Наркомзем предлагал им землю, конфискованную у владельцев во время событий 1917...

Наркомзем предлагал им землю, конфискованную у владельцев во время событий 1917—1921 гг. В Воззвании говорилось:

Рабоче-Крестьянская революция сделала свое дело. [...] Все те, кто боролся со старым миром, кто страдал от его тягот, — сектанты и старообрядцы в их числе, — все должны быть участниками в творчестве новых форм жизни. И мы говорим сектантам и старообрядцам, где бы они ни жили на всей земле: добро пожаловать!

О черном переделе, как о важнейшей цели русской революции, ее деятели мечтали десятилетиями. Но если они обычно соглашались в том, у кого отбирать землю, то другая часть проблемы не получала ясного решения. Как распределять конфискованную собственность? Вопрос был важнейшим; в крестьянской стране он был равнозначен вопросу о смысле и целях революции. В очередной попытке ответить на него Наркомзем создает новый орган — Оргкомсект, или «Комиссию по заселению Совхозов, свободных земель и бывших имений сектантами и старообрядцами». В функции Оргкомсекта входил прием представителей общин, обработка их заявок и перераспределение земли в их пользу.

Чем отличались те, кто имел право на землю, от старых ее хозяев, которые такого права не имели? Объяснение было идеологическим. Русские сектанты издавна живут той самой коммунистической жизнью, ради вселенского торжества которой произошла революция. Текст Воззвания проводил аналогию между сектантами и коммунистами в мировой истории и утверждал родство между коммунизмом Советского правительства и коммунизмом русских сект. Старое государство преследовало сектантов так же, как оно преследовало большевиков; поэтому сектанты, подобно коммунистам, ушли в конспиративное подполье или эмигрировали, продолжая везде вести жизнь, соответствующую их взглядам; а теперь их, как естественных союзников и единомышленников, поддерживает Советская, тоже коммунистическая власть. Как говорится в документе:

Мы знаем, что в России имеется много сект, приверженцы которых, согласно их учения, издавна стремятся к общинной, коммунистической жизни. [...] Народный Комиссариат Земледелия [...] нашел настоящее время наиболее подходящим для того, чтобы призвать к творческой земледельческой работе эти [...) сектантские и старообрядческие массы [...] Относясь к ним с полным доверием, [...] Наркомзем ждет, что сектантские общины выполнят свой долг перед родиной.

Воззвание Наркомзема не было первым признаком особой симпатии большевистского режима к русскому сектантству1. В начале 1919 года

Ьинн-Ьруевич 653

Совнарком принял Декрет об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям1. В подготовке Декрета вместе с высшим руководством большевиков участвовал Объединенный Совет религиозных общин и групп (ОСРОГ). Компромисс был принят в результате личных переговоров между Лениным и руководителем Объединенного Совета, лидером толстовского движения Владимиром Чертковым. Декрет имел сугубо гуманитарный характер; сознательно уклонявшиеся от военной службы были безвредны для новой власти именно потому, что исповедовали ненасилие. Декрет не исполнялся на местах, и практический его результат был ничтожным. Бонч-Бруевич, успокаивая своих идейных противников внутри партии, признавался, что на основе этого декрета получили освобождение от военной службы всего 657 человек за 5 лет[414]. Однако ОСРОГу удалось сформировать централизованную структуру, включавшую сам Совет в Москве, его экспертов и больше 100 уполномоченных на местах.

В 1919 году в 7-м Всероссийском съезде Советов участвовал делегат «от сектантов-коммунистов». Это был Иван Трегубов, бывший студент Московской духовной академии, потом один из лидеров толстовского движения. На съезде Советов Трегубов говорил делегатам:

Мы, сектанты-коммунисты, приветствуем вас за то великое и святое дело коммунизма, (...] которому мы также давно служим [,..] Мы желаем сотрудничать с вами в деле насаждения коммунизма [...] Мы не будем упрекать вас, а вы не упрекайте нас за то, что вы и мы идем к коммунизму разными путями[415].

В 1920 году из Швейцарии вернулся другой влиятельный толстовец, Павел Бирюков, друживший с Лениным еще во время женевской эмиграции последнего[416]. Когда-то, двадцать с лишним лет назад, все они — Чертков, Бирюков, Трегубов и Бонч-Бруевич — вместе вели кампанию в защиту духоборов, которая кончилась эмиграцией сектантов и ссылкой их защитников.

Примечания:

4

Толстой. О великороссийских беспоповских расколах в Закавказье, 56

41

Там же, 216.

414

Приложение к стенографическому отчету о XIП съезде РКП(6). Материалы секций и комиссий. Москва: Красная новь, 1924, 83.

415

1 Цит.по: Ив Трегубов. Сотрудничество сектантов в советско-коммунистическом строительстве {вниманию X111 съезда РКП) - Известия, 27 мая 1924.

416

Бывший глава издательства «Посредник», защитник малеванцев (П. Бирюков. Малеван-цы. История одной русской секты — Что такое сектанты и чего они хотят ? Москва: Посредник, 1906) и автор основополагающей биографии Льва Толстого (П. Бирюков. Лев Николаевич Толстой. Биография. Москва: Посредник, 1911, 1—2), Бирюков написал позднее любопытную книгу, в которой учение Толстого сближается с восточными религиями (Paul Bi-rtifcofT. Tolstoi und der Orient. Zurich: Rotap/el, 1925). По отзыву сына Толстого, Бирюков «был и есть самый умный, порядочный и дельный из всех толстовцев» — Л. Л. Толстой. В Ясной Поляне. Правда об отце и его жизни. Прага: Пламя, 1923, 95.