«Танец с земли греет небо». Пляска демона и есть радение, которое становится зд...

«Танец с земли греет небо». Пляска демона и есть радение, которое становится здесь символом национальной идентичности:

Танец без музыки — зловеще и сокровенно, чего по-настоящему и смотреть-то не полагается: сап, стон, вздох, истошный выкрик — «когда душа исходит». Радение. (...) В «радении» природа пляски, верть и опьянение [...] Чаруя, танец уводит в сказку, захлестывает в неправдошный чудесный круг. Без колдовства нет танца. В Русалии, как в сказке, неожиданное становится, как ожидаемое, а невозможное возможным. (...) С именем «Русь» начинается пляска. «Русалия» и есть русское плясовое действо. [...] Как сновидение, Русалия колдует'.

Этот радеющий демон не хочет подчиняться ни чувству меры, ни принципу реальности; он, однако, многослойно интертекстуален. Мы имеем дело со знакомыми сочетаниями: пляшущий царь Давид Ветхого Завета; танцующий Заратустра Ницше; кружащиеся на радении хлысты. Демон Лермонтова и Русалка Пушкина хоть не танцевали, а летали и плавали, но придают нарративу конкретный и зловещий сюжет: в обеих поэмах мужская любовь вела к женской смерти. Во всем этом видится суть России — ее кружащаяся, женственная, обращенная на гибель русскость.

Георгий Иванов писал в своем Распаде атома примерно то же, но с меньшим воодушевлением: «Ох, это русское, колеблющееся, зыблю-щееся, музыкальное, онанирующее сознание. Вечно кружащее вокруг невозможного, как мошкара вокруг свечки. Законы жизни, сросшиеся с законами сна»[139]. «Кружево кружений. Россия — Рим»*, — писал в стихах (922 года Константин Вагинов, совмещая упомянутый тут же «хлыстовский дух» с ницшеанской идеей вечного возвращения и с православной мифологией русского Рима.

В стихах и эссе Цветаевой кружение приобретает смысл метафоры, выражающей ядро авторской идентичности, ее отношение к Богу, искусству и любимому.

Так вплясываются... (Велик Бог — посему крутитесь!)[140]

В ранних стихах Цветаева писала о себе: «Я — мятежница с вихрем в крови»[141]. Керенский в час победы у нее тоже «жаркий вихрь»[142]. Рай по Цветаевой — «круглый рай»[143]. Братья-архангелы узнаются «в бе

А. Ремизов. Пляшущий демон. Париж: Издание автора, 1949, И —13.

}умном цирковом кругу»1. В Царь-Девице женское влечение имеет такую кульминацию: «И — взыграв как целый град Содом — Закрутилась дымовым столбом!»[144] Кружится и большевистская красавица Нина в Случае с лошадьми. Лирическая героиня Цветаевой отказывает мужчине так: «Баркасу должно плыть, а мельнице — вертеться. Тебе ль остановить кружащееся сердце?»[145] Ее собственная любовь в Поэме горы воплощена в той же метафоре: «говорила, что это демон крутит»[146].

Ты как круг, полный и цельный: Цельный вихрь, полный столбняк. Я не помню тебя отдельно От любви. Равенства знак[147].

Идея уточняется, и важным становится именно такое сочетание вихря и столбняка, вращательного движения с отсутствием линейного перемещения: «Над Петербургом стояла вьюга. Именно — стояла: как кружащийся волчок — или кружащийся ребенок — или пожар»— так начинается очерк о Кузмине[148]. «Вещие вьюги кружили вдоль жил» ,— сказано о Блоке[149]. В стихах 1918 года есть многоуровневая конструкция: «Мракобесие. — Смерч. — Содом»[150]. Идея кружения связывается с национальной трагедией:

Царь и Бог! Простите малым — Слабым — глупым — грешным — шалым, В страшную воронку втянутым, Обольщенным и обманутым[151].

Восстание крыс в Крысолове — аллегория революции — описывается синонимическими обозначениями вращательного движения: «Эка круговерть (...] — Солнцеверт! — Мозговрат!»[152] Та же круговерть и в Молодце:

Пляши, пряха,

Пляши, птаха [...]

Не добром — так лихом!

Вихрем, вихрем, вихрем! (...)

Не добром — так худом!

Кругом, кругом, кругом!

Идеи добра и вихря близко соседствуют: синтагматическая их близость в стихе Цветаевой соответствует их семантическому сходству в ее мире. Ужасная любовь к упырю изображена все в тех же сливаю-

Примечания:

1

' 3. Фрейд. Из истории одного детского невроза — 3. Фрейд Психоаналитические зтюды. Минск: Беларусь, 1991.

13

-1 Свенцицкий. Предсмертные письма. Публикация Р. Крепса, 296.

14

Вишняк. Дань прошлому, 168—169.

15

ь Степун. Бывшее и несбывшееся, 202. Вишняк отрицает физическую возможность организации Свенцицкий «хлыстовских радений», но тоже сравнивает его с Распутиным

139

Г. Иванов. Распад атома. Публикация П. А. Васильева — Литературное обозрение 1991 2 86.

140

Цветаева Стихотворения и поэмы в 5 томах, J, 72. Это место из стихотворения 1923 года «¦Так вслушиваются» обычно комментируется ссылкой на ветхозаветный танеи Давида перед ковчегом По слову «крутитесь», по употреблявшейся хлыстами формуле «Бог велик», по датировке этого стихотворения, совпадающей с «хлыстовскими» кружениями Белого в Берлине, вернее думать, что речь идет о хлыстовском обряде.

141

? Цветаева. Стихотворения и поэмы в 5томах, 1, 98.

142

Там же, 2, 63.

143

Там же, 2, 9.

144

Г. Иванов. Распад атома. Публикация П. А. Васильева — Литературное обозрение 1991 2 86.

145

1 Никольская. Тема мистического сектантства в русской поэзии 20-х голов XX века, 160

146

Цветаева Стихотворения и поэмы в 5 томах, J, 72. Это место из стихотворения 1923 года «¦Так вслушиваются» обычно комментируется ссылкой на ветхозаветный танеи Давида перед ковчегом По слову «крутитесь», по употреблявшейся хлыстами формуле «Бог велик», по датировке этого стихотворения, совпадающей с «хлыстовскими» кружениями Белого в Берлине, вернее думать, что речь идет о хлыстовском обряде.

147

? Цветаева. Стихотворения и поэмы в 5томах, 1, 98.

148

Там же, 2, 63.

149

Там же, 2, 9.

150

в Там же, 73.

151

Там же, 12, 78.

152

Там же, 4, 204.