Мы уже упоминали «колумба Камчатки» Степана Петровича Крашенинникова, который был и географом, и зоологом, и этнографом, и геологам, и ботаником. «Колумба Камчатки» можно с полным правом назвать и «колумбом Берингии», ибо он первым высказал предположение о том, что Северо-Восточная Азия и Северо-Западная Америка соединялись когда-то сухопутным мостом.

В распоряжении Крашенинникова были лишь отрывочные и скудные сведения о «крае Ойкумены», северо-восточной оконечности Евразии, и об Американском материке, лежащем неподалеку от этого «края». Он располагал лишь записями, сделанными участником экспедиции Беринга Стеллером, в ту пору еще не изданных. «Хотя об Америке, которая лежит от Камчатки в восточной стороне, точных и обстоятельных не имеем известий, чего ради оную страну можно было осваивать без описания до тех пор, пока морской Камчатской экспедиции путешествие в Америку на свет издано будет, однако для порядку, чтоб о всех соседственных с Камчаткою местах читателю было хотя некоторое понятие, то сообщим мы здесь, что в записях господина Стеллера по разным местам собрано», — сообщал Крашенииников в своем «Описании земли Камчатки».

И далее писал о том, что сходство северо-западной окраины Нового Света и Северо-Востока Азии позволяет сделать следующий вывод: «…Не без причины можно заключить бывшее некогда между сими землями соединение, особливо в тех местах, где нос Чукотский: ибо между им и отпрядышем земли, который в восточной стороне прямо против оного находится, расстояние не более двух градусов с половиною».

Отметив сходство между жителями Камчатки и Американского материка, Крашенинников задается вопросом: «Откуда жители в Америке?». И отвечает на него так: возможно, что люди пришли сюда по сухопутному «соединению», существовавшему между материками, или же по цепочке островов, протянувшихся между Америкой и Азией. «Ибо хотя положить, что между Америкою и Азией не было никогда соединения, однако в рассуждении близости обеих частей света в севере никто не скажет, что из Азии нельзя было переселиться жителям в Америку, особливо же, что довольно островов и на милом оном расстоянии, которое немало способствовать могло к переселению».

Мысль о том, что предки индейцев могли прийти из Азии в Новый Свет, высказывалась еще в конце XVI столетия. Но это было чисто умозрительное заключение, такого же порядка, как рассуждение о том, что индейцы — потомки атлантов или пропавших «десяти колен Израиля». Крашенинников опирался на факты, ибо как никто другой в то время знал нравы, быт, язык населения Камчатки и имел сведения о жизни индейцев Северо-Западной Америки. О том, что предки индейцев пришли северным путем из Азии, писал в XVIII столетии один из самых замечательных сынов Америки, ученый, писатель, общественный деятель, бывший президентом США и автором «Декларации независимости» Томас Джефферсон (1743–1826).

«Описание земли Камчатки» вышло в свет в 1756 году (труд был закончен автором в 1751 году), а затем переведено на четыре европейских языка. Неизвестно, был ли знаком с этой книгой Джефферсон. К мысли об азиатском происхождении индейцев его привели результаты археологических раскопок.

Не знаем мы, была ли известна книга Крашенинникова и знаменитому натуралисту и естествоиспытателю XVIII века Бюффону. В 60-х годах этого столетия он выдвинул идею о том, что фауна Старого Света проникла в Новый Свет через сухопутный мост, соединявший два материка. В 1769 году на латыни выходит в свет труд русского академика П. С. Палласа, посвященный вымершим гигантам Сибири — мамонту и шерстистому носорогу.

Находки вымерших слонов были известны и в Евразии и в Америке. Паллас предположил, что слоны могли прийти в Новый Свет из Старого через крайнюю оконечность Восточной Азии, которую от Америки отделял гораздо более узкий пролив, чем нынешний. Правда, Паллас предполагал, что слоны могли попасть в Новый Свет и иным путем.

Опираясь на данные Палласа, натуралист Т. Пеннет в своей «Арктической зоологии», увидевшей свет в 1785 году, полагал, что американские бизоны — это потомки ископаемых бизонов, которые водились в Восточной Сибири. В Новый Свет они попали через узкий канал, разделявший когда-то Чукотку и противоположный берег Аляски. Пеннет подчеркивал, что глубина Берингова пролива невелика и, видимо, все пространство между этим проливом и Алеутскими островами занимала обширная суша. Правда, тот же Пеннет полагал, что некоторые животные могли проникнуть из Старого Света в Новый по льду замерзшего Берингова пролива. И указывал третий возможный путь расселения животных из Азии в Америку: через цепочку Командорских и Алеутских островов.

Таким образом, начиная с Крашенинникова во второй половине XVIII столетия независимо друг от друга или же, как в случае Бюффона, Палласа и Пеннета, опираясь на взгляды предшественника ученые высказывали гипотезы о существовании сухопутного моста, некогда соединявшего между собой Старый и Новый Свет. В XIX столетии эту гипотезу также поддержали многие ученые. Однако на сей раз Берингии, сухопутному мосту между Северо-Восточной Азией и Северо-Западной Америкой, пришлось выдержать конкуренцию с другим гипотетическим мостом между Старым Светом и Новым — Северной Атлантидой, которая, по мысли многих исследователей, связывала Европу и Северную Америку и через которую шло расселение фауны и флоры.

«Северная Атлантида или Берингия?» — этот вопрос дискутировался в научной литературе после того, как в 1864 году появилась книга Освальда Геера, казалось бы, твердо доказывавшая существование сухопутного моста через Атлантику. В третичном периоде в Западной Европе росли вечнозеленые дубы, клены, платаны, секвойи, болотные кипарисы, ныне свойственные флоре Северной Америки, причем ее восточным, ближайшим к Атлантике областям. Разве не ясно, что европейские растения третичного периода, ныне почти полностью исчезнувшие или вытесненные современной флорой, добрались по сухопутному мосту суши до Америки, где и оказались в изоляции после опускания Северной Атлантиды на дно океана?

