что эти еле обработанные камни ничего не стоят - за иной каменный топор можно получить не меньше, чем за такой же золотой.

Кроме того, в России было несколько периодов, когда население городов и сел добровольно ли, принудительно ли несло скопленные ценности и сдавало их государственной казне. Так было в 1609-1611 годах, когда по всей Руси собиралось омское ополчение, так было в после первых

поражений русской армии в Северной войне, когда с церквей снимались колокола для переплавки в пушки, а из монастырей вывозились веками скопленные ценности. Другое дело, что колокольная медь никак на пушки не годилась, и пролежали снятые и разбитые колокола аж до Екатерины I. И не случайно, что эти времена также оставили после себя множество кладов.

В 1898 году каменщики, ремонтировавшие хоры Великой церкви (Успенского собора) Киево-Печерской лавры наткнулись в стене на заложенную кирпичом и заштукатуренную нишу, в которой оказался богатейший клад России. Он и сегодня остается самым богатым кладом страны. В нише стояли четыре больших оловянных ведра и двухведерная деревянная кадушка, доверху наполненные золотыми и серебряными монетами. В кладе насчитали 16079 монет, медалей, жетонов, из них 6184 золотых весом больше 27 килограммов и 9895 серебряных, которые весили 273 с половиной килограмма. Это был типичный клад "длительного накопления" - монастырская казна, спрятанная от "птенцов гнезда Петрова", объезжавших монастыри в поисках ценностей. Все монеты этого клада были иностранными - начиная от античных. Многие оказались с русской надчеканкой. Такие монеты в семнадцатом-восемнадцатом столетиях называли ефимками: от западноевропейского названия "иоахимсталер".

Огромный клад Смутного времена отыскали московские археологи в прошлом году во время раскопок на той же Манежной площади. Около 80 тысяч серебряных и медных монет общим весом около сорока килограммов были спрятаны в корнях дуба, некогда росшего в самом центре Москвы.

В 1948-1974 году в Эрмитаже был составлен список находок собраний русских монет, не вошедших в предшествующие сводки. Из четырехсот находок оказалось 8 кладов серебряных слитков XII-XIV веков, 24 клада монет удельного периода, 56 - периода правления Ивана Грозного, 131 клад был спрятан в Смутное время, 65 находок петровского времени, 19

кладов золотых монет XVIII - начала XX веков, 18 кладов времен первой и второй мировых войн.

Еще одно самое массовое ограбление народа, вполне сравнимое со Смутным временем и периодом ваучеризации-приватизации, прошло уже в тридцатые годы этого столетия.

Тогда через системы магазинов Торговли с иностранцами (Торгсин) из семей были выкачаны многие и многие граммы бытового золота, которые влились желтой рекой и в те полторы тысячи тонн золотого сталинского запаса страны, оставшиеся потомкам, несмотря на огромные выплаты странам союзникам за вооружение и за помощь в индустриализации СССР.

В 1921 году были выпущены серебряные советские монеты. Они были абсолютно такого же размера и того же веса, что и серебро царской России и изготовлялись на тех же машинах. Часть монет чеканилась в Англии. Были отчеканены также и золотые червонцы, однако они в обращение почти не поступали - ими осуществлялись иностранные платежи. В

российской глубинке на первых обладателей серебряных монет приезжали смотреть из других деревень. Эти монеты старались не выпускать из рук, их переплавляли в слитки, делали из них различнейшую ювелирку, а из случайных золотых - сусальное золото. Чеканка такой монеты продолжалась до 1927 года. Но огромное большинство этих монет ушло в обмен на продукты в тридцатые годы во время голода, а часть осталась в разного рода заначках и кладах и была переплавлена в ювелирные украшения. Клад именно этого периода был найден поисковиками Клуба в 1996 году...

...Это был обычный среднерусский пейзаж - серые осенние поля, облетевший лес на горизонте, разбитые дороги, деревушка, оживающая только летом, вдалеке на пригорке - руины церкви с погостом вокруг. Поле отличалось от сотен тысяч других русских полей только тем, что именно на нем лежал клад, что, впрочем, тоже для русских равнин далеко не редкость.

И мы, трое, стоящие на обочине дороги, вооруженные лопатами и металлоискателями, знали об этом совершенно определенно и пустыми с этого поля уходить не собирались.

Нет более древней и отчаянней страсти, чем кладоискательство

! И если мы правильно понимаем под словом "клад"

когда-то и кем-то спрятанные, а затем по разным причинам невостребованные ценности, то мы потратили несколько часов именно для того, чтобы эти ценности открыть и явить миру.

Во всем этом действии нет ровно ничего романтического, по крайней мере, внешне, нет опасных приключений, нет темных подземелий и обрывистых скал. Зато есть сладкое замирание сердца, когда из вывороченного лопатой пласта земли выскальзывает и взблескивает вдруг серебряным боком старая монета.

