– Безусловно, никакой это не миф, а вполне реально существовавшее прошлое, – заявит фанат-атлантоман. – Недаром целый океан назван именем этого затонувшего материка. Много тысяч лет назад там и погибла великая цивилизация атлантов.

– Выдумки, – возразит ученый атлантолог. – Никто не знает: то ли океан называется Атлантическим, так как в нем затонула Атлантида, то ли, наоборот, потому она «Атлантида», что находилась в Атлантическом океане. А сам океан, возможно, получил свое имя от Атласа, титана из древнегреческого мифа. Того самого, который поддерживал небо на согнутых руках.

– Точно установлено, – откликнется геолог, – геологическое строение дна Атлантики вовсе не материковое, а океаническое. Поэтому говорить о том, что оно было в прошлом поверхностью земли, материком – чушь да и только.

Кто же все-таки знает, была Атлантида или нет? Наверно, тот, от кого впервые когда-то было услышано это слово – знаменитый древнегреческий философ Платон.

Но, как это ни странно, оказывается, нет – он был не в курсе, так как просто пересказал историю Атлантиды со слов своего друга афинянина Солона. Вот уж кто определенно должен был знать правду. Однако, увы, и тот не владел первоисточником, а узнал о загадочной стране от жрецов из древнеегипетского города Саиса. А те? Удивительно – они тоже сами ничего не видели, а лишь, в свою очередь, пересказали записи на древних папирусах. Вот эти древнейшие письмена, хранившиеся в библиотеке храма богини Нейт, уж действительно были первоисточником. Но где они и насколько правдиво сами отражали действительность? Это вопрос.

Две с половиной тысячи лет спорят ученые о том, существовала ли на самом деле платоновская Атлантида. За это время накоплено более 25 тысяч томов литературы, что превышает сам рассказ о ней Платона в 100 миллионов раз! Появилась даже целая наука – атлантология, сопровождаемая всеобщей атлантоманией.

Что она изучает, о чем, собственно говоря, идет речь? Cтоит ли такого большого внимания эта таинственная страна?

Древнегреческий философ Платон (ок. 427–347 гг. до н. э.) своим учеником Аристотелем был назван лжецом. «Платон мне друг, – заявил он. – Но истина дороже»

Стоит. Платон рассказывает о могущественном государстве, расположенном на большом красивом острове. Оно было владением высоких сильных людей, потомков морского бога Посейдона. Это была райская земля, ее недра хранили много золота и серебра. Погода стояла всегда ровная и сухая, от холодных северных ветров страну надежно защищали высокие горы. Урожай собирали два раза в год, поэтому всем животным хватало корма, а людям еды.

В середине острова стоял храм Посейдона, сиявший отделкой из золота, серебра, слоновой кости и полный несметных богатств. Повсюду возвышались громадные золотые статуи первых царей Атлантиды-Посейдонии и самого Посейдона.

Питьевая вода и вода горячих ключей, которые били из-под земли, подавалась по водопроводу в специальные водохранилища. Центральная часть острова отделялась глубокими каналами, по их берегам стояли прекрасные здания из белого, черного и красного камня.

У атлантов были крупные торговые и военные порты. «Водный проход и большая из гаваней, – рассказывал Платон, – кишели судами и прибывающим отовсюду купечеством, которое в своей массе день и ночь оглашало местность криком, стуком и смешанным шумом».

Атлантида имела сильное, хорошо вооруженное войско. Она успешно воевала с эллинами, египтянами, финикийцами. У них было множество тяжелых конных колесниц и больших военных кораблей.

Увы, как часто все слишком хорошее сменяется всем плохим. Со временем жители этой благословенной страны развратились своим богатством и благополучием, зазнались, «преисполнились неправым духом корысти и силы». Вот за это бог богов великий громовержец Зевс их покарал самой ужасной катастрофой в истории человечества.

Как оценивать рассказ Платона? Само описание Атлантиды, ее государственного устройства, архитектуры, торговли, ремесленничества, сельского хозяйства насыщено такими деталями, такими подробностями, что выглядит очень правдоподобно, и трудно поверить в ее вымышленность. Многие известные деятели культуры и науки были твердо уверены в реальности существования Атлантиды. Например, русский поэт Серебряного века Валерий Брюсов дал такую оценку платоновскому произведению: «Если бы мы хотели считать этот рассказ лишь фантазией Платона, нам пришлось бы наделить его прямо-таки сверхчеловеческой гениальностью».

Есть и почти прямые подтверждения правдивости рассказа об Атлантиде. Примерно через сто лет после смерти Платона другой грек, Крантор из Солы, видел египетские записи об Атлантиде в том самом саисском храме богини Нейт. А еще позже римский историк Иосиф Флавий упоминает некие «сириатские колонны» с клинописными надписями, относящимися ко времени процветания затонувшей морской державы.

Где все эти свидетельства? Увы, они исчезли. Египетские папирусы, скорее всего, сгорели в Александрийской библиотеке, где могли храниться копии саисских свитков. А надписи на камне, по-видимому, постигла та же участь, что и мраморные плиты из египетских усыпальниц – арабы использовали их как строительный материал.

В лагере противников Платона были не менее именитые ученые и писатели, чем в лагере сторонников. И появились они еще при его жизни. Первый, кто бросил камень в знаменитого философа, был, как ни странно, его лучший ученик Аристотель. Он критиковал своего наставника в довольно резкой форме, называя его низким лжецом, и тем самым сильно поколебал к нему доверие общества как к «мудрейшему из мудрых». «Платон мне друг, – заявил он. – Но истина дороже».

Большой авторитет Аристотеля в древнем мире значительно повлиял на мнение целого ряда последующих исследователей вопроса о реальности существования Атлантиды. Не исключено, что исчезновение многих связанных с нею материалов объясняется тем, что их не сочли представляющими ценность.

Однако вернемся снова к самому платоновому тексту. Он действительно вызывает много вопросов. Например, почему автор такое большое внимание уделяет Посейдону, культ которого пронизывает все его повествование? Ведь Платон ссылается на первоисточник – древнеегипетские папирусы, а их создатели поклонялись совсем другим богам и героям. Что это, осовременивание старых сказаний или создание нового произведения? Возможно, во втором случае, ссылка на древние папирусы – просто литературный прием.

То, что платоновский текст – не художественный вымысел, а летопись ушедших веков, могли бы подтвердить только материальные доказательства. Их надо было найти. Ведь доказал же Шлиман, раскопав Древнюю Трою, что гомеровская Илиада – не выдумка, а отражение истинных исторических событий. Такие же подтверждения реальности многих древних сказаний о затонувших городах и странах находит повсеместно подводная археология. «Легенды о затопленных городах и деревнях – не легенды, а сущая быль», – писал советский академик И. Губкин.

Где же затонула великая Атлантида? Это риторический вопрос – Платон ответил на него четко и ясно. «Пред морским устьем, – привел он слова египетских жрецов Салону, – которое вы по-своему называете Геркулесовыми столпами, находился этот остров». Значит, Атлантида располагалась сразу же за нынешним Гибралтаром. Где же, как не там, надо ее искать?

Но, к сожалению, нигде в Атлантическом океане, ни у острова Мадейра, ни у Азорских и Канарских островов, никаких следов затонувших земель не найдено. А как заманчиво было представить эти острова высокогорными районами затонувшей Атлантиды, оставшимися на поверхности воды после случившейся катастрофы. Нет, не получилось. Не оказалось ее остатков и в расположенном неподалеку Саргассовом море. А вот оно уж больше всех других претендовало на роль бывшей земли атлантов.

В центре Атлантиды-Посейдонии, согласно рассказу Платона, стоялвеличественный храм бога морей

Одним из важных доказательств существования на его месте суши кроме наличия огромного толстого ковра водорослей считалась таинственная миграция к нему угрей. Каждый год косяки этих странных, не похожих на других рыб спускаются из европейских и американских рек к морю и под влиянием какого-то многовекового инстинкта отправляются в невероятно далекое брачное путешествие. Достигнув Саргассового моря, угри мечут в его водорослях икру, а сами погибают. Появляющиеся из икры мальки подрастают, а потом, тоже влекомые наследственным инстинктом, уходят обратно к берегам Европы и Америки – местам обитания своих родителей. Разве это не удивительно и разве это нельзя объяснить существованием в далеком прошлом на месте Саргассова моря суши?

Нет, нельзя. Дно Атлантического океана в этом месте достигает огромной глубины – 7 км, и сам характер его геологического строения полностью исключает какое-либо напоминание о бывшей суше. Скопление же большого количества водорослей связано не с местным их происхождением, а действием особого рода циркулярных течений, поставляющих их сюда от берегов Флориды.

Относительно миграции угрей тоже нет полной ясности – те ли же угри обитают в европейских реках, что нерестятся в Саргассовом море, или другие? И почему вековой инстинкт обязательно должен был увлекать их к бывшей суше, а не просто к тому месту в море, где всегда были тучные пастбища водорослей? Именно таких – саргасс, какие нужны угрям для продолжения рода.

Не представляет большого труда и объяснить, почему угри способны преодолевать тысячекилометровые расстояния. Во-первых, они не очень-то себя утруждают – их несут к месту назначения океанические течения, угри лишь слегка подправляют направление своего движения. Во-вторых, появившись в третичный период истории Земли, угри сначала далеко не плавали – в те времена Атлантический океан еще не достиг современной ширины, поэтому к большим расстояниям угри привыкали очень медленно, постепенно.

Нельзя не отметить, что с Саргассовым морем связана еще одна интригующая тайна – Бермудский треугольник, расположенный между Флоридой, Кубой и Бермудскими островами. Этот оживленный перекресток морских и воздушных транспортных путей особое внимание привлек в послевоенный период второй половины 40-х годов прошлого века. Все началось с потери радиосвязи и гибели здесь 5 американских самолетов-торпедоносцев, совершавших тренировочный полет. В последующем такие случаи пропажи самолетов и кораблей в Бермудском треугольнике стали неоднократно повторяться и учащаться. Они обрастали слухами, легендами. Вспомнились многочисленные истории здешних кораблекрушений в прошлом. Начиная со времен Колумба собралось с десяток рассказов о пропавших фрегатах, каравеллах, баркасах.

Причину таинственной потери связи и последующего исчезновения кораблей и самолетов в Бермудском треугольнике и вообще в Саргассовом море стали объяснять наличием там какой-то особой аномалии. То ли магнитного поля Земли, то ли атмосферных гидрометеорологических условий. Дело доходило до обвинения в кознях против нас, землян, внеземных сил, пришельцев из Космоса и прочих потусторонних врагов человечества.

Не на дне ли страшного Бермудского треугольника в Саргассовом море лежит затонувшая Атлантида?

Не могло здесь обойтись и без Атлантиды. Это на месте затонувшего древнего материка образовались страшные водовороты, воронки, затягивающие в морскую бездну морские и воздушные суда. Это здесь на дно океана безвозвратно уходят к далеким предкам корабли и люди. Захватывающие дух сюжеты научно-фантастических повестей, рассказов, романов, фильмов уже много лет подряд играют воображением читателей и зрителей, воспроизводя подводные города, дворцы и крепости спасшихся когда-то от гибели атлантов.

Да, действительно, в Бермудском треугольнике только за вторую половину ХХ века бесследно исчезла почти тысяча человек. Что это, много? Много. Но не больше, а в 15–20 раз меньше, чем за это же время погибло людей в автомобильных авариях на территории суши такого же «бермудского» размера, хотя бы в европейской части России. А количество кораблекрушений, равно и авиационных катастроф, в Бермудском треугольнике вовсе не превышает общестатистические цифры.

Так что же – нет тайны Бермудов? Конечно нет, как нет и Атлантиды на дне Саргассова моря.

В качестве одного из важных доказательств атлантического местонахождения Атлантиды приводится удивительное совпадение легенд о потопах, возникших у народов, живших по обе стороны Атлантического океана.

В древнегреческой мифологии говорится о четырех крупных потопах. Первый и наиболее сильный произошел по приказу того же самого властителя морей Посейдона, кстати, бывшего родным братом главного древнегреческого бога Зевса. Великий громовержец, спустившись как-то на землю, увидел, что люди живут грубой, дикой и развратной жизнью. Под видом простого странника зашел он во дворец к царю Аркадии Ликаону, а тот взял и накормил его человеческим мясом. Это считалось жестоким оскорблением. Вот тогда-то Зевс и велел Посейдону наказать людей. А у того для выполнения задания было только одно средство – потоп.

При этом уцелел Девкалион, сын Прометея. На десятый день от начала потопа вместе со своей женой Пиррой он приплыл на корабле к вершине горы Парнас, которая не подверглась затоплению.

Древнегреческий миф о потопе удивительно напоминает другой рассказ, многими из нас слышанный неоднократно:

«И увидел Бог, что велик разврат человеков на земле… И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых я сотворил… И продолжалось на земле наводнение сорок дней, и умножилась вода… И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом. На пятнадцать локтей поднялась над ними вода, и покрылись горы… Все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло». Это VI глава Первой книги Моисея «Бытие», где приведена история Ноева ковчега.

Надо заметить, что библейское повествование о всемирном потопе также очень сходно с более ранним текстом вавилонского «Эпоса о Гильгамеше». А тот, в свою очередь, оказывается переписанным с древнейшей шумерской клинописи на глиняных таблицах, возраст которых восходит чуть ли не к XXI веку до н. э.

Эпос рассказывает, что Гильгамеш, царь города Урук, расположенного на берегу Евфрата, вспоминает историю своего предка Утнапишти, спасшегося во время потопа и ставшего бессмертным. Когда началось наводнение, он сломал свой дом, построил из него корабль и «нагрузил всем, что имел: серебром, златом, живой тварью, поднял на корабль всю семью свою и весь род свой, скот степной и зверье…» Потом корабль причалил к некой горе Нацир, не давшей ему раскачиваться.

Узнаете рассказ о Ноевом ковчеге? Насчитывают не менее 20 мест совпадения этого месопотамского клинописного текста с библейским.

Аналогичные записи о потопах имеются и в других шумерских, вавилоно-ассирийских, ассирийско-вавилонских, аккадских сказаниях 25–22 веков до н. э., написанных, в частности, на древнесемитских языках.

Теперь обратимся к легендам о потопах, складывавшихся по другую сторону Атлантического океана. Предки сегодняшних американских индейцев тоже не были лишены воображения. Так, в сказаниях мексиканских ацтеков сообщалось о страшном потопе, происшедшем на десятый день атль по мексиканскому календарю. Губительное наводнение обрушилось на людей по воле богов, которые были недовольны земными жителями за их многочисленные прегрешения. В результате потопа все люди утонули и превратились в рыб, кроме одной пары, спрятавшейся в ветвях дерева ахауэхуете. Когда вода спала, рыбы вышли на сушу, снова обратились в людей, и человечество возродилось.

В другой легенде рассказывается о потопе в стране Ацтлан (действительно, странное созвучие с Атлантидой). От этого наводнения люди прятались в Гроте семи пещер, откуда потом прибыли в Мексику на лодках.

Кажется, вот чудо – за тысячу лет до открытия Колумбом Америки там существовало сказание о катастрофическом наводнении, столь похожее на мифы народов Средиземноморья. Что это, свидетельство бывшей связи древних народов через Атлантику, доказательство существования в далеком прошлом сухопутного моста через океан, то есть той самой Атлантиды?

Сомнительно. Скорее всего, похожесть рассказов о потопах, возникших по обе стороны Атлантического океана, можно обьяснить намного проще. Американские устные сказания древних индейцев были записаны впервые европейскими христианскими миссионерами. А те, конечно, вполне могли поддаться искушению их отредактировать в духе библейских текстов. Отсюда и совпадение.

И еще. Одним из главных героев этих сказаний был некий «честнейший жрец, святой человек» Кецалькоатль («Змей с перьями птицы кецаль»). Он был белолицый и бородатый, что отличало его от индейцев, почти лишенных, как известно, растительности на лице. Но самое интересное, что прибыл этот человек вместе с небольшой группой сподвижников откуда-то из-за океана.

Разве не ясно, откуда уши растут? Конечно, из-под железных шлемов испанских конкистадоров.

Для того чтобы сгладить остроту этой неловкости, сторонники атлантической гипотезы приводят археологические доказательства самобытности народных сказаний древних жителей Мексики, например такие, как статуи Кецалькоатля или рисунки в храме Чичен-Ице, сделанные в XI веке, то есть задолго до открытия Америки Колумбом.

То, что древние индейские сказания возникли до прихода в Америку европейцев, сомнений и не вызывает. Одним из доказательств этого может служить тот факт, что культ Кецалькоатля помог весьма небольшой армии Кортеса сравнительно быстро и почти бескровно завоевать Мексику. Краснокожие туземцы, увидев приплывших по воде белолицых иностранцев, принимали их за божества из своих древних легенд. Поэтому практически и не оказывали завоевателям сопротивления.

Об этом пишут все испанские летописцы того времени. Но спрашивается, почему это опровергает подозрение того, что те же летописцы в более поздние времена «приложили руку» к дополнению и «исправлению» старинных текстов?

Есть сомнения и в самой личности Кецалькоатля. По мнению некоторых исследователей, в первоначальных записях легенд ацтеков он вовсе не был пришельцем из-за океана, а просто обожествленным местным жрецом или правителем.

Нельзя не обратить внимание и еще на одну кажущуюся удивительной загадку. Предание о губительном потопе имеет аналоги в сказаниях и мифах не только народов Европы, Ближнего, Среднего Востока и Америки, но распространено почти во всех странах мира. Есть оно в священной книге древних персов «Авесте», в китайском сказании о драконе Кун-Кун.

Говорит ли это о всемирности «всемирного потопа»? И свидетельствует о какой-то глобальной катастрофе, не меньшей по значению, чем та, что привела когда-то к гибели динозавров?

Вряд ли. Подсчитано, что если бы все облака и тучи нашей планеты сразу же выпали на землю в виде дождя и снега (а это 13 тысяч куб. км воды), то слой осадков составил бы всего 25 мм. Какой уж тут потоп! И даже если бы вдобавок к этому все ледники Земли тоже вдруг растаяли, то уровень Мирового океана поднялся бы только на 50–80 м, так что все горы, как гласят легенды, никак не могли бы целиком оказаться под водой.

Поэтому гибель Атлантиды, если она, конечно, на самом деле существовала, скорее всего, была явлением местного масштаба. В памяти древних людей она сохранилась как страшный потоп, охвативший всю их территорию, то есть весь их мир. В этом смысле этот потоп и был всемирным.

Но самое главное возражение против атлантической версии гибели Атлантиды приводит геология. Тектонисты уверяют, что никакой большой затонувшей части суши в Атлантическом океане не было и быть не могло. Его дно – это новое геологическое образование, никакого отношения к материкам не имеющее.

Когда-то Африка и Южная Америка были единым континентом, расколовшимся в результате образования гигантского разлома земной коры. Этот никогда не заживающий шрам Земли существует и до сих пор. Он постоянно пополняется поднимающейся из недр и застывающей каменной лавой. Она создает на дне Атлантического океана тянущийся с севера на юг срединно-океанический горный хребет. Одновременно с ним нарастает и дно Атлантики. Этим и объясняют геологи океаническое происхождение атлантического дна, никогда сушей не бывшего.

Так что же: Платон – выдумщик, лжец? А может быть, старик просто-напросто что-то напутал и поместил таинственную страну совсем не туда, где она находилась на самом деле? Или он в другом месте располагал Геракловы столпы?

Давно существует подозрение, что Платон под Атлантическим морем понимал вовсе не то, что понимаем мы. Русский историк конца XIX века академик А. Норов писал: «Можно ли искать Атлантиду древних за теми столпами Геркулеса, которые обыкновенно ставят в проливе Гибралтарском, тогда как часть земного шара за проливом Гибралтарским не принадлежала истории первобытной?» Далее, опираясь на ряд исторических фактов, А. Норов высказал предположение, что во времена Платона Атлантическим морем называлось Средиземное. Может быть, он был прав?

Насчитывают от 14 до 448(!) точек на земном шаре, куда разные исследователи помещают легендарную Атлантиду. В их числе есть и самые невероятные – в Тихом океане (Пацифида), в Индийском океане (Лемурия) и чуть ли не в Северном Ледовитом.

Но, конечно, в первую очередь называют Средиземное море – колыбель древнегреческой и всей европейской цивилизации. И это естественно. Именно здесь зародились основные устои будущей общественной и культурной жизни Запада и именно здесь находятся ныне основные центры наиболее значительных археологических открытий.

Cтолица Атлантиды в представлении Платона имела овальную форму и была разделена каналами

В античные времена истощение и без того малоплодородной каменистой почвы Греции, перенаселенность и жесткая конкуренция заставляла многих сынов Эллады снаряжать парусно-весельные суда и переселяться в другие прибрежные районы Средиземноморья. Новые колонии возникали на островах Эгейского моря, побережье Адриатики, Ионического, Тирренского морей. По словам Цицерона, «города греческого мира располагались вокруг Средиземного моря наподобие лягушек, сидящих вокруг пруда». Многие десятки древнегреческих поселений обнаружены археологами в Средиземноморье, и не менее тридцати пяти из них находятся ныне под водой. Но имеют ли они какое-либо отношение к описанной Платоном Атлантиде?

Наиболее близка к возможной истине гипотеза о бывшем ее расположении на полузатонувшем когда-то острове Санторин в Эгейском море. Его остатки (острова Тира, Тирасия и другие) можно видеть сегодня в 120 км к северо-северо-востоку от Крита. По поводу отождествления его с Атлантидой есть целый ряд соображений.

Во-первых, описанный Платоном рельеф Атлантиды очень напоминает кальдеру – кольцо вулканических гор, отгораживающих остров от моря. Таким, без сомнения, был Санторин. Кстати, есть предположение, что трезубец Посейдона стал его символом благодаря трехглавому строению горных вершин Атлантиды-Посейдонии. «Этот трезубец, – отмечает польский атлантолог Л. Зайдлер, – был виден издали и представлял собой прекрасный ориентир для судов в океане».

И еще важное обстоятельство: Платон отмечал, что остров Атлантида имел продолговатые в плане очертания, что обычно для большинства кальдер не характерно. Однако именно Сантарин имел не круглую, а овальную форму с соотношением поперечной и продольной оси 2:3. Точно так же соотносились размеры сторон и у платоновской Атлантиды.

Не менее значимо упоминание Платона о горячих ключах, бивших из-под атлантической земли – явное свидетельство вулканического происхождения острова. Таким ведь был и Санторин.

Аргументы в пользу санторинской гипотезы приводит и археология. Раскопки на острове Тире показали, что в XV веке до н. э. вблизи нынешнего селения Акротири располагался большой (30 тыс. населения) город с каменными двух– и трехэтажными домами. Под многометровым слоем вулканического пепла были найдены орнаментированные керамические вазы, кубки, пифосы, мельничные жернова, инструменты из меди, а также прекрасные фрески, украшавшие внутренние помещения зданий. В некоторых сосудах сохранились остатки зерен, скорлупы орехов, косточек инжира.

Многие археологические открытия на Крите, в греческих Микенах и на самом Санторине дают удивительное совпадение с описанием Платона. Например, такие дворцы атлантов, как храм Посейдона и Клито, в платоновском рассказе очень похожи на руины критских дворцов в Кноссе и других городах эгейской цивилизации 2-го тысячелетия до н. э.

А вот еще одно соображение. На дне кальдеры бывшего Санторина при достаточной степени воображения можно опознать следы гавани и широкого прямого подводного канала. И если реконструированный по рассказу Платона план центра Атлантиды наложить на схему рельефа дна санторинской кальдеры, можно получить удивительное совпадение. Как считают бескомпромиссные сторонники санторинской гипотезы А. Галанопулос и Э. Бэкон, «следы каналов на дне кальдеры имеют такую же ширину, как и водные кольца, описанные Платоном, и находятся они точно на таком же расстоянии от центрального здания, на каком находились эти водные кольца от холма, где стоял храм Посейдона».

Как хотелось бы во все это верить, если не знать, сколь искусны подводные течения, мастерски рисующие на морском дне самые изощренные схемы и чертежи! И как не учитывать, что излившаяся при извержении вулкана лава должна была полностью уничтожить прежний рельеф местности вместе со всеми ее каналами и гаванями. А просматривающиеся на дне моря круговые образования обязаны своим появлением кольцевым ступенчатым оползаниям подводных стен кальдеры вокруг кратера вулкана. Это убедительно показал кембриджский ученый В. Фридрих в книге «Огонь в море» (2001 г.).

Так или иначе, но достаточно точно установлено, что санторинские находки археологов относятся к периоду расцвета минойской культуры на Крите, которой Санторин явно принадлежал. Великая Критская морская держава, опередившая на несколько тысячелетий классическую Грецию, по мнению ряда ученых, и была современницей Атлантиды. Но кто знает, может быть, не столько современницей, сколько ею самой?

Это предположение, высказанное несколькими английскими и американскими авторами еще в начале прошлого века, обсуждается до сих пор. Согласно ему, рассказ Платона об Атлантиде не что иное, как приукрашенная фантазией философа история расцвета и гибели догреческого царства на Крите времен минойской династии. Ведь действительно, ее закат почти точно совпадает по времени с санторинским взрывом, начавшим отсчет годам падения одной из самых блистательных цивилизаций Древнего мира.

Согласно результатам геофизических изысканий, а также исследованиям историков, природная катастрофа в восточной части Средиземноморья, происшедшая в XV веке до н. э., охватила почти все владения Крито-Минойской империи. Начало положили три сильных землетрясения с эпицентром на Санторине, которые сопровождались мощным извержением вулкана. Потом произошел тектонический сброс, и вся центральная часть Санторина погрузилась в морскую пучину на глубину несколько сотен метров. Огромная волна цунами докатилась до побережья Крита и Северной Африки, настигла Грецию и все острова восточного Средиземноморья. Толстый слой вулканического пепла покрыл огромную территорию, включавшую даже Малую Азию с южным побережьем Черного моря.

Спрятал ли он от потомков только крито-минойскую цивилизацию вместе с ее санторинской провинцией или схоронил навеки платоновскую Атлантиду?

Скорее всего, первое.

То, что Платон поместил Атлантиду за границей древнегреческого мира, вполне понятно. Внутри ойкумены всем все было известно, и никаких новых таинственных стран существовать не могло. Однако философ вполне мог и перепутать, поместив Атлантиду на западе, а не на востоке. Обычная географическая ошибка.

Вот и по поводу местоположения Геркулесовых столпов, как уже было замечено, есть вопросы. Действительно ли имеют они отношение к берегам нынешнего Гибралтарского пролива? Или это еще одно географическое недоразумение? Известно ведь, что герой древнегреческих мифов Геракл почти все свои подвиги совершал на Пелопоннесе и далеко за пределы того ограниченного по размерам мира не выезжал.

Древние сказители, сложившие свои сказания задолго до Платона, в то время могли и не знать никаких дальних морей-океанов. Поэтому вряд ли так уж прямо надо отождествлять Геркулесовы столпы с Гибралтаром и Атлантическим океаном. Наиболее четко сомнение по этому поводу высказал цитировавшийся выше А. Норов. «С большим вероятием, – писал он, – можно признать за Геркулесовы столпы, о которых упоминается в рассказе Платона, скалы Босфора Фракийского, находящиеся при выходе в Понт Евксинский».

Атлантидой могла быть Понтида, затонувшая в Черном море (Понте Эвксинском), которое 7,5 тысяч лет назад было пресноводным озером

А Понт Эвксинский (Гостеприимный), то есть сегодняшнее Черное море, катил свои волны как раз за Босфорским проливом – северо-восточной границей древнегреческого мира.

Сюда сходятся очень многие мифы древних греков. Здесь к горам Кавказа был прикован титан Прометей, наказанный Зевсом за передачу людям огня. Сюда в Колхиду за золотым руном плавали аргонавты Язона и здесь же странствовал Одиссей.

Действительно, к древнегреческой мифологии можно относиться вполне серьезно. Еще советский атлантолог Н. Жиров в легендах о плаваниях аргонавтов и Одиссея находил следы погибшей Атлантиды. В таком же направлении анализировал польский исследователь Л. Зайдлер то место в «Аргонавтике» Аполлония Родосского, где упоминаются некие «апийские аркадийцы». Эти пришельцы издалека неведомым путем попали в греческую Аркадию. Слово «apios» означает «отдаленный», кроме того, Апи – богиня земли у скифов, живших в причерноморских и северокавказских степях. Отсюда напрашивалась мысль: а не со стороны ли Черного моря они пришли в Грецию? Может быть, это были спасшиеся от потопа атланты?

В древнегреческом мифе о Девкалионовом потопе говорится об участнике тех трагических событий Дардане, спасшемся от смертельных волн в Малой Азии. Его имя опять же ведет нас к Черному морю – от него произошло название пролива Дарданеллы.

Сюда же, к горе Арарат у Черного моря, как мы знаем, причалил ветхозаветный Ной на своем ковчеге. На горе с очень похожим названием спасся Кун-Кун из уже упоминавшейся китайской легенды.

Для предположения, что Атлантида могла находиться в пределах нынешнего Черного моря, есть не только летописные основания, но и материальные.

О том, что когда-то в Черном море, бывшем Понте Эвксинском, затонула некая гипотетическая страна Понтида, люди догадывались давно. В первую очередь привлекал внимание полуостров Крым. Еще в 1915 году русский ученый Мокржецкий писал, что некоторые крымские сосны, дубы, можжевельники, так же как цикады, ящерицы, богомолы, сколопендры – реликты какой-то исчезнувшей древней земли.

Позже (в 1949 году) другой российский исследователь, И. Пузанов, тоже отметил схожесть растительного и животного мира горного Крыма с фауной и флорой Балкан, Малой Азии и Закавказья. Он объяснял это существованием в прошлом сухопутного южного моста, соединявшего Крымский полуостров с материком.

Еще один ученый, ботаник Н. Рубцов, подводя итоги многолетних исследований злаковых, бобовых, крестоцветных и других растений южнобережного Крыма, писал: «Выявляется очень обширная группа видов с ареалами, полностью или частично окружающими Черное море и как бы связывающими собою страны, ныне этим морем разобщенные».

Но наиболее древними свидетелями ушедших времен являются сами крымские горы, их скалистые обнажения, глубокие горные ущелья и высокие плато. Каково геологическое прошлое Крыма, как были связаны с морем его горные вершины?

Стоя под километровым обрывом южнобережной Яйлы или гигантским отвесным обрезом Карадага на восточном берегу Крыма, невольно задумываешься: не остаток ли это горного хребта, расколовшегося когда-то пополам и погрузившегося в море? Хорошо передал это ощущение Г. Шульман в книге «Путешествие в синюю страну»: «Отличие Карадага от подавляющего большинства других живых и умерших вулканов планеты в том, что это вулкан в разрезе; половина его осталась стоять на суше, а половина скрылась под водой. Карадаг – это громадный анатомический театр природы, и такого больше, наверное, нет нигде».

Где же эти остатки былой суши? Должны же они находиться на морском дне.

Искать затонувшую землю помогают те же представители животного и растительного мира. Уходя из жизни, они оставляют о себе память в виде отпечатков на окаменевшей глине, кладбищ своих скелетов, панцирей, раковин. Именно последние дали возможность ученым-палеонтологам почти точно восстановить геологическую историю северной и северо-западной части Черного моря.

В 1998 году американские морские геологи В. Райан и У. Питман в книге «Всемирный потоп» опубликовали результаты своих подводных палеонтологических исследований. Они были проведены совместно с российскими учеными в шельфовой зоне северного побережья Черного моря и явились предшественниками других, еще более объемных исследований тоже американского палеонтолога Б. Болларда. Летом 1999 года на специальной субмарине, оборудованной ультразвуковым локатором, он обнаружил слои болотных отложений, лежащие под морскими осадочными породами. Они уходили на глубину до 500 м от поверхности моря и содержали в себе остатки сапропелевых болот со следами древней растительности и раковин болотных улиток.

В руках ученых появились убедительные свидетельства того, что здесь, в северной части нынешнего Черного моря, когда-то вообще моря не существовало. Вместо него здесь были болотистые берега не очень глубокого пресноводного озера. С помощью радиоуглеродных исследований останков пресноводных и морских моллюсков удалось точно установить время, когда здесь произошла природная катастрофа, в результате которой озеро исчезло.

Это произошло 7,5 тысячи лет назад. Продолжавшееся в послеледниковый период глобальное потепление климата привело к интенсивному таянию ледников планеты. Уровень Мирового океана непрерывно повышался, постепенно затопляя многие прибрежные территории и превращая лиманы в заливы, а озера в моря.

Однако были на Земле места, где процесс затопления земель происходил не постепенно, не медленно, а почти мгновенно, с катастрофической, гибельной для всего живого скоростью. Так случилось и в северо-восточной части Средиземноморья.

Уровень Эгейского моря здесь поднялся настолько высоко, что вода прорвала Дарданелльский перешеек и образовала Мраморное море. Потом, несясь со скоростью 80 км в час и круша все на своем пути, морской поток достиг Босфорского земляного вала, снес его и ринулся вниз. Образовавшийся здесь гигантский водопад сбрасывал вниз ежедневно столько воды, сколько несут 300 ниагарских. Грохот падающей воды был слышен на расстоянии до 200 км вокруг.

Очень скоро пресное озеро, заполнявшее черноморскую впадину, превратилось в большое море, а обширные северо-восточные территории оказались под водой. Так затонула страна Понтида.

Естественно предположить, что глубины Черного моря скрывают также следы пребывания на Понтиде людей. И это довольно давно подтвердилось.

В 1909 году в симферопольских губернских «Известиях Таврической ученой архивной комиссии» была опубликована статья музейного работника Л. Колли с интригующим названием «Следы древней культуры на дне морском». В ней рассказывалось о многолетних, начатых еще в конце XIX века водолазных работах, проведенных при строительстве феодосийского порта. Тогда на дне бухты были обнаружены верхушки свай—остатки древнего причального мола.

Это оказалось только началом. В последующие десятилетия на дне моря были обнаружены десятки затопленных городов, сотни жилых и торговых зданий, дорожных и транспортных сооружений, тысячи предметов домашнего обихода. Находки были самые неожиданные. Например, в один из солнечных штилевых дней со дна Таманского пролива рыбаки подняли сетями две большие фигуры прекрасных мраморных львов. Хотя львиные лапы и крупные завитки грив были изрядно потерты донным песком, но в общем морская эрозия их пощадила. Эти древние каменные скульптуры поныне украшают вход в городской исторический музей в Феодосии.

Как хотелось бы признать этих львов одним из элементов внешнего убранства фасадов атлантидского дворца Посейдона. Как заманчиво было бы увидеть в подводных остатках древнего причала свайное основание портового сооружения Атлантиды. Но, увы, строгая научная датировка этих находок с уверенностью показывает: никакой Атлантидой здесь и не пахнет. Покрытые морскими моллюсками древности относятся совсем к другим временам, не имеющим отношения к таинственной платоновской стране. К каким?

Почти тысячу лет просуществовала в Восточном Крыму блестящая цивилизация могущественного Боспорского царства, пока в IV веке н. э. оно не пало под натиском гуннов. Десятки богатых торговых городов-портов, сотни крепостных башен, морских причалов, тысячи домов, складов и купеческих лавок были разрушены, стерты с лица земли. Многие из них частично или даже целиком оказались под водой. Вот их, а не платоновскую Атлантиду, нашли подводники на дне морском. Фанагория, Херсонес, Нимфей, Ольвия, Пантикопей, Гермонасса – эти и многие другие античные и средневековые города и поселки северного Причерноморья снова появились на картах мира. Только исторических.

Жили здесь люди и в доисторические времена, задолго до того момента, когда Мировой океан десятками тысяч ниагар обрушился на некое периферийное ледниковое озеро и превратил его в большое море. Но то были отдельные охотничьи становища и небольшие сельскохозяйственные селения, располагавшиеся в северной части малоазийской Анатолии. Они были так же похожи на дворцы платоновских атлантов, как нынешние лесные хижины африканской Ботсаваны похожи на небоскребы Нью-Йорка или виллы Беверли-Хиллз.

Таким образом, приходится признать – остатков Атлантиды в Причерноморье нет. Впрочем, как и в других местах. Затерялись ли ее следы во тьме веков, или ее вообще никогда не было? Хорошо ответил на этот вопрос ученый-океанолог и поэт бард А. Городницкий:

Не найти и за тысячу лет нам —
Объясняют ученые мне —
Ту страну, что пропала бесследно
В океанской ночной глубине…

И хотя я скажу тебе тихо:
«Не бывало ее никогда»,
Если спросят: «Была Атлантида?» —
Я отвечу уверенно: «Да!»

Пусть поверят историям этим.
Атлантида – ведь дело не в ней…
Разве сказки нужны только детям?
Сказки взрослым намного нужней.