Однако против гипотезы Северной Атлантиды выступили крупные специалисты во главе с Азой Греем, Во-первых, говорили они, определения растений третичного периода, сделанные Геером, ненадежны, так как сделаны исключительно по отпечаткам листьев, окаменевших многие миллионы лет назад. Во-вторых, не только среди вымершей растительности Западной Европы, но и среди нынешней растительности Восточной Азии, в первую очередь Японии, мы находим виды, которые когда-то жили в Европе, и представители этих видов встречаются на западном, тихоокеанском побережье Северной Америки. В-третьих, что также не исключено, сходные виды могли развиваться в Западной Европе и Северной Америке независимо, так как условия жизни, климат в третичном периоде были в этих районах одинаковы.

Вот почему Аза Грей, Оливер и ряд других ученых предлагали «берингийский ключ» к решению загадки общности флоры и фауны Старого и Нового Света. Мост суши между континентами в районе Берингова пролива более короток и более вероятен с точки зрения геологии, чем длинный, протянувшийся от Западной Европы через Британию, Ирландию, Исландию, Северную Атлантику сухопутный мост к берегам Северной Америки.

В 1877 году вышел том «Путешествий на север и восток Сибири», посвященный сибирской фауне, автором которого был русский зоолог, путешественник и исследователь Азии Александр Федорович Миддендорф. Он много странствовал по необъятным просторам северной и восточной Сибири, проводя исследования ее растений, животных, минералов, осуществив первые подробные исследования вечной мерзлоты и определив южную границу ее распространения. Миддендорф не мог не отметить сходство фауны и флоры Восточной Сибири и запада Северной Америки. По его мнению, объясняется оно существованием сухопутного моста между континентами. В пользу этого предположения помимо фактов, уже известных, Миддендорф привел очень интересное наблюдение.

Стеллер сообщает о «морской корове», обитавшей на острове Беринга, которую впоследствии очень быстро истребили промышленники. Родственники морокой коровы Стеллера дюгони и ламантины обитают в прибрежных частях морей и рек и в открытом море не живут. «Быть может, — предположил Миддендорф, — морские коровы, жившие на острове Беринга, — лишь последние остатки былых стад? А сам остров Беринга — остаток большой земли, затонувшей в Беринговом море, прорезанной могучими реками?» Стеллер сообщает, что встречал морских коров главным образом в устьях речек, прорезающих остров Беринга. Когда-то и реки были больше, ибо текли не по маленькому клочку земли, а по обширной суше на месте Берингова моря, и морских коров было больше. Стада их заходили в устья рек подобно тому, как это делают ныне родичи морских коров Стеллера, живущие в теплых водах.

Гипотеза о Берингии, новые факты и новые идеи появились с наступлением двадцатого столетия. Для геологии оно ознаменовалось выходом трехтомного труда «Лик Земли», автором которого был крупнейший австрийский геолог Эдуард Зюсс. Смелыми и красочными мазками обрисовал Зюсс историю нашей планеты с ее разрушающимися и вздымающимися горами, мостами суши, связывавшими когда-то континенты, а ныне ушедшими на дно. Берингийский мост суши, связывавший когда-то Старый Свет и Новый, был для Зюсса лишь одним из незначительных связующих звеньев, что объединяли когда-то нашу планету в один массив суши. Главными звеньями этой цепи были затонувшие материки Атлантида в Атлантике, Пацифида в Тихом океане и Лемурия в Индийском.

Взгляды Зюсса были подвергнуты суровой критике, спор о затонувших материках до конца не решен и по сей день. Но его предположение о сухопутном мосте суши, пролегшем между Азией и Америкой в районе Берингова пролива, было тем необходимым «геологическим камнем», который могли положить в здание теории, обосновывавшей существование суши между Старым и Новым Светом, ботаники и зоологи.

В самом начале нашего столетия вышла монография немецкого зоолога В. Кобельта «Географическое распространение животных» (на немецком языке она увидела свет в Лейпциге в 1901–1902 годах, а на следующий, год в Петербурге вышел ее русский перевод. Кобельт дал «крещение» гипотетической суши, связывавшей Азию и Америку в районе Берингова пролива и, быть может, почти всего Берингова моря. Он называл ее Behringis — Берингиада, Берингия, Берингида (в русской литературе принято написание Берингия). Размеры затонувшей суши Кобельт не пытался определить, справедливо полагая, что на этот вопрос смогут лучше ответить не зоологи, а геологи и океанологи. Но, сравнивая фауны Северо-Восточной Азии и Америки, Кобельт пришел к выводу, что сухопутная связь между континентами в районе Берингова моря прервалась сравнительно недавно.

В двадцатые годы появляется целый ряд работ, в которых рассматривается вопрос о Берингии. Причем авторами их являются не только зоологи и геологи, но и ученые, изучающие историю народов «края Ойкумены» и Нового Света.

Представители многих национальностей претендуют на лавры первооткрывателя Америки, предшественников Колумба. Это и баск, и поляк, и немец, и испанские, и португальские мореходы, и француз, и африканцы мандинго, и арабы, Возможно, что кто-либо из европейцев или африканцев или жителей Азии и побывал в Новом Свете до Христофора Колумба (вспомним хотя бы викингов!). Но все-таки именно Колумб открыл западному миру дорогу через Атлантику в Новый Свет! Американистика, наука, посвященная коренным жителям Америки и их цивилизациям, знает своего «колумба». Только он не «открыл», а скорее «закрыл» Америку. Закрыл для всякого рода измышлений, псевдонаучных «теорий» и поисков в земле Нового Света того, что там не может быть. Колумба американистики зовут Алеш Хрдличка.

Хрдличка родился в 1869 году в многодетной семье чешского столяра. В возрасте тринадцати лет он был привезен в Соединенные Штаты, где благодаря своему таланту и упорному труду стал одним из крупнейших ученых-антропологов нашего столетия и «столпом» американистики как самостоятельной научной дисциплины.

Свою долгую жизнь Хрдличка посвятил двум важнейшим проблемам: «неандертальской фазе в становлении человека» (именно так называется одна из монографий маститого ученого) и проблеме происхождения индейцев.

