ТЕРМИНЫ бюрократ, бюрократический ибюрократия – это, конечно, бранные слова. Никтоне называет себя бюрократом или свои методыуправления бюрократическими. Эти слова всегдаупотребляются в оскорбительном смысле. Онивсегда подразумевают уничижительную критикулюдей, институтов или процедур. Никто несомневается в том, что бюрократия глубокопорочна и что она не должна существовать всовершенном мире.

Употребление рассматриваемых терминов воскорбительном смысле не ограничиваетсяАмерикой и другими демократическими странами.Это универсальное явление. Даже в Пруссии,образцовом авторитарном государстве, никто нехотел, чтобы его называли бюрократом. Wirklicher geheimerOber-Regierungsrat [действительный тайный советник –высший гражданский чин в Прусском королевстве (нем.)]прусского короля гордился своим высоким чином ивластью, которую этот чин предоставлял. Еготщеславие упивалось глубочайшим почтением состороны подчинённых и всего населения. Егопереполняло сознание собственной важности инепогрешимости. Но он бы счёл дерзкимоскорблением, если бы кто-то осмелился назватьего бюрократом. В своих собственных глазах он былне бюрократом, а государственным служащим,доверенным Его Величества, должностным лицомГосударства, денно и нощно неустанно пекущимся облагосостоянии нации.

Примечательно, что «прогрессисты», которыхкритики бюрократии считают ответственными за еёразрастание, не отваживаются защищатьбюрократическую систему. Напротив, в еёосуждении они присоединяются к тем, кого во всехдругих отношениях с презрением называют«реакционерами». Ибо, утверждают они, этибюрократические методы вовсе не составляютсущества той утопии, к которой они самистремятся. Бюрократия, говорят они, это скореенеудачный способ, каким капиталистическаясистема пытается справиться с неумолимойтенденцией к своему собственному исчезновению.Неизбежный конечный триумф социализма упразднитне только капитализм, но и бюрократию. Всчастливом мире завтрашнего дня, вблагословенном раю всестороннего планированиябольше не будет никаких бюрократов. Всем станетзаправлять простой человек; люди сами будутвершить все свои дела. Только ограниченныебуржуа могут пасть жертвой заблуждения ипосчитать, что бюрократия даёт нам представлениео том, что социализм сулит человечеству вбудущем.

Все, похоже, согласны с тем, что бюрократия – этозло. Но не менее справедливо и то, что никтоникогда не пытался недвусмысленным образомопределить, что же в действительности означаетбюрократия. Обычно это слово употребляетсявесьма вольно. Большинство людей оказались бы взатруднительном положении, если бы их попросилидать сколь нибудь чёткое определение илиобъяснение. Как же они могут осуждать бюрократиюи бюрократов, если даже не знают, что означаетэтот термин?

АМЕРИКАНЕЦ, которого попросили бы конкретноназвать пороки нарастающей бюрократизации, могбы ответить примерно так: «Наша традиционнаяамериканская система правления была основана наразделении законодательной, исполнительной исудебной властей и на справедливомраспределении полномочий между Центром иштатами. Законодатели, высшие чиновникиисполнительных органов и многие судьиизбирались путём голосования. Таким образомобеспечивалось верховенство народа,избирателей. Более того, ни одна из трёх ветвейвласти не имела права вмешиваться в частные делаграждан. Законопослушный гражданин былсвободным человеком.»

Но вот уже многие годы – и особенно послепоявления «нового курса» [экономическаяполитика, провозглашённая и проведённая в жизньв 1933–1938 гг. президентом США Франклином ДеланоРузвельтом; её целью было преодолениепоследствий глубокого экономического кризиса1929–1933 гг., а сущностью – государственноерегулирование некоторых сторон хозяйственнойжизни посредством фиксации цен и уровнейпроизводства некоторых видов продукциисубсидирования фермеров и т. д.] – мощные силыпочти что готовы заменить эту старую испытаннуюдемократическую систему тираническимправлением не отвечающей за свои действия,своевольной бюрократии. Бюрократ получает своюдолжность не по воле избирателей, его назначаетдругой бюрократ. Он уже присвоил себе изряднуюдолю законодательной власти. Правительственныекомитеты и бюро издают декреты и постановления,претендующие на то, чтобы направлять иконтролировать все стороны жизни граждан. Они нетолько регламентируют то, что ранее оставлялосьна усмотрение индивида; они не останавливаютсядаже перед выпуском таких декретов, которые посути дела отменяют принятые ранее законы. Путёмтакой квазизаконодательной деятельностиразличные бюро узурпируют право решать многиеважные вопросы в соответствии с собственнымипредставлениями о характере того или иного дела,то есть совершенно произвольно. Постановления ирешения различных бюро воплощаются в жизньфедеральными служащими. Подразумеваемыйсудебный надзор в действительности совершенноиллюзорен. С каждым днём бюрократы присваиваютсебе всё больше власти: очень скоро они будутуправлять всей страной.

Не может быть никакого сомнения в том, что этабюрократическая система по сути своей являетсяантилиберальной, недемократичной янеамериканской, что она противоречит духу ибукве Конституции и что она копируеттоталитарные методы Сталина и Гитлера. Онапроникнута фанатичной враждебностью ксвободному предпринимательству и частнойсобственности. Она парализует бизнес и снижаетпроизводительность труда. Бездумно тратя деньги,она разбазаривает богатство нации. Онанеэффективна и расточительна. Хотя своюдеятельность она называет планированием, у неёнет определённых планов и целей. Она не едина инеоднородна: различные бюро и агентствапреследуют взаимоисключающие цели. Результатомявляется распад всего социального механизмапроизводства и распределения.

Это страстное обвинение бюрократиипредставляет собой, в общем и целом, верное, хотяи излишне эмоциональное описание современныхтенденций развития американского правительства.Но оно упускает из виду самое главное, посколькуделает бюрократию и бюрократов ответственнымиза изменения, причины которых следует искать вдругом месте. Бюрократия – это лишь следствие исимптом явлений и изменений, имеющих гораздоболее глубокие корни.

Характерной чертой современной политикиявляется тенденция к замене свободногопредпринимательства государственным контролем.Влиятельные политические партии и «группыдавления» (pressure groups) пламенно призывают кобщественному контролю над всеми видамиэкономической деятельности, всеохватывающемугосударственному планированию и национализациибизнеса. Они стремятся к полномугосударственному контролю над образованием и ксоциализации медицины. Не существует такой сферычеловеческой деятельности, которую они не былибы готовы подчинить строгой регламентации состороны властей. В их глазах государственныйконтроль – это панацея от всех бед.

Эти восторженные сторонники всемогущегогосударства очень скромно оценивают ту роль,которую они сами играют в эволюции в сторонутоталитаризма. Движение к социализму, уверяютони, неумолимо. Это необходимое и неизбежноенаправление исторического развития. Вместе сКарлом Марксом они утверждают, что социализмдолжен прийти «с неумолимостью законаприроды». Частная собственность на средствапроизводства, свободное предпринимательство,капитализм, система, ориентированная наполучение прибыли, обречены. «Волнабудущего» несёт людей к земному раю полногогосударственного контроля. Защитникитоталитаризма называют себя«прогрессистами» именно потому, что им, какони уверяют, удалось понять смысл грядущего. Иони высмеивают и пренебрежительно называют«реакционерами» всех тех, кто пытаетсясопротивляться действию сил, которое – как ониговорят – не в состоянии остановить никто, дажесамый могущественный из людей.

Благодаря этой «прогрессивной» политикеновые учреждения и правительственные агентстваплодятся как грибы после дождя. Число бюрократовмножится, и они делают всё возможное, чтобы шаг зашагом ограничивать свободу действий частногогражданина. Многие граждане, то есть те, кого«прогрессисты» с презрением называют«реакционерами», возмущены этимвмешательством в их дела и обвиняют бюрократию внекомпетентности и расточительности. Нопротивники «прогрессистов» до сих пороставались в меньшинстве. Доказательствомслужит то, что они не смогли получить большинстваголосов на прошлых выборах. [Рузвельтовский«новый курс» поддерживался многие годыбольшинством американских избирателей, о чёмсвидетельствовало как переизбрание Ф. Д.Рузвельта президентом в 1936 г. и в 1940 г., так ипобеды поддержавшей его демократической партиина выборах в Конгресс в тридцатые годы.]«Прогрессисты» – непримиримые врагисвободного предпринимательства и частнойинициативы, фанатичные сторонникигосударственного контроля над бизнесом –одержали над ними победу.

Это правда, что политику «нового курса»поддержали избиратели. Не подлежит никакомусомнению и то, что от этой политики полностьюотказались бы, если бы избиратели перестали еёподдерживать. Соединённые Штаты всё ещёдемократическая страна. Конституция ещёдействует. Выборы всё ещё свободные. Избирателине отдают свои голоса по принуждению.Неправильно поэтому говорить, чтобюрократическая система одержала победуантиконституционными и антидемократическимиметодами. Юристы, возможно, правы, когда ставятпод сомнение законность некоторыхвторостепенных моментов. Но «новый курс» вцелом был поддержан Конгрессом. Конгресспринимал законы и ассигновывал деньги.

Конечно, Америка столкнулась с явлением,которого творцы Конституции не предвидели и немогли предвидеть, – с добровольным отказомКонгресса от своих прав. Конгресс во многихслучаях делегировал законодательные функцииправительственным агентствам и комитетам иослабил контроль за бюджетом, поскольку сталассигновывать крупные суммы, предоставляяправительственной администрации правоопределять конкретные направления расходов.Право Конгресса делегировать часть своихполномочий время от времени оспаривается.Верховный суд признал, например,неконституционным Управление национальноговосстановления (National Recovery Administration). [В июле 1933г. Конгресс США принял Закон о восстановлениинациональной промышленности, в соответствии скоторым было создано Управление национальноговосстановления (NRA – National Recovery Administration). В егофункции входило регулирование хозяйственнойдеятельности в промышленности, включая вопросыраспределения ресурсов, ценообразования и т. п.Верховный суд США в мае 1935 г. признал Закон овосстановлении национальной промышленностипротиворечащим конституции страны.] Ноделегирование полномочий, сопровождаемое болееосторожными формулировками, стало почтипостоянной практикой. Как бы то ни было, действуятаким образом, Конгресс до сих пор не вступал впротиворечие с волеизъявлением большинствасуверенного народа.

В то же время нельзя забывать о том, чтоделегирование полномочий – это главное орудиесовременной диктатуры. Именно в результатеделегирования полномочий Гитлер и его кабинетправят Германией. [30 января 1933 г. президентГермании Гинденбург назначил Гитлераканцлером, т. е. главой правительства. Потребованию Гитлера 23 марта 1933 г. рейхстаг принялЗакон о чрезвычайных полномочиях правительства,создавший правовую основу неограниченнойнацистской диктатуры.] Именно путём передачиполномочий британские левые хотят установитьсвою диктатуру и превратить Великобританию всоциалистическое государство. Очевидно, чтоделегирование полномочий может бытьиспользовано как квазиконституционноеприкрытие для диктатуры. Но, конечно, вСоединённых Штатах дело сейчас обстоитсовершенно иначе. Конгресс по-прежнему обладаетзаконным правом и реальными возможностями взятьобратно все делегированные им ранее полномочия.Граждане по-прежнему обладают правом ивозможностями избрать в Сенат и Палатупредставителей людей, настроенных резко противкакого бы то ни было отказа Конгресса от своихполномочий. В Соединённых Штатах бюрократиябазируется на конституционных основах.

Также неверно считать неконституционныминарастающую концентрацию власти в рукахцентрального правительства и соответствующееуменьшение роли штатов. Вашингтон в явном виде неузурпировал никаких конституционных полномочийштатов. Установленный Конституцией баланс враспределении полномочий между федеральнымправительством и штатами был серьёзно нарушен,потому что новые полномочия исполнительнойвласти достались, главным образом, Центру, а нештатам. Это не было результатом тёмных махинацийкаких-то таинственных вашингтонскихгруппировок, которые хотели урезать властьштатов и ввести централизацию. Это явилосьследствием того, что США представляют собойэкономическое целое с единой денежной икредитной системой и свободным передвижениемтоваров, капиталов и людей между штатами. В такойстране государственный контроль над бизнесомдолжен быть централизованным. Не может быть иречи о том, чтобы предоставить это правоотдельным штатам. Если бы каждый штат был воленконтролировать бизнес, исходя из своихсобственных планов, единый внутренний рынокраспался бы. Контроль над бизнесом на уровнештата был бы практически возможен только в томслучае, если бы каждый штат мог отделить своютерриторию от остальной части страны торговыми имиграционными барьерами и введениемсамостоятельной денежной и кредитной политики.Поскольку никто всерьёз не предлагал разрушитьэкономическую целостность страны, контроль надбизнесом необходимо было вверить Центру. Самаприрода системы государственного контроля надбизнесом подталкивает её к максимальнойцентрализации. Автономия штатов в том виде, какона гарантирована Конституцией, можетсуществовать лишь при системе свободногопредпринимательства. Голосуя за государственныйконтроль над бизнесом, избиратели, косвеннымобразом, хотя и неосознанно, голосуют за усилениецентрализации.

Те, кто критикуют бюрократию, совершают ошибку,направляя свою критику только на симптомы, а нена корень зла. Совершенно безразлично,принимаются ли бесчисленные постановления,регламентирующие все стороны экономическойдеятельности гражданина, непосредственноКонгрессом в качестве должным образом принятыхзаконов, или же комитетом, либоправительственным агентством, полномочиякоторому были даны законом и ассигнованиемденег. В действительности недовольство людейвызывает то, что государство вступило на путьтакой тоталитарной политики, а не техническиепроцедуры, использованные для её введения. Малочто изменилось бы, если бы Конгресс не наделилэти агентства квазизаконодательнымиполномочиями, а оставил бы за собой правоиздавать все постановления, необходимые дляосуществления их функций.

Как только контроль над ценами объявляетсяобязанностью правительства, становитсянеобходимым утверждать бесконечное количествомаксимально допустимых цен, а многие из них, сизменением условий, необходимо вновь и вновьмодифицировать. Этими полномочиями наделеноУправление регулирования цен (ОРА) [ОРА –аббревиатура Office of Price Administrarion]. Но властьбюрократов из этого Управления существенно непострадала бы, если бы они были обязаныобращаться в Конгресс для законодательногоустановления максимально допустимых цен.Конгресс оказался бы наводнённым множествомзаконопроектов, содержание которых выходило быза рамки его компетенции. У членов Конгресса небыло бы достаточно времени и информации для того,чтобы серьёзно рассматривать предложения,разработанные различными подразделениями ОРА. Уних не было бы другого выбора, как толькодовериться главе Управления и его служащим иголосовать за все законопроекты скопом или жеотменить закон, предоставляющий правительствуправо контроля над ценами. Для членов Конгрессабыло бы совершенно невозможно разбираться всуществе дела с той же добросовестностью искрупулёзностью, с какой они обычно подходят кобсуждению политики и законов.

Парламентские процедуры являются адекватнымметодом разработки законов, необходимыхобществу, основанному на частной собственностина средства производства, свободномпредпринимательстве и суверенитетепотребителей. Они по своей сути не пригодны дляосуществления функций всемогущего государства.Творцы Конституции никогда не размышляли осистеме правления, при которой власти должныбыли бы определять цены на перец и апельсины,фотоаппараты и бритвенные лезвия, галстуки ибумажные салфетки. Но если бы такая возможностьпришла им в голову, они, безусловно, сочли бывторостепенным вопрос о том, должны ли такиепредписания приниматься Конгрессом иликаким-либо бюрократическим агентством. Они быбез труда поняли, что государственный контрольнад бизнесом, в конечном счёте, несовместим ни скакой формой конституционного идемократического правления.

Не случайно, что в социалистических странахправление осуществляется диктаторскимиметодами. Тоталитаризм и народовластиенесовместимы. В Германии и России ничего неизменилось бы, если бы Гитлер и Сталин должныбыли бы передавать свои постановления дляутверждения в «парламенты». Пригосударственном контроле над бизнесомпарламенты не могут быть ничем иным каксобранием людей, всегда голосующих «за».

Совершенно неоправданны и претензии к тому, чтодолжности бюрократических администраторов неявляются выборными. Выборы представителейисполнительных органов имеют смысл толькоприменительно к высшим руководителям. В этомслучае избиратели должны сделать выбор междукандидатами, чья политическая репутация иубеждения им известны. Было бы абсурдноиспользовать этот же метод для назначения надолжности множества неизвестных избирателямлиц. Вполне разумно выбирать президента,губернатора или мэра. Но было бы совершеннобессмысленно предоставить гражданамвозможность выбирать сотни и тысячи мелкихслужащих. При таком голосовании у избирателей небудет другого выбора, кроме как одобрить весьсписок, предложенный их партией. Нет никакойреальной разницы, назначает ли законно избранныйпрезидент или губернатор всех своих помощниковили же избиратели голосуют за список, содержащийимена всех тех людей, которых предпочитаемый имикандидат выбрал себе в помощники.

Как совершенно верно говорят противникидвижения к тоталитаризму, бюрократы вольны посвоему собственному усмотрению решать вопросы,имеющие первостепенную важность для жизничастных граждан. Это правда, что должностные лицаявляются уже не слугами граждан, а своевольнымигосподами и тиранами. Но в этом виновата небюрократия. Это результат новой системыправления, которая ограничивает свободуиндивида самостоятельно вести свои дела ивозлагает всё больше и больше обязанностей нагосударство. Обвинять следует не бюрократию, аполитическую систему.

Правда и то, что бюрократия проникнутанеукротимой ненавистью к частному бизнесу исвободному предпринимательству. Но сторонникибюрократической системы именно это считаютсамым похвальным в собственной позиции. Онивовсе не стыдятся своей политики, направленнойпротив бизнеса, они, напротив, гордятся ею, онистремятся к полному государственному контролюнад бизнесом, а в каждом бизнесмене, которыйхочет избежать такого контроля, видят врагаобщества.

Правда, наконец, и то, что новая политика, неявляясь неконституционной с чисто формальнойточки зрения, противоречит духу Конституции; чтоона равносильна гибели всего того, что былодорого старшему поколению американцев; что онадолжна привести к отказу от того, что людипривыкли называть демократией, и что в этомсмысле она чужда американскому духу. Но этотупрёк также не дискредитирует«прогрессивные» тенденции в глазах ихсторонников. Они смотрят на прошлое не так, как ихкритики. Для них жизнь всех существовавших до сихпор обществ – это история социальной деградации,нищеты и беспощадной эксплуатации массправящими классами. То, что на языке американцевназывается «индивидуализмом», для них –«высокопарный термин для обозначения жадностик деньгам, принявшей иное обличье и выступающейпод видом добродетели». Идея была в том, чтобы«дать полную свободу действий стяжателям,хитроумным ловкачам и биржевым спекулянтам,живущим за счёт грабежа национального дохода».Американская система издевательски называетсяфальшивой «демократией билля о правах» [имеетсяв виду американский Билль о правах – принятыеКонгрессом США в 1789 г. первые 10 поправок кконституции 1787 г.; Билль провозглашал свободыслова, печати, религиозных исповеданий, собраний,петиций, устанавливал неприкосновенностьличности, имущества и личных бумаг, соблюдениеправ граждан в суде и т. п.], а сталинскаясистема в России безудержно восхваляется какединственно подлинная демократия. Основнымпредметом разногласий в сегодняшнейполитической борьбе является вопрос о том,должно ли общество быть организовано на основечастной собственности на средства производства(капитализм, рыночная система) или же на основеобщественного контроля над средствамипроизводства (социализм, коммунизм, плановаяэкономика). Капитализм означает свободупредпринимательства, суверенитет потребителей вэкономических вопросах. Социализм означаетполный государственный контроль над всемисферами частной жизни и неограниченноегосподство государства как центрального органауправления производством. Между этими двумясистемами не может быть никакого компромисса.Вопреки широко распространённому заблуждению несуществует промежуточного пути <W. E. Woodward,A New American History, New York, 1938, p. 808>, третья системаневозможна как форма долговременной организацииобщества. <На обложке книги A New American Historyмы читаем: «Сегодня любой правильно мыслящийродитель, знакомый со всеми фактами, возможно,решит, что Бенедикт Арнольд в целом являетсягораздо более достойным образцом для его сына,чем Линкольн». [Арнольд Бенедикт (1741–1801)– американский генерал. В США Арнольд сталсимволом беспринципного перебежчика, так как вовремя войны за независимость он вначалеподдерживал Джорджа Вашингтона, а затемпереметнулся на сторону британскихколонизаторов.] Очевидно, что тот, кторазделяет подобные взгляды, не считаетнедостатком бюрократии её антиамериканский дух.>Граждане должны сделать выбор междукапитализмом и социализмом или, как говорятмногие американцы, между «американским» и«русским» образом жизни.

Тот, кто в этом непримиримом споре берётсторону капитализма, должен делать этооткровенно и прямо. Он должен совершенноопределённо поддерживать частную собственностьи свободное предпринимательство. Тщетнодовольствоваться критикой лишь некоторых мер,подготавливающих почву для социализма.Бесполезно бороться с сопутствующими явлениями,а не с движением к тоталитаризму, как таковым.Бессмысленно сосредоточиваться только накритике бюрократизма.

СВОЁ внимание «прогрессивные» критикибюрократизма сосредоточивают, прежде всего, набюрократизации крупного корпоративного бизнеса.Ход их рассуждений таков:

«Прежде деловые фирмы были сравнительнонебольшими. Предприниматель был в состоянииследить за всеми частями своего предприятия исамолично принимать все важные решения. Он былвладельцем всего вложенного капитала или, покрайней мере, большей его части. Он сам был крайнезаинтересован в успехе своего дела. Поэтому онсосредоточивал все свои усилия на том, чтобысделать своё предприятие как можно болееэффективным и избежать ненужных трат.

Но по мере действия неумолимой тенденции кэкономической концентрации условия радикальноизменились. Сегодня доминирующие позициизанимают крупные корпорации. Это абсентеистскаясобственность [термин «абсентеист» (отлатинского absentis – отсутствующий) используетсядля обозначения уклоняющихся от активногофункционирования, участия в социальной жизни:например, избиратели-абсентеисты – граждане,игнорирующие выборы]: юридическиесобственники, держатели акций, фактически неоказывают влияния на управление предприятием.Эта обязанность возложена на профессиональныхадминистраторов. Предприятия так велики, чтофункции и виды деятельности приходитсяраспределять между производственными иадминистративными подразделениями. Ведение дел,по необходимости, становится бюрократическим.

Сегодняшние защитники свободногопредпринимательства – такие же романтики, как ите, кто восхваляет средневековые цеха и гильдии.Они совершают безусловную ошибку, придаваягигантским корпорациям черты, которые быликогда-то отличительными особенностями мелкого исреднего бизнеса. Не может быть и речи оразделении крупных хозяйственных единиц наболее мелкие фирмы. Напротив, преобладающейстанет тенденция к дальнейшей концентрацииэкономической мощи. Крупный монополизированныйбизнес будет зажат в тисках бюрократизма. Никомуне подотчётные управляющие корпораций станутнаследственной аристократией, а правительства –простыми марионетками всесильных деловыхгруппировок.

Власть этой управленческой олигархии понеобходимости должна быть ограниченагосударством. Недовольство строгимгосударственным регулированиембезосновательно. Дело обстоит так, чтосуществует только один выбор – междунеограниченным господством (промышленной ифинансовой) бюрократии и правлениемнационального государственного аппарата.»

Апологетический характер таких рассужденийочевиден. В ответ на общую критику в адресрастущей бюрократизации государства«прогрессисты» и сторонники «новогокурса» говорят, что рамки бюрократии вовсе неограничиваются рамками государственных органов.Это универсальное явление, характерное как дляделового мира, так и для государственных органов.Самая общая причина бюрократизации –«колоссальный размер организаций» <см. MarshallE. Dimock and Howard K. Hyde, Bureaucracy and Trusteeship in Large Corporations, TNECMonograph « 11, p. 36>. Она является поэтомунеизбежным злом.

В этой книге мы попытаемся показать, что ни однопредприятие, ориентированное на получениеприбыли (profit-seeking enterprise), каким бы крупным оно нибыло, не подвержено бюрократизации, до тех пор,пока руки его руководителей не связаныгосударственным вмешательством. Тенденция кбюрократическому окостенению не заложена вприроде бизнеса. Это следствие государственноговмешательства в бизнес. Это результат политики,направленной на то, чтобы лишить мотив полученияприбыли той роли, которую он играет в способеэкономической организации общества.

В этих вводных замечаниях мы хотимостановиться лишь на одной стороне всеобщегонедовольства растущей бюрократизацией бизнеса.Говорят, что бюрократизация вызвана«отсутствием компетентного, эффективногоруководства» <см. Marshall E. Dimock and Howard K. Hyde,loc. cit., p. 44 и упоминаемые ими статьи>, чего нехватает, так это «творческих руководителей».

В политической области жалобы на отсутствиелидеров характерны для взглядов всехпредвестников диктатуры. В их глазах основнойизъян демократического правления заключается втом, что оно не способно порождать великихфюреров и Дуче.

В области бизнеса творческое руководствовыражается в приспособлении производства ираспределения к изменяющимся условиям спроса ипредложения и во внедрении техническихусовершенствований в практику. Настоящийбизнесмен – это тот, кто производит большоеколичество лучших и более дешёвых товаров; кто,являясь пионером прогресса, предоставляет своимсоотечественникам товары и услуги, прежде имнеизвестные и недоступные. Мы можем назвать еголидером, поскольку его инициатива и деятельностьзаставляют конкурентов или повторять егодостижения, или выходить из дела. Именно егонепрестанная изобретательность и любовь кнововведениям не позволяют всем остальнымпредприятиям погрязнуть в застойнойбюрократической рутине. Он является воплощениемдеятельного динамизма и способности кпостоянному развитию, присущих капитализму исвободному предпринимательству.

Было бы преувеличением сказать, что такихтворческих лидеров нет в сегодняшней Америке.Многие старые герои американского бизнеса ещёживы и активно ведут свои дела. Гораздо труднееоценить творческий вклад более молодогопоколения. Для правильной оценки их достиженийнужна некоторая временная дистанция. Подлинныйталант редко находит признание среди своихсовременников.

Общество не может ничего сделать длявоспитания и выращивания изобретательных людей.Творческому таланту нельзя научить как ремеслу.Не существует школ, обучающих творчеству.Талантливый человек – это как раз тот, ктобросает вызов всем школам и правилам, кто не идётпо проторённым дорогам, а открывает новые пути внедоступные прежде земли. Талантливый человеквсегда – учитель, и никогда – ученик, ондобивается всего своими собственными силами. Онничем не обязан тем, кто находится у власти. Но, сдругой стороны, государство может создатьусловия, которые парализуют все усилиятворческого духа и не позволяют ему приноситьпользу обществу.

Именно такая ситуация характерна сегодня длясферы бизнеса. Вот только один пример –подоходный налог. В прежние временаизобретательный начинающий бизнесмен открывалновое дело. Это было скромное начало: он былбеден, капитал его невелик и в основном взятвзаймы. Когда приходил первый успех, он неувеличивал своего потребления, а вкладывалосновную часть прибыли снова в дело. Такимобразом, его предприятие быстро росло. Онстановился лидером в своей отрасли. Угрозаконкуренции с его стороны заставляла старыебогатые фирмы и крупные корпорацииприспосабливать стиль своего управления к новымусловиям, созданным его вторжением в отрасль. Онине могли игнорировать его, не могли позволитьсебе бюрократического равнодушия. Денно и нощноони должны были следить за появлением такихноваторов. Если для ведения своих собственныхдел им не удавалось найти человека, который былбы в состоянии соперничать с новичком, имприходилось объединять с ним капиталы иподчиняться его руководству.

Но сегодня подоходный налог поглощает 80 илиболее процентов первоначальных доходов такогоначинающего бизнесмена. Он не может накопитькапитал, не может расширить своё дело; егопредприятие никогда не станет крупным. Он неможет тягаться с большим бизнесом. Старые фирмы икорпорации уже владеют значительным капиталом.Налоги на личные доходы и доходы корпораций непозволяют им накопить ещё больше капитала,однако новичку они вообще не позволяютнакапливать капитал. Он обречён навечно остатьсяв мелком бизнесе. Уже существующие предприятиязащищены от угрозы, исходящей от изобретательныхновичков. Им не страшна их конкуренция,фактически они находятся в привилегированномположении до тех пор, пока ограничиваютсяведением дел в традиционной области и внеизменных размерах. <Эта работа неявляется очерком социальных и экономическихпоследствий налогообложения. Поэтому нетнеобходимости рассматривать налоги нанаследство, воздействие которых ощущается внашей стране уже многие годы, тогда как вышеописанные последствия подоходного налога стализаметны недавно.> Их дальнейшее развитие,конечно, ограничено. Постоянное истощениеприбылей налогами делает для них невозможнымрасширение производства за счёт собственныхсредств. Так появляется тенденция к застою.

Во всех странах все законы о налогах написанысегодня так, как будто основная цель налоговсостоит в том, чтобы воспрепятствоватьнакоплению капитала и совершенствованиюпроизводства, которое может быть при этомдостигнуто. Та же тенденция проявляется вомногих других областях государственнойполитики. «Прогрессисты» совершенно неправы, когда говорят о недостатке творческихлидеров в сфере бизнеса. Недостаёт не людей, аустановлений, которые позволили бы им применитьсвои таланты. Современная политика связываетруки предпринимателям-новаторам ничуть неменьше, чем система гильдий в средние века.

