Десять — двенадцать тысяч лет назад окончился ледниковый период. В течение нескольких тысяч лет медленно, но верно таял ледник, покрывавший огромные пространства северного полушария. Таяли ледники, покрывавшие Скандинавию и Таймыр, север Западной Европы и большую часть территории Аляски, таяли льды на Украине, Чукотке, в Скалистых горах Америки и на низменностях Прибалтики. И по мере того как таяли льды, повышался уровень Мирового океана. Этот уровень повышается и по сей день. По подсчетам океанографов, ежегодно он возрастает примерно на один миллиметр.

Величина, конечно, ничтожная. Десять сантиметров — за столетие, один метр — за тысячу лет.

Когда-то этот процесс был более стремительным. Уровень океана повышался гораздо быстрее, ибо шло интенсивное таяние ледников. Приблизительно шесть тысяч лет назад этот процесс замедлился и уровень океана установился близким к тому, каков он ныне.

Возможно и такое, что в ту пору он даже был немного выше прежнего (так называемая фландрская трансгрессия). Но вряд ли превышал современный уровень более чем на пять — шесть метров.

Шесть тысяч лет назад и уровень океана был примерно равен современному — эти две точки отсчета не вызывают споров у современных океанологов, геологов, гляциологов. Зато среди них нет единого мнения о том, когда началось таяние льдов, знаменовавшее конец последнего оледенения, называются цифры в десять, пятнадцать, семнадцать, двадцать тысяч лет. И, главное, нет — единогласия среди специалистов в вопросе о том, насколько же метров поднялся уровень Мирового океана после окончания этого оледенения.

Первоначально считалось, что льды сковывали массу воды, способную понизить уровень Мирового океана на 90 метров. Затем, когда удалось точнее оценить массы льдов, покрывающих Антарктиду, достоверно стала считаться величина в 110 метров. Последние исследования показывают, что уровень океана мог понизиться не на 110, а на 120–135 метров.

Наконец, есть гипотезы, согласно которым уровень океана во время максимума последнего оледенения был ниже нынешнего на добрые 180 метров!

Спор об этих величинах имеет важное значение не только для океанографов, геологов и гляциологов. Ведь исходя из них, мы можем рассчитывать контуры суши, которая существовала в эпоху последнего оледенения на месте нынешних мелководных участков морей и океанов. Какие глубины должны браться за исходные данные, когда мы пытаемся реконструировать мосты суши между Старым и Новым Светом, Африкой и Европой, между островами и материками (Австралией и Тасманией, Англией и Европой, Сахалином и Азией, Ньюфаундлендом и Америкой) — в 90 метров? 110 метров? 120 метров? 135 метров? 180 метров? Очевидно, что, в зависимости от принятой величины, различной будет и величина мостов, размеры затонувших земель. А они-то и определяли расселение животных, распространение растений, расселение древнейшего человечества по планете.

Карта мира покрыта голубой краской в тех районах Земли, где океан имеет глубины в 100 и 200 метров. Для каждого моря составлены свои, более подробные батиметрические карты, на которых обозначены глубины. Одинаковые глубины соединены линиями — изобатами. По какой же изобате должны мы восстанавливать контуры затонувшей Берингии?

Чтобы ответить на этот вопрос, недостаточно одних данных о таянии льдов и повышении уровня Мирового океана. Надо учитывать еще один фактор — движение земной коры. Ибо оно может вносить существенные поправки в наши реконструкции контуров затонувших земель.

Возьмем, например, Балтийское море. Наблюдения здесь велись на протяжении нескольких веков, и они выявили любопытную картину. На севере Балтийского залива суша поднимается гораздо быстрее, чем идет наступление вод Мирового океана. Воды эти, как мы уже говорили, поднимаются за столетие на десять сантиметров. А суша растет со скоростью в десять раз большей — один метр за сто лет!

Но чем дальше к югу от Ботнического залива, тем скорость роста земной тверди меньше. В районе латвийского порта Лиепая она равна пулю, а более южные берега Балтики, наоборот, не растут, а опускаются. Например, в районе Копенгагена это опускание идет со скоростью одного миллиметра в год. Таким образом, наступлению океана может противостоять поднятие суши. Или, наоборот, опускание суши вместе с нашествием вод Мирового океана может привести к тому, что твердь земная может уйти на глубину в двести и более метров (в Охотском море она, к примеру, опустилась на глубины до полутора километров, и причиной тому, разумеется, было не таяние ледников, а движение земной коры, опускание больших массивов суши в результате тектонических процессов).

Поэтому, чтобы надежно восстанавливать контуры затонувшей Берингии, необходимо обратиться не только к Мировому океану и росту его уровня после таяния ледников, не только к батиметрической карте, показывающей глубины Берингова моря с ее изобатами в 90, 100 и более метров. Нужны данные о самом дне, его структуре, осадках, покрывающих это дно. Там следует искать следы затонувшей суши, с ее горами и долинами, продолжениями русл рек, текущих по земле, береговыми линиями, ныне погруженными под воду. И такие следы былой суши были найдены прежде всего на дне Берингова пролива.

Берингов пролив мелок: максимальная его глубина не достигает и шестидесяти метров, а средняя около сорока пяти метров. Вне всякого сомнения, в эпоху последнего оледенения тут была суша, ибо уровень Мирового океана был ниже нынешнего минимум на 110 метров. Правда, берега пролива могли «расти», наподобие берегов Ботнического залива, по мере того как рос уровень океана, связанный с таянием ледников. Вспомним, что некоторые геологи полагали, будто бы Берингов пролив наших дней — самый узкий за всю его геологическую историю, а прежде расстояние между Северо-Восточной Азией и Северо-Западной Америкой было еще больше, чем ныне.

Однако морская геология показала, что это не так. Толщина слоя осадков, поднятых со дна Берингова пролива, равна всего лишь шести метрам. Осадки эти накопились за недолгое время существования пролива. А под ними находится прочное скальное основание. Сложено оно гранитами, такими же, что образуют цепочку островов в Беринговом проливе.

Детальные исследования на дне Берингова пролива показали, что и с американской и с азиатской стороны можно найти следы былого рельефа суши: холмы и долины. Удалось найти под водой и контуры древнего озера, ориентированного с севера на юг (на берингийском симпозиуме в Хабаровске Дж. Хопкинс предложил назвать это палеоозеро в честь его открывателя морского геолога Р. Л. Мерклина). Озеро это было связано с разветвленной системой рек, образующих подводное продолжение нынешней наземной реки Хоуп.

Подводные речные долины найдены и на дне Чукотского моря, так же как и другие следы затонувшей суши — подводные холмы. Но, что самое главное, на шельфе Берингова и Чукотского морей обнаружены четкие следы береговой линии, отмечающей контуры затонувшей суши. И не одной такой линии, а нескольких, которые позволяют проследить «сокращение» размеров Берингии после окончания последнего оледенения и наступления океанских вод на сушу.

Участки шельфа, которые лежат на глубине 120 метров и более, по всей видимости, оставались под водой и в эпоху последнего оледенения. Зона шириной от 90 до 300 километров была в ту пору районом мелководья. А береговая линия лежала на тех участках шельфа, которые ныне обозначены изобатой в 90 или 100 метров. По этой изобате и надо определять границы Берингийской суши во время максимального распространения ледников; на земном шаре.

На глубине в 38 метров также обнаружена древняя береговая черта. Расчеты показывают, что она обозначает контуры Берингии примерно 13 тысяч лет назад. Размеры ее сильно сократились, и наметились контуры Берингова пролива. Третья древняя береговая линия найдена на глубине в 30 метров. Она отмечает границы Берингии около 11 800 лет назад. Очертания Чукотского полуострова в ту пору уже близки современным, но размеры Аляски превосходили нынешние, ибо сушей в ту пору были многие ее заливы и с материком соединялись отдельные острова.

Помимо этих древних береговых линий обнаружены еще две затопленные линии: на глубине в 20–24 метра и на глубине в 10–12 метров. «Торф на дне залива Нортон на современной глубине 20 м накапливался всего десять тысяч лет тому назад, — пишет Д. Хопкинс в статье “История уровня моря в Берингии за последние 250 000 лет”, — береговая линия на отметке —20 м могла быть затоплена вскоре после этого. Возраст береговой линии на отметках —12 и —10 м еще не установлен».

Таким образом, мы можем проследить историю Берингии на протяжении нескольких десятков тысяч лет: от той поры, когда ее размеры были максимальными (в максимум последнего оледенения), до той поры, когда ее последние остатки исчезли под водой. Но ведь оледенение было не одно. И между великими оледенениями существовали теплые периоды, когда уровень Мирового океана был равен нынешнему — или даже превосходил его.

Об очертаниях Берингии говорят береговые линии, ныне находящиеся на дне Берингова пролива, Чукотского и Берингова морей. О былом высоком уровне моря говорят террасы на суше — следы древних берегов.

Такие террасы находят повсеместно: на берегах Черного и Каспийского морей, на Атлантическом и Тихоокеанском побережьях, в Средиземноморье, Японии, Австралии и т. д. Уровень этих террас различен. Порой удивительно совпадают высоты террас, находящихся в различных точках земного шара, например Патагонии и Италии, Новой Зеландии и Аляски, Южной Африки и Кавказа, — на основании этого ряд ученых делает вывод о том, что подобного рода террасы отмечают уровень «всемирных потопов», общепланетарных наступлений Мирового океана или трансгрессий. Однако есть террасы, поднятые на высоту более чем в один километр. Очевидно, что ни о каком «потопе» здесь и речи не может быть, просто в данном районе происходит поднятие земной коры.

Террасы высотой от нескольких метров до нескольких десятков метров обнаружены по побережью Чукотки. Сходные террасы имеются и на Аляске. О чем говорит их сходство: о том, что когда-то, до гибели Берингии, после окончания последнего оледенения, существовала еще одна Берингия, более древняя, — и ее постигла та же судьба, что и Берингию-I? Или же террасы на берегах Чукотки и Аляски обязаны своим происхождением движению земной коры? Суша в этом районе поднимается, вот и оказались на высоте до тридцати метров древние морские берега.

Сходство геологического строения Чукотки и Аляски было отмечено еще в XVIII столетии (и послужило одним из главных аргументов в пользу гипотезы о Берингии). Видимо, это сходство породило и красивую легенду о «золотом олене», чья голова и передние копыта остались на Аляске, а тело распростерлось от Чукотки до Колымы. Доказательством правоты легенды стало золото Колымы и Чукотки, найденное вслед за золотом Аляски. Для того же, чтобы решить вопрос о синхронности террас Чукотки и Аляски, потребовались долгие изыскания и не менее долгие споры геологов Соединенных Штатов Америки и нашей страны, в первую очередь Д. Хопкинса и О. М. Петрова (недаром, заключая свой обзор, посвященный истории Берингии за последние 250 тысяч лет, Д. Хопкинс благодарил О. М. Петрова «за его терпение в отношении моего скептицизма касательно толкования некоторых его стратиграфических исследований на побережье Чукотки», а также Национальную академию наук США и Академию наук СССР «за то, что предоставили О. М. Петрову и мне возможность работать вместе в Геологическом институте в Москве и в поле в прибрежных районах Аляски».

Совместные усилия геологов двух стран позволили расшифровать сложную картину, которую представляли террасы разных уровней, различных возрастов, обнаруженные на обширных территориях Чукотки и Аляски. Необходимо было учитывать воздействие многих параметров: повышение уровня моря после таяния ледников, понижение этого уровня во время оледенений, общее поднятие суши после того, как растаяли ледники (этот процесс послеледникового поднятия земной коры, «распрямляющейся» после того, как исчезла страшная тяжесть ледникового панциря, является причиной «роста» Скандинавии, и он отмечен на Чукотке и Аляске, где также были мощные ледники). Учитывать нужно было и то, что отдельные участки земной коры могли, наоборот, не подниматься, а опускаться. Например, дно Анадырского залива и низовья долины реки Анадырь и по сей день испытывают погружение, которое началось много сотен тысяч лет назад — так что Анадырский залив, несмотря на свое мелководье, возможно, является одним из древнейших участков Берингова моря. С другой стороны, на острове Св. Лаврентия и вдоль большей части берега Аляски от реки Юкон до Берингова пролива тянется древняя береговая высокая терраса, линия которой колеблется от 20 до 200 метров — очевидно, здесь имело место поднятие суши, а не только наступление моря (иначе бы уровень террасы был одинаков).