Хрдличка камня на камне не оставил от «вещественных доказательств» в пользу того, что в Новом Свете когда-то обитали человекообразные обезьяны. Все найденные костные остатки и черепа, после того как их изучил Хрдличка, получали иную «прописку»: это был фрагмент вымершего хищника, зуб ископаемой свиньи, — все, что угодно, но только не остатки наших человекообразных предков!

Столь же убедительно показал Алеш Хрдличка, превосходный знаток неандертальцев, что в Новом Свете не было этих древних людей, отличавшихся от людей современного типа. Во всяком случае вещественных доказательств пребывания неандертальцев в Америке никому не удалось найти. Отсюда следует вывод: человек разумный не мог произойти от своего предка неандертальца на территории Нового Света. Откуда же тогда пришли предки индейцев на свою нынешнюю родину?

Хрдличка считал, что человек пришел в Америку из Азии, и указывал конкретный путь, каким шло заселение Нового Света. Причем выводы его базировались не на кабинетных рассуждениях, а на полевой работе, проведенной на территории двух материков — Америки и Азии. В 1912 году он специально приезжает из Соединенных Штатов в Иркутск, ибо здесь, в Прибайкалье, по его мнению, находилась колыбель первых американцев. Четверть века спустя он вновь прибывает на берега Ангары, чтобы провести новые исследования.

Каким же путем попали жители Прибайкалья в Новый Свет? Ведь между Америкой и Байкалом пролегли многие тысячи километров суши и океанских вод. Хрдличка полагал, что движение шло в северо-восточном направлении. Первобытные охотники, вооруженные копьями с наконечниками из кости и камня, не знавшие в ту пору ни лука, ни стрел, продвигались за стадами мамонтов, бизонов, диких лошадей. Эти крупные животные мигрировали из Сибири на Чукотку — и вслед за ними шли охотники. Животные форсировали Берингов пролив и оказались в Новом Свете — и первобытный человек вслед за ними попал на Американский континент в районе полуострова Аляска.

В поисках следов первобытного человека в Америке Алеш Хрдличка провел детальные археологические исследования на Севере Америки. Особенно тщательно он вел поиски на Аляске. Его находки, так же как и открытия его коллег и учеников, позволили перекинуть «мост» между находками в окрестностях Байкала, долины рек Ангара и Лена и открытиями на Аляске.

Не хватало лишь одного крайне важного звена в той стройной и убедительной теории, которую создал профессор Хрдличка, обосновывая заселение Нового Света из Азии. Каким образом преодолели Берингов пролив сначала крупные животные, вроде мамонтов или бизонов, а вслед за ними — и люди эпохи каменного века, жившие на просторах Сибири и не знакомые с техникой мореплавания? Хрдличка полагал, что единственным, разумным решением этого вопроса будет гипотеза о сухопутном мосте суши, соединявшем Северо-Восток Азии и Северо-Запад Америки.

С этим был солидарен и другой выдающийся исследователь В. Г. Богораз. В статье «Древние переселения народов в Северной Евразии и в Америке», опубликованной в «Сборнике Музея антропологии и этнографии АН СССР» за 1927 год, Богораз анализировал сложную и во многом противоречивую картину, которая сложилась на «краю Ойкумены» и в прилежащих районах Нового Света с его конгломератом культур, народов, языков, традиций. И важнейшим вопросом, который предстоит решить науке, по мнению Богораза, был вопрос о передвижениях народов по Берингийскому сухопутному мосту. «В последнее время, — писал Богораз, — было предложено назвать этот перешеек Берингией… заселение Америки, или, точнее говоря, северо-западной части Северной Америки, происходило из Азии по указанному перешейку Берингии».

Говоря о «последнем времени», Богораз имел в виду фундаментальную работу академика П. П. Сушкина, посвященную происхождению фауны Азии. Касаясь ее северо-восточной части, Сушкин назвал гипотетическую сушу, соединявшую Америку и Азию, Берингией (а не Берингидой или Берингиадой, как еще можно было бы перевести термин Behringis, впервые употребленный Кобельтом в начале века). С тех пор — а работа академика Сушкина увидела свет в 1925 году — термином Берингия пользуются в отечественной литературе не только зоологи, но и ботаники, геологи, археологи, этнографы.

Как представлял Берингию академик П. П. Сушкин? Он полагал, что она была не узкой полоской суши, перекинувшейся между двумя материками через Берингов пролив, не «мостом», по которому мигрировали животные из Азии в Америку или из Америки в Азию, а большой землей. Настолько большой, что здесь могли формироваться самостоятельные виды животных и растений. К западу от Берингии находился древний материк Ангарида, «основой» которого являются нагорья нынешней Восточной Сибири. К востоку от Берингии лежал Северо-Американский континент. И Ангарида, и Северная Америка, и Берингия были самостоятельными, со своей самобытной фауной и флорой.

Эти идеи Сушкина были развиты после смерти маститого ученого его ближайшими учениками и последователями. Зоогеограф А. Я. Тугаринов в статье «О происхождении арктической фауны», появившейся в № 7–8 академического журнала «Природа» за 1929 год, ярко нарисовал величественную картину огромной страны Берингии, протянувшейся от полуострова Таймыр вплоть до островов Канадского архипелага. В нее входили не только нынешняя суша, но и земли, затонувшие впоследствии — мелководные участки нынешних Чукотского, Берингова, Восточно-Сибирского морей, не говоря уже о Беринговом проливе. Здесь, на территории Берингии, предполагал Тугаринов, и сформировалась та фауна, которую мы называем ныне арктической: белые медведи и северные олени, песцы и лемминги.

По мнению другого ученика академика П. П. Сушкина орнитолога Б. К. Штегмана, таежные птицы сформировались на территории Берингии. Он полагал, что территория эта была очень велика, так как сухопутный мост между Азией и Америкой имел ширину во много сотен километров. Не о «беринговом перешейке», соединявшем материки в районе Берингова пролива, а о Беринговом континенте говорил Штегман в статье «Происхождение древнеарктической тайги», опубликованной в журнале немецких орнитологов в 1932 году.