В ЭТОЙ книге будет показано, что бюрократия ибюрократические методы существуют очень давно идолжны быть представлены в административномаппарате любого правительства, чей суверенитетраспространяется на большую территорию.Древнеегипетские фараоны и китайские императорысоздавали колоссальные бюрократические машины;так же поступали и все другие правители.Средневековый феодализм был попыткойорганизовать управление большими территориямибез бюрократии и бюрократических методов. Этистарания потерпели полный крах. Они привели канархии и полному распаду политическогоединства.

Феодальные землевладельцы, первоначальнополучавшие свои титулы за службу и поэтомуподчинявшиеся центральной власти, сталифактически независимыми князьями, которыепостоянно сражались друг с другом и ни во что неставили власть короля, судов и законов. Начиная сXV века, европейские короли прежде всегостремились обуздать своих надменных вассалов.Современное государство построено на руинахфеодализма. Господство множества мелких князей играфов оно заменило бюрократическим управлениемделами общества.

Дальше всех по этому пути продвинулись королиФранции. Алексис де Токвиль показал, как королидинастии Бурбонов упорно стремились уничтожитьсамостоятельность своих могущественныхвассалов и олигархических группировокаристократов. [Токвиль Алексис (1805–1859) –французский историк, социолог и политическийдеятель. Его перу принадлежат исследованияистории Франции XVIII века: «Философская историяправления Людовика XV», «Взгляд на правлениеЛюдовика XVI», «Старый порядок и революция».]В этом отношении Французская революция лишьзавершила то дело, которое начали сами короли.Она устранила королевский произвол, обеспечилаверховенство закона в области управления иограничила круг вопросов, решаемых должностнымилипами по их собственному усмотрению. Она неотказалась от бюрократического управления, онатолько поставила его на правовую иконституционную основу, французскаяадминистративная система XIX века представляласобой попытку максимально ограничитьбюрократический произвол при помощи законов. Онаслужила моделью для всех других свободолюбивыхстран, не входивших в сферу действияангло-саксонского обычного права (Common Law), которыестремились обеспечить верховенство законов изаконности в системе государственногоуправления.

Немногие знают, что прусская административнаясистема, вызывающая столько восхищения у всехсторонников всемогущего государства, в своихранних формах была простой имитациейфранцузских институтов. Фридрих II, именуемыйВеликим, импортировал из абсолютистской Франциине только методы, но даже людей для ихосуществления. [Фридрих II Великий (1712–1786)– король Пруссии. С юности находившийся подопределённым влиянием французскихпрогрессивных философов, он в духе просвещённогоабсолютизма осуществил ряд реформ, в том числе ив сфере государственного устройства.]Взимание акцизов и таможенных пошлин он поручилимпортированному штату из нескольких сотенфранцузских бюрократов. Министром почт онназначил француза и другого француза –президентом Академии. У пруссаков XVIII века былодаже больше оснований считать бюрократизмчуждым их национальному духу, чем у сегодняшнихамериканцев.

Юридическая основа административнойдеятельности в странах с англо-саксонскимобычным правом сильно отличалась от своегоаналога в странах континентальной Европы. Ибританцы, и американцы были абсолютно уверены втом, что их система обеспечивает им самуюэффективную защиту от административногопроизвола. Однако опыт последних десятилетийясно свидетельствует, что никаких юридическихгарантий недостаточно, чтобы противостоятьтенденции, опирающейся на влиятельную идеологию.Широко распространившаяся идея социализма игосударственного вмешательства в экономикуразрушили плотину, воздвигавшуюся двадцатьюпоколениями англосаксов для защиты от половодьяадминистративного произвола. [Вдемографической статистике принято считать, чтона столетие приходится три поколения. Со времениподписания королём Иоаном БезземельнымВеликой хартии вольностей (1215 г.) до выхода книгиЛ. Мизеса сменилось примерно двадцать поколений.]Многие интеллектуалы и большое числоизбирателей, объединённых в «группыдавления» в интересах фермеров и рабочих, спренебрежением называют американскую системуправления «плутократической» и жаждутвведения «русских» методов правления, непредоставляющих индивиду вообще никакой защитыот произвола властей.

Тоталитаризм – это гораздо больше, чем простобюрократия. Это подчинение всех сторон жизни,труда и досуга каждого индивида приказаниям тех,кто находится у власти. Это превращение человекав «винтик» всеобъемлющего механизмапринуждения и насилия. Тоталитаризм заставляетиндивида отказываться от любой деятельности,которую не одобряет государство. Он не терпитникаких проявлений несогласия, он превращаетобщество в подчиняющуюся строгой дисциплинетрудовую армию, – как говорят сторонникисоциализма, – или в каторжную тюрьму, – какговорят его противники. Как бы то ни было, этополный разрыв с тем образом жизни, которомуцивилизованные страны были привержены в прошлом.Это не просто возврат человечества к восточномудеспотизму, при котором, как заметил Гегель,только один человек свободен, а все остальные –рабы. Ведь азиатские деспоты не вмешивались вкаждодневную жизнь своих подданных.Земледельцам, скотоводам и ремесленникампредоставлялось определённое поле деятельности,в осуществление которой не вмешивался монарх иего приближённые. В своём собственном хозяйствеи в семейной жизни простые люди обладалиизвестной автономией. В современном социализмедела обстоят иначе. Он тоталитарен в полномсмысле этого слова. Он держит индивида поджёстким контролем от рождения и до самой смерти.На протяжении всей своей жизни «товарищ»обязан беспрекословно подчиняться приказамверховной власти. Государство одновременно егоопекун и работодатель. Государство решает, чемему заниматься, как питаться и развлекаться.Государство указывает, как ему следует думать иво что верить.

Бюрократия является инструментомосуществления всех этих планов. Но людинесправедливы, когда обвиняют отдельногобюрократа в пороках системы. Виноваты не мужчиныи женщины, заполняющие различные конторы иучреждения. Они такие же жертвы нового образажизни, как и все остальные. Порочна система, а нееё подручные. Правительство не может обойтисьбез бюрократических учреждений и методов. Ипоскольку взаимодействие в обществе невозможнобез государственного управления, в каких-топределах бюрократия всегда необходима. Людивозмущаются не самим бюрократизмом, а вторжениембюрократии во все сферы жизни и деятельностичеловека. Борьба против посягательствбюрократии – это, в сущности, восстание противтоталитарной диктатуры. Было бы неверно называтьборьбу за свободу и демократию борьбой противбюрократии.

Тем не менее, общая критика бюрократическихметодов и процедур в известном смыслеоправданна. Ибо их недостатки свидетельствуют оглубинных изъянах любой социалистической илитоталитарной системы. Тщательно исследовавпроблему бюрократии, мы должны, в конце концов,понять, почему социалистические утопиисовершенно нежизнеспособны и, в случае ихпрактического воплощения, должны привести нетолько ко всеобщему обнищанию, но и к распадуобщественных связей, к хаосу. Таким образом,изучение бюрократии – это удачный способизучения обеих систем социальной организации:капитализма и социализма.

ЕСЛИ мы хотим понять, что же в действительностипредставляет собой бюрократия, мы должны начатьс анализа действия мотива прибыли в рамкахкапиталистического общества. Об основных чертахкапитализма мы знаем так же мало, как о ключевыххарактеристиках бюрократии. Ложные мифы,популяризованные демагогической пропагандой,создали совершенно неверное представление окапиталистической системе. Капитализму удалосьподнять материальное благосостояние масс нанебывалый уровень. Численность населения вкапиталистических странах сейчас в несколькораз больше, чем накануне «промышленнойреволюции» [промышленной революциейпринято именовать переход от мануфактуры,основанной на ручном труде, к машинномупроизводству; в Великобритании промышленнаяреволюция свершилась в период с 60-х годов XVIII векадо 20-х годов XIX столетия, в других европейскихстранах она приходится на более позднее время,вплоть до 70–80-х годов XIX века], а уровень жизниу любого из жителей этих стран значительно выше,чем у состоятельных людей прежних времён. Тем неменее, общественное мнение в значительной своейчасти с пренебрежением отзывается о свободномпредпринимательстве и частной собственности насредства производства, как об институтахугнетения, которые наносят вред подавляющемубольшинству населения и обслуживаютисключительно эгоистические классовые интересымаленькой группки эксплуататоров. Политическиедеятели, чьи основные достижения заключались всокращении сельскохозяйственного производстваи попытках затормозить технический прогресс впромышленности, поносят капитализм, называя его«экономикой нужды», и рассказывают обизобилии, которое принесёт с собой социализм.Руководители профсоюзов, члены которых имеютсобственные автомобили, восторженнорасхваливают условия жизни босого и оборванногорусского пролетариата и воспевают свободу,которой пользуются рабочие в России, гдепрофсоюзное движение было подавлено, азабастовки являются уголовным преступлением.

Нет необходимости углубляться в подробноеизучение этих мифов. Мы не ставим себе целью нивосхвалять, ни осуждать. Мы хотим знать, что изсебя представляют две рассматриваемые намисистемы, как они работают и как служат интересамлюдей.

Несмотря на всю неопределённость виспользовании термина «бюрократия», все,похоже, согласны с тем, что существует двапротивоположных метода ведения дел: способ,применяемый частными гражданами, и способ,которым управляются правительственные имуниципальные учреждения. Никто не отрицаеттого, что принципы управления департаментомполиции существенным и коренным образомотличаются от принципов, применяемых при ведениидел на предприятии, стремящемся к получениюприбыли. Уместно поэтому начать с исследованияметодов управления, которые используются взаведениях этих двух видов, и затем сравнить ихдруг с другом. Бюрократию, её достоинства инедостатки, её деятельность и принципыфункционирования можно понять, лишь сопоставивих с функционированием управления на основемотива прибыли в капиталистическом обществе срыночной экономикой.

КАПИТАЛИЗМ – или рыночная экономика – это такаясистема социального взаимодействия и разделениятруда, которая основана на частной собственностина средства производства. Материальные факторыпроизводства находятся в собственностиотдельных граждан, капиталистов иземлевладельцев. Производство на заводах ифермах организуют предприниматели и фермеры, тоесть индивиды или ассоциации индивидов, которыелибо сами являются собственниками капитала иземли, либо взяли их взаймы или в аренду усобственников. Характерной чертой капитализмаявляется свободное предпринимательство. Цельлюбого предпринимателя – будь то коммерсант илифермер – состоит в получении прибыли.

Капиталисты, предприниматели и фермеры играютважную роль в сфере экономики. Они стоят уштурвала и ведут корабль. Но они не вольныопределять его курс Они не командуют кораблём,они всего лишь рулевые, обязанные беспрекословноподчиняться приказам капитана. Капитаномявляется потребитель.

Ни капиталисты, ни предприниматели, ни фермерыне определяют, что должно производиться, – этоделают потребители. Производители производят недля своего собственного потребления, а на рынок.Их основная цель – продать свою продукцию. Еслипотребители не покупают предлагаемые им блага,бизнесмен не может окупить сделанные им затраты.Он теряет свои деньги. Если он не сможетприспособить своё производство к пожеланиямпотребителей, ему очень скоро придётсярасстаться со своим привилегированнымположением у штурвала. Его заменят другие люди,которым лучше удаётся удовлетворять запросыпотребителей.

Действительными хозяевами в капиталистическойсистеме рыночной экономики являютсяпотребители. Покупая или воздерживаясь отпокупок, они решают, кто должен владеть капиталоми управлять предприятиями. Они определяют, чтоследует производить, а также, сколько и какогокачества. Их отношение выливается либо в прибыли,либо в убытки для предпринимателя. Они делаютбедняков богатыми, а богачей бедными. С такимихозяевами нелегко поладить. У них полно капризови причуд, они непостоянны и непредсказуемы. Онини в грош не ставят прежние заслуги. Как только импредлагают что-либо, что им больше по вкусу или жедешевле, они бросают своих старых поставщиков.Главное для них – их собственное удовлетворение.Их не волнуют ни имущественные правакапиталистов, ни судьбы рабочих, которые теряютработу, если в качестве потребителей перестаютпокупать то, что покупали прежде.

Что значит высказывание, когда мы говорим, чтопроизводство определённого товара А неокупается? Это свидетельствует о том, чтопотребители не хотят платить производителям Астолько, сколько тем нужно для покрытия затрат нанеобходимые факторы производства, тогда как в тоже самое время доходы других производителейоказываются выше их издержек производства.Запросы потребителей играют важную роль враспределении различных факторов производствамежду различными отраслями производствапотребительских товаров. Потребители, такимобразом, решают, сколько сырья и труда должноидти на изготовление А и сколько – на какой-тодругой товар. Бессмысленно поэтомупротивопоставлять производство ради прибыли ипроизводство ради потребления. Стремление кприбыли заставляет предпринимателя поставлятьпотребителям те блага, на которые онипредъявляют спрос в первую очередь. Если быпредприниматель не должен был руководствоватьсямотивом прибыли, он мог бы производить больше А,несмотря на то, что потребители предпочитаютиметь что-то другое. Мотив прибыли – это как разтот фактор, который заставляет бизнесменанаиболее эффективным образом обеспечиватьпроизводство тех товаров, которые хотятиспользовать потребители.

Таким образом, капиталистическая системапроизводства – это экономическая демократия, гдекаждый цент даёт право голоса. Сувереннымнародом являются потребители. Капиталисты,предприниматели и фермеры – это лица, получившиемандат народа. Если они не выполняют данные импоручения, если они не в состоянии производить сминимально возможными издержками то, чеготребуют потребители, они теряют свои должности.Их обязанность заключается в обслуживаниипотребителей. Прибыли и убытки – это теинструменты, посредством которых потребителидержат весь бизнес под жёстким контролем.

ПРЕВОСХОДСТВО капиталистической системы в том,что это единственная система социальноговзаимодействия и разделения труда, позволяющаярассчитывать оценки плановых проектов и ужеработающих заводов, ферм и мастерских.Нежизнеспособность всех схем социализма ицентрального планирования предопределенаневозможностью какого-либо экономическогорасчёта в условиях, когда отсутствует частнаясобственность на средства производства и, какследствие, не существует рыночных цен на этифакторы.

При руководстве экономической деятельностьюнеобходимо решать следующую задачу. Существуетбессчётное количество разновидностейматериальных факторов производства, и внутрикаждой из них факторы отличаются один от другогокак по своим физическим свойствам, так и по томуместу, где они имеются в наличии. Существуютмиллионы и миллионы рабочих, сильно отличающихсядруг от друга по своим способностям к труду.Технические дисциплины предоставляют наминформацию о бесчисленном количестве вариантовпроизводства потребительских благ прииспользовании имеющихся в наличии природныхресурсов, капитальных благ и рабочей силы. Какиеиз этих технологий и планов обладают наибольшимипреимуществами? Какие из них следует претворитьв жизнь, поскольку они смогут в наибольшейстепени способствовать удовлетворению самыхнасущных нужд? Какие следует отложить илиотвергнуть, поскольку их осуществление отвлечётфакторы производства от других проектов,осуществление которых будет в наибольшейстепени способствовать удовлетворению насущныхнужд?

Очевидно, что на эти вопросы нельзя ответитьпри помощи вычислений в натуральном выражении. Врасчётах невозможно объединить множестворазличных вещей, если для них не существуетобщепринятого измерителя.

В капиталистической системе всёпроектирование и планирование основывается нарыночных ценах. Без них все проекты и схемы,разрабатываемые инженерами, были бы простоакадемическими упражнениями. Они показывали бы,что и как можно сделать. Но с их помощью нельзябыло бы определить, действительно ли реализацияопределённого проекта повысит материальноеблагосостояние или же, забирая дефицитныефакторы производства из других отраслей, онапоставит под угрозу удовлетворение болеенасущных нужд, то есть нужд, которые потребителисчитают более насущными. Основным фактором впроцессе экономического планирования служитрыночная цена. Только рыночные цены позволяютответить на вопрос, будет ли выручка отосуществления проекта N больше, чем затраты нанего, то есть принесёт ли оно больше пользы, чемосуществление других возможных планов, которыене могут быть реализованы из-за того, чтонеобходимые факторы производства используютсядля проекта N.

Часто возражают, что такая ориентацияэкономической деятельности в соответствии смотивом получения прибыли, то есть всоответствии с критерием избытка выручки надзатратами, не принимает во внимание интересынации в целом и учитывает только эгоистическиеинтересы индивидов, не совпадающие снациональными интересами, а часто дажепротивоположные им. Эта идея лежит в основе всегототалитарного планирования. Государственныйконтроль над бизнесом, утверждают сторонникиавторитарного управления, обеспечиваетблагосостояние нации, в то время как свободноепредпринимательство, движимое только стимуломполучения прибыли, угрожает интересам нации.

В наши дни для иллюстрации этого положенияссылаются на проблему синтетического каучука.Германия при нацистском социализме наладилапроизводство синтетического каучука, в то времякак Великобритания и Соединённые Штаты, гдегосподствовало свободное предпринимательство,ориентированное на получение прибыли, непозаботились о нерентабельном изготовлениитакого дорогого Ersatz (заменителя). Таким образом,они пренебрегли важным элементом военнойготовности и подвергли серьёзной опасности своюнезависимость.

Вряд ли можно привести более ошибочные доводы.Никто никогда не утверждал, что ведение войны илиподготовка вооружённых сил страны к возможнойвойне могут или должны быть оставлены напопечении частных граждан. Защита национальнойбезопасности и достижений цивилизации отагрессии как со стороны внешних врагов, так ипреступников внутри страны являетсяпервоочередным долгом любого правительства.Если бы все люди были славными и добродетельными,если бы никто не посягал на чужое, не было бынеобходимости в правительстве, вооружённыхсилах, полиции, судах и тюрьмах. Обеспечениеготовности к войне есть обязанностьправительства. Никакие частные граждане иникакие группы или классы граждан не могут нестиответственность за то, что правительство несправляется с этой задачей. Вина всегда остаётсяза правительством, в демократической стране – забольшинством избирателей.

Германия готовилась к войне и вооружалась.Поскольку в немецком генеральном штабе знали,что в случае войны Германия не сможетимпортировать натуральный каучук, было решеноналадить отечественное производствосинтетического каучука. Нет необходимостивыяснять, было ли британское и американскоевоенное командование уверено в том, что их страныдаже в случае новой мировой войны могутрассчитывать на каучуковые плантации Малайи иНидерландской Индии. Как бы то ни было, они несочли необходимым делать запасы натуральногокаучука или приступить к производствусинтетического каучука. Некоторые британские иамериканские бизнесмены изучали достижения впроизводстве синтетического каучука в Германии.Но поскольку стоимость синтетического продуктабыла значительно выше стоимости натурального,они не могли последовать примеру немцев. Ни одинпредприниматель не может вложить деньги в дело,которое не сулит стать прибыльным. Именно этообеспечивает суверенитет потребителей изаставляет предпринимателя производить то, что,прежде всего, нужно потребителям. Потребители, тоесть жители Америки и Великобритании, не былиготовы принять такие цены на синтетическийкаучук, которые сделали бы его производствоприбыльным. Самым дешёвым способом получениякаучука для англо-саксонских стран былопроизводить другие товары, например, автомобилии различные станки, продавать их за границу иимпортировать натуральный каучук из-за рубежа.

Если бы правительства в Лондоне и Вашингтонеимели возможность предвидеть события декабря 1941и января–февраля 1942 года [7 декабря 1941 г.Япония развязала войну против США иВеликобритании; с этого момента до конца февраля1942 г. японцы оккупировали Индонезию, Малайю,Таиланд – главных поставщиков натуральногокаучука в мире], они предприняли бы в своёвремя меры для обеспечения внутреннегопроизводства синтетического каучука. Поотношению к нашей проблеме не имеет значения,какой метод финансирования этой части расходовна оборону они бы тогда выбрали. Они могли бысубсидировать соответствующие заводы или моглибы поднять, посредством тарифов, внутренние ценына каучук до такого уровня, чтобы производствосинтетического каучука в их странах сталоприбыльным. Как бы то ни было, людей заставили быплатить за всё необходимое.

Если государство не позаботится о мероприятияхв области обороны, никакой капиталист илипредприниматель не сможет сделать это за него.Упрекать какие-либо химические корпорации за то,что они не занялись производствомсинтетического каучука, столь же бессмысленно,сколь обвинять автомобильную промышленность зато, что она сразу же после прихода Гитлера квласти не перешла на производство самолётов. Стаким же успехом можно было бы обвинять учёного втом, что он потратил время на написание книги поамериканской истории или философии вместо того,чтобы направить все усилия на подготовку квыполнению своих будущих обязанностей вэкспедиционных войсках. Когда правительство несправляется со своей задачей обеспечить странувсем необходимым для отражения агрессии, ни уодного частного гражданина не остаётся иныхвозможностей исправить это зло, кроме каккритиковать власти, обращаясь к верховнойинстанции – избирателям – в речах, статьях икнигах. <Эти замечания не означаюткакой-либо критики предвоенной политикиправительства Великобритании и США. Толькочеловек, который знал бы о военных событиях 1941–1943гг. за много лет до того, как они произошли, имелбы право обвинять других людей в неспособностиих предвидеть. Правительства отнюдь невсезнающи, в чём хотят убедить нас сторонникипланирования.>

Многие врачи утверждают, что их согражданетратят деньги глупейшим и вредным для ихздоровья образом. Люди, говорят они, должныизменить рацион своего питания, ограничитьупотребление алкогольных напитков и табака ииспользовать своё свободное время болееразумным образом. Эти врачи, возможно, правы. Ноулучшение поведения «подданных» не входит вобязанности государства. Это не входит и вобязанности бизнесменов. Они не являютсяопекунами своих покупателей. Если потребителипредпочитают крепкие напитки безалкогольным,предприниматели должны приноравливаться к ихпожеланиям. Тот, кто хочет изменить своихсоотечественников, должен прибегнуть кубеждению. Это единственный демократическийспособ добиться изменений. Если человек терпитнеудачу, пытаясь склонить людей на свою сторону,он должен обвинять в этом только самого себя. Онне должен требовать помощи закона, то естьнасильственных и принудительных полицейскихмер.

Основой экономических расчётов являетсяоценка всех потребительских благ всеми людьми.Верно, что потребители подвержены заблуждениям имогут ошибаться в своих суждениях. Мы можемдопустить, что они по-другому оценили быразличные товары, если бы были лучшеинформированы. Но такова человеческая натура, и унас нет возможности заменить поверхностныесуждения людей мудростью непогрешимых властей.

Рыночные цены не следует считать выражениемвечной и абсолютной ценности. Нет абсолютныхценностей, не зависящих от субъективныхпредпочтений людей, которые могут ошибаться.Суждения о ценности выносятся людьми совершеннопроизвольно. Они отражают все слабости инедостатки их авторов. Однако единственнойальтернативой определению цен на основепредпочтений всех потребителей является ихопределение на основе суждений каких-тонебольших групп людей, в неменьшей степени, чембольшинство потребителей, подверженных ошибками промахам, несмотря на то, что они называются«властью». Как бы ни определялись ценыпотребительских товаров, устанавливаются ли онирешением диктатора или предпочтениями всехпотребителей – всего народа, ценности всегданосят относительный, субъективный и земнойхарактер, они никогда не бывают абсолютными,объективными и божественными.

Необходимо ясно понимать, что в рыночномобществе, организованном на основе свободногопредпринимательства и частной собственности насредства производства, цены потребительскихблаг находят верное и достаточно точноеотражение в ценах различных факторов,требующихся для их производства. Таким образом,появляется возможность путём точного расчётаобнаружить, какие из безграничного множествамыслимых процессов производства являются более,а какие – менее выгодными. «Более выгодные»означает в этой связи использование этихфакторов производства таким образом, чтопроизводство потребительских благ, болеенастоятельно требуемых потребителями, получаетпреимущество по сравнению с производствомтоваров, менее настоятельно требуемыхпотребителями. Экономический расчёт даётбизнесу возможность приспосабливатьпроизводство к запросам потребителей. Напротив,при любой из разновидностей социализмацентральные органы управления окажутся не всостоянии производить экономические расчёты.Там, где нет рынка и, следовательно, нет рыночныхцен, они не могут стать основой для расчётов.

Чтобы полностью разобраться в затрагиваемыхпроблемах, мы должны попытаться понять природу иисточник прибыли.

В гипотетической системе, где всё неизменно,вообще не было бы никаких прибылей и убытков. Втаком статичном мире, где не происходит ничегонового и все экономические условия постоянноостаются одними и теми же, общая сумма издержекизготовителя на приобретение необходимых емуфакторов производства была бы равна цене,которую он получает за свой продукт. Цены,которые нужно заплатить за материальные факторыпроизводства, заработная плата и проценты навзятый взаймы капитал поглощали бы всю ценупродукта. На долю прибыли ничего не оставалосьбы. Очевидно, что в такой системе не было бы нуждыв предпринимателях и не существовало быэкономических функций для прибыли. Если сегодняпроизводится то же, что и вчера, и десять летназад, и если всё то же самое будет продолжатьсявечно, если ни в предложении, ни в спросе и напотребительские и на производственные блага, нив технологических методах не происходит никакихизменений, если все цены стабильны – дляпредпринимательской деятельности не остаётсяместа.

Но реальный мир – это мир постоянных изменений.Численность населения, вкусы и потребности,предложение факторов производства итехнологические методы непрерывномодифицируются. В такой ситуации необходимопостоянно приспосабливать производство кизменяющимся условиям. Именно здесь в деловступает предприниматель.

Те, кто стремится получить прибыль, всегда ищутблагоприятные возможности. Как только ониобнаруживают, что отношение цен факторовпроизводства к ожидаемым ценам на продукциюобещает представить такую возможность, онипринимаются за дело. Если их оценка всехэлементов предприятия была правильной, ониполучают прибыль. Но немедленно начинаетдействовать и тенденция к исчезновению такихприбылей. В результате внедрения новых проектовцены используемых факторов производстваподнимаются, и одновременно цены на продукциюначинают падать. Прибыли извлекаются постояннотолько потому, что всегда происходят изменения врыночных условиях и методах производства. Тот,кто хочет получить прибыль, должен постоянноследить за появлением новых благоприятныхвозможностей. И, стремясь получить прибыль, онприспосабливает производство к запросампотребителей.

Мы можем рассматривать весь рынок материальныхфакторов производства и труда как публичныеторги. Их участниками являются предприниматели.Потолок предлагаемых ими цен ограниченготовностью потребителей заплатить за ихпродукцию. В таком же положении другие участникиторгов, их конкуренты, которые должны предложитьболее выгодные условия, если не хотят уйти спустыми руками. Все участники этих торговдействуют, так сказать, как доверенные лицапотребителей. Но каждый из них представляетотличный от других аспект потребительскихзапросов или другой товар, или другой способпроизводства того же самого товара. Конкуренциямежду различными предпринимателями – это, посуществу, конкуренция между различнымивозможностями, имеющимися у индивидов для того,чтобы избавиться, насколько это осуществимо, отприсущего им состояния беспокойства путёмприобретения потребительских товаров. [Пытаясьфилософски обосновать экономическиезакономерности, Л. Мизес в ряде своих работобращается к анализу человеческой деятельности.Побудительным её мотивом Мизес считаетстремление человека избавиться от возникающегоу него ощущения беспокойства. Наиболее детальнои последовательно эти идеи изложены в вышедшей в1949 г. книге Мизеса «Human Action» («Человеческаядеятельность»).] Каждое отдельное решениекупить холодильник и отложить покупку новогоавтомобиля является определяющим факторомформирования цен автомобилей и холодильников.Благодаря конкуренции между предпринимателямицены этих потребительских товаров отражаются вформировании цен факторов производства. Тотфакт, что различные потребности индивида,вступающие в конфликт друг с другом вследствиежёсткой дефицитности факторов производства,представлены на рынке различными конкурирующимидруг с другом предпринимателями, приводит кустановлению таких цен на эти факторы, которыеделают экономический расчёт не только возможным,но и обязательным. Предприниматель, непроизводящий экономических расчётов илиигнорирующий их результаты, очень скорообанкротится и лишится своей управленческойфункции.

Но в социалистическом обществе, где существуеттолько один управляющий, нет ни цен факторовпроизводства, ни экономического расчёта.Предпринимателю в капиталистическом обществефактор производства через свою цену посылаетпредупреждение: «Не трогай меня, япредназначен для удовлетворения другой, болеенасущной потребности». При социализме этифакторы производства немы. Они не могут датьникаких советов плановику. Технические знанияпредлагают ему огромное разнообразие возможныхрешений одной и той же задачи. Каждое из нихтребует затрат различных факторов производстваи в различных количествах. Но посколькусоциалистический управляющий не может привестиих к общему знаменателю, он не в состоянииопределить, какие из них приносят наибольшуювыгоду.

Это верно, что при социализме не будет ниочевидных прибылей, ни очевидных убытков. Где неведутся расчёты, там невозможно ответить навопрос: были ли задуманные или осуществлённыепроекты как раз теми, которые лучше других моглибы удовлетворить наиболее насущные потребности,– успехи и неудачи окутаны тьмой и никому невидны. Сторонники социализма глубокозаблуждаются, считая отсутствие очевидныхприбылей и убытков положительным моментом. Это,напротив, главный порок любогосоциалистического управления. Это вовсе непреимущество – не знать, использует ли человекподходящие средства для достижения искомыхцелей. Социалистический управляющий скореепохож на человека, который вынужден прожить всюжизнь с завязанными глазами.

Приводилось возражение, что рыночная системасовершенно непригодна в условияхкрупномасштабной войны. Если бы рыночныймеханизм был предоставлен самому себе,правительство не смогло бы получить всюнеобходимую боевую технику. Дефицитные факторыпроизводства, необходимые для производствавооружений, были бы растрачены на гражданскиецели, которые во время войны следуетрассматривать как менее важные, или даже какроскошь и расточительство. Необходимо былопоэтому перейти к системе приоритетов,устанавливаемых правительством, и создатьсоответствующий бюрократический аппарат.