Вот как реконструируется история Берингии, ее возрождения и гибели, на протяжении последних трехсот тысяч лет по данным террас, оледенений и трансгрессий, наступлений моря, следующих после окончания этих оледенений.

Двадцать пять — сорок тысяч лет назад Берингия существовала в виде огромной суши, занимающей обширные пространства Чукотского и Берингова пролива. Если наметить ее границы по изобате —90 метров, то окажется, что с севера на юг она протянется на добрые полторы тысячи километров!

Восемьдесят тысяч лет назад наступила эпоха потепления, ледники исчезают, и уровень моря равен современному или, быть может, даже выше его на пять-шесть метров. Очертания берегов такие же, как ныне — и Берингии не существует.

Около ста тысяч лет назад океан отступает, вновь существует Берингийская суша, правда, размеры ее меньше, чем последней Берингии: границы не по изобате —90, а по изобате в —60 метров. Тем не менее этого достаточно, чтобы «закрыть» Берингов пролив и соединить Чукотку с Аляскою сплошным мостом суши.

В промежутке между 105–120 тысячами лет назад уровень Мирового океана поднимается, Берингия затопляется, под воду уходят и участки нынешней суши, лежащие ниже десяти метров.

Сто двадцать пять тысяч лет назад. Максимальное отступление моря. Контуры Берингии той поры следует восстанавливать по изобате в —135 метров!

К еще более отдаленному промежутку времени относится так называемая Коцебуская трансгрессия, уничтожившая Берингию и поднявшая уровень моря выше современного примерно на десять метров. Ей, около 180 тысяч лет назад, предшествовала регрессия, отступление моря, при котором вновь возродилась Берингия (границы ее определяются изобатой — 40 метров). А этой регрессии, в свою очередь, предшествовала так называемая Эйнхаутская трансгрессия, наступившая около двухсот — трехсот тысяч лет назад и поднявшая уровень моря выше современного почти на тридцать метров.

Эйнхаутская трансгрессия затопила древнюю Берингию, границы которой определяются по изобате —135 метров, а также многие низменные участки нынешней суши.

Такова история Берингии, вернее, Берингий, то возникающих, то затопляющихся на протяжении последних трехсот тысяч лет. Но ведь возраст четвертичного периода измеряется не сотнями тысяч, а несколькими миллионами лет. И ему предшествовал гораздо более длительный период — третичный.

Геологи, океанологи и гляциологи в наши дни не могут пока что определять с точностью, достигнутой ими при реконструкции Берингии-I, контуры и время существования более древних Берингии. О том же, что сухопутные мосты существовали и в ранние периоды четвертичного периода и в третичный период, говорят данные других наук: ботаники и палеоботаники, палеоклиматологии, палеонтологии и т. д.

Еще в тридцатые годы, систематизируя и анализируя флору Аляски, Алеутских островов и Чукотки, шведский ботаник Эрик Хултен пришел к выводу о том, что между Азией п Америкой должен был существовать сухопутный мост. И не узкая полоска суши между Чукоткой и Аляской на месте нынешнего Берингова пролива, а обширная, свыше тысячи километров в ширину, территория. Она-то на протяжении десятков тысяч лет и обеспечивала обмен фауной между Старым и Новым Светом. Иначе никак нельзя объяснить черты сходства этих фаун, распространение тех или иных видов растений.

Выводы Хултена были подтверждены, дополнены и уточнены советским ученым профессором Б. А. Юрцевым, опиравшимся не только на данные о распространении растений, но и на факты, полученные в последнее время такими пауками, как геология, зоология, океанология, палеонтология. На симпозиуме по Берингии в Хабаровске, так же как и на «берингийской секции» XIV Тихоокеанского конгресса, многие доклады были посвящены как распространению растений из Азии в Америку и из Америки в Азию через Берингию, так и флоре самой Берингии.

«Периодические трансгрессии и регрессии моря в центральной части Берингийского сектора, приводившие к чередованию здесь океанического и континентального режимов, открывали поочередно доступ в эти районы в соответствии с ландшафтно-климатическими переменами то океаническим и прибрежноарктическим видам (в разных сочетаниях), то континентальным — из соседних и удаленных нагорий и равнин Азии и Америки. Таким образом, Берингийский сектор, находясь на перекрестке миграционных путей, выполнял функцию своего, рода распределителя, или регулятора», — пишет Б. А. Юрцев в монографии «Проблемы ботанической географии Северо-Восточной Азии». Другой советский исследователь, доктор биологических наук А. П. Хохряков из Института биологических проблем Севера ДВНЦ АН СССР на основании имеющихся данных сделал попытку проследить смену типов растительности в пределах Берингии и прилегающих к ней территорий.

В начале третичного периода, 60–70 миллионов лет назад, на Аляске, Чукотке и лежащей между ними суше — Берингии господствовали субтропики. Затем, 30–50 миллионов лет назад, появляется пояс теплоумеренных лесов на севере региона.

В середине третичного периода господствуют теплоумеренные леса так называемого тургайского типа (вспомните «Книгу открытий»: чозения, папоротники, тополь душистый, зеленые мхи, грушанки, плауны — остатки этой тургайской флоры). Из мелколиственных пород, а также сосняков формируется северный вариант тургайских лесов. Через Берингийскую сушу идет интенсивный обмен флорой Азии и Америки. Сначала в Старом, Свете, в горах Азии, а затем и в горах Нового Света формируется пояс темнохвойной тайги. На территории Берингии образуется своеобразная флора: она распространяется как на участки, ставшие ныне морским дном, так и на территорию нынешних полуостровов Чукотка и Аляска.

В эпоху третичного периода, называемую миоценом, около двадцати — двадцати пяти миллионов лет назад, сосновые и мелколиственные леса вытесняют леса тургайского типа на крайний юг Берингии. Около десяти миллионов лет назад появляется пояс лесотундр и тундр (которые сформировались гораздо раньше, но были распространены лишь на вершинах прибрежных хребтов). Впервые за все время существования Берингии ее территорию поглощает вода — образуется Берингов пролив. Однако он, видимо, не очень широк. Во всяком случае в эту эпоху Берингия остается единым очагом образования видов, которые распространяются на запад, и на восток, в Сибирь и Северную Америку. Берингов пролив не мешает быть Берингии и мостом, по которому происходит обмен флорой между Старым и Новым Светом.

В конце третичного периода, плиоцене, начавшемся около десяти миллионов лет назад, и в четвертичный период «леса теплоумеренного типа постепенно исчезают. Господство переходит вначале к темнохвойным, а затем к светлохвойным лесам, лесотундрам и тундрам современного типа. Берингов пролив то исчезает, то появляется вновь, так что миграции между Азией и Америкой становятся все более затруднительными, а затем и вовсе прекращаются, — пишет А. П. Хохряков в статье “Автохтонный и миграционный элементы Берингийского центра формирования во флоре Колымского нагорья”. — Постепенно азиатская и американская части Берингии становятся самостоятельными центрами формообразования, между которыми, однако, периодически осуществлялся обмен». Эндемики, растения, свойственные только Берингии, разделяются на азиатские и американские виды. На Чукотке и Аляске формируются также эндемики, которые образуются из видов, не успевших мигрировать по ту сторону Берингова пролива.

Таким образом, растения позволяют проследить судьбы Берингии на протяжении всего третичного и четвертичного периода. Более того, некоторые исследователи находят общность растительности Восточной Сибири и Северной Америки в еще более раннюю эпоху, когда на планете царили ящеры — в мезозойскую эру. Это значит, что Берингия могла быть мостом между Старым и Новым Светом чуть не сто миллионов лет назад.

Распространение растений, анализ особенностей флоры позволяют проникать в глубины тысячелетий, восстанавливать не только состав этой флоры, но и ландшафты, древний климат и другие природные условия. Но, к сожалению, растения слишком уж медленный индикатор. Стрелки «ботанических часов» движутся в замедленном темпе, миграция растений происходит в течение десятков и сотен тысяч лет. Гораздо более быстрыми являются «часы зоологические». Стрелки их показывают, если так можно выразиться, не только «часы», как это делают растения, но и «минуты» на шкале геологического времени. Неудивительно, что именно зоологи и палеонтологи начиная с XVIII века вносили наиболее весомый вклад в решение «берингийских загадок». Достаточно назвать имена Палласа и Пеннета, Миддендорфа и Кобельта, Сушкина и Тугаринова, Линдберга и Портенко, а также многих других зоологов, орнитологов, ихтиологов, палеонтологов, специалистов по моллюскам, насекомым, а также многим другим представителям животного мира нашей планеты.

Речные раки, обитающие либо в пресной воде, либо во влажных почвах, примыкающих к водным бассейнам, издавна служили для зоогеографов своеобразными «мечеными атомами», позволяющими проследить распространение вида и очертить его ареал. И еще в 1902 году американский зоолог А. Е. Ортман, сравнив речных раков Нового и Старого Света, пришел к выводу, что предки раков западной части Северной Америки проникли из Восточной Азии через континентальный мост, некогда связывавший материки. Ибо родство между азиатскими и «западными» раками Северной Америки было большим, чем родство между «западными» и «восточными» раками этого материка. Речные раки из азиатских рек через Берингию проникли в Северную Америку, заселили все ее реки, впадающие в Тихий океан, но не могли преодолеть водораздела и не живут в реках Северной Америки, текущих на восток и на юг!

Восемь из пятнадцати видов дафний, встречающихся в Северной Америке, живут также и в Евразии, причем сконцентрированы они в северо-западной части Нового Света. Самый вероятный путь дафний — обмен между Аляской и Чукоткой, через Берингию.

Около пятидесяти видов блох известно на Аляске. Половина из них встречается на обеих сторонах Берингова пролива, причем различия между «чукотскими» и «аляскинскими» блохами ничтожны. Очевидно, что блохи проникли вместе со своими «хозяевами», позвоночными животными, по сухопутному мосту.

Американский зоогеограф Дж. Е. Болл изучил распространение бескрылых хищных жуков, центры максимального развития которых находятся в Восточной Сибири и тундре Аляски. Оказалось, что семь одинаковых видов встречаются на обеих сторонах Берингова пролива. Это позволило сделать вывод о том, что взаимный обмен фауной происходил в этом районе совсем недавно.

Проанализировав различные виды двупарноногих многоножек (так называемых диплоподов), советский энтомолог С. И. Головач показал, что между многоножками Азии и Америки существует несомненная родственная связь. Причем если большинство разновидностей животных мигрировало из Старого Света в Новый, то здесь мы имеем обратную картину: типично американские, сформировавшиеся на этом континенте насекомые встречаются в Восточной Азии вплоть до Японии, Китая и Тайваня. А это лишний раз говорит в пользу того, что связь между Старым и Новым Светом осуществлялась через Берингию, а не через Северную или Южную Атлантиды, как это считали многие исследователи прошлого века.

«Оценка биогеографического значения Берингии не может быть полной без учета ее роли в расселении пресноводных животных, в особенности тех, которые лишены способности преодолевать сухопутные преграды. Их расселение отражает те интервалы существования Берингии, когда здесь была развита единая гидрографическая сеть. Периоды вселения тех групп моллюсков, которые относятся к названной категории животных, можно устанавливать не только путем датировки ископаемых находок, но и по степени таксономического родства азиатских и американских групп и типам их ареалов» — такой вывод сделал ленинградский специалист по моллюскам, малаколог Я, И. Старобогатов в докладе «Значение Берингии в расселении пресноводных моллюсков».

Я. И. Старобогатов прослеживает распространение пресноводных моллюсков через Берингийскую сушу на протяжении огромного промежутка времени — более ста миллионов лет. И, что самое интересное, чем больший промежуток времени прошел с переселения той или иной группы моллюсков через Берингию, тем дальше от Берингова пролива живут ныне потомки этих моллюсков. Имеющие самую древнюю родословную моллюски живут в районах Земли, разделенных тысячами километров Тихого океана, в Юго-Восточной Азии, Австралии и Южной Америке.