Так было и на этот раз. Первый "монетный" писк металлоискателя мы все услышали одновременно. "Здесь!" - сказали одновременно три голоса. Первую найденную монету мы долго передавали из рук в руки, хотя ничего необычного в ней не было - обыкновенный серебряный полтинник 1924 года с рабочим, кующим какую-то шестеренку.

Мы искали так называемый "распаханный" клад. То есть давным-давно зарытую кубышку зацепили плугом, раздавили тракторными колесами, а лемеха растащили монеты по всему полю. Найти такой клад можно только с помощью металлоискателя. На этом поле мы быстро обнаружили два места, где серебро лежало довольно кучно. Увидеть глазом маленькие, облепленные грязью металлические кружочки было просто невозможно, но прибор находил их безошибочно.

Через некоторое время процесс поиска и вынимания монет из земли стал довольно привычным, а когда число находок перевалило за сотню, стал вырисовываться некий контур клада.

Все найденные монеты были одних лет выпуска -1921-1927

годов. Было и несколько царских полтинников и просто серебряных бесформенных плашек - владелец клада подгребал, видно, все серебро, которое попадалось под руку. В одном месте нам пришлось выкопать солидную яму глубиной примерно с метр, ибо металлоискатель звенел там снова и снова. На глубине обнаружились днище обыкновенной крестьянской кринки, к которой приклеилось несколько монет, и остатки плотной дерюги.

Тем временем заинтригованные столь необычным шевелением на поле к нам стали подтягиваться дееспособные жители деревни. Ими были местные мужики в количестве двух человек - кроме них поздней осенью в деревне оставались еще трое старух. В итоге собрался небольшой консилиум, и истина проявилась быстро. На окраине деревне нам показали заросшие бурьяном бугры и ямы - все, что осталось от усадьбы деда Феофана. Его хорошо помнили старухи. Человеком Феофан был нелюдимым, слыл местным богатеем, хотя, скорее всего, был просто прижимист. К Советской власти он относился однозначно - оба его сына погибли в гражданской войне, воюя на стороне белых. В 1928 году старик помер. Его изба и большой яблоневый сад перешли в коллективное пользование и вскоре те оказались в полном запустении. Дом сгорел, сад зачах - в нем и была зарыта кринка с серебром - затем его вырубили, а место распахали.

Мужики дивились на наши находки, старухи охали, самый бойкий вынес из своего дома драное и пыльное церковное облачение - епитрахиль и пробитый пулей старинный мельхиоровый кофейник, оставшийся от немцев, в 1941 стоявших в деревне. Получив за все это добро на бутылку, он тут же собрался на железнодорожную станцию в магазин и исчез. До станции было семь километров и больше мы мужика не видели.

Собрав основную часть клада, мы побрели с металлоискателем просто по полю. Тут нас ждали еще находки - крестьянская женская пуговица-гирька XVII века, екатерининская двухкопеечная монета, офицерская кокарда времен очаковских и покоренья Крыма, обломок нательного креста, упряжные пряжки и кольца, несколько свинцовых пуль-картечин, немецкие винтовочные гильзы, французская пуговица 108 полка времен 1812 года - и тому подобный хлам веков, представляющий большой интерес только для историков и коллекционеров.

Русские поля и перелески хранят в глубинах земли немало реликвий.

Поиски в городе значительно отличаются от поисков в поле или в лесу. Металлодетекторы тут практически неприменимы, так как город обычно завален всяческим железом, и включенные где-нибудь на чердаке старого дома приборы начинают немедленно "фонить", свистеть, звонить на разные голоса, А между тем именно большие просторные семьдесят процентов всех кладов, найденных в Москве за последние два десятка лет…

Объясняется это просто: ценности прятали на чердаках затем, чтобы никому нельзя было определить его владельца - ведь за хранение, скажем, золотых монет в иные времена можно было понести наказание, а хранение оружия всегда было противозаконным. Но не только чердаки таили в себе укрытые ценности.

6 марта 1985 года бригада рабочих РСУ-8 треста №2 под руководством мастера В. Трусова заканчивала разборку перекрытий дома №16 на Второй Красноармейской улице в городе Ленинграде. Работать им оставалось немного - надо было лишь сломать старый чулан у чёрной лестницы старинного доходного дома. Раньше в чулане дворники хранили метлы, ведра, лопаты. Двое рабочих быстро разломали половицы, обнажив балки перекрытий и засыпку. Подключили отбойные молотки и стали взламывать междуэтажное перекрытие. И

тут вдруг молоток рабочего Быстрова целиком провалился в открывшуюся под полом дыру, повиснув на шлангах. Быстров заглянул в дыру, но там царила непроглядная тьма. Посветили спичками - внизу была комнатка с грудой каких-то вещей.