Это рассуждение ошибочно, поскольку в нём неосознаётся, что необходимость передачиправительству всей полноты власти дляопределения того, какое сырьё должноиспользоваться в различных отрасляхпроизводства, обусловлена не войной, а методами,применяемыми при финансировании военныхрасходов.

Если бы все деньги, нужные для ведения войны,были собраны посредством налогов и займов унаселения, каждый был бы вынужден резкоограничить своё потребление. Получая гораздоболее низкие денежные доходы (после удержанияналогов), потребители перестали бы покупатьмногие блага, которые они привыкли покупать довойны. Промышленники, как раз потому, что имидвижет мотив получения прибыли, прекратили быпроизводство этих гражданских благ ипереключились бы на производство тех благ,которые у них было бы готово покупатьправительство, ставшее теперь за счёт притоканалогов самым крупным покупателем на рынке.

Однако значительная часть военных расходовфинансируется путём увеличения количестваналичных денег в обращении и посредством займовв коммерческих банках. В то же время при ценовомконтроле законодательно запрещено повышать ценытоваров. При более высоких денежных доходах и принеизменных ценах на товары люди склонны неограничивать, но увеличивать покупки благ длясвоего собственного потребления. Чтобы избежатьэтого, пришлось прибегнуть к нормированномураспределению в системе вводимых правительствомприоритетов. Эти меры потребовались потому, чтопредшествующее государственное вмешательство,которое парализовало действие рыночногомеханизма, привело к парадоксальным и в высшейстепени неудовлетворительным результатам. Неущербность рыночного механизма, анеадекватность предшествовавшегогосударственного вмешательства в рыночныеявления сделала неизбежной систему приоритетов.В этом, как и во многих других случаях, в провалесвоих предыдущих мер бюрократы видятдоказательство необходимости дальнейшихпосягательств на рыночную систему.

ВСЕ деловые операции внимательно изучаютсяпутём искусного подсчёта прибылей и убытков.Новые проекты подлежат тщательному исследованиюс точки зрения предлагаемых ими возможностей.Каждый шаг к их реализации отражается записями вбухгалтерских книгах и на счетах. Счёт прибылей иубытков показывает, было или не было прибыльнымвсё дело или любая из его частей. Цифрыбухгалтерской книги служат ориентирами дляведения как всего бизнеса, так и каждого из егоподразделений. Неокупающиеся подразделениязакрывают, те, что приносят прибыль, – расширяют.Не может быть никакой речи о том, чтобы сохранятьубыточные производства, если отсутствуютперспективы в не слишком отдалённом будущемсделать их прибыльными.

Детально разработанные методы современногобухгалтерского учёта, отчётности и коммерческойстатистики дают предпринимателю достовернуюкартину всех его дел. Он имеет возможность знать,насколько удачной или неудачной была каждая изего операций. С помощью этих подсчётов он можетпроверить деятельность всех интересующих егоструктурных подразделений, какими бы крупнымиони ни были. Существует, конечно, некотораясвобода в принятии решений о распределениинакладных расходов. Но в остальном цифры даютдостоверное отражение всего, что происходит вкаждом филиале и каждом структурномподразделении. Бухгалтерские книги и балансовыесчета – это совесть бизнеса. Это также и компасбизнесмена.

Приёмы бухгалтерского учёта и отчётностинастолько привычны для бизнесмена, что он и незамечает, какие же это изумительные инструменты.Нужен был гений великого поэта и прозаика длятого, чтобы оценить их по достоинству. Гётеназвал двойную бухгалтерию «одним из самыхблестящих изобретений человеческого ума». С еёпомощью, заметил он, бизнесмен может в любоевремя в общих чертах обозреть целое и не долженпри этом ломать голову над деталями <см.«Годы учения Вильгельма Мейстера», книга 1,глава X>.

Характеристика, данная Гёте, отразила самоеглавное. Преимущество коммерческого управлениязаключается именно в том, что оно даёт враспоряжение управляющего метод наблюдения зацелым и всеми его частями, не заставляющий егопогружаться в мелочи и детали.

Предприниматель имеет возможность выделитьрасчёты, относящиеся к каждой составной частисвоего дела таким образом, что это позволит емуопределить роль, которую она играет во всёмпредприятии. Для широкой публики каждая фирмаили корпорация представляется неделимым целым.Но с точки зрения её управляющего она состоит изнескольких подразделений, каждое из которыхрассматривается как отдельная единица иоценивается по доле её вклада в успех всегопредприятия. В рамках системы коммерческихрасчётов каждое подразделение представляетсобой некий цельный организм, так сказать,гипотетически независимое дело. Предполагается,что это подразделение является«собственником» определённой части всегокапитала, используемого предприятием, что онопокупает у других подразделений и продаёт им, чтоу него имеются свои собственные расходы и доходы,что его операции приносят прибыли или убытки,которые определяются ведением его собственныхдел, рассматриваемых отдельно от результатов,достигнутых другими подразделениями. Такимобразом, главный управляющий может предоставитьуправленческому аппарату каждого изподразделений значительную долю независимости.Главному управляющему не нужно беспокоиться овторостепенных деталях управления каждым изподразделений. Управляющие различныхподразделений могут иметь полную свободу введении «внутренних» дел своегоподразделения. Людям, которым доверяетсяуправление различными подразделениями ифилиалами, главный управляющий даёт одноединственное указание: «Получайте как можнобольше прибыли». А изучение отчётностипоказывает ему, насколько успешно онидействовали, выполняя это указание.

На крупном предприятии многие подразделенияпроизводят лишь детали или полуфабрикаты,которые не продаются непосредственно, аиспользуются другими подразделениями приизготовлении конечной продукции. Этот факт неизменяет описанных выше условий. Главныйуправляющий сравнивает издержки на производствотаких деталей и полуфабрикатов, с ценами, которыеон должен был бы заплатить, если бы покупал их надругих заводах. Он всегда сталкивается свопросом: «Окупится ли производство этих вещейв наших собственных цехах? Не выгоднее ли было быпокупать их на других заводах,специализирующихся на их производстве?»

Таким образом, в рамках ориентированного наприбыль предприятия ответственность может бытьразделена. Каждый управляющий отвечает за работусвоего подразделения. Это его заслуга, еслиотчёты свидетельствуют о получении прибыли, иего вина, если они свидетельствуют об убытках.Собственные эгоистические интересы понуждаютего вести дела своего подразделения с предельнымвниманием и усердием. В случае убытков, онокажется их жертвой. Его заменят другимчеловеком, от которого главный управляющий ждётбольших успехов, или закроют всё подразделение.Как бы то ни было, от его услуг откажутся, и онпотеряет свою работу. Если же он добьётсяполучения прибыли, его доход будет увеличен или,по крайней мере, ему не будет угрожать его потеря.Имеет или не имеет управляющий права на частьприбыли своего подразделения, не так важно дляего личной заинтересованности в результатахдеятельности подразделения. Его судьба в любомслучае тесно связана с судьбой егоподразделения. Работая на него, он работает нетолько на своего хозяина, но и на самого себя.

Было бы неразумно ограничивать свободудействий такого отвечающего за свои поступкиуправляющего слишком большим вмешательством вчастности. Если он способный руководитель, такоевмешательство, в лучшем случае, излишне, а скореевсего, вредно, поскольку ограничивает егоинициативу. Если он неспособный руководитель,оно не сделает его деятельность более успешной.Оно только предоставит в его распоряжение слабуюотговорку, что причиной неудачи былинеправильные указания сверху. Единственнонеобходимое указание самоочевидно и ненуждается в том, чтобы его специально отдавали:стремись к прибыли. Более того, большинствочастностей может и должно быть оставлено напопечение главы каждого из подразделений.

Такая система сыграла важную роль в развитиисовременного бизнеса. Крупномасштабноепроизводство в мощных производственныхкомплексах и создание филиалов в отдалённыхчастях страны и за рубежом, универмаги и сетинебольших розничных магазинов – всё этопостроено на принципе ответственностиуправляющих подразделениями. Это никоим образомне ограничивает ответственности главногоуправляющего. Подчинённые ему управляющиеотвечают только перед ним. Они не освобождают егоот обязанности найти нужного человека на каждуюдолжность.

Если нью-йоркская фирма создаёт дочерниепредприятия (магазины или заводы) вЛос-Анджелесе, Буэнос-Айресе, Будапеште иКалькутте, её руководитель определяет отношенияфилиала с главной конторой фирмы или материнскойкомпанией только в самых общих чертах. Решениевсех второстепенных вопросов должно входить вобязанности местного управляющего.Ревизионно-контрольный отдел штаб-квартирытщательно проверяет финансовые операции филиалаи сообщает главному управляющему о каких-либоотклонениях от нормы тотчас, как они появляются.Меры предосторожности принимаются, чтобыпредотвратить невосполнимый ущерб вложенному вфилиал капиталу, чтобы не утратитьдоброжелательное отношение клиентуры ирепутацию концерна в целом, чтобы избежатьстолкновения между политикой филиала иполитикой штаб-квартиры. Но во всех остальныхотношениях местному управленческому аппаратупредоставляется полная свобода действий. Главедочернего предприятия, отдела или более мелкогоподразделения вполне можно доверять, потому чтоего интересы совпадают с интересами всегоконцерна. Если бы он потратил слишком много денегна текущие операции или упустил благоприятнуювозможность заключить выгодную сделку, он быподверг опасности не только прибыли концерна, нои своё собственное положение. Он не простонаёмный клерк, единственная обязанностькоторого состоит в добросовестном исполнениипорученного ему определённого задания. Он самявляется бизнесменом, так сказать, младшимпартнёром предпринимателя, какими бы ни былидоговорные и финансовые условия его найма. Ондолжен делать максимум того, на что способен, дляуспеха фирмы, с которой связан.

Поскольку это так, можно без опасений оставлятьважные решения на его усмотрение. Он не будеттранжирить деньги, покупая товары и услуги, небудет нанимать некомпетентных помощников иработников, не будет увольнять способныхсотрудников, чтобы заменить их некомпетентнымидрузьями или родственниками. Его поступки судитхладнокровный неподкупный трибунал – счетаприбылей и убытков. В бизнесе только одно имеетзначение – успех. Неудачливый управляющийподразделением обречён, независимо от того, былли он сам виноват в своём провале или нет инезависимо от того, мог ли он достичь лучшегорезультата. Не приносящий прибыли филиал раноили поздно должен быть закрыт, и его управляющийпотеряет место.

Суверенитет потребностей и демократизмрыночного механизма не кончаются у дверейкрупной коммерческой фирмы. Они пронизывают всееё подразделения и филиалы. Ответственностьперед потребителем – это источник жизненной силыбизнеса и предпринимательства в свободномрыночном обществе. Мотив получения прибыли,который побуждает предпринимателей как можнолучше обслуживать потребителей, является в то жевремя первым принципом внутренней организациилюбого торгового или промышленного предприятия.Он соединяет предельную централизацию фирмы вцелом с почти что полной автономией её частей,согласует безусловную ответственностьцентрального управленческого аппарата с высокойстепенью заинтересованности и инициативностинижестоящих управляющих филиалами, отделами идругими подразделениями. Это делает системусвободного предпринимательства подвижной илегко приспособляемой, что обусловливаетнеуклонную тенденцию к её совершенствованию.

ШТАТ современного крупного предприятиянередко включает сотни тысяч рабочих и служащих.Они образуют в высшей степенидифференцированную группу людей – от главногоуправляющего до уборщиц, курьеров и учеников. Приуправлении такой многочисленной группойвозникает множество проблем. Они, однако, вполнеразрешимы.

Каким бы большим ни был концерн, центральныйуправленческий аппарат всегда имеет дело толькос дочерними предприятиями, филиалами, отделами идругими подразделениями, чью роль можно точнооценить на основе данных, предоставляемыхотчётами и статистикой. Конечно, отчёты не всегдапоказывают, что именно может быть не в порядке вкаком-либо структурном подразделении. Онипоказывают только, что что-то не в порядке, чтоподразделение не окупает себя и должно быть либопреобразовано, либо закрыто. Приговоры, которыевыносятся в отчётах, обжалованию не подлежат. Онивыявляют денежную ценность каждогоподразделения. А на рынке только денежнаяценность имеет значение. Потребителибезжалостны. Они никогда не покупают для того,чтобы принести выгоду менее умеломупроизводителю и защитить его от последствий егонеспособности лучше вести дела. Они хотят, чтобыих обслуживали как можно лучше. И действиекапиталистической системы заставляетпредпринимателя подчиняться приказу, отданномупотребителями. Он не имеет возможности раздаватьщедрые подарки за счёт потребителей. Онрастратил бы свой капитал, если бы должен былиспользовать деньги на эти цели. Он просто неможет никому платить больше того, что в состоянииреализовать при продаже продукта.

Те же самые отношения, которые существуют междуглавным управляющим и его непосредственнымиподчинёнными, руководителями различныхструктурных подразделений, пронизывают и всюделовую иерархию. Руководитель каждогоструктурного подразделения оценивает своихнепосредственных подчинённых по тем жепринципам, по которым главный управляющийоценивает его самого, а бригадир применяет те жеметоды при оценке своих подчинённых. Разницалишь в том, что в более простых условиях низовыххозяйственных звеньев для определения денежнойценности каждого человека нет необходимости вдетально разработанных системах учёта. Не важнотакже, как выплачивается заработная плата –сдельно или повременно. В конечном итоге, рабочийникогда не может получить больше, чем позволяетпотребитель.

Ни один человек не безупречен. Часто случаетсятак, что начальник ошибается в оценкеподчинённого. Одно из качеств, необходимыхруководящей должности, – это способностьправильно оценивать людей. Кто этого не умеет, утого сокращаются шансы на успех. Своимсобственным интересам он наносит не меньшийущерб, чем интересам людей, чьи способности оннедооценил. При таком положении дел нетнеобходимости как-нибудь специально защищатьнаёмных работников от произвола нанимателей илиих доверенных лиц. В неискажённой рыночнойсистеме произвол в обращении с кадрами являетсяпроступком, который бьёт по тому, кто егосовершает.

В неискажённой рыночной экономике оценкаусилий каждого индивида отделена от каких-либосоображений личного характера и может бытьпоэтому свободной как от пристрастия, так и отнеприязни. Рынок выносит приговор товарам, а нелюдям Оценка производителя автоматическивытекает из оценки его продукции. Каждыйсотрудник оценивается в соответствии сценностью его вклада в процесс производства благи услуг. Жалованье и заработная плата не зависятот произвольных решений. На рынке труда работаопределённого количества и качествавознаграждается в соответствии с тем, сколькопотребители готовы заплатить за произведённуюпродукцию. Выплата жалованья и заработной платы– это не милость со стороны нанимателя, а деловаяоперация, покупка фактора производства. Ценатруда – рыночное явление, зависящее от спросапотребителей на блага и услуги. Практическикаждый наниматель постоянно занят поискамиболее дешёвого труда, а каждый наёмный работник –поисками работы с более высоким вознаграждением.

Тот факт, что труд при капитализме являетсятоваром и продаётся и покупается как товар,освобождает рабочего, получающего заработнуюплату, от какой-либо личной зависимости. Так же,как владельцы капитала, предприниматели ифермеры, получатель заработной платы зависит откапризов потребителей. Но выбор потребителейнаправлен на вещи, а не на людей. Наниматель неможет позволить себе пристрастий ипредубеждений по отношению к своим работникам.Если же он это себе позволяет, то сам поступоквлечёт за собой наказание.

Именно это, а не только конституции и билли оправах, в неискажённой капиталистическойсистеме делает получателей жалованья изаработной платы свободными людьми. Онисуверенны в своём качестве потребителей, а какпроизводители они, как и все другие граждане,безоговорочно подчиняются закону рынка.Продавая фактор производства, а именно свой труди усилия, на рынке по рыночной цене всякому, ктоготов его купить, они не ставят под угрозу своёсобственное положение. Они не обязанырассыпаться в благодарностях и раболепствоватьперед своим нанимателем, они обязаныпредоставлять ему труд определённого качества ив определённом количестве. Наниматель, в своюочередь, ищет не симпатичных ему людей, а умелыхработников, которые стоят тех денег, что он имплатит.

Эта холодная рациональность и объективностькапиталистических отношений, конечно, непроявляется в равной степени во всех областяхбизнеса. Чем ближе к потребителю, тем большеевлияние оказывают факторы личного характера. Вотраслях услуг важны симпатии и антипатии; здесьотношения более «субъективны». Упрямыедоктринёры и непреклонные критики капитализмаготовы назвать это преимуществом. На самом делеэто ограничивает личную свободу бизнесменов инаёмных работников. Мелкий лавочник, парикмахер,хозяин гостиницы и актёр не так свободны ввыражении своих политических или религиозныхубеждений, как владелец хлопчатобумажнойфабрики или рабочий сталелитейного завода.

Но указанные моменты не лишают рыночнуюсистему её главных черт. Это система,автоматически оценивающая каждого человека поуслугам, которые он оказывает сувереннымпотребителям, своим соотечественникам.

ВОЖДЬ маленького первобытного племени имеет,как правило, возможность сосредоточить в своихруках всю законодательную, исполнительную исудебную власть. Его воля является законом. Он исудья, он же исполнитель приговора.

Но ситуация изменяется, когда деспоту удаётсярасширить сферу своего владычества. Поскольку онне вездесущ, ему приходится делегировать частьсвоих полномочий подчинённым. Во вверенных имобластях они являются его представителями,действующими от его имени и под егопокровительством. На деле, они становятсяместными деспотами, лишь формально подвластнымимогущественному владыке, который их назначил.Они правят своими провинциями как пожелают; онистановятся сатрапами. Верховный владыка можетизбавиться от них и назначить преемника. Но этоне поможет делу. Вскоре новый правитель такжестановится почти независимым сатрапом. То, чтонекоторые критики – несправедливо – утверждаютпо отношению к представительной демократии, аименно, что народ обладает верховной властьютолько в день выборов, в самом буквальном смыслеверно по отношению к такой деспотическойсистеме; монарх обладает верховной властью впровинциях только в тот день, когда он назначаетнового правителя.

Чем положение такого наместника провинцииотличается от положения управляющего филиаломделовой фирмы? Управляющий всей фирмой передаётфилиал в распоряжение вновь назначенномууправляющему и сопровождает это однимединственным указанием: «Получай прибыль».Этого распоряжения, выполнение которогопостоянно контролируется посредствомотчётности, вполне достаточно для того, чтобыподчинить филиал интересам всей фирмы и придатьдействиям его управляющего то направление,которое считает необходимым центральныйуправляющий. Но если деспот, для которогоединственным принципом правления является егособственное произвольное решение, назначаетправителя и говорит ему: «Будь моимпредставителем в этой провинции», – он делаетего произвол высшим законом в этой провинции. Онотказывается, по крайней мере, временно, от своейсобственной власти в пользу наместника.

Чтобы избежать этого, монарх пытаетсяограничить полномочия наместника, отдаваяразличные директивы и указания. Кодексы, указы иакты говорят наместникам провинций и ихподчинённым, что следует делать, если возникнетта или иная проблема. Их свобода приниматьрешения теперь ограничена; их первоочерёдныйдолг теперь состоит в том, чтобы соблюдатьпредписания. Верно, что их произвол, в той мере, вкакой должны действовать предписания, теперьограничен. Но в то же время изменяется и весьхарактер управления. Они больше не стараются, какможно тщательнее рассмотреть каждый случай; онибольше не стремятся найти наиболее подходящеерешение для каждой проблемы. Их главная забота –соблюдать правила и предписания, независимо оттого, разумны ли они или могут привести крезультатам, противоположным тому, что былозадумано. Главное достоинство должностного лица– исполнять законы и указы. Он становитсябюрократом.

ТО же самое, в основном, справедливо и длядемократического правления.

Часто утверждают, что бюрократия несовместимас демократическим правлением и институтами. Этозаблуждение. Демократия предполагаетверховенство закона, В противном случаедолжностные лица были бы неограниченными исвоевольными деспотами, а судьи – непостояннымии капризными кади [духовное лицо в ряде стран,где мусульманство признано государственнойрелигией, осуществляющее единоличноесудопроизводство на основе шариата – сводарелигиозно-этических и правовых предписанийислама]. Двумя основными опорамидемократического правления являются главенствозакона и бюджет. <Это не определениедемократического правления, а описаниеадминистративных методов демократическогоправления. Определение демократическогоправления таково: это система правления, прикоторой управляемые имеют право регулироватьпрямо, через плебисцит, или косвенно, черезвыборы, осуществление законодательной иисполнительной власти и подбор высшихдолжностных лиц.>

Главенство закона означает, что ни судья, никакое-либо должностное лицо не имеет прававмешиваться в дела и обстоятельства жизничастного гражданина, если только действующийзакон не требует от них этого или не даёт им наэто полномочий. Nulla poena sine lege – «никакихнаказаний, кроме санкционированных законом».Именно неспособность нацистов понять важностьэтого фундаментального принципа делает ихантидемократичными. В тоталитарной системегитлеровской Германии судья должен выноситьсвои решения исходя из das gesunde Volksempfinden, то естьисходя из здравых представлений народа.Поскольку судье приходится решать, какиепредставления народа здравы, в суде он обладаеттакой же неограниченной властью, как вождьпервобытного племени.

Действительно опасно, если негодяй избегаетнаказания потому, что закон несовершенен. Но этоменьшее зло по сравнению с судебным произволом.Если законодатели признают закон неполноценным,они могут заменить менее удачный закон на болееудачный. Они являются доверенными лицамиверховного правителя – народа; в таком качествеони обладают верховной властью и ответственныперед избирателями. Если избиратели не одобряютметоды, применяемые их представителями, они наследующих выборах изберут других людей, лучшезнающих, как приспособить свои действия к волебольшинства.

Аналогичным образом обстоят дела и сисполнительной властью. Здесь также существуеттолько одна альтернатива – деспотическоеправление своевольных чиновников или правлениенарода, осуществляемое посредством соблюдениязаконов. Это эвфемизм – называть правление, прикотором высшие руководители вольны делать всё,что они сами сочтут наиболее полезным дляобщества государством, благосостояния ипротивопоставлять его государству, в котором,исполнительная власть связана законом играждане могут в суде защитить свои права отнезаконных посягательств властей. Такназываемое «государство благосостояния» вдействительности является тиранией тех, ктонаходится у власти. (Следует, между прочим,отдавать себе отчёт в том, что даже деспотичноегосударство не может обойтись без предписаний ибюрократических указаний, если оно не хочетвыродиться в хаотический режим местных царьков ираспасться на множество мелких деспотий.) Цельюконституционного государства также являетсяобщественное благосостояние. Характерная черта,отличающая его от деспотии, состоит в том, что невласти, а законно избранные народныепредставители должны решать, что более всегополезно для общества. Только эта системаобеспечивает верховенство народа и гарантируетего право на свободное волеизъявление. При такойсистеме граждане обладают верховной властью нетолько в день выборов, но также и между выборами.

Исполнительная власть в демократическомобществе ограничена не только законом, но ибюджетом Демократический контроль – этобюджетный контроль. Ключи от казначействанаходятся в руках у народных представителей. Ниодного цента не должно быть истрачено безсогласия парламента. Использоватьгосударственные средства на цели, несанкционированные парламентом, запрещенозаконом.

В условиях демократии бюрократическоеуправление означает управление в строгомсоответствии с законом и бюджетом. В обязанностислужащих администрации и судей не входитвыяснение того, что следует делать дляобеспечения общественного благосостояния и какдолжны расходоваться государственные средства.Это задача верховной власти, народа и егопредставителей. Суды, различныеадминистративные учреждения, армия ивоенно-морской флот выполняют то, что импредписывают закон и бюджет. Политику определяютне они, а те, кто обладает верховной властью.

Большинство тиранов, деспотов и диктаторовискренне убеждены, что их правление выгоднонароду, что их власть существует для народа.Нет необходимости заниматься изучением того,насколько хорошо обоснованы эти заявлениягоспод Гитлера, Сталина и Франко. Тем не менее, ихсистема – это не правление народа, не правление,осуществляемое народом. Она не демократична, аавторитарна.

Утверждение, что бюрократическое управлениеявляется обязательным инструментомдемократического правления, парадоксально.Многие с ним не согласятся. Они привыкли считатьдемократическое правление наилучшей системойправления, а бюрократическое управление – однимиз самых больших зол на земле. Как же эти две вещи,одна – хорошая, другая – плохая, могут бытьсвязаны друг с другом?

Более того, Америка – это старая демократия, иразговоры об опасностях бюрократии представляютсобой новое явление для этой страны. Только впоследние годы люди осознали угрозу, исходящуюот бюрократии, и стали считать её не инструментомдемократического правления, а, напротив, злейшимврагом свободы и демократии.

В ответ на эти возражения мы должны вновьповторить, что бюрократия сама по себе неявляется ни плохой, ни хорошей. Это методуправления, который может применяться вразличных сферах человеческой деятельности.Существует область, а именно, аппаратгосударственного управления, гдебюрократические методы являются необходимостью.То, в чём многие люди в наши дни видят зло, – небюрократия как таковая, а расширение сферы, вкоторой применяется бюрократическое управление.Такое расширение – неизбежное следствиепрогрессирующего ограничения свободы частногогражданина, тенденции к замене частнойинициативы государственным контролем,характерной для современной экономической исоциальной политики. Люди обличают бюрократию,но на самом деле они имеют в виду попыткипревратить государство в социалистическое итоталитарное.

В Америке всегда существовала бюрократия.Управление таможней и дипломатической службойвсегда осуществлялось в соответствии сбюрократическими принципами. Для нашего жевремени характерно расширение государственноговмешательства в сферу бизнеса и во многие другиесферы деятельности граждан. А это приводит кзамене управления, основанного на мотивеполучения прибыли, бюрократическим управлением.

ЮРИСТЫ, философы и политики смотрят наверховенство закона иначе, чем это делается внастоящей книге. С их точки зрения, основнаяфункция закона состоит в том, чтобы ставитьпредел праву властей и судов в нанесении ущербачастному гражданину и ограничении его свободы.Если власти наделяются правом заключать в тюрьмуи даже убивать людей, необходимо ограничить ичётко определить это право. В противном случаечиновник или судья превратились бы в неотвечающих за свои поступки деспотов. Законопределяет, при каких обстоятельствах судьяимеет право и обязан вынести приговор, аполицейский – применить оружие. Закон защищаетлюдей от произвола должностных лиц.

Угол зрения в этой книге несколько иной. Мыимеем здесь дело с бюрократией, как принципомадминистративной техники и организации. Правилаи предписания рассматриваются не просто каксредства защиты людей и обеспечения гражданскихправ и свобод, но как средства исполнения воливерховной власти. Необходимость ограничиватьсвободу действий подчинённых существует вовсякой организации. Любая организация распаласьбы в отсутствие таких ограничений. Наша задачасостоит в том, чтобы выявить характерные чертыбюрократического управления, отличающие его откоммерческого управления.

Бюрократическое управление – это управление,которое должно следовать детально разработаннымправилам и предписаниям, установленным властьювышестоящего органа. Обязанность бюрократа –выполнять то, что велят ему эти правила ипредписания. Его свобода действовать всоответствии с собственными убеждениямиограничена.

Коммерческим управлением движет мотивполучения прибыли. Цель коммерческогопредприятия – добиться прибыли. Поскольку припомощи бухгалтерского учёта успех или неудача вдостижении этой цели могут быть установлены длялюбой из его частей, появляется возможностьдецентрализовать как управление, так иотчётность, не ставя под угрозу единство деловыхопераций и достижение их целей. Ответственностьможет быть разделена. Нет необходимостиограничивать свободу действий подчинённыхкакими-либо правилами и предписаниями кроме тех,которые лежат в основе всей деловой активности, аименно: все операции должны приносить прибыль.

Цели государственного управления не могут бытьвыражены в денежных единицах и не поддаютсяпроверке методами бухгалтерского учёта.Возьмите такую общенациональную полицейскуюсистему как ФБР [Федеральное бюрорасследований – одно из ведомств Министерстваюстиции США, основанное в 1908 году длярасследования нарушений федеральных законов, втом числе преступлений, подлежащих наказанию пофедеральным законам]. Нет критерия, чтобыопределить, не были ли излишними затраты,сделанные каким-либо из его региональных илиместных подразделений. Расходы полицейскогоучастка не возмещаются в результате успешногоуправления его деятельностью и не изменяются взависимости от достигнутых успехов. Если глававсего Бюро предоставил бы руководителямподчинённых ему подразделений полную свободу вотношении денежных расходов, результатом сталобы крупное увеличение затрат, поскольку каждыйиз них с энтузиазмом взялся бы улучшать работусвоего подразделения. Глава Бюро был бы не всостоянии удержать расходы в рамках сумм,выделенных народными представителями, иливообще в каких-либо рамках. Вовсе непедантичность порождает административныепредприятия, устанавливающие, сколько именнокаждое местное государственное учреждение можетистратить на уборку помещения, ремонт мебели,освещение и отопление. В рамках коммерческойфирмы такие вещи без колебаний можно оставить наусмотрение управляющего, отвечающего за местноеотделение фирмы. Он не истратит больше, чем нужно,поскольку это, так сказать, его деньги; если онбудет попусту тратить деньги фирмы, он поставитпод угрозу прибыль данного филиала и тем самым,косвенным образом, нанесёт ущерб своимсобственным интересам. Другое дело – местныйруководитель государственного учреждения.Расходуя больше денег, он может, зачастую оченьчасто, улучшить результаты своей деятельности.Быть экономным его можно заставить толькострогими предписаниями.