Предки их найдены среди окаменелостей, относящихся к середине мезозойской эры, как на территории Азии, так и на территории Северной Америки. Моллюски, чьи окаменелые предки обнаружены в слоях третичного периода, обитают у берегов Америки — и берегов Китая, Японии, Курильских островов и Приамурья. Наконец, самые молодые по своей родословной моллюски живут на Чукотке, Камчатке и Аляске. Их родичи найдены в отложениях Колымы, относящихся к сравнительно недавнему времени. Все виды этих моллюсков принадлежат к обитателям мелких водоемов.

Мы уже говорили о том, что расселение пресноводных рыб, по мнению зоогеографов, является одним из самых надежных указателей о «делах давно минувших дней». Однако анализ этого расселения требует детального рассмотрения всех фактов, иначе очень легко допустить ошибку и поставить с ног на голову реальную картину расселения того или иного вида или рода.

Возьмем, например, распространение рода щучьих, в который помимо обычной щуки входят несколько видов мелких щук и обитающая в Северной Америке щука маскинонг.

Род щучьих состоит из шести видов, причем четыре из них обитают в восточной части Северной Америки, один — в бассейне реки Амур и один вид встречается исключительно в северной части земного шара: он охватывает территорию, тянущуюся по северу Нового Света от Лабрадора и Нью-Йорка до Аляски и через Северную Азию и Европу вплоть до Британских островов.

На первый взгляд картина ясна. Щуки появились и в Северной Америке (здесь живет пять видов, причем четыре эндемичных, свойственных только данной области), затем достигли Восточной Азии («амурская щука») и совсем недавно расселились в Европе, где обитает один, не эндемичный, вид щук.

Однако на территории Северной Америки ископаемых щук не найдено. Зато они обнаружены в Европе и имеют возраст, исчисляемый десятками миллионов лет. А это означает, что щуки Европы — это не пришельцы из Америки, а коренные обитатели этих мест, пережившие тяготы ледниковых периодов. «Причиной выживания рода может быть его необычайная холодовыносливость: щука — один из немногих настоящих пресноводных рыб, широко распространенных в Арктике. Это и дало ей возможность пересечь сухопутный мост между Сибирью и Аляской, и, видимо, она расселилась из Азии в Северную Америку, а не наоборот, так что все американские щуки, очевидно, произошли из евроазиатской ветви», — пишет Ф. Дарлингтон в своей «Зоогеографии».

Выше мы уже рассказывали об истории семейства катастомид. Чукучаны по крайней мере дважды пересекали Берингийский мост суши: сначала из Азии они перебрались в Америку, а затем, спустя много тысяч лет, один из видов чукучанов перебрался по Берингии из Аляски на Чукотку и в Восточную Сибирь, В истории щук также было два маршрута по Берингии. Но в обоих случаях путь шел из Евразии в Америку.

О маршрутах расселения рыб на «краю Ойкумены» мы говорили, излагая гипотезу нашего крупнейшего ихтиолога Г. У. Линдберга. Последние исследования, доложенные на XIV Тихоокеанском конгрессе, позволили уточнить картину расселения рыб через Берингию в этом районе.

Связь ихтиофаун Америки и Азии существовала уже в третичном периоде. В то время на Американский континент из Азии через Берингию проникли судак, щука, окунь, а из Америки в Азию — камчатские лососи и даллия, черная рыба. Еще более тесные связи устанавливались в четвертичный период, когда обмен фауной происходил по единым речным системам Берингии. По осушенным шельфам Чукотского моря, через бассейны рек Амгуэма и Колвилл из Азии в Америку проникли нельма, омуль, чир, сиг-пыжьян и сибирская ряпушка. Большую часть видов водоемы Чукотки получили с Американского континента, так как «обмен» ихтиофауной между Старым и Новым Светом был двусторонний. По составу рыб Чукотка заняла промежуточное положение между Сибирью и Северной Америкой, так же как и близкая ей по ихтиофауне Аляска.

Берингия разделила популяции рыб, обитающих в Северном Ледовитом и Тихом океанах, что повело к образованию новых видов и подвидов, например двух форм омуля. В Северном Ледовитом океане на основании математической обработки данных удалось выявить две провинции, объединяемые общностью фауны и, видно, общностью своей геологической истории. Первая провинция включает бассейны Оби, Енисея, Лены и Колымы. Вторая — бассейны рек Анадырь, Маккензи, а также других рек Аляски и Чукотки. Пограничным рубежом между первой — Сибирской и второй — Берингийской провинциями стала река Колыма. Дальше нее не пошли на восток осетровые рыбы, таймень, ленок, окунь, ерш, тугун, пелядь, муксун, все карповые рыбы, за исключением гольяна.

Гольян, как вы помните, недавний пришелец в Берингийском районе. Видимо, существовал определенный природный рубеж, который не позволил карповым рыбам, так же как и осетровым, заселить реки «края Ойкумены». Или же их, как предполагает Линдберг, уничтожил «потоп», всемирная трансгрессия. Так или иначе, но история расселения рыб и неразрывно связанная с нею история Берингии в четвертичный период достаточно ясна. Гораздо более спорна — но и более интересна — история расселении рыб в третичном периоде и даже в более древние времена, которая также связана с Берингией. Ибо именно Берингия, по мнению ряда зоогеографов, является «ключом» к загадке пресноводных рыб… Южной Америки!

«Если бы было известно, каким образом пресноводные рыбы достигли Южной Америки, то была бы больше известна и история всех материков с мелового периода, — пишет Ф. Дарлингтон. — Известная ограниченность и несбалансированность фауны пресноводных рыб Южной Америки позволяет предположить, что эта фауна — производная, происшедшая от нескольких иммигрантов, которые каким-то образом сумели достичь Южной Америки из Африки, или от фауны, аналогичной той, которая сейчас в целом приурочена к Африке».

На первый взгляд решение загадки просто: между Южной Америкой и Африкой протягивался сухопутный мост — Южная Атлантида, по которому и попали древние рыбы Африки в Южную Америку. Или Африка и Южная Америка, как полагают сторонники дрейфа континентов, прежде тесно примыкали друг к другу, о чем и говорит родство их пресноводных рыб. Однако все не так просто, в чем вы уже имели возможность убедиться, следя за историей расселения рыб, таких, как чукучаны или щуки.

Согласно теории дрейфа материков, к Африке прилегала не только Южная Америка, но и остров Мадагаскар. Почему же на этом острове нет африканских рыб, что создает впечатление того, что несколько видов рыб, быть может, разными путями и в разные эпохи, с трудом, но все-таки достигли Южной Америки, а их потомки расселились по южноамериканским рекам.

Остается предположить, что предки южноамериканских рыб жили в районе тропиков Старого Света и затем проникли в Южную Америку через Восточную Азию, Берингию, Северную и Центральную Америку. Ведь именно этим путем, начав с тропической Азии, карповые рыбы заселили Восточную Азию, затем умеренные широты Евразии, через Берингийскую сушу проникли в Северную Америку, а оттуда — на центральноамериканский перешеек, вплоть до южных районов Мексики. «Если тропические рыбы Старого Света достигли Южной Америки через Восточную Азию и Северную Америку, то, следовательно, они происходят не от первичной африканской фауны, а от фауны, которая была когда-то общей и для Африки и для тропической Азии и более или менее сохранилась в Африке, но в результате эволюции более поздних групп в значительной степени была вытеснена в Азии», — пишет Дарлингтон и рисует такую картину расселения современных пресноводных рыб.

В мезозойскую эру, «эру ящеров», в конце ее, возникли предки современных харациновых рыб (пирайи и многие другие рыбы Африки и Южной Америки) и сомов. Часть из них распространялась из Тропической Азии, через Восточную Азию и Берингию в Северную Америку, а затем в Южную (Дарлингтон не исключает, что путь мог быть и короче — через сухопутный мост из Африки в Южную Америку, то есть через Южную Атлантиду, но отвергает дрейф материков).

В начале третичного периода, вероятно от харациновых рыб Юго-Восточной Азии, развились катастомиды — чукучановые рыбы. И они через Берингию — других вариантов сухопутных мостов тут уже нет — проникли через Восточную Азию в Северную Америку. Чукучановые, в свою очередь, положили начало роду карповых рыб, которые из своей колыбели, Юго-Восточной Азии, широко распространились по всей Евразии, достигли Африки и, через Берингию, попали в Северную Америку.

Вновь расселившиеся рыбы стали доминировать и в Старом Свете и в Северной Америке. «В тропической Азии они заместили харациновых, хромисов и большинство древних пресноводных семейств рыб, а в умеренных широтах Евразии — большинство чукучановых и несколько семейств некарпообразных, особенно окуневых, в Восточной Азии), — пишет Дарлингтон, подводя итоги. — Гибели древних рыб в тропиках и умеренных широтах Евразии, а также в западной части Северной и в Центральной Америки содействовали различные геологические и климатические изменения; таким образом, в целом древняя тропическая пресноводная фауна рыб мелового периода сохранилась только в Африке и частично, в производной форме, в Южной Америке».

Как видите, Берингийская суша играла решающую роль в распространении пресноводных рыб из Старого Света в Новый на протяжении почти ста миллионов лет (и некоторые виды рыб, опять-таки благодаря Берингии, совершали обратный путь, из Нового Света в Старый, например чукучан). Многие зоогеографы привлекают для реконструкции Берингии и данные по авифауне — расселению оседлых птиц.

Правда, птицы далеко не такой надежный «показатель», каким являются пресноводные рыбы. «Дрозды-рябинники, залетевшие из Норвегии в Гренландию, начали затем там гнездиться из года в год. Египетская цапля, распространенная от Испании до Юго-Восточной части Азии, преодолела Атлантический океан и появилась на гнездовье в Америке. Подобные факты, ставшие известными в последнее время, заставляют более осторожно подходить к вопросам реставрации очертаний материков в прошлом по зоогеографическим соображениям, — пишет профессор Л. А. Портенко. — Различные виды расселялись в разное время и на неодинаковую глубину по вновь осваиваемой территории. Крапивник (выходец из Америки), например, пересек всю Евразию до Исландии, а рогатый жаворонок (выходец из Азии) достиг северных частей Южной Америки, но есть виды, достигшие только берега Берингова пролива и остановившиеся перед ним».

И все-таки многие берингиологи, опираясь на данные расселения не перелетных, а оседлых птиц, а также их ископаемых остатков, находимых как в Старом, так и в Новом Свете, привлекают и «свидетельства птиц». Еще в 1925 году академик П. П. Сушкин, предложивший наименование «Берингии» для сухопутного моста между континентами, указал на близкое родство азиатской и американской дикуш, или, как их еще называют, «еловых тетеревов».

Американская исследовательница Б. Кессел изучила авифауну тундр Аляски. Оказалось, что из 89 аляскинских видов 71 распространен и на Северо-Востоке Сибири. Однако обилие подвидов, различие между птицами «края Ойкумены» и Аляски заставило Кессел сделать вывод о том, что разделение птиц произошло достаточно давно.

Советский орнитолог Б. К. Штегман проанализировал таежную авифауну на обеих сторонах Берингова пролива — не только по берегам его, но и на пространстве почти в тысячу километров от этого межконтинентального рубежа. По его данным, здесь происходил обмен между авифауной Старого и Нового Света в течение всего четвертичного периода. Одни родственные виды относятся к началу этого периода, другие — к середине, а два родственных вида птиц свидетельствуют о совсем недавнем обмене через Берингию — или, скорее всего, Берингов пролив.

Интересные исследования провел венгерский ученый Д. Яношши из палеонтологического отдела Музея естественной истории. Проанализировав древние остатки куропаток, он пришел к выводу о том, что первое переселение семейства тетеревиных из Евразии через Берингию в Новый Свет произошло еще в третичном периоде, около десяти миллионов лет назад. Второе вселение было связано с наступлением ледникового периода. В Америку вселялись привыкшие к суровому климату тундряные куропатки. Причем ледники ставили своеобразный барьер проникновению того или иного вида, он оставался в изоляции. Так сформировалась белохвостая куропатка, широко распространенная в Скалистых горах и в северной части штата Нью-Мексико, потомок тундряной куропатки.