Однако два года спустя в другом орнитологическом издании, выходящем в Лос-Анжелесе, появилась статья американского орнитолога Г. С. Суорта, который высказал сомнение в существовании не только Берингийского континента, но и вообще перемычки суши между материками. Суорт считал, что существование суши между Азией и Америкой принимается априорно, заранее, а затем к этой «Берингиийской аксиоме» притягиваются произвольно подобранные факты, взятые из различных областей науки.

Американский орнитолог ссылался на другого специалиста, палеонтолога Долла, который не только отрицал мост суши между Северо-Востоком Азии и Северо-Западом Америки (во всяком случае, по мнению Долла, этот мост исчез минимум 25 миллионов лет назад), но и подчеркивал, что Берингов пролив в настоящее время уже, чем когда-либо прежде. В былые времена пересечь его было труднее, чем теперь!

Суорт ссылался далее на мнение своего соотечественника американского геолога А. Кнопфа. По мнению Кнопфа, береговая линия Берингова моря постоянно колебалась, море то отступало, то снова наступало, и делать выводы о контурах Берингии слишком преждевременно. Быть может, здесь имели место только местные, локальные изменения, а не общее изменение рельефа, в результате которого суша соединяла два материка, Старый Свет и Новый.

Кнопф предлагал такую реконструкцию Берингии: в начале и середине третичного периода Азия и Америка соединялись сухопутным мостом. Затем последовало общее затопление, и суша погрузилась на дно. Около десяти миллионов лет назад произошло поднятие земной коры, и образовались современные пространства суши, включая острова Берингова моря, что существуют и поныне. И уже десять миллионов лет назад сформировались очертания Чукотки и Аляски. Хотя, делал оговорку Кнопф, в разное время могли быть краткие периоды сухопутного сообщения между Старым и Новым Светом.

Три года спустя после публикации работы Суорта появилась новая работа, посвященная Берингии, автором которой также был специалист по птицам, орнитолог. Опубликована она была в сборнике, посвященном памяти выдающегося советского зоогеографа академика М. А. Мензбира и называлась «Орнитогеографические соотношения на Крайнем Северо-Востоке Палеарктики в связи с особенностями ландшафта». Автором ее был молодой орнитолог Л. А. Портенко.

В статье высказывалась гипотеза о том, что не обширный континент или сплошной мост суши, а архипелаг островов служил мостом для перехода фауны и флоры из Старого Света в Новый. «Одни части его в разное время соединялись с другими, и обмен фаунами между материками происходил то с задержками, то с чередованием более благоприятных периодов для миграций животных. В условиях архипелага могла развиваться также приморская фауна… — писал профессор Л. А. Портенко спустя три десятилетия после выхода названной выше публикации. Трудно сейчас сказать, кто был более прав: Паллас, предполагавший, что мамонты переходили через совсем узкий пролив, Миддендорф, считавший, что суша между Азией и Америкой была пересечена множеством рек. Наше предположение об архипелаге, вероятно, более правдоподобно, чем гипотезы об обширной Берингии, оказавшейся центром возникновения фауны тундры и тайги».

Расселение зверей, растений, а тем более птиц можно объяснить и не прибегая к гипотезам о «мостах» суши между континентами. Здесь возможны и случайные заносы, и перелеты птиц, и многие другие причины, способствующие расселению фауны и флоры. По мнению зоогеографов, наиболее надежными являются показания, связанные с расселением пресноводных рыб. Тех, что не могут жить в соленой воде и, стало быть, совершать длительные странствования по морям и океанам.

«Пресноводные рыбы играют исключительно важную роль в зоогеографии. Но, являясь обитателями вод, они так же тесно связаны с материком, как и другие животные, — пишет в своей монументальной “Зоогеографии” Филипп Дж. Дарлингтон. — Пресноводные рыбы неизбежно привязаны к своим бассейнам и могут попадать из одного изолированного бассейна в другой только при медленном изменении поверхности самой Земли или чисто случайно. Поэтому они расселяются на земном шаре медленно и в какой-то мере сохраняют древние черты распространения. По сравнению с большинством других холоднокровных животных (рептилий, амфибий и беспозвоночных) рыбы, с точки зрения систематики, эволюции, современного распространения и возможностей расселения, изучены довольно хорошо, а по сравнению с еще лучше изученными теплокровными позвоночными (млекопитающими и птицами) они, по-видимому, имеют более обобщенный характер распространения, который отчетливо показывает влияние климата. Если в распространении животных существуют общие закономерности, то пресноводные рыбы должны демонстрировать их лучше, чем любые другие животные, и действительно они показывают общие особенности распространения более наглядно».

Дарлингтон приводит классический пример того, как можно правильно и умело подобрать «ключ» к расшифровке распространения животных, взяв за образец распространение семейства пресноводных рыб катастомид, к которому относятся чукучаны и буйволовы рыбы.

Семейство это в настоящее время представлено главным образом в Северной Америке: тут живут около двух десятков родов этих рыб. В Америке, к югу до Гватемалы, встречается 84 вида катастомид. И только два вида этого семейства известны в Старом Свете. Один из них относится к роду, двадцать видов которого известны в Америке (и один из этих видов, распространенный по всей Северной Америке, от американского штата Мэн на востоке до арктического побережья Аляски на западе, несколько измененный, встречается в Восточной Сибири). Другой вид не американский, встречается в Восточном и Центральном Китае. Он сильно отличается от других видов и образует совершенно отдельный род.

Казалось бы, распространение этих рыб понятно: родиной катастомид является Северная Америка, ведь именно здесь мы находим наибольшее число родов и видов, наибольшее разнообразие. Если мы обратимся к виду, живущему в Сибири, который почти не отличается от родственных ему американских, наше предположение подтверждается. Пропорция 20:1 (двадцать видов одного рода живет в Америке и один — в Восточной Сибири) вполне доказательна и убедительна. Но как быть с катастомидами, живущими в Китае? Они сильно отличаются от своих американских сородичей и, видимо, являются остатками, реликтами рыб, когда-то распространенных по всей Восточной Азии, от Китая до Чукотки.