В сфере государственного управления несуществует связи между доходами и расходами.Государственные службы только расходуют деньги;незначительный доход, извлекаемый из некоторыхспециальных источников (например, от продажипечатной продукции государственной типографии),носит более или менее второстепенный характер.Доход, извлекаемый в виде таможенных тарифов иналогов, не «производится» административнымаппаратом Его источником является закон, а недеятельность таможенников и сборщиков налогов.Нет никакой заслуги сборщика внутреннихгосударственных доходов в том, что жители егоокруга богаче и платят более высокие налоги, чемжители другого округа. Время и усилия, нужные длясбора налогов, не зависят от объёма облагаемогоналогами дохода, с которым имеет делогосударственная служба.

В сфере государственного управлениядостижения нельзя выразить в рыночных ценах.Поэтому в управлении государственнымиучреждениями приходится использовать принципы,совершенно отличные от тех, которые применяютсяв системе, ориентированной на прибыль.

Теперь мы можем дать определениебюрократического управления. Бюрократическоеуправление – это метод, применяемый при веденииадминистративных дел, результаты которых неимеют денежной ценности на рынке. Запомните: мыне говорим, что успешное управлениегосударственными делами не имеет никакойценности, мы говорим, что оно не имеет цены нарынке, что его ценность не может быть выявленапутём операций на рынке и, соответственно, неможет быть выражена в деньгах.

Если мы сравним положение двух стран, скажем,Атлантиды и Туле, мы сможем привести немаловажных статистических показателей по каждой изних: размер территории и численность населения,уровень рождаемости и смертности, числонеграмотных, количество совершённыхпреступлений и много других демографическихданных. [Атлантида и Туле – мифическиестраны, о которых повествовали античные авторы.Атлантида, согласно Платону, находилась до своейгибели к западу от Гибралтара; Туле, поутверждениям древних географов, – остров,лежащий к северу от Британии.] Мы сможемопределить сумму денежных доходов всех ихжителей, денежную ценность годовогообщественного продукта, денежную ценностьимпортированных и экспортированных товаров имножество иных экономических показателей. Но мыне сможем придать никакой количественнойценности правительственной и административнойсистеме. Это не означает, что мы отрицаем роль илиценность хорошего правительства. Это означаеттолько, что нет такой единицы, при помощи которойможно было бы их измерить. Они не поддаютсявыражению в цифрах.

Вполне возможно, что самое замечательное вАтлантиде – это её прекрасная система правления.Возможно, что своим процветанием Атлантидаобязана именно конституционным иадминистративным институтам. Но мы не можемсравнить их с институтами Туле подобно тому, каксравниваем, например, уровни заработной платыили цены на молоко.

Бюрократическое управление – это управлениетакими делами, которые невозможноконтролировать при помощи экономическихрасчётов.

ПРОСТОЙ гражданин сравнивает деятельностьбюрократических учреждений с функционированиемболее знакомой ему системы, ориентированной наприбыль. Затем он обнаруживает, чтобюрократическое управление расточительно,неэффективно, неповоротливо и утопает вбумажках. Он просто не может понять, какздравомыслящие люди позволяют сохраняться такойвредной системе. Почему бы не перейти на хорошопроверенные методы, используемые в частномбизнесе?

Такая критика, однако, неразумна. Онанеправильно истолковывает свойствагосударственного управления. Она не учитываетпринципиального различия между государственнымучреждением и стремящимся к прибыли частнымпредприятием. То, что она называет изъянами инедостатками управления административнымиучреждениями, является его необходимымисвойствами. Бюрократическое учреждение – это нестремящееся к прибыли предприятие; оно не можетвоспользоваться какими-либо экономическимирасчётами; оно должно решать задачи, которые нестоят перед коммерческим управлением. Не можетбыть и речи о том, чтобы улучшить бюрократическоеуправление, реорганизовав его по образцучастного бизнеса. Было бы ошибкой судить обэффективности государственного ведомства,сравнивая его с результатом деятельностипредприятия, подвластного игре рыночных сил.

В государственном управлении любой странысуществуют, конечно, очевидные недостатки,бросающиеся в глаза любому наблюдателю. Иногдастепень неэффективности управления бываетпросто поразительной. Но если попытатьсяотыскать коренные причины этих недостатков, точасто можно убедиться, что они вовсе не являютсярезультатом заслуживающей порицаниянебрежности или отсутствия компетентности.Иногда они оказываются результатом особыхполитических и институциональных условий илипопытки урегулировать проблему, для которойневозможно было найти более удовлетворительноерешение. Тщательное изучение всех имеющихсятрудностей может убедить добросовестногоисследователя в том, что при данном общемсоотношении политических сил он сам не знал бы,как решить эту проблему более приемлемымобразом.

Тщетно пытаться реформировать бюрократическоеуправление путём назначения бизнесменов наруководящие должности в различные ведомства.Способность быть предпринимателем не являетсянеотъемлемым свойством личностипредпринимателя; она является неотъемлемымсвойством того положения, которое он занимает вструктуре рыночного общества. Бывшийпредприниматель, поставленный во главегосударственного учреждения, является уже небизнесменом, а бюрократом Его задача уже неполучение прибыли, а соблюдение правил ипредписаний. Как глава учреждения он имеетвозможность изменить некоторые второстепенныеправила и некоторые элементы внутреннейорганизации. Но внешние условия деятельностиучреждения определяются правилами ипредписаниями, находящимися за пределами егокомпетенции.

Широко распространена иллюзия, чтоэффективность государственных учреждений можетбыть повышена при помощи специалистов поорганизации управления и разрабатываемых иминаучных методов управления. Как бы то ни было,такие планы проистекают из принципиальногонепонимания задач государственного управления.

Как любой вид техники, техника управлениятребует наличия определённого метода расчётов.Такой метод существует в сфере бизнеса, цельюкоторого является получение прибыли. Здесьглавенствующую роль играет баланс прибылей иубытков. Трудность бюрократического управлениякак раз и состоит в отсутствии такого методарасчётов.

В сфере предпринимательства, ориентирующегосяна получение прибыли, цель деятельностиспециалиста по организации управления чёткоопределена главенствующей ролью мотиваполучения прибыли. Его задача состоит в том,чтобы сократить издержки, не нанося ущербарыночной ценности производимого продукта, илисократить издержки в большей степени, чемвследствие этого сократится рыночная ценностьпродукта, или повысить рыночную ценностьпродукта в большей степени, чем возрастуттребующиеся для этого затраты. Но в сферегосударственного управления произведённыйпродукт не имеет цены на рынке. Его нельзя никупить, ни продать.

Рассмотрим три примера.

* Департамент полиции получает задание – оградить оборонный завод от саботажа. Он выделяет для этого тридцать полицейских. Отвечающий за это комиссар не нуждается в советах эксперта по эффективности организации, чтобы выяснить, что он смог бы сэкономить деньги, уменьшив охрану до двадцати человек. Но вопрос заключается в следующем. Оправдывается ли такая экономия увеличением риска? На карту поставлены серьёзные вещи: национальная оборона, моральное состояние вооружённых сил и гражданского населения, возможные последствия для международных отношений, жизни многих честных работников. Все эти ценные вещи невозможно выразить в деньгах. Ответственность полностью ложится на Конгресс, делающий необходимые ассигнования, и на органы исполнительной власти правительства. Они не могут уйти от неё, предоставляя право решения не отвечающему за свои советы консультанту.

* Одной из задач Налогового управления является окончательное определение причитающейся суммы налогов. Его обязанность состоит в истолковании и применении закона. Это не просто канцелярская работа; это своего рода судебная функция. Любой налогоплательщик, не согласный с тем как истолковал закон руководитель Налогового управления, волен обратиться в федеральный суд, чтобы получить обратно выплаченную сумму. Какой толк для ведения таких дел может быть от специалиста по организации производства с его системой нормативов времени на трудовые движения? Его секундомер был бы совершенно неуместен в служебных помещениях управления. Очевидно, что при прочих равных условиях, служащий, работающий быстро, предпочтительнее того, кто работает медленнее. Но основная проблема – в качестве этой работы. Только опытные старшие служащие в состоянии должным образом оценить достижения своих помощников. Умственный труд нельзя измерять и оценивать при помощи механических приспособлений.

* Рассмотрим, наконец, пример, который не связан ни с проблемами «высокой» политики, ни с проблемами правильного применения законов. Одному из учреждений поручено закупать всё необходимое для технического ведения канцелярской работы. Это сравнительно простая деятельность, но никоим образом не механическая. Лучшим служащим будет не тот, кто выписывает наибольшее количество заказов в час. Наиболее успешным исполнением обязанностей будет покупка самых подходящих принадлежностей по минимальным ценам.

Поэтому в той мере, в какой это касаетсягосударственного управления, неправильноутверждать, что хронометрирование, изучениетрудовых движений и другие инструменты научнойорганизации управления «с достаточнойточностью показывают, сколько времени и усилийтребует каждый из имеющихся методов» и чтопоэтому они «могут показать, какие извозможных методов и технологий требуютнаименьшего количества времени и усилий» <J.M. Juran, Bureaucracy, a Challenge to Better Management New York, 1944, p. 75>.Все эти данные совершенно бесполезны, потому чтоих нельзя соотнести с качеством выполненнойработы. Одна только скорость не является мериломумственной деятельности. Вы не можете«измерить» врача временем, которое онзатрачивает на рассмотрение одного случая. И выне можете «измерить» судью временем, котороетребуется ему для вынесения приговора по одномуделу.

Если бизнесмен изготавливает какое-то изделие,предназначенное на экспорт, он стремитсясократить количество человеко-часов,затрачиваемых на производство различных деталейданного товара. Но лицензия, необходимая дляотправки этого товара за границу, не являетсяодной из таких деталей. Выдавая лицензию,государство ничего не вкладывает в производство,организацию сбыта и транспортировку товара.Соответствующее государственное учреждение –это не цех, выпускающий одну из деталей, нужныхдля завершающей отделки товара. Ставя экспорт взависимость от выдачи лицензий, государствостремится ограничить экспортную торговлю. Онохочет сократить общий объём экспорта или ту егочасть, которая вывозится нежелательнымиэкспортёрами или продаётся нежелательнымпокупателям. Выдача лицензий – не цель, атехническое средство её достижения. С точкизрения государства, лицензии, в которых былоотказано, или за которыми даже и не обращались,имеют гораздо большее значение, чем те, которыебыли выданы. Было бы поэтому совершенно некстатииспользовать «общее количествочеловеко-часов, затрачиваемых на однулицензию», в качестве критерия для оценкидеятельности данного бюрократическогоучреждения. Было бы неуместно выполнять«операцию выдачи лицензий … на базеконвейера» <J. M. Juran, loc. cit., pp. 34, 76>.

Существуют и другие различия. Если в ходепроизводственного процесса изделие портится илипропадает, это приводит к точно определяемомуувеличению издержек производства. Если в бюропропадает заявка на выдачу лицензии, гражданинуможет быть нанесён весьма серьёзный ущерб. Законможет не позволять пострадавшему подать научреждение в суд и требовать компенсации, нополитическая и моральная обязанностьгосударства обращаться с этими заявками самымвнимательным образом остаётся в любом случае.

Ведение государственных дел так же отличаетсяот промышленного производства, как обвинение иосуждение убийцы от выращивания хлеба илиизготовления обуви. Эффективностьгосударственного управления и эффективностьпромышленности – это совершенно разные вещи.Нельзя улучшить управление фабрикой, взяв вкачестве модели департамент полиции, аучреждение, занимающееся сбором налогов, неможет увеличить свою эффективность, приняв навооружение методы, применяемые наавтомобилестроительном заводе. Ленин ошибся,выдвинув государственные учреждения в качествеобразца для промышленных предприятий. [Л.Мизес имеет в виду ленинские высказывания в«Государстве и революции» (1917 г.) о том, чтогосударственная почта является «образомсоциалистического хозяйства» и «всёнародное хозяйство, организованное как почта… –вот наша ближайшая цель» (Ленин В. И., Полн.собр. соч., т. 33, с. 50).] Но тот, кто хочет, чтобыбюрократические учреждения управлялись так же,как фабрики, делает не меньшую ошибку.

Многое в государственном управлении нуждаетсяв реформировании. Конечно же, все общественныеинституты должны вновь и вновьприспосабливаться к изменяющимся условиям. Ноникакая реформа не может превратитьгосударственное учреждение в нечто подобноечастному предприятию. Правительство – это непредприятие, ориентирующееся на получениеприбыли. Его деятельность невозможноконтролировать при помощи баланса прибылей иубытков. Его достижения невозможно оценить вденежных единицах. Это принципиально важно длялюбого рассмотрения проблем бюрократии.

БЮРОКРАТ отличается от небюрократа именно тем,что он работает в области, где результатчеловеческих усилий невозможно оценить вденежном выражении. Страна расходует деньги насодержание бюрократических учреждений, навыплату жалованья и заработной платы, на покупкувсего необходимого оборудования и канцелярскихпринадлежностей. Но то, что она получает в обменна свои затраты – оказанные услуги – невозможнооценить в денежном выражении, каким бы важным иценным ни был этот «продукт». Его оценказависит от произвольного решения государства.

Это верно, что оценка различных товаров,продаваемых и покупаемых на рынке, в неменьшейстепени зависит от произвольных решений, аименно, от произвольных решений потребителей. Нопоскольку потребители представляют собоймногочисленную группу самых разных людей,анонимную и аморфную массу, суждения, которые онивыносят, кристаллизуются в безличное явление,рыночную цену, и, таким образом, лишаются своейпроизвольной природы. Более того, они относятся ктоварам и услугам как таковым, а не к тем, кто ихпредоставляет. Взаимосвязь«продавец–покупатель», так же как ивзаимоотношение «работодатель–наёмныйработник» в бизнесе, ориентированном наполучение прибыли, носят чисто практический ибезличный характер. Это сделки, из которых обестороны извлекают выгоду. Они помогают другдругу зарабатывать средства к жизни. Но вбюрократической организации дело обстоит иначе.Там взаимосвязь между начальником и подчинённымносит личный характер. Подчинённый зависит оттого, как начальник оценивает его самого, а не егоработу. До тех пор, пока конторский служащийможет рассчитывать на получение работы в частномбизнесе, эта зависимость не может статьнастолько гнетущей, чтобы определять весьхарактер поведения служащего. Но современнаятенденция к общей бюрократизации меняет дело.

До последних лет бюрократ как особый типчеловеческого существа не был известен вАмерике. Различные бюрократические учреждениясуществовали всегда и по необходимости ониуправлялись бюрократическими методами. Однаконе существовало многочисленного класса людей,считающих работу в государственных учрежденияхсвоим исключительным призванием. Шёл постоянныйобмен кадрами между государственными и частнымизаведениями. С появлением законов о гражданской,службе государственная служба сталапрофессиональной карьерой. [В США, как и внекоторых других англоязычных странах, работа вгосударственном аппарате именуется гражданскойслужбой (civil service).] Назначение на должностьстало основываться на экзаменах и пересталозависеть от политической принадлежностипретендентов. Многие оставались вгосударственных учреждениях на протяжении всейжизни. Но они сохраняли свою личнуюнезависимость, поскольку всегда моглирассчитывать на возвращение в частный бизнес.

В континентальной Европе дело обстоялопо-другому. Там бюрократы давно оформились вединую группу. Только для немногих выдающихсялюдей был практически возможен возврат к частнойдеятельности. Большинство из них оказывалось навсю жизнь связанными со своими учреждениями. В ихсреде сформировался характер, типичный длячеловека, который навсегда ушёл из мира бизнеса,ориентированного на получение прибыли. Ихинтеллектуальным горизонтом была иерархия с еёправилами и предписаниями. Их судьба полностьюзависела от милости вышестоящих должностных лиц,от чьих капризов они были во власти не только наслужбе: подразумевалось, что их частная жизнь идаже занятия жён также должны соответствовать ихположению и особому – неписанному – кодексуповедения, приличествующего Staatsbeamter или fonctionnaire [Staatsbeamter(нем.), fonctionnaire (фр.) – государственныйслужащий]. Ожидалось, что они будут одобрятьполитическую линию того кабинета министров,который в этот момент окажется у власти. Как бы тони было, их возможности поддерживать партиюоппозиции были существенно ограничены.

Возникновение многочисленного класса такихлюдей, зависевших от государства, создалосерьёзную угрозу сохранению конституционныхинститутов. Были предприняты попытки защититьотдельного служащего от произвола егоначальников. Но единственным результатом,которого удалось достичь, стало ослаблениедисциплины и всё большая небрежность приисполнении служебных обязанностей.

Америка – новичок в области бюрократии. В этомделе она накопила гораздо меньше опыта, чемстраны классической бюрократии – Франция,Германия, Австрия и Россия. В Соединённых Штатахвсё ещё склонны переоценивать пользу от правил,регулирующих гражданскую службу. Такие правилатребуют, чтобы желающие работать в ней достиглиопределённого возраста, закончили определённыеучебные заведения и сдали определённые экзамены.Для получения более высоких должностей и болеевысоких окладов необходимо в течениеопределённого времени занимать более низкиедолжности и сдавать новые экзамены. Очевидно, чтовсе эти требования касаются вещей более илименее поверхностных. Нет необходимостиуказывать на то, что посещение определённыхучебных заведений, экзамены и годы, проведённыена младших должностях, совершенно необязательноподготавливают человека к работе на болеевысоких должностях. Этот механизм отбора иногдане позволяет получить место наиболеекомпетентным людям и не всегда предотвращаетназначение абсолютно некомпетентного человека.Но самым неблагоприятным последствием являетсято, что основной заботой служащего становитсясоблюдение этих и других формальностей. Онизабывают, что их работа заключается в том, чтобыкак можно лучше выполнять порученные имобязанности.

В надлежащим образом организованной системегосударственной гражданской службы получениеболее высоких должностей зависит, главнымобразом, от выслуги лет. Руководителигосударственных учреждений – это, в основном,пожилые люди, которые знают, что через нескольколет их уволят на пенсию. Проведя большую частьжизни в положении подчинённых, они лишилисьэнергии и инициативы. Они избегают нововведенийи улучшений и на любой проект преобразованийсмотрят как на нарушение своего спокойствия. Ихнепреклонный консерватизм сводит на нет всепопытки правительства приспособить даннуюслужбу к изменившимся условиям. На министра ониглядят свысока как на непрофессионала, неимеющего никакого опыта. Во всех странах с прочноутвердившейся бюрократией люди обычно говорили:«Правительства приходят и уходят, а учрежденияостаются».

Было бы ошибкой объяснять несостоятельностьевропейской бюрократии интеллектуальными инравственными недостатками служащих. Во всехэтих странах было немало добропорядочных семей,отпрыски которых выбирали бюрократическуюкарьеру потому, что искренне желали служитьсвоему народу. Поступление на государственнуюслужбу было пределом мечтаний для одарённогобедного юноши, стремившегося улучшить своёположение в жизни. Многие из самых талантливых иблагородных представителей интеллигенциислужили в государственных учреждениях. Попрестижу и социальному положениюгосударственные служащие были значительно вышевсех других слоёв населения, за исключениемармейских офицеров и представителей старейших ибогатейших аристократических семей.

Многие государственные служащие написалипревосходные труды по проблемамадминистративного права и статистики. Некоторыеиз них были блестящими писателями илимузыкантами. Другие вступали в сферу политики истановились выдающимися партийными деятелями. Всвоём большинстве бюрократы были, конечно,достаточно посредственными людьми. Но нетсомнений, что в рядах государственных служащихнаходилось немало людей одарённых.

Несостоятельность европейской бюрократии,безусловно, нельзя объяснить неспособностьюслужащих. Она предопределена неизбежныминедостатками любого руководствагосударственными делами. Отсутствие критериев,которые могли бы безусловным образомподтвердить успех или неудачу при исполнениислужебных обязанностей, создаёт неразрешимыепроблемы. Это убивает амбиции, уничтожаетинициативу и стимулы делать больше необходимогоминимума. Это заставляет бюрократа следить заинструкциями, а не за материальным и реальнымуспехом.

ЧАСТНОЕ предприятие никогда не станет жертвойбюрократических методов управления, еслиединственной целью его деятельности являетсяполучение прибыли. Мы уже подчёркивали, чтопри наличии мотива прибыли в любом промышленномкомплексе, как бы велик он ни был, бизнес в целом ивсе его составные части могут быть организованытаким образом, чтобы дух капиталистическойнаживы пронизывал его сверху донизу.

Но мы живём в век всеобщей атаки на мотивполучения прибыли. Общественное мнение считает,что он в высшей степени аморален и наноситогромный ущерб общему благу. Политические партиии правительства стремятся уничтожить его изаменить тем, что они называют точкой зрения«государственного служителя», за чем вдействительности скрывается бюрократическоеуправление.

Нам нет необходимости подробно рассматриватьто, чего в этом отношении достигли нацисты.Нацисты преуспели в полном уничтожении мотиваприбыли в сфере управления производством. Внацистской Германии больше нельзя говорить освободном предпринимательстве. Здесь больше несуществует предпринимателей. Бывшиепредприниматели сведены к положению Betriebsfiihrer(руководителей предприятий). Они не вольны всвоих действиях: они обязаны безоговорочновыполнять распоряжения Центрального бюропроизводственного управления, именуемогоReichswirtschaftsministerium [Reichswirtschaftsministcrium (нем.) –имперское министерство хозяйства] иподчинённых ему территориальных и отраслевыхорганов. Правительство не только определяетсоответствующие цены и процентные ставки,величину заработной платы рабочих и служащих,объём производимой продукции и методы,применяемые в производстве, оно назначаетопределённый доход каждому руководителюпредприятия, превращая его, таким образом, вполучающего жалованье государственногослужащего. Эта система, за исключениемиспользования некоторых терминов, не имеетничего общего с капитализмом и рыночнойэкономикой. Это просто социализм «немецкогообразца», Zwangswirtschaft [Zwangswirtschaft (нем.) –принудительное хозяйство; термин, выступающий взападной литературе как синоним понятия«централизованно управляемая экономика»].От социализма «русского образца», т. е.системы прямой национализации всех предприятий,он отличается только технически. И так же, как«русская система», он, конечно, являетсячисто авторитарным способом организацииобщества.

В остальных частях мира дело не зашло такдалеко. В англо-саксонских странах по-прежнемусуществует частное предпринимательство. Нообщая тенденция нашего времени заключается втом, чтобы позволять государству вмешиваться вчастный бизнес. А такое вмешательство во многихслучаях навязывает частным предприятиямбюрократическую форму управления.

ГОСУДАРСТВО может использовать различныеметоды ограничения прибыли, которую предприятиевправе зарабатывать. Наиболее часто используютследующие методы:

1. Ограничиваются прибыли определённых видов предприятий. Избыток должен либо передаваться властям (например, городским), либо распределяться в виде премий среди наёмных работников или должен быть ликвидирован путём снижения тарифов или цен, взимаемых с покупателей.

2. Власти имеют право определять цены и тарифы, которые предприятие может назначать на продаваемые товары или предоставляемые услуги. Они используют это право для предотвращения того, что они называют избыточными прибылями.

3. Предприятие не имеет права за продаваемые товары и предоставляемые услуги взимать больше, чем сумма фактических издержек и определяемой властями прибыли в форме либо процента от издержек, либо фиксированной надбавки.

4. Предприятие имеет право зарабатывать столько, сколько позволяют рыночные условия; но налоги поглощают всю прибыль или её большую часть сверх определённой суммы.

Во всех этих случаях предприятие незаинтересовано более в увеличении своихприбылей. Оно теряет стимул к снижению издержек ик ведению своих дел как можно более эффективнымии дешёвыми средствами. Одновременно всетрудности, связанные с усовершенствованиемтехнологии и попытками снизить издержкипроизводства, остаются. Риск, сопряжённый свнедрением новых методов, позволяющих сократитьиздержки производства, ложится напредпринимателя. На нём остаётся и обязанностьразрешать конфликты, связанные с требованиямиработников о повышении заработной платы.

Общественное мнение, введённое в заблуждениелживыми баснями социалистов, торопится во всёмобвинить предпринимателей. Именно ихбезнравственность, говорят нам, приводит кснижению эффективности. Если бы они были такимиже сознательными и преданными делу повышенияобщественного благосостояния, как бескорыстныегосударственные служащие, они бы неуклонностремились делать всё, что только в их силах, дляусовершенствования предоставляемых ими услуг,даже если бы это не имело отношения к ихэгоистическим корыстным интересам. Именно ихподлое стремление к наживе срывает работупредприятия в условиях ограничения прибылей.Почему человек не должен стараться работать какможно лучше, даже если он не ждёт никакой личнойвыгоды от добросовестного исполнения своихобязанностей?

Не может быть ничего более нелепого, чем вот такставить бюрократа в пример предпринимателю.Бюрократ не стремится к улучшениям пособственной воле. Он обязан подчиняться правилами предписаниям вышестоящих органов. Он не имеетправа внедрять нововведения, если их не одобрилоначальство. Его долг и главное достоинство – бытьпослушным.

Давайте возьмём в качестве примера условияармейской жизни. Армии, безусловно, являютсясамыми идеальными и совершеннымибюрократическими организациями. В большинствестран ими командуют офицеры, искренне преданныеединственной цеди: сделать вооружённые силысвоей страны как можно более эффективными. Тем неменее, руководство военными деламихарактеризуется упрямой враждебностью поотношению к любой попытке произвести улучшения.Говорят, что генеральный штаб всегда готовится кпрошедшей войне и никогда – к войне будущей.Всякая новая идея неизменно сталкивается снепримиримой оппозицией со стороны тех, ктоотвечает за управление. Сторонники прогрессаоказывались в самых неприятных ситуациях. Нетнеобходимости упорствовать в доказательствах –факты известны каждому.

Причина этого неудовлетворительного положенияочевидна. Любой прогресс всегда вступает впротиворечие со старыми, устоявшимися идеями и,следовательно, с созданными на их основеправилами. Каждый прогрессивный шагпредставляет собой изменение, сопряжённое согромным риском. Лишь немногие люди, наделённыеисключительными и редкими способностями,обладают даром планировать нововведения ивидеть их преимущества. При капитализме новаторимеет возможность приступить к осуществлениюсвоего плана, несмотря на нежелание большинствапризнать его достоинства. Достаточно будет, еслиему удастся убедить нескольких разумных людейдать ему взаймы деньги для начала дела.

В бюрократической системе необходимо убедитьтех, кто находится наверху, – как правило, пожилыхлюдей, привыкших вести дела строго предписаннымобразом и неспособных более к восприятию новыхидей. Никакого прогресса или реформ нельзяожидать при таком положении дел, когда первымшагом должно быть получение согласия стариков.Первооткрывателей новых методов считаютбунтарями и относятся к ним соответствующимобразом. Для бюрократического ума следованиезаконам, т. е. приверженность привычному иустаревшему, является главной из всехдобродетелей.

Сказать предпринимателю, у которого ограниченывозможности получения прибыли: «Веди себя так,как поступают добросовестные бюрократы», – этовсё равно, что приказать ему избегать каких бы тони было реформ. Никто не может быть одновременноисправным бюрократом и новатором. Прогресс – этокак раз то, чего не могли предвидеть правила ипредписания; он всегда достигается за пределамисферы деятельности бюрократии.

Преимущество системы, основанной на полученииприбыли, состоит в том, что она обещает заусовершенствования награду достаточно высокую,чтобы она оправдала большой риск. Если этанаграда устраняется или серьёзно урезается, опрогрессе не может быть и речи.

Крупные компании расходуют значительные суммына научные исследования, поскольку они стремятсяполучить прибыль от новых методов производства.Каждый предприниматель постоянно ищетвозможности для усовершенствования; он хочетполучить выгоду или от снижения издержек, или отулучшения продукции. Потребители видят толькоуспешные нововведения. Они не осознают, чтомногие предприниматели потерпели неудачу из-затого, что ошиблись, пытаясь внедрить новыетехнологии.

Тщетно требовать, чтобы предпринимательпринялся, несмотря на отсутствие стимулаприбыли, за все те усовершенствования, которые оносуществил бы, если бы ожидаемая прибыль должнабыла обогатить его самого. Свободныйпредприниматель принимает решения после того,как тщательно и внимательно изучит все за ипротив и взвесит все шансы на успех. Онсоизмеряет возможный выигрыш и возможные потери.Потери или выигрыш коснутся его собственногобогатства. В этом всё дело. Соизмерять рискпотери собственных денег с шансамиправительства или каких-то других людей получитьприбыль – значит смотреть на вещи с совершенноиной точки зрения.

Но есть ещё более важный момент. Неудачноенововведение не только наносит урон вложенномукапиталу, но и сокращает будущую прибыль. Большаячасть этой прибыли, если бы она была получена,поступила бы в казну. Теперь же её сокращениеотрицательно скажется на доходах государства.Государство не позволит предпринимателюрисковать тем, что оно считает своим собственнымдоходом. Оно решит, что неразумно оставлять запредпринимателем право подвергать риску то, чтофактически является государственными деньгами.Оно ограничит свободу предпринимателя вестисвоё «собственное» дело, которое фактическиявляется не его собственным, а государственным.

Мы уже являемся свидетелями начала такогополитического курса. Заключая контракты «соплатой издержек плюс определённая надбавка»,государство пытается заручиться уверенностью нетолько в том, что указанные фирмой издержкидействительно имели место, но также и в том, чтоони необходимы в рамках данного контракта.Государство считает любое сокращение издержексамо собой разумеющимся, но оно не признаётрасходов, которые, по мнению его служащих, т. е.бюрократов, не являются обязательными.Результатом этого становится следующее.Фирма-исполнитель расходует некоторую суммуденег в расчёте снизить издержки производства.Если это ей удаётся, следствием – прииспользовании метода «оплата издержек инекоторого процента от издержек» – будетсокращение прибыли. Если она терпит неудачу,государство не возмещает её затрат и она несётубытки. Любая попытка изменить что-либо втрадиционной производственной рутинеоборачивается для неё потерями. Единственныйспособ избежать наказания – это просто ничего неменять.