Очень схожа история евразиатского рябчика, вымершие формы которого были обнаружены Яношши в Северной Венгрии. Из Евразии, по Берингийскому мосту, рябчики попали в Северную Америку, где были широко распространены в эпоху последнего оледенения. Анализ скелетов ископаемых дикуш позволил венгерскому палеонтологу сделать вывод о том, что азиатские и американские формы разошлись давно, возможно еще до начала ледникового периода.

Д. Яношши помимо анализа ископаемых птиц приводит интересные данные и о мелких млекопитающих, найденных в слоях той же давности, что и птицы. Мелкие млекопитающие, в первую очередь грызуны, привлекают в последнее время внимание не только зоологов и палеонтологов, но и представителей других наук, например палеоклиматологов. Влияние климата на отдельные виды и роды млекопитающих проявляется не так непосредственно и прямо, как на растения или низшие виды животных. Меняется климат, меняется почва, меняется растительность — и к этим переменам вынуждены приспосабливаться млекопитающие. Однако таким путем идут крупные хищники и травоядные. Мелкие млекопитающие больше подвержены влиянию микроклимата, чем долговременным и постепенным климатическим изменениям. Поэтому изучение грызунов и насекомоядных позволяет ученым получать такие же точные характеристики древнего климата и условий обитания, какие прежде давало лишь изучение растений, моллюсков, низших позвоночных.

Венгерскому палеонтологу удалось обнаружить самые древние остатки леммингов в Польше и в Северной Венгрии среди слоев, относящихся к самому началу четвертичного периода. Леммингов, этих ближайших родичей мышей-полевок, называют иногда «индикаторами холодного климата», ибо они встречаются в самых высоких арктических широтах Старого и Нового Света. Остатки древних леммингов, возраст которых немногим уступает возрасту леммингов европейских, обнаружены были и в Новом Свете. Таким образом, нельзя с уверенностью сказать, пришли ли европейские лемминги в Америку или, наоборот, американские лемминги проникли в Европу. Единственное, что могут сказать о уверенностью зоогеографы, — что эти грызуны по своему изначальному происхождению были «детьми Севера».

Расстояние между европейскими и американскими леммингами очень велико, а промежуток времени, разделяющий их, очень мал. Вряд ли за такой отрезок времени лемминги Европы смогли преодолеть всю Евразию и через Берингию попасть в Америку. Еще менее вероятен и путь в обратном направлении, из Нового Света в Европу, к берегам Атлантики… Быть может, родиной леммингов была Берингия?

«Новейшие данные по Восточной Сибири и Аляске, — пишет Яношши в статье “Некоторые новые данные о фаунистическом обмене через Берингийский мост”, — показывают, что, насколько можно судить на современном уровне знаний, происхождение леммингов связано с территорией Берингии». По мнению венгерского ученого, лемминги появились в самом конце третичного периода на территории, ныне ушедшей под воду Берингова и Чукотского морей, и примыкающим к ней Чукотке и Аляске.

Яношши делал свой доклад на Хабаровском симпозиуме по Берингии. А шесть лет спустя в том же городе на XIV Тихоокеанском конгрессе Ф. Б. Чернявский с соавторами сообщил новые интересные данные, касающиеся леммингов. Анализ хромосом показал, что следует различать леммингов, живущих на территории Евразии (ныне они расселились от берегов Северного Ледовитого океана до Алтая), и леммингов североамериканских (в Новом Свете они также далеко проникли на юг, от Арктики до Канзаса и Виргинии). И, что самое неожиданное, лемминги острова Врангеля родственны американским, а не евразийским «индикаторам холодного климата»!

Вот какие выводы делают ученые из Института биологических проблем Севера и Института эволюционной морфологии и экологии животных на основании этих неоспоримых данных генетики. Во-первых, вне всякого сомнения, лемминги Старого и Нового Света оказались в изоляции друг от друга достаточно давно. Иначе не образовалось бы два самостоятельных вида. Во-вторых, причиной изоляции был не только Берингов пролив, а природные условия самой Берингии. Сибирские лемминги были широко распространены на территории Берингийской суши в период последнего оледенения, вплоть до ее затопления. Американские лемминги обитали в другом районе Берингии, на юго-западе, где ландшафт был иным: не осоково-кочкарниковая тундра, а горно-лесные участки. А в-третьих, на остров Врангеля американские лемминги могли попасть по северной части Берингийской суши прямо из Аляски, минуя Чукотку, например, по нынешней подводной гряде, что протягивается к острову Врангеля от западной оконечности хребта Брукса.

Как видите, изучение грызунов, как ископаемых, так и ныне живущих, позволяет проводить реконструкцию контуров и ландшафтов Берингии. Это позволяют делать не только лемминги, но и их ближайшие родственницы, — полевки и пеструшки. Родиной их считается Центральная Азия, а место обитания этих животных — полынные степи. В настоящее время степные пеструшки широко распространены не только на территории нашей страны и Монголии, но и в пределах Америки. Попасть в Новый Свет пеструшки могли только через Берингию, причем не тундровую или горно-лесную, а степную, полынную. Действительно, данные ботаники говорят о том, что такие степи были широко распространены в Берингии в эпоху оледенения.

Раскопки в Северном Причерноморье показали, что древние полевки мигрировали не только на восток, в Берингию и Северную Америку, но и на запад. Древнейшие остатки этих полевок обнаружены в Центральной Азии и Казахстане. А в конце третичного периода полевки проникли на восток — в глубь Северной Америки, вплоть до нынешних штатов Колорадо и Нью-Мехико на востоке, и на запад до берегов Буга и Днестра. На севере же они добирались до Колымской низменности!

На протяжении всего третичного периода как в Европе, так и в Северной Америке представители ныне полностью вымершего семейства эомид были преобладающей и наиболее типичной группой грызунов. Сбор остатков эомид непрост, так, как при промывке их зубы могут улавливаться ситом с размером ячейки не более пяти миллиметров. Вот почему открытия этих вымерших грызунов далеко не завершены. В пятидесятых годах на территории штата Орегон в Северной Америке был обнаружен новый род эомид, В шестидесятых годах близкий ему вид найден на территории Франции, а в семидесятых — в Северной Венгрии. Очевидно, здесь наблюдается та же картина, что и с полевками: грызуны, чьей родиной была Центральная Азия, мигрировали на запад, вплоть до берегов Атлантики, и на восток, где через Берингию достигали Нового Света и заселяли Северную Америку.

Можно перечислить еще ряд мелких грызунов, которые по Берингийской суше попали в Америку из Евразии. В конце третичного периода в Северной Америке и в Причерноморье жили близкие виды зайцев. Родственные виды белок, обитателей лесов, населяли Европу и Северную Америку в середине третичного периода. В то же самое время и на тех же территориях обитали предки современных хомяков, а также белок-летяг. Еще раньше на территории Северной Америки появились предки бобров, которые через Берингию проникли в Европу и Азию. Близкие родственники американской землеройки, жившей в Новом Свете в конце третичного периода, обнаружены в Восточной Европе и в Азии, где они обитали примерно в ту же эпоху. Словом, на протяжении всего третичного и четвертичного периодов через Берингийскую сушу проходили многие виды грызунов и насекомоядных, а некоторые из них формировались на территории самой Берингии, как, например, лемминги.

Еще более сложные и длительные переходы совершали через Берингийскую сушу представители отряда хищников. Предками современных хищных млекопитающих были так называемые креодонты. Раскопки показали, что в начале третичного периода существовало около десятков различных родов этих животных, остатки которых находят на территории Евразии, Северной Америки и гораздо в меньшем числе, представленные меньшим числом видов и относящиеся к более позднему времени — в Африке.

Эволюция и расселение креодонтов были весьма сложны. Предки хищников совершали переходы из Старого Света в Новый и из Нового Света в Старый через Берингию в течение многих миллионов лет. Известный американский зоолог и палеонтолог Дж. Симпсон, изучив ископаемые остатки креодонтов, считает, что по крайней мере десяток групп этих «прото-хищников» совершал перемещения в том или другом направлении между Старым Светом и Северной Америкой. Начались эти перемещения на заре третичного периода и продолжались вплоть до исчезновения креодонтов в середине этого периода. Вслед за креодонтами начиная с середины третичного периода и вплоть до эпохи последнего оледенения началось расселение различных семейств отряда хищников, предков современных медведей, волков, куниц, росомах, львов, тигров и т. д.

Волки, лисицы и собаки образуют одно семейство. Они расселены по всему миру, за исключением Мадагаскара, Антильских островов и Австралии (дикая собака динго все-таки была не дикой, а попала в Австралию вместе с человеком, заселившим этот материк несколько десятков тысяч лет назад). Известно свыше полусотни вымерших родов семейства собачьих. Найдены они как в Европе, так и в Северной Америке (но самый крупный хищник, громадное, подобное волку существо длиной в четыре метра, не считая хвоста, и высотой в холке около двух метров, обнаружено в Монголии, в слоях возрастом около 50 миллионов лет).

«Расселение собачьих (Canidae) было сложным и последовательным, — пишет Ф. Дарлингтон в своей “Зоогеографии”. — Распространение современных и ископаемых форм показывает, что из них по крайней мере дюжина различных групп в разные времена перемещалась из Евразии в Северную Америку и обратно и по крайней мере три или четыре группы достигли Южной Америки». В наши дни по обе стороны Берингова пролива обитают одинаковые виды волков, песцов и лисиц (правда, красную американскую лисицу иногда считают не подвидом красной европейской лисицы, а родственным видом). И волки, и лисы, и песцы могли преодолеть замерзший пролив зимою и не нуждались в помощи Берингии, чтобы попасть с одного континента на другой. Однако находки ископаемых волков показывают, что Берингийская суша служила им мостом для расселения.

«Американский шакал», койот, считается типичным представителем животного мира Америки (вспомним хотя бы Майн-Рида или Густава Эмара!). Родословная койота прослежена до времен, отделенных от нашего времени промежутком в четыре — пять миллионов лет. Последние же находки показали, что близкие родичи койотов обитали в Западной Европе и, быть может, в Восточной Азии, Монголии, Забайкалье, Таджикистане. Видимо, койоты через Берингию проникли в Старый Свет и добрались до Европы, так как возраст находок в Евразии уступает возрасту американских.

Зато Новый Свет обязан Старому серым волком, который когда-то был распространен по всей Северной Америке, от арктической тундры до плоскогорий Мексики, а ныне сохранился лишь на Крайнем Севере материка. Центр эволюции волков находился в Евразии, где можно проследить постепенное «укрупнение» этих хищников на протяжении всего четвертичного периода. Типичный серый волк в Америке появился гораздо позже, около трехсот — четырехсот тысяч лет назад.

Медведи произошли от больших собак с плоскими ногами, и родиной их семейства также был Старый Свет. Но в Америке мы находим большее, чем в Евразии, разнообразие видов медведей: помимо обычного черного медведя здесь водятся бурые медведи (медведи, обитающие в Южной Америке и в Азии, относятся к другому, отличному от наших мишек роду). Ископаемые медведи известны только лишь из слоев, относящихся к середине третичного периода Европы, и более поздних слоев Северной Америки. Два или три из восьми известных ископаемых родов были общими для Евразии и Северной Америки. Это позволило зоогеографам сделать вывод о том, что по крайней мере три-четыре раза медведи перемещались между Евразией и Северной Америкой (через Берингию), но никогда не достигали основной части Африки.

Современные черные медведи Евразии и Нового Света относятся к разным видам, но они, вне всякого сомнения, тесно связаны и имеют общего предка. Причем очень древнего, жившего несколько миллионов лет назад. Родословная белого медведя, наоборот, необычайно коротка. В Северной Америке его ископаемые остатки неизвестны, а в Старом Свете они относятся к окончанию последнего оледенения.

Гризли, или бурые медведи, обитают ныне на западе Америки, от Аляски до Скалистых гор и на юг до Нью-Мексико, а прежде они достигали Калифорнии и северной части Мексики. Бурый медведь живет также на Аляске и прилежащих островах — его именуют большим бурым медведем, кодьякским медведем, или медведем Миддендорфа. Но, как показали палеонтологи, и гризли и большой бурый медведь «имеют длинную эволюционную историю в Старом Свете», которая восходит к предку, впервые найденному в Италии и называемому «этрусским медведем». На Аляске и, по-видимому, на территории затонувшей Берингии эти медведи появились во время последнего оледенения. И лишь после того как растаял огромный ледник, преграждающий дорогу из Аляски в глубинные районы Америки, то есть каких-нибудь десять — тринадцать тысяч лет назад, «американский» гризли стал хозяйничать в лесах Северной Америки, продвигаясь все дальше и дальше на юг континента.