Спуститься вниз вызвался некто Третьяков. Рабочие уже понимали, что они наткнулись на что-то необычное. Третьяков повис на руках, тяжело спрыгнул вниз и через минуту, оглядевшись, подал товарищам пуховую подушку и атласное одеяло. Затем в дыре показался большой позолоченный кубок, а ошеломленный увиденным Третьяков, сообщил в дыру, что подобных вещей там много...

Трое рабочих остались караулить тайник, а бригадир на такси поехал в ГУВД и вернулся оттуда с двумя офицерами

милиции.

Все в месте обследовали тайник и поняли, что когда-то одно из помещений третьего этажа было аккуратно перекрыто антресолями так, чтобы внизу образовалось небольшая потайная комнатка размером два на два метра и столько же в высоту.

Над ним помещался дворницкий чулан, о котором все знали.

Тайник был устроен очень хитро - попасть в него можно было только через потолок нижней квартиры, в котором ремонтники обнаружили три доски, поднимающиеся на абсолютно незаметных шарнирах.

Кладовая пережила несколько поколений жильцов этой квартиры, годы гражданской войны, блокаду, два или три ремонта - и осталась необнаруженной. В ней насчитали около тысячи предметов, аккуратно уложенных в ящики и развешанных по стенам. Одежда - смокинг, бережливо подвешенный на плечики, бальное бисерное платье, шубы, обувь, мужское и женское белье, халат, шляпа в коробке. Посуда - кофейники, хлебницы, ложки, вилки, столовые ножи, бокалы, чаши, графины, кувшины, блюда, флаконы, конфетницы, корзинки.

Обиходные и памятные мелочи - кулоны, брошки, запонки, пудреницы, серьги, медали, знаки отличия, подвески, пенсне...

Из тайника также достали ящик шампанского, трехлитровую бутыль с вишневой наливкой, шоколад, пакетики с кофе, мешочки с жареным ячменем, консервы, крупы, чай.

Вытащили оттуда ведерный самовар, телефонный аппарат, подсвечники, бронзовые часы, две фарфоровые скульптурные группы, гардины, шторы, постельное белье, одеяла, подушки, коврики, кружева. Еще - деловые бумаги, документы, коллекцию почтовых марок, мешочек с разменной серебряной и медной монетой, три скрипки.

Разгадка тайника нашлась тут же. В бумагах оказались чековые книжки, документы и визитные карточки на французском языке на одно имя: "Владимир де Лабзин, чиновник по делам особой важности Министерства внутренних дел". Телефонный номер Владимира Николаевича Лабзина в петербургском справочнике совпадает с номером на

найденном телефонном аппарате. Все стало на свои места.

Лабзин, важный чиновник МВД, бежал из России после октябрьского переворота, и после его отъезда прислуга убрала в тайник все оставшиеся вещи. Документы прислуги тоже были среди бумаг в тайнике. Но что именно помешало воспользоваться спрятанными вещами и хозяину и прислуге - осталось неясным. Круговерть гражданской войны не выпустила их из кровавого вихря.

Это была наиболее значимая находка из так называемых кладов революционных времен.

Не удивительно - к началу революции Россия стала одной из самых богатых стран мира. Золото, серебро, драгоценные камни и изделия из них хранились не только в старых дворянских домах, но и у купечества, у городских мещан, даже у крестьянства. Революция всколыхнула державу.

В городах начался "жилищный передел". Из сотен тысяч церквей и монастырей изымались ценности, начались конфискации имущества у дворянства и буржуазии. Поэтому прятали вся и все...

В 1924 году в Москве в старинном дворце князей Юсуповых в Большом Харитоньевском переулке при ремонтных работах был найден один из ценнейших кладов - в замурованной нише под каменной лестницей был укрыт сундучок с изделиями из золота и серебра, а рядом лежала скрипка работы прославленного мастера из Кремоны Антонио Страдивари. Позже во дворе юсуповского дворца известный кладоискатель и исследователь подземной Москвы Игнатий Стеллецкий проследил четыре люка, в одном из которых начинался разветвленный подземный ход, но кладов в подземельях больше было. Стеллецкому несмотря на его фантастическую одержимость вообще в поисках не везло.

Немало кладов выворотили на поверхность в связи с реконструкцией центра Москвы. Под паркетом дома в Потаповском переулке в вентиляционной отдушине ремонтниками была обнаружены два шерстяных чулка, набитых бриллиантами, жемчугом, украшениями, а также бумажными

керенками. 111 зерен крупного жемчуга оказалось в кладе, а один из бриллиантов пришлось взвешивать на аптекарских весах - стандартное приспособление для измерения оказалось для него слишком мелким.