В области налогообложения отправным пунктомнового подхода являются ограничения,накладываемые на оплату труда. В настоящее времяони затрагивают только максимум оплаты. [Вцелях борьбы с инфляцией в условиях военноговремени президентом США в апреле 1943 г. приняторешение «заморозить» заработную плату наверхнем достигнутом пределе.] Однако вряд лина этом всё остановится. Раз принят принцип,предполагающий, что налоговое управление СШАимеет право объявлять, что определённыеиздержки, вычеты или убытки являютсяобоснованными или необоснованными, со временемсвобода действий предпринимателя будетограничена и в отношении других элементовиздержек. Тогда управляющие, прежде чемприступать к каким-либо преобразованиям, должныбудут убедиться в том, что руководителиналоговой службы одобряют необходимые для этогорасходы. Директора департаментовгосударственных сборов станут верховной властьюв вопросах промышленного производства.

ЛЮБОЙ вид государственного вмешательства вдела частного предприятия ведёт к одинаковокатастрофическим последствиям. Оно парализуетинициативу и порождает бюрократизм. Мы не можемрассмотреть все применяемые методывмешательства. Достаточно будет остановиться наодном наиболее отвратительном явлении.

Даже в девятнадцатом веке, в период расцветаевропейского либерализма в Европе, частныепредприятия никогда не пользовались там такойсвободой, как некогда в США. В континентальнойЕвропе любое предприятие и любая корпорациявсегда во многих отношениях зависели отпроизвола государственных органов.Бюрократические учреждения обладаливозможностями причинить серьёзный ущерб любойфирме. Чтобы избежать таких убытков, управляющиедолжны были поддерживать хорошие отношения стеми, кто находился у власти.

Наиболее часто используемым методом былоудовлетворение пожеланий правительстваотносительно состава совета директоров. Даже вВеликобритании совет директоров, куда не входилонесколько лордов, считался недостаточнореспектабельным. На континенте, в особенности, вВосточной и Южной Европе, в советах было полнобывших министров и генералов, политиков идвоюродных братьев, зятьёв, школьных товарищей ипрочих друзей этих высокопоставленных лиц. Оттаких директоров не требовалось никакихкоммерческих способностей или опыта работы всфере бизнеса.

Присутствие несведущих людей в советахдиректоров было более или менее безвредным. Всяих деятельность состояла в получении дивидендови премий. Но у власть имущих были и другиеродственники и друзья, которые не подходили длядиректорских постов. Для них в штате компанийнаходили должности с фиксированными окладами.Эти люди приносили гораздо больше вреда, чемпользы.

По мере усиления государственноговмешательства в бизнес появилась нужда вадминистраторах, основной обязанностью которыхбыло улаживать различные конфликты с властями.Сначала существовал только один вице-президент,отвечавший за «вопросы, связанные сгосударственным управлением». Затем отпрезидента и всех вице-президентов стали впервую очередь требовать, чтобы у них былахорошая репутация в правительстве иполитических партиях. В конце концов, уже ни однакорпорация не могла позволить себе«роскошь» иметь руководителя, неугодногоправительству, профсоюзам и крупнымполитическим партиям. Бывшие правительственныечиновники, помощники и советники министровсчитались наиболее удачными кандидатурами наруководящие должности в корпорациях.

Такие администраторы ни в малейшей степени незаботились о процветании компании. Они привыклик бюрократическим методам управления и изменилив соответствии с ними руководство деламикорпораций. К чему беспокоиться о разработкелучшей и более дешёвой продукции, если можнорассчитывать на поддержку со стороныгосударства? Для них основным предметом заботыбыли правительственные контракты, болеедейственная тарифная защита и другие привилегии,предоставляемые государством. И они платили затакие льготы взносами в партийные фонды и фондыгосударственной пропаганды, назначая наруководящие должности людей, угодных властям.

Давно прошли те времена, когда работники в штаткрупных немецких корпораций отбирались по ихделовым и техническим способностям. Бывшие членыфешенебельных и политически благонадёжныхстуденческих клубов имеют больше шансовустроиться на работу и продвигаться по службе,чем способные специалисты.

В Америке положение дел, во многом, иное. Как иво всех областях бюрократии, Америка«отстала» и в сфере бюрократизации частногопредпринимательства. Трудно сказать, был ли правминистр Иккес [Иккес Гарольд Леклер(1874–1952) – секретарь по внутренним вопросам(министр внутренних дел) в правительстве США с 1933по 1946 год], заявив: «Всякий большой бизнес –это бюрократия» <The New York Times Magazine, January 16,1944, p. 9>. Но если министр внутренних дел правили в той мере, в какой он прав, это результат неэволюции частного бизнеса, а растущегогосударственного вмешательства в бизнес.

ВСЕ американские бизнесмены, имевшиевозможность познакомиться с экономическойситуацией в Южной и Восточной Европе, сводят своинаблюдения к двум моментам: предприниматели вэтих странах не заботятся об эффективностипроизводства, а правительства находятся в рукахпродажных группировок. [В период написанияМизесом книги американским бизнесменампрактически были доступны Португалия, Испания,Италия, Греция, в определённой степени –Югославия. Видимо, Мизес имеет ввиду и довоенныеоценки обстановки в Румынии, Болгарии, Венгрии,поскольку политические и экономические системыв этих странах к 1944 году существенно неизменились.] Это в общем и целом вернаяхарактеристика. В ней не учитывается, однако, чтокак неэффективность промышленности, так ипродажность являются следствием тех методовгосударственного вмешательства в бизнес,которые применяются в этих странах.

В такой системе государство обладаетнеограниченными возможностями разорить любоепредприятие или одарить его привилегиями. Успехили неудача каждого дела полностью зависят отпроизвола должностных лиц. Если бизнесмен неявляется гражданином могущественнойиностранной державы, дипломатические иконсульские представители которой обеспечиваютему защиту, то он оказывается во властигосударственных чиновников и правящей партии.Они могут отнять у него всю собственность изаключить его в тюрьму. С другой стороны, онимогут обогатить его.

Государство определяет величину таможенныхпошлин и фрахтовых тарифов. Оно выдаётэкспортные и импортные лицензии и отказывает вих выдаче. Каждый гражданин или человек,постоянно проживающий в стране, обязан продаватьвсе свои поступления в иностранной валютегосударству по цене, установленной государством.В то же время государство является единственнымпродавцом иностранной валюты; оно может посвоему усмотрению отказывать в удовлетворениизаявок на иностранную валюту. В Европе, где почтивсе виды производства зависят от импорта машин иоборудования, сырьевых материалов иполуфабрикатов из-за границы, такой отказравносилен закрытию предприятия. Окончательноеопределение размера налогов оставлено напрактически ничем не ограниченное усмотрениевластей. Государство может использовать любойпредлог для конфискации любого завода илимагазина. Парламент является марионеткой в рукахправителей; суды тенденциозно подобраны.

В такой среде предприниматель вынужденприбегать к двум средствам: дипломатии и подкупу.Он должен использовать эти методы не только поотношению к правящей партии, но также и поотношению к поставленным вне закона ипреследуемым оппозиционным группам, которыемогут в один прекрасный день захватить власть.Это опасная разновидность двойной игры; тольколюди, не ведающие страха и запретов, могут выжитьв такой прогнившей среде. Бизнесмены, выросшие вусловиях более либерального времени, быливынуждены уйти, и на их место пришли авантюристы.Западноевропейские и американскиепредприниматели, привыкшие к среде, гдегосподствует законность и корректность, терпяткрах, если они не прибегают к услугам местныхпосредников.

Эта система, разумеется, не создаёт особыхстимулов для технического усовершенствования.Предприниматель задумывает дополнительныекапиталовложения, только если он может купитьоборудование в кредит у иностранной фирмы. Бытьдолжником корпорации одной из стран Западасчитается большим преимуществом, посколькупредполагается, что дипломаты соответствующейстраны будут стремиться обеспечить защитукредитора и тем самым помогут и должнику. К новымвидам производства приступают, только когдагосударство предоставляет льготы, которыепозволяют надеяться на огромные прибыли.

Было бы ошибкой вину за эту коррупцию возлагатьна систему государственного вмешательства вбизнес и бюрократизм как таковые. Этобюрократизм, выродившийся в рэкет, ворганизованное вымогательство развращённыхполитиков. Всё же мы должны осознавать, чторассматриваемые страны избежали бы этого порока,если бы не отошли от системы свободногопредпринимательства. Послевоенноевосстановление хозяйства должно начаться в этихстранах с радикальных изменений в политике.

ПРОТИВОСТОЯНИЕ, с которым люди сталкивалисьраньше в борьбе за свободу, было простым ипонятным каждому. На одной стороне были тираны ите, кто их поддерживал, на другой – сторонникинародного правления. Политические конфликтыпредставляли собой борьбу различных групп засвоё господство. Решался вопрос, кто долженправить? Мы или они? Меньшинство или большинство?Деспот, аристократия или народ?

Сегодня модная философия«государствопоклонства» сбила всех с толку.Политические конфликты больше нерассматриваются как столкновения междуразличными группами людей. В них видят войну двухпринципов, добра и зла. Добро воплощено в великомбоге Государстве, материализации нетленной идеинравственности, а зло – в «грубоминдивидуализме» эгоистичных людей. <Таковополитическое толкование проблемы. О современномэкономическом толковании см. ниже.> В этомпротивостоянии Государство всегда право, аиндивиды всегда не правы. Государствопредставляет общественное благо,справедливость, цивилизацию и высшую мудрость.Индивид – всегда лишь жалкий негодяй, порочныйглупец.

Когда немец говорит «der Staat» [Der Staat (нем.)– государство] или когда марксист говорит«общество», их охватывает благоговейныйстрах. Как же человек может быть столь безнадёжноиспорченным, чтобы восставать против Бога?

Людовик XIV был совершенно прям и откровенен,когда сказал: «Государство – это я». [Этуфразу якобы произнёс в апреле 1655 г. на заседаниифранцузского парламента король Людовик XIV(1643–1715). Хотя, как считают историки, это –легенда, она точно передаёт дух абсолютизма,достигшего апогея при Людовике XIV.]Современный этатист скромен. Он говорит:«Слуга Государства – это я». Но он имеет ввиду. «Государство – это Бог». Можно быловосстать против короля династии Бурбонов, что исделали французы. Это, разумеется, была борьбачеловека с человеком. Но нельзя восстать противбожественного Государства и против егосмиренного помощника, бюрократа.

Не будем ставить под сомнение искренностьблагонамеренного чиновника. Он весь проникнутидеей, что его священный долг состоит в том, чтобыотстаивать своего идола от эгоизма народа. Всвоих собственных глазах он является борцом завечный божественный закон. Он не чувствуетморальных обязательств перед законами,созданными человеком, перед сводами законов,разработанных защитниками индивидуализма. Людине могут изменить подлинно божественных законов,законов Государства. Гражданин, нарушивший одиниз законов своей страны, является преступником,заслуживающим наказания. Он поступил так радисобственной выгоды. Но совершенно другое дело,если чиновник обходит должным образом принятыезаконы, действуя на благо «Государства». Сточки зрения «реакционных» судов, он,возможно, формально виновен в нарушении закона.Но в более высоком нравственном смысле он былправ. Он преступил законы, созданные человеком,чтобы не нарушить божественного закона.

В этом суть философии бюрократизма. В глазахдолжностных лиц писаные законы являютсябарьерами, возведёнными для защиты разныхнегодяев от справедливых требований общества.Как преступник может избежать наказания толькопотому, что «Государство», преследуя его всудебном порядке, нарушило какие-то пустыеформальности? Как люди могут платить болеенизкие налоги только потому, что они смогли найтилазейку в налоговом законодательстве? Как юристымогут зарабатывать себе на жизнь, советуя людям,как воспользоваться изъянами в законах? Какойтолк от всех этих ограничений, которые писаныйзакон накладывает на искренние попыткигосударственных чиновников осчастливить людей?Если бы только не было никаких конституций,биллей о правах, законов, парламентов и судов!Никаких газет и адвокатов! Каким прекрасным сталбы мир, если бы «Государство» имело полнуюсвободу лечить все недуги!

От такого мировоззрения до полногототалитаризма Сталина и Гитлера всего один шаг.

Ответ, который следует дать этимбюрократическим радикалам, вполне очевиден.Гражданин может ответить: Вы, возможно,превосходные и благородные люди, гораздо лучше,чем все мы, остальные граждане. Мы не ставим подсомнение вашу компетентность и ум. Но вы неявляетесь наместниками Бога, которого зовут«Государство». Вы – слуги закона, должнымобразом принятых законов нашей страны. В вашиобязанности не входит критика законов, а темболее их нарушение. Когда вы нарушаете закон, вы,возможно, ничем не лучше многих вымогателей,какими бы хорошими не были ваши намерения. Ведьвы были назначены на должность, приняли присягу ивам платят за то, чтобы вы проводили законы вжизнь, а не нарушали их. Самый плохой закон лучшебюрократической тирании.

Главное различие между насильно задерживающимчеловека полицейским и похитителем людей, междусборщиком налогов и грабителем заключается втом, что полицейский и сборщик налоговподчиняются закону и обеспечивают еговыполнение, тогда как похититель людей играбитель нарушают его. Устраните закон, иобщество будет разрушено анархией. Государство –это единственный институт, имеющий правоприменять насилие и принуждение и причинять злоиндивидам. Эта огромная власть не может бытьпредоставлена отдельным людям, какими быкомпетентными и умными они себя ни считали. Еёприменение необходимо ограничить. Эту задачувыполняют законы.

Должностные лица и бюрократы – это неГосударство. Это люди, выбранные дляосуществления законов. Такие взгляды могутсчесть ортодоксальными и доктринёрскими. Онидействительно выражают вековую мудрость, ибоальтернативой правлению закона, может бытьтолько правление деспотов.

ЗАДАЧА должностного лица – служить людям. Егодолжность была учреждена – прямо или косвенно –законодательным актом и выделением из бюджетасредств, необходимых для её осуществления.Государственный служащий проводит в жизньзаконы своей страны. Исполняя свои обязанности,он оказывается полезным членом общества, дажеесли законы, которые он должен осуществлять,причиняют ущерб общественному благосостоянию.Ведь он не отвечает за их несостоятельность.Виновником в этом случае является суверенныйнарод, а не преданный исполнитель воли народа.Как винокуры не несут ответственности за то, чтолюди напиваются, так и государственные служащиене несут ответственности за нежелательныепоследствия неразумных законов.

С другой стороны, нет никакой заслугибюрократов в том, что их действия приносятбольшую пользу. То, что департамент полицииработает настолько эффективно, что гражданедостаточно хорошо защищены от убийств, грабежа инасилия, не обязывает остальных людей испытыватьк полицейским больше благодарности, чем к любымдругим согражданам, предоставляющим им полезныеуслуги. Полицейский или пожарник не можетпретендовать на большую благодарность людей, чемврачи, машинисты поездов, сварщики, моряки илипроизводители любых полезных товаров. Урегулировщика уличного движения не большеоснований для тщеславия, чем у производителясветофоров. Нет никакой заслуги регулировщика втом, что вышестоящие лица наделили егообязанностью, исполняя которую он каждый день ичас предотвращает несчастные случаи и спасаетжизни многих людей.

Это верно, что общество не смогло бы обойтисьбез услуг полицейских, сборщиков налогов исудебных чиновников. Но также верно и то, чтокаждый испытал бы большие неудобства ототсутствия мусорщиков, трубочистов идезинсекторов. В рамках социальноговзаимодействия каждый гражданин зависит отуслуг, предоставляемых всеми его согражданами.Великий хирург и выдающийся музыкант никогда несмогли бы сосредоточить все свои усилия наоперациях и музыке, если бы разделение труда неосвободило их от необходимости заботиться омногочисленных мелочах, занимаясь которыми онине сумели бы стать прекрасными специалистами. Упосла или смотрителя маяка не больше основанийпретендовать на звание столпов общества, чем упроводника спального вагона или уборщицы. Ведьпри разделении труда общественное зданиепокоится на плечах всех мужчин и женщин.

Существуют, конечно, мужчины и женщины, которыедействуют из альтруистических побуждений исовершенно бескорыстно. Человечество никогда недостигло бы современного уровня цивилизации,если бы не героизм и самопожертвование лучшихпредставителей общества. Каждый шаг вперёд напути к улучшению нравственного климатасовершался людьми, которые были готовыпожертвовать своим благосостоянием, здоровьем ижизнью ради дела, которое они считалисправедливым и благотворным Они делали то, чтосчитали своим долгом, не думая о том, что сами онимогут подвергнуться преследованиям. Эти люди неработали ради вознаграждения, они были готовыумереть ради дела своей жизни.

Немецкие философы-государствопоклонникиумышленно запутали дело, окружив ореолом такогоальтруистического самопожертвования всех людей,состоящих на государственной службе. В трудахнемецких этатистов государственный служащийпредстаёт святым существом, кем-то вроде монаха,презревшего все земные радости и личное счастьеради того, чтобы как можно лучше служитьнаместнику Бога на земле – когда-то королюдинастии Гогенцоллернов [Гогенцоллерныбыли прусской королевской династией с 1701 по 1918 г.,а с 1871 по 1918 г. – одновременно и германскойимператорской династией], а сегодня – фюреру.Staatsbeamte работает не за плату, потому что никакоежалованье, каким бы большим оно ни было, не можетсчитаться достойным вознаграждением за тебесценные выгоды, которые общество получаетблагодаря его самоотречению Общество обязано непросто платить ему, но предоставлять содержаниев соответствии с его рангом в должностнойиерархии. Было бы неправильно называть этосодержание жалованьем <см. P. Laband, DasStaatsrecht des Deutschen Reiches, 5-ed., Tubingen, 1911, s. 500>. Тольколибералы, находящиеся во власти торгашескихпредрассудков и заблуждений, пользуются такимнеправильным термином. Если бы Beamtengehalt (жалованьегражданского служащего) являлось настоящимжалованьем, было бы только справедливо иестественно обеспечить человеку, занимающемусамую скромную должность, больший доход, чем комубы то ни было за пределами должностной иерархии.Каждый государственный чиновник является, вслужебное время, доверенным лицом суверенного инепогрешимого государства. Его свидетельство всуде значит больше, чем показания обычногочеловека. Всё это было полнейшей чепухой. Во всехстранах большинство людей поступало на службу вгосударственные учреждения, потому что оклады ипенсии там были выше, чем в других сферахзанятости. Они ничем не жертвовали, служагосударству. Государственная служба была самойвыгодной работой, которую они могли найти.

В Европе преимущества государственной службы,сводились не только к уровню жалованья и пенсий;многих, и не самых лучших, претендентовпривлекала лёгкость работы и обеспеченностьсуществования. Как правило, работа вгосударственных учреждениях требовала отчеловека меньше усилий, чем работа в деловыхфирмах. Кроме того, место было пожизненным.Служащего могли уволить только после судебногоразбирательства, которое признало бы еговиновным в позорном пренебрежении своимиобязанностями. В Германии, России и Франциикаждый год многие тысячи мальчиков, чейжизненный путь был с самого начала полностьюопределён, поступали в низший класс школ системысреднего образования. Потом им выдадутаттестаты, они получат должности в одном измногочисленных департаментов, прослужаттридцать или сорок лет и уйдут на пенсию. Жизнь неготовила им никаких сюрпризов и сенсаций, всёбыло просто и известно заранее.

Различие в социальной престижностигосударственной службы в континентальной Европеи Америке можно проиллюстрировать следующимпримером. В Европе социальная и политическаядискриминация какого-либо меньшинства принималаформу запрещения таким людям занимать любыедолжности в государственных учреждениях, какимибы скромными и низкооплачиваемыми они ни были. ВГермании, Австро-Венгерской империи и многихдругих странах все эти низшие должности, нетребовавшие особых способностей или подготовки,– такие как должности служителей, швейцаров,глашатаев, посыльных, судебных приставов,курьеров, сторожей – были официальнозарезервированы за бывшими солдатами, которыедобровольно отдали действительной военнойслужбе больше лет, чем обязывал закон. Этидолжности считались весьма ценной наградой длябывших сержантов и унтер-офицеров. В глазахлюдей, получить место служителя в каком-либоучреждении было большой привилегией. Если бы вГермании существовал класс с социальнымстатусом американских негров, такие люди никогдабы не посмели претендовать на подобныедолжности. Они знали бы, что эти притязания дляних совершенно непомерны.

БЮРОКРАТ не только наёмный работникгосударства. При демократической конституции онв то же время является и избирателем и в этомкачестве – частью суверена, то есть своегонанимателя. Он находится в своеобразномположении: он одновременно и наниматель, инаёмный работник. И его денежные интересы, какнаёмного работника, заметно превышают егоинтересы, как нанимателя, поскольку он получаетиз общественных фондов гораздо больше, чемвносит в них.

Это двойственное отношение приобретает всёбольшее значение по мере того, как растётколичество людей, находящихся нагосударственной службе. Бюрократ как избирательбольше обеспокоен получением прибавки кжалованью, чем сохранением сбалансированногобюджета. Его основная забота – раздуть ведомостьна заработную плату.

На политическую структуру Германии и Франции, впоследние годы, предшествовавшие падению ихдемократических конституций, существенноевлияние оказывало то, что для значительной частиэлектората источником доходов было государство.[Принятая в июле 1919 г. так называемаяВеймарская германская конституция с приходом квласти нацистов в 1933 г. формально не былаотменена, но фактически потеряла всякоезначение. Демократическая Конституция Францииперестала действовать на неоккупированнойнемцами территории страны в июле 1940 г., когда квласти пришло профашистское правительство А. Ф.Петена.] Это были не только многочисленныегосударственные служащие и люди, занятые внационализированных отраслях промышленности(таких, как железные дороги, почта, телеграф ителефон), но и получатели пособий по безработицеи социальному обеспечению, а также фермеры инекоторые другие группы, прямо или косвенносубсидировавшиеся государством. Их главнойзаботой было получить как можно больше денег изгосударственных средств. Их не волновали такие«идеальные» вопросы, как свобода,справедливость, верховенство закона,безупречное правительство. Они требовали большеденег, и всё. Ни один кандидат в парламент,законодательное собрание провинции илигородской совет не мог позволить себе пойтинаперекор стремлению государственных служащихполучить прибавку к жалованью. Различныеполитические партии старались превзойти другдруга в щедрости.

В XIX веке парламенты настойчиво стремилисьмаксимально ограничивать расходы. Но вотбережливость начала вызывать всеобщеепрезрение. Ничем не ограниченное расходованиесредств стали считать мудрой политикой. Иправящая партия, и оппозиция стремилисьзавоевать популярность своей щедростью.Создание новых учреждений с новыми служащиминазывали «позитивной» политикой, а любуюпопытку предотвратить разбазариваниегосударственных средств пренебрежительноименовали «негативизмом».

Представительная демократия не можетсуществовать, если значительная частьизбирателей получает плату от государства. Есличлены парламента считают себя уже не довереннымилицами налогоплательщиков, а представителямитех, кто получает жалованье, заработную плату,субсидии, пособия по безработице и другие доходыот государственного казначейства, демократииприходит конец.

Это одно из противоречий, заложенных всовременных конституционных проблемах. Онозаставило многих людей разувериться в будущемдемократии. Поскольку они убедились в том, чтотенденция к усилению государственноговмешательства в бизнес, росту числа учреждений ислужащих, увеличению количества пособий исубсидий неизбежна, они не могли не потерять верув правление, осуществляемое народом.

СОВРЕМЕННАЯ тенденция к всемогуществугосударства и тоталитаризму была бы подавлена взародыше, если бы её сторонникам не удалосьвнушить свои принципы молодёжи ивоспрепятствовать её знакомству с положениямиэкономической науки.

Экономическая наука – это теоретическаядисциплина, и, как таковая, она не говоритчеловеку, каким ценностям ему следует отдаватьпредпочтение и к каким целям он долженстремиться. Она не устанавливает конечных целей.Это задача не думающего, а действующего человека.Наука – продукт мысли, действие – продукт воли. Вэтом смысле мы можем сказать, что экономика, какнаука, нейтральна по отношению к конечным целямчеловеческих усилий.

Но всё обстоит по-другому в отношении средств,применяемых для достижения социальных целей.Здесь экономическая теория являетсяединственным надёжным ориентиром для действий.Если люди хотят добиться успеха в достижениикаких бы то ни было социальных целей, они должныприспосабливать своё поведение к результатамэкономических исследований.

Примечательным явлением интеллектуальнойистории последнего столетия стали нападки наэкономическую теорию. Адвокаты всемогущегогосударства не вступают в дискуссии посоответствующим вопросам. Они называютэкономистов обидными именами, бросают теньподозрения на их мотивы, высмеивают их ипризывают проклятия на их головы.

Исследование этого явления не входит, однако, взадачи нашей книги. Мы должны ограничитьсяописанием той роли, которую бюрократия сыгралапри таком развитии событий.

В большинстве стран континентальной Европыуниверситеты находятся в собственности и подуправлением государства. Они подчинены контролюсо стороны Министерства образования так же, какполицейский участок подчинён контролюруководителя полицейского департамента.Преподаватели – такие же государственныеслужащие, как полицейские и таможенники.Либерализм XIX века пытался ограничить правоМинистерства образования покушаться на свободууниверситетских профессоров преподавать то, чтоони считают истинным и правильным. Но посколькупрофессоров назначало государство, ононазначало только надёжных и верных людей, то естьлюдей, разделявших точку зрения правительства иготовых изничтожать экономическую науку иизлагать доктрину всемогущего государства.

Как во всех других областях бюрократизации,Германия XIX века далеко опередила все страны и вэтом вопросе. Вряд ли что-либо может лучшеохарактеризовать дух немецких университетов,чем отрывок из торжественной речи, которуюфизиолог Эмиль Дюбуа-Реймон произнёс в 1870 году всвоём двойном качестве ректора Берлинскогоуниверситета и президента Прусской Академиинаук: «Мы, Берлинский университет, которыйрасположен напротив королевского дворца, самимактом нашего основания являемсяинтеллектуальными телохранителями домаГогенцоллернов». [Дюбуа-Реймон ЭмильГенрих (1818–1896) – видный немецкийестествоиспытатель, один из основоположниковэлектрофизиологии, швейцарец по происхождению.]Сама мысль, что такой верный сторонник короляможет исповедовать взгляды, противоположныеубеждениям правительства – его работодателя,непостижима для прусского разума. Отстаиватьтеорию о том, что существуют такие вещи, какэкономические законы, считалось чем-то вродебунта. Ведь если существуют экономическиезаконы, государство нельзя считать всемогущим:его политика может оказаться успешной только,если она будет учитывать действие этих законов.Поэтому главной заботой немецких профессоровбыло опровержение скандальной ереси,утверждавшей, что в экономических явленияхсуществует повторяемость. [Л. Мизес имеет ввиду сложившуюся в середине XIX в. в Германии такназываемую историческую школу в политическойэкономии. Её видные представители В. Рошер, Б.Гильдебранд, К. Книс и др. отрицали самуювозможность общей экономической теории,поскольку каждая страна развивается своимособым путём и каких-либо единых закономерностейэкономической жизни вообще нет. Эти идеи внесколько модернизированном видепропагандировались затем и новой (молодой)исторической школой (Г. Шмоллер, А. Брентано, К.Бюхер и др.), господствовавшей в германскойэкономической науке до 30-х годов нашего столетия.]Преподавание экономической теории было преданоанафеме, а на её место были поставлены wirtschaftlicheStaatswissenschaften (экономические аспекты политическойнауки). Единственное, что требовалось отуниверситетского преподавателя общественныхнаук, – это поносить рыночную систему и энергичноподдерживать государственный контроль. Прикайзере радикальных марксистов, открытопризывавших к революционному восстанию инасильственному свержению правительства, неназначали на штатные профессорские должности.Веймарская республика практически уничтожилатакую дискриминацию. [Германию периода 1919–1933гг. принято именовать Веймарской республикой,поскольку её конституция была принятазаседавшим в г. Веймаре Германским Национальнымсобранием.]

Экономическая наука изучает всю системусоциального взаимодействия с учётомвзаимовлияния всех решающих факторов ивзаимозависимости различных отраслейпроизводства. Её нельзя разбить на несколькоотдельных областей, в которых специалисты моглибы вести исследования, не обращая внимания наостальные области. Просто нелепо изучать деньги,труд или внешнюю торговлю с той же степеньюспециализации, которая принята у историков,разбивающих историю человечества на отдельныефрагменты. Историю Швеции можно рассматриватьпочти без всякой связи с историей Перу. Но вы несможете заниматься ставками заработной платы, незанимаясь в то же самое время товарными ценами,процентными ставками и прибылями. Любоеизменение одного из экономических элементовоказывает воздействие на все остальные элементы.Учёный никогда не сможет узнать, к чему приведётопределённая политика или какое-либо изменение,если он ограничит свои исследования отдельнымсегментом всей системы.

Именно этой взаимозависимости не хочет видетьгосударство, когда оно вмешивается в делаэкономики. Государство делает вид, что ононаделено мистической способностью раздаватьдары из неистощимого рога изобилия. Оноодновременно всеведуще и всемогуще. По мановениюволшебной палочки оно может сотворить счастье иизобилие.