Действительно, так ли нужно нам знать, была ли на самом деле эта загадочная страна или нет? Быть может, важнее для нас не сама Атлантида, а ее атлантология?

Существовала же когда-то средневековая лженаука алхимия – она не открыла «философский камень», не нашла способ искусственного получения золота. Зато дала миру эмаль, металлические сплавы, кислоты, щелочи, возгонку, перегонку и многое другое. В том же Средневековье ученые бились над проблемой вечного двигателя. Но вместо перпетуум мобиле они изобрели столько разных велосипедов, что и теперь их педали крутит спортивно-дорожная часть человечества.

Так же и с Атлантидой. Ее не нашли, но вместо нее на дне морей и океанов обнаружили развалины финикийского Тира, этрусской Эспины, древнеримской Цезареи, византийского Эпидавра и десятков других затонувших городов и затерянных стран.

И еще: своим рассказом об Атлантиде старый хитрюга Платон заставил многие последующие поколения людей вспоминать о погибших народах и цивилизациях, думать, спорить, обсуждать, изучать. А это тоже немаловажно.

Русь православная. Эти два сросшихся друг с другом слова, кажется, никаким другим словосочетанием никогда быть не могли. Но это не так. В двух шагах стояла когда-то Русь от того, чтобы называться иудейской. Исторической случайностью было принятие киевским князем Владимиром христианства, а не иудаизма. Ходили бы сейчас русские люди в кипах, читали книги справа налево и делали обрезание своим новорожденным мальчикам.

Первое государство на территории нынешней России было создано хазарами, загадочным народом, бесследно исчезнувшим во тьме веков. Почти буквально повторяя судьбу легендарной Атлантиды, Хазария тоже оставила после себя туман мифов, гору статей и книг, жар споров, дискуссий, обсуждений. Хазары растворились в потоке времени, заставив потомков гадать, кто явился продолжателем их рода и где искать следы их былого существования.

Хазары – тюркютывVIвеке были дикими степняками-конниками

Как и большинство других скотоводческих народов древнего евроазийского мира, хазары, скорее всего, пришли в Восточную Европу из Центральной Азии – гигантского вулкана, тысячелетиями извергавшего лавины кочевых людских масс. Подобно скифам, сарматам, гуннам (а впоследствии татаро-монголам), сменявшим друг друга на подмостках истории, дикие орды хазар начиная с V века мощными волнами накатывались на Северный Прикаспий.

Правда, существует и другое мнение. Историк и археолог Л. Гумилев полагал, что этнические хазары ниоткуда не пришли, а с самого начала обитали в дельте Волги. Здесь, среди множества речных протоков на заросших камышами низких болотистых берегах поначалу им было удобно скрываться от степняков-разбойников и защищать свои поселения от их набегов. Но позже пришлые с востока племена, названные Л. Гумилевым тюркютами, все же достали хазар, завоевали их и, смешавшись с ними, образовали тот могущественный народ, который на многие столетия приковал к себе внимание всего тогдашнего мира. По другому предположению того же Л. Гумилева, хазары на Волгу все-таки пришли, но не из далекой Центральной Азии, а совсем из близкого района – с территории нынешнего Дагестана.

Силой меча и крепостью брачных связей Хазарский каганат распространился на обширную территорию от Волги до Днепра и Крыма

Так или иначе, но хазары быстро завоевали территории, окружающие дельту Волги, а потом стали проникать и в отдаленные районы, в том числе в Закавказье. В середине VII века они разорили Тбилиси и напали на Армению. Вот что писал анонимный армянский историк того времени о набегах хазар на закавказские города и села: «Как хищные волки, потерявшие стыд, бросались они на мирных людей и беспощадно перерезали их на улицах и площадях… Как огонь проникает в горящий тростник, так входили они в одни двери и выходили в другие».

Об этом же рассказывали и древние восточные легенды. Подразумевая хазар, они сообщали, что на севере за Кавказским хребтом жили дикие разбойничьи племена Яджуджи и Маджуджи (арабские имена библейских Гоги и Магоги). «Число их было бесконечно, – говорилось в одной из таких легенд, – делились они на два племени: малорослые и великаны, рост последних превышал сто локтей. Уши их были длинны, как ковер, так что одним ухом они накрывались, а другое подстилали под себя. Ни слон, ни носорог не могли им противиться. Покойников своих они съедали, области же, через которые проходили, опустошали дотла».

Только через несколько поколений разбойничьи стаи диких хазар превратились в оседлые поселения мирных земледельцев, рыболовов, торговцев. А в первой четверти VII века они создали огромный Хазарский каганат – государство, власть которого быстро распространилась на обширные районы Причерноморья, Приуралья, Северного Кавказа и степного Крыма. «Хазары – великий народ, – писал византиец Феофий Исповедальник, – они овладели всей землей вплоть до Понтийского (Черного) моря». Почти все племена от Дуная до Северного Урала платили дань хазарскому царю. В их число входили и восточноевропейские славяне.

Последние долгое время были верными подданными хазарского царя, неоднократно защищавшего их от разорительных нападений германцев и венгров. Со своей стороны, славяне помогали хазарам в их противостоянии с норманнской династией конунгов, недаром они называли тех варягами, то есть врагами. Служили славяне и в хазарской армии. Арабский историк того времени ал-Масуди писал: «…русь и славяне составляют войско и прислугу хазар».

Но пришло время, когда хазарская империя начала ослабевать, и восточные славяне стали искать новых покровителей. Им ничего не оставалось, как обратиться к тем же норманнам-варягам. «Велика земля наша и обильна, – сказали они им, – да порядку в ней нет, пойдите княжить и владеть нами».

В добровольности такого обращения возникают серьезные сомнения. Вполне возможно, что написавший эти слова летописец привел некую угодную княжьим властям того времени «официальную версию». Через много столетий прибалты, в какой-то степени потомки тех самых скандинавских варягов, в свою очередь, тоже «добровольно» попросились под крыло советской сталинской России. А что им оставалось делать после пакта Молотова—Риббентропа?

О том, что славяне в лучшем случае подчинились варягам добровольно-принудительно, свидетельствует хотя бы сообщение «Повести временных лет». В пересказе С. Соловьева там написано: «Поляне, северяне и другие племена платили козарам по белке с дыма… Сперва Олег воевал с древлянами и заставлял их давать дань по черной кунице с дыма… Потом послал к родимичам и спросил: „Кому даете дань?“ Они отвечали: „Козарам“. Олег сказал: „Не давайте больше козарам, а давайте лучше мне черную куницу с дыма“. Родимичи согласились». Без сомнения, только страхом их можно было заставить вместо маленькой белки отдавать дорогую черную куницу. Поэтому «добровольный» переход славян от хазар к варягам, скорее всего, был банальным их захватом.

Кстати, это хазары на месте небольшого существовавшего с V века поселения полян основали укрепленный крепостными стенами город (по-тюркски «кы» – берег, «ев» – поселение).

Не отклоняясь от опробованного веками традиционного пути образования всех мировых империй, Хазария в начальный период своего существования создавалась в основном путем завоеваний. Умело организованная и хорошо вооруженная хазарская конница без особого труда захватывала города и села соседних народов. Однако со временем хазарскими каганами стали все больше применяться мирные методы распространения своего влияния, в частности брачные союзы. В период расцвета хазарской державы ее каган имел 25 жен, каждая из которых была дочерью или племянницей одного из подвластных или сопредельных государств.

Но собственно сама Хазария располагалась только в пределах Прикаспийской низменности на сравнительно небольшой территории, вытянутой четырехугольником с юго-востока на северо-запад. Первая столица государства город Итиль находился в устье Волги и, по сообщениям летописцев, был большим торговым портом. Позже хазарские каганы перенесли столицу в утопавший в садах Семендер. Восторгались современники и крупной хазарской крепостью Беленджер, стены которой, по словам арабских путешественников, были мощнее самых неприступных по тем временам стен Хорезма. Другая хазарская крепость, Саркел, находилась на Дону и охраняла торговую дорогу из Крыма в Итиль.

Возвышение Хазарии было обязано ее удачному географическому положению, сделавшему ее узлом пересечения главных торговых путей между Востоком и Западом, Севером и Югом. Из среднеазиатского Хорезма шли караваны в Западную Европу, из Поволжской Булгарии и даже из Скандинавии шли купцы в Персию и Аравию.

Хазарское посредничество в торговле было так широко, что охватывало даже торговые связи между Византией и Китаем. Превратив свою страну в настоящую таможенную заставу, хазарские правители не гнушались никакими путями обогащения. Они контролировали проходы судов по Волге, Дону, Северскому Донцу и даже Керченскому проливу. Например, запирая на нижней Волге вход в Каспийское море, таможенники Итиля выборочно пропускали ладьи русичей, ходивших грабить персидские владения. А те на обратном пути расплачивались с хазарскими властями чуть ли не половиной своей добычи.

Насколько прочное место занимали хазары в Прикаспии, видно и по тому, что само Каспийское море называлось в то время Хазарским. Это имя существует до сих пор: в турецком языке оно звучит как «Хазар-денизм», в арабском – «Бахр-аль-Хазар» и на фарси обозначается персидским названием «Дарьял-хазар».

География географией, но своим расцветом и широким международным признанием, поставившим каганат в один ряд с Византией и арабским Халифатом, Хазария в значительной степени обязана евреям. Прослышав о веротерпимости и демократичности хазарских царей, в начале Х века они в массовом масштабе стали эмигрировать сюда из Византии, Персии и других стран Востока. Большая иудейская община образовалась в Крыму, где евреи жили еще со времен древне-греческой колонизации. Но и во всех других районах страны возникли большие процветающие еврейские общины, в том числе в новом городе Киеве. Ключевые места при дворе хазарского монарха заняли раввины, ставшие его главными советниками.

Вещий Олег только «сбирался отмстить неразумным хазарам», а его внук Святослав нанес им сокрушительный удар

Центральные власти Хазарии использовали предприимчивость и грамотность евреев не только для работы в столице, но и в многочисленных провинциях. Например, им был доверен сбор, подсчет и оценка податей – одной из основных статей дохода казны. Арабский автор аль-Истахри писал: «…страна богата овцами, пчелами и евреями». Но он был не точен – истинное богатство Хазарии благодаря евреям создавалось кроме торговли еще и развитым ювелирным производством. На весь мир славились золотые изделия хазаро-еврейских ювелирных мастеров.

Почти все, что ныне известно о хазарах, почерпнуто из большого числа письменных источников, оставленных всеми евразийскими народами того времени. Особенно много о Хазарии рассказали арабские историки и географы. Но в восторженных отзывах о хазарском царстве от них не отставали и византийские летописи. Вот что, например, сообщала одна из них: «Корабли приходят к нам и привозят рыбу и кожу, всякого рода товары… они с нами в дружбе и у нас почитаются… обладают они военной силой и могуществом, полчищами и войсками». И действительно, связи с византийцами в то время были настолько крепки, что на троне в Константинополе сидел даже ставленник хазарского кагана Лев Хазар.

Но вот что удивительно: если соседи хазар подробно о них рассказали, то сами они оставили о себе довольно скудные, малочисленные и в некоторых случаях спорные сведения. Особенно это касается остатков их материальной культуры, в основном ограничивающихся могильными захоронениями. Не найдены археологами известные по письменным источникам хазарские города. Сколько они ни пытались раскопать Итиль или Семендер, ничего у них не получалось. Молчали холмы на берегах Волги, Дона и Кумы, «спали курганы темные» в степях Прикаспия. Пожалуй, кроме отдельных фрагментов крепости Саркел, и то сомнительно хазарского ли периода, пока еще никаких хазарских городов никому найти так и не удалось.

Кстати, именно это позволило некоторым ученым вообще усомниться в наличии у хазар развитого феодального строя. Вот, например, что сказал академик Б. Рыбаков: «Отсутствие археологических следов хазарских городов делает очень неубедительными рассуждения о городском строе у хазар». Называя Хазарский каганат «небольшим полукочевническим государством», он писал: «Международное значение Хазарии нередко чрезмерно преувеличивалось». И далее: «Хазария была небольшим ханством кочевников хазар, долгое время существовавшим лишь благодаря тому, что превратилась в огромную таможенную заставу, запиравшую пути по Северскому Донцу, Дону, Керченскому проливу и Волге». Нельзя здесь не заметить, что позже Б. Рыбаков в своих воспоминаниях открестился от этих слов, сказав, что к уничижению им роли Хазарии в мировой истории его принудило некое давление сверху.

Но еще более интригующий вопрос, связанный с хазарами, это их религия. В советской литературе, особенно периодике, долгое время по этому поводу царило стыдливое молчание. Да и что тут было говорить – неожиданно обнаружилось, что прямо в центре России, на великой русской реке Волге, еще с конца VIII века широко распространилась иудейская вера. Люди ходили не в церкви, а в синагоги, соблюдали субботу, праздновали Хануку и Пурим и надевали таллесы.

Как мог случиться такой конфуз? Вот что рассказывает летопись. Собиратель хазарских земель царь Булан задумал объединить подвластные ему народы единой идеологией. Позвал он на диспут мусульманского кади и христианского священника. Они стали с таким рвением и остервенением доказывать преимущества своей веры и так ругаться друг с другом, что Булан их выгнал. Потом он пригласил к себе мудрого молчаливого раввина, тот ему понравился, хазарский царь взял и принял иудаизм.

Скорее всего, это пересказ легенды. На самом деле главную роль в выборе религии, конечно, сыграла политика. На востоке и юге от Хазарии, в Хорезме и Персии, господствовал ислам, на юго-востоке царило византийское христианство. Взять эти религии означало попасть под влияние соседей-соперников. А иудаизм был нейтральной и менее других политизированной религией. Своим единобожием он мог быть вполне пригоден для идеологического подчинения единому центру разрозненных языческих племен.

Однако поначалу Тора и Талмуд имели хождение в основном среди хазарской знати. Основная масса населения оставалась идолопоклонниками, а кое-где на окраинах каганата принимала христианство или магометанство. Положение серьезно изменилось, когда в Хазарию хлынула волна еврейской эмиграции. Тогда-то и началась массовая иудизация населения страны, широко распространившаяся практически на все хазарские земли. Повсеместно начали строиться синагоги, иешивы. Суббота, Ханука, Пурим, все главные иудейские праздники стали отмечаться в Итиле, Семендере и других городах.

Несколько позднее другой объединитель земель—киевский князь Владимир тоже задумал с помощью единой идеологии укрепить свою власть над мало связанными друг с другом дикими языческими племенами. Какую для этого религию надо было ему выбрать? Может быть, мусульманство? Нет, оно было далеко и непонятно.

Ближе всего находился иудаизм – государственная религия рядом расположенного, хотя и ослабевшего Хазарского каганата. Местные славянские племена, столетиями «ходившие под хазарами», несмотря на свое язычество, больше были наслышаны об иудейских традициях, чем о христианских. Благодаря этому и в иудаизм их обратить можно было значительно проще. Они бы не держались так крепко за своего Перуна. Кроме того, принятию иудаизма могли способствовать и жившие в Киеве евреи.

Однако отношения русов с хазарами в то время были не ахти какие. Те всячески старались помешать возвышению нового агрессивного соседа. Разве мог каган смириться с тем, что скандинавские завоеватели превратили Киев из маленького провинциального хазарского городишки в столицу молодого враждебного государства? Поэтому он всячески поощрял «буйные набеги» своих подданных на киевские земли, за что, как сказал А.Пушкин, «вещий Олег» собирался их села и нивы «обречь мечам и пожарам».

Кроме того, русы настолько обнаглели, что перестали платить мзду за проход в Каспийское море. В ответ на это каган Иосиф вообще запретил им спускаться в низовья Волги и лишил их таким образом возможности обогащаться за счет грабежа богатых прикаспийских городов. «Если бы не я, – писал он, – они уничтожили бы всю страну исмаильтян до самого Багдада».

Кончилось это противостояние для хазар весьма плачевно. В середине Х века киевский князь Святослав, унаследовав мстительный, жестокий нрав своей матери Ольги, направил военную дружину в Хазарию. «Иду на вы!» – воскликнул он и, напав на Итиль, полностью его разрушил. Потом он разграбил Семендер и, взяв штурмом крепость Саркел, переименовал ее в русскую Белую Вежу. После этого разгрома Хазарский каганат уже влачил жалкое существование.

Всем этим можно объяснить, почему ко времени правления князя Владимира исповедовавшийся хазарами иудаизм оказался не ко двору. В то же время к южным пределам Киевской Руси примыкали владения знатного могущественного соседа, христианской Византии. Несмотря на предыдущие далеко не дружественные действия варягов, тогдашний Константинополь старался всячески демонстрировать киевским князьям свое покровительство. Конечно, никаким бескорыстием здесь и не пахло – просто византийцы стремились подчинить Киев своему влиянию.

Вот почему князю Владимиру ничего не оставалось, как принять византийское православие. Тем более что еще раньше в крымском Херсонесе крестилась княгиня Ольга.

Однако население Киевской Руси долго оставалось языческим, а кое-где даже исповедовалось иудейство. Свидетельством этому могут служить секты «жидовствующих» и «субботников», длительное время распространенные на территории России.

Более чем трехсотлетнее процветание Хазарии закончилось не только под напором русов с запада и новых кочевых племен с севера. Снова повторяя судьбу всех империй, она пала также из-за внутренних раздоров и слабости своей центральной власти. Отдаленные от центра территории сначала стали проявлять излишнюю самостоятельность, а потом, наподобие Киевской Руси, вовсе вышли из подчинения.

Однако была еще одна причина гибели Хазарии.

Для ее выяснения летний полевой сезон 1961 года проработала в Дербенте подводная экспедиция профессора Л. Гумилева. В результате исследований концевого участка Нарын-Калинской крепости ученые четко отбили границу бывшего уровня Каспийского моря. Оказалось, что до Х века он был довольно низким, а потом стал быстро подниматься. Море стремительно наступало на берег, и очень скоро значительная часть Прикаспийской низменности оказалась под водой.

Вот как написал об этом Л. Гумилев: «Вода медленно заливала плоский берег – „Прикаспийские Нидерланды“, губила посевы и сады, набегами разрушала деревни. К середине Х века уже две трети хазарской территории оказались под водой… Море и засуха продолжали давить с двух сторон… В конце XIII века уже вся страна была покрыта морем… Да, Хазария – это в полном смысле русская Атлантида».

Если хазары оставили после себя так мало остатков своей материальной культуры, то, может быть, их след можно найти в потомках? Ведь живут же на территории нынешней России наследники Чингисхана, казанские татары, крымские.

Загадочный народ караимы– потомки древних хазар?

Но антропологи, как и археологи, не дают четкого ответа, а только строят догадки, гипотезы.

Первым претендентом на кровную связь с хазарами должен бы быть небольшой народ татов, живущих главным образом в юго-восточном Дагестане и северо-восточном Азербайджане, а также в северном Иране. Многие из татов исповедуют иудаизм, и соседи называют их евреями. Но в советских паспортах им такой неудобной записи никогда не делали. Являются ли таты теми горскими евреями, которые в значительно большем количестве обитают в районе Нальчика и других городов Северного Кавказа, вопрос спорный. Если это так, то они, скорее всего, выходцы из Персии, а не из бывшей Хазарии.

Осколком населения бывшей Хазарии часто называют еще караимов. Основная часть этого малочисленного народа живет в горном Крыму. Поднявшись на Чуфут-кале (в переводе «Еврейская гора») нельзя не заметить мезузы, прикрепленные к косякам дверей караимских домов, и древнееврейские буквы на молельне-синагоге. Караимы в течение многих веков исповедовали Тору, отрицали Талмуд и считались отступниками от истинного иудаизма.

До XVIII века караимы в России считались евреями, переселившимися когда-то в Крым из Византии, и подвергались таким же притеснениям, как и все еврейское население. Начиная с правления Екатерины II караимов к евреям приписывать уже перестали. А в будущем даже Гитлер специальным постановлением избавил их от газовых камер.

Так кто же они, караимы? Некоторые факты могут говорить в пользу их хазарского происхождения. Во-первых, караимский язык, как и хазарский, ученые относят к тюркской группе. Во-вторых, караимы живут на подвластной когда-то хазарам территории, которая благодаря своему горному расположению могла быть недоступной русским конным дружинам, разгромившим Хазарский каганат. Вот они и сохранились. Ну и, кроме того, обращает на себя внимание внешний вид караимов – осанка, статность, выправка, напоминающая кавалерийскую. Не происходит ли она от их предков-конников? И не потому ли литовский князь Витовт в XIV веке брал караимов в свою гвардию?

Другая, несколько неожиданная, версия утверждает, что потомки хазар – это сегодняшние казаки. Согласно ей хазары, жившие в кубанских и донских степях, постепенно смешивались с беглым людом из центральной России и Малороссии и образовали ту группу населения, которая называется казачеством. Действительно, есть свидетельства хождения среди русских казаков в недалеком прошлом наречия, похожего на тюркский. Например, в повести Л. Толстого «Казаки» упоминаются казачки, говорящие на каком-то «татарском» языке. Кстати, само слово «казак» по-тюркски означает «вольный всадник». Кроме того, есть доказательства, что некоторая часть казачества придерживалась иудаизма. Одним из них могут служить хранящиеся в одесском музее казацкие могильные памятники с могендовидами и древнееврейскими надписями.

Но все-таки трудно себе представить чубатого казака с шашкой, изучавшего в субботу недельную главу Торы.

А вот еще одна гипотеза, совсем уж шокирующая. Впервые она была выдвинута в опубликованной в 1976 году и претендующей на сенсационность книге А. Кестлера «Тринадцатое колено». Автор утверждал, что нынешние евреи вовсе не тот библейский «избранный» Богом народ, якобы существующий чуть ли не пять тысяч лет. Тот давно исчез, так же как древние греки и римляне, на земле которых ныне живут совсем другие греки и итальянцы.

Кто же они, восточноевропейские евреи? Оказывается, это бывшие жители волжской Хазарии, пришедшие в Европу с востока подобно болгарам, венграм и всем прочим осевшим там полукочевым народам. Смешавшись с местным южногерманским населением, хазары оставили себе свой иудаизм и постепенно превратились в тех самых евреев-ашкенази, столь насоливших А. Гитлеру и Б. Хмельницкому, И. Сталину и Екатерине II.

На чем основывалась эта гипотеза? Да ни на чем, так – размышления, игра ума, домыслы. Но очень уж она пришлась по сердцу антисионистам и антисемитам. Ведь то была настоящая находка века – оказывается, нет никаких прав у этого народца на Святую землю. Его место в степях Прикаспия, пусть и пасут там своих баранов.

Но еще больше эмоций (ну конечно, со знаком минус) вызвала кестлеровская идея у самих евреев. Разве они, давшие миру христианство и теорию относительности, могли быть потомками каких-то кочевников-тюрков? Это могло звучать только как шуточка о «затурканном еврее»! Ну в самом деле, не родственники же они торгашам со стамбульского базара!

Впрочем, какая разница – ведь, говоря словами Ю.Тувима, кровная связь евреев друг с другом не по той крови, которая течет в жилах, а по той, что течет из жил.

А. Эйнштейн как-то в шутку сказал: «Я никак не могу поверить, что Господь Бог играет с нами в кости».

Но именно так вынуждены мы воспринимать многие неожиданные события, связанные с климатом, океаном и сушей нашей планеты. Именно таким случайным кажется нам странное поведение непредсказуемого и загадочного Каспийского моря.

Возможно, поэтому на его берегах неоднократно происходили те сложные и крутые повороты в судьбах народов, которые оставили глубокий след в их многовековой истории.

Дорога от Махачкалы до Дербента проходит по узкой береговой полосе, огражденной справа крутыми отрогами Кавказского хребта, слева – пенистыми волнами Каспийского моря. Пологий пляжный склон сложен таким плотным песком, что на нем не отпечатываются даже следы автомобильных шин. Невольно представляешь себе, как сотни лет назад по этому же пляжу мчались с севера конные орды диких кочевников.

За свои 33 года жизни Александр Македонский завоевал полмира и построил там новые города – Александрии

Кто только тут не побывал. Бородатые, длинноволосые конники – скифы на легких быстрых лошадях. Тяжелая кавалерия сарматов, вооруженных длинными пиками и прямыми мечами. Свирепые гунны с дальнобойными луками и плетеными кожаными арканами. Широкоскулые тюркские всадники на низкорослых грудастых конях. Хазары, акациры, барсилы, савиры, булгары, авары, аланы и многие, многие другие.

Все они рвались сюда с лежащего рядом многолюдного шумного перекрестка Азии и Европы, где тысячелетиями пролегали пути кочевых степных народов, где веками рождались и гибли все новые и новые государства и нации. Отсюда на постоянное оседлое жительство ушли к Дунаю венгры, отсюда откочевали в междуречье Амударьи и Сырдарьи узбеки, здесь зародилась будущая Болгария и произошли такие народы, как башкиры, осетины, дагестанцы, калмыки, мордовцы.

И что удивительно: каждому новому народу быстро становилось тесно на этих, казалось бы, необъятных степных просторах. Сбиваясь в огромные полчища и сметая все на своем пути, степняки-конники лавиной катились в благодатные края Закавказья, чтобы опустошать сады и виноградники, грабить богатые южные города, убивать и уводить в плен мирных жителей.

Александр Македонский распространил европейскую культуру эллинизма далеко на восток, до самой Индии

Для защиты оседлой закавказской цивилизации от варварского мира скотоводов-степняков и были построены «железные ворота» Кавказа – Дербент (по-персидски «дер» – дверь, «бенд» – преграда). Трехкилометровый дербентский проход был перекрыт двумя рядами мощных стен, усиленных круглыми и прямоугольными башнями и стоящей на западе у гор оборонительной крепостью Нарын-кале. А далее по горам далеко на запад тянулась еще одна, почти 40-километровая, каменная преграда, соперничавшая по своему значению со знаменитой Великой Китайской стеной, которая тоже была возведена в качестве преграды от набегов диких орд кочевников на земледельческий Китай.

Когда были построены «железные ворота» Кавказа, точно неизвестно. Легенды настойчиво относят первые упоминания о дербентской стене к эпохе Александра Македонского.

В конце III века до н. э., громя персидскую державу Ахеменидов, непобедимая армия Александра достигла, по преданию, западного берега Каспийского моря. В легенде говорится: «…настал день, когда завоеватель Востока со своей конницей подошел к Дербенту и разбил возле него белые шатры, изукрашенные серебром».

Войска устали от кровопролитных битв и дальных переходов, поэтому полководец решил взять город мирным путем. Он послал к коменданту крепости парламентеров. Пришли они к нему и сказали:

– Мы послы царя всех царей. Он послал нас сказать, чтобы ты подчинился ему и платил дань. Если ты рассердишь царя, он разрушит Железные ворота и убьет тебя.

Но персидский военачальник, уверенный в неприступности толстых стен Дербента, отказался подчиниться покорителю мира. Рассерженный Александр велел своим лучникам и щитоносцам взять город. Однако атаки пехоты были отбиты. Тогда пришлось нападающим ввести в бой тяжелую конницу и боевых слонов. Войска Александра пробили в стенах проломы, куда ринулись прославленные александровы «серебряные щиты». Преследуя неприятеля, македонцы и фракийцы ворвались в город и овладели им. «Привели к Александру коменданта, и сказал ему владыка мира:

– Разве ты не знал, что все цари на всей земле, все рыбы на всех морях платят дань Александру?

– Я знал, – ответил пленник, – что земля, воды подвластны царю, но я не знал, что и небеса должны подчиняться тебе.

Этот ответ понравился завоевателю, он простил перса и даже оставил своим наместником в Дербенте, а сам повел войска на новые земли».

Другие легенды утверждают, что именно Александр Македонский и построил дербентскую крепость. Согласно одному из таких мифов, созданному арабами, Зулькарнейн (Александр) «пошел на восток солнца, нашел оное восходящее над народом, который не имел против него защиты; пошел дальше и нашел народ, не разумеющий слов, они ему сказали:

– О, Зулькарнейн! Гоги и Магоги производят на сей земле опустошение, не дать ли нам тебе дани, с тем чтобы ты воздвиг между нами и ними преграду?

– Что дал мне Бог, того с меня и довольно, – отвечал Александр, – вы же дайте мне руки, преграду между вами и ними. Носите ко мне столько кусков железа, чтобы ими заровнять промежуток между скатами этих гор. Раздувайте огня столько, чтобы это сделалось раскаленным. Несите ко мне расплавленной меди и лейте на него.

И была воздвигнута преграда между двумя предметами противостоящими, на которую они (Гоги и Магоги) не могли взойти и не могли пробить ее».

Об этом же повествует и другая старинная легенда, пересказанная русским историком Е. Козубским (1906 г.): «Александр по прибытии своем в Армению, жители которой огнепоклонники, отправился в Дербент. Посредством вала с металлическими столбами он так запрудил море Калпиас (Каспий), что ни одному кораблю нельзя было войти в море, а по сухому пути он заградил проход из Таракунты (Дербент) в Калпиас, ибо не оставалось другого прохода, как через возвышавшуюся до неба гору».

Так или иначе, дербентская стена, еще в течение многих веков подвергавшаяся нападению как с севера, так и с юга, добросовестно служила защитникам города. Хотя и неоднократно разрушалась, возводилась вновь, перестраивалась, укреплялась. До нас дошли стены Нарын-калинской крепости, построенной намного позже времен Александра Македонского – в эпоху могущественной династии персидских царей Сасанидов.

Средневековая хроника свидетельствует, что «в сороковом году правления Хосрова I Аноширвана, сына Кавада, царя царей арийцев и неарийцев, в восемьсот восемьдесят третьем году греков, пятьсот семьдесят первом году от рождения Спасителя были построены великие Железные ворота». Две каменные стены толщиной по четыре метра каждая, высотой более 20 метров с 30 сторожевыми башнями и тремя воротами для пропуска торговых караванов надежно огородили процветавшую в то время персидскую державу Эраншарх от агрессивного Хазарского каганата.

Еще одна легенда рассказывает, что Хосров Великий, утомленный бесконечными нападениями хазар на его государство, предложил кагану Хазарии «дружбу, заключение мира и установление взаимного согласия», для чего «пожелал быть его зятем» и посватался к его дочери.

Каган незамедлительно послал хазарскую принцессу Хосрову, и тот устроил ей пышный прием, поселил в богатом дворце, а сам, воспользовавшись передышкой в войне, стал незаметно возводить дербентскую стену. «И построил ее, причем та часть ее, которая примыкала к морю, была сделана из скалы и свинца; шириной она была триста локтей, и она была проведена до вершины гор. Окончив постройку стены, Аноширван повесил у входа ее железные ворота».

После этого коварный персидский царь отправил хазарскую принцессу домой, а опозоренный отец пошел войском на своего обидчика, но взять приступом мощную защитную стену не смог.

Мы стоим на вершине Дербентского межгорного прохода, у восточной стены Нарын-калинской крепости. Солнце только что вынырнуло из-за горизонта, и умытые морем первые утренние лучи косыми пучками легли на просыпающийся город. Порозовели крыши прямоугольных домов, теснящихся в зеленой оправе садов. Ярко вспыхнул бирюзовый купол старой мечети, подсветились красноватым цветом зубчатые стены реставрированных крепостных башен.

Именно эта хвостовая восточная часть дербентской стены вот уже тысячу лет привлекает к себе внимание ученых, историков, географов, океанологов, археологов. Будучи скрытой под поверхностью моря, она будоражит воображение, ставит вопросы и плохо на них отвечает.

Крепость Нарын-кале защищала оседлую цивилизацию Закавказья отнабегов воинственных кочевников

Как оказалось это строение под водой? Было ли оно сооружено сразу на морском дне или злые волны поглотили его в более поздние времена? А если оно повторило судьбу Атлантиды, то когда и почему? Почти все старые письменные источники свидетельствовали однозначно: часть дербентской стены была всегда подводной. Хосров Великий построил ее специально в воде, она нужна была для лучшей защиты «Ворот Кавказа» от набегов кочевников. Подтверждений этому много, в частности, в целом ряде письменных источников, относящихся к периоду расцвета Великого арабского халифата, который охватывал огромные пространства от Испании на западе до Индии на востоке.

Большинство арабских путешественников, посетивших Дербент в X веке, писали, что дербентская стена в то время далеко уходила в море. Правда, единодушного мнения о ее размере они не высказывали. Так, одни из них сообщали, что длина подводной части достигала трех миль, другие – одной мили, а третьи ограничивали ее всего лишь полумилей. Средневековый арабский историк Хилаль ас-Саби сообщал, что длина морской части дербентской стены составляла «шестьсот локтей», другой его коллега, ал-Истахри писал о «шести башнях».

Дербент в VIII—ХI веках был одним из крупных городов арабского Средневековья

Как будто для того чтобы ни у кого не осталось никакого сомнения в бесспорности подводного происхождения дербентской стены, авторы X–XI веков, не ограничиваясь указанием ее размеров, описывают и способы ее строительства. Хотя и здесь у них тоже не было единства. Например, арабский автор ал-Масуди в своей книге «Россыпи золота» рассказал о применении специальных понтонов в виде надутых воздухом кожаных бурдюков. С помощью таких устройств тяжелые каменные плиты переправлялись с берега к месту их установки. Там ремни, которыми бурдюки были привязаны к плитам, перерезались, и плиты плавно ложились на морское дно.

По другой версии, которую привел ал-Баладзори в «Книге завоевания стран», строители вначале возили в море на лодках камни и бросали их в море, а потом, когда эта каменная наброска показывалась над поверхностью воды, на ней возводилась стена из «каменных глыб и свинца».

Но почему свинец? Объяснения приводятся тоже разные. Ал-Мукаддаси сообщает, что этот материал использовался в качестве нынешнего цементного раствора, скреплявшего каменные плиты. Хилаль ас-Саби поправляет его и сообщает, что свинец заливался в отверстия в стеновых блоках, через которые потом пропускали крепежные железные стержни. Не отсюда ли и название дербентских стен—Железные ворота? Кстати, известно, что персидские строители, правда в других местах, действительно скрепляли каменные стены железными прутьями со свинцовыми вставками (свинец вообще тогда был популярным металлом). Такая конструкция надежно предохраняла здания от разрушения во время частых в тех районах землетрясений.

В период арабского Средневековья о Дербенте много писали не только как о крупной военной крепости, но и как о великом городе-порте.

В VIII–X веках резко возросла роль традиционных караванных трасс Древнего мира. На Каспий сместились многие важные морские пути международной торговли. Дербент стал главным узловым центром нового Прикаспийского торгового пути, который в те времена был не менее знаменит, чем Великий шелковый путь.

От года к году рос и богател морской торговый город на Каспии, ни на один день не уменьшался поток заморских товаров, прибывавших с севера, востока и юга. Здесь торговали собольими и лисьими шкурами из Волжской Булгарии, кожаными седлами и ремнями из Хазарии, дербентскими полотняными тканями – масхури, цветастыми паласами и расписными чашами из Багдада, фаянсовыми и фарфоровыми тарелками из Китая.

Известный арабский географ ал-Истахри, объехавший всю Персию, Среднюю, Южную и Западную Азию и видевший много разных «ворот» (ал-вабов) Великого арабского халифата, называл Дербент главными «воротами ворот» (Баб ал-абваб). Недаром именно отсюда, из этого далекого пограничного города, его правители нередко отправлялись прямо на халифский престол. В своей «Книге путей и царств» (930 г.) аль-Истархи писал: «Баб ал-абваб – приморский город. В середине его находится якорная стоянка для судов. Между этой стоянкой и морем, по обе стороны моря, построены две стены, так что вход для судов узок и труден… И в устье порта протянута цепь, так что не может судно ни войти, ни выйти иначе как с разрешения».

Поразил своим величием и богатством Дербент и другого арабского писателя и ученого того времени, ал-Табари. В своей «Истории пророков и царей» он написал, что «…в Дербент прибывали купцы из Джурджана, Табаристана, Дейлема, и он служил своего рода складом для товаров из Хазарии, Серира, Зарихгена, Амика, Хайзана, Руклана и других мест».

Автор еще одной «Книги путей и царств», ибн-Хаукал, описывая дербентский порт, подтвердил сообщение ал-Истахри, что ворота в гавань были перекрыты цепью, которая запиралась на специальный замок, а ключ от него находился у того, кто наблюдал за морем, и «судно входило в порт только с разрешения эмира Дербента».

Итак, почти все путешественники, прибывавшие с моря в этот большой прикаспийский город, в первую очередь обращали внимание на его богатый торговый порт. И поскольку своего природного залива здесь побережье не имело, то естественно было предположить, что выдвинутые в море каменные стены были построены специально, чтобы создать удобную внутреннюю гавань для судов, где они были бы защищены не только от штормовых волн, но и от злых врагов. Вот почему высказывания арабских географов могут быть признаны субъективными.