Ближайшими родичами катастомид являются карповые. Распространение этих рыб показывает, что они вытесняли катастомид в Восточной Азии, занимая их экологические ниши. А это приводит к мысли о том, что родина катастомид не Новый Свет, а Восточная Азия. Отсюда они переместились в Северную Азию, а на своей родине, за исключением одного, «китайского» рода, были замещены карповыми рыбами. Зато в Северной Америке катастомиды широко распространились, дали начало многим видам и родам, и один из них вернулся в Восточную Азию, правда, только на ее самую северо-восточную оконечность.

Действительно, находки ископаемых рыб показали, что самые древние представители семейства катастомид обитали на территории Китая в начале третичного периода, около 50–60 миллионов лет назад. Древнейшие ископаемые рыбы этого семейства на территории Северной Америки относятся к середине третичного периода и имеют возраст порядка 20 миллионов лет.

Но каким образом попали рыбы сначала из Восточной Азии в Америку, а затем один из родов чукучан попал снова в Восточную Азию? Ведь рыбы эти пресноводные и, стало быть, нужен был мост суши, чтобы произошло переселение. А если учесть, что движение рыбы шло как из Америки в Азию, так и из Азии в Америку, то этот мост должен был существовать долгое время. Или временно прерываться, а затем вновь восстанавливаться.

Проблема расселения рыб в реках, впадающих в Тихий океан, на протяжении нескольких десятков лет интересовала Георгия Устиновича Линдберга, выдающегося советского зоогеографа. Сначала, будучи совсем еще молодым исследователем, он попытался решить загадку расселения пресноводных рыб в реках, впадающих в Охотское море и текущих по острову Сахалин. Затем ему поневоле пришлось расширить географию своих поисков и обратиться к рыбам Восточной Сибири, Северной Америки, Западной Европы. А чтобы найти ключ к загадкам расселения пресноводных рыб, ученому пришлось фундаментально проработать литературу по морской геологии, гляциологии и многим другим дисциплинам, казалось бы, далеким от его основной специальности — науки о рыбах, ихтиологии.

Итогом многолетних поисков стала монография Г. У. Линдберга «Четвертичный период в свете биогеографических данных», вышедшая в 1955 году и вызвавшая оживленную полемику среди специалистов различных областей науки. Учитывая многочисленные замечания и пожелания рецензентов, а также последние данные наук о Земле, Линдберг выпустил в 1972 году расширенное, переработанное и существенно измененное издание своей монографии, получившей название «Крупные колебания уровня океана в четвертичный период» (книга вышла в Ленинградском отделении издательства «Наука»), Монография эта имеет самое непосредственное отношение к тематике нашей книги. Ибо, согласно Линдбергу, в течение только последнего, четвертичного периода мост суши трижды соединял Азию и Америку, а затем исчезал, поглощенный водами «потопов», носивших планетарный характер!

Лпндберг обратил внимание на исключительную бедность пресноводными рыбами бассейнов рек северной части Тихого океана, которую пытались объяснить то суровыми природными условиями, то нашествием ледников и гибелью древней ихтиофауны. По мнению Линдберга, причины здесь гораздо более сложные.

Типичные пресноводные рыбы бассейна северной части Тихого океана (а это огромная область, включающая в себя на Азиатском побережье все реки на юг вплоть до реки Тауй, а на Американском — все реки на юг вплоть до реки Колумбия!) представлены всего лишь пятью семействами, в каждом из которых — по одному роду, а в каждом роде, по существу, по одному виду. Причем почти все азиатские рыбы имеют своих «двойников» на Американском побережье Тихого океана. Азиатская форма хариуса очень близка хариусам, обитающим в реках побережья Северной Америки. Черная рыба — даллия — тождественна по обеим берегам Берингова моря. Щуки из рек Анадырь и Пенжина очень близки щукам, водящимся в американской реке Юкон. Чукучан бассейна Колымы является подвидом американского чукучана (вспомните, что мы рассказывали о судьбе катастомид или чукучановых рыб!). Гольян известен только в верховьях Анадыря и Олы, в бассейне же американских рек он отсутствует, как вообще отсутствуют рыбы семейства карповых, самого распространенного и самого разнообразного семейства рыб, насчитывающего несколько сотен родов и две тысячи различных видов.

Когда появились все эти рыбы в бассейнах рек Восточной Сибири и Северной Америки? Наиболее древний представитель данной ихтиофауны, пишет Линдберг, это, безусловно, черная рыба — даллия. Нигде более, как в мелких, реках, озерах и, болотах тундры Аляски и Чукотки, эта рыба не встречается. Видимо, даллии сформировались как род, как вид и как семейство в данном регионе. А так как формирование не только семейства, но и отдельного вида требует очень много времени, то, очевидно, даллия смогла пережить последний ледниковый период.

С другой стороны, самым молодым обитателем рек «края Ойкумены» и противоположного Американского побережья следует признать гольяна. Несомненно, гольян появился совсем недавно, после окончания оледенения, пришел из бассейнов рек Сибири через их верховья. За это время он успел обжить только верховья Анадыря и Олы. Остальные реки тихоокеанского побережья Азии и тем более Америки оказались ему недоступны. Что же касается хариуса, щуки и чукучана, близкородственные виды которых живут по обе стороны Берингова моря, то они проникли в место своего обитания после черной рыбы и до гольяна (известно, что и хариус, и щука, и чукучан могут расселяться через верховья рек).

Таким образом, «аборигеном» рек данного района следует признать даллию, или черную рыбу. Эта маленькая рыбка, обычная в речушках, озерах и озерцах, а также сфагновых болотах тундры, способна в течение недель вмерзать в лед и вновь оживать с наступлением тепла. Невероятно живучая даллия пережила суровые условия оледенения, в то время как все остальные рыбы или вымерли, или мигрировали.

Присутствие даллии по обе стороны Берингова моря, но словам Линдберга, доказывает, что территория северной части этого моря должна была представлять собой в недавнем прошлом сушу, по которой только и могло произойти расселение этого вида. А тот факт, что даллии Чукотки и Аляски идентичны, доказывает, что разрыв сухопутного моста между этими полуостровами произошел совсем недавно — его причиной было наступление моря, связанное с окончанием ледникового периода и таянием льдов.