Истина заключается в том, что государство неможет давать, если оно не берёт у кого-то.Субсидия никогда не выплачивается государствомиз его собственных средств; государство выдаётсубсидии только за счёт налогоплательщика.Инфляция и кредитная экспансия – излюбленныеметоды проявления щедрости современнымгосударством – ничего не добавляют к объёмуимеющихся ресурсов. Они делают некоторых людейболее обеспеченными, но только в той же самоймере, в какой других они делают беднее.Вмешательство в рынок, в установленные спросом ипредложением цены товаров, ставки заработнойплаты и нормы процента в краткосрочном планедостигает целей, к которым стремилосьгосударство. Но в долгосрочном плане эти мерывсегда приводят к ситуации, являющейся – с точкизрения государства – ещё болеенеудовлетворительной, чем прежнее положение дел,которое они должны были изменить.

Государство не обладает возможностями сделатьвсех людей более обеспеченными. Оно можетподнять доходы фермеров, насильственным путёмограничив внутреннее сельскохозяйственноепроизводство. Но более высокие цены за продукциюсельского хозяйства платят потребители, а негосударство. Обратной стороной повышения уровняжизни фермеров явится понижение уровня жизнивсего остального населения. Государство можетзащитить маленькие магазины от конкуренцииунивермагов и цепных магазинов. [Цепныемагазины – множество однотипных торговых точек,принадлежащих какой-либо одной крупной торговойфирме, устанавливающей единые цены, условияпродажи и т. п.] Но по счёту здесь вновьзаплатит потребитель. Государство можетулучшить условия жизни части наёмных работников,приняв законы, якобы действующие в интересахрабочих, или перестав оказывать сопротивлениедавлению и принуждению со стороны профсоюзов. Ноесли такая политика не вызовет соответствующегоповышения цен потребительских товаров,возвратив тем самым реальную заработную плату напрежний рыночный уровень, то она приведёт кзначительной безработице среди тех, кто хочетработать по найму.

Изучение такой политики с точки зренияэкономической теории неизбежно должно показатьеё тщетность. Вот почему бюрократия наложилатабу на экономическую науку. Но государствопоощряет тех специалистов, которые ограничиваютсвои наблюдения узкой областью, не заботясь оботдалённых последствиях проводимой политики.Специалист по экономике труда рассматриваеттолько непосредственные результаты прорабочейполитики, специалист по экономике сельскогохозяйства – только повышение цен насельскохозяйственные товары. И один и другойсмотрят на проблемы только с точки зрения техгрупп давления, которые получаютнепосредственные выгоды от принимаемых мер и необращают внимания на их конечные социальныепоследствия. Это не экономисты, а пропагандистымероприятий государства в определённой сфереуправления.

В условиях государственного вмешательства вбизнес целостная государственная политика давнораспалась на плохо скоординированные части.Прошли те времена, когда ещё можно было говоритьо государственной политике. Сегодня вбольшинстве стран каждое министерствопридерживается собственного курса,противодействуя усилиям других министерств.Министерство труда стремится повысить ставкизаработной платы и снизить стоимость жизни. Ноподчиняющееся тому же правительствуминистерство сельского хозяйства стремитсяповысить цены на продовольственные товары, аминистерство торговли пытается при помощитаможенных тарифов поднять внутренние цены натовары. Одно министерство борется с монополиями,а другие стараются – при помощи тарифов, патентови других средств – создать условия, необходимыедля существования монополистическихограничений. И каждое министерство ссылается намнение эксперта, специализирующегося наизучении соответствующей сферы.

Итак, студентов более не посвящают в тайныэкономической науки. Они изучают бессвязные иразрозненные факты о различных мероприятияхгосударства, противоречащих друг другу. Ихдиссертации и дипломные работы посвящены неэкономической теории, а различным сюжетам изэкономической истории и различным примерамгосударственного вмешательства в бизнес. Этиподробные и хорошо документированныестатистические исследования ближайшегопрошлого (ошибочно называемые исследованиямисовременного положения) представляют большуюценность для будущего историка. Они не менееважны для профессионального обучения юристов иконторских служащих. Но они, конечно, не могуткомпенсировать отсутствие теоретическогоэкономического образования. Поразительно, чтодокторская диссертация Штреземана былапосвящена условиям торговли бутылочным пивом вБерлине. [Штреземан Густав (1878–1929) –германский политический деятель, один изоснователей и руководителей немецкой народнойпартии; в августе-ноябре 1923 г. – главаправительства (рейхсканцлер), одновременно савгуста 1923 г. – министр иностранных дел.]Учитывая, как строится расписание учебноговремени в немецких университетах, можно суверенностью сказать, что значительную частьсвоих университетских трудов Штреземан посвятилизучению организации сбыта пива и состоянияпотребления его населением. Таковинтеллектуальный багаж, которым прославленнаяуниверситетская система Германии снабдилачеловека, ставшего рейхсканцлером в самыекритические годы немецкой истории.

После того, как старые профессора, получившиесвои кафедры во время краткого расцветанемецкого либерализма, умерли, в университетахрейха стало невозможно услышать что-либо обэкономической науке. Немецких экономистовбольше не было, а книги иностранных авторовнельзя было найти в библиотеках, обслуживавшихуниверситетские семинары. Обществоведы непоследовали примеру профессоров теологии,знакомивших своих студентов с принципами идогматами других церквей и сект и с философиейатеизма, потому что стремились доказатьнесостоятельность убеждений, которые считалиеретическими. Всё, что студенты, изучающиеобщественные дисциплины, узнавали от своихпреподавателей, сводилось к тому, чтоэкономическая теория – ложная наука, а такназываемые экономисты являются, как сказалМаркс, сикофантами-апологетами неправедныхклассовых интересов буржуазных эксплуататоров [Сикофанты– профессиональные доносчики и клеветники.Мизес, очевидно, имеет в виду следующее место изпредисловия ко второму изданию I тома«Капитала»: «Отныне дело шло уже не о том,правильна или неправильна та или другая теория, ао том, полезна она для капитала или вредна, удобнаили неудобна… Бескорыстное исследованиеуступает место сражениям наёмных писак,беспристрастные научные изыскания заменяютсяпредвзятой, угодливой апологетикой» (К. Маркс,Ф. Энгельс, т. 23, с. 17). Сикофантами именовал Маркссовременных ему экономистов в ряде своих работ.],готовыми продать людей крупному бизнесу ифинансовому капиталу <см. L. Pohle, Die gegenwartigeKrise der deutschen Volkswirtschaftslehre, 2-ed., Leipzig, 1921>.Выпускники покидали университеты убеждённымисторонниками тоталитаризма нацистского илимарксистского толка.

Аналогичным было положение и в других странах.Наиболее престижным учебным заведением Францииявлялась Ecole Normale Superieure в Париже [Ecole Normale Superieure(фр.) – Высшая педагогическая школа.Основанное после Великой французской революции,это высшее учебное заведение неизменно стоиточень высоко по академическому уровню и престижу];её выпускники занимали большинство важныхпостов в сферах государственного управления,политики и высшего образования. Господствующуюроль в этом учебном заведении играли марксисты идругие сторонники полного государственногоконтроля. В России царское правительство недопускало на университетские кафедры никого, ктобыл заподозрен в сочувствии либеральным идеям«западной» экономической науки. Но в то жевремя оно приглашало на эти кафедры многихмарксистов, принадлежавших к «легальному»крылу марксизма, то есть тех, кто не разделялубеждений революционных фанатиков. Такимобразом, цари сами способствовалипоследовавшему триумфу марксизма.

Европейский тоталитаризм является результатомгосподства бюрократии в области образования.Университеты подготовили почву для диктаторов.

Сегодня как в России, так и в Германииуниверситеты являются главными оплотамиоднопартийной системы. Не только общественныенауки, история и философия, но и все другиеотрасли знания, искусства и литературы строгорегламентированы или, как говорят нацисты,gleichgeschaltet [gleichgeschaltet (нем.) – унифицированный].Даже такие наивные и доверчивые поклонникиСоветов, как Сидней и Беатриса Вебб, былишокированы, когда обнаружили, что «Журналмарксистско-ленинских естественных наук»выступает «за партийность в математике» и«за чистоту марксистско-ленинской теории вхирургии», и что «Советский вестниквенерологии и дерматологии» стремитсярассматривать все обсуждаемые проблемы с точкизрения диалектического материализма <Sidneyand Beatrice Webb, Soviet Communism: A New Civilization? N. Y, 1936, II, p. 1000>.[ВеббСидней (1859–1947) и его супруга Беатриса (1858–1943) –английские социалисты, стоявшие у истоков«умеренного», так называемого фабианскогосоциализма. В 1932 г. Веббы посетили СССР и в 1935 г.опубликовали двухтомную работу «Советскийкоммунизм – новая цивилизация?», в целомдружественную по отношению к большевистскомугосударству, хотя и критичную в частностях.]

В любой системе разделения труда необходимопределённый принцип координации деятельностилюдей различных профессий. Усилия специалистабудут бессмысленными и противоречащимипоставленной цели, если ориентиром для него нестанет верховенство народа. Разумеется,единственной целью производства являетсяобслуживание потребителей.

В рыночном обществе направляющим принципомявляется мотив получения прибыли. В условияхгосударственного контроля им является строгаярегламентация. Третьей возможности несуществует. Для человека, которым не движетстремление делать деньги на рынке, должен бытьразработан свод правил, которые говорили бы ему,что и как делать.

Один из доводов, чаще всего приводимых противлиберально-демократической системы капитализма,заключается в том, что она в основномподчёркивает права индивида, забывая о егообязанностях. Люди настаивают на своих правах ине помнят о своих обязанностях. Однако с точкизрения общества права граждан имеют большеезначение, чем их обязанности.

Нам нет необходимости останавливаться наполитических и конституционных аспектахантидемократической критики. Права человека,систематизированные в различных биллях о правах,были провозглашены для защиты индивида отпроизвола государства. Если бы не они, люди былибы рабами деспотических правителей.

В экономической сфере право приобретениясобственности и владения ею не являетсяпривилегией. Это принцип, обеспечивающийнаиболее полное удовлетворение нуждпотребителей. Тот, кто хочет зарабатывать,приобретать и владеть богатством, непременнодолжен служить потребителям. Мотив полученияприбыли является средством, обеспечивающимверховенство народа. Чем лучше человеку удаётсяобслужить потребителя, тем больше его заработок.Каждый получает выгоду от того, чтопредприниматель, производящий хорошие ботинки сминимальными затратами, становится богатым;большинство людей понесли бы те или иные потери,если бы закон ограничил его право становитьсябогаче. Такой закон был бы выгоден только егоменее умелым конкурентам. Это бы не снизило, аподняло цены на ботинки.

Прибыль – вознаграждение за наилучшеевыполнение каких-либо добровольно взятыхобязательств. Это средство, обеспечивающееверховенство масс. Простой человек являетсяпотребителем, на которого работают капитаныпромышленности и все те, кто им помогает.

Возражают, что это не соответствуетдействительности в случае крупнойпромышленности. У потребителя нет выбора: либопользоваться услугами данной компании, либоотказаться от удовлетворения жизненно важнойпотребности. Он, таким образом, вынужденсоглашаться на любую цену, запрашиваемуюпредпринимателем. Крупная компания является ужене поставщиком и партнёром, а хозяином. Ничто незаставляет её совершенствовать и удешевлятьсвои услуги.

Давайте рассмотрим пример железной дороги,соединяющей два города, между которыми нетникакой другой железнодорожной линии. Мы можемдаже не принимать во внимание тот факт, что сжелезными дорогами конкурируют другиетранспортные средства: автобусы, легковыеавтомобили, самолёты и речные суда. При такихдопущениях каждый, кто захочет путешествовать,действительно будет вынужден обратиться куслугам железной дороги. Но это не ликвидируетзаинтересованности компании в хорошем и дешёвомобслуживании. Не каждый, кто задумывает поездку,вынужден ехать на любых условиях. Числопассажиров, едущих по делу или ради удовольствия,зависит от эффективности обслуживания и платы,взимаемой за проезд. Часть людей поедет в любомслучае. Другие поедут, только если качество,быстрота обслуживания и невысокая плата сделаютпоездку привлекательной. От поведения именноэтой второй группы будет зависеть, как пойдутдела компании – вяло или даже плохо, или же онабудет высокорентабельной. Если это верно дляжелезной дороги при таких крайних допущениях,которые были сделаны выше, то это тем более вернодля любой другой отрасли бизнеса.

Все специалисты, будь то бизнесмены или люди,обладающие определённой профессией, прекрасноосознают свою зависимость от директивпотребителей. Каждодневный опыт учит их тому, чтопри капитализме их основной обязанностьюявляется обслуживание потребителей. Теспециалисты, которые не в состоянии понятьосновополагающие социальные проблемы, глубокопрезирают это «рабство» и хотятосвободиться от него. Бунт специалистов сограниченным мировоззрением является мощнойсилой, подталкивающей ко всеобщейбюрократизации.

Архитектор должен приспосабливать своипроекты к пожеланиям тех, для кого он строит дома,или – применительно к многоквартирным домам – кзапросам домовладельца, желающего иметь здание,которое понравилось бы будущимквартиросъёмщикам и в котором поэтому легко былобы сдать квартиры. Нет нужды выяснять, прав лиархитектор, считающий, что он лучше знает, какдолжен выглядеть красивый дом, чемневежественные непрофессионалы, которымнедостаёт хорошего вкуса. Возможно, он бесится отярости, когда бывает вынужден портить своивеликолепные проекты, чтобы угодить заказчикам.И он мечтает о таком идеальном состоянии дел,при котором он мог бы строить дома,соответствующие его собственным художественнымстандартам. Он грезит о государственномУправлении жилищного строительства и в своихмечтах видит себя во главе этого учреждения.Тогда-то он будет строить жильё по-своему.

Этот архитектор был бы чрезвычайно обижен, еслибы кто-то назвал его будущим диктатором. Мояединственная цель, – мог бы возразить он, –приносить людям радость, предоставляя в ихраспоряжение более красивые дома; эти людислишком невежественны, чтобы знать, что большевсего будет способствовать повышению ихблагосостояния; о них должен позаботитьсяспециалист, находящийся под покровительствомгосударства; следует принять закон, запрещающийстроительство некрасивых зданий. Но давайтезададимся вопросом, кто должен решать, какойархитектурный стиль следует считать хорошим, акакой плохим? Наш архитектор ответит: «Конечно,я, знаток своего дела». Он смело отметает тотфакт, что даже среди архитекторов существуютзначительные расхождения относительно стилей иих художественной ценности.

Мы не хотим специально подчёркивать, что нашархитектор при бюрократической диктатуре, иособенно – при тоталитаризме, не будет воленстроить в соответствии со своими собственнымиидеями. Ему придётся подчиняться вкусам своегобюрократического начальства, а те будут зависетьот капризов верховного диктатора. В нацистскойГермании архитекторы не свободны. Они должныприспосабливаться к замыслам неудавшегосяхудожника Гитлера.

Гораздо важнее следующее. В сфере эстетики, также как и во всех других сферах приложениячеловеческих сил, не существует абсолютныхкритериев, определяющих, что прекрасно, а что нет.Если человек заставляет своих согражданподчиняться его представлениям о ценностныхнормах, он вовсе не делает их счастливее. Они самирешают, что приносит им счастье и что им нравится.Вы не сделаете более счастливым человека,который хочет пойти на представление«Ирландской розы», если вместо этогозаставите его пойти на великолепную постановку«Гамлета». Вы можете издеваться над егоплохим вкусом. Но только сам он являетсяверховным судьёй в том, что касается егособственного удовлетворения.

Диетолог с диктаторскими замашками хочет,чтобы его сограждане ели в соответствии с егособственными представлениями об идеальномпитании. Он хочет обращаться с людьми так же, какживотновод обращается со своими коровами. Он не всостоянии понять, что питание не самоцель, асредство достижения других целей, фермер кормитсвою корову не для того, чтобы сделать еёсчастливее, а ради определённой цели, которойможет служить хорошо откормленная корова.Существуют различные системы кормления коров.Которую из них он выберет, будет зависеть от того,хочет ли он получить как можно больше молока, илимяса, или чего-то ещё. Каждый диктаторнамеревается разводить, выращивать, кормить иприучать своих сограждан так же, как животноводобращается со своими коровами. Его цель несделать людей счастливее, а привести их в такоесостояние, которое сделает его, диктатора,счастливым. Он хочет превратить их в домашнихживотных, перевести на положение скота.Животновод тоже является доброжелательнымдиктатором.

Итак, вопрос таков: кто должен быть хозяином?Должен ли человек свободно выбирать свой путь ктому, что, как он считает, сделает его счастливым?Или же диктатор должен пользоваться своимисоотечественниками как пешками, стремясьсделать себя, диктатора, счастливее?

Можно признать, что некоторые специалистыправы, когда говорят нам, что большинство людейведёт себя глупо, пытаясь добиться счастья. Но выне сделаете человека счастливее, поместив егопод чью-либо опеку. Эксперты различныхгосударственных учреждений, безусловно,прекрасные люди. Но они не правы, есливозмущаются всякий раз, когда законодательныеорганы расстраивают их тщательно продуманныезамыслы. Какая польза от представительногоправления, спрашивают они, – ведь оно толькопрепятствует выполнению наших добрых намерений.Но вопрос стоит только так: кто должен правитьстраной? Избиратели или бюрократы?

Любой полудурок может взять кнут и заставитьдругих людей подчиниться. Но для того, чтобыслужить народу, нужны голова и кропотливый труд.Лишь немногим удаётся производить ботинкидешевле и лучше конкурентов. Неумелый специалиствсегда будет стремиться к бюрократическомугосподству. Он прекрасно знает, что не можетдобиться успеха в рамках конкурентной системыВсесторонняя бюрократизация – это его спасение.Опираясь на властные полномочия своегоучреждения, он будет добиваться выполнения своихрешений при помощи полиции.

В основе всей этой фанатичной пропагандыпланирования и социализма часто нет ничего,кроме внутреннего осознания своейнеполноценности и никчёмности. Человек, которыйзнает, что не способен выдержать конкуренцию,издевается над «этой безумной системойконкуренции». Тот, кто не в состоянии служитьсвоим согражданам, хочет управлять ими.

ОТ философии Горацио Олджера«интеллектуалы» воротят нос. [ОлджерГорацио (1832–1899) – американский церковныйписатель, автор нравоучительных рассказов дляподростков.] И всё же Олджеру лучше, чем комубы то ни было, удалось выделить наиболеехарактерные черты капиталистического общества.Капитализм – это система, в которой у каждогоесть шанс приобрести богатство; онапредоставляет каждому неограниченныевозможности. Конечно, удача сопутствует некаждому. Очень немногие становятся миллионерами.Но каждый знает, что энергичные усилия, и толькоони, приносят успех. Для сообразительного юношиоткрыты все дороги. Он с оптимизмом смотрит вбудущее, осознавая свою собственную силу. У негоесть уверенность в себе, и он полон надежд. Акогда он становится старше и понимает, что многиеиз его замыслов не сбылись, у него нет основанийдля отчаяния. Его дети вновь вступят в этосоревнование, и он не видит никаких причин,которые помешали бы им победить там, где онпотерпел поражение. Жизнь стоит того, чтобы еёпрожить: ведь она так много обещает.

Это без преувеличений было верно для Америки. Встарой Европе ещё сохранялись многиеограничения, унаследованные от ancien regime. [L'ancienregime (фр.) – букв. «старый режим».Термин широко использовался для обозначенияфеодальных порядков, существовавших до Великойфранцузской революции.] Даже в периодрасцвета либерализма аристократия ичиновничество боролись за сохранение своихпривилегий. В Америке не было таких пережитковсредневековья. В этом смысле она была молодойстраной, и это была свободная страна. Здесь небыло ни цеховых ограничений, ни гильдий. ТомасАлва Эдисон и Генри Форд не должны былипреодолевать преграды, возведённыенедальновидными правительствами и общественныммнением, находящимся во власти предрассудков. [ЭдисонТомас Алва (1847–1931) – автор более чем 1000изобретений, организатор первой в СШАпромышленно-исследовательской лаборатории. ГенриФорд (1863–1947) – один из создателей американскойавтомобильной промышленности, идеологконвейерного производства. Оба они не имелиобразования и происходили из бедных семей.]

В таких условиях побудительным мотивом дляподрастающего поколения служит духпервооткрывательства. Молодые люди приходят вбурно развивающееся общество и понимают, чтодолжны внести и свои собственный вклад вулучшение жизни человека. Они изменят мир,устроят его в соответствии со своимисобственными представлениями. У них нет временина пустяки, завтрашний день принадлежит им и онидолжны подготовиться к великим делам, которые ихждут впереди. Они не рассуждают о своей молодостии о правах молодёжи – они поступают так, какдолжны поступать молодые люди. Они не кичатсясвоим «динамизмом» – они действительнодинамичны и им не нужно особо подчёркивать этокачество. Они не бросают вызов старшемупоколению своими надменными разговорами – онихотят превзойти его своими делами.

Но всё обстоит совершенно по-другому в условияхнарастающей бюрократизации. Служба вгосударственном учреждении не предоставляетчеловеку возможностей для проявления талантов испособностей. Жёсткая регламентация губитинициативу. У молодого человека нет никакихиллюзий относительно своего будущего. Он знает,что его ждёт впереди. Он получит место в одной избесчисленных контор. Он будет всего лишьвинтиком в огромной машине, работа которой носит,в основном, механический характер. Рутинабюрократической практики изуродует его разум исвяжет ему руки. Его положение будет надёжным. Ноэта надёжность скорее похожа на то, что ощущаетзаключённый в стенах тюрьмы. Он никогда не будетволен принимать решения и определять своюсобственную судьбу. Он всегда будет человеком, окотором заботятся другие люди. Он никогда нестанет настоящим человеком, полагающимся на своисобственные силы. Он содрогается при видеогромных административных зданий, в которых емупредстоит похоронить себя.

В десятилетие перед первой мировой войнойГермания, которая далее других странпродвинулась по пути бюрократическойрегламентации, стала свидетельницей появленияранее неизвестного феномена – молодёжногодвижения. Буйные компании неопрятных мальчишек идевчонок носились по стране, производя многошума и прогуливая занятия в школе. В напыщенныхсловах они провозгласили евангелие золотоговека. Люди всех предшествовавших поколений,провозглашали они, были просто идиотами; ихникчёмность превратила землю в ад. Ноподрастающее поколение не желает дольше терпеть геронтократию– господство бессильных и слабоумных стариков.Отныне будут править блестящие молодые люди. Ониразрушат всё старое и бесполезное, они откажутсяот всего, что было дорого их родителям, онизаменят устаревшие и ложные ценностикапитализма и буржуазной цивилизации новыми,подлинными и реальными ценностями и идеологиями,и они построят новое общество гигантов исуперменов.

Напыщенная речь этих юношей была лишь плохимприкрытием отсутствия у них каких-либо идей икакой-либо определённой программы. Им былонечего сказать, кроме следующего: мы молоды ипоэтому являемся избранными; мы изобретательны,потому что молоды; мы носители будущего; мысмертельные враги прогнивших буржуа ифилистеров. И если кто-либо не боялся спросить,каковы их планы, они знали только один ответ:«Наши вожди решат все проблемы».

Побуждать к изменениям всегда было деломнового поколения. Но характерной чертой этогомолодёжного движения было то, что у егоучастников не было ни новых идей, ни новыхзамыслов. Они и назвали свою деятельность«молодёжным движением» именно потому, что уних не было никакой программы, именем которой онимогли бы назвать свои начинания. На деле ониполностью поддержали программу своих родителей.Они не выступили против тенденции квсемогуществу государства и бюрократизации. Ихреволюционный радикализм был ничем иным, какдерзостью возраста между детством и зрелостью;он был проявлением, затянувшегося половогосозревания. Он был лишён какого-либоидеологического содержания.

Лидеры молодёжного движения были психическинеуравновешенными неврастениками. Многие из нихстрадали болезненной сексуальностью; они былиили развратниками, или гомосексуалистами. Никтоиз них не отличился в какой-либо сфередеятельности и не внёс никакого вклада впрогресс человечества. Их имена давно забыты;единственный след, который они оставили, – этонесколько книжек и стихотворений,проповедовавших сексуальные извращения. Нобольшинство их последователей были совершеннодругими. У них была только одна цель – как можноскорее получить работу на государственнойслужбе. Те, кого не убили в войнах и революциях,сегодня стали педантичными и робкимибюрократами в бесчисленных учрежденияхнемецкого Zwangswirtschaft. Это послушные и преданныерабы Гитлера. Но они будут не менее послушными ипреданными подручными того, кто придёт послеГитлера, будет ли он немецким националистом илимарионеткой Сталина.

Из Германии молодёжное движениераспространилось на другие страны. Под маскоймолодёжного движения скрывал себя итальянскийфашизм. Песня его партии «Giovinezza» – это гимнмолодёжи [Giovinezza (ит.) – буквально«молодость» – гимн итальянских фашистов].Его шутовской дуче, когда ему было уже далеко запятьдесят, всё ещё гордился своей юношескойэнергией и скрывал свой возраст, как кокетливаядама. Но единственной заботой рядового фашистабыло получить работу на государственной службе.Во время эфиопской войны [в октябре 1935 г.итальянские войска вторглись в Эфиопию; к июню 1936г. оккупация Эфиопии была завершена иправительство Италии объявило о включенииЭфиопии в состав колонии «ИтальянскаяВосточная Африка», автор этих строкпопросил нескольких выпускников одного изкрупнейших университетов Италии объяснитьпричины их враждебности по отношению к Франции иВеликобритании. Ответ был поразительным.«Италия, – сказали они, – не предоставляетдостаточно возможностей своей интеллигенции. Мыхотим завоевать британские и французскиеколонии, чтобы получить в административныхслужбах этих территорий места, которые сейчаснаходятся в руках британских и французскихбюрократов».

Молодёжное движение было выражениемнеуверенности, ощущавшейся молодыми людьмиперед лицом мрачной перспективы, которуюготовила им общая тенденция к строгойрегламентации жизни. Но это был фальшивый бунт,обречённый на провал, потому что они неосмеливались всерьёз бороться с нараставшейугрозой всестороннего государственногоконтроля и тоталитаризма. Шумные лжебунтари былибессильны, потому что сами находились во властитоталитаристских предрассудков. Они занималисьподстрекательской болтовнёй и распевалипровокационные песни, но, прежде всего, онихотели получить должности на государственнойслужбе.

Сегодня в странах, дальше другихпродвинувшихся по пути к тоталитаризму,молодёжное движение мертво. В России, Германии иИталии дети и подростки прочно интегрированы вовсеохватывающую систему государственногоконтроля. С самого нежного возраста детистановятся членами политических организаций. Сколыбели до могилы все граждане зависят отмеханизма однопартийной системы; они обязаныподчиняться, не задавая вопросов. Не разрешеныникакие «частные» ассоциации или собрания.Официальный аппарат не терпит никакойконкуренции. Официальная идеология не терпитникакого инакомыслия. Такова реальностьбюрократической утопии.

МОЛОДЁЖНОЕ движение было бессильным ибесплодным бунтом юношества против угрозыбюрократизации. Оно было обречено, потому что небыло направлено против корня зла – тенденции ксоциализации. Фактически оно было ничем иным, каквыражением смутной тревоги, без каких-либо ясныхидей и определённых планов. Восставшие юношибыли настолько зачарованы социалистическимиидеями, что просто не знали, чего они хотели.

Очевидно, что молодёжь становится первойжертвой тенденции к бюрократизации. Молодые людилишаются всякой возможности определять своюсобственную судьбу. Им не оставлено никакихшансов. Фактически они являются «потеряннымпоколением», поскольку у них нет самогодрагоценного права любого подрастающегопоколения – права внести что-то новое в старуюкопилку цивилизации. Лозунг «Человечестводостигло стадии зрелости» обрекает их нагибель. Что это за молодые люди, которым большенечего изменять и улучшать, единственнаяперспектива для которых – начав службу с низшейступеньки бюрократической лестницы, медленнокарабкаться вверх, строго соблюдая правила,сформулированные начальниками? С их точкизрения, бюрократизация означает подчинениемолодых господству стариков. Это равносильновозврату к чему-то вроде кастовой системы.

У всех народов и цивилизаций во времена,предшествовавшие подъёму современноголиберализма и его детища – капитализма, –основанием общества был социальный статус. Народбыл разделён на касты. Существовалипривилегированные касты – короли и знать инепривилегированные касты – крепостные и рабы.Человек рождался в определённой касте, оставалсяв ней на протяжении всей своей жизни и передавалсвой кастовый статус детям. Тот, кто рождался водной из низших каст, был навсегда лишён правадостичь того положения в жизни, которое былопредназначено для привилегированных. Либерализми капитализм отменили все виды подобнойдискриминации и сделали всех людей равными передзаконом. Теперь практически каждый могпретендовать на любое место в обществе.

Марксизм даёт иное толкование достиженийлиберализма. Главной догмой Карла Марксаявляется теория существования непримиримогопротиворечия между экономическими классами.Капиталистическое общество разделено на классы,интересы которых антагонистичны. Классоваяборьба поэтому неизбежна. Она исчезнет только вбудущем бесклассовом социалистическом обществе.

Наиболее примечательным моментом в этой теориибыло то, что она никогда не была ясно изложена. В«Коммунистическом манифесте» дляиллюстрации классовой борьбы взяты конфликтымежду кастами. Затем Маркс добавляет, что всовременном буржуазном обществе возникли новыеклассы. Но он так нигде и не сказал, что такоекласс и что он имел в виду, говоря о классах сантагонистическими противоречиями между ними исоотнося классы с кастами. Все его сочиненияосновываются на этих, так нигде и не определённыхпонятиях. Хотя Маркс неутомимо публиковал всеновые книги и статьи, полные изощрённыхопределений и схоластических тонкостей, он нигдене пытался чётким языком объяснить, в чём жезаключается отличительная черта экономическогокласса. Когда он умер, через тридцать пять летпосле опубликования «Коммунистическогоманифеста», рукопись третьего тома егоглавного труда «Капитала» осталасьнезаконченной. Примечательно то, что рукописьобрывается как раз в том месте, где должно бытьдано объяснение этого фундаментального понятиявсей его философии. [Глава 52 третьего тома«Капитала» так и называется «Классы».Ближайший вопрос, на который мы должны ответить,– писал здесь Маркс, – таков: «что образуеткласс…» (К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. 25, ч. II,с. 458). Но через четыре фразы рукопись обрывается.]Ни Маркс, ни один из его многочисленныхпоследователей не смогли сказать нам, что жепредставляет собой общественный класс [Л.Мизес здесь не совсем справедлив. У Маркса иЭнгельса действительно нет определения класса,но широко известно определение класса, данноеЛениным: «большие группы людей, различающиесяпо их месту в исторически определённой системеобщественного производства, по их отношению(большей частью закреплённому и оформленному взаконах) к средствам производства, по их роли вобщественной организации труда, а следовательно,по способам получения и размерам той долиобщественного богатства, которой онирасполагают». (Полн. собр. соч., т. 39, с. 15)] и,тем более, действительно ли общественные классыиграют в социальной структуре ту роль, которуюприписывает им теория.

Конечно, с логической точки зрения, допустимаклассификация явлений в соответствии с любымвыбранным признаком. Вопрос лишь в том, будет ликлассификация на основе выбранного признакаполезной для дальнейшего исследования и дляуточнения и пополнения наших знаний. Вопроспоэтому не в том, существуют ли на самом делемарксовы классы, а в том, имеют ли они то значение,которое приписывал им Маркс Марксу не удалосьдать точное определение понятия общественногокласса, которое он использовал во всех своихсочинениях в весьма расплывчатом и нечёткомвиде, потому что ясное определение обнаружило быникчёмность и бесполезность этого понятия дляизучения экономических и социальных проблем иабсурдность приравнивания его к социальнымкастам.

Характерной чертой касты является её жёсткаязамкнутость. Для общественных классов, о которыхговорил Маркс, назвавший капиталистов,предпринимателей и наёмных рабочих особымиклассами, характерна подвижность. В составеразличных классов происходят постоянныеизменения. Где сегодня потомки тех, кто вовремена Маркса были предпринимателями? И гдебыли предки современных предпринимателей вовремена Маркса? В современном капиталистическомобществе каждый имеет возможность занять любоесоциальное положение. Мы можем назвать классомамериканских сенаторов, не нарушая никакихлогических принципов. Но было бы ошибкойприравнивать их к наследственнойаристократической касте, несмотря на то, чтонекоторые сенаторы могут быть потомкамисенаторов прежних времён.

Мы уже подчёркивали тот факт, что действующиена рынке анонимные силы постоянно зановоопределяют, кто должен быть предпринимателем икто капиталистом. Потребители, так сказать,голосуют так, как будто они занимаютвысокопоставленные позиции, позволяющиерегулировать экономическую структуру нации.

При социализме же нет ни предпринимателей, никапиталистов. В этом смысле, а именно в том, что класс,как его понимал Маркс, перестаёт существовать,социализм был правильно назван им бесклассовымобществом. Но это ничего не даёт исследователю.Будут существовать другие различия в функцияхсоциальных групп, которые мы сможем назватьклассами, безусловно, с неменьшим основанием, чемто, которое было у Маркса. Будут существовать те,кто отдаёт приказания, и те, кто обязан ихбеспрекословно выполнять. Будут существовать те,кто разрабатывает планы, и те, чьё дело эти планывыполнять.

Действительное значение имеет только то, чтопри капитализме каждый является творцом своегобудущего. Юноша, который хочет улучшить своюучасть, должен полагаться на свои собственныесилы и усердие. При «голосовании»потребители выносят свой приговор, не взирая наличности. Ценятся достижения кандидата, а не еголичность сама по себе. Хорошо выполненная работаи добросовестно предоставленные услуги –единственное средство добиться успеха.

При социализме, напротив, начинающий долженугодить тем, кто уже достиг положения в обществе.Они не любят слишком способных новичков (такихлюдей не любят и давно утвердившиесяпредприниматели, но при суверенитетепотребителей они не могут воспрепятствовать ихконкуренции). В бюрократической машинесоциализма для повышения в должности нужны недостижения, а покровительство начальства.Молодёжь полностью зависит от благосклонностистариков. Подрастающее поколение находится вовласти пожилых людей.

Этот факт бесполезно отрицать. Всоциалистическом обществе не существуетмарксовых классов. Но там существуетнепримиримое противоречие между теми, ктовыступает в поддержку Сталина или Гитлера, итеми, кто выступает против. И чистопо-человечески можно понять диктатора,предпочитающего тех, кто разделяет его точкузрения и восхваляет его деятельность, тем, ктоэтого не делает.

Напрасно итальянские фашисты сделали гимнмолодёжи своей партийной песней, а австрийскиесоциалисты учили своих детей петь: «Мы молоды,и это прекрасно». Вовсе не прекрасно бытьмолодым в условиях бюрократического управления.Единственное право, которым молодые людипользуются в этой системе, – это быть покорными,смиренными и послушными. Здесь нет места длянепокорных новаторов, у которых есть своисобственные идеи.

Это больше, чем кризис молодёжи. Это кризиспрогресса и цивилизации. Человечество обречено,если молодые люди лишены возможностиперестраивать общество на свой собственный лад.

ОТЕЧЕСКОЕ правление, проводимое орденомдостойных и мудрых людей, любой элитойблагородных бюрократов, может претендовать наособо выдающегося сторонника – Платона.

Идеальным и совершенным государством Платонадолжны управлять бескорыстные философы. Этонеподкупные судьи и беспристрастные должностныелица, строго соблюдающие вечные и неизменныезаконы справедливости. В этом и состоитхарактерная особенность философии Платона: он необращает никакого внимания на эволюциюсоциальных и экономических условий и наизменения в представлениях людей относительноцелей и средств. Существует неизменный образецхорошего государства, и любое отклонениереальной ситуации от этой модели не может бытьничем иным кроме коррупции и деградации.Проблема заключается просто в том, чтобы создатьсовершенное общество и затем оберегать его откаких бы то ни было изменений, посколькуизменения равносильны ухудшению. Социальные иэкономические институты неизменны. Понятиепрогресса в знаниях, технических приёмах,методах организации производства и обществачуждо разуму Платона. И все более поздниеутописты, создававшие свои проекты земного раяпо образцу, данному Платоном, также верили внеизменность человеческих отношений.

Платоновский идеал правления элиты былвоплощён в жизнь Католической Церковью.Римско-католическая Церковь, в той еёорганизационной структуре, в какой она вышла изКонтрреформации после Тридента, являетсясовершенной бюрократией. [В первой половинеXVI в. в Европе развернулось антикаталинскоедвижение, получившее название реформации (отлатинского reformatio – преобразование). С серединывека католицизм перешёл в контрнаступление,началась контрреформация. В этом процессебольшую роль сыграл Тридентский вселенскийсобор католической церкви, заседавший с 1545 по 1563год (с перерывами) в итальянском городе Тренто (полатыни – Тридентум). Тридентский собор призналнепререкаемость папской власти и верховенствоеё решений по отношению к Вселенским соборам,расширил права епископов по надзору задуховенством, ввёл строгую цензуру.] Онауспешно решила самую щекотливую проблему любогонедемократического правления – проблему отборавысших должностных лиц. Практически для каждогомальчика открыт доступ к самым высоким постам вцерковной иерархии. Местный священник стараетсяоблепить путь к образованию для наиболееодарённых юношей своего прихода; их обучают вепископской семинарии; после посвящения вдуховный сан их карьера полностью зависит от иххарактера, рвения и интеллекта. Среди прелатовнемало отпрысков знатных и богатых семей. Но этимположением они обязаны не своему происхождению.Они должны были конкурировать на почти чторавных условиях с детьми крестьян, рабочих икрепостных. Кардиналы, настоятели монастырей ипреподаватели теологических университетов – этодействительно выдающиеся люди. Даже в наиболееразвитых странах они составляют достойнуюконкуренцию самым блестящим учёным, философам,естествоиспытателям и государственным деятелям.

Этот изумительный пример имеют в виду авторывсех современных социалистических утопий. Вявной форме это делали два предшественниканынешнего социализма: граф Анри де Сен-Симон иОгюст Конт. [Сен-Симон Клод Анри (1760–1825) –французский социалист-утопист. По Сен-Симону, всоциалистическом обществе иерархия должна бытьтолько иерархией способностей, предпринимателидолжны стать чем-то вроде общественныхчиновников, а гарантом соблюдения правил новогообщежития должна быть сила религиозного веления(концепция «нового христианства»). КонтОгюст (1798–1857) – французский социолог ифилософ-позитивист, в молодости – ученик исекретарь Сен-Симона, от которого он взял многое,и в частности, идею необходимости новой«очищенной религии». Разработанный Контомдо подробностей идеал будущего обществапредусматривает жёсткую иерархию служителейкульта человечества с верховным главою, подобнуюкатолической иерархии во главе с папой римским.]Но, по существу, то же самое было и у всех другихсоциалистических авторов, хотя, по очевиднымпричинам, они не указывали на Церковь как намодель. Невозможно было найти никаких иныхпримеров совершенной иерархии, кроме того, чтопредставил нам католицизм.

Однако ссылка на Церковь ошибочна. Царствохристианства, которым правит Папа и другиеепископы, не подлежит никаким изменениям. Онопостроено на вечной и непреложной доктрине.Символ веры установлен навеки. Здесь несуществует прогресса и эволюции. Здесь естьтолько подчинение закону и догме. Методы отбора,принятые Церковью, весьма эффективны приуправлении людьми, которые придерживаютсянеоспоримых, неизменных правил и установлении.Они идеальны при выборе хранителей вечногосокровища доктрины.

Но с человеческим обществом и государственнымуправлением дело обстоит по-другому. Самоедрагоценное право человека – неустанностремиться к улучшениям и более совершеннымиметодами бороться с препятствиями, которыеприрода ставит на пути его жизни иблагосостояния. Внутренние побужденияпревратили потомков грубых обитателей пещер в,до некоторой степени, цивилизованных людейнашего времени. Но человечество отнюдь недостигло того состояния совершенства, когдавсякий прогресс становится невозможным. Силы,создавшие нашу современную цивилизацию, неперестали существовать. Если их не сковатьжёсткой системой общественной организации, онибудут продолжать действовать и принесутдальнейшие улучшения. Принципом, по которомуКатолическая Церковь отбирает своих будущихвысших сановников, служит безусловнаяпреданность символу веры и его догматам. Она неищет новаторов и реформаторов,первооткрывателей новых идей, выступающих резкопротив старых представлений. Именно это и можетобеспечить принцип назначения будущих высшихдолжностных лиц старыми и хорошо провереннымисегодняшними правителями. Но ничего большегобюрократическая система достичь не может. Иименно стойкий консерватизм делаетбюрократические методы совершенно непригоднымидля управления социальными и экономическимипроцессами.

Бюрократическая организация непременно должнабыть жёсткой, поскольку она предполагаетсоблюдение установленных правил и процедур. Но вжизни общества жёсткость равносильна окаменениюи смерти. Весьма важен тот факт, что стабильностьи безопасность являются самыми любимымилозунгами современных «реформаторов». Еслибы первобытные люди руководствовались принципомстабильности, они никогда не обеспечили бы себебезопасности; их бы уже давно уничтожили хищныезвери и микробы.

Немецкие марксисты ввели в обиход новоеизречение: «Если социализм не соответствуетприроде человека, природа человека должна бытьизменена». Они не понимали, что если природачеловека изменится, то он перестанет бытьчеловеком. Во всеохватывающей бюрократическойсистеме ни бюрократы, ни их подчинённые уже небудут настоящими человеческими существами.

ВСЕ сторонники спасения через господствоблагородных деспотов наивно полагают, что неможет быть никаких сомнений в том, кто долженстать этим благородным правителем или классомправителей, а также в том, что все людидобровольно подчинятся господству этогодиктатора-сверхчеловека или аристократии. Они неосознают, что многие люди и многочисленныегруппы людей могут претендовать на господство.Если право выбора из нескольких кандидатов непринадлежит большинству избирателей, неостаётся иного принципа отбора кромегражданской войны. Альтернативойдемократическому принципу отбора посредствомвсенародного голосования является захват властибезжалостными авантюристами.

Во втором веке нашей эры принципом управленияРимской империей служил утончённый вариант«вождизма». Императором становился в высшейстепени способный и выдающийся человек. Он непередавал свой высокий титул по наследствуодному из членов своей семьи, но выбиралнаследником человека, который, по его мнению,лучше других мог справиться с этимиобязанностями. Эта система дала Риму одного задругим четырёх великих императоров: Траяна,Адриана, Антонина Пия и Марка Аврелия. [ТроянМарк Ульпий (53–117, император с 98) провёл рядуспешных войн, значительно расширивших пределыимперии, развернул широкое строительствогородов, дорог, гаваней. Адриан Публий Элий(36–138, император с 117) провёл важныеадминистративно-правовые реформы, в частностираспространил юридические нормы Рима на народы,вошедшие в состав империи. Антонин Пий (86–161,император с 138) принял законодательные мерыпротив жестокого обращения с рабами, укрепилграницы империи. Марк Аврелий (121–180,император с 161) известен своей гуманностью ифилантропией, много занимался философией; егоперу принадлежит приобретший мировуюизвестность философско-этический труд«Наедине с собой».] Но затем последовалаэра преторианцев, непрекращающейся гражданскойвойны, анархии и быстрого упадка. [Преторианскимикогортами именовалась гвардия древнего Рима,выполнявшая функции стражи императоров. Современем преторианцы приобрели такую силу, чтостали смещать и назначать императоров, и дажепродавать императорский статус с аукциона (193 г.).Преторианцы были военной опорой всякого родазаговорщиков претендентов на престол.] Насмену правлению лучших пришло правление худших.Амбициозный военачальник, опиравшийся наподдержку наёмников, захватывал власть и правилдо тех пор, пока его не побеждал другойавантюрист. Средствами отбора сделалисьпредательства, мятежи и убийства. Историкиобвиняют во всём Марка Аврелия, последнего изхороших императоров. Его вина, говорят они, была втом, что он отказался от практики своихпредшественников и вместо того, чтобы выбратьсамого достойного человека, возвёл на тронсвоего неспособного сына Коммода. [КоммодЛуций Элий Аврелий (161–192, император с 180) впятнадцатилетнем возрасте был назначен МаркомАврелием соправителем империи. Пыталсязавоевать популярность низкопробными приёмами,в частности выступал в гладиаторских боях. Убитзаговорщиками-придворными.] Однако система,которая может быть разрушена из-за ошибки всеголишь одного человека, это плохая система, дажеесли бы ошибка была менее простительной ипонятной, чем ошибка отца, переоценившегохарактер и способности своего отпрыска. Дело втом, что такая система «вождизма» неизбежноприводит к непрерывной гражданской войне, кактолько появляется несколько кандидатов на местоверховного правителя.

Все современные диктаторы пришли к властипутём насилия. Затем они должны были защищатьсвоё господство от притязаний соперников. Вполитическом языке был введён специальныйтермин для обозначения таких действий: ихназывают чистками. Наследники нынешнихдиктаторов придут к власти, используя те же самыеметоды, и будут также жестоки и беспощадны,пытаясь её сохранить. Глубинной основойвсеохватывающей бюрократической системыявляется насилие. Безопасность, которую онаякобы обеспечивает, это потрясения нескончаемойгражданской войны.

СОЦИАЛИСТЫ утверждают, что капитализмдеградирует, что он несовместим с человеческимдостоинством, что он губит интеллектуальныеспособности человека и лишает его нравственнойчистоты. При капитализме каждый вынужденсмотреть на своего соотечественника как наконкурента. Врождённые инстинкты человеколюбияи товарищества превращаются, таким образом, вненависть и безжалостное стремление к личномууспеху за счёт всех остальных людей. Но социализмвозродит добродетели человеческой натуры.Дружелюбие, братство и товарищество станутхарактерными чертами будущего человека. Но,прежде всего, необходимо уничтожить худшее извсех зол – конкуренцию.

Однако конкуренцию никогда нельзя будетуничтожить. Поскольку всегда будут должности,которые ценятся выше других, люди всегда будутстремиться получить их и обойти своихсоперников. Не важно, назовём ли мы этосоревнованием или конкуренцией. Как бы то нибыло, тем или другим путём должно быть решено,следует ли человеку предоставлять место, накоторое он претендует. Вопрос лишь в том, какаяименно конкуренция должна существовать.

Капиталистическая разновидность конкуренциисостоит в том, чтобы превзойти других на рынке,предлагая лучшие и более дешёвые блага.Бюрократическая разновидность заключается винтригах при «дворе» власть предержащих.

При дворах всех деспотических правителей былодостаточно лести, подхалимства, раболепия инизкопоклонства. Но всегда находилось, покрайней мере, несколько человек, которые небоялись сказать тирану правду. В наши дни делообстоит по-другому. Политики и писателипревосходят друг друга в лести верховномуправителю – «простому человеку». Они нерискуют нанести ущерб своей популярности,высказывая непопулярные идеи. ПридворныеЛюдовика XIV никогда не заходили так далеко, какнекоторые наши современники, восхваляющиевождей и их опору – массы. Они, похоже, полностьюутратили здравый смысл и самокритичность.

На одном из съездов Коммунистической партииписатель Авдеенко обратился к Сталину с такимисловами: «Пройдут века, и будущие поколениякоммунистов будут считать нас самымисчастливыми из всех смертных, когда-либо жившихна этой планете, потому что мы видели Сталина –гениального вождя, Сталина – мудреца,улыбающегося, добродушного и совершеннопростого человека. Когда я видел Сталина, даже нарасстоянии, я весь трепетал от его мощи, обаяния ивеличия. Мне хотелось петь, кричать, вопить отсчастья и восторга» <цит. по W. H. ChamberlinCollectivism, a False Utopia, New York, 1937, p. 43>. [АвдеенкоА. О. (1908 г.) – автор популярной в своё времякниги «Я люблю» (1933 г.) о перевоспитанииподростка-беспризорника в советском трудовомколлективе. Славословие не уберегло его отсталинской опалы, впрочем, по тем временамдовольно мягкой. На съездах партии он невыступал. Цитируемое Л. Мизесом из вторых руквысказывание – выдержка из речи Авдеенко на Iсъезде писателей СССР. В настоящем издании оноприводится по опубликованной стенограммесъезда.] Бюрократ, обращающийся к своемуначальнику, от которого зависит его продвижениепо службе, говорит менее поэтично, но ничуть неменее льстиво.

Когда на праздновании бриллиантового юбилеяФранца Иосифа некий статистик поставил в заслугуимператору то, что после шестидесяти лет егоправления в стране появились многие тысячикилометров железных дорог, тогда как в началеправления их было гораздо меньше, всеприсутствовавшие (а, возможно, и сам император)просто посмеялись над этим образчиком раболепия.[Франц Иосиф I (1830–1916) – император Австриии король Венгрии (с 1848 г.). По католическойтрадиции (с XV века) юбилейные годы кратны 25.Бриллиантовый юбилей – распространённоеназвание 75-летия.] Но никто не смеялся, когдана Всемирной выставке в Париже Советскоеправительство в цветистых выраженияхпохвалялось тем, что тогда как в царской Россиивообще не было тракторов, четверть века спустяСоветская Россия уже смогла повторить это новоеамериканское достижение. [Всемирная выставкав Париже, на которой советский павильон был однимиз самых представительных, состоялась в 1937 г.]

Никто никогда не считал, что патерналистскийабсолютизм Марии Терезии и её внука Франца могбыть оправдан тем, что Моцарт, Гайдн, Бетховен иШуберт написали бессмертную музыку. [МарияТерезия (1717–1780) – с 1740 г. эрцгерцогиняавстрийская, королева Венгрии и Богемии. Еёправление характеризовалось укреплениемабсолютизма, усилением государственнойцентрализации, частичной заменойфеодально-сословного суда государственным,созданием чиновничьего аппарата управления и т.п. Мария Терезия проводила патерналистскую(покровительственную) политику по отношению кпромышленности и торговле. Внук Марии Терезии Франц(1768–1835) был императором германским под именемФранца II (с 1792 г. по 1804 г.), а затем австрийским (с 1804г.). Отличительной чертой его внутренней политикибыло резкое усиление полицейско-охранительногоаппарата.] Но симфонию современногосоветского композитора, которого, возможно,забудут уже через несколько лет, приводят вдоказательство преимуществ советскогототалитаризма.

Вопрос заключается в том, какая системаэффективнее – бюрократического контроля илиэкономической свободы. На этот вопрос нельзяответить только при помощи экономическихдоводов. Простая констатация того факта, чтосигареты, произведённые Табачной монополиейфранцузского правительства, не были настолькоплохими, чтобы заставить французов броситькурить, не является доводом в пользугосударственного управления этой отраслью.Равно как и тот факт, что сигареты, произведённыеМонополией греческого правительства, былинаслаждением для курильщиков. Вовсе не заслугагреческих бюрократов, что климатические иприродные условия их страны делают выращиваемыйкрестьянами табак изысканным и ароматным.

Каждый немец считал само собой разумеющимся,что сама суть и природа вещей делают необходимымгосударственное управление университетами,железными дорогами, телеграфом и телефоном. Длярусского мысль о том, что человек мог бы жить безпаспорта, должным образом выданного изарегистрированного в полиции, всегда казаласьпарадоксальной. В условиях, сложившихся запоследние тридцать лет, граждане странконтинентальной Европы превратились в простыедополнения к своим удостоверениям личности. Вомногих странах стало опасно выходить на прогулкубез этих документов. <Так, досьедепартаментов полиции многих европейскихгородов содержат полную информацию о временномместе пребывания каждого жителя и каждогоприезжего, а также все изменения адресов запоследние сто или даже сто пятьдесят лет.Поистине бесценный и интенсивно используемыйисточник сведений для биографов!> Вбольшинстве европейских стран человек не имелправа остановиться где-либо на ночь, немедленноне сообщив в полицейский участок о месте своегопребывания и любом изменении адреса.

Не исключено, что такая строгая регламентацияможет принести какое-то благо. Но от неё, конечно,мало пользы для борьбы с преступностью и длярозыска преступников. Скрывающийся убийца непобоится нарушить закон, требующий сообщать олюбом изменении адреса. <Американцамкажется очень забавным, что в Европе на многихсудебных процессах присяжных просят ответить надва следующих вопроса: Во-первых, виновен липодсудимый в убийстве жертвы? Во-вторых, виновенли подсудимый в том, что он своевременно несообщил об изменении своего адреса?>Защищая свою систему, бюрократы впадают вмелодраматический тон. Они вопрошают, каким жеобразом бедные брошенные дети смогут вновьобрести своих бессовестных родителей. Они неупоминают о том, что их мог бы найтисообразительный сыщик. Более того, тот факт, чтосуществует некоторое число негодяев, не можетсчитаться достаточным основанием дляограничения свободы огромного большинствачестных людей.

Предприятия, стремящиеся к получению прибыли,опираются на добровольный выбор потребителей. Имне выжить, если у них нет большого числапокупателей. Но различные бюрократическиеуправления насильно приобретают себе«постоянных клиентов». То, что в учреждениеобращается множество людей, не являетсядоказательством того, что оно удовлетворяетнасущные нужды этих людей. Это свидетельствуеттолько о том, что учреждение вмешивается в дела,которые играют важную роль в жизни каждогочеловека.

Исчезновение критического чувства являетсясерьёзной угрозой сохранению нашей цивилизации.Оно облегчает шарлатанам возможность обманыватьлюдей. Примечательно то, что образованные слоиболее легковерны, чем необразованные. Наиболеевосторженными сторонниками марксизма, нацизма ифашизма были представители интеллигенции, а непростые люди. Интеллигенция никогда не быладостаточно проницательной для того, чтобызаметить явные противоречия в своих убеждениях.Популярности фашизма не наносило ни малейшеговреда то, что Муссолини в одной и той же речивоспевал итальянцев как представителей самойстарой цивилизации Запада и как самую молодую изцивилизованных наций. Ни один немецкийнационалист не имел ничего против того, чтотемноволосый Гитлер, тучный Геринг и хромойГеббельс превозносились как блестящиепредставители высоких, стройных, светловолосых,героических арийцев – расы господ. Непоразительно ли, что миллионы людей за пределамиРоссии твёрдо уверены в том, что в СоветскомСоюзе существует демократический режим, дажеболее демократический, чем в Америке?

Это отсутствие критического отношенияпозволяет убеждать людей, что они будутсвободными в системе всесторонней жёсткойрегламентации. Люди представляют себе режим, прикотором все средства производства принадлежатгосударству, а правительство являетсяединственным работодателем, царством свободы.Они совершенно не учитывают возможности того,что всемогущее государство их утопии можетпреследовать цели, которые они абсолютно неодобряют. Они всегда молчаливо предполагают, чтодиктатор будет делать как раз то, чего они от негоожидают.

МЫ должны признать тот факт, что до настоящеговремени все попытки остановить дальнейшеенаступление бюрократизации и социализации былитщетны. На протяжении 27 лет, прошедших с тех пор,как президент Вильсон привёл Америку к войне,которая должна была устранить угрозу длядемократии, демократия, напротив, сдавала всёновые и новые позиции. Деспотизм торжествует вбольшинстве европейских стран. [ВильсонТомас Вудро (1856–1924) – был президентом США в1913–1921 гг. Вопреки сильным в стране настроениямизоляционизма Вильсон последовательно проводилкурс на «готовность к войне». 6 апреля 1917 г.США объявили войну Германии.] Даже Америкавзяла на вооружение политику, которую несколькодесятилетий назад с пренебрежением называла«прусской». Человечество явно движется ктоталитаризму. Новое поколение жаждет полногогосударственного контроля над всеми сферамижизни.

Учёные-юристы опубликовали превосходные труды,изображающие последовательную заменугосподства законов административным произволом.<Достаточно сослаться на две самыеблестящие работы этого типа: Lord Hewart of Bury, The NewDespotism, N. Y., 1929 (автор – Лорд – главный судья Англии)и James M. Beck, Our Wonderland of Bureaueracy, N. Y., 1932 (автор – бывшийзаместитель министра юстиции США) Важноотметить, что последняя книга была опубликованадо введения «нового курса».> Онирассказали историю того, как подрывсамоуправления приводит к исчезновению всехличных прав граждан и возникновениюсверхдеспотизма восточного образца. Носоциалистам нет никакого дела до свободы ичастной инициативы.

Не большего успеха, чем увесистые тома юристов,достигли и сатирические произведения. Некоторыеиз самых выдающихся писателей девятнадцатоговека – Бальзак, Диккенс, Гоголь, Мопассан,Куртелин [ставя в один ряд с действительнымимастерами посредственного французскогоюмориста Жоржа Куртелина (1858–1928), Мизес былявно под влиянием критики начала века,приравнивавшей его романы и комедии из жизничиновничества к сатирам Мольера] –нанесли сокрушительные удары по бюрократизму.Олдос Хаксли был даже настолько смел, что сделалвожделенный социалистический рай предметомсвоей сардонической иронии. [Имеется в видуантиутопия английского писателя Олдоса Хаксли(1894–1963) «The brave New World», опубликованная в 1932 г. (впоследних изданиях на русском языке онаназывается «О дивный новый мир»).]Публика была в восторге. Но читатели всё равноустремлялись в государственные учреждения,чтобы устроиться в них на работу.

Некоторые любят посмеяться над наиболеенелепыми чертами бюрократии. Действительнозабавно, что правительство самой мощной ибогатой страны мира ведает учреждением –Управлением домоводства при Министерствесельского хозяйства США, одна из задач которогозаключается в создании фасона брюк «для совсеммаленького ребёнка, который только учитсясамостоятельно одеваться». Но для большинстванаших современников в этом нет ничего смешного.Они стремятся к такому способу правления, прикотором производство чулок, нижнего белья и всехдругих полезных вещей должно быть обязанностьювластей.

Вся учёная критика и острая сатира бесполезны,потому что они не затрагивают существа проблемы.Бюрократизация является лишь одной изконкретных черт социализации. Главное –капитализм или социализм? Кто из них?

Сторонники социализма утверждают, чтокапитализм представляет собой несправедливуюсистему эксплуатации, что он наносит огромныйущерб благосостоянию масс, и что он приводит кстраданиям, деградации и прогрессирующемуобнищанию подавляющего большинства людей. В тоже время они изображают свою социалистическуюутопию как землю обетованную, где текут молочныереки в кисельных берегах и где все будутсчастливы и богаты. Правы они или неправы? Вот вчём вопрос.

ЭТО чисто экономический вопрос. На него нельзяответить, не обращаясь к подробному рассмотрениюэкономических проблем. Лживые лозунги иошибочные доктрины защитников государственногоконтроля, социализма, коммунизма, планирования итоталитаризма могут быть разоблачены только припомощи экономических доводов. Нравится это илинет, но основные проблемы современной политикидействительно являются чисто экономическими ине могут быть поняты без знания экономическойтеории. Только человек, разбирающийся в основныхвопросах экономической теории, в состояниивыработать независимое мнение порассматриваемым проблемам. Все остальные простоповторяют то, что они случайно услышали. Ониявляются лёгкой добычей для демагогическихмошенников и идиотических шарлатанов. Ихлегковерие представляет собой серьёзнейшуюугрозу для сохранения демократии и западнойцивилизации.