Что же касается их рассказов о подробностях сооружения крепостных стен прямо в воде, то тут следует учитывать, что этих арабских путешественников отделяет от нас огромное расстояние – целое тысячелетие. Может быть, именно потому нам они кажутся чуть ли не современниками сасанидской эпохи. На самом же деле они так же далеки от времени Хосрова Ануширвана, как мы от XVI века, когда, например, в Москве строилась Китайгородская стена. Не можем же мы всерьез считать себя осведомленными в тонкостях технологии ее возведения? Возможно, для летописцев арабского Средневековья дербентские сказания о Нарын-калинской крепости носили характер такой же легенды, как для русских предание о Китай-городе.

Истины ради следует заметить, что легенды о сооружении дербентской заградительной стены в море продолжали появляться и в более поздние времена. Так, занимавшийся многие годы сбором сведений о колебаниях уровня Каспийского моря советский ученый Б. Аполлов пересказал историю, якобы происшедшую в 1587 г. Как-то поздно вечером «к большим» воротам Дербента подошел караван, следовавший с севера в закавказский Азербайджан. Путники опоздали; привратники только что закрыли ворота на ночь, и пройти через город на юг уже было нельзя. Пришлось разбить палаточный лагерь прямо у крепостных стен и заночевать.

Утром ворота открылись, сборщики налогов вышли получить плату, полагающуюся за проход через город. Но каково же было их удивление, когда у ворот они никого не застали. Присмотревшись, они увидели на песке следы каравана, ведущие к морю, и все поняли: верблюды обошли стену по воде. Разгневался тогда грозный властитель Персии шах Аббас I, владевший в те времена Дербентом, и приказал срочно построить в море, «там, где глубины достаточны, чтобы их не могли пройти верблюды, большую башню и соединить ее с берегом стеной».

Как видим, в более мирное, чем раньше, время молва объясняла причину перекрытия морской части Дербентского прохода не необходимостью обороны от нападающего неприятеля, а целью защиты шахской казны от неплательщиков таможенного налога.

Легенды всегда остаются легендами, красивыми сказками, отражающими дух своего времени и выдающими желаемое за действительное.

Л.-Гумилев (1912—1992) доказал, что в X веке Каспий затопил треть территории Хазарии

Первый, кто высказал сомнение в достоверности сообщений о строительстве дербентских крепостных стен в море, был известный ленинградский ученый, историк и археолог, профессор Л.Гумилев (сын А.Ахматовой и Н.Гумилева). Полемизируя со сторонниками морской гипотезы происхождения восточной части дербентской крепости, он писал: «Вид стены, омываемой морем, неизбежно вызывал у пытливых арабских географов повышенный интерес к тому, каким образом построена столь мощная стена на такой большой глубине, и, опросив местных жителей, они создали гипотезы, не вполне соответствовавшие действительности, но отражавшие уровень знаний их времени».

Л.Гумилев не ограничился теоретическими умозаключениями. Летом 1961 года он организовал полевую экспедицию, профинансированную ленинградским Эрмитажем, и со своими сотрудниками провел серию подводных археологических исследований на рейде дербентского морского порта.

В течение девяти ветреных августовских дней в непростых условиях постоянно волнующегося в этих местах моря ученые сделали поистине решающие открытия, проливающие свет на многие до того неясные вопросы.

С первых же заплывов в зеленоватой морской воде на скалистом дне аквалангисты Л.Гумилева обнаружили лежащие на боку огромные каменные плиты сасанидского времени. Расстояние до берега было 200 м, глубина 3,5 м. В последующие дни перед исследователями открылось и дальнейшее продолжение подводной стены, ее развалы шириной до 70 м то тут то там лежали на ровной гранитной площадке, чуть прикрытой тонким слоем донного песка. Дальше на восток глубина моря сначала плавно, а потом резко увеличивалась, и на расстоянии около 300 м от берега якорный лот показал 5 м. Перед глазами взволнованных исследователей неожиданно предстала та самая легендарная сторожевая башня, которая когда-то стояла у входа в порт и с которой свисала тяжелая железная цепь с замком, запиравшая ворота гавани.

Таким образом была открыта еще одна загадочная циклопическая постройка прошлого, которая по праву может привлекать всеобщее внимание не меньше, чем грандиозные мегалиты Англии, огромные каменные изваяния острова Пасхи или гигантские пирамиды Египта и Мексики. Так же как они, дербентская башня хранит в себе тайну явного несоответствия ее размеров и веса с технологическими возможностями древнего общества.

Действительно, трудно объяснить, как это в VI веке без подъемных кранов и водолазных скафандров можно было на глубине 5 м выполнить кладку хорошо подогнанных друг к другу тяжелых каменных блоков, да еще скрепить их железными стержнями.

Недаром, как мы уже знаем, увидевшие впервые морскую стену Дербента арабские путешественники не могли обойти молчанием этот вопрос. Однако представляется по меньшей мере домыслом рассказ ал-Масуди о применении при строительстве понтонов-бурдюков для укладки плит на морское дно – ведь в таком случае их нужно было бы под водой на большой глубине выравнивать, устанавливать, скреплять. Можно с уверенностью утверждать, что и сегодня это далеко не простая задача.

Скорее следовало бы поверить ал-Баладзори, описавшему традиционный, кстати, применяемый и ныне, способ возведения морских волноломов и причалов путем первоначальной отсыпки каменных банкетов. На таких дамбах, возвышающихся над водой, несложно построить насухо самую высокую и толстую стену.

Другое дело – зачем? Для любого волнолома и причала достаточно небольшого превышения над уровнем моря, и вовсе не нужна многометровая стена, на которую даже с наших морских суперлайнеров взбираться неудобно. Тем более с низкорослых средневековых судов.

Так что же, остается все-таки согласиться с той версией, которая утверждает, что дербентские стены перегораживали море, для того чтобы враги не могли войти в город? По этому поводу справедливо высказался Л. Гумилев: «Для целей обороны было достаточно, если вокруг нее (сторожевой башни. – Г.Р. ) была глубина 1–1,2 м. Ведь на башне были стрелки, которые не позволили бы противнику пробраться под самыми стенами башни. Затем тюркский всадник на неподкованном коне был бы сразу же сбит с ног прибоем и имел больше шансов утонуть… Поэтому понятно, почему в 627 году тюрко-хазарское войско предпочло штурм дербентских стен обходу Дербента с моря».

А теперь главный аргумент. Если сасанидские строители могли возвести морскую стену путем отсыпки дамбы, то они именно это бы и сделали. Однако подводные исследования со всей определенностью показывают: никаких даже небольших следов бывшего каменного банкета на дне моря нет, древние плиты лежат прямо на морском дне – следовательно, никаких подводных работ здесь не велось.

Таким образом, не остается никаких причин верить ни Масуди, ни Балдазори.

И все же, несмотря на очевидность приведенных соображений, все они – только размышления, догадки. А как в любом споре, нужны вещественные доказательства, факты, предметы. И они тоже есть.

Четвертый день полевых работ экспедиции Л. Гумилева в Дербенте был ненастным, ветреным. С утра по морю бежали стада белых барашков, а к полудню разыгрался настоящий шторм. О том, чтобы выйти в море на лодке и вести подводные работы, не могло быть и речи. Поэтому археологи решили провести «сухопутную» часть исследований и направились осматривать наземные строения северной крепостной стены. Они несколько раз прошли мимо нее, обращая внимание на каждую деталь неровной вертикальной поверхности. И вдруг заметили зарытые в грунт большие глиняные амфоры явно древнего происхождения. Правда, многие из них были разбиты, но на их месте остались ямы и черепки. Что это?

Известно, что в грузинских и азербайджанских деревнях жители закапывают в своих садах объемистые глиняные бочки для многолетнего хранения вина. Обычно их закладывают в день рождения ребенка или свадьбы. Неужели и здесь, под оборонительными стенами, защитники города держали вино и опохмелялись перед боем? Конечно нет. Это были сосуды для воды. В жару, под палящим солнцем осажденные войска долго не продержались бы без надежного водоснабжения, которое и обеспечивали зарытые в землю глиняные амфоры. На протяжении многих недель вода в них могла сохраняться свежей и прохладной. Это была интересная и не совсем обычная находка, но только через несколько дней стала понятна ее особая важность.

После того как море наконец-то успокоилось, аквалангисты из экспедиции Л. Гумилева продолжили свои ныряния. И вот однажды, когда яркое дневное солнце глубоко просветило темноватую от ила воду, была сделана еще одна находка, имевшая решающее значение. В развалах камней на глубине 4 м от поверхности моря был обнаружен заросший ракушками и водорослями черепок амфоры, которого более тысячи лет не касалась рука человека. Сомнений не было: это осколок одного из таких же водохранилищных сосудов, которые были найдены на берегу вкопанными у оборонительных стен.

Итак, было найдено еще одно доказательство того, что «дно моря в момент постройки дербентской крепости было сушей. Иначе зачем бы строителям закладывать сосуды для пресной питьевой воды прямо в море. Казалось бы, все ясно, и все-таки…

А что, если этот черепок не от той амфоры, зарытой у крепостной стены, а от той, которая упала с одной из вошедших в дербентский порт фелюги или каторги? Может быть, какой-нибудь подвыпивший моряк, опорожнив посуду с вином, выбросил ее за борт, наподобие того, как в наши дни выкидывают использованную бутылку. Такой вариант тоже возможен. Тогда все предыдущие построения теряли смысл. Сомнения, сомнения…

Вот для того чтобы попытаться их рассеять, и оказались мы на краю цитадели Нарын-кале и, как многие до нас, пораженные, всматривались в необычную панораму старинного города.

Огражденные с двух сторон прерывистыми каменными лентами древних стен, неровными рядами ползли в гору плоскокрышие глинобитные домики-черепашки. Им навстречу сбегали вниз длинные узкие улицы, мощенные булыжником и брусчаткой. Но что это? У моря они наталкивались на пунктир еще одной полуразрушенной преграды. Поперечная стена?

Мы спустились к ней, подошли поближе. Те же массивные каменные плиты, ровно стесанные с наружной стороны, та же плотная забутовка из рваного камня и гальки. Ну конечно же, это был еще один аргумент в пользу береговой версии строительства морской части дербентской крепости. В самом деле, к чему было городить в море сложное и дорогое фортификационное сооружение? Ведь враг, даже и обошедший по мелководью боковую защитную стену, все равно не мог попасть на берег – на его пути непреодолимой преградой стояла мощная поперечная стена.

Мы прошли дальше по пляжному откосу и наткнулись на окунувшийся в море конец северной оборонительной стены. Здесь уходили в воду развалы толстых сасанидских плит. Тяжелые тугие волны гулко, наотмашь били по их шершавым каменным бокам и лениво откатывались назад, оставляя на песке шипящую полоску белой пены.

Некоторые из плит были необычны: длиннее и толще других, вдоль их поверхности пролегала глубокая полукруглая выемка. Совсем недавно мы где-то видели точно такие же каменные блоки. Но где?

Это было вчера, когда мы осматривали Нарын-калинскую цитадель и проходили вдоль северной защитной стены. День стоял пасмурный, небо затягивали низкие серые облака, в горах сгущались и плотнели сизые грозовые тучи. Неожиданно кто-то обратил внимание на странные выдолбленные посредине удлиненные каменные блоки, которые с разных сторон подходили к круглым отверстиям в земле. Что это? Мы заглянули в один из них – там, как в колодце, блеснула вода. Откуда здесь, в скалистой возвышенной местности могла быть грунтовая вода? Промерив веревкой с грузом найденные нами «колодцы», мы вдруг обнаружили, что это зарытые в землю глиняные амфоры для воды. Вскоре, когда тучи сползли с гор и из них хлынул короткий, но обильный южный дождь, все стало понятно.

По продольным углублениям длинных плит побежала дождевая вода, сначала тоненькими струйками, а потом большими потоками, устремившимися с разных сторон к бочкам-амфорам. Вот оно в чем дело: длинные плиты с углублениями – это каменные лотки для сбора дождевой воды. Стекая к зарытым в землю сосудам, вода накапливалась в них и долго хранилась. Поэтому прав был Л. Гумилев: поднятый его ныряльщиками со дна моря черепок амфоры – не случайная находка, а остаток водозаборной системы, в которую входили и обнаруженные нами в море каменные лотки и которая уже в VI веке снабжала защитников города пресной водой. Кстати, такой способ водоснабжения широко развит во многих странах мира с засушливым климатом, где мало рек и подземных вод и где поэтому ценится и бережно хранится каждый литр падающей с неба дождевой воды.

Таким образом, в тот дождливый летний день замкнулась длинная цепь доказательств наземного происхождения подводной части дербентской стены. Она строилась в VI веке не на морском дне, а на берегу и только через 300 лет оказалась затопленной морем.

Заканчивая обсуждение истории возведения дербентских стен, нельзя не упомянуть, что, в отличие от арабских географов, другие наблюдатели того времени, по-видимому, слушали и рассказы о наступлении моря на сушу. Например, московский купец Федор Котов так писал об этом: «А Дербень город каменный, белый, бывал крепок, только не люден. А стоит концом в горы, а другим концом в море. А длиной в горы более трех верст. И сказывают, что того города море взяло башен с тридцать. А теперь башня в воде велика и крепка».

Свидетелей былого низкого уровня Каспия обнаруживают по всему побережью, особенно по самому обжитому – западному.

Если с Девичьей башни в Баку смотреть на море, то в акватории бухты недалеко от берега можно увидеть небольшой плоский, как блюдце, островок с низкими песчаными берегами. На самом деле в совсем недалеком прошлом это был не остров, а холм. И он им оставался до тех пор, пока подъем уровня Каспийского моря не привел к его затоплению и не превратил сначала в полуостров, а затем в остров.

На этом небольшом остатке суши, расположенном в бакинской бухте рядом с мысом Баилов, еще в начале XVIII века были обнаружены развалины какого-то загадочного сооружения. Русский гидрограф того времени Ф. Соймонов писал: «В означенном заливе Бакинском, южнее города Баки, в 2 верстах, на глубине 4 сажен – каменное строение, стена-башня, и хотя оная башня уже и развалилась, однако в некоторых местах и выше воды знаки есть, и по известиям слышно, якобы в древние времена построение было на сухом пути и был то гостиный двор».

Другие исследователи не соглашались с этим и считали, как, например, А. Вознесенский в 20-х годах позапрошлого столетия, что на дне бухты находились бывшие сторожевые городские сооружения. Среди же бакинских старожилов бытовало мнение, что в бакинской бухте под водой покоится бывший караван-сарай.

Уже в советское время (в 1939–1940 и в послевоенные годы) азербайджанский ученый И. Джафар-заде провел археологические исследования, показавшие, что здание на дне бакинской бухты – это средневековый храм огнепоклонников. Кстати, аналогичные культовые сооружения найдены и на самом Апшеронском полуострове. На каменных же плитах, облицовывавших затонувший храм, были найдены и расшифрованы надписи, гласившие, что строитель Зейн-Ад-динбен-Абу-Рашид из Ширвана возвел здание в 1224–1235 годы.

Таким образом было окончательно доказано, что древний храм стоял на холме и к нему подходила дорога, проложенная по насыпи. Теперь эта насыпь вместе с холмом затоплена и выглядит как подводный перешеек, идущий от берега к островку в бакинской бухте. Проведенные другим русским исследователем, Б. Аполловым, геодезические исследования показали, что уровень моря с 1235 года до наших дней поднялся здесь почти на 8 м.

В те же предвоенные годы в Апшеронском проливе при строительстве Артемовской дамбы на глубине 1,5 м от уровня моря было найдено скифское кладбище. Из илистого песка со дна моря было извлечено девять каменных гробниц длиной по 2,4 м со скелетами скифских воинов. «Из этого следует, – пишет известный исследователь Каспия профессор К. Гюль, что Апшеронский полуостров был естественным путем соединения с островом Артема, и в этом случае скифы своих воинов могли хоронить на холме или же вообще на суше. Подтверждением того, что в прошлом Апшеронский полуостров был соединен с островом Артема, служит и существующее среди местных жителей предание, что на острове Артема (до революции называвшегося Святым Пир-Аллахи, что означает „божий храм“) был храм огнепоклонников (газовые выходы), на поклонение которым шли жители селений Гюргян, Тупкян и Зыря, в прошлом огнепоклонники».

Большой интерес представляют также подводные открытия, сделанные на участке морского дна, расположенного в 20 км севернее устья реки Куры. Там, недалеко от поселка Норд-Ост-Култук, аквалангисты спортивного клуба «Наяда» в 50 м от берега нашли на дне моря остатки фундаментных и стеновых плит, керамику, украшения, монеты. Все они принадлежали жителям затонувшего средневекового поселения XI века Бяндован, береговая часть сооружений которого была давно уже обнаружена и исследована археологами.

В результате работы ежегодных экспедиций начиная с 1970 г., здесь, на участке шириной более 7 км с севера на юг, разведаны три зоны развалов сооружений древнего поселения.

Вот что писал об одном из эпизодов этих подводных исследований организатор и участник экспедиций научный сотрудник Музея истории Азербайжана В. Квачидзе: «Лодка подошла к участку подводных поисков. Здесь еще раньше были обнаружены остатки фундамента. Подводные стены шли перпендикулярно к берегу в море. Они были сложены еще древними мастерами… Со дна моря подняты остатки простой и глазурованной посуды, в частности, днища чаш с изображением птиц, оленей, рыб, звездообразных орнаментов, квадратные обожженные кирпичи, части каменных жерновов». Кроме того, было найдено много серебряных и бронзовых монет, сердоликовых бус, браслетов. В разрушенных гончарных мастерских встречались керамические предметы с клеймами древних ремесленников. Специалистам удалось расшифровать некоторые надписи: «Изготовил чашечник Юсиф», «Жизнь мира – любовь!», «Пока с тобой труд и наука…» и др.».

Аналогичные подводные находки были сделаны в 1973 году в районе мыса Амбуранского (Кегня – Бильгях) вблизи северного побережья Апшеронского полуострова. На глубине 10 м были обнаружены остатки сооружений, очевидно, порта, который, по сообщению средневековых путешественников, существовал с XI по XVI век.

Здесь между двумя выдающимися в море мысами под водой была найдена ровно сложенная каменная гряда, бывшая, вероятно, древним молом. Возле нее исследователи обнаружили три больших кованых железных якоря, а также несколько наборных каменных якорей, похожих на античные, которые обычно встречаются в Средиземном море. Со дна были также подняты черепки фаянсовой посуды, расписанной кобальтом, глазурованное блюдо, селадоновая чаша и другие древние предметы домашнего обихода.

Все эти свидетельства показывают, что, по-видимому, в конце XIII – начале XIV века произошло еще одно быстрое повышение уровня Каспийского моря. В течение нескольких десятилетий целые города и отдельные сооружения оказались под водой. Море поднялось более чем на 10 м.

Об этом, кстати, имеются сообщения и в древних письменных источниках. Например, персидский писатель Даджати в 1304 году сообщил, что древний порт Абескун, располагавшийся на восточном берегу Каспия вблизи нынешнего Серебряного бугра (Гюмуш-тепе), погрузился под воду с катастрофической быстротой. Азербайджанский ученый и писатель Бакуви в 1400 году писал, что часть башен и стен древней бакинской крепости затоплена морем. Это подтверждает также рукописная лоция для морской географии, составленная в 1804 году русским гидрографом Лариным. На ней отмечено, что вода доходит до стен и ворот бакинской крепости.

На более древней италийской карте Марино-Сануто, выпущенной в 1320 году, возле западной границы Каспийского моря сделана надпись: «Море каждый год прибывает на одну ладонь, и уже многие хорошие города затоплены».

В азербайджанском фольклоре распространены устные и рукописные легенды о крепостях, дворцах и храмах, погрузившихся на дно моря. Так, столетиями ходило в народе сказание о подводном городе Юннан-шахаре (в переводе – «греческий город»), который якобы «был построен Аристуном» (Аристотелем). Это был, по преданию, крупный античный город с крепостью, храмом и портом.

По инициативе известного азербайджанского деятеля культуры XVIII–XIX веков А. Бакиханова этот город в свое время искала крупная морская экспедиция. К сожалению, поиски оказались безуспешными, как и все последующие.

Впрочем, кому, кроме, быть может, детей, нужны все эти сказки? Зачем копаться в каких-то старых развалинах Средневековья? Какая разница, где был когда-то берег Каспийского моря, зачем столько усилий затрачивать на прошлое, когда так много проблем создает настоящее?

Сегодня – это миг между прошлым и будущим. Без прошлого не может быть ни сегодняшнего, ни завтрашнего дня. Только зная прошлое, можно хотя бы в общих чертах представить себе будущее. Вот почему так важно для нас знать историю, особенно природы, и в частности морей. Эти знания нужны, чтобы жить нам самим достойно в настоящем и дать счастливое будущее детям и внукам.

Одно из наиболее сенсационных природных событий конца прошлого века – внезапный, никем не предвиденный ранее подъем Каспийского моря. В течение многих десятилетий, особенно второй половины ХХ века, уровень Каспия неуклонно падал и достиг, казалось, катастрофически низкой отметки – 28 м ниже поверхности Мирового океана. Это вызывало большое беспокойство у транспортников, ведь обмелели морские пути, затруднился подход к ряду портов.

Всерьез были встревожены и рыбаки, потому что ухудшилась среда обитания ценных видов рыбы и ее поголовье стало резко уменьшаться. К этому вело резкое обмеление речных проток и заводей и, как следствие, уменьшение площади нерестилищ. Насколько это было тревожно, говорил тот факт, что Каспийское море обеспечивало почти 90 % всего мирового улова осетровых рыб. Кроме того, Каспий вообще давал в то время и четвертую часть всего улова рыбы во внутренних водоемах СССР. Да и в целом в его бассейне вырабатывалась почти треть валовой продукции страны.

В связи с этим началась разработка разных проектов спасения Каспийского моря, от самых фантастических до вполне реальных. Однако ни один из них не получил одобрения, а потом надобности в них вообще не стало. В конце 70-х годов падение воды в Каспии прекратилось, и вскоре, наоборот, начался ее подъем. Сначала на 20, потом на 50, а затем и на 80 см в год. На смену обмелению моря пришел угрожающий большими неприятностями процесс затопления и подтопления прибрежных низинных территорий. Стали гибнуть посевы зерновых, сады и огороды, затрещали стены домов, начали разрушаться дороги, мосты, портовые сооружения. Слава богу, к концу ХХ века этот процесс немного затих, уровень моря перестал подниматься. Но кто знает, не упадет ли он снова или, наоборот, пойдет еще выше?

Для того чтобы ответить на этот вопрос и попытаться объяснить феномен Каспийского моря, нужно как можно больше знать о его прошлом. Для этого и изучают ученые развалы древних сооружений, исследуют захороненные под слоями земли остатки морской фауны и флоры, размывы древних берегов, отложения морской гальки и другие свидетельства штормовой и повседневной деятельности морских волн. Они и дают возможность составить более или менее подробную и достоверную картину изменения водности Каспия за сотни и тысячи лет его существования.

На протяжении 100 тысяч лет Каспийское море, повторяя судьбу всех водостоков и водоемов Северного полушария, четырежды испытывало сильные «гипертонические кризы». В эти периоды уровень воды в море резко повышался и оно наступало на сушу, заливая огромные пространства. Три раза вслед за этим Каспий отступал назад в свою котловину. Кстати, было время, когда его размеры были меньше сегодняшних чуть ли не в 13 раз.

Почему все это происходит, чем объясняются непонятные резкие повороты в судьбе Каспийского моря, каковы причины его непостоянности? Когда ученые не знают точного ответа, они строят гипотезы. Первая из них – климатическая. Колебания величины испарения с поверхности моря, миллионы тонн воды, в буквальном смысле «выброшенные на ветер», по мнению сторонников этой теории, являются причиной повышения или понижения уровня воды в Каспии.

Если бы не было пополнения водных запасов Каспия пресными водами, его уровень только за счет испарения падал бы каждый год на целый метр. Наиболее мощным испарителем, настоящим «котлом», выпаривающим морскую воду, долгое время служил залив Кара-Богаз-Гол, который ежегодно снимал с поверхности моря слой воды 3 см толщиной. После перекрытия пролива, соединявшего залив с морем, состоявшегося в 1980 году, Каспий получил водный «добавок» в размере 10 км3 в год. Однако перекрытие Кара-Богаз-Гола оказалось не очень-то продуманным решением. Его полное отторжение от Каспия привело в этом районе к пагубным экологическим последствиям. Поэтому позже в дамбе был сооружен специальный шлюз-регулятор, восстановивший гидравлическую связь залива с морем.

«Брошенное на произвол судьбы» Мировым океаном Каспийское море почти всегда вело себя далеко не так, как его «прародитель». Когда в результате таяния ледников при потеплении климата уровень Мирового океана поднимался, Каспий, наоборот, «худел».

В противоположность этому, например, в период последнего оледенения Земли и значительного падения уровня Мирового океана для Каспийского моря наступил «золотой» век. Здесь установился режим с невысокой температурой воздуха, повышенной влажностью, а следовательно, и небольшим испарением с морской поверхности. К тому же в бассейн Каспийского моря постоянно поставлял около 120 км3 воды в год огромный Скандинавский ледниковый щит. Поэтому уровень Каспия, в отличие от Мирового океана, интенсивно повышался.

Брошенное Мировым океаном на произвол судьбы (дождей и ветров), Каспийское море (слева?– вчера, справа?– сегодня) периодически «худеет»

В климатической гипотезе все кажется строгим и логичным, в нее укладываются почти все факты, известные нам на сегодняшний день. И все же есть сомнения…

Если посмотреть на график колебаний уровня Каспийского моря за несколько десятилетий ХХ века, то эти сомнения станут особенно тревожными. Взять хотя бы период 1930–1940 годов. Почему в этот период времени в Каспии так резко упал уровень воды? Ведь скорость его снижения в эти годы совершенно не соизмерима со скоростью потепления климата в Северном полушарии, происходившего медленно и плавно. Невольно напрашивается мысль: нет ли здесь какой-то быстродействующей импульсной силы? Какой?

В первую очередь это может быть внутренняя сила Земли. Именно с ней связывают резкие колебания уровня Каспийского моря сторонники геологической тектонической гипотезы.

Действительно, морские уровни очень чутко могут реагировать на изменение размеров самого моря. Даже самые небольшие изменения объема Каспийской морской котловины должны сразу же сказываться на положении поверхности воды.

В 90-х годах прошлого века были проведены интересные геолого-географические исследования. Они охватили большую территорию юго-западной Туркмении и частично Азербайджана и Грузии. Ученые показали, что в районе Каспия в те годы происходило опускание земной поверхности. Тектонический прогиб и углубление одной части Каспийской впадины мог приводить к перетоку в нее воды из других частей моря. Этим и объяснялся подъем там уровня.

Тектоническая гипотеза также хорошо объясняет имевшее место неоднократное периодическое соединение Каспийского моря с Азовским через Манычский пролив. Вертикальные колебания поверхности Земли в районе Кума-Манычского перешейка могли приводить к периодическому обводнению или обмелению этого пролива.

Сообщения об этом, кстати, снова возвращают нас к временам Александра Македонского, овладевшего южным берегом Каспия. Это он собирался снарядить первую в истории экспедицию для исследования Каспийского (Гирканского, как говорили древние греки) моря. Однако осуществлена она была лишь после смерти Александра его бывшим военачальником, а позднее царем Селевком I Никатором. Царский флот под командованием его посланника полководца Патрокла обошел Каспийское море по кругу и установил существование Волжского залива, вытянутого к северу почти на целых 100 км.

Во времена Патрокла, кажется, и были впервые обнаружены следы былого соединения Каспийского моря с Азовским через Кума-Манычскую впадину. По свидетельству некоторых письменных источников, существовавший ранее соединительный канал сильно обмелел, и Патрокл предложил расчистить пролив и восстановить морское сообщение между Азовским и Каспийским морями.

Некоторые исследователи считают, что соединение Каспия с Азовским морем происходило за историческое время несколько раз. Одним из свидетельств этого может служить, в частности, уже упоминавшаяся легенда о сказочном подводном городе Юннан-шахаре. Она тоже сообщает, что Каспийское море было соединено с Черным (Азовским) морем широким судоходным проливом. Рассказывается, что по этому проливу древнегреческие галеры привозили на Каспий богатые товары с Запада. И только после того как пролив начал пересыхать, город Юннан-шахар погрузился в морскую пучину.

Версия о соединении Каспийского и Азовского морей в античную эпоху несколько сомнительна. Но о том, что в доисторическое время они неоднократно и на длительный период были связаны Манычским проливом, установлено достаточно точно. Об этом, например, свидетельствуют палеографические исследования, проведенные в 20-е годы прошлого века С. Ковалевским. Найденные в осадочных породах северной части Кума-Манычской впадины остатки древней флоры и фауны отличаются от таких же находок в южной части. Это говорит о том, что на их пути вставала непреодолимая водная преграда. Этой преградой конечно же должен был быть широкий естественный пролив, соединявший Каспий с Мировым океаном в межледниковые периоды.

Известный географ, исследователь прикаспийской низменности К. Бэр провел детальные изыскания в Манычской котловине и установил наличие двух Манычей. Правый берег западного Маныча представляет собой крутой обрыв высотой до 20 м, он сложен пресноводными и каспийскими отложениями грунтов, по которым можно судить о периодике соединения Каспия с Мировым океаном.

Большая обводненность Манычской котловины всегда производила сильное впечатление на путешественников. Вот как описывал манычские протоки и озера писатель А. Серафимович, проезжавший по тем местам в начале ХХ века: «Среди голой, на сотни верст выжженной пустыни, где земля трескалась от зноя, развертывается вдруг не озеро, а целое море, его синий простор сливается с небом».

И еще одна гипотеза – техногенная, то есть такая, которая во всем обвиняет человеческую техническую деятельность, безудержное вторжение машинно-электронной цивилизации в природу и преступно небрежное к ней отношение.

Первое, на что обратили внимание ученые, пытавшиеся, например, объяснить последнее резкое понижение уровня Каспийского моря, это начавшееся в 50-х годах интенсивное изъятие человеком пресных вод из рек, питающих Каспий. Ведь именно в эти годы началось строительство крупных волжских водохранилищ (Куйбышевское, Волгоградское, Саратовское и др.). На их заполнение пошло несколько больших весенних паводков Волги, которые в результате и были недополучены Каспием.

Тогда же начался и мощный водоотбор на нужды сельского хозяйства (орошение) и промышленности, что тоже сильно обезводило Волгу, Урал, Куру, Терек, Сулак – почти все реки, впадающие в Каспийское море. А ведь речной сток играет основную роль в поддержании его полноводности, доставляя ему около 300 км3 воды в год, тогда как атмосферные осадки дают намного меньше (60 км3).

Надо сразу сказать, что бытующие среди широкой общественности амбициозные представления о воздействии техногенной деятельности человека на глобальные или хотя бы на региональные природные процессы во многих случаях бывают сильно преувеличены. Это в полной мере относится и к влиянию безвозвратного изъятия части стока рек, питающих Каспийское море. Пока никакого решающего его значения для катастрофического обмеления моря не замечено.

Доказательством может служить интенсивный рост уровня Каспия в 90-е годы прошлого века. Оно состоялось, хотя никакого уменьшения водоотбора из рек в то время не было, наоборот, засушливость этого периода потребовала большего, чем раньше, водоотбора на орошение.

Одно из объяснений этого: так называемые безвозвратные потери воды из рек – вовсе не безвозвратные и даже вовсе не потери. В действительности значительная часть отобранных у Каспия пресных вод в виде подземного стока возвращается к нему обратно и, таким образом, не оказывается для него потерянной.

Например, большое количество воды, забранной из рек и водохранилищ для полива посевов, просачивается в почву и становится подземной водой. Ведь не секрет, что у наших оросительных каналов коэффициент полезного действия (КПД), как у паровоза, составляет всего 0,3–0,5. А это значит, что до 70 % всей подаваемой на орошение воды поступает в землю и затем снова стекает в реки.

Итак, разные гипотезы, разные мнения. Какое из них самое правильное? Наверно, ортодоксальная приверженность к одному из них была бы ошибкой. По-видимому, в районе Каспийского бассейна действуют все три фактора, ведущие к колебаниям уровня моря. Климатические изменения имеют долговременный длительный характер, и на них, как на общий фон, накладываются периодические тектонические изменения – прогибы морского дна и, может быть, в какой-то мере искусственный отбор воды из рек, питающих Каспийское море.

Если мы с трудом объясняем прошлое, то тем более не в состоянии достоверно предсказать будущее. Долгосрочные прогнозы режима уровней воды в Каспийском море так же сомнительны, как, например, предсказания изменения климата или сейсмической активности Земли на отдаленные периоды времени.

Трудность прогноза колебаний уровня Каспия состоит еще в том, что нужно знать, в каком направлении будет развиваться климатическая обстановка не только в пределах Каспийского бассейна, но и во всей Европе, Северной Африке и части Атлантического океана. Необходимо предсказать, как поведут себя зарождающиеся над Атлантикой циклоны, насколько они активны и влагонасыщенны, куда они направятся и где остановятся. Пока мы предвидеть это не можем.

История земной цивилизации составляет всего одну миллионную часть общей истории развития Земли как планеты. Поэтому современное человечество по геологическому масштабу времени находится в положении новорожденного младенца, который не научился еще улавливать смену не только времен года, но даже суток. Вот почему многие природные процессы, связанные с климатом и геологией, мы попросту не замечаем вообще, а если и обнаруживаем, то часто не можем объяснить.

Это в полной мере относится и к проблеме изменения уровня воды морей и океанов, в том числе Каспийского моря. Падения и подъемы его уровня, происшедшие «на глазах» человечества, – это лишь мгновение в долгой жизни моря. Отсюда и характер нашего восприятия долговременных колебаний его уровня. Нам не удается уловить их закономерности, и они кажутся случайными, стихийными.

Вот почему на вопрос – как поведет себя Каспийское море завтра, может быть только один ответ: НЕИЗВЕСТНО.

Античные и средневековые строители морских портов, конечно, не могли предположить, что они попутно возводят верстовые столбы времени. Кто из них мог представить, что обычные гидротехнические сооружения превратятся в будущем в своеобразные метки, которые навсегда зафиксируют вековые колебания уровня моря? Но именно такой мерной временноўй шкалой служат ныне остатки полуразрушенных причальных стенок, волнобойных молов, маяков. С точностью до сантиметра показывают они, где было море пятьсот, тысячу, две с половиной тысячи лет назад.

Удивительная земля – Крым. Здесь на небольшой, окруженной морем территории причудливым образом сочетаются разные климатические зоны, ландшафты, растительный и животный мир. Рядом с голыми скалистыми горами лежит ровная плоскость зеленой степи. Неподалеку от строгих северных елей растут ярко цветущие орхидеи, пальмы и кипарисы.

Руины Херсонеса ЕкатеринаIIприняла за древнеримский Себастополис,находившийся в тысяче километров от него

Не менее многообразна и история народов этой земли.

Из Средиземноморья шли сюда когда-то парусно-весельные корабли с переселенцами из Древней Греции. Здесь, на северном побережье Эвксинского («гостеприимного») моря, пересекались во времени и пространстве судьбы разных народов и государств. Высокоразвитые древнегреческая, древнеримская и византийская цивилизации столкнулись с простой пастушеской культурой степняков-кочевников, морской промысел рыбаков и торговцев встретился с земледелием оседлого населения: виноделием и хлебопашеством. Обугленные остатки кострищ неолитических стоянок первобытных людей лежат здесь рядом с каменными руинами античных храмов, а кирпичные развалы турецких и генуэзских крепостей соседствуют с бетонными блиндажами и дотами Великой Отечественной войны.

Главные арочные ворота Херсонеса велив торговую часть города

Почти вдоль всего огромного крымского (да и многотысячекилометрового черноморского) побережья на дне моря лежат развалины древних сооружений. Неумолимо наступая на сушу, море за долгие века поглотило сотни и тысячи каменных зданий самого разного назначения. Служившие ранее многим поколениям людей дома и храмы, торговые склады и амбары покоятся ныне на илистом или каменистом морском дне. Заросшие водорослями и покрытые ракушками древнегреческие бутовые фундаменты, плоские известняковые римские квадры, блоки византийской рустованной кладки неопровержимо доказывают, что в античные и средневековые времена уровень моря был на 4—10 м ниже сегодняшнего. Это подтверждают все древние затонувшие города Причерноморья.

Улица древнего Херсонеса упирается прямо в воду, ее мостовая уходит на дно моря

Но вот Херсонес…

Его феномен уже десятки лет вызывает споры между учеными, историками, археологами, географами.