Такой неприхотливый, выносливый и «морозоустойчивый» вид, как даллия, свободно мог расселяться по системам мелких речек, озер и болот, существовавших на территории Берингии в эпоху последнего оледенения. То же самое можно сказать о щуке. Но такое объяснение не применимо ни к хариусу, ни тем более к чукучану, который обитает в горных речках. А ведь и хариус и в особенности чукунан по обеим сторонам Берингова моря представлены если не тождественными, то очень близкими видами, у азиатских и американских хариусов и чукучанов должны быть одни и те же предки.

Предположим, что связь между азиатскими и американскими чукучанами прервалась тогда же, когда был разорван ареал черной рыбы. Но ведь даллии Чукотки и Аляски, в отличие от азиатских и американских чукучанов, идентичны! Чукучаны же образуют отчетливо выраженные подвиды. В чем же тут дело?

Разгадку Линдберг видит в том, что помимо последней трансгрессии, наступления моря, связанного с окончанием оледенения и таянием льдов, существовала еще более ранняя, предпоследняя трансгрессия. Иными словами, Берингийский мост разрушался не один раз, а по меньшей мере дважды. В эпоху последнего оледенения море отступило. Вследствие этого явления, называемого регрессией, появилась Берингийская суша, поглощенная ныне последней послеледниковой трансгрессией, а предпоследняя трансгрессия уничтожила более древнюю сушу, Берингию-II, которая возникла в эпоху не последней, а предпоследней регрессии, отступления моря.

«Существование на противоположных склонах Берингова моря отчетливо выраженных подвидов указывает, что разрыв прежде единого ареала исходных для них видов произошел не в последнюю регрессию, а в предпоследнюю. Подтверждение такой точки зрения мы находим в характере рельефа дна Берингова моря. На геоморфологической схеме дна этого моря мы не можем проследить непосредственную связь подводной долины палео-Анадыря с палео-Юконом: обе подводные долины срезаны линией сброса выше места слияния их между собой. Тем не менее связь между этими реками должна была существовать в одну из фаз регрессий, так как в противном случае остается совершенно необъяснимой тесная генетическая связь подвидов на противоположных склонах Берингова моря. Разрыв этой связи, вызванный провалом дна Берингова моря, именно в фазу предпоследней трансгрессии или в конце фазы предпредпоследней регрессии, хорошо объясняет образование отчетливо выраженных подвидов чукучана, которые в фазу последней регрессии, когда Анадырь и Юкон были разобщены, не могли войти в соприкосновение друг с другом», — пишет Линдберг.

Более того, на основании анализа той же ихтиофауны Линдберг приходит к выводу о том, что «потопу» наших дней, связанному с таянием льдов и окончанием ледникового периода, и предшествующему «потопу» (предпоследней трансгрессии), уничтожившему Берингию-II, более древний мост суши между Старым и Новым Светом, по которому расселялись не даллии, а чукучаны, предшествовал еще один, более грандиозный «потоп»!

Изо всей разнообразной и богатой фауны этого района (а она, безусловно, когда-то была таковой!) помимо «тундровой» даллии сохранились только три вида: хариус, щука и чукучан (гольян не в счет, это пришелец «после потопа»). Все эти три вида в настоящее время известны главным образом в верховьях рек — или способны, как щука, проникать в верховья рек. А это, по мнению Линдберга, «дает основание предположить, что отсутствие в реках северной части Тихого океана рыб, экологически связанных исключительно с равнинными участками рек, было обусловлено еще более грандиозной по размеру трансгрессией, чем предпоследняя. Эта трансгрессия, которую мы будем в дальнейшем называть предпредпоследней, должна была уничтожить целиком всю фауну равнинных участков рек и не отразиться гибелью лишь на тех видах, которые нашли себе убежище в верховьях рек, или же на тех, для которых верховья рек всегда являлись характерными биотопами; к последним относятся хариус и чукучан, к первым — щука».

К этим выводам Линдберг пришел в конце сороковых — начале пятидесятых годов, анализируя ихтиофауну рек Тихого океана. Но насколько выводы специалиста по рыбам приемлемы для других зоологов? Ботаников? Гляциологов? Геологов? Словом, всех, кто может сказать свое веское «да» или «нет» гипотезе о существовании Берингии.

До середины шестидесятых годов специалисты в разных областях знания, говоря словами Тура Хейердала, «копались в своих ямках», обсуждая существование моста между Азией и Америкой с позиций своей науки. Назревала необходимость всем специалистам собраться вместе и обсудить проблему Берингии, так сказать, «за круглым столом». И такой «круглый стол» был собран на седьмом конгрессе Интернациональной ассоциации по изучению четвертичного периода в августе — сентябре 1965 года в Колорадо (США). Берингии был посвящен специальный симпозиум, участниками которого были ученые различных специальностей из разных стран, в том числе и из Советского Союза.

Два года спустя Стенфордокий университет в Калифорнии издал почти пятисотстраничный том, где были собраны доклады 27 авторов, выступавших на конгрессе в связи с Берингией. На суперобложке этого издания, носившего название «Берингийский мост суши», изображены контуры Азии и Америки, мамонты и бизоны, переходящие сухопутный мост между континентами, и человечки, преследующие животных, — первые американцы, «берингийские колумбы».

Душой и главным инициатором издания, которое сыграло огромную роль в становлении новой научной дисциплины — берингиологии, посвященной затонувшей земле, был Дэвид М. Хопкинс, сотрудник Геологического управления США, прекрасный геолог, отличный организатор и живой, полный энергии человек.

«Когда восемнадцать лет назад меня задержала непогода в поселке Уэйлс, я внимательно разглядывал легкий туман, как дым, нависший над бурным Беринговым проливом, и думал, что кто-то в этот неспокойный день прокладывает сквозь ветер свой путь на азиатском берегу, чтобы принять участие в моих поисках следов прошлого. Недалеко от меня возвышался торфяной холм, куча отбросов, оставленная многими поколениями эскимосов, живших на западной оконечности Северной Америки, сзади меня возвышался мыс Принца Уэльского, изборожденный старыми глетчерами, изрезанный вечными ударами волн. Может быть, кто-нибудь в эти мгновения прячет от сырого тумана свои записи, сделанные буквами русского алфавита, сидя на крутом берегу мыса Дежнева — восточной оконечности Сибири или на эскимосском кладбище в Уэлене — самом восточном поселке Сибири», — писал Хопкинс в сборнике «Берингийский мост суши».