Семейство куньих распространено в наши дни по всему земному шару, кроме Австралии и Мадагаскара. Представителей этого семейства — куниц, выдр, горностаев, соболей, росомах, барсуков, медоедов, ласок и, т. д. можно встретить от высоких арктических широт до мыса Доброй Надежды, островов Индонезии и Огненной Земли. В Старом Свете и в Северной Америке найдены ископаемые остатки нескольких десятков родов, предков современных куньих. По меньшей мере девять раз перемещались куньи между Старым Светом и Америкой — и это перемещение не обязательно шло в одном направлении. Потомки отдельных родов и видов обитают в Евразии и в Новом Свете, например горностай, соболь, росомаха. Другие вымерли в Старом Свете, но остались жить в Америке; так, например, родичи современного скунса обитали когда-то в Азии и Европе. Третьи, наоборот, вымерли в Новом Свете, но выжили в Старом — таковы медоеды, живущие почти на всей территории Африки и в Юго-Западной Азии и когда-то распространенные в Северной Америке.

Подобно семейству куньих, по всему земному шару (опять-таки кроме Австралии и Мадагаскара) распространились представители семейства кошачьих. Современные рыси, хорошо переносящие холода, обитают в самых различных районах севера Евразии и Америки, вплоть до арктических широт. Вряд ли для них мог быть преградой замерзающий зимой Берингов пролив. Однако зоологи выделяют два вида рысей — евразиатский и американский, это говорит о том, что гибель Берингии послужила причиной изоляции рысей Старого и Нового Света. Раскопки же показали, что предки рысей сформировались на территории Северной Америки. А оттуда, через Берингию, древние рыси проникли на территорию Азии и Европы.

В Старом Свете водятся львы и тигры, а в Америке — ягуары и пумы. Это хорошо известно любому школьнику. И само собой напрашивается мысль: одна ветвь дала львов и тигров, жителей Африки и Азии, а вторая ветвь, оказавшись в изоляции, развилась в «американского льва» — пуму и «американского тигра» — ягуара. Однако переселения кошачьих с материка на материк были далеко не так просты и развитие их шло далеко не прямолинейно.

В начале семидесятых годов немецкий ученый X. Хеммер показал, что древние ягуары водились не только в Америке, но и на территории Европы. Найдены их остатки и на территории Таджикистана. А львы обнаружены были в Северной Америке, причем их вторжение в Новый Свет произошло примерно в то же самое время, когда древние «цари зверей» попали из Африки в Европу.

И в Евразии и в Америке в эпоху ледников водились огромные кошки, именуемые пещерными львами. Распространены они были на огромной территории: от Британских островов и Кавказа до Новосибирских островов, Чукотки и Приморья в Старом Свете и от Аляски до Мексики — в Новом. Естественно, что расселение пещерных львов шло через территорию Берингии, хотя и неизвестно, где была их родина — в Евразии или Америке.

Другими вымершими представителями семейства кошачьих были махайроды — саблезубые кошки. Их называют иногда саблезубыми тиграми, но пропорции тела у махайродов были совсем иные, чем у тигров: передние лапы намного длиннее и тяжелее, задние, наоборот, короче и слабее тигриных. Махайрод не мог совершать такие легкие и мощные прыжки, как это делает тигр или лев. Но компенсацией были страшные клыки этого хищника, изогнутые наподобие турецких ятаганов и достигающие длины в четверть метра, и могучие когти. Саблезубые хищники распространились по всем континентам, кроме Австралии. Десяток родов их обнаружен в Евразии в пластах начиная с середины третичного периода и вплоть до периода великих оледенений. Хотя у махайродов не было серьезных конкурентов, все они вымерли в течение четвертичного периода. Вымерли и другие представители кошачьих, когда-то распространенные как в Старом, так и в Новом Свете: «ложносаблезубые», «эусмилусы» и другие. Все кошки в различные периоды перемещались между Старым и Новым Светом по Берингийскому мосту суши. А так как вегетарианцами ни махайроды, ни пещерные львы, ни древние ягуары, ни другие кошачьи хищники не были, то им, очевидно, нужна была добыча — травоядные животные.

Отсюда следует логический вывод: чтобы пройти через Берингию, крупные хищники должны были иметь на ее территории хорошую охоту, достаточное количество травоядных. А те, в свою очередь, должны были иметь достаточное количество растительного корма.

Корм же могла обеспечить не узкая полоска суши, связывающая материки в районе Берингова пролива, а полноценная суша, большая, обильная травами страна.

Движение копытных и их предков, «предкопытных» кондилатриев, началось после окончания эры ящеров — мезозоя и продолжалось до самых последних лет существования Берингийского моста. Движение это шло в обоих направлениях — из Евразии в Америку и из Америки в Евразию. И какие только причудливые и фантастические животные не проходили по Берингии на протяжении третичного периода!

Уинтатерий, «страннорог», — огромное животное с шестью костяными выростами на черепе, с острыми кинжалоподобными верхними клыками и очень маленьким мозгом… Моропус — животное с лошадиной шеей и головой, короткой дугообразной спиной, покатыми бедрами и куцым хвостом, как у тапира, с ногами и ступнями, напоминающими носорожьи, которые оканчиваются не копытами, а… когтями! Титанотерии, «гигантские звери», — животные высотой до двух с половиною метров в холке, с большим плоским рогом, раздвоенным на вершине, с вогнутым, подобно суповой миске, черепом…

Все эти монстры, бесследно вымершие, обитали как в Новом так и в Старом Свете. Родиной некоторых из них, например титанотериев, была Северная Америка, родиной других — Центральная Азия, родина третьих не установлена. Но несомненно, что все эти животные пользовались Берингийским мостом во время своих переселений между материками.

Своеобразными живыми ископаемыми являются некоторые виды копытных, разделенных ныне тысячами километров, но имевших когда-то общего предка. Таковы тапиры, обитающие на полуострове Малакка и на Суматре — в Старом Свете и в тропиках Америки от Южной Мексики до северной Аргентины — в Новом Свете. Ископаемых же тапиров находят в Европе и Северной Америке (и не находят в Африке). Очевидно, что когда-то тапиры были расселены на огромных пространствах Евразии и Нового Света, и расселение это шло через Берингию. Потом с ухудшением климата тапиры на территории Европы, Северной Америки и большей части Азии вымерли и остались два «островка» — один в Юго-Восточной Азии, другой в тропической Америке.

Некоторые древние животные сохранились лишь в Старом Свете, хотя прежде были широко распространены на территории Америки. Это относится в первую очередь к носорогам, одному из самых архаичных (и, к сожалению, вымирающих) видов млекопитающих. В наши дни носороги доживают свой век в Африке и Тропической Азии. «Около пятидесяти миллионов лет назад, в эоценовую эпоху, бесчисленное множество носорогов бродило по равнинам Северной Америки. Хотя современные носороги — существа весьма диковинные, однако они происходят от того же предка, что и тапиры и обыкновенные лошади. Правда, остатки этого предка пока еще не найдены. По всей вероятности, далекий предок нынешних носорогов был небольшим и боязливым пятипалым существом, — пишет известный американский палеонтолог Рой Эндрюз в книге “Диковинные звери”. — Первые носороги были совсем малютками. Драться с врагами им было не под силу. Когда надвигалась опасность, они просто-напросто обращались в бегство. Некоторые из них проводили большую часть времени в воде. Там сравнительно безопасно, а водяные растения и листья близрастущих деревьев так вкусны!»

Эта группа водных носорогов впервые появилась на территории современного американского штата Вайоминг. В поисках новых мест вайомингские носороги продвигались, заселяя реки, озера и плесы, по территории Америки и за двадцать миллионов лет добрались до полуострова Аляски.

Перешли ли они в Старый Свет через Берингийскую сушу? Или, может быть, в ту пору моста между материками не существовало? Ответить на этот вопрос помогла находка, сделанная американскими палеонтологами в 1922 году в сердце монгольской пустыни Гоби. Здесь был обнаружен превосходно сохранившийся череп водного носорога.

Водные носороги, просуществовавшие около двух десятков миллионов лет, были боковой ветвью носорожьего родословного дерева. Основная линия семейства носорогов развивалась в Новом Свете, точнее, в Северной Америке. Остатки ископаемых носорогов находят на огромной территории США — в Мэриленде и в Северной и Южной Каролине, на полуострове Флорида и на Дальнем Западе. Носороги Америки обитали в лесах и даже в горах. И они становились все крупнее и крупнее.

Видимо, ответвление этого главного ствола носорожьего племени переселилось через Берингию в Азию, Африку и Европу. А один из видов носорогов начал осваивать территории Севера. С наступлением ледникового периода северный носорог «надел» теплую шубу. По просторам Сибири возле ледников, покрывающих большие пространства Европы, стал бродить покрытый бурой шерстью зверь полутора метров высоты в холке, трех с половиной метров в длину, вооруженный двумя рогами, передний из которых достигал 130 сантиметров в длину!

Носороги Америки вымерли еще до наступления ледникового периода. Но по какой-то неизвестной причине в Новый Свет не попал шерстистый сибирский носорог, хотя он добирался до островов в Северном Ледовитом океане и, несомненно, обитал на «краю Ойкумены».

Почему же волосатый гигант не проник через Берингию на свою древнюю прародину — в Америку? Ведь его современники, такие, как мамонт, овцебык, зубр, сайгак, странствовали через сухопутный мост из Старого Света в Новый!

По мнению профессора К. К. Флерова, носорог не смог преодолеть Берингийскую сушу потому, что там не росли кустарники, молодыми побегами которых он питался. Другой советский палеонтолог В. И. Громов считает, что шерстистый носорог обитал на территории Крайнего Севера Сибири как раз в то время, когда связь между Евразией и Америкой отсутствовала, Берингия находилась на дне. Первая «волна» переселенцев в Америку прошла в ту пору, когда носорога на Севере Сибири еще не было. Мост между материками был поглощен водой — и в эту пору на «краю Ойкумены» появился шерстистый носорог. А когда сухопутная связь между континентами восстановилась, носорога на Севере Сибири уже не было или он встречался там крайне редко.

Как бы то ни было, носорожье племя, чьей родиной, видимо, была Америка, осталось жить только в Старом Свете. Такая же судьба постигла и другое копытное животное — лошадь. Трехпалые предки лошадей — гиппарионы из Нового Света переселились в Старый Свет. Точно так же из Америки переселялись и другие древние лошади, ибо основная линия эволюции лошадей происходила в Северной Америке. Новый Свет дал и ту линию, от которой происходят современные лошади… и все-таки все многочисленные разновидности лошадей в Америке вымерли, а в Старом Свете и по сей день сохранились последние стада диких лошадей.

Северная Америка является родиной семейства верблюдов. Ископаемые остатки верблюдов находят здесь в слоях, относящихся к середине третичного периода. В Евразии и Южной Америке верблюды появились лишь в четвертичном периоде, то есть спустя несколько десятков миллионов лет. Но в Северной Америке верблюды вымерли, хотя когда-то здесь обитало около тридцати различных родов. А в пустынях Центральной Азии и в горах Южной Америки до сих пор живут дикие верблюды, хотя, конечно, южноамериканские гуанако и викуньи существенно отличаются от центральноазиатского дикого верблюда.

Таким образом, через Берингию проходили многочисленные копытные животные, предки современных парнокопытных и непарнокопытных, тапиров и лошадей, носорогов и верблюдов. Берингийский мост оказался достаточно широк и обилен пищею для того, чтобы по нему могли пройти самые крупные из ныне живущих млекопитающих — слоны, вернее, их древние предки и волосатые северные слоны — мамонты.