Первейшей обязанностью гражданинадемократического общества является получениеобразования и знаний, необходимых для того, чтобыразбираться в гражданских проблемах.Избирательное право – это не привилегия, а долг иморальная ответственность. Избирательфактически является должностным лицом; онзанимает самый высокий пост, налагающий на негоогромнейшие обязательства. Гражданин, полностьюпоглощённый своей научной работой в другихобластях или своим призванием художника, можетсослаться на это как на смягчающиеобстоятельства, если он не исполняет своюобязанность по самообразованию. Возможно, этилюди правы, когда утверждают, что у них есть болееважные обязанности. Но все другие разумные людипоступают не только легкомысленно, но ивредоносно, если не занимаются самообразованиеми самовоспитанием для наилучшего исполнениясвоих обязанностей суверенных избирателей.

Главный пропагандистский трюк сторонниковякобы «прогрессивной» политикигосударственного контроля заключается вобвинении капитализма во всех недостаткахнынешнего положения дел и превознесении благ,которые социализм принесёт человечеству. Ониникогда не пытались доказать свои ложные догмыили же опровергнуть возражения, выдвигаемыеэкономистами. Единственное, что они делали, этообзывали своих противников обидными прозвищамии ставили под сомнение их мотивы. И, к сожалению,средний гражданин не может разобраться в этихуловках.

Рассмотрим, например, проблему массовойбезработицы, затянувшейся на годы.«Прогрессисты» истолковывают её как порок,внутренне присущий капитализму. Наивная публикас готовностью верит этому объяснению. Люди неосознают, что на свободном рынке труда, где нет нидавления профсоюзов, ни установленныхгосударством минимальных ставок заработнойплаты, безработица затрагивает лишь небольшиегруппы людей в течение коротких промежутковвремени. При свободном капитализме безработицапредставляет собой сравнительно незначительное,временное явление; преобладает постояннодействующая тенденция к исчезновениюбезработицы. Экономические изменения могутвызвать новую безработицу. Но при ставкахзаработной платы, устанавливаемых свободнымрынком труда, каждый, кто хочет зарабатывать, вконце концов, находит работу. Безработица какмассовое явления – это результат якобы«прорабочей» политики правительств ипринуждения со стороны профсоюзов.

Такое объяснение дают отнюдь не только теэкономисты, которых «прогрессисты» называют«реакционерами». Сам Карл Маркс былполностью убеждён в том, что профсоюзы не могутдобиться повышения уровня заработной платы длявсех рабочих. [В изложении позиции МарксаМизес неточен. Не отрицая возможности добиться спомощью тред-юнионов повышения заработной платынад минимумом, физически необходимым дляподдержания жизни рабочих, Маркс считал, что«общая тенденция капиталистическогопроизводства ведёт не к повышению, а к понижениюсреднего уровня заработной платы… Тред-юнионыуспешно действуют в качестве центровсопротивления наступлению капитала… В общем жеони терпят неудачу, поскольку ограничиваютсяпартизанской борьбой против следствийсуществующей системы, вместо того, чтобыодновременно стремиться изменить её» (К. Маркс,Ф. Энгельс, Соч., т. 16, с. 155).] ПоследователиМаркса в течение многих лет резко выступалипротив любых попыток установить минимальныйуровень заработной платы. Они считали, что такиемеры противоречат интересам подавляющегобольшинства наёмных рабочих.

Иллюзорно полагать, что правительственныерасходы могут создать рабочие места длябезработных, то есть для тех, кто не может найтиработу из-за политики, проводимой профсоюзамиили правительством. Если правительственныерасходы финансируются неинфляционными методами,то есть путём налогообложения граждан или путёмзаймов у населения, они ликвидируют в одном местеровно столько рабочих мест, сколько создают вдругом. Если они финансируются при помощиинфляции, то есть путём увеличения количестваналичных денег и банковских билетов в обращенииили путём займов в коммерческих банках, онисокращают безработицу только в том случае, еслизаработная плата в денежном выражении растётмедленнее, чем цены товаров, то есть если и тольков той мере, в какой падает уровень реальнойзаработной платы. Существует один единственныйспособ повысить уровень реальной заработнойплаты для всех тех, кто хочет работать по найму:непрерывное накопление нового капитала исовершенствование технологии производства,которое обеспечивается новым капиталом.Подлинные интересы рабочих совпадают синтересами бизнесменов.

Чтобы разобраться в экономических проблемах,не нужно неразборчиво усваивать более или менееразрозненные факты и цифры. Напротив, следуеттщательно анализировать и изучать ситуациюпосредством логических рассуждений. Преждевсего, необходимы здравый смысл и логическаяясность. Главное правило – доходить до глубинныхкорней всех явлений. Не довольствуйтесьповерхностными объяснениями и решениями.Используйте свои мыслительные способности икритические возможности.

Было бы серьёзным заблуждением считать, что этарекомендация заняться изучением экономикипреследует цель на место пропаганды различныхправительств и партий поставить другой видпропаганды. Пропаганда – это одно из наибольшихзол бюрократии и социализма. Пропаганда – этовсегда пропаганда лжи, заблуждений ипредрассудков. Истина не нуждается ни в какойпропаганде, она сама может постоять за себя.Отличительная черта истины в том, что она верноотображает действительность, то есть такоеположение дел, которое существует независимо оттого, признаётся это кем-либо или нет. Признание ипровозглашение истины само по себе уже являетсяопровержением всего того, что не истина. Истинапродолжает существовать просто благодаря тому,что является истиной.

Пусть поэтому лжепророки продолжают своё дело.Не старайтесь подражать их методам. Нестарайтесь, по их подобию, заставить замолчатьили поставить вне закона инакомыслящих. Лжецыдолжны бояться истины и стремятся поэтомуподавить её проявления. Но защитники истинывозлагают надежды на свою собственную правоту.Правда не страшится лжецов. Она может выдержатьих конкуренцию. Пропагандисты могут продолжатьраспространять свои выдумки и внушать ихмолодёжи. Они придут к печальному концу.

Ленин и Гитлер прекрасно знали, почему ониотменили свободу мысли, слова и прессы и почемуони закрыли границы своих стран для всякогопритока идей из-за рубежа. Их системы не могливыжить без концентрационных лагерей, цензоров ипалачей. Их главными инструментами служат ГПУ иГестапо. [ГПУ – Государственное политическоеуправление при Народном комиссариате внутреннихдел (НКВД) РСФСР. Создано в 1922 г. при реорганизацииВсероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) какорган охраны государственной безопасности;фактически выполняло функции политическойполиции. Термин «ГПУ» сохранялся в бытовойречи для обозначения аналогичных организацийпри их неоднократных преобразованиях в 20–40-егоды. Гестапо – Geheime staatspolizei (нем.), тайнаягосударственная полиция. Создана в Германии сприходом Гитлера к власти. После крушениянацизма была признана Международным военнымтрибуналом преступной организацией.]

Британские сторонники социализации ибюрократизации прекрасно осознают – не хуже, чембольшевики и нацисты – тот факт, что при свободеслова и мысли они никогда не достигнут своихцелей. Профессор Гарольд Ласки [ЛаскиГарольд Джозеф (1893–1950) – одни из теоретиков«демократического социализма», с 1936 по 1949 г.член исполкома английской Лейбористской партии]достаточно откровенно заявляет, что дляобеспечения перехода к социализму необходимоограничить власть парламента <Laski, Democracyin Crisis, London, 1933, p. 87; мастерское опровержениеантидемократических идей Ласки см.: Rappard, The Crisis ofDemocracy, Chicago, 1938, pp. 213–216>. Сэр Стаффорд Криппс,излюбленный кандидат самозваных либералов напост премьер-министра, предложил некий «Акт опланировании и предоставлении чрезвычайныхполномочий», который, будучи однажды принятпарламентом, не мог бы подлежать обсуждению или,тем более, отмене. [Криппс Ричард Стаффорд(1889–1952) – английский государственный деятель: с1931 по 1950 г. занимал министерские посты. Втридцатые годы – лидер левого крыла лейбористов.Ратовал за единый фронт с коммунистами, за чтобыл исключён из лейбористской партии в 1939 г.(восстановили в 1945 г).] Посредством такогоакта, который должен был бы носить весьма общийхарактер и оставлять все «частности» наусмотрение Кабинета министров, правительствонаделялось бы абсолютными правами. Егораспоряжения и декреты никогда не должны были бырассматриваться парламентом; нельзя было бы иприбегнуть к суду. На все должности следовало быназначить «верных членов партии», «лицизвестных своими социалистическимиубеждениями» <см. блестящую статью ДжеймсаТраслоу Адамса «Плановики видят, куда ведётпланирование» (James Truslow Adams, Planners See Where Planning Leads, –In: «Barron's National Business and Financial Weekly», January 31, 1944. p. 3)>.Британский «Совет священнослужителей заобщественную собственность» в брошюре,предисловие к которой написал епископБрадфордский, заявляет, что установлениеподлинного и перманентного социализма требует,«чтобы вся принципиальная оппозиция былаликвидирована, то есть сделана политическипассивной, посредством лишения избирательныхправ и, если необходимо, заключения в тюрьму»<Джеймс Траслоу Адамс, указан. соч.>.Профессор Джоан Ро6инсон из Кембриджскогоуниверситета, занимающая среди лидеровкейнсианской школы второе место после самоголорда Кейнса, проявляет такую же нетерпимость всвоём рвении воплотить социализм в жизнь. [КейнсДжон Мейнард (1883–1946) – английский экономист,основоположник одной из наиболее влиятельныхконцепций XX века, получившей его имя. По Кейнсу,для предотвращения кризисов, поддержанияэффективного спроса и полной занятости рабочейсилы требуется активное государственноевоздействие на хозяйство через заказы, налоги,регулируемую инфляцию и т. д. Робинсон ДжоанВайолетт (1903–1983) – английский экономист,последователь Кейнса. В начале 30-х годоввыдвинула теорию несовершенной конкуренции,согласно которой возникновение монополийпривело к нарушению действия стихийныхрегуляторов экономики, вследствие чегостановится необходимостью государственноевмешательство в хозяйственную жизнь.] По еёмнению, «понятие свободы весьманеопределённо». «Полная свобода слова можетбыть без опасений разрешена только тогда, когдане существует серьёзных врагов, внешних ивнутренних». Миссис Робинсон опасается нетолько независимых церквей, университетов,научных обществ и издательств, но также инезависимых театров и филармонических обществ.Все подобные институты, утверждает она, могутбыть разрешены только «при условии, что режимчувствует себя достаточно уверенно, чтобырешиться допустить критику». <Joan Robinson,Private enterprise or Public Control (Handbooks for Discussion Groups, published for theAssociation for Education in Citizenship by the English Universities Press Ltd.), pp.13–14. Странно, что в предисловии к этой брошюре«Ассоциация содействия просвещению в областиправ гражданства» заявляет, что «выступаетза демократию», и подчёркивает, что её цельюявляется воспитание у граждан «уважения кравным правам и свободам других».> Адругой прославленный защитник коллективизма вВеликобритании Дж. Кроусер не останавливаетсядаже перед воспеванием благ инквизиции <J.В. Crowther, Social Relations of Science, Macmillan, 1941, pp. 331, 333>.Как жаль, что Стюарты не дожили до торжествасвоих принципов! [Представители шотландскойи английской королевской династии Стюартыотличались католическим фанатизмом. Превратитькатолицизм в государственную религию пытался, вчастности, Яков II Стюарт – последнийкороль-католик, сместивший со всех сколько-нибудь значительных государственных должностейинаковерующих.]

Таким образом, наиболее выдающиеся защитникисоциализма косвенно признают, что их убеждения изамыслы не могут выдержать критики со стороныэкономической науки и поэтому в свободномобществе обречены на провал.

Поскольку, к счастью, на земле ещё остаётсянесколько свободных стран, существует ещё инадежда на восстановление истины.

ЦЕЛЬЮ популяризации экономическихисследований не является превращение каждогочеловека в экономиста. Идея состоит в том, чтобыподготовить его к выполнению гражданскихфункций в общественной жизни.

Конфликт между капитализмом и тоталитаризмом,от исхода которого зависит судьба цивилизации,не будет разрешён гражданскими войнами иреволюциями. Это война идей. Общественное мнениеопределит победу и поражение.

Где бы и когда бы люди ни встречались дляобсуждения проблем своего муниципалитета, штатаили страны, общественное мнение при этомпостоянно эволюционирует или изменяется, какимбы незначительным ни был непосредственныйпредмет обсуждения. На общественное мнениеоказывает влияние всё, что говорится илипроисходит при сделках между покупателями ипродавцами, работодателями и наёмнымиработниками, кредиторами и должниками.Общественное мнение формируется дебатами вбесчисленных представительных органах,комитетах и комиссиях, ассоциациях и клубах,редакционными статьями и письмами редактору,выступлениями адвокатов и решениями судей.

Во всех этих дискуссиях профессионалы имеютпреимущество перед неспециалистами. Перевесвсегда на стороне тех, кто посвящает все своиусилия только одному делу. Хотя они необязательно являются настоящими знатоками и,конечно же, часто бывают ничуть не умнеелюбителей, они пользуются преимуществамиположения специалистов. Их полемические приёмы,равно как и их подготовка более совершенны. Ониприходят на встречи, отдохнувшими умом и телом, ане уставшими после долгого рабочего дня, каклюбители.

Далее, почти все эти профессионалы – усердныеадвокаты бюрократизма и социализма. Это, преждевсего, масса работников правительственныхучреждений и пропагандистских служб различныхпартий. Это преподаватели разных высших учебныхзаведений, где на полном серьёзе признаниебюрократического, социалистического илимарксистского радикализма считается штемпелем,удостоверяющим научное совершенство. Этоиздатели и сотрудники «прогрессивных» газети журналов, профсоюзные руководители иорганизаторы, и, наконец, досужие честолюбцы,жаждущие попасть в газетные заголовки ввыразительном радикальном образе. Обыкновенныйбизнесмен, юрист или живущий на заработную плату– не из их компании.

Неспециалист может блестяще доказать своёутверждение. Но это бесполезно. Потому что егопротивник, воплощающий всё величие своейдолжности или профессорского звания, крикнет емув ответ: «Ошибочность доводов этогоджентльмена уже давно вскрыта известныминемецкими профессорами Майером, Мюллером иШмидтом. Только идиот может всё ещёпридерживаться этих устаревших и ни на что негодных идей». Неспециалист будетдискредитирован в глазах присутствующих,которые безгранично верят в профессиональнуюнепогрешимость. Он не знает, как отвечать. Онникогда не слышал имён этих выдающихся немецкихпрофессоров. Поэтому он не знает, что их книги –это просто вздор и чепуха, и что они и незатрагивали поставленных их проблем. Он можетузнать об этом позже. Но это не изменит тогофакта, что в споре он потерпел поражение.

Или же неспециалист может умело доказатьнеосуществимость какого-либо предложенногопроекта. Тогда профессионал возразит: «Этотджентльмен настолько невежествен, что не знаето том, что предложенный план прекрасно удался всоциалистической Швеции или красной Вене». Ивновь нашего непрофессионала заставятзамолчать. Откуда он может знать, что почти всеанглоязычные книги о Швеции и Вене являютсяпродуктами пропаганды, серьёзно искажающимифакты? У него не было возможности получитьдостоверную информацию из первоисточников.

Вершиной ораторского искусствапрофессионалов, конечно, всегда являетсяупоминание о России, рае для рабочих и крестьян.На протяжении почти тридцати лет в Россиюдопускались только коммунисты-фанатики ипопутчики. Их рассказы представляют собойнекритическое восхваление Советов, часть из нихв высшей степени недобросовестны, остальныенаивны в своей детской доверчивости. Весьмаобнадёживающим является то, что некоторые изэтих попутчиков оставили в России своипросоветские симпатии и, вернувшись домой,опубликовали не прикрашенные описания. Нопрофессионалы легко разделываются с такимикнигами, называя их авторов «фашистами».

Что действительно необходимо, так этоподготовить лидеров гражданского движения длятаких встреч с профессиональными проповедникамибюрократизации и социализации. Безнадёжнопытаться остановить тенденцию к бюрократизации,просто выражая возмущение и ностальгическипрославляя старые добрые времена. Эти старыевремена были не так хороши, как кажется некоторымнашим современникам. Действительно замечательнов них было то, что в их основе лежала тенденция кусовершенствованию, присущая системе свободнойрыночной экономики. Тогда не верили вбожественность государства. В этом было величиетех времён.

Наиболее пагубным последствием отвращениясреднего гражданина к серьёзным занятиямэкономическими проблемами является егоготовность поддержать программу компромисса. Онсмотрит на конфликт между капитализмом исоциализмом так, как будто бы это была ссорамежду двумя группами – трудом и капиталом –каждая из которых требует для себя всё, чтоявляется предметом разногласий. Поскольку сам онне готов оценить достоинства доводов,выдвигаемых каждой из сторон, он думает, чтосправедливым решением спора было бы полюбовноесоглашение: каждый претендент должен получитьчасть того, на что он претендует. Таким образомзавоевала престиж программа государственноговмешательства в бизнес. Не должно быть ни полногокапитализма, ни полного социализма, а должно бытьчто-то между ними, средний путь. Эта третьясистема, утверждают её сторонники, должнапредставлять собой капитализм, регулируемый ирегламентируемый государственнымвмешательством в бизнес. Но это государственноевмешательство не должно превращаться в полныйгосударственный контроль над всеми сферамиэкономической деятельности; оно должноограничиваться устранением особеннопредосудительных эксцессов капитализма, неподавляя полностью предпринимательскойактивности. Таким образом возникнетобщественный строй, который якобы будет так жедалёк от полного капитализма, как и от чистогосоциализма, и который, сохраняя преимущества,присущие каждой из этих двух систем, избежит ихнедостатков. Почти все те, кто не являютсябезусловными сторонниками полного социализма,поддерживают сегодня эту системуинтервенционизма, а все правительства, неявляющиеся прямо и откровеннопросоциалистическими, стали разделять политикуэкономического интервенционизма. [Этоттермин (от латинского interventio – вмешательство) Л.Мизес во многих своих работах использует дляобозначения системы государственногорегулирования экономической жизни. По Мизесу,социализм – разновидность интервенционизма.]Сегодня очень немногие выступают против любоговида государственного вмешательства в цены,уровни заработной платы, ставки процента иприбыли и не боятся настаивать на том, чтосчитают капитализм и свободноепредпринимательство единственно жизнеспособнойсистемой, приносящей выгоды как обществу в целом,так и всем его членам.

Однако доводы сторонников этогопромежуточного решения совершенно ошибочны.Конфликт между социализмом и капитализмом – этоне борьба между двумя сторонами за большую долюобщественного дохода. Рассматривать дело такимобразом равносильно полному принятию догммарксистов и других социалистов. Противникисоциализма не согласны с тем, что какой бы то нибыло класс или группа при социализме будут житьлучше, чем при полном капитализме. Они оспариваютположение о том, что рабочие будут болеесостоятельными в социалистическом обществе ичто, следовательно, капиталистическая системананосит им ущерб самим фактом своегосуществования. Они рекомендуют капитализм неради эгоистических интересов предпринимателей икапиталистов, а ради всех членов общества. Навеликий исторический конфликт, касающийсяпроблемы экономической организации общества,нельзя смотреть как на спор двух бизнесменовиз-за денежной суммы; его нельзя разрешить путёмкомпромисса.

Экономический интервенционизм являетсясаморазрушительной политикой. Отдельные меры недостигают искомых результатов. Они приводят ктакому положению дел, которое – с точки зрениясамих сторонников этой политики – являетсягораздо более неблагоприятным, чем то, котороеони намеревались изменить. Растягивающаяся нагоды безработица среди значительной части тех,кто хотел бы работать по найму, монополии,экономические кризисы, общее ограничениепродуктивности экономических усилий,экономический национализм и войны являютсянеизбежными следствиями государственноговмешательства в бизнес, рекомендованногосторонниками третьего пути. Все те пороки, вкоторых социалисты обвиняют капитализм, как рази представляют собой продукт этой злополучнойякобы «прогрессивной» политики.Катастрофические события, льющие воду намельницу радикальных социалистов, являютсяследствием идей тех, кто говорит: «Я не противкапитализма, но…» Такие люди фактическипрокладывают путь социализации и всестороннейбюрократизации. Их невежество порождаетнесчастье.

Разделение труда и специализация являютсянеотъемлемыми чертами цивилизации. Без них ниматериальное процветание, ни интеллектуальныйпрогресс были бы невозможны. Существованиеединой группы учёных-естествоиспытателей,гуманитариев, исследователей является таким жерезультатом разделения труда, как исуществование любого другого классаспециалистов. Человек, специализирующийся вобласти экономической теории, такой жеспециалист, как и все другие специалисты.Дальнейшее развитие экономической науки вбудущем также станет результатом достижений техлюдей, которые посвящают все свои силы этойзадаче.

Но для граждан было бы роковой ошибкой оставитьэкономические исследования исключительно введении профессионалов. Поскольку главныевопросы современной политики носят в основномэкономический характер, такой отказ был быравносилен отречению граждан от своих прав впользу профессионалов. Если избиратели или членыпарламента сталкиваются с законопроектом опредотвращении заболеваний скота илистроительстве служебного здания, они могутпредоставить обсуждение деталей экспертам.Такие ветеринарные и инженерные проблемы незатрагивают основ социальной и политическойжизни. Они важны, но не первостепенны и ненасущны. Но если не только массы, но и большаячасть избранных ими представителей заявляют:«Эти денежные проблемы могут быть понятытолько специалистами; у нас нет склонностиизучать их; в этом деле мы должны доверитьсяэкспертам», – они фактически отказываются отсвоего суверенитета в пользу профессионалов. Неимеет значения, передают ли они формально своиправа законодательной деятельности или нет. Влюбом случае специалисты обойдут их. Бюрократыделают своё дело.

Простые граждане совершают ошибку, когдажалуются на то, что бюрократы присвоили себечужие права; они сами и их доверенные лицаотказались от своего полновластия. Незнание имиосновополагающих экономических проблемобеспечило господство профессиональныхспециалистов. Все технические и юридическиечастности законодательной деятельности могут идолжны быть оставлены на усмотрение экспертов.Но демократия становится нереальной, есливыдающиеся граждане, интеллектуальные лидерыобщества не в состоянии сформулироватьсобственное мнение по основным социальным,экономическим и политическим принципамполитики. Если граждане находятся винтеллектуальной зависимости отбюрократов-профессионалов, общество разделяетсяна две касты: правящих профессионалов, браминов,и легковерных граждан. Тогда появляетсядеспотизм, какие бы слова ни употреблялись вконституциях и законах.

Демократия означает самоопределение. Но каклюди смогут принимать решения по своимсобственным делам, если они настолькобезразличны, что не хотят, размышляя, выработатьнезависимые суждения по основным политическим иэкономическим проблемам? Демократия не являетсяблагом, которым люди могут пользоваться безвсяких хлопот. Напротив, это сокровище, котороенужно ежедневно защищать и заново отвоёвыватьценой напряжённых усилий.

АНАЛИЗ технических характеристикбюрократического управления и егопротивоположности – управления, основанного наполучении прибыли, даёт нам ключ к справедливой инепредвзятой оценке обеих систем ведения дел вусловиях разделения труда.

Государственное управление, организацияработы государственного аппарата принуждения инасилия неизбежно должны быть формалистичными ибюрократическими. Никакая реформа не можетустранить бюрократические чертыгосударственных учреждений. Бесполезно обвинятьих в медлительности и нерадивости. Тщетносетовать на то, что средний клеркбюрократического учреждения, как правило, менееприлежен, аккуратен и старателен, чем среднийработник частного бизнеса. (Тем не менее,существует немало государственных служащих, чьёискреннее рвение граничит с бескорыстнымсамопожертвованием) При отсутствии безусловногокритерия успеха почти невозможно найти стимул,обеспечивающий максимальную самоотдачуподавляющего большинства людей, тогда как вбизнесе, ориентированном на получение прибыли,его можно без труда обнаружить в денежной сметедоходов и расходов. Бесполезно критиковать то,что бюрократ педантично соблюдает жёсткиеправила и предписания. Такие правила необходимы,если мы не хотим, чтобы сфера государственногоуправления вышла из подчинения высшимдолжностным лицам и выродилась в господствовторостепенных клерков. Более того, эти правилаявляются единственным средством обеспечитьверховенство закона при ведении государственныхдел и защитить граждан от деспотическогопроизвола.

Стороннему наблюдателю легко обвинятьбюрократический аппарат в расточительности. Ночиновник, на котором лежит ответственность заисправное функционирование государственнойслужбы, смотрит на вещи с иной точки зрения. Он нехочет слишком сильно рисковать. На всякий случайон предпочитает перестраховаться.

Все подобные недостатки присущи службам,которые невозможно контролировать при помощиденежной сметы доходов и расходов. На самом деле,мы так никогда и не знали бы, что этодействительно недостатки, если бы не были всостоянии сравнить бюрократическую систему спредпринимательством, ориентированным наполучение прибыли. Эта постоянно критикуемаясистема «презренной» погони за прибыльюзаставила людей заботиться об эффективности истремиться к максимальной рационализации.Ничего не поделаешь. Мы должны примириться с тем,что к департаменту полиции или к службе сбораналогов нельзя применять методы, хорошо себязарекомендовавшие в бизнесе, ориентированном наполучение прибыли.

Однако всё дело приобретает совершенно инуюокраску, если принять во внимание фанатичныепопытки превратить весь механизм производства ираспределения в гигантское бюрократическоеучреждение. Ленинская идея взять организациюгосударственной почтовой службы за образец дляэкономической организации всего общества исделать каждого человека винтиком в огромнойбюрократической машине <Lenin, State and Revolution,New York ed., 1935, p. 44. (Ленин В. И., Государство иреволюция, Полн. собр. соч., т. 33. С. 50)>заставляет нас продемонстрироватьнеполноценность бюрократических методов посравнению с методами частного бизнеса. Цельтакого рассмотрения, разумеется, не в том, чтобыопорочить труд сборщика налогов, таможенногочиновника или полицейского, либо умалить ихдостижения. Необходимо показать, однако, в какихсущественных аспектах металлургический заводотличается от посольства, а обувная фабрика отбюро регистрации браков, и почему было бы вреднореорганизовывать булочную по образцу почтовогоотделения.

То, что на весьма предвзятом языке называетсязаменой принципа получения прибыли принципом«государственного служения», вдействительности приведёт к отказу отединственного метода, обеспечивающегорациональность и возможность экономическогорасчёта при производстве предметов первойнеобходимости. Прибыль, полученнаяпредпринимателем, свидетельствует о том, что онхорошо обслужил потребителей, то есть всех людей.Но в отношении бюрократических учреждений несуществует какого-либо метода определенияуспешности их деятельности путём экономическогорасчёта.

В любой социалистической системе толькоцентральный орган управления производствомбудет иметь право приказывать, а все остальныедолжны будут выполнять полученные приказания.Все люди, за исключением Царя производства,должны будут безоговорочно соблюдатьинструкции, законы, правила и предписания,разработанные верховным органом. Конечно, укаждого гражданина, возможно, будет правопредложить какие-либо изменения в этойгигантской системе строгой регламентации. Нопуть от такого предложения до принятия егокомпетентной высшей властью в лучшем случаебудет так же долог и труден, как сегодняшний путьот письма к редактору или статьи в периодическомиздании, предлагающих какую-либо поправку кзакону, до её принятия законодательным органом.

В ходе исторического развития существоваломножество движений, с фанатизмом и энергиейпризывавших к реформам общественных институтов.Люди боролись за свои религиозные убеждения, засохранение своей цивилизации, за свободу, засамоопределение, за отмену рабства икрепостничества, за справедливость и правосудие.Сегодня миллионы пришли в восхищение от замыслапревратить весь мир в бюрократическоеучреждение, сделать каждого человека бюрократоми уничтожить всякую частную инициативу. Будущийрай представляется всеохватывающейбюрократической машиной. Самое мощноереформаторское движение, которое когда-либознала история, первое идеологическоенаправление, которое не ограничивается лишьчастью человечества, а поддерживается людьмивсех рас, национальностей, религий и культур,ставит своей целью всестороннюю бюрократизацию.Почтовое отделение стало моделью НовогоИерусалима. Почтовый служащий стал прототипомчеловека будущего. За воплощение этого идеала вжизнь были пролиты реки крови.

В этой книге мы обсуждаем не личности, а системыобщественной организации. Мы не хотим сказать,что почтовый служащий чем-то хуже всех другихлюдей. Необходимо лишь отдавать себе отчёт, чтосмирительная рубашка бюрократическойорганизации парализует инициативу индивида, в товремя как в капиталистическом рыночном общественоватор всё ещё имеет шансы на успех. Перваясистема способствует стагнации и сохранениюдавно укоренившихся методов, втораяспособствует прогрессу и совершенствованиюобщества.

Капитализм прогрессивен, а социализм нет. Этоутверждение не опровергается тем, что большевикископировали многие американские нововведения.Так поступали все восточные народы. Но из этогововсе не следует, что все цивилизованные страныдолжны копировать русские методы общественнойорганизации.

Защитники социализма называют себяпрогрессистами, но предлагают систему, длякоторой характерны строгое соблюдениезаведённого порядка и сопротивление каким бы тони было улучшениям. Они называют себя либералами,но стремятся уничтожить свободу. Они называютсебя демократами, но мечтают о диктатуре. Ониназывают себя революционерами, но хотят сделатьгосударство всемогущим. Они обещают райскиеблага, но замышляют превратить мир в гигантскоепочтовое отделение. Все люди, кроме одного,станут мелкими служащими в бюрократическомучреждении – какая заманчивая утопия! Какаяблагородная цель для борьбы!

Против всего этого неистовства и возбуждениясуществует только одно оружие – разум. Чтобы недать человеку пасть жертвой призрачных фантазийи ничего не значащих модных словечек, – нуженпросто здравый смысл.