Загадкой было даже местонахождение этого города. Когда в июне 1771 года, громя войска турецких янычар, победоносные русские гренадеры вышли на юго-западную оконечность Крымского полуострова, они увидели у берега величественные белоснежные колонны византийских храмов. «Себастополис!» – воскликнул генерал Долгоруков, командующий 2-й русской армией, овладевшей Крымом. Вскоре он доложил в Санкт-Петербург Екатерине II, что его войска захватили знаменитую, описанную многими древними географами и историками, римскую морскую крепость Себастополис. Русская императрица тоже не очень-то была сильна в географии, но зато весьма сильно тяготела ко всему классическому, старинному. Помимо того, она очень стремилась подвинуть границы своего государства на юг – к Босфору, Константинополю, Греции. Поэтому она повелела заложенную ею на берегу Крыма новую военно-морскую крепость наречь Севастополем. Так вот и получил новую прописку в Крыму бывший древнегреческий и древнеримский город Себастополис – Диоскурия. На самом-то деле он находился когда-то совсем в другом месте – на расстоянии почти тысячи километров на юг от Крыма, в кавказской стране Абхазии на черноморском берегу, где стоит сегодня современный Сухуми.

А Херсонес (это был обнаруженный русскими войсками древний морской порт) оказался по воле Екатерины II в устье Днепра, вблизи другого античного города – Ольвии, и стал современным Херсоном.

Отдавая дань классицизму, просвещенная императрица, кстати сказать, напутала с присвоением классического имени и еще одному морскому порту, построенному ею в северном Причерноморье. Назвав его Одессой, она снова допустила географическую ошибку – античный город Одессос находился совсем в другом месте, на западном, болгарском берегу Черного моря около Варны.

Удивительно, что археологическому Херсонесу, как объекту исследований, постоянно не везло, в том числе и в XX веке. Неоднозначным оказалось не только местонахождение этого города на берегах Черного моря, но и его расположение на западном побережье Крыма. Изучавшие этот вопрос ученые сначала обвинили в путанице знаменитого географа древности Страбона. Рассказывая о Херсонесе I века н. э., он сообщал, что это вовсе не тот античный порт, который был широко известен в прошлом, а совсем новый город, сохранивший от предыдущего только название. А тот «старый» древнегреческий Херсонес жители покинули еще в V веке до н. э., и во времена Страбона он уже был почти полностью разрушен. Описывая местоположение современного ему Херсонеса, географ отмечал, что «…перед городом на расстоянии 100 стадиев (около 17 км) находится мыс, называемый Парфением, имеющий храм божества и его статую. Между городом и мысом есть три гавани; затем следует древний Херсонес, лежащий в развалинах».

Вот этот «старый» Херсонес и вызвал у наших историков и археологов недоумение. Что это за мыс Парфений и где руины погибшего города? Какая связь между старым и новым Херсонесом?

Однако довольно быстро исследователи установили, что упомянутый Страбоном Парфений – это и есть Херсонесский мыс – оконечность Крымского полуострова («херсонес» – в переводе «полуостров»). А вот почему древний географ говорит только о трех гаванях, когда на самом деле их было четыре, непонятно. Одни ученые сочли, что Страбон ошибся и в его описании четвертый залив просто-напросто пропущен. Другие полагали, что ученый принял за одну две соседние бухты, сливавшиеся в общее устье.

На самом же деле Страбон ничего не перепутал и вовсе не ошибся. В его время существовало действительно только три бухты. Уровень моря тогда стоял на много метров ниже сегодняшнего. Это позже морские волны затопили широкую береговую ложбину и образовали новый залив, которого раньше не существовало.

Поэтому и появилась гипотеза, предполагавшая, что древний страбоновский Херсонес лежит на дне моря. За его поиски взялся бывший директор Херсонесского музея К. Гриневич. Энергичный деятельный человек, он пригласил водолазов из ЭПРОНа (Экспедиция подводных работ особого назначения) и начал большие подводные исследования у западного берега Карантинной бухты. Особенно широко работы развернулись в 1930–1931 годах. В течение многих недель водолазы вели поиски и передавали результаты своих наблюдений археологам, дежурившим в лодках. Исследования охватили территорию площадью более 2,5 тыс. м2. На илистом дне Карантинной бухты подводники обнаружили целый затонувший город с домами, улицами, крепостными стенами. На глубине 8 м были найдены гряды камней и круглые башни, причальные сооружения, амбары, склады, их развалины уходили в море на 40–45 м. Другие фрагменты стен, длиной не менее 50 м, тянулись с севера на юг.

Под водой был даже отснят большой фильм. На его кадрах темнели, как в тумане, высокие крепостные стены, объектив киноаппарата показывал древнеримскую баню с широкими каменными скамьями, на которых когда-то возлежали патриции. Но, увы, после тщательной проверки все это оказалось игрой природы и воображения, фантазией, блефом. Заросшие водорослями крепостные стены, башни, дома были просто естественными выходами коренных пород на илистом дне залива. Размытые морем пласты известняка, древние рифовые образования были ошибочно приняты водолазами за круглые башни и руины стен. Открытие подводного города в те годы не состоялось.

Однако «старый» страбоновский Херсонес на самом деле был не на дне моря, а на берегу, примерно в 3 км к юго-востоку от Херсонесского мыса, то есть от того места, где потерпел фиаско незадачливый К. Гриневич. В основании Маячного полуострова, пересекая узкий перешеек, стояли крепостные стены, защищавшие сельскохозяйственные участки древних греков. Оборонительные стены длиной около 900 м и толщиной 2,75 м шли двумя параллельными рядами. В двухсотметровом промежутке между ними и располагался «древний» Херсонес.

Однако очень скоро оказалось, что он вовсе не древнее «нового» Херсонеса, а, наоборот, моложе почти на целое столетие. Во всяком случае, при раскопках там не было найдено ни одного предмета IV века до н. э., то есть времени основания античного Херсонеса.

Почему же город на Маячном полуострове Страбон считал более древним, чем Херсонес у Карантинной бухты? Никакой ошибки здесь нет. Просто ученый, употребляя слова «древний», «старый», понимал под этим – «бывший», существовавший когда-то, а потом разрушенный. Археологические исследования подтверждают, что город на Маячном полуострове уже к I веку до н. э. действительно был покинут жителями. По-видимому, это было связано с нашествием кочевников, которые в конце II века до н. э. вторглись во владения Херсонеса.

Таким образом, загадка «старого» Херсонеса была разгадана. Городом Страбона оказалось одно из нескольких основанных греками поселений, которые объединялись в небольшое античное государство на западном берегу Крыма со столицей в Херсонесе. Его образовали переселенцы из древней Гераклеи Понтийской, лежавшей на северном побережье Малой Азии (ныне турецкий город Ерегли). Предприимчивые греческие колонисты в V веке до н. э. основали сначала торговый город, превратившийся вскоре в самостоятельную земледельческую республику Херсонес.

Однако во II веке до н. э. она была подчинена могучему соседу – понтийско-боспорскому царю Митридату Евпатору. В I веке до н. э. Херсонес Таврический, как и многие другие города Причерноморья, вынужден был подчиниться Риму. Римский император Феодосий укрепил Херсонес и превратил его в крупную по тем временам морскую цитадель.

Именно в этот период были проложены в городе откапываемые сегодня прямые ровные улицы, на пересечении которых кое-где устанавливались статуи. Большие строительные работы были проведены в херсонесском порту – построены длинные причалы для кораблей, возведен высокий стройный маяк. На берегу вблизи гавани возник «нижний» город, с большой рыночной площадью, многочисленными торговыми рядами, зернохранилищами, складами, амбарами и жилыми домами.

Позже город попал под зависимость Византии. В это время также ведется крупное строительство, возникают многие новые поселения за стенами крепости, еще больше отстраивается морской торговый порт.

В Средние века Херсонес продолжал процветать и стал известным на Руси, где его называли Корсунь. Прекратил свое существование Херсонес только в XIV веке, простояв почти тысячу лет и исчезнув последним из античных городов Северного Причерноморья.

Находка 3-й крепостной стены Херсонеса ясно показывает – в XIV—XV веках море отступало

Таким образом, сооружения крупнейшего города-порта Древнего мира Херсонеса Таврического стоят на восточном берегу Крымского полуострова уже более 2500 лет. Руины древнегреческих, древнеримских и византийских улиц, площадей и домов рыбаков и торговцев, складов и магазинов, храмов-базилик детально изучены, описаны и датированы. Их местонахождение, ориентирование, принадлежность ни у кого никаких сомнений не вызывают.

А вот в отношении оборонительных сооружений Херсонеса споры не затихают уже десятки лет. Непонятным представляется то, что расположение трех рядов крепостных стен города, подробная датировка которых дана одним из бывших директоров Херсонесского музея-заповедника И. Антоновой, противоречит имеющимся представлениям о наступлении моря на сушу. Дело в том, что самые старые крепостные стены стоят далеко от современного берега, а более молодые подходят к самому морю.

Стены Херсонеса погружались не только под воду, но и под землю

Это кажется по меньшей мере странным. Ведь известно, что одним из самых уязвимых и ответственных районов древнего приморского города был его порт, который и защищался от врагов, нападавших со стороны моря, толстыми каменными стенами. По устоявшимся правилам античной и средневековой портовой фортификации, оборонительные стены обычно строились у самой воды, что давало возможность отгонять вражеские корабли от города. Поэтому построенные в разное время ряды крепостных сооружений Херсонеса, несомненно, должны отмечать и границу «суша – море». А если так, то остается признать удивительный факт: три раза перестраивавшаяся крепость Херсонеса следовала за отступавшим урезом воды, следовательно, море не наступало на берег, как считалось раньше, а, наоборот, отступало.

В этом и состоит парадокс Херсонеса, отмеченный рядом исследователей, сопоставлявших результаты херсонесских измерений с такими же наблюдениями в Ольвии (устье Днепра), Фанагории (Таманский залив) и других местах Причерноморья. В итоге всеобщее признание получило мнение, что херсонесский феномен вовсе не исключение из правил, а подтверждение высказанного еще раньше предположения о всеобщем понижении уровня Черного моря в XIV–XV веках. Этот процесс даже получил херсонесское название: «корсунское отступление» моря.

А что происходило дальше, как развивались события в более позднее время? Выйдем на берег Карантинной бухты – внутреннего рейда древнего херсонесского порта. У самого берега, а то и под водой лежат глыбы серого бугристого песчаника. Рядом спускаются прямо в воду высокие ровные ступени каменной лестницы, по которой когда-то горожане Херсонеса спускались к морским причалам. Эти загадочные ступени снова путают все карты и вызывают новые вопросы. Почему они уходят под воду, почему их затопило? Ведь мы только что установили, что уровень моря понизился.

Один из возможных ответов на этот вопрос был получен совершенно неожиданно, когда летом 1982 года по фарватеру Карантинной бухты прошла землечерпалка, снявшая со дна слой заиления и обнажившая более глубокие слои грунта. На глубине 2,5–3 м от поверхности воды на дне Карантинной бухты в 20–25 м от берега были обнаружены затопленные развалины каменной кладки шириной до 1,5 м и длиной около 30 м. Здесь же в 60-х годах XX века была обнаружена затопленная ромбовидная башня, состоящая из двух каменных поясов и направленная тупым углом к морю. Можно было предположить, что оказалась найденной еще одна, третья стена Херсонеса, причем самой поздней постройки.

Следовательно, прошедший здесь дноуглубительный снаряд вскрыл не только природные донные отложения, но и сделал раскоп в культурном слое, который накопился у городской стены Херсонеса и который ныне затоплен морем. Значит, имело место наступление моря на сушу, поэтому временное «корсунское отступление» вовсе не противоречило более поздней общей тенденции повышения уровня Черного моря.

При изучении многократной смены направления вертикальных движений поверхности Земли ученые большое значение придают архитектурным и строительным особенностям тех или иных сооружений. Так, одним из важных свидетельств вековых колебаний уровня моря и береговой территории Херсонеса могут служить уникальные двухъярусные городские ворота в 16-й куртине крепостных стен. После погребения ворот культурными отложениями и наносами моря, затоплявшего берег, оборонительные сооружения города подверглись трехкратной надстройке. В результате на старых засыпанных воротах появился новый проход – каменная калитка с полукруглым сводом, и общая высота строения достигла 15 м.

О том, что в первые столетия существования Херсонеса уровень моря находился на 3–4 м ниже современного, свидетельствуют и многие древние водозаборные колодцы и водосборные цистерны, находящиеся в пониженном северном районе Херсонесского городища. Их днища находятся ныне намного ниже уровня моря, и в них стоит соленая вода. Несомненно, что в прошлом эти сооружения так построены быть не могли, ведь они, конечно, служили для сбора и хранения питьевой пресной воды, то есть находились на значительно более высоких отметках по отношению к морю.

С конца V по IV век до н. э. здесь же в прибрежном районе Херсонеса находился и некрополь (городское кладбище) – конечно, и он когда-то, без сомнения, располагался на возвышенных участках местности. Теперь этот район располагается на уровне современного пляжа, во время штормов заливается морской водой и забрасывается водорослями и галькой. В зоне прибоя находятся и днища цистерн виноделен, построенных в первых веках новой эры.

Изучая хронологию изменения оборонительных и хозяйственных сооружений Херсонеса, историк Д.Козловский отметил ряд «мертвых» периодов жизни города, которые он связал с регулярным затоплением его пониженных районов. Действительно, в городских напластованиях Херсонеса фиксируются маломощные культурные слои, относящиеся к II–I векам до н. э. и к VII–VIII и XIV векам н. э.

Такие же пробелы отмечаются и в истории других античных и средневековых городов Северного Причерноморья. Может быть, и их гибель связана с фатальными катастрофами – наступлением моря на сушу? И возможно, прав Д. Козловский, который писал: «Затоплением побережий Малой Азии и архипелага островов Эгейского моря при опускании мы склонны объяснить, в полном согласии с Аристотелем, две волны переселения древних греков в Причерноморье, носивших характер бегства от стихийного бедствия».

Можно представить, как огромная стена воды надвигалась на берег, море неудержимо наступало на прибрежную пониженную часть города, заглатывая одно за другим инженерные сооружения морского порта. Погружались под воду грузовые причалы, волноотбойные молы, маяки, склады, торговые лавки, жилые дома, крепостные стены и башни.

Здесь же, на Гераклейском полуострове, в соседних бухтах Стрелецкой и Круглой под воду ушли сельскохозяйственные участки-клеры, ровные прямоугольные участки земли, отгороженные друг от друга каменными межевыми оградами.

Об общем характере катастрофы, постигшей города Хрсонесского государства, говорит и то, что вместе с его столицей почти одновременно затонули сооружения других древних поселений западного побережья Крымского полуострова.

Ведь древнегреческий Херсонес был полисом, то есть городом-государством, в подчинении которого находилась хора – группа небольших городов сельскохозяйственного, торгового и военно-оборонительного назначения. Жившие в них греки снабжали Херсонес хлебом, мясом, рыбой, торговали с местным населением. Кроме того, эти небольшие города служили форпостами для защиты столицы от нападения врагов. Со своей стороны, Херсонес обязывался защищать подопечные ему территории.

В античном отделе Херсонесского музея экспонируется высокая плита из белого мрамора, на которой 2,3 тысячи лет назад была высечена торжественная клятва горожан. Вот выдержки из нее: «Клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, Девой, богами и богинями олимпийскими и героями, владеющими полисом, хором и укрепленными пунктами херсонесцев. Я буду единомышлен о спасении и свободе государства и граждан и не предам ни Херсонеса, ни Керкинитиды, ни Калос-Лимена, ни прочих укрепленных пунктов, ни остальной территории, которою херсонесцы управляют или управляли, ничего никому, ни эллину, ни варвару, но буду оберегать все это для херсонесского народа».

Как мы видим, на первом месте среди прочих херсонесских городов стоит Керкинитида – морская крепость, стоявшая на берегу нынешнего Евпаторийского залива. Есть предположение, что это поселение было образовано даже на 50–75 лет раньше появления Херсонеса, который только позже подчинил его себе. «Керкинитида – город скифский», – писал древний автор Гекатей Милетский, живший около середины V века до н. э., то есть в то время, когда Керкинитида, возможно, была самостоятельной.

Во второй половине – конце IV века до н. э. этот город был окружен высокой каменной стеной длиной около 1,2 км с несколькими квадратными сторожевыми башнями. За крепостной стеной стояли жилые дома, амбары, лавки. Вокруг города располагались сельскохозяйственные клеры, которые, очевидно, занимали большую площадь сегодняшней Евпатории.

Керкинитида была для херсонесцев важным опорным пунктом при колонизации плодородных приморских земель всего северо-западного Крыма. Отсюда можно было овладеть степными равнинами, где выращивался хлеб, торговлей которым славился Херсонес.

Керкинитида сегодня – это большой прямоугольный котлован (360ґ220 м), находящийся на территории одного из евпаторийских санаториев. При строительстве его корпусов на глубине 4–5 м были откопаны довольно хорошо сохранившиеся фундаменты и цоколи каменных древнегреческих домов, мощенные булыгой участки улицы, часть крепостных стен и башен.

Здесь соседствовали сооружения разных эпох. Рядом с древнегреческой круглой башней и каменным водостоком IV века до н. э. стояла римская стена рустованной кладки II века н. э. Эти строения оказались расположенными на отметках, близких к современному уровню моря, поэтому они были сильно подтоплены морской водой, высачивающейся из грунта в борта и дно раскопа. Весь культурный слой V века до н. э. был сильно обводнен.

На месте нынешнего районного центра Черноморский (бывшая татарская Ак-Мечеть) 2,5 тысячи лет назад возник третий по величине город Херсонесского государства – Калос-Лимен (по-гречески «Прекрасная гавань»). Хотя он и был почти в два раза меньше Керкинитиды, но тоже имел мощную крепостную стену с большими прямоугольными башнями. В городе было 100–150 усадеб с каменными 3– и 5-комнатными домами, сараями для хранения продуктов и сельскохозяйственных орудий труда и небольшими двориками. Как говорит само его название, Калос-Лимен был городом-портом, его жители были морскими торговцами и рыболовами. Однако кроме морского промысла они интенсивно занимались и земледелием. К северу от жилой зоны на берегу бухты Ветреной располагалась большая сельскохозяйственная территория. Почти 9 га было отведено под клеры, где выращивался виноград и высевалась пшеница.

«Прекрасная гавань» не избежала той же судьбы, что Херсонес и Керкинитида. Море неумолимо наступало на усадьбы хоры Калос-Лимена. Уровень воды в этом месте поднялся на несколько метров, а берег и по сегодняшний день отступает на 7—12 см в год. За 2,5 тысячи лет волны «сгрызли» почти 200-метровую полосу суши со стоявшими на ней домами, заборами, огородами. Одна из усадеб, находившаяся раньше далеко от берега, сейчас нависает над самым морем, и часть стеновых и фундаментных блоков уже обрушились в воду с 7-метрового берегового обрыва. Ныне аквалангисты-ныряльщики поднимают со дна бухты большое количество разнообразной керамики: горлышки и ручки амфор, днища пифосов и лампады со следами огня, освещавшего когда-то низкие комнаты древних жителей этого края. В донном иле покоятся осколки глиняных горшков греческого и римского времени и византийские монеты XII века.

Помимо более или менее крупных городов Херсонесской хоры подтопленными оказались и множество небольших укрепленных и неукрепленных античных и средневековых поселений западного берега Крымского полуострова.

Суровый и безводный Тарханкутский полуостров отсечен от западного Крыма узким и длинным извилистым озером Донузлав. Много веков назад, когда уровень моря стоял на несколько метров ниже современного, берега Тарханкута были еще больше изрезаны глубоко вдающимися в сушу бухтами, где греческим колонистам удобно было основывать долговременные поселения. Особенно плотно было заселено южное побережье Тарханкутского полуострова. Здесь на 20-километровой береговой полосе обнаружено около 15 херсонесских поселений – это половина всех открытых на Тарханкуте и почти 40 % всех известных на северо-западе Крыма городов.

Другой, тоже густозаселенный район находился к северо-востоку от Калос-Лимена. Вблизи западной оконечности Донузлавского перешейка находится древнее городище Беляус, возникшее в IV веке до н. э. Это было хорошо укрепленное херсонесское поселение с мощной многоэтажной квадратной (10ґ30 м) башней. Ныне огромный противотаранный каменный пояс оборонительной башни подтоплен снизу подземными водами. У самого берега стоят омываемые штормовой волной остатки тесаных рустованных квадров, показывающие, что и древнеримская империя не пренебрегала этим районом Причерноморья.

Не меньший интерес представляет античное поселение, заложенное в IV веке до н. э. на берегу Ярылгачской бухты неподалеку от озера Панское (Сасык). Две с половиной тысячи лет назад этого озера вообще не существовало. Бухта была узкой, имела длинные извилистые рукава, а на месте нынешнего озера лежала низкая равнина с плодородной землей. Морские рукава залива были очень удобны для стоянок кораблей. Но со временем море поглотило цветущую некогда долину, и под воду ушли жилые дома и хозяйственные постройки, располагавшиеся когда-то на территории нынешнего поселка Панское. По-видимому, основные здания и сооружения древнего поселения лежат ныне на дне озера и покрыты толстым слоем ила. На обоих берегах озера найдены укрепленная и неукрепленная усадьбы, а на его дне на глубине 3–3,5 м обнаружены заиленные камни и глиняные черепки.

Так же как в Беляусе, около поселка Штормового, в 3 км от моря, неподалеку от села Хуторок есть озерцо, на дне которого на глубине 2,5 м и на площади 100ґ150 м найдено большое скопление античной керамики и хорошо обработанные известняковые строительные блоки. Можно предположить, что здесь тоже когда-то воды не было.

Подтоплению подверглось и больше половины территории раскопанного городища с культурными слоями IV века до н. э., которое расположено вблизи озера Кизил-Яр. Здесь на площади 0,5 га на глубине не менее метра от современной поверхности земли стоят в воде фундаменты жилых домов древних греков-херсонесцев.

Такие доказательства повышения уровня Черного моря вблизи западного и северо-западного берега Крыма за последние 2,5 тысячи лет можно множить и множить. Не менее 40 больших и малых укрепленных и неукрепленных городов и поселений, подвластных когда-то Херсонесу Таврическому, подверглись губительному воздействию моря. Впрочем, многие из них не полностью погружены на дно, а лишь подтоплены вторгающимися в берега морскими или накапливающимися в земле грунтовыми водами.

В один из солнечных августовских дней 1953 года в Сухуми недалеко от устья реки Беслетка произошло событие, на долгие годы приковавшее к себе внимание ученых, историков и археологов. На пляже минобороновского санатория в 50 м от берега была обнаружена каменная плита, светлым пятном выделявшаяся на темном илистом дне моря. Усилиями нескольких ныряльщиков тяжелый камень с трудом сдвинули с места, вытащили из песка, подняли и доставили на берег.

Это был прямоугольный, немного уширенный книзу кусок серовато-пятнистого мрамора высотой более 1,5 м и шириной около 0,5 м. Большая нижняя угловая часть плиты оказалась отломанной. Когда камень очистили от водорослей и ракушек, перед присутствовавшими предстал прекрасный барельеф, изображавший молодую женщину в кресле, преклоненного перед ней мальчика и служанку, подносящую ларец. Находка стала одним из важных экспонатов Исторического музея в Сухуми.

Что же это была за плита, откуда она, каков ее возраст, кому принадлежала и что означало изображение? За расшифровку «сухумского камня» взялись местные абхазские ученые во главе с М. Трапшем. Их задача осложнялась тем, что плита была явно привозная: мрамор, из которого ее когда-то сделали, на Кавказе не встречался. Кроме того, не хватало некоторых важных деталей. Так, на верхнем торце плиты виднелись круглые гнезда со следами медных стержней – свидетельство того, что барельеф имел еще навершие, где должна была быть надпись, к сожалению, не найденная.

Сухумский камень сопоставили с подобными уже изученными археологическими находками прошлых лет. Так, в Керчи в изящной церкви Иоанна Предтечи собрана интересная коллекция старинных намогильных памятников (лапидарий). Среди них очень много и античных, преимущественно древнегреческих. На некоторых стелах изображено прощание детей с родителями, мужа с женой, сестры с братом и т. д.

Найденный в Сухуми барельеф по сюжету и манере исполнения очень напоминал керченские стелы. Вполне можно было предположить, что он из того же ряда намогильных памятников эпохи греческого присутствия на берегах Понта Эвксинского и относится к V–IV векам до н. э.

Однако керченская коллекция содержит памятники, найденные в Северном Причерноморье, на Крымском и Таманском полуостровах, где, как известно, в то время действительно находились древнегреческие колонии, объединившиеся затем в Боспорское царство.

А каким образом стела, подобная тем керченским, могла оказаться на восточном кавказском берегу Черного моря? Ведь это – многие сотни километров от известных черноморских городов древних греков. Может быть, она упала с какого-то древнего судна, шедшего на север или потерпевшего кораблекрушение у берегов Кавказа?

Но, возможно, килевой парусник вез ее из Греции именно сюда, в древнюю Колхиду. Если это так, то здесь, у сухумского берега следует искать остатки древнегреческого приморского поселения с жильем, портом и… кладбищем. Не было ли это разгадкой давней тайны, уже почти два столетия не дававшей покоя ученым историкам и археологам?

Было известно, что 2,5 тысячи лет назад у подножия Кавказских гор на восточном берегу Черного моря в сказочной стране Колхиде греческие купцы из малоазийского города Милета основали колонию Диоскурию (Диоскуриаду). Позже она стала большим городом с крупным торговым портом.

Назван ими город был в честь братьев-близнецов Диоскуров: Кастора и Поллукса, покровителей и помощников мореплавателей. Они были воинами легендарной дружины аргонавтов, в борьбе со свирепым драконом отвоевавших у царя Колхиды Эета золотое руно – шкуру волшебного барана. С этой целью они и предприняли смелое плавание под предводительством Язона на корабле «Арго» к берегам далекого Кавказа. В поэтической форме рассказали об этом, в частности, античные писатели Аполоний Родосский и Эврипид.

В мифах об аргонавтах обращает на себя внимание высокая оценка древними авторами заморской страны у Кавказских гор. А греческий географ Страбон (I век н. э.) отметил: «Существуют рассказы… о богатствах этой страны, состоящих из золота, серебра и железа и заставляющих предполагать истинную причину похода аргонавтов… Рассказывают, что у них потоки с гор сносят золото и что варвары собирают его при помощи просверленных корыт и косматых шкур. Отсюда и сложилась, говорят, басня о золотом руне».

Миф о золотом руне отмечает, что страной правил «сын бога Солнца волшебник Эет». Великолепный царский дворец возвышался над долиной реки и далеко был виден с моря. «Высокие стены дворца, – говорит легенда, – поднимались над скалами. Всюду белели ряды мраморных колонн, сверкала медь украшений, выкованных богом подземного огня Гефестом в знак дружбы с отцом Эета Гелиосом. Слоновая кость украшений отливала желтоватой маслянистой белизной, ярко горела бронза, тяжелые серебряные двери, такие же, как во дворце самого Гелиоса, сияя, неслышно поворачивались на искусно сработанных петлях».

Но позже произошло нечто ужасное, приведшее страну к гибели. Об этой природной катастрофе, происшедшей в эпоху аргонавтов, легенда рассказывает следующими словами: «Тотчас вокруг раскатился гром. Казалось, сонные горы поколебались. С протяжным стоном рассеялась земля. Мертвый холодный ветер, крутясь, рванулся из трещин. А вслед за его порывами вышла из расселин великая богиня Геката ночная, Геката подземная… Вой, стоны, скрежет доносились из-под земли, и далеко вокруг, в платановых лесах Колхиды, послышались испуганные вопли…»

Что это – отголосок землетрясения, происшедшего когда-то в Колхиде, или горный обвал («горы поколебались»), сопровождавшийся селевыми потоками? Пока никто не знает.

Более точным, чем мифы, историческим документом, упоминавшим Диоскурию, был отчет, составленный Флавием Аррианом, правителем Каппадокии, древнеримской провинции в Малой Азии. По поручению императора Адриана он совершал инспекторский объезд римских владений, расположенных на побережье Черного моря, и подробно описал свое путешествие вдоль морского берега. В частности, он написал: «Мы раньше полудня прибыли в Себастополис. Поэтому мы в тот же день успели выдать жалованье солдатам, осмотреть коней, оружие, прыганье всадников на коней, больных и хлебные запасы, обойти стену и ров. Себастополис основан милетянами и прежде назывался Диоскурией».

Немногим позже Страбон записал в своей «Географии»: «Диоскурия служит началом перешейка между Каспийским морем и Понтом и общим торговым центром для народов, живущих выше ее и вблизи; сюда сходятся, говорят, 70 народностей, а по словам других писателей, нисколько не заботящихся об истине, даже 300; все они говорят на разных языках, так как живут разбросанно…»

Древний город, по-видимому, располагался на сухом песчаном берегу, окруженном лиманами и болотами дельт рек Гумисты и Баслы (Беслетки). Такое местоположение защищало поселение от набегов враждебных местных племен.

Здесь находились главные сооружения города – пристань, склады, крепостные укрепления. Однако неизвестные подземные силы производили скрытую разрушительную работу. Сначала Диоскурия потеряла свой порт с причалами и молами, а потом и большая часть города с жилыми домами, крепостью, храмом и кладбищем ушла под воду.

Плиний Секунд, видный древнеримский ученый, погибший в 79 году при извержении Везувия, писал о Диоскурии: «Теперь этот город находится в запустении, но некогда был столь знаменит, что, по словам Тимосфена, туда сходились 300 племен, говоривших на разных языках. И после того наши римляне вели здесь свои дела при посредничестве 130 переводчиков». Далее Секунд сообщал, что римляне построили на этом же месте свою крепость и назвали ее Себастополисом. Возможно, что ее создание кроме прочего было связано с устремлением римлян проложить северную обходную трассу знаменитого шелкового пути в Индию и Китай. Эта сложная трасса проходила через Марухский перевал Главного Кавказского хребта. Известно также, что под стенами Себастополиса римский полководец Помпей в I веке до н. э. разбил грозного понтийкого царя Митридата Евпатора.

Однако с римской крепостью, так же как и с греческой Диоскурией, по-видимому, произошло стихийное бедствие, надолго приведшее этот край в запустение. Вплоть до раннего Средневековья никаких сведений о Себастополисе не поступало. Лишь в середине VI века византийский историк Прокопий Кесарийский упомянул в своей книге «История войн» о небольшой «крепостице», лежавшей на пути от Лазики к Азовскому морю.

В это время император Юстиниан I вел борьбу с персами за обладание черноморским побережьем Кавказа. Не надеясь на прочность стен своих крепостей Питиуса (Пицунды) и Себастополиса, он в 550 году их разрушил, отведя гарнизоны на другие позиции. Однако вскоре византийцам удалось вернуть потерянное, и они вновь восстановили крепость Себастополис, построив его там же, на более высоком месте. Теперь тот же Прокопий Кесарийский в другой своей книге – «История войн» написал: «Император Юстиниан сей самый Себастополис, который прежде был не более как крепость, возобновил и стенами и другими способами так, что город этот по обширности и богатству стал одним из первых на восточном побережье Черного моря».

Но после этого сведения о древнем городе окончательно исчезают. Лишь в XVII веке итальянский миссионер Арканжело Ламберти в своих дневниковых записках отмечает, что «пятое аббатство было Себастопольское, которое теперь поглощено водой». Однако местонахождение этого Севаста, или Сан-Себастьяна, как называли его еще генуэзские письменные источники, никому не известно.

Потом в эти места пришли турки, и за долгое время их владычества память о городе Диоскурии-Себастополисе вовсе потерялась во тьме веков. Причем настолько, что уже в XVIII веке после присоединения Крыма к России за Себастополис были ошибочно приняты развалины бывшего древнегреческого Херсонеса.

Путаница продолжалась и в более позднее время, хотя большинство ученых не сомневались, что Диоскурию и Себастополис надо искать не в Крыму, а на Кавказе. Были, правда, и такие исследователи, которые полагали, что следует рассматривать вовсе не один, а два совершенно разных города, древнегреческий и древнеримский, располагавшихся в разных местах.

Ряд ученых считали, что Диоскурия лежала далеко на юг от нынешнего Сухуми – в устье реки Риони, называвшейся у древних греков Фазисом. Ведь именно сюда устремлялись аргонавты за золотым руном. Другие исследователи обращали внимание на устье реки Кодоры, где отдельные урочища имели созвучные с древними городами названия: Искурия, Скурча.

Конечно, неоднократно историки обращали внимание и на расположенную на самом берегу моря и подмытую волнами Сухумскую крепость. Кто-то из исследователей предполагал, что это – участок знаменитой Великой Абхазской стены, защищавшей города Причерноморья от набегов воинственных горцев. Хотя и было известно, что та возводилась не здесь, а в 5 км южнее Сухуми, возле впадения в море реки Келасури.

Многие историки считали, что у моря стоит не представляющая особой ценности турецкая крепость XVII–XVIII веков. Однако и они соглашались с мнением, что под стенами Сухумской крепости может находиться более ранняя античная кладка. Но это предположение одно время признавалось ошибочным, особенно после того как в 1926 году произошел обвал участка старой крепостной стены. Исследовавший тогда обнажившееся каменное основание профессор А. Башкиров установил, что оно относится не к античному времени, а к XI–XII векам, то есть к эпохе объединенного Грузинского государства. После этого, казалось, вопрос был решен окончательно. К тому же позднее, в 1952–1953 годах, постройка сухумской набережной окончательно похоронила под асфальтом мостовой остатки древних стен, и возрастом Сухумской крепости совсем перестали заниматься.

И вдруг – античная надгробная стела вблизи бывших развалин. Снова начались старые споры, снова вспомнили, что еще в 1878 году сухумский краевед В. Чернявский настаивал на проведении подводных исследований, а в 1891 году был даже опубликован план неизвестной стены, уходившей в сторону моря и погружавшейся в него. В 1909 году об этом же сообщал и археолог А. Миллер, опубликовавший в Петербурге статью «Раскопки на Черноморском побережье Кавказа». В 1947 году археолог и геолог Л. Соловьев написал книгу «Диоскурия – Себастополис – Цхум», где высказал соображения о возможности нахождения остатков древнего города на территории современного Сухуми (Цхума).

Однако серьезные исследования начались лишь в 50-х годах XX века В 1956 году во время проводившихся на приморской набережной Сухуми земляных работ археологи вновь вскрыли древние оборонительные стены. При внимательном их изучении обнаружилось, что крайние участки широкой каменной стены, тянущейся параллельно берегу, поворачивали к югу и скрывались под водой.

Из тьмы веков – в темноту подводного мира

Город под водой – это была настоящая сенсация. Уже в 1958 году за дело взялись абхазские ученые во главе с Л. Шервашидзе. Ныряя с аквалангами, археологи стали находить на дне сухумской бухты фрагменты древней оборонительной стены и даже целые ее массивы. Каменная кладка из булыжников, связанных известковым раствором, перемежалась характерными древнеримскими узкими поясами плоского кирпича. Развалы стен шли от берега и обрисовывали прямоугольную территорию города, защищенную с четырех сторон крепостными стенами. Только одна из них, северная, стояла на современном берегу. Перед исследователями поднялась из небытия крупная древнеримская крепость I–II веков.

В слое илистых темно-серых глин на дне моря ученые нашли черепки чернолаковой керамической посуды, многочисленные зерна винограда, большую каменную ступу, жернов ручной мельницы для обмолота зерна. В самом нижнем культурном слое были найдены обломки амфор, горшков, кувшинов, пифосов, канфар и котил.

Это была легендарная Диоскурия и сменивший ее позже Себастополис. Как они погибли, что за трагедия разыгралась когда-то на берегу Черного моря? Что погубило древние города?

Реконструкция природной обстановки, существовавшей в I–II веках до н. э. в районе Сухуми, была предложена в 50-х годах Л. Соловьевым. Вот как описывает его схему Л. Шервашидзе: «Линию древнего берега легко представить себе, если соединить оконечность Гумистинского мыса с устьем реки Маджарки. О том, что это было именно так, свидетельствует то, что и там и здесь сохранились участки берегового вала и остатки диоскурийских солеварен. Береговой вал, образованный морским прибоем, когда-то существовал и в промежутке между ними». Затем, по предположению Л. Соловьева, в результате действия тектонических сил устье реки Гумисты переместилось на 6 км к северо-западу. «Теперь речные наносы, – констатировал ученый, – в своем движении с северо-запада на юго-восток (что объясняется господствующим направлением ветра и зависящим от него течением) откладывались на северо-западной стороне Гумистинского мыса и, достигая его конца, сгружались в открытое море, не попадая в бухту… К этому прибавилось отмеченное в I веке до н. э. повышение уровня Черного моря. Море прорвало линию древних береговых валов и двинулось на сушу, забирая постепенно постройки и виноградники города».