У слонов, мамонтов, мастодонтов и других хоботных общий предок с африканскими даманами, водолюбивыми дюгонями и ламантинами и вымершими «страннорогами», уинтатериями. Прямые предки слонов, небольшие животные, лишенные хобота и бивней, найдены в Египте и имеют возраст порядка пятидесяти миллионов лет. Видимо, территория Африки была той колыбелью, где формировались различные ветви «слонового древа». Все эти группы пускались в далекие странствия и с удивительной быстротой оказались на «краю Ойкумены». А оттуда через Берингию почти все появлялись в Новом Свете, причем не только в Северной Америке, но и в Южной.

Древние родичи слонов, мастодонты, около сорока миллионов лет назад начали странствие из Северной Африки, заселили Европу, Азию, пересекли Сибирь и через Берингию добрались до Нового Света. А там их путь лежал в южном направлении: через Северную и Центральную Америку в Южную, которой они достигли лишь в четвертичный период, когда исчез Панамский пролив и образовался перешеек суши между двумя частями Нового Света.

Известно около полутора десятков видов мастодонтов, из них многие общие для Старого Света и Северной Америки. «По ряду признаков мастодонт был очень близок к мамонту. Однако между мастодонтом и мамонтом много и различий, особенно в строении зубов, — пишет Р. Эндрюз. — Мастодонты бывали разных видов. Были, в частности, “длиннорылые” мастодонты. Трудно представить себе существо с нижней челюстью, почти равной росту зверя. Однако такие животные существовали. В холке этот мастодонт достигал двух с половиной метров, а его нижняя челюсть была всего лишь на пятнадцать сантиметров короче. Хобот покоился в этой челюсти, как в корыте, и не свешивался вниз. Он был короче слоновьего и предназначался главным образом для того, чтобы доставать что-либо сверху».

Число видов хоботных, которые прошли, через Берингию в Америку, превышает дюжину и, быть может, достигает двух десятков. Вслед за мастодонтами в Новый Свет приходят мамонты, которые, быть может, заселили не только Северную Америку, но и проникли в Южную. Около миллиона лет назад предки мамонта появились в Индии. Животные эти достигали двух с лишним метров в высоту и жили в жарком климате. По мере продвижения на север мамонты становились все крупнее и «морозоустойчивее». Около восьмисот тысяч лет назад мамонты были на двух противоположных концах земли — во Франции и в Северной Америке. Высота гигантов доходила до четырех метров, и им нипочем были суровые морозы и метели ледникового периода. Когда в Новый Свет проникли первые люди, они встретились там с тремя разновидностями хоботных. На Крайнем Севере, на Аляске, обитал волосатый гигант, сибирский мамонт, облик которого хорошо известен после сенсационных находок в вечной мерзлоте Якутии и Колымы. Южнее, в средней полосе Северной Америки, обитал так называемый Джефферсонов мамонт, названный в честь Томаса Джефферсона, одного из первых американских археологов. В теплых районах жил огромный южный слон, который, как сибирский и Джефферсонов мамонт, перешел из Старого Света в Америку по Берингийской суше, только в более раннее время, когда климат был мягче.

Охотясь на мамонтов и других крупных животных, через Берингию в Новый Свет попали и первобытные «колумбы».

Все попытки обнаружить на территории Америки человекообразных обезьян, ископаемых или живых, оканчивались, как уже говорилось, неудачей. В Новый Свет, вероятнее всего через Берингию, а не Северную Атлантиду, десятки миллионов лет назад попали первые приматы, прародичи современных лемуров и долгопятов. В Северной Америке существовали десятки различных родов этих животных в начале третичного периода, но все они бесследно вымерли.

Неизвестно, каким образом попали в Южную Америку предки нынешних широконосых обезьян: то ли по Берингийскому мосту (но остатков их в Северной Америке почему-то не обнаружено), то ли по Южной Атлантиде, связывавшей когда-то Африку и Южную Америку. Предки широконосых обезьян жили в Южной Америке десять — двадцать миллионов лет назад и, когда установилась связь с Северной Америкой через Панамский перешеек, начали осваивать и этот материк, верней, Центральную Америку (два вида южноамериканских обезьян живут ныне в южной части Мексики, возможно, что раньше они обитали и дальше к северу).

Следующим приматом, после полуобезьян и предков широконосых обезьян Южной Америки, был представитель рода хомо — человек. Никаких промежуточных звеньев в родословной человечества от человекообразных обезьян до человека разумного — ни австралопитеков, ни питекантропов, ни даже неандертальцев — в земле Нового Света до сих пор не найдено. К сожалению, спорны и все находки черепов и скелетов древнейших американцев, относящихся к эпохе последнего оледенения.

«Мамочкой из Миннесоты» окрестили журналисты скелет пятнадцатилетней девочки, обнаруженный в 1931 году в отвалах во время работы бульдозера. Естественно, что пласты земли, позволяющие датировать находку, были перемешаны. Поэтому скептики относили находку к XIX веку нашей эры, полагая, что это скелет девушки местных индейцев племени сиу. А романтики считали, что найдены останки древнейшей жительницы Нового Света. Облик «мамочки из Миннесоты» напоминал облик индейцев, однако были и своеобразные черты, отличавшие «палеоиндианку» от современных индианок: резкий прогнатизм, то есть выдающийся профиль лица, и исключительно крупные зубы. После долгих дискуссий антропологи пришли к выводу, что «в общем скелет из Миннесоты морфологически достаточно интересен, но в расогенетическом плане его значение падает, по-видимому, на реконструкцию процессов расогенеза в более позднюю эпоху». Иными словами, «мамочка из Миннесоты» является палеоиндианкой, однако считать ее древнейшей американкой нет оснований.

Еще большие споры вызвал череп палеоиндианки, найденный в 1933 году юными искателями сокровищ в Лагуна Бич, в Калифорнии. Сначала его признали черепом доисторического человека, затем — представительницы так называемого «народа Дубовой рощи» (Оак-Гроув), наиболее древнего из известных племен, населяющих Калифорнию, а после этого пришли к выводу, что «череп не отличается от черепа обычного калифорнийского индейца». Когда же череп попал в крупнейший антропологический центр — Музей человека в Париже, эксперты определили, что ракушки, оказавшиеся внутри черепа, вымерли сто тысяч лет назад!

В 1967 году череп «девушки из Лагуны» попал в руки Льюиса Лики, прославившегося своими находками «человека умелого» в Восточной Африке. Всемирно известный антрополог определил находку как очень древнюю и отправил череп в лабораторию для датировки его с помощью радиоактивного углерода. Анализ показал дату, равную около 17 тысяч лет. Но когда тщательно изучили место находки «девушки из Лагуны», оказалось, что череп залегал между слоями возрастом восемь и девять тысяч лет. Так что вопрос о возрасте палеоиндианки из Калифорнии и по сей день остается открытым.

Спорной остается и датировка останков еще одной палеоиндианки, фрагментов скелета и черепной коробки, обнаруженных в окрестностях Мидленда, штат Техас. Даты, полученные по радиоактивному углероду, дают разброс от четырех тысяч до двадцати тысяч. Достоверными находками древнейших жителей Америки являются кости черепа палеоиндейцев, найденных на территории Мексики — в Тепекспане, Санта Мария Астахуакан и Пеньон де лос Баньос. Возраст их в пределах десяти тысяч лет, и, вне всякого сомнения, это далеко не самые первые люди Старого Света, попавшие в Новый Свет по Берингийскому мосту.

Возможно, в будущем удастся открыть останки гораздо более древних людей. И не на территории Центральной Америки, а куда как ближе к Берингии — на Аляске, на тихоокеанском побережье Северной Америки. Видимо, следует ожидать и находок древних скелетов и черепов в Старом Свете поблизости от Берингии, чтобы произвести детальное сравнение их с палеоиндейскими (пока что ближайшими находками в Азии являются останки людей, найденных в Японии, Северном Китае и на Афонтовой горе в Западной Сибири). Но все это — дело будущего. Однако и сейчас ученые пытаются проследить берингийские пути хомо сапиенса, человека разумного, из Старого Света в Новый. Только делают это не палеоантропологи, а генетики и биологи.

У индейцев Америки абсолютно преобладает I группа крови, а наличие у них других групп говорит о смешении с европеоидами или негроидами, появившимися в Новом Свете после Колумба. Это говорит о том, что заселение Америки осуществили люди с высокой концентрацией I группы крови. В 1955 году в крови одного перуанского мальчика был открыт характерный показатель, который в честь этого мальчика получил название Диего-фактор. Чаще всего Диего-фактор встречается у индейцев Южной Америки, которые, по мнению антропологов, в большей мере сохранили архаичные черты палеоиндейцев. От десятка до сорока процентов южноамериканских индейцев имеют в крови этот фактор. У индейцев Северной Америки Диего-фактор ниже, только пять — десять процентов обладают им. Совсем в незначительном количестве зарегистрирован Диего-фактор у японцев, корейцев, бирманцев, китайцев и некоторых других народов Восточной и Юго-Восточной Азии. У населения Австралии, Океании, большей части Азии и у европейцев Диего-фактор не обнаружен. Это опять-таки говорит о долгой изоляции индейцев Америки — и о том, что ее заселение шло со стороны Восточной Азии через Берингию.

На Хабаровском симпозиуме по Берингии был сделан интересный доклад, посвященный генетическому анализу народов Северной Азии и сравнению их с индейцами Америки. «Современные народы Сибири и Америки различались в древности не больше, чем две соседние популяции одного племени, — утверждают Ю. Г. Рычков и В. А. Шереметьева. — Располагая данными о генетической структуре народов Северной Азии, мы можем показать, что, с точки зрения генетики человека, разрыв между историей населения Америки и Северной Азии был сильно преувеличен на основании археологических данных. В действительности, по данным о концентрации независимых генов, рассматриваемых как случайные выборки из североазиатского и американского генных пулов, народы Северной Азии в целом отличаются от народов Америки не более, чем могут отличаться друг от друга две соседние популяции какого-либо одного современного народа Сибири».

Современные народы Северной Азии полностью сохраняют генофонд, доставшийся им от их предков, живших четыре — пять тысяч лет назад в эпоху неолита, новокаменного века. Эта эпоха длилась не одну тысячу лет и базировалась на фундаменте еще более продолжительной и древней эпохи — палеолитической. Подобно тому, как современные народы Северной Азии унаследовали генофонд от неолита, создатели неолитических культур Сибири получили его от своих предков, людей палеолита. «Следовательно, можно заключить, что констатированная выше поразительная генетическая близость народов Северной Азии и Америки не случайна и восходит к единому генному пулу населения палеолитической эпохи в Северной Азии, — делают вывод докладчики. — На основании изложенных данных можно предположить, что накануне своего разделения, давшего начало американской и североазиатской ветвям, исходное палеолитическое население генетически представляло единое целое или состояло из групп — субпопуляций, различавшихся не более, чем две субпопуляции одного племени».

Одно из таких племен проникло по Берингийской суше в Америку и дало начало американским индейцам, несмотря на все свое разнообразие, как показывают данные генетики, антропологии и других наук, изучающих род «хомо», являющихся однородной популяцией, восходящей к очень древним, но немногочисленным предкам.

Естественно, что только счастливая случайность сохраняет на протяжении тысячелетий, а то и десятков тысячелетий череп и скелет человека. Но ведь помимо останков древние люди оставили и другие следы своего существования. В первую очередь это каменные орудия, над которыми не властны ни жара, ни сырость, ни время, губительные для скелетов и черепов наших предков.

Еще во времена глубокой древности люди находили каменные топоры и другие орудия, изготовленные из камня. Их происхождение приписывалось богам или явлениям природы. «Громовики» — так называли их когда-то. И находили обычно эти каменные орудия вместе с костями вымерших животных, которых принимали за останки гигантов, циклопов и т. п. В XVIII столетии палеонтологи твердо знали, что кости принадлежат не мифическим существам, а древним слонам, львам, носорогам, ящерам. Но никто даже в начале прошлого столетия не мог поверить, чтобы вместе с останками «допотопных» зверей находились орудия, сделанные рукою человека.

Доказать, что первобытный человек жил в эпоху мамонтов и других вымерших животных, задался целью Буше де Перт, скромный чиновник для своих современников и великий археолог для благодарных потомков. В течение доброй четверти века пытается Буше де Перт доказать свою правоту, но наталкивается на скепсис представителей официальной пауки. Только в шестидесятых годах прошлого века признают его открытия. Первое же открытие орудий первобытного человека было сделано французским революционером в науке в 1838 году.