Встречи с советскими коллегами состоялись у Хопкинса, этого замечательного ученого, одного из пионеров и самых горячих энтузиастов изучения Берингии, хотя и не в столь романтической обстановке, но в атмосфере, способствовавшей укреплению и развитию контактов между учеными, работающими в разных странах и областях знания. В 1973 году в Хабаровске была проведена специальная научная конференция, посвященная Берингии, на которую прибыл вместо с представителями других стран и доктор Дэвид Хопкиис. Официально она называлась Всесоюзный симпозиум «Берингийская суша и ее значение для развития голарктических флор и фаун в кайнозое», а организатором конференции, первого научного совещания, посвященного только Берингии, был Дальневосточный научный центр Академии паук СССР.

Около полутораста специалистов из разных стран приняло участие в первом берингийском форуме — геологов и этнографов, археологов и гляциологов, ботаников и океанографов, зоологов и географов. На Хабаровском симпозиуме были широко представлены доклады ученых, работающих на востоке страны — во Владивостоке, Магадане, Якутске. И сам симпозиум показал, что центром новой науки — берингиологии становится наша страна, где работают не отдельные энтузиасты, каким является доктор Хопкинс, а целые коллективы ученых, сплоченные единством взглядов, ведущие планомерные исследования по «воскрешению» затонувшей земли, ее истории, ее размеров, ее роли в контактах между Старым и Новым Светом, будь то расселение животных, распространение растений или заселение человеком Америки.

Впрочем, еще до симпозиума в Хабаровске в нашей стране появился ряд публикаций, в которых специалисты, каждый с позиций своей науки, но вместе с тем учитывая данные и смежных дисциплин, восстанавливали сухопутный мост между Северо-Восточной Азией и Северо-Западной Америкой.

В 1968 году в Ленинграде состоялся Всесоюзный симпозиум по вопросам истории Северного Ледовитого океана в кайнозое, то есть в третичный и четвертичный периоды. В 1970 году Гидрометеоиздат выпустил толстый том, в котором были помещены статьи, написанные по материалам этого симпозиума. И хотя основное внимание уделялось вопросам происхождения, эволюции, палеографии Северного Ледовитого океана, становления арктической фауны и флоры, авторы не могли обойти вопрос и о Берингийском мосте, тем более что северная часть Берингии, включая сушу, соединявшую не так давно остров Врангеля с материком, находится в акватории Северного Ледовитого океана.

В 1971 году выходит в свет монография советского палеонтолога А. В. Шера «Млекопитающие и стратиграфия плейстоцена Крайнего Северо-Востока СССР и Северной Америки», в которой дается реконструкция Берингии, точнее, нескольких мостов суши, то появляющихся, то исчезающих под водой на протяжении последних трех с половиной миллионов лет.

В 1972 году появляется переработанное издание монографии Г. У. Линдберга, в которой на основании анализа ихтиофауны, привлекая данные многих других наук, он выдвигает гипотезу о нескольких мощных трансгрессиях моря, «потопах», носивших планетарный характер: нашествие вод и движения земной коры служили причиной гибели не только Берингии (а их, по Линдбергу, было минимум три), но и обширных участков суши в районе Охотского моря, Японских островов и северо-западной части Тихого океана.

В 1973 году, к началу Берингийского симпозиума в Хабаровске, выходят тезисы докладов — первая на русском языке книга, посвященная специально Берингии.

В 1974 году Ленинградское отделение издательства «Наука» публикует монографию профессора Б. А. Юрцева «Проблемы ботанической географии Северо-Восточной Азии», в основу которой положен доклад на XI Международном ботаническом конгрессе в Сиэтле (США), состоявшемся в августе 1969 года. Берингии и связанной с нею флоре Чукотки посвящены две трети книги.

В июне 1974 года в Москве состоялся Первый Международный конгресс по млекопитающим. Часть его программы была посвящена проблемам Берингии, обмену фауной между Старым и Новым Светом, происходившему по обнажавшемуся дну Берингова пролива, Чукотского и Берингова морей. Гипотеза о Берингии включала объяснения не только сходства животных близлежащих районов Северо-Восточной Азии и Северо-Западной Америки, но и сходство фауны всех континентов северного полушария!

Своеобразным подведением «берингийских итогов» стала монография «Берингия в кайнозое», содержащая материалы Всесоюзного симпозиума по Берингии в Хабаровске, вышедшая во Владивостоке под редакцией директора Института биологических проблем Севера члена-корреспондента Академии наук СССР В. Л. Контримавячуса.

Содержащая без малого шестьсот страниц большого формата книга «Берингия в кайнозое» попала даже в художественную литературу (в рассказе Альберта Мифтахутдинова «Случай в Коктебеле» есть такая деталь: герой рассказа «однажды редчайший труд “Берингия в кайнозое” обменял у знакомого книголюба на “Книгу о вкусной и здоровой пище”»). Собрать у нескольких десятков авторов, рассеянных не только по всей нашей необъятной стране, но и по всему миру, статьи, адекватно перевести их, отредактировать — все это, конечно, потребовало большой работы редколлегии, в состав которой входили такие энтузиасты и «классики» советской берингиологии, как геолог О. М. Петров, палеонтолог А. В. Шер, археолог Ю. А. Мочанов, ботаник Б. А. Юрцев, генетик Ю. Г. Рычков, зоолог Ф. Б. Чернявский.

Со времени первой встречи берингиологов «за круглым столом» на конгрессе в штате Колорадо и до первого берингийского форума в Хабаровске прошло не так много времени. Однако, как указывал в предисловии ответственный редактор тома В. Л. Контримавичус, за этот промежуток, не насчитывающий и десяти лет, «появились новые факты и новые идеи, имевшие значение не только в истории Берингии как таковой, но и для палеогеографии, палеонтологии и биогеографии вообще». Это обстоятельство и «побудило опубликовать доклады, затрагивающие широкий круг вопросов — геологических, ботанических, зоологических, археологических и антропологических, достаточно полно освещающих отдельные аспекты проблемы». Совокупность же этих материалов «не только отражает современное представление о кайнозойской истории Берингии и ее роли в развитии голарктических флор и фаун, но, что не менее важно, акцентирует внимание исследователей на тех вопросах и проблемах, которые сейчас стали первоочередными и требуют наиболее пристального внимания».