Как видим, в объяснении Л. Соловьева фигурируют почти все процессы, которые могли привести к гибели древнего города. Здесь и тектонические силы, и твердый сток рек, и подъем уровня моря, и морские течения. Вряд ли такое роковое стечение тяжелейших обстоятельств могло одновременно иметь место на одном относительно небольшом участке берега Черного моря.

И еще одно соображение. Если согласиться с мнением Л. Соловьева и признать, что нынешняя Сухумская бухта образовалась в результате перемещения устья реки Гумисты к северо-западу, то должны быть геологические свидетельства – наличие погребенного старого русла, направленного вдоль морского берега. Однако таких сведений нет. И вообще на Черноморском побережье Кавказа нет рек, текущих на протяжении нескольких километров вдоль берега параллельно морской границе.

Горные водотоки, у которых быстрое течение и мощные паводковые разливы, всегда ищут наикратчайший путь к морю, и отклоняться в сторону им ни к чему. Следует также учитывать, что, спускаясь с гор, причерноморские реки выносят большое количество гравия и песка, именно им обязаны своим существованием пляжи, образующиеся в результате отложения рыхлых горных материалов. А две реки, Басла и Гумиста, с общим устьем выполняли бы двойную работу, и берег должен был повышаться, а не опускаться. Поэтому выполненная Л. Соловьевым реконструкция природной обстановки, существовавшей во II веке до н. э., не очень правдоподобна. Тем более что процесс затопления древних строений, как выяснено, был не одноразовый, а длительный, повторявшийся на протяжении многих веков несколько раз.

Следовательно, в районе древних Диоскурии и Себастополиса развивались какие-то иные, не кратковременные, а постоянно действующие факторы.

Сухумский археолог Ю.Воронов считал, что причина отступления суши в районе древней Диоскуриады – размыв берега. По его мнению, ширина полосы, отнятой у суши морскими волнами за две тысячи лет со времени основания античного города, составила около 100 м. Вместе с этим участком берега погибла и древняя крепость, она не просто погрузилась в море, а была разрушена прибоем, истерта, превращена в песок и занесена слоем илистых отложений.

Изучая в 1974 году зарисовки, схемы и чертежи древних крепостных сооружений, рассматривая фотографии и другие материалы археологических исследований, автор этих строк неожиданно обнаружил свидетельства борьбы жителей Себастополиса с оползнями и подмывом берега. Оказалось, что жители Себастополиса укрепляли глинистое основание зданий сваями и боролись с подземными и дождевыми водами, прокладывая дренажные канавы. Таким образом, они вполне грамотно даже по меркам сегодняшнего дня вели защитные инженерные работы.

Но наиболее важное открытие было сделано нами в северной части древней крепости. На рисунках оборонительной стены, вскрытой в 1956 году во время земляных работ на набережной проспекта Руставели в центре Сухуми, явно были изображены фрагменты берегоукрепительных противооползневых сооружений. Сомнений не было – древние строители защищали крепость от разрушения.

Вскоре подтверждение этому нашли мы и в литературных источниках. Так, в капитальном труде М. Трапша «Древний Сухуми» сказано: «Фрагменты оборонительных стен… уходили в сторону моря. Ближе к морю они были покрыты мощным слоем наносов берега… К третьей стене с наружной стороны примыкают без связи с ней 5 массивных контрфорсов, сложенных из булыжного камня на известковом растворе на фундаменте в виде суживающейся вниз усеченной пирамиды. Основание контрфорсов лежит на 1 м выше основания крепостной стены, что указывает на определенный хронологический разрыв между построением стены и контрфорсов. Массивные контрфорсы были возведены для того, чтобы предотвратить падение наклонившейся к северо-западу третьей стены, деформировавшейся в связи с начавшимся наступлением моря на крепость Себастополис. Однако контрфорсы не только не смогли приостановить падение стен, но и сами также стали наклоняться.

Находка берегоукрепительных устройств – прямое доказательство борьбы древних строителей с размывом берега, его оползневым опусканием и сдвигом к морю. Оползни и разрушение берега морскими волнами и привели к гибели древние города.

Подобные процессы происходили и в соседних районах Черноморского побережья. Исследования конца прошлого века показали, что мыс Пицунда в античные времена имел внутренний залив, использовавшийся как естественная гавань древнеримского Питиуса (Питиунта). Там располагались причальные сооружения и сторожевая башня. Примерно в IV–V веках н. э., так же как и в районе нынешнего Сухуми, берег здесь отступил почти на целый километр и древний город оказался на дне моря.

Теперь можно полностью восстановить картину происшедшего на Кавказском побережье Черного моря. Поселявшиеся здесь древнегреческие колонисты не очень-то задумывались о прочности земли, на которой строили дома, склады, крепостные стены и башни своих колоний. Они не учитывали многие тайно действующие злые природные силы. Однако море было неумолимо. Оно медленно, но неуклонно размывало берег и подбиралось к постройкам.

В свою очередь, и города наступали на море, помогая ему разрушать сушу. Их заградительные валы задерживали не только врагов-кочевников, но и дождевые и талые воды. А эти воды, просачиваясь в землю, делали ее тяжелой, увлажняли подстилающий слой глины, чем превращали его в настоящий каток. И вот наступал момент, когда вес набухших от воды массивов грунта становился больше силы трения, до поры до времени удерживавшей их в равновесии. Глинистые слои становились ползучими и скользкими. Начинался оползень: городские кварталы сползали к морю, целые улицы и мостовые проваливались под землю. Море врывалось в жилища, падали в воду крутые берега, трещали деревянные стены жилых домов и амбаров, рушились каменные фронтоны дворцов и храмов. Города погружались в морскую пучину…

Такой разрушительный процесс происходил и три, и две, и тысячу лет назад и продолжается в наше время. История предостерегает сегодняшних инженеров-геологов, строителей и архитекторов, сталкивающихся с этими неприятностями почти на всех крутых берегах морей, рек, озер, водохранилищ. Ярко выражены оползневые процессы в Одессе, Ульяновске, Саратове. Сползает в Тихий океан во время землетрясений лос-анджелесский Малибу. Земля трещит, море наступает на берег.

Двадцать пять веков назад великий древнегреческий трагик Еврипид, этот, по словам Луначарского, Достоевский древности, вложил в уста колхидской царевны Медеи слова: «От злой волны уже спасенья нет».

Но это не так. Спасение, конечно, есть. Научные и технические возможности нашего времени позволяют удержать оползни, не дать размываться берегу и предотвращать катастрофическое разрушение прибрежных городов.

Вряд ли на нашей планете есть еще место, где история Земли так сильно отставала бы от истории человечества. Разве не удивительно: в то время когда в ближневосточной Месопатамии расцветала великая шумерская цивилизация, и в Древнем Египте возвысилась империя первых фараонов, на северо-западе Европы еще не было Британских островов, и не текла вода через проливы Па-де-Кале и Ла-Манш.

Здесь, буквально «на глазах» человечества, морские берега претерпели такие серьезные изменения, которые кардинально повлияли на будущее всех стран этого района – от Англии до Финляндии.

Коренные повороты в их судьбе произошли всего за какие-нибудь 4–5 тысяч лет – миг в геологической жизни Земли. А современный вид морская граница в ряде мест вообще приобрела за несколько столетий, да и ныне она «плывет по воле волн» и… ветра.

«В течение всего лета Солнце скрывалось за тучами, как будто больше не хотело смотреть на Землю. На Земле царила вечная тишина, и влажный туман словно мокрый парус нависал над жилищами и полями… Тогда-то и началось землетрясение, как будто предвещавшее конец света… Реки изменили свое русло, а в их устье образовались новые острова из песка и наносов. Это продолжалось 3 года, а затем воцарилось спокойствие, и вновь появились леса. Многие страны исчезли под водой, в ряде мест появились новые материки». Так рассказывается в книге фризов «Ура Линда – Бук» об одной из страшных катастроф, происшедших на берегах Северо-Западной Европы во времена раннего Средневековья.

Память о древнем племени фризов (кстати, 400 тысяч их потомков живут и сегодня) отразилась в названиях нидерландской провинции Фрисландия и цепочки восточных и западных Фризских островов, ровной линией тянущихся почти параллельно берегу Северного моря. Эти острова – тоже память, память о том, что граница суши еще в 1-м тысячелетии н. э. проходила намного севернее.

Здесь море всегда вело себя очень агрессивно – затопляло низкие берега, отрывало большие участки земли. Начиная с 3-го тысячелетия до н. э., когда окончательно отделились от материка Британские острова, Северное море постоянно затопляло низменные районы Северо-Западной Европы.

Но суша не сдавалась и вносила свою лепту в процесс формирования берегов. Наносы многочисленных рек и морские отложения создали Нидерланды, почти вся территория которых к I веку н. э. (то есть ко времени, например, расцвета в Крыму Боспорского царства) представляла собой огромную болотистую низину с большой морской лагуной в северо-западной части.

В Амстердаме каналы текут рядом с улицами и отделяются от них невысокими бордюрами

Конечно, с морской стихией в одиночку реки справиться не могли. Им помогло счастливое сочетание господствующих направлений ветров и чередующихся в течение суток двух приливов и двух отливов. Они-то и «построили» удивительное сооружение североевропейской природы – дюны. Нанесенные ветром песчаные холмы высотой 10–30 м (иногда даже до 60 м) и шириной до нескольких километров образовали защитную дамбу, отгораживающую Нидерланды от моря и предохраняющую страну от затопления.

Различаются два типа дюн. Одни из них, так называемые старые дюны, образовались в доисторическое время на западе Нидерландов из песчаных валов и расположена параллельно нынешней линии побережья. Новые дюны (более высокие) были созданы природой намного позже, в IX–XI веках. Одни из них возвышаются на старых дюнах, другие расположены западнее.

За старыми дюнами в пределах бывшей лагуны в свое время образовались специфические типы грунта. Во-первых, это морские глины, нанесенные морской водой, проникавшей через открытое пространство между дюнами. Во-вторых, это торфяные пласты, сформировавшиеся по мере обмеления лагуны.

Таким вот путем в конце 1-го тысячелетия н. э., когда уже многие древние античные города Средиземноморья были поглощены морем, на южном берегу Северного моря возникла новая территория суши, которая стала быстро заселяться и осваиваться.

В VII–X веках море снова начало брать реванш. В начале 2-го тысячелетия его наступление приняло гигантские размеры и катастрофический характер, о чем сообщают предания тогдашних жителей Нидерландов.

В День всех святых 1170 года морской прилив оторвал от суши нынешние Фризские острова. К 1290 году вода достигла лежащего далеко на континенте озера Флево и, затопив земли, где проживало около 50 тысяч человек (согласно преданию, столько и погибло), образовало новый залив Северного моря Зейдер-зе.

Наступление моря продолжалось и в XIII–XIV веках. В результате наводнений 1218, 1287 и 1377 годов на северном побережье возник еще один новый залив – Долларт и почти одновременно залив Лауверс-зе. Средневековая хроника XV века продолжает сообщать о новых набегах моря. В День святой Елизаветы 1421 года оно поглотило 65 деревень. Голландским рыбакам долго чудилось, что они слышат из-под воды звон колоколов затонувших церквей.

К концу Средних веков юго-западная часть страны снова превратилась в морскую лагуну, среди которой возвышались отдельные острова. Так они и были названы – Зеландия, что значит «морская земля».

В непрерывной борьбе моря и суши сложились нынешние Нидерланды («низменные земли»), 27 % территории которых находится, фигурально выражаясь, под водой, то есть ниже уровня моря. Кстати, в этой части страны проживает около 60 % всего ее населения. Самая низкая точка (минус 6,7 м) находится на севере Роттердама. Остальная территория Нидерландов тоже не очень высока: более половины ее расположено не выше 1 м над уровнем моря, так что ее может затопить даже самый небольшой нагон морской волны.

Море не только постоянно держит Нидерланды под угрозой наводнений, оно и само своими заливами глубоко врезается в сушу. Поэтому общая протяженность береговой границы страны достигает 1075 км. Это более чем в три раза превышает длину всей нидерландской территории по прямой линии – от самой юго-западной точки до самой северо-восточной, и в восемь раз – ее ширину.

Правда, кроме низменных существуют и возвышенные Нидерланды. Это юго-восточная и восточная часть страны, где есть свои «горы». Самая высокая из них (321 м над уровнем моря) находится на крайнем юго-востоке. В средней части Нидерландов, в провинциях Утрехт, Оверэйссел и Хордерланд с севера на юг проходят небольшие холмы, называемые Стевваллен. Голландцы настолько их ценят, что не заселяют и не застраивают, а используют как зону отдыха. Все территории с высотами более 50 м составляют в Нидерландах всего 2 % общей площади страны.

«…Взять их у нее – наша задача» – этот мичуринский лозунг в середине прошлого века, оказывается, выражал не только «волю советских людей» к победе над природой. Были и другие места на Земле, где люди давно уже самоотверженно вели «преобразование природы». Наиболее яркий пример тому – конечно, Нидерланды.

«Deus mare, Batavus litora fesit» («Бог создал море, а голландцы – берега») – так гласит старая нидерландская поговорка. Еще в глубокой древности жители побережья поняли: для того чтобы выжить, надо бороться с морем. Ведь природа в Голландии так и не закончила свое начинание. Дюны не всюду тянулись вдоль берега, они лишь частично защищали сушу от затопления. Повсеместно в них зияли прораны, через них море постоянно врывалось в низменные Нидерланды.

Если бы не было польдеров, не существовали и Нидерланды

Первое, что начали делать еще древние фризы, это строить дамбы в промежутках между дюнами. «Вокруг Фрисландии, – написано в законодательном акте XIII века, – повсюду, где волнуется соленое море, плотины, одна в точности подобная другой… Мы, фризы, защитим эту землю тройным оружием: лопатой, заступом и тачкой». А в «Саксоновом зерцале», составленном в 1230 году, говорилось прямо: кто не хочет строить плотину, тому нет места за плотиной. На средневековом гербе Зеландии даже появилось изображение льва, борющегося с волнами.

Дамбы строились просто. Тачками привозился глинистый грунт, укладывался между дюнами и тщательно утрамбовывался. Наружный откос плотины укреплялся каменной наброской или каменной кладкой. Для берегоукрепления применялись и просто мешки с песком. Часто берег защищался с помощью травяного покрова, кустарников и деревьев, многие из них сохранились до наших времен. Ширина дамб в ряде мест доходила до 100 м, а высота до 15 м (средняя высота дамб 7 м). Наиболее интенсивное плотиностроение захватило северо-западные и северные берега – их приходилось защищать почти сплошным поясом земляных дамб, смыкавшихся с дюнами.

Голландские гидротехники уже в XIII веке не только оборонялись от моря, но и наступали на него, осушая отвоеванные земли. Так впервые в истории появилось понятие польдера – участка земли, отгороженного дамбами и осушенного с помощью откачки воды и ее сброса в море.

Осушаемые земли польдеров обычно изрезаны параллельными друг другу горизонтальными каналами-дренами, которые в наше время все чаще заменяются проложенными под землей дренами-трубами. Дренаж отбирает из почвы лишнюю воду и отводит ее в коллектор, прокладываемый вдоль дамбы. В определенном месте сооружается водосборный колодец, откуда ведется откачка воды. В старину для работы насосов использовались ветряные мельницы. Вот откуда эти технические устройства стали символом Нидердандов. Со временем на смену ветрякам пришли паровые машины, потом дизельные двигатели, за ними электронасосы.

Ветряная мельница и ныне почти бесплатно откачивает лишнюю воду с полей

Сначала размеры польдеров были весьма незначительны. Во-первых, потому что отсутствовали землеройные и строительные механизмы (все делалось руками, а их в сельских общинах было мало, да и сделать ими много трудно), во-вторых, ветряные мельницы имели небольшую мощность, а значит, и насосы для откачки воды обладали малой производительностью.

Еще совсем недавно Голландия от моря отгораживалась сплошными земляными дамбами

Особенно большой размах для своего времени осушительные работы приняли в «золотом» для Нидерландов XVII веке. После окончания общеевропейской тринадцатилетней войны, согласно Вестфальскому миру (1648 г.), страна наконец получила независимость, де-факто была создана республика Соединенных провинций. Началось бурное развитие промышленного, в частности мануфактурного, производства. Кроме того, Нидерланды обзавелись многочисленными колониями в Юго-Восточной Азии, в Южной Америке и Африке. «Образцовая капиталистическая страна XVII столетия» – так назвал Нидерланды того времени автор «Капитала» К. Маркс.

Бурное развитие торговли и промышленности, в свою очередь, привело к увеличению населения. Выросли такие крупные города и порты, как Амстердам (его население уже в 1650 году составляло 150 тысяч человек), Роттердам и др. Соответственно стало развиваться и сельское хозяйство, требовавшее все новых и новых земель. В Голландии, Фрисландии и других провинциях на месте бывших озер появились десятки новых польдеров. В XVI веке было осушено 710 км2 низинных земель, в XVII – эта цифра достигла 1120 км2, а в XX она составила уже 2500 км2. Ныне половина всей земельной площади Нидерландов (весь запад и часть севера) – это искусственно осушенные земли.

Первый крупный польдер (Гаарлемский) был построен вблизи Амстердама по проекту, предложенному инженером Легваттером в 1641 году. Тогда Гаарлемское озеро, образовавшееся еще в XVI веке путем слияния нескольких мелких озер, начало угрожать затоплением самому Амстердаму.

Гаарлемский польдер строился в течение 13 лет. Были возведены десятки километров земляных дамб и отрыты сотни километров дренажных канав. Так в середине XVII века у стен богатого голландского города Гаарлема вместо внутреннего моря возник новый сельскохозяйственный район.

В наше время ландшафт Нидерландов немыслим без польдеров. Их сотни, больших и малых, торфяных и глиноземных, низких и высоких. Рекорд заглубления ниже уровня моря побил польдер, созданный на дне бывшего озера Эйссел, отметка его поверхности – минус 35 м. Другие польдеры, образованные в результате осушения озер, расположены тоже не на малой глубине – 6–7 м ниже морского уровня. Много польдеров создано на месте бывших торфоразработок, они расположены повыше – примерно на 1 м ниже уровня моря.

Однако есть польдеры, находящиеся и на несколько метров выше уровня моря – это осушаемые территории в поймах рек. Здесь для отвода воды даже не нужны насосы, она самотеком стекает в специальные отводные каналы через шлюзы-водовыпуски, открывающиеся во время морского отлива. Таких польдеров много во Фрисландии и Грошингене.

Поддержание определенного уровня подземных вод в польдерах осуществляется автоматически. Если он начинает подниматься выше допустимого, срабатывают датчики, установленные в дренах или непосредственно в осушаемом грунте, сигнал передается на насосную станцию, и та включается в работу. Как только уровень воды снова достигает нужной отметки, насосы сами отключаются.

Осушение земель – это лишь половина дела. Освоение польдеров занимает обычно много лет. Поначалу вообще что-либо строить, сажать или просто ходить по дну бывшего моря или озера совершенно невозможно. Оно долго еще остается болотом. Илистый грунт не выдерживает самой небольшой нагрузки, расплывается и затягивает в себя все, что на него попадает. Даже после его затвердевания и уплотнения (осадка поверхности земли достигает 0,5–1 м), на что уходит обычно несколько лет, строить здания приходится на сваях длиной не менее 6 м. В течение всего времени освоения польдеров работы на них ведутся государством, и только после этого осушенные земли сдаются в аренду фермерам.

Говоря о польдерном осушении, нельзя умолчать и об одном побочном неприятном результате многолетней откачки дренажных вод, который ранее никем не был предвиден. Это вторжение на польдеры соленой воды из моря. Объяснить подтопление земли снизу не сложно – из-за того что уровень поверхности польдеров ниже уровня моря, морская вода и течет в их сторону.

Подтопление морской водой приводит к засолению почв в польдерах и гибели сельскохозяйственных растений. Голландцам приходится постоянно бороться с такой подземной агрессией моря.

В Нидерландах действует и общественная служба эксплуатации польдеров, возникшая еще в Средневековье, когда каждая сельскохозяйственная или городская община выбирала своего «смотрителя плотин». Существует более 1,5 тысячи управлений надзора за польдерами. Их директоров выбирают ингеландены – владельцы участков земли, расположенных на том или ином польдере.

Наиболее впечатляющая победа голландцев над морем – это осуществление проекта осушения целого морского залива Зейдер-зе. Он образовался, как мы уже знаем, прямо на глазах потрясенного населения тогдашней Фрисландии в XIII веке. И все прошедшее с тех пор время это мелкое, но обширное внутреннее море ждало своих покорителей. Первый проект его осушения был составлен еще в 1667 году инженером Х.Стевином, которого воодушевила одержанная перед этим победа над Гаарлемским озером. Однако в то время этот проект казался слишком смелым.

Принципиальное решение по осушению Зейдер-зе, в последующем принятое к осуществлению, с некоторыми изменениями предложил в конце XIX века инженер-гидротехник К. Лели. В течение 11 лет он вел изыскания под свой проект и стал даже секретарем специальной ассоциации. К. Лели предложил построить широкую защитную дамбу, соединяющую берега Фрисландии и северной Голландии. Эта дамба должна была оставить морю лишь небольшой залив Ваддензее, вся же основная часть Зейдер-зе превращалась во внутреннее озеро Эйсселмер. Постепенно оно должно было опресниться и служить городам и промышленности как источник водоснабжения. Пополнять водные запасы Эйсселмера предназначалось впадавшей в озеро одноименной реке.

Следующий этап плана осушения Зейдер-зе – строительство у берегов озера Эйсселмер пяти крупных польдеров общей площадью 2,2 тысячи км2, что давало увеличение территории Нидерландов более чем на 6 %. При этом наиболее плодородные земли предназначались для сельскохозяйственного освоения (овощеводство, цветоводство). Вначале и этот проект осушения Зейдер-зе был встречен с недоверием, слишком трудоемкими и дорогими казались работы по его осуществлению. В то время нигде еще никто не строил плотин длиной в несколько десятков километров и не пытался отсечь от моря целый залив. Почти четверть века нидерландский парламент, прислушиваясь к мнению налогоплательщиков, отклонял вопрос о финансировании проекта.

Природа сама оказала нажим на общественное мнение – в 1916 году на Нидерланды обрушилось катастрофическое наводнение с многометровым нагоном морской воды. Это была последняя «капля», добавившаяся ко всем предыдущим натискам моря, к серьезной нехватке сельскохозяйственных земель и продовольствия, особенно сильно проявившейся в суровые и голодные годы Первой мировой войны.

Проект осушения Зейдер-зе начал осуществляться. При этом последовательность работ была несколько изменена. Строительные работы развернулись не только в районе защитной дамбы, но и на участках польдеров. В 1927 году у северо-западного побережья озера Эйселлмер был построен небольшой, 40-гектарный, польдер Андейк, послуживший опытной моделью для другого, уже более крупного, участка польдерного осушения – Вирингермера площадью 20 тысяч га, пущенного в эксплуатацию в 1930 году.

Возведение защитной дамбы, отгораживающей залив от моря и имевшей длину 30 км и ширину 90 м, было начато сразу в шести местах. Нижнюю часть дамбы сначала строили в периоды отливов, затем стали вести отсыпку грунта прямо в воду. 28 мая 1932 года, после шестилетнего интенсивного строительства, в торжественной обстановке был перекрыт последний проран и морской залив Зейдер-зе перестал существовать. А на географической карте Европы появилось новое озеро – Эйсселлмер.

Несколько позже, в 1937–1942 годы, был построен северо-восточный польдер площадью 48 тысяч га с центром в Эммелорде. Его территория расположена на 4,5 м ниже уровня моря. Откачка воды осуществлялась тремя насосными станциями, на каждой из которых было установлено по восемь центробежных насосов, снабженных электродвигателями.

Седьмого апреля 1945 года, за несколько недель до конца войны, отступающие немецкие войска взорвали защитную дамбу польдера Вирингермер и бессмысленно затопили его. После войны в 1950–1957 годы был построен самый большой польдер – восточный Флеволанд площадью 54 тысячи га, территория которого заглублена на 5 м ниже уровня моря. Здесь также установлены три насосные станции для откачки воды. Непосредственно к этому участку примыкает законченный строительством в 1968 году четвертый польдер – южный Флеволанд (43 тысячи га) с одной мощной осушительной насосной станцией, расположенной возле северо-западной дамбы.

Уже первые годы эксплуатации северо-восточного польдера показали актуальность охраны окружающей прибрежной территории. Дело в том, что интенсивная откачка дренажных вод довольно быстро привела к переосушению почв на прилегающих землях. Понижение уровня подземных вод распространилось на несколько десятков километров прибрежной территории Фрисландии, высохли мелкие озера и реки, начала гибнуть растительность. Было принято решение, несмотря на значительное удорожание работ, строить польдеры в окружении обводных кольцевых каналов. Поэтому построенные вслед за северо-восточным польдеры южный и восточный Флеволанд к берегу уже не примыкали и были отделены от него каналом, разделенным системой шлюзов. Это позволило не только оперативно регулировать уровень подземных вод на прилегающих берегах, но и обеспечить водный транспорт новыми путями.

Другим отрицательным последствием осушения Зейдер-зе оказалось ухудшение рыбного промысла. После постройки защитной дамбы, ликвидировавшей залив, до этого в буквальном смысле кишевший рыбой, многие рыболовецкие поселки опустели – ловить стало нечего. Особенно серьезная угроза нависла над знаменитым угрем, дававшим немалый доход рыболовам.

Эти и другие вопросы охраны окружающей среды поставили под сомнение целесообразность осушения пятого польдера – Маркерварда, который начали уже строить.

Кроме экологических, в новых условиях появились и другие соображения. Раньше экстенсивный характер земледелия требовал все больших и больших площадей. В последние десятилетия ХХ века в сельском хозяйстве произошла революция – оно пошло по пути интенсификации. Широкое применение удобрений, успехи селекции растений, создание мощной земледельческой техники дали возможность получить высокие урожаи даже с небольшой площади сельскохозяйственных угодий. Поэтому осушенные земли в Нидерландах все больше начали использовать не для сельского хозяйства, а для промышленной и жилой застройки, организации зон отдыха, транспортного, энергетического строительства и т. д.

Примером может служить почти уже полностью осуществленный проект строительства в восточном Флеволанде большого нового города Лелистада (в память К. Лели) с численностью населения 50 тысяч жителей.

Воодушевленные успехами в борьбе с внешним противником – морем, нидерландские гидротехники повернулись лицом и к внутреннему врагу – речному половодью. Ведь в Нидерландах находятся устья трех крупнейших рек Европы – Рейна, Мааса, Шельды, и ведут они себя далеко не спокойно. Кроме основных русел каждая из них имеет еще множество ответвлений, протоков, рукавов. Из-за этого общая длина всех водотоков Нидерландов составляет огромную величину, в семь раз превышающую длину всех морских берегов страны.

Первого февраля 1953 года юго-восточные Нидерланды постигло страшное стихийное бедствие: катастрофическое наводнение обрушилось на весь район дельты Рейна, Мааса, Шельды. На участке более чем 100 м вода прорвала дамбы, только за одну ночь погибло 1800 человек, десятки тысяч жилых домов и хозяйственных зданий были разрушены, территория площадью около 160 тысяч га оказалась затопленной, убытки составили более 200 млн долларов.

Сразу же после катастрофы 1953 года на Голландском Эйсселе восточнее Роттердама была построена защитная сборно-разборная плотина, которая в случае наводнения могла быть быстро установлена. Она и ныне предотвращает затопление речными паводками большую часть польдеров западных Нидерландов. После этого были построены плотины в глубине дельтовых рукавов, а затем и на их границе с морем. Результатом отгораживания дельты от моря кроме защиты от наводнений, так же как в случае с Зейдер-зе, стало образование водохранилищ с пресной водой. К этому добавилось значительное сокращение береговой линии – расстояние между крайними точками на северо-востоке и юго-западе уменьшилось в 10 раз, а путь от Роттердама до Флиссингена сократился на 40 км.

Большие работы проводились и в целях улучшения условий судоходства по Рейну. В нижнем его течении были построены три водоподпорные плотины со шлюзами. Самая восточная из них позволила часть водного стока реки перебрасывать по каналу в бассейн Эйссела. Для сосредоточения всего речного стока в одном русле воды Мааса и Ваала были отрезаны от Харингвлита – северного рукава дельты, и направлены в море мимо Роттердама, что делает нижний Рейн более полноводным.

Однако все эти мероприятия явились только подступом к одной из самых грандиозных гидротехнических программ последней четверти ХХ века – проекту «Дельта». Его значение выходило далеко за пределы решения только водохозяйственных задач. Преобразования коснулись всей экономики Нидерландов, и не только их. Так, новые пути от Роттердама до Антверпена и к югу от Восточной Шельды дали импульс интенсивному росту здесь промышленности.

Построенная по проекту «Дельта» плотина-дверьне пропускает штормовые волны в залив Восточная Шельда

Выиграла и окружающая дельту территория, особенно район Роттердама – Европорта. Прибрежные сельскохозяйственные земли получили свою выгоду – благодаря появлению больших объемов пресной воды уменьшилась опасность засоления почв, долгое время являвшаяся постоянной головной болью голландских цветоводов и овощеводов. Помимо этого образовавшиеся пресноводные водохранилища стали новым источником орошения.

К 1972 году по проекту «Дельта», обеспечивавшему соединение пяти морских рукавов нижнего течения Рейна, Мааса и Шельды, была выполнена большая часть работ. Самый северный рукав превращен в полноводный судоходный канал, одновременно улучшен подход к гавани Роттердама. На берегах южного рукава Западной Шельды, по всей длине подходного канала Ньюве Ватервег построены новые или реконструированы старые защитные дамбы, предотвращающие в случае наводнений затопление прибрежных районов Антверпена.

По проекту «Дельта» три средних пролива должны были быть полностью перекрыты 11 глухими земляными плотинами, отгораживающими их акватории от моря. Как и во всех остальных случаях, вследствие прекращения пропуска в них морской соленой воды и поступления речной, они постепенно тоже превращались во внутренние пресные водохранилища. И снова снижалась угроза засоления прибрежных земель.

До 1972 года на средних рукавах дельты было построено семь из 11 запроектированных земляных плотин. Но в первой половине 70-х годов в Нидерландах началась шумная кампания в защиту окружающей среды, и многие видные специалисты и общественные деятели выступили против осуществления проекта «Дельта» в полном объеме.

Дело было еще и в том, что как раз в это время начал резко сокращаться традиционный промысел жителей дельты – разведение и сбор устриц, креветок, мидий. Их развитие в этих местах связано с особыми гидрологическими условиями – в результате постоянного вторжения свежих соленых вод в пресные здесь образуются специфические водные воронки, способствующие росту наиболее ценных видов моллюсков и рыбной молоди. Прекращение морских приливов и отливов изменяло условия обитания для многих видов водных форм растительного и животного мира этого района.

Длительные и бурные дискуссии привели к тому, что в 1976 году голландский парламент вынес постановление пересмотреть проект «Дельта». Дальнейшие работы по нему были приостановлены.

В результате переработки проектных решений сплошные земляные водоподпорные плотины средних рукавов дельты решено было прорезать широкими водопропускными отверстиями. В соответствии с новым проектом через дамбу Харингвлит (рукав Мааса) было проложено 17 шлюзов-водовыпусков со стальными затворами, закрывающимися только во время наводнений. На соседней плотине Брауэрс было построено три донных водовыпуска в виде тоннелей длиной по 200 м. Теперь между эстуариями Мааса, Шельды и морем во время приливов стал осуществляться свободный водообмен. Западную Шельду было решено не перекрывать вообще и ограничиться упомянутыми выше береговыми защитными дамбами.

Особенно много возражений вызвала та часть проекта, которая предусматривала строительство глухой плотины через рукав Восточная Шельда (Остершельде) – самый широкий рукав дельты. По нему проходит путь в один из крупнейших морских портов Европы – бельгийский Антверпен. По этой причине, кроме всех других, особенно экологических, полностью его перекрывать было нельзя.

В результате длительных споров и обсуждений гидротехники все же одержали победу. Однако в проект было внесено существенное изменение. Вместо глухой плотины специалисты разработали хотя и дорогую, но более приемлемую со всех точек зрения систему открытых водопропускных и заградительных сооружений. Она скорее напоминала разводной мост, а не плотину. Благодаря такому техническому решению поток морской воды перекрывался только в экстремальных случаях.

И это было весьма разумно – ведь необходимость полного перекрытия водопропускных отверстий плотины могла возникать только 1–2 раза в году (в момент совпадения морского прилива с экстремальным ветровым нагоном волны). А в остальное время поступление морской воды в залив не должно было прерываться.

Уникальные гидротехнические сооружения возводились более 10 лет. Для строительства удачно использовались естественные песчаные отмели, превращенные путем отсыпки песчаного грунта в целые острова. В результате этого пролив шириной 9 км оказался разделенным на три протоки.

Наиболее крупный из этих бывших отмелей – остров Неелтье-Янс был использован в качестве основной строительной площадки при устройстве 15 мостовых опор сборной конструкции. Каждая из них представляла собой полый железобетонный столб-трубу высотой 40 м. Всего было сделано 65 железобетонных блоков-звеньев, из которых собирались опоры плотины.

Изготовлялись эти блоки в трех специальных строительных траншеях на глубине 15 м от уровня моря под защитой земляных дамб. По готовности опор защитные дамбы прорывались и траншеи затоплялись. Затем в прорыв в дамбе на стройплощадку вплывал понтонный У-образный корабль «Остреа» («Устрица»). С помощью двух домкратов-подъемников опоры поднимались со дна и отправлялись с «Остреа» в путь к месту своей установки.

Там они опускались на глубину 25–30 м под уровень воды. При этом чудо-корабль «Остреа» позволял вести работы даже в условиях неспокойного моря с высотой волны до 1 м. Монтаж опор осуществлялся при помощи шести якорных лебедок с компьютерным управлением и ориентированием по береговым вехам. Точность установки опор на дно моря составляла 5 см, допуски при подгонке отдельных железобетонных конструкций не превышали 1 см. Контроль за точностью монтажа велся с применением лазерного прибора.

После установки на дно внутренняя полость железобетонных конструкций опор заполнялась в нижней части глиной с камнями, в верхней части песком. Эта засыпка играла роль балласта и предотвращала всплывание опор под действием архимедовой силы.

Поверху опоры соединялись тоже железобетонными балками. По дну моря между опорами прокладывались металлические швеллеры – на них было установлено 62 стальных щита-затвора шириной по 42 м. Их высота определялась глубиной воды в тот или иной период штормового нагона волны со стороны моря. Подъем и спуск затворов, отведение их в сторону обеспечивают специальные гидравлические приводы. При этом операция по перекрытию всех трех проливов занимает не более 60 минут.

Нельзя не рассказать еще об одной уникальной работе – укреплению основания сооружений. В естественном состоянии покрытое илом мелкопесчаное дно моря не могло бы выдержать большие нагрузки от тяжелых опор. Его надо было укрепить. Уплотнение придонного слоя песка толщиной до 15 м осуществлялось четырьмя игольчатыми вибраторами, опускавшимися с плавучей, тоже понтонной, установки «Митилус» («Мидия»). Упрочнению была подвергнута полоса морского дна длиной 3 км и шириной 80 м.

Планировка морского дна производилась землесосным снарядом, установленным на еще одном строительном судне «Кардиум» («Моллюск-сердцевинка»). Передвигаясь по створу плотины с отклонением от курса не более 0,5 м, оно выравнивало дно тоже с большой точностью – до 10 см. После этого на дно был уложен разматывавшийся с барабана специальный настил – мат. Он представлял собой этакий матрац в виде сетки из искусственных волокон, заполненной щебнем. Сверху укладывалось еще одно, более тонкое защитное покрытие. Такое укрепление дна должно не только создавать прочную опорную поверхность для сооружений плотины, но и надежно защищать их основание от размыва донными течениями.

Еще совсем недавно подводные строительные работы проводились водолазами, часто одетыми в тяжелые неудобные костюмы. Осуществление проекта «Дельта», несмотря на большой объем подводных монтажных и земляных работ, никакими водолазами не сопровождалось. Все делалось автоматически. Для контроля за качеством работ, а также последующего мелкого ремонта подводных механизмов в процессе эксплуатации плотины использовался автомат – робот «Портунус» («Краб»), оснащенный телевизионной камерой и механическими манипуляторами.