На Марксистской улице школьники в траншее нашли небольшую бутылку коричневого стекла, в которой было колье со 131 бриллиантом, брошь с рубинами и алмазами, серьги и кольца из золота и платины. В 1957 году в коммунальной квартире, устроенной в старом особняке, принадлежавшем банкиру, на Тверском бульваре меняли полы. Под досками нашли три металлических тусклых бруска. Сначала им не придали значения - на них прямили гвозди, ими прижимали крышки кастрюль. Лишь спустя полгода кто-то обратил внимание на необычно большой вес брусков и догадался потереть их шкуркой. Бруски оказались из червонного золота общим весом 2,5 килограмма.

Иногда клады XX века сопровождались записками - известны, по меньшей мере, два таких случая. В апреле 1962

года в стене известного недостроенного царицынского дворца была обнаружена гуттаперчевая коробочка, в которой в обрывок газеты 1919 года были завернуты 38 серебряных монет и несколько кредитных билетов Временного правительства. Монеты были явно коллекционными, так как представляли собой смесь различных номиналов, начиная от Анны Иоанновны. В коробочке лежала и записка: "Приду после войны. 1919 г. На, возьми, Боб от Щарда."

На чердаке дома на Сретенке в прошлом году кладоискатели обнаружили револьвер "браунинг" с патронами в идеальном состоянии - обильно смазанное оружие было зарыто в сухую чердачную засыпку и лежало в кобуре. К

оружию прилагалось и разрешение на его ношение на имя Сруля Моисеевича Циммермана, подписанное, кстати, Урицким.

В тихом московском дворике, напротив знаменитого музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина на Волхонке, около фундамента здания лежал вросший в землю

валун, Семьдесят лет никому не было до него дела, он не мешал ни строителям, ни водопроводчикам, ни автомобилистам. Но два года назад кому-то пришло в голову валун перевернуть. А под валуном оказалось углубление, в ямке - завернутые в резиновый лист два нагана, россыпь патронов к ним, две пары юнкерских погон и петлиц Александровского училища, разменная монета и серебряный портсигар с запиской, из которой явствовало, что этот тайник устроили два юнкера во время боев с большевиками осенью 1917 года. Их взвод был разбит красными и разогнан по московским дворам.

Ребята положили в тайник все, что нашлось у них в карманах, объяснив в записке, что они опасаются за свои жизни и поэтому оставляют нашедшему номер счета в Английском банке и пароль для получение денег. Всё это звучит несколько фантастично, но ныне и номером и паролем занимаются юристы и утверждают, что шансы на получение денег есть.

Один из старейших советских писателей девяностолетний Лев Овалов не так давно рассказал занятную историю. В Москве всем известен Дом литераторов - ЦДЛ.

Здание перестроено из особняка графа Олсуфьева, главы московских масонов в предреволюционные времена. В

двадцатых годах там размещался детский сад. Лев Овалов хорошо знал заведующую этим садом - бывшую свитскую даму Николая II Елену Петровну Месину. Однажды к ней пришли две дамы - тоже из бывших и попросились переночевать в детском доме. Месина отказала, но дамы были настойчивы и пришли снова. Месина сдалась, а утром придя на службу, обнаружила разрытую клумбу, люк и подземный ход, ведущий в особняк, где под полом был оборудован объемистый тайник - уже пустой.

Революционные клады вообще оставили значительный след в советской литературе. Сюжетная завязка о буржуях или дворянах, возвращающихся в Советскую Россию за спрятанными сокровищами, прослеживается в книгах самых разных авторов - от Михаила Булгакова до Анатолия Рыбакова. Не кажется выдуманным и сюжет знаменитых "Двенадцати

стульев" - в городе Лодейное Поле Ленинградской области при ремонте старинного стула столяр нашел газетный сверток, в котором была значительная сумма в долларах начала века.

Газета, кстати, оказалось "Правдой за 14 ноября 1918

года.

После начала Первой мировой войны в России был официально введен "сухой закон". Водку и вино перестали продавать. Имеющиеся запасы были спешно перевезены в склады во внутренней России. Но многие богатые дома и имения имели собственные винные погреба. И некоторые домовладельцы из патриотических мотивов, а также, чтобы не подвергать себя соблазну, попросту замуровывали входы в погреба. Практически все винные погреба были разграблены после Февральской революции, однако в 1989 году один такой погребок был случайно найден рабочими, копавшими силосную траншею на месте бывшего барского дома. В погребе в целости и сохранности было около тысячи бутылок разного рода вин, коньяков, наливок и домашних ликеров....

На такие потрясающие воображение случаи и рассчитывают, обходя улицу за улицей и дом за домом, профессиональные кладоискатели.