И действительно, в каждом из пяти разделов «Берингии в кайнозое» вслед за изложением точных фактов, таблицами и цифрами мы находим нерешенные проблемы, вопросы и предположения — будь то геологическая история Берингии, растительный покров, данные палеонтологии о фауне Голарктики в связи с существованием этого моста, современный животный мир Голарктики и проблема Берингийского перешейка и, наконец, заселение Америки человеком и роль Берингии в этом процессе.

О том, что берингиология как наука делает свои первые шаги, убедительно говорят и доклады, прочитанные на XIV Тихоокеанском конгрессе, состоявшемся в Хабаровске в 1979 году. Мосту между Азией и Америкой было посвящено почти полтора десятка докладов — в рамках конгресса работала секция, названная «Берингийская суша в биогеографии Тихоокеанского региона». И даже простой перечень докладов, прочитанных здесь, говорит о том, насколько разнообразен круг тем и проблем, которые затрагивает берингиология.

«О связи пресноводных ихтиофаун Азии и Северной Америки» — так назывался доклад, прочитанный на конгрессе В. Л. Андреевым и Ю. С. Решетниковым, сотрудниками Тихоокеанского института географии АН СССР (Владивосток) и Института эволюционной морфологии и экологии животных АН СССР (Москва). Применяя статистические методы, докладчики показали, что в четвертичный период было два пути обмена фауной между Азией и Америкой: первый — по осушенным шельфам Чукотского моря через бассейны рек Амгуэма и Колвилл и второй — по бассейнам рек, впадающих в Берингово море, по единой системе Анадыря и Юкона.

Д. И. Берман, Н. Н. Винокуров и Б. А. Коротяев, представлявшие Институт биологических проблем Севера АН СССР (Магадан), Институт биологии АН СССР (Якутск) и Зоологический институт АН СССР (Ленинград), проанализировав и сравнив долгоносиков, жужелиц и клопов Северо-Востока СССР и Аляски, выявили «факты, интересные для понимания истории бериигийских связей».

И. А. Черешнев из Биолого-почвенного института АН СССР (Владивосток), выявив три зоогеографических района распространения пресноводных рыб на Чукотке (амгуэмский, арктическо-берингийский и южноберингийский), делает выводы о возможном расселении этих рыб через Берингию и о контурах затонувшей суши.

Ф. Б. Чернявский с соавторами (Институт биологических проблем Севера и Институт эволюционной морфологии и экологии животных) анализирует взаимоотношения и историю копытных леммингов в связи с историей Берингии. Американец П. Колинво из Университета Огайо определяет пределы для миграций растений через Берингию в последние 100 000 лет. С. И. Головач из Института эволюционной морфологии и экологии животных анализирует связи двупарноногих многоножек через Берингию. Л. Хемет-Ахти из Хельсинского университета (Финляндия) намечает зоны растительности по обе стороны Берингова пролива. И. В. Картавцева и Ю. Ф. Картавцев из Биолого-почвенного института и Института биологии моря (Владивосток) сопоставляют генетические дистанции хомяков Палеарктики и Америки. Ю. П. Кожевников из Ботанического института (Ленинград) дает историческую интерпретацию современных особенностей флор Чукотки и Арктической Аляски на примере сосудистых растений. На примере определенного класса насекомых И. М. Леванидова из Владивостока определяет фаунистические связи между Азией и Северной Америкой. Насекомые служат магаданским ученым Э. Г. Матису и Л. А. Глушковой материалом, позволяющим определить западные границы Берингии, ее отличие от древней Ангариды и нынешней Якутии. Д. Ф. Мюррей из Института арктической биологии (Фербэнкс на Аляске) прослеживает распространение сибирских и берингийских видов растений на территории Аляски и Юкона. Я. И. Старобогатов из Зоологического института показывает значение Берингии в расселении пресноводных моллюсков. Б. А. Юрцев из Ботанического института находит ландшафты Берингии в растительном покрове Северо-Восточной Азии.

Вы видите, что, несмотря на все разнообразие материала — это и моллюски, и долгоносики, и пресноводные рыбы, и лемминги, и многоножки, и хомяки, и различные виды растений, — ученые на Тихоокеанском конгрессе стремились к одной цели: реконструировать очертания Берингии, ее ландшафт, ее фауну и флору, ее историю.

Сколько лет науке берингиологии? Если исходить из давности догадок и гипотез Крашенинникова, Палласа и других ученых XVIII столетия, то она насчитывает более двух веков. Но, естественно, гипотезы исследователей XVIII и XIX столетий мы должны отнести, так сказать, к младенческому периоду берингиологии. В начале нашего века, даже в 20–30-х годах его, несмотря на то, что проблема Берингии обсуждалась в трудах зоологов, ботаников, этнографов и археологов, еще не было подлинно научной берингиологии. По-настоящему началась она лишь в середине 60-х годов, после встречи за круглым столом на международном конгрессе по четвертичному периоду. А сформировалась как научное направление только в 70-х, после выхода статей и монографий советских и зарубежных ученых, после проведения первого форума, посвященного Берингии.

Более тот, можно с уверенностью говорить, что берингиологии переживает период становления. До сих пор нет ни одной специальной монографии, посвященной Берингии, в которой объединялись бы данные самых разнообразнейших дисциплин, говорящих о мосте суши между Старым и Новым Светом. Пока что есть лишь сборники статей и докладов, авторами которых являются геологи, зоологи, ботаники и другие специалисты, — каждый в своей области.

Нет сомнения в том, что в 80-х годах нашего века энтузиасты берингиологии сумеют обобщить данные разных наук и дать реконструкцию затонувшей суши, написать историю Берингии на протяжении веков и эпох.

Что же говорят отдельные науки о Берингии? Каков уровень берингиологии в начале 80-х годов нашего столетия?