После завершения строительства был набран обслуживающий персонал, численность которого на удивление мала. Оказывается, огромной, не имеющей пока в мире прецедента гидротехнической системой могут управлять всего 50 работников. Для них на острове Неелтье-Янс было построено специальное здание, где размещен также музей, рассказывающий о проекте «Дельта» и истории его осуществления.

Четвертого октября 1986 года в присутствии королевы Голландии и представителей многих иностранных правительств состоялось торжественное открытие защитных сооружений Остершельде. Была разрезана памятная лента, и защитный щит Восточной Шельды вступил в работу.

Однако противостояние нидерландцев водной стихии на этом не закончилось. В 1993–1995 годах страну снова настигли сильные наводнения. Гидротехникам опять пришлось взяться за дело. На этот раз перекрытию подвергся самый северный рукав дельты Нуеве Ватервег, ближе других подходящий к Роттердаму. Здесь строители следовали тому же принципу – «не навредить». С этой целью в 1997 году проран шириной 360 м был перекрыт не глухой плотиной, а стальными шарнирными воротами-затворами, укладывающимися на дно. Только в экстремальных случаях они должны подниматься и защищать берега от затопления.

История взаимоотношений жителей Нидерландов с Северным морем – характерный путь взаимодействия человеческой цивилизации с окружающей средой. Начав со слепого поклонения стихийным силам природы, страха перед их разрушительными набегами, человек постепенно перешел сначала к пассивной обороне и защите своих позиций, а затем к решительному наступлению.

Он победил природу, отвоевал новые плацдармы, но вдруг остановился и задумался… Не уподобился ли он эпирскому царю Пирру, который в кровопролитных боях победил, но остался почти без войска? С этого времени и начался период сомнений и раздумий. И сегодня уже никто в цивилизованных странах не позволит строить «широкие планы преобразования природы», и на первое место выходит ее охрана и защита.

Из-за горизонта, затянутого слоистыми облаками, медленно поднималось оваловидное оранжевое солнце. Его косые лучи врезались в покатые горбы невысоких пологих холмов, между которыми лежали рваные хлопья тяжелого белесого тумана. Над поверхностью земли не поднималось ни одно дерево, ни один куст. Лишь кое-где поблескивали на солнце гладкие зеркала небольших озер.

Но это и не была земля. На десятки и сотни метров вглубь уходили темные плотные слои холодного мертвого льда. Только кое-где одинокими глыбами вмерзли в него отдельные груды камней и массивы песка и глины. Прошло еще много тысяч лет, когда здесь заплескались синие волны моря. А тогда это была ледяная пустыня – отросток гигантского ледника, сковавшего север Евроазиатского континента.

Таково было совсем недавнее в геологическом масштабе времени прошлое Балтийского моря, которое, в отличие от почти всех других морей – заливов Мирового океана, вовсе не ему обязано своим появлением. Именно здесь решающую роль сыграли подземные силы Земли, они виновны в том, что Балтийское море только за последние какие-нибудь 15 тысяч лет претерпевало ряд самых крупных изменений, вплоть до того, что вообще переставало быть морем.

А появилось оно впервые в конце IV ледникового периода, когда в результате бурного таяния льда Балтийская впадина заполнилась талой водой. Там образовалось широко разлившееся озеро-море, уровень воды в котором был выше Мирового океана. В районе нынешних Датских проливов шумел гигантский водопад – это ледниковое Балтийское море переливалось на запад в Атлантику. Свидетель тех далеких времен оставил свое потомство, живущее здесь и поныне, – небольшую пресноводную рыбку, четырехрогого бычка.

Результатом таяния ледника, покрывавшего север Западной Европы, был и подъем в этом регионе земной поверхности – ведь исчезла огромная тяжесть материкового льда. Особенно ярко этот процесс проявился на территории Скандинавии. В период 8—10 тысяч лет назад, например, район норвежской столицы Осло поднимался со скоростью 50 мм в год, то есть только за одно тысячелетие берега Норвегии «выросли» на 50 м. Позже, 6–8 тысяч лет назад, эта скорость уменьшилась более чем в два раза и в настоящее время не превышает 1–2 мм в год.

После того как отток пресной воды из Балтики прекратился и уровень воды резко понизился, через Датские проливы установилась связь с Северным морем. Тогда образовался водопад обратного направления, и в Балтийскую впадину, смешиваясь с пресными ледниковыми, хлынули соленые морские воды. Появилась и морская фауна, в частности арктический моллюск польдиа. По его имени и море тех времен называется Польдиевым.

На месте нынешнего Балтийского моря еще во времена египетских фараонов плескалось ледниковое Анциловое озеро

Потом в результате мощных тектонических движений западный участок моря поднялся, и связь с Мировым океаном опять прервалась. Снова образовалось озеро, получившее название Анциловое по широко заселившему его моллюску анцилусу.

В то время сегодняшнее Северное море (точнее, его большая южная часть) не существовало даже как озеро, а было сплошной сушей. Об этом говорят и залежи торфа на дне этой части моря, и продолжение русел ее нынешних европейских рек.

Всего 7–8 тысяч лет назад, когда в Балтийской впадине плескались волны Анцилового озера, Британские острова, Скандинавия и север Западной Европы соединялись сухопутным «мостом». По нему, кстати, прошел и древний человек, заселив территорию сегодняшней Великобритании. Об этом, кроме прочего, свидетельствуют находки в Англии мезолитических стоянок, таких же, как в Дании, Бельгии, Франции.

В торфяниках и на дне моря находят остатки костей и бивни мамонтов. Этим особенно славится известный рыболовный край Северного моря Доггер-Банка. Здесь на глубине 10–20 м ученые находят не только следы ископаемых сухопутных животных, но и орудия труда и охоты первобытного человека.

Соединению с Мировым океаном Балтика обязана опусканием земной поверхности в районе нынешнего Северного моря. Начавшееся 7 тысяч лет назад оседание этой территории идет буквально на глазах. Оно отмечалось в античные времена и в Средневековье. Старинные предания кельтов говорят о затоплении легендарных островов Ис, Лионесс, Авалон. Хроники 1-го тысячелетия свидетельствуют, что многие современные отмели были когда-то островами, мысами и перешейками. Понижение северных берегов Западной Европы продолжается и теперь. Например, сегодня территория островов Гельголанда составляет всего 0,6 км2, а в XI веке его площадь равнялась почти 90 км2. У берегов этого острова археологи находят в море остатки затонувших сооружений.

Трагична судьба обширной земли, бывшей в античные времена большим мысом, а в Средневековье двумя островами Зюдштранд и Нордштранд, соединявшимися с островом Паль-ворм. Сначала морем был поглощен южный остров Зюдштранд, а в XIV веке под воду ушла большая часть Нордштранда вместе с портом Рунгольт. В XVII столетии в результате нового наступления моря оказалась затопленной другая часть берега Нордштранда. В тот момент от катастрофических штормовых нагонов морских волн погибло 2/3 всего населения острова. Только к XVIII веку окончательно сложилась нынешняя морская гидрография Балтики. Она, в частности, была отражена и на картах, составленных голландскими картографами того времени. На них уже обозначался и российский Санкт-Петербург, основанный в 1703 году Петром I.

Но это все события значительно более поздних времен. А 7 тысяч лет назад в районе Датского полуострова тектонические силы резко понизили земную поверхность. И существовавшее тогда ледниковое пресное Балтийское озеро соединилось с северной частью нынешнего Северного моря. Вместо Анцилового озера образовалось так называемое Литориновое море с более соленой, чем ныне, водой и более высоким ее уровнем. Только около 3 тысяч лет назад водообмен Балтийского моря с Северным уменьшился, оно опреснилось и достигло современного состояния.

Балтийское море сегодня – полузамкнутый водоем, глубоко охваченный материком. Оно получает обильное питание за счет стока большинства крупных рек Европы, вследствие чего является одним из самых пресноводных морей мира. Лишь в юго-западной части оно по-настоящему соленое, а в Ботническом и Финском заливах почти совсем пресное.

Современные колебания земной коры в районе Балтики вовсе не уступают по величине прошлым, хотя за короткий срок человеческой жизни, они, конечно, мало заметны. В разных частях моря подземные силы действуют по-разному. Северный берег поднимается, южный и юго-западный опускаются. Так, каждое десятилетие территория Финляндии увеличивается на десятки квадратных километров, а площадь побережья Дании, ГДР, Польши, наоборот, уменьшается. Суша в районе Копенгагена опускается со скоростью 1 мм в год, а на севере Ботнического залива берег поднимается чуть ли не на 10 мм в год.

Что ждет Балтийское море и страны, расположенные на его берегах, завтра? Не превратится ли оно снова в море-озеро и не уподобятся ли его некоторые прибрежные территории сжимающейся и исчезающей «шагреневой коже» – плоду фантазии А. Бальзака?

Ученый из Вильнюса В. Гуделис, например, подсчитал, что при существующей скорости движения дна Балтийского моря через несколько тысячелетий Рижский залив станет озером, а острова Аландского архипелага перешейком свяжут западный берег Финляндии с восточным побережьем Швеции.

Некоторое время назад гидрологи, занимающиеся изучением состава воды Балтийского моря, забили тревогу: в глубинных слоях моря в пределах нескольких десятков метров исчез кислород. Не является ли это предвестником новой тектонической катастрофы в западной части Балтийского моря? Не перекрываются ли снова Датские проливы, через которые в Балтику поступает свежая, насыщенная кислородом вода Северного моря? Появилось даже предложение углубить эти проливы, чтобы увеличить поступление водных масс соленой морской воды в Балтийское море. Возникало и другое, противоположное мнение – надо, наоборот, закрыть Датские проливы, чтобы поступающий с поверхности кислород насытил глубинные слои воды. Правда, тогда в течение 40–50 лет Балтийское море вернулось бы к своему прошлому состоянию, стало бы пресноводным замкнутым водоемом-озером. Ни то ни другое предложения одобрения не получили.

Некоторая часть ученых связывает исчезновение кислорода из глубин Балтийского моря с его загрязнением в результате увеличивающегося с каждым годом поступления сточных вод из европейских рек. Если это так, то перекрытие Датских проливов привело бы к еще большему загрязнению Балтийского моря и его превращению в мусорную яму.

Удивительное создание северного ветра, дождя и моря – песчаные дюны

Крупномасштабные проекты коренных вторжений в естественное положение, такие как перекрытие или углубление Датских проливов, отвергнуты – ведь они могут вызвать непредсказуемые нарушения сложившегося природного равновесия. Возможно, что в исчезновении кислорода в глубинных слоях Балтийского моря ничего страшного нет. Известно же, что в Черном море, близком к Балтике по площади, кислород отсутствует в огромной толще воды. Причем такое состояние глубинных слоев существует уже многие тысячи лет, является естественным и никакого ущерба ничему не причиняет. Может быть, и в Балтийском море это явление не представляет угрозу его флоре и фауне? Для решения этого вопроса в эстонской Академии наук разработана была когда-то специальная физико-химико-биологическая модель, с ее помощью ученые пытаются прогнозировать будущее Балтийского моря.

Мы говорим о вековых колебаниях уровня моря или отметок поверхности берега, измеряемых какими-то миллиметрами или сантиметрами в год. Но куда более ощутимо, когда прямо на наших глазах меняются очертания суши под влиянием морских течений, ветров, волн. Эти силы с особым натиском воздействуют на западный берег калининградского Самбийского полуострова. Здесь прибрежная полоса в некоторых местах «съедается» штормовой волной по нескольку метров в год.

Если бы не росли деревья на песках, то не было бы ни дюн, ни той Прибалтики, какую мы знаем

Разрушительное действие моря пагубно сказывается на состоянии берега и российско-литовской Куршской косы – узкой полоски земли, ширина которой в отдельных местах не достигает и 400 м. Волны уносят здесь ежегодно в среднем около полуметра суши. Правда, на оконечности косы идет обратный процесс интенсивного наращивания суши за счет оседания здесь грунта, размытого в других местах.

Главный враг юго-восточных берегов Балтики – это господствующие здесь ураганные ветры, которые рождают сильные штормовые волны, размывающие берег. Здесь периодически возникают особенно грозные штормы, как, например, во время катастрофы в 1967 году, когда волны унесли в море у Куршской косы полосу размером около 15 м песчаного пляжа.

Возникая у западного берега Самбийского полуострова, зарожденные ветрами морские течения следуют почти всегда строго в одном направлении – с юга на север. Они проходят вдоль Куршской косы и откладывают только на пляже возле литовской Лиепаи до 600 тысяч км3 песка.

С давних времен жители Балтийского побережья борются за спасение своих прекрасных золотисто-серебряных пляжей с высокими песчаными дюнами, величественных прибрежных лесов с пушистыми раскидистыми соснами.

Но только в XX веке эта борьба приобрела поистине природообразующий размах. Начали осуществляться защитные мероприятия по ослаблению действия морских течений на берега Самбийского полуострова.

В литовском курортном городе Паланге созданы две гряды искусственных авандюн, которые не должны пропускать сыпучие пески в глубь леса. В прибрежной морской зоне был построен комплекс защитных гидротехнических сооружений. Он в какой-то мере предохранил морские порты и фарватеры от обмеления при отложении на дно песчаных наносов.

Эти работы проводятся постоянно и не прекращаются ни на один год.

Рушатся под ударами тяжелых морских волн высокие береговые обрывы далеких островов Северного Ледовитого океана. Осыпается ледовый слой пробитой трещинами мерзлой безжизненной земли. Так исчезают последние остатки загадочного древнего материка – Арктиды, соединявшего когда-то Североамериканский континент с российской Сибирью.

Не Колумб и не викинги открыли Америку, а доисторические люди каменного века. Это они, первые эмигранты из Азии и Европы, прибыли сюда пешком, пересекая вслед за мамонтами и бизонами Берингов перешеек, протягивавшийся от Чукотки до Аляски и долгие тысячелетия служивший сухопутным мостом, по которому шло заселение Нового Света.

Кто они, краснокожие жители Америки? Почему их обычаи, танцы, песни, сказания так похожи на те, которые распространены у ряда народов Центральной и Юго-Восточной Азии? Почему североамериканских эскимосов трудно отличить от коренных жителей Крайнего Севера российской Сибири, например чукчей? А как объяснить удивительную схожесть растительности на противоположных берегах Северного Ледовитого океана? Ведь на североамериканских островах зеленеют те же кусты и расцветают те же цветы, что на Чукотке и Таймыре.

Но самое удивительное, это поведение птиц. Со школьной скамьи мы знаем, что в предзимнюю пору они собираются в стаи и улетают на юг, в теплые края. А вот такие обитательницы арктических островов, как черная казарка и розовая чайка, каждую осень упрямо летят не на юг, а на север. Гонимые выработанным веками инстинктом, эти птицы летят к своим летним гнездовьям через всю Центральную Арктику. Не говорят ли эти трансарктические перелеты о том, что на пути птиц издавна была твердая (и теплая) земля? Иначе как они могли преодолевать тысячекилометровые трассы? Не стали бы они зимовать на лежащих на их пути покрытых ледниками заснеженных мертвых островах.

И вообще, очень странный этот Северный водный бассейн нашей планеты. Хотя он и разделяет целые материки, но считаться истинным океаном может лишь весьма условно. Его площадь в 13 раз меньше Тихого и в семь раз меньше Атлантического. А главная особенность Арктического океана – он совсем мелкий. Область больших глубин занимает здесь очень небольшую часть всей его территории. Например, участок с глубинами более 1 км по площади меньше, чем, например, какое-нибудь Филиппинское море. Зато в Арктике сильно развита шельфовая зона. Так, со стороны Канады ее протяженность достигает 1400 км, а в районе Сибири – 700 км. Наибольший интерес вызывают протянувшиеся через весь Северный Ледовитый океан подводные горные хребты, которые имеют явно континентальное происхождение. Геологи находят на склонах этих гор русла ручьев и рек, следы выветривания скал – убедительные доказательства их наземного происхождения.

Северный Ледовитый океан, возможно, хранит в своих глубинах остатки таинственной страны Арктиды

Итак, горная страна, возвышавшаяся над поверхностью Северного Ледовитого океана, существовала. Есть свидетельства и пребывания там человека. На Шпицбергене найдена стоянка древних рыболовов и охотников, оставивших после себя наскальные рисунки. На противоположном североамериканском берегу, на Канадских арктических островах, обнаружены аналогичные поселения и кострища людей каменного века. И самое интересное то, что все эти археологические находки относятся к одному и тому же времени, 2-му тысячелетию до н. э., что совпадает по времени и с другими северосибирскими и североканадскими стоянками древнего человека. Значит, была какая-то единая арктическая страна, исчезнувшая при таинственных обстоятельствах.

Конечно, следы ее должны были остаться в памяти человечества. Действительно, в легендах многих народов присутствуют рассказы о далекой северной стране, где росли высокие благоухающие деревья, текли чистые реки, счастливо жили боги и герои. Об этой загадочной стране с неподвижной Полярной звездой, с «блистающими водяницами, рожденными радугой» – северными сияниями, с высокими горами, заросшими лесами, и с плодородными полями рассказывает иранский письменный памятник зороастризма «Авеста» и индийские эпосы «Махабхарата» и «Джарай». Не служат ли они еще одним подтверждением того, что предки индийских ариев, происхождение которых до сих пор является загадкой, пришли на Индостан с далекого севера? Ведь как раз в это время (2-е тысячелетие до н. э.) и начиналось последнее резкое похолодание в приполярных областях Северного полушария, заставившее людей и животных мигрировать на юг.

И в мифах древних греков, поэмах Гомера, Аристея и других говорится о какой-то счастливой стране гипербореев, подвластной богу северного ветра Борея, где солнце заходит лишь один раз в год. В этом божественном крае побывал древнегреческий герой Персей и до своего воцарения в Дельфах долго жил бог Аполлон.

А вот еще одно чудо, которое заставляет серьезно задуматься. Это знаменитая карта Герарда Меркатора, составленная на основе каких-то древних сведений, происхождение которых, по-видимому, уходит в далекие века и тысячелетия. На этой карте вокруг «Помоса Архтического» четко изображена земля – большой материк, разделенный четырьмя реками-проливами. От Евразии и Америки материк отделяется «Морем Ледовым». У самого Северного полюса стоит высокая одиночная гора – «Черная скала». Что это – плод фантазии Меркатора или ошибочно принятые за землю огромные ледяные поля, описанные мореплавателями? Но почему тогда так детально на карте нарисован горный хребет, похожий на тот, который описан в индийских легендах? И почему реки не только изображены с разветвленными дельтами и изгибами русел, но дана даже характеристика их течения?

Таким образом, перед нами длинный ряд уходящих в века сообщений о легендарной стране Арктиде. Однако вера в существование этого загадочного материка не исчезла и в более поздние времена, вплоть до сегодняшних. Многие мореплаватели, ходившие вдоль северных берегов Сибири и Скандинавии, видели далеко на севере таинственные острова, получавшие даже свое место на географических картах Арктики. Так, русский купец Яков Санников в начале прошлого века обнаружил к северу от Новосибирского архипелага большой остров, который позже был описан исследователем Севера Э. Толлем, рассказавшим о четырех плоских горах с низким предгорьем, хорошо видных в ясную погоду. А известный советский академик В. Обручев даже написал на эту тему научно-фантастический роман «Земля Санникова».

Почему североамериканских эскимосов трудно отличить от чукотских чукчей?

Ряд полярных летчиков, в частности штурман В. Аккуратов, описали несколько виденных ими в Северном Ледовитом океане островов, которые, к сожалению, позже не были найдены. Подойти к ним морским путем мешали ледяные торосы и постоянные туманы. И другие северные острова, которые были в свое время подробно описаны и картографированы серьезными исследователями, как ни странно, в наши дни на поверку оказались островами-«призраками» и до сих пор не найдены. К ним относится и та самая Земля Санникова, и Земля Андреева, увиденная когда-то в устье Колымы, и Земля Джиласа у берегов Шпицбергена, и целый ряд других островов, в том числе и тех, которые были даже сфотографированы несколько десятилетий назад. Так, исчез (в пучине моря?) остров Васильевский, береговой обрыв которого виден на старой фотографии русского исследователя Севера Л. Старокадомского. А некоторые острова Северного Ледовитого океана исчезают прямо на глазах. Взять хотя бы Новосибирский архипелаг, его сегодняшние берега постоянно уменьшаются по длине и ширине. Здесь скорость наступления моря на сушу, например в пределах острова Большой Ляховский, достигает 20–30 м в год. Так что через 10–20 лет этого острова вообще не станет, так же как ранее, по-видимому, не стало того самого острова Васильевского.

Общность судьбы многих островов Северного Ледовитого океана говорит о том, что они – остатки существовавшего когда-то большого материка Арктиды, повторившей судьбу легендарной Атлантиды. Как это произошло, почему – загадка, разгадать которую до сих пор не удалось никому.

Одно из наиболее интересных предположений – Арктиду вовсе и не надо искать на дне океана, она не исчезла в его глубинах, она просто-напросто… растаяла, то есть сама превратилась в воду. Согласно этой гипотезе, Арктида была когда-то огромной страной – ледником, соединявшим Якутию и Чукотку с Канадой и Гренландией. Ее фундаментом служили многометровые толщи ископаемого льда, погребенного под слоем мерзлой земли. Как образовался этот странный ледовый материк?

В начале последнего ледникового периода уровень Северного Ледовитого океана сильно снизился. И если в Северной Европе образовался гигантский ледник, вобравший в себя огромное количество влаги, то на северо-востоке Евроазиатского континента появились условия для сухого морозного климата. Собственно говоря, здесь влаге появиться было неоткуда, так как открытой поверхности моря тогда не существовало (всюду был круглогодичный лед) и испаряться было нечему. В условиях жесткой нехватки водяного пара и установилась область почти постоянного высокого давления, то есть антициклон (как в наше время в Антарктиде). Арктический бассейн превратился в своеобразный кондиционер-холодильник, который гнал массы сухого морозного воздуха на юг. Сильные ветры выдували обнажившийся морской шельф и несли с собой пыль и песок, образовавшие толстый слой почвы, покрывшей огромную ледовую территорию.

На этой плодородной почве зародилась жизнь, и довольно бурная. В течение 3–4 летних месяцев, когда на безоблачном небе круглые сутки светило яркое горячее солнце, бурно и торопливо всходили и расцветали всеми красками травы – полынь, лебеда, эфедра. В отличие от деревьев и кустов условия для них были идеальные: внизу влага, сверху тепло (воздух прогревался до плюс 30 градусов по Цельсию).

Отсюда и появление травоядных животных: могучих мамонтов, диких лошадей, сайгаков, двурогих шерстистых носорогов, северных оленей, бизонов. Облаченные в толстый слой густой теплой шерсти, они довольно легко переносили суровую зиму. Почти полное отсутствие снежного покрова и мощные копыта помогали им добывать пищу в мерзлой земле и зимой.

В мамонтовые степи приходили и люди. По-видимому, поначалу их жизнь здесь была сезонной, кочевой. Они приходили сюда вслед за мамонтами летом и уходили зимой. Так или иначе, но в песчаных и гравийных отложениях крупнейших рек Восточной Сибири и Северной Канады обнаружены большие скопления охотничьих орудий людей каменного века. Археологи находят сотни и тысячи ножей, наконечников пик, стрел, обточенных руками древнего человека. Не исключено, что были в южной части Арктиды и постоянные поселения людей. Недаром академик В. Обручев в своей «Земле Санникова» поселил таинственный народ – «онкилонов». Ведь еще в его времена на морском льду неоднократно встречались следы неизвестных странников, уходивших в сторону океана. Не туда ли, куда в конце прошлого века стремился попасть Э. Толль, поверивший рассказу Якова Санникова?

Так или иначе, но таинственное исчезновение Арктиды безусловно связано со стремительно наступившей природной катастрофой. О ее причине приходится тоже лишь догадываться. Некоторые ученые предполагают, что много тысяч лет назад нынешнее мощное теплое океаническое течение Гольфстрим текло не к берегам Европы, как сейчас, а к Северному полюсу, обогревая тогдашнюю Арктиду и давая ей жизнь. Это, кстати, делает правдоподобными древние мифы и эпосы, рассказывавшие о прекрасном климате в легендарной стране Арктиде. Но неожиданно на нынешней границе Атлантического и Северного Ледовитого океанов произошла катастрофическая подвижка земной поверхности, вулканические силы подняли на дне океана Фареро-Исландский подводный хребет. Он и отклонил теплое течение в сторону Европы.

По другой гипотезе – дело не в глубинных процессах нашей планеты, а в космических катаклизмах. Согласно ей, мимо Земли пролетел какой-то незваный гость из Космоса – астероид или комета, он сдвинул земную ось, сместил магнитный полюс и вызвал резкое изменение климата. Сразу же наступил конец ледникового периода, быстро повысилась температура, что сказалось на бурном таянии ледниковых панцирей Европы и Америки. Стремительно стал повышаться (в итоге чуть ли не на 100 м) уровень Мирового океана. Низинные участки территории Арктиды начали погружаться в воду. Вместо огромной приполярной страны остались одни архипелаги, от которых к нашему времени сохранились лишь отдельные острова, на три четверти состоящие из ископаемого льда и тающие на глазах одного-двух поколений людей.

Эта гипотеза, кстати, дает разгадку тайны неожиданной гибели мамонтов, доисторических жителей Сибири и Северной Америки. Она достоверно объясняет, почему земля нынешних ледяных островов буквально набита костями древних животных. Ведь только за один сезон тот самый Яков Санников вывез с Ляховских островов 250 пудов отборных бивней мамонтов. А другой русский купец, попавший на Большой Ляховский, писал, что ему кажется, будто весь этот остров состоит из мамонтовых костей, вмороженных в лед. И вообще подсчитано, что только в течение последних трех столетий с Новосибирских островов вывезены многие тонны промышленной кости. Все это говорит о том, что при гибели просторной степи, на которую стремительно наступало море, мамонты бежали на возвышенности, превращавшиеся в острова, где прокормиться уже не могли и быстро вымирали. Вот почему здесь оказались такие огромные кладбища древних животных.

Если в существовании Арктиды как огромного единого материка еще и есть кое-какие сомнения, то былая реальность ее юго-восточной части Берингии – доказанный факт. По результатам промеров морских глубин и данным о послеледниковом подъеме уровня воды могут быть почти точно восстановлены ее границы. Берингийский «мост», соединявший Азию с Северной Америкой, по самым скромным оценкам, был довольно просторным – его ширина составляла не менее 1500 м.

Одно из убедительных доказательств былого соединения берегов – удивительная общность молодой ископаемой фауны: в числе 22 видов животных, живших на Колыме, 21 встречается и на Аляске. Еще одно свидетельство затопления земли – продолжение русел рек Юкона и Кускоквама на морском дне. И так же, как по отношению к Арктиде, этнографы отмечают явное сходство характера и способа изготовления каменных орудий, найденных на древних палеолитических стоянках на противоположных берегах Берингова пролива.

И нынешние потомки людей каменного века, азиатские и американские индейские племена, чукчи и коряки, эскимосы и алеуты живут очень похожей жизнью, имеют сходные обряды, одежды, песни и легенды. Некоторые из них относятся к незапамятным временам. Например, у древнейшего чукотского племени кереков существует редко встречающийся у других народов загадочный обряд погребения покойников в море. Опуская умершего на морское дно пролива, его родные говорят: «Отправляйся к прадедам». Не отражена ли в этом передающаяся из поколения в поколение память о затонувшей когда-то земле предков?

По-видимому, возникший 8—10 тысяч лет назад Берингов пролив сначала не был таким широким и глубоким, как сейчас. Более того, он временами сужался и мелел настолько, что его можно было перейти вброд. Поэтому переселенцы из начавшей заболачиваться сибирской тундростепи вполне могли перебираться на территорию Аляски с помощью простых лодок.

О существовании в прошлом естественного сухопутного «моста» через море рассказывает и старинная легенда. Согласно ей, спасаясь от страшного черта Плунтаканэлана, люди прибегли к помощи Морской старухи, по длинным ногам которой перебрались на другой берег. А черт, преследуя женщин с детьми, добежал до моря и стал его пить, чтобы осушить. Но уровень воды ничуть не опустился, а Плунтаканэлан лопнул.

Большой интерес вызывает то, что найденные археологами на Аляске следы материальной культуры древних народов очень похожи на такие же находки в центральноазиатской пустыне Гоби, в Прибайкалье, на Дальнем Востоке, в Японии. На многие тысячи километров протягиваются торговые, охотничьи и миграционные пути древних людей. Из этого следует и подтверждение гипотезы о происхождении человечества из одного североафриканского очага, откуда оно рассеялось по всему земному шару. Беренгия была одним из основных миграционных «мостов», по которому далекие предки нынешних коренных жителей Америки перешли с Североазиатского континента, куда они, в свою очередь, мигрировали когда-то из Северной Африки. «Северо-Восточная Азия сама по себе есть переходная область, продолжением которой служит самая северная часть Америки», – писал этнограф Ф. Ратцель, объясняя сходство краснокожих индейцев с народами Сибири и Монголии.

Америку открыл не Колумб, а первобытные люди?они пришли туда вслед за мамонтами по Беренгийскому перешейку

Надо отметить, что движение через Берингов перешеек людей, впрочем, так же как животных и растений, преимущественно шло в одном направлении – с запада на восток. В Новом Свете было пустыннее, поэтому легче завоевывать экологическую нишу. Одно из исключений составляют древние предки верблюдов, которые, появившись сначала на Великой Американской равнине, проникли затем в засушливые районы Центральной Азии. Позже они откочевали не только на север, но и на юг, в Южную Америку, где превратились в лам.

Переселяться в одном направлении животных и людей заставлял еще и мягкий и влажный климат Северной Америки, способствовавший лучшему произрастанию растений. Здесь расстилались тучные пастбища и стояли густые леса, где жили бобры, барсуки, ленивцы, дикобразы.

В самом начале ХХI века появилась публикация результатов сенсационных археологических исследований американки А. Рузвельт в бразильских джунглях. На берегах Амазонки проведены раскопки пещерных поселений, где были найдены наскальные рисунки, кострища и наконечники стрел. Все это принадлежало охотничьим племенам древних жителей Южной Америки доиндейского времени.

И вот что интересно: трофеи бразильских раскопов имеют удивительное сходство с такими же находками совсем другого района археологических исследований – северо-западного штата США Вашингтона. А те, в свою очередь, почти точно совпадают с аналогичными открытиями стоянок человека каменного века в Азии и Африке.

Это еще раз подтверждает старую догадку ученых – склонное к миграции человечество произошло из одного североафриканского очага. Завоевывая планету, люди двигались оттуда на север, восток и запад, заселяли все новые и новые земли. При этом они, естественно, использовали природные сухопутные «мосты» для перехода с одного континента на другой.

Выделяются по крайней мере два наиболее крупных периода миграции людей по северному проходу Россия – Америка. Это, во-первых, 20 тысяч лет назад, когда во время так называемого Сартакского оледенения Берингия имела самую большую ширину. И во-вторых, это 14—13-е тысячелетия до н. э. К этому более позднему периоду, более обоснованному, чем остальные, относятся уже упомянутые многочисленные палеолитические стоянки и поселения Сибири и Канады. Именно в это время и появились не только в Северной, но и в Южной Америке протоиндейцы, положившие позже начало великим цивилизациям майя и ацтеков.

Итак, перед нами очередное подтверждение неизменности вечного статуса Америки – страны эмигрантов. Поэтому все так называемые коренные ее жители такие же пришельцы из Европы и Азии, как и люди каменного века. Пройдет еще 10–20 тысяч лет, и будущие археологи, копаясь в остатках нашей пластмассово-компьютерной эры, с недоумением отметят странное для них деление людей на постоянных и временных жителей Америки. Как относительны эти понятия!

На одной из далеких планет Альфы Центавра ученый астроном, вглядываясь в окуляр телескопа, разглядывает одну из небольших планет некой Солнечной системы. Другой, менее ученый альфянин подходит к нему и спрашивает: «Есть жизнь на этой Земле?» А тот отвечает: «Ну какая может быть жизнь там, где вечно бушуют штормы, торнадо, цунами, грохочут вулканы и свирепствуют землетрясения?!» И на самом деле, не проходит месяца, а то и недели, чтобы газеты не сообщили, что в том или ином уголке земного шара от природных катастроф разрушились дома, мосты, дороги и погибли люди. Особенно землянам достается от разбушевавшейся подземной стихии, уносящей тысячи жизней и приносящей миллиардные убытки. Подсчитано, что не менее 30 тысяч больших и малых землетрясений ежегодно сотрясают нашу планету.

Семнадцатого октября 1989 года в 5 часов вечера тысячи жителей Сан-Франциско сели в кресла, чтобы посмотреть 3-и Игры мировой серии по бейсболу. Но вдруг экраны их телевизоров почернели, всюду погас свет, и грохот посыпавшейся на кухне посуды сотряс воздух. Вслед за этим полетели на пол картины, вазы, с потолков сорвались люстры, повалились буфеты и книжные шкафы. А еще через мгновение рухнули стены, перегородки, перекрытия, грохнулись об землю высокие трубы каминов, и крыши строений сомкнулись с фундаментами. Не менее 60 рядов двух-трехэтажных домов в районе Marina District было разрушено.

В тот день сильно досталось и дорогам. Был поврежден фривей Nimitz, восьмимильный участок его толстого бетонного покрытия превратился в груду камней, стоявшие на нем автомобили (слава богу, без людей) искорежило, как консервные банки. А главное, пострадал самый длинный мост через залив – главная путевая артерия, соединяющая Сан-Франциско с крупным промышленным и торговым центром Окландом и его аэропортом.

То было последнее в этой точке планеты крупное землетрясение ХХ века. Но и его начало ознаменовалось в Сан-Франциско еще большей катастрофой – в 1906 году сильные подземные толчки привели к страшным пожарам, уничтожившим чуть ли не половину этого прекрасного города. Причем, в отличие от происшедшего на наших глазах последнего землетрясения, в результате которого люди почти не пострадали, в первом погибло около 1,5 тысячи человек.

А всего за прошедшее столетие не менее 800 тысяч больших и малых подземных катастроф потрясали Калифорнию, пытаясь свалить ее в Тихий океан.

Увы, человечество пережило немало трагедий, связанных с гибелью отдельных прибрежных городов и даже целых стран, погрузившихся в морскую пучину под действием подземной стихии. Вот хотя бы один пример, относящийся к местам, не столь уж отдаленным от Калифорнии.

Знаменитый когда-то Порт-Роял современники называли пиратским Вавилоном. Основанный на острове Ямайка испанцами в 1523 году и захваченный англичанами в 1670-м, этот крупный морской порт долгое время был центром работорговли и непризнанной столицей пиратов-буканьеров. Сюда стекались сокровища со всего света. В 70-х годах XVII века Порт-Роял достиг такого расцвета, что оборот капитала в расчете на каждого жителя там был выше, чем в Лондоне. Бывший предводитель пиратов Генри Морган даже получил от английской королевы дворянский титул и стал губернатором Ямайки.

И вдруг утром 7 июня 1692 года сильный подземный толчок сотряс землю. Сначала развалились пакгаузы и амбары, стоявшие неподалеку от причалов. Потом затрещали и стали падать жилые дома и другие постройки. Второй и третий толчки последовали сразу один за другим, а затем случилось нечто ужасное: земля под ногами метавшихся в панике людей разверзлась, и гигантская волна, сметая все на своем пути, поглотила около 2 тысяч жилых домов, торговых лавок, ресторанов, складов и магазинов. Город почти целиком погрузился на дно Карибского моря.

В октябре 1906 года страшное землетрясение уничтожило почтиполовину Сан-Франциско

Только через три столетия экспедиция археологов-аквалангистов нашла на дне моря этот легендарный город. На исторической карте Порт-Рояла появились таверны, мясной и рыбный рынки, мастерские сапожника и цинковщика, жилые дома. Все они были полностью или частично разрушены землетрясением. В районе бывшего форта Джеймса, вблизи магазина корабельного снаряжения и здания кухни, аквалангисты нашли отдельные предметы из золота, меди, цинка и стекла.

Подобно Порт-Роялу, в прибрежной зоне почти всех материков нашей планеты на дне морском лежат тысячи городов и поселений, бывших крупных портов и транспортных столиц мира. Они стали жертвами губительных подземных землетрясений. Летописи и сказания оставили нам свидетельства этих катастроф.

Землетрясение в Сан-Франциско унесло в 1906 годуболее 1,5 тысячи жизней

Так, в итальянском историческом очерке «Аnnales Ragusini anonimi» рассказывается о страшном землетрясении, происшедшем сразу же после смерти римского императора Юлия Апостаты, то есть предположительно в 363 году н. э. Тогда погиб один из крупнейших торговых и военно-морских портов Древнего Средиземноморья Эпидавр, основанный на берегу Адриатического моря еще в эпоху эллинизма. «В этот год, – пишет неизвестный автор (по-видимому, священник), – случилось во всем мире землетрясение. Море покинуло свои берега, словно Господь наш Бог снова наслал на нас потоп, и все повернулось вспять, в хаос, который и был началом всех начал. И море выбросило на берег корабли и разметало их по скалам. Когда жители Эпидавра увидели это, то устрашились они силы волн и убоялись, что горы воды хлынут на берег и что город будет ими весь разрушен».

Именно это и произошло. На дне моря, на глубине 15 м, оказалась большая прибрежная территория города с торговым центром, мастерскими ремесленников и жилыми домами.

Если уйти дальше в глубь веков, то нельзя не вспомнить гомеровскую эпоху и морской поход аргонавтов в Причерноморье за золотым руном. Там, в древней Колхиде, тоже слышалось эхо подземных взрывов, которые были, по-видимому, вторичными отголосками мощного тектонического сброса, обрушившегося когда-то на эту часть Причерноморья и приведшего к резкому понижению рельефа Колхиды и последующему ее превращению в болотистую низменность.

Для того чтобы хотя бы приближенно представить себе тектоническое будущее такого места на нашей планете, как Калифорния, давайте мысленно уменьшим земной шар до размеров куриного яйца. Тогда окажется, что мы живем на тонкой, хрупкой скорлупе. Ее толщина составляет всего 0,0026 диаметра земного шара.

Но, в отличие от яйца, под этой оболочкой, то есть земной корой, кипит, бурлит раскаленная масса расплавленного металла и камня – магма, образующая целый подземный океан, мантию Земли. Поэтому сравнение с яйцом не точно, скорее, Земля – кастрюля с кипящим в ней бульоном: из-под ее крышки то там, то тут вырываются пары – это вулканы, извержение которых показывает, как близка грозная подземная стихия и как страшна огненная лава.

225 миллионов лет назад на Земле была только одна суша суперконтинент Пангея

А еще правильнее сравнить земную кору с панцирем черепахи, состоящим из многих соединенных между собой долек. Только у Земли эти дольки – литосферные плиты – все разные и не припаяны друг к другу накрепко, как у тортиллы. Литосферные плиты все время передвигаются относительно друг друга и, как льдины в океане, дрейфуют, плывя по морю раскаленной магмы, по мантии. Одни плиты надвигаются на другие, другие опускаются, третьи раздвигаются – и между ними поднимается из земных недр магма, которая образует новые, молодые горы.

Когда-то, а точнее 225 миллионов лет назад, на Земле вообще был только один гигантский суперконтинент – Пангея. Потом он раскололся, и благодаря дрейфу литосферных плит постепенно стало образовываться два новых суперконтинента: на севере – Лавразия, на юге – Гондвана. И только около миллиона лет назад сформировались нынешние материки.

Посмотрим внимательно на географическую карту мира: разве не похоже, что Южная Америка оторвана от Африки – ее северо-западный выступ по своим очертаниям почти точно совпадает с западной вогнутостью Африки. Как будто кто-то ножницами отрезал эти континенты друг от друга и, раздвинув, снова приклеил, но уже в разных местах. Оставив между ними Атлантический океан.

И вот уже сотни тысяч лет подряд они двигаются в разные стороны, все дальше и дальше отходя друг от друга. Но не только они, все материки плывут по океану жидкой мантии Земли. Вот и Австралия дрейфует к северу, отодвигаясь от Антарктиды.

Заметили бы мы все эти движения без сверхточных приборов, установленных на спутниках? Конечно нет – ведь скорость движения литосферных плит с континентами составляет всего 1—10 см в год. Однако если эти маленькие сантиметры умножить на сотни тысяч и миллионы лет, то они превратятся в тысячи и десятки тысяч метров и километров.

Объясняющая перемещение континентов теория дрейфа материков родилась под влиянием идей австрийского геофизика А. Вегенера. Это он еще в 10-е годы ХХ века, изучая конфигурацию материков Африки и Южной Америки, заметил почти полное совпадение их контуров.

Позже английские ученые из Кембриджского университета Э. Буллард и А. Смит подсчитали, что точность примыкания африканских и южноамериканских береговых линий составляет менее одного градуса. Особенно близким совпадение континентальных контуров становится, если их принять не по береговой линии, а по границе шельфовой зоны. Дальнейшие исследования показали, что сходство очертаний южноамериканских и африканских атлантических берегов сопровождается совпадением и их геологического строения.

К счастью, почти все основные разломы земной коры, определяющие границы литосферных плит, находятся в океанах довольно далеко от наиболее густонаселенных центров нынешней цивилизации. Кроме, пожалуй, того разлома, который проходит в непосредственной близости от Японских островов и который время от времени дает о себе знать грозными землетрясениями, извержениями вулканов и связанными с этим губительными набегами огромных волн – цунами. В Японии когда-то был даже создан футурологический кинофильм с жуткими картинами возможной тектонической катастрофы и погружения Токио и других городов Японии в морскую пучину.

Увы, этот фильм оказался прямо-таки пророческим, хотя Японию трагедия, к счастью, миновала. 26 декабря 2004 года сильное землетрясение в Индийском океане вызвало гигантскую волну цунами, обрушившуюся на побережье стран Юго-Восточной Азии. В Индонезии, Шри-Ланке, Таиланде и Индии погибло чуть ли не 300 тысяч человек и миллионы людей остались без крова.

Кто эти злодеи – виновники трагедий, так часто разворачивающихся на берегах морей и океанов Земли? Во-первых, подводные землетрясения и, во-вторых, извержения подводных вулканов.

При «грозах» в земной толще океанское дно прогибается иногда на несколько десятков метров. Это вызывает эффект водяного поршня, толкающего воду и образующего волну, несущуюся от эпицентра подземных катастроф со скоростью реактивного самолета (до 800—1500 км/ч). По воде кругами разбегаются сначала очень пологие и длинные волны высотой всего 50—100 см. Вдали от берегов на протяжении 200–300 км они с морских судов могут быть даже не замечены. Однако волны цунами несут огромную энергию.

На подходе к берегу они с огромной силой накатываются на отмели. Опасность их особенно велика в узких заливах или бухтах. На мелководье, встречая сопротивление близкого дна, волны тормозятся и резко увеличивают свою высоту. Быстро превращаясь в страшный пенистый вал, они стремительно накатываются на берег гигантской стеной воды высотой 20–60 м, а то и больше.

Волна цунами, обрушившаяся 26 декабря 2004 года на страныЮго-Восточной Азии, достигала высоты многоэтажного дома

За последние 2500 лет зафиксировано более 350 крупных катастрофических набегов цунами, отмеченных историками разных стран. Из них не менее 310 случилось в Тихом океане (на него приходится до 80 % землетрясений всего земного шара), более 25 – в Атлантическом и свыше 20 – в Средиземном море. В наше время ежегодно регистрируются 2–3 больших цунами. Более других испытывают на себе их действие Камчатка, Курильские, Гавайские острова и Япония (не случайно название цунами японского происхождения и означает «большая волна в гавани»).

Вот некоторые выдержки из старых письменных хроник цунами.

1 ноября 1755 года землетрясение в Лиссабоне генерировало волны высотой 5—12 м. На город Кадис, недалеко от Гибралтара, обрушилось 18 гигантских волн.

13 августа 1868 года. В южном Перу (теперь эта территория является северным районом Чили) военный корабль США «Уотери» был заброшен на милю в глубь материка волной 20-метровой высоты. Отступив, волна обнажила дно залива Икике до глубины 7 м, а вернувшись, затопила город Икике.

27 августа 1883 года. В этот день произошло страшное извержение вулкана Кракатау. В 13 часов жители острова Ява в 160 км от вулкана услышали громоподобные раскаты; в 14 часов над Кракатау поднялась черная туча высотой 27 км; в 17 часов на берег обрушилась первая волна. На побережье Явы и Суматры 30-метровые волны цунами смыли целые поселения, при этом погибло более 36 тысяч человек. Волны от Кракатау распространились в Индийский океан, обогнули мыс Доброй Надежды, прошли Атлантический океан. Причиной образования цунами в этом случае мог быть не только взрыв самого вулкана, но и падение в воду большого количества (около 20 км3) выброшенного вулканом материала – магмы и горной породы.

15 июня 1896 года. Северо-Восточную Японию настигло обширное наводнение от волн цунами. На побережье протяженностью более 300 км обрушилась 25-метровая стена воды, которая в вершинах заливов достигала 30 м. Снесено было 10 тысяч домов, погибли 27 тысяч человек.

1 апреля 1946 года. Происшедшее в Тихом океане землетрясение обрушило волны цунами на город Хило (Гавайские острова). Капитан корабля, стоявшего в море вдали от порта, с изумлением увидел, как город гибнет под ударами волн, которые прошли мимо его корабля, не причинив ему никакого вреда. На Маркизских островах, отстоящих вдвое дальше от эпицентра землетрясения, на расстоянии 4 тысяч миль, волны цунами уничтожили все поселения, расположенные на берегах узких заливов.

Разлом Сан-Андреас между двумя тектоническими плитами земной корыпроходит через всю Калифорнию

22 мая 1960 года. В Чили произошло 8,5-балльное землетрясение, разрушившее в радиусе 250 миль более миллиона домов и приведшее к гибели 4 тысяч человек, вызвало и катастрофическое цунами. Его волны опустошили десятки городов на побережье Чили, а затем произвели разрушения на берегах Австралии, Новой Зеландии, Филиппин. В США пострадали города Лос-Анджелес и Сан-Диего. В Японии, за 9 тысяч миль от Чили, жертвами цунами стали 180 человек. Вновь сильный удар волн обрушился на город Хило.

Увы, пока человечество не знает эффективных средств защиты от цунами. Единственное, что помогает в районах, где возможны их атаки, – это своевременное бегство. Так, в опасных зонах Японии, Индонезии и других стран перенесены на более высокие места целые селения, поселки, городки. И на Курильских островах несколько населенных пунктов переехало в новые районы.

Другое важное средство избежать губительных последствий цунами – предупреждение о надвигающейся волне. К сожалению, такой прогноз может быть лишь краткосрочным и полностью не дает возможности спасения. Предупреждения о близости цунами основаны на расчете движения волны и на непрерывном наблюдении за возмущениями в океане. Основу наблюдательной системы составляют сейсмические станции, регистрирующие землетрясения. Кроме того, проводятся непрерывные замеры колебаний уровня океана, а также акустические наблюдения.

Для слежения за цунами на удаленных от центра Японии островах в 70-х годах XX века была оборудована специальная группа из девяти сейсмических станций. Не позже чем через 5 минут от начала землетрясения станция передает данные центру, который определяет местонахождение эпицентра и интенсивность землетрясения. Центр принимает решение о тревоге и передает все необходимые сведения в обслуживаемый район не позднее чем через 20 минут от начала землетрясения.

В США для предупреждения о цунами используется гидроакустическая система «Софар». Ее основное назначение – оповещение об авариях в океане. Корабли и самолеты, курсирующие между США и Гавайскими островами, оснащены бомбочками массой около 1 кг. При аварии бомбочки автоматически освобождаются и взрываются; сигнал улавливают гидрофоны, устанавливающие место и время аварии. Эта система принимала и отзвуки подводного извержения вулкана в 300 км от Токио, за 8000 км от гидрофонов.

На тихоокеанском побережье России также имеется несколько станций предупреждения о цунами. О работе одной из них, Южно-Сахалинской, в 1987 году писала газета «Известия». В присланной с места событий корреспонденции рассказывалось, что пилот самолета, приближавшегося к острову Парамушир, увидел сверху страшную картину случившейся на его глазах катастрофы. «Северо-Курильск погружается в океан!» – передал он в эфир и был, к сожалению, прав. Гигантская волна цунами почти целиком поглотила парамуширский городок.

Продолжает нести бессменную научную вахту и сейсмостанция «Южно-Сахалинск». С 1990 года эта полностью автоматизированная служба фиксирует все землетрясения силой выше 7 баллов по шкале Рихтера. Сигналы о прохождении волны цунами через спутники поступают на компьютеры станции с дальних плавучих буев в море. Кроме того, срабатывают также донные датчики, связанные кабелем с берегом. После сообщения о подходе разрушительного водяного вала объявляется тревога.

Если угроза с моря реальна, незамедлительно начинают действовать местные власти, службы оповещения, МЧС и другие подразделения, обеспечивающие меры безопасности в зонах возможных «заплесков». Прерываются передачи местного радио и телевидения, чтобы передать в эфир сигнал тревоги: «Цунами, цунами!»

Цунами 2004 года привело к гибели почти 300 тысяч человеки миллионы оставило без крова

Затем следует быстрая эвакуация населения. Специально выделенный автотранспорт вывозит людей в заранее подготовленные убежища на высоких холмах и сопках, в отрогах недалеких гор. Там уже созданы запасы всего необходимого: продукты, одежда, медикаменты – все, что нужно, чтобы переждать подступающую беду.

Неужели и Калифорнию ждет трагическая судьба многих других прибрежных стран-Атлантид? Может ли она тоже попасть в катастрофу, подобную описанным выше? Не погрузится ли в одну ужасную ночь в океанские глубины, унося с собой десятки миллионов человеческих жизней, сотни тысяч зданий и сооружений, дорог, мостов, набережных, тысячи больших и малых городов и поселков?

Эти тревожные мысли невольно приходят в голову калифорнийцам, когда, проснувшись однажды ночью, они с ужасом видят, как ходит ходуном стол, открываются дверцы буфета и падает на пол посуда. Та же мысль их посещает, когда они вспоминают нортриджское землетрясение, прогремевшее в лос-анджелесских местах в 1994 году. Об этом жители Калифорнии вспоминают и тогда, когда едут по 99-му фривею в Сакраменто и видят справа указатель поворота на Сан-Андреас.

Вот оно, это название – «San Andreas fault», обозначающее глубокий разлом земной коры, проходящий под всей Калифорнией. Начинаясь еще в Мексике, он пересекает штат с юга на север, проходя мимо Лос-Анджелеса через Сан-Бернардино и уходя в океан прямо под Сан-Франциско. Вот почему так часто «трясет» этот замечательный город.

Что собой представляет грозная Святоандреевская трещина в земной тверди? Насколько она опасна, не может ли расшириться и поглотить все, что находится на поверхности земли? Не провалятся ли в нее калифорнийские города, поля, заводы, фермы, леса и сады? Не исчезнет ли в страшной земной пучине этот американский «Золотой штат»?

Уже десятки лет ученые изучают калифорнийский разлом Сан-Андреас, выясняя его будущую роль в возможных подвижках побережья, его опасность для жизни в этом районе Земли. San Andreas fault является северным участком одного из наиболее крупных разломов земной коры, проходящего в восточной части Тихого океана. Эта трещина является границей двух гигантских литосферных плит: одна из них держит на себе Американский континент, а другая – Евразию, Австралию и Океанию.

К счастью, геологами с достаточной степенью достоверности установлено, что плиты, контактирующие по разлому Сан-Андреас (в отличие от того, что грозит Японии), не имеют вертикальных подвижек. Они тоже движутся, дрейфуют, но только в горизонтальном направлении. Североамериканская плита перемещается на северо-запад, а Тихоокеанская – на юго-восток. Плиты трутся друг о друга, поэтому и возможны землетрясения, однако никаких катастрофических провалов и погружений земли под воду быть не должно. Это заключение полностью отметает всяческие опасения по поводу того, что Калифорнию ждет трагическая судьба Атлантиды.

Кстати, геологи подчеркивают, не надо бояться небольших землетрясений: как ни странно, чем чаще они происходят, тем лучше – происходит разгрузка напряжений в разломе, а следовательно, менее вероятна крупная катастрофическая подвижка литосферных плит.

Так что вряд ли есть резон калифорнийцам распродавать недвижимость, собирать чемоданы и переезжать в другие штаты. Скорее всего, Калифорния со всеми своими горами, каньонами, реками, лесами и полями никуда не исчезнет и будет существовать столько, сколько отведено времени самой Земле.

«Рожденный ползать летать не может» – как спорны эти громкие слова М. Горького, ставшие, вопреки их же смыслу, крылатыми. Вот и человек, казалось бы, навечно пригвожденный земным притяжением к своей планете, сделал себе крылья, мотор, ракету и полетел. Все выше и выше.

А его мысль, его мечта понеслась еще дальше, к Марсу, к Венере, к иным мирам, в глубины Вселенной. И вернулась обратно с межзвездными кораблями, с инопланетянами и летающими тарелками.

Это случилось почти полвека тому назад.

Как-то утром в час пик, когда люди спешили на работу, возле поворота Ярославского шоссе к подмосковной Балашихе возникло странное дорожное происшествие. Оно на долгие годы оставило после себя недоумение, страх, незатихавшие разговоры, споры, обсуждения.

В это утро одновременно у нескольких автомашин, приблизившихся к развилке дорог, совершенно неожиданно заглохли моторы. Водители стали подолгу крутить стартеры, многие попытались завести машины вручную, потом подняли крышки двигателей – искали повреждения. Но ничего обнаружить им не удавалось, никакие ухищрения не помогали – автомобили не трогались с места.

Вдруг кто-то поднял голову кверху и громко закричал:

– Смотрите! Смотрите! Что это?

Водители, оторвавшись от возни со своими машинами, задрали головы к небу. Прямо над перекрестком дорог на высоте около полукилометра от земли в воздухе висел большой сине-зеленый шар с тремя длинными, заостренными на концах стержнями-пиками. Что это, проходившее испытание новое оружие страны Советов? Ведь совсем неподалеку, возле станции Ярославской железной дороги Подлипки, располагался огромный закрытый район, где ковался оборонный щит Родины. Или, может быть, это американские империалисты (западногерманские реваншисты?) забросили в наше советское небо какой-то вредоносный диверсионный зонд? Ведь в то время они только и норовили превратить холодную войну в горячую.

Летающая тарелка – фотофакт или фотофокус?

Несколько активистов кинулись к телефону-автомату. Позвонили в милицию, безрезультатно – там очень удивились, не поверили и сказали, что это не по их части, а скорее по психиатрической. Потом кто-то, оказавшийся сотрудником одного из тех самых оборонных институтов в Подлипках, набрал некий секретный телефонный номер. Ему ответили: нет, никаких испытаний в этот момент не проводилось, а если бы это были американцы, наши соответствующие органы наверняка бы знали.

Пытались еще где-то что-то выяснять. Но срочность такого выяснения неожиданно пропала – таинственный шар вдруг стронулся с места, поднялся выше, постоял немного, затем медленно поплыл к большому желтовато-серому облаку, подсвеченному изнутри лучами заходящего солнца. Прошло несколько минут, и поглощенный облаком шар исчез из поля зрения изумленных автомобилистов, а их машины сразу же завелись и двинулись с места.

Другое событие такого же рода произошло примерно в этот же период времени, но совсем в другом месте.

Вечером одного из обычных будничных дней пограничники, охранявшие советско-финляндскую границу, заметили на темнеющем небе быстро приближавшийся со стороны Хельсинки круглый светящийся предмет. При этом радары на него не реагировали, и ни на какие предупредительные сигналы он не отвечал. Тогда навстречу были посланы истребители-перехватчики. Но когда они поднялись в воздух, странный шар вдруг исчез. Обнаружили его только к утру, когда он появился возле Петрозаводска. Целые сутки встревоженные горожане разглядывали таинственного пришельца, но никто природу этого феномена так и не раскрыл.

…Перед нами только два случая из обрушившейся на мир во второй половине ХХ века целой лавины сообщений о появлении над городами и селами неких неопознанных летающих объектов (НЛО) или по-английски Unknowned Flighting Objects (UFO).

Почти каждый год то там, то тут в разных уголках нашей планеты люди наблюдают на небе странные предметы, которые нередко не просто привлекают внимание и вызывают любопытство, но наводят страх и даже ужас.

С легкой руки газетчиков появилось и образное их прозвище – летающие тарелки. Многочисленные энтузиасты, собиратели и комментаторы этих сообщений начали их тщательно изучать, раскладывать по полочкам, обсуждать. Возникла даже целая новая наука, которая по начальным буквам получила название уфология.

В разных странах стали действовать общественные комитеты по сбору и пропаганде сведений об НЛО, издаваться журналы и газеты. В тот же период времени и в бывшем СССР начал работать такой комитет. Один из наиболее активных пропагандистов НЛО, кандидат наук Ажежа стал читать на эту тему лекции, каждая из которых длилась без перерыва три часа. При этом он всегда подчеркивал, что мог бы привести во много раз больше сведений о НЛО, если бы не КГБ и армейская разведслужба, тщательно скрывающие от общественности каждый факт их обнаружения. Возможно, он был прав – ведь и на самом деле, многие из НЛО, по-видимому, имели прямое или хотя бы косвенное отношение к военному ведомству.

Взять хотя бы случай с появившимся как-то в советских газетах сообщении о странном луче света, узким прожекторным пучком высвечивавшим по ночам круглый участок земли диаметром около 20 м. Обычным прожекторам того времени высота, с которой исходил луч, была совершенно недоступна. Таинственный свет излучался из какого-то плохо различимого даже в бинокль предмета, медленно двигавшегося по ночному небу восточной Украины. К утру таинственный луч исчезал.

Сенсация продержала в напряжении общественность двое или трое суток, пока ее причина не прекратила свое существование. И снова возник тот же вопрос: что это было? Новое лучевое оружие, предсказанный А. Толстым «гиперболоид инженера Гарина»? Военные сначала напрочь отвергали какую-либо свою причастность к этому событию. Однако через пару недель в одной харьковской газете промелькнула небольшая корреспонденция с места проведения неких армейских учений, где, кроме всего прочего, именно в те дни отрабатывались методы поражения противника с воздуха.

Вид, форма, размер, цвет и характер наблюдаемых НЛО самые разные. То они – шары или круглые, овальные диски-тарелки, то лучи. А вот, например, жители Мадрида в течение нескольких часов наблюдали на небе крупный темно-синий крест. В другой раз в южноафриканском Кейптауне прохожие следили за перемещениями между кучевых облаков большого лилового ежа, который время от времени медленно покачивал своими длинными иглами. Были сообщения о появлении летающих тарелок в виде рыб, собак, тигров, носорогов и даже домов и автомобилей. При этом некоторые из них меняли свою форму и цвет прямо на глазах изумленных наблюдателей.

Это загадочное многообразие НЛО и сбивает с толку самых пытливых и догадливых исследователей, строящих те или иные гипотезы, которые так или иначе пытаются объяснить природу таинственных небесных явлений.

Вот и произнесено это слово – явление. Может быть, и впрямь мы имеем дело просто с природными атмосферными явлениями? Может быть, действительно, летающие тарелки не что иное, как особым образом подсвеченные солнцем или луной обрывки облаков? Или что-то вроде северных сияний, сполохи, украшающие небо на далеком Севере? Или куски радуги, то есть обыкновенная игра света, его преломление в капельках воздушной влаги?

Шаровые молнии – не они ли привлекают внимание уфологов?

А есть еще одно привлекающее своей наглядностью предположение. С древних времен люди сталкиваются с очень необычным и пугающим природным явлением – шаровой молнией. Этот подвижный сгусток электрической (или, может быть, какой-то другой) энергии часто ведет себя очень странно. Иногда, пролетев низко над землей, он врезается в одиноко стоящее на поляне дерево и буквально взрывает его. В других случаях он попадает на крыши домов и служит причиной пожаров.

Однако есть и другие наблюдения. Один сельский житель рассказал, что как-то во время грозы в комнату правления его колхоза влетел через окно небольшой огненный комок – шаровая молния. Он описал круг над столом, у которого в неописуемом страхе замерли казначей и бухгалтер, обсуждавшие до этого свои финансовые вопросы, затем подлетел к электрической розетке, покачался возле нее и вдруг в ней исчез.

В другой раз туристы из подмосковного поселка Икша расположились на ночлег возле лесной опушки. Залегли в своих палатках, а ночью разразилась гроза. Проснувшись от грома, они вдруг замерли в ужасе – в палатку, где они лежали, прямо через ее брезентовый полог влетел ярко светящийся шар. Он подлетел к лицу одной туристки, коснулся ее лба, не вызвав у нее никаких неприятных ощущений, потом погладил волосы ее подруги, лежавшей рядом, и вот так, не причинив никому никакого вреда, вылетел из палатки.

Тайна шаровых молний до сих пор окончательно не разгадана. Что они собой представляют, какова их природа, каков состав, почему они так по-разному себя ведут? Как просто было бы объявить НЛО атмосферными явлениями. Пускай необычными, странными, загадочными. Но зато своими, родными, земными.

Однако есть много фактов, которые наводят на совсем другие мысли и заставляют делать совершенно иные, более заманчивые, более волнующие предположения. Суть их сводится к тому, что НЛО имеют внеземное происхождение, что они – пришельцы из Космоса, посланцы других цивилизаций. Собраны десятки свидетельств приземления в том или ином месте нашей планеты больших летающих тарелок, которые представлялись видевшим их людям управляемыми космическими кораблями, звездолетами. Многие из них имели экипажи, состоявшие из человекоподобных существ, названных гуманоидами.

Зоркие «глаза» и чуткие «уши» радиотелескопов Земли вглядываются и вслушиваются в дальний Космос

Интересно отметить, что в рассказах очевидцев, живущих в разных странах и видевших летающие тарелки в разное время, эти гуманоиды выглядят почти одинаково, они даже получили одинаковое имя – «зеленые человечки».

Вот один из таких рассказов, очень типичный.

Клонился к вечеру знойный душный день оклахомского жаркого лета, солнце шло на посадку к дальнему западному горизонту. Хозяйка ранчо Энни Вильсон поднялась на второй этаж своего дома и вышла на открытую веранду, чтобы полить цветы. Неожиданно высоко в небе она заметила небольшой предмет, быстро приближавшийся к земле.

Не прошло и нескольких минут, как он оказался на расстоянии, с которого можно было ясно видеть, что он имеет форму большой круглой тарелки с блестящей металлической поверхностью. Тарелка сначала зависла над ранчо, потом отодвинулась ярдов на сто в сторону и быстро пошла на снижение. Не успела Энни спуститься на первый этаж и выйти из дома, как странный летательный аппарат сел на землю.

Почти сразу же в нижней части тарелки открылся люк, и из него вышли четыре большеголовых человекоподобных существа, одетые в необычную зеленую одежду без пуговиц и застежек. На спинах у них были высокие рюкзаки. Зеленые человечки постояли несколько минут около открытого люка, потом отошли от него в сторону и, достав из рюкзаков длинные пики, вонзили их в землю. Потом они вытащили их, сложили и отправились обратно на свой корабль. Люк закрылся, тарелка так же бесшумно, как во время приземления, поднялась в воздух, снова повисела на одном месте, затем быстро пошла вверх и исчезла в темнеющем небе. Конечно, проще всего предположить, что у тети от жары «крыша поехала» и галлюцинация в глазах засветилась. Или, может быть, она заснула и увидела сон. Действительно, это могло быть именно так, если бы не одно очень странное обстоятельство.

Дело в том, что не более чем в двух милях от ранчо Вильсон на развилке дорог находилась автозаправочная станция. Ее хозяин, возившийся с забарахлившей бензиновой помпой, точно в то же время, что и Энни, поднял вверх голову и вдруг увидел, как над дорогой пролетел необычный круглый самолет, который в лучах заходящего солнца отсвечивал ярким металлическим блеском.

Не мог же, на самом деле, этот человек видеть тот же сон, что и хозяйка ранчо?

Насколько достоверны рассказы, подобные этому, стоит ли им придавать хоть какое-то значение? Неужели на самом деле в наше время возможна встреча с внеземной цивилизацией? И являются ли НЛО теми летающими тарелками – звездолетами, на которых прилетают к нам жители других миров?

О как хочется верить, что мы не одни в необъятной безграничной Вселенной, что где-то есть пусть не очень уж такие развитые, пусть не очень уж такие умные, но все же похожие на нас живые существа, наши братья по разуму.

С древнейших времен, когда астрономия еще была в зачаточном состоянии, люди верили во множественность обитаемых миров, населяли подобными себе существами Луну, Марс, Венеру. Но по мере накопления знаний местоположение этих миров отодвигалось все дальше и дальше. Уже в середине ХХ века стало окончательно ясно, что никакой разумной жизни в ближайшем окружении нашей планеты не существует. Советский лунник облетел ночное светило, сфотографировал никем ранее не виденную его обратную сторону, космические зонды прощупали соседние планеты, мощнейшие телескопы просмотрели самые дальние звездные системы. Увы, никаких признаков хоть какого-нибудь вида жизни нигде не было обнаружено.

А самое главное, это чудовищная величина космических расстояний, от которых буквально захватывает дух. Ведь только до нашего родного Солнца 10 миллиардов километров, а до самой ближайшей звездной системы целых 10 с девятью нулями. Это даже трудно себе представить!

Преодолеть такое расстояние на простой ракете совершенно невозможно. А если даже каким-то образом оседлать световой луч, быстрее которого ничто в мире двигаться не может, то лететь на нем от Земли к какой-нибудь звезде придется столько же времени, сколько существует сама наша планета. Вот почему, по словам И. Шкловского, «ближайшая к нам технологически развитая цивилизация, если она и существует, то находится настолько далеко, что не в состоянии установить с нами какой-либо контакт».

Именно поэтому и летающие тарелки вряд ли могут рассматриваться как звездолеты, посланцы иных цивилизаций. Чем больше появляется знаний о Космосе и Вселенной, тем все больше теряется доверие к рассказам о встречах здесь, на Земле, с инопланетянами и их космическими кораблями. Вера в эти встречи особенно ослабела после одной курьезной истории, связанной с публикацией в газете «Комсомольская правда» текста неких секретных переговоров советского космонавта Гречко с Центральным пультом управления полетом, который кем-то был перехвачен и передан журналистам.

«После сегодняшнего выхода корабля из тени, – взволнованным голосом говорил космонавт, – мы неожиданно увидели в верхнем иллюминаторе 3–4 плоские круглые пластины размером 60–80 сантиметров. Вот, вот они, мы их и сейчас видим. Природу этих предметов определить пока не представляется возможным. Продолжаем наблюдения». Во время следующего сеанса связи Гречко говорил еще более испуганно: «Странные предметы продолжают неотступно следовать за кораблем на расстоянии 10–15 метров, не отставая и не подходя ближе. Что это? Может быть, те самые летающие тарелки? Ждем указаний».

Последние слова дали пищу для самых смелых предположений. Таинственные спутники «Союза» представлялись либо посланцами других миров, своего рода почтовыми каретами, несшими письма наших братьев по разуму, либо остатками разбившегося космического корабля, не долетевшего до Земли. Статья в «Комсомолке» произвела фурор, ее перепечатывали другие газеты, переводили на иностранные языки, о ней говорили на радио и телевидении.

Но сенсация, как бабочка-однодневка, прожила совсем недолго. Сразу же после приземления «Союза» в казахстанской степи Гречко сказал корреспондентам, что его предположение о внеземном происхождении увиденных им летающих тарелок было ошибкой. Непонятные поначалу предметы, преследовавшие «Союз» на какой-то части орбиты, при более внимательном рассмотрении оказались просто кусочками обшивки корабля, которые, оторвавшись от него, летели рядом и необычным образом подсвечивались косыми лучами восходящего солнца. Это и создавало иллюзию чего-то необычного, таинственного, внеземного.

Кто знает, может быть, и другие загадки НЛО тоже при более тщательном их рассмотрении могут быть так же легко разгаданы? Тогда и обнаружится, что большинство сообщений о летающих тарелках и об инопланетянах, посещающих Землю, не более чем фантастика, естественная потребность людей в красивой занимательной сказке.

А пока таких строгих научных исследований НЛО не существует, могут строиться самые смелые догадки, создаваться самые необычные гипотезы. Например, почему бы не предположить, что летающие тарелки – это посланные на Землю голографические пространственные изображения звездолетов с космических трасс? И вообще, никому ведь не возбраняется вообще, не задумываясь об истине, просто верить в возможность контакта с внеземной цивилизацией, в скорую встречу с инопланетянами, в существование их космических кораблей.

Тем более что надежда на это все-таки есть. Успехи астрофизики в последние десятилетия привели к выводу, что наша Солнечная система вовсе не исключение, а правило в мире звезд. Только в нашей звездной системе, Галактике, их насчитывается более 150 миллиардов. Трудно поверить, что хотя бы в одной из них, со сходными с нашими природными условиями, не могла возникнуть жизнь, подобная земной.

Сотнями зорких «глаз» и чутких «ушей», не прерываясь ни на минуту, смотрят и слушают Космос оптические и радио-телескопы многих астрономических обсерваторий разных стран нашей планеты. Сотни тысяч космических лучей из самых удаленных уголков Вселенной улавливают они. Пока все эти пришельцы из Космоса носят явно естественный, а не искусственный характер. Но, может быть, пройдет не так уж много времени, и один из них окажется все же творением разума, посланцем обитателей другой планеты, сигналом далекой внеземной цивилизации.

Как хочется, чтобы это было так!

Это название давно стало нарицательным. Польдерные города Нидерландов – Лейден, Амстердам и другие, российский Санкт-Петербург, Вышний Волочек, причерноморский Вилково – все они «Венеции». Даже знойный калифорнийский Лос-Анджелес имеет свой Венис. И нет в мире, пожалуй, другого такого города, который привлекал бы к своей судьбе столь пристальное внимание всего цивилизованного человечества.

Драгоценная жемчужина в ожерелье каналов, прекрасная сказка, застывшая в камне, – сколько восторженных эпитетов заслужил этот мировой центр туризма, фестивалей, карнавалов, выставок. Но вместе с тем сколько тревоги вызывают непрерывные атаки морской стихии, пытающейся его поглотить, разрушить. Не ждет ли этот легендарный город трагическая участь Атлантиды? Не спросят ли наши потомки в будущем: Венеция – миф или реальность?

Днем рождения Венеции считают 25 марта 451 года, когда гунны, ведомые Аттилой, вторглись на Апеннинский полуостров, разрушили город и крепость Аквилею, заставив оставшихся в живых искать убежища на островах лагуны.

Но и это не было началом. Задолго до гуннов на островах и побережье лагуны были поселения венетов – древнего славянского иллирийского племени, которое в 42 году до н. э. было подчинено Римской империи. Недавно аквалангисты обнаружили на дне венецианской лагуны у островка Торчелло остатки дамб, относящихся к I веку до н. э. и ограждавших здесь, по-видимому, древнеримское поселение и порт.

После варварских нашествий часть беглецов из Аквилеи, Падуи, Конкордии, Одерцо возвращалась в родные места, другие оседали на островах. Там вырастали дома и хижины на сваях, со стенами из камня, который новоселы привозили на плоскодонных судах вместе со своими пожитками, а также традициями.

Образовалось 12 поселков, в каждом из которых был избран трибун. Потом власть над лагуной перешла к Византии, которая в 697 году назначила первого дожа (правителя) – Паолуччо Анафеста. Центрами были поселения на разных островах: Градо – религиозный центр, Гераклея и затем Маламокко – политический (оба были позднее поглощены морем), Торчелло – торговый. В IX веке политический центр был перенесен в Риальто (сокращение от Ривус Альтус, что означает – глубокий поток), и город в течение нескольких веков носил это имя.

Венеция – город каналов и карнавалов

В 829 году два купца в монашеских одеяниях, Буоно ди Маламокко и Рустико ди Торчелло, тайно перевезли мощи святого Марка из Александрии в Риальто. Святой Марк заменил греческого святого Теодора, бывшего до него покровителем города. Потом Риальто стал независимой Республикой Сан-Марко. Благодаря мощному морскому флоту республика распространила свое влияние почти на все побережье Адриатики. Дож Пьетро Орсеоло II (991—1009) принял титул дожа Риальто и Далмации. Его победы отмечены установившимся с того времени символическим обрядом обручения дожа с морем. Становясь главой государства, дож бросал кольцо в море со словами: «Мы венчаемся с тобой, о море, в знак вечного над тобой господства».

Высшей степени своего могущества и расцвета республика достигла в Средние века, во время и после крестовых походов. Дож Энрико Дандоло согласился перевезти франкские армии IV крестового похода в Святую землю во славу господа, плюс 85000 марок и половина добычи. Когда стало ясно, что у франков не было достаточно марок, им пришлось расплатиться с Риальто самим Константинополем, куда они до этого направили свои войска.

К XIII веку щупальца Риальто распространились дальше, чем любого другого города. Он стал, по словам хроники того времени, «господином и хозяином четверти и еще полчетверти Римской империи». В город стекались богатства со всего мира, строились великолепные дворцы, соборы, здания. Были проложены новые каналы, засыпаны старые, построены мосты и набережные.

Наиболее значительные сооружения этого периода расцвета города – базилика Сан-Марко, Дворец дожей и др. Заложенные еще в IX веке, они оделись теперь в мрамор и покрылись золотом, украсились скульптурами и живописью. На фасаде базилики Сан-Марко появляется четверка бронзовых позолоченных коней, вывезенных в 204 году с ипподрома Константинополя.

Кстати, это было не первое и не последнее путешествие скульптуры. Созданная в Греции либо, по некоторым данным, в Древнем Риме эта квадрига находилась в Риме, на триумфальной арке Траяна. Константин Великий перенес ее на императорский ипподром в Константинополе, откуда дож Дандоло забрал ее в качестве военного трофея в Риальто. Наполеон отправил коней в Париж, так же как и крылатого льва с колонны Сан-Марко – символ Венецианской республики. В 1815 году они были возвращены в Венецию, но лев – уже без двух больших карбункулов, сиявших прежде в его глазах.

В XV–XVI веках политическое и экономическое влияние и значение Венеции, как теперь стал именоваться город, начинает снижаться. Турки взяли Константинополь и подошли к Адриатике, лишив Венецию заморских портов. Открытие путей к Индии и Новому Свету, новые рынки Испании, Португалии, Англии, Голландии лишили венецианцев торговых преимуществ.

Однако накопившая большие богатства Венеция осталась крупным культурным центром Европы и, пожалуй, всего мира. Ее стали именовать Серениссима – Светлейшая. Это было время расцвета изобразительных искусств. Была основана прославленная венецианская школа живописи. Беллини, Карпаччо, Тициан, Джорджоне, Тинторетто, Веронезе – творцы большого числа работ, и по сей день радующих глаз посетителей венецианских дворцов и храмов.

К этому же периоду относится и рождение знаменитых венецианских карнавалов, длившихся по нескольку месяцев без перерыва. На них, по свидетельству очевидцев, «стекалась вся Европа». Исследователь венецианской истории Джеймс Моррис замечает, что карнавалы венецианского декаданса привлекали к себе тем больше народа, чем более декадансскими они становились.

В то же время нравы города становились весьма развращенными. Так, венецианские проститутки оказывались не меньшей приманкой для приезжих, чем городская архитектура и живопись. В исследовании XVIII века отмечалось, что целью венецианской внутренней политики было «поощрять безделье и роскошь аристократии, невежество и распущенность духовенства, поддерживать непрерывные распри в простом народе, потворствовать дебошам и разврату в монастырях».

Немало было и трагедий. Например, чума приходила в город 70 раз!

В 1797 году венецианский дож сдал знаки своей власти генералу Наполеону Бонапарту. Его победа была очень легкой и совершенно бескровной. Наполеоновские войска вошли в город без всякого сопротивления, поэтому он и остался почти нетронутым. Венецианское правительство просто-напросто проголосовало против своего собственного существования 512 голосами против 30 при 5 воздержавшихся.

С тех времен, перестав быть самостоятельным государством, Венеция стала разменной монетой в европейской политике, переходя из рук в руки: от Франции к Австрии, затем к Италии, потом вновь к Франции и Австрии. На короткое время (около года, во время революции 1848 года) Венеция вновь стала самостоятельной Республикой Сан-Марко. Но в 1866 году в результате плебисцита Венеция окончательно вошла в состав Италии.

Сегодня это один из самых посещаемых туристами городов мира. Более 10 тысяч сооружений и произведений искусства в Венеции представляют исключительную историческую и художественную ценность. В городе около 400 площадей, где красуются величественные дворцы и храмы. И самая главная из них – площадь Пьяцца Сан-Марко длиной 175 м и шириной 82 м, выложенная мраморными плитами.

И все это роскошество подвержено ныне страшной опасности погружения в морскую стихию.

Взаимоотношения Венеции с окружающей ее водой не ограничивались обручением дожа с морем. На протяжении всей истории города борьба с водной стихией была жизненно важной его заботой.

Когда венеты начали селиться на островах лагуны, она была почти пресноводной. В нее впадали реки Брента, Силе, Пьяве и другие, их берега были сильно заболочены. Место было нездоровое, но хорошо защищенное от нападения врагов, так как со всех сторон его окружала вода. Однако это преимущество островных поселений со временем стало не очень-то существенным – наносы рек замеляли лагуну, делая ее мелководной, доступной для перехода вброд. А позже заиление даже начало угрожать появлением целых земляных «мостов», ведущих прямо к островам.

Начиная с XII века венецианцы последовательно проводили работы по строительству каналов, дамб и отводу рек в Адриатику в обход лагуны. К XVI веку территория города почти полностью была избавлена от болот – источников сырости, рассадников малярии. Лагуна все больше стала наполняться морской водой.

С морем тоже приходилось вести борьбу. Натиск морских волн время от времени разрушал песчаную косу, отделяющую лагуну от моря. Венецианцам приходилось укреплять ее берега. Первые защитные стены были построены в XIV веке и периодически укреплялись. В XVIII веке вместо старых стен начали возводить сохранившиеся до наших дней «мурацци» – укрепления длиной более 5 км, сооруженные из земляных насыпей и больших каменных блоков. Они строились 39 лет и были завершены за 15 лет до захвата города Наполеоном.

История борьбы венецианцев с водой может создать впечатление четких продуманных действий, единой стратегии. Нет, конечно, никаких планов, проектов и чертежей не было. Эта сторона жизни Венеции, так же как и вся ее история, изобиловала разными, большими и малыми, событиями, победами и поражениями. Венецианцы долгими столетиями осознавали значение своей лагуны, ее роль в окружающей природе, постоянно экспериментировали, изучали, наблюдали.

«Лагуна имеет трех врагов: море, землю и человека» – такой афоризм был рожден в Венеции еще пять столетий назад. Жизнь показывала, что лагуна не терпит вольного с ней обращения, вторжение в ее естество может приводить к совершенно неожиданным последствиям. Например, даже распространенное в старину перегораживание лагуны рыбачьими сетями приводило к ее заилению и заболачиванию. «Жердь рождает болото», – говорили венецианцы. Земля, сбрасываемая в лагуну при прокладке каналов в городе, также меняла направление течений и создавала в акватории лагуны «мешки» – застойные зоны, не очищавшиеся течениями.

В ХVI веке (а может быть, и раньше) появилась идея засыпать лагуну землей и выращивать на ней хлеб. Но венецианцы были мореплавателями, интересы флота были для них дороже хлеба. Поэтому лагуну, наоборот, старались расчищать и углублять, давали морским приливам свободнее в ней властвовать. Именно эта тенденция и позволила Венеции сохраниться такой, какой мы ее сегодня знаем – городом среди лагуны.

Венеция и ее лагуна – неразделимы

Причем статус морского города строго поддерживался и венецианскими властями. Например, строгим эдиктом государственного Совета Десяти, законодателя республики, в 1501 году были установлены крутые меры, защищавшие лагуну. «Тот, кто посмеет, – говорилось в этом документе, – повредить плотины, проложить трубу, чтобы отвести воды, углубить или расширить каналы, будет лишен правой руки, левого глаза и всего имущества». В достаточно частом применении этих наказаний можно не сомневаться: трое из десяти членов Совета являлись инквизиторами, а так называемый «мост вздохов» вел из зала Совета прямо в пыточную камеру и тюрьму.

Другой старейший высший государственный орган Венецианской республики – Магистратура водных дел также вела активную борьбу с теми самыми тремя врагами лагуны. Она была наделена для этого реальной и весомой властью. Ее деятельность прекратилась только с приходом к власти в городе наполеоновской администрации и с тех пор в прежней природоохранной роли не возобновлялась.

К нашему времени венецианская лагуна окончательно сформировалась как обширная акватория длиной 56,5 км и шириной 9,6 км, отделенная от Адриатического моря песчаной косой с тремя проливами: Лидо, Маламокко и Кьоджа. Во время приливов морские воды входят через них в лагуну, повышая ее уровень, и при отливах вновь уходят в море. Эти ежедневные течения очищают венецианские каналы, позволяя городу обходиться без канализационной системы очистки.

Треть лагуны – постоянный водоем с системой естественных и искусственных каналов глубиной от 1 до 15 м. Ближе к берегу дно лагуны повышается, здесь приливы создали илистые и песчаные отмели – барены, занимающие более 40 % площади лагуны. Илистые отмели затопляются водой при каждом приливе, песчаные – в новолуние и полнолуние, а также в случае нагонов высокой волны. Часть отмелей в наше время засыпаны, и они продолжают засыпаться для расширения промышленной зоны городского района Маргера.

Около 20 % территории лагуны окружено дамбами и превращено в рыболовные водоемы. Острова занимают около 5 % площади лагуны.

Все сооружения и здания Венеции построены на деревянных сваях, забитых в слабый грунт островов на глубину от 3 до 10 м. Сваи расположены густым частоколом, поверх них уложены платформы из соединенных между собой дубовых и лиственничных бревен, и уже на них – каменные фундаменты. Например, в основание церкви Санта Мария делла Салюте забито более миллиона дубовых, ольховых, лиственничных свай (эта работа заняла свыше 2 лет), каменный мост Риальто стоит на 12 тысячах свай. Целые леса в Далмации были сведены и превращены в фундаменты Венеции.

Четвертое ноября 1966 года оказался самым длинным и самым страшным днем в истории Венеции. В этот день стихия обрушилась на всю Северную Италию. Здесь встретились два циклона – из центрального Средиземноморья и, навстречу ему, с северо-востока. Море билось в девятибалльном шторме. Скорость ветра достигала 150 км/ч. В горах таял выпавший накануне обильный снег, вода рвалась к морю, но ветер гнал ее обратно на сушу. Уровень воды в лагуне стремительно поднялся на 2 м выше обычного среднего. Реки вышли из берегов. Вот что рассказал очевидец этой катастрофы корреспондент газеты «Паэзе сера» Джулио Обичи:

«Прилив вторгся в Венецию в 10 часов вечера. Вода поднималась с небывалой быстротой. Лагуна оказалась неспособной вытолкнуть ее…

Умолкли телефоны, погасло электричество, во многих домах отключился газ и почти по всему городу можно было передвигаться только в высоких сапогах. Гонимые холодным сирокко, под дождем, по затопленным площадям и набережным странствовали баржи. Венеция встречала вечер, погружаясь в темноту, ожидая часа, с которым должен был наступить второй и последний отлив этого дня, ждала, как ждут решающего испытания… Испытание провалилось. Наоборот, нарушая всякие правила и отвергая традиции, именно в тот момент, когда вода должна была спадать, она начала вновь подниматься. Вот тогда несокрушимость Венеции, казалось, пошатнулась. Все почувствовали, что многовековое равновесие рухнуло, что город и лагуна потеряли свою защитную цепь, но кто знает, какое именно из ее звеньев. Никто не знал еще, что там, на побережье, море выполнило такую разрушительную работу, на которую была не способна даже война, что береговая защита прорвана».

Прорвана и снесена до основания. Разделительной демаркационной линии, отделявшей сушу от моря, уже более не существовало. Волны моря, подгоняемые жесточайшим ветром сирокко, перехлестнули через цепочку прибрежных островов даже в тех местах, где их ширина была довольно большой.

Полуостров садов, виноградников и пашен Каваллино, как таковой, уже больше не существовал. Его покрыл высокий слой соленой воды. Остров Пурано, лежащий в лагуне за спиной Каваллино, волны пересекали так, как если бы он находился в открытом море. Остров Сант-Эразмо, часовой лагуны у пролива Лидо, исчез под волнами высотой до 4 м. На набережных Лидо морская вода расшвыряла постройки, снесла песок с пляжей. В защитной песчаной дамбе «мурацци» бреши открылись с первого же удара. Вода прорвалась в десятках мест, общей протяженностью 80 м, на протяжении 600 м дамба была повреждена, снесена, сдвинута с места. Жителям тех мест казалось, что наступил конец света…

Если бы ветер не утих и прилив продолжал свою разрушительную работу еще несколько часов, море надолго бы утвердилось в Венеции. Фундаменты древних дворцов, старых домов, для которых опасен даже ласковый плеск волн, поднимаемых пловцами, вряд ли сохранили свою устойчивость. Начались бы обрушения стен, падение крыш и полное разрушение.

Дворцы, соборы, дома и мосты Венеции стоят на миллионах дубовых, лиственничных и ольховых свай

К счастью, ветер неожиданно стих, и вода начала спадать. Море рванулось из города в обратную сторону с яростью, не уступавшей той, с которой она ворвалось в него. Стремительный поток продолжал опустошать магазины, грабить обитателей первых этажей жилых домов, ломать мебель, уничтожать документы в учреждениях. Он затапливал ремесленные мастерские, выплескивал нефть из сотен хранилищ, промочил, испортил и разбросал несчетное количество книг в библиотеках.

За 24 часа своего абсолютного господства море продемонстрировало венецианцам свою грозную мощь и теперь могло убраться, оставив жителям совсем другой город.

Бедствие имело чудовищные размеры. Что уж говорить об ущербе в 40 миллиардов лир, когда под вопросом оказалась не только безопасность Венеции, но и сама возможность ее существования.

В тот страшный день город, 15 столетий живущий в море и прекрасно знающий, что такое «высокая вода», оказался застигнутым врасплох наводнением. Таков парадокс Венеции. День 4 ноября 1966 года оказался переломным в судьбе города. Он ясно показал, что его жители не имели серьезной защиты от морской стихии. Все предпринимавшиеся до этого доморощенные меры (возведение дамбочек, кирпичных загородок у порогов домов, подъем полок с книгами в библиотеках и с товарами в магазинах до уровня, считавшегося безопасным) оказались просто смешными.

Причем за так называемый «безопасный» максимально возможный подъем уровня моря принималась «высокая вода» 1951 года (1,5 м). Но даже 45 см сверх этой величины оказались достаточными, чтобы смести всю кустарную защиту горожан, сделать ее совершенно бесполезной. Стало очень страшно, подумать только – какие-то сантиметры могли решать судьбу Венеции!

Наводнение 1966 года вызвало большой резонанс в Италии и за ее пределами, большую активность проявила ЮНЕСКО. Предложения о помощи специалистами по реставрации незамедлительно поступили из многих стран: Англии, СССР, США, Югославии, Польши, Канады.

4 ноября 1966 года – самый длинный и страшный деньв истории Венеции

Проблема Венеции, обсуждавшаяся учеными и ранее, вышла из рамок узкого круга специалистов и стала достоянием широких общественных кругов в Италии и за ее пределами. Наводнение 4 ноября 1966 года, поставившее город на грань катастрофы, не только обострило эту проблему, но и придало ей новый смысл.

Одним из важнейших аспектов проблемы Венеции со второй половины XX века стало ее интенсивное индустриальное развитие. Оно явилось причиной серьезных изменений в природной среде, угрожавшей существованию города.

Еще в 1925 году было начато промышленное освоение Маргеры – континентального предместья Венеции. Алюминиевые и нефтеперерабатывающие заводы, химические предприятия, теплоэлектроцентрали, судоверфи вырастали в этом районе как грибы. Кроме того, здесь, в Маргере, появился второй в Италии по грузообороту (после Генуи) морской порт.

Очень скоро территории на материке стало нехватать, началось освоение лагуны. Две промышленные зоны на бывших баренах были уже освоены, третья засыпана и подготовлена к освоению. Проливы – сначала Лидо, затем Маламокко – углублены и расширены, по лагуне проложены искусственные глубоководные каналы.

Эти вмешательства грубо нарушили водный режим лагуны и города, чрезвычайно чувствительных к внешним воздействиям. Даже такая, казалось бы, мелочь, как волны от катеров и моторных лодок, приводили к разрушению зданий на берегах каналов, размывая их основания и фундаменты. Углубление проливов и прокладка глубоководных каналов привели к еще более серьезным последствиям – высокие приливы в лагуне стали происходить все чаще.

Загрязнение промышленностью атмосферы всего в нескольких километрах от Венеции в сочетании с влажным морским воздухом явилось причиной интенсивного разрушения материалов сооружений и произведений искусства. Коррозия поражала металл, она заставила, например, снять четверку бронзовых коней с фасада базилики Сан-Марко и заменить их копией. Мраморные колонны поражал своеобразный «рак камня» – мрамор миллиметр за миллиметром терял прочность и обращался в пыль при малейшем прикосновении.

Здания в Венеции, хотя и производят впечатление каменных, в действительности на 90 % кирпичные, оштукатуренные под камень. Кирпич – пористый материал, способный впитывать воду и перемещать ее по капиллярам. Строители Венеции хорошо знали это, поэтому на основание из дубовых свай они устанавливали кирпичный фундамент, а на уровне тротуара прокладывали один или два ряда камня, привезенного с Истрийского полуострова, расположенного напротив Венеции на другой стороне Адриатики. Плотное сложение этого камня препятствовало капиллярному подъему влаги. Однако во время наводнений этот барьер затопляется, соленая вода входит в кирпичную кладку и поднимается по капиллярам на значительную высоту – чуть ли не до 4 м.

«Высокая вода» и оседание зданий могут навеки скрыть Венецию на дне моря

Соленая вода агрессивна сама по себе, но в лагуне она еще загрязнена производственными стоками промышленного района Маргеры, содержит железо, фенолы, цианиды, хлор, детергенты. Пропитанная солью и химикалиями, кирпичная кладка, высыхая, адсорбирует воду из влажной атмосферы, превращается в мякоть и разрушается, обнажая концы железных балок и деревянного настила полов. Путешествие по любому из малых венецианских каналов обнаруживает картину загнивания городских зданий: большие участки стен с обвалившейся штукатуркой, растрескавшимся кирпичом, забитые окна первых этажей, выщербленные каменные блоки. Это разрушение – наиболее очевидный признак угрозы существованию Венеции.

И все-таки самую главную угрозу, конечно, представляет «высокая вода». Ежедневно с астрономической точностью и регулярностью (поскольку обусловлен астрономическими причинами) между морем и лагуной происходит водообмен. В течение шести часов прилив вгоняет воду в лагуну через три пролива, и в течение следующих шести часов вода с отливом уходит из лагуны в море.

Виновницей этих регулярных приливов является Луна. Взаимодействуя с вращением Земли, она вызывает подъем воды, достигающий на поверхности океана чуть ли не 20 м (например, на западном побережье Франции и в заливе Фонди). Обусловленный лунным притяжением подъем уровня в венецианской лагуне при обычном приливе составляет в среднем 61 см, при этом в лагуну входит и затем выходит около 320 миллионов м3 воды.

Лагуна состоит как бы из трех самостоятельных бассейнов, границы между которыми не обозначены, но соблюдаются приливными течениями. Вода, входящая в лагуну через каждый из проливов, занимает свою зону влияния и возвращается тем же путем. Приливные течения очищают воды лагуны и каналы Венеции, но они же могут и подтачивать фундаменты зданий. И та и другая роль течений в каналах города – функция их скорости, зависящей исключительно от водного режима самой лагуны.

На действие ежедневных лунных приливов накладывается еще ряд факторов, поднимающих воду до уровня, который венецианцы называют «аqua alta» – «высокой водой». Это, во-первых, штормовые нагоны волны, случающиеся 20–30 дней в году, с октября по март.

Другие наиболее существенные причины «высокой воды»: понижение атмосферного давления, дожди, ветры и так называемые сейшевые колебания Адриатического моря.

Местные понижения атмосферного давления способны вызвать подъем уровня воды в лагуне на 10–20 см, а в исключительных случаях – до 30 см. С перепадом атмосферного давления связаны и сейши – стоячие волны в Адриатическом море. Они возникают, когда атмосферное давление над одним районом моря больше, чем над другим. Грубое подобие – колебания воды в длинном корыте, если раскачать его вдоль: у одного конца вода поднимается, у другого опускается. Сейшевые колебания могут поднять уровень лагуны до 65–90 см.

Атмосферные осадки, выпадающие зимой в районе Венеции, приводят к сезонным подъемам уровня воды на 10–20 см.

Но особенную опасность представляет собой мощный юго-восточный ветер сирокко, пригоняющий штормовую волну к лагуне. При скорости ветра 60 км/ч уровень воды в ней может подниматься более чем на 90 см, не считая высоты волн.

«Высокая вода» – результат совместного действия этих факторов, и чем больше совпадают они по фазе максимумов, тем выше подъем уровня воды в лагуне. Как часто они могут накладываться друг на друга? По теории вероятности, самая страшная «высокая вода» величиной 3 м, правда, слава богу, еще не случавшаяся, может прийти один раз в 10тысяч лет. А вот бедствие, равное ноябрьскому 1966 года, – один раз в 250 лет.

Эти события – катастрофические. Но для Венеции «высокой водой», даже исключительно высокой, является ее подъем даже на 1 м. Уже при таком уровне воды затопляется до 70 % территории города.

Тревогу вызывает не только сама по себе «высокая вода», но и особенно ее все возрастающая повторяемость. Только за последние 100 лет было зарегистрировано почти 100 случаев «высокой воды». При этом в предыдущие 70 лет они происходили в среднем один раз в 5 лет, в последующие 25 лет – почти ежегодно, а за последние 10 лет – чуть ли не по три раза в год. Есть основания считать, что одна из главных причин этой увеличивающейся частоты наводнений – искусственные изменения в лагуне и особенно в ее проливах. В прежнем своем состоянии проливы существенно гасили энергию приливных течений – вода переваливала через них, как через пороги. После углубления проливов их гасящая роль уменьшилась. Сокращение площади лагуны также привело к повышению уровня приливов. Таким образом, одинаковые внешние условия привели ко все большему подъему уровня воды в лагуне.

Другая серьезная проблема Венеции, приводящая к увеличению «высокой воды», – это оседание территории города и лагуны. Уже давно было замечено, что поверхность венецианских островов, дна и берегов лагуны опускается по отношению к уровню моря.

Еще в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона было написано: «Поверхность Венеции понизилась: под почвою, на которой стоит теперь город лагун, бурением артезианских колодцев обнаружено существование четырех слоев торфяников, лежащих друг на друге, из которых один, толщиной 130 м, дает понятие о громадном опускании, которое здесь произошло в течение многих столетий. Подземная церковь св. Марка сделалась подводной; мостовые, улицы, дороги, различные сооружения понемногу опускаются ниже поверхности лагун».

А вот один интересный пример. В старой летописи рассказывалось, как в 1177 году император Фридрих Барбаросса тяжело поднимался на ступени собора Сан-Марко, чтобы пасть к ногам папы Александра III, победителя в давнем их споре. Ныне нет уже тех ступеней, пол собора находится вровень с площадью и вместе с ней заливается «высокой водой».

Да и археологическими исследованиями установлено, что осадка венецианских зданий со времен Древнего Рима достигла более 3 м. Сегодня признаки постоянного погружения заметны повсеместно. У сотен колонн не видны их ушедшие под землю основания. В двери и портики многих дворцов можно пройти, лишь наклонив голову. Окна первых этажей некоторых старых жилых домов открываются прямо на мостовую. Конечно, во всех этих случаях играло роль и повышение высоты культурного слоя – действительно, город веками убегал от воды, повышая уровень своих улочек, набережных, площадей.

С начала ХХ века в Венеции ведутся непрерывные наблюдения за осадками зданий и сооружений. Вот, например, результаты измерений оседания поверхности земли у городской ратуши на площади Лоредано. В 1908–1925 годах оно составляло 18 мм (примерно 1мм в год, а в 1953–1961 годах – уже 50 мм (5 мм в год). Колокольня собора св. Марка (кампанила) за это же время опустилась более чем на 180 мм.

Казалось бы, ну что это за скорость – 1 (даже 5) мм в год. Пустяки. Вон в Мехико, чемпионе по этому виду «спорта», скорость оседания земли достигала 50 см в год – в 100 раз больше! Но Венеция находится совсем в другом положении, чем континентальная столица Мексики, она стоит на низком морском берегу. У нее такой маленький надводный борт, что любое даже незначительное погружение ставит город на грань гибели. Если бы оседание продолжалось в прежнем темпе, то через 70—100 лет, а то и раньше, Венеция стала бы затопляться не только изредка «высокой водой», а даже обычными приливами.

Причины оседания поверхности земли в Венеции – предмет долгих исследований и дискуссий. Одни ученые главным в этом процессе видят естественное уплотнение грунтов под собственным весом, идущее постоянно на протяжении тысячелетий. Другие отдают первенство природным тектоническим колебаниям поверхности Земли.

Однако в резком увеличении оседания почвы почти все исследователи обвиняют не природу, а индустриализацию. Наиболее существенной и более доказательной причиной осадок обычно называют откачку подземных вод. При многолетней работе водоснабженческих скважин, пробуренных на берегах и островах лагуны, произошло понижение общего напора подземных вод почти на 20 м. Это привело к сжатию и уплотнению толщи грунтов и оседанию поверхности Земли.

Насколько это опасно для будущего Венеции? Все зависит от случая. Если сочетание неблагоприятных факторов (катастрофический прилив моря и быстрая осадка почвы) совпадет по времени, если они будут действовать одновременно, то Венеция может исчезнуть на следующей неделе. Поэтому, когда идет речь о спасении Венеции, то в первую очередь рассматривается защита лагуны от «высокой воды» и, во-вторых, от просадки земли, на которой она стоит.

Ответ на этот вопрос уже более полувека ищут тысячи специалистов – ученые, инженеры, экономисты, политики. Десятки различных комитетов, комиссий, ассоциаций, фондов по всему миру работают над программами и проектами помощи Венеции. Бесчисленные конференции, совещания, симпозиумы, встречи проведены в рамках разных организаций и ведомств, в том числе и ЮНЕСКО.

Что же они решили? Ничего.

Только планы, предложения, концепции. Для защиты от приливов были предложены десятки различных технических решений, предполагавших возведение гидротехнических сооружений различного типа. Вот они:

• круговая дамба вокруг Венеции, внутри лагуны;

• дамбы поперек лагуны, разделяющие бассейны Лидо и Маламокко;

• волноломы между лагуной и морем;

• плотины с затворами в проливах.

Кроме того, обязательным дополнением к гидротехническим сооружениям, ограничивающим приливные течения, считалась искусственная система очистки венецианских каналов.

Другого типа решение – не отгораживать Венецию от воды, а поднять ее над водой. Сущность этого метода заключается в бурении на территории города большого количества скважин и инъекции через них в грунт растворов, содержащих твердые материалы (цемент, глину, песок). Нагнетаемый в скважину под давлением раствор на определенной глубине разрывает грунт, растекается по образовавшейся искусственной трещине. В результате этого лежащая выше толща грунта поднимается вверх вместе со стоящими на его поверхности зданиями. Таким образом, в толще грунта можно было бы создать один или несколько искусственных слоев требуемой толщины, на эту же высоту могла бы быть поднята и поверхность почвы.

Надо сразу заметить, что это предложение о подъеме поверхности земли было встречено с недоверием. Например, на совещании экспертов в 1981 году отмечалось, что применительно к Венеции такой вариант ее спасения выглядит как настоящая фантастика. Общественность также высказывала сомнения в целесообразности проведения таких работ. Например, газета «Унита» писала тогда: «Чтобы город не замочил ноги, предлагается риск увидеть, как он разваливается, словно карточный домик».

Какие бы ни были выполнены мероприятия по борьбе с естественными причинами погружения Венеции в морскую пучину, их может оказаться мало. Дело в том, что на протяжении веков равновесие в уникальном комплексе «остров – лагуна – материк» поддерживалось только в интересах материка. А в XX веке, как уже отмечалось, этот крен в пользу Венеции стал особенно большим и угрожающим. Почему? Во-первых, из-за прямого наступления человека на лагуну с ее засыпкой и нарушением водного режима. Во-вторых, из-за загрязнения природной среды, интенсивной откачки подземных вод и многих других последствий экономического развития района. Поэтому остро встал вопрос о принятии экстренных мер защиты Венеции не только от ее затопления морем, но и от самого человека.

Самым простым и дешевым мероприятием по предотвращению вторжения моря во время наводнений, конечно, могли бы служить обычные глухие земляные дамбы. При этом пролив Лидо шириной 900 м потребовалось бы сузить до 140 м, пролив Кьоджа шириной 460 м – до 70 м. Суженные проливы действовали бы подобно воронкам с узким горлом, сокращая поток воды в лагуну.

Но у этого варианта есть много недостатков. Один из самых главных—это то, что замедление входа морской воды не поможет при продолжительных высоких приливах, длящихся свыше 3 часов. Ведь более долгое время позволит в конце концов войти всей воде и сравнять уровни воды в лагуне и в море.

Кроме того, увеличенная скорость воды, текущей через суженные проливы, вызовет размыв дна и непредсказуемые водовороты, опасные для кораблей. Меньшее количество воды, входящей и выходящей при каждом нормальном приливном цикле, сократит действие морских течений. А ведь сегодня они выполняют роль естественного дворника, вычищающего лагуну. Если их не будет, начнется ее загрязнение, что может привести к тяжелым и непредсказуемым последствиям.

Гондолы – вынужденное изобретение венецианцев, в отличие от моторок они не вызывают волн, подтачивающих берег

Сокращение высоты приливов в северной части лагуны связано еще и с такими серьезными последствиями, как уменьшение солености воды (если пресная вода впадающей в лагуну реки Силе начнет здесь преобладать). Это может создать условия для возврата комаров и малярии, изгнанных из Венеции еще в позапрошлом веке. В связи с повышением испарения на мелководьях и влажных баренах может увеличиться местное образование туманов с неизбежными последствиями для воздушного, морского и внутрилагунного транспорта.

Все эти проблемы могут быть исключены при использовании мобильной системы ворот-затворов с временными, по мере необходимости, перекрытиями проливов. Эта система предотвратит наводнения и вместе с тем не будет нарушать существующее ныне природное равновесие в лагуне. И такое решение вопроса было принято основным.

Вот уж где удалось порезвиться творческому воображению инженеров-гидротехников. После того как в 1970 году был объявлен конкурс на лучший проект защитной мобильной плотины, со всего мира посыпались десятки и сотни самых разных, иногда даже неожиданных предложений.

Одним из первых был проект плотины-ящика с затворами в виде шарнирно закрепленных на дне кессонов. Будучи заполнены водой, они должны неподвижно лежать на дне. В случае поступления сигнала тревоги, обозначавшего приближение морского прилива, в кессоны насосами нагнетался воздух, вытеснявший из них воду. Затворы-кессоны всплывали и становились преградой на пути высокой волны.

Другое предложение предусматривало устройство плотины с затворами в виде поворотных металлических ворот-дисков. В обычных условиях они тоже лежали на дне, находясь в горизонтальном положении. В случае подхода прилива они должны подниматься и перекрывать вход в лагуну.

Не обошлось и без традиционных шлюзовых ворот, закрывающихся в случае необходимости как обычные двери или выезжающих на колесиках из боковых береговых и промежуточных «быков»-устоев.

Одним из фаворитов оказался широко разрекламированный проект гибкой надувной плотины. Он был предложен консорциумом итальянской резинотехнической компании «Пирелли» и венецианской строительной фирмы «Фурланис». Их проект отличала малая начальная стоимость и краткий период строительства.

Согласно этому проекту, поперек каждого из трех проливов предусматривалась укладка гибких эластичных баллонов. При нормальной ситуации они должны лежать в сложенном плоском виде на дне проливов, не препятствуя приливным течениям и судоходству. В момент повышения уровня воды сверх нормального в баллоны накачивается насосами вода. При этом они раздуваются и сокращают вход в проливы, вплоть до их полного перекрытия. Со спадом уровня те же насосы должны выкачивать из баллонов воду, и они вновь складываются на дне. Для управления работой этой системы предусматривалась установка автоматики, в том числе компьютера, учитывающего и прогнозирующего гидравлическую, метеорологическую, судоходную и прочую обстановку.

Баллоны должны быть изготовлены из нейлоновой ткани, пропитанной синтетической смолой. Этот материал уже использовался для подобных конструкций, он удовлетворяет требованиям эластичности, водонепроницаемости и долговечности. Для удержания баллонов от сноса потоком воды были предусмотрены тросы или цепи, заякоренные за сваи по обеим сторонам плотин.

При максимальном заполнении баллоны могли образовывать защитный барьер, выступающий над водой на 2–2,5 м выше уровня «высокой воды». Это соответствовало высоте волн, образуемых в проливах двумя господствующими направлениями ветров: юго-восточным (сирокко) и северо-восточным (бора).

Другой проект, получивший еще большую известность, предусматривал устройство поднимающихся со дна ворот-поплавков, сделанных из полых стальных цилиндров. В нормальном положении затворы должны лежать на дне на резиновых подкладках в гнездах фундамента, к которому они прикреплялись с помощью шарниров. При наступлении недопустимо высокого прилива насосные станции откачивали бы из цилиндров воду, и в них по трубам поступал воздух. Затворы всплывали бы, поворачиваясь вокруг шарниров и занимая равновесное положение, близкое к вертикальному. И вставали на пути злых волн.

Рассчитывалось, что эти затворы смогут поддерживать уровень в лагуне на 1,5 м ниже, чем в море, а также защищать город от волн высотой до 3 м. При этом была бы возможность поддерживать разность уровней в обоих направлениях, то есть не только ниже, но и выше уровня моря. Для чего это нужно? Для создания усиленного обратного потока воды, выносящего грязь из лагуны.

Десятки лет прошли с тех пор, как всерьез были начаты исследовательские и проектные работы по защите Венеции. В течение этого периода времени практически ежегодные наводнения обрушивались на площади и улицы города. А ведь за те же десятилетия осуществлен проект «Дельта» в Нидерландах, закончено сооружение подобных защитных систем в Англии, возобновлены работы по завершению защитной дамбы Санкт-Петербурга.

Нелегко ответить на вопрос о причинах столь долгого решения проблем Венеции. Здесь сложное переплетение противоречивых экономических интересов и внутриполитических столкновений, бюрократической волокиты и благородного энтузиазма, широкой гласности обсуждения проблем и малой результативности этой гласности.

А может быть, венецианцы уже привыкли к своему полузатопленному состоянию, смирились с ним? Может быть, как падающая Пизанская башня, наводнения в Венеции – ее символ, изюминка, привлекающая туристов? Может быть…

Нет сомнения, Венеция обязана своим существованием благосклонности к ней природных сил. Высокие приливы 1975-го и 1979 годов и более поздние (2001, 2002, 2004 годов) не имели столь катастрофического характера, как в 1966 году. Резкого понижения поверхности земли тоже не произошло. Все это, конечно, в какой-то мере успокаивало. Кроме того, каждый раз появлялись другие беды, требовавшие внимания и привлечения немалых денежных средств.

Взять хотя бы острую проблему загрязнения лагуны. Причем не только промышленными и бытовыми стоками. Например, еще летом 1988 года лагуна вдруг оказалась покрытой целым ковром переплетенных водорослей, мягко говоря, весьма дурно пахнущих. Приливы-отливы довольно долго не могли очистить лагуну от этой гадости, пока северный ветер (бора) не вынес ее в Адриатику, где с ней пришлось сражаться у других берегов.

Нельзя сказать, что все эти годы в Венеции ничего не делалось. Довольно активно велись и ведутся реставрационные работы, в том числе с участием различных итальянских и иностранных общественных фондов.

Одобрен, наконец, рассчитанный на 8 лет очередной проект защиты города от затопления – «Моисей». Согласно ему в случае опасности город и лагуна смогут отгораживаться от моря 1,5-километровой системой мобильных стальных ворот высотой 28 м и толщиной 5 м.

Кроме того, намечен подъем территории вдоль Гранд-Канала на 20 см и близлежащих тротуаров и мостовых на 10 см.

Для малых островов предложено устройство по их периметру парапетов, поднятых выше уровня приливов. Они должны сочетаться с водоотводящей системой, которая будет сбрасывать дождевую воду при низком уровне в лагуну и не пропускать воду из лагуны во время приливов.

В ряду дополнительных мероприятий рассмотрены также работы в лагуне: обеспечение доступа приливных течений на территории рыболовных промыслов, расширение и углубление искусственных и естественных судоходных каналов.

Проведены и продолжаются научные исследования по широкому кругу проблем, и проводятся они на высоком научном уровне, с использованием самых современных средств, вплоть до космической техники. Это, конечно, должно рано или поздно дать результаты в практическом решении проблем защиты и сохранения Венеции и лагуны.

Говорят, красота спасет мир.

Но сначала мир должен спасти красоту.

Хочется верить, что он так и сделает и что будущее Венеции откликнется на слова поэта Б. Шинкуба:

Проплывала плавно гондола,
И звучало без конца
Эхо мраморного голоса
Овдовевшего дворца:
«Слишком поздно мир спохватится.
Все дворцы ждет смертный час.
Солнце вечности закатится.
И поглотит море нас!»
Стой, Венеция, не сетуй!
Свет искусства – вечный свет.
Чтобы утопить бессмертное,
В целом мире – моря нет.