И в том же 1838 году на другом конце света, в низовье реки Барбьюз, штат Миссури, американец Альберт Кох находит в слое золы, оставшейся на месте древних кострищ, обожженные кости мастодонта и орудия, изготовленные из камня и кости. Несколько изделий лежало около костей мастодонта, причем один из наконечников копья располагался над берцовой костью, соприкасаясь с нею. Это означало, что владелец орудия и мастодонт — современники. По мнению Коха, животное завязло в болоте и тут его прикончил первобытный человек, а потом частично съел «после обжаривания на костре».

Но если ученые не верили Буше де Перту, обнаружившему «ископаемого человека» в Западной Европе, то тем более никто не принял во внимание находку Коха, сделанную в Новом Свете. Орудия первобытного человека, неандертальца и кроманьонца, стали изучаться в Старом Свете после того, как в поддержку Буше де Перта выступил французский геолог Эдуард Ларте: в 1861 году он выпустил книгу «Новые исследования к вопросу о сосуществовании людей и больших ископаемых млекопитающих, которые были типичны для последней геологической эпохи».

В конце XIX — начале XX века изучение орудий первобытных людей превратилось в солидную научную дисциплину. Находки были сделаны повсеместно в Западной, Центральной, Восточной Европе, в Передней, Центральной, Восточной и Юго-Восточной Азии… А в Америке официальное «открытие палеолита» относится к 1925 году, когда любознательный темнокожий ковбой неподалеку от местечка Фолсом в штате Нью-Мексико находит кости вымерших животных и наконечник из кремня, отличающийся от знакомых ему наконечников индейских стрел.

Три полевых сезона работали археологи в районе Фолсома, пока наконец археологи, геологи и палеонтологи, собравшись вместе и детально изучив место находок, не пришли к единодушному выводу: «стоянка внесла самый важный вклад в американскую археологию». Скептики, сомневавшиеся в существовании первобытного человека в Америке, были посрамлены. «Так, спустя почти столетие после находок Коха, произошло открытие палеолита в Новом Свете, послужившее блестящим началом нового этапа в изучении американских древностей, особенностью которого стало прежде всего объединение усилий исследователей разных специальностей. Вскоре выяснилось, что фолсомский тип острий широко представлен в многочисленных коллекциях музеев и любителей-археологов, их, оказывается, давно стали собирать в различных штатах на поверхности выветренных или размытых участков террас, — пишет И. П. Ларичева в монографии “Палеоиндейские культуры Северной Америки”. — Новые открытия сразу же наложили отпечаток на характер заключений в ряде обобщающих работ по ранней истории Нового Света. Уже в 1927 г. в статье “Факты и теории, касающиеся плейстоценового человека в Америке” Пини Годдард высказал предположение о том, что небольшие группы охотников на бизона и карибу около 10 тыс. лет назад вслед за мигрирующими животными пересекли мост суши в районе Берингии и, не сознавая того, стали первооткрывателями Нового Света».

Вслед за открытиями в Фолсоме последовали находки в других районах Соединенных Штатов. Это были орудия, изготовленные рукой человека, жившего тогда же, что и фолсомский охотник на мастодонта, и более древние изделия. В первой половине тридцатых годов начались исследования одного из интереснейших памятников палеолита Северной Америкй — Кловис, расположенного возле границ штатов Нью-Мексико и Техас. Находки в Кловисе были более древними, чем в Фолсоме, — такой вывод сделали археологи и геологи, изучавшие местонахождение.

В 1935 году в горах Сандиа (штат Нью-Мексико) в пещере обнаружили следы еще более ранней культуры, чем культура Фолсом и культура Кловис. «До сих пор мы полагали, что фолсомский человек, живший 10 000 лет назад, был нашим древнейшим гражданином. Теперь у нас есть доказательства о другом древнем человеке — могучем охотнике, с которым фолсомский парень не идет ни в какое сравнение» — так залихватски рекламировала это открытие газета «Сатедей ивнинг пост». Ученые были более сдержанны. «У нас есть безупречные доказательства того, что человек Сандиа жил до человека Фолсома», — писал руководитель раскопок, археолог Фрэнк Хиббен. А геолог, профессор Кирк Брайн из Гарвардского университета, тщательно изучивший пещеру, заявил, что «артефакты, содержащиеся в напластованиях пещеры, появились во время большой влажности, соответствовавшей последнему продвижению ледника висконсинского периода. Апогей этого периода был обозначен стерильными желтыми отложениями охры, указывавшими в соответствии с принятой хронологией на возраст приблизительно 25 000 лет. Люди фолсомской культуры жили в пещере вскоре после этого, а люди культуры Сандиа обитали незадолго до них».

И для культуры Фолсом, и для культуры Кловис, и для более ранней культуры Сандиа характерны были искусно изготовленные наконечники из камня. Казалось бы, если человек пришел в Новый Свет из Азии через Берингию, аналогию этим каменным орудиям надо искать в орудиях палеолита Восточной Азии и Сибири. Однако «ближайшими родичами» каменных наконечников палеоиндейцев оказались изделия из камня, изготовленные людьми палеолита, жившими… на западе Франции и севере Испании, носителями культуры Солютре!

В последние годы были сделаны новые открытия как в земле Америки, так и в Старом Свете, которые существенно сдвинули границы распространения культур каменного века, приблизив их к Берингии. Если первые находки палеолита в Новом Свете сделаны на юге США, то теперь можно проследить путь продвижения первобытных «колумбов» с севера на юг, от Берингии в глубь Америки. «Индустрия» каменного века найдена на Алеутских островах, на Аляске, в Британской Колумбии, в канадских провинциях Альберта и Саскачеван. Когда-то считалось верхом неразумия искать следы палеолита в Сибири, особенно на ее севере, который представлялся сплошной пустыней льда, подобной Антарктиде в эпоху последнего оледенения. Из «Книги открытий» вы знаете, что советские археологи основательно «разморозили» Сибирь, открыв на ее территории многочисленные культуры, проследив развитие традиций на протяжении тысячелетий, от палеолита до культур предков современных эскимосов, коряков, ительменов и других народов «края Ойкумены».

Подлинную сенсацию вызвали два открытия археологов, работающих в Сибири. Магаданский археолог Н. Н. Диков открыл на Камчатке стоянки людей палеолита, культура которых во многих чертах походила на древние культуры палеолита Америки. Якутский археолог Ю. А. Мочанов обнаружил на огромной территории Северо-Восточной Сибири, от Станового хребта и бассейна Ангары на юге Ледовитого океана на севере, от Хеты и Верхнего Вилюя на западе до Охотского моря и бассейна Анадыря на востоке, древнейшую культуру, названную им по месту первой находки дюктайской, также перекликающуюся с культурами палеолита Нового Света.

Последние годы ознаменовались не только открытиями в «пространстве», расширением круга палеолитических находок, но и открытиями «во времени». Прежде считалось, что человек заселил Северо-Восток лишь после того, как завершилась эпоха последнего оледенения, не раньше десяти тысяч лет назад. Ныне здесь известны следы пребывания людей более тридцати тысяч лет назад! Еще в нашем столетии считалось, что человек в Новый Свет прибыл три, четыре, от силы — пять — шесть тысяч лет назад. Находки в Фолсоме, Сандиа отодвинули время открытия Америки к эпохе последнего оледенения. Сейчас же доказано существование культуры еще более древней, чем культура Сандиа. Создатели ее пользовались примитивными орудиями, напоминающими орудия из камня жителей Восточной Азии, распространенные здесь тридцать, сорок, а то и пятьдесят — шестьдесят тысяч лет назад!

Конечно, примитивность орудия из камня еще не говорит о том, что его создатель должен жить в ледниковую эпоху. Вспомним, что Крашенинников и Атласов видели у ительменов каменные и костяные орудия. Жители Тасмании вплоть до XIX века пользовались орудиями, очень похожими на те, что были в Европе у неандертальцев, свыше ста тысяч лет назад. Каменные орудия должны быть датированы. По глубине геологических слоев, в которых они залегают. По костям животных, которые найдены рядом с орудиями (вспомните мастодонта, найденного Кохом). По изделиям, характерным для той или иной культуры. И, наконец, по радиоуглероду, позволяющему датировать органические остатки, будь то зола древнего костра, срубленное дерево, череп или скелет древнего человека. Именно эти радиоактивные «часы» позволили внести ясность в споры о древности человека в Америке и Восточной Сибири (ведь геологические слои могут быть перемешаны, а «ископаемые животные» вымереть сравнительно недавно).

Что же показали радиоактивные «часы» датировки древнейших стоянок на территории Нового Света и ближайших к нему районов Азии? Обратимся сначала к Америке.

Фолсомский человек, после долгих споров, отнесен к эпохе, последовавшей за максимальным оледенением, охватившим территорию Северной Америки. Он жил в то время, когда великий ледник медленно и неуклонно сокращался, Берингийский мост уходил под воду. Эти события охватывают промежуток времени между десятым — восьмым тысячелетиями до нашей эры.

Культуре Фолсом предшествовала культура Кловис. Ее стоянки датируются по радиоуглеродным «часам» XII–XIV тысячелетиями до нашей эры, а заселение самой стоянки Кловис, давшей имя целой культуре, определяется временем порядка 16 тысяч лет.

Еще более ранняя культура Сандиа, как вы помните, датировалась возрастом 20–25 тысяч лет. Датировка эта исходила из геологической структуры пещеры. Когда в лабораторию был послан обожженный фрагмент бивня мамонта, обнаруженный в пещере, его возраст был определен в «двадцать тысяч лет и более». Более тщательные анализы показали, что мамонтовый бивень оказался в костре, разведенном первобытным человеком 26 тысячелетий назад. Однако и это далеко не самое древнее свидетельство пребывания человека в Новом Свете!

«Стадией до наконечников» называют самые ранние этапы развития палеолита Америки. На острове Санта Роса, возле побережья Калифорнии, человек жил около тридцати тысяч лет назад. Стоянка Тьюл Спрингс, также относящаяся к «стадии до наконечников», датируется по радиоуглероду возрастом более 32 тысяч лет. Стоянка Луисвилл (штат Техас) — более 38 тысяч лет, стоянка Америкен Фоллз (штат Айдахо) — более 30 тысяч лет, а возможно, и 43 тысячи. Это означает, что люди населяли территорию Америки — и не пограничных с Берингией районов Аляски, а ее глубинные и южные районы — тридцать — сорок тысяч лет назад.

Казалось бы, на «краю Ойкумены», на Северо-Востоке, должны быть обнаружены еще более древние следы пребывания человека. Но самая древняя стоянка людей палеолита на Камчатке датируется по радиоуглероду 13–15 тысячами лет. Возраст «дюктайцев», древнейших обитателей Северо-Востока, более древен: самые ранние слои этой культуры датируются 35 тысячами лет, а самые молодые — порядка И тысячелетий.

Между Якутией и юго-западными штатами США, где сделаны древнейшие находки, расстояние огромное. А это означает, что в Сибири, в районе Берингии, следует ожидать новых, более древних находок. Такие, как и на территории Аляски (канадские археологи из Университета Торонто и Национального музея Канады в городе Оттава на XIV Тихоокеанском конгрессе сообщили, что обнаружили предметы из кости, изготовленные с помощью ударов, возрастом более чем в пятьдесят тысяч лет в бассейне реки Юкон, но сообщение это нуждается в проверке).

У науки есть еще один инструмент, позволяющий воскрешать события прошлого, — язык. Распространение языков, их взаимосвязи, их древнее родство может говорить о «делах давно минувших дней» столь же правдиво, как говорят о том данные археологии, генетики, антропологии. Мы уже рассказывали о языках «края Ойкумены», о загадке палеоазиатских народов. Нет ли общих черт в языках палеоазиатов и языках индейцев Америки?

Языки коренного населения Нового Света — одна из самых сложных загадок Америки. По данным генетики, атропологии и других наук о человеке, этот континент был заселен небольшой группой людей. Казалось бы, вполне естественно, что индейские племена, несмотря на все свое разнообразие, должны говорить на родственных наречиях (как, например, в Австралии, где языки аборигенов восходят к общему «языку-отцу»). Но до того, как Колумб открыл Америку, здесь говорили на двух тысячах языках, а сейчас, после исчезновения огромного числа индейских племен все равно количество индейских наречий превышает тысячу. И дело не только в многообразии языков. В конце концов аборигены Австралии, разделенные на племена, изъяснялись на трехстах различных диалектах. Но все эти австралийские наречия, несмотря на многие черты различия, родственны между собой. Языки же индейцев Америки никому из исследователей, несмотря на колоссальные усилия, не удалось привести не только к одному знаменателю, к одному общему «языку-отцу», но и к трем, пяти, десяти, двадцати знаменателям, то есть языкам-предкам.

Число языковых семей на территории Европы невелико. Это великая индоевропейская семья, включающая языки германские, романские, славянские, балтийские (латышский и литовский), албанский, греческий и армянский, уральская семья, на которой в Европе говорят венгры, финны и эстонцы, и стоящий особняком язык басков. На колоссальной территории Евразии насчитывается около двадцати языковых семей. А в Мексике их 19! Всего же в Новом Свете существует около сотни различных семей языков, не имеющих между собой родства.

С давних пор, еще в эпоху «диких» теорий о происхождении индейцев, от пропавших «колен Израилевых», атлантов или «монголов на слонах», делались попытки установить родство языков Америки с языками Старого Света. Язык ацтеков Центральной Америки сравнивали с древнегреческим, язык инков — со священным языком Индии — санскритом и т. д. Все эти фантастические сопоставления были на уровне археологических, этнографических и прочих «сопоставлений» (например, посетив Прибалтику, испанец Энрико Мартинес в XVIII столетии сделал вывод о том, что жители окрестностей Риги «поразительно похожи на индейцев Америки»), не выдерживающих серьезной критики. И только в XX столетии, когда были достаточно хорошо изучены и описаны языки Старого Света и Америки, появились более обоснованные сопоставления языков индейцев с языками Евразии, в первую очередь палеоазиатскими.

Мы уже говорили о стоящем особняком языке жителей низовьев Енисея, кетов. По мнению В. Г. Богораза, кеты — крайнее звено в цепи, соединяющей палеоазиатские языки с языками Юго-Восточной Азии и тибетским, а от последнего тянутся связи к языкам Америки. Другой известный ученый американец Коллинз предположил, что кеты — остатки древнейших жителей Азии, по внешнему облику и по языку родственные тибетцам. От них произошли индейцы-атапаски, населяющие Северо-Западную Америку. Связь языка кетов, а также других палеоазиатских языков с индейскими языками Америки пытался выявить профессор Н. М. Холмер, причем, по его мнению, эта связь тянется не только на восток, к Новому Свету, но и на запад, к языкам Кавказа и языку басков. Все это, по мысли Холмера, остатки древнейшего языка «палеоевразийцев», потомками которых являются кеты и палеоазиаты — чукчи, ительмены, юкагиры, нивхи.

Язык нивхов сравнивали с рядом языков Америки и находили: общие черты. Например, и в нивхском и во многих индейских: языках существуют так называемые «классы числительных» (отдельные числительные существуют для подсчета предметов разной формы, отдельно — мелких круглых, вроде яиц, отдельно для капель воды, икринок, отдельно для длинных предметов, отдельно для сетей и т. д.). Язык древних жителей Камчатки, ительменов, так же как и многочисленные языки Нового Света, характеризуется особыми звуковыми цепями, допускающими скопление нескольких согласных подряд. И чукотский, и эскимосский, и ряд индейских языков относятся к так называемому инкорпорирующему типу языков, допускающих создание чудовищно длинных «слов — предложений».

Выдающийся исследователь индейских культур Америки и американских языков Э. Сепир привел примеры, показывающие сходство китайского и родственного ему тибетского языков с языками атапасков и ряда других племен, живущих в Северо-Западной Америке. Другой известный языковед Морис Свадеш считает, что эти индейские языки являются своеобразным связующим звеном между Старым и Новым Светом. С одной стороны от них протягиваются родственные нити к языкам коренного населения Америки, а с другой — к палеоазиатским, китайско-тибетским в ряду других языков Азии.

Вы, вероятно, заметили, что чаще других с языками палеоазиатов и других обитателей Евразии сравниваются языки атапасков и «других индейских племен Северо-Западной Америки». Племена атапасков встречаются от берегов Северного Ледовитого океана до Мексики и от Тихого океана до берегов Гудзонова залива. Но центр их расселения — тихоокеанское побережье Северной Америки. На северо-западном побережье живут родственные атапаскам племена тлинкитов и хайда, а еще одно близкое по языку племя — эйяки обитает на южном побережье Аляски. В родстве с атапасскими языками находятся и вакашские языки, распространенные на острове Ванкувер и соседнем с ним участке тихоокеанского побережья Канады.

Не только языки этих племен, но и мифология обнаруживает черты сходства с палеоазиатской. Сходство это обнаружили крупнейшие исследователи народов Северо-Восточной Сибири и Северо-Западной Америки В. Г. Богораз, В. И. Иохельсон, Ф. Боас еще в начале нашего столетия. Так, по подсчетам Иохельсона, из 122 мотивов корякского фольклора общих с индейцами Америки — 71, в то время как с эскимосами всего лишь 16, а с остальными народами Старого Света — 12.

Особый интерес исследователей и по сей день привлекает цикл мифов, связанных с образом Ворона. Ительмены называют его Кутх, коряки — Куткыннеку, тлинкиты — Иель, атапаски — Чулян и т. д. Персонаж этот встречается в мифах и сказках чукчей, эскимосов, будь то эскимосы, живущие на Чукотке, или эскимосы Гренландии, ительменов, коряков, атапасков, тлинкитов, эйяков Аляски, а также ряда других племен тихоокеанского побережья Америки.

Похожесть сюжетов, образов, тем в цикле о Вороне у палеоазиатов и индейцев настолько велика, что не может быть случайной. По мнению многих специалистов, в том числе крупнейшего советского фольклориста Е. М. Мелетинского, посвятившего образу Ворона монографию, происхождение цикла уходит в глубочайшую древность. Возможно, что общее наследие предков палеоазиатов и племен индейцев, говорящих на атапасских языках (по мнению Ю. А. Мочанова, открывшего «дюктайцев», древнейших обитателей Северо-Востока Сибири, предками атапасков были носители так называемой белькачинской культуры, распространенной на «краю Ойкумены» около четырех — пяти тысяч лет назад).

Некоторые исследователи пробуют заглянуть с помощью данных фольклора и мифологии еще дальше в глубины тысячелетий и найти «сибирские корни» представлений, бытовавших у индейцев Америки. Этому был посвящен, например, доклад Е. А. Окладниковой «Культ хищных птиц у индейцев Северной Америки (Калифорния) и тюркоязычных народов Северной Азии и Сибири», прочитанный на XIV Тихоокеанском конгрессе в Хабаровске.

Большинство индейских племен Калифорнии исчезло, и судить об их культуре и образе жизни мы можем главным образам по записям и коллекциям, сделанным в ту пору, когда территория нынешнего штата США была частью «Русской Америки». Индейцы Северной Калифорнии, как и палеоазиаты, и племена, говорящие на атапасских языках, почитали великого Ворона, которого называли Куксу. «Вороний культ незримыми нитями связывает культуру калифорнийцев с миром идей не только их северных соседей — индейцев северо-западного побережья Северной Америки, Британской Колумбии, но и народов, живущих по другую сторону Берингова пролива. Эти связи прослеживаются в мифологии, наскальном искусстве, ритуальных костюмах, в этимологии имени Куксу», — констатирует Е. А. Окладникова.

Обращаясь к образу второго божества, особо почитаемого калифорнийскими индейцами, Молока, или Бога-Громовика, являвшегося в образе орла или калифорнийского кондора, исследовательница отмечает, что в его культе имеется много общих черт с культом орла у сибирских народов, народов Севера Азии, а также Приуралья, которые нельзя объяснить случайным совпадением. «Сложный комплекс общих характерных черт культа хищных птиц Калифорнии и Евразии позволяет говорить о существовании древнего культурного общения и подтверждает вероятность генетического родства».

Перу Е. А. Окладниковой принадлежит книга «Загадочные личины Азии и Америки», вышедшая в 1979 году в Сибирском отделении издательства «Наука». В ней рассказывается о мало известных, но крайне интересных наскальных изображениях — петроглифах, высеченных на скалах Северо-Запада Америки. «Омываемые водами Тихого океана, наскальные изображения, оставленные на валунах и прибрежных утесах, тянутся непрерывной чередой по всему побережью. Эта цепь уникальных памятников неожиданно возникает среди валунов Аляски и доходит до р. Колумбия, — пишет Окладникова во введении к книге. — Использованные в работе материалы позволяют подтвердить и расширить сложившиеся в этнографической и исторической литературе представления о том, что культура индейцев северо-западного побережья Северной Америки развивалась под влиянием богатых мифологических и религиозных традиций народов Северо-Восточной Азии, Дальнего Востока и Сибири, Можно полагать, что сама практика создания наскальных рисунков была привнесена на Американский континент одной из многочисленных волн миграций населения из Северо-Восточной Азии».

Петроглифы северо-западного побережья Северной Америки были известны давно. Систематическое изучение их началось еще в начале нашего века. Но совсем недавно были открыты наскальные изображения на «краю Ойкумены», оставленные древними людьми на береговых обрывах чукотской реки Пегтымель. И находка их позволила перебросить еще один «мостик» между древнейшими жителями Северо-Востока Азии и Нового Света.

Среди множества рисунков Пегтымеля, изображающих сцены охоты, морские байдары и лодки и т. п., выделяются изображения мужчин и женщин с чудовищными грибами на голове. Грибы эти не так уж и трудно опознать: это красные мухоморы, растущие в чукотской тундре так же, как растут они в российских лесах. В монографии Богораза, посвященной религиозным представлениям чукчей, можно найти «ключ» к смыслу рисунков, изображающих людей-мухоморов.

Согласно мифологии чукчей, есть особое «племя мухоморов». Эти «мухоморы являются к пьяным людям в странной человекоподобной форме. Так, например, один мухомор явился в виде однорукого человека, а другой — похожим на обрубок. Это не духи, это именно мухоморы как таковые. Число их, видимое человеку, соответствует тому, сколько он их съел. Если человек съел один мухомор, он увидит одного мухомора-человека, если съел два-три, увидит соответствующее число. Мухоморы берут человека за руки и уводят его на тот свет, показывают ему все, что там есть, проделывают с ним самые невероятные вещи».

Не только чукчи, по и другие палеоазиатские народы употребляли мухоморы как средство опьянения. Вне всякого сомнения, создатели петроглифов Пегтымеля, будь то предки чукчей или другого палеоазиатского народа, имели культ людей-мухоморов. А он, в свою очередь, уводит нас в Новый Свет.

Среди скульптур, созданных индейцами майя, есть изображения каменных грибов, из ножек которых выступают человеческие лица. Это «идолы в форме гриба», изваянные еще в I тысячелетии нашей эры. Культ грибов, вызывающих галлюцинации, был не только у древних майя, он сохранился и по сей день у потомков майя, индейцев Гватемалы. И не только у них, но и у многих индейских племен, живущих на тихоокеанском побережье Северной Америки.

«В таком случае напрашивается вопрос; а не связаны ли центрально-американские культовые изображения грибов с пегтымельскими не только хронологически, но и генетически? Нет ли у них какого-нибудь общего источника? Может быть, они представляют собой пережиточные отголоски какой-то забытой древней культуры, простиравшей свое влияние и на Чукотку, и в Америку? — задается вопросом Н. Н. Диков, открывший и описавший петроглифы Пегтымеля. — Тем более, что там и тут мы обнаруживаем порой совершенно общие стилистические приемы в наскальном искусстве, например стилизацию растопыренных оленьих копыт наподобие гусиных лап».

Тут, однако, мы должны перейти к заключительной части нашего повествования, названной «Книгой проблем». Ибо установление родства культур, разделенных между собой тысячами километров в пространстве, а порой и тысячелетиями во времени, является одной из самых актуальных проблем современных наук о